Международное гуманитарное право

42. Свобода слова и пределы её ограничения в зонах вооружённых конфликтов: правовой и этический аспект

В России в период войны в Дагестане (осень, 1999) правительство было готово ввести военную цензуру. Руководителям ведущих телерадиокомпаний были направлены телеграммы Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и СМИ с жесткой просьбой не давать в эфире слова чеченским боевикам. По мнению М. Удугова (его называют чеченским Геббельсом) “российские СМИ находятся под жесткой цензурой. Они занимаются абсолютной пропагандой, которую дают им российские же военные” Пестерева О., Стулов О. Какую войну смотреть будем. ж. Власть, № 34, 24.08.99, с.15-17. Во время арабо-израильской войны событие освещали 1200-1300 журналистов. Тогда появилась цензура, линии прослушивались, и, если правила секретности нарушались, израильский офицер отключал связь. Правда, обойти запреты было легко. Например, американские журналисты нанимали самолет, и каждый вечер летели на Кипр, откуда свободно диктовали свои материалы. Если журналист не допускается к месту события, то такие конфликты как в Бангладеш, ирано-иракский, в Гренаде, Панаме, Мальвинах фактически стали войнами без свидетелей. Так, гибель около трех тысяч человек в Панаме прошла почти незамеченной. Конфликт на Мальвинах стал для англичан чуть ли не запретной темой. Вспыхнул скандал из-за того, что BBC закупила у аргентинских журналистов пленку, на которой были засняты воздушные бои и показывались неоспоримое превосходство и смелость аргентинских пилотов. “Пентагон контролирует все отснятые материал”, - жалуются американские журналисты, впервые столкнувшиеся с военной цензурной. Действительно, Пентагон решил извлечь уроки из Вьетнама. Тогда в Сайгоне журналисты были свободны и делали, что хотели. В Саудовской Аравии им разрешено передвигаться по стране только в сопровождении офицера. Только армия решает, что им делать, и где, когда. При этом предпочтение отдается тележурналистам, а не прессе, которую считают более критичной. В результате приходиться ждать более 12 часов после начала воздушного налета, прежде чем Пентагон даст разрешение на передачу в эфир интервью с пилотами, участвовавшими в рейде: безопасность обязывает. “Ведь враг смотрит вас”, - объясняют военные, указывая пальцем на экраны, где идут репортажи Си-Эн-Эн.”, “Телерама” 26/1-1/2.91., с.16. Действительно война в Заливе стала первой войной, которую контролировали с помощью электронных СМИ. Прошло несколько лет и в 1999 году война в Югославии освещалась с помощью Интернета. И албанцы, и сербы имели свои WEB-сайты. Это помогало получать информацию из первых рук, хотя и не без недостатков, поскольку не исключался фактор “субъективности”. Но это была первая война, отразившаяся столь подробно на электронных страницах в киберпространстве глобальной сети. И здесь вмешательство военных было минимальным. Феномен напряженных отношений генералов и журналистов исследовал в своей книге, в написанной после войны на Фолклендских островах, английский военный репортер Дерик Мерсер. Он убежден, что ни одна из стран уже не обладает монополией на новости, поскольку они мгновенно разносятся с помощью телеэфира по всему свету. Кроме того, считает журналист, трудно применять концепцию защиты “национальных интересов” к международным организациям в области средств массовой информации. Более того, некоторые из “братьев по перу” не хотят соглашаться с тем, что по-прежнему существуют какие-то национальные интересы. Другие считают, что следует раскрывать намерения властей, не доверять им. Жалобы на СМИ со стороны военных имеют под собой почву, - далее резюмирует писатель, - особенно в тех случаях, когда конкурирующие между собой журналисты, стремясь опередить своих соперников, открывают противнику военные планы. Англичане извлекли ряд уроков из опыта войны на Фолклендских островах и поэтому опубликованные министерством обороны и подписанные ведущими журналистами в начале января 1991 года основные правила для средств массовой информации не вызвали серьезных возражений, хотя и послужили предметом дискуссий. Как говорит в своей книге Мерсер, журналисты всегда найдут общий язык с военными, чтобы спасти свои жизни, если уже не репутации. Министерство обороны Великобритании выпустило также семистраничный руководящий документ о порядке выпуска информации. Этот документ в деталях показывает, почему журналисты должны в значительной степени обратиться к самоцензуре. Немногие журналисты сумеют что-либо возразить, хотя документ указывает 32 предмета, при освещении которых информация не должна появляться на свет без предварительной консультации. В частности, в документе говорится: “Будет желательно давать столько информации, сколько позволит ситуация, так скоро, как только возможно, чтобы пресекать слухи и спекуляции, которые могут представить ситуацию гораздо хуже, чем она есть на самом деле...” В то же время предлагается предельно осторожно использовать данные о потерях, дислокации, названиях подразделений и проч. В то время как британские власти, похоже, стремятся быть полезными, американские военные вводят все новые ограничения для журналистов. Например, они требуют предоставлять репортажи военным цензорам для просмотра. Эти правила значительно строже тех, что действовали во время вьетнамской войны. Некоторые ограничения, например, на американские репортажи о войне в Заливе были сняты после протестов журналистов. Запрет на неподготовленные интервью с военными, изображения нескольких раненых солдат и требование, чтобы все интервью были непременно записаны, поскольку это условие могло помешать солдатам говорить честно. Новые правила, установленные Пентагоном на использование изображений, также гораздо строже британских. Так, газетам позволено интервьюировать или фотографировать раненых солдат только в присутствии военного сопровождения или медицинского персонала. Другие правила накладывают запрет на видео- и аудиоизображения агонии, шока, страданий пациента, ставшего инвалидом или ожидающего пластической операции. По Российскому телевидению показали русского парня, воевавшего в Дагестане против ваххабитов. Он совершил героический поступок, спас восьмерых солдат, но это стоило ему потерянной в бою руки. Сильная боль, которая накатывалась на него во время интервью, вызвала у него шок и слезы, которые оператор старательно укрупнил в кадре. Говорят, что эти кадры даже стали предметом серьезного обсуждения в правительстве РФ. Возможно в ОРТ еще нет правил, которые регулируют условия показа переживаний человека, пострадавшего при военных действиях. Франция ввела ограничения для своих корреспондентов. Например, они должны будут носить военную форму, отправляясь в район военных действий, должны заключить соглашение, обязывающее представлять информацию к цензуре. Хотя правилами, определенными Женевскими конвенциями, ношение военной камуфляжной формы приравнивает журналистов к комбатантам. Все репортеры, находившиеся в Багдаде в самый канун войны, были добровольцами, причем в каждой компании или редакции была целая очередь из желающих присоединиться к ним. У всех репортеров были инструкции по эвакуации для личной безопасности. Вообще военное командование не слишком стремится, чтобы журналисты наблюдали военные действия. Работа журналиста в конфликтной зоне всегда сопровождается опасностями. Заголовки многих газет нередко сообщают о смерти или пропаже без вести журналиста, попавшего в зону вооруженного конфликта. Журналист, которого направляют в опасную зону должен знать, что предусмотрено для него публичным международным правом, что в свою очередь, облегчает проведение профессиональной работы. В то же время важно помнить, что любой опубликованный материал может нанести ущерб одной из конфликтующих сторон, поэтому журналист должен нести ответственность перед общественностью и государством. Может какие-то правила цензуры, преследуют прежде всего, вопросы безопасности, как военных, так и самого журналиста. Так же журналист может подвергнуться опасности стать жертвой бомбардировки, перестрелки и пострадать от случайной пули, стать заложником, одной из конфликтующих сторон. Его могут арестовать или грубо с ним обращаться и т.д. Примером может стать случай с корреспондентом радио “Свобода” А. Бабицким.

43. Освещение российскими СМИ чеченского вооружённого конфликта

В современных конфликтах средства массовой информации представляют собой огромную мобилизующую и сражающую силу. Это такой же боевой ресурс, как танки и артиллерия, ибо с помощью телевидения и прессы достигаются такие важнейшие цели, как рекрутирование и боевой дух рядовых воинов и общественная, в том числе международная, поддержка конфликтующих сторон. В современном мире, в эпоху глобальных информационных технологий, средства массовой информации стали мощнейшим оружием в управлении вооруженными конфликтами. Такой вывод делают многие специалисты аналитики. «В современном обществе без СМИ фактически невозможно организовать конфликт, и они уже давно есть часть и одна из фронтовых линий конфликта. Каждый журналист при всей претензии на объективность, действует в определенном поле власти и заангажированности (политической, этнической или редакционно-бюрократической), отмечают ученые» [1]. Средства массовой информации располагают властью в своих репортажах раздуть и уменьшить пламя конфликта. Чеченский кризис выявил проблемы СМИ, связанные с освещением этнополитического конфликта, особенно в фазе боевых действий. Современная отечественная журналистика, как и российское общество, воспитанная в условиях тоталитарного режима, на коммунистической идеологии, оказалась не готовой к той роли, которая отводится СМИ в демократическом обществе. Степень свободы прессы проверяется в моменты кризиса. В этой связи, война в Чечне поставила ряд серьезных вопросов относительно способности властей соблюдать принципы открытости информации и готовности СМИ действовать объективно в экстремальных условиях. Вопрос не в том, позитивна или негативна передаваемая информация, а в том, что главным критерием оценки работы СМИ в демократическом обществе является критерий достоверности и полноты предоставляемой информации. В процессе освещения чеченского конфликта стало очевидно, что свободные и независимые СМИ, отражающие и защищающие интересы гражданского общества в России, еще не сложились. Прежде всего, это связано с олигархической системой власти, действующей в России, сильной ангажированностью российских средств массовой информации различными политическими силами. «Этому способствует и то обстоятельство, что в находящемся в переходном состоянии от казенного социализма к дикому капитализму российском обществе в настоящее время практически нет четких нравственных и моральных ориентиров, связанных с цивилизованными нормами межэтнического общения. Это объясняется и отсутствием реальных правовых норм и механизмов в области этничности и журналистики, что также способствует политической ангажированности СМИ» . Этнические стереотипы в СМИ в освещении конфликта в Чечне.

Особую роль в освещении конфликтов играют формируемые или принятые на вооружение журналистами и репортерами образы, стереотипы конфликтующих сторон. Этнические стереотипы -- относительно устойчивые представления о моральных, интеллектуальных, физических качествах, присущих представителям различных этнических общностей. В содержании этических стереотипов, как правило, зафиксированы оценочные мнения об указанных качествах. Помимо этого, в содержании этнических стереотипов могут присутствовать и предписания к действию в отношении людей данной национальности. Этнические стереотипы принято подразделять на автостереотипы и гетеростереотипы. Автостереотипы -- мнения, суждения, оценки, относимые к данной этнической общности ее представителями. Как правило, автостереотипы содержат комплекс положительных оценок. Гетеростереотипы, т. е. совокупность оценочных суждений о других народах, могут быть как положительными, так и отрицательными, в зависимости от исторического опыта взаимодействия данных народов. В содержании этнических стереотипов следует различать относительно устойчивое ядро -- комплекс представлений о внешнем облике представителей данного народа, о его историческом прошлом, особенностях образа жизни и трудовых навыках -- и ряд изменчивых суждений относительно коммуникативных и моральных качеств данного народа. Изменчивость оценок этих качеств тесно связана с меняющейся ситуацией в межнациональных и межгосударственных отношениях. «Адекватность содержания этнических стереотипов действительности весьма проблематична. Скорее следует полагать, что этнические стереотипы отражают прошлый и настоящий, позитивный или негативный опыт взаимоотношения народов, особенно в тех сферах деятельности (торговля, сельское хозяйство и т. д.), где данные народы наиболее активно контактировали» Говоря об этнических стереотипах, обычно проводят строгое разделение по оппозиции "свой-чужой": какими видим себя мы, и какими видят нас другие. Функции стереотипа коренятся в элементарных механизмах видения и интерпретации человеком действительности. Стереотипы могут создаваться и распространятся средствами массовой информации сознательно (т.е. специально) или неосознанно в силу ряда причин (плохой подготовленности, журналистов, репортеров, редакторов и т.д.). Чеченский конфликт показал, какую огромную роль играет создание и тиражирование в СМИ стереотипов. Война в Чечне велась не только на полях боя, но и на полях газетных и журнальных полос, в радио и телеэфире. Информационная война (которую по общему признанию в первую чеченскую кампанию выиграли Дудаев и Удугов) была в большой мере «войной стереотипов». О серьезности отношения к формированию стереотипов говорят и факты обвинения группой правозащитных организаций в адрес Правительства РФ в начале операции по наведению конституционного порядка в ЧР. Правозащитники представили общественности копию секретного Правительственного распоряжения за подписью В. Черномырдина, которое, по их утверждению, было принято 2 марта 1996 г. и разослано по редакциям и дирекциям СМИ. В нем было записано: «В целях объективного освещения в СМИ правительственного плана по урегулированию чеченского конфликта создать в срок до 10 марта 1996 г. оперативную Группу информационного обеспечения под руководством советника Президента РФ Э. Паина. В целях противодействия тенденциозному освещению в российских и зарубежных СМИ проблемы по урегулированию чеченского конфликта и укрепления демократических устоев России информационным агентствам РФ следует: Показывать, что у российской державности в лице нелояльных чеченцев имеется неисправимый враг, выпестованный и поддерживаемый из-за рубежа и фашиствующими элементами из стран СНГ. Раскрывать характер этого вражеского противника как бандитский, уголовный, человеконенавистнический и антироссийский.. Показывать инородность и паразитизм данного врага на здоровом теле России, уничтожение которого является святым делом для каждого россиянина. Избирать уничижительную форму изложения при описании руководителей противника, выявляя всю их примитивность, озлобленность, жестокость и звериную сущность. Интерпретировать события таким образом, чтобы в них отражались только положительные для России моменты. Продемонстрировать другим народностям, проживающим на территории России, всю пагубность чеченского пути и наглядную перспективу для себя в случае его повторения». [4] Конечно же, официальные власти полностью отвергли все обвинения и опровергли возможность такого указа. Однако то, что печаталось и показывалось в СМИ часто очень совпадало с пунктами этого «виртуального» распоряжения. СМИ сформировали негативный образ чеченского народа, создав ему имидж криминальной нации, возбудили к нему неприязнь русского народа, как главному разрушителю российской государственности. СМИ активно рекламировали и формировали устрашающий образ «лица чеченской национальности». Российский обыватель ежедневно на экране своего телевизора видит картинки из «чеченской жизни»: религиозного фанатика, исполняющего «воинственный» танец «Зикир»; психа-боевика, бравирующего своими «подвигами»; главаря террористов, грозящего испепелить Россию. Чеченская мафия, чеченские авизо, чеченские бандиты и террористы - эти клише стали общим местом бесчисленного множества радио - и телепередач, газетных публикаций. Достаточно вспомнить высказывания М. Барсукова, бывшего директору ФСБ РФ, сделанные им во время операции по освобождения заложников в Кизляре, захваченных С. Радуевым и его боевиками: «Давайте называть вещи своими именами: чеченский терроризм вышел за рамки Чечни. Польша уже рыдает от того, что там слишком сильную позицию заимели чеченцы. А если посмотреть по нашим российским городам и весям, ну, найдите хоть одного человека, который скажет, что он одобрительной относится к чеченцам. Если чеченец не способен убивать, то он - бандит, он грабит. Если он и это не способен делать, то он ворует - другого, чеченца нет». [5] СМИ тут же растиражировали эти высказывания. И так любое негативное высказывание о чеченцах. «Чеченский след» стал в последние годы основной версией российских спецслужб при расследовании обстоятельств не только взрывов, терактов, но и заказных убийств, ставших повседневным явлением российской действительности. Всем памятно, растиражированное эмоциональное выступление Ю.М. Лужкова, на фоне руин жилого многоэтажного дома на Каширском шоссе, взорванного террористами в августе 1999 года. Лужков безапелляционно заявил «Это - чеченский терроризм». Хотя позже в списках подозреваемых и разыскиваемых не оказалось ни одного чеченца, в сознании россиян виновниками взрывов в Москве и Волгодонске остались именно чеченцы. Аналогичная ситуация была и во время террористического акта в переходе на площади Пушкина в августе 2000 года. Вечерние новости были заполнены кадрами с места взрыва и выступлением мэра Москвы, который вновь обвинил в организации взрывов именно чеченцев. Московские власти заявили, что «мы живем в столице государства, ведущего войну». «Так чеченская война пришла в Москву уже не трагическими эпизодами взрывов, а перерождением античеченской фобии в конструкцию, что «чеченская война - это везде». Вместо осознания, что ситуация в Чечне - это общероссийская проблема, и она может быть решена только общими усилиями (не под силу только одним чеченцам и невозможно без участия чеченцев), в российское общество приходит образ чеченцев как угрозы и как коллективного виновника бед, связанных с внутренним конфликтом, переросшим в разрушительную войну». [6] В тот же день по телевидению были неоднократно показаны кадры проведенного активистами ЛДПР митинга, где В. Жириновский, на фоне плакатов с оскорбительными надписями «Хороший чичик (т.е. чеченец) - мертвый чичик», призывал к этническим чисткам в Москве. И что немаловажно отметить, ни Жириновский, ни мэр столицы, никто другой не понесли никакого наказания за публичное оскорбление и клевету на целый народ. Только спустя два дня тон СМИ несколько изменился. Появились комментарии и официальные заявления, в том числе Президента В.В. Путина, что клеймо террористов не должно распространяться на весь чеченский народ и что необходимо предотвратить какие-либо беззакония в отношении граждан чеченской национальности. Однако, ни эти заявления ни тот факт, что основной версией следствия стала криминальная разборка за сферы влияния, не достигли того должного эффекта. В умах большинства москвичей и россиян, не без помощи СМИ, эти террористические акты также ассоциируются именно с чеченцами. В информационных потоках из Чечни в течение последних лет доминирует человек с оружием. Российской и мировой общественности упорно навязывают оскаленный, дикий бандитский образ «горца». Некоторые СМИ открыто провоцировали чеченские погромы. Как пишет Александр Минкин: «Ясно, что власти нужен очередной враг (враг - необходимый компонент российской жизни и сегодня эта роль отведена чеченцам). Без него трудно объяснить, почему 60% россиян оказались за чертой бедности. Недовольство людей - реальная сила. И лучше, если она будет направлена на чеченцев, а не обкомы и горкомы, где сидят теперь губернаторы и перфекты, не на Кремль, где зажимают зарплату и повышают квартплату». «Практика освещения в прессе многочисленных войн, еще со времен Отечественной войны 1812 года показывает, что журналисты никогда не могут оставаться беспристрастными, пока существует в обществе деление по национальному признаку, ведь они сами представляют одну из воюющих сторон… СМИ нередко специально акцентируют этнические проблемы в конфликтах, хотя, чаще всего, дело не столько в этническом, сколько в политическом и экономическом противостоянии элит, а не народов. По воле политиков, противниками становятся различные этнические или религиозные группы…А журналисты при освещении конфликтных событий нередко используют искаженные факты, уничтожительные этнические стереотипы противника и массу провоцирующих и конфликтных этнических идей. Например, с помощью СМИ внедряются идея: «Этот народ - наш враг, и врага надо уничтожать!», «Они всегда были нашими врагами!». Именно это и происходило и происходит в освещении конфликта в Чечне. Совсем недавно 25 августа 2002 г. по федеральному каналу телевидения РТР показывали документальный фильм снятый журналистом А. Мамонтовым «Чужие». Почти за месяц до показа фильма, каждый день, на канале шла реклама-анонс этого фильма, где голос за кадром, комментируя пугающую картинку с чеченскими боевиками, у которых в ночи блестят глаза (снимали с камерой ночного видения), убеждает телезрителя что «Они - Чужие». «В конфликте происходит обесчеловечивание противника. Никакого сочувствия к противоположной стороне не допускается. Для этого часто используются сравнения противника с темными силами (дьяволом, сатаной), с животными, вызывающими отвращение (например шакалами, гиенами, крысами)». [9] Чеченцев часто представляли безжалостными убийцами: «У четвертых жителей Абхазии чеченские боевики вырезали сердца». Еще одним стереотипом войны в Чечне стало утверждение о русско-чеченской войне, которая длится «более двухсот лет». И хотя, по мнению многих специалистов, конфликт в Чечне можно рассматривать как этнический «как формы внутри- и межгосударственных противостояний, в которых хотя бы одна из сторон самоорганизуется или мобилизуется по этническому принципу или от имени этнической общности» [11], чеченский конфликт по своей сути не является межэтническим, это не русско-чеченский конфликт. С «русской» стороны в боевых действиях участвуют представители практически всех народностей России, на стороне «чеченцев», как всем известно, огромное количество наемников, и представителей исламских государств, а также добровольцы из республик Северного Кавказа и бывшего СНГ, и даже наемники русской и других славянских национальностей. Однако конфликт в Чечне в многочисленных публикациях, репортажах и комментариях в СМИ, как российских, так и западных, преподносится именно как межэтнический, как «русско-чеченский». И большинство зрителей, читателей воспринимают конфликт с легкой руки журналистов и политиков именно таковым. Часто журналисты печатают такие нелепости как: «В Абхазии продолжаются боевые действия против «интернациональной» группировки чеченских боевиков» или «грузино-чеченские боевики». [12] Некоторыми журналистами и политиками, часто выступающими в СМИ, намеренно навязывается российскому обывателю тезис о том, что чеченцы - это воинственный народ, привыкший жить в боевых условиях, с младенчества подготавливаемый к войне, слишком свободолюбивый, чтобы мирно сосуществовать с Россией. Проводится мысль, что им самой историей отведена роль «разрушителя империи». Тем самым чеченский народ как бы выталкивается за рамки «цивилизованных» народов. Часто пытаясь понять причины конфликта, авторы газетных публикаций обращаются к истории взаимоотношений России и Чечни, проводя параллели между Кавказской войной и современным конфликтом. Тем самым осознано или неосознанно навязывается мнение, что чеченцы находятся в состоянии войны с Россией более 200 лет. Чеченцев представляют как народ, для которого свобода, независимость - категории самоценные, и они готовы умереть за них все как один. Средства массовой информации, особенно западные, делают упор на отличии чеченцев от других народов России, подчеркивая их особую ментальность, героизируют чеченский народ, тем самым порождая новые мифы. А лидеры боевиков быстро подхватывают эти идеи, используя их в рекрутировании своих сторонников. Многие помнят авторскую программу журналиста и депутата Госдумы А. Невзорова на ОРТ в первую чеченскую кампанию. Невзоров был призван своими репортажами поднять боевой дух армии и российского обывателя. Однако эти репортажи способствовали также и тому, что ряды боевиков пополнялись чеченской молодежью, очень болезненно воспринимавшей репортажи, в которых российские спецназовцы гордились отрезанными ушами боевиков и оскорбительно называли чеченцев «чичами». «Человек, занятый прежде всего своими делами (семьей, здоровьем, работой, образованием, погодой и прочим), оказывается в поле возбуждающих призывов и моральных принуждений. Ему начинают повседневно напоминать и убеждать, что он - чеченец, представитель древней и уникальной цивилизации, а ныне депортированный и угнетаемый, должен продолжить великое дело шейха Мансура и имама Шамиля. Эти смутные, но притягательные предписания становятся частью взглядов и эмоций, обретая довлеющее значение, и, отодвигая повседневность на второй план перед притягательными проектами переиграть или вернуть прошлое…Ответственность за это несут, в том числе и, прежде всего те, кто через поверхностный историзм и культурный фундаментализм низводят целый народ до уровня «досовременной нации» или общества с «военной демократией» с уникальной воинской моралью и тем самым лишая его шанса на участие в мирных трансформациях с целью улучшения правления и обеспечения безопасной жизни». [13] Конечно, нужно сказать и том, что в первую чеченскую кампанию многие издания и телекомпании часто поддерживали и оправдывали борьбу чеченских боевиков с российской армией. Очень сильно постарались СМИ и в создании отрицательного, негативного образа, стереотипа российской армии (особенно командования) и государственной власти. Многие военные и чиновники называли это предательством со стороны СМИ и журналистов, пособничеством врагу. И почти все признавали, что информационную войну в кампании 1994-96 гг. российская армия проиграла. Однако стереотип чеченцев, не только тех кто воевал, а всего народа, в сознании российского общества сложился отрицательным. Распад СССР и разгоревшиеся вооруженные конфликты на пост-советском пространстве показали, что российские СМИ оказались плохо подготовлены для объективного освещения конфликта. «Российская (пост-советская) журналистика несет на себе родовое пятно большевистской печати: в ней доминирует не репортаж, а оценка-назидание; в российских СМИ почти каждый материал - это по западным формам то, что называется «эдиториал», а каждый журналист - это судья и пророк. К тому же за последние годы журналистское поколение почти целиком сменилось: в профессию пришли молодые, талантливые и честолюбивые люди, через эфир и газетную полосу утверждающие свое имя и статус. Явление это, в целом позитивное, но проблема драматизации этнической тематики и конфликтных событий для продажи материала остается серьезной…». Еще одной причиной некачественного освещения конфликта является проблема профессиональной подготовки журналистов и редакторов. «Слишком часто у репортеров, добывающих новости в условиях конфликта, и у редакторов наблюдается потрясающее неведение о проблеме…». [15] Журналист часто может не знать ни историю, ни причины возникновения конфликта, он может не знать менталитет и культуру жителей региона вовлеченного в конфликт, а может знать только о сложившихся стереотипах об этнических группах. «Использование стереотипов часто ведет начало от пренебрежительного отношения к работе со стороны руководителей СМИ. Так, большинство редакций не ставят задачей привлечение в штат журналистов из среды этнических или других меньшинств». Образ врага в СМИ в освещении чеченского конфликта. В освещении чеченского конфликта российские СМИ заняли различные позиции: одни оправдывали движение чеченского сопротивления (объясняя это борьбой за свободу, независимость и т.д.); другие отстаивали официальную позицию Правительстве РФ (Чечня - неотъемлемая часть России, вооруженные формирования незаконны и подлежат уничтожению); третьи (наименьшая группа) пытались освещать конфликт с центристских позиций, не занимая ничью сторону и не впадая в крайности. Эти различия в освещении конфликта объясняются различными позициями конкретных средств массовой информации, поскольку они выражают интересы несовпадающих социальных групп и слоев населения. Таким образом, с дифференциацией общества, возникновением групп влияния произошли соответствующие изменения и в политической направленности различных СМИ, в зависимости от взглядов той части аудитории, на которую данное СМИ ориентированно, а также в зависимости от того, чьи интересы обслуживает данное СМИ. Поэтому-то события в Чечне, послужившие поводом для выяснения отношений между различными социальными, финансовыми и политическими силами России, и получили такое разное освещение в прессе, отразившей, как в зеркале, борьбу на российском политическом Олимпе. «Важной особенностью в освещении ситуации в Чечне стала трансформация позиций различных СМИ, на определенных стадиях развития конфликта: если в первую чеченскую кампанию (1994-96 гг.) большинство СМИ относилось с некоторой симпатией к движению чеченского сопротивления и часто вели репортажи с их стороны, то в ходе контртеррористической операции, начатой в 1999 году, практически все СМИ оправдывали ее, как необходимость защиты России от угрозы, исходящей от Чечни, ставшей базой международного терроризма» - пишет в своей статье профессор Ж. Гакаев. Коллективное насилие нуждается в образе врага в лице группы или института, которые должны быть наказаны или уничтожены. Образ врага создается и культивируется инициатором насилия, чтобы снабдить им его исполнителей средством мобилизации и прямой целью. Когда насилие достигает стадии войны, т.е. конфликта, с линией фронта и необходимой организацией, тогда образ врага упрощается до военного термина «противник» «Но и здесь под словом «противник» или «враг» вовлеченные в конфликт стороны подразумевают смутные категории. Для чеченцев это были «федералы», «русские», «оккупанты», «агрессоры», «неверные», «гяуры». Для федеральных российских солдат в Чечне - «бандиты», «духи», «нохчи», «чичи», «боевики», «террористы», но с самого начала и всегда это были «не наши», хотя речь шла о согражданах (как выразился один из чеченцев, «я бы мог служить и воевать с этими ребятами в одной армии»)» За годы чеченского конфликта облик неприятеля в изображении российской пропаганды претерпел существенные изменения. В начале конфликта его силы сознательно преуменьшались - шла игра на понижение. Пример подобной тактики - высказывание тогдашнего руководителя госбезопасности С. Степашина: «Чеченский народ не воюет. Наиболее стойкое сопротивление оказывают афганские моджахеды, наемники из Прибалтики, в т.ч. женщины снайперы» («На боевом посту» №2, 1995). Через год с небольшим противник рисуется уже как «многочисленная армия - практически все мужское население». Когда возникла потребность объяснить неудачи военной операции в ход пошли гиперболы: «армия способная потягаться с армиями любого европейского государства». В начале конфликта преобладали определения типа «дудаевцы», «бандитские формирования», этнический признак избегался. Та же установка давалась пропагандистам в войсках: «Не ставилась цель воспитать ненависть к чеченскому народу. Наоборот, солдат и сержантов убеждали в его непричастности к преступному режиму Дудаева» (Ориентир», №3, 1995, с.7). Однако очень скоро в СМИ такая «деликатность» исчезла. Вот некоторые примеры заголовков публикаций: «А войска громили чечен. Чечены огрызались», «Нохчи вне себя от ярости», «Нохчи разбегались по лесам, стараясь просочиться сквозь русские заслоны». («Защитники Отчизны», №3, 1996, с.3). Уже не «дудаевцев», а чеченцев как таковых призывали «быстренько идти на поклон к русскому народу, который так много сделал для чечен и ничего не получил взамен, кроме кровавых и жестоких столкновений. Идти на поклон добровольно. Всем будет хорошо: и чеченцам, и русским. Если чеченцы будут и дальше наглеть - беда будет» («Защитники Отчизны», №3, 1996, с.3). Образы чеченцев трансформировались в репортажах журналистов постоянно. В первую чеченскую кампанию граждан ведущих вооруженные действия в составе незаконных вооруженных формирований называли боевиками. В период с 1996 до начала контртеррористической операции в 1999 году образ врага приобрел вид ваххабита, бородатого вооруженного человека, с фанатичным взглядом. «Тут я впервые увидел, как выглядят террористы. У одного борода лопатой. Действительно похож на ваххабита» [19]. Однако чеченские боевики, считавшие себя победителями, учредившие свою армию, систему воинских званий, не хотели оставаться боевиками. И это порой приводило к курьезам. Некоторым изданиям приходилось извиняться за то, что чеченских боевиков называли «боевиками». «В №27 1999 г. «Общей газеты» на странице 3 в подписи к фотографии агентства Рейтер с чеченской границы была допущена досадная ошибка. Вследствие неточного перевода с английского языка люди, запечатленные на снимке, названы «чеченскими боевиками» На самом деле это - солдаты регулярной армии Ичкерии, которые несут службу по охране границы республики. Редакция приносит свои извинения чеченским пограничникам и автору снимка» [20]. Однако уже с началом второй чеченской кампании, а особенно после объявления США антитеррористической войны по всему миру, все чаще чеченские вооруженные формирования стали называть «международными террористами». Уже к началу антитеррористичекой кампании летом 1999 года общественное мнение в России практически полностью поддерживало действия правительства и военных. Басаевский рейд в Дагестан и ночные взрывы в городах России достигли главной цели, - подготовили российское общественное мнение к силовому варианту решения чеченской проблемы и вводу российских войск в Чечню. И власть, и общество в едином порыве поддержали новую военную кампанию. Второй чеченской кампании предшествовала беспрецедентная по накалу античеченская кампания в российских средствах массовой информации в связи с террористическими актами в Москве, Волгодонске и Махачкале, в результате которых погибли сотни мирных граждан. И сразу априори все чеченцы стали главными подозреваемыми и обвиняемыми. Началось массовое преследование граждан Российской Федерации чеченской национальности. На протяжении двух лет российскому зрителю и читателю показывали и рассказывали, какое общество строят чеченцы. Общество, где узаконена работорговля, где брать заложников ради выкупа считается «выгодным делом». Кадры пыток и издевательств над заложниками, расстрелы людей на площадях Грозного, угрозы лидеров боевиков о террористических актах - все это возымело действие. Российское общество было готово начать еще одну кровавую бойню для уничтожения этих «нелюдей». И надеяться на сочувствие со стороны российских СМИ, как это было в 1994-96 гг., чеченским боевикам не приходилось. Вот как писала в то время «Независимая газета»: «Стоит отметить, что момент сегодня гораздо более благоприятный, чем в декабре 1994 года. Сегодня общественное мнение в самой России, да и в мире, подготовлено средствами массовой информации к этой кампании. Если в 1994-96 годах репортажи журналистов о варварствах российских войск заполонили практически все СМИ, то в случае новой войны чеченцам угрожает информационная блокада: мало кто из репортеров решится работать на территории, контролируемой людьми, бравшими в заложники их коллег и фактически узаконивших работорговлю». [21] Властями и военными введена жесткая цензура на информацию из зоны конфликта.

44. Информационное обеспечение участия советских и российских войск в вооружённых конфликтах второй половины XX века

Этот, почти тридцатилетний период характеризуется, прежде всего, дальнейшим количественным ростом изданий и их тиражей. Если в 1956 г. выходило 7246 газет разовым тиражом 48,7 млн. экз., то к 1985 г. их стало около 8,5 тыс., а тираж превысил 180 млн. экз. Впечатляют показатели роста тиража центральных газет: к 1985 г. он достиг у «Правды» - 10 млн. экз., у «Известий» - 8 млн., у «Комсомольской правды» - 17 млн., у «Труда» - 18 млн. экз. Рост тиража газеты «Труд» оказался самым значительным: в 1962 году он составлял всего 540 тыс. и увеличился, следовательно, в 33 раза!. Газетно-журнальный информационно-пропагандистский комплекс Советского Союза к 1985 г. представляли 13,5 тыс. периодических изданий. Эта были, в том числе 40 всесоюзных, 160 республиканских, 329 краевых, областных, окружных, 711 городских, 3020 районных, 3317 низовых, 97 газет автономных республик и областей. Газеты издавались на 55 языках народов СССР и 9 языках зарубежных стран. Из вновь созданных газет особого внимания заслуживают «Советская Россия» (1956), «Социалистическая индустрия» (1969), «Литература и жизнь» (1957, с 1963 - «Литературная Россия»), еженедельник «За рубежом» (1960; до войны выходил под редакцией A.M. Горького - с 1932 по 1938 г.), массовая республиканская «Рабочая газета» (1957 г., издававшаяся в Киеве на украинском и русском языках), «Книжное обозрение» (1966) - еженедельник Комитета по делам печати при Совете Министров СССР. «Советская Россия» начала издаваться как орган Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Газета освещала прежде всего жизнь областей, краев и автономных республик Российской Федерации. Показ развития экономики и культуры РСФСР, трудовых успехов тружеников республики - ее основная задача. Газета стала выходить в окружении давно сложившихся центральных газет и редакции пришлось приложить немало усилий, чтобы обрести свое творческое лицо, отличное от других изданий. Редакционному коллективу удалось привлечь внимание читателей такими, ставшими с первых номеров традиционными рубриками, как «Любовь моя, Россия», «С блокнотом по России», «По автономным республикам и областям РСФСР», «Таланты России». Фотоэтюды и зарисовки о русской природе, рассказы о скульпторе Вучетиче, о создателе Останкинской телебашни Никитине, о певице Людмиле Зыкиной, а также печатавшиеся под рубрикой «В субботний вечер» страницы для семейного чтения - все это определило успех газеты, тираж которой уже в первый год составлял 1 млн., а к 1972 г. превысил 3 млн. экз.

Сумела найти путь к читателям и самая молодая центральная газета «Социалистическая индустрия», рассчитанная на рабочих, инженерно-технических и научных работников промышленного производства и строительства. Сообщения о новинках науки и техники в СССР и за рубежом, необычные передовые статьи под неизменным заглавием «Слово к читателю», еженедельный «Воскресный спутник читателя», посвященный внепроизводственной жизни заводских и фабричных коллективов, постоянные советы юристов «В цехе справок», поиск лучших форм подачи и оформления материалов обеспечили газете достойное место в союзной газетной периодике.

В рассматриваемый период появлялись не только новые газеты, но появился и новый тип печати - колхозные многотиражки. К 1966 г. их было создано свыше 1400, но к 1985 г. осталось не более 500 изданий. Развитие газетной периодики характеризуется значительной реорганизацией отдельных центральных изданий. Нельзя не отметить преобразования некоторых из них в органы ЦК КПСС. С марта 1960 г. органом ЦК КПСС стала «Экономическая газета», с апреля этого же года «Сельская жизнь», с августа 1972 - «Советская культура». В постановлениях о преобразовании этих газет в органы ЦК КПСС подчеркивалось, что они «призваны вести активную борьбу» за осуществление политики партии в развитии народного хозяйства, исходить в пропаганде вопросов культуры «из ленинских принципов партийности художественного творчества». Заметным событием в газетной периодике стал перевод в 1960 г. на вечерний выпуск газеты «Известия». Одновременно при газете возникло еженедельное иллюстрированное приложение «Неделя», быстро завоевавшее признание читателей. Об этом свидетельствует двухмиллионный тираж и распространение «Недели» в 93 странах мира. Весьма популярными стали и возникшие в это время приложения к «Советскому спорту» - «Футбол» (1960, с 1967 - «Футбол-Хоккей»), шахматно-шашечное приложение «64» (1968). Существенные изменения претерпевала районная печать. В 1962 г. в связи с созданием территориально-производственных колхозно-совхозных управлений прекратилось издание около 3000 районных газет, взамен которых стали выходить газеты территориально-производственных управлений. В 1963 г. число районных газет продолжало сокращаться, осталось всего 20 изданий. В 1965 г. с упразднением производственных колхозно-совхозных управлений районные газеты были восстановлены. Значительно развилась журнальная периодика: ежегодное пополнение журналов и изданий журнального типа составляло 30-40 новых названий. Среди вновь созданных следует выделить журналы: «Аврора» - общественно-политический и литературно-художественный орган ЦК ВЛКСМ, Союза писателей РСФСР и Ленинградской писательской организации (1969), «Человек и закон» - орган Министерства юстиции СССР (1971), достигший к 1985 г. десятимиллионного тиража, «Вопросы литературы» (1957), «Вопросы истории КПСС» (1957), «Советская печать» (1955, с 1967 - «Журналист»; до Великой Отечественной войны выходил под названием «Большевистская печать» - (1933-1941 гг.). С февраля 1984 г. стал выходить приложением к «Комсомольской правде» журнал «Собеседник» - первое в нашей стране журнальное иллюстрированное издание в цвете.

Среди журналов появились издания, включающие документально-хроникальные и художественные звукозаписи на гибких грампластинках. Первым таким необычным изданием стал «Кругозор» - общественно-политический и литературно-музыкальный ежемесячник Государственного комитета СССР по радиовещанию и телевидению (1964). В «Кругозоре» о том или ином герое можно было не только прочитать, увидеть на фото, но и услышать его голос на пластинке. Страницы журнала сделали достоянием читателей записи известных общественных деятелей, ученых, артистов, писателей, поэтов. С 1968 г. в качестве приложения к «Кругозору» стал выходить детский журнал «Колобок». Впечатляют общие данные развития журнальной периодики. В 1956 г. насчитывалось 2500 журналов и изданий журнального типа, годовой тираж которых составлял 420 млн. экз., в 1984 г. их стало в два раза больше - 5070, а тираж возрос более, чем в восемь раз, достигнув 3,5 млрд. экз. Самые крупные тиражи из журналов к 1985 г. имели «Здоровье» - 16,6 млн., «Работница» - 16,1 млн., «Крестьянка» - 14,6 млн. экз. Возрос тираж партийных журналов: «Коммунист», «Партийная жизнь», «Агитатор» и «Политическое самообразование» имели общий тираж свыше 6 млн. экз.

Все больший размах приобретала деятельность радиовещания и телевидения. Радиовещанием к 1985 г. практически была охвачена вся территория СССР, телевидением - 93% населения страны.

Центральное (Всесоюзное) радиовещание вело передачи по десяти программам и их дублям. Первая - основная общесоюзная информационная, общественно-политическая, культурно-образовательная, художественная программа с 1980 г. стала вести передачи с учетом часовых поясов. Впервые дубли программы для слушателей различных регионов станы совпали с дублями первой программы Центрального телевидения. «Радио» - Орбита-1», «Радио - Орбита-2», «Радио - Орбита-3», «Радио - Орбита-4» обслуживали радиослушателей Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии и Крайнего Севера. Вторая программа «Маяк», начавшая свою деятельность 1 августа 1964 г., вела свои круглосуточные передачи одновременно для всех регионов страны. В основе ее деятельности - часовой отрезок времени: в начале и середине каждого часа - два коротких выпуска новостей, за которыми следует музыка или другой развлекательного характера материал. С 1978 г. передачи «Маяка» звучат на английском, с 1983 - на французском языке. Третья программа - литературно-музыкальная. Предназначенная для Москвы и Московской области, с 1 апреля 1982 г. она стала передавать дубль для слушателей Сибири и Дальнего Востока. Четвертая программа - музыкальная. Она появилась в январе 1972 г., передается на средних и ультракоротких волнах. Половину ее вещания занимают стереофонические записи. Пятая - круглосуточная информационно-политическая и художественная программа адресуется советским гражданам, находящимся за рубежом. Все большей популярностью пользовались передачи радиостанции «Юность», позывные которой впервые прозвучали в октябре 1962 г. Привычной для «Юности» стала Практика прямого выхода в эфир, оперативная обратная связь со слушателями по телефонным каналам и радиомосты, соединяющие советскую молодежь с зарубежными сверстниками. Неизмеримо в системе СМИ возросла роль телевизионного вещания, среднесуточный объем которого к 1985 г. возрос до 500 часов. К этому времени вещание осуществляли 115 программных телецентров, из них, включая дубли, более ста в цветном изображении. В деятельности телевизионного вещания нельзя не отметить таких знаменательных событий, как первые передачи в цветном изображении Останкинского телецентра в октябре 1967 г., переход Центрального телевидения на круглосуточную работу с 1 октября 1976 г., первые прямые передачи из Москвы с помощью спутника-ретранслятора «Экран» для жителей Якутии, Красноярского края и Тувинской АССР в ноябре 1976 г., передачи программы «Время» с сурдопереводом для лишенных слуха телезрителей (1987 г.). В мае 1984 г. «Правда» сообщила, что телевизионные программы из Москвы стали доступны жителям заполярной тундры, что на побережье Белого моря действует уже 12 телевизионных станций «Москва». В 1981 г. исполнилось 50 лет со дня начала телевизионного вещания в СССР. К этой знаменательной дате в стране ежедневно загоралось свыше 75 млн. телеэкранов, собиравших 230 млн. зрителей, или 88 процентов советских граждан, передачи велись на 40 языках народов СССР, свыше 80 городов транслировали программы в цветном изображении. В 1984 г. количество телецентров увеличилось до 126, сто из которых готовили передачи в цветном изображении. У советских людей стало 85 млн. телевизоров, в том числе 15 млн. приемников цветного изображения. Самой популярной для телезрителей стала информационно-публицистическая программа «Время», впервые появившаяся на телевизионном экране в январе 1962 г. Из года в год возрастало количество изданных книг и брошюр: в 1961 г. их было около 74 тыс., в 1985 на тысячу больше. Зато тираж с 1200 тыс. вырос до 2151 тыс. экз. Поистине грандиозны данные по изданной литературе за 70 лет Советской власти: вышло 3,7 млн. книг, тиражом 65,6 млрд. экз. на 92 языках народов и народностей СССР и на 73 языках народов зарубежных стран. С 1967 г. по 1977 г. была издана «Библиотека всемирной литературы» - первое всеобъемлющее литературное собрание, не имеющее аналога в мировой издательской практике. В «БВЛ» опубликовано 25800 произведений 3235 авторов, из них 2600 зарубежных писателей - представители литературы 80 стран. Общий объем только вступительных статей к томам составил 270 печатных листов, а объем комментариев и примечаний - более 450 печатных листов. «По существу, - дает оценку «БВЛ» Чингиз Айтматов, - написан коллективный научный труд - многотомная история всемирной литературы». Вслед за «Библиотекой всемирной литературы» была издана превысившая 50 томов «Библиотека мировой литературы для детей», в которой помещено более 150 шедевров отечественной и зарубежной классики. Незаурядным событием в издательской деятельности стал выпуск книги «День мира». Впервые под таким названием книга появилась в 1935 г. под редакцией A.M. Горького. В ней рассказывалось о том, что произошло в мире 27 сентября 1935 г. Четверть века спустя редакция «Известий» и журналисты других газет решили в то же самое число, 27 сентября, но уже 1960 г. снова «закинуть сеть в океан жизни», «прощупать пульс земного шара», показать, чем живет мир, что в нем изменилось за минувшие годы. Новый облик планеты предстал в ней не только в информационных материалах, но и зрительно: в книге помещено более полутора тысяч фотографий и иллюстраций. К 1985 г. в Советском Союзе действовало более 230 издательств, из них около 60 - центральных. Крупнейшими были Политиздат, «Мысль», «Художественная литература», «Молодая гвардия», «Детская литература», «Прогресс», «Искусство», «Колос», «Наука». В 1961 г. в системе средств массовой информации СССР, кроме ТАСС, начало функционировать Агентство печати «Новости» (АПН), учредителями которого явились Союз журналистов СССР, Союз советских писателей, Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами (ССОД) и Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний. АПН имел представительства более чем в ста странах мира, издавал за рубежом журналы, газеты, пресс-бюллетени на 45 языках тиражом около 2 млн. экз. В 130 странах тиражом около 1 млн. экз. выходила на английском, французском, немецком, испанском и арабском языках газета «Московские новости» и на семи языках полумиллионным тиражом ежемесячный иллюстрированный дайджест «Спутник». Ежегодно на русском и на иностранных языках выпускались миллионы экземпляров книг и брошюр, а также вестники АПН «По Советскому Союзу», «Советская панорама», «Новости науки и техники», «Международная информация» для зарубежной и советской печати. К середине 80-х годов еще больший размах получила деятельность ТАСС, которое располагало 14-ю республиканскими агентствами, имело 6 отделений и 72 корреспондентских пункта в РСФСР. Его зарубежные отделения и корреспонденты передавали сообщения из 110 стран мира. В мощную творческую организацию превратился созданный в 1959 г. Союз журналистов СССР. В 1984 г. в стране трудилось 100 тыс. журналистов и 6 млн. внештатных корреспондентов. Союз журналистов поддерживал связи с журналистскими организациями 66 стран.