Проблемы общей теории права и государства

Так, уравнивание разных объектов по числовому основанию (для определения счета, веса и т. д.) абстрагируется от всех их содержательных различий (индивидуальных, видовых, родовых).

В этом русле сформировалась математика, где составление и решение уравнений играет ключевую роль и где равенство, "очищенное" от качественных различий, доведено до абсолютной абстракции количественных определений.

Правовое равенство не столь абстрактно, как числовое равенство в математике. Основанием (и критерием) правового уравнивания различных людей является свобода индивида v общественных отношениях, признаваемая и утверждаемая форме его правоспособности и правосубъектности. В этом состоит специфика правового равенства и права вообще.

Правовое равенство в свободе как равная мера сво означает и требование соразмерности, эквивалента в о шениях между свободными индивидами как субъектами пр ^

Правовое равенство -- это равенство свободных и висимых друг от друга субъектов права по общему ДлЯ е. масштабу, единой норме, равной мере. Там же, где люД t лятся на свободных и несвободных, последние относите субъектам, а к объектам права и на них принцип г равенства не распространяется.

Причем можно, видимо, допустить, что математическое нство как логически более абстрактное образование яв-Р тся исторически более поздним и производным от идеи лоав0вого равенства. Последующее, более интенсивное (чем в праве) развитие и научная разработка начал равенства в математике породили представление, будто идея равенства пришла в право из математики.

Подобная трактовка встречается уже у пифагорейцев, чьи серьезные занятия математикой сочетались с увлечениями цифровой мистикой и экстраполяцией математических представлений о равенстве на общественные явления, включая и право. Сущность мира (физического и социального), согласно пифагорейцам, есть число, и все в мире имеет цифровую характеристику и выражение. Трактуя равенство как надлежащую меру в виде определенной (числовой по своей природе) пропорции, они в духе своей социальной математики выражали справедливость (т. е. право с его принципом равенства) числом четыре.

Такая экстраполяция числовых (математических) представлений о равенстве на общественные отношения отражала неразвитые воззрения о праве и, по существу, игнорировала специфику равенства в социальной жизни людей как именно формально-правового равенства свободных людей. Обладая этим 'Ринципом формального равенства, право само по себе явля-о г>Я СПециФическои социальной математикой (в смысле учения венствах и неравенствах в общественных отношениях). СГПв социальной сфере равенство -- это всегда правовое равен-как ' Рмалъно~пРавовое равенство. Ведь правовое равенство, ВСЯК°е Равенство> абстрагировано (по собственному осно-И КРитеРию) от фактических различий и потому с необхо-Ью и по определению носит формальный характер, ний, за"ПОВОДУ Равенства существует множество недоразуме-°снове Л^Ждении. ошибочных и ложных представлений. В их ctbo и к°нечном счете лежит непонимание того, что равен-ет Рациональный смысл, логически и практически возможно в социальном мире именно и только как право (формально-правовое, формальное) равенство.

Так, нередко (в прошлом и теперь) правовое равенс смешивается с разного рода эгалитаристскими (фактиче 8° уравнительными) требованиями, с уравниловкой и т. д и И напротив, ему противопоставляют так называемое "фактич ^' кое равенство". Подобная путаница всегда так или иначе ' антиправовой характер. Ведь "фактическое равенство" рациональный смысл лишь как отрицание (а именно как от рицание формального, правового равенства), но как утвеп ждение (как нечто позитивное) оно, "фактическое равенство", -- величина иррациональная, "фантазм" типа "дере-вянного железа", вербальная конструкция, подразумевающая нечто совершенно иное, чем равенство.

"Фактическое равенство" -- это смешение понятий "фактическое" и "нефактическое" (формальное) и противоречие в самом понятии "равенство". Ведь "равенство" имеет смысл (как понятие, как регулятивный принцип, масштаб измерения, тип и форма отношений и т. д.) лишь в контексте различения "фактического" и "формального" и лишь как нечто "формальное", отделенное (абстрагированное) от "фактического", подобно тому как слова отделены от обозначаемых вещей, цифры и счет -- от сосчитываемых предметов, весы -- от взвешиваемой массы и т. д.

Именно благодаря своей формальности (абстрагированно-сти от "фактического") равенство может стать и реально становится средством, способом, принципом регуляции "фактического", своеобразным формальным и формализованным "языком", "счетом", "весами", измерителем всей "внеформальной (т. е. "фактической") действительности. Так обстоит дело и с формально-правовым равенством.

История права -- это история прогрессирующей эволюции содержания, объема, масштаба и меры формального (пРа вового) равенства при сохранении самого этого принципа ка принципа любой системы права, права вообще. Разным этапа ^ исторического развития свободы и права в человеческих отя шениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой кР-субъектов и отношений свободы и права -- словом, св°ес держание принципа формального (правового) равенства.

Исходные фактические различия между людьми, рассмот-нные (и регулированные) с точки зрения абстрактно-всеоб-его правового принципа равенства (равной меры), предста итоге в виде неравенства в уже приобретенных правах (неравных по их структуре, содержанию и объему прав различных индивидов -- субъектов права). Право как форма отношений по принципу равенства, конечно, не уничтожает (и не может уничтожить) исходных различий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядочивает эти различия по единому основанию, трансформирует неопределенные фактические различия в формально-определенные неравные права свободных, независимых друг от друга, равных личностей. В этом, по существу, состоят специфика и смысл, границы (и ограниченность) и ценность правовой формы опосредования, регуляции и упорядочения общественных отношений.

Правовое равенство и правовое неравенство (равенство и неравенство в праве) -- однопорядковые (предполагающие и дополняющие друг друга) правовые определения и характеристики и понятия, в одинаковой степени противостоящие фактическим различиям и отличные от них. Принцип правового равенства различных субъектов предполагает, что приобретаемые ими реальные субъективные права будут неравны, лагодаря праву хаос различий преобразуется в правовой по-Ряаок равенств и неравенств, согласованных по единому ос-н°ванию и общей норме.

Признание различных индивидов формально равными -- признание их равной правоспособности, возможности будут неравными: жизненные различия, измеряемые И оцениваемые одинаковым масштабом и равной мерой прав.11 дают в итоге различия в приобретенных, лично принадле» ' щих конкретному субъекту (в этом смысле -- субъективны " является необходимым результатом как раз соблюдения, а нарушения принципа формального (правового) равенства этих лиц, их равной правоспособности. Различие в приобретенных правах не нарушает и не отменяет принципа формального (правового) равенства.

Сравним для иллюстрации три разные ситуации. Допустим, в первой ситуации право приобрести в индивидуальную собственность землю или мастерскую имеют лишь некоторые (докапиталистическая ситуация), во второй ситуации -- все (капиталистическая ситуация), в третьей ситуации -- никто в отдельности (социалистическая ситуация). В первой и второй ситуациях все, кто наделен соответствующим правом, являются формально (юридически) равными, обладают равной правоспособностью независимо от того, приобрели ли они в действительности право собственности на соответствующие объекты, стали ли они реально собственниками какого-то определенного участка земли, конкретной мастерской или нет. Одно дело, конечно, иметь право (правоспособность) что-то приобрести, сделать и т. д., другое дело -- реализовать такую формальную, абстрактно-правовую возможность и приобрести реальное право на определенное благо. Но право -- это лишь равный для различных людей формализованный путь к приобретению прав на различные вещи, предметы, блага, а не раздача всех этих вещей и благ поровну каждому.

Но в правовом упорядочении различий по единому основанию и общему масштабу как раз и присутствует признаки формального (правового) равенства и свободы всех тех, на ког распространяется данная правовая форма отношений. Так, второй ситуации все формально равны и свободны, хотя Р ально приобретенные права на соответствующие объе* (средства производства) у разных лиц различны. В первой (Д капиталистической) ситуации в соответствующую сферу ПР __ вового равенства и свободы допущены лишь некоторые; ° <, ствие же у остальных соответствующего права (правоспо ности) означает непризнание за ними формального (пра 0 го) равенства и свободы. Здесь, в первой ситуации, само пр (формальное равенство, правоспособность, пользование

R третъей (социалистической) ситуации нет ни право-привилегий (права-привилегии) первой ситуации, ни раз-ВЬ! и в правах на соответствующие объекты, поскольку в от-ЛИшении к этим объектам как средствам производства никто Я°обще не имеет права (ни правоспособности, ни тем более Сально приобретенного права) на индивидуальную собствен-ость. Отсутствие у индивида определенного права -- это вме-сте с тем отсутствие и соответствующей индивидуальной свободы. Здесь, следовательно, в рассматриваемом отношении вообще отсутствует правовой принцип формального равенства и свободы индивидов, и общество в данной третъей ситуации не конкретизируется на индивидов -- субъектов права. Общественные (в том числе и хозяйственные) отношения регулируются здесь иными (неправовыми) средствами и нормами.

Формы проявления равенства как специфического принципа правовой регуляции носят социально-исторический характер. Этим обусловлены особенности таких форм в различных социально-экономических формациях, на разных этапах исторического развития права, изменения объема и содержания, места и роли принципа правового равенства в общественной жизни.

Вместе с тем данный принцип -- при всем историческом мнргообразии и различии его проявлений -- имеет универсальное значение для всех исторических типов и форм права и выражает специфику и отличительную особенность правового способа регулирования общественных отношений свободных индивидов. Везде, где действует принцип формального равен-ва, есть правовое начало и правовой способ регуляции: где иствует право, там есть данный принцип равенства. Где нет го принципа равенства, там нет и права как такового. Форся ЪМ°6 Равенство свободных индивидов тем самым являет-Ког а^°0лее абстрактным определением права, общим для вся-

и специфичным для права вообще. ние пРинЧипом формального равенства связано и понима-

Рава как формы общественных отношений. пРавп 6^исРика правовой формальности обусловлена тем, что выступает как форма общественных отношений незави-Уоъектов, подчиненных в своем поведении, действиях бытия и выражения свободы.

Правовая форма свободы, демонстрируя формальный рактер равенства, всеобщности и свободы, предполагав выражает внутреннее сущностное и смысловое единство п вовой формальности, всеобщности, равенства и свободы

Для всех тех, чьи отношения опосредуются правовой ch , как бы ни был узок этот правовой круг, право выступа^ как всеобщая форма, как общезначимый и равный для этих лиц (различных по своему фактическому, физическом умственному, имущественному положению и т. д.) одинаковы масштаб и мера. В целом всеобщность права как единого и равного (для того или иного круга отношений) масштаба и меры (а именно меры свободы) означает отрицание произвола и привилегий (в рамках этого правового круга).

Необходимая внутренняя взаимосвязь правового равенства и всеобщности правовой формы очевидна: правовая мера всеобща лишь в тех пределах и постольку, пока и поскольку она остается единой (и, следовательно, равной) для различных объектов измерения (регуляции), в своей совокупности образующих сферу этой всеобщности, т. е. круг различных отношений, измеряемых общей (единой) мерой. Всеобщность эта, следовательно, относительна, она ограничена пределами действия единой меры в различных отношениях. Само равенство здесь состоит в том, что поведение и положение субъектов данного общего круга отношений и явлений подпадают под действие единой (общей, равной) меры.

Такая формальность -- внутренне необходимое, а не случайное свойство всякого права. Форма здесь не внешняя оболочка. Она содержательна и единственно возможным способом точно и адекватно выражает суть опосредуемых данной формой (т. е. охватываемых и регулируемых правом) отношении - меру свободы индивидов по единому масштабу. Своим всеощим масштабом и равной мерой право измеряет, "отмеряет *оформляет именно свободу индивидов, свободу в человечких взаимоотношениях -- в действиях, поступках -- сл° к во внешнем поведении людей.

Индивид, по логике правового типа отношений и смыслу правовой формы свободы, свободен и обладает свободой воли не только как адресат действующего права, но и как его творец (совместно с другими свободны.пи индивидами). Действительная и полная правосубъектность -индивидов предполагает и их законотворческую правосубъектность, их соучастие (в той или иной форме) в законотворчестве, их право на участие в установлении правового закона. Свобода возможна лишь там, где люди не только ее адресаты, но и ее творцы и защитники. Там же, где люди лишь адресаты действующего права, вместо права как формы свободы людей действуют навязываемые им свыше принудительные установления и приказы отчужденной от них насильственной власти (деспотической, диктаторской, тоталитарной).

Свобода при всей кажущейся ее простоте -- предмет сложный и для понимания, и тем более для практического воплощения в формах, нормах, институтах, процедурах и отношениях общественной жизни.

При этом даже среди участников процесса освобождения от старого царит разнобой в представлениях о позитивном смысле грядущей свободы, в ответах на вопросы типа: свобода для чего? свобода к чему? какая именно свобода? Конкретные представления по этому кругу проблем формируются позже, так сказать, постфактум.

Отмечая различные значения, придаваемые слову "свобода", Монтескье в работе "О духе законов" писал: "Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово "свобода". Одни называют свободой легкую возможность низлагать того, кого наделили тиранической властью; другие -- право избирать того, кому они должны повиноваться; третьи -- право носить оружие и совершать насилие; четвертые -- видят ее в привилегии состоять под управлением человека своей национальности или подчиняться своим собственным законам. Некий народ долгое время принимал свободу за обычай носить длинную бороду. Иные соединяют это название с известной формой правления, исключая все прочие"1.

Тем, кто высвободился из тисков прежней несвободы, свобода кажется вольницей, мягким, податливым материалом, из которого можно лепить все, что душа пожелает и воображение подскажет. Пафос такого настроения удачно выражен в поэтической строчке В. Хлебникова: "Свобода приходит нагая". Но такой она только грезится. На самом деле свобода приходит в мир и утверждается в нем в невидимом, но прочном одеянии права. Это, конечно, более скучная материя -- правопорядок, дозволения и запреты, правонарушения, ответственность и т. д. Но такова действительность свободы.

Какой-либо другой формы бытия и выражения свободы в общественной жизни людей, кроме правовой, человечество до сих пор не изобрело. Да это и невозможно ни логически, ни практически.

Люди свободны в меру их равенства и равны в меру и свободы. Неправовая свобода, свобода без всеобщего масштаб и единой меры -- словом, так называемая "свобода" без ра венства -- это идеология элитарных привилегий, а так назь ваемое "равенство" без свободы -- идеология рабов и угнете ных масс (с требованиями иллюзорного "фактического раве

Отсюда и многоликость произвола (от мягких до самых естких, тиранических и тоталитарных проявлений). Дело в том что у права (и правовой формы свободы) есть свой,,только ему внутренне присущий, специфический принцип -- принцип формального равенства. У произвола же нет своего принципа; его принципом, если можно так выразиться, являются как раз отсутствие правового принципа, отступления от этого принципа, его нарушение и игнорирование. Бесправная свобода -- это произвол, тирания, насилие.

Фундаментальное значение свободы для человеческого бытия в целом выражает вместе с тем место и роль права в общественной жизни людей. Наблюдаемый в истории прогрессирующий процесс освобождения людей от различных форм личной зависимости, угнетения и подавления -- это одновременно и правовой прогресс, прогресс в правовых (и государственно-правовых) формах выражения, существования и защиты этой развивающейся свободы. В этом смысле можно сказать, что всемирная история представляет собой прогрессирующее движение ко все большей свободе все большего числа людей. С правовой же точки зрения этот процесс означает, что все большее число людей (представители все новых слоев и классов общества) признаются формально равными субъектами права.

Историческое развитие свободы и права в человеческих отношениях представляет собой, таким образом, прогресс равенства людей в качестве формально (юридически) свободных личностей. Через механизм права -- формального (правого) равенства -- первоначально несвободная масса людей B ходе исторического развития преобразуется в м одн^ых индивидов.

Нередко свобода противопоставляется равенству. Здесь можно выделить несколько направлений критики равенства (по сути дела правового равенства) с позиций той или иной концепции свободы.

Так, уже ряд софистов младшего поколения (Пол, Кал-ликл, Критий) отвергали правовое равенство с позиций аристократических и тиранических представлений о свободе как праве "лучших" на привилегии и произвол, как праве сильных господствовать над слабыми и т. д. Аналогичный подход в XIX в. развивал Ф. Ницше. Религиозно-аристократическую концепцию "свободы личности" (в духе апологии неравенства и критики равенства) обосновывал в XX в. Н. А. Бердяев1.

В отличие от аристократической критики правового равенства "сверху" (в пользу элитарных версий свободы) марксистское отрицание правового равенства и права в целом идет "снизу" (в целях всеобщего прыжка в коммунистическое "царство свободы", утверждения "фактического равенства" и т. д.).

В наши дни широко распространено представление, будто "суть перемен, которые идут в России и в посткоммунистических странах" (т. е. их "модернизация"), состоит "в переходе от логики равенства к логике свободы"2. Тут социализм с его уравниловкой (т. е. антиподом права и равенства) предстает как царство равенства, от которого надо перейти в царство свободы без равенства.

В этих и сходных противопоставлениях свободы и равенства данным явлениям и понятиям, по существу, придается (в силу ошибки, социальных интересов и т. д.) произвольное значение.

Если речь действительно идет о свободе, а не о привиле-гйях, произволе, деспотизме, то она просто невозможна без принципа и норм равенства, без общего правила, единого масштаба и равной меры свободы, т. е. без права, вне правово формы. Свобода не только не противоположна равенству (а именно правовому равенству), но, напротив, она выразим лишь с помощью равенства и воплощена в этом равенстве.

Право не просто всеобщий масштаб и равная мера, а все-, ,му масштаб и равная мера именно и прежде всего свободы ндивидов. Свободные индивиды -- "материя", носители, суть и смысл права. Там, где отрицается свободная индивидуальность, личность, правовое значение физического лица, там нет и не может быть права (и правового принципа формального равенства), там не может быть и каких-то действительно правовых индивидуальных и иных (групповых, коллективных, институциональных и т. д.) субъектов права, действительно правовых законов и правовых отношений и в обществе в целом, и в различных конкретных сферах общественной и политической жизни.

Эти положения в полной мере относятся и к такой существенной сфере жизнедеятельности общества, как экономика и производство, как отношения собственности в целом. Сама возможность наличия начал свободы, права, равенства людей в сфере экономической жизни общества с необходимостью связана с признанием правоспособности (а следовательно, и свободы, независимости, самостоятельности) индивида в отношениях собственности, 'т. е. признания за индивидом способности быть субъектом права собственности на средства производства.

Здесь особо следует подчеркнуть то обстоятельство, что именно отношения по поводу средств производства образуют содержание, смысл и суть экономических отношений. Там, где сложились и действуют правовые формы экономических отношений, где, следовательно, признано и функционирует право о ственности индивида на средства производства, там и дру-е (непроизводственные) объекты, включая предметы лично-потребления, вовлекаются в сферу правовых отношений cofiCTBeHH°CTM' становятся объектом права собственности. Но изб ТВешюсть на предметы потребления носит вторичный, про-Пр днб!й характер, зависящий от наличия или отсутствия, Ст анности или непризнанности в с'оответствующем обще-Рава собственности индивидов на средства производства. г0 На НДИВИД как субъект права собственности (и прежде все-сРедства производства) исходная база и непременное

В целом право собственности -- это свобода индивидов других субъектов социальной жизни, причем свобода в ее адек ватной правовой форме и, что особо важно подчеркнуть, сво бода в такой существенной сфере общественной жизни, как отношение к средствам производства, экономика в целом.

Исторический прогресс свободы и права свидетельствует о том, что формирование и развитие свободной, независимой, правовой личности необходимым образом связаны с признанием человека субъектом отношений собственности, собственником средств производства. Собственность является не просто одной из форм и направлений выражения свободы и права человека, но она образует собой вообще цивилизованную почву для свободы и права. Где полностью отрицается право индивидуальной собственности на средства производства, там не только нет, но и в принципе невозможны свобода и право.

В логике таких взаимосвязей собственности, свободы и права коренятся глубинные причины несовместимости социализма (всеобщий запрет частной собственности, ее обобществление и т. д.) с правом и свободой. Этой же логикой определяется фундаментальное значение десоциалйзации собственности во всем процессе перехода от тоталитарного социализма к началам права и свободы.

Понимание права как равенства (как общего масштаба и равной меры свободы людей) включает в себя с необходимостью и справедливость.

В контексте различения права и закона это означает, что справедливость входит в понятие права, что право по определению справедливо, а справедливость -- внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая (не моральная, нравственная, религиозная и т. д.).

Поэтому всегда уместный вопрос о справедливости или несправедливости закона -- это, по существу, вопрос о правовом, или неправовом характере закона, его соответствии или несоответствии праву. Но такая же постановка вопроса неуме стна и не по адресу применительно к праву, поскольку ° (уже по понятию) всегда справедливо и является носител справедливости в социальном мире.

Более того, только право и справедливо. Ведь справедл вость потому, собственно, и справедлива, что воплощает бой и выражает общезначимую правильность, а это в ев рационализированном виде означает всеобщую правомерно т. е. существо и начало права, смысл правового принципа общего равенства и свободы.

смыслу, и по этимологии справедливость (iustitia) т к праву (ius), обозначает наличие в социальном мире БОсх°Д Начала и выражает его правильность, императив-ПР!гВь°и необходимость.

Яатинское слово "юстиция" (iustitia), прочно вошедшее многие языки, в том числе и в русский, переводится на В°сский язык то как "справедливость", то как "правосудие", по существу, речь идет об одном и том же понятии -- о Хправедливости, включающей в себя и правосудие (и в исходебного решения спора в соответствии с правом, справедливо) Кстати, все эти аспекты правового смысла справедливости нашли адекватное отражение в образе богини справедливости Фемиды с Весами Правосудия. Используемые при этом символические средства (богиня с повязкой на глазах, весы и т. д.) весьма доходчиво выражают верные представления о присущих праву (и справедливости) общезначимости, императивности, абстрактно-формальном равенстве (повязка на глазах богини означает, что абстрагированный от различий равный правовой подход ко всем, невзирая на лица, -- это необходимое условие и основа для объективного суждения о справедливости).

Справедливо то, что выражает право, соответствует праву и следует праву. Действовать по справедливости -- значит действовать правомерно, соответственно всеобщим и равным требованиям права.

Внутреннее единство справедливости и правового равенства (общезначимости и одинаковости его требований в отношении всех, включая и носителей власти, устанавливающих определенное правоположение) хорошо выражено в комментариях знаменитого римского юриста Ульпиана к одному пре-торскому эдикту

Предложение, если его противник предъявит требование. Если кто либо достигнет того, что (в его пользу) будет установлен' какое-либо новое правовое положение магистратом или ди цом, занимающим должность, обеспеченную властью, то эт же правовое положение будет применено против него, когда впоследствии его противник предъявит требование" (D. 2.2.1)

Комментируя данный эдикт, Ульпиан замечает: "Этот эдикт устанавливает положение величайшей справедливости и не может вызвать чье-либо обоснованное неудовольствие: ибо кто отвергает, чтобы по его делу было вынесено такое же решение, какое он сам выносит для других или поручает вынести.. Понятно, что то право, которое кто-либо считает справедливым применить к другому лицу, должно признаваться действительным и для самого себя..." (D. 2.2.1).

Другой, не менее важный аспект единства справедливости и равенства как выражения соразмерности и эквивалента зафиксирован в традиционном естественноправовом определении справедливости как воздаяния равным за равное.

В обобщенном виде можно сказать, что справедливость -- это самосознание, самовыражение и самооценка права и потому вместе с тем правовая оценка всего остального, внеправо-вого.

Какого-либо другого принципа, кроме правового, справедливость не имеет. Отрицание же правового характера и смысла справедливости неизбежно ведет к тому, что за справедливость начинают выдавать какое-нибудь неправовое начало -- требования уравниловки или привилегий, те или иные моральные, нравственные, религиозные, мировоззренческие, эстетические, политические, социальные, национальные, экономические и т. п. представления, интересы, требования. Тем самым правовое (т. е. всеобщее и равное для всех) значение справедливости подменяется неким отдельным, частичным интересом и произвольным содержанием, партикулярными притязаниями.

С этой проблемой под несколько другим углом зрения мь уже сталкивались при рассмотрении разных направлений критики принципа правового равенства (и права в целом) с позиций неправовой (и антиправовой) свободы.

При отрицании правовой природы справедливости, существу, мы имеем дело с тем же самым, но уже примен тельно к справедливости, т. е. с неправовой (антиправовой и внеправовой) справедливостью. По логике такого подхода ^ лучается, что право как таковое (право вообще, а не тол антиправовой закон) несправедливо, а справедливость исХ

С позиций правовой всеобщности (формально-определенной всеобщности правового равенства, свободы и справедливости), в равной мере значимой для всех независимо от их моральных, религиозных, социальных, политических и иных различий, позиций и интересов, все эти внеправовые начала с представленными в них особыми потребностями, требованиями и т. д. -- лишь особенные сферы в общем пространстве бытия и действия права и правовой справедливости, специфические объекты, .а не субъекты справедливой правовой регуляции.

Право (и правовой закон) не игнорирует, конечно, все эти особенные интересы и притязания, и они должны найти в нем свое надлежащее (т. е. именно справедливое) признание, Удовлетворение и защиту. А это возможно только потому, что праведливость (и в целом право, правовой подход и принцип равовой регуляции) не сливается с самими этими притязанием И Не является нормативным выражением и генерализаци-сгт акого~либ° одного из таких частных интересов. Напротив, вь* еДливость, представляя всеобщее правовое начало, циональный смысл и могут быть признаны и удовлетворен лишь постольку, поскольку они согласуемы с правовой всео" щностью и равенством и их, следовательно, можно выразит" в виде требований самой правовой справедливости в соответ ствующих областях социальной жизни. И то, что именуете "социальной справедливостью", может как соответствовать праву, так и отрицать его. Это различие и определяет позицию и логику правового подхода к соответствующей "социальной справедливости".

Так в принципе обстоит дело и в тех случаях, когда правовой справедливости противопоставляют требования моральной, нравственной, политической, религиозной и иной "справедливости".

В пространстве всеобщности и общезначимости принципа правового равенства и права как регулятора и необходимой формы общественных отношений свободных субъектов именно правовая справедливость выступает как критерий правомерности или неправомерности всех прочих претензий на роль и место справедливости в этом пространстве. Отдавая каждому свое, правовая справедливость делает это единственно возможным, всеобщим и равным для всех правовым способом, отвергающим привилегии и утверждающим свободу.

§ 5. Специфика правовой регуляции в контексте либертарного правопонимания

Историческое развитие и смена различных типов и форм общественной жизни сопровождались существенными изменениями также и в системе социальной регуляции. Отмирали одни и возникали другие виды социальных норм, изменялись соотношение, взаимосвязи и формы взаимодействия социальных норм (моральных, религиозных, правовых, политических, эстетических и т. д.), их реальное содержание, место, роль значение в системе социальных регуляторов, механизмы и функционирования, способы и средства их защиты и т. Д-

Важную роль в системе социальной регуляции со времни его появления стало играть право. При всей своей отностельной самостоятельности право, как и другие виды содальных норм, осуществляет свои специфические регулятные функции не изолированно и обособленно, а в едином к плексе и тесном взаимодействии с другими социальными Реляторами.

Функций социальной регуляции, объективных оснований ими ФУ ев известного "разделения труда" и "сфер влияния" И K^V v ними и т. д. Системная целостность всех видов соци-между НОрМ) в своей совокупности обеспечивающих надлежа пегуляцию общественных отношений и нормальную жизнедеятельность общества, -- это определенный способ соеди-их своеобразия, их особенных свойств и возможностей. Поэтому поиски оптимальных вариантов сочетания право-форм воздействия с регулятивными возможностями других социальных норм являются одной из центральных задач всей социальной политики.

В процессе взаимодействия и взаимовлияния различных видов социальных норм (правовых, этических, эстетических, религиозных и т. д.) каждый из них, сохраняя свою специфику, выступает в качестве регулятора особого рода. Наряду с общими чертами социальные регуляторы имеют и свои специфические особенности, отражающие принципиальное отличие одного вида социальных норм от других. Без таких особенностей нельзя было бы вообще говорить о различных видах социальных норм и способах регуляции.

Так, отличительная особенность всякой религии состоит в вере в бога как сверхъестественное существо. Эта особенность религии как формы общественного сознания определяет специфику религиозных норм и их своеобразие в качестве социального регулятора. Отсюда и такие характеристики религиозных предписаний и запретов, как их божественное происхождение (их данность непосредственно богом или пророками, служителями культа и т. д.), религиозные средства их защиты (посредством сверхъестественных наград и наказаний, Религиозно-церковных кар и т. п.).

Видовое отличие эстетических норм заключается в том, 0 они выражают правила (критерии, оценки) красоты и пре-'ного (в их противопоставлении безобразному).

Сложившиеся в данной культуре формы, типы и образы расного и безобразного (по преимуществу в области ис-лог ТВа> Н° также и в сфере быта и труда, в религии, идео-Ти ' Политике, морали, праве и т. д.), приобретая норма-Члц значение (в качестве положительного и возвышенного ока' ао"°Рот, негативного и низменного образца и примера), Деист ЭЮТ с^Щ'ественное воспитательное и регулятивное воз-н 1е на чУвства, вкусы, представления, поступки и взаиения людей, на весь строй и образ их личной и публичной жизни. Эстетически одобренные вкусы, ценности, алы, формы и примеры (во всех сферах общественной жизв ~ включая и правовую) образуют в рамках сложившейся культу ' ры то "поле прекрасного", которое в качестве притягательно го образца и масштаба оказывает воздействие также и на фоп мы бытия и реализации иных социальных норм, на способь функционирования других видов соционормативной регуляции

Отличительная особенность морали состоит в том, что она выражает автономную позицию индивидов, их самостоятельное решение того, что есть добро и зло, долг и совесть, правильное и неправильное в человеческих поступках, взаимоотношениях и делах. Принцип морали -- принцип автономной саморегуляции индивидом своих отношений к себе и к другим к миру своего поведения (внутреннего и внешнего).

В этических явлениях присутствуют два момента: 1) лич-ностный момент (автономия индивида и самосознательная мотивация им правил морального поведения и моральных оценок); 2) объективный, внеличностный момент (сложившиеся в данной культуре, социальной группе, общности нравственные воззрения, ценности, нравы, формы и нормы человеческих отношений). Первый из отмеченных моментов относится к характеристике морали, второй -- нравственности. Когда говорят о морали социальных групп, общностей и общества в целом, речь, по существу, идет о нравственности (о групповых и общесоциальных нравах, ценностях, воззрениях, отношениях, нормах и установлениях).

В сфере этических отношений мораль выступает в качестве саморегулятора поведения индивида, его осознанного, автономного мотивированного способа участия в социальной жизни и общественных отношениях. Нравственные нормы выступают в качестве внешних регуляторов поведения. Там, где индивид принял, усвоил и превратил в свою внутреннюю Ус~ тановку коллективные нравственные представления, ценности, нормы и руководствуется ими в своем поведении, имеет место сочетание и согласованное действие обоих регулято ров -- морального и нравственного.

Корпоративные нормы (по своему регулятивному значению, сфере действия, кругу адресатов и т.д.) -- это группо-ые'нормы внутриорганизационного характера. У них нет все-бщности и общезначимости права и общеобязательности закона. По своей сути корпоративные нормы -- это не продукт правотворчества самих общественных объединений, а лишь форма и способ использования и реализации конституционных прав граждан на объединение, причем создание и деятельность общественных объединений, включая их нормотворчество, должны осуществляться на основе и в рамках закона, в соответствии со всеобщими требованиями права и правовой формы общественных отношений (соблюдение принципа правового равенства, добровольности, взаимосвязи прав и обязанностей и т. д.).

Показательно в этой связи, что согласно Федеральному закону Российской Федерации "Об общественных объединениях" (принят Государственной Думой 14 апреля 1995 г.), члены и участники общественных объединений -- физические и юридические лица -- имеют равные права и несут равные обязанности. Нарушение общественным объединением этих и целого Ряда иных требований закона может повлечь за собой (по решению суда) приостановление его деятельности и даже его ликвидацию.

Все эти социальные регуляторы (право, мораль, нрав-венность, религия и т. д.) нормативны, и все социальные нормы e?om^ceou специфические санкции. Причем специфика этих эти ^ИИ °^Условлена объективной природой и особенностями Нь Различных по своей сути видов социальных норм, раз-типов (и форм) социальной регуляции.

Специфика права, его объективная природа и вместе тем его отличие от других видов социальных норм и типов социальной регуляции представлены в принципе формального равенства. С позиций такого либертарно-юридического подх0, да именно объективная специфика права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости определяет своеобразие санкции закона (его общеобязательность государственно-властную принудительность и т. д.), а не официальная принудительность обусловливает и порождает эту специфику права, его отличительные сущностные свойства и характеристики.

Либертарно-юридическая теория различения права и закона (позитивного права) направлена как против легизма (юридического позитивизма), так и против смешения права с моралью, нравственностью и другими видами неправовых социальных норм. Здесь еще раз следует напомнить, что формальное равенство, свобода и справедливость -- это, согласно ли-бертарному правопониманию, объективные, сущностные свойства именно права, а не морали, нравственности, религии и т. д. Это особенно важно подчеркнуть потому, что как легизм, с одной стороны, так и юснатурализм и разного рода иные моральные (нравственные, религиозные и т. д.) учения о праве -- с другой, игнорируют правовую природу названных сущностных свойств права, например, считают требования справедливости, свободы, равенства моральными, нравственными, религиозными требованиями.

Именно в русле такого подхода легисты сводят право к закону и трактуют принудительность как сущность прива и его отличительную особенность. По такой логике получается, что посредством принуждения (принудительной санкции) официальная власть может неправо (и вообще все неправовые социальные нормы) по своему усмотрению и произволу превратить в право. С помощью принуждения (приказа власти), согласно легизму, решаются, таким образом, задачи не только субъективного характера (формулирование норм за конодательства), но и объективного плана (формирование, с здание самого права), а также собственно научного профи (установление и выяснение специфики права, его отличия иных социальных норм и т. д.).

Прошлые и современные приверженцы легистско-по тивистского подхода, отождествляя право и закон, ев Д проблему социального смысла и роли права к вопросу о ПР нудительно-регулятивном значении норм законодателе Праву при этом придается узкое технико-инструменталие- оно выступает лишь как официальное наказатель-знаЧ пуДИе и силовое средство для осуществления социаль-Н°е управления, регламентации и контроля. Причем выбор Н°Г ли иных форм и направлений правовой регуляции оказы-Т6 ся согласно такому подходу, результатом произвольного 63 тения законодателя, а соотношение и взаимодействие раз-Р „ых социальных норм -- волюнтаристски манипулируемой хнологией, приноровленной к целям той или иной концепции 'социальной инженерии.

Такой односторонний инструментально-технический взгляд на право, игнорируя его объективную социальную природу, сущность и функции, закрывает путь к выяснению действительного места и роли права в соционормативной системе, его подлинной специфики и социальной ценности, его объективно обусловленных и общественно необходимых связей с другими социальными нормами и т. д.

Субъективистская манипуляция арсеналом социальных норм, сопровождаемая искусственной поддержкой и активизацией одних регуляторов и произвольным подавлением или вытеснением других, может в лучшем случае привести лишь к кратковременному удовлетворению тех или иных социорегу-лятивных потребностей и целей. Но, по существу, и в более или менее долгосрочной перспективе подобное субъективно-волевое оперирование социальными нормами (ставка на регу-лятивно "сильные", силовые нормы, игнорирование социальной ценности, объективных границ и специфики различных видов норм, подмена регуляторов и перекладывание регулятивных функций одних норм на другие и т. д.) неизбежно приводит к их деградации и атрофии, к девальвации выражаемых в них ценностей и регулятивных возможностей, к нарушению и оездействию системных связей различных видов социальных °рм общества, к развалу единого механизма социальной регуляции и постепенному распаду всего соционормативного порядка.

Различные виды социальных норм (право, мораль, религия и т. д.) обладают собственным специфическим принципом выражающим их природу, специфику, сущность и понятие' Так что соотношение (связь, взаимодействие, противодействие, борьба и т. д.) различных видов социальных норм, различных социальных регуляторов -- это соотношение разных принципов.

Мораль, нравственность, религия, эстетика и т. д. в их взаимодействии с принципом равенства (в том или ином его проявлении и значении), по существу, имеют дело с правовым началом и принципом. При этом можно выделить два взаимосвязанных аспекта такого взаимодействия: 1) соответствующее моральное, религиозное, эстетическое и т. д. отношение (понимание, восприятие, оценка, притязание, применение) к данному правовому принципу и 2) признание и выражение в праве данного отношения-притязания (морального, религиозного и т. д.) с учетом специфических особенностей и требований самого принципа правового равенства (формально всеобщая равная мера, свобода, справедливость).

В первом аспекте мы имеем дело с моральными, религиозными и т. п. формами осознания права (и правового равенства) и соответствующими притязаниями на их правовое признание. Здесь коренятся истоки различных прошлых и современных представлений и концепций так называемого морального права, нравственного права, религиозного права и т. д. Во втором аспекте речь идет о правовой форме осознания и выражения этих видов правопритязаний; сюда относятся многообразные, исторически изменявшиеся направления, формы и способы правового признания и закрепления (и, следовательно, вовлечения в сферу действия принципа правового равенства) прав и свобод людей в области морали, религии, эстетики и т. д.

Характер и формы распространения принципа правового равенства на эти области духовной жизни, способы правово защиты соответствующих запросов и интересов людей и уеловий для их надлежащего удовлетворения относятся к числу существенных характеристик исторически достигну ступени прогресса права и свободы, развития форм обществе ного сознания и видов социальной регуляции.

Утверждение принципа господства права предполаг законодательное признание, закрепление и защиту всех юу

Причем никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.

Весьма существенными в плане конституционно-правового закрепления моральной, нравственной, религиозной и в целом духовной свободы и автономии личности являются также положения Конституции (ст. 21--25) о защите государством достоинства личности, о праве каждого на свободу и личную неприкосновенность, на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, право на тайну переписки и иных форм сообщений, на неприкосновенность жилища и т. д. В этом ряду следует отметить и такое важное в моральном и нравственном отношении положение Конституции (ст. 51), как признание за каждым права "не свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников".

Очевидно, что такое правовое (посредством Конституции и текущего законодательства) признание, закрепление и защита свободы личности в соответствующих областях общественной жизни (в сфере морали, нравственности, религии и т. д.) является необходимым условием нормального бытия и функционирования не только всех этих неправовых социальных норм регуляторов, но и самого права в общей системе социальных рм и социальной регуляции данного общества. ^ ибертарно-юридический подход к проблеме соотношения с аим°Действия права с другими видами социальных норм -- лиг ет°м пРавовых притязаний морали, нравственности, ре-Ва и т- Д. и адекватного (соответствующего специфике пра-cnocoRMbICJI^ пРинЦипа правового равенства) правового типа, право и Формы удовлетворения этих притязаний (в меру их Им0с„ рн°сти) -- обеспечивает определенную системную вза-*^ " асованность и единство различных социальных регу-по правовому критерию с точки зрения принципа свободного действия всех этих регуляторов (и видов социальных норм) по единому, всеобщему и общезначимому правовому основанию.

В условиях развитости, самостоятельности и отдифферец_ цированности друг от друга различных видов социальных норм (морали, нравственности, религии и т. д.) именно правовой принцип согласования их совместного бытия и действия способен придать этому разнообразию социальных норм (и регуляторов) определенное системное единство. В историческом плане определяющее значение права во всей соционормативной системе соответствует такой эпохе (а именно буржуазной) социального и духовного развития, когда правовое сознание (юридическое мировоззрение) начинает играть ведущую роль в системе форм общественного сознания, как ранее такую роль играли мифология (в эпоху становления соционормативной регуляции), потом религия (в древности и средние века), а затем, в Новое время, -- моральные (нравственные) и политические воззрения.

Эта историческая смена ведущей роли разных форм общественного сознания и соответственно различных видов социальных норм (и регуляторов) нашла свое преломление также в процессе прогресса представлений о праве и развития концепции юридического правопонимания -- от мифологических, религиозных, моральных, нравственных трактовок естественного и искусственного (позитивного) права до более развитых в теоретико-юридическом смысле концепций различения и соотношения права и закона.

Очевидные недостатки разного рода теологических, моральных, нравственных и т. д. трактовок права состоят в смешении различных видов социальных норм (и регуляторов), в игнорировании специфики права, в теологизации и этизацни учения о праве, в подмене права религиозными или этическими феноменами, в предъявлении действующему праву (закону) неадекватных (неправовых) требований и т,, д.

Особо широко распространенными продолжают оставаться представления о том, будто право должно быть моральным, нравственным (в подобных этических требованиях к пра ву мораль и право, как правило, отождествляются). Но подо ное требование, если оно выходит за рамки рассмотрение нами правового способа удовлетворения правомерных прав притязаний морали (или нравственности), означает по су дела, что право должно быть не правом, а моралью, что держание закона (позитивного права) должно быть не пра вым, а моральным.

Я подобное моральное правопонимание неизбежно де-пует существо не только права, но и морали, посколь-форм ^ализация права неизбежно сопровождается юридиза-*У - морали. И в том и в другом случае праву и морали припи-**Неается произвольное содержание и значение. СЫ В разного рода моральных (нравственных) учениях о праве личение права и закона (позитивного права) подменяется азличением морали и закона. И моральный Подход к праву в учшем случае ведет через его моральную трактовку и оценку к моральному обоснованию и оправданию морально "правильного" права, т. е. морального закона (морального позитивного права).

Между тем ясно, что искомой истиной и целью теоретически развитого юридического правопонимания является именно правовой закон, достижение которого возможно лишь на основе различения права и закона и с учетом специфики различных видов социальных норм.

Глава 2. Сущность, понятие и ценность права: проблемы юридической онтологии, гносеологии и аксиологии

§ 1. Сущность и понятие права

Последовательное преодоление недостатков естественно-правового подхода (в сфере юридической аксиологии так же как и в вопросах юридической онтологии и гносеологии) ведет не к позитивизму и легизму, а к теоретически более развитой форме юридического правопонимания и соответствующего определения понятия права и ценностно-правового значения закона (позитивного права) и государства.

По своей сущности право -- это формальное равенство. Различные определения понятия права, представляющие собой разные направления конкретизации смысла принципа правового равенства, выражают единую (и единственную) сущность права. Причем каждое из этих определений предполагает и другие определения в общесмысловом контексте принципа правового равенства. Отсюда и внутренняя смысловая равноценность таких внешне различных определений, как: право -- это формальное равенство; право -- это всеобщая и необходимая форма свободы в общественных отношениях людей; право -- это всеобщая справедливость и т. д. Ведь всеобщая формально-равная мера так же предполагает свободу и справедливость, как последние -- первую и друг друга.

Эти определения права через его объективные, сущностные свойства выражают в целом природу, смысл и специфику права, фиксируют понимание права как самостоятельной сущности, отличной от других сущностей. Эти объективные суШ~ ностные свойства права присущи уже праву в его различении с законом, т. е. не зависят от воли законодателя, логически предшествуют закону как правовому явлению и представляют собой исходный сущностный компонент правового закон (т. е. позитивного права, соответствующего правовому ПРИ ципу формального равенства).

К этим исходным сущностным определениям права (или определениям сущности права) в процессе так называемой зитивации" права, его выражения в виде закона добавляет новое определение -- властная общеобязательность того, официально признается и устанавливается как закон

Но закон (то, что устанавливается как позитивное право) как соответствовать, так и противоречить праву, быть М° рлом или частично) формой официально-властного при-ия нормативной конкретизации и защиты как права, так 3 ных'(неправовых) требований, дозволений и запретов. Только И - форма выражения права закон (позитивное право) пред-тавляет собой правовое явление. Благодаря такому закону принцип правового равенства (и вместе с тем всеобщность равной меры свободы) получает государственно-властное, общеобязательное признание и защиту, приобретает законную силу. Лишь будучи формой выражения объективно обусловленных свойств права, закон становится правовым законом. Правовой закон -- это и есть право, получившее официальную форму признания, конкретизации и защиты -- словом, законную силу, т. е. позитивное право, обладающее объективными свойствами права.