Правды ищи: идея справедливости в русской лингвокультуре

^{Если отвлечься от справедливости «процессуальной» как качественности и нелицеприятности отправления закона, то справедливость может быть «встроена» в право как в специфическую форму социальной регуляции - результат договоренности о том, «чтобы не вредить и не терпеть вреда» (Эпикур). Тогда право всегда справедливо, «а справедливость - внутреннее свойство и качество права» (Зайцев 1999: 149). Соответственно, она, как и грех, который «не вменяется, когда нет закона» (Рим. 5: 13), не существует вне государства: «в естественном состоянии нет ничего, что можно было бы назвать справедливым или несправедливым» (Спиноза 1998: 780). В её основе лежит рациональность - «разумная воля» (Гегель).}

^{Противоположная точка зрения на соотношение права и справедливости состоит в том, что в последней видят конечный критерий, на основании которого можно судить об объективной ценности человеческих действий - о «справедливости права» и «законности закона». Справедливость здесь стоит над правосудием и в её основе лежит совесть как «орган моральной интуиции» (Шрейдер 1998: 186).}

^{Справедливость юридическая может быть «отделена» от справедливости нравственной, а основа последней усматриваться исключительно в «категорическом императиве», источник которого принципиально непознаваем. Для И. Канта «строжайшее право - это величайшая несправедливость» (Кант 1965: 144) - summus jus - summa injuria. В этом случае справедливость юридическая и справедливость нравственная существуют как бы в «параллельных мирах», представляя собой в лучшем случае специфические формы реализации идеи равенства (см.: Суровягин 1994: 58-64).}

^{И, наконец, несовершенство и неполнота справедливости юридической приводят к мысли об отсутствии справедливости вообще как морального идеала: «нет правды на земле».}

^{Еще один, достаточно объёмный семантический блок энциклопедических признаков справедливости в научном дискурсе образован представлениями о её неполноте и относительности.}

^{Справедливость как «уравнивание неравного» не охватывает всех свойств и качеств человека, которые могли бы быть поставлены ему в заслугу, она рассматривает своих протагонистов лишь в определенном отношении (прав, трудового вклада и пр.). Тем самым, она содержит в себе момент несправедливости (см.: Зайцев 1999: 149) и не является идеальной мерой воздаяния, тем более что точно эту меру невозможно определить (см.: Шрейдер 1998: 222). К тому же справедливость, как и любое другое моральное качество, при всей своей этической императивности на практике факультативна: человек сам выбирает быть или не быть ему справедливым.}

^{Справедливость относительна и в том смысле, что она исторически конкретна: Аристотель признавал справедливым рабство, когда-то справедливым было умервщление стариков, становящихся обузой племени, когда-то (а кое-где и сейчас - см.: Зотов 2006) справедливым было людоедство - попался, значит, судьба у тебя такая, каждому свое. Действительно, «нет почти ничего такого справедливого или несправедливого, что не меняло бы своего свойства с переменой климата» (Паскаль).}

^{По наблюдениям этнокультурологов в число «условий справедливости» входит также социальная конкретика - специфический тип общества, в котором она реализуется: такие культурные параметры как индивидуализм-коллективизм и дистанция по отношению к власти (см.: Лейнг-Стефан 2003: 644).}

^{«Абсолютная справедливость» легко кванторизуется, образуя справедливость «партикулярную», и выстраивает ordo justitiae, включающий «круги» людей, к которым нормы справедливости применимы полностью («свои»), частично либо неприменимы вообще («чужие») (см.: Лейнг-Стефан 2003: 602). Отношение к последним определяется как «нравственное исключение»: их можно спокойно отправить в крематорий или зарубить тяпками, чтобы не тратить патроны. Примером партикулярной справедливости являются российские «понятия» и в определенном смысле русская «правда».}

^{Конфликт между требованиями универсальной (абстрактной) и партикулярной справедливости (межличностными обязательствами) в процессе нравственного мышления вступает в форме своеобразной «полифонии»: «голосов» разума и чувства. Представители коллективистских культур при вынесении нравственных суждений более ориентируются на межличностные обязательства - свои чувства, а представители индивидуалистских - на нормы абстрактной справедливости - рациональные принципы (см.: Лейнг-Стефан 2003: 603).}

^{Наблюдения над представлениями о справедливости в научном дискурсе, таким образом, позволяют выделить в семантическом составе этой категории три ряда признаков: дефиниционные, эссенциальные и энциклопедические. Дефиниционные признаки «универсализм», «мерность», «рассудочность» и «формальность» позволяют отделить её от прочих членов концептуального кластера воздаяния - мести, благодарности и милосердия. В свою очередь признак мерности лежит в основе концепциеобразующей, эссенциальной семантики справедливости как универсального, социально распределенного «морального долга» и определяет принципы воздаяния: «всем поровну», «каждому по заслугам» и «всем по их правам». Энциклопедические, дефиниционно избыточные признаки этой категории включают указания на её социальный характер, вынужденность, производность от нехватки материальных благ и морального несовершенства человека, её обязательную вербализованность, векторную двойственность её асимметрии, неоднозначность связи с правом, относительность и неполноту.}

^{Теперь, наконец, можно попытаться построить семантический прототип (модель) справедливости в научном (этическом и психологическом) дискурсе.}

^{Справедливость - это категория морального сознания, гарантирующая социально приемлемую меру распределения благ и тягот совместной жизни людей, которыми она расценивается как высшая добродетель. По области применения справедливость бывает процессуальной (обеспечивающей нелицеприятное и беспристрастное отправление правосудия), карающей нарушителей закона и распределительной. Справедливость стоит в одном ряду с такими «воздаятельными» семантическими сущностями, как месть, благодарность и милосердие. От мести и благодарности справедливость отличается универсализмом и мерностью, а от милосердия - рассудочностью и формализмом. Сущность справедливости - уравнивание неравного, что обусловливает необходимость меры: коэффициента преобразования преступлений и заслуг в наказания и вознаграждения. Исторически сложились три основных принципа воздаяния «по справедливости»: всем - поровну, каждому - по заслугам и всем - по их правам. Справедливость - самая социальная и самая вербализованная из всех категорий морального сознания. В то же самое время она порождена несправедливостью, дефицитом благ и несовершенством человека, характеризуется асимметрией своих протагонистов («сильного» и «слабого»). Она, безусловно, связана с правом, им порождается или же его определяет. Ей присущи неполнота и относительность.}

^2.2 Правда Божия

^{Для религиозного дискурса и фидеистической веры идея справедливости представляется ключевой, краеугольной, может быть, не менее значимой, чем идея самого Бога, в число атрибутов которого она входит наряду с могуществом, благостью и милосердием. Она «пронизывает» Библию и обладает, пожалуй, такой же «мобилизующей силой», как и вера в личное бессмертие. Уверенность в конечном торжестве справедливости, когда каждому воздастся по делам его, верующему человеку дает смысл жизни и укрепляет его мораль.}

^{В евангельских текстах сформулированы обе части «золотого правила» нравственности (см. Соловьев 1990, т. 1: 168): «Какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (Лк. 6: 37) и «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними (Лк. 6: 31). Только в Посланиях Св. Павла «имена справедливости» (дйкбйпухнз «справедливость», дйкбйпт «справедливый», дйкбйщ «оправдывать») встречаются более ста раз (см.: ЕСББ 2002: 787).}

^{Несмотря на непостижимость и произвольность «небесных» критериев, по которым она воздается («Разве я не властен в своем делать, что хочу?» - Мф. 20: 15), и «отложенность» («Не скоро совершается суд над худыми делами» - Эк. 8: 11), торжество справедливости неотвратимо, как неотвратим Страшный Суд, неизбежный, как смерть («…человекам положено однажды умереть, а потом суд» - Евр. 9: 27).}

^{Подобно тому, как это происходит со всеми лингвоконцептами, отмеченными семантической дублетностью (см. Воркачев 2005а: 46-47), воплощение идеи справедливости в религиозном дискурсе на фоне дискурса научного сопровождается сменой имен: место этико-правового термина «справедливость» занимают имена «правда/праведность» и их производные.}

^{Слово «правда» в русском языке, безусловно, - полисемант. Начиная с В. Даля, все его многочисленные подзначения (лексико-семантические варианты) объединяются в одну словарную статью семантическим признаком «соответствие» и, тем самым, имеют в своем основании «принцип корреспонденции» - наиболее древний и распространенный теоретический принцип осмысления истины, восходящий к Платону и Аристотелю. Среди прочих в русской лексикографии выделяются три основных значения этой лексемы: 1) правда-истина как соответствие мысли и речи («слова») действительности - «то, что соответствует действительности» (Ожегов 1953: 576; БТСРЯ 1998: 951; СРЯ 1984, т. 3: 351; Ушаков 2003, т. 3: 690: Ефремова 2001, т. 2: 264); 2) правда-искренность как соответствие речи и мысли - «правдивость» (Даль 1998, т. 3: 379; БТСРЯ 1998: 951; СРЯ 1984, т. 3: 351; Ушаков 2003, т. 3: 690; Ефремова 2001, т. 2: 264) и 3) правда-справедливость как соответствие «слова» этическим нормам - «порядок, основанный на справедливости» (Ожегов 1953: 576; БТСРЯ 1998: 951; СРЯ 1984, т. 3: 351; Ефремова 2001, т. 2: 264). Установление соответствия как равенства в каком-то отношении (тождества либо подобия) предполагает существование наблюдателя-оценщика, выносящего суждение о факте этого соответствия, который «по умолчанию» совпадает с получателем речи.}

^{Если истина в корреспондентской интерпретации - это соответствие знания объективному положению дел предметного мира (см.: Можейко 1998: 287) и «тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину» (Платон), то справедливость - это соответствие знания «положению дел» мира идеального, нормативного и, тем самым, субъективного - «нравственная истина» (Трубников 1990: 112), философский аналог тютчевской «правды сердца». В обход «языка» как знаковой системы вообще никто еще не придумал другого способа добраться до мысли («знания») (см.: Вежбицкая 1999: 293), и основным значением слова «истина» и его современных иноязычных аналогов (англ. truth, нем. Wahrheit, фр. vйritй etc.) остается соответствие содержания речи объективной действительности (см.: Шатуновский 1991: 33; Лукин 1993: 84), а значением «правды»-справедливости - соответствие этого содержания действительности идеальной, причем лишь в области человеческих отношений.}

^{В тексте Библии слово «истина» появляется, наверное, не намного реже, чем слово «правда». Считается, что в их употреблении, как и в употреблении, например, латинских jus «человеческое право» и fas «божественное право» (см.: Бенвенист 1995: 306), отражается «корневая» дихотомия фидеистического сознания: деление бытия на «сущее» и «должное» - «мир дольний» и «мир горний», «царство земное» и «царство небесное», «царство Кесаря» и «царство Божие», причем «божественность» приписывается как «истине» (см.: Степанов 1997: 319; Арутюнова 199: 556; Левонтина 2005: 355), так и «правде» (см.: Колесов 2004: 125).}

^{Имена «истина» и «правда» в библейских текстах крайне бедны эпитетами: кроме единичного прилагательного «законный» («По ревности гонитель Церкви Божией, по правде законной - непорочный» - Флп. 3: 6), здесь изредка появляется определение «божий»: «Они заменили истину Божию ложью и поклонялись и служили твари вместо Творца» (Рим. 1: 25); «Разумею то, что Иисус Христос сделался служителем для обрезанных - ради истины Божией, чтобы исполнить обещанное отцам» (Рим. 15: 8); «Ибо гнев человека не творит правды Божией» (Иак. 1: 20); «В нем открывается правда Божия от веры в веру» (Рим. 1: 17). В большинстве же случаев своего употребления эти имена идут без каких-либо определений, однако сама дискурсная принадлежность библейского текста задает их понимание как «божественных» - тем или иным образом связанных с «царством небесным».}

^{В значительной части библейских контекстов, как и в паремиологии (см.: Гак 1998: 45), семантические различия «истины» и «правды» нейтрализуются и эти лексемы становятся, в принципе, взаимозаменимыми: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14: 6); «Но познайте истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8: 32); «Пилат сказал ему: что есть истина?» (Ин. 18: 38). Более того, лексема «истина» здесь способна передавать значение правды-справедливости (см.: Арутюнова 1999: 566): «Он (Господь - С.В.) будет судить вселенную по правде, и народы - по истине Своей» (Пс. 95: 13).}

^{И истина, и справедливость - это абстракции, полученные отвлечением и гипостазированием каких-либо свойств объектов, именно поэтому их нельзя увидеть, как можно видеть «лошадь или железо» (см.: Локк 1985: 493). Если в корреспондентской интерпретации истина «светская», гносеологическая заключается в соответствии «ментального мира», носителем которого выступает субъект, миру объективной реальности, то к какому соответствию отправляет истина религиозная?}

^{В религиозном представлении как разновидности объективного идеализма «царство земное» - чувственный, объективный мир - тварно, вторично, производно от «царства небесного» - мира идеального, и являет собой эманацию Божественного разума. Тогда Божия истина - это, очевидно, свойство отношения «ментального мира» человека к «ментальному миру» Творца (см.: Арутюнова 1999: 549). Не случайно, видимо, слово «истина», которое практически не появляется в синоптических Евангелиях, изобилует в наиболее «гностическом» Евангелии от Иоанна. В «формуле» Божественной истины последняя совпадает с Божественной справедливостью в части человеческих отношений - социального устройства мира вечного и мира тварного в представлении человека.}

^{Можно заметить, что модель семантической нейтрализации второго термина сопоставления в «корреспондентской формуле» воспроизводится в этимологии как «истины», так и «справедливости», что позволяет допускать происхождение этих концептов из какой-то единой общей точки. Так, латинское veritas в число своих значений, помимо основного «истина, правда», включает «справедливость» и «правила, нормы» (см.: Дворецкий 1949: 921); по свидетельству П. А. Флоренского, veritas первоначально (до Цицерона) имело исключительно морально-правовое значение - «правосудие, справедливость» (см.: Флоренский 2003: 45). Древне-русское и старославянское «истъ» в этимологическом плане оказывается параллельным латинскому justus «справедливый» (см.: Степанов 1997: 321), а «истина» в словаре старославянского языка имеет лишь значение «справедливость, верность» (см.: Дьяченко 2000: 230). В свою очередь русское «правый» родственно латинскому probus «честный, порядочный» (см.: Фасмер 2003, т. 3: 352), где pro означает «такой, каким должен быть» (Преображенский 1959: 121).}

^{Как представляется, система лексических номинаций справедливости и справедливого образовалась контаминацией, наложением двух корневых метафор: метафоры пути («прямое»-«кривое») и ориентационной метафоры («правое»-«левое»), в которых воспроизводится типовая модель образования отвлеченных категорий - «от конкретного к абстрактному». Этимологические словари на первом месте среди значений слова «правый» дают «прямой», а только затем - «правильный», «настоящий» и «истинный) (см.: Преображенский 1959: 121; Срезневский 1958: 1352; Фасмер 2003, т. 3: 352; Шанский-Боброва 2000: 250-251), однако здесь отсутствуют какие-либо указания на возможность семантической связи между «правизной» как тем, что находится по правую руку, и прямотой - тем, что находится перед глазами.}

^{Основанием для метафорического переноса, в результате которого имена, называющие ориентационные и пространственные признаки, стали называть признаки этической категории, выступает, очевидно, аксиологическая оценка: прямое и правое - хорошо, кривое и левое - плохо.}

^{Признак движения «в одном направлении (вперед), без изгибов и уклонов» (Черных 1999, т. 2: 78) переносится на особенности поведения человека в соблюдении юридических и нравственных норм: прямой - «бесхитростный», «откровенный», «правильный», «законопослушный», «справедливый», и, соответственно, кривой - «лживый», «коварный», «неправильный», «преступный», «несправедливый». Модель этого переноса встречается во многих индоевропейских языках и имеет, очевидно, мифопоэтические истоки (см.: Степанов 1997: 324; Топорова 2003: 617), обусловливающие противопоставление «прямой» (доброй) правды «кривой» (злой) неправде - кривде.}

^{Основанием ориентационной метафоры выступает существующее в индоевропейских культурах убеждение в том, что правая сторона («рука») связана с «добром» - искренностью, законопослушностью, справедливостью, а левая - со «злом» - коварством, лживостью, преступными умыслами, несправедливостью. Старшее значение русского «левый», родственного латинскому laevus и греческому лбйьт, этимологические словари возводят к значению «кривой, изогнутый, неправильный» (см.: Фасмер 2003, т. 2: 473; Шанский-Боброва 2000: 165; Черных 1999, т. 1: 472). Отрицательные коннотации присутствуют также в значении латинского sinister «левый» (см.: Дворецкий 1949: 804).}

^{Предполагается, что ориентационная метафора представляет собой порождение культа солнца, когда «древний человек» обращался всегда для молитвы к востоку, и, следовательно, с правой руки имел полуденный юг, а с левой - полночный север (лат. saevus «свирепый, лютый») (см.: Дьяченко 2000: 474). В русских народных поверьях с правой стороны человека стоит добрый ангел, с левой - злой, вставать с постели рекомендуется c правой ноги; правая ладонь зудит - получать, левая - отдавать деньги; в правом ухе звенит - к добрым вестям (добрый помин), в левом - к худым (худой помин); правая бровь свербит - хвалят, левая - бранят (см.: Даль 1996, т. 3: 402-404).}

^{Когда в религиозном дискурсе речь идет о справедливости, то «метафора жизни» (см.: Пименова 2003а: 27) принимает вид метафоры прямого пути - «стези правды»: «На пути правды - жизнь, и на стезе её нет смерти» (Пр. 12: 28); «Венец славы - седина, которая находится на пути правды» (Пр. 16: 31). В библейских текстах осуждаются все нарушители Заповедей Божиих - беззаконники, нечестивцы, «гнушающиеся правосудием и искривляющие все прямое» (Мих. 3: 9), «которых пути кривы, и которые блуждают на стезях своих» (Пр. 2: 15). Среди «ходящих кривыми путями» (Пр. 28: 18) чуть ли не на первом месте стоят «лукавые деятели» (2 Кор. 11: 13) («лукавый» - производное от «лука» - «изгиб», «кривизна» - Черных 1999, т. 1: 495), род которых возглавляется «отцом лжи» (Ин. 8: 44) - самим Дьяволом («но избавь нас от лукавого» - Мф. 6: 15): «У сына лукавого ничего нет доброго, а у разумного раба дела благоустроены, и путь его прямой» (Пр. 13: 14); «От человека лукавого и несправедливого избавь меня» (Пс. 42: 1). В свою очередь здесь приветствуются все, кто «прямо поступает по истине Евангельской» (Гал. 2: 14), кто идет «прямым путем» (см.: Пр. 4: 11; Пр. 29: 27; 1 Цар. 12: 23; Пс. 36: 14): «И ходите прямо ногами вашими, дабы хромающее не совратилось, а лучше исправилось» (Евр. 12: 13); «Не уклоняйся ни налево, ни направо: удали ногу твою от зла» (Пр. 4: 27); «Путь праведника прям» (Ис. 26: 7). Прямой путь - это правый путь: «Ибо правы пути Господни, и праведники ходят по ним, а беззаконники падут на них» (Ос. 14: 10); «Мои ли пути неправы, дом Израилев? Не ваши ли пути неправы? (Иез. 18: 29). Прямота приравнивается к справедливости и прямодушие обеспечивает спасение: «Тогда ты уразумеешь правду и правосудие и прямоту, всякую добрую стезю» (Пр. 2: 9); «Непорочность прямодушных будет руководить их, а лукавство коварных погубит их» (Пр. 11: 3).}

^{В библейских текстах весь лексический ряд с корнем прав- представляется порождением ориентационной метафоры: «правота», «правый», «правда», «праведность», «праведник», «праведный», «справедливость», «справедливый», «оправдывать» и пр. Из имен существительных «правота» (в старославянском и древнерусском «правость» - см.: Дьяченко 2000: 474; Срезневский 1958: 1352) в этом ряду, очевидно, семантически стоит ближе всего к исходной модели метафорического переноса: «Не за праведность твою и не за правоту сердца твоего идешь ты наследовать землю их» (Вт. 9: 5); «Непорочность и правота да охраняют меня, ибо я на Тебя надеюсь» (Пс. 24: 21). В Царствии небесном праведники оказываются по правую сторону от Судии, а грешники - по левую, и те, кто по левую сторону, отправятся в ад: «И поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую» (Мф. 25: 33); «Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25: 41), поскольку [«пути правые наблюдает Господь, а левые - испорчены»] (Пр. 27: 29).}

^{В библейских текстах для передачи идеи справедливости используется практически весь ряд имен с корнем «прав-» и их производных: «(не)правда» («правдивый», «правдиво»), «(не)праведность», («праведный», «праведник», «праведно»), «(не)справедливость» («справедливый», «справедливо»), «(не)правота» («правый»), «(не)правильный», «оправдывать». Наиболее частотной, многозначной и «идейно» нагруженной в этом ряду, безусловно, является лексема «правда».}

^{Как и в «светском» дискурсе, в религиозных текстах «правда» передает все три своих «корреспондентских» значения: 1) истины как соответствия ментального образа образу реальности, 2) искренности как соответствия ментального образа вербальному и 3) справедливости как соответствия ментального образа идеальному, а также значения подтверждения («Правда, и я думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назорея» - Деян. 26: 9) и уступки («Некоторые, правда, по зависти и любопрению, а другие с добрым расположением проповедуют Христа» - Флп. 1: 15).}

^{Естественно, существуют средства контекстуальной сингуляризации каждого из этих значений. Так, присутствие в ближайшем окружении лексемы «правда» глаголов и имен речи, восприятия и знания с определенной степенью достоверности свидетельствует о реализации ею значений истины и искренности: «Кто говорит то, что знает, тот говорит правду» (Пр. 12: 17); «Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа» (Ин. 4: 17); «Ты любишь больше зло, нежели добро, больше ложь, нежели говорить правду» (Пс. 51: 5); «Уста праведника изрекают премудрость, и язык его произносит правду» (Пс. 36: 30); «Правда! Знаю, что так» (Иов 9: 2); «Услышь, Господи, правду, внемли воплю моему» (Пс. 16: 1); «И если это точная правда, если сделана мерзость сия в Израиле…» (Вт. 17: 4); «Не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи!» (Иов 27: 4); «Уста ваши говорят ложь, язык ваш произносит неправду» (Исх. 59: 3). Присутствие же в её ближайшем окружении судебно-процессуальных (суд, закон, преступление, беззаконие, воздаяние и пр.) и этически-оценочных (милость, милосердие, грех, нечестивость, зло, праведность и пр.) лексем, а также контекст противопоставления истине, достаточно определенно свидетельствуют о реализации значения справедливости: «И воздал мне Господь по правде моей, по чистоте моей пред очами Его» (2 Цар. 22: 25); «Милосердием и правдою очищается грех, и страх Господень отводит от зла» (Пр. 16: 6); «Чист я, без порока, невинен я, и нет во мне неправды» (Иов 33: 9); «Правда хранит непорочного в пути, а нечестие губит грешника» (Пр. 13: 6); «Тот, кто ходит непорочно, и делает правду, и говорит истину в сердце своем» (Пс. 14: 2). В достаточной степени формальным показателем реализации морально-правового значения «правды» выступает также позиция объекта после «глаголов поступка» («поступать», «делать», «совершать», «соблюдать», «исполнять» и пр.): «Но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» (Деян. 10: 35); «Ты милостиво встречал радующегося и делающего правду» (Исх. 64: 5); «Отойдите от Меня все делатели неправды» (Лк. 13: 27); «Он исполнил правду Господа» (Вт. 33: 21).}

^{Тем не менее, чуть ли не в половине текстовых употреблений лексема «правда» сохраняет свою словарную многозначность и позволяет как гносеологическое, истинностное толкование, так и деонтическое, морально-правовое. Так, семантическая неопределенность «корреспондентской связи» должного и сущего возникает всякий раз, когда «(не)правда» появляется в одном ряду с «истиной»: «А тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, ярость и гнев» (Рим. 2: 8); «Не радуется неправде, а сорадуется истине» (1 Кор. 13: 6); «И да воздаст Господь каждому по правде его и по истине его» (1 Цар. 26: 23); «Никто не возвышает голоса за правду, и никто не вступается за истину» (Ис. 59: 4). Многозначность «(не)правды» не снимается контекстом, смысловая амбивалентность этой лексической единицы с той или иной степенью правдоподобия позволяет её истолкование как истины, так и справедливости: «Не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду» (Иов 32: 9); «Лучше немногое с правдою, нежели множество прибытков с неправдою» (Пр. 16: 8).}

^{Нужно отметить, что здесь не помогает даже контекст речевой деятельности, поскольку, в конечном итоге, возвещать и проповедовать можно как правду-истину, так и правду-справедливость: «Уста мои будут возвещать правду Твою» (Пс. 70: 15); «И язык мой всякий день будет возвещать правду Твою» (Пс. 70: 24); «Избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду Твою» (Пс. 50: 16); «И язык мой будет проповедовать правду Твою» (Пс. 34: 28); «Должен ли я лгать на правду мою?» (Иов 34: 6); «Как сильны слова правды!» (Иов 6: 25). То же самое можно сказать и о контексте греха, поскольку ложь не менее предосудительна (mentire turpe est), чем несправедливость: «И не предавайте членов ваших греху в орудие неправды» (Рим. 6: 13); «Не прости неправды их и греха их не изгладь пред лицом Твоим» (Иер. 18: 23); «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды» (1 Пет 2: 24).}

^{В принципе, те же контекстные условия сопровождают употребление прилагательного «правдивый», которое в окружении лексем речевой деятельности передает истинностное значение («Приятны царю уста правдивые, и говорящего истину он любит» - Пр. 16: 13; «Уста правдивые вечно пребывают, а лживый язык - только на мгновение» - Пр. 12: 19), в окружении лексем этической оценки - значение правды-справедливости («Не стало милосердных на земле, нет правдивых между людьми» - Мих. 7: 2; «Многие хвалят человека за милосердие; но правдивого человека кто находит?» - Пр. 20: 6), а при отсутствии таких показателей допускает двойное толкование: «Научи правдивого, и он приумножит знание» (Пр. 9: 9); Тогда некто, именем Иосиф, член совета, человек добрый и правдивый…» (Лк. 23: 50).}

^{Поскольку настоящая работа направлена на изучение правды-справедливости, то в дальнейшем исследовании текстовые примеры, допускающие двойное толкование, будут идеализироваться и рассматриваться как вербализация этического ЛСВ лексемы «правда» в отвлечении от её гносеологической реализации.}

^{Семантика любого абстрактного имени существительного представляет собой ментефакт: результат когнитивного моделирования, первый шаг которого составляет выделение и гипостазирование каких-либо свойств реальных объектов, второй - их субстантивация, мысленное опредмечивание. Не является здесь исключением и имя «справедливость», в семантике которого моральное качество человека или свойство межличностных отношений предстает в виде субстанции.}

^{Более того, в библейском тексте правда-справедливость в развитие когнитивной метафоры предстает как Царство Божие (Град Божий Св. Августина): некий «другой мир», устроенный в соответствии с христианским идеалом, где должное становится сущим и где «понапрасну ни зло, ни добро не пропадают» (Тарковский) - каждому воздается по его заслугам: «Я покажу правду Твою и дела Твои» (Ис. 57: 12); «Господи! Путеводи меня в правде Твоей, ради врагов моих» (Пс. 5: 9); «Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствует закон и пророки» (Рим. 3: 21). Эта правда не является сама по себе, её нужно искать и к ней нужно стремиться: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится к вам» (Мф. 6: 33).}

^{«(Не)правда» здесь предстает также как совокупность добрых либо греховных поступков и деяний человека, за которые он должен получить либо награду, либо возмездие: «Лучше немногое с правдою, нежели множество прибытков с неправдою» (Пр. 16: 8); «Правда прямодушных спасет их, а беззаконники будут уловлены беззаконием своим» (Пр. 11: 6); «Не поможет богатство в день гнева, правда же спасет от смерти» (Пр. 11: 4); «Сладок для человека хлеб, приобретенный неправдою; но после рот его наполнится дресвою» (Пр. 20: 17). Правда, как и поступок, делается - совершается: «Все преступления его, какие делал он, не припомнятся ему; в правде своей, которую будет делать, он жив будет» (Иез. 18: 22); «Ибо мерзок перед Господом, Богом Твоим, всякий делающий неправду» (Вт. 25: 16). Поскольку, как известно, никакое доброе дело не остается безнаказанным, за правду страдают и претерпевают гонения: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5: 10); «Но если и страдаете за правду, то вы блаженны» (1 Петр 3: 14). Утешение же пострадавших и изгнанных за правду в том, что «Господь любит правду, и не оставит святых Своих» (Пс. 36: 28).}

^{«Правда» здесь может также представать как некий «моральный кодекс» либо закон, в соответствии с нормами которого надлежит поступать и требования которого надлежит соблюдать: «А поступающий по правде идет к свету, дабы явлены были дела его, потому что они в Боге сделаны» (Ин. 3: 21); «Насилие нечестивых обрушится на них: потому что они отреклись соблюдать правду» (Пр. 21: 7); «Юношеских похотей избегай; а держись правды, веры, любви, мира» (2 Тим. 2: 22); «Оставьте теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3: 15).}

^{И, наконец, в библейских текстах правда может представать как процессуальная, «судейская» справедливость, связанная с качеством отправления правосудия: нелицеприятием, неподкупностью и беспристастием. Библейские «суды правды» (Ис. 58: 2) имеют две инстанции: первую - земную, и высшую - небесную.}

^{Высшая и последняя инстанция библейского правосудия - это Суд Божий, где «воздаст Господь каждому по правде его и по истине его» (1 Цар. 26: 23) и где Он «будет судить вселенную по правде, совершит суд над народами по правоте» (Пс. 9: 9). В Божественном правосудии амальгамированы, неотделимо слиты право и мораль: нормы морали тождественны закону, подкрепляемому всемогуществом Высшего Судии, на службе которого в качестве исполнителя наказаний оказываются и силы ада, во главе с Сатаной. Суд Божий отличается от земного упрощенностью судопроизводства: поскольку это последняя инстанция, здесь за ненадобностью нет ни апелляций, ни кассаций; поскольку Высший Судия всеведущ, здесь нет дознания и следствия, а поскольку Он по определению справедлив («Бог не делает неправды, и Вседержитель не извращает суда» - Иов 34: 12), то здесь нет обвинения и защиты. Само собой разумеется, что при вынесении приговора судья здесь не допускает пристрастности и лицеприятия, не говоря уж о мздоимстве: «Ибо дело оканчивает и скоро решит по правде, дело решительное совершит Господь на земле» (Рим. 9: 28); «Когда изберу время, Я произведу суд по правде» (Пс. 74: 3); «Ибо когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие в мире научаются правде» (Ис. 26: 9).}

^{Суд первой инстанции, земной суд - это, как правило, «суд царя» или иного правителя, обладающего всей полнотой судебной и исполнительной власти: «И царствовал Давид над всем Израилем, и творил суд и правду всему народу своему» (1 Цар. 18: 14); «Отец твой ел и пил, но производил суд и правду, а потому ему было хорошо» (Иер. 22: 15); «Если царь судит бедных по правде, то престол его навсегда утвердится» (Пр. 29: 14). Мораль и право, закон и совесть в земном суде разводятся, судья - человек, и, как таковой, слаб: может допустить несправедливость, из страха или корысти отступить от правды, быть пристрастным и лицеприятным: «Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда» (Ек. 3: 16). А поэтому за деятельностью суда земного должен надзирать суд небесный, к нему может обращаться с апелляцией любой обиженный земной властью, к которой и обращены соответствующие процессуальные наставления: «Не делайте неправды в суде, в мере, в весе и в измерении» (Лев. 19: 35); «Не следуй за большинством на зло, не решай тяжбы, отступая по большинству от правды» (Исх. 23: 2); «Не делайте неправды на суде; не будь лицеприятен к нищему, и не угождай лицу великого; по правде суди ближнего твоего» (Лев. 19: 15).}

^{В библейском тексте абстрактная идея справедливости, являющаяся ключевой для религиозного сознания, активно поддерживается метафорикой - правда и неправда здесь персонифицируются и реифицируются всеми возможными способами.}

^{Правда предстает в образе человеческого существа, которое передвигается, совершает определенные поступки и где-то живет: «И правда твоя пойдут пред тобою, а слава Господня будет сопровождать тебя» (Ис. 58: 8); «И суд отступил назад, и правда стала вдали» (Ис. 59: 14); «Правда хранит непорочного в пути, а нечестие губит грешника» (Пр. 13: 6); «Не доставляют пользы сокровища неправедные, правда же избавляет от смерти» (Пр. 10: 2); «Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2 Петр. 3: 13); «Да благословит тебя господь, жилище правды, гора святая!» (Иер. 31: 23).}

^{Неправда уподобляется пище («Лукавый свидетель издевается над судом, и уста беззаконных глотают неправду» - Пр. 19: 28) и грязи (Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды» - Мф. 23: 25). Правда уподобляется помещению, в которое можно войти («Приложи беззакония к беззаконию их, и да не войдут они в правду Твою» - Пс. 68: 28), и стоящему прямо предмету, который можно опрокинуть («О, вы, которые суд превращаете в отраву, и правду повергаете на землю» - Ам. 5: 7). В образном представлении правды и неправды задействована «сельскохозяйственная метафора» - их сеют и жнут: «Не сей на бороздах неправды, и не будешь в семь раз более пожинать с них» (2 Прем. 7: 3); «Сеющий неправду пожнет беду, и трости гнева его не станет» (Пр. 22: 8); «Дающий же семя сеющему и хлеб в пищу подаст обилие посеянному вами, и умножит плоды правды вашей» (2 Кор. 9: 10); «Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир» (Иак. 3: 18). Неправда уподобляется оковам («Вот пост, который я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма» - Ис. 58: 6), правда - одежде, оружию и доспехам («Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло» - Иов 29: 14; «С оружием правды в правой и левой руке» - 1 Кор. 6: 7; «(Он) облечется в броню - правду, и возложит на себя шлем - нелицеприятный суд» - 1 Прем. 5: 18). Правда воплощается в мученическом венце («А теперь готовится мне венец правды» - 2 Тим. 4: 8) и весах правосудия («Пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность» - Иов 31: 6).}

^{И, наконец, в библейском тексте весьма продуктивна, хотя и несколько невнятна (неясно, путь ли это к правде, или же путь, по которому она движется), метафора пути, в которой развивается пространственно-ориентационная этимология «правоты»: «Лучше бы им не познать пути правды, нежели познавши, возвратиться назад от преданий или святой заповеди» (2 Петр. 2: 21); «Научи меня, Господи, пути Твоему, и поставь меня на стезю правды» (Пс. 26: 11); «На пути правды - жизнь, и на стезе её нет смерти» (Пр. 12: 28).}

^{Встречаемость производных от основы «праведн-» («праведность», «праведный», «праведник», «праведно») в тексте Ветхого и Нового заветов если и ниже, чем производных от основы «правд-», то ненамного: только в «Псалтири» и в «Книге притч Соломоновых» они появляются 155 раз, а в одном лишь «Послании к Римлянам» - 48, причем там есть фразы, где они идут буквально через слово: «Ибо, не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией, потому что конец закона - Христос, к праведности всякого верующего» (Рим. 10: 3-4).}

^{В отличие от показателей правды показатели праведности значений истинностного, гносеологического соответствия (истины) не передают и ограничиваются значениями соответствия деонтического и этической оценки.}

^{«Культурная память» библейской «праведности» хранит, очевидно, следы её древнееврейского (ветхозаветного) и греческого (новозаветного) происхождения (см.: ЕСББ 2002: 785-786). В Ветхом Завете понятие праведности передается словами с корнем sdq, отправляющими к области Божьей благодати и взаимоотношений Яхве с избранным им народом (Израилем) и обязательствами последнего соблюдать сниспосланный ему завет: «И в сем будет наша праведность, если мы будем стараться исполнять все сии заповеди [закона] пред лицом Господа, Бога нашего, как Он заповедовал нам» (Вт. 6: 25). В Новом Завете она передается обыденноречевым греческим именем дйкбйпухнз - «законопослушность, справедливость», связанным с жизнью, подчиняющейся общепринятым нормам, и понимается как исполнение воли Божьей, воплощенной в его заповедях и постигаемой через веру: «А мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры» (Гал. 5: 5).}

^{Праведность шире справедливости (в том числе и правды-справедливости), поскольку означает соблюдение любой воли Господней и любых его заповедей, а не только тех, которые относятся к распределению добра и зла (воздаяния и наказания) в общественных отношениях, о чем свидетельствует место производных от основы «праведн-» в лексической системе библейского текста.}

^{Праведность стоит в одном синонимическом ряду с не(бес)порочностью, безгрешностью, законопослушанием - «уклонением от зла» (Пр. 16: 17); праведник - человек непорочный: «Ной был человек праведный и непорочный в роде своем» (Быт. 6: 9). Антонимический ряд праведности включает, соответственно, порочность, греховность, беззаконие, нечестие (нечестивость), злобу и даже лень: «Праведность возвышает народ, а беззаконие - бесчестие народов» (Пр. 14: 31); «Всего насмотрелся я в суетные дни мои: праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живет долго в нечестии своем» (Ек. 7: 15); «Праведник ест до сытости, а чрево беззаконных терпит лишения» (Пр. 13: 26); «Грешников преследует зло, а праведникам воздастся добром» (Пр. 13: 22); «Соблюдение правосудия - радость для праведника и страх для делающих зло (Пр. 21: 15); «Путь ленивого - как терновый плетень, а путь праведных - гладкий» (Пр. 15: 19). В то же самое время праведность - преимущественно результат энкратии (воздержания от зла), она пассивна и сродни блаженству (см.: Воркачев 2004: 147), но не святости (см.: Верещагин 2000: 244-245) - результату следования второй части ветхозаветной заповеди: «Уклоняйся от зла и делай добро» (Пс. 3: 15).}

^{В библейских текстах праведен и даже «Всеправеден» (Иов 34: 17), прежде всего, сам Господь Бог, к которому так и обращаются: «Отче праведный!» (Лк. 17: 25); «Праведный Боже!» (Пс. 7: 10). Праведен Он по определению, «коль скоро действует в соответствии с условиями установленного Им завета» (ЕСББ 2000: 787), которому Он верен: «Бог верен, и нет неправды в Нем; Он праведен и истинен» (Вт. 32: 4). Он «любит правду» (Пс. 10: 7) и «не делает неправды» (Соф. 3: 5). И, конечно, праведен Его суд: «Знаю, Господи, что суды Твои праведны и по справедливости Ты наказал меня» (Пс. 118: 75).}

^{Праведники (праведные, праведные мужья, праведные души) - это люди, поступающие «по всем заповедям и уставам Господним беспорочно» (Лк. 1: 6), «делающие правду» (1 Ин. 3: 7); они «держат прямо путь свой» (Пр. 21: 29), «наследуют землю и будут жить на ней вовек» (Пс. 36: 29). В их число включаются преимущественно святые угодники Ветхого и Нового Завета (см.: Дьяченко 2000: 472-473).}

^{Праведными и неправедными, сотворенными праведно и неправедно, могут быть человеческие дела и поступки, а также их результаты и способы достижения. Прежде всего - это отправление правосудия: «Не судите по наружности, но судите судом праведным» (Лк. 7: 24); «Слышите, что говорит судья неправедный?» (Лк. 18: 6); «Да судит праведно людей Твоих и нищих Твоих на суде» (Пс. 71: 2); «Доколе вы будете судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым?» (Пс. 81: 2); «Восстали на меня свидетели неправедные» (Пс. 34: 11); «Всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние» (Ев. 2: 2). Всегда праведны Господни повеления и заповеди: «Повеления Господа праведны, веселят сердца» (Пс. 18: 9); «Язык мой возгласит слово Твое, ибо все заповеди Твои праведны» (Пс. 118: 172). Праведны и неправедны людские деяния: «Праведные и мудрые деяния их - в руке Божией» (Ек. 9: 1); «А за что убил его? За то, что дела его были злы, а дела брата его праведны» (1 Ин. 3: 12); «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить на меня» (Мф. 5: 11); «Чтобы не торжествовали надо мною враждующие против меня неправедно» (Пс. 34: 19). И, наконец, праведными и неправедными могут быть богатства и сокровища: «Не доставляют пользы сокровища неправедные, правда же избавляет от смерти» (Пр. 10: 2); «Приобретайте себе друзей богатством неправедным» (Лк. 16: 9).}

^{«Праведность» в достаточной степени укоренена в лексической системе религиозного дискурса и активно поддерживается метафорически - праведники цветут и зеленеют («Праведник цветет как пальма, возвышается подобно кедру на Ливане» - Пс. 91: 13; «Праведники, как лист, будут зеленеть» - Пр. 11: 28), у них есть корень («Нечестивый желает уловить в сеть зла, но корень праведных тверд» - Пр. 12: 12), они уподобляются источнику и роднику («Что возмущенный источник и поврежденный родник, то праведник, падающий пред нечестивым» - Пр. 25: 26). Праведность плодоносит («Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным чрез него доставляет мирный плод праведности» - Ев. 12: 11), служит броней («Итак станьте, препоясавши чресла ваши истиною, и облекшись в броню праведности» - Еф. 6: 14) и господствует («Освободившись от греха, вы стали рабами праведности» - Рим. 6: 18).}

^{По частоте употребление в библейском тексте единиц лексического ряда, образованного от основы «справедл-» - «(не)справедливость», «(не)справедливый», «(не)справедливо», отличается в меньшую сторону от употребления аналогичных единиц, образованных от основы «правд-» и «праведн-», чуть ли не на порядок. Адвербиальные и адъективные формы этого ряда («справедливый» и «справедливо»), как и производные от основы «правд-», многозначны: способны передавать как гносеологическое, так и деонтическое соответствие. Как и в случае «правды», в пользу реализации гносеологического («истинностно-искренностного») значения свидетельствует присутствие в ближайшем окружении этих лексем показателей речи («сказать», «говорить», «клясться», «слова», «уста», «изречение» и пр.), восприятия («услышать») и свидетельства («свидетель», «свидетельство», «свидетельствовать» и пр.): «Все слова уст моих справедливы; нет в них коварства и лукавства» (Пр. 8: 8); «Ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ты имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала» (Ин. 4: 18); «Надеясь на бездушных идолов, они не думают быть наказанными за то, что несправедливо клянутся» (1 Прем. 14: 29); «Ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет» (Ин. 4: 37); «И узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо» (Деян. 21: 24); «Если выступит против кого свидетель несправедливый, обвиняя его в преступлении…» (Вт. 19: 16); «Свидетельство это справедливо» (Тит. 1: 3).}

^{Справедливость в библейских текстах воздается и оказывается: «Начну мои рассуждения издалека и воздам Создателю моему справедливость» (Иов 36: 3); «Давайте суд бедному и сироте; угнетенному и нищему оказывайте справедливость» (Пс. 81: 3). Лишь изредка она персонифицируется («И будет говорить за меня пред тобой справедливость моя в следующее время, когда прийдешь посмотреть награду мою» - Быт. 30: 33; «Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе; ибо сего требует справедливость» - Еф. 6: 1). И лишь единожды получает метафорически-образное представление - уподобляется полудню: «И выведет, как свет, правду твою, и справедливость Твою, как полдень» (Пс. 36: 6).}

^{Адъективные формы, образованные от основы «справедл-», легко субстантивируются: «Господа, оказывайте рабам должное и справедливое, зная, что и вы имеете Господа на небесах» (Кол. 4: 1); «И делай справедливое и доброе перед очами Господа, дабы хорошо тебе было» (Вт. 6: 18); «Я - в ваших руках; делайте со мною, что в глазах ваших покажется хорошим и справедливым» (Иер. 26: 14). Справедливыми и несправедливыми в библейском тексте бывают люди («Был человек в земле Уц, имя его Иов, и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен, и удалялся от зла» - Иов 1: 1), их дела («Вот дело твое доброе и справедливое, но у царя некому выслушать тебя» - 2 Цар. 15: 3), законы («И есть ли какой великий народ, у которого были бы такие справедливые постановления и законы как весь закон сей, который я предлагаю вам сегодня?» - Вт. 4: 8); «Горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения» - Ис. 10: 1) и суды («И снизошел Ты на гору Синай и говорил с ними с неба, и дал им суды справедливые, законы верные, уставы и заповеди добрые» - Неем. 9:13).}

^{Адвербиальное производное от этой основы определяет, прежде всего, глагол «судить» и его формы: «Выслушивайте братьев ваших, и судите справедливо, как брата с братом, так и пришельца его» (Вт. 1:16); «Подлинно ли правду говорите вы, судьи, и справедливо судите, сыны человеческие?» (Пс. 57: 2); «И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли» (Лк. 23: 41). Справедливо и несправедливо поступают и действуют: «Как лучше и справедливее тебе покажется поступить с нами, так и поступай» (Нав. 9: 25); «Кто может сказать: “Ты поступаешь несправедливо?”» (Иов 36: 23); «О, человек! Сказано тебе, что - добро, и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо» (Мих. 6: 8). Несправедливо страдают и подвергаются гонениям («Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо» - 1 Петр. 2: 19; «Враги мои, преследующие меня несправедливо, усилились» - Пс. 68: 5), справедливо гордятся чем-либо или кем-либо («Мы справедливо хвалимся вами» - 1 Кор. 8: 24).}

^{Сопоставление употребления показателей библейской справедливости «по субъекту» - кого она характеризует - показывает, что производные от основы «справедл-» относятся в подавляющем большинстве случаев к «земным делам»: в качестве «небесного атрибута» она встречается лишь единожды («Если не наша неправда открывает правду Божию, то что скажем? Не будет ли Бог несправедлив, когда изъявляет гнев? - Рим. 3: 5). Справедливость даже в устах Бога - свойство человеческой души и человеческих поступков: «Вы не обратились и поступили справедливо пред очами Моими» (Иер. 34: 15); «Они не умеют поступать справедливо, говорит Господь; насилием и грабежом собирают сокровища в чертоги свои» (Ам. 3: 10). Именно поэтому, очевидно, Он заповедует любовь к справедливости земным судьям: «Любите справедливость, судьи земли» (1 Прем. 1:1).}

^{Употребление в библейском тексте производных от основы «прав-» («правота», «неправота», «правый», «неправый», «право», «неправо») по частоте не намного отличается от употребления производных от основы «справедл-».}

^{Прежде всего, правота здесь противопоставляется виновности и представляет собой правильность, верность в соблюдении нравственного закона: «От Твоего лица суд мне да изыдет; да воззрят очи Твои на правоту» (Пс. 16: 2); «Не за праведность и не за правоту сердца твоего идешь ты наследовать землю их» (Вт. 9: 5). Так же, как и правда, правота может быть процессуальной - относиться к качеству суда: «И Он будет судить вселенную по правде, совершит суд над народами по правоте» (Пс. 9: 9); «И управлял миром свято и справедливо, и в правоте души производил суд!» (1 Прем. 9: 3). Правота в библейском тексте легко метафоризуется, что свидетельствует о её органичности для религиозного дискурса: «Престол Твой, Боже, вовек; жезл правоты - жезл царства Твоего» (Пс. 44: 7); «Непорочность и правота да охраняют меня» (Пс. 24: 21); «Не домогайся сделаться судьею, чтобы не оказаться тебе бессильным сокрушить неправду, чтобы не убояться когда-либо лица сильного и не положить тени на правоту твою» (2 Прем. 7: 6).}