Для максимально полного освещения сущности понятия "политическая корректность" остановимся на каждом из этих моментов.

Культурно-поведенческий аспект политической корректности, по нашему мнению, является доминирующим. Не случайно сами идеи политкорректности зародились в США - стране, где проблемам межкультурных и межконфессиональных отношений уделяется значительное внимание. Особенно отчетливо влияние политической корректности проявляется в сфере образования. Из-за многообразного этнического состава учащихся в учебных заведениях США вводятся новые стандарты образования, которые основаны на принципах "культурного многообразия" (cultural diversity) или "многокультурности", "мультикультурализма" (multiculturalism). Сторонники мультикультурализма призывают учитывать при обучении такие факторы, как расовая и этническая принадлежность, пол, общественное положение, язык, религия, возраст и др. Теория "многокультурности", как полагают сторонники политической корректности, должна вытеснить "этноцентризм", который представляет собой "свойство индивидуального или массового сознания, которое определяет оценку жизненных явлений сквозь призму традиций и ценностей собственной этнической группы" [Асмолов, Солдатова, Шайгерова, 2000: 11].

На основе культурного многообразия ведутся попытки создать инклюзивный (inclusive)¹¹ от англ. inclusive "включающий, охватывающий", т.е. учитывающий интересы всех групп населения, в том числе меньшинств учебный план, включающий достижения разных культур и одновременно отказаться от признания канонов западноевропейской культуры в качестве образцов для подражания. Выдвигаются, в частности, предложения о необходимости изучения студентами в первую очередь достижений культуры той нации или расы, к которой они относятся. Например, черный студент, изучая труды "умерших белых европейских мужчин" (Dead White European Males, сокр. DWEMs) - так иронически называют основоположников европейской цивилизации - Платона, Аристотеля, Галилея и других - не достигнет столь высоких результатов, как если бы он изучал наследие африканской культуры. "Структура знания, которая служила гегемонии белых, не может более поддерживаться; белые должны занять место не выше и не ниже, а рядом с остальной частью человечества", - считает декан факультета афроамериканских исследований университета Темпла М.К. Асанте [Asante, 1993: 186]. Учебный план в духе политической корректности предполагает включение в список обязательной литературы произведений африканских и азиатских авторов, авторов нетрадиционной сексуальной ориентации. Ведется также борьба с "каноном", под которым принято считать "классическую" литературу. Кроме этого, делаются попытки пересмотреть заслуги европейцев в развитии мирового научного знания. Диана Равич в статье "Multiculturalism - E Pluribus Plures" свидетельствует о появлении массы книг и статей, где выдвигаются весьма спорные гипотезы об истоках современной цивилизации. По свидетельству Д. Равич, сенегальский историк Ш.А. Диоп в книге "Африканские корни цивилизации: миф или реальность" утверждает, что жители Древнего Египта были чернокожими и что многие научные открытия (например, в математике, астрономии), были "украдены" древними греками именно у египтян. Подобной точки зрения придерживается индийский автор Х. Куш в работе "Что никогда не рассказывали на уроках истории", Джордж Д.М. Джеймс в книге "Украденное наследие" и другие [Ravitch, 1993: 176].

Согласно идеям политкорректности, набор в учебные заведения должен проводиться в соответствии с планом "позитивных действий" (affirmative action). План "позитивных действий" был впервые предложен в администрации президента Д. Эйзенхауэра и подразумевал дополнительные меры содействия некоторым категориям граждан при приеме на рабочие места, финансируемые из государственного бюджета. Впоследствии план "позитивных действий" стал обозначать ряд программ, принятых в университетах США, которые предполагают существенные преимущества при поступлении для афроамериканцев, испаноязычных американцев, индейцев и некоторых других групп населения (инвалидов, гомосексуалистов, ветеранов вьетнамской войны) [Kantrowitz, Wingert, 2003: 27]. Д.Д'Соуза отмечает, что в Калифорнийском университете существуют правила, при которых шанс быть зачисленными при равном уровне подготовки у чернокожих и испаноязычных американцев в двадцать раз выше, чем у белых американцев или американцев азиатского происхождения [D'Souza, 1991: 3].

Немаловажной чертой политкорректности является выработка норм поведения, предусматривающих лояльное отношение к представителям различных меньшинств. За нарушение этих норм предусмотрено наказание, начиная от устных замечаний и вплоть до исключения из учебного заведения. В сферу запретов входят "использование оскорбительных прозвищ", "неуместные шутки", и даже "неправильно адресованный смех" (misdirected laughter). В пресс-релизе Смит Колледжа (Калифорния) перечислены термины, обозначающие различные виды дискриминации: "аблеизм" (ableism) - притеснение лиц с физическими недостатками, "этноцентризм" (ethnocentrism) - дискриминация культур, отличных от доминирующей, "гетеросексизм" (heterosexism) - дискриминация людей нетрадиционной сексуальной ориентации, "лукизм" (lookism) - создание стандартов красоты и привлекательности и ущемление прав тех, кто им не соответствует. Дискриминация может проявляться не только в каких-либо действиях, но и в словесных формах - такого рода нарушения называются verbal harassment "словесное притязание" или hate speech "язык ненависти". Чтобы избежать подобных нарушений, в университетах и колледжах вырабатываются особые правила, запрещающие использовать "расистские", "сексистские" или другие слова, способные нанести оскорбление той или иной категории людей. Такие правила получили название "речевых кодексов" (speech codes). Речевые кодексы несколько варьируются в зависимости от университета. В университете Висконсина действие речевых кодексов не распространяется на лекциях и семинарских занятиях, в университете Мичигана такого исключения не предусмотрено. Кодекс университета штата Коннектикут запрещает "неуместный смех и шутки" а также "намеренное исключение" человека из беседы. Однако во всех кодексах содержится запрет на использование уничижительных форм обращения [Walker, 1994: 133]. Можно сказать, что главным лозунгом политической корректности стали слова Watch What You Say ("следи за тем, что говоришь"). По мнению Д. Адлера, основной проблемой в американских университетах стал поиск подходящих эвфемизмов. "Главная тенденция в английском языке сейчас - это его инклюзивный характер - стремление никого не обидеть и не обойти при использовании того или иного слова или выражения", - отмечает Д. Адлер [Адлер, 1994: 11].

Слова, которые признаются оскорбительными или уничижительными, заменяются "инклюзивными" терминами - происходит корректирование языкового кода. Напомним, что, с точки зрения социолингвистики, языковой код представляет собой "нормы языкового поведения, которым индивид должен в глазах окружающих в большей или меньшей степени следовать" [Белл, 1980: 137]. Языковые коды применительно к теории политкорректности представляют, таким образом, своеобразные регулятивные правила, ограничивающие употребление лексики, которая может быть интерпретирована как оскорбительная. Составители многих словарей и справочников все чаще включают "инклюзивные" термины, сопровождая их необходимыми пояснениями. В последних изданиях весьма авторитетного в США словаря The American Heritage Dictionary предлагаются не только дефиниции слов, но и при необходимости указывается предпочтительность использования "корректной" лексической единицы (African-American, Native American, senior и др.) в том или ином контексте. Словарь Random House Webster's College Dictionary относит слова girl (обращение к взрослой женщине), lady doctor, honey (обращение к незнакомым женщинам или подчиненным) и выражение the fair sex к числу оскорбительных или общественно неприемлемых. В грамматических пособиях нередко можно найти рекомендации типа "Избегайте сексизма в вашем письменном стиле" (Keeping Sexism Out of Your Writing)¹¹ см., например, English The Easy Way - Barron's, NY, 1996. P. 309.. Редактированию подвергаются тексты художественных произведений. Из текстов книг исключаются политически некорректные слова, и даже целые отрывки, которые, по мнению цензоров, могут нанести оскорбление какой-либо группе людей. Корректируются даже такие, незыблемые, на первый взгляд, вещи, как текст Библии. Некоторые религиозные феминистские организации возражают против именования Бога "Отцом" (the Father), вместо этого предлагаются варианты "Отец и Мать" (The Father and The Mother) или "Родитель"(The Parent) [Woodward, 1989: 59]. В 1987 году римско-католическая церковь США издала исправленный Новый Завет Новой Американской Библии (Revised New Testament of the New American Bible). Чтобы избавить текст от сексизма, в Евангелии от Матфея выражение "not on bread alone is man to live" ("ни хлебом одним будет жить человек") заменено на "one does not live by bread alone", а "you are not judging by God's standards, but by man's"("потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое") - на "you are thinking not as God does, but as human beings do" [Bryson, 1995: 426]. Взяв за основу философскую доктрину деконструкционализма (наиболее известным представителем которой является французский мыслитель Жак Деррида), приверженцы политической корректности также выражают протест против признания одних произведений более ценными в художественном отношении, чем другие.

Тенденции переосмысления подхода к освещению событий под влиянием идей культурного плюрализма и политической корректности характерны и для американских средств массовой информации. В пособии Б.Д. Итула и Д.А. Андерсона "Новые подходы к письменному стилю и репортажу для современных СМИ" (Bruce D. Itule, Douglas A. Anderson. New Writing and Reporting for Today's Media) отмечается: "Современные журналисты призваны писать статьи, посвященные всем сегментам современного многонационального общества, поэтому они должны быть хорошо осведомлены о положении различных национальных и социальных групп. Белым журналистам нужно преодолеть негативные стереотипы, которые иногда поощряются национальными СМИ по отношению к афроамериканцам, коренным жителям Америки, испаноязычным американцам и американцам азиатского происхождения" [Anderson, Itule, 1991: 17]. Редакции американских печатных изданий разрабатывают специальные руководства, предназначенные для сотрудников, которые содержат рекомендации по стилистике и словоупотреблению: The New York Times Manual of Style and Usage, Los Angeles Times Style and Usage Guide и др. [Гуманова, 1999: 36].

Необходимо заметить, что если в середине - конце 80-х годов прошлого века политическая корректность воспринималась скорее положительно, то с начала 90-х в ее адрес слышится все больше критических замечаний и негативных оценок. Одним из первых, кто попытался развеять миф о благотворном влиянии политкорректности на общество, стал корреспондент журнала "Нью-Йорк" Джон Тейлор (John Taylor). В статье "Политически корректны ли вы?" (1991) Д. Тейлор утверждает, что стремление следовать канонам политкорректности подчас заходит слишком далеко. В качестве доказательства Тейлор приводит в пример случай с профессором Гарвардского Университета Стефаном Тернстромом, обвиненным студентами в расовой дискриминации. В курсе лекций под названием "Заселение Америки" Тернстром допустил несколько непростительных на взгляд студентов высказываний. Прежде всего, он употребил слово Indians вместо Native Americans. Доводы Тернстрома о том, что так называют себя сами индейцы, не изменили мнения студентов. Термин Oriental оказался также неприемлемым. Однако наиболее бурную реакцию вызвало утверждение Тернстрома о разводах в негритянских семьях как результате бедности чернокожего населения. Чтобы избежать дальнейшего конфликта, профессор был вынужден отказаться от чтения данного курса. Д. Тейлор выражает крайнюю обеспокоенность темпами распространения политкорректности в академической среде: "Сторонники политической корректности решили, что буквально любой человек с любыми недостатками может быть квалифицирован как угнетаемый. Эта всепоглощающая тенденция везде усматривать притеснение, дискриминацию создает кастовую систему нового времени" [Taylor, 1993: 23].

Позицию Тейлора поддерживают многие журналисты, публицисты и общественные деятели. "То, что задумывалось как кампания за внимательное отношение к таким проблемам, как права женщин, расовые предрассудки, преклонный возраст, забота о людях с неизлечимыми болезнями, гомосексуализм и некоторым другим "запретным" темам, скоро приняло очертания маккартизма по своей жестокости и нетерпимости", - считает Р. Холдер [Holder, 1995: 287].

В университетской среде наметился своеобразный раскол. Противники политкорректности создали организацию под названием "Национальная ассоциация ученых" (National Association of Scholars), цель которой - защитить традиции "классического образования", попираемого политкорректностью. Противоположной точки зрения придерживается ряд других преподавателей. Например, С. Фиш (Stanley Fish), профессор английского языка и литературы университета Дьюка (Duke University), в целом положительно оценивая политкорректность, считает, что ее появление диктуется новыми культурными и социальными факторами, в то время как прежние стандарты и идеология перестают удовлетворять потребности общества [Adler, 1989: 51-52]. Оппоненты выдвигают довольно весомые аргументы "против". Программа "позитивных действий" вызвала процесс "дискриминации наоборот" (reverse discrimination), ущемляющей при поступлении в учебные заведения и приеме на работу прав людей, не принадлежащих к национальным меньшинствам. Такая дискриминация привела к негативной реакции со стороны белого населения США, которая носит название "белого бумеранга" (whitelash) [Лоусон, Гэррод, 1999: 32]. Чтобы восстановить справедливость, иногда приходится обращаться в судебные органы. По свидетельству журнала The Economist, в декабре 2002 года Верховный Суд США согласился рассмотреть иски, выдвинутые тремя белыми студентами, чьи места, как они заявляют, были отданы университетом Мичигана черным и латиноамериканцам. Защита, представляющая администрацию университета, настаивает на том, что университет руководствовался принципами культурного многообразия как выражающими интересы государства [The Economist, 2003: 16].

"Инклюзивный" учебный план и отказ от выработанных в течение столетий принципов обучения приводят к падению качества знаний. "Увеличение количества специальных курсов и специализированных факультетов сделало возможным для студентов из меньшинств не только узнать больше о своей национальной культуре, но и окончить университет, не усвоив чего-либо другого", - пишет Р. Брустайн в статье под ироническим заголовком "Глупократия в Америке" (Dumbocracy in America). В школах некоторых штатов, особенно Нью-Йорка, основные предметы были заменены учебным планом "Радуга" (Rainbow curriculum), направленным больше на внушение детям чувства собственного достоинства, чем на обучение чтению и письму. "Наступит время, когда восьмилетние дети будут знать ритуалы индейцев лучше, чем таблицу умножения", - пишет автор [Brustein, 1994: 28]. Политика, направленная на изживание сексизма и расизма в языке, приводит к изъятию из программ "политически некорректных" текстов, причем право решать, являются ли тексты таковыми, принадлежит студентам (в списки запрещенных часто попадают произведения таких общепризнанных мастеров литературного жанра, как У. Шекспир, Д. Байрон, Д. Остин, М. Твен и другие). Наконец, протесты раздаются со стороны правозащитников, так как языковые запреты фактически противоречат Первой поправке конституции США (First Amendment), гарантирующей свободу слова. Г.С. Лоури рассматривает феномен политической корректности как "соглашение по ограничению общественного мнения, действующее в определенных кругах." Необходимость управлять мнением с целью выявления инакомыслящих создает предпосылки для самоцензуры, когда люди, чьи взгляды по каким-то причинам отличаются от общепринятых, под страхом быть подвергнутыми "остракизму", вынуждены избегать высказывать их вслух [Loury, 1994: 32]. Такие соглашения, по мнению Г.С. Лоури, возникают по двум причинам: 1) обществу необходимо выяснить, совпадают ли мнения отдельных его членов с коллективными целями; 2) изучение публичных заявлений граждан представляет собой эффективный способ определения их соответствия нормам, принятым в обществе [Loury, 1995: 147].

Доведенные до крайности идеи политической корректности порой становятся объектом иронии и насмешек, особенно в средствах массовой информации [Григорян, 2003: 469]. Так, в одной из публикаций в Интернете приводится в пример политкорректный перифраз предложения The fireman put a ladder up against the tree, climbed it, and rescued the cat - "Пожарный поставил лестницу к дереву, залез наверх и спас кошку":

The firefighter (who happened to be male, but could just as easily have been female) abridged the rights of the cat to determine for itself where it wanted to walk, climb, or rest, and inflicted his own value judgments in determining that it needed to be "rescued" from its chosen perch. In callous disregard for the well-being of the environment, and this one tree in particular, he thrust the disabled-unfriendly means of ascent known as a "ladder" carelessly up against the tree, marring its bark, and unfeelingly climbed it, unconcerned how his physical prowess might injure the self-esteem of those differently-abled. He kidnapped and unjustly restrained the innocent animal with the intention of returning it to the person who claimed to "own" the naturally free animal, but it immediately fled his grasp, having withstood more insult and injury than it could bear. "Пожарный (который оказался мужчиной, но мог вполне быть женщиной) нарушил права кошки гулять, лазать или отдыхать где вздумается и навязал ей свое субьективное мнение, решив "спасти" животное. Грубо попирая гармонию окружающей среды в целом, и конкретного дерева в частности, он неаккуратно приставил к дереву очень неудобное для лиц с физическими отклонениями средство для восхождения вверх, известное как "лестница" и, не обращая внимания на поврежденную им кору, залез на дерево. Пожарному и в голову не пришло, что его проворность может глубоко оскорбить самолюбие людей с иными физическими возможностями. Затем он необоснованно ограничил свободу беззащитного животного и похитил его с намерениями вернуть человеку, который считал себя "хозяином" этого свободного по природе животного. Но кошка немедленно вырвалась из рук пожарного, так как не могла более вынести насилия и оскорбления" [Wikipedia, 2000]¹¹ перевод наш, В.П..

Писатель и актер из Чикаго Джеймс Финн Гарнер перевел на "политически корректный" язык традиционные сказки. Книга Гарнера "Политически корректные сказки" (D.F. Garner "Politically Correct Bedtime Stories") пользуется большой популярностью у читателей, порядком уставших от засилья политкорректности в прессе и на телевидении. В российской прессе среди публикаций, в которых сущность политической корректности подвергается ироничному осмыслению, следует выделить статью Т. Толстой "Не спи, не спи, художник…", напечатанную в журнале "Иностранная литература" (1995, № 9).

Оценка роли и степени влияния политической корректности на общественные и языковые процессы дается также в научных работах российских исследователей.

С.Г. Тер-Минасова указывает на опасность допущения того, чтобы политическая корректность "дискредитировала себя крайностями и выродилась в свою противоположность" [Тер-Минасова, 2000: 223].

Ю.Л. Гуманова видит в политической корректности угрозу "лингвистического геноцида", проявляющегося в устранении из языка признаков существования целых народностей, категорий, понятий [Гуманова, 2000: 200].

Л.А. Городецкая полагает, что главной причиной появления и развития политкорректности является нежелание политиков, общественных деятелей и коммерческих организаций лишиться части своего электората или клиентуры вследствие употребления некорректных выражений [Городецкая, 2001: 16].

М.Ю. Палажченко, отмечая как негативные, так и позитивные стороны политической корректности, рассматривает возможность внедрения ее элементов в российские учебные заведения [Палажченко, 2002: 105]. Л.В. Цурикова считает, что возникновение политической корректности свидетельствует о попытке прямого идеологического воздействия на языковую норму. По мнению автора, отличительной чертой политической корректности является ее распространение не только на литературный язык, но и на разговорную речь [Цурикова, 2001: 95].

А.П. Чудинов рассматривает политическую корректность как регламентацию в использовании идеологем и изменение некоторых политических реалий, происходящее в Соединенных Штатах Америки [Чудинов, 2003: 14].

Таким образом, основная часть авторов признает, что проблемы политкорректности достойны серьезного и глубокого исследования. По мнению Б. Брайсона, "в дискуссиях вокруг политкорректности часто игнорируется тот факт, что в основе этого движения по освобождению языка от предубеждений лежит похвальное желание сделать язык менее уничижительным и оскорбительным по отношению к тем, чей пол, раса, физическое состояние сделали их уязвимыми для грубой силы слов" [Bryson, 1995: 424].

2.2 Понятие "толерантности". Соотношение политической корректности и толерантности

Глубокое изучение политической корректности невозможно без обращения к такому понятию, как толерантность. В последнее время толерантность становится объектом пристального внимания со стороны философов, культурологов, социологов и лингвистов. В нашей стране опубликован ряд научных работ, посвященных толерантности, среди которых следует назвать, прежде всего, коллективную монографию "Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности" (Екатеринбург, 2003), сборник статей "Век толерантности" (Москва, 2001), диссертационную работу Л.В. Мельниковой "Толерантность как сберегающий подход в современной культуре" (Тюмень, 2003).

Термин "толерантность" (от лат. tolerantia `терпение, терпимость') приобрел в разных областях науки специфическое содержание. В политическом плане толерантность интерпретируется как готовность власти допускать инакомыслие в обществе и даже своих рядах, разрешать в рамках конституции деятельность оппозиции, способность признать свое поражение в политической борьбе, принимать политический плюрализм как проявления разнообразия в государстве [Асмолов, Солдатова, Шайгерова, 2003: 9]. С точки зрения этики, толерантность представляет собой норму цивилизованного компромисса между конкурирующими культурами и готовность к принятию иных взглядов. Толерантность с позиций философии определяется как мировоззренческая категория, отражающая универсальное правило активного отношения к другому. В.А. Лекторский предлагает четырехуровневую типологию моделей толерантности: "толерантность как безразличие", "толерантность как невозможность взаимопонимания", "толерантность как снисхождение", "терпимость как расширение собственного опыта и критический диалог". "Толерантность как безразличие" выступает как безразличие к существованию различных взглядов и практик, так как последние рассматриваются в качестве неважных перед лицом основных проблем, с которыми имеет дело общество. "Толерантность как невозможность взаимопонимания" предполагает проявление уважения к другому, которого, тем не менее, невозможно понять и с которым, в ряде случае, даже невозможно взаимодействовать. "Толерантность как снисхождение" проявляется в снисхождении к слабости других, сочетающегося с некоторой долей презрения к ним. "Терпимость как расширение собственного опыта и критический диалог" выражается в проявлении уважения к чужой позиции и возможность изменения позиции в результате критического диалога [Лекторский, 1997: 49].

Общей чертой в исследованиях толерантности можно считать то, что объектом толерантности являются различия, представленные на ментальном уровне в виде дихотомии "свой - чужой/другой", "мы - они". Толерантность предполагает признание права "других" быть непохожими на тебя и уважение этого права [Заболотная, Шило, 2003: 102]. И.А. Стернин понимает под толерантностью "положительное нравственное качество человека, заключающееся в ценностной ментальной установке на терпимость к мнениям, убеждениям и формам поведения другого человека" [Стернин, 2003: 331].

Толерантности противостоит интолерантность, выражающаяся в неприятии инакомыслия, этноцентризме, ксенофобии, дискриминации и других проявлениях нетерпимости и агрессии в поведении или речи.

В современной лингвистике толерантность, по мнению О.А. Михайловой, предстает как многослойное и недостаточно четко определенное понятие [Михайлова, 2003: 99-100]. Авторы коллективной монографии "Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности" обращаются к проблемам толерантности в словообразовании (О.П. Ермакова), толерантности как векторе антиномического бытия языка (Н.Д. Голев), бытовой и идеологической толерантности (Н.А. Купина, К.В. Муратова), толерантности как принципе культуры речи (В.Е. Гольдин). В рамках изучения толерантности рассматриваются также этностереотипы (Л.П. Крысин), единицы лингвокультурного пространства (Н.Д. Бурвикова, В.Г. Костомаров), ритуалы вежливости (Н.И. Формановская).

Л.В. Енина выделяет особый вид толерантности - речевую толерантность, которая представляет собой "проявление внутренних поведенческих установок в речи, в текстах". Явление, противоположное речевой толерантности, называется речевой агрессией. Речевая агрессия - сфера речевого поведения, которая мотивирована агрессивным состоянием говорящего. Речевая агрессия заключается в том, что автор сообщения прямо призывает адресата к агрессивным действиям, либо подачей предмета речи вызывает или поддерживает агрессивное состояние адресата [Енина, 2003].

Рассмотрение толерантности и политической корректности неизбежно приводит к вопросу о соотношении этих двух понятий.

К.А. Андреева полагает, что политкорректность есть более специфичное понятие, чем толерантность и включает в себя обычно языковую терпимость по отношению к лицам других этносов, к физическим недостаткам людей и гендерным различиям [Андреева, 2004: 107].

Л.В. Мельникова в диссертационной работе "Толерантность как сберегающий подход в современной культуре" выделяет в лингвистическом аспекте языковую толерантность как проявление такта и выражение социальной и политической корректности и толерантность языка как процесс интенсивного заимствования иноязычных единиц в русском языке [Мельникова, 2003: 18]. Если со вторым утверждением можно согласиться, то отождествление толерантности с политической корректностью представляется нам дискуссионным. Политическая корректность, на наш взгляд, является более узким понятием, чем толерантность и подразумевает соблюдение нейтрального языка и воспитание толерантного поведения по отношению к некоторым группам людей (представителям национальных и сексуальных меньшинств, инвалидам, малоимущим и др.). Кроме этого, если толерантность предстает скорее как личностная ментальная категория, то политическая корректность есть в большей степени соблюдение формальных правил поведения и речевых норм, принятых в данном обществе. Не случайно большинство противников политической корректности полагают, что ее отдельные аспекты можно интерпретировать как проявления интолерантности. Примерами интолерантности служат введение речевых кодексов, ограничивающих свободу слова, редактирование художественных текстов с целью исключения из них "некорректной" лексики, дискриминационные по отношению к белым американцам условия поступления в вузы и приема на работу. Как отмечается в работе С.Г. Тер-Минасовой, многие критики политической корректности, в том числе известный итальянский писатель, искусствовед и философ Умберто Эко, считают ее главным врагом толерантности сегодня [Тер-Минасова, 2000: 223].

Таким образом, несмотря на определенную близость, понятия "толерантность" и "политическая корректность" нельзя назвать идентичными. Политическая корректность предполагает выработку толерантного отношения к определенным группам людей, прежде всего, к представителям разного рода меньшинств.

2.3 Гипотеза о политической корректности как культурно-поведенческой и языковой категории

Категоризация мира - основополагающий постулат любой науки. Термин "категория" (от греческого katзgoria - высказывание, признак) ввел в науку древнегреческий мыслитель Аристотель. В аристотелевской философии "категории" обозначали различные способы, или модусы, построения суждений ("предикаций") о вещах [Лайонз, 1978: 287]. Проблема категории выступила, таким образом, как проблема соотнесения содержания высказывания о некотором сущем с самим этим сущим. Аристотелем было выделено десять основных категорий: сущность, количество, качество, отношение, место, время, положение, обладание, действие, претерпевание (изменение). Классическая аристотелевская модель категории представляет собой некую абстрактную сущность, обладающую: а) строго очерченными границами, б) бинарностью признаков, необходимых и достаточных для определения категорий, в) исчислимым множеством равноправных членов, имеющих одинаковый статус, г) фиксированным набором средств, общих для всех членов данной категории [Порядина, 2002: 74]. С течением времени традиционное понимание категории претерпело некоторые изменения. В современной науке под категориями в широком смысле понимаются "предельно общие, основополагающие понятия, классы, типы" [БЭС: 654]. Отмечая неравнозначность терминов "понятие" и "категория", И.Р. Гальперин считает, что "категория есть понятие, получившее свое научно осознанное выражение" [Гальперин, 1977: 13].

В лингвистике под термином "языковая категория" в широком смысле понимается "любая группа языковых элементов, выделяемая на основании какого-либо общего свойства"; в строгом смысле - "некий признак (параметр), который лежит в основе разбиения обширной совокупности однородных языковых единиц на ограниченное число непересекающихся классов, члены которых характеризуются одним и тем же значением данного признака". Языковая категория должна иметь план выражения (собственно критерий классифицирования, параметр, категориальный признак) и план содержания (формальный элемент).

Выделяются: а) модифицирующие (дифференциальные) и б) классифицирующие (интегральные) категориальные признаки. Признак является модифицирующим для некоторого элемента, если ему соответствует элемент другого класса разбиения, отличающийся от первого элемента только значением данного признака. Если такого соответствия нет, то признак является классифицирующим для данного элемента [Булыгина, Крылов, 2000: 215-216].

Среди языковых категорий наиболее изученными являются грамматические категории. Грамматическая категория определяется как "одно из наиболее общих свойств лингвистических единиц вообще или некоторого их класса, получившее в языке в языке грамматическое выражение (например, категория рода, категория падежа)" [Ахманова, 1969: 191]. При рассмотрении грамматической категории с точки зрения языкового значения ее основными признаками можно считать следующие: 1) наличие по меньшей мере двух значений, отражающих однородные противоположные отношения (грамматическая оппозиция); 2) обязательное выражение этих значений специальными грамматическими средствами: некорневыми морфемами, чередованием фонем, служебными словами (аналитические формы), местоположением, просодическими средствами.

Многие лингвисты (О. Есперсен, И.И. Мещанинов, С.Д. Кацнельсон) также признают наличие понятийных категорий, которые представляют собой "смысловые компоненты общего характера, свойственные не отдельным словам и системам их форм, а обширным классам слов, выражаемые в естественном языке разнообразными средствами" [Булыгина, Крылов, 2000: 385]. В отличие от грамматических категорий, понятийные категории рассматриваются безотносительно к тому или иному способу выражения. К понятийным категориям относят категории вещественности, личности, модальности, предметности, притяжательности, количества и др.

Кроме этого, в языкознании выделяется еще ряд языковых категорий - лексико-семантические, словообразовательные, синтаксические, семантико-синтаксические, прагматические, функционально-семантические и некоторые другие.

Термин "категория" используется также в культурологии, где выделяются культурные категории или категории культуры. Под категориями культуры понимаются стереотипы, символы, эталоны, мифологемы и другие знаки национальной и общечеловеческой культуры, освоенной народом-носителем того или иного языка [Опарина, 1999: 33]. В.А. Маслова считает целесообразным говорить о категориях национальной культуры (в русской культуре это - воля, доля, интеллигентность, соборность и др.) [Маслова, 2001: 51]. В.И. Карасик полагает, что основной категорией лингвокультурологии - науки, стоящей на стыке лингвистики и культурологии, - является категория "концепта" [Карасик, 2002: 16].

При исследовании проблем межкультурной коммуникации И.А. Стернин вводит термин "коммуникативные категории", под которыми понимаются "самые общие коммуникативные понятия, упорядочивающие знания человека об общении и нормах его осуществления" [Стернин, 2002: 21]. Коммуникативная категория содержит упорядоченную совокупность суждений, установок, ментальных стереотипов, правил, касающихся языкового общения. В коммуникативной категории выделяются информационно-содержательный аспект (концептуальное знание о коммуникации) и прескрипционный аспект (предписания по осуществлению коммуникативного процесса). Прескрипционный аспект включает:

- прескрипции, которые носят предписывающий характер (что и как надо делать в процессе общения);

- запретительные прескрипции (чего нельзя делать в общении);

- интерпретирующие (объяснительные) (как надо понимать в процессе общения те или иные коммуникативные факты или действия людей) [Стернин, 2002: 22-23]. К коммуникативным категориям, приcущим русскому коммуникативному сознанию, И.А. Стернин относит вежливость/грубость, коммуникабельность, коммуникативную ответственность, эмоциональность, коммуникативную оценочность и др. Политическую корректность И.А. Стернин причисляет к лакунарным или эндемичным коммуникативным категориям, характерным для англоязычного западного мира [Стернин, 2003: 335-336].

Изученный материал позволяет нам частично согласиться с мнением И.А. Стернина. Понятие "политическая корректность" действительно можно рассматривать как совокупность норм, установок языкового общения, которая включает как информационно-содержательный, так и прескрипционный аспекты (содержащий предписывающие и запретительные прескрипции). Тем не менее, если рассматривать политическую корректность во всем многообразии ее значений, можно сделать вывод о том, что политическая корректность выходит за рамки коммуникации, охватывая широкий спектр культурных, идеологических и социальных проблем.

В настоящей диссертационной работе выдвигается рабочая гипотеза о возможности рассмотрения политической корректности как синкретической культурно-поведенческой и языковой категории. Специфика этой категории заключается, прежде всего, в ее междисциплинарном статусе. Ее общее значение определяется существующими в обществе на данной ступени развития культурными и поведенческими нормами и может быть определено следующим образом: "чужой" (лицо иной национальности, цвета кожи, пола, внешнего вида, социального статуса) ассимилируется путем преобразования языкового кода как "близкий, свой". Категория политической корректности антропоцентрична, так как в подавляющем большинстве случаев ее денотативной основой является человек.

Категория политической корректности может рассматриваться как система культурных и поведенческих норм, принятых в обществе, которые направлены на преодоление негативных стереотипов по отношению к традиционно дискриминируемым группам людей (этническим и сексуальным меньшинствам, инвалидам, пожилым, людям с нестандартной внешностью, людям низкого социального статуса) и предполагают признание равноправия представителей этих групп. Данные нормы, по нашему мнению, реализуются через: а) введение программы "позитивных действий", предусматривающей льготы для представителей меньшинств при поступлении в учебные заведения и приеме на работу; б) следование речевым кодексам, запрещающим вербальное оскорбление представителей различных меньшинств; в) принятие идей мультикультурализма и отказ от признания западноевропейской культуры в качестве образцовой.

Как языковая категория политическая корректность обладает соответствующими категориальными признаками: а) интегральный признак - отсутствие в коннотативном ¹¹ под коннотацией мы вслед за В.Н. Телия понимаем "семантическую сущность, узуально или окказионально входящую в семантику языковых единиц и выражающую эмотивно-оценочное и стилистически маркированное отношение субъекта речи к действительности" - см. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. - М.: Наука, 1986. С. 5. значении языковой единицы идей дискриминации по расовой, национальной, половой принадлежности, состоянию здоровья, возрастному и имущественному статусам; б) дифференциальный признак - способность языковой единицы исключить проявления вышеперечисленных видов дискриминации. Исходя из этого, можно выделить ряд оппозиций, характеризующихся наличием/отсутствием данного признака: African-American/Negro, Asian/Oriental, Native American/Indian, senior/old, physically challenged/handicapped, low-income/poor и др. Члены данных оппозиций, при одинаковом денотативном значении, приобрели различные коннотативные значения, на основании которых их можно рассматривать как политически корректные/политически некорректные.

Далее на примере языковых нововведений последних десятилетий мы подробнее остановимся на средствах выражения категории политической корректности в английском языке.

2.4 Изменения в современном английском языке под влиянием идей политической корректности

Политическая корректность представляет собой не только лишь систему теоретических воззрений, но и находит практическое применение, прежде всего, в стремлении изменить традиционные нормы словоупотребления в современном английском языке.

Неким базисом для попыток реформировать язык служит гипотеза лингвистической относительности, разработанная в 30-40-х гг. XX века американскими лингвистами Э. Сепиром и Б. Уорфом. Согласно этой гипотезе, язык является важнейшим орудием мышления и восприятия действительности, и, что, в конечном итоге, мышление члена некоторой этнической и культурной общности зависит от языка и только от него [Верещагин, Костомаров, 1973: 46]. Используя слова, в коннотативном значении которых заложена отрицательная оценка, носители языка, таким образом, на подсознательном уровне воспринимают негативно понятия, обозначаемые этими словами. Разделяя данную точку зрения, сторонники политической корректности полагают, что, изменив язык, люди могут коренным образом поменять формы мышления. По мнению М.А. Кронгауза, "течение политической корректности использует лингвистику для поиска тех черт обыденного языка и речевого поведения, которые сложились под влиянием традиционной культуры и навязывают современным носителям языка различные представления, связанные с неравенством и несправедливостью" [Кронгауз, 2001: 115].

В связи с этим необходимо обратиться к понятию "стереотип". Термин "стереотип" был впервые введен американским журналистом У. Липпманом в работе "Общественное мнение" (1922) для описания субъективных образов тех или иных этнических групп [Петренко, Митина, Бердников, Кравцова, Осипова, 2000: 36; Рябова, 2003: 121]. Стереотипы рассматриваются не только в работах социологов, этнографов, когнитологов, психологов, но и лингвистов. В лингвокультурологии под стереотипом понимается некоторый фрагмент концептуальной картины мира, ментальная "картинка", устойчивое культурно-национальное представление о предмете или ситуации [Маслова, 2001: 110]. Австрийский лингвист Р. Водак отмечает, что "стереотипы являются обязательными компонентами словарного запаса для обозначения или описания некоего меньшинства или группы аутсайдеров со всей присущей этим языковым единицам палитрой невысказанных, но подразумеваемых негативных оценок" [Водак, 1997: 100]. Приоритетной задачей политической корректности является устранение стереотипов, укоренившихся в человеческом сознании (прежде всего, стереотипы в отношении людей другой национальности или расы, пола, физического или умственного состояния и др.) и закрепленных в языке в виде слов, которые могут быть интерпретированы как оскорбляющие достоинство представителей этих категорий людей.

В настоящем параграфе мы попытаемся выявить характер и причины возникновения некоторых языковых нововведений, происходящих в английском языке последних десятилетий под влиянием теории политической корректности.

Попытка классификации языковых новаций в русле политкорректности была предпринята ранее в исследовании Ю.Л. Гумановой, выделившей две группы таких новаций. К первой группе Ю.Л. Гуманова относит те новации, которые уже произошли, возможно, под влиянием пропагандистской деятельности адептов политической корректности, а возможно, и независимо от нее и оставили свой след в общенациональном языке; ко второй - новации, которые пока только предлагаются "авангардистами" движения политической корректности и культивируются в узком кругу активистов и сторонников этого движения, но пока еще не используются всеми носителями языка [Гуманова, 1999: 35]. Классификация Ю.Л. Гумановой основана, таким образом, на принципах частотности и нормативности лексических единиц. Нисколько не умаляя достоинств данной классификации, мы все же полагаем, что гораздо нагляднее характер языковых нововведений позволит выявить классификация, построенная с учетом тематических групп лексики, которых эти нововведения коснулись. По нашему мнению, наиболее серьезные и заслуживающие пристального внимания новации произошли под влиянием деятельности феминистского движения и борьбы за равноправие национальных меньшинств. Именно на этих двух тенденциях мы остановимся подробнее. Остальные тематические группы политически корректной лексики будут рассмотрены нами в рамках раздела "Политическая корректность и эвфемия".

2.4.1 Изменения, направленные против сексизма английского языка

В языкознании последних лет оформилось целое течение, получившее название "гендерная лингвистика". А.В. Кирилина выделяет несколько направлений исследований в гендерной лингвистике.

1. Социолингвистические гендерные исследования.

2. Феминистская лингвистика.

3. Собственно гендерные исследования, изучающие языковое поведение обоих полов.

4. Исследования маскулинности (самое молодое направление, возникшее в конце 20 столетия).

5. Психолингвистические исследования. (В рамках этого направления проводятся работы в области нейролингвистики, изучения онтогенеза речи, сюда же относится и биодетерминистское направление, исследующее когнитивные особенности и различия между мужчинами и женщинами и их проявления в речи).

6. Кросскультурные, лингвокультурологические исследования, включающие гипотезу гендерных субкультур [Кирилина, 1999: 36].

Идеи политической корректности тесно связаны, прежде всего, с "феминистской лингвистикой" или "феминистской критикой языка", основная цель которой - избавить язык от пережитков патриархального общества. Среди круга проблем, интересующих феминисток, не последнее место занимает проблема "сексизма" языка. Многие исследователи сходятся во мнении относительно сексистской направленности форм английского языка, наличия в нем дискриминации по половому признаку. В английском языке вот уже в течение нескольких столетий существуют нормы, согласно которым слова, обозначающие лиц мужского пола, занимают главенствующее место, а слова, обозначающие лиц женского пола, - второстепенное. Д. Спендер в книге "Язык, созданный мужчиной" (Man Made Language) отмечает, что такая практика отсутствовала вплоть до начала XVI века. В 1533 году Томас Уилсон (Thomas Wilson) предложил взять за правило ставить на первое место слово, обозначающее представителя мужского пола в сочетаниях "муж и жена", "брат и сестра", "сын и дочь" [Spender, 1980: 147]. Языковая традиция, ставящая женщину в подчиненное положение, прослеживается до сих пор. "Рассмотрите любое количество пар слов - master/mistress, bachelor/spinster, governor/governess, courtier/courtesan и т.п. - и вы увидите, что слова, обозначающие мужчину, несут оттенок силы и власти, а женщину - оттенок подчиненности", - отмечает Б. Брайсон [Bryson, 1995: 425-426]. Д. Миллз выделяет несколько лексических категорий в качестве неких стереотипов восприятия женщин в английском языке, например, WOMAN AS ANIMAL - bat, bird, bitch, bunny, cat, chicken, cow, crow, filly, hen, mouse, pig etc.; WOMAN AS HER APPEARANCE - bag, broad, dish, hag, slag, tart etc.; WOMAN AS DECEIVER - coquette, cunning, cute, siren etc.; WOMAN AS EDIBLE - cheesecake, cherry, crumpet, fish, honey, meat etc. [Румянцева, 1997: 88]. По свидетельству Ф.М. Смит, при семантическом анализе 517 лексических единиц, выяснилось, что слова, обозначающие мужчину, превысили слова, обозначающие женщину в три раза. Однако количество слов женского рода с негативными коннотациями (напр. fishwife, call girl, old maid) оказалось больше подобных слов мужского рода (например, fall guy, hangman, madman) на 20 % [Smith, 1985: 37-38]. Негативная оценка прослеживается и в некоторых идиоматических выражениях. Когда о мальчике или мужчине говорят: he runs (thinks, fights) like a girl (woman) - "он бегает (думает, дерется) как девочка (женщина)", то это равносильно оскорблению. Лицо женского пола в идиоматических выражениях типа she runs (talks, thinks) like a man "она бегает (говорит, думает) как мужчина" характеризуется положительно. Сходные интерпретации получают выражения a woman's answer (негативная оценка) и a man's answer (положительная оценка) [Потапов, 2002: 123]. Л.В. Мерзлякова объясняет широкое распространение идей антисексизма и политкорректности в английском языке, прежде всего, отсутствием грамматической категории рода на формальном уровне. Флективные языки (в том числе и русский) с хорошо развитой системой оппозиций в системе категории рода не представляют интереса для движения политкорректности, так как мужской и женский пол в них представлены четким противопоставлением форм мужского и женского рода [Мерзлякова, 2002: 140].

Тем не менее, некоторые авторы полагают, что в грамматических формах русского языка также отражена дискриминация по половому признаку. По мнению В.А. Масловой, "само слово женщина имеет негативное происхождение: все слова, кончающиеся на -щина в русском языке имеют негативную коннотацию (презрение или пренебрежение) - деревенщина, казенщина, групповщина, чертовщина [Маслова, 2001: 124]. Отрицательная оценка присутствует в некоторых существительных женского рода, образованных при помощи суффикса -ш(а), которые характерны для разговорной речи: докторша, командирша, профессорша и др.

Основной целью реформы в английском языке является преодоление сложившихся в течение столетий стереотипов, отражающих общественный статус представителей мужского и женского пола. Гендерные стереотипы представляют собой культурно и социально обусловленные мнения о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке. Гендерная стереотипизация фиксируется в языке, тесно связана с выражением оценки и влияет на формирование ожиданий от представителей того или другого пола определенного типа поведения [Кирилина, 2001].

По мнению М.И. Румянцевой, своеобразным оправданием такой реформы служит упомянутая нами выше теория языкового детерминизма Сепира - Уорфа. По отношению к данной теории выделяются две группы исследователей: те, кто считает, что именно язык создает и подкрепляет неравенство полов (Д. Спендер) и те, кто рассматривает язык лишь как проявление этого неравенства (К. Миллер, К. Свифт) и считает наивным полагать, что лингвистическая реформа может радикально изменить отношение к женщине в обществе [Румянцева, 1997: 86-87]. Главная проблема заключается в том, насколько кардинальной должна быть реформа. Критики политкорректности отмечают, что коренные преобразования могут привести к искажению грамматической структуры языка, формировавшейся в течение столетий. Несмотря на эти доводы, в современном английском языке уже наметились тенденции по преодолению сексизма. Рассмотрим основные из них.

Подвергаются изменениям, например, слова и устойчивые сочетания, содержащие компонент man. Слово man, как известно, совмещает семемы "человек" и "мужчина", что вызывает образ равнозначности двух понятий. По мнению В.И. Заботкиной, данный факт имеет историческое обоснование. В древнеанглийском языке слово man, также, как и в современном, имело два значения. В древнеанглийский период это не вызывало неудобств, так как наряду с man существовало еще несколько слов, различающихся по отношению к полу: wer (waepman) "взрослый человек мужского пола" и wif (wifman) "взрослый человек женского пола". Со временем wif и wifman преобразовались в wife и woman, в то время как wer и waepman исчезли из языка к среднеанглийскому периоду. В результате звуковая форма man фиксирует в языке два концепта. Двойное значение слова man первоначально было характерно и для других германских языков, но постепенно для передачи значения "человеческое существо" в этих языках были образованы производные единицы, такие, как Mensch в немецком и голландском, mдniska в шведском menneske в датском. В английском же этого не произошло [Заботкина, 1989: 45].