Метафоры со сферой-источником "Неживая природа" в политическом дискурсе США и ФРГ

В связи с этим необходимо подчеркнуть необыкновенно высокий воздействующий потенциал метафоры в политическом дискурсе.

То, что метафорическая модель может служить эффективным орудием для манипулирования социальным сознанием, отмечает, в частности, и Дж. Лакофф [1991]. В своей работе «Metaphor and War: The Metaphor System Used to Justify War in the Gulf» автор наглядно демонстрирует, как во время войны в Персидском заливе США оправдывали своё вмешательство в боевые действия между Ираком и Кувейтом посредством различных метафор, которые, например, представляли Ирак «коварным злодеем», Кувейт - «невинной жертвой», а США - «благородным спасителем» (там же).

Таким образом, война США против Ирака должна была предстать в глазах американцев и мирового сообщества не как агрессия, а как обычная спасательная операция (там же).

Пожалуй, одним из наиболее ярких примеров того, насколько велик воздействующий потенциал метафоры в политическом дискурсе, можно считать «Майн Кампф» Гитлера. А. Мусолфф в работе, посвящённой изучению системы антисемитских метафор «Майн Кампф», пришёл к следующему выводу: метафоры, использованные Гитлером для описания своего мировоззрения и в особенности своих антисемитских взглядов, были не просто украшением речи, а сформировали концептуальную систему, послужившую оправданием холокоста. Внутри всеобъемлющей "суперсистемы" антисемитских метафор, созданной нацистами, концептуальные границы между сферой-источником и сферой-мишенью были стёрты: разница концептов сферы-источника и сферы-мишени сложилась в систему убеждений, не поддающихся критике. При помощи введения простого сценария «ПРИЧИНА БОЛЕЗНИ - БОЛЕЗНЬ - ЛЕЧЕНИЕ» Гитлер ловко «заклеймил» евреев как причину болезни «тела нации», от которой необходимо избавлятьбся. Спорные утверждения на уровне сферы-мишени были «доказаны» на уровне сферы-источника и наоборот. Исследование доказало, что в метафорической аргументации концепты сферы-источника без труда дают возможность сделать предположительный вывод о концептах сферы-мишени. Они функционируют как часть сценария [Мусосфф 2008: 216], который обеспечивает внутреннюю логичность и обоснованность переноса значения.

Весьма интересны для нашего исследования и результаты, полученные немецкими лингвистами, в частности, М. Дёрингом [2002], который изучил специфику функционирования водной метафоры в публикациях, посвященных проблеме наводнения, произошедшего в Германии в 1997 г. Автор выявляет необыкновенную популярность метафоры «воды» при описании политической действительности Германии в данный период, что в основном находит отражение в применении авторами публикаций метафоры персонификации. Вышедшая из берегов река стала и всеобщей проблемой, и причиной единства народа в борьбе против наводнения. На фоне стихийного бедствия, замечает автор, значительно возрастает как частотность метафор соответствующей сферы, так и их воздействующий потенциал.

Понимание политического дискурса предполагает знание фона, ожиданий автора и аудитории, скрытых мотивов, сюжетных схем и излюбленных логических переходов, бытующих в конкретную эпоху.

Таким образом, интерпретируя политический дискурс в его целостности, нельзя ограничиваться чисто языковыми моментами, иначе суть и цель политического дискурса пройдут незамеченными.

Для более полного понимания специфики метафорического моделирования в сфере современной политики в следующем параграфе мы рассмотрим функции политической метафоры, попытаемся определить, почему политики и журналисты так часто используют образную номинацию, почему предпочтение отдается определенным сферам-источникам, в какой мере метафора способна участвовать в развитии социального самосознания.

1.4 Функции метафоры в современном политическом дискурсе

Метафора прочно утвердилась в системе языка и речи, восполнив пробелы в механизмах словообразования и интерпретпции явлений действительности, несмотря на тот факт, что в течение долгого временией в лучшем случае отводилась роль риторической фигуры, предназначенной для усиления психологического воздействия ораторской речи на слушателя, а в худшем случае - вовсе не оставалось места в системе языковых средств, способных с точки зрения философии, к отражению истинных знаний об окружающем мире.

Рассматривая функции метафорического моделирования, специалисты по регулярной многозначности отмечают, что при его помощи человек «как бы отмечает пункты наиболее напряженной активности человеческой мысли по выработке адекватного миропонимания» [Постовалова 1999: 32].

В настоящее время практически к каждому слову, традиционно ассоциирующемуся в сознании носителей языка с определенным предметом или явлением действительности, можно подобрать несколько метафорических синонимов, обладающих стилевыми или ситуативными различиями. При этом метафорический перенос часто лежит в основе формирования структуры высказывания в целом. Причиной необычайной продуктивности метафорических переносов в языке и речи является плодотворное сочетание в их структурной организации нескольких функций.

Для понимания специфики функционирования концептуальной метафоры в сфере современной американской и немецкой политики необходимо рассмотреть функции концептуальной метафоры в политическом дискурсе.

И. М. Кобозева считает, что «в разных типах дискурса метафора выполняет разные функции» [Кобозева 2001: 134].

По мнению И. М. Кобозевой, развивающей идеи А. Н. Баранова, в политическом дискурсе основными функциями метафоры являются эвристическая и аргументативная. Одновременно отмечается, что в политической речи метафора выполняет «интерактивную функцию сглаживания наиболее опасных политических высказываний, затрагивающих спорные политические проблемы, минимизируя ответственность говорящего за возможную буквальную интерпретацию его слов адресатом» [Кобозева 2001: 134]. Кроме того, метафора «создает у партнеров по коммуникации общую платформу, опираясь на которую, субъект речи может более успешно вносить в сознание адресата необщепринятые мнения» [Там же: 135]. При этом подчеркивается, что эстетическая и активизационная функции возникают в политических текстах «в качестве побочного эффекта» [Там же: 136].

В диссертации А. В. Степаненко разграничиваются следующие функции метафоры в политическом дискурсе: прагматическая, когнитивная, эмоциональная, репрезентативная, хранения и передачи национального самосознания, традиций культуры и истории народа [Степаненко 2001: 24].

Принимая во внимание специфику когнитивного воздействия метафоры, мы в нашей работе придерживаемся классификации функций политической метафоры, предложенной А. П. Чудиновым [Чудинов 2003: 59]. Таким образом, метафора может выполнять в политическом дискурсе следующие функции: когнитивную (которая представлена номинативной, оценочной, моделирующей, инструментальной и гипотетической разноидностями), коммуникативную (эвфемистическую и популяризаторскую), прагматическую и эстетическую (изобразительную и экспрессивную).

В соответствии с представлениями современной когнитивной семантики метафорическое моделирование - это отражающее национальное, социальное и личностное самосознание средство постижения, рубрикации, представления и оценки какого-то фрагмента действительности при помощи сценариев (схем, фреймов), относящихся к совершенно иной понятийной области. Соответственно в качестве основной выделяется когнитивная функция метафоры, то есть функция обработки и переработки информации.

Номинативная функция - функция фиксации знания, особенно в случаях, когда у реалии нет общепринятого или хотя бы устраивающего автора краткого наименования. В подобных случаях метафора используется для создания наименования реалии и вместе с тем для осознания существенных свойств этой реалии.

Оценочная функция: метафоры участвуют в выражении не рациональной, а эмоциональной оценки. По мнению некоторых лингвистов (Телия 1988 и др.), оценочность является неотъемлемой характеристикой любой образной метафоры. Яркая метафора всегда содержит оценочный компонент, так как метафора, называя свойства предмета, отражает также и отношение к этому предмету со стороны говорящего.

Моделирующая функция позволяет метафоре создать некую модель мира, установить взаимосвязь между его элементами. В результате этого политическая ситуация, которая требует осознания, представляется как нечто хорошо знакомое, для нее как бы уже существует готовая оценка.

Инструментальная и гипотетическая функции - это функции осмысления действительности говорящим. Метафоры в таком употреблении позволяют либо найти более точную формулировку для описания какого-либо объекта действительности, например, в том случае, если вербализация другим способом оказывается затруднительной или громоздкой; либо позволяет в образной форме выразить суждения, предположения о сущности сложного для понимания объекта.

Коммуникативная функция: метафора позволяет представлять новую информацию в краткой и доступной для адресата форме. Выполняя эвфемистическую разновидность даннй функции, метафоры помогают передать информацию, которую автор по тем или иным причинам не считает целесообразным обозначить прямо, при помощи непосредственных номинаций. Популяризаторская разновидность коммуникативной функции делает возможным посредством метафорических словоупотреблений представлять сложные конструкты в виде лёгких для понимания образов, что является крайне необходимым в политическом дискурсе, нацеленном на широкие массы.

Прагматическая функция - функция воздействия на адресата. Метафора является мощным средством формирования у адресата необходимого говорящему эмоционального состояния и мировосприятия, а также побуждения его к определенным действиям. Кроме того, метафорические образы задают определённую систему ценностных ориентаций, регулирующую социальное поведение представителей национально-лингвокультурного сообщества.

Эстетическая функция реализуется через изобразительную и экспрессивную разновидности. Метафора помогает сделать сообщение более образным, ярким, наглядным, эстетически значимым. Так как политический дискурс - это, в некоторой мере, театрализованное действо, для его участников необходимо мастерское владение речью для привлечения и удержания внимания.

Таким образом, можно отметить, что рассмотренные функции метафоры лишь относительно автономны, они тесно переплетаются между собой, однако, учитывая специфику политического дискурса, наиболее универсальными следует считать когнитивную и прагматическую функции.

Рассмотрев теоретические основы исследования метафоры в политическом дискурсе, можно с уверенностью сказать, что, выполняя различные функции, метафора имеет способность концептуализировать и категоризировать политическую действительность, являясь мощным оружием в арсенале красноречивых политиков и журналистов.

1.5 Проблема классификации концептуальных метафор

Проблема классификации метафорических моделей до сих пор является актуальной в современной когнитивной лингвистике.

Как утверждает А. П. Чудинов, «при систематизации метафорических моделей процесс значительно более важен, чем результат» [Чудинов 2003: 74]. Действительно, в зависимости от целей исследования возможно выделение практически неограниченного количества оснований для классификации и способов распределения моделей по группам. Многое зависит и от материала исследования.

Для традиционного подхода к анализу метафоры наиболее важными и релевантными классификациями метафор являются семантическая, морфолого-синтаксическая, структурная классификации и классификации по степени образности и по тематической принадлежности [Керимов 2005: 39].

Так, согласно немецкой стилистической традиции и традиционным воззрениям отечественных германистов, выделяются следующие основные семантические типы метафор: персонификация и её подтип аллегория [Брандес 1990: 292], символ, синестезия [там же], антономазия [там же: 293], а также сходство по форме [Iskos, Lenkowa 1963: 128], функции, внутренней связи [там же: 129], расположению [там же: 130], действию [Stepanova, Иernyљeva 1986: 42] и особый тип - оценочные метафоры [Телия 1988b: 196].

Для когнитивной лингвистики разграничение данных семантических типов не является принципиально важным. Если рассматривать непосредственно семантический механизм переноса наименования, то все данные семантические виды релевантны и для концептуальных метафор.

В соответствии с классификацией метафор по степени образности в традиционных лингвистических дисциплинах разграничиваются образные («живые») метафоры и потерявшие образность («мёртвые») метафоры.

Классификация метафор на «живые» и «мёртвые» была предпринята после того, как французский учёный Ш. Балли выделил 3 группы образов: 1) «образ чувственный»; 2) «ослабленный образ» и 3) «мёртвый образ» [Балли 1961: 227], причём первых два образа - «живых» - он противопоставил третьему - «мёртвому».

В соответствии с этими видами образов выделяют следующие виды метафор: 1) «поэтические», «образные»; 2) «бледнеющие», «традиционные» и 3) «мёртвые», «стёртые», «бледные», «выцветшие», «окаменелые», «лексические» или «лексикализованные» метафоры (Москвин 2000; Bertau 1996; Frieling 1996; Iskos, Lenkowa 1963; Riesel 1963).

Как отмечают лингвисты, последний вид метафоры уже не имеет образной силы. Первые два вида метафор, то есть те метафоры, которые имеют сильное образное воздействие, изучает стилистика, потому их называют ещё «метафорами стиля» или «стилистическими» («поэтическими», «речевыми») метафорами. Последний вид метафор исследуется лексикологией и лексикографией как средство развития значения слова и пополнения словарного состава языка. Подобные метафоры уже занесены в словарь и потому именуются также «метафорами языка» или «языковыми» метафорами [Скляревская 1997: 58; Телия 1988: 192-194].

Первый вид метафор - это самые яркие, свежие метафоры. Второй вид - закрепившиеся в употреблении, но всё ещё образно действенные метафоры. «Мёртвые» метафоры теряют образный потенциал вследствие долгого и частого употребления. «Мёртвыми» считаются также так называемые «номинативные» метафоры [Опарина 1988: 65], которые дают наименования предметам, не имевшим ранее никакого названия, причём это имя заимствуется у другого предмета путём метафорического переноса.

Для когнитивной семантики подобного разделения метафор не существует, так как она изучает как образные стилистические метафоры, существующие в конкретном единичном контексте, так и лексикализованные метафоры, которые можно найти в словаре. И те, и другие метафоры вербализуют в языке опыт человека, и с этой точки зрения лексические метафоры представляют иногда даже большую ценность, поскольку они фиксируют знания, уже усвоенные и принятые носителями языка, причем нередко, именно такие метафоры становятся источником яркой метафорической образности при удачном развертывании в тексте статьи. Образная метафора является произведением одного человека, однако она получает широкий резонанс, особенно в научной и в художественной речи и в публицистике.

Морфолого-семантическая классификация разделяет метафоры по признаку частеречной принадлежности. Основная сложность определения части речи метафоры состоит в том, что не всегда представляется возможным это сделать. В традиционной стилистике преобладание метафор определённой части речи позволяет говорить об именном или вербальном стиле автора и об использовании в тексте определённых стилистических средств. С точки зрения когнитивного подхода частеречная принадлежность метафоры представляется малозначимой, поскольку когнитивную функцию (главную функцию концептуальной метафоры) и прочие функции в любом классе текстов с успехом выполняет метафора любой части речи и любого синтаксического объёма.

Согласно структурной классификации в традиционных лингвистических дисциплинах метафорические единицы делятся на одночленные метафоры и двучленные метафоры. В теории концептуальной метафоры непосредственного разделения на одночленные и двучленные метафоры не проводится, хотя и встречаются, конечно же, оба структурных вида метафор.

Достаточно интересной представляется традиционная классификация метафор по тематической принадлежности, так как она близко соотносится с принципом построения метафорической модели в когнитивной лингвистике.

Классификация лексических единиц по тематической принадлежности подразумевает традиционно их распределение по тематическим группам. «Тематическая» («денотативная», «ситуативная») группа объединяет слова и словосочетания одной части речи и одного морфологического типа, которые относятся к одной теме, связаны общим смыслом [Васильев 1990: 126]. «В поле с именем ситуативного характера выступает перечисление составных частей данного имени как суперординаты» [Караулов 1976: 134].

Тематические группы для метафорических единиц можно строить по двум принципам. Это связано с тем, что метафора является двупланной единицей, так как она обращена одновременно к двум типам значений: к прямому значению и к переносному смыслу, то есть она одновременно указывает на «основной и вспомогательный субъекты» [Москвин 2000: 66].

В. П. Москвин отмечает, что тематические группировки метафор можно строить, во-первых, «по тематической принадлежности вспомогательного субъекта», то есть по тематической принадлежности прямых значений слов; во-вторых, «группировка метафор по основному субъекту», то есть по отношению к предмету, который служит целью метафорического переноса [Там же: 66].

В теории концептуальной метафоры первая группировка метафор соотносится с исходной концептуальной сферой, куда относятся слова в своём прямом значении. Второй группе соответствует конечная концептуальная сфера, служащая мишенью метафорической экспансии.

Отметим, что в отличие от тематической группы концептосфера (совокупность концептов исходной понятийной области) формируется из слов разных частей речи и разного синтаксического объёма и обладает более сложной структурой и функциональными свойствами. Но вместе с тем классификация по сфере-источнику очень важна при когнитивном исследовании политических метафор, причем когнитологи подчеркивают, что метафора - это феномен не языковой, а ментальный, и поэтому сферы-источники метафорической экспансии будут являться не языковыми, а ментальными (понятийными) [Будаев, Чудинов 2008: 132]. Поэтому основанием для классификации метафор в нашей работе служит то, к какой семантической группе относится слово в неметафорическом значении.

Для более точного разграничения значений метафор с исходной областью «Неживая природа» и соответствующей классификации примеров мы обратились к работе Н.М. Чудаковой [Чудакова 2005], в которой автором представлена детальная семантическая классификация метафор концептуальной области «Неживая природа», функционирующих в российском политическом дискурсе.

Основываясь на данной классификации, внеязыковом знании области-источника метафорической экспансии и опираясь на собранный практический материал, мы сочли целесообразным создать следующую классификацию метафор, объединенных сферой-источником «Неживая природа»:

КОНЦЕПТОСФЕРА «ЗЕМЛЯ»

1. Рельеф (landscape / die Landschaft (ландшафт), topography / die Topgraphie (топография), mountain / der Berg (гора), rock / der Fels (скала), die Hцhen / heights (высоты), cliff / die Klippe (утес, риф), precipice / der Abgrund (пропасть), hole / die Grube (яма), peak, summit / der Gipfel, die Spitze (вершина), cave / die Hцhle (пещера), slope / der Abhang (склон), valley / das Tal (долина) и так далее).

2. Почва (earth, ground, soil / der Boden, die Erde, der Grund (земля, поверхность земли, грунт, почва), field / das Feld (поле), cultivate / pflanzen (возделывать), plow / pflьgen (пахать), manure, fertilize / dьngen (удобрять) и так далее).

3. Богатства недр (subterranean / unterirdisch (подземный), stone / der Stein (камень), mine / die Mine (рудник), lode / die Ader, das Lager, das Vorkommen (месторождение), gold / das Gold (золото), nugget / der Goldklumpen (самородок), diamond / der Diamant (бриллиант) и так далее).

4. Путь (way, road / der Weg (дорога, путь), path / der Pfad (тропа), move / sich bewegen (двигаться), direction / die Richtung (направление), step / der Schritt (шаг) и так далее).

5. Стихийные бедствия (сфера-источник «Земля») (avalanche / die Lavine (лавина), earthquake / das Erdbeben (землетрясение), volcano / der Vulkan (вулкан) и так далее).

КОНЦЕПТОСФЕРА «ВОДА»

1. Водные пространства (ocean / der Ozean (океан), sea / die See, das Meer (море), river / der Fluss (река), swamp / der Sumpf, das Moor (болото) и так далее).

2. Состояние воды (water / das Wasser (вода), ice / das Eis (лед), steam / der Dampf (пар), hot / heiЯ (горячий), cold / kalt (холодный), clean, clear / sauber, klar (чистый, прозрачный), dirty, nebulous / dreckig (мутный, грязный), calm / still (спокойный), raging, stormy / tobend, anrollend (бушующий).

3. Движение воды (stream, current / der Strom (поток, течение), flow / flieЯen (течь), waterfall / der Wasserfall (водопад), wave / die Welle, die Woge (волна), channel / der Kanal (канал), swirl / der Wirbel (водоворот) и так далее).

4. Движение по воде (drift, be adrift / driften (плыть по течению, дрейфовать), swim / schwimmen (плыть), sail / segeln (плыть на судне), dive / tauchen (нырять), sink / sinken (пойти ко дну, топить), captain / der Kapitдn (капитан), ship / das Schiff (корабль) и так далее).

5. Стихийные бедствия (сфера-источник «Вода») (flood / die Flut, die Ьberschwemmung (наводнение), to flood / ьberfluten (затопить) и так далее)

КОНЦЕПТОСФЕРА «ВОЗДУХ»

1. Состояние воздуха (air / die Luft (воздух), atmosphere / die Atmosphдre (атмосфера), vacuum / das Vakuum (вакуум), breathe / atmen (дышать) и так далее).

2. Климат (climate / das Klima (климат), season / die Jahreszeit (время года, сезон), desert / die Wьste (пустыня), jungle / der Dschungel (джунгли) и так далее)

3. Погода (weather / das Wetter (погода), warmth / die Wдrme (тепло), heat / die Hitze (жара), chill / die Kдlte (холод), freeze / frieren (замерзать),

4. pressure / der Druck (давление), rain / der Regen (дождь), lightning / der Blitz (молния), thunder / der Donner (гром), hail / der Hagel (град), fog / der Nebel (туман), cloud / die Wolke (облако), wind / der Wind (ветер).

5. Стихийные бедствия (сфера-источник «Воздух») (hurricane / der Hurrikan (ураган), storm / der Sturm (штормовой ветер), tornado / der Tornado (торнадо, смерч), typhoon / der Taifun (тайфун) и так далее).

Достаточно актуальной для нашего исследования стала и классификация метафорических моделей на основании взаимоотношений областей источника и цели между собой, предложенная Лакоффом и Джонсоном в работе «Метафоры, которыми мы живем» [1980], в которой авторы выделяют:

1. Структурные метафоры (Structural metaphors).

Это случаи, когда один концепт метафорически структурирован в терминах другого. Метафорическая модель ВРЕМЯ - ЭТО ДЕНЬГИ наглядно показывает каким образом в европейской культуре концепт ВРЕМЯ структурируется при помощи концепта ДЕНЬГИ: это проявляется в почасовой оплате труда, плате за телефонные разговоры, гостиничные номера, годовом бюджете и т.д. Поскольку в повседневной деятельности человек руководствуется понятием о времени, как о ценности, ограниченном ресурсе, он воспринимает сам концепт ВРЕМЯ именно таким образом.

2. Ориентационные метафоры (orientational metaphors).

Такие метафоры организуют целую систему концептов относительно другой системы концептов. Многие ориентационные метафоры связаны с пространственной ориентацией: «верх - низ», «внутри - снаружи», «передняя сторона - задняя сторона», «центральный - периферийный». Такие концепты возникают в человеческом мышлении вследствие того, что человеку присуще тело определенной формы, ориентированное в пространстве, в результате чего ему свойственно проецировать соответствующие концепты и на прочие отношения в материальном мире. Эти отношения не произвольны, а связаны с физическим и культурным опытом человека [Дж. Лакофф, М. Джонсон, 2004: 35].

3. Онтологические метафоры (ontological metaphors).

Онтологические метафоры отождествляют части человеческого опыта с объектами или веществами, что позволяет ссылаться на них, относить их к определенным категориям, группировать их и определять их количество - и тем самым думать о них. Одним из наиболее очевидных случаев онтологической метафоры является случай, когда материальный объект интерпретируется как человек [Лакофф, Джонсон, 2004: 49-60].

Отметим, что для анализа метафор с исходной понятийной сферой «Неживая природа» наиболее актуальными представляются ориентационные и онтологические метафоры, основанные на простых физических понятиях «верх - низ», «внутри - снаружи», «объект», «вещество».

1.6 Методика сопоставительного когнитивного исследования метафор со сферой-источником «Неживая природа» в политическом дискурсе США и ФРГ

Живая и неживая природа издавна служит человеку своего рода моделью, в соответствии с которой он представляет социальную, в том числе политическую реальность, создавая, таким образом, языковую картину политического мира [Будаев, Чудинов 2008: 134]. Результаты исследования подобных метафор представлены в трудах Т. С. Вершининой [2002], А. Б. Ряпосовой [2002], Н. В. Гришиной [2002], Н. М. Чудаковой [2005] и целого ряда других специалистов. Так, диссертационное исследование Н. М. Чудаковой посвящено изучению метафор со сферой-источником «Неживая природа» в современном российском политическом дискурсе. Автор приходит к выводу, что наиболее частотной и детально структурированной является сфера-источник «Метеоусловия». В частности, широко используя метеонимную лексику для обозначения элементов политической, социальной и духовной жизни, журналисты представляют ситуацию в стране как изменчивую, непостоянную, плохо прогнозируемую, но, в тоже время, динамично и циклично развивающуюся. В процессе функционирования метафор происходит наложение хорошо известной читателям концептуальной сети «Погода» на слабо структурированные в обыденном сознании носителей языка области политики, экономики, культуры и общественных отношений [Чудакова 2005: 159].

В нашей работе проводится сопоставительное исследование метафор из сферы-источника «Неживая природа» на материале немецкого и английского языков, поэтому особое внимание мы уделяли методикам, представленным именно в сопоставительных исследованиях (Будаев 2006, Каслова 2003, Стрельников 2005, Шехтман 2006 и др.).

Так, по способу изложения результатов анализа разграничивается последовательное и параллельное сопоставление: в первом случае исследователь излагает результаты анализа метафорической модели в одном языке, а затем описывает аналогичную модель на материале другого языка. При параллельном сопоставлении исследователь описывает каждый фрейм модели, используя для иллюстрации материал каждого из рассматриваемых языков и немедленно фиксируя все общие и специфические признаки. Учитывая задачи настоящей диссертации и специфику изучаемого материала, мы сочли целесообразным совмещение этих способов. Так, в большинстве случаев, применяется последовательный анализ содержательного наполнения фреймов, в результате чего фиксирутся универсальные и специфические свойства метафорических моделей в двух языках. Однако при описании корпуса метафор отдельных фреймов мы сочли целесообразным применение параллельного сопоставления (фреймы «Стихийные бедствия» и «Погода»). Выбор такого способа представления практического материала, на наш взгляд, оправдан тем, что он позволяет наиболее удачно провести анализ примеров и сделать на его основе более четкие выводы о специфике функционирования метафор данных фреймов в политическом дискурсе США и ФРГ.

Как указывает А. П. Чудинов [Чудинов 2001: 44; 2003: 70], для описания метафорической модели необходимо охарактеризовать ее следующие признаки:

- исходную понятийную область (в других терминах - ментальную сферу-источник, сферу-донор, сигнификативную зону, источник метафорической экспансии), то есть понятийную область, к которой относятся неметафорические смыслы охватываемых моделью единиц;

- новую понятийную область (в других терминах - ментальную сферу-магнит, сферу-мишень, денотативную зону, направление метафорической экспансии), то есть понятийную область, к которой относятся метафорические смыслы соответствующих модели единиц;

- относящиеся к данной модели фреймы, каждый из которых понимается как фрагмент наивной языковой картины мира, и которые структурируют исходную концептуальную сферу, а в метафорических смыслах служат для нетрадиционной ментальной категоризации сферы-мишени;

- составляющие каждый фрейм типовые слоты, то есть элементы ситуации, которые включают какую-то часть фрейма, какой-то аспект его конкретизации;

- компонент, который связывает первичные (в сфере-источнике) и метафорические (в сфере-мишени) смыслы, охватываемых данной моделью единиц, то есть выяснить, что дает основания для метафорического использования соответствующих слов;

- дискурсивную характеристику модели (типичные для соответствующих метафор концептуальные векторы, ведущие эмотивные характеристики, прагматический потенциал модели, ее взаимосвязи с экстралингвистическими факторами, взглядами и интенциями субъектов коммуникации);

- продуктивность модели, то есть способность к развертыванию на основе актуализации новых фреймов, слотов, концептов (степень продуктивности модели увеличивается по мере использования все новых и новых лексических единиц);

- частотность модели и ее доминантность.

Принимая данную методику за основу анализа материала, мы вместе с тем сочли необходимым представить следующий алгоритм сопоставительного исследования, которого мы будем придерживаться в нашем исследовании:

- отбор текстов политической направленности в печатных СМИ США и ФРГ;

- обнаружение метафорических словоупотреблений и их классификация по сфере-источнику (концептосферы, фреймы);

- определение денотативной сферы (сферы-мишени) метафорических словоупотреблений;

- установление иерархии сфер-источников метафор с исходной понятийной сферой «Неживая природа» на основе частотности их актуализации;

- анализ тезаурусов метафорических моделей внутри каждой из рассматриваемых стран;

- выявление универсальных и специфических метафорических моделей, характерных для политического дискурса США и ФРГ;

- определение степени эффективности политических метафор при моделировании политической действительности в обеих странах;

- определение способности / неспособности метафор отражать специфику национальных менталитетов.

На основе классификации, представленной в параграфе 1.5, и придерживаясь данного алгоритма, в следующих главах мы проведем сопоставительный когнитивный анализ метафор с исходной концептуальной областью «Неживая природа», актуализированных в политических текстах США и Германии.

Выводы по первой главе

Проведенный анализ позволил избрать следующие положения в качестве теоретической основы сопоставительного когнитивного исследования метафор со сферой-источником «Неживая природа» в политическом дискурсе США и ФРГ.

1. В когнитивно-дискурсивной парадигме научного исследования метафора одновременно рассматривается и как когнитивный, и как лингвосоциальный феномен, который отражает национальную концептосферу и традиционное мировосприятие.

2. Концептуальная метафора обладает значительным прагматическим потенциалом, являясь важным средством концептуализации картины политического мира в сознании адресата.

3. Структура метафорических моделей отражает структуру сферы-источника и способствует получению нового знания.

4. Изучение ключевых метафорических моделей в рамках когнитивного подхода позволяет исследовать языковые структуры в их употреблении с учетом экстралингвистических факторов и получать данные относительно метафорического образа политической и социальной реальности определенного лингвокультурного сообщества.

5. Тип дискурса обусловливает доминирование в нем одной или нескольких функций метафоры. Благодаря присутствию в политическом дискурсе характеристик разных типов дискурса, метафора реализует в нем широкий спектр характерных для нее функций, из которых наиболее универсальными можно считать когнитивную и прагматическую функции.

6. Как и любой тип институционального дискурса, политический дискурс имеет ряд специфических свойств и функций, среди которых наиболее важными являются убеждение и побуждение к действию. Перечисленные особенности политического дискурса обусловлены его основным назначением - участием политических деятелей в борьбе за власть.

7. Для выявления специфики функционирования метафорических моделей со сферой-источником «Неживая природа» в политическом дискурсе США и ФРГ необходимо охарактеризовать следующие их признаки: исходную понятийную область, новую понятийную область, типовые для данной модели сценарии, относящиеся к данной модели фреймы, доминантность модели и способность к развертыванию, а также прагматический потенциал метафор.

ГЛАВА II. КОНЦЕПТОСФЕРА «ЗЕМЛЯ» В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ США и ФРГ

Как заметил С. И. Виноградов, по семантике метафор можно изучать политическую историю страны, по распространенности тех или иных метафорических моделей - составить представление о ситуации, в которой она оказалась [Виноградов 1994: 71]. Н. М. Чудакова в своем диссертационном исследовании детально проанализировала метафорические модели, созданные на базе концептосферы «Земной шар», характерные для российских СМИ в период с 2000 по 2004 гг. В результате она пришла к выводу о том, что метафоры с исходной областью «Земля», связанные с понятиями «национальная идея», «Россия», занимают в общественном сознании особое место, обусловленное изменениями политического и социально-экономического характера, такими, как смена общественно-политической парадигмы [Чудакова 2005: 89].

В настоящей главе мы рассмотрим специфику функционирования метафор концептосферы «ЗЕМЛЯ» в американском и немецком политическом дискурсе, а также определим их место в процессе категоризации политической действительности в обеих странах. Количество метафорических словоупотреблений данной группы, обнаруженных нами в текстах американских и немецких СМИ, составило 503 единицы в публикациях США и 523 единицы в публикациях Германии, что делает концептосферу «ЗЕМЛЯ» самой продуктивной сферой-источником для создания метафорической образности в политическом дискурсе. Все метафорические словоупотребления были классифицированы нами следующим образом:



Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Последовательный анализ примеров из газетных публикаций, относящихся к разным фреймам концептосферы, установление наиболее частотных сфер-источников, проведение параллелей и выявление отличий позволит определить доминантные аспекты политической действительности, представленные журналистами и субъектами политической коммуникации посредством метафорических образов, созданных на базе понятийной сферы «Земля».

2.1 Фрейм «Рельеф земной поверхности»

Фрейм «Рельеф земной поверхности» в политическом дискурсе США

Метафоры рельефа в газетных публикациях США явились достаточно частотными (134 единицы). Источниками метафоризации стали такие концепты, как «cave», «cavern» (пещера), «cliff» (утес, отвесная скала, обрыв), «heights (высоты), «dike», «ditch» (ров, канава, кювет), «hole» (яма), «mud hole» (яма, наполненная грязью), «landscape» (ландшафт), «horizon» (горизонт), «map» (карта), «topography» (топография), «hill» (холм, возвышенность), «mountain» (гора), «rock» (скала), «rocky» (скалистый, каменистый), «peak», «summit» (вершина), «pinnacle» (остроконечная вершина), «climb» (взбираться на гору), «precipice» (пропасть), «precipitous» (крутой, отвесный), «plateau» (плоскогорье), «valley» (долина), «slope» (steep, slippery) (склон) (крутой, скользкий).

Общее назначение метафор данной группы можно охарактеризовать следующим образом: политическая действительность, представляя собой совершенно особый ландшафт, наделена свойствами стабильности/нестабильности. Резкие перепады высот создают образ опасной для человека действительности. Слишком высокий подъем уровня деятельности нередко означает и сильное падение. Однако содержательный анализ примеров позволяет утверждать, что высокие точки более благоприятны для участников политической коммуникации, чем падение в яму, ниже уровня земной поверхности. Поэтому политикам приходится быть очень осторожными в своих действиях, т. к. всегда есть вероятность сорваться вниз. Такие действия описаны в статье “Scaling Corporate Heights Without Going Over a Cliff” (Trip Gabriel, NYT, 01.07.1998), где политические деятели покоряют корпоративные высоты, избегая приближения к обрыву. Некоторые политики демонстрируют искусное владение ситуацией, открыто балансируя на краю пропасти. Ср.:

Palmerston likes to drive the wheel close to the edge, and show how dexterously he can avoid falling off the precipice (Geoffrey Nunberg, NYT, 12.12.2003).

Самыми многочисленными по составу и количеству метафорических словоупотреблений стали метафоры «пропасти» (precipice) и «утеса», «обрыва» (cliff), которые представляют особый интерес с точки зрения создаваемого образа политической реальности. С одной стороны - это образ возвышенности, высоты. Но с другой стороны - это опасное падение вниз. Таким образом, можно утверждать, что данные метафоры, репрезентируя сферу политики, манифестируют большую долю риска в действиях политиков или политические действия, результат которых имеет негативные последствия для страны, народа. Ср.:

We are standing on the edge of the cliff (David E. Sanger, NYT, 22.01.1994). Political analysts say: “Giuliani gives the impression that he sees the cliff, he knows what's going on” (Richard Perez-Pena, NYT, 14.02.2007). People are not reacting to the referendum as if we were standing on the brink of a precipice (Christopher S. Wren, WP, 20.03.1998).

Сравнивая прагматический потенциал метафор «precipice» и «cliff», следует отметить, что вектор тревожности и опасности более ярко прослеживается в первой. Так, в сознании рядового читателя образ утеса (cliff) тесно связан с образом воды, поэтому падение с утёса при значительной доле везения не всегда будет иметь летальный исход, чего нельзя сказать о метафоре «пропасть» (precipice). Ср.:

In fact, Mr. Giuliani's campaign was about to begin a free fall so precipitous as to be breathtaking (Michael Powell, USA Today, 30.01.2008).

Как правило, сценарии развития опасной ситуации при помощи данных метафор представляют собой движение по направлению к обрыву, причем политические деятели ведут за собой своих последователей и граждан страны, которые невольно становятся жертвами необдуманных действий политической элиты или, не сопротивляясь, слепо идут за лидером. Ср.:

Common sense alone says delegates should not be forced to march, in rigid lockstep, off the political cliff. The emerging system is unfinished (Patrick Healy, NYT, 07.11.2006). The Republicans are disappearing in droves, yet they mindlessly follow the George over the political cliffs (Trip Gabriel, BG, 05.06.2008).

Для создания яркого образа используются многочисленные глаголы и глагольные конструкции, участвующие в описании характера движения человека по направлению к обрыву: rush (мчаться), run (бежать), lead (вести), send (послать), follow (последовать), inch (медленно двигаться), drag (тащиться) и глаголы, представляющие действия непосредственно на краю пропасти (обрыва) (at the brink, at the edge): balance (балансировать), dance (танцевать), drive off (съехать), teeter (покачиваться), fall (упасть), step (шагнуть), jump(прыгнуть), dash into (соскользнуть) и др. Ср.:

They knew they were balancing on a precipice of public opinion and constitutional prerogative. They realized the danger, both political and institutional (Michael Oreskes, NYT, 12.03.1999).

Спасение из пропасти целого народа в руках лишь самых сильных представителей политического мира. Интересно, что к таким личностям журналисты «Нью-Йорк Таймс» в свое время отнесли и Бориса Ельцина, который, на взгляд авторов публикаций, способен вытащить своих соотечественников из глубокой экономической пропасти. Ср.:

He would eventually drive the economy over the precipice of hyperinflation... In any case, Mr. Yeltsin had to summon the political muscle to go (Nicholas D. Kristof, NYT, 24.07.1998).

Среди метафор возвышенностей, одну из главных ролей играют метафоры «peak», «hill», «mountain» и «rock», сопровождающиеся соответствующими глаголами «climb», «reach», «ascend», «descend». Словоупотребления, созданные на базе концептов данной понятийной сферы, используются авторами для описания преодоления возникающих трудностей, препятствий, пути к цели, который не будет легким. Ср.:

But Mr. Harshbarger still has a steep hill to climb. His voter base is shaky, with many Democrats lukewarm about his candidacy (B. Drummond Ayres Jr., WP, 22.10.1998).

Характерным значением обладают метафоры «peak» и «pinnacle», которые дают понимание предела, высшей точки, того места, откуда выше подняться уже невозможно. Общее значение для данных метафор - это кульминация. Ср.:

That gap between the views of Democrats and the views of Republicans was at its peak in 2004, and it has remained consistently, remarkably, large (Robin Toner, NYT, 30.08.2007).

Денотатом метафор «возвышенностей» становится политическая карьера, лучшие достижения политиков. Движение в обратную сторону, вниз, рисует образ регресса, потерю былых позиций, заметную для окружающих. Ср.:

I call Cheney the vice president in reverse. He started out at the pinnacle of vice-presidential power, but since the transition he's been coming back to Earth. He's still very influential, but he's not the super vice president he was before (Eric Schmitt, WP, 29.06.2002).

Метафоры «горы» и «скалы» создают образ постоянства, уверенных, решительных действий. Однако политические склоны могут быть скользкими, от чего ситуация лишается былой иллюзорной стабильности и, более того, начинает представлять угрозу для человека, стоящего на таком склоне. Ср.:

…we are on a slippery slope. Who knows where it will lead?…President Bush and his attorney general stand upon a slippery moral slope as they attempt to respond to this horrific act with legal procedures that shred the foundation of our Constitution (William Safire, NYT, 07.04.2002).

Прямо противоположные подъему вверх метафорические образы создаются на базе концептов, представляющих группу углублений земной поверхности. Самый распространенный концепт «hole», чаще представленный в публицистических текстах метафорой «mud hole», нередко нагружается такими смыслами, как темнота, грязь. Яма, наполненная грязью, не позволяет политикам миновать ее без последствий: грязь потом приходится долго отстирывать. Область применения таких значений, характерная для исследуемого материала - это затруднительные, тупиковые ситуации или аморальные поступки политиков, которые становятся достоянием широкой общественности, за чем следует публичное порицание и осуждение. Ср.:

On Clintonian ethics, a fairly good try was about the best Mr. Dole could do considering a particular political handicap. He had to leap over some important ethical mudholes as if they did not exist. He knew Republicans were deep in them with the Democrats (A. M. Rosenthal, WP, 18.10.1998).

Такие ямы создают, как правило, сами участники неприятных событий. Ср.:

“When you find yourself in a hole, you have to quit digging,” Mr. Perry said in an interview. “And we are in a hole” (David Streitfeld, WP, 23.07.2008).

В данном примере автор слов четко осознает неприятность сложившейся ситуации и призывает к прекращению неправильных действий.

Заметив, что оказались в яме, политические деятели стараются предпринять отчаянные попытки, чтобы как можно скорее из нее выбраться. Ср.:

Yet, savings, which have been neglected as a policy imperative throughout the Bush years, are the only means of ultimately digging out of the hole the nation is in already, even before the extent of the slowdown is known (Katharine Q. Seelye, NYT, 27.01.2008).

Образ «грязной» политической действительности успешно характеризует метафора «канавы», чаще «сточной канавы» (dike, ditch). Ср.:

More openly than ever, his senior aides admit that he and they have made serious mistakes, some of them again and again, and they freely concede that Mr. Clinton is in a political ditch (which is, after all, no more than an acknowledgement of what the polls say). Change now, they suggest, or it may soon be too late (R. W. Apple Jr., NYT, 30.09.1998).

Недостатки и просчеты всегда лучше видны со стороны, и в данной публикации соратники Билла Клинтона настойчиво призывают его сменить тактику и выбраться из канавы, куда его привели собственные ошибки.

Участниками политической коммуникации активно используются и устойчивые сочетания, созданные на базе концептов «ditch» и «dike»: last-ditch (последний, отчаянный) и finger in the dike (отчаянная попытка спасти положение). Ср.:

“I'm sure they're just flailing,” Mr. Davis said of Mr. Racicot and other Bush backers. “I'm sure they're trying to do whatever they can from a political perspective to put their finger in the dike, and either change the subject or make the people who are attacking them the issue” (Jodi Wilgoren, NYT, 13.05.2004). Senator John Edwards on Thursday brought his populist campaign to New York, a state that has become an unexpected battleground that may offer him a last-ditch opportunity to slow Senator John Kerry's momentum and keep his own bid for the presidency alive (Jesss C. Mc Kinley, WP, 20.02.2004).

Самой малочисленной метафорой в группе углубления стала метафора «пещеры» (cave, cavern). Она актуализирует смыслы темного замкнутого пространства, из которого политики не желают выходить, оставаясь наедине со своими секретами. Ср.:

…because it (the reform - прим. авт.) shows the entire French political spectrum locking itself into the depressing cavern of Chirac's political creed (John Vinocur, NYT, 11.04.2006).

Достаточно высокой степенью благоприятности наделяется политическая действительность, представленная метафорой «долины» (valley). Такая политическая долина населена соратниками, и, находясь на ее территории, участники «политического спектакля» могут чувствовать себя в определенной безопасности. Однако указанные метафоры крайне редко встречаются в публицистических текстах. Это, на наш взгляд, можно объяснить тем, что нейтральные смыслы чаще передаются словами и выражениями, употребленными в прямом значении.

В отличие от положительно нагруженного значения метафоры «долина», политический пейзаж имеет более полярные оценочные смыслы, причем роль ландшафтного дизайнера играет либо ведущая политическая сила, которой подвластны такие серьезные изменения, либо большая группа людей. Область применения метафоры «пейзажа» - описание существующей политической действительности в масштабах целой страны. Ср.:

Our nation has become so greedy, so out of sync with reality, so ugly in its political landscape, that its impossible to find the real truth (Jeff Zeleny, NYT, 21.05.2008). The electoral landscape is shifting rapidly. Three races are currently toss-ups: Missouri, Montana and Virginia (David E. Sanger, NYT, 06.11.2006).

Метафора подвижного, изменчивого «пейзажа» в последнем примере доносит до адресата образ изменений в политической сфере, вызванных активностью избирателей в разных штатах, которые тем самым меняют расстановку политических сил и держат в напряжении участников выборов. Следует заметить, что метафора «пейзажа» («ландшафта») приобретает оценочное значение и образность через сопутствующий контекст.

Особенности рельефа политической местности фиксируются на картах, о чем свидетельствуют следующие выдержки из газетных публикаций. Ср.:

Idaho, to be sure, is very much a red state, but Ketchum is actually a dot of deep Democratic blue on the political map (David M. Halbfinger, WP, 19.03. 2004).

Однако такие карты иногда далеки от точного отображения действительного положения дел. Ср.:

It seems to lay out the political topography along a conveniently symmetrical spectrum. But like any map projection, it can distort the landscape it depicts (Geoffrey Nunberg, NYT, 17.08.2003).

Наиболее успешные политические силы могут переписывать политические карты по своему усмотрению. Ср.:

With Congressional redistricting almost complete, the once-a-decade redrawing of the nation's political map is turning out to favor incumbents to an unusual degree, making many of the House's swing seats into safer territory for one party or the other (Alison Mitchell, USA Today, 13.03.2002).

Some states broke the mold with Michigan and Pennsylvania drawing maps that sharply favor Republicans and Georgia returning the favor on behalf of the Democrats. In Iowa, where a nonpartisan bureau proposes the lines, four House seats were made quite competitive (Reymer Klьver, NYT, 12.10.2008).

Рассмотрев особенности репрезентации метафор рельефа в американском политическом дискурсе, перейдем к исследованию публикаций соответствующего периода в Германии и сопоставим полученные результаты.

Фрейм «Рельеф земной поверхности» в политическом дискурсе ФРГ

Согласно представленной выше классификации мы начнем метафорическое описание политической действительности в СМИ Германии с метафор рельефа земной поверхности, которые очень удачно характеризуют как ситуацию в стране, так и действия политиков. В публикациях Германии, посвященных политическим событиям, нашли свое отражение следующие концепты исходной понятийной области: «die Landschaft» (ландшафт),

«die Ebene» (равнина), «der Berg» (гора), «der Gipfel», «die Spitze» (вершина), «die Hцhe» (высота), «der Fels» (скала), «die Klippe» (утес, риф, «подводный камень»), «der Abgrund» (пропасть), «der Abhang» (склон, спуск), «die Grube» (яма), «der Graben» (ров, траншея), «die Vertiefung» (углубление), «die Hцhle» (пещера), «die Mappe» (карта), «die Topographie» (топография). Общее количество метафор данного фрейма, зафиксированных нами в печатных СМИ, составило 187 единиц.

Метафора «ландшафта» характеризует состояние политической ситуации в целом и представляет основной расклад политических сил в стране. Ср.:

Es ist ja nicht einfach so, dass sich die politische Landschaft verдndert, indem zu den bisherigen vier Parteien mit der Linkspartei eine neue hinzutritt (Heribert Prantl, SZ, 28.06.2008). Wohin man in der politischen Landschaft Pakistans auch blickt, es gibt wenig Aussicht auf Besserung (Ulrich Ladurner, DZ, 13.09.2007).