История Соединенных Штатов Америки

После второй мировой войны набрало силу апологетическое направление «согласованных интересов» (консенсуса), представители которого (от умеренных либералов до откровенных консерваторов) выдвинули концепцию уникальности американского общества, единства взглядов американт цев по фундаментальным вопросам общественно-политического устройства на всем историческом пути. Важнейшие вехи к «организованному капитализму», к «государству всеобщего благоденствия» они видели в «новом национализме» Т. Рузвельта, «новой свободе» В. Вильсона, «новом курсе» Ф. Рузвельта, а затем «новых рубежах» Дж. Кеннеди.

В работах Р. Хофстедтера, Э. Голдмена, А. Линка, Дж. Маури30 отчетливо проступало стремление смягчить конфликтные ситуации «прогрессивной эры»; не обострение классовых антагонизмов, а возникшие на рубеже XIX--XX вв. специальные привилегии «большого бизнеса» вызвали, по их словам, недовольство в стране. Хофстедтер выдвигал формулу «революции статуса» в США в начале XX в. «Старый средний класс» города (священники, юристы, врачи, мелкие предприниматели), так же как фермерство, теряет свои позиции в социальной жизни страны, а рядом с ним вырастает «новый средний класс» (технический персонал, служащие корпораций и т. д.). В этом основа конфликта «прогрессивной эры». Хофстедтер подверг сомнению позитивное содержание антимонополистических выступлений 1900-х годов, сведя устремления его участников к борьбе за консервативные идеалы прошлого, к неумению приспособиться к условиям нового индустриального общества.

Неолибералы стараются отодвинуть на задний план активные действия народных масс. Наибольшее внимание уделяется реформаторам консервативного толка (Т. Рузвельт, В. Вильсон), а деятельность радикальных (типа Р. Лафоллетта) остается в тени. Президенты-реформаторы, по их мнению, действуя в духе либеральной традиции, осуществили главную задачу -- беспристрастное государство поставило под свой контроль отношения между классами, ограничило незаконные действия трестов, уменьшило пропасть между бедностью и богатством. Начало XX в. становится исходной вехой в «трансформации» капитализма. Рождается более совершенная Америка.

Теория «согласованных интересов» получила еше более жесткую трактовку в трудах историков неоконсервативного направления. На его формирование непосредственное влияние оказала «школа бизнеса», стремившаяся возвеличить деятельность «капитанов индустрии». Неоконсервативные историки решительно отказываются видеть в истории США какие-либо конфликты классового характера. В работах ведущих историков этого направления Р. Уиби и С. Хейса 31 отвергается роль рабочего, социалистического и общедемократического движений в период «прогрессивной эры». Взамен этого выдвигаются тенденциозные социологические схемы, скрадывающие социальные противоречия. Хейс писал о столкновениях секционных, отраслевых и других интересов, промышленного Востока -- с аграрными Югом и Западом, фермера -- с рабочим, поставщика -- с владельцем железных дорог и т. д.

Если неолибералы гипертрофировали роль политических лидеров в событиях «прогрессивной эры», то у историков неоконсервативного направления их место занимает «деловая элита» -- бизнесмены и технократы. Последние добиваются рационализации и эффективности экономики, новой системы управления, модификации социальных процессов. За всем этим явственно вырисовываются контуры государственно-монополистического капитализма в его далеко не либеральном варианте.

Против трактовки событий «прогрессивной эры» с позиций «согласия» и «преемственности» выступили историки радикального направления. Оно во многом выросло из «новой левой» идеологии, порожденной движением социального протеста 60-х годов. Историки-радикалы отвергали «бесконфликтную историю», их внимание привлекали массовые движения («низов»). Вместе с тем их методология носит эклектический характер, испытывая как влияние многих критических направлений буржуазной философии и социологии (от экзистенциализма до молодежной леворадикальной контркультуры 60--70-х годов), так и определенное воздействие марксизма. Признавая наличие в истории США острых антагонистических конфликтов, историки-радикалы подчас модернизируют прошлое, а их левацкие максималистские мерки в оценке тех или иных событий нередко оборачиваются антиисторизмом.

Взгляды историков-радикалов на «эру прогрессизма» наиболее четко выражены в работах Г. Колко «Триумф консерватизма», «Железные дороги и регулирование, 1877--1916» и Дж. Вейнстейна «Корпоративный идеал и либеральное государство, 1900--1918» 32. Авторы выступали против неолиберальной концепции «прогрессивной эры» как времени реформ, дарованных народу просвещенными лидерами и ограничивших всевластие капитала. В их изображении 1900--1914 годы -- время острой борьбы либерально-реформистских сил и крупного бизнеса. Последний победил и провел законы в интересах монополистов, утвердил в США новую систему отношений бизнеса и правительства.

Историки-радикалы приводят большой материал и отмечают ряд существенных черт вмешательства государства в экономическую жизнь (по терминологии Колко -- «политического капитализма», по определению Вейнстейна -- «корпоративного либерализма»). Необходимо сказать, что имеется существенное отличие в понимании этого явления между марксистами и радикалами. Для радикалов «корпоративный либерализм»-- всего лишь маневр крупного бизнеса, вдохнувший жизнь в умирающий капитализм. В результате реформ Т. Рузвельта и В. Вильсона реформистские силы были интегрированы в структуру буржуазного государства. Согласно ленинскому определению, государственное вмешательство в сферу экономики подготавливает материальную базу для кардинальных социальных преобразований общества.

Одной из существенных черт «новой левой» концепции «прогрессивной эры» является недооценка классовой борьбы пролетариата и антимонополистических выступлений. Другая черта -- преувеличение силы и возможностей «истэблишмента», в конечном счете мощи капитализма. В истории США начала XX в. радикалы выделили одну тенденцию и возвели ее в абсолют. В результате со счетов сбрасывается либеральное-социальное законодательство «прогрессивной эры», все реформы рассматриваются в плане интересов крупного бизнеса и эпоху, известную бурным подъемом демократического движения, историки-радикалы называют «консервативной эрой».

С конца 60-х годов «прогрессивная эра» стала предметом исследования представителей так называемой новой методологии. Она привнесла в историографию междисциплинарный подход (методику социологии, политологии, психологии и других гуманитарных наук). На ее волне возникла «новая социальная», «новая политическая», «новая экономическая» и другие школы и течения в американской буржуазной историографии. Колоссальный рост объема исторической информации давно уже-требовал новых средств для ее обобщения и типологизации. Сторонники междисциплинарного подхода широко использовали количественные методы обработки источников с помощью современной вычислительной техники. Междисциплинарный подход обогатил технику исторических исследований, расширив тематику и позволив осветить не изученные ранее грани исторического процесса. Однако новая методика не вывела буржуазную историческую науку из тупика релятивизма и элитистского подхода, ее фундаментальные теоретико-методологические принципы не были подвергнуты пересмотру.

Приверженцы «новой социальной истории» обратили внимание на исследование этнической и демографической структуры США, географическую и социальную мобильность населения, культуру в широком ее значении, что обогащает картину общественного развития, помогает раскрытию жизни широких слоев населения. Однако все это может быть осмыслено лишь в связи с магистральными линиями социального развития США, чего как раз не в состоянии сделать сторонники «новой социальной истории».

Важнейшими объектами изучения «новых политических историков» явились политическое сознание и характер голосования избирателей на выборах. Так, в работах Г. Аллена, Дж. Клаба, Ф. Альтхофа, Д. Брэ-ди, Э. Клаузена 33 и других первостепенное внимание уделяется вопросам массового поведения избирателей, характеру их голосования, структуре и составу партий. Введение в научный оборот данных компьютерной обработки источников позволило привлечь значительный материал и выйти на новый уровень обобщений материалов политической борьбы на президентских выборах и в конгрессе.

«Новые политические историки» склонны сводить общественные-"конфликты начала империалистической эпохи к противоборству «аграрных» и «индустриальных» интересов. В сельском «среднем классе» Юга и Запада, который был заинтересован в регулировании деятельности железнодорожных компаний, банковской реформе, общеполитических преобразованиях, они видят главную силу прогрессистского движения и основную социальную опору демократической партии. В правившей же в начале XX в. республиканской партии, которая пользовалась традиционной популярностью в урбанизированных регионах Северо-Востока и Среднего Запада, эти требования не встречали поддержки. Противоречия между «городской» и «сельской» партиями усиливались, по мнению этих исследователей, также из-за различий в партийной ориентации религиозных групп: протестантской, тяготевшей к республиканской партии, и католической -- к демократической. Наконец, разным был этнический состав партий: ядро республиканцев составляли американцы англосаксонского происхождения, к демократической партии принадлежали национальные меньшинства, многочисленные иммигранты конца XIX -- начала XX в. из стран Восточной Европы.

Попытка объяснить межпартийную борьбу секционными и этнокультурными противоречиями (так называют «новые политические историки» этнические и религиозные противоречия), которые оказывали корректирующее, а не определяющее влияние на ход событий, приводит к затушевыванию социального лица избирателей.

Исследования американскими буржуазными историками периода «прогрессивной эры», предпринятые в последние десятилетия, ввели в научный оборот большой фактический материал, были сделаны важные выводы по проблемам частного характера. Вместе с тем четко выявилось стремление приглушить противоречия капитализма, провести идею уникальности «американской демократии», делающей ненужными революционные перемены.

В американской буржуазной историографии рабочего движения конца XIX -- начала XX в. долгое время ведущее место занимала вискон-синская школа34. В «Документальной истории американского индустриального общества», в «Истории рабочего движения в США» 35, в работах коллег и многочисленных учеников Коммонса -- 3. Перельмана (в прошлом русский меньшевик), Д. Сапоса, С. П. Миттельмана и других -- содержался большой новый материал о положении рабочего класса и отчасти о его массовых выступлениях в конце XIX -- начале XX в.

Однако в основу своих исследований эти историки положили апологетическую теорию «исключительности» развития американского капитализма. «Свободные» земли, огромные ресурсы внутреннего рынка, постоянный приток эмигрантов, своеобразие системы государственного управления и политического механизма -- все эти особенности исторического развития США возводились в степень абсолютного отличия их от других стран и привлекались для доказательства якобы «исключительности» условий развития американского рабочего движения. Следствием этого были высокая социальная мобильность и отсутствие антагонистических противоречий между пролетариатом и буржуазией, подобных европейским.

Висконсинцы уделяли первостепенное внимание Американской федерации труда, которая уже в конце XIX в. представляла большей частью лишь квалифицированных рабочих. Самостоятельные политические действия рабочего класса и его союзников, проявившиеся в выступлениях «Рыцарей труда», «Индустриальных рабочих мира», в участии в антимонополистическом движении, остались вне поля зрения этой исторической школы, которая игнорировала также влияние социалистических идей и революционные тенденции в рабочем движении.

После второй мировой войны влиятельные представители висконсин-ской школы Ф. Тафт, Дж. Гроб36 и другие продолжали отстаивать старые догмы, но время безраздельного господства висконсинцев в историографии рабочего движения прошло. В 60-е годы возникла «новая рабочая история» 37. При всей пестроте ее состава (одна часть историков -- вчерашние «новые левые», другая -- весьма респектабельные академические историки) в методологическом отношении для всех них характерно-обращение к междисциплинарному подходу (они тесно связаны с «новой социальной историей») и количественным методам исследования. Центром «новой рабочей истории» стал журнал «Лейбор Хистори», основанный в 1960 г.

Радикальные историки выступили с критикой школы за элитизм, сведение истории американского пролетариата к истории тред-юнионов и невнимание (даже в рамках истории тред-юнионов) к жизни рядовых членов АФТ. Отвергнув концепции висконсинской школы как институционалистские, т. е. посвященные изучению лишь организации АФТ, они начали искать новые подходы к изучению жизни и труда рядовых рабочих на путях социально-культурной истории (сильное воздействие при этом на них оказали английские историки Э. Томпсон и Э. Хобсбаум, сформулировавшие методологические принципы изучения поведения и культуры рабочего класса).

Для изучения культуры рабочего класса США немало сделал Г. Гатман, стремившийся изучить социальную психологию рабочих, выявить в их обыденном сознании (ритуалах, праздниках, семейной этике, религиозных взглядах и т. д.) ростки сопротивления эксплуатации и протеста против буржуазного образа жизни38. Проблема рабочей культуры и формирования классового сознания занимает важное место и в работах других историков. Одни из них, подобно Дж. Ласлетту, освещали эту тему, анализируя радикализацию взглядов рядовых членов тред-юнионов под влиянием антимонополистических и социалистических идей 39, другие обращались к истории рабочих организаций, противостоявших АФТ. В работах М. Дубовского, К. Лэша анализируются умонастроения и устремления членов «Рыцарей труда» 40, Дж. Конлин, М. Дубовский исследуют классовое сознание членов «Индустриальных рабочих мира», организации, отразившей радикальные тенденции американского пролетариата в начале XX в.

Типичная для «новой рабочей истории» проблематика -- этнический состав рабочих и положение рабочих-иммигрантов, их культурный уровень и влияние церкви, миграция рабочих. Основное внимание уделялось не политике руководства рабочих организаций, а деятельности низовых ячеек. Сделаны первые небезуспешные шаги в анализе положения неорганизованных в профсоюзы рабочих.

Однако при всей значимости изучения этих аспектов жизни рабочих вне поля зрения исследователей осталось главное -- анализ социальной сущности рабочего класса. «Новая рабочая история» трактует понятие «класс» прежде всего как культурно-психологическую общность, отрывая ее от производственных отношений (преобладает данное Томпсоном определение класса как «осознание идентичности интересов, возникающее на основе общего опыта»). При этом исчезает стержень, скрепляющий различного рода активность рабочих, отходят на второй план проблемы классовой борьбы. Как выразился один из критиков, это история рабочих без фабрик и заводов, учителей без школ, врачей без больниц.

Особое место в буржуазной историографии занимают проблемы социалистического движения в США42. После второй мировой войны усилились нападки на деятельность революционных сил в прошлом и настоящем. Типичная для консервативной литературы книга Т. Дрейпера «Корни американского коммунизма» 43. Анализируя деятельность Социалистической партии Америки, Дрейпер относил образование в ней революционного крыла на счет европейского влияния, ибо в США якобы отсутствовала почва для социалистических идей. Он искажал причины упадка социалистической партии, сводя их к деятельности левых, которые де под влиянием большевизма в стремлении создать коммунистическую партию в США разрушали СПА.

Буржуазно-либеральные историки также отправляются от тезиса о ненужности какого-либо движения за социализм, о неприменимости учения марксизма-ленинизма к США. В работах Д. Белла «Основание и развитие Марксова социализма в США» (1952), Г. Моргана «Юджин Дебс» (1952), Д. Шеннона «Социалистическая партия Америки» (1955) отрицались пролетарский характер и революционные цели социалистического движения в США. Авторы этих книг вырывали социалистическое движение из сферы борьбы классов и переносили в общий поток американского радикализма, трактовали как «левое крыло прогрессистского движения», выполнявшего, по их мнению, определенную полезную работу по совершенствованию американской демократии.

Особняком в американской исторической литературе стоит небольшое число научных исследований, авторы которых менее предвзято подходят к изучению истории социалистического движения в США в конце XIX -- начале XX в. В работах Г. Куинта, А. Кипниса, Р. Джинжера 44 и других содержится ценный материал по истории рабочего движения, свидетельствующий (иногда помимо воли авторов), что корни социалистического движения следует искать в социально-экономическом развитии США.

Проблемы социалистического движения привлекли внимание и «новой рабочей истории». В работах ряда историков, например Дж. Грина «Корни социализма: радикальные движения на Юго-Западе, 1895--1943» 45 приведен убедительный материал, показывающий, что социалисты черпали своих приверженцев из числа радикальных популистов, а в начале XX в.-- среди участников прогрессистского движения. Тем самым еще раз была подчеркнута мысль об американских корнях социалистического движения в стране. Подверглась критике и трактовка, возлагавшая вину за развал социалистической партии на коммунистов. Так, М. Кантор видел объяснение упадка социалистической партии в сползании на путь реформизма и поглощении ее двумя главными буржуазными партиями 46.

Развернувшееся в конце XIX в. движение миллионов фермеров оставило неизгладимый след в национальной истории, создав устойчивую антимонополистическую традицию. Естественно, что каждая крупная научная школа в американской историографии обращалась к этим событиям.

Первые исследования по истории антимонополистического фермерского движения создавались в период наибольшего влияния концепций Ф. Тернера. Он писал о фермерском «пограничном» происхождении американской демократии. В работах С. Бака «Грейнджерское движение» и вышедшей позднее гораздо более полной по охвату источников книге Дж. Хикса «Популистское восстание» 48 борьба фермеров рассматривалась во многом как проявление борьбы географических секций, извечного в американской истории конфликта между «аграрной демократией» и «промышленной цивилизацией». Бак и Хикс считали, что в конце XIX в. фермеры Запада попали в тяжелое положение прежде всего ввиду исчезновения «границы» и исчерпания фонда «свободных» земель, в результате чего чаша весов в долголетней борьбе склонилась в пользу промышленного капитализма Востока. Плутократия ограничила экономическую независимость фермеров и оттеснила их от государственной власти. Рассматривая движение фермеров в несколько романтических тонах, исследователи этого направления показывали и позитивную его роль в борьбе за экономическую и политическую демократию 49.

В 30--40-е годы концепция историков-прогрессистов дополнилась существенным звеном -- в ряде исследований было обращено внимание на связи между выступлениями фермеров и рабочих. Значительный интерес в этом плане представляло исследование Ч. Дестлера о создании рабочее популистского блока в штате Иллинойс в 1894 г.50

После второй мировой войны приверженцы неколы «согласованных интересов» предприняли ревизию истории массовых фермерских движений последней трети XIX в. Характерно, что первыми в 50-е годы подвергли пересмотру историю популистского движения не профессиональные историки, а консервативные публицисты, политологи, социологи. В. Феркисс, П. Вайрек, Д. Белл и другие обрушились со злобными нападками на популистов, обвинив их на основе тенденциозно подобранных фактов в шовинизме, джингоизме и антисемитизме. Они демагогически объявили популистов предшественниками современного маккар-тизма.

В этом же русле идут и работы Р. Хофстодтера и О. Хэндлина. В монографии Хофстедтера «Эра реформ» развивалась мысль, что в условиях США обречены на неудачу любые социально-политические движения, выходящие за рамки буржуазно-реформистских преобразований сверху. Хофстедтер дал широкий фон, рисуя бурный процесс индустриализации США в конце XIX в., и порой весьма реалистично показал разорение фермерства. Однако автор перевел конфликт в сферу психологии (пусть даже с элементами социальной психологии), по существу отрывая его от материальных интересов. Он утверждал, что действия людей, как правило, не определяются «материальными мотивами или соображениями: обладания власти»: скорее, чем реальные интересы, движущими силами оказываются предрассудки, страх и ненависть.

Таковыми были якобы мотивы выступлений популистов. Требования популистов, согласно Хофстедтеру, глубоко консервативны, они продукт мифа о потерянном «аграрном Эдеме», «ностальгия по утраченным идеалам индивидуализма», «восстания против дисциплины индустриального общества». Выступления фермеров против концентрации банков рисуются Хофстедтером как реминисценция джексоновского периода; борьба против британских земельных компаний как англофобия; протест против коррупции в муниципалитетах как антиурбанизм. Естественно, ему чужда мысль о борьбе популистов как глубоко прогрессивном антимонополистическом протесте. Вне поля его зрения оказываются также рабочее и социалистическое движения, которые послужили немалым позитивным фактором в возникновении и развитии антимонополистического движения.

В 60--70-е годы под влиянием острых конфликтов современности, подъема демократических движений в США ослабли позиции сторонников теории «согласованных интересов». Многие историки от либералов до радикалов (К. Ванн Вудворд, Т. Салутос, У. Наджент, Р. Дарден, Н. Пол-лак) отвергли обвинения, выдвинутые против популистов, в национализме, антисемитизме и антидемократизме как необоснованные и просто недобросовестные. Отмечалось, что во многих отношениях популисты шли впереди своего времени. Впервые после периода Реконструкции 1865-- 1877 гг. белые фермеры Юга и негры нередко объединялись для совместных выступлений; популистские газеты печатали статьи против Ротшильдов, но это был не антисемитизм -- критика направлялась против них как крупнейших банкиров того времени; программные требования Народной партии предусматривали широкий круг реформ по демократизации политической жизни (прямые выборы президента и сенаторов) и т. д.

Важно, что полемические выступления в защиту популизма были подкреплены анализом различных сторон фермерского движения. Получили распространение региональные исследования. В работе Т. Салутоса «Фермерские движения на Юге, 1865--1933» 52 была рассмотрена история Южного альянса. Книги Р. Скотта об аграрных движениях в Иллинойсе, У. Наджента -- в Канзасе, Н. Поллака -- в Небраске и Канзасе углубили представление о среднезападных штатах как центре популизма 53. В трудах других историков был поставлен вопрос о сложном характере популистской идеологии, о влиянии на платформу популистской партии идей национализации земли Г. Джорджа, социальных воззрений Г. Д. Ллойда и Э. Беллами, воплощавших радикально-демократическую критику монополий 54. В серии биографических работ была освещена деятельность видных руководителей популистов: фермера, оратора и автора популярного утопического романа «Колонна Цезаря» И. Доннелли; одного из основателей рабоче-популистского блока в Иллинойсе -- Г. Д. Ллойда; популиста-конгрессмена У. Пеффера 55 и др.

Чувствительный удар по ревизии популистского движения нанесла хорошо фундированная источниками книга леворадикального историка Н. Поллака «Популистский ответ на появление индустриальной Америки» (1962). В противовес Хофстедтеру, рассматривавшему популизм как ретроградный протест сельских собственников, Поллак видел в популизме классовое движение, выступившее против эксплуатации монополий. Пол-лак подчеркивал, что популистское движение вобрало в себя часть промышленных рабочих, средних городских слоев и интеллигенции. В книге имеется и ряд преувеличений. Автор шел настолько далеко, что оценивал популистское движение как имевшее серьезный антибуржуазный потенциал и ставившее задачей преобразование общества в социалистическом Духе.

Получивший широкое распространение в 70-е годы междисциплинарный подход был применен и к изучению популизма. Примером является фундаментальное исследование тяготеющего к радикальному направлению Д. Гудвина «Обещание демократии. Популистский час в Америке» 56. Опираясь на методологию «новой социальной истории», Гудвин исследовал формирование массового сознания фермерства («культуру популизма»). Возникшие в фермерских альянсах идеи «сотрудничества» переросли в идеологии популистской партии в принципы «общества сотрудничества», противостоявшие идеям «корпоративного государства», с которыми выступал крупный капитал. Поражение популизма нанесло, по мнению Гудвина, непоправимый удар демократии в Америке.

Методология «новой социальной истории» привела и к ошибкам в анализе популизма. Неопределенен критерий для выделения элементов «культуры популизма», в результате не рассматривается политическое сознание целых отрядов популистов. Так, сторонники серебряной валюты характеризуются как псевдопопулисты. С другой стороны, «классовое сознание рядовых» выступает в изображении Гудвина как единое, сглаживая разношерстный состав популистского движения, в котором принимали участие различные слои -- от негров-поденщиков до крупных фермеров.

История изучения буржуазной историографией как фермерского, так й рабочего движений свидетельствует, что рост профессионализма и обращение к новым методикам, обогащая в ряде моментов познание исторической действительности, не могут восполнить отсутствие цельного научного мировоззрения, научной методологии.

На рубеже XIX--XX вв. США вышли на арену мировой империалистической политики, вступили в борьбу за колонии, источники сырья, сферы приложения капитала. Американские правящие круги выдвинули специфические методы экспансии в различных районах мира: в отношении стран Латинской Америки они формулировали новую интерпретацию доктрины Монро, на Дальнем Востоке провозгласили политику «открытых дверей», положившую начало так называемой долларовой экспансии, против Испании развязали империалистическую войну за передел колоний. Этот комплекс проблем внешней политики США стал в центре внимания главных направлений буржуазной историографии 57.

В начале 1900-х годов ведущее место в историографии внешней политики США занимало официальное направление. Дж. Кэллахан, А. Ку-лидж, Дж. Латане, Ф. Чэдвик58 и другие следовали политическим тенденциям, выраженным в официальных публикациях правительства и заявлениях его руководящих деятелей У. Маккинли, Т. Рузвельта, Дж. Хэя. Они готовы были охарактеризовать политику великих европейских держав как «империалистическую», но экспансию США обосновали выполнением «цивилизаторской миссии», стремлением распространить «передовую» политическую систему США, их культуру и религию. Они активно поддержали официальную версию о том, что США вступили в войну с Испанией, якобы руководствуясь гуманными побуждениями. Руководители внешней политики США и американские историки, разделявшие официальную точку зрения, ссылались часто также на то, что американское государство родилось в результате антиколониальной борьбы и внешняя политика США якобы и теперь сохраняет ее сущность.

В период между двумя мировыми войнами тезис об альтруизме и гуманизме внешней политики США был широко распространен в американской буржуазной историографии. С большей или меньшей последовательностью его развивали такие известные историки, как Т. Деннет, Т. Бейли, С. Ф. Бимис, А. У. Грисуолд, Ф. Р. Даллес, Д. Перкинс59.

Политика США в Латинской Америке в конце XIX -- начале XX в. привлекала пристальное внимание американских историков. Общая тональность литературы определялась постулатами, выдвинутыми еще в начале XX в.: защита интервенционистской политики США, обусловленной якобы внутренними «беспорядками» в латиноамериканских странах и опасностью вмешательства со стороны европейских держав; апология «долларовой экспансии». Эти черты характерны для получившей широкую известность монографии Г. Хилла «Рузвельт и страны Карибского моря» (1927) и А. Денниса «Рискованные предприятия в американской дипломатии, 189а-1906» (1928).

Среди работ о политике США на Тихом океане и в Восточной Азии выделялась монография Т. Деннета «Американцы в Восточной Азии» (1922). Она основана на солидных источниках и оказала влияние на последующее изучение проблемы. Тихоокеанская политика Соединенных Штатов в изложении Деннета всегда основывалась на принципах равных коммерческих возможностей США с европейскими державами и сотрудничества с народами Азии. Фактически выступив с оправданием империалистической политики США, Деннет пытался доказать, якобы доктрина «открытых дверей» учитывала национальные интересы Китая и способствовала сохранению его независимости от посягательств европейских колониальных держав.

Тезис об альтруистическом характере внешней политики США сочетался у ряда видных историков 20--30-х годов с изоляционистским подходом к внешнеполитическим акциям на рубеже XIX--XX вв. Так, Бейли назвал войну с Испанией ненужной, а С. Бимис сформулировал тезис о «внешнеполитических ошибках» США. Эти ошибки начались с 1898 г., когда США отошли, по его мнению, от традиционных принципов неучастия и нейтралитета. «Приобретение Филиппин,-- писал Бимис,-- было самой крупной ошибкой американской дипломатии; она вовлекла США в соперничество с великими державами в Азии, а затем и в Европе» 60. С другой стороны, экспансия США, потребовав больших материальных затрат, не принесла им никаких экономических выгод.

Бимис и Бейли проводили также положение об ошибочности провозглашенной доктрины «открытых дверей», так как «принимаемая ответственность не компенсировалась соответствующими выгодами для Соединенных Штатов». В этом случае политика США якобы лишь охраняла Китай от раздела между европейскими державами. Бимис и Бейли выдвинули версию, что доктрина «открытых дверей» была провозглашена по британской подсказке. Этот тезис подробно развил Грисуолд.

С начала 30-х годов важные позиции в американской историографии внешней политики США заняло психологическое направление. На формирование его методологии немалое влияние оказали взгляды Й. А. Шумпетера -- видного австрийского экономиста, который получил известность в Европе, а затем с 1932 по 1950 г. преподавал в Гарвардском университете. В работе «Социология империализма» (1919) он стремился доказать, что империалистическая внешняя политика не имеет никакого отношения к капитализму. Империализм -- не что иное, как атавизм в современном обществе, восходящий в своем происхождении по крайней мере к древнему Египту и Ассирии.

Отправным положением психологического направления является отрицание связи между капитализмом, интересами монополий и империалистической политикой. Глава и один из зачинателей направления, Дж. Пратт, в монографии «Экспансионисты 1898 г.» 61 пытался опровергнуть тезис о причастности крупного бизнеса к вовлечению США в войну с Испанией. Обосновывая эти положения, Пратт приводил довод, что деловой мир был удовлетворен процветанием, наступившим после опустошительного экономического кризиса 1893--1897 гг., и опасался, что война может неблагоприятно отразиться на экономическом положении США. Предпосылкой подобного искажения было тенденциозное использование материалов, освещавших роль бизнеса в испано-американской войне (опущены документы Национальной ассоциации промышленников, объявлены «несущественными» выступления тех журналов и газет, которые требовали захвата внешних рынков, и т. д.).

Пратт дал содержательный очерк экспансионистской идеологии -- доктрин Д. Стронга, А. Мэхэна, Дж. Барджесса, Дж. Фиске, но в то же время утверждал, что формирование агрессивных доктрин не было связано с интересами бизнесменов. В конечном счете Пратт пытался доказать, что «общественные чувства», «настроения масс» ответственны за империалистическую политику США на рубеже XIX--XX вв. Этот тезис был последовательно развит в работах приверженцев психологического направления М. Уилкерсона и Дж. Уизана 62. Последний, например, писал: «Испано-американская война, столь важная по своим последствиям, была всенародным крестовым походом. Ее не желали ни бизнесмены, ни правительство. Публика, возбужденная прессой, требовала ее» 63.

В период между двумя войнами в буржуазной историографии внешней политики наряду с официальным и психологическим направлениями заметное место занимало экономическое. Его сторонники, как правило, воздерживались от восхваления империалистической экспансии, приводили свежий материал, а главное -- поднимали вопрос об экономических мотивах экспансии США в странах Латинской Америки и Дальнего Востока.

Эти черты свойственны исследованиям Ч. Бирда. В ранних работах, а также трудах 30-х годов Бирд попытался, хотя часто и непоследовательно, применить экономическую интерпретацию к анализу испано-американской войны. Он одним из первых буржуазных историков отметил связь внешней политики США с внутриполитической ситуацией в стране. Вступая в полемику с официальной историографией, Бирд констатировал преимущественно демагогический характер кампании в США за освобождение Кубы. «Без всякого умаления возвышенных чувств, которые имели место в период войны с Испанией,-- писал он,-- остается фактом, что американские интересы, связанные с кубинской промышленностью и торговлей, требовали прямой интервенции и ожидали от нее практических выгод» 64.

Бирд справедливо полагал, что США, аннексируя Филиппины, руководствовались экономическими и военно-стратегическими интересами на Тихом океане. Филиппины они рассматривали как базу в широком смысле слова (а не только военную) для своей политики на Дальнем Востокег а Китай -- как наиболее желанный рынок. В то же время Бирд разделял распространенное в буржуазной литературе представление об империализме лишь как определенном курсе внешней политики, а развитие-американского капитализма изображал скорее как «коммерческое», нежели социально-экономическое.

На исторические оценки Бирда, несомненно, повлияла изоляционистская концепция. Считая, что выход за пределы Западного полушария и особенно захват Филиппин крайне осложнили военно-стратегические задачи США, Бирд призывал возвратиться к так называемому континентальному изоляционизму. В преддверии второй мировой войны он неверно ориентировал американскую общественность на необходимость проведения политики нейтралитета, «возделывания собственного сада» 65. Сходные взгляды на внешнюю политику США рубежа XIX--XX вв. развивали другие представители экономического направления -- Дж. X. Робинсон, А. М. Шлезингер-старший 66 и др.

В 20--30-е годы под влиянием антивоенных настроений масс и подъема классовой борьбы в историографии внешней политики США отчетливо выявилась критическая струя. Представители этого течения резко осуждали внешнеполитическую экспансию, показывали ее связь с интересами монополий.

Для начального этапа критического направления характерны работы Р. Петтигру «Политика империи» (1920) (сборник его антиколониалист-ских речей), «Торжествующая плутократия» (1921), М. Стори и М. П. Личанко «Завоевание Филиппин, 1898--1925» (1926). Петтигру и Стори -- активные участники движения антиимпериалистов 1898 г.-- по-прежнему страстно выступали против колониальных захватов США, отправляясь от буржуазно-демократических принципов. Развернутую критику империалистической политики США на рубеже XIX--XX вв. дали С. Ниринг п Дж. Фримен в широко известном труде «Дипломатия доллара. К исследованию американского империализма» (1925). Авторы подчеркивали обусловленность внешней политики США интересами монополий и показывали, что и республиканская и демократическая партии в равной мере несут за нее ответственность.

Не меньшую известность получила работа профессора Колумбийского университета П. Т. Муна «Империализм и мировая политика» 67, отметившего, что США усовершенствовали европейские методы империалистической политики, применив на Кубе и Филиппинах новые формы колониальной зависимости. Критический характер носят труды известного историка либеральной ориентации Дж. Риппи. В серии «Исследования по вопросу об американском империализме» (1928--1935) вышли работы Л. Г. Дженкса «Наша кубинская колония: Исследование сахарной проблемы», М. М. Найта «Американцы в Санто-Доминго», Ч. Кепне-ра и Дж. Суфилла «Банановая империя» 68 и др. В них приводились факты о заинтересованности американских монополий в экспансии.

Глобальная империалистическая стратегия США после второй мировой войны обусловила особое внимание американской буржуазной историографии к внешнеполитическим проблемам. Все большее распространение получает презентизм, т. е. истолкование истории под углом зрения современных политических требований.

Как и ранее, ведущее место в историографии внешней политики США изучаемого периода занимают официальное и психологическое направления, различие между которыми все более стирались. В монографиях и статьях С. Бимиса, Т. Бейли, Д. Перкинса, Ф. Р. Даллеса69 и других развивалась мысль об альтруизме, идеализме, гуманизме как главных мотивах внешней политики США на рубеже XIX--XX вв. В то же время все более настойчиво проводилась мысль, что внешнеполитический курс США был выражением «общественного мнения» широких слоев американского народа.

Характерна трактовка латиноамериканской политики США. В предисловии к вновь переизданной в 1967 г. книге «Латиноамериканская политика Соединенных Штатов» Бимис утверждал, что многочисленные интервенции США в страны Латинской Америки были продиктованы заботой о безопасности Западного континента от угрозы нападения европейских держав, это был «благожелательный империализм» 70. Те же тезисы лежат в основе работ другого видного специалиста по истории внешней политики США в странах Латинской Америки, Д. Перкинса. Вопреки очевидным фактам Перкинс настаивал, что правительство не выступало в поддержку американского капитала.

После второй мировой войны претерпело эволюцию психологическое направление, дав экспансии США еще более апологетическое истолкование. Так, Дж. Пратт в книге «Американский колониальный эксперимент» (1951), отстаивая свое прежнее утверждение, что главные причины американской экспансии имели «интеллектуальный и эмоциональный, а не экономический характер» 71, в то же время проводил идею, что для США это был кратковременный и теперь давно забытый «колониальный эксперимент». Усвоив идеи официального направления об альтруизме США, Пратт писал: «Эта политика постоянно... имела целью материальный и духовный прогресс колониальных народов, развитие их способности к самоуправлению» 72.

Другой приверженец психологического направления, Э. Мей, попытался применить опыт современных социологических исследований к анализу событий 1898--1900 гг. Он оперировал категорией «истэблишмент» (имущественная и интеллектуальная элита, обычно формирующая воззрения буржуазного общества по внутри- и внешнеполитическим вопросам), оказавшегося в этот период по ряду причин разъединенным, что предопределило влияние европейских империалистических доктрин на США. Это-де и привело к «национальной аберрации» 73, кратковременной и случайной империалистической политике.

В последние десятилетия важную роль в изучении истории внешней политики США и международных отношений продолжает играть официальное направление (или школа «политического идеализма»). Наряду с ней выросла школа «реальной политики» (Г. Моргентау, Дж. Кеннан, Р. Осгуд 74 и др.). В противовес школе «политического идеализма», оперирующей категориями «американских идеалов», «реалисты» считают определяющими факторами международных отношений «борьбу за выживание», «политику силы и баланса сил» (т. е. выводят ее из якобы свойственного людям от природы стремления к власти и господству) и критикуют ряд внешнеполитических акций США в настоящем и в прошлом как нереалистические.

Если «идеалисты» изображают внешнюю политику США на рубеже XIX--XX вв. как альтруистическую, то «реалисты» подчас делают упор на ее критике (в какой-то мере повторяя аргументацию работ Т. Бейли и С. Бимиса 30-х годов), считая ее утопичной, неадекватной фактическим возможностям США. Такими, по мнению Моргентау и Кеннана, были вступление США в войну с Испанией и экспансия в странах Тихого океана. В результате «романтической» внешней политики США поставили на карту слишком многое, не получив взамен ни экономических, ни политических выгод75. Представители этого направления, возможно, действительно мыслят реалистичнее, чем историки официального направления, однако концепция «национального интереса», так же как концепция «альтруистических побуждений», маскирует империалистическую сущность внешней политики США, пытается придать ей надклассовый характер.

С 50--60-х годов ряд исследователей экономического направления и историки-радикалы подвергли критике официальную версию о непричастности «большого бизнеса» к экспансии США на рубеже XIX-- XX вв. Ч. Кэмпбелл в монографии «Американские деловые интересы и доктрина открытых дверей» 76 привел обширный, ранее неизвестный материал о влиянии заинтересованных в эксплуатации Китая деловых кругов на дальневосточную политику госдепартамента. Документы свидетельствовали, что одним из важнейших побуждений выступления США с доктриной «открытых дверей» были экономические мотивы.

Видный радикальный историк В. Э. Вильямc (многие ученики которого стали «новыми левыми») в работах «Трагедия американской диплома-тии» (1959), «Контуры американской истории»77 и др. поставил под. сомнение догму буржуазной историографии о непричастности «большого бизнеса» к возникновению испано-американской войны 1898 г. Его ученик У. Лафебер в хорошо документированной монографии «Новая империя» 78 убедительно продолжил разрушение этой концепции. Он привел факты, свидетельствующие, что государственные деятели США не были жертвами «массового возбуждения» и «пропаганды прессы», но людьми, искавшими разрешения внутренних экономических и социальных проблем США на путях экспансии. Американский историк показал, что экономические интересы сыграли решающую роль в развязывании войны с Испанией. Разработка темы о влиянии «властвующей элиты» на экспансию США в районе Дальнего Востока была развита радикальным историком Т. Маккормиком 79.

При всем позитивном значении научного творчества «новых левых» им свойственны и немалые недостатки. Стремление занять псевдорадикальные позиции при отсутствии должного классового анализа приводило-их подчас к неверному суждению о том, что на рубеже XIX--XX вв. американская общественность в своем большинстве высказалась в пользу экспансионистской политики. Вильямc относил к экспансионистскому лагерю американское фермерство, а Лафебер «могикан буржуазной демократии» -- антиимпериалистов 1898 г.

Американские историки-марксисты составляют пока сравнительно небольшой отряд. Их работа в стране -- цитадели мирового капитализма -- связана с огромными трудностями и невозможна без величайшей убежденности и большого мужества. Ученые-марксисты практически почти не могут принимать участия в деятельности научных академических обществ и преподавать в университетах, затруднена публикация их исследований. Но, несмотря на все препятствия, углубляется марксистское понимание узловых проблем истории США. Естественно, что основное внимание историки-марксисты уделяют изучению опыта широких народных антимонополистических движений в США, и в первую очередь борьбе рабочего класса.

Исследования американских учеников К. Маркса и Ф. Энгельса -- Ф. Зорге, Г. Шлютера и других ознаменовали первые шаги марксистской-историографии в США. Однако становление марксистской школы связано с ленинским анализом эпохи империализма, с влиянием Великой Октябрьской революции. В работах У. Фостера «Очерк политической истории Америки» (1951), В. Перло «Американский империализм» (1951) и других историков-марксистов, посвященных исследованию широкого круга явлений эпохи империализма, в сжатой форме были поставлены проблемы становления монополистического капитализма в США. Их труды заострены против теории «исключительности» американского капитализма и положений буржуазной историографии об «улучшении» капитализма в начале XX в., его «демократизации» и «гуманизации» под воздействием государственного вмешательства. Они показывают, что социальные антагонизмы в США еще более обострились с наступлением эпохи империализма.

В работах историков-марксистов анализируется внешняя политика США, в частности на рубеже XIX--XX вв., и разоблачается миф о ее «особом характере». Убедительная аргументация содержится в капитальном труде Ф. Фонера по истории кубино-американских взаимоотношений 80. В томах, посвященных испано-американской войне 1898 г., автор исследует главные причины, побудившие США начать империалистическую войну. Важнейшей из них он считает стремление к господству на заокеанских рынках, прежде всего на Дальнем Востоке, для чего трамплином должны были послужить Панамский перешеек, Гавайи и Филиппины. В работе У. Помроя «Американский неоколониализм» (1970) рассматривается внутриполитическая обстановка в США в связи с колониальной войной на Филиппинах в 1898--1900 гг. И Фонер, и Помрой уделяют первостепенное внимание национально-освободительным движениям на Кубе и Филиппинах.

В изучении истории рабочего движения марксистская историография США имеет давние традиции. Еще в 20--30-е годы вышли ценные работы А. Бимбы и С. Йелна81, посвященные крупнейшим стачечным боям американского пролетариата в конце XIX в.: борьбе горняков штата Пенсильвания в 70-е годы, чикагской трагедии 1886 г., Гомстедской и Пульмановской забастовкам.

Ныне виднейшим историком рабочего движения является Ф. Фонер. Его пятитомный труд «История рабочего движения в США» (1947-- 1980) является фундаментальным научным исследованием истории американского пролетариата от колониального времени до конца первой мировой войны, основанным на широком круге источников: архивных документах, рабочих газетах, листовках, отчетах рабочих и правительственных организаций. В отличие от висконсинской школы Фонер не только освещает тред-юнионистскую борьбу, но и уделяет пристальное внимание «выдающейся роли рабочего класса в важнейших демократических и социальных битвах, происходивших на всем протяжении истории страны» 82. Особое внимание обращено на политические выступления рабочих, на историю «Индустриальных рабочих мира». В труде Фонера показаны процесс распространения марксизма в США, деятельность социалистических организаций. Все это проливает свет и на причины буржуазного реформизма «прогрессивной эры». Даже буржуазные историки признали высокий научный уровень исследований Фонера. Дж. Барбаш отмечал, что Фонером предпринято «первое всестороннее исследование архивов АФТ для написания общей истории рабочего движения» и в этом отношении его труд превосходит «классическое исследование Дж. Коммонса» 83.

Научно-публицистический очерк рабочего и социалистического движений конца XIX--XX в. дан Р. О. Бойером и Г. М. Морейсом в увлекательно написанной книге «Нерассказанная история рабочего движения» (1955), рассчитанной на широкого читателя. В марксистской историографии США исследуются и другие сюжеты рабочего движения. С. Гарлин написал очерк о Дж. Суинтоне, борце за интересы трудящихся США, современнике и друге Карла Маркса; К. Рив проанализировал сложный и противоречивый путь видного деятеля социалистического движения Д. Де Леона 84. Важные вопросы об особенностях и трудностях распространения марксизма в США и роли социалистических партий поднимаются в книге О. Джонсона85.

Американские историки-марксисты внесли немалый вклад в изучение фермерского движения. А. Рочестер в работе «Популистское движение в Соединенных Штатах» определила популизм как «оборонительное движение фермеров и других мелких производителей против жестокого наступления финансового капитала» 86. Впервые в американской марксистской литературе Рочестер подчеркнула важный вклад популистов в развитие демократических традиций американского народа. В свою очередь, в разделах капитального труда Фонера «История рабочего движения в США» была поставлена проблема союза рабочего класса и фермерства в общей борьбе против монополистического капитала. На материалах, почерпнутых из архивов АФТ и СРП, автор проследил связи рабочих и социалистов с фермерским движением. Характерно, что подавление Гомстедской стачки в 1892 г. и Пульмановской в 1894 г. лишь усилило размах популистского движения, за популистскую партию проголосовали многие рабочие, отошедшие от старых буржуазных партий.

Традиционно сильной стороной марксистской историографии является разработка истории негритянского народа. В трудах историков Дж. Ал-лена, Г. Аптекера, У. Фостера были изучены важные аспекты борьбы негров-рабов в первой половине XIX в. и их роль в гражданской войне 1861--1865 гг. и Реконструкции. Значительный вклад внесен и в исследование негритянского освободительного движения последующего периода. Рочестер в работе о популистах подчеркнула, что в 80-90-е годы начало возрождаться сотрудничество между белыми и негритянскими тружениками в южных -штатах.

В работе Фонера «Организованное рабочее движение и негритянский рабочий, 1619--1973» 87 анализируется проблема союза белых и черных рабочих. Национальный союз цветных рабочих, созданный в 1869 г., впервые в истории страны призвал к единству всех американских рабочих независимо от расы и цвета кожи. Позднее с таким же лозунгом рабочей солидарности выступали «Орден рыцарей труда» и «Индустриальные рабочие мира». В то же время автор показал, что политика дискриминации и расизма неизменно усиливалась в руководстве АФТ. В обобщающем труде У. Фостера «Негритянский народ в истории Америки» (1954) были проанализированы важнейшие движения негров конца XIX -- начала XX в.: «Таскиги», «Ниагара», гарвеизм. Фостер отметил, что в тот период ни Социалистическая партия Америки, ни Социалистическая рабочая партия не понимали специфики негритянского вопроса в США (расового угнетения негров), рассматривая его только как классовый.

Особо следует отметить исследования видного историка-марксиста, незаурядного полемиста Г. Аптекера. Все его творчество убедительно подтверждает сделанный им вывод: «История негритянского народа должна быть понята не только потому, что это история пятнадцати миллионов американских граждан, но также и потому, что вся американская жизнь не может быть осмыслена без знания этой истории» 88. Важное место среди работ Аптекера занимает «Документальная история негритянского народа США» (1951). Более 15 лет разыскивал он в государственных архивах, частных коллекциях, прессе и т. п. свидетельства борьбы негритянского народа за свободу и опубликовал многие из них. Аптекером начато многотомное издание трудов выдающегося негритянского борца за свободу У. Дюбуа. На протяжении 20 лет Аптекер является директором Института марксистских исследований в США, ведущего большую работу по пропаганде марксистско-ленинского учения.