Древняя и средневековая история Центральной Азии

Лошадь у монголов была предметом особых забот. Поэтому была создана особая система конских доспехов, защищавшая жизненно важные части конского тела. Сюда входили кожаные панцири, простиравшиеся от головы до хвоста, металлические плиты, защищавшие голову, нагрудники. Конские доспехи воспринимались другими народами как диковина и производили большой психический эффект.

Воинские доспехи и вооружения монгольских войск обеспечили им качественное превосходство над войсками других народов и в немалой степени содействовали быстрому успеху в их завоевательных походах. Они дали возможность одерживать быстрые и решительные победы над соседними племенами, покорять их, накладывать на них огромную дань, забирать у них скот, пастбища и пр.

С развитием производительных сил и укреплением армии появляется потребность в грабежах, угонах чужого скота. Ф. Энгельс писал об этом периоде: "Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варвары: грабеж им кажется более легким и даже более почетным, чем созидательный труд. Война, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападения или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется теперь только ради грабежа, становится постоянным промыслом" (К.Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения, М. 1979, т.З, с. 356). Население растет, растет и плотность его, возрастает сплоченность как внутри его, так и по отношению к внешнему миру.

В конце XII в. шел быстрый процесс консолидации всех монго-лоязычных народов, проживавших на территории современной Монголии и Читинской области вплоть до Енисея, в одну народность. Этот процесс формирования новой гигантской этнической общности, проходивший в виде поглощения одних народов другими, уничтожения целых племен и народов, захватил большое число племен, из которых образовались татаро-монголы. Среди них были и такие крупные племенные объединения, как ойроты, меркиты, джалакры, тед-жугы, бартуты, найманы, урянхиты, дурбени, барины, кераиты, онгу-ты, буряты и племя, из которого вышли тимуриды - барласы.

Монголы исповедовали шаманизм и считали колдовство шаманов божественным установлением. Считалось, что всем видимым и невидимым управляет троица из неба, земли и огня. Небо считалось высшим существом и первоисточником жизни, от союза которого с землей родился огонь. Небо видит все поступки человека и знает все его помышления, без его покровительства человек не может жить. За несправедливость, обман и оскорбление небо посылало на человека кару в виде засухи, грома и молнии, саранчи, мора и эпидемии оспы. Особым поклонением и благовонием у монголов пользовался огонь. За оскорбление огня полагалась смертная казнь. Считалось преступлением бросать в огонь какие-нибудь нечистые вещества, плевать в него или гасить его водой.

Всем божествам нужно было приносить жертвоприношение, чтобы они даровали сытую жизнь, чтобы они исполнили желания. А поскольку в Монголии было огромное число божеств и чтобы почтить всех их надо было принести триста тридцать жертв, то, понятно, что, особым их покровительством пользовались только богатые люди, которым это было по средствам. Шаманизм в Монголии превратился в вероисповедание кочевого феодального общества, которое обеспечивало бахадурам и нойонам небесное благословение, и тем самым укрепляло их влияние в среде зависимых нукеров и закрепляло основы феодальной системы.

В процессе борьбы за объединение монголов сложилась военно-феодальная система кочевой империи Темучина. В конце XII в. среди монгольских племен возвышается род Усучая, сын которого Те-мучин, собрав отряд кочевых воинов, разгромил татар, присоединив их к монголам, и в связи с этим европейцы стали называть все племена, объединенные под властью Темучина, татаро-монголами.

Дружина Темучина превосходила своих соперников сплоченностью, вооружением и верой в свое божественное предназначение и божественное происхождение своего предводителя, почему и добилась объединения огромного числа народов в Центре Азии.

В процессе борьбы за объединение монголов сложилась военно-феодальная система кочевой империи Темучина. Она была основана на разделении всех монгольских племен на военные округа -"тысячи", под которыми подразумевались не просто тысяча воинов, а целый округ, обязанный содержать войсковой корпус. В таком округе обычно находилось пять-десять тысяч юрт или около 50 тысяч душ. Это были своего рода удельные княжества, во главе которых стояли бахадуры или нойоны, обязанные выступать на войну по первому призыву при полном снаряжении и со всеми необходимыми запасами. Свои тысячи получили и сыновья Темучина - Джучи, Чага-тай, Октай (известный также под именем Угэдея) и Тули.

Удельньге князья пользовались бесконтрольным правом над своими тысячами. Они назначали и смещали беков, казнили и возвышали своих людей, сами судили их, решали спорные вопросы, выбирали пастбища и пр. Не все тысячи пользовались одинаковыми правами. Самые почетные из них пользовались полной самостоятельностью и независимостью, а остальные должны были заслужить такую самостоятельность. Тысячи некоторых князей, имевших особые заслуги перед Темучином, обращались даже в наследственные уделы, как, например, у Субудая - первого соратника Темучина в создании военной империи монголов, который передал сыну и звание нойона и свою тысячу.Права на тысячу были поставлены в зависимости отличной преданности, верности в службе, рвения, послушания и безграничного верноподданничества.

При такой организации монголы довели свою боевую дружину до 200 тысяч человек, не считая тех, которые находились в распоряжении наместников покоренных стран. Эта армия была преданна Темучину и могла, не раздумывая, выполнить любое его приказание. Теперь он мог провозгласить себя неограниченным властителем всей орды, т.е. всех монголов. Уверенный в своих вооруженных силах, он мог допустить и "свободное" народное волеизъявление, каким по обычаю предков были курултаи.

Курултай собрали быстро, правда, все обратили внимание, что это был скорее военный совет, нежели народное собрание. Со всех концов Монголии прибыли тысячи Чагатая, Угэдея, Тули и Джучи. Жека Темучина Буртэ-Фужин явилась в сопровождении всадников собственной орды ( у них была собственная орда), которые на правах гвардии окружили шатер Темучина. Войска Субудая и Джебе поставили свои юрты в девяти шагах от главной юрты.

Перед решающим днем курултая в народ были выпущены хорошо подготовленные шаманы, которые занялись прославлением качеств нового властителя, уверяя, что небо (Тенгри) требует провозглашения его царем Вселенной. В назначенный день и час 1205 г.

Темучин открыл курултай. Его шатер, красовавшийся на возвышении, поддерживаемый золотыми копьями, был открыт со всех сторон. По лестнице, составленной из спин знатнейших пленников, он взошел на трон и воссел, окруженный сыновьями, родственниками, бахадурами, близкими людьми. Главный шаман объявил всенародно, что "небо" повелевает Темучину принять титул Денгиз-ханя, т.е. властителя океана, и выразил уверенность, что имя это перейдет из века в век и принесет счастье всем истинным детям Монголии. Впоследствии на разных языках это имя стало трансформироваться в Чингисхан.

На курултае была принята "Яса", свод законов, который практически определял в последующие триста лет все виды правовых отношений государственных, религиозных и бытовых, в Монголии среди монгольских и части тюркских племен, в Чагатайском улусе в Центральной Азии и Золотой Орде, распоряжавшейся судьбами русских княжеств до Куликовской битвы. Основные положения Ясы сводились к следующим пунктам:

1. Каждый вновь избранный хан обязан был приносить присягу о строгом соблюдении им Ясы. В случае пренебрежения велениями Ясы народу предоставлялось право низвергать хана и заточать на всю жизнь в тюрьму, Демонстрировалась полная веротерпимость. Покровительство духовенству всех религий должно было, по мнению монголов, задобрить богов всех вер и привлечь их земных служителей на их сторону. Все духовенство и монастыри всех вероисповеданий освобождались от податей и всякого рода даней;

2. Женщинам объявлялась пощада во время войны, в чем проявилось стихийное понимание роли женщины в продолжении жизни;

3. За кражу скота вор должен был заплатить штраф в десятикратном размере, при неимении средств уплаты его дети должны были поступать в кабалу, а при неимении детей и средств вору определялась смертная казнь. Смерть была самым распространенным наказанием и стала самым эффективным средством в утверждении военно-феодального строя монгольского государства. Только так, по мнению нойонов и бахадуров, можно было усмирить "степную чернь", которая должна была идти на смерть за великого хана, за орду, за интересы верхушки монгольского общества. За ложь - смерть, за третье банкротство - смерть, за осквернение воды и огня - смерть, за пролитие молока на землю - смерть. "Смерть также тем, - говорилось в Ясе, - кто осмелится оказать помощь пленнику против воли пленившего, кто не отдаст беглого раба хозяину, кто самовольно оставит порученный пост, кто будет уличен в предательстве, воровстве, лжесвидетельстве или непочтении к старшим".

Смерть должна была служить надежной гарантией сохранения дисциплины и стойкости в войсках. Была установлена строжайшая регламентация боевого устава. Десять воинов подчинялись десятнику, десять десятников - одному сотнику, десятью сотниками командовал тысячник, а во главе десяти тысячников стоял один темник, а всеми войсками командовали два или три нойона, которые подчинялись главнокомандующему. Все воины были связаны круговой порукой, развязкой которой была только смерть, "когда войско находится на войне, - говорилось в Ясе, - и из десяти человек бежит один или двое, или трое, или больше, то все они умерщвляются, а если бегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются: и, говоря кратко, если они не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются; точно также, если один или двое или больше смело вступают в бой, а десять других не следуют за ними, то их тоже умерщвляют".

Почетное место в Ясе занимало внедрение в сознание монголов тотального истребительного метода ведения войны, предоставлявшего победителю семейство и имущество побежденного врага, а врагами же считались все люди и страны, которые решались стать поперек их дороги. В связи с этим у монголов истребление людей считалось делом доблести, а бахадуры считали своей единственной задачей - убивать как можно больше врагов и разрушать все, что поддается разрушению.

Все строгости Ясы были направлены прежде всего против называемой "степной черни", огромной массы простых тружеников. В социальном и политическом устройстве монгольской империи народ являлся толпой, с интересами которой мало кто считался. Его делом было беспрекословное повиновение, и любая провинность с его стороны каралась смертью. Народ должен был стать слепым в руках Чингизидских нойонов и бахадуров в их грабительских походах.

Государство Чингисхана было военно-деспотической разбойной и грабительской надстройкой над военно-феодальной удельно-ленной системой монгольского общества. Яса стала документом, оформившим ее создание сверху. Она была строга и свирепа к простым и бедным людям и в то же время освобождала привилегированные круги от наказаний за те же проступки.

Яса установила привилегированное сословие тарханов. Это была монгольская аристократия, снабженная тарханными грамотами, позволявшими им входить в ханский шатер без предварительного разрешения и безнаказанно совершать девять раз каждый вид проступка, за каждый из которых простолюдину полагалась смертная казнь. Привилегия эта была наследственной и переходила по наследству девять поколений. Тарханы были освобождены от податей, а вся добыча, захваченная ими на войне или на охоте, становилась их собственностью.

В день провозглашения Чингисхана властителем всех монголов он щедро наградил свое ближайшее окружение: 95 бахадуров были назначены тысячниками и несколько тысяч человек были сделаны тарханами. Он учредил также десять придворных должностей и составил гвардию, состоявшую из 150 человек, и личную дружину из тысячи "храбрых", которые в военное время составляли авангард войск, а в мирное - часть придворной стражи. Вскоре личная гвардия увеличилась до 10 тыс., и в ней также произошло расслоение на привилегированных и простых. Благодаря этому учреждению командование над монгольскими войсками на всей территории империи находилось в руках людей, лично испытанных ханом и преданных ему.

Завоевательные походы Чингизсхана. Завершив реорганизацию армии и создание государственно-административного аппарата, Чингисхан приступил к осуществлению своих завоевательных планов. Причем, для завоевания он выбирал богатые страны и народы с развитой экономикой и широкой международной торговлей. На покорение бедных народов он время не терял, их можно было покорить, по его мнению, при случае, не тратя ни стрел, ни времени.

Три года продолжалась война в Китае - с 1211 по 1215 г. Покорители Китая не стали отдыхать и сразу же приступили к подготовке похода на Центральную Азию, где, по слухам, улицы в городах были покрыты коврами, а в стенах блуждали верблюды с золотыми погремушками.

К походу на Мавераннахр, к битвам с Хорезмшахом Чингисхан готовился тщательно. Для изучения географии Центральной Азии, он использовал торговые связи экономического и политического положения живущих здесь народов. Неоднократно он отправлял к Хорезмшаху караваны с дорогими дарами. Во главе этих караванов всегда были купцы - мусульмане, которые легко входили в контакт с местным населением и добывали нужную для монгольского государя информацию. Из этой информации выходило, что большинство подвластных Хорезмшаху народов не станут защитниками государства, а некоторые даже обещали в случае нашествия чужеземцев перейти на их сторону. Родственники султана, эмиры, чиновники провинций беспощадно грабили местное население, превращая их в свои наследственные вотчины, подавляя суровыми мерами все попытки местного населения и прежних владетелей добиться справедливого решения экономических и социальных вопросов. И совершенно понятно поэтому, почему ряд гарнизонов в Хорасане и Балхе не поддержали хорезмийцев при походе монголов, а зачастую пытались спасти свою жизнь, выдав монголам гарнизон хорезмийцев.

Знал Чингисхан о той смертельной вражде, которая издавна существовала между родом Ай-Чечек, матери Джалалэтдина, и сторонниками Туркан-хатун. Он принял во внимание и позицию духовенства, убедившись, что оно не станет помогать Хорезмшаху. Очень своевременным было обращение халифа ан-Насира с предложением напасть на владения Хорезмшаха в момент, когда тот предпринял поход на Багдад (1217 г.) Практически этот аргумент был самым решающим, так как показывал, что религиозный фанатизм не объединит мусульман в борьбе против монголов и ислам в Мавераннахре не поднимет народы против завоевателей. В 1216 г. по приказу Мухаммада был убит один из сторонников его матери, популярный в народе шейх Маджетдин Багдади, один из основателей ордена Кубреви, что подлило масла в огонь и сделало имя правителя ненавистным среди дервишей Бухары и Самарканда.

Чингисхан решил спровоцировать Хорезмшаха на шаг, который должен был продемонстрировать его полное пренебрежение религиозными чувствами своих подданных и представить его врагам мусульман, жадным и корыстным, способным забыть и религию, и родственные узы, когда речь идет о личном обогащении. Он хорошо учел особенности характера Мухаммада, у которого на первом плане всегда были собственные интересы. Его мало интересовали интересы государства, династии, преемников, религии. Его государство было типичной восточной деспотией, основанной на жестоком угнетении и насилии, оно было внутренне непрочно и должно было распасться при первом же трудном испытании.

В 1218г. Чингисхан снарядил в Хорезм большой торговый караван, с которым следовало 450 купцов-мусульман. В Отраре местный правитель Инал, родственник Туркан-хатун, приказал купцов схватить, товары их конфисковать, а самих их казнить. Расчет Чингисхана полностью оправдался - караван был очень богатый, и чиновники Хорезмшаха не смогли удержаться от соблазна. Среднеазиатский историк ан-Насави утверждает, что этот грабительский акт был совершен по прямому указанию Мухаммада. Об этом говорят и арабские историки. Этот неслыханный даже в средневековье акт произвола не противоречил характеру Хорезмшаха, который был слишком падок до обогащения за чужой счет. Мухаммад клюнул на приманку. Как бы то ни было в его государстве по его приказу или без него было убито 450 мирных купцов-мусульман, и Хорезмшах выступил их убийцей, а Чингисхан - их защитником и покровителем. Так Чингисхан нашел предлог нападения на Центральную Азию.

Все племена и улусы Монголии с готовностью откликнулись на приказ о подготовке к походу на Мавераннахр. К осени 1219 г. на огромной территории между нынешними озерами Зайсан и Балхаш скопилось до полумиллиона боевой силы и нескончаемые обозы с семействами, табунами и домашней утварью. Продовольствие не особенно заботило Чингисхана, каждый всадник был обязан взять с собой необходимые запасы, а следовавшие в обозе женщины готовили пищу и вьючили караваны.

В центре этого огромного табора находилась величественная юрта работы лучших китайских мастеров, являвшаяся главной ставкой "властителя океана", называвшаяся "ордой" (это название сохранялось впоследствии долго в Центральной Азии за цитаделями и дворцовыми районами). Сюда приглашались кроме нойонов и бахадуров первоклассные стрелки, наездники, циркачи, сказители былин, музыканты и борцы. Орду разбирали несколько часов, и двигалась она вместе с огромной лавиной монгольской армии и принадлежащим ей обозом.

Перед вторжением в Мавераннахр в монгольской армии насчитывалось уже 60 тюменей, т.е. 600 тыс. человек. Не все они были монголами, большую часть их составляли народы, захваченные общим потоком движения. Эти разрозненные племена, не знавшие над собой ни власти, ни господства политической системы, великолепно сидели на лошадях и превосходно владели саблей и стрелой и теперь охотно примкнули к разбойничьей орде в надежде на богатую добычу в заречном царстве. Не примкнули к ним только киргизы - вольные птицы кипчакских степеней, они могли красть друг у друга скот, но участвовать в разбойничьих походах не желали.

Чингисхан двинулся в Центральную Азию четырьмя колоннами. Осаду Отрара он поручил Угэдею и Чагатаю, Джучи пошел через Кызылкум на Хорезм, небольшой отряд направился к Ход-женту, сам же Чингисхан с главными силами, минуя богатый Ташкент, выступил на Бухару, считавшуюся политическим и духовным центром Хорезмского государства.

Нашествие Чингисхана показало военную и политическую слабость государства Хорезмшахов. Практически оно оказалось колоссом на глиняных ногах. Сам правитель, носивший титул "Александра Македонского II", как только услышал о переходе монгольских войск через Сырдарью, поспешно отступил в Балх, куда направились и караваны с его сокровищами и гаремом. Здесь собран военный совет, на котором Джалалэтдин предложил сосредоточить все войска около Амударьи и здесь дать сражение монголам, ближайшие же советники, которые привыкли больше грабить беззащитных, а не сражаться с сильным врагом, предлагали отступить в Газну или Ирак. Но никакого решения так и не было принято, Хорезмшах покорно ожидал своей судьбы, допытываясь у звездочетов, можно ли отвратить неотвратимое. Он и не думал организовать сопротивление, все его помыслы были связаны со спасением своей собственной персоны. Гонимый страхом перед врагом, он бросил на произвол судьбы государство, народ и бежал.

Мухаммад отверг совет Джалалэтдина сконцентрировать войска в одном месте и дать сражение Чингисхану. Он опасался и не без основания, что его собственные военачальники встанут против него и, желая заслужить милосердие "властителя океана", захватят и выдадут монголам вместе с его гаремом. И действительно некоторые местные правители, высшее духовенство и военачальники стали переходить на сторону Чингисхана.

Но народ Мавераннахра не струсил перед лицом грозного и беспощадного врага. Его не испугала молва о массовых казнях за малейшее сопротивление, слухи об изощренных способах физических издевательств, которым монголы подвергали свои жертвы. В борьбе против монгольского нашествия народ Мавераннахра проявил мужество и доблесть, которого не хватало его правителям и военачальникам, но сражался он не за Хорезмшаха или за Туркан-хатун, а за свою землю, за родной кров, за свою семью и свою свободу. Он не ждал и не выпрашивал снисхождения, а добывал себе жизнь, сражаясь против смерти.

Монголы изощрялись в жестокостях для устрашения непокорных, пытаясь страхом подавить их волю к сопротивлению. Они устраивали кровавые казни десятков людей, разрушали города, сжигали дома, топили селения, обращали в пепел прекрасные архитектурные сооружения, глумились над женщинами и детьми и не щадили ни тех, кто сопротивлялся и сражался, ни тех, кто рассчитывая на милость победителя, сдавался. Боровшихся убивали, а оставшихся в живых мужчин, женщин, детей и стариков гнали, как скот, впереди своего войска на штурм городов и устраивали из них живую стену при атаке. Но народ Мавераннахра показал, что может мужественно сражаться с грозным и неумолимым врагом и, что страх перед жестокостью противника не парализовал его волю. В сентябре 1219 г. монголы осадили Отрар, его жители пять месяцев отражали яростный штурм войск под командованием Чагатая и Угэдея. Монгольские командующие вели осаду по всем правилам тогдашней военной науки, которую во многом заимствовали у китайцев. Были отрезаны все пути и связи с внешним миром, перекрыты все водные каналы, снабжавшие город водой, вблизи городских стен были насыпаны земляные валы, из-за которых стрелки обстреливали город из арбалетов стрелами с подожженными хвостами, пытаясь вызвать пожары. Стены города методично долбили стенобитные орудия, в город ежедневно летели тысячи громадных камней и бочек с зажженной нефтью, выпускаемых из катапульт и баллистических орудий. Сам же город был обложен со всех сторон юртами, обозами и табунами, а с северо-востока все продолжали подходить новые полки, щетинясь копьями, готовые сменить уставших.

Народ продолжал упорно защищаться, никто не ждал пощады и помощи: ждать её было неоткуда. Лишь в январе 1220 г. благодаря предательству одного из вельмож Хорезмшаха город был взят приступом. Гарнизон был перебит поголовно, пленных не брали, на пути монгольских войск все живое должно было быть истреблено. До конца сражался начальник гарнизона Хаирбек, он отбивался кирпичами на крыше своего дома от разъяренных преследователей. Но слишком неравными были силы. Он был взят живым и принял мученическую смерть -- ему залили глаза и уши расплавленным серебром.

Все население было выгнано из города в поле, где они оставались до утра под надзором часовых. Утром монголы вышли из города и ринулись на мирных людей с приказом не щадить ни одно живое существо. "Ни древнейшие времена, - говорит по этому поводу арабский историк Абульфед, - ни наши дни не представляют примера зверства и жестокости, выказанной монголами. Мужчины гибли под ножами и палицами, а женщины изнемогали под тяжестью цепей. Все священное было предано истреблению". Город и акведук были полностью разрушены, дворцы, мечети, тысячи домов - все было сожжено и разграблено. Отрар никогда уже не оправился от этого разгрома, и на месте бывшего цветущего города осталась лишь слегка всхолмленная равнина. Только часть жителей была оставлена в живых для использования при осаде других городов. Их гнали как скот впереди монгольских отрядов, не давая пищи, больных и умирающих добивали в пути.

Упорное сопротивление войска Чингисхана встретили в Сыгна-ке, Узкенде, Барджингингкенде, Ашнасе. Всех жителей этих городов постигла та же участь, что и население Отрара.

7 февраля 1220 г. Чингисхан осадил "купол ислама", "город мира", "мать всех городов мусульман" - Бухару. Город сопротивлялся трое суток, и затем еще 12 дней жители продолжали борьбу в цитадели. Все имущество горожан было разграблено, женщин поделили между монгольскими воинами, а мужчин погнали в качестве вспомогательной силы для штурма Самарканда. После этого Бухару сожгли дотла, все здесь было уничтожено, и еще долгие годы путник, забредший сюда, находил на месте "купола ислама" груду развалин.

Осада Бухары показала огромную разницу в поведении представителей различных классов. Народ мужественно сражался за свободу своей родины, за честь, за право на жизнь, а имущие власть думали только о спасении своего имущества. Они решили вырваться из города и бежать, бросив жителей на произвол судьбы. 30 тыс. воинов, составлявших гарнизон города, обязали сопровождать караван эмира Кушлу, который должен был командовать обороной города, а также ближайших сподвижников султана и его родственников. Они стремились вывезти из города все свои богатства, но жадность погубила их. Отряд вырвался из города, но тяжело груженный караван был настигнут монголами. В результате все войны были перебиты, имущество разграблено, но высокопоставленным трусам во главе с эмиром все же удалось спастись.

17 марта 1220 г. Чингисхану удалось хитростью овладеть Самаркандом. Большая часть населения была угнана на осадные работы, а ремесленники в количестве 30 тыс. человек были уведены в плен. Захват Бухары потряс Джалалэтдина, и он потерял решимость и волю к сопротивлению. Его воины и соратники стали переходить на сторону монголов. Так поступили владетели Кундуза, Балха и другие. Они спасали собственную жизнь, и их теперь мало интересовал их бывший властелин. Страх овладел Хорезмшахом и его сановниками. Они бежали, бросив на произвол судьбы свое государство и народ, который еще продолжал сопротивление. 18 апреля 1220 г. Джалалэтдин прибыл в Нишапур, но, услышав, что Субудай-бахадур гонится за ним по пятам, помчался дальше. Полгода он метался между городами и крепостями, но везде встречал холодный прием напуганных правителей, которых Чингисхан предупредил коротким, но не оставлявшим сомнений письмом. Покинутый приближенными, преследуемый монголами, султан Мухаммад бежал на остров Ашурада на Каспийском море и умер здесь в полной нищете в декабре 1220 г., назначив наследником престола старшего сына Джалалэтдина. Говорят, что его сыновья не смогли даже найти материю для савана отцу.

Получив известие о смерти Хорезмшаха, Чингисхан бросил все силы на столицу Хорезма Гургандж, где, по его сведениям, находилась Турхан-хатун с 90-тысячной армией. Не желая рисковать воинами, Чингисхан направил ей письмо со своим приближенным До-нишменд-хаджибом, в котором сообщал, что он воюет только с ее сыном, оскорбившим его, и не тронет областей, находящихся в ее владении. Страх перед монголами был настолько велик, что одного письма монгольского владыки было достаточно, чтобы заставить ее бежать. Перед бегством она велела ночью утопить в Аму-дарье всех царевичей, находившихся при ней в качестве заложников. Она удалилась в Мазандаран и засела со своими спутниками в крепостях Ларджан и Илаль.

После бегства Туркан-хатун гражданское управление в Хорезме пришло в полное расстройство, началось расхищение государственных сокровищ. Вооруженные силы были неуправляемы, падала дисциплина. Некогда грозная армия Хорезмшаха превратилась в жалкий сброд бродяг и разбойников.

Лишь летом 1220 г., когда в Гургандж прибыл Тимур-Малик, героический защитник Ходжента, народ преобразился, дисциплина в армии укрепилась, и она вновь стала похожа на храброе воинство Хорезмшаха. Долгий и трудный путь проделал Тимур до прибытия в Хорезм. Он был правителем, иктадаром Ходжента, и когда город осадили монгольские отряды под командованием Угэдея и Чага-тая, он организовал упорное сопротивление всех жителей. В осаде принимали участие 20 тыс. монголов и 50 тыс. пленных, которых пригнали из Самарканда. Понимая, что силы не равны и что гарнизону невозможно выстоять против десятикратно превосходящего врага, Тимур-Малик решил оставить город. С тысячей воинов ему удалось вырваться из города и на судах уплыть вниз по Сырдарье. Недалеко от устья он прорвался сквозь монгольские отряды, преследовавшие его по обоим берегам реки, и верхом прибыл в Хорезм.

Для поднятия духа населения и воинов Тимур-Малик решился на отчаянный шаг. Под его руководством хорезмийские войска совершили вылазку, перешли в наступление против корпуса Джучи и захватили город Яныкент, который незадолго до того был завоеван монголами. Монгольский правитель города был убит, и между тюркскими военачальниками вспыхнул конфликт, войскам пришлось возвратиться в Хорезм. Так еще раз противоречия между различными группами правящей верхушки Хорезма нанесли значительный ущерб делу сопротивления монгольскому нашествию.

Еще большая пропасть между различными группами обнаружилась, когда зимой 1220 г. в Хорезм прибыли царевичи Джалалэтдин, Озлагаш и Акшах, которые объявили о смерти Хорезмшаха и назначении престолонаследником Джалалэтдина. Несмотря на согласие Озлагшаха тюркские эмиры взбунтовались. Они не могли примириться с потерей своей власти и составили заговор с целью убийства Джалалэтдина. Однако его вовремя предупредили, и он бежал из родного города в сопровождении Тимур-Малика, чтобы продолжить борьбу с монголами уже в чужих краях. Вскоре вынуждены были бежать и Озлагшах с братом. Они были схвачены отрядом монголов и зверски убиты.

В Гургандже был объявлен новый султан, им стал один из тюркских эмиров - Хумар-Тегин. Он обещал отстоять столицу от монголов, но когда увидел, как отряд за отрядом, тысяча за тысячей подходили к городу войска Чагатая, Джучи и Угэдея, мужество покинуло его и он, открыв ворота, сдался монголам. Монголы ворвались в город и овладели некоторыми кварталами. Началась битва за город. Народ не струсил и не поддался панике.

Битва в городе длилась семь месяцев. Жители отвергли все попытки монголов склонить их к капитуляции и продолжали стойко отражать их натиск. Их не могли обмануть ни лживые посулы сохранить им жизнь, ни невероятно страшные условия их борьбы. Лишь тогда, когда ни один воин уже не в силах был держать в руках саблю, монголы полностью овладели городом. Ни один из защитников города не просил пощады.

Нее мужчины, дети были порублены саблями или заколоты ко-гп.нми. Женщин раздели донага, разделили на две группы и заставили драться друг с другом на потеху ораве монголов. Затем каждому ноину предоставили право выбрать себе одну, а остальных изрубили саблями. Не щадили никого - ни богатого, ни бедного.

Весь город был рам раблен и сожжен. Для того, чтобы уничтожим, нсякис следы города, монголы разрушили на Амударье пло-тищ и пустили воду на город. Вода затопила огромный цветущий под, уничтожив ценнейшие памятники культуры и библиотеки, где хранились многие тысячи томов книг и рукописей. Жизнь на долгие годы ушла из Гурганджа и, согласно арабскому историку Джуиейни, "Гургандж стал обиталищем шакала и здесь поселились сока и коршун". Очевидец, бежавший в Хорасан, рассказывал тому же автору: "Они пришли, они сожгли, они убили, они разграбили и они ушли".

С падением Гурганджа рухнуло государство Хорезмшахов, и Манераннахр стал частью огромной империи Чингисхана. Но борьба продолжалась. С остервенением Чингисхан продолжал добивать остатки жизни во владениях Хорезмшахов, пытаясь уничтожить все жиное или все, что могло бы привести в будущем к появлению сил сопротивления. Военные действия были перенесены в Хорасан. В течение лета и осени 1221 г. монголы захватили Балх, Термез, Мерв, Нишапур, Герат и другие крепости. Все население этих городов практически было уничтожено. Были захвачены и крепости в Ма-зандаране, ставшие оплотом Туркан-хатун. Она сдалась монголам и была уведена в плен в Монголию, где вплоть до самой смерти прислуживала женам Чингисхана, питаясь объедками с их стола. Эта властная, мстительная и коварная женщина закончила свою жичи в полной нищете и унижении.

Чингисхан не мог быть уверен в победе и не мог быть спокоен, пока был жив Джалалэтдин Мангуберти. По сведениям монгольского императора, Джалаэтдин после бегства из Гурганджа и захвата монголами Хорасана направился в сторону Индии, и Чингисхан лично бросился за ним в погоню. Он был настолько увлечен этим преследованием, что, казалось, пока жив Джалаэтдин, не было никакого шанса на окончательный успех в Мавераннахре. Тень Джа-лалэтдина буквально витала за каждой семьей, как надежда на освобождение и избавление от монгольского ига. Чингисхан решил пресечь всякую надежду, уничтожить ее, а месте с ней заставить народ Хорезма смириться с монгольским владычеством.

Чингисхан настиг молодого султана лишь 22 ноября 1221 г. у реки Синд. Три дня продолжалось сражение монгольских и хорезмских войск, но силы были не равны, и Джалалэтдину пришлось уступить. Он бежал на другой берег реки, но предварительно утопил в ее водах весь своей гарем, чтобы он не достался врагу и чтобы тот не надругался над его женами. Он переплыл реку один на лошади, которая оказалась достаточно сильной, чтобы не дать догнать себя монгольским всадникам, которые бросились за ним. С тех пор он никогда не расставался с этой лошадью, которая спасла его в такой безнадежной ситуации. Чингисхан велел не стрелять в него из луков. "Этот барс, - сказал он, - заслужил себе право на жизнь".

Переправившись на другой берег реки, Джалаэтдин собрал остатки своих войск. С ними он создал в северной Индии небольшое государство, которое стало основой его будущего возвышения.

Через два года он смог сколотить небольшую армию в 4 тыс. человек и сделал попытку вернутся в большую политику. Разумеется, с такой армией нечего было и думать бороться с монголами, один тюмень которых превышал в два с половиной раза всю его армию, но ее было достаточно, чтобы создать довольно крупное государство, которое могло стать ядром будущей империи Джала-лэтдина Мангуберти. Армия Хорезмшаха росла по мере его побед, к нему перешли армии Кермана, где правил его брат Гийасадин, а также армии других завоеванных им областей.

О деятельности Джалалэтдина сложились противоречивые мнения. Арабский историк Ибн ал-Асир писал: "Джалалэтдин был человеком дурного поведения и плохо управлял своим государством. Не было ни одного из соседних правителей, с которым бы он не враждовал, не посягал бы на его владения и не был бы для него нежелательным соседом. Поэтому все они его покинули и не протянули ему руки помощи".(З.М.Буниятов,с 186-187).

14. Военно-имперский феодализм

Образование военно-имперского феодализма. Золотая Орда и Тимур. Последние походы Тимура. Крушение империи Тимура.

Образование военно-имперского феодализма. Каждая историческая эпоха, каждый социальный класс или политическая группа выдвигает своих лидеров и вождей, которые наиболее полно выражают их социальные и политические интересы. В потоке истории являлись полководцы, политические и государственные деятели, философы, священнослужители, падишахи, эмиры, ханы, которые двигали, формировали политические взгляды и идеи, создавали произведения, обогащавшие духовную жизнь человечества и способствовали резким поворотам истории человечества.

Марксистско-ленинская философия решительно отвергает ниц-шанскую философию, представлявшую историю как перекличку гигантов-суперменов, а народы как толпу карликов, копошащихся у их ног. Подлинным творцом истории является народ, народные массы. Успехи достигает только тот исторический деятель, который сумеет использовать в интересах своего класса всю энергию народных масс, сплотить огромные массы на борьбу за осуществление своих идей и увлечь поставленными целями. Вместе с тем в известные исторические периоды исторические личности добиваются поддержки своих задач или задач того класса, который они представляют, господствующих политических групп и преуспевают в создании такой вооруженной силы, которая может на известный период подавить другие народы и создать огромные мировые империи.

Естественно, деятельность таких исторических личностей бывает сложной и противоречивой, поэтому при оценке их роли в истории нельзя пользоваться однозначными эпитетами или абстрактными понятиями, ведь они несут на себе печать сложных и противоречивых обстоятельств своего времени. И все-таки есть общечеловеческие нравственные принципы, которые нельзя забывать при характеристике личности. История-великий учитель жизни, и поведение того или иного исторического деятеля, его жизненные принципы, моральные устои, которые проявляются в отношении к своему народу, к культурным ценностям других народов, должны иметь первостепенное значение при оценке роли личности в истории.

Одной из таких крупнейших исторических личностей средневековой истории является Тимур. О нем написано немало, но все написанное носит печать противоречивости его личности. Придворные авторы, которые вели хронику его побед, создали фигуру жестокого, но мудрого и справедливого полководца. Их рассказы отличаются низкопоклонством перед завоевателем и стремлением преувеличивать его набожность и преданность исламу. Имеются и другие свидетельства, главным образом современников, писавших о нем с враждебных позиций. Они подчеркивали его склонность к кровавым оргиям, грабежам и опустошению. Посланники европейских стран писали о нем в благожелательном тоне, восторгаясь его созидательными работами в Самарканде, превратившемся в центр Азии, и сохраняя почитательный тон по отношению к «завоевателю Вселенной»

В советской исторической науке сложилась резко отрицательная оценка роли Тимура в истории. Его считают «вторым Чингисханом», крупным военачальником и дипломатом, заботившимся о процветании своего коренного улуса, т.е. Мавераннахра, и в то же время грабившим и опустошавшим земли, других народов. Подчеркивается также, что роль Тимура в истории народов Азии является реакционной, как и его предшественника Чингисхана.

В «Очерки истории СССР» (Москва, 1953 г.) указывается, что свои войны Тимур вел с исключительной жестокостью, перед которой бледнеют ужасы убийств и опустошений, производившихся Чингисханом. Правление Тимура отрицательно сказалось на истории народов Центральной Азии. Ни блестящие постройки, ни расцвет ремесла и торговли в городах Мавераннахра, ни, наконец, крупные оросительные работы, производившиеся при нем, говорится в «Очерках», не могут оправдать уничтожения сотен тысяч людей, разорения богатых культурных стран, разграбления городов, что надолго подорвало производительные силы завоеванных Тимуром областей.

Но есть и более объективная точка зрения. Советские историки академик Б.Д.Греков, и Ю.А.Якубовский в работе «Золотая Орда» и ее падение» (М, 1950) характеризовали Тимура как «умного и дальновидного политика», отмечали «силу военно-организаторского таланта» (С.374,336). Описывая взятие им высокогорных и неприступных крепостей в Дагестане-Кулы и Таус, они подчеркивали: «Нужно было много ума и сообразительности со стороны Тимура как военачальника и много личной храбрости со стороны его воинов, чтобы овладеть этими орлиными гнездами - крепостями» (С.370).

За всеми походами Тимура по всей Центральной Азии тянулся длинный шлейф пепелищ, разграбленных и сожженных городов, пирамиды из отрезанных голов, реки крови. Нельзя, конечно, за величественными постройками Шахризябса и Самарканда не видеть жестокого и беспощадного завоевателя, разбойника и грабителя, падкого до чужого добра. Но вместе с тем при оценке его роли в истории нельзя сводить все к роли убийцы и насильника.

Тимур родился 9 апреля 1336 г. близ Шахризябса. Он был сыном Тарагая из племени барласов, которые пришли в Мавераннахр с Чингисханом и здесь тюркизировались. Шахризябс и зависимые от него районы были в руках предводителя племени Хаджи Барла-са, а отец Тимура, будучи близок к нему, был тесно связан со знатью из Могулистана.

С юношеских лет Тимур отличался удалью, как и все степные кочевники, и все время проводил в степи. Он прекрасно разбирался в лошадях и мог с первого взгляда отличить хорошую породу от плохой. Он был хорошим наездником и превосходным стрелком из лука. До 1360 г. не имеется записей о его жизни и можно лишь верить рассказам, что он был предводителем отряда хорошо вооруженных наездников и занимался главным образом грабительскими налетами на соседние земли и торговые караваны. Он не научился читать и писать, но говорил на тюркском и персидском языках.

В 1358 г. в Мавераннахр вторгается хан Могулстана Туглук -Тимур с намерением завоевать Чагатайский улус и восстановить его единство под своим господством. Тимур поступил к нему на службу и получил в свое правление долину Кашкадарьи. Так, в возрасте 25 лет он стал правителем небольшого, но богатого тумана. Он вступил в союз с правителем Балха, эмиром Хусейном и женился на его сестре - Улжай Туркан-хатун, скрепив таким образом союз родственными узами.

Они начали совместную борьбу против сына Тоглук-Тимура Ильяс-ходжи, которого отец назначил правителем Мавераннахра. Рассказывают, что в одном из боев Тимур был ранен в ногу и остался хромым, отсюда прошло его прозвище -Тимур-ленк (хромой Тимур). В 1365 г. Ильяс-ходжа нанес им поражение, и оба незадачливых предводителя вынуждены были бежать. Это было знаменитая «лой-джанги» у Ташкента, проходившая под проливным дождем, превратившим поле битвы в слякоть. Десять тысяч воинов Тимура и Хусейна остались лежать в грязи. А сами они переплыли Сырдарью и бежали, бросив остатки армии на произвол судьбы. Ильяс-ходжа после той победы двинулся на Самарканд, решив закрепить свою победу. Но в Самарканде господствовали сарбадары. Движение сарбадаров возникло в Хорасане в тридцатых годах XIV столетия. Оно захватило в основном мелких коммерсантов и ремесленников и было направлено против монголов и монгольских порядков, являвшихся тяжелым бременем для оседлого населения этой области. В Хорасане сарбадары создали свое собственное государство, которое управлялось избранным ими губернатором вместо наследного правителя местной династии, прислуживавшей монголам. Они создали свои собственные войска и чеканили собственную монету.

Сарбадар означало «висельник». Они говорили, что лучше висеть на виселице, чем прислуживать монголам. «Банда негодяев господствует и угнетает народ,- говорил Абдуразак Байхак, один из лидеров движения, - милостью божьей мы опрокинем господство этих тиранов, а если не сможем это сделать, то пусть уж наши головы окажутся на виселице (сар-ба-дар), так как выносить этих тиранов-агрессоров далее невозможно».

Движение сарбадаров проникло в Самарканд в 1360 году. В нем активно участвовали ремесленники, лавочники и некоторые учителя медресе, которые считали себя также гази, бардами за Исламскую веру. Когда стало известно о приближении войск Ильяс-ход-жи, вожди движения Маулана Зада, учитель медресе и Абу Бакр, хлопкочистилыцик, созвали общегородской сход у мечети. Собралось около десяти тысяч человек, представлявших все прослойки городского населения. Маулана Зада обвинял правителей города в трусости и жадности и утверждал, что в грозный час они думали прежде всего о своих богатствах и, бросив народ на произвол судьбы, бежали.Самый большой выкуп, говорил он, не сможет спасти Самарканд и единственное спасение в совместной борьбе и организованной обороне города. Народ наделил его полномочиями командующего обороной. Так началась Оборона Самарканда «без князей» против джетов.

Все население от 12-летних мальчиков до стариков взялось за оружие. Защитная тактика была доведена до совершенства. Главные дороги были оставлены открытыми, но внутренние узкие улицы были забаррикадированы, а сверху были протянуты цепи. В ключевых пункгах были сооружены гнезда для стрелков из лука. Враг сделал несколько попыток с ходу ворваться в предместья, но был отброшен со значительными потерями. Затем была брошена конница, которая должна была ошеломить защитников города лихой стремительной атакой. Но сарбадары не растерялись. Они впустили джетских всадников в узкие улицы, а затем внезапно обрушили на них град стрел, камней и палок. Монголам пришлось отступить.

К тому же в армии Ильяс-ходжи началась эпидемия таинственной болезни, которая уничтожила три четверти лошадей. Осаду Самарканда пришлось снять, джеты отступили, как пишут очевидцы, без добычи и выкупа с колчанами, связанными за спиной, и саблями за плечами, большинство шли пешком. Победа сарбадаров была полной, и около года Самарканд был в их руках. Они утвердили собственное правление в городе, которое носило характер республики низов и средних слоев с тенденцией к установлению царства справедливости.

О победе сарбадаров прослышали Хусейн и Тимур, и теперь они сами ринулись на Самарканд. Они не стали осаждать город, а хитростью заманили руководителей повстанцев в свой лагерь, здесь их схватили и казнили. Город был захвачен. Хусейн, который являлся внуком хана казгана, стал главным эмиром, а Тимур его вассалом и правой рукой.

Между ними разгорелась смертельная борьба за власть. Тимур бежал в Хорасан, а Хусейн переместил главную ставку в свою родную цитадель Балх. Четыре года длилась междоусобная война между бывшими союзниками. Она шла с переменным успехом и закончилась победой Тимура. Балх пал. Хусейн был схвачен, и Тимур разрешил одному из своих военачальников Кай Хосрову осуществить право мести и зарезать Хусейна. Через несколько лет сам Кай Хосров был убит на основе того же права родственниками Хусейна. Два сына Хусейна были сожжены заживо, а их пепел развеян по ветру. Союзники побежденного эмира бежали в Индию. Балх был разгромлен и разрушен, дворец эмира превращен в щебень и больше никогда не восстанавливался. Так «Сахибкуран» (Тимур) начинал свой путь к мировой империи с убийства, грабежа, вероломства, детоубийства и разрушения.

Из женщин гарема Хусейна Тимур выбрал Сарай Мульк-ханум, дочь Казагана, последнего чагатайского хана Мавераннахра, обладавшего властью. Она была принцессой чингизидского происхождения, и благодаря ей Тимур получил титул «Гурагана» - зять великого хана, а вместе с ним и право на царствование. Сарай Мулькханум была на пять лет младше Тимура, она не родила ему детей, но добилась полного его доверия и воспитала двух его любимых внуков-Улукбека и Мухаммад-Султана.

После падения Балха был созван курултай, на котором Тимур был провозглашен наследником и продолжателем империи Чагатая. Но для того, чтобы завоевать поддержку кочевой знати всего Маверан-нахра, на ханский престол был посажен Суюргатмыш, а сам Тимур сохранил титул эмира, к которому позже присоединил титулы «император века», «завоевателя мира», «хозяина корана» (сахибкурана) и властителя благоприятных созвездий». Так, в возрасте тридцати четырех лет Тимур стал властителем южной области Мавераннах-ра и признанным главой аристократических кочевых слоев чагатаев, среди которых он начал формировать дисциплинированную армию, преданную его делу.Отныне главной задачей Тимура было создание сильной централизованной государственной власти в Мавераннахре, которая могла бы прежде всего стать орудием подавления эксплуатируемых классов и жесточайшим образом пресекать массовые выступления, направленные против господствующих классов, и которая проводила бы активную внешнюю политику с организацией грабительских походов. В этом он выражал интересы местных владетелей, богатых и средних торговых элементов, кочевых военачальников, беков монголо-тюркских племен джапаиров, барласов, суль-дузов и др. Тимур получил поддержку и духовенства, к которому относился как к одному из столпов своей власти.

В 1370 г. у Тимура появился духовный покровитель - Сайид Барака, который благословил его деяния и всю жизнь оставался при нем как религиозный наставник. Он получил от Тимура в удел город Андхой, остававшийся до XV в. во власти его потомков. Сайид сопровождал Тимура во всех походах. Они были похоронены в одном мавзолее - Гур-Эмир, причем лицо Тимура было обращено в сторону Сайида.

Духовенство стало при Тимуре важной политической и социальной силой и важнейшей опорой его государства. Особенно активно поддерживало его духовенство Термеза, Самарканда, Кеша и Хорасана. Оно благословляло все его походы, завоевания, грабежи, массовые убийства и находили для них оправдание.

Тимур сохранил монгольскую административную систему-деление на тумены, которая была скреплена вольным режимом с самой суровой дисциплиной и строжайшим порядком, основонном на неограниченном деспотизме личной власти. Всякого, кто осмеливался не подчиняться его воле, ожидало лишь одно наказание-смерть. Когда в 1376 г. племя джалаиров не подчинилось его приказу, он казнил главу племени, а всех джалаиров распределил по разным округам, уничтожив таким образом целое кочевое население в районе Ходжента. Непокорность некоторых эмиров в 1383 г. привела к их полному уничтожению. Попытка его внука Пир-Мухаммада не выполнить приказ привела к казни всего его близкого окружения.

В историческом плане государство Тимура представляло собой следующий этап в развитии феодализма в Центральной Азии. Тимур широко раздвинул рамки феодальных отношений, раздавая в Суюргал, т.е. в лен или феодальное владение, округа, области, даже целые страны. Дня расширения и укрепления своей социальной опоры Тимур искусственно, сверху насаждал класс феодалов, и в связи с этим суюргал как восточная форма феодального владения приобретает широкое распространение. Суюргал означал на передачу в наследственное владение и управление определенной территории с правом взимания с ее жителей (сельских и городских) государственных налогов и податей целиком или частично в пользу взимавшего.

Тимур раздавал отдельные части своего государства прежним владетелям, членам своей семьи, сыновьям, внукам, приближенным военачальникам или соплеменникам из рода барлас за их заслуги, усердие и верность. В 1383 г. после подавления восстания гератцев он образовал гератское владение, которое передал своему третьему сыну Мираншаху. Сюда были включены земли Балха, Кундуза, Бадахшана, Хуталяна, Гиссара. Владения хулагидов в 1393 г. на основе суюргала были переданы второму сыну Тимура Омар-Шейху, а владения газневидов-внуку Пир-Мухаммаду.

Все государство Тимура, таким образом, представляло собой систему феодальных владений, соединенных в единое целое под владычеством эмира Гурагана (сахибкурана). Лишь Мавераннахр Тимур не дробил и никому не передавал во владения, крепко держа в своих руках. Он был самым мощным из всех феодальных владетелей. Столицей государства и своих собственных владений он сделал Самарканд, надежно укрепив его крепкими стенами, построив цитадель и дворец. Неприступный город должен был стать надежным оплотом на случай выступлений народа, мятежных эмиров или сепаратистских устремлений отдельных владетелей.