История казанской и нижегородской прессы 1811-1917 гг.: власть и общественные настроения российской провинции

2.1.4. «Соглашение сторон» против свободы прессы

По Именным Высочайшим Указам от 24 ноября 1905 г. и 26 апреля 1906 г. отменялась предварительная цензура. Таким образом, губернские цензоры были не только освобождены от деятельности по предварительному просмотру изданий, он им был законодательно запрещен. Однако в Казани предварительная цензура просуществовала до марта 1914 г. В столичной газете «Русское Слово» 16 апреля 1914 г. появилась небольшая заметка с названием «Опоздание на 9 лет». В этой заметке повествуется о том, что в Казани отмена предварительной цензуры произошла лишь при губернаторе П.М. Боярском. Т.е. «свобода» казанской прессе была дарована не с ноября 1905 г., а с марта 1914 г. Многие документы 1906-1914 гг., сохранившиеся в НАРТ, являют свидетельства наличия предварительной цензуры в отношении «свободной» с 1905 г. казанской прессы О наличии предварительной цензуры свидетельствуют, в частности, характеристики материалов газеты «Казань» за 1910 г., представленные казанским Комитетом по делам печати губернатору: «статья подверглась купюрам», «исключена статья о беспорядках в Ставропольской гимназии» и др. (НА РТ. Ф. 420. Оп. 1. Д. 151. Л. 54-55)..

Эта примечательная история имела несколько этапов.

1. Владелец казанской типографии И.С. Перов Владелец типографии наряду с издателем нес ответственность за выход в свет подсудного материала (номера) и по решению казанского Комитета по делам печати имел право выпускать номера периодического издания лишь при получении т.н. «выпускного билета» на каждый номер. в письме от 20 декабря 1907 г. обратился к М.Н. Пинегину с «благодарностью за спокойствие, которое крайне необходимо для здоровья, за возможность иметь заработок и быть спокойным насчет арестов» и с просьбой оставить в силе предварительную цензуру: «Еще в 1906 г. после многочисленных арестов газеты «Вечернее Эхо» и после ее прекращения судом я обратился к Вам со словесной просьбой о предварительном просмотре новой газеты «Казанский Вечер», которую я брался печатать только при том непременном условии, если корректурные оттиски статей будут просматриваться инспектором печати и если все статьи, за которые, по Вашему указанию, газета может быть арестована, будут исключаться беспрекословно со стороны редакции» НА РТ. Ф. 420. Оп. 1. Д. 77. Л. 25. «Казанская Газета-Копейка» со ссылкой на орловскую прессу так писала о «горе орловских союзников»: «Ответственный редактор их органа, наборщик, заявил губернатору об отказе от исполнения возложенных на него обязанностей. На вопрос губернатора - почему? «редактор» ответил, что он «вовсе не желает переселяться в тюрьму за чужие гадости, доходящие в последнее время до крайности». С уходом этого «редактора», который один набирал, печатал и выпускал номера, газета не выходит» (Забастовка редактора // Казанская Газета-Копейка, 1912, № 108, 21 авг.)..

2. В письме от 9 февраля 1908 г. М.Н. Пинегин адресовал губернатору «объяснение» сложившейся ситуации: к нему с настойчивой просьбой обратились владельцы типографий и редакторы казанских газет, «указывая на то, что если я не соглашусь предварительно просматривать корректурные оттиски газет, то Казань может остаться совершенно без частных периодических изданий» Там же, л. 27..

3. В марте 1914 г. «Дело по ходатайствам редакторов местных газет о сохранении установившегося порядка предварительного просмотра газет и журналов» возникло вновь, видимо, по причине интереса ГУДП к сложившейся в Казани противозаконной практике. М.А. Семенов, владелец типографии после И.С. Перова, писал М.Н. Пинегину: «В ответ на личный Ваш запрос нахожу предварительный просмотр вполне удобным» НА РТ. Ф. 420. Оп. 1. Д. 266. Л. 1.. Подобным образом к предварительной цензуре относился издатель газеты «Город Казань»: «Позволяю себе обратиться к Вам с покорной просьбой не отказать, как прежде, указывать моему редактору Скворцову на нежелательность той или иной статьи, не отвечающей положению вещей» Там же, л. 2.. Издатель и редактор газеты «Казанский Телеграф» Н.А. Ильяшенко писал: «Многоуважаемый Михаил Николаевич! Я слышал, что существует намерение прекратить предварительный просмотр газет. Весьма и весьма огорчен этим слухом. Существующий до сих пор порядок был выработан при покойном губернаторе Стрижевском по взаимному соглашению и дал превосходные результаты. Я был бы очень благодарен Вам, если бы Вы нашли возможным предпринять шаги в пользу сохранения доброго старого порядка вещей» Там же, л. 5, 7.. М.Н. Пинегин представил губернатору все эти обстоятельные обращения в своем письме от 15 марта, но предварительный просмотр казанской прессы с марта 1914 г. был прекращен По версии журналиста казанской «Крестьянской Газеты» 1917 г. Георгия Залкинда «весной 1914 г. казанский цензор Пинегин при личном свидании с начальником ГУДП гр. Татищевым получил «категоричный приказ прекратить этот незаконный брак [сотрудничество цензуры и прессы в процедуре предварительного просмотра публикаций - Е.К.]» (Недавний союз редакторов казанских газет с цензурой // Крестьянская Газета, 1917, № 44)..

Данный эпизод в истории казанской периодики свидетельствует об осуществляемом с ведома губернатора нарушении российского законодательства о печати. Местная власть преследовала вполне определенную цель: в интересах «общественного спокойствия» сохранить контроль за тиражируемым печатным словом. Не менее очевидна причина заинтересованности в согласии на предварительную цензуру журналистов и владельцев типографий: стремление к прогнозируемому развитию издательского бизнеса.

В данной ситуации не был принят в расчет лишь один «интерес»: проявленная Николаем II в его Манифесте заинтересованность в росте гражданского самосознания россиян и в будущем процветании страны. Представители журналистского цеха и владельцы казанских типографий не ставили задачу позиционирования идей свободы и ответственности ни со страниц своих изданий, ни в своей «свободной» деятельности. Ими был предпочтен «добрый старый порядок вещей», при котором ответственность за принимаемые решения удобнее делить с чиновником, так или иначе (до или после того, как номер будет отпечатан) по роду деятельности обязанным знакомиться с вышедшими в свет публикациями.

Передав свои права должностному лицу, осуществляющему контроль за соблюдением законодательства в области прессы, представители печатного слова утеряли свои функции. Масштабу свободы, дарованной Манифестом, был предпочтен масштаб апелляции к цензору как «посреднику». Результатом явился привычный формат административного влияния на прессу: в течение нескольких лет принятие решений по допуску журналистских материалов в губернскую печать было доверено одному-двум чиновным лицам, а в качестве «противовеса» «послушной» прессе стали появляться «свободные» нелегальные «Листки» и листовки.

На первый взгляд, «соглашение» является очередным подтверждением наличия в дореволюционной России «жестких рамок царской цензуры», «ограничений свободы слова», «административного произвола» и т.д. Однако проявленная представителями журналистского цеха беспрекословная Заметка «Опоздание на 9 лет» в «Русском Слове», вероятнее всего, была написана казанским корреспондентом. Однако в 1906-1914 гг. никому из журналистов имевший место в Казани формат отношений с цензурой не показался достойным информационным поводом. заинтересованность в «соглашении» с властью свидетельствует о незрелости тех, кто призван формировать общественное мнение.

Казанская газета «Волжский Листок» в августе 1907 г. писала: «Современное политическое положение не дает отрадных перспектив в ближайшем будущем. Ни журавля в небе, ни синицы в руках… По всей линии торжествует реакция… У прогрессивных органов печати пессимизм и уныние. Одни из них наложили невольную печать молчания на свои страницы, другие уныло причитают на развалинах свободы печати. Но правы ли они, политические скорбники? Следует ли сидеть в бездействии, посыпавши пеплом главу?» Казань, 31 августа // Волжский Листок, 1907, № 473.. Как показывает анализ документов 1906-1914 гг., не жесткость российского законодательства и не отсутствие веры в справедливость судебных решений Рассмотрение в судебном порядке материалов экстремистского содержания приводило к обвинительному приговору не только «в царской России». Пресечение экстремистской деятельности в интересах безопасности личности, общества, государства является основой законодательства любой страны в любую эпоху. побуждали прессу желать зависимости от власти. Основным фактором являлась неготовность журналистского корпуса к ведению самостоятельной конструктивной работы по преобразованию российской реальности.

2.2. Региональная практика применения российского законодательства о печати

Практика наложения взысканий на номера периодических изданий существовала в трех основных формах:

1. арест номера издания отдельным цензором (инспектором по делам печати в губернии) или цензурным Комитетом для последующего разбирательства дела в судебном порядке;

2. инициация судебного рассмотрения частным лицом, организацией, учреждением;

3. административная мера (арест, штраф), применяемая лично губернатором.

2.2.1. Судебные процессы, инициированные губернским цензором или цензурным Комитетом

За период с 1906 по 1915 г. выявлено 35 случаев применения нижегородским инспектором по делам печати санкций к номерам региональных периодических изданий. Арест утвержден в 21 случае, не утвержден - в 12, исход двух дел неизвестен.

Первым нижегородским периодическим изданием, в новых условиях привлеченным к суду, явилась газета «Утро», единственный номер которой от 1 января подвергся аресту в день своего выхода в свет. Вне зависимости от позиции нижегородского цензора Э.К. Метнера на выпуск издания отреагировал нижегородский губернатор барон Фредерикс, вынесший постановление: «независимо от ответственности по суду А.А. Соболева подвергнуть в административном порядке заключению в тюрьме сроком на 3 месяца». Штраф в 3 тыс. руб. был наложен на владельцев «типографии В.Н. Ройского и С.Н. Торсуева», деятельность типографии была приостановлена на 7 дней Подробно и обстоятельно, но без ссылок на архивные документы, судьба нижегородского «Утра» проанализирована Ю.Г. Галаем (Галай Ю.Г. Нижегородская пролетарская // Политическая агитация. - Н. Новгород, 1986, № 11. - С. 22-27).. Судебное рассмотрение состава преступления состоялось 3 марта 1906 г. в Н. Новгороде на выездной сессии особого присутствия Московской судебной Палаты [далее МСП]. За публикацию статей, в которых содержится «призыв к бунтовщическому деянию и ниспровержению существующего в государстве общественного строя», «возбуждение к нарушению воинскими чинами обязанностей военной службы», Соболев был приговорен к 11-месячному заключению в крепость, а газета «Утро» закрыта.

Первый номер «Судоходца» подвергся аресту за возбуждение вражды одной части населения к другой ЦАНО. Ф. 179. Оп. 1. Д. 276.. Так, статья «Положение волжских грузчиков», повествовавшая о результатах исследований («опытов») условий быта и труда грузчиков, начиналась гневной репликой, настраивающей работников против работодателей: «Всем известно, сколько спин сломано». Второй номер газеты от 4 мая, вышедший две с половиной недели спустя по причине «вынужденного молчания», открылся обращением «К нашим сотрудникам», в котором (как и в первом номере «Судоходца») предлагалось: «Каждый отдельный случай проявления произвола со стороны хозяина, его доверенного, старшего служащего, чиновника и т.п. должен быть сообщен редакции для публичного оглашения его в печати. Само собой разумеется, что сообщения в редакцию должны быть тщательно проверены на местах, ибо малейшее отклонение от истины дает в руки противника прекрасный козырь - наложить печать недоверия на все сообщение». Несмотря на то, что редакция могла избрать для обращения к своим корреспондентам иной - внутренний - ресурс, Ф.П. Хитровский использовал страницы издания с целью включить читателя в акт коммуникации, а также косвенно объяснить причины задержки выхода первого номера.

Статья «По России», вышедшая во втором номере журнала «Матушка Волга», была подвергнута аресту в соответствии с п. 5 ст. VIII временных правил о повременных изданиях от 24 ноября 1905 г. за «распространение посредством печати заведомо ложных о деятельности правительственного установления или должностного лица, войска или воинской части сведений, возбуждающих в населении враждебное к ним отношение» Судебные дела по этой статье завершались отменой ареста едва ли не в большинстве случаев в целом по России ввиду «отсутствия состава преступления» в текстах инкриминируемых журналистских материалов (РГИА. Ф. 776. Оп. 12. 1894. Д. 26. Ч. II. Л. 84).. Текст статьи, в частности, содержал следующие свидетельства: «Меры, принимаемые для успокоения страны, известны всем и каждому: массовые аресты, переселение всего мыслящего и чувствующего в Якутскую область и далее, военные положения, расстрелы, смертные приговоры, предоставление права на жизнь и смерть граждан всякому местному сатрапу… Или случай в деревне Лазоревой, где двух крестьян сперва избили до потери сознания, а затем одного пристрелили, а другого зарубили офицерской шашкой. Или…но ведь для этих «или» нужно было бы посписать половину телеграмм со всех концов Российской империи Информация подобных «телеграмм» получила весьма примечательную характеристику десятилетие спустя на страницах нижегородской «Крестьянской Газеты»: в результате проверки (что осуществлялось очень редко) выяснялись ложные, вымышленные, искаженные сведения, подаваемые как сенсации (Д. Костров. Что это? // Крестьянская Газета, 1917, № 2, 3, 13).… После этого они [население России - Е.К.] вряд ли поверят успокоительным тирадам либерального министерства, вряд ли даже захотят принять реформы из кровавых рук». В результате судебного слушания было принято решение: «Обсудив изложенное и принимая во внимание, что в передовой статье журнала «Матушка Волга» не приведено отдельных, в действительности не существовавших фактов, а обобщены лишь в резкой форме почерпнутые из разных газет и телеграмм, посему нет достаточных серьезных оснований для предания суду редактора-издателя этого журнала М.Э. Олениной В «Кратком словаре писателей-нижегородцев» В.Е. Чешихина издателем журнала «Матушка Волга» назван судоходный деятель, сотрудник местных и столичных изданий Петр Оленин, муж М.Э. Олениной. за распространение в издаваемом и редактируемом ею журнале заведомо ложных о деятельности правительственного установления или должностного лица, а также войска сведений и слухов, возбуждающих в населении враждебное отношение к ним и тревогу» ЦАНО. Ф. 342. Оп. 1. Д. 3522. Л. 3-4..

Номера газеты «Народная Мысль» отдельным цензором по внутренней цензуре дважды подвергались аресту: были арестованы № 29 за статью «Петербургские письма» (п. 1 и 2 ст. 129) и № 51 Последним номером в судьбе газеты стал № 52, но «Народная Мысль» прекратила свой выход не по причине судебных санкций в отношении нее. за статью «Мысли вслух» (ст. 5 отд. VIII). В обоих случаях суд постановил: отношение инспектора по делам печати о возбуждении судебного преследования редактора И.Г. Шрамвассера, «оставить без уважения, а наложенный арест отменить» ЦАНО. Ф. 179. Оп. 1. Д. 383. Л. 24, 28.. Статья «Петербургские письма», в частности, содержала следующие «наказы» крестьян: депутаты должны добиваться «для нас, крестьян, всей земли и полной воли, мы наказываем им немедленно же положить конец несправедливости и жестоким смертным казням, военно-полевым судам и прочим насилиям власти, …немедленно должны быть восстановлены в своих правах все осужденные за политические и аграрные преступления и все высланные и арестованные без всякого суда по одному только распоряжению начальства». По этому вопросу нижегородский окружной суд вынес следующее определение: «инкриминируемая статья не заключает в себе ни возбуждения к бунтовщическим деяниям, ни возбуждения к ниспровержению существующего общественного строя, означенная статья помещена, видимо, с целью осведомления читателей с современными течениями крестьянского настроения» Местная печать весьма оперативно освещала действия власти: «Вчера в 4 ч. веч. в Нижнем Новгороде администрацией был конфискован № 29 «Народной Мысли» за передовую статью «Петербургские письма» М. Дедова по поводу наказа крестьянских обществ и целых волостей, присылаемых из Нижегородской губернии на имя депутата М.С. Фокеева» (Местная хроника. Конфискация // Нижегородский Листок, 1907, 1 марта)..

В отношении статьи «На лету» суд также не нашел оснований для возбуждения уголовного преследования против редактора газеты «Нижегородский Листок» А.А. Дробышевского, «во-первых, в силу отсутствия заявления со стороны правительственного органа, которому приписываются незакономерные будто бы распоряжения и действия, во-вторых, в силу того, что в указанной статье лишь в резких выражениях критикуются действия правительства по усмирению смуты» ЦАНО. Ф. 179. Там же, л. 5,6.. В качестве третьего основания была отмечена неубедительность приведенных в статье фактов.

Признавая «малограмотность и малообоснованность» подобных статей, суд усматривал в этом не основание для наказания журналистов, а уповал на здравый смысл читателей: «вся статья по своей малограмотности и малообоснованности не может очевидно возбудить общественную тревогу» ЦАНО. Там же, л. 27.. Примечательно, что «заключения о невозбуждении уголовных преследований», вынесенные нижегородским окружным судом под председательством разных лиц В деле по статье «На лету» председательствовал А.В. Ногес, суд в составе судей А.Я. Никольского и А.М. Рожанского, и.д. прокурора Б.Д. Федорчукова; в деле по статье «Мысли вслух» - председатель А.М. Рожанский, члены суда И.В. Благонадеждин и В.Д. Чернобровцев, прокурор В.Е. Рейнбот., утверждались определением Московской судебной Палаты Решение по «Народной Мысли» (№ 29), «Нижегородской Бирже» (№ 107), «Трудам Секции гигиены воспитания и образования» (№ 7), «Нижегородскому Листку» (№ 318), «Поволжской Были» (№ 7) и др. .

Нижегородская пресса старообрядцев привлекала внимание цензора за нарушение статьи 73 «Уголовного Уложения» и ст. 5 отд. VIII закона о печати 24 ноября 1905 г. Так, в «Стихотворении на открытие останков о. Серафима Саровского» инспектор по делам печати усмотрел «хулу на признанного православной церковью святым угодником о. Серафима Саровского» ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 3510.. Арест был наложен на уже разошедшийся в количестве 1206 экземпляров тираж номера. В статьях «Разрушающаяся церковь» «Последние 50 лет церкви - это полвека ее умирания» (Священник, которому больно. Разрушающаяся церковь // Старообрядец, 1907, № 9). и «Неизбежный раскол» инспектором было выявлено «богохуление и поношение таинств, Священного Писания, церкви православной и ее догматов и веры христианской» ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 3292. Л. 9.. Однако в своем заключении товарищ прокурора отметил, что дело против редактора-издателя «Старообрядца» В.Г. Усова может быть возбуждено только частным порядком со стороны Синода. Согласившись с позицией товарища прокурора, суд постановил: арест № 9 журнала «Старообрядец» утвердить, тираж номера в количестве 1204 экземпляров уничтожить, уголовное преследование против редактора не возбуждать.

В 1909 г. журнал старообрядцев подвергся аресту по причине формальных нарушений: «в номере не напечатана фамилия ответственного редактора и издателя, а равно не обозначен и адрес редакции» ЦАНО. Ф. 1000. Оп. 1980. Д. 2. . Все экземпляры № 5-6 журнала «Старообрядцы» за 1909 г. были арестованы и не поступили к читателю.

За статью «Не убий никого», представляющую собой отрывки из произведения Л.Н. Толстого, аресту подвергся № 107 газеты «Нижегородская Биржа» в день выхода статьи в свет. Нижегородский окружной суд в заседании 19 октября постановил «не возбуждать уголовного преследования редактора газеты, отменив арест, наложенный инспектором по делам печати». В качестве обоснования судом было отмечено: «Правда, энергически осуждая преступления представителей революционных партий, автор относится резко отрицательно и к насильственному подавлению революционного движения, при чем говорит: «борьба состоит в том, что люди стараются освободить себя от насильнической власти теми же самыми грубыми и жестокими средствами, которые употребляла и употребляет власть для удержания их в повиновении себе». Вообще вся рассматриваемая статья является философским сопоставлением уклада современных государств с Евангельским учением. Статья эта по своей отвлеченности не заключает в себе возбуждения к неповиновению закону и власти». Определением МСП от 9 ноября 1907 г. решение нижегородского окружного суда по этому вопросу было утверждено ЦАНО. Ф. 179. Оп. 1. Д. 383. Л. 22..

В 1910 г. «Нижегородская Биржа» подвергалась арестам, инициированным цензором исключительно потому, что в отдельных ее номерах не было указано имя выпускающего редактора. Примечательно, что в обоих выявленных случаях суд утвердил наложенный инспектором арест за нарушение этого формального требования По «букве» цензурного закона губернский цензор не имел права принимать в расчет и надпись, имевшуюся в № 75 «Нижегородской Биржи»: «За ответственного редактора М.Н. Синев»; но имел основания за эти формальные нарушения ходатайствовать о приостановлении издания (ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 3856, 3860). .

Издание нижегородской Секции гигиены воспитания и образования за 1907 г. подверглось аресту и конфискации тиража за статью «Отчет об организации фондовых лекций», включающую содержание лекции «Абсолютизм и правовое государство». По причине того, что в лекции по этой теме «доказывалось: единственным способом возбуждения вопроса об ответственности министров в абсолютном государстве является бунт» ЦАНО. Там же, д. 439. Л. 2., нижегородский инспектор по делам печати А.П. Мельников усмотрел в ней «возбуждение к учинению бунтовщических деяний». Однако в процессе судебных слушаний выяснилось: журналистский материал «Трудов Секции гигиены воспитания и образования» представляет собой «дословную перепечатку статьи об этой лекции из газеты «Нижегородский Листок», не подвергнутой инкриминированию. Было постановлено: редактора Н.А. Грацианова признать невиновным, тираж журнала уничтожить.

За «явно противную нравственности и благопристойности» ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 3965. Л. 37. статью «В арестантском вагоне» подвергся аресту № 353 «Нижегородского Листка». Редактор газеты А.А. Дробышевский утверждал, что подобные инкриминируемым выражения встречаются в классических произведениях мировой литературы и выступил с ходатайством об экспертизе текста фельетона В качестве эксперта нижегородский журналист предложил пригласить члена Академии Наук по разряду изящной словесности Н.Н. Златовратского (ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 3965. Л. 11).. В распорядительном заседании нижегородский окружной суд определил, что «значение и смысл инкриминируемых выражений настолько прост и ясен, что для определения степени их благопристойности особых специальных знаний не требуется» ЦАНО. Там же, л. 14.. Редактору «НЛ» был вынесен обвинительный приговор. «Признав апелляционный отзыв присяжного поверенного Ещина незаслуживающим уважения» ЦАНО. Там же, л. 27., 22 июня 1911 г. приговор нижегородского окружного суда был утвержден Московской судебной Палатой.

За нарушение запрета «сообщать в повременных изданиях о передвижениях войск в Империи, так равно и о подготовительных для сего мероприятиях Военного Министерства» ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 3863. Л. 1. подверглись аресту два номера газеты «Волгарь» и один номер «Нижегородского Листка» ЦАНО. Там же, д. 3857.. Несмотря на утверждение ареста тиража этих газет нижегородским окружным судом, «Отношение» Московского комитета по делам печати способствовало решению о прекращении уголовного дела против редактора газеты «Волгарь».

«Продолжала упорно проявлять противозаконное и антиправительственное направление» Это мнение выразил инспектор по делам печати в Н. Новгороде Г.Г. Данилов в обращении к прокурору нижегородского окружного суда в 1910 г. (ЦАНО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 411. Л. 244). нижегородская «правая» пресса. На страницах газеты «Козьма Минин» за 1910 г. в одном номере (№ 26) вышли сразу две статьи Г.М. Стрелкова по одному информационному поводу: во время Оранского крестного хода Стрелков обнаружил, что полотнища нескольких российских флагов были перевернуты и прикреплены к древкам красной полосой кверху. Статья «А это как назвать?» с подписью «М.С.» представляет гневное обвинение сопровождавшего крестный ход нижегородского гарнизона, представители командования которого «не знают национального флага» и позволяют, чтобы «над русским воинством первенствовала красная полоса». Статья «Письмо в редакцию» за подписью «старшины Оранского крестного хода Гавриила Стрелкова» посвящена тому же факту. Нижегородский окружной суд 30 июня постановил: «Принимая во внимание, что в статье «А это как назвать?» помещен оскорбительный для нижегородского гарнизона отзыв о нем В этом случае, по-видимому, имело место «заявление со стороны» воинской части, действиям которой в данной статье дана оскорбительная характеристика., ввиду этого арест, наложенный инспектором по делам печати на этот номер является правильным и подлежит утверждению». Однако судом «за неимением достаточных оснований» не утверждено ходатайство инспектора по делам печати «о приостановлении издания газеты впредь до постановления судебного приговора» ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 3854. Л. 26.. Инспектором Г.Г. Даниловым был арестован и № 27 с формулировкой: «Вся статья целиком направлена к возбуждению вражды христианского населения Российской Империи к проживающим в ее пределах евреям» ЦАНО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 411. Л. 244. В обвинительном акте по поводу статей «Торжествующий жид» и «Посвящается благосклонному вниманию нижегородских властей. Племя - паук» значилось: «Вышеуказанные номера газеты «Козьма Минин» были отпечатаны и выпущены в продажу накануне тех дней, в которые они значатся вышедшими» (ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 3864. Л. 2), ввиду чего значительная часть тиража получила распространение, несмотря на арест и конфискацию номеров цензором. В ходе судебного рассмотрения редактору В.И. Киселеву был вынесен обвинительный приговор, имевший существенную поправку: «настоящий приговор исполнением приостановить в отношении определенного ему [Киселеву - Е.К.] наказания впредь до вступления в законную силу приговоров по другим делам, производящемся о том же Киселеве в сем суде и в Московской судебной Палате» (см. 2.2.2, 2.2.1)..

Один из фактов ареста нижегородской право-радикальной газеты «Козьма Минин» в родственном ему издании - газете «Минин-Сухорук» - был освещен в детективно-ироничном ключе: «В ночь на 8 января распоряжением г-на инспектора печати второй номер от 8 января сего года газеты «Козьма Минин» официально конфискован за заметку под названием «Из праздничных впечатлений», в обличении порнографии которой найдены признаки будто бы порнографии же» Конфискация «Козьмы Минина» // Минин-Сухорук, 1911, № 2.. Судебное рассмотрение было осуществлено в короткие сроки ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 4070.: в следующем номере газеты «Козьма Минин» содержалось сообщение о том, что «арест, наложенный за статью «Из праздничных впечатлений», нижегородским окружным судом не утвержден».

Редакторы «правых» радикальных нижегородских изданий специально обращали внимание читателей на причины, ставшие основанием для ареста. Таким образом, исполняя предписание цензурного Устава (сообщая причину ареста), они в очередной раз использовали возможность внедрить в сознание читателей свои идеи Так, информируя читателей об аресте второго номера своей газеты за статью «Жидовское засилье в Нижнем Новгороде», Стрелков писал: «в статье «перечислялись преступления жидов Персица, Гетмана, Сингосина, Ступецкого, Германа-Лахмана, Гликмана, Авербуга, Бермана, Гузика и братьев Зуль и в которой оказалось будто бы неверное сообщение об одном местном должностном лице» (Арест газеты «Минин-Сухорук» // Минин-Сухорук, 1911, № 3)..

Подобным образом - привлекая еще большее внимание к своему изданию и своей персоне - поступил Стрелков и в связи с арестом, наложенным инспектором по делам печати на четвертый номер его газеты «Минин-Сухорук» за фельетон «Ревизия с шампанским» и передовую статью номера. После того, как «в распорядительном своем заседании 26 января нижегородский окружной суд утвердил наложенный инспектором по делам печати арест», Стрелков адресовал председателю суда вопрос: «Подлежит ли арестованная газета уничтожению или должна быть возвращена мне как лицу, имущественно в получении ее заинтересованному?» Копия прошения от 27 января г-ну председателю нижегородского окружного суда редактора-издателя газеты «Минин-Сухорук» Г.М. Стрелкова // Минин-Сухорук, 1911, № 5. . Просьба редактора-издателя сводилась к тому, чтобы получить права собственника на экземпляры, вышедшие из печати, но не дошедшие до читателя ввиду ареста номера. Аргументируя свою позицию тем, что в пятистах экземплярах арестованного номера строки передовой статьи «замазаны краской так, что их нельзя прочесть», а в статье «Ревизия с шампанским», «как и в «Ревизоре» Гоголя имена, время и место вымышлены», он стремился доказать, что этот номер газеты «Минин-Сухорук» можно распространять среди читателей. К рассмотрению юридических последствий ареста четвертого номера Стрелков возвратился и в шестом номере: «По наведенным справкам оказывается, что судебное решение о возврате нам или уничтожении четвертого номера газеты «Минин-Сухорук» отложено до 3 марта. Такая затяжка дела нам кажется очень странной, ибо подобные решения суда обыкновенно назначаются - как о том сказал нам сам прокурор Нижегородского суда, - через 5-6 дней после ареста. В этом долгом ящике заинтересованные фельетоном «Ревизия с шампанским» некоторые наши читатели склонны видеть тенденцию лишить их удовольствия прочесть фельетон, потому что в нем нет состава проступка, но, как злободневный, от времени фельетон теряет свое значение» К аресту № 4 газеты «Минин-Сухорук» // Минин-Сухорук, 1911, № 6.. Очевидно, что сроки рассмотрения дела были важны для редактора ввиду того, что им преследовалась цель оказать еще большее воздействие на читателя распространением информации со страниц «скандального» номера На очередном заседании нижегородского окружного суда от 3 марта 1911 г. по вопросу о статьях № 4 газеты «Минин-Сухорук» было принято решение об уничтожении тиража номера (ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 4074)..

По весьма примечательному поводу была подвергнута аресту и газета Г.М. Стрелкова «Голос Минина». Отстаивая «чистоту» православной веры, «правые» патриоты в то же время допускали кощунство в описании святых таинств церкви, к лону которой принадлежали. Так, инспектор по делам печати, объясняя причины наложенного им ареста на восьмой номер за 1912 г., писал: «Редакция газеты позволяет себе, с одной стороны, глумиться над таинством святого крещения, называя принявшего крещение Иванова «моченым жидом», а, с другой стороны, поносить употребляемую при совершении таинства крещения купель, обзывая ее кадушкой в словах: «вероятно, жид Ещин и жид Иванов были опущены в одну и ту же кадушку. При этом слово кадушку редакция напечатала курсивом» ЦАНО. Ф. 1000. Оп. 1980. Д. 4. Л. 520а.. Арест номера не был утвержден судом: «Рассмотрев изложенное, окружной суд приходит к заключению, что означенная заметка по своему смыслу и содержанию представляет собой явное глумление не над таинством святого крещения, а над евреями, которые переходят в православие не по убеждению, а из корыстных и других видов» ЦАНО. Ф. 179. Оп. 1. Д. 503. Л. 1..

«Правая» радикальная пресса неизменно привлекала внимание цензурного ведомства. Примечательно, что арест мог быть наложен раньше, чем номер выходил в свет. Так, идеи статьи «Русские люди» (№ 12) от 31 января 1912 г. побудили цензора обратиться к прокурору окружного суда с письмом, датированным 30 января ЦАНО. Там же, л. 531, 533, 540, 541.. В данном случае очевидно сотрудничество инспектора, служащих типографии и полицейских чинов Подобный случай имел место и в связи с арестом газеты «Минин-Сухорук» (№ 4 за 1911 г.), когда благодаря этому сотрудничеству служащим типографии удалось успеть в пятистах номерах газеты в инкриминируемой статье замазать строки «краской так, что их нельзя прочесть»..

По поводу статьи «Грозное явление» судебное рассмотрение инициировал лично губернатор А.Н. Хвостов. Усмотрев в строках «служить надо за господ, князей и поповых дочерей» признаки неуважения к воинской службе, он направил свое «Отношение» нижегородскому прокурору. Более месяца спустя, 5 января 1912 г., он был уведомлен прокурором о решении нижегородского окружного суда о невозбуждении дела против редактора «НЛ»: поскольку «в общем содержании упомянутой статьи отнюдь нельзя усмотреть признаков возбуждения воинских чинов к нарушению их служебных обязанностей, не возбуждать уголовного преследования против редактора газеты «Нижегородский Листок» ЦАНО. Ф. 179. Оп. 1. Д. 603. Л. 5а, 6..

За «призыв к бунтовщическому деянию», выраженный в стихотворении «Дубок» В стихотворении содержались инкриминируемые строки: «А когда я погибну, сраженный в бою, / Из груди моей кровь потечет./ Прошуми ты тогда миру тайну мою: / Я погиб за бесправный народ»., был арестован № 7 газеты «Поволжская Быль». В заседании нижегородского окружного суда было принято постановление: «Если в приведенном стихотворении и делается намек на стремление автора к политической борьбе, то отсутствие всяких указаний на реальные формы не дает возможности признать стихотворение возбуждающим к бунтовщическим деяниям» ЦАНО. Ф. 179. Оп. 1. Д. 603. Л. 28.. Определением Московской судебной Палаты от 24 июля арест не был утвержден. Примечательно, что вне зависимости от цензора, на другую публикацию этого же номера «Поволжской Были» наложил взыскание нижегородский губернатор (см. 2.2.3).

Газета «Нижегородский Вестник» начала выходить в свет в отсутствие издателя В.И. Бреева, но за его подписью. Доложивший об этом прокурору нижегородского окружного суда инспектор по делам печати инициировал расследование, в результате которого выяснилось, что два первых номера газеты выпустил редактор Б.М. Ржевский без согласия издателя. Т.о. с Бреева обвинение было снято, и дело велось против Ржевского В сентябре 1912 г. Б.М. Ржевский был командирован редакцией «Нижегородской Торгово-Промышленной Газеты» в качестве корреспондента в район военных действий, однако в распорядительном заседании нижегородского окружного суда от 28 сентября 1912 г. было принято решение «прошение Б.М. Ржевского оставить без удовлетворения», т.к. «отлучка его может вызвать затруднение при разрешении дела» по «Нижегородскому Вестнику» (ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 4287. Л. 9). .

Определением нижегородского окружного суда от 11 августа 1912 г. был утвержден арест, наложенный цензором на № 1 газеты «Местная Жизнь» за 1912 г. ЦАНО. Ф. 1000. Оп. 1980. Д.4. Л. 357. Примечательную характеристику этому эпизоду дал В.Е. Чешихин на страницах своего «Краткого словаря писателей нижегородцев». Напротив фамилии «Ганохин» значится: «редактор-издатель ярко черносотенной газеты «Местная Жизнь», которой вышел в 1912 г. единственный конфискованный номер» (Чешихин В.Е. Краткий словарь писателей-нижегородцев. - Н. Новгород, 1915. - С. 11). . Стихотворение Гомолицкого «Русь», ставшее причиной ареста газеты «Нижегородец», обратило внимание цензора благодаря строкам «Русь - широкие просторы, / Где гуляет произвол». Инспектор по делам печати усмотрел в этих строках «распространение заведомо ложных сведений о деятельности правительства с целью возбудить к нему враждебное отношение в населении» Черновик письма цензора прокурору нижегородского окружного суда (ЦАНО. Ф. 1000. Оп. 1980. Д. 5. Л. 495)..

Весьма примечательным образом сложилась цензурная судьба справочного издания «Сведения Медико-Санитарного бюро нижегородского губернского земства». На журнал с обозначением «№ 7-8» Н.И. Левитский наложил арест, т.к. в журнале не были обозначены имена издателя и редактора. Кроме того, в перечне нижегородских периодических изданий этот журнал не значился. Цензор запросил сведения о том, «когда и за каким номером получено земством установленное законом свидетельство на право выпуска в свет этого повременного издания» ЦАНО. Там же, л. 592.. Определением нижегородского окружного суда от 21 сентября 1912 г. арест, наложенный инспектором за нарушение формальных требований законодательства, был утвержден. Однако Главное Управление по делам печати своим сообщением Н.И. Левитскому от 6 октября 1912 г. внесло ясность в статус журнала, разъяснив, что основные признаки периодического издания - возможность его покупки и подписки на него ЦАНО. Там же, л. 709а-721.. В связи с этим определился статус «Сведений» как информационного издания местного земства. Примечательно, что 17 октября Н.И. Левитский получил письмо от С.И. Жукова, в типографии которого был отпечатан арестованный номер «Сведений». Владелец типографии (которого также касался судебный приговор) сообщил: инициированная земством переписка с ГУДП способствовала доказательству того, что арестованное нижегородское издание следует считать непериодическим. «Считаю возбуждение дела неправильным, - писал после выяснения обстоятельств Н.И. Левитский 26 октября в обращении мировому судье. - Полагал бы правильным наложенный мною на № 7-8 «Сведений» арест отменить, о чем прошу распоряжения Вашего Высокородия» ЦАНО. Там же, л. 631; ф. 178, оп. 95а, д. 4283.. Арест был снят судом 22 ноября, о чем Н.И. Левитский доложил в ГУДП.

Весьма непростыми были обстоятельства судебного рассмотрения судьбы нижегородского журнала «За книжкой». Выходивший в 1906-1907 гг. как библиографическое издание, содержащее рецензии различных книжных новинок, журнал не привлекал внимания местного цензора. Но в июне 1911 г. десятый номер журнала за 1907 г. был прислан в Главное Управление по делам печати начальником Санкт-Петербургского губернского жандармского Управления с «отношением», в котором было отмечено, что журнал рекомендует для прочтения запрещенную литературу. С целью соблюдения закона ГУДП в своем обращении от 2 июля 1912 г. направило нижегородскому инспектору по делам печати этот номер журнала для последующих распоряжений цензора. Н.И. Левитский, видимо, был намерен решать вопрос с той же неспешностью, что и головное ведомство, но 4 октября получил напоминание ГУДП «ускорить доставлением ответа на предложение Управления от 2 июля». 10 октября 1912 г. им был наложен арест на журнал «За книжкой» (№ 10). Нижегородский окружной суд 15 октября арест утвердил и постановил арестованный номер уничтожить ЦАНО. Ф.1000. Оп. 1980. Д. 5. л. 27а, 567-571.. В 1913 г. подобным же образом Номера журнала были присланы в ГУДП начальником Кубакского жандармского управления при отношении от 7 декабря 1912 г. была решена судьба № 1, 2, 3, 4 и 9, журнала «За книжкой» за 1907 г. ЦАНО. Ф. 1000. Там же, л. 567, 575, 576.. Накладывая арест на давно разошедшийся тираж, местный инспектор по делам печати в обращении прокурору нижегородского окружного суда от 29 марта 1913 г. давал следующее обоснование: «Журнал «За книжкой» преследовал явно революционные цели, стараясь популяризировать революционную литературу. Не ограничиваясь простым перечнем и характеристикой изданий, «За книжкой» помещает и отдельные статьи преступного содержания».

Главное Управление по делам печати нередко инициировало и судебные дела по помещению в прессе «сведений относительно приготовления запасов военного снаряжения для нужд русской армии» ЦАНО. Ф. 178. Оп. 95а. Д. 4874. Л. 3.. Так случилось с номерами «Нижегородского Листка» и «Нижегородской Биржи и Волжского Судоходства» в 1915 г. после получения местным инспектором служебного письма: «Главное Управление по делам печати предлагает Вашему Высокородию возбудить против редакторов означенных газет судебные преследования по статье 275/2 «Уложения о наказаниях».

Как показывает практика применения закона, арест, наложенный на номер инспектором по делам печати, утверждался судом более чем в половине случаев. Некоторые эпизоды требовали не однозначных (утвердить / не утвердить арест номера), а комплексных решений (арест номера утвердить, но уголовное дело против редактора не возбуждать). Несмотря на утверждение судом ареста изданий более чем в 60% случаев, судебная власть не ставила перед собой цель быть «солидарной» с позицией губернской администрации. Действиям губернских цензоров была присуща обоснованность и готовность признавать свои ошибки. Журналистам, напротив, было свойственно стремление вопреки разумным аргументам возвратить свою «собственность» с целью доставить читателям «удовольствие прочесть фельетон», рассматривавшийся в суде.

В истории казанской прессы наиболее представительным по судебным делам, инициированным губернским Комитетом по делам печати, явился 1906 г. Выявленные 33 случая ареста, приведшие к 34 судебным решениям, свидетельствуют о 13 случаях утверждения ареста, 15 эпизодах отмены ареста и 6 делах, результат рассмотрения которых неизвестен.

Очевидно, что на начальном этапе освобождения прессы от предварительной цензуры деятельность казанского губернского цензурного ведомства была масштабной и последовательной. Рассмотрение первых судебных дел по прессе осуществлялось оперативно (в течение 2-3 дней суд утверждал или отменял арест, наложенный цензором на конкретный номер издания). В отдельных случаях после того, как арест номера был утвержден судом, рассмотрение состава преступления переносилось в губернскую судебную Палату и судебное слушание осуществлялось через весьма продолжительный срок, который был отпущен на изучение обстоятельств дела. Так, в мае 1907 г., через год после выхода в свет инкриминируемых публикаций, были вынесены решения в отношении издателя газеты «Волжский Курьер» Г.А. Плетнева и издательницы «Волжского Вестника» А.А. Знаменской «Вчера в сессии судебной палаты с сословными представителями в числе других дел разобраны два литературных дела» (Местная хроника // Волжский Листок, 1907, № 393, 29 мая). В январе 1907 г. газета «Нижегородский Листок» писала: «Редактор-издательница «Волжского Вестника» А.А. Знаменская высылается за границу, на днях арестован бывший редактор «Волжского Вестника» К.Х. Орлов. Бывший редактор «Волжского Вестника» В.Г. Архангельский, управляющий конторою редакции В.А. Постников и секретарь редакции Г.Ф. Федоров высылаются в Тобольскую губернию»..