Курс политической экономии

Представители классической школы буржуазной политической экономии У. Петти, А. Смит и Д. Рикардо пошли по иному пути. Они создали теорию трудовой стоимости, согласно которой стоимость товаров определяется количеством труда, затраченного на их производство. Чем больше труда требуется для изготовления того или иного товара, тем выше его стоимость, и наоборот. Изменения стоимости товаров в свою очередь вызывают изменения цен. В трудах этих теоретиков (особенно Рикардо) показана связь между ростом производительности труда и величиной стоимости. У Рикардо мы находим также четко выраженную идею о том, что при образовании стоимости сложный труд сводится к простому труду и что стоимость продуктов сложного труда выше, чем стоимость продуктов простого труда. Принцип трудовой стоимости Рикардо последовательно проводил при анализе всех экономических категорий капитализма. Отмечая его заслуги в области научной разработки теории стоимости, Маркс писал: «...наконец, среди них появляется Рикардо и кричит науке: «Стой!». Основа, исходный пункт для физиологии буржуазной системы... есть определение стоимости рабочим временем. Из этого Рикардо исходит и заставляет затем науку оставить прежнюю рутину и дать себе отчет в том, насколько остальные категории, развиваемые и выдвигаемые ею... соответствуют или противоречат этой основе, этому исходному пункту... В этом именно и состоит великое историческое значение Рикардо для науки...».

Однако теория трудовой стоимости Рикардо страдала рядом крупных недостатков, которые были преодолены в дальнейшем только Марксом на основе применения в экономической науке метода материалистической диалектики. Эти недостатки сводятся к следующему. Во-первых, Рикардо, как и его предшественники А. Смит и У. Петти, исходил из того, что товарная форма продуктов труда есть вечная форма. Поэтому и стоимость выступает у него как вечная категория. Между тем, как показал Маркс, продукты труда превращаются в товары лишь на определенном этапе развития общества и при строго определенных производственных отношениях. Люди всегда затрачивали и будут затрачивать труд на производство вещей, но труд не всегда придавал и не всегда будет придавать продуктам свойство стоимости. Во-вторых, для Рикардо характерен чисто количественный подход к анализу стоимости. Его интересовала только величина стоимости. Он не занимался качественным анализом стоимости и труда, ее создающего. Между тем Маркс показал, что труд, создающий потребительную стоимость, не тождествен труду, создающему стоимость, что в товаре заключено противоречие между конкретным и абстрактным трудом, обусловленное противоречием между частным и общественным характером труда товаропроизводителей. Учение Маркса о двойственном характере труда, заключенного в товаре, позволило преодолеть этот недостаток теории стоимости Рикардо.

В-третьих, Рикардо не понял внутренней связи между стоимостью и меновой стоимостью как необходимой формой ее проявления, а соответственно и связи между стоимостью и деньгами. Ему казалось, что эта связь носит внешний характер. Он не показал, почему стоимость не может быть выражена в часах рабочего времени, а непременно должна проявляться через меновую стоимость и деньги. Преодоление этой ограниченности теории Рикардо стало возможным лишь на базе созданного Марксом учения о двойственном характере труда, противоречии между частным и общественным трудом, абстрактным и конкретным, потребительной стоимостью и стоимостью.

Социалистические выводы из теории трудовой стоимости Рикардо

Теория трудовой стоимости Рикардо неизбежно вела к ряду выводов, уличающих капитализм в эксплуатации рабочего класса. Сам Рикардо в силу своих буржуазных классовых позиций не формулировал эти выводы. Это было сделано английскими социалистами-рикардианцами Томпсоном, Годскиным, Грэем и Брэем. Если единственным источником стоимости, рассуждали они, является труд, то и весь продукт труда должен принадлежать тому, кто трудится, т.е. рабочему, непосредственному производителю. Но в буржуазном обществе дело обстоит не так. Созданная трудом рабочего стоимость делится между капиталистом, не участвующим в производстве, и рабочими. Класс капиталистов фактически живет за счет присвоения результатов чужого труда.

«Эта сделка между капиталистами и рабочими, -- писал Брэй, -- ясно показывает, что за недельный труд рабочего капиталисты и собственники дают ему лишь часть богатства, полученного ими от него же в течение предыдущей недели, другими словами, они получают нечто, не давая ему за это ничего... Таким образом, вся сделка между рабочим и капиталистом оказывается чистым обманом, простой комедией: в действительности это по большей части не что иное, как бесстыдный, хотя и узаконенный грабеж, с помощью которого капиталисты и собственники добиваются власти над производительными классами и высасывают из них все их средства к существованию».

Подобный строй несправедлив и его нужно заменить другим -- социалистическим, где весь продукт труда будет принадлежать тем, кто трудится. Теория стоимости Рикардо стала таким образом применяться для критики капитализма и пропаганды социалистических идей.

Эта же теория послужила основой для проектов реформирования буржуазного строя в духе мелкобуржуазного социализма. Особенно ярко это направление представлено в работах французского мелкобуржуазного экономиста первой половины XIX в. Прудона.

Теория «конституированной» стоимости Прудона

Соглашаясь с утверждением Рикардо, что стоимость товаров определяется количеством рабочего времени, затраченного на их производство, Прудон вместе с тем заявлял, что этот принцип практически не осуществляется в буржуазном обществе. На практике цены бывают то выше, то ниже стоимости, но почти никогда не совпадают с ней. Определение стоимости рабочим временем станет, по его мнению, возможным только в будущем социалистическом обществе.

В своей мелкобуржуазной «модели социализма» Прудон сохраняет коренные основы товарного производства -- частное обособленное производство на базе общественного разделения труда, обмен, конкуренцию, но одновременно устраняет деньги, заменив их трудовыми квитанциями или «часовыми бонами». По его мнению, деньги усложняют обмен и создают возможность появления эксплуататоров, живущих за чужой счет. Устранение денег позволит, по мнению Прудона, осуществить принцип справедливости: каждый будет трудиться и получать в обмен на произведенные товары полное возмещение затраченного труда. Закон стоимости трактовался Прудоном как самый справедливый и разумный закон, который должен лежать в основе будущего социалистического общества.

Если известно, что стоимость товаров определяется трудом, рассуждал Прудон вслед за английскими экономистами Грэем и Брэем, то нет нужды выражать эту стоимость в деньгах. Не лучше ли устранить деньги и выражать стоимость товаров непосредственно в часах рабочего времени? Пока люди не знали, чем определяется стоимость, они могли измерять ее окольным путем, через деньги или другие товары. Но теперь, когда наукой вскрыта природа стоимости, необходимо отказаться от услуг денег и соответственно перестроить экономическую практику.

С этой целью и была выдвинута идея так называемой «конституированной» стоимости, выражаемой непосредственно в часах рабочего времени. Каждый товар должен обладать качеством непосредственной обмениваемости на любой другой товар подобно тому, как этим качеством в буржуазном обществе обладают только деньги. Общество должно учитывать, сколько труда содержится в том или ином товаре, выдавать товаропроизводителю соответствующую трудовую квитанцию, дающую товаропроизводителю право приобрести другие товары, содержащие такое же количество труда. Товаропроизводителю не понадобится больше продавать сначала свой товар за деньги (что не всегда легко удается осуществить). Его товар будет обладать свойством непосредственной обмениваемости на любой другой товар в соответствии с количеством воплощенного в нем труда.

В соответствии с этой теоретической установкой в Англии и Франции были организованы так называемые банки или базары «справедливого обмена». Эти банки, просуществовав некоторое время, обанкротились, доказав тем самым несостоятельность исходных теоретических позиций мелкобуржуазных экономистов.

Вместо того чтобы развить дальше теорию трудовой стоимости Рикардо, освободив ее от отмеченных выше недостатков, мелкобуржуазные экономисты типа Прудона сделали шаг назад, углубив эти недостатки и доведя их до практически несостоятельных выводов.

Рикардо, как отмечалось, не дал качественного анализа стоимости и труда, создающего стоимость, а потому не вскрыл внутренней связи между стоимостью и деньгами. Это и послужило основой для ложного заключения, будто стоимость может быть выражена непосредственно в часах рабочего времени.

Мелкобуржуазные экономисты исходили из примитивного представления о субстанции стоимости. По их мнению, труд любого частного товаропроизводителя всегда создает стоимость. Раз создана полезная вещь и в ней содержаться определенное количество труда, значит, эта вещь обладает стоимостью -- таково исходное рассуждение мелкобуржуазных экономистов. Субстанцией стоимости они считали частный и конкретный труд, а не общественный и абстрактный. В этом состояла их первая и коренная ошибка.

Маркс убедительно показал, что частный труд товаропроизводителей не всегда создает стоимость. Это происходит только в том случае, если затрата труда данного частного товаропроизводителя является одновременно необходимой частицей совокупного общественного труда, если этот труд является необходимым звеном в системе общественного разделения труда, т.е. производит нужные для общества потребительные стоимости в необходимом количестве. Если же труд данного частного товаропроизводителя не является объективно необходимой частицей совокупного общественного труда, он не создает никакой стоимости. На практике это выражается в том, что продукт этого труда не принимается в обмен, его потребительная стоимость и стоимость не апробируются рынком. Между тем мелкобуржуазные экономисты исходили из того, что труд любого частного товаропроизводителя в любое время, при любой структуре общественного разделения труда и общественных потребностей создает стоимость. Они не понимали глубокого противоречия между частным и общественным трудом, свойственного товарному производству.

Из положения, гласящего, что при равенстве спроса и предложения (а следовательно, при наличии пропорциональности) товары продаются по их стоимости, Прудон сделал весьма своеобразный обратный вывод: если товары будут обмениваться точно по стоимости, то тем самым в обществе будет обеспечена пропорциональность, равенство спроса и предложения. Причинно-следственная связь оказалась перевернутой. Иронизируя по поводу этих рассуждений Прудона, К. Маркс в «Нищете философии» следующими остроумными словами выразил их порок: «Вместо того чтобы говорить, как все люди: в хорошую погоду можно встретить много гуляющих, г-н Прудон отправляет своих людей гулять, чтобы обеспечить им хорошую погоду».

Ошибочность исходных представлений о стоимости привела на практике к следующим результатам. Как правило, в банки «справедливого» обмена частные товаропроизводители приносили товары, не находившие сбыта на обычном рынке (т.е. которые нельзя было продать за деньги). Банк должен был принимать эти товары и оценивать их «стоимость» в соответствии с количеством труда. Через определенное количество времени банк был завален товарами, не находившими сбыта на обычных рынках. В конечном счете это привело к банкротству банков. Отмечая коренной порок этих мелкобуржуазных утопий, Маркс, критикуя Грэя (а вместе с ним и Прудона), писал: «...Он вообразил, что товары могли бы находиться в непосредственном отношении друг к другу как продукты общественного труда. Но они могут относиться друг к другу только в качестве того, что они действительно собой представляют. Товары суть непосредственно продукты обособленных, независимых частных работ, которые посредством своего отчуждения в процессе частного обмена должны доказать свой характер всеобщего общественного труда; иначе говоря, труд на основе товарного производства становится общественным трудом лишь посредством всестороннего отчуждения индивидуальных работ».

Мелкобуржуазные экономисты не поняли, во-первых, что единственно возможной формой проявления стоимости являются меновая стоимость и деньги. Они не поняли, во-вторых, что колебания цен вокруг стоимости -- это не нарушение закона стоимости, а единственно возможный способ осуществления закона стоимости. Эти ошибки были во второй половине XIX в. воспроизведены немецким мелкобуржуазным экономистом Дюрингом, которого Ф. Энгельс подверг разгромной критике в работе «Анти-Дюринг».

Разложение рикардианской школы. Замена теории трудовой стоимости теорией издержек производства

Использование теории трудовой стоимости Рикардо для антикапиталистических и социалистических выводов заставило буржуазных апологетов, выдававших себя за последователей Рикардо, отказаться от этой теории. Чтобы защитить буржуазное

от обвинений в эксплуатации рабочего класса, они стали заменять теорию трудовой стоимости теорией издержек производства. Формально называя себя учениками и последователями Рикардо, буржуазные экономисты Торренс, Джемс Милль, Мак-Куллох, а позднее Джон Стюарт Милль на деле встали на путь вульгаризации его теории. Воспользовавшись тем, что в работах Рикардо употребляется термин «издержки производства», они стали давать расширительное толкование этому понятию. Они стали включать в него не только труд, затраченный на производство, товаров, но и ряд других факторов.

Джемс Милль утверждал, что в создании новой стоимости принимает участие не только живой труд, но и накопленный, прошлый труд. Еще дальше пошел в вульгаризации теории стоимости Рикардо Мак-Куллох, который утверждал, что стоимость создается не только человеческим трудом, но и «трудом» рабочего скота, машинами и силами природы.

У Джона Стюарта Милля категория издержек производства имеет несколько иное содержание. Он понимает под ними денежные расходы капиталиста, связанные с производством товара. Сведение основы цен товаров к денежным издержкам производства было признано неубедительным даже самими буржуазными экономистами. Если учесть тот бесспорный факт, что величина денежных расходов капиталиста, связанных с производством товара, определяется уровнем существующих цен, то получается заколдованный круг: цены одних товаров определяются ценами других товаров, т.е. одно неизвестное определяется другими неизвестными.

Теория «трех факторов производства»

К теории издержек производства непосредственно примыкает вульгарная теория «трех факторов производства». Ее родоначальником является французский вульгарный эко-

номист Жан-Батист Сэй. Эта теория воспроизводится почти во всех современных буржуазных учебниках политической экономии. Ее суть заключается в следующем: в создании стоимости принимают участие три фактора: труд, капитал, земля. Каждый из этих факторов создает соответствующую часть стоимости, присваиваемую различными классами. Труд создает заработную плату рабочих, капитал -- прибыль капиталистов, а земля -- ренту землевладельцев. При таком подходе получается, что в буржуазном обществе никто никого не эксплуатирует. Каждый получает свою долю в соответствии с тремя факторами производства.

В несколько модифицированной форме эту теорию совсем недавно повторил американский экономист Луис О. Келсоу. В статье, опубликованной в марте 1957 г. в журнале «Америкэн бар ассошиэйшн джорнэл», специально посвященной критике теории трудовой стоимости К. Маркса, он утверждает, что в создании стоимости принимает участие не только труд, но и капитал, под которым он понимает машины, средства труда. По мнению этого экономиста, «трудовая теория стоимости была приблизительно верной в первобытные времена и в несколько меньшей мере, -- в доиндустриальной экономике. Но как только люди применили свой разум к созданию орудий труда и машин, которые способны создавать богатство или по крайней мере сотрудничать с человеческим трудом в создании богатства, произошло коренное изменение... Все экономические ценности (стоимости) создавались уже не одним трудом, а трудом и капиталом вместе».

Смысл подобных утверждений очевиден: их автор пытается обосновать правомерность получения прибыли капиталистами, собственниками капитала. Сам он об этом пишет в откровенной форме: «Трудовая теория стоимости имеет далеко не только академический интерес. Если труд -- единственный источник всей стоимости, созданной в производственном процессе, то труд имеет моральные основания претендовать на все богатство, созданное в процессе производства. Тогда единственное, на что имеет моральное право претендовать собственник капитала,-- это возврат ему капитала». Если же в создании стоимости принимает участие и капитал, то по мере увеличения числа машин, используемых в производстве, капиталист имеет полное «моральное право» на присвоение в виде прибыли все большей массы производимого богатства.

Коренной порок теории трех факторов производства состоит в том, что она смешивает процесс создания потребительных стоимостей с процессом создания стоимости. В создании потребительных стоимостей принимают участие не только труд, но и природа, и машины. Маркс с полной определенностью подчеркнул это, приведя слова одного из буржуазных экономистов о том, что труд есть отец богатства, а земля -- его мать. Но к созданию стоимости земля и машины не имеют никакого отношения. Стоимость создается только трудом. Средства производства сами по себе не создают никакой новой стоимости -- их стоимость переносится на производимые при их посредстве товары. Та часть новой стоимости, которую присваивает капиталист в виде прибыли, и та часть, которую присваивает земельный собственник в виде ренты, являются по своему происхождению результатом труда. Труд есть естественный создатель стоимости, хотя он не единственный источник потребительной стоимости.

Применение новых машин, использование более плодородной земли позволяют повысить производительность труда, создать большее количество потребительных стоимостей. Но общая сумма созданной стоимости от этого не возрастает, если не увеличивается количество затраченного труда. Каждая единица произведенных товаров будет содержать в себе меньшее количество труда и потому ее стоимость будет снижаться. Увеличение количества производимых потребительных стоимостей неравнозначно увеличению общей суммы стоимости.

Смешение потребительной стоимости и стоимости является одним из самых распространенных приемов, применяемых современной буржуазной политической экономией в критике «неудобоваримой» для них теории трудовой стоимости.

Теория предельной полезности

Выход в свет «Капитала» К. Маркса явился, по выражению Ф. Энгельса, «самым страшным снарядом», когда-либо выпушенным в голову буржуазии. Развив научные элементы, содержавшиеся в теории трудовой стоимости Рикардо, и преодолев ее буржуазную ограниченность, Маркс вскрыл на основе переработанной им теории трудовой стоимости всю анатомию и физиологию буржуазного общества, выявил во всех деталях скрытый механизм капиталистической эксплуатации наемного труда показал необходимость и неизбежность революционного перехода к социалистическому способу производства. Исходным базисом марксовой политической экономии капитализма является теория трудовой стоимости.

В «Капитале» были подвергнуты убийственной критике все существовавшие до Маркса буржуазные теории стоимости -- теории спроса и предложения, полезности, издержек производства, трех факторов производства и т.п. Весь старый арсенал аргументов вульгарной политической экономии был разгромлен неопровержимой марксовой критикой. Перед буржуазными апологетами встала серьезная проблема: необходимо было противопоставить теории стоимости Маркса какую-то новую теорию, которая выглядела бы более солидно и наукообразно, чем прежние, и вместе с тем позволяла бы отвести критику в адрес буржуазного строя.

Теория предельной полезности, разработанная в 70-х годах прошлого века Джевонсом, Вальрасом, Менгером и особенно австрийским экономистом Бем-Баверком, и преследовала именно эту цель.

Основные положения теории предельной полезности, наиболее полно развитые Бем-Баверком, сводятся к следующему.

Прежде всего Бем-Баверк проводит различия между полезностью вещей и их «ценностью». Не всякая полезная вещь обладает ценностью. Если полезные вещи имеются в неограниченном количестве -- они не имеют никакой ценности. Ценностью обладают только те полезные вещи, запас которых ограничен. Бем-Баверк вводит понятие «субъективной ценности», имеющей в его теории краеугольное значение. Раскрывая содержание этой категории, Бем-Баверк пишет: «Ценность отнюдь не является объективным, внутренним свойством материальных благ, присущим им по природе; точно так же нельзя рассматривать ее и как феномен чисто субъективный, коренящийся исключительно в свойствах человеческого организма; напротив, ценность представляет собою результат своеобразного отношения между объектом и субъектом».

У Маркса, как мы знаем, стоимость выступает как специфическое производственное отношение между людьми, прикрытое вещной оболочкой. По Бем-Баверку, стоимость (ценность) -- это не отношение между людьми, а отношение между человеком и вещью. Человек дает ту или иную оценку вещи в зависимости от того, какую пользу она ему приносит. «Ценностью,-- пишет Бем-Баверк,-- называется то значение, которое представляет материальное благо или комплекс материальных благ с точки зрения благополучия субъекта».

Если, например, человеку для удовлетворения его производственных и личных потребностей необходимо иметь 10 ведер воды, а в его распоряжении имеется 50, то излишек воды в 40 ведер не будет обладать никакой ценностью. Если же у него останется только 10 ведер, то каждое из них приобретет ценность, ибо лишение хотя бы одного из них не позволит человеку удовлетворить ту или иную его потребность.

Величина ценности материальных благ, по Бем-Баверку, определяется величиной пользы, которую приносит человеку та или иная вещь. «Величина пользы, -- пишет он, -- приносимой человеку материальными благами, действительно и повсюду является вместе с тем и мерою ценности материальных благ». Но при этом речь идет не о величине пользы вообще, а о предельной полезности вещи. «Ценность вещи измеряется величиною предельной пользы этой вещи».

Что же представляет собою эта предельная полезность, определяющая величину ценности? Это не наибольшая и не средняя полезность, «а именно наименьшая польза, ради получения которой эта вещь, или вещь ей подобная, еще может рациональным образом употребляться при конкретных хозяйственных условиях».

Бем-Баверк иллюстрирует это следующим примером. Предположим, что поселенец, живущий в первобытном лесу, в стороне от других людей, собрал со своего поля пять мешков зерна. Этим зерном он должен прокормиться до следующей жатвы. Один мешок нужен ему, чтобы не умереть с голоду до следующей жатвы. Этот мешок имеет наивысшую полезность. Обозначим ее числом 10. Второй мешок нужен, чтобы сохранять здоровье и силы -- его полезность пусть будет равна 8 единицам. Третий мешок предназначен для откармливания птицы -- его полезность обозначим числом 6. Четвертый мешок нужен для приготовления хлебной водки -- его полезность 4. Наконец, пятый мешок наш поселенец решает употребить для кормления нескольких штук попугаев, «болтовню которых ему нравится слушать». Полезность этого мешка равна 1. При названных условиях это и будет предельная, наименьшая полезность зерна, определяющая величину его ценности (стоимость). Если у нашего поселенца будет только три мешка хлеба, то положение изменится. Теперь предельной полезностью будет обладать третий мешок, предназначенный для откармливания птицы, и величина ценности мешка повысится с 1 до 6. Если же останется один мешок, то его предельная полезность будет равна 10. в зависимости от их количества и важности удовлетворяемых ими потребностей.

Аналогичным образом определяется и ценность тех благ, которые наш поселенец желает приобрести у других.

На рынке сталкиваются продавцы и покупатели, уже имеющие определенные субъективные оценки тех или иных вещей. В результате столкновения этих различных оценок в ходе конкуренции и соотношения спроса и предложения формируется рыночная цена тех или иных товаров. «Мы с полным правом,-- пишет Бем-Баверк, -- можем назвать рыночную цену равнодействующей сталкивающихся на рынке субъективных оценок товара и той вещи, в которой выражается его цена». «Цена, -- пишет он в другом месте, -- от начала до конца является продуктом субъективных определений ценности».

Прежде чем давать научную оценку этой теории, ответим на вопрос: отражает ли эта теория какие-то реальные процессы объективной действительности? Вещи, имеющиеся в избытке, ценятся ниже, чем имеющиеся в ограниченном количестве. Человек, умирающий от жажды в пустыне, готов отдать за стакан воды все имеющиеся у него вещи. А мельник, пользующийся рекой, позволит вам набрать целое ведро воды без всякой платы. Нет сомнений в том, что подобные субъективные оценки вещей существуют. Когда хозяйка имеет в своем распоряжении весьма ограниченную сумму денег, то она постарается использовать ее для покупки тех вещей, в которых она и ее семья испытывают в данный момент наибольшую потребность и она не истратит ни копейки для приобретения таких вещей, которые у нее в настоящий момент имеются в избытке. На рынке действительно сталкиваются покупатели и продавцы, имеющие различный круг потребностей и по-разному субъективно оценивающие значение тех или иных вещей.

Учет этого неоспоримого, но поверхностного факта может иметь известное значение при изучении спроса населения, структуры его расходов. Но столь же очевидно, что теория предельной полезности не вскрывает глубинных процессов товарного производства. В лучшем случае она может кое-что объяснить в механизме отклонений цен от стоимости, но она совершенно непригодна для выявления подлинного центра тяготения цен.

Первый методологический порок этой теории состоит в том, что она исходит из потребления, а не из производства. Между тем, как убедительно показал Маркс, структура потребления определяется структурой производства. Изменения в сфере потребления вызываются глубинными изменениями в сфере производства. Законы потребления являются вторичными, производными от законов производства, а не наоборот. Между тем теория Бем-Баверка исходит из первичности потребления. Она рассматривает людей не как производителей материальных благ, а только как потребителей. Она игнорирует значение труда, значение производства, играющего главную роль в экономической жизни общества.

Второй методологический порок этой теории состоит в том, что анализ объективных, не зависящих от воли и желаний людей, процессов подменяется анализом субъективно-психологических оценок людей. Конечно, люди могут оценивать значение вещей в зависимости от их количества и полезности. Но само это количество определяется состоянием производства, уровнем его производительных сил, распределением труда между различными сферами производства. Всякие изменения в структуре производства вызывают изменения в количестве и ассортименте товаров, а соответственно отражаются и на субъективно-психологических оценках людей.

В-третьих, Бем-Баверк отправляется в своем анализе стоимости от субъективных оценок человека, живущего вне обще-ства, не связанного с обществом и рассматриваемого лишь в аспекте его отношения к вещам. Причем этот Робинзон рассматривается как потребитель, а не производитель. Тем самым исключается всякая возможность понять стоимость как специфически историческое производственное отношение между людьми. В теории предельной полезности стоимость выступает как вечная категория, она обусловлена здесь отношением человека к вещам, а не отношениями людей друг к другу по поводу вещей.

Бем-Баверк в исходном пункте анализа абстрагируется от специфических условий товарного хозяйства. Между тем анализ этих условий сразу же поставил бы под сомнение всю цепь его рассуждений. В товарном хозяйстве, как известно, каждый товаропроизводитель производит не для себя, а для других, для продажи. Производимая им вещь сама по себе не имеет для него никакой ценности - она ему не нужна. Подобный подход особенно ярко обнаруживается в условиях крупного капиталистического производства. Капиталист производит в массовых масштабах продукты, которые ему лично совершенно не нужны, и с точки зрения теории Бем-Баверка субъективная ценность этих продуктов должна быть для него равна нулю. Между тем капиталисты зарабатывают на них огромные барыши.

Теория предельной полезности не в состоянии объяснить законы движения товарного производства. Вот почему Энгельс расценивал теорию предельной полезности как теорию, имеющую «беспредельную бесполезность». И если она получила широкое распространение в буржуазной экономической литературе, то это объясняется только тем, что она была призвана выполнить социальный заказ буржуазии по борьбе с марксизмом и социалистическими теориями.

Наибольшей популярности теория предельной полезности достигла в конце XIX в. и начале XX в. В этот период даже отдельные представители социал-демократии стали призывать к объединению теории трудовой стоимости Маркса с теорией предельной полезности Бем-Баверка. Ревизионист Бернштейн считал теоретически обоснованным и правомерным то, что при анализе стоимости Бем-Баверк абстрагировался от труда. Меньшевик Маслов полагал, что при анализе проблем потребления теория стоимости Маркса должна быть дополнена теорией Бем-Баверка. Попытки сочетания теорий Маркса и Бем-Баверка предпринимались в России буржуазным экономистом Туган-Барановским.

В. И. Ленин и Плеханов вели решительную борьбу с подобной эклектикой.

Ревизионисты, как известно, утверждали, будто Маркс в своей теории стоимости полностью абстрагировался от потребительной стоимости, недооценил ее значения, оставил ее «за бортом политической экономии», отнеся ее целиком к области технической науки «товароведения». Между тем сам Маркс в «Замечаниях на книгу А. Вагнера» -- одного из представителей теории полезности, -- отметил, что в его теории потребительная стоимость «играет важную роль». Маркс ясно указывал, что стоимость могут иметь только те вещи, которые являются общественной потребительной стоимостью. Вещь, не являющаяся предметом потребления, не может быть носителем стоимости, а труд, затраченный на ее производство, не образует стоимости, является напрасно затраченным трудом. Маркс ясно указывал, что общественная полезность вещей изменяется в зависимости от степени пропорциональности в распределении труда по различным отраслям производства.

Следовательно, Маркс отнюдь не выбрасывал потребительную стоимость «за борт политической экономии». Но он никогда не отождествлял потребительную стоимость со стоимостью, полезность вещей с субстанцией стоимости. В теории стоимости Маркса нашли ясное решение как вопросы производства, так и вопросы потребления, и ревизионистские рассуждения о необходимости сочетания его теории с теорией предельной полезности свидетельствуют либо о непонимании, либо о сознательном извращении основ марксистской теории трудовой стоимости.

Эклектические сочетания различных теорий стоимости в современной буржуазной политической экономии

Современная буржуазная политическая экономия не имеет единой, монистической теории стоимости. Проповедоваемая ею теория стоимости сочетает в себе самые различные теории -- теории спроса и предложения, издержек производства, трех факторов производства, предельной полезности.

И только теория трудовой стоимости не находит в ней места по отмеченным выше классовым мотивам.

Одним из родоначальников подобной эклектики явился английский экономист конца XIX и начала XX в. Альфред Маршалл. Он утверждал, что необходимо различать «короткие» и «длинные» периоды в движении цен. При «коротких» периодах движение цен определяется соотношением спроса и предложения на базе предельной полезности, а при «длинных» периодах -- издержками производства. Маршалл решительно выступал против теории трудовой стоимости. «Неверно,-- писал он,-- что стоимость созданной на фабрике пряжи за вычетом износа оборудования есть продукт труда рабочих. Она является продуктом их труда, труда предпринимателей и подчиненных им управляющих, а также затраченного капитала». В этом высказывании ясно выражена защита Маршаллом вульгарных положений о том, что источником стоимости является не только труд, но и другие факторы производства.

Одним из наиболее ярких современных примеров эклектического сочетания различных теорий стоимости является концепция, изложенная в учебнике политической экономии американского экономиста П. Самуэльсона, по которому учатся американские студенты экономических факультетов университетов. Этот учебник выдержал уже 5 изданий и переведен почти на все западноевропейские языки. В 1964 г. этот учебник издан на русском языке. Советские студенты имеют возможность наглядно убедиться в том, насколько примитивен теоретический уровень современной буржуазной политической экономии.

Прежде всего бросается в глаза ярко выраженный неисторический подход к анализу всех категорий, в том числе товара, стоимости, денег. Самуэльсон внушает читателям мысль о том, что товар появляется вместе с возникновением человеческого общества и является вечной формой продуктов труда. «Даже в примитивном хозяйстве, -- пишет он, -- знали, что лучше ввести разделение труда: предоставить толстякам заниматься рыбой ловлей, тощим людям -- охотой, находчивым -- изготовлением лекарств - чтобы при этом каждый обменивал свою продукцию на товары, в которых он нуждается, -- чем довольствоваться таким положением, когда каждый делает все и при этом весьма посредственно». По его мнению, разделение труда, представляющее необходимое условие превращения продуктов труда в товары, «покоится на различиях в способностях разных людей...»; оно выводится, таким образом, из вечных особенностей природы человека. В этих рассуждениях нет даже попытки проследить объективный и закономерный процесс развития производительных сил, дифференциации орудии труда, появления общественного разделения труда. Все представляется весьма просто: появились люди, у этих людей разные склонности и способности, договорились о введении разделения труда и обмена товарами. Появление товарной формы продуктов труда выступает как результат сознательной договоренности людей, а не как объективный процесс длительного развития производительных сил и производственных отношений. Наиболее наглядно это выражено в следующем высказывании Самуэльсона: «Мы в большом и неоплатном долгу перед теми двумя первобытными людьми, которые первыми вдруг осознали, что каждому из них было бы лучше, если бы он уступил другому какое-то количество своего товара в обмен на некоторое количество товара, произведенного вторым человеком».

Нетрудно заметить, что никакого научного анализа проблемы здесь нет. Есть лишь голословное утверждение, будто какие-то два неизвестных первобытных человека «вдруг» осознали выгодность разделения труда и обмена, -- и с этого началась история товара и товарного производства. Полностью игнорируются очевидные факты, что люди первобытного общества сотни тысяч лет трудились, не зная обмена товарами, что сама мысль о товарном обмене возникала не «вдруг», а лишь на определенном этапе развития человеческого общества, при наличии определенных объективных общественных условий производства. Субъективные настроения людей определялись объективными факторами, а не наоборот, как это пытается представить Самуэльсон вслед за многочисленными сторонниками так называемой «субъективной» школы политической экономии.

Столь же поверхностен подход к проблеме стоимости. Самуэльсон справедливо ставит вопрос о том, что обмен разнородных товаров возможен только в том случае, если они имеют нечто общее, делающее их соизмеримыми. Но ответ дает совершенно неудовлетворительный. По его мнению, товары делаются соизмеримыми лишь благодаря наличию денег. Вот что он пишет: «В начальной школе нас учили никогда не складывать яблоки с апельсинами и не смешивать количества, имеющие разнородные измерения. В экономической же теории функция денежных цен в том и состоит, чтобы сделать соизмеримыми все ценности... Эстетически хлеб и цветы несоизмеримы, но в экономической теории деньги делают их сравнимыми. Они делают то же самое и с разными товарами производственного назначения, будь то молотки, ткацкие станки или топливо».

По существу Самуэльсон обходит проблему стоимости. Точнее, в его представлении товары, взятые сами по себе, не обладают стоимостью, а следовательно, и соизмеримостью. Они делаются соизмеримыми лишь благодаря деньгам. Во всем своем учебнике Самуэльсон старается избегать понятия «стоимость» и вместо него оперирует понятиями «цена», «ценность», «полезность». Он боится искать объективную основу стоимости и пытается представить дело таким образом, будто вместо объективной стоимости товаров существуют лишь субъективные оценки вещей в зависимости от их предельной полезности.

По мнению Самуэльсона, рыночная цена товаров формируется под влиянием следующих факторов: спроса и предложения, предельной полезности, издержек производства. Логика его рассуждений такова.

В каждый данный момент на рынке складываются определенные соотношения спроса и предложения, которые и определяют уровень цен. Но величина спроса в свою очередь определяется предельной полезностью вещей, а величина предложения -- издержками производства. Под издержками производства понимаются, как и у Маршалла, не только затраты труда, но и затраты капитала, степень риска и «жертвы», которые несет капиталист, воздерживаясь от потребления принадлежащих ему средств. Нет сомнений, что на колебания цен могут оказывать то или иное влияние самые разнообразные факторы. Но есть центр, вокруг которого колеблются цены. Этим центром, как показал Маркс, является стоимость, определяемая количеством абстрактного, общественно необходимого труда, содержащегося в товарах. Цены могут быть выше и ниже стоимости, но их движение в конечном итоге определяется стоимостью. Если проследить движение цен за длительные промежутки времени, то эта внутренняя связь между стоимостью и ценой обнаруживается вполне отчетливо. Временные отклонения цен от стоимости выравниваются, образуя среднюю рыночную цену, в основе которой и лежит стоимость.

Изменения в производительности общественного труда изменяют величину стоимости, а это в свою очередь влечет и изменение средних рыночных цен, которые всегда тяготеют к стоимости.

Буржуазная политическая экономия боится анализировать эту внутреннюю связь, ограничиваясь лишь описанием ряда поверхностных, внешних связей. И учебник Самуэльсона -- наглядный пример этому.

Глава 9

ДЕНЬГИ

Сущность денег как всеобщего эквивалента проявляется в их функциях, которые обслуживают те определенные отношения, в которые вступают товаропроизводители в процессе обмена товаров.

§ 1. Мера стоимости

Стоимость товара, выраженная в деньгах, является его ценой. Приравнивание всех товаров к золоту в форме цены дает качественно одинаковое выражение их стоимости и создает возможность непосредственного количественного соизмерения товаров.

На первый взгляд кажется, что товары становятся соизмеримыми благодаря деньгам. Но это не так. Лишь потому, что все товары как стоимости представляют собой овеществленный человеческий труд и, следовательно, сами по себе соизмеримы, их стоимость может быть измерена одним определенным товаром.

Придавая форму цены другим товарам, сами деньги не имеют цены: они не могут в самих себе, в своей потребительной стоимости выражать свою стоимость. Стоимость золота как денег выражается в потребительной стоимости других товаров. Поскольку золото обменивается на самые разнообразные товары, его относительная стоимость получает бесконечный ряд выражений в разнообразных товарах.

Стоимость золота, как и всякого другого товара, определяется количеством труда, затраченного на его производство. Поскольку с развитием производительности труда количество труда, необходимое для производства золота, уменьшается, стоимость золота не может быть величиной постоянной -- она падает. Поэтому нет и не может быть неизменной меры стоимости.

Цены товаров и стоимость денег

Цены товаров зависят, во-первых, от их собственной стоимости и, во-вторых, от стоимости золота. При данной стоимости золота цена товаров изменяется прямо пропорционально их собственной стоимости: с повышением стоимости данного товара повышается и его цена, с понижением стоимости цена понижается. В случае если стоимость товаров остается неизменной, а стоимость золота изменяется, цены товаров изменяются обратно пропорционально стоимости денег: с повышением стоимости золота цены товаров понижаются, а с понижением стоимости золота они возрастают. История знает немало примеров, когда удешевление производства золота вызывало «революцию цен» -- цены всех товаров значительно возрастали. Так, в XVII и в первой половине XVIII в. открытие богатых россыпей золота в Бразилии и относительная легкость его добычи привели к резкому снижению стоимости золота, что вызвало в европейских странах значительное повышение цен всех товаров.

В случаях одновременного изменения стоимости товаров и стоимости золота цены могут изменяться в различных направлениях -- и расти, и падать в зависимости от того, насколько изменилась стоимость товаров, с одной стороны, и золота, с другой.

Важная особенность функции денег как меры стоимости заключается в том, что эту функцию деньги выполняют как мысленно представляемые, идеальные деньги. Измерение стоимости товара посредством золота -- установление его цены -- происходит до того, как совершается обмен товара на деньги. Для выражения стоимости товара в деньгах не нужно иметь в наличии золота. Но хотя функцию меры стоимости выполняют лишь мысленно представляемые деньги, цены товаров находятся в прямой зависимости от стоимости реального денежного материала. Так, например, стоимость товара будет выражаться в совершенно различных ценах (или, что то же, в совершенно различных весовых количествах денежного материала) смотря по тому, золото, серебро или медь служит мерой стоимости.

В цене мы имеем дело не просто с величиной стоимости товара, а с величиной его стоимости, выраженной в его меновом отношении к деньгам. Это значит, что в цене в отличие от величины стоимости как таковой мы имеем дело не только с условиями производства товара, но и с условиями его обмена. Следовательно, возможность количественного несовпадения между ценой и величиной стоимости заключена уже в самой форме цены.

Более того, такое совпадение является исключением. Цены товаров колеблются вокруг стоимости в зависимости от соотношения спроса и предложения. Они могут подниматься выше стоимости и падать ниже стоимости. Такое движение цен неизбежно в условиях стихийно, анархично развивающегося товарного производства.

Масштаб цен

В связи с функционированием денег в качестве меры стоимости возникает необходимость фиксации определенной денежной единицы, которая служила бы основой для соизмерения цен различных товаров. Такой денежной единицей служит определенное весовое количество металла, являющегося всеобщим эквивалентом. В различных странах в качестве денежной единицы выступают различные весовые количества денежного материала. Так, например, в России после денежной реформы 1897 г. в качестве денежной единицы выступал рубль, содержавший 0,774 г золота. В США масштабом цен является доллар, содержащий в настоящее время 0,888 г золота.

Единица меры путем деления на кратные части развертывается в масштаб. Золото, серебро, медь еще до своего превращения в деньги обладают таким масштабом в виде весовых делений.

Когда впервые стали чеканиться монеты, масштаб цен совпадал с весовым масштабом. Например, фунт стерлингов первоначально в качестве масштаба цен представлял собой фунт серебра. Однако в дальнейшем повсеместно произошло отделение масштаба цен от весового масштаба, что было связано с уменьшением весового содержания монет государственной властью, с переходом от менее ценных металлов в качестве меры стоимости к более ценным, например, от меди к серебру, от серебра к золоту. При этом прежние денежные наименования переходили к меньшему весовому количеству более ценного металла. Когда золото вытеснило серебро в качестве меры стоимости, наименование английского фунта стерлингов стало применяться к значительно меньшему, чем фунт, весовому количеству золота. Масштаб цен устанавливается и изменяется по воле государства, но реальные цены, выраженные в золоте как мере стоимости, определяются не этой волей, а стихийно действующим законом стоимости.

Мерой стоимости деньги являются как воплощение общественного абстрактного труда, масштабом цен -- как фиксированный вес металла. Как мера стоимости они служат для выражения стоимости всех товаров в виде определенного количества золота. Как масштаб цен они измеряют эти количества золота. Следовательно, надо четко различать меру стоимости и масштаб цен.

Цены товаров могут изменяться и при неизменной стоимости золота в зависимости от того, какое количество золота по закону и фактически является основанием масштаба цен. Если золотое содержание денежной единицы будет уменьшено вдвое, например, вместо одного грамма будет составлять полграмма, цены всех товаров должны подняться вдвое. В противоположном случае они должны вдвое понизиться. Однако такого рода изменения цен в результате изменения масштаба цен в форме, например, девальвации (т.е. снижения золотого содержания денежной единицы) обычно не совершаются автоматически и равномерно. Изменения цен одних товаров отстают в этих случаях от изменений цен других товаров, что осложняет и затрудняет хозяйственный оборот. Поэтому функция масштаба цен выполняется тем лучше, чем этот масштаб устойчивее.

Для того чтобы продукт товаропроизводителя, предназначенный для чужого потребления, мог дойти до потребителя и дать производителю возможность приобрести другие продукты, он должен из мысленно представляемых денег превратиться в реальные деньги. С другой стороны, деньги могут функционировать как идеальная мера стоимости только потому, что они реально обращаются как деньги в меновом процессе. Следовательно, процесс функционирования денег как меры стоимости неразрывно связан с реальным меновым процессом, в котором деньги выполняют функцию средства обращения.

§ 2. Средства обращения

Непосредственный обмен товарами и товарное обращение

Товарный обмен первоначально осуществлялся в форме непосредственного обмена товара на товар по формуле Т -- Т. Появление денег означает изменение формы

обмена. Теперь товар сначала продается за деньги, а затем на вырученные деньги товаропроизводитель покупает другие необходимые ему товары, т.е. процесс обмена совершается по формуле Т -- Д -- Т; Т -- Д - продажа товара и Д--Т - купля товара на деньги. Здесь деньги играют роль посредника обмена. Товарный обмен принимает форму товарного обращения, а деньги выполняют функцию средства обращения. Непосредственный обмен товарами и товарное обращение различны не только по форме, но и по существу. В непосредственном обмене оба участника обмена находятся в одинаковом положении. Обменивая свой товар на чужой, каждый товаровладелец одновременно как бы и продает и покупает. Купля и продажа здесь совпадают. Здесь еще нет обособившихся самостоятельных экономических фигур покупателя и продавца.

По-иному обстоит дело при товарном обращении, где роль посредника при обмене товаров играют деньги. Здесь всякий товар проходит две метаморфозы, или два превращения. Первая метаморфоза -- акт Т -- Д. Товар продается за деньги, его стоимость из товарной формы превращается в денежную. Вторая метаморфоза -- акт Д -- Т - превращение стоимости из денежной формы в товарную. После того как деньги превращены в товары, процесс обращения товаров заканчивается -- из сферы обращения они уходят в сферу потребления. Следовательно, характерная особенность этой формы обмена состоит в том, что купля и продажа обособляются, становятся самостоятельными, акты купли и продажи уже не совпадают во времени и в пространстве. Такая форма обмена позволяет товаропроизводителю продать товар сегодня, а купить лишь через неделю, месяц и т.д. Он может продавать на одном рынке, а покупать на другом. При товарном обращении происходит обособление покупателей и продавцов. Товаропроизводитель может быть в данный момент либо покупателем, либо продавцом, но он не может быть одновременно и тем и другим.

При товарном обращении ярко обнаруживается различие между движением стоимости и движением потребительной стоимости. От товаропроизводителя потребительная стоимость товара уходит, но стоимость этого товара остается у него в виде определенной суммы денег. Обладая деньгами как самостоятельной формой стоимости, товаропроизводитель может их использовать когда хочет и где хочет. За актом Т--Д может не последовать акт Д--Т, т.е. продавец воздержится от покупки, и какой-то третий производитель не сможет продать свой товар. Разрыв между продажей и куплей в одном из звеньев товарного обращения вызывает разрыв в ряде других его звеньев. Превращение прямого товарного обмена в товарное обращение создает таким образом возможность массового перепроизводства товаров.

В отличие от товаров, которые, реализовав свою стоимость, уходят из сферы обращения, деньги в качестве средства обращения всегда находятся в ней, обслуживая обмен товарами. Но движение товаров в сфере обращения является исходным, определяющим, а движение денег -- производным, подчиненным.