Размещено на http://www.allbest.ru/

Академия управления при Президенте Республики Беларусь

Система открытого образования

Социология

Курс лекций

Часть II

3-е издание, стереотипное

С.В. Лапина

Минск

2005

УДК 316

ББК 60.5

Л24

Серия основана в 2001 году

Рекомендовано к изданию Комиссией по приемке и аттестации электронных версий учебных и учебно-методических материалов Академии управления при Президенте Республики Беларусь.

Печатается по решению редакционно-издательского совета Академии управления при Президенте Республики Беларусь.

Лапина, С.В.

Л24 Социология: курс лекций. Часть II / Лапина С.В. - 3-е стер. изд. - Мн.:Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2005. - 196 с.

ISBN 985-457-364-8 (ч.II)

Курс лекций предназначен для студентов системы открытого образования Академии управления при Президенте Республики Беларусь, обучающихся по специальности "Государственное управление и экономика".

УДК 316

ББК 60.5

ISBN 985-457-364-8 (ч.II) Лапина С.В., 2004

ISBN 985-457-362-1 Академия управления при Президенте Республики Беларусь, 2004

СОДЕРЖАНИЕ

РАЗДЕЛ 2. СОЦИАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ И СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

ТЕМА 5. СОЦИАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

ТЕМА 6. СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ОБЩЕСТВА

РАЗДЕЛ 3. СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ И СОЦИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

ТЕМА 7. СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ: СТРУКТУРА, ТИПЫ, ФУНКЦИИ

ТЕМА 8. ОБРАЗОВАНИЕ И СЕМЬЯ В СИСТЕМЕ СОЦИАЛЬНЫХ ИНСТИТУТОВ

ТЕМА 9. СОЦИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

РАЗДЕЛ 4. СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ И ЕГО ВИДЫ

ТЕМА 10. СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ, ЕГО СТРУКТУРА И ФУНКЦИИ

ТЕМА 11. МЕТОДЫ СБОРА СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ

ЛЕКЦИЯ 11. МЕТОДЫ СБОРА СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ

ТЕМА 12. АНАЛИЗ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ И СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОГНОЗ (ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗАНЯТИЕ)

ВОПРОСЫ К ЗАЧЕТУ

РАЗДЕЛ 2. СОЦИАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ И СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

ТЕМА 5. СОЦИАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

Основные понятия:

социальная деятельность; социально-исторический детерминизм; социальное взаимодействие; социальное взаимодействие; система социального действия; структура взаимодействия; динамическая социология; теория коммуникативного действия; социальное пространство; самореферентная система; структурация; теория обмена; символический интеракционизм; этнометодология.

Классическая концепция социального действия М. Вебера

М. Вебер (1864-1920), как и многие крупные теоретики социологической мысли, вошел в историю социологии как универсально мыслящий исследователь, стремившийся преодолеть недостатки своих предшественников. Особенно такие, как биологизм, психологизм и инстинктивизм. Свою идею социального действия он строит на основе принципов рационализма и методологии понимающей социологии.

В полном соответствии с «атомистическим» подходом к структуре общества он, как и многие его предшественники, определяет человека (личность) в качестве исходной клеточки («атома») общественной структуры. Но в отличие от инстинктивистов ищет отличительные особенности человека как системообразующего элемента общественной структуры не во врожденных инстинктивных актах его психики, а в природе его сознания, точнее, в актах осмысленного целеполагания. На этой основе и строится рационалистическая модель социального действия, которая, хотя и имеет сугубо методологический смысл, тем не менее, не исключает и онтологических мотивов.

Понятие социального действия представляется автору столь значительным, что именно через него определяется основной предмет социологии. «Социология, -- пишет М. Вебер, -- есть наука, стремящаяся, истолковывая, понять социальное действие и тем самым каузально объяснить его процесс и воздействие» [8, 602]. Можно сказать, что «социальное действие» у М. Вебера имеет примерно то же методологическое значение, что и понятие «социальный факт» у Э. Дюркгейма. Именно с него начинается анализ основных понятий социологии, через систему определений которых и выстраивается веберовское представление о структуре общества, особенностях его изменения и функционирования.

Действием он называет такое проявление человеческой активности, которое сопровождается определенным субъективным смыслом или имеет целерациональную подоплеку. Иначе говоря, действием считается лишь такое поведение человека, которое носит осмысленный характер. Этим и отличается действие от различного рода аффектов и реактивных поступков. Правда, автор подчеркивает, что отнюдь не всегда можно провести четкую грань между осмысленным действием и реактивным поступком. Но это не мешает ему все же критерий осмысленности рассматривать как важный признак того, что отличает человеческое действие от всех других проявлений его активности.

Наличие этого критерия и придает действию социально значимый характер. Ибо, во-первых, смысл придает действию его четко обозначенную направленность, во-вторых, позволяет людям понять это действие и вступить в осмысленный контакт с действующим лицом, в-третьих, сам факт этого понимания переводит действие во взаимодействие и тем самым придает ему социальный смысл. Социальным, - пишет М. Вебер, - мы называем такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него. Иначе говоря, социальным считается такое действие, которое ориентировано на поведение других, все остальные виды человеческой активности под это определение не подпадают. «Не все типы взаимоотношения людей, - пишет автор, - носят социальный характер; социально только то действие, которое по своему смыслу ориентировано на поведение других. Столкновение двух велосипедистов, например, не более чем происшествие, - подобное явлению природы. Однако попытка кого-нибудь из них избежать этого столкновения -- последовавшая за столкновением брань, потасовка или мирное урегулирование конфликта - является уже социальным действием».

Типологизируя социальные действия, М. Вебер предполагает, что они могут быть: 1) целерациональными; 2) ценностно-рациональными; 3) эмоциональными (или аффективными); 4) традиционными.

Различие между этими типами социального действия определяется степенью их рациональности. Целерационально действует тот человек, который своим умом доходит до четкого осознания «условий», «средств» и «целей» действия, умея их анализировать и сопоставлять, предвидеть результаты (последствия) своих поступков. Ценностно-рациональный тип действия ориентирован на убеждения, на представления о долге, чести, красоте и достоинстве без должного их критического осмысления. Ценностно-рациональное действие, подчеркивает автор, всегда подчинено «заповедям», «предписаниям» или «требованиям». Аффективное действие находится на грани или за порогом "осмысленности", но при определенных проявлениях разума может переходить в ценностно-рациональный тип, сублимируясь в виде творчества. Традиционное же действие представляет собой пример чисто реактивного поведения или действия по привычке.

На базе этих исходных понятий истолковываются далее понятия социальных отношений, социального поведения, нравов и обычаев, легитимного порядка и права. Тем самым полностью рационализируется вся структура общества. Однако эта рационализация имеет несколько однобокий (социологический) смысл. И хотя для социологии «однобокость» эта имеет особое методологическое значение, т.к. четко очерчиваются рамки самой социальности, тем не менее, эта социальность оказывается чересчур стерильной, отделенной от других проявлений человеческой активности, что несколько обедняет само понятие предмета социологии, заставляет искать какие-то новые критерии социальности.

Итак, основным элементом социальной структуры, по М. Веберу, считается человек, отличительным признаком которого является осознанное целеполагание. Именно по этому критерию и определяется сущность социального действия, т.е. действие считается социальным, если и только если оно имеет определенную рациональную основу, т.е. смысл. Все остальные проявления человеческой активности оказываются вне рамок социального и если они и представляют какой-либо интерес для науки, то только не для социологии. Наиболее чистым проявлением целерационального действия, по мнению автора, является сфера экономических отношений. Не случайно, что все основные примеры проявления социального действия берутся М. Вебером из этой сферы, что помогает понять и еще один аспект веберовской трактовки осмысленного целеполагания. Дело в том, что целеполагание рассматривается не в общенаучном плане, а как особый ответ на ожидание действия другого человека, то есть понимается, как способность правильно понять и оценить поступки и действия другого человека с тем, чтобы максимально рационализировать свою ответную реакцию. Подобное истолкование осмысленного целеполагания переносится далее на оценку деятельности партнера, коллектива, организации, правительства, рыночной конъюнктуры и т.д. Именно эта идея легла в основу так называемой понимающей социологии.

Разобрав подобным образом исходную ячейку социальной структуры, автор далее переходит к анализу самой этой структуры. Правда, он стремится отойти от теоретических, философски обобщенных и расплывчатых характеристик общества, присущих многим его предшественникам, и концентрирует свое внимание на природе современного ему капиталистического общества.

Этот тип общества представляется ему как логическое завершение рационализма европейской культуры, европейского менталитета и целерационального действия отдельных индивидов, истоки которого отыскиваются еще в античном мире. Можно заметить, что рационализм у М.Вебера оказывается тем стержнем, вокруг которого разворачивается капиталистическая цивилизация, объясняется «тяга» европейцев к точному научному знанию, к точному (позитивному) оцениванию событий, к точному расчету и предсказанию. Им рационализируется религия (в частности, протестантизм), искусство, управленческая деятельность (капиталистическая бюрократия), классовые отношения и многие другие стороны общественной жизни, на основе чего и доказывается гармоничность социального устройства.

Можно сказать, что теория М. Вебера давала неплохую картину развития и функционирования капитализма в его спокойные периоды, но она оказывалась совершенно беспомощной перед лицом социальных катастроф (кризисов, войн, революций, терроризма, роста преступности, деклассирования общества и т.д.), ибо здесь апелляция к разуму утрачивала свою доказательную силу, чем, очевидно, и объясняются новые попытки осмысления природы человеческого действия.

Концепции действия, взаимодействия, социального пространства и социокультурной динамики в интегральной социологии П. Сорокина

Творчество американского социолога русского происхождения Питирима Сорокина (1889-1968) обширно и разнообразно. Рассмотрим лишь ту его часть, которая связана с его представлением о социальной структуре и ее изменении. В своей фундаментальной работе «Общество, культура и личность; их структуры и динамика», впервые вышедшей в 1947 г., П. Сорокин вновь ставит вопрос о том, что такое общество, как оно устроено, что определяет его изменения и развитие. При этом, он полагает, что прежние попытки найти элементарную клеточку, или, как он сам выражается, исходное «образование» общества (будь то индивид, семья, соций, роль, примитивная структура и т.д.) оказались тщетными. И повторяется уже тривиальная фраза о том, что ни индивид, ни даже простая сумма многих индивидов общества не составляют. Что же тогда претендует на роль социообразующего фактора? По мнению П. Сорокина, таким фактором может быть лишь взаимодействие действующих определенным образом индивидов или групп. П. Сорокин пишет в этой связи: «Самой родовой моделью любого социокультурного феномена является значимое взаимодействие двух или более индивидов. Под «взаимодействием» понимается любое событие, с помощью которого один человек полуосязаемым путем влияет на открытые действия или состояния ума другого. В отсутствие такого влияния (одностороннего или взаимного) невозможно никакое социокультурное явление... Значимое взаимодействие - это любое взаимодействие, в котором влияние, оказываемое одной частью на другую, имеет значение или ценность, возвышающиеся над чисто физическими и биологическими свойствами соответствующих действий.»

Таким образом, сущность социального, с точки зрения П.Сорокина, раскрывается через механизм социального взаимодействия, структура которого включает в себя:

· субъекты взаимодействия (или мыслящих, действующих и реагирующих людей);

· значения, ценности и нормы, на базе которых строятся взаимодействия;

· сами действия и материальные носители (артефакты), с помощью которых эти действия осуществляются.

Раскрывая структуру первого пункта, т.е. расшифровывая мысль о природе субъектов взаимодействия П. Сорокин отмечает, что в качестве таковых могут выступать:

1) пара индивидов (диада), например, муж - жена, отец - ребенок, продавец - покупатель, руководитель - подчиненный;

2) трое участников взаимодействия (триада), например, обвинитель, судья и обвиняемый, любовный треугольник, родители и ребенок;

3) между некоторым множеством индивидов;

4) между индивидом и множеством людей, например, оратор, диктор, артист, лектор и т.д.;

5) между групповыми субъектами взаимодействия, например, между товаропроизводителями и товаропотребителями, здесь могут быть варианты, в частности, отношения между двумя группами, отношения между одной группой и несколькими другими, отношения между некоторым числом различных групп.

Как правило, взаимодействие строится на основе действия, имеющего свои особые формы. Таковыми, по мнению П. Сорокина, являются: каталитические, открытые (толерантные), эффективные (неэффективные), продолжительные (краткосрочные), сознательные (несознательные), преднамеренные (непреднамеренные).

Касаясь второго элемента структуры социальных явлений - значимости действий и взаимодействий, П. Сорокин отмечает, что значения, ценности и нормы придают социальным явлениям (действию и его результатам) определенный смысл. Именно наличие этого смысла и выделяет класс социальных действий и взаимодействий из обширного класса чисто природных, биологических явлений.

Как биологическое существо человек может оставаться неизменным или меняться в силу биофизических процессов, происходящих в его организме, но он очень быстро и резко может менять свое социальное значение. Добродетельный человек может стать преступником, честный - лжецом, атеист - верующим и т.д. Все это определяется значением действий, событий, поступков.

Значение явлений и предметов может воздействовать на поведение человека значительно сильнее, чем их физические свойства. «Палка, - пишет П. Сорокин, - может стать высокосвященной чурингой аборигенов Австралии, кусок дерева, предположительно являющийся частью креста Иисуса, трансформируется в драгоценную чудодейственную реликвию; кусок дешевой ткани на палке может стать национальным флагом страны, ради которого люди с радостью отдают свою жизнь... Свойства, определяемые как «священные», «святые», «героические», «добродетельные», «возлюбленные» и т.д., и их противоположности принадлежат не биофизическим чертам соответствующих субъектов или лиц, а значениям, которые на них накладываются.

Большое значение в теории взаимодействия П. Сорокина придается и материальным носителям социальных явлений. Если значения имеют смысловую, нематериальную природу, то для их объективации необходимы определенные материальные объекты, процессы или явления. Значение вне субъекта остается просто значением, некой идеальной реальностью. Лишь соединяясь с сознанием человека, значения приобретают характер стимулятора того или иного действия. Но для этого они должны быть определенным образом транслированы, переданы от одного субъекта действия к другому. Здесь формируется определенная коммуникационная структура, в рамках которой определяются действия и взаимодействия, где важны все элементы: значение, его материальный носитель, чувственное восприятие, рациональное осмысление, действие, взаимодействие. Автор подробно разбирает различные типы носителей: от физических до символических в разных формах их проявления, в виде прямого и рикошетного влияния.

Завершая эту часть своего анализа, П. Сорокин показывает, как неразрывно и органически все три компонента (значения, субъекты и носители) связаны между собой в одно неразделимое целое в процессе значимого взаимодействия. Поэтому любая теория «социокультурного целого, атома или ячейки», которая пытается сократить три компонента до одного или двух, несостоятельна».

Разработав подобным образом структуру взаимодействия, или основы социальных явлений и процессов, П. Сорокин стремился раскрыть далее основные блоки социальной структуры, или, как он сам утверждает, три основных аспекта социокультурного взаимодействия - личность, общество, культура. Каждый из этих аспектов приобретает свой смысл и значение лишь в сопоставлении с двумя другими. При этом личность рассматривается как субъект взаимодействия; общество как совокупность взаимодействующих индивидов с соответствующими социокультурными отношениями и процессами; культура как совокупность значений, ценностей и норм, которыми владеют взаимодействующие лица, и совокупность носителей, которые объективируют, социализируют и раскрывают эти значения.

Из приведенного автором примера этой триады следует, что само понятие «общество» трактуется автором отнюдь не в традиционном плане, а как определенное проявление социальной структуры. Можно сказать, что общество в традиционном понимании, с точки зрения разбираемого, подхода, можно было бы представить как своеобразное сочетание трех указанных элементов: личность, «общество», культура.

В частности автор отмечает, что любой ученический класс (или студенческая группа) может быть представлен как некий набор личностей, совокупность которых вместе со сложившимися нормами отношений представляет собой общество данной классной комнаты, а весь набор предметов этой комнаты, как и она сама, представляет культуру этого общества: «не существует личности как социума, то есть как носителя, создателя и пользователя значениями, ценностями и нормами, без корреспондирующих культуры и общества... Точно так же, нет надорганического общества без взаимодействующих личностей и культуры; и нет живой культуры без взаимодействующих личностей и общества.

Далее эту структуру можно усложнять, переходить от класса к зданию, от здания к городу, от города к региону, от региона к государству, от государства ко всему человечеству, каковым и представляется общество в предельно широком значении этого слова.

Этот общий взгляд на структуру общества дополняется идеями социального пространства, социальной стратификации, социальной мобильности и социокультурной динамики, которые в совокупности и передают суть интегральной социологии П. Сорокина.

Прежде всего, П. Сорокин, сопоставляя геометрическое и социальное пространство, выводит ряд параметров, отличающих их друг от друга, и в то же время роднящих их как общую категорию. Всякое пространство определяется системой координат. Геометрическое (можно было бы сказать и «физическое») пространство определяется соотношением материальных объектов или геометрических точек. Точно так же, и социальное пространство определяется системой различных «точек», определяющих различные социальные структуры: возрастные (старый-молодой), половые (мужчина-женщина), служебные (начальник-подчиненный), финансовые (богатый-бедный), конфессиональные (верующий-неверующий-инаковерующий) и т.д. Все эти структуры можно градуировать в количественном или в качественном отношениях (возраст, престиж, степень богатства и т.д.). Каждый конкретный человек занимает четко фиксируемое место в этой системе социальных связей и отношений, которые и образуют социальное пространство. Это пространство, как русская матрешка, может быть структурировано следующими блоками: группа, популяция, человечество.

Подводя итог этому рассуждению, П.Сорокин пишет: «1) социальное пространство - это народонаселение Земли; 2) социальное положение - это совокупность его связей со всеми группами населения...; 3) положение человека в социальной вселенной определяется путем установления этих связей; 4) совокупность таких групп, а также совокупность положений внутри каждой их них составляет систему координат, позволяющую определить социальное положение любого индивида».

Проводя далее сопоставление геометрического и социального пространства, П. Сорокин отмечает, что первое - трехмерное, а второе - многомерное. Но, обобщая эту многомерность, автор выделяет два основных! среза социального пространства - вертикальные и горизонтальные параметры. Причем эти, параметры в данном контексте рассмотрения могут меняться местами. Например, если в качестве базисного горизонтального параметра взять принадлежность к какой-либо вере, то с точки зрения его, все, например, католики, будут равными между собой, но в тоже время они будут различаться по другим признакам (возрасту, нации, богатству, должности и т.д.). Но в качестве базисного горизонта может быть взят и уровень дохода, например, среднего достатка. С позиции этого параметра люди, входящие в него, будут равны, но в вертикальном плане они могут существенно отличаться друг от друга (в том числе и по религиозным признакам, например, фанатично верующие, а другие со слабо развитым чувством религиозности).

Сочетание горизонтального и вертикального параметров социального пространства естественно подводит автора к необходимости более детального анализа этого пространства, для чего используется идея стратификации, т.е. структура социального пространства начинает мыслиться, как слоеный пирог. Стратификация (от латинского слова stratum - слой) и есть расчленение социального пространства на определенные слои. В этой связи П. Сорокин пишет: Социальная стратификация - это дифференциация некой данной совокупности людей (населения) на классы в иерархическом ранге. Она находит выражение в существовании высших и низших слоев. Ее основа и сущность - в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества.

Формы стратификации, по мнению П. Сорокина, могут быть весьма разнообразными. Но главными среди них являются экономическая, политическая и профессиональная. Эти формы весьма тесно переплетаются и дополняют друг друга. Высокий ранг человека в экономической сфере предполагает его высокий ранг и в двух остальных. Однако здесь могут быть и свои исключения, свои индивидуальные сочетания этих рангов, например, очень богатые люди отнюдь не всегда являются политическими лидерами и высокими профессионалами. С другой стороны, политическое лидерство помогает поднять и уровень экономического показателя.

Динамизм стратификационных показателей дополняется идеей социальной мобильности. «Под социальной мобильностью, - пишет П. Сорокин, - понимается любой переход индивида или социального объекта (ценности), то есть всего того, что создано или модифицировано человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую».

Далее автор подчеркивает, что существуют два вектора этой мобильности: горизонтальный и вертикальный.

Горизонтальная мобильность - это перемещение человека из одной группы в другую в рамках одного и того же слоя. Можно менять жилье, семейный статус, место работы и т.д., оставаясь в пределах одного и того же слоя.

Под вертикальной социальной мобильностью понимается перемещение индивида (или группы социальных объектов) из одного слоя социальной стратификации в другой. При этом может быть как восходящее, так и нисходящее движение.

По характеру вертикальной социальной мобильности определяется и тип общества: закрытый (недемократический) и открытый (демократический). Именно возможность людей (при наличии природных задатков и социальных благоприятствований) перемещаться вверх по стратификационной лестнице (или естественное падение вниз) и рассматривается П. Сорокиным как основной критерий демократического общества.

Идея социальной мобильности дает весьма интересную картину социальной структуры. С одной стороны, слой от слоя в социальной стратификации отделены достаточно жесткими перегородками (мембранами), преодолеть которые бывает весьма непросто, особенно в недемократических обществах. Но оказывается, что и в самом жестком сословном обществе складываются такие механизмы, которые помогают эту жесткость преодолеть наиболее талантливым выходцам даже из самых низших слоев. В качестве таких механизмов, по мнению П. Сорокина, являются армия, церковь, школа; политические, экономические и профессиональные организации.

Разобрав подобным образом структуру общества, процессы ее изменения и функционирования в рамках современного существования, П.Сорокин далее, как и всякий, универсально мыслящий ученый, стремится обрисовать ход исторического развития общества, основные причины, механизмы и направления этого развития. Сделав критический разбор эволюционно-прогрессистских концепций XIX-XX веков, он предлагает собственное видение исторических перспектив, оперируя понятиями прогресса, регресса и культуры.

Основной смысл этой концепции заключается в том, что история представляет собой периодическую смену культур, в каждой из которой были свои периоды подъема и спада. Эти периоды определяются по той или иной степени рационального отношения к действительности. С этой целью выделяются такие периоды культуры, как идеациональный, идеалистический и чувственный, которые различаются по принципам осмысления и понимания реальности. Идеациональный тип культуры основан на «принципе сверхчувственности и сверхразумности Бога, как единственной реальности и ценности». Идеалистический тип культуры основан на признании того, что «объективная реальность частично сверхчувственна и частично чувственна; она охватывает сверхчувственный и сверхрациональный аспекты, плюс рациональный и, наконец, сенсорный аспекты, образуя собой единство этого бесконечного многообразия».

Чувственный тип культуры основывается на признании того, что «объективная действительность и смысл ее сенсорный» . Иначе говоря, в рамках этой культуры утверждается представление о мире как некоей объективной реальности, сущность которой вполне доступна чувственному восприятию.

Если идеациональная культура характеризует подъем общества, его прогрессивную ветвь развития, то чувственная, наоборот, связана с регрессивными показателями, ассоциируется с упадком и разложением. Все имеющиеся в истории цивилизации (которые автор также называет культурами) проходят три указанные стадии развития. «Все эти типы, - пишет П. Сорокин, - идеациональный, идеалистический и чувственный - обнаруживаются в истории египетской, вавилонской, греко-римской, индуистской, китайской и др. культур».

Культура Западной Европы XIII-XIV веков (как греческая культура V-IV в.в. до н.э.) определяется как идеалистическая, а современная автору евро-американская культура относится к категории чувственной со всеми ее отрицательными и кризисными проявлениями, что и дает автору повод для невеселых прогнозов. «Мы живем и действуем, - пишет П.Сорокин, - в один из поворотных моментов человеческой истории, когда одна форма культуры и общества (чувственная) исчезает, а другая форма лишь появляется. Кризис чрезвычаен в том смысле, что он, как и его предшественники, отмечен необычайным взрывом войн, революций, анархии и кровопролитий; социальным, моральным, экономическим и интеллектуальным хаосом; возрождением отвратительной жестокости, временным разрушением больших и малых ценностей человечества; нищетой и страданиями миллионов -- потрясениями значительно большими, чем хаос и разложение обычного кризиса».

С этим пророчеством трудно не согласиться, учитывая тот факт, что оно сделано задолго до ужасов Второй мировой войны и тех потрясений, которые переживает современное мировое сообщество. Складывается даже впечатление, что весь прогресс человечества (а он несомненен с научно-технической точки зрения) сопряжен с какими-то античеловеческими последствиями, избежать которых просто невозможно.

Общая теория социального действия Т. Парсонса

Веберовская концепция социального действия свое дальнейшее развитие подучила в трудах американского исследователя Т. Парсонса (1902-1979), главными из которых являются: «Структура социального действия», «Социальная система» и «К общей теории действия».

Уже из названия работ следует, что Т. Парсонс попытался рассмотреть структуру общества как некую иерархию систем действия, взаимодействующих друг с другом. При этом, ему присущ предельно широкий теоретический подход к анализируемой проблеме, в котором тесно переплетаются личностное и общественное, индивидуалистское и холистское, биологическое и социе-тарное, рациональное и иррациональное, системное и кибернетическое истолкование социального объекта, воплощенное в достаточно абстрактном понятии «общая система действия», ибо анализируются не конкретные поступки и действия людей, а некая их обобщенная схема, или модель, представляющая собой теоретический конструкт, который затем накладывается на реальные взаимоотношения людей и структуру общества. Рассмотрим эту модель более подробно.

Общая модель социального действия Т. Парсонса определяется понятием «единичный акт».

Элементами социального действия являются: 1) действующее лицо (actor); 2) ситуационное окружение или факторы внешней среды, испытывающие на себе влияние фактора и оказывающие обратное воздействие на него; 3) существуют четыре основные фактора «единичного акта», представляющие собой самостоятельные системы действия - это: биологический (или физический), культурный, личностный и социальный; 4) каждая система действия распадается на четыре подсистемы; 5) каждая система действия, являясь открытой, должна удовлетворять четырем функционально необходимым условиям (пререквизитам): адаптации, целеполаганию, интеграции и латентности, или поддержанию образца; 6) высшую роль в становлении систем и подсистем действия играют процессы социализации и институционализации; 7) функциональные отношения между системами и подсистемами действия определяются посредством обмена символической информацией, что обеспечивает автономность подсистем и их интеграцию в целостную систему; 8) социальное значение систем и подсистемы действия определяется их энергетическим и информационным потенциалом; 9) информационный потенциал системы определяет ее контрольную функцию: чем выше этот потенциал, тем сильнее проявляется данная функция; 10) энергетический и информационный потенциалы находятся в обратно пропорциональной зависимости друг от друга.

Таким образом, действие, по Т. Парсонсу, имеет сознательно-рациональный, целенаправленный, избирательный характер. На него оказывают влияние четыре относительно независимые, но взаимодействующие системы действия (биологическая, культурная, личностная и социальная). Взаимодействие осуществляется на физической, энергетической и информационной основе. Системы более высокого информационного уровня играют преобладающую роль в контроле над доведением других систем. Каждая из выделенных систем имеет свои подсистемы действия. Все они являются носителями четырех основных функций и дополняются осями координат, которые определяют рамки выбора действующего лица.

Разобрав подобным образом структуру деятельности, Т. Парсонс попытался воссоздать на ее основе структуру общества и пути ее изменения. Его идеи легли в основу широко распространенного на Западе структурно-функционального анализа общества, который критиковался за формальный подход, но, тем не менее, содержал ряд продуктивных идей, которые послужили исходными пунктами многих других социологических концепций.

Концепция действия в динамической социологии А. Турена

Французский исследователь Ален Турен (1925), будучи сторонником структурно-функционального анализа и разработчиком социологии труда, предложил свою версию социального действия в работе «Социология действия», получившую название «акционизм». В начале своей работы он критикует тех теоретиков, которые пытаются раскрыть природу социального действия, исходя из концепции «нормативного детерминизма», т.е. признающих, что само действие есть результат уже сложившихся социально-нормативных систем. Автор ставит перед собой более широкую задачу - объяснить развитие общества как результат взаимосвязи действия и ценностно-нормативных систем, т.е. ответить на вопрос, как возникают в процессе социального развития эти системы, и какую роль они играют в жизни людей.

Явление социального действия здесь берется в достаточно широком контексте - это и трудовая деятельность (трактуемая достаточно широко) как единство физического и интеллектуального труда, и системы социального общения, воздействия человека на человека (социабельность), и как отношение одних групп населения к другим (социальное движение), и как особый тип отношения человека к природе (экосистема, экодействие).

Действие, таким образом, понимается не в индивидуальном плане, а как проявление некой коллективной активности, действием «исторического субъекта», под которым понимается и группа, и класс, и общность, и широкое социальное движение. Например, студенческое движение во Франции в 60-е годы. Определяя эволюционный тип общества, А. Турен считал, что главными факторами общественного устройства являются не экономические, а социокультурные. Экономика разных стран может иметь приблизительно одинаковый характер, а их история будет весьма отличаться друг от друга. И это отличие будет в основном проявляться именно в различных аспектах социальной и культурной групп. Социология как наука должна улавливать эти отношения и раскрывать их людям.

Не углубляясь слишком далеко в историю, А. Турен стремится проследить динамику современного западного общества, выделяя два этапа его развития: индустриальный и постиндустриальный. Первый характеризуется тем, что его социокультурные отношения определяются противоборством рабочих и капиталистов. А второй этап (или современное западное общество), не ликвидируя социальных противоречий, переводит их в разряд отношений между «технократами» и «профессионалами». Технократы - это и есть современный господствующий класс, контролирующий институты власти и управления, регулирующий социальные передвижения. Под профессионалами же понимаются научно-техническая интеллигенция и ее подпитка - студенчество. Таким образом, А. Турен уводит в тень политической жизни рабочий класс, подчеркивая его нейтральность в социальных движениях современного западного общества.

Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса

Представитель среднего поколения сторонников Франкфуртской школы Ю. Хабермас (1929), имея богатейший теоретический материал многих своих предшественников (не исключая и учение К. Маркса), с прискорбием вынужден был отметить, что ни одна из социологических теорий в отдельности, ни все они вместе не раскрывают подлинной картины социальной реальности, которая постоянно ускользает от пристального взора исследователей, не желая раскрывать им свои тайны. Поэтому в своих многочисленных трудах он не жалеет усилий для критического разбора своих предшественников и ставит ни много ни мало задачу создания новой целостной универсальной теории общества, в которой соединились бы в единое целое индивидуальное и общественное, рациональное и иррациональное, поведенческое и институциональное, структурно-организационное и эволюционное. Причем внимание акцентируется не просто на развитии общества, а на развитии именно современного общества с его новыми типами рациональности и новыми проявлениями патологии, с которыми и призвана бороться социальная теория. Важным звеном этой теории является концепция коммуникативного действия, или коммуникативного поведения.

В сущности, автор предлагает свое видение социальности, в котором переплетаются такие понятия, как деятельность, поведение, язык, понимание, рациональность, коммуникация, общение, конфликт, знание, цель, интеграция, институционализация и т.д. Сам принцип деятельности разворачивается как реализация особых типов рациональности.

Даже беглого взора на историю общества достаточно для того, чтобы увидеть существенное отличие современного общества с его институционализированными структурами власти, политики и экономики от первобытных социальных образований, где этих элементов не было, но общество как таковое уже существовало. Что же определяло это существование? Существенным фактором, объединяющим людей в единый цельный социальный организм, был язык. Именно в языке, в языковом общении, нацеленном на понимание и взаимопонимание, или того, что можно было бы назвать обыденным миром людей, Ю. Хабермас видит основы коммуникативной рациональности и коммуникативного действия. Именно они и определяют исходный базис социальности или то, что автор называет «жизненным миром».

Постепенно, однако, в рамках это базиса формируются иные типы рациональности - это когнитивный и инструментальный разум, и действия телеологического, нормативно регулируемого и драматургического вида, т.е. все то, что формирует особый «системный мир», или мир экономических и политических институтов.

Таким образом, человек в обществе действует, как бы находясь одновременно в двух мирах -- жизненном и системном, каждый из которых диктует свои условия поведения, обладает своими типами рациональности. Причем системный мир, возникнув в лоне жизненного мира, постепенно вступает с ним в противоречие, стремясь навязать свои типы рациональности и поведения, что неминуемо ведет к социальным патологиям. Преодоление этого противоречия, по мнению Ю. Хабермаса, является необходимой предпосылкой развития общества, прогресс которого видится в дальнейшей рационализации жизненного мира и своевременной адаптации этой рациональности к новым институциональным системам.

Концепции социального действия и социального пространства П. Бурдье

Противоречивое единство социального мира по-своему попытался выразить и французский исследователь П. Бурдье (1930). Причем эту противоречивость П. Бурдье стремится выразить через сочетание физического и социального (символического) пространства, а в рамках последнего через сочетание позиций (т.е. места человека в социуме) и диспозиций (т.е. в осмыслении этого места в сознании человека). Таковы, по мнению П. Бурдье, объективный и субъективный срезы социального пространства. Таким образом, индивид выступает как элемент социальной структуры и как носитель практики, которая реализуется как проявление его активности. Именно практика рассматривается в концепции П. Бурдье системообразующим элементом, в котором сливаются воедино физические и символические, осознанные и неосознанные проявления человеческой активности. Понятие структуры дополняется понятием хабитуса (habitus), представляющего собой некий принцип организации структуры, который одновременно выступает и продуктом исторической деятельности, и ее предпосылкой, соединяя прошлое я настоящее, существуя вовне индивида (как правило, поведения) и внутри него -- как некое неосознанное предчувствие необходимости выполнения этого правила, своего рода предрасположение к тому или иному виду действия. Функция «хабитуса» состоит в ограничении субъективных устремлений человека, в определении пределов, в рамках которые индивид совершает свои действия и поступки.

Сходство условий существования определяет сходство «ха-битусов», социальное разнообразие дополняется социальным единообразием. На этой основе формируется не только стратегия индивидуального поведения, но и определенное сходство коллективных поступков, индивидуальное переходит в групповое (классовое поведение). Таким образом, «хабитус» определяет образование групповых и классовых общностей, является их структурообразующим признаком. Структура общества в этой концепции принимает динамический характер, реализуясь через систему индивидуальных и коллективных практик, детерминируемых внешними (объективными) и внутренними (субъективными) факторами поведения.

Теория структурации Э. Гидденса

Нетрудно заметить, что большинство авторов структуралистских концепций стремится совместить объективное и субъективное, осознанное и неосознанное, индивидуальное и коллективное, необходимое и случайное в рамках единого теоретического осмысления социальной реальности. Мечтает об этом и английский исследователь Э. Гидденс (1938), стремясь предложить свой вариант единой социологической теории. Констатируя тот очевидный факт, что существует множество соперничающих теоретических подходов, он считает, что можно все же выделить некий смысловой инвариант, присущий этим подходам. Этот инвариант заключается в признании активного, рефлектирующего (т.е. осмысленного) характера человеческого действия, значения в нем языка и когнитивных способностей. Само изменение общественной структуры рассматривается как проявление возрастающей рефлективности действия. По мнению Э. Гидденса, знание агентов о своих действиях (т.е. сама рефлексия) становится элементом структуры социального действия. Так как подобная рефлексия представляется автором как объект социологического познания, то и социология приобретает характер особой практической науки. Эти положения и являются отправной точкой авторской концепции структурации.

В своей «теории структурации» автор ставит цель исследовать природу человеческого действия и социальных институтов, выяснить характер взаимоотношений между ними. Он стремится интегрировать понятия «действие», «система» и «структура» через постулат рефлективности социального действия. «Изучать структурацию социальной системы, - пишет Э. Гидденс, - значит изучать способы, которыми эта система через применение интегративных правил и средств, а также в контакте непредвиденных последствий, организуется и воспроизводится во взаимодействии».

Построение теории начинается c определения основного понятия, в качестве которого выступает понятие социального агента. Именно в структуре этого агента, или субъекта социального действия и усматривается, как в капельке воды, структура социума.

Структура агента включает в себя, по мнению автора, три стратификационных уровня: мотивация действия, рационализация действия и рефлективный мониторинг действия. Каждый из этих уровней имеет свои ограничения и специфическое истолкование.

Так, через понятие мотивации действия автор стремится выделить из всей массы обыденных (привычных, автоматических, нерефлексируемых) действий такие, которые имеют необычный, проблемный характер и привлекают внимание агента.

Специфично и понимание рационализации действия. Это не просто его когнитивная подоплека, осмысление агентом своих собственных поступков, а, скорее, понимание совместной, коллективной деятельности, в рамках которой люди должны знать и понимать, что они делают и что делают другие, уметь объяснить, для чего они предпринимают те или иные действия. Это своего рода реализация практического разума.

Рефлективный мониторинг действия - это постоянное отслеживание агентом своих собственных действий, действий сотрудничающих с ним людей, а также сознательная оценка физических и социальных условий действия. Здесь реализуется вторжение критического разума, дискурсивного сознания в структуру действия.

Таким образом, анализ структуры агента плавно переходит к анализу социального действия, которое, в свою очередь, связано с переосмыслением понятий «структура» и «система», составляющих основное содержание теории структурации. При этом автор критикует как функционалистов за отождествление понятий структуры и системы, так и структуралистов за чрезмерную онтологизацию понятия структуры, ее экспансию над индивидом. С точки зрения Э. Гидденса, структура - это не статичная система как некая кристаллическая решетка, а своеобразный набор правил или программ, определяющих трансформацию практик.

Эти правила отличаются своей дуальностью, т.е. они одновременно являются и результатом, и условием действия индивидов. Социальная структура, благодаря своему императивному характеру, оказывается и вне субъекта, и внутри него; выступает и как возможность действия, и как его реальное воплощение.

Интерпретированное подобным образом понятие социального действия становится исходным элементом социальной системы, реализуясь в ее институтах. На этой основе упорядочивается смысл исходных категорий (структура, система, структурация), сохраняя, правда, их авторское видение.

Структура в этой теории задает правила трансформации действий, представляя собой повторяющиеся типы отношений, воспроизводимых субъектами действия; система выражает совокупность действий, отношения между индивидами и коллективами, воспроизводимые как социальные практики; структурация определяет условия, задающие преемственность изменяющихся социальных систем.

При всей своей универсальности и логической строгости теория структурации не сумела преодолеть «извечный грех» структуралистских теорий, т.к. продолжила традиционную линию рассмотрения социальной структуры, двигаясь от субъекта к объекту. И при всей ее модерности (и в определенном смысле классичности) она сохранила в себе пункты для критики и альтернативных предложений. Теоретическая социология на этом примере как бы демонстрирует свою вечную незавершенность и стремление к новым синтезам. Для примера можно сослаться на творчество немецкого исследователя Н. Лумана, который также стремится к созданию единой социологической теории, но не более успешно, чем все его предшественники.

Концепция самореферентной системы Н. Лумана

Один из корифеев современной теоретико-социологической мысли, немецкий исследователь Никлас Луман (1927) свою концепцию структурной организации общества, как и многие его предшественники, начинает с, постулирования кризиса теоретического знания в социологии, проявляющегося в отсутствии в ней единой теоретической системы, которая бы органично синтезировала все богатство накопленного эмпирического материала и, максимально упростив проблему, привела бы к выработке общего понятия общества, преодолела бы метафизические понятия его эволюции (прогресса) и предложила бы более адекватные методы его изучения. Одним словом, с чего социология начинается в начале XIX в., к тому же она и приходит в конце XX в. Не вполне оригинален автор, когда выход из создавшейся ситуации он находит в системном подходе. Что же касается понимания этого подхода, то здесь он предлагает ряд неординарных идей, стремясь синтезировать представления биолого-органического плана с идеями теории систем и теории информации. В сущности, он дает обзор развития системного анализа в социологии, третий этап которого и связывает со своим собственным видением системы социума. В этом видении он пытается совместить такие понятия, как «коммуникация», «действие», «взаимодействие», «ожидание», «окружающий мир», «оперативная закрытость», «различение», «самовоспроизведение» (аутопоейсис), «самореферентация» и т.д., которые с точки зрения автора, должны разрушить устаревшее понимание системы.

На первом этапе развития системного подхода, по мнению Н. Лумана, общество воспринималось как некая целостность, напоминающая биологический организм. Отсюда господство биологических аналогий и попытки представить общество как организм, состоящий из взаимосвязанных частей (в качестве которых выступали люди, группы, коллективы, общности или институты, иначе говоря, некие физические объекты). Предметом социологии в этом случае мыслилась необходимость изучения взаимосвязей и взаимозависимостей этих объектов в рамках социальной системы.

Постепенно, однако (по мере развития теории систем и кибернетики), ученые начинают осознавать, что при наличии ряда аналогий между организмом и обществом, они существенно отличаются друг от друга. Основное различие, по мнению Н. Лумана, следует искать в понятиях закрытой (энтропийной, стремящейся к гомеостазу) и открытой (негэнтропийной) систем. Меняется представление и об элементах системы, которые теперь мыслятся не как простые, далее неделимые части, а как сложные подсистемы, т.е. часть сама начинает мыслиться как система, а взаимосвязь - как сложная сеть прямых и обратных связей. Эта переориентация и составляет суть второго этапа системного подхода в социологии, который связан, по мнению Н. Лумана, с творчеством Т. Парсонса. На этом этапе особую теоретическую значимость приобрели понятия границ открытых систем и их эмерджентных (системно-целостных) свойств.

Третий этап развития системно-социальных представлений связан, по мнению Н. Лумана, с понятием самореферентных систем, т.е. таких систем, которые способны отличать себя от внешней среды и фиксировать границы этого различия. Сама способность системы осознавать свое внутреннее и внешнее состояние, ограниченность от внешнего мира начинает рассматриваться в качестве ее базисного элемента, что существенно меняет и представления о ее функционировании. При этом связь элементов системы понимается как коммуникация, в рамках которой особое значение приобретает не столько сигнал как сообщение, сколько расшифровка этого сигнала, его понимание и интерпретация. Коммуникация в этом случае мыслится как смысловой, самореферентный процесс. При таком подходе меняется и смысл понятия «действие». Последнее означает не физическую деятельность людей, а элементарные акты проявления самой коммуникации, некие элементарные события, благодаря которым социальная система упрощает саму себя в процессе самореферентации. Таким образом, система состоит из различений (коммуникаций), приводящих к другим различениям. Коммуникации (осмысленные порции информации, или различения) производят и воспроизводят себя посредством самих себя, т.е. элементы системы отождествляются с самими системными операциями. Отсюда определенная закрытость социальной системы. Она воспроизводит себя посредством собственных операций, не имеющих отношения к внешнему миру, что и представляется автору в качестве главной характеристики процесса саморазличения.

Итак, элементами сложной системы социального типа выступают не физические объекты (человек или человеческие объединения), а коммуникации, распадающиеся на действия, или события. Подобное понимание элементов системы приводит к реинтерпретации и понятия структуры. Последнее означает не отношение элементов, а некую внутреннюю программу, ограничивающую число допустимых в системе отношений. И предполагается, что только благодаря ограничивающему структурированию система получает столько «указаний», сколько необходимо ей для воспроизводства. Здесь можно было бы сослаться на такой пример. Количество желудочного сока определяется количеством поглощенной пищи. По аналогии с вышесказанным можно было бы утверждать, что ни пища, ни сок не составляют структуру живой системы. Таковой выступает некий третий элемент (своего рода коммуникатор), который и регулирует отношения между данными элементами в процессе пищеварения и тем самым способствует обновлению организма. Вот этот-то коммуникатор и есть подлинная структура системы.