Исследование политической конфликтологии

Четыре мира будущего

Экстраполяция вышеприведенных тенденций создает четыре основных сценария будущего. Первый определяется всемогуществом США, продлеваемым в наступающем веке на несколько десятилетий. Второй сценарий исходит из появления у США конкурентов в лице поднимающегося Китая или ЕС, что переводит однополюсный мир в биполярный. В качестве третьего сценария предстает схема многополярного мира, в котором собственной зоной влияния окружены КНР, Германия, Россия, Индия. Четвертый сценарий мирового развития предлагает параллельное существование шести или семи цивилизаций.

Однополюсный мир

Апологеты однополюсной гегемонии призывают американскую элиту воспользоваться редчайшим и бесценным историческим шансом. Структура однополюсного мира будет покоиться на “трех китах”: 1) наиболее эффективный экономический организм, основывающийся на совершенстве индустриальной организации, доминировании в мировой валютной системе, главенствующих позициях в мировой торговле, обладании самыми мощными ТНК; 2) привлекательное в культурном отношении общество, открытое внешнему окружению, - комбинация компетентного лидерства, общественной жертвенности и привлекательности идеологии; господство в формировании информационных потоков, положение законодателя международных норм и правил, защитника гражданских прав, всемирного университета, центра мировой науки, привлекающего молодое и энергичное население; 3) силовые возможности глобального масштаба на основе больших и квалифицированных вооруженных сил, укрепленных широкими и мощными союзами, созданием разветвленной разведывательной сети и эффективной военной экономики.

США выглядят в этом смысле самым впечатляющим образом. При этом США сознательно встанут на путь, направленный на глобальную гегемонию. Они умножат усилия, выделяя все более растущую долю ресурсов на амбициозные интервенции в мировом масштабе. Умелая мобилизация американских ресурсов и ослабление потенциальных противников обеспечат им положение лидирующей державы мира как минимум на 20 лет в будущем. Дальнейшее будет зависеть от степени жертвенности их населения, умения руководства, степени противодействия внешнего мира.

Особенная удача Вашингтона заключается в том, что европейская элита испытывает в данный момент “аллергию” к глобальному превосходству. ЕС ценит отношения с США и не намерен с легкостью оборвать их. Решающий фактор: не существует ясно выраженной подлинно общезападноевропейской психологической идентичности. У ЕС нет явно выраженной геополитической цели, нет жертвенной устремленности, нет желания отодвинуть на второй план социальные устремления своего электората. НАТО достаточно крепка в качестве инструмента американского контроля. Ориентированные на потребление и рост жизненного уровня европейцы не представляют собой геополитического конкурента США. В Японии и Германии находятся американские войска, и они связаны плотными, обязывающими отношениями с лидером западного мира, эти страны в ближайшем будущем не смогут оказать сверхдержаве реального противодействия. С Китаем, Россией, Британией, Францией у американской стороны сложились отношения, которые не имеют черт равенства и не характерны взаимозависимостью. В то же время эти страны в той или иной степени зависят от США.

Китай нуждается в рынке Америки, инвестициях, технологиях. Даже наиболее энергичные китайские сторонники самоутверждения сомневаются в возможности превзойти западный мир, действуя против его лидера. Россия нуждается в помощи международных финансовых организаций, в западных инвестициях, в допуске на американский рынок, в технологическом обновлении, в соблюдении стратегического баланса, в поддержке на отдельных региональных направлениях, в сдерживании расширения НАТО. Только очень необычный поворот событий в Москве мог бы реализовать отчетливую антизападную мобилизацию. Многовековой борец против любой гегемонии в неподвластном мире - Британия спокойно восприняла американское возвышение в ходе и после второй мировой войны. Она не желает растворяться в ЕС и ценит «особые отношения» с Вашингтоном, верит в американские сдерживающие механизмы в отношении Германии. Франция видит в помощи США крайнее средство на случай германского самоутверждения, она не желает отстать от высот технологического развития, ее удовлетворяет региональная роль, скажем, во франкофонной Африке, невозможная без согласия США.

Инициировать гегемонизацию может давление американских и многонациональных корпораций, банков и фондов на правительство США с целью открытия дверей - получения доступа к инвестиционным рынкам, рынкам сбыта, источникам сырья.

Биполярный мир

Международное сообщество интуитивно противостоит гегемону. Униженность в иерархии не может приветствоваться странами, чей генетический код исторического самосознания не позволяет опуститься до уровня управляемой геополитической величины. Не просто Вашингтону полностью перевести в русло желаемой для себя политики Китай, Россию, Британию, Францию.

Важны объективные обстоятельства. Для создания мира, фактически контролируемого из одного центра, необходимы как минимум две предпосылки: языковое сближение и религиозная совместимость. Гегемония или просто главенство США требует утверждения всемирной роли английского языка. Реальностью, однако, является уменьшение во второй половине XX в. числа говорящих по-английски с 9,8% земного населения до 7,6%. Может ли быть мир управляем страной, чей язык непонятен 92% мирового населения? (напомним, что доля земного населения, говорящего на всех диалектах китайского языка, равна 18,8%.) Что касается религиозной совместимости, то за XX в. две главные прозелитические религии - западное христианство и ислам - не добились решающего перевеса. Численность западных христиан с 29,9% в 2000 г. понизится до 25% в 2025 г. В то же время численность мусульман поднимается с 12,4% в 1900 г. до 30% мирового населения в 2025 г.

Это означает - у ряда суверенных стран есть реальный шанс вырваться из орбиты единственной сверхдержавы, что превращает однополюсную систему в биполярную.

Противостояние коалиций. Сил отдельно взятой державы может быть недостаточно для вызова Америке. Иммануил Уоллерстайн предсказывает «высвобождение» Западной Европы от обязательств по Североатлантическому договору при продолжении зависимости Японии от американской военной мощи и одновременном сближении Вашингтона с Пекином. Следствием было бы японо-китайское сближение, параллельное российско-китайскому охлаждению; приход Китая в американо-японский лагерь, а России - в западноевропейский. Сформировались бы две великие коалиции: американо-японский союз против европейско-российского союза. Между 2000-2025 гг. осуществится экспансия обоих блоков, и в каждом из них выделится лидер. Затем конфликтные интересы не позволят избежать столкновения и могут привести к долговременной мировой войне.

США - КНР. Около 2020 г. Азия, ведомая Китаем, будет производить более 40% мирового валового продукта. Азия за несколько десятилетий сделала то, на что Западу понадобились столетия. Подъем Китая начинает дестабилизировать мировую систему. Футуролог Джеймс Несбит определил подъем Азии как «безусловно, самое важное явление в мире. Модернизация Азии навсегда переделает мир». Через 20 лет ВНП Китая достигнет 20 трлн. долл., оставляя на втором месте США - 13,5 трлн. долл. Американцы Ричард Бернстайн и Роберт Манро квалифицируют подъем Китая как «наиболее трудный вызов».

США - ЕС. Превращение США в единственную сверхдержаву заставило страны ЕС задуматься над своей ролью в будущем - они ищут пути восстановления значимости за счет объединения усилий. Формы противодействия гегемонии сформировались: создание ЕС и евро. Совокупная экономическая мощь Западной Европы приближается к американским показателям - 19,8% общемирового валового продукта (США - 20,4%). ЕС осуществляет безостановочную торговую экспансию, заключив соглашения об ассоциации с 80 странами. Создание общей европейской валюты ведет к созданию биполярного международного экономического порядка, который может сменить американскую гегемонию.

Многополюсный мир

Фаза почти неестественного по мощи подъема одного из субъектов мировой политики не может длиться бесконечно. Перенапряжение экономических ресурсов, ослабление внутреннего лидерства, рискованные авантюры на международной арене возродят многополюсный мир, возвратят к более традиционной системе баланса сил. Ускорят такой возврат к «нормальности» явления, сходные по размаху с Гражданской войной в США или Великой депрессией. Они лишат США статуса сверхдержавы и восстановят системную многополюсность. В США наберет силу движение за сокращение военных расходов. Многополярность придет в ходе противостояния за региональную гегемонию между ЕС и Россией, между Китаем, Индией и Японией.

Государства, претендующие на “свой полюс”, не откажутся от усилий по выходу из-под крыла любого опекуна - таков урок истории. «Политическая структура многополюсного или полицентричного мира будет состоять из автономных центров, имеющих собственный арсенал ядерного оружия и космические системы, обладающих собственной, отчетливо выраженной культурой... Каждый из центров обзаведется собственной сферой влияния. Это будет вариант, близкий к классическому типу баланса сил». Главный происходящий в этом направлении процесс - становление трех блоков: ЕС, Североамериканская зона свободной торговли (НАФТА) и восточно-азиатская группировка. «В течение ближайших 10-20 лет, - пишет американский исследователь Кеннет Уолтс, - три политические силы могут вырасти до статуса великой державы - Германия или Европейский союз, Япония и Китай». Более всего формированию многополюсного мира будет содействовать распространение ядерного оружия.

«Азия, Европа и обе Америки возникнут как региональные экономические блоки во главе с Японией, Германией и Соединенными Штатами. Остальной мир во все возрастающей степени будет зависеть от этих трех ключевых регионов в плане технологического развития». Относительно России у футурологов есть немалые сомнения, ее еще остающиеся военные возможности не подкреплены стабильной экономической системой. Уолтс предвидит замещение российского влияния в Восточной Европе германским. Россия сблизится с Германией и Японией, а США покинут Европу (поскольку НАТО потеряла смысл). Но именно взаимоотношения Америки с Японией и Китаем в Восточно-Азиатском регионе «держат ключи к миру в наступающем столетии, именно отсюда выйдет главный соперник Соединенных Штатов».

Мир семи цивилизаций

Окончание битвы идеологий открыло базовые разногласия - производные от различных традиций прошлого, культуры, языка, религии, этических норм, поколебленных могучим ростом Запада в ХVI-ХХ вв. Мир стал отчетливо многоцивилизационным, западные ценности перестали видеться универсальными, а модернизация - уже не синоним вестернизации. «Отлив истории» обнажил фундаментальную противоположность основных цивилизационных парадигм - западной, латиноамериканской, восточноевропейской, исламской, индуистской, китайской и японской. «Забывается» интеграция мирового хозяйства и культуры, упорно сохраняется межцивилизационная дистанция, образовывая непроходимые рубежи между столь сблизившимися благодаря телефону и самолету пространствами. На этих-то рубежах и будут протекать основные конфликты ХХI в.

Пик прямого контроля западной цивилизации над земной поверхностью был достигнут в 1920 г. - 25,5 млн. кв. миль (из 52,5 млн. общей земной поверхности). К новому тысячелетию зона контроля уменьшилась до 12,7 млн. кв. миль (Западная Европа, Северная Америка, Австралия и Новая Зеландия) с населением 11% мирового в 2000 г. и 10% в 2025 г. (меньше численности китайской, индуистской и исламской цивилизаций). Пик промышленного производства пришелся на 1928 г. - 84,2% мирового, 64,1% - в 1950 г., 48,8% - на рубеже тысячелетий. К 2015 г. доля Запада в мировом валовом продукте составит примерно 30%. В 1900 г. Запад командовал 44% военнослужащих мира, а в конце века - 21%. Обозначился низкий показатель роста населения, постоянное увеличение расходов на индивидуальное потребление, гедонистические тенденции в ущерб первоначальной трудовой этике.

Латиноамериканская цивилизация смирилась с некоей “второсортностью”. Эта цивилизация питает надежды на вхождение в НАФТА, маневрирует, привлекая японские и западные капиталы, по существу, соглашаясь на роль младшего партнера Запада. В начале XX в. она охватывала 3,2% земного населения, в 2025 г., по прогнозу, - 9,2%, что не обещает быстрого взлета.

Восточноевропейская цивилизация с выходом в новое тысячелетие ощутит значимость православия, коллективизма, иной трудовой этики. Полтора десятка государств восточноевропейского цивилизационного кода будут в наступившем веке искать свое место в мире. В 1900 г. к православной цивилизации относились 8,5% населения Земли, в 2025 г. - 4,9%. В 1980 г. страны православного ареала производили 16,4% мирового валового продукта и 6,2% - в самом конце века.

Мусульманская цивилизация превратила внешние границы своего мира на Ближнем Востоке (Палестина, Голаны), в Европе (Босния, Чечня), в Азии (Пенджаб и Халистан), в Африке (юг Судана и Нигерии) в подлинные фронты XXI в. В 1900 г. численность мусульман в мире составляла 4,2%, в 2025 г., по прогнозу, - 19,2%. Доля промышленного производства поднимется с 2,9% мирового валового продукта в 1950 г. до 15% в 2025 г.

Индуистская цивилизация готова к конкуренции с буддизмом - на юге и востоке, с исламом - на западе и севере. Страна через 15-20 лет будет самой населенной державой планеты, в 2025 г. Индия окажется четвертой (по ВНП) державой мира.

Китайская цивилизация осуществит фантастический сплав новейшей технологии и традиционного стоицизма, демонстрируя исключительный рост самосознания, поразительное отрешение от прежнего комплекса неполноценности. В 1950 г. на Китай приходилось 3,3% мирового валового продукта, к концу века - более 10%, а затем ожидается, что Китай будет первой экономической державой мира. Здесь будут жить не менее 21% мирового населения.

На японскую цивилизацию придется в 2025 г. - 1,5% мирового населения и 8% мирового валового продукта.

Западная цивилизация в XXI в. еще долго будет сохранять первенство, но потеряет всемогущество. Претензии на всеобщность своих ценностей сталкивают Запад прежде всего с исламской и китайской цивилизациями. Выживание Запада во многом будет зависеть от понимания ими в целом уникального (а не универсального) характера своей цивилизации, от степени жертвенности и выработки эффективной стратегии.

Таким образом, мир принял новую внутреннюю конфигурацию - не Север-Юг, как ожидалось, а семь цивилизационных комплексов, сложившихся за многие столетия до социальных идеологий и переживших их. Самые опасные конфликты XXI в. следует ожидать в России (между православием и исламом), в Северной Индии (между индуизмом и исламом), на границе Китая и Индии (между китайской цивилизацией и индуизмом), на юге Нигерии и Судана (между трайбализмом и исламом). Латиноамериканская цивилизация, как и африканская протоцивилизация, сблизится с Западом, а китайская цивилизация может вступить в союзнические отношения с миром ислама.

Наибольшее значение, как сегодня с очевидностью можно заметить, приобретет противостояние ислама и Запада. Если Китай самоутверждением вызовет обеспокоенность Америки, Европы, России и Индии, то можно представить себе их сближение противостоящей коалиции Китая, Японии и исламского мира. Особо опасной с точки зрения межцивилизационного противостояния фазой будет период между 2026-2050 гг.

Кризис триумфализма

Ослабевает триумфализм, имевший место после окончания холодной войны. Возникает ощущение кризисности грядущего развития. Нуждается ли мир ради планомерного развития и самоутверждения в наличии доминирующей державы? Интерпретаторы международных отношений едва ли готовы дать положительный ответ. Однополярности, тем более посягательствам на гегемонию, будут противостоять мощные силы. Но и лидер - США - не готов сдавать позиции. Процесс перехода к многополярности не сулит спокойных времен. В основных сценариях на 30-50 лет вперед нет сигналов о «конце света», но они характерны предсказанием масштабных конфликтов. Шесть прогнозов заслуживают особого внимания.

1. Джеймс Модельски и Уильям Томпсон основное внимание обращают на соперничество из-за земных пространств и невосполнимых ресурсов, налагаемое на имперское самоутверждение лидирующей державы. Это, по их мнению, неизбежно вызовет яростное противодействие. Ближайший кризис породит геополитический подъем Китая и то, как будет воспринято в мире его новое могущество.

2. Джордж Арриги полагает, что начало упадка мировых лидеров нанесет удар по мировым фондовым биржам, приведет в хаос мировую торговлю, вызовет деградацию производства, результатом чего будет ужесточение межгосударственных отношений, обострение конкурентного соперничества, грозящее силовым конфликтом между 2030 и 2040 гг.

3. Иммануил Уоллерстайн предвидит окончание длительного периода экономического роста. Всеобщее ожесточение будет связано с яростным неприятием США своего относительного ослабления, что приведет к их противостоянию (совместно с Японией и Китаем) объединенной Европе - вплоть до глобального катаклизма.

4 Джеймс Голдстайн объясняет грядущий конфликт быстрым экономическим развитием, которое обостряет борьбу за ресурсы и земельные пространства. Богатые страны не согласятся на более скудный ресурсный рацион, а бедные найдут способы консолидации. И в условиях общего экономического подъема (не спада!) ведущие страны столкнутся между собой примерно в 2030 г.

5. Сэмюэль Хантингтон считает цивилизационные противоречия не поддающимися компромиссу. Произойдет та или иная форма конфронтации Запада против коалиции китайской и исламской цивилизаций и даже более широкая конфронтация “Запада против не-Запада”, ведущая к хаосу и конфликту.

6. Кеннет Уолтс предвидит противостояние Запада прочему миру в условиях растущей многополярности. Конечный конфликт разразится вследствие того, что современный международный политический менеджмент, система международных организаций (начиная с ООН), третейский арбитраж неадекватны встающим перед миром проблемам.

Лекция 7. Этнонациональный конфликт и его специфика

1. Основные подходы к изучению основ этнополитологии. Зиммель, Вебер, Дюркгейм, Гелнер, Смит.

2. Категории и дефиниции, необходимые при изучении этноконфликтологии (нация, этнос, национальное меньшинство, диаспора, ирредента ).

Сложившаяся к рубежу веков ситуация, которая проявилась во многих странах с устранением тоталитарного контроля, требует серьезного и основательного внимания к проблемам этнополитических конфликтов. Раньше, как известно, разработка и углубление как фундаментальных, так и прикладных проблем, касающихся этнонациональных конфликтов, представлялось, во многом из-за четких идеологических установок, чем-то не слишком важным, второстепенным, необязательным и даже вредным. Понятно, что при таком подходе конфликтология национальных отношений как самостоятельное направление научных исследований не могла получить положительного импульса для своего возникновения и развития.

В новых условиях, что особенно проявилось в начале 90-х, исподволь тлевшие и прежде, но насильственно подавлявшиеся, намеренно замалчивавшиеся искры межэтнических напряжений и недовольств стремительно разгораются в и ряде «горячих точек» доходят уже до крайней степени остроты, враждебности и взаимонеприятия, перерастая в затяжные вооруженные и кровавые конфронтации, чреватые национальной деградацией и катастрофой. Число таких конфронтаций не просто растет, но и грозит парализовать жизнедеятельность всех основных частей и органов сообщества. Все это делает настоятельно необходимым глубокое исследование этой опасной тенденции.

К исследованию межнациональных конфликтов нужно подходить как к серьезному фактору, все чаще проявляющемуся в современных международных отношениях. Необходимо обратить основное внимание на поиск условий и оснований для распространения демократических установок и общечеловеческих ценностей как фундамент миротворческих усилий по преодолению конфронтации на национальной почве.

Одним из основных условий выступает отказ от устаревших стереотипов в понимании природы и значения национального вопроса и их корректировка с учетом современного мирового опыта. В изучении межнациональных конфликтов следует уделить внимание анализу национальной сферы общества, который представлен сегодня большим количеством идей и концепций зарубежных и отечественных ученых.

Из классического наследия - это прежде всего идеи Г. Зиммеля о том, что «в социальном конфликте, выступающем основой общественной связи, именно враги подчеркивают границы общности и мобилизуют ее членов, заставляя их осознавать свое этническое и национальное единство, общность своих интересов и ценностей, необходимость тесного взаимодействия». Эта идея не только помогает понять функциональную роль конфликта как необходимого элемента межнациональных отношений, но и ориентирует исследователей на выявление необходимых условий и средств, которые ограничили бы вспыхивающую время от времени враждебность в отношениях национальных общностей достаточно цивилизованными и институционализированными рамками, не позволяющими ей принять разрушительную, катастрофическую форму.

Важный аспект националистической проблематики отражают идеи другого классика западной социологической мысли Э. Дюргейма, который обращался к анализу национализма в связи с проблематикой коллективного сознания и природы «механической солидарности». Он показал, что в результате действия таких «механических» причин, как кровное родство, проживание на одной территории, наследственная религия, общность обычаев и культурных традиций, появляется чувство солидарности или общности, которое в новых условиях, хотя и значительно ослабляется под воздействием разделения труда, секуляризации, урбанизации, никогда не исчезает полностью. Напротив, при определенных исторических обстоятельствах, способствующих возрождению и укреплению сложившихся коллективных символов, ритуалов, идеалов, это чувство способно значительно усилиться и вызвать у людей настойчивое стремление ощутить себя членами национальных групп и элит.

Как представляется, данный круг идей помогает легче и быстрее отказаться от гипертрофированного представления о превалирующей роли экономического фактора в возникновении и усилении национализма и создать более сбалансированное и целостное понимание его корней и механизмов, опирающееся на целый комплекс стимулирующих национализм факторов - экономических, политических, идеологических, социально-психологических, социокультурных. Он позволяет более широко и разносторонне осмыслить процессы «национализации» современного общественного сознания и их относительную независимость от наличных экономических условий и требований и даже определенное противостояние им, не раз демонстрировавшееся на деле.

В классической социологии можно также выделить идеи Вебера о нации как естественном месте сохранения и развития специфических культурных ценностей, таких как физический тип, общая религия, общий язык, духовные традиции и т.д. Для их конструирования, по Веберу, одного чувства национальной общности недостаточно, а требуются также политические, зачастую и военные действия. В этой связи он определяет нацию как этническую общность, стремящуюся к созданию своего государства, поскольку только государство в состоянии обеспечить сохранность ее уникальных культурных ценностей.

Такой подход в еще большей степени, чем у Дюргейма, переносит акцент в понимании природы и механизмов возникновения и функционирования национализма с экономических на социокультурные факторы. Он трактует государственную, политическую деятельность как средство и способ реализации и усиления влияния этих факторов, нередко подталкивающих народы к развязыванию широкомасштабных межнациональных войн. Основой последних оказывается, таким образом, напряженная драматическая борьба не только и подчас даже не столько за материальное, сколько за духовное богатство и процветание. Из изложенного выше видно, что многие западные ученые опирались в рассмотрении национализма выходя из привычных социально-экономических рамок. Большой интерес с этой точки зрения представляют концепции Э. Смита и Э. Гелнера, получившие на Западе большое влияние и широкое распространение. Определяя суть национализма как стремление достичь и поддержать автономию, единство и идентичность социальной группы, члены которой стараются превратить ее в «нацию», Э. Смит предлагает искать основную причину его возрождения в развитых странах во второй половине XX в. не столько в экономических или технических, сколько в политических, социальных и культурных изменениях. Соответственно и теория национализма, призванная объяснить современные национальные отношения и конфликты, рассматривается им как политическая теория, основанная на идее культурного единства этноса.

Э. Гелнер рассматривает современный национализм как выражение новых форм социальной организации, основанных на стремлении народов к высокоразвитой культуре, поставленной под контроль и защиту государства. Стремление защитить свою культуру и сложившиеся на ее основе духовное единство с помощью государства и других социальных институтов и организаций и составляет основную питательную среду и мотивационную основу современного национализма. И эта мотивация становится настолько распространенной и признанной, что не позволяет надеяться на какое-то окончательное преодоление националистических устремлений, а только на ослабление эксцессов на этой почве и на придание процессу урегулирования межнациональных конфликтов более спокойной, цивилизованной, менее болезненной формы. Однако данная концепция имеет определенные недостатки, т.к. не учитывает, что национализм часто выражает специфическое взаимоотношение между этносами, при котором запросы одного этноса по воспроизводству и укреплению своих культурных традиций и ценностей принимают форму экспансии, настойчивого навязывания их другому этносу, воспринимаясь поэтому последним как ущемление его собственных этнокультурных устремлений, требующих в этой связи своей защиты.

Начало межнациональному конфликту всегда кладет именно глубоко переживаемая и отчетливо осознаваемая ущемленность своего положения и достоинства, испытываемая той или иной этнической общностью и побуждающая ее активные силы к устранению препятствий в этнокультурном самоопределении. Очень часто и другая сторона в ответ принимает столь же националистические действия (грузино-абхазский конфликт, армяно-азербайжанский и т.д.)

Механизм этнонационального конфликта лежит в сфере обыденной этнопсихологии и связан с действием одного из базовых социально-психологических механизмов человеческого сознания - формирование и укоренение в психике представителей той или иной социальной общности противопоставления «МЫ - ОНИ», т.е. осознание себя некой особой группой через противопоставление другой группе.

В нормальной естественной ситуации через противопоставление МЫ - ОНИ идет развитие национального самосознания. Но если возникнет ситуация угрозы, дестабилизации, то развитие национального самосознания может пойти по пути собственной абсолютизации и сверхценности. И тут проявляется национализм. Таким образом, национализм выступает основой межнационального конфликта, и везде, где он составляет ведущий мотив конфликтного поведения, мы имеем дело с межнациональным конфликтом в собственном смысле. Формы национализма могут быть разными. Это может быть шовинизм - высокомерное отношение одной, «великой» нации по отношению к другой, «малой» нации, когда притязания и давление нации переходят некоторый допустимый предел, нарушают гармонию в ее взаимоотношениях с другими нациями и воспринимаются ими как нарушение прав и возможностей жизнеобеспечения. Национализм следует понимать как определенный функциональный элемент противоречивого по своей природе исторического процесса поддержания гармоничности во взаимоотношениях этносов, требующий постоянного и внимательного контроля и надлежащего воздействия.

Преодоление национализма происходит путем придания национальным притязаниям и устремлениям черт приемлемых для всего остального человеческого сообщества, для всех составляющих его национальных общностей, и в таком смысле интернациональных (космополитичных). Ибо в этом случае данные устремления и притязания, хотя и обусловлены национальными особенностями и конкретными обстоятельствами национальной жизни, одновременно получают всеобщее признание и понимание, т.е. приобретают общечеловеческий и демократический характер. Таким образом, проявления этнических конфликтов почти всегда очень серьезны и болезненны. Для эффективности этноконфликтологического исследования, как считает российский ученый Степанов (Центр конфликтологических исследований, Москва), полезно:

1)учитывать специфические особенности переживаемого периода. Преодоление возникших под действием национализма напряжений и конфронтаций никогда не носит окончательного характера, а всегда ограничено определенными историческими обстоятельствами, за пределами которых могут вновь возникнуть и усилиться националистические тенденции;

2)при анализе такого рода конфликтов учитывать многофакторность этноконфликтологического анализа (конфликтные ситуации в современных межнациональных отношениях формируются целым комплексом взаимодействующих между собой кризисных факторов - экономических, политико-правовых, идеологических, социокультурных. Какой бы конфликт мы ни рассматривали - грузино-абхазский, армяно-азербайджанский; конфликты на территории бывшей Республики Югославия - везде мы сталкиваемся с многоуровневым и сложным переплетением этих проблем - элементов, которые необходимо решать).

Этнополитические конфликты это одна из самых серьезных и вместе с тем сложных тем, включенных в данный курс лекций, хотя бы с точки зрения сложностей и проблем в изложении понятийно-категориального аппарата этнополитологии и этноконфликтологии. Можно констатировать, что возникла настоятельная необходимость теоретического осмысления явления, которое в русскоязычной литературе получило название "национальный вопрос". О масштабах проблемы говорит тот факт, что, по данным некоторых ученых, 90% современных государств полиэтничны по составу своих граждан и всего 12 государств в мире имеют более 90% жителей - представителей одного этноса.

Научное осмысление национальной (этнической) проблематики, имеющее огромное значение, сразу же наталкивается на такую трудность, как неоднозначность, полисемантичность базовых понятий и терминов, неадекватность существующего категориального аппарата современным условиям. С этой точки зрения представляется целесообразным отдельно остановиться на содержании основных категорий этнополитологии.

В современной этнополитолигии на основе традиции разделения "французской" и "немецкой" моделей можно выделить два основных подхода к пониманию нации. Первая модель, родившаяся в эпоху Великой французской революции, подразумевает под данным понятием гражданское сообщество, основанное на политическом выборе и идеологическом родстве. Это исторически более раннее понимание термина «нация». «Немецкая модель», возникшая как реакция на «французскую», определяет нацию как органическую общность, спаянную общей культурой.

Э. Смит называет две конкурирующие модели нации территориальной (гражданской) и этнической (генетической). По территориальной модели нация объединяет все население государства с помощью общих юридических институтов, прав гражданства, общей гражданской культуры и идеологии. В этнической модели нации делается упор, прежде всего, на общность происхождения, к которой добавляются местный язык, обычаи и традиции.

Автором первой научной концепции нации считается французский ученый Э. Ренан. Нация, по его определению, - прежде всего выраженное стремление какой-либо группы людей жить вместе, сохранять наследие, полученное от прежних поколений, и стремиться к общей цели.

К этой же теме обращались и первые социалисты. По О. Бауэру, нация - совокупность людей, связанная общностью характера, на почве общности судьбы. По К. Каутскому, нация - это языковая и территориальная общность. Проблемами этнологии перед Первой мировой войной занимались, прежде всего, в Германии и Австрии - Фрейбургская и Марбургская школы, которые опирались на «антропогеографический» метод геополитики Ф. Ратцеля, признававшего только пространственное распространение этносов и их культур в связи с географической средой. Вторжение З. Фрейда в социальные науки и употребляемые им этнографические термины породили психологическую школу в этнологии, которая, однако, более применима к архаичным народам.

Новый всплеск активности этнополитических исследований на Западе произошел после второй мировой войны и продолжается до сих пор. Распад колониальной системы, крах коммунизма не дают ослабевать этому интересу, однако терминологическая разбросанность проявилась еще больше. Наиболее ярко попытки воспользоваться неразберихой в категориальном аппарате национальной (этнической) проблематики проявляются в стремлении применить основу основ любой националистической доктрины - принцип национального самоопределения, также обязанный своим рождением Великой французской революции.

В межэтнических конфликтах часто обе стороны апеллируют к данному принципу, понимая под ним совершенно разные вещи. На первый взгляд, все очень просто: в международном праве признан принцип права наций на самоопределение, существуют субъекты международного права в лице суверенных государств, обязанные придерживаться общепризнанных норм, следовательно, каждая нация имеет право самоопределиться. Но сложность заключается именно в том, что вкладывается в термины "нация" и "самоопределение". Изначально французские революционеры вкладывали в него смысл, тождественный принципу народного суверенитета, который «...основан на признании всего граждански правомочного населения той или иной страны источником политической власти». Но постепенно он приобрел совершенно другое значение, противоречащее изначальному, - право на образование самостоятельного национального государства. Произошла подмена понятий: вместо нации как гражданского сообщества стала подразумеваться нация в этническом смысле. Последовательное проведение в жизнь принципа права наций на самоопределение, понимаемого как право любой этнической группы на образование самостоятельного национального государства, в современном полиэтническом мире при смешанном типе расселения грозит обернуться огромным кровопролитием, примеров тому даже в современной истории множество.

В советское время часто применялись определения нации, народности и племени с целью разграничения их места в этнической иерархии. Такая политика оценочного подхода к этносам, с точки зрения марксистко-ленинской концепции социально-экономических формаций, давно в мире признана антидемократической и не соответствующей современным реалиям.

Согласно общепринятым мировым нормам и общепризнанным обществоведческим теориям, нация - прежде всего согражданство, социальное сообщество граждан, составляющих государство. Именно государства-нации образуют мировые сообщества государств, в том числе Организацию Объединенных Наций. Именно в этом контексте (и ни в каком другом) в мировом политическом языке, в международно-правовой практике и в теории существуют и используются понятия «национальное государство», «национальные интересы», «национальная армия, безопасность, наука, экономика» и прочее.

Следующим базовым понятием этнологии, этнополитологии и антропологии является категория этноса, также неоднозначно трактуемая в научной литературе. Разные исследователи дают разные определения этноса. Наиболее адекватное, на наш взгляд, определение, которое при описании этнических общностей включает общность территории, экономики и языка в качестве предпосылок складывания и атрибутов этносов, а также общность исторической судьбы, культуры (материальной и духовной), демографии, религии, психологии, самосознания, наличие этнонима.

Широкое распространение также имеет этнолингвистическая классификация этносов, в основу которой положена генеалогическая классификация языков на семьи, группы и изолированные языки, применяющаяся обычно на картах народов, а также в статистических справочниках. Существуют также типологии на основе критериев территории и типа расселения, хозяйственно-культурных типов и т.п.

Ю.В. Бромлеем введена в научный оборот этнополитологии категория «этникос», отражающая этнокультурное единство представителей одного этноса вне зависимости от места их проживания, типичную фиксацию этнической принадлежности человеком либо группой людей в проводимых с этой целью опросах при условии объективности такой фиксации. Данная категория позволяет разграничить в группы этноса, проживающие в своих этносоциальных общностях (термин Ю.В. Бромлея) и за их пределами (диаспоры). Например, казахстанская часть казахов и казахские диаспоры за рубежом составляют единый этникос. Проблема определений и терминологии также очень значима. В конфликтологии, именно из-за сложности проблемы, необходимо знать весь существующий арсенал этих определений и выделить для использования при анализе конфликтов наиболее точные и корректные определения. Этот процесс, как было показано, можно проследить на примере определений нации. Многие ученые все еще придерживаются определения, что нация - это исторически сложившаяся социально-этническая общность людей, другая часть ученых придерживается этатистской теории нации. Отсюда и разброс в понятиях «национальные отношения», «межнациональные отношения», «межэтнические отношения», «этнические отношения». До периода, когда, во всей остроте проявились национальные проблемы, в литературе для национальных и межнациональных отношений было принято одно понятие - «национальные отношения». Теперь же, наряду с национальными, приверженцы этнокультурной теории нации выделяют и межнациональные отношения.

На наш взгляд, термин «межнациональные отношения» с точки зрения международно-правового понимания нации должен означать международные, межгосударственные отношения. Подтверждение этому можно найти в англоязычном общепринятом эквиваленте. В советской научной литературе понятия «национальные отношения» и «межнациональные отношения» близки по содержанию к термину «этнические отношения» в англо-американской этнологии. В настоящее время назрела необходимость определенной унификации терминов и определений. В понятие «этнические отношения» предлагается включать весь комплекс взаимоотношений внутри и между этносами, а в категорию «межэтнические отношения» - только между этносами.

Одним из наиболее дискуссионных вопросов среди ученых является проблема определения этнических меньшинств. Одной из самых удачных дефиниций, как считают многие ученые, является предложение итальянского ученого Ф. Капоторти, полагающего, что меньшинство - «... по сравнению с остальной частью государства - это меньшая по численности, не занимающая господствующего положения группа, члены которой - граждане этого государства - обладают с этнической, религиозной или с языковой точек зрения характеристиками, отличающимися от характеристик остальной части населения, и проявляют, пусть даже косвенно, чувство солидарности в целях сохранения своей культуры, своих традиций, религии или языка». Суммируя эти характеристики, Ф. Капоторти выделяет в качестве основных признаков меньшинств объективные и субъективные критерии. Объективные включают: 1) своеобразные этнические характеристики; 2) численное меньшинство; 3) недоминирующее положение; 4) принадлежность к гражданству государства проживания. Субъективный критерий - стремление к сохранению присущих характеристик.

В специальной литературе указывается, что существует два основных пути образования этнических меньшинств. Один из них - территориальная экспансия ранее однонационального в своей основе государства с присоединением иноэтнических районов. Другой - миграция групп людей с их основной этнической территории в удаленные иноэтнические области (в первом случае возникают ирреденты, а во втором - диаспоры). В современной политической науке под термином ирредента, или невоссоединенная нация, подразумевается этническое меньшинство, населяющее территорию, смежную с государством, где доминируют их соплеменники. За пределами своей страны невоссоединенные нации, оказавшиеся там вследствие завоевания (покорения), аннексии, спорных границ или комплекса колониальных моделей, отличаются от диаспор, которые создаются путем миграции этнических групп в другие страны, не являющиеся их исторической родиной,

Существует и третий путь образования этнических меньшинств - изначальное сосуществование крупного и более малочисленного этносов в рамках одного государства.

Большой интерес для социологии, этноконфликтологии, этнополитологии представляет и проблема определения таких понятий, как коренная нация, коренное население, коренной этнос, от грамотного решения которой во многом зависит состояние этнических отношений. Последовательно придерживаясь этатистского подхода к нации как согражданству, считаем некорректным использование термина «коренная нация» в научных и околонаучных спорах, тем более при формулировании государственной политики по регулированию этнических отношений. Коренной (автохтонный) этнос - этнос, сложившийся и продолжающий жить на данной территории. В отличие от коренного этноса, к коренному населению обычно относятся все уроженцы данной территории в противоположность пришлому, иммигрантскому. В некоторых, государствах (США, Великобритания и др.), придерживающихся при определении лиц, имеющих право на гражданство, «правом почвы», принадлежность к коренному населению государства является основанием приобретения гражданства.

Титульной нацией можно считать нацию, давшую название национальному государству или национально-государственному образованию. Термин введен в научно-политический оборот для замены термина «коренная нация», под которым можно понимать почти каждый из коренных народов, проживающих в данном национальном государстве или национально-государственном образовании.

Лекция 8. Особенности восприятия в конфликте и кризисе

Особенности восприятия в конфликте (дегуманизация противника).

Возможности и способы изменения стереотипов и зеркальных образов.

Анализ конфликтного восприятия в грузино-абхазском, армяно-азербайжанском конфликтах, конфликтах в СФРЮ и арабо-израильском конфликте.

Фактор восприятия в условиях конфликта является одним из важнейших. Итальянский исследователь Гори заметил, что, как показывает история, войны начинаются скорее по идеологическим или политическим причинам, а также из- за психологических установок, а не в результате огромного накопления оружия. Основная причина конфликтов - в различном восприятии и понимании проблем, с которыми сталкиваются участники переговоров, в результате чего у каждой стороны складывается свой собственный индивидуальный подход. В более широком плане данная идея выражена в Уставе ЮНЕСКО, где она сформулирована весьма точно: «...войны начинаются, прежде всего, в сознании людей». Отсюда следует, что и урегулирование конфликтов надо начинать с изменения восприятия конфликта в сознании его участников, их взаимных установок относительно возможностей и путей его урегулирования. При этом надо учитывать, что каким бы далеким от действительности ни было восприятие сторонами друг друга и причин конфликта, с этим необходимо считаться. Это фактор реальности, и в этом смысле является объективным параметром ситуации. Итак, в конфликтной ситуации стороны предпринимают те или иные действия, выбирают силовые или мирные пути разрешения проблемы, исходя не из наличия неких «объективных» противоречий между ними, а из того, как они оценивают обстановку. Однако сами участники конфликта мало обращают внимания на факт различия восприятия, пытаясь доказать правильность именно собственного видения проблемы, его соответствие объективным характеристикам ситуации.

Американский исследователь К. Боулдинг - один из тех, кто положил начало работе по изучению восприятия конфликта его участниками. Он, в частности, подчеркивал, что восприятие не только является отражением внешней реальности, но и развивается по собственным законам. Образы восприятия могут усиливать или ослаблять друг друга, возникать и исчезать. Объективно и цели и интересы сторон могут не противоречить друг другу, но если они воспринимаются как взаимоисключающие, то это может повлечь за собой конфликт. Исследователи О. Холсти, Р. Броди, Р. Норт, тщательно проанализировав события времен карибского кризиса, пришли к заключению, что именно фактор неверного восприятия сторонами конфликта основных намерений друг друга был одним из главных моментов в развитии тех событий, когда первоначально и советская и американская сторона исходили из того, что противоположная сторона преследует крайне агрессивные цели.

Американским ученым Д. Прюиту и Дж. Рубину принадлежит определение конфликта как конфликта воспринимаемых интересов - в любом случае при конфликте стороны видят свои интересы как противоречащие друг другу, независимо от того, каково их реальное соотношение. Вследствие ошибки восприятия один участник может начать боевые действия в отношении другого лишь на основе того, что он сочтет (или воспримет), будто тот представляет для него угрозу. Этот участник первым начнет вооруженную борьбу, чтобы перехватить инициативу и тем самым получить преимущества. На практике может случиться и так, что реальный конфликт интересов будет проигнорирован, а несуществующий будет воспринят как настоящий.

Ошибка в восприятии конфликта может повлечь:

1)неадекватную оценку собственных возможностей;

2)неверную оценку лидера противоположной стороны;

3)ошибочное восприятие намерений противоположной стороны, недооценку ее сил и возможностей.

Упрощенная схема неправильного восприятия в представлении «Мы - Они», где Мы - люди в полном смысле слова, т.е. вообще, Они - не совсем люди.

Особенности восприятия при конфликте и кризисе.

В чем же конкретно проявляется восприятие в конфликтных и кризисных ситуациях? Этой проблеме посвящено немало научных исследований. В них показано, что в условиях конфликта восприятие в значительной степени стереотипизировано и характеризуется типичными для социальных стереотипов явлениями. Стереотипное восприятие включает в себя:

эмоциональный аспект - сильная эмоциональная окраска, чувство враждебности по отношению к противоположной стороне, недоверие, страх, подозрительность;

когнитивный аспект - стремление к упрощению информации, схематизм при оценке фактов, крайняя избирательность восприятия, т.е. воспринимается только та информация, которая согласуется с имеющимися стереотипами, вся остальная игнорируется. В результате восприятие принимает суженный характер.

В значительной степени они создаются и поддерживаются СМИ. В ходе конфликта его участники воспринимают и оценивают одни и те же события настолько различным образом, что их восприятие и оценки часто приобретают зеркальный, т.е. диаметрально противоположный характер, с ярко выраженной эмоциональной отрицательной оценкой противоположной стороны. Этот феномен получил название «зеркальных образов». Зеркальные образы хорошо проиллюстрированы Митчелом в оценке событий «холодной войны».

«Зеркальные образы» периода «холодной войны»

В этом примере главное - оценка соответствия реальности данных суждений. Он показывает, насколько серьезными являются различия в восприятии у участников конфликта. По мере нарастания напряженности у них возникает ощущение, будто противоположная сторона имеет большую свободу в выборе действий. Поэтому каждый воспринимает собственные действия как ответные, вынужденные, в то время как действия противоположной стороны считает провокационными, более того, тщательно и коварно спланированными. Логика обеих сторон строится по принципу: мы так поступили, потому что вынуждены сделать это, для нас не было альтернативы, а у противоположной стороны был выбор, но она пошла на обострение отношений. Суждения типа «у нас нет иного пути», «нам ничего не остается», «мы не можем поступить иначе» очень характерны для кризисной ситуации и ситуации острого конфликта.

Наличие двойственности - неоднозначности в поведении противоположной стороны интерпретируется как угрожающий фактор. Подавая двойственную информацию, участник конфликта рассчитывает на то, что оставляет себе поле для маневра. Он полагает, что в случае действительно агрессивных маневров противоположной стороны, сможет встретить опасность подготовленным. При нормализации же отношений он исходит из того, что делает акцент на другой части информации, и его действия предстанут как миролюбивые. Двойственность информации при напряженных конфликтных отношениях может явиться спусковым механизмом развязывания вооруженного конфликта.

Стереотипизация восприятия в условиях конфликта служит причиной игнорирования всего того, что не укладывается в рамки собственных представлений и желаний. Те факты, которые противоречат выбранной позиции, как правило, либо не замечаются, либо путем соответствующей интерпретации подгоняются под усвоенные стереотипы. При этом сужается спектр источников информации. Как отмечает южноафриканский исследователь М. Амстей, при конфликте стороны больше доверяют информации разведки, чем информации открытых источников.