Сопоставительное исследование метафор в романе Дж.Р.Р. Толкина "Хоббит, или туда и обратно" и его переводах на русский язык

В пятом авторском предложении мы видим описание способа передвижения Голлума в лодке: «He paddled it with large feet dangling over the side, but never a ripple did he make» (Голлум грёб большими ступнями, свисающими через борта, но никогда не поднимал даже рябь). Ситуация гребли вдохновила переводческую фантазию: у Н. Рахмановой Голлум гребёт «своими длинными задними лапами», у Л. Яхнина подгоняет лодочку, «подгребая своими свисающими с борта длинными гибкими лапами», у К. Королёва он загребает «вместо вёсел лапами». «Большие» (large) лапы превратились в первом случае в «длинные задние», во втором - в «длинные гибкие», в третьем стали просто лапами, но уподобились вёслам. Звуковая картина отражена Н. Рахмановой и Л. Яхниным: «грёб беззвучно, без единого всплеска» и «Ни звука. Ни всплеска» (Л. Яхнин грамматически трансформирует авторское предложение, парцеллируя его). Это важная деталь, т.к. она иллюстрирует способности Голлума к адаптации в любых условиях.

Шестое авторское предложение «Not he» (Не он) подчёркивает эту способность. Н. Рахманова интерпретирует её вполне удачно: «Не таковский он был, чтобы шуметь». Местоимение «таковский» имеет и стилистическую (просторечную), и экспрессивную коннотацию (ироническую), что позволяет выразить и сниженность оценки персонажа, и его адаптационные «таланты». К сожалению, в переводах К. Королёва и Л. Яхнина все эти смыслы не получили никакого лексического воплощения.

В седьмом предложении оригинала описывается ситуация ловли рыбы при помощи двух «инструментов» - глаз и пальцев. Глаза Голлума называются автором «pale lamp-like» (бледными, похожими на лампы), Н. Рахмановой - «круглыми, как плошки». Признак цвета в переводе Н. Рахмановой был реализован раньше, поэтому здесь не упоминается, а признак формы называется ещё раз - «круглыми». Сравнительный оборот «как плошки» актуализирует ассоциацию с устаревшим словом «плошка» - «сосуд с фитилём, употребляющийся для освещения» (С.И. Ожегов, 1990), что функционально соответствует авторскому «похожими на лампы». Однако ассоциация Н. Рахмановой сложнее и может не появиться у читателя, особенно ребёнка (вспомним жанр произведения - «фэнтези»). В переводах К. Королёва и Л. Яхнина эти смыслы отсутствуют, названа только характеристика «прекрасно видел в темноте» (К. Королёв), «хищно высматривал» (Яхнин), которая имплицитно содержится в предшествующем контексте.

Признак объекта действия - «слепая» (рыба) / «слепые» (рыбы) - назван Н. Рахмановой и Л. Яхниным, но опущен К. Королёвым. Эта малозначимая деталь для понимания сущности персонажа и концепции произведения, тем не менее, делает более реальной картину вымышленного мира, т.к. действительно из биологии нам известно, что у рыб, живущих в темноте, атрофируется зрение. Пальцы Голлума названы автором «длинными, быстрыми, как мысль». Признак «длинный» сохраняется в переводах Н. Рахмановой и К. Королёва; быстрота действия подчёркивается вслед за автором Н. Рахмановой и Л. Яхниным - «с быстротой молнии» и «молниеносно». К. Королёв выделяет признак «ловкости» (Л. Яхнин - «цепкости»), эксплицитно отсутствующий у автора, но предполагаемый. Противопоставление удочки и пальцев, используемое К. Королёвым, кажется излишним.

Восьмое предложение оригинала эксплицирует «категорию» того, что нравится Голлуму в качестве еды: в ней и рыба (названная ранее), и мясо, упоминаемое теперь, являются равноправными членами «категории»: «He liked meat too» (Ему нравилось и мясо) (присоединительный союз «и» сохраняется в интерпретации Л. Яхнина: «Любил Горлум полакомиться и мясцом»). Наречие «тоже» в значении «равным образом» используют Н. Рахманова и К. Королёв, тем самым подчёркивая равноправность членов «категории», однако сама «категория» ими представлена иначе: у Н. Рахмановой (и Л. Яхнина) это то, что «любит» Голлум в качестве еды, а у К. Королёва это то, чем он (персонаж) «не брезговал» в качестве еды. Если глагол «любить» в одном из своих значений близок слову «нравиться» (в Словаре Ожегова: 3. Быть довольным тем, что нравится, что (кто) приходится по вкусу), то слово (не) «брезговать» ((не) чувствовать брезгливость по отношению к кому-чему-н.) семантически весьма удалено от названных. Интерпретации Н. Рахмановой и Л. Яхнина оказываются более близкими авторскому пониманию, а значит, более удачными.

Девятое авторское предложение показывает нам родо-видовые отношения внутри рассматриваемой «категории» еды: мясо как родовое понятие представлено здесь видовым понятием «мясо гоблинов». Отношение к этому гипониму у персонажа положительное. У автора: «Goblin he thought good, when he could get it» ((мясо) гоблинов он считал хорошим, когда мог заполучить); у Н. Рахмановой: «когда ему удавалось поймать гоблина, он бывал доволен: они нравились ему на вкус»; у К. Королёва: «охотно поедал гоблинов», у Л. Яхнина: «И был страшно доволен, когда удавалось подстеречь зазевавшегося гоблина».

У автора мы видим общее утверждение - отношение Голлума к гипониму. Н. Рахманова сразу называет частную ситуацию поимки гоблина, а потом даёт отношение к ней персонажа (Л. Яхнин меняет порядок следования компонентов: вначале оценка, затем ситуация). У К. Королёва эти смыслы представлены опосредованно (информация сжата): наречие «охотно» имеет лексическое значение «с большим желанием», «поедать» - «съедать без остатка» (в словаре не отмеченное, но в контекстах также реализуемое значение «съедать в большом количестве») - семантика этих слов включает в себя вышеназванные смыслы как потенциальные. Таким образом, переводческие интерпретации принципиально не разнятся.

Отношение к гоблинам как к еде противопоставляется (с союзом «но») поведению Голлума, который сам не хотел стать чьей-то жертвой: «но он очень заботился, чтобы они его никогда не нашли». В переводе Н. Рахмановой: «Но сам он старался не попасться им на глаза». В переводе К. Королёва: «но далеко от воды Голлум не отходил, чтобы не попасться». В переводе Л. Яхнина: «Но открыто нападать не решался, ибо и сам мог угодить им на обед». Авторский контекст потенциально шире: Голлум заботился не только о визуальном восприятии (у Н. Рахмановой - «глаза») и, вероятно, не ограничивал себя территориально (у К. Королёва - «далеко от воды не отходил») и способами охоты (у Л. Яхнина - «открыто нападать не решался»).

Мы видим, что переводчики в целом сумели найти лексические эквиваленты словам из авторского текста, иногда сужая, иногда расширяя семантику слов и их сочетаний. В большинстве случаев переводы Н. Рахмановой и Л. Яхнина с точки зрения лексических трансформаций и интерпретаций оказались удачнее, чем перевод К. Королёва. Нельзя не отметить некоторой «вторичности» перевода Яхнина: он порой настолько близок к переводу Рахмановой, что представляется вариантом этого более раннего перевода (отстоящего от него на семнадцать лет: перевод Рахмановой осуществлён в 1976 году, перевод Яхнина - в 2001 году).

Как пишет В.Д. Девкин, «хотя оформление слова той или иной частью речи сопряжено с понятийными различиями, в конкретных условиях формирования мысли оказывается несущественным, какому слову из остальных однокоренных будет оказано предпочтение. Так, для некоторых условий почти безразлично, какой из приведённых ниже вариантов выбирает говорящий: Он сидит в задумчивости. Он сидит - задумался. Он сидит задумчивый» (В.Д. Девкин, 1972: 77). Вполне разделяя данное утверждение, мы не рассматриваем здесь частеречные трансформации, т.к. они играют минимальную роль в формировании смысла высказывания.

Из морфологических трансформаций и интерпретаций обращают на себя внимание случаи репрезентации окказиональных авторских форм множественного числа имён существительных в анализируемых переводах. Они появляются в речи персонажа Голлума, когда он общается с Бильбо (глава «Загадки в темноте»).

«What's he got in his handses?» - «Что за ш-ш-штука у него в руках» (Н. Рахманова) - «А что это у него в руке?» (К. Королёв) - «А что он держ-жит в руке?» (Л. Яхнин). Узуальная форма множественного числа hands превращается в речи персонажа в handses с удвоением флексии множественного числа. В разговорном английском языке этот редкий грамматический приём используется для создания диминутивов, поэтому наиболее адекватным был бы перевод «ручонках». В переводе Н. Рахмановой сохранена только форма множественного числа без учёта названного смысла - «руках», в переводах К. Королёва и Л. Яхнина исчезает даже форма множественного числа - «руке».

«It isn't fair, my precious, is it, to ask us what it's got in its nassty little pocketses?» - «Ведь правда, моя прелес-с-сть, ведь нечес-с-стно с-с-спрашивать нас-с-с, что у него в кармаш-ш-шке?» (Н. Рахманова) - «Так нечессстно, моя прелесссть! Откуда нам знать, что там у него в карманах?» (К. Королёв) - «Нечес-стно! Неч-чес-стно! С-скажи, прелес-сть моя, ведь нечес-стно с-спрашивать, что у него с-спрятано в карманч-чике?» (Л. Яхнин). Окказиональная форма pocketses передана Н. Рахмановой и Л. Яхниным как диминутив «кармашек» и «карманчик» (форма множественного числа исчезла), К. Королёвым - как «карманы» (сохранилась форма множественного числа, но исчезло уменьшительно-ласкательное значение).

«It must give us three guesseses, my preciouss, three guesseses» - «Пус-с-сть дас-с-ст нам догадаться с трёх рас-с-с» (Н. Рахманова) - «Пусссть он даст нам три попытки, моя прелесссть, три попытки» (К. Королёв) - «Пус-сть поз-зволит нашей прелес-сти угадать с трёх раз-зз! С-сс трёх раз!» (Л. Яхнин). Окказионализм guesseses можно перевести как «попыточки»/»догадочки», но уменьшительно-ласкательное значение переводчиками не реализовано: К. Королёв передаёт только лексическое значение слова - «попытки»; Н. Рахманова и Л. Яхнин используют звукосимволический подход, подчёркивая суть персонажа через особенности его речевой характеристики - «рас-с-с», «раз-зз».

В оригинале используются и другие окказиональные формы множественного числа имён существительных: eggses, goblinses.

Рассмотрим контексты: «Eggses it is!» - «Яйт-с-са, вот как!» (Рахманова) - «Птичьи яйца!» (Королёв) - «Яйца! Ответ - яйцо!» (Яхнин). Видимо, не найдя способов передачи уменьшительно-ласкательного значения, Н. Рахманова актуализировала звучание слова. Аффрикату [ц] (яйца) переводчик передаёт как [тсс]. Вне зависимости от понимания термина «аффрикаты» - «смычные согласные, заканчивающиеся щелевой фазой» (Л.В. Бондарко, 1990: 479) или «смычно-фрикативные» (А.А. Реформатский, 1999: 173) - с акустической точки зрения «в одинаковых фонетических контекстах длительность шума у аффрикат больше, чем у взрывных того же места образования, а длительность смычки меньше. В то же время при прочих равных условиях шумовая фаза аффрикат короче длительности фрикативных согласных» (С.В. Кодзасов, О.Ф. Кривнова, 2001: 176).

В авторской фразе три фрикативных согласных (Eggses it is); для персонажа характерны свистящие и шипящие звуки, которые вызывают неприятные ассоциации, связанные с опасностью. Этот звукосимволический смысл и передаёт Н. Рахманова, «удлинив» шумовую фазу аффрикаты. Л. Яхнин опосредованно - через глагол говорения в словах автора - «прошипел» - передаёт специфику речи персонажа, отражающую его суть. Перевод К. Королёва неадекватен и содержит лишнее слово «птичьи». Формы множественного числа сохранены всеми переводчиками (Л. Яхнин варьирует числовой признак), но диминутивы не образованы.

«One of the goblinses will rut on, and then no one will see him» - «Гоблинс-с-с наденет его и ис-с-счезнет» (Н. Рахманова) - «Гоблин наденет наш подарочек и исчезнет» (К. Королёв) - «Гоблинс-с наденет его и с-станет невидимым!» (Л. Яхнин). Окказиональная форма goblinses может выражать ласкательное значение, если учесть, что Голлум вообще «нежно» относится к еде, а гоблины для него, в первую очередь, еда. Но в русском языке трудно, если вообще возможно, создать благозвучный диминутив от существительного «гоблин», поэтому Н. Рахманова и Л. Яхнин идут по пути частичной транскрипции и звукосимволизма - «гоблинс-с-с». Перевод К. Королёва далёк от авторского замысла и передаёт только лексическое значение - «гоблин».

Интересно, что в речи Голлума варьируют местоимения he, it как заместители существительного «хоббит» или имени собственного: «What iss he, my preciouss?»; «It like riddles, praps it does, does it?»; и многие другие с преобладанием местоимения it. Ненормативное употребление этого местоимения служит раскрытию картины мира персонажа, где всё живое попадает в категорию «еда», т.е. является для Голлума не столько субъектом, сколько объектом. Во всех переводах используется местоимение «он», хотя вместо it адекватнее было бы использовать местоимение «оно» или «это». Говорить же о полной адекватности переводу в данном случае не приходится, т.к. английское it - одно из «эндемичных» средств языка.

Обратимся к особенностям авторского синтаксиса и их передаче в переводах романа. Обращает на себя внимание использование инверсии: «Deep down here by the dark water lived old Gollum, a small slimy creater»; прямой порядок слов - Old Gollum, a small slimy creater, lived deep down here by the dark water. Нормативная конструкция подлежащее + сказуемое инвертируется: порядок слов служит одним из средств выражения актуального членения предложения: рема выделяется конечной позицией. Переводчики отразили тема-рематическое членение: «... жил старый Голлум...» (Н, Рахманова); «... жил старый Голлум» (К. Королёв); «…и жил Горлум» (Л. Яхнин). Для русского языка с относительно свободным порядком слов конструкция сказуемое + подлежащее является обычной, чего нельзя сказать в отношении английского языка, поэтому формальное совпадение грамматической структуры оригинала и переводов не означает прагматического соответствия.

В исследуемом фрагменте встречается эллиптическая авторская конструкция - «Not he», которой соответствует нормативная структура He didn't. В переводах К. Королёва и Л. Яхнина она никак не передаётся. Н. Рахманова трансформировала смысл «не он» в предложение «Не таковский он был, чтобы шуметь», где составное именное сказуемое «был не таковский» инвертировано, что частично отражает авторскую структуру.

Для стиля Толкина характерно обособление определений и приложений: «...old Gollum, a small slimy creature»; «He was Gollum - as dark as darkness...» и др. В переводах эти конструкции отражаются различным образом. Так, приложение «a small slimy creature» остаётся у Н. Рахмановой и Л. Яхнина приложением - «большая скользкая тварь» («большая скользкая гадина»), а у К. Королёва становится обособленным определением, включающим сравнительный оборот, - «маленький и скользкий, как рыба». Определение «as dark as darkness» дано в переводах так же - как определение, включающее сравнительный оборот, но у К. Королёва, как и у автора, в пределах того же предложения - «Просто Голлум - чёрный как ночь...», а у Н. Рахмановой и Л. Яхнина - в парцеллированной конструкции - «Голлум - и всё. Черный, как сама темнота...» («Одно слово - Горлум. Чёрный, как сама темнота»).

Типологические признаки английского и русского предложений хотя и близки, но не тождественны. В.Д. Аракин выдвигает следующие критерии для определения типов повествовательных предложений: «1) составность предложения - односоставные, двусоставные предложения; 2) место сказуемого в предложении - в абсолютном начале, в середине, в абсолютном конце предложения; 3) согласование-несогласование сказуемого с подлежащим; 4) препозиция или постпозиция определения по отношению к определяемому; 5) фиксированный или нефиксированный порядок слов» (В.Д.Аракин, 2000: 191).

Несовпадения обнаруживаются по первому критерию (в семантически безличных английских предложениях наличествует формальное подлежащее it), по второму (в русском языке сказуемое может занимать любую позицию в отличие от английского фиксированного порядка слов, где сказуемое находится после подлежащего), по третьему (в английском языке отсутствует, например, согласование подлежащего и сказуемого в грамматическом роде, т.к. категория рода в английском языке является скрытой), по четвёртому (нормативно определение в английском языке находится в препозиции по отношению к определяемому слову, кроме обособленных определений; в русском языке широко распространены инвертированные конструкции), по пятому, на что указывалось выше.

Эти несовпадения неизбежно должны отражаться на процессе перевода и его результатах: перевод не может быть полностью адекватным оригиналу, в том числе и в грамматическом отношении. Однако в ряде случаев синтаксическая неадекватность перевода исходному тексту усиливается из-за субъективных факторов, например определённых предпочтений переводчика. При анализе фрагмента романа мы обратили внимание на то, что членение текста в переводах Н. Рахмановой и Л. Яхнина более соответствует авторскому, в то время как границы предложений оригинала и перевода Королёва резко отличаются друг от друга: некоторые авторские предложения Королёв вообще пропускает, другие стягивает в одну сложную конструкцию с разными видами связи (см. приложение).

Таким образом, обобщая изученный материал, можно сделать вывод, что переводы Н. Рахмановой и Л. Яхнина в большей степени отвечает грамматическим особенностям текста романа Толкина, чем перевод К. Королёва. Только умелое сочетание переводческих трансформаций и интерпретаций может дать полноценный перевод оригинального текста, в то время как увлечение только трансформациями неизбежно приведёт к нехудожественности, излишней стандартизованности, а преобладание интерпретаций - к излишнему субъективизму и расхождению с авторским замыслом.

2.2 Трансформационная теория перевода

Перевод - это ситуация двуязычной коммуникации, в основе которой лежит билингвизм, т.е. способность переводчика использовать в коммуникации два языка. Переводчик, как и всякий билингв, оказывающий в ситуации коммуникации на одном из двух языков, также испытывает на себе воздействие системы другого языка. В его речи в большей или меньшей степени возникают факты интерференции. Интерференция может затрагивать любой уровень взаимодействия языков, оказывающихся в контакте в языковой практике индивида (Н.К. Гарбовский, 2004: 316).

Перевод - это ситуация билингвизма особого рода. Особый характер перевода по сравнению с другими случаями двуязычной коммуникации отмечал и французский исследователь теоретических проблем перевода Ж. Мунен: «Перевод есть контакт языков и факт билингвизма. Но этот факт билингвизма совсем особого рода должен бы, на первый взгляд, быть отвергнут как неинтересный, в силу того, что не подпадает под общее правило. Перевод, являясь бесспорно ситуацией контакта языков, мог бы быть описан как крайний случай такого контакта, статистически весьма редкий, когда сопротивление привычным последствиям билингвизма более сознательно и более организовано. В этом случае двуязычный коммуникант сознательно борется против всякого отклонения от языковой нормы, против всякой интерференции» (Ж. Мунен, 1994). Перевод, таким образом, есть факт сознательного противодействия интерференции, т.е. воздействия со стороны системы того языка, который во время порождения речи остается в сознании переводчика. Перевод предполагает одновременную актуализацию обоих языков. Поэтому обычную ситуацию билингвизма можно определить как билингвизм статический, а перевод - как билингвизм динамический. При динамическом билингвизме в контакт вступают не только два языка, но и две культуры, а переводчик соответственно является местом контакта не только языков, но и двух культур (Н.К. Гарбовский, 2004: 319).

В переводе постоянно осуществляется не столько контакт, сколько столкновение культур, но не культуры одного народа с культурой другого как объективных способов жизнедеятельности народов, а культуры, субъективно воспринятой и описанной автором оригинала, с субъективными представлениями переводчика о чужой культуре и об особенностях ее интерпретации автором оригинала (Н.К. Гарбовский, 2004: 320).

Объектом перевода является не система языка как некая абстракция, а конкретное речевое произведение (текст подлинника), на основе которого создается другое речевое произведение на другом языке (текст перевода). Достижение переводческой эквивалентности («адекватности перевода»), вопреки расхождениям в формальных и семантических системах двух языков, требует от переводчика прежде всего умения произвести многочисленные и качественно разнообразные межъязыковые преобразования -- так называемые переводческие трансформации -- с тем, чтобы текст перевода с максимально возможной полнотой передавал всю информацию, заключенную в исходном тексте, при строгом соблюдении норм языка перевода.

По мнению Н.К. Гарбовского, межкультурные столкновения в процессе перевода отражены в теории межъязыковых преобразований. Все межъязыковые преобразования, совершаемые в процессе перевода, могут быть определены как трансформации либо как деформации. Трансформации - это положительные, развивающие изменения, преображающие состояние объекта, а деформации - отрицательные, пагубные преобразования, обезображивающие, уродующие, искажающие первоначальный объект (Н.К. Гарбовский, 2004: 360).

Как правило, разного рода трансформации осуществляются одновременно, то есть сочетаются друг с другом -- перестановка сопровождается заменой, грамматическое преобразование сопровождается лексическим и т.д. Именно такой сложный, комплексный характер переводческих трансформаций и делает перевод столь сложным и трудным делом. Видимо, известный английский философ И.А. Ричардс лишь немного преувеличивает, когда он говорит: «Очень может быть, что здесь мы имеем дело с самым сложным процессом из всех, возникших когда-либо в ходе эволюции космоса». (цит.по Л.С. Бархударов, 1975: 230-231) Если это и гиперболизация, то она, во всяком случае, недалека от истины.

Термин «трансформация» последовательно употреблялся Я.И. Рецкером, Л.С. Бархударовым, А.Д. Швейцером и др. В теории Бархударова переводческие трансформации фактически уподобляются переводческим приемам. Так, определяя замены как «наболее распространенный и многообразный вид переводческой трансформации», Л.С. Бархударов рассматривает в качестве одного из типов лексических замен «конкретизацию», которую называет также и приемом. (Л.С. Бархударов, 1975: 211).

Т.А. Казакова отмечает, что трансформационно-семантическая модель перевода обладает значительной объяснительной силой. Она позволяет описывать многие стороны переводческого процесса, недоступные для непосредственного наблюдения. Особенно важно, что, в отличие от ситуативной модели, данная модель дает возможность отразить роль значений языковых единиц в содержании исходного текста и зависимость (хотя и не всегда прямую) от этих единиц средств языка перевода, используемых в переводе. Тем самым моделируются способы достижения эквивалентности четвертого и пятого типов, где сохраняется основное значение синтаксических структур и лексических единиц исходного текста. Способ представления процесса перевода, который используется в трансформационно-семантической модели, во многом соответствует интуиции переводчика, который нередко ломает себе голову над тем, как поточнее передать ту или иную сему в значении слова оригинала. В рамках этой модели делается попытка объяснить общность содержания оригинала и перевода на уровне микрокомпонентов семантики языковых единиц, т. е. сем. Далеко не все семы, имеющиеся в содержании оригинала, коммуникативно релевантны для данного акта общения. Задача переводчика, в первую очередь, заключается в том, чтобы сохранить коммуникативно релевантные семы. Сопоставление семного состава оригинала и перевода показывает, что именно такие семы и воспроизводятся в процессе перевода. (Т.А. Казакова, 2001: 203)

По мнению Л.С. Бархударова все виды преобразований или трансформаций, осуществляемых в процессе перевода, можно свести к четырем элементарным типам, а именно:

1. перестановки;

2. замены:

а) замены форм слова

б) замены частей речи

в) замены членов предложения(перестройка синтаксической структуры предложения

г) синтаксические замены в сложном предложении

д) лексические замены

ж) компенсация

e) антонимический перевод

3. добавления;

4. опущения.

Следует отметить, что при лексических заменах происходит замена отдельных лексических единиц (слов и устойчивых словосочетаний) исходного языка лексическими единицами переводящего языка, которые не являются их словарными эквивалентами, то есть, взятые изолированно, имеют иное референциальное значение, нежели передаваемые ими в переводе единицы исходного языка. Чаще всего здесь встречаются три случая - конкретизация, генерализация и замена, основанная на причинно-следственных отношениях (замена следствия причиной и причины следствием). (Л. С. Бархударов, 1975: 210)

С самого начала следует подчеркнуть, что такого рода деление является в значительной мере приблизительным и условным. Следует согласиться с Л.С.Бархударовым, который отмечает: «Во-первых, в целом ряде случаев то или иное преобразование можно с одинаковым успехом трактовать и как один, и как другой вид элементарной трансформации. Во-вторых, что самое главное, эти четыре типа элементарных переводческих трансформаций на практике «в чистом виде» встречаются редко -- обычно они, как будет видно из приводимых ниже примеров, сочетаются друг с другом, принимая характер сложных, «комплексных» трансформаций». (Л.С. Бархударов, 1975: 190-191).

По мнению Т.А. Казаковой можно выделить основные типы переводческих трансформаций, применяемых в процессе перевода с участием различных исходного и переводящего языков. Лексические трансформации включают следующие переводческие приемы: переводческое транскрибирование и транслитерацию, калькирование и лексико-семантические замены (конкретизацию, генерализацию, модуляцию). К наиболее распространенным грамматическим трансформациям принадлежат: синтаксическое уподобление (дословный перевод), членение предложения, объединение предложений, грамматические замены (формы слова, части речи или члена предложения). К комплексным лексико-грамматическим трансформациям относятся антонимический перевод, экспликация (описательный перевод) и компенсация.

В.Н. Комиссаров выделяет следующие виды переводческих трансформаций:

1. Лексические: а) формальные (транслитерация, калькирование), б) лексико-семантические замены (конкретизация, генерализация, модуляция).

2. Грамматические: дословный перевод, членение предложений, объединение предложений, грамматические замены (грамматической категории, части речи, члена предложения, предложения определенного типа)

3. Лексико-грамматические: антонимический перевод, описательный переовд, компенсация. (В.Н. Комиссаров, 1999: 159)

А. Паршин выделяет следующие основные типы трансформаций, применяемых в процессе перевода с участием различных исходного и переводящего языков:

Основные типы лексических трансформаций, включают следующие переводческие приемы:

- переводческое транскрибирование и транслитерация;

- калькирование и лексико-семантические замены (конкретизация, генерализация, модуляция).

Основные типы грамматических трансформаций включают:

- синтаксическое уподобление (дословный перевод);

- членение предложения;

- объединение предложений;

- грамматические замены (формы слова, части речи или члена предложения).

Основные типы лексико-грамматических трансформаций включают:

- антонимический перевод;

- экспликация (описательный перевод);

- компенсация. (А. Паршин, 2000)

Н.К. Гарбовский, обобщая классификации переводческих трансформаций, выполненных Я.И. Рецкером, Л.С. Бархударовым, В.Н. Комисаровым, Р.К. Миньяр-Белоручевым, Ж.-П. Вине и К. Дарбельне, выделяет следующие виды трансформаций.

Адаптация - преобразование, в результате которого происходит не только изменение в описании той или иной предметной ситуации, но и заменяется сама предметная ситуация. Адаптация вызывается межкультурной асимметрией (Н.К. Гарбовский, 2004: 404).

Эквиваленция - переводческая трансформация, в результате которой предметная ситуация, описанная в тексте оригинала, передается в переводе иными структурными и стилистическими средствами, а иногда и иными семантическими компонентами (Н.К. Гарбовский, 2004: 405).

Стилистическая нейтрализация - эквиваленция, которая затрагивает прагматический уровень единицы перевода.

Генерализация - трансформационная операция, в ходе которой переводчик, следуя по цепочке обобщения, заменяет понятие с более ограниченным объемом и более сложным содержанием, заключенное в слове или словосочетании исходного текста, понятием с более широким объемом, но менее сложным, менее конкретным содержанием (Н.К. Гарбовский, 2004: 426).

Конкретизация - трансформационная операция, в ходе которой переводчик, следуя по цепочке обобщения, заменяет понятие с более широким объемом и менее сложным содержанием, заключенное в слове или словосочетании исходного текста, понятием с более ограниченным объемом, но сложным, более конкретным содержанием (Н.К. Гарбовский, 2004: 433).

Антонимический перевод - выполняется по формуле двойного отрицания, двойной контрадикторности (Н.К. Гарбовский, 2004: 466).

Целостное преобразование - прием, в процессе которого преобразуется внутренняя форма какого-либо отрезка речевой цепи, осуществляется в рамках либо перекрещивания, либо внеположенности, адекватность обеспечивает отнесенность исходной и преобразованной единицы перевода к одному и тому же отрезку действительности (Н.К. Гарбовский, 2004: 420).

Метафорическая дифференциация - трансформационная операция, состоящая в изменении в переводе образной основы метафоры с переходом от одного вида объектов к другому (Н.К. Гарбовский, 2004: 411).

Применение теории переводческих трансформаций по отношению к анализу изменений в структуре метафоры оригинального текста и перевода позволяет проследить закономерности, существующие в системе переводческих соответствий английского и русского языков. Попытка классификации способов передачи стилистических тропов, и в частности метафор на основании трансформационной теории была осуществлена Л.В. Бреевой и А.А. Бутенко, выделившими следующие наиболее характерные способы трансформаций структуры метафоры: дифференциация и конкретизация, генерализация значений, смысловое (или логическое) развитие, целостное преобразование, компенсация (Л.В. Бреева, А.А. Бутенко). Анализ трансформаций стилистических приемов при переводе, произведенный данными исследователями, показывает, что в большинстве случаев метафоры исходного текста сохраняются. При этом переводчик часто использует приемы смыслового развития и целостного преобразования как наиболее творческие из всех видов трансформаций. В тех случаях, когда невозможно сохранить троп из-за валентностных особенностей переводящего языка, переводчику приходится прибегать к описательному переводу, а затем пытаться компенсировать потерю метафорической образности путем введения в текст дополнительных образов, усиливающих экспрессию.

Вслед за А.А. Прокопьевой, которая рассматривает трансформационную теорию применительно к переводу метафор, мы классифицировали метафоры, полученные методом сплошной выборки при анализе текста романа Дж.Р.Р. Толкина «Хоббит, или туда и обратно». Используя когнитивную теорию перевода метафор в сочетании с трансформационной теорией перевода, целесообразно классифицировать метафоры романа, переведенные на русский язык, во-первых, на основании использования когнитивного сценария с сохранением (SMC) или изменением (DMC) метафорической проекции, а во-вторых, на основании применения той или иной трансформации при переводе метафоры. В результате проведенного исследования выяснилось, что часть трансформаций применяется в условиях сохранения метафорической проекции (к таким трансформациям можно отнести конкретизацию, генерализацию, лексические замены и т.п.), тогда как при изменении метафорической проекции используются иные трансформации (эквиваленция, стилистическая нейтрализация, метафорическая дифференциация и целостное преобразование).

Проанализируем полученные результаты:

Таблица №1 Переводческие трансформации метафорических единиц в переводах романа Дж.Р.Р. Толкина «Хоббит, или туда и обратно».

	Перевод	среднее значение
	И. Тогоевой	Н. Рахмановой	К. Королева	В.А.М.	Л. Яхнина
Дифференциация	7,28%	5,20%	9,98%	9,56%	11,02%	8,61%
Нейтрализация	26,40%	29,73%	44,07%	30,56%	30,56%	32,27%
Эквиваленция	12,68%	16,22%	12,06%	12,27%	12,27%	13,10%
Целостное преобразование	2,91%	1,87%	2,29%	1,25%	3,12%	2,29%
Антонимичный перевод	0,21%	0,42%	0,21%	0,42%	0,42%	0,33%
Генерализация	1,04%	2,29%	2,29%	2,29%	2,91%	2,16%
Дословный перевод	33,47%	36,59%	21,62%	32,43%	25,57%	29,94%
Конкретизация	7,28%	1,25%	1,87%	2,29%	5,61%	3,66%
Преобразование метафора-сравнение	3,33%	2,08%	1,46%	4,37%	2,70%	2,79%
Лексико-грамматические трансформации	5,41%	4,37%	4,16%	4,57%	5,82%	4,86%

Таблица №2 Соотношение сценариев при переводческих трансформациях метафорических единиц в переводах романа Дж.Р.Р. Толкина «Хоббит, или туда и обратно».

	Перевод	среднее значение
	И. Тогоевой	Н. Рахмановой	К. Королева	В.А.М.	Л. Яхнина
DMC	49,27%	53,02%	68,40%	53,64%	56,97%	56,26%
SMC	50,73%	46,99%	31,60%	46,36%	43,04%	43,74%

Общее количество метафорических единиц оригинала: 481. Вызывает интерес, преобладание трансформаций, относящихся к сценарию DMC. Доминирование приема нейтрализации, на наш взгляд, может быть объяснено наличием в тексте большого количества конвенциональных метафор, которые могли быть не замечены переводчиками. Сравним:

Оригинал: They followed the tracks up the hill, until hidden by bushes they came on a big door of stone leading to a cave. (J.R.R. Tolkien, 1996: 40)

Перевод Н. Рахмановой: Они шли по этим следам вверх по склону холма, пока не дошли до запрятанной в кустах большой каменной двери, которая закрывала вход в пещеру. (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 53-54)

Перевод В.А.М.: Следы вели в деревья и еще выше на склон, там в скрывалась каменная дверь в пещеру. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2004: 61)

Перевод Л. Яхнина: Следы тянулись вверх по склону холма и привели к скрытой зарослями кустов большой каменной двери. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 59)

Перевод К. Королева: Следы привели к пещере, вход в которую преграждала каменная плита с замочной скважиной. (Дж.Р.Р. Толкин, 2000: 58)

Перевод И. Тогоевой: Они пошли по этим следам, скрываясь в густом подлеске, и вскоре вышли к огромной каменной двери - входу в пещеру. (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 52)

Только в переводе В.А.М. метафора нашла отражение, хотя и подверглась дифференциации. В переводе И. Тогоевой метафора исчезает полностью. Вызывает интерес «смещение метафоры» в переводах В.А.М., Л. Яхнина и К. Королева, которые используют метафорическую единицу аналогичную оригиналу применительно к другим объектам.

Дословный перевод предполагает минимальное количество трансформаций, поэтому является вторым по частотности. Данный тип трансформаций применяется как для авторских, так и для конвенциональных метафор.

Оригинал: Bilbo crept away from the wall more quietly than a mouse; (J.R.R. Tolkien, 1996: 79)

Перевод Н. Рахмановой: Бильбо тише мышки отделился от стены. (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 100)

Перевод В.А.М.: Бильбо тише мыши отошел от стены на середину прохода. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2004: 112)

Перевод Л. Яхнина: Тихо, словно мышка, Бильбо скользнул вдоль стены. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 111)

Перевод И. Тогоевой: Бильбо, отлипнув от стены, попытался тише мыши проскользнуть мимо него. (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 102)

Таким образом, можно говорить о двух вышеупомянутых типах, как о доминантных. Преобладания трансформаций сценария DCM, по нашему мнению, может быть вызвано невозможностью, в силу тех или иных причин, интерпретировать авторский замысел. Тем не менее, для Толкина, профессора филологии, была видна и важна эксплицитность даже конвенциональных, стертых метафор.

Оригинал: Gollum got into his boat and shot off from the island, while Bilbo was sitting on the brink altogether flummoxed and at the end of his way and his wits. (J.R.R. Tolkien, 1996: 67)

Оригинал: Thorin was the only one who had kept his feet and his wits. (J.R.R. Tolkien, 1996: 132)

Рассмотрим трансформации и реализацию в переводах романа Толкина более детально.

2.3 Аналогичное метафорическое проецирование

В рассмотренных переводах романа Дж. Р.Р. Толкина сценарий аналогичного метафорического проецирования (сценарий SMC) применяется лишь в 43,74% случаев, т.е. сохранение внутренней формы образа, которая эксплицируется метафорической единицей, наблюдается несколько реже, чем существенная трансформация метафоры. Рассмотрим основные варианты использования названного сценария.

Наибольше количество вариантов перевода, совпадающих у нескольких переводчиков, наблюдается при дословном переводе.

Оригинал. They had very sharp eyes, and being the youngest of the dwarves by some fifty years they usually got these sort of jobs (when everybody could see that it was absolutely no use sending Bilbo). (J.R.R. Tolkien, 1996: 54)

Перевод И. Тогоевой. Эти гномы были лет на пятьдесят моложе остальных, и глаза у них были значительно острее, вот им и поручали подобные задания (особенно когда всем было ясно, что посылать Бильбо совершенно бессмысленно). (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 69)

Легко заметить, что и в оригинале и в переводе представлена концептуальная метафора: Глаз - это инструмент. Подобные онтологические метафоры в равной степени характерны для исходного и переводящего языка.

Оригинал: At may never return he began to feel a shriek coming up inside, and very soon it burst out like the whistle of an engine coming out of a tunnel. (J.R.R. Tolkien, 1996: 17)

Перевод Н. Рахмановой: Бедняга Бильбо при словах «могут не вернуться назад» почувствовал, что к горлу у него подкатывается крик, и крик этот наконец вырвался наружу, пронзительный, точно свисток паровоза, вылетевшего из туннеля. (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 24)

Перевод В.А.М.: Несчастный Бильбо не вытерпел. На словах «могут не вернуться» он почувствовал, как у него внутри нарастает отчаянный визг, подступает к горлу и без всякого управления вырывается наружу. Словно громкий свисток паровоза из туннеля. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2004: 28)

Особенно показательны случаи, когда во всех переводах метафорическое выражение практически совпадает. Ср.:

Оригинал: When he could, he saw all round him a sea of dark green, ruffled here and there by the breeze; and there were everywhere hundreds of butterflies. (J.R.R. Tolkien, 1996: 135)

Перевод Н. Рахмановой: Солнце сверкало так ярко, что он долго не мог открыть глаза, когда же открыл, то увидел море темной зелени, колышущейся на ветру. (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 160)

Перевод В.А.М.: Солнце горело ослепительно, и Бильбо долго не мог как следует открыть глаза. Когда же наконец открыл, то увидел вокруг темно-зеленое море листвы, волнующееся под ветром, а над ним - сотни бабочек. 185)

Перевод Л. Яхнина: Солнце просто ослепляло. Когда Бильбо наконец решился открыть глаза, он увидел вокруг себя волнующееся море темной зелени и тысячи порхающих бабочек. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002:180)

Перевод К. Королева: Солнечный свет показался ослепительным. Гномы что-то кричали снизу, но Бильбо не отвечал, позабыв обо всем. Когда глаза привыкли к свету, он окинул взглядом море темно-зеленой листвы, по которому словно гнал волны легкий ветерок. (Дж.Р.Р. Толкин, 2000: 172)

Перевод И. Тогоевой: Солнце сверкало вовсю, и прошло довольно много времени, прежде чем глаза Бильбо чуточку привыкли к свету, тогда он увидел вокруг настоящее море темно-зеленой листвы, которое ходило волнами под легким ветерком. (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 171)

Варианты И. Тогоевой, К. Королева и В.А.М. отчасти могут быть классифицированы как конкретизация, сравним: «green 2. сущ 3) зеленая растительность, зелень» (Lingvo12), таким образом «листва» будет частным по отношению к более общему «зелень».

Оригинал: Bilbo pricked up his ears. (J.R.R. Tolkien, 1996: 111)

Перевод Н. Рахмановой: Бильбо навострил уши. (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 98)

Перевод В.А.М.: Вот тут Бильбо навострил уши, ибо начал наконец понимать, что произошло. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2004: 109)

Перевод Л. Яхнина: Бильбо навострил уши. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 109)

Перевод К. Королева: Бильбо навострил уши. (Дж.Р.Р. Толкин, 2000: 105)

Перевод И. Тогоевой: Бильбо навострил уши. (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 99)

На данный прием приходится около 29,94% всех переводческих трансформаций и таким образом, о нем можно говорить как о доминантном при следовании сценарию SMC.

Как в русском, так и в английском языке, существуют метафоры, дословный перевод которых невозможен в силу существования объективных различий между языками. При переводе таких метафор также может использоваться сценарий SMC, при котором оригинальные метафоры и метафоры перевода имеют аналогичные сферы-источники и сферы-мишени (в терминологии Дж.Лакоффа), однако для достижения адекватности метафорические выражения тем или иным образом трансформируются.

Наиболее распространенными переводческими трансформациями, использованными при переводе произведения Дж. Р.Р. Толкина, являются следующие.

2.3.1 Конкретизация

Настоящий прием применяется при 3,66% переводе метафор, обнаруженных в оригинальном тексте. В подобных случаях переводчики, используют конкретизацию, то есть, стремясь интерпретировать авторский замысел, уточняют детали описываемого им мира.

Можно выделить следующие разновидности конкретизации:

А) Использование более конкретного понятия

Оригинал: «Not much use, if we have been seen coming here,» said Dori, who was always looking up towards the Mountain's peak, as if he expected to see Smaug perched there like a bird on a steeple. (J.R.R. Tolkien, 1996: 219)

Перевод Н. Рахмановой: Какой смысл, коли нас уже заметили, когда мы поднимались, - возразил Дори, который беспрерывно бросал взгляды вверх, словно ожидал увидеть там Смога, взгромоздившегося на вершину, как ворона на колокольню. (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 251)

Перевод В.А.М: - Если нас увидели, пока мы шли сюда, то уже все равно, - сказал Дори, который то и дело посматривал вверх, будто Смог сидел там, на верхушке, как ворона на колокольне. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2004: 295)

Оба переводчика не только конкретизируют вид птицы, сидящей на шпиле, но и предназначение здания, на котором она сидит.

Приведем еще один пример:

Оригинал: if you had seen the dwarves sitting up in the trees with their beards dangling down, like old gentlemen gone cracked and playing at being boys. (J.R.R. Tolkien, 1996: 91)

Перевод Л. Яхнина: Вы бы со смеху попадали, глядя (разумеется, с безопасного расстояния) на рассевшихся по деревьям длиннобородых гномов. Они были сейчас похожи на дурачков-старичков, которые, будто маленькие играют в прятки. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 126)

Переводчик счел уместным более точно указать вид игры, в который обычно играют дети. Данный выбор является контекстуально обусловленным, так как герои срываются от врагов на деревьях.

Б) Расширение ситуации

Нижеприведенный пример представляет собой предложение, состоящее из шести метафорических единиц, рассмотрим одну из них, представляющую пример конкретизации:

Оригинал: My armour is like tenfold shields, my teeth are swords, my claws spears, the shock of my tail a thunderbolt, my wings a hurricane, and my breath death! (J.R.R. Tolkien, 1996: 203)

Перевод Л. Яхнина: Моя чешуя вдесятеро крепче любого щита. Мои зубы - мечи, когти - копья. Удар моего хвоста поражает быстрее молнии. Мои крылья несут ураган, а мое дыхание - смерть! (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 270)

Перевод К. Королева: Моя чешуя толще десятка щитов, мои зубы -- мечи, мои когти -- копья, удар моего хвоста -- раскат грома, крылья поднимают бурю, а дыхание сеет смерть! (Дж.Р.Р. Толкин, 2000: 257)

Перевод И. Тогоевой: Моя броня мощна, как десять сложенных вместе щитов; мои зубы подобны мечам, а когти - копьям; удар моего хвоста подобен удару молнии, а мои крылья способны поднять ураганный ветер, и дыхание мое несет смерть, смерть, смерть! (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 258)

Перевод Н. Рахмановой: Моя броня вдесятеро крепче щитов, мои зубы - мечи, когти - копья, удар хвоста подобен удару молнии, крылья несут с быстротой урагана, мое дыхание - смерть! (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 232)

Переводчики интерпретируют метафорическую модель «Часть тела - это природное явление». Л. Яхнин, И. Тогоева и В.А.М. относят данную метафору к перемещению больших масс воздуха без передвижения производящего действие. Рахманова же напротив актуализирует способность перемещаться с большой скоростью.

В) Использование уточняющего понятия

Настоящая разновидность наиболее часто используется переводчиками, так как не предполагает значительных структурных изменений метафоры при переводе.

Сравним:

Оригинал: All the same it was like trying to ride, without bridle or stirrups, a round-bellied pony that was always thinking of rolling on the grass. (J.R.R. Tolkien, 1996: 168)

Перевод Л. Яхнина: И все же плавание на бочке напоминало скачку верхом без стремян и уздечки на пузатом норовистом пони, который то и дело пытался скинуть всадника и покувыркаться в траве. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 224)

Перевод И. Тогоевой: И все равно это было похоже на езду верхом без седла, стремян и уздечки на толстеньком крутобрюхом пони, который только и думает о том, чтобы покататься на траве. (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 213)

По нашему мнению переводчики старались, как можно более полно, отразить в переводе сложное прилагательное «round-bellied» с помощью различных языковых средств.

Приведем еще несколько примеров:

Оригинал: He was as noble and as fair in face as an elf-lord, as strong as a warrior, as wise as a wizard, as venerable as a king of dwarves, and as kind as summer. (J.R.R. Tolkien, 1996: 48)

Перевод Н. Рахмановой: Он был благороден и прекрасен лицом, как повелитель эльфов, могуч, как воин, мудр, как колдун, величествен, как король гномов, и добр, как нежаркое лето. (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 63)

Перевод И. Тогоевой: Он был так же благороден лицом, как сам король эльфов, так же силен, как древние северные воины, так же мудр, как самые мудрые из волшебников, так же стар и почитаем, как король гномов, и так же ласков и добр, как теплые летние деньки. (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 63)

Очевидно, переводчики применили данную переводческую трансформацию, так как метафора может быть непонятна реципиентам. Для Великобритании, на территории которой жил и творил Толкин, нехарактерно жаркое лето.

Оригинал: Bilbo had just enough wits left, when Bert dropped him on the ground, to scramble out of the way of their feet, before they were fighting like dogs, and calling one another all sorts of perfectly true and applicable names in very loud voices. (J.R.R. Tolkien, 1996: 35)

Перевод В.А.М.: Когда Берт уронил Бильбо на землю, ему чуть мозги не отшибло и соображения хватило только на то, чтобы уползти из-под ног великанов. Два тролля дрались, как бешеные псы, громко обзывая друг друга совершенно подходящими именами. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2004: 56)

Перевод К. Королева: У Бильбо хватило сообразительности отползти подальше от дерущихся. Тролли сцепились, как два бродячих пса, громко обзывая друг дружку самыми разными именами, которые, надо признать, весьма подходили к ним обоим. (Дж.Р.Р. Толкин, 2000: 53)

Перевод И. Тогоевой: Раздался такой мощный рев, что оглушенный Бильбо, как только Берт выронил его на землю, едва сообразил, что нужно как можно быстрее отползти в сторону, подальше о громадных ножищ троллей, которые сцепились друг с другом, как шелудивые псы, продолжая громко обзываться самыми непотребными и гнусными прозвищами, которые, если честно, на редкость им подходили. (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 48)

Рассмотренный материал свидетельствует, что перевод с конкретизацией исходного образа оказывается достаточно эффективным и позволяет переводчику адекватно передать смысл исходного фрагмента.

2.3.2 Генерализация

Прием, противоположный конкретизации, несколько менее распространен в переводах текста Толкина (2.16% ).

Можно выделить следующие виды генерализации:

А) Использование менее конкретного понятия

Оригинал: As for Bilbo walking primly towards the red light, I don't suppose even a weasel would have stirred a whisker at it. (J.R.R. Tolkien, 1996: 32)

Перевод Л. Яхнина: А неслышные шаги Бильбо не спугнули бы и самого осторожного зверька. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 48)

Приведем еще один пример:

Оригинал: They used to go up like great lilies and snapdragons and laburnums of fire and hang in the twilight all evening!”. (J.R.R. Tolkien, 1996: 7)

Перевод Л. Яхнина: В небе вырастали гигантские огненные лилии, распускался львиный зев или еще какой цветок… они цвели и полыхали до самой темноты! (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 11)

Переводчик не посчитал необходимым переводить «laburnum» (ракитник золотой дождь), так как, очевидно, ожидал, что это растение не знакомо читателям.

Б) Объединение частей метафорического выражения

Оригинал: The dwarves were still passing the cup from hand to hand and talking delightedly of the recovery of their treasure, when suddenly a vast rumbling woke in the mountain underneath as if it was an old volcano that had made up its mind to start eruptions once again. (J.R.R. Tolkien, 1996: 195)

Перевод И. Тогоевой: Гномы все еще передавали добытую Бильбо золотую чашу из рук в руки и радостно обсуждали то, что их сокровище наконец найдено, когда у них под ногами, в недрах Горы, послышался вдруг мощный прерывистый гул, словно проснулся старый вулкан. (Дж.Р.Р. Толкин, 2003: 247)

Переводчик предпочел использование более стертой метафоры, более характерной для языка перевода.

Оригинал: Gandalf struck a blue light on the end of his magic staff, and in its firework glare the poor little hobbit could be seen kneeling on the hearth-rug, shaking like a jelly that was melting. (J.R.R. Tolkien, 1996: 17)

Перевод Н. Рахмановой: На конце своего волшебного посоха Гэндальф зажег голубой огонь, и в его мерцающем свете все увидали, что несчастный хоббит стоит на коленях на коврике перед камином и трясется, как желе. (Дж.Р.Р. Толкин, 2006: 24)

Перевод Л. Яхнина: В сумраке гостиной зеленым огнем вспыхнул конец посоха Гэндальфа, и мерцающем свете все увидели маленького хоббита, застывшего на каминном коврике и мелко дрожавшего, как фруктовое желе. (Дж.Р.Р. Толкиен, 2002: 27)

Оригинал: Beorn may be your friend, but he loves his animals as his children. (J.R.R. Tolkien, 1996: 124)

Перевод К. Королева: Беорн, конечно, ваш друг, но своих животных он любит, как детей. (Дж.Р.Р. Толкин, 2000: 160)

Вследствие настоящих трансформаций эксплицитность исходных метафорических единиц несколько снизилась.

2.3.3 Антонимический перевод

Перевод метафоры с использованием в переводящем языке слов, имеющих противоположный смысл, встречается крайне редко, всего в 0.33% случаев. Рассмотрим один из них.