Метакоммуникация в русской устной спонтанной речи

240) ну / я очень люблю (эм) (эм) здания здесь (э) разных цве… тов? // [угу] // в разных цветах // [да] // да // *С // (эм) в Амстердаме всё (э) то же самое // *С // [угу] // и больше ещё? // (э-эм) *С // (э) метро здесь оже… тоже ужасное // (эм) я живу (э) у… около Нарвской [И10, ж., 20, нидерл., ТРКИ B1, интр., рассказ].

Вопросительные МЕ, представленные в материале исследования, можно разделить на четыре группы в зависимости от объекта, на который они направлены.

1. Вопросы о соответствии порождаемого монолога представлениям говорящего и слушающего о коммуникативном сценарии (22/71 %); своеобразная проверка общности их языкового кода, например:

241) вот я езжу в лес // за грибами ягодами травы собираю / я говорю / есть у меня и косыночка / есть шапочка / и обязательно свитер тёплый или куртку беру / потому что может быть / говорят чего ты взяла / было тепло а тут вдруг дождь пошёл / то дождь пойдёт то туман / роса например / ну по тексту надо говорить / да / [как хотите] роса идёт / то есть когда выпадает роса значит / это будет хороший день [И32, ж., 49, мед., низкий УРК, пересказ несюж.].

Так, одна из частых коммуникативных стратегий говорящего при пересказе предтекста - это уход от непосредственного коммуникативного задания порождения ренарратива в область рассказа (подмена сценария). Огромные (до 90 % всех словоформ) вставки в пересказ в виде рассказа не всегда сопровождаются сомнениями говорящего о возможности их включения в монолог, а значит, и вопросами данного типа.

Такие вопросы могут касаться стратегии реализации коммуникативного сценария, формы и линейной развернутости монолога, необходимости и возможности дополнить порождаемый текст и мн. др. Более того, информанты, знакомые с записывающим их речь исследователем, даже напрямую сопоставляют свою коммуникативную компетенцию и компетенцию исследователя:

242) мужчина пожилого возраста рассматривает афишу / мечтает о туризме горнолыжном [смех] что тут / ну вот мужчина собрался как раз туда / далее то есть это всё он же наверное? или не он? ну вот (э) [что дальше?] Ирина Николаевна ну вот ваши какие были ответы? Ну не знаю что тут / мужчина отдыхает наслаждается природой [И10Б, смеш. группа, средний УРК, описание сюж.].

2. Вопросы о правильности подбора слова, которые обычно задают иностранцы, продуцирующие монолог на неродном для них языке (5/16 %):

243) и тоже что здесь (эм-м) (э) эти иностранцы / другие иностранцы чем (э) в Европе // в Европе иностранцы из Африки и (э-э) Восточной () середине Восточной / да? // это () по-русски это это русск… / русском слове? // арабские стран… / [угу] / страны // да // и (эм) мне не нравится эти люди которые из () арабские страны / и здесь совсем нет эти люди [И2, ж., 27, нидерл., ТРКИ B1, интр., рассказ].

3. Технические вопросы, касающиеся того, началась ли диктофонная запись (типа говорить можно?) (2/6,5 %):

244) яркая солнечная погода // говорить можно? так был ярк… ? это самое ? был ? июльский день [И39, ж., 38, юр., низкий УРК, экстр., пересказ несюж.].

4. Вопросы о предложенном информанту задании, отражающие непонимание им этого задания (2/6,5 %):

245) я не поняла задание / что делать надо / (опиши картинку) // только давай вот без этого / ладно пожалуйста я тебя умоляю / значит я вижу картинку [И1, ж., 20, низкий УРК, студ., экстр., описание несюж.].

Извинение (6/1 %).

Метакоммуникативные единицы, с помощью которых говорящий извиняется перед экспериментатором, предваряя или заключая сказанное, оказались очень редкими в материале исследования. Осуществление такого рода метакоммуникации происходит с помощью типичных единиц - извините (просторечное извиняюсь), простите и прошу прощения:

246) иногда ему удаётся удачно скатиться с горы // иногда его постигает большая неудача // что отражается на его эмоциональном поведении / и самочувствии в конце концов он / тяжело извините пожалуйста // так в конце концов настроение испорчено окончательно / похоже что несмотря на то что он находится один он кричит [И28, ж., 36, мед., средний УРК, описание сюж.].

В примере (246) представлена контаминация эксплицирующей метакоммуникативной единицы, выражающей сетования говорящего на трудности в построении монолога, которая была описана выше, с одной стороны, и МЕ-извинения говорящего за невозможность выполнить коммуникативный сценарий описания изображения настолько хорошо, насколько это было им задумано, с другой.

В примерах ниже метакоммуникативный элемент выполняет функцию регулятора общения, когда, по мнению говорящего, было/будет сказано то, что выходит за рамки его понимания нормы (профессиональные (специальные), жаргонные или разговорно-сниженные единицы), это маркер нетривиальности высказывания:

247) что тут происходило с Роджером // и маленький / маленький носик становился красным / сопливился извините / очочки как-то сдвигались ещё больше на глаза [И7, ж., 26, преп. РКИ, высокий УРК, рассказ];

248) облаков становится много // э-э и-и с.. при этом свет небосклона остаётся / одинаковым // э-э постоянно лиловым / и-и однородным по всему-у / э по всей полусфе.. / по всему прос... [смех] / по всему небу // э-э в течение всего дня [И11, м., 23, комп., низкий УРК, интр., пересказ несюж.].

249) взял на нашем / извиняюсь / отстойном пруду <смех> поймал такую рыбину [И28, ж., 29, юр., низкий УРК, экстр., описание сюж.];

250) каждый ? укладывает свой парашют самостоятельно / потому что ? э_а (...) прошу прощения за стилистику / именно ? твоей заднице лететь под куполом / и лучше / что если / этот парашют будет уложен именно тобой [И24, м., 36, юр., низкий УРК, экстр., рассказ];

251) ну это просто район каких-то бомжей / извините конечно / район несчастных людей [И1, ж., 20, студ., низкий УРК, экстр., рассказ].

Извиняясь за свою речь (за то, что уже произнесено), информант обычно осуществляет самокоррекцию, заменяя спонтанно произнесенное неподходящее, по его мнению, слово на более нейтральное, без экспрессивной окрашенности. Если МЕ-извинение предваряет высказывание, то оно выполняет функцию подготовки слушателя к экспрессивно окрашенной лексеме.

Обращение (21/2 %).

Термин обращение понимается в настоящей работе не в строго лингвистическом смысле, а функционально. Обращением можно считать любой маркер адресации текста/высказывания слушающему (экспериментатору, записывающему речь), кроме речевого акта вопроса. Чаще всего в материале исследования такое обращение выражается с помощью контактных глаголов с фатической (проверка канала связи) и метакоммуникативной (проверка кода сообщения) функциями. К таким глаголам относятся формы 2-го и 3-го лица знаешь(-те), понимаешь(-те), слушай(-те) и др. (подробнее о контатных глаголах см: Маслова 2016) Информант, обращаясь к слушающему его монолог человеку, проверяет, насколько совпадают их фоновые знания о предмете разговора:

252) поэтому он был весь в солнечной решётке / как в йодной сетке <смех> // знаешь что такое йодная сетка / ну вот [И1, ж., 20, студ., низкий УРК, экстр., пересказ сюж.];

253) вот но времени но правда с утра и надо ехать / ну с Ленинского сама понимаешь [И4, м., 21, студ., средний УРК, экстр., рассказ].

Говорящий, употребляя МЕ-обращение, просит слушающего подтвердить, понимает/знает/слышит ли он то, что было сказано, в чем проявляется диалогическая, естественная природа любой монологической речи как средства коммуникации:

254) а праздник это […] вы сами знаете хорошее настроение [И28, ж., 29, юр., низкий УРК, экстр., рассказ];

255) доволен хозяин их / поит / наверное чаем / или англичане похоже / ну слушайте / чёрт его знает / в общем конец очень печальный [И11, м., 22, студ., низкий УРК, описание сюж.];

256) эти всякие сорняки / украли представляете // и сдали в цветмет / а собака спала <смех> // главное что собака спала / выспалась [И1, ж., 20, студ., низкий УРК, экстр., рассказ];

257) вот тоже очень такой интересный / там внутри очень хорошо / хотя видите в Англии ? какая особенность? там соборы все испорчены потому что в годы ? Реформации украшения в основном / и росписи были сбиты [И27, м., 43, юр., высокий УРК, интр., рассказ].

С другой стороны, в примерах (254)-(257) собственно лексическое значение контактного глагола практически стирается, и все такие единицы начинают употребляться синонимически, в функции установления контакта с собеседником, поддержания его внимания к монологу и даже более активного включения его в разговор, что в любом случае несет интенцию превращения монологической речи в диалогическую.

Контактные глаголы, формирующие МЕ-обращения, - это глаголы чувственного и ментального восприятия. Частотность различных глаголов в материале исследования отражена на рис. 14 (из общего числа МЕ-обращений их 16/76 %).



Рис. 14. Количество типов контактных глаголов, формирующих МЕ-обращение в спонтанных монологах

Видно, что наиболее частотным глагольным обращением в речи является глагол знаешь(-те) (чаще во мн. ч.), на втором месте по числу употреблений понимаешь(-те), дважды в спонтанных монологах встретились глаголы видите и представляете (только во мн. ч.), единожды - помнишь, отсылающее к общему опыту информанта и собирателя, и слушайте.

Иного рода обращения (5/24 %) обычно адресуются информантом к экспериментатору в случае их предварительного знакомства либо при вводе в текст узкоспециальной информации и содержат комментарии по поводу своей речи:

258) эта картина очень радует меня / прям ещё больше хочется лета / и замуж <смех> // не надо замуж записывать <смех> // вырежи там потом // эм-м-м ну да / вот как-то так примерно // <смех> [И1, ж., 20, студ., никзий УРК, экстр., описание несюж.];

259) э_э опять-таки медицина // ну <смех> вам придётся на это сделать сноску // э_э они где-то лет двадцать назад стали вымирать от инсультов потому что у них произошла американизация и появилась американская пища сеть «Макдоналдс» / все вот эти «Кэрролс» и так далее // японский организм оказался к этому непривычным и они стали / э_э стали болеть атеросклерозом [И20, ж., 32, мед., высокий УРК, рассказ].

Обвинение (5/1 %).

Метакоммуникативные единицы, выражающие обвинение в сложности данного экспериментатором речевого задания, в монологах употребляются крайне редко. Обычно информанты используют для метакоммуникативного обращения к слушателю контактный глагол, а также маркер трудности выполнения речевого сценария (обычно пересказа или описания предтекста):

260) ну хозяин видно смышлёный / побежал сразу к телефону / набирает номер / а-а ну знаете сложно понять / ээм какой номер он набирает [И13, м., 22, студ., низкий УРК, описание сюж.];

261) такая погода / прекрасная / стояла уже несколько дней (…) слушайте / я не знаю / тут так сложно // я представила небо [И39, ж., 38, юр., низкий УРК, экстр., пересказ несюж.].

Иногда говорящий высказывает просьбу не продуцировать монолог, что также связано с некоторыми трудностями, которые он испытывает при построении текста-описания изображения:

262) я не поняла задание / что делать надо / (опиши картинку) // только давай вот без этого / ладно пожалуйста я тебя умоляю / значит я вижу картинку [И1, ж., 20, студ., низкий УРК, экстр., описание несюж.].

Помимо этого, информант-иностранец может эксплицировать при обвинении жалобу на невозможность построения текста в виде ответов на конкретные вопросы экспериментатора:

263) [расскажите о Ваших впечатлениях о Санкт-Петербурге] // значит мо… *П о моих впечатлениях // ну это очень общий вопрос такой // [это отлично!] // ну в общем можно сказать что очень мне нравится здесь // значит я чувствую свою себя как бы дома точно как (э) *Ц / ну / (э-э) даже не очень (э) много видел из (э) достопримечательностей [И13, м., 21, нидерл., ТРКИ B1, амб., рассказ].

Все метаединицы, обращенные говорящим к экспериментатору, разрушают единство монологического текста, однако, с другой стороны, позволяют ему эксплицировать свои затруднения и справиться с ними (МЕ-обвинения), уточнить информацию (МЕ-вопросы), проверить понимание своей речи реципиентом, взглянуть на нее со стороны слушателя (МЕ-обращения) или скорректировать свою речь (МЕ-извинения). Все вышеперечисленные задачи стоят перед говорящим при продуцировании монологической речи по определенным коммуникативным сценариям, и он может выполнять их, прибегая к диалогической, ориентированной на слушателя монолога, метакоммуникации.

2.5 Метакоммуникативные единицы в речи мужчин и женщин

Влияние гендера на характеристики спонтанной речи говорящих проявляется во многих аспектах. В материале настоящей работы речь мужчин и речь женщин не различается по параметру количества метакоммуникативных единиц в одном монологе. Расчеты, приведенные здесь и далее в работе, проводились в программе Statistica 8.0. Среднее количество МЕ в мужском монологе любого типа - 1,35, в женском - 1,38. T_критерий Стьюдента для этих выборок составил 0,16, а p (вероятность гипотезы об отсутствии влияния параметра пол на количество МЕ в монологе) ? 0,87, что позволяет говорить о том, что гендер информанта не влияет на число метакоммуникативных элементов в его монологической речи.

Однако метакоммуникативный репертуар мужчин и женщин все же различается. Частотность различных типов МЕ в монологах мужчин отражена на рис. 15, в монологах женщин - на рис. 16.

Рис. 15. Количество метакоммуникативных единиц разного типа в монологах мужчин



Рис. 16. Количество метакоммуникативных единиц разного типа в монологах женщин

Мужчины в три раза чаще, чем женщины, прибегают к использованию вопросно-ответной формы рассуждения в монологах, в два раза чаще оценивают соответствие своей речи определенному коммуникативному сценарию, немного чаще (в 1,2 и 1,3 раза) употребляют различные дискурсивные маркеры и МЕ-самокоррекцию. Женщины значительно чаще включают в свой монолог эксплицирующие метаэлементы всех видов (экспликация сомнений (в 1,5 раза), забывания (в 2 раза) и затруднений (в 3 раза)), в 2 раза чаще подтверждают свои слова, в 1,5 раза больше оценивают свою речь, чаще пользуются маркером поиска что ещё сказать (в 1,8 раза) и употребляют больше неклассифицированных МЕ (также в 1,8 раза).

Итак, проведенное исследование подтверждает некоторые устоявшиеся лингвистические гендерные стереотипы: женщины склонны выражать (вербализовать) затруднения и сомнения в своей речи, делая ее более эмоциональной (гипотеза, заявленная в 1 главе работы, подтвердилась), а мужчины чаще строят часть монолога в вопросно-ответной форме, в стремлении структурировать и упорядочить свою речь.

2.6 Метакоммуникативные единицы в монологах информантов разных возрастных групп

Возрастные характеристики информанта не влияют на общее количество метакоммуникативных единиц в его речи. В таблице 2 представлено среднее количество МЕ в одном монологе у говорящих разных возрастных групп.

Таблица 2. Среднее количество метакоммуникативных единиц в одном монологе в разных возрастных группах

Возрастная группа	Среднее количество МЕ
18-24 года	1,3
25-34 года	1,6
35-44 года	1,2
45-54 года	1,4

Однофакторный дисперсионный анализ значимости средних значений параметра возраст (ANOVA), выполненный в программе Statistica 8.0, показал, что уровень статистической значимости этого фактора ? 0,59, что доказывает независимость числа метакоммуникативных единиц в монологах от фактора возраста.

Необходимо, однако, заметить, что метакоммуникативный репертуар информантов - представителей разных возрастных групп - различается. На рис. 17-20, приведенных в приложении 2, показано процентное соотношение выделяемых типов метакоммуникативных единиц в монологах, порожденных говорящими из разных возрастных групп.

Так, говорящие юношеского возраста чаще других эксплицируют забывание слова или факта (в 1,5 раза) и в 2 раза чаще оценивают свою речь по разным параметрам, но значительно реже других говорящих прибегают к поиску слова (в 3-5 раз!) и подтверждают свои слова (в 2-2,5 раза), однако поиск что ещё в их речи так же частотен, как и в монологах говорящих III возрастной группы, но менее частотен, чем в текстах иных возрастных групп (в 1,5-2 раза).

Информанты раннего зрелого возраста менее склонны эксплицировать свои сомнения (в 2 раза реже), чем другие говорящие, но в их речи преобладают поисковые и вопросительные МЕ и не встретилось обвинений.

Речь информантов среднего зрелого возраста характеризуется большим количеством МЕ в вопросно-ответной форме (в 2,5-6 раз больше, чем у других говорящих), в ней достаточно распространен поиск что ещё сказать и вопросы к экспериментатору. В их монологах, как и в речи говорящих из младшей возрастной группы, встретились все виды метаэлементов, выделяемых в настоящей работе.

Говорящие позднего зрелого возраста используют меньше типов метакоммуникативных единиц (12 из 16; не используют диалогичекую метакоммуникацию (кроме вопросов) и подтверждение своих слов), в их монологах встретилось наибольшее число поисковых МЕ (в 1,5-5 раз больше, чем у других групп!) и вводящих самокоррекцию элементов (в 1,5-2,5 раза больше, чем у II и III возрастных групп, что почти эквивалентно их количеству у I группы).

Таким образом, можно отметить, что с возрастом метакоммуникативное разнообразие речи несколько оскудевает. Некоторые типы метакоммуникации распространены в монологах информантов любых возрастных групп (дискурсивные маркеры, поисковые конструкции), играя важную функциональную роль в построении текста, а другие можно назвать факультативными (оценивающие МЕ, эксплицирующие и обращенные к другому), узкоспецифичными маркерами, выполняющими менее важные функции в монологе. Возраст говорящего, очевидно, влияет на частотность различных типов метакоммуникации в спонтанных монологах.

2.7 Метакоммуникативные единицы в монологах информантов с разным уровнем речевой компетенции

Уровень речевой компетенции говорящего непосредственно связан с количеством метаединиц, употребляющихся им в спонтанной монологической речи. Так, в одном монологе информанта с высоким УРК в среднем встретилось 1,5 МЕ, со средним УРК - 0,9, с низким - 1,6. Однофакторный дисперсионный анализ показал, что уровень статистической значимости (p) фактора уровень речевой компетенции ? 0,05 (=0,01). Это означает, что УРК говорящего значимо влияет на количество метаэлементов в его спонтанной монологической речи. Однако, согласно результатам теста плановых сравнений/LSD test, статистически значимой можно считать разницу между числом МЕ в речи информантов со средним УРК, по сравнению с количеством метакомменатариев в текстах, порожденных говорящими с высоким и низким УРК (p=0,03 и 0,00 соответственно). При этом небольшое преобладание метакоммуникативных единиц в речи носителей низкого УРК статистически незначимо, по сравнению с носителями высокого УРК (p=0,58).

Говорящие с разным уровнем речевой компетенции предпочитают одни МЕ другим. На рис. 21-23 демонстрируется соотношение различных типов метакоммуникации в их речи.

Рис. 21. Соотношение разных типов метакоммуникативных единиц в речи говорящих с высоким УРК



Рис. 22. Соотношение разных типов метакоммуникативных единиц в речи говорящих со средним УРК

Рис. 23. Соотношение разных типов метакоммуникативных единиц в речи говорящих с низким УРК

Видно, что информанты с высоким УРК используют больше поисковых конструкций (в 1,5-6 раз), чаще других прибегают к рассуждениям в вопросно-ответной форме (в 2,5-3,5 раза). Вполне закономерно, что в их речи встретилось меньше самокоррекции (в 1,5 раза). Однако в их речи меньше и доля дискурсивных маркеров, чем в монологах информантов с иным УРК.

Информанты со средним УРК используют больше всего ДМ среди всех групп говорящих, чаще эксплицируют свои сомнения (в 2-2,5 раза). Говорящие с СУРК чаще используют оценку соответствия своей речи коммуникативному сценарию монолога (в 2-3 раза), но меньше поисковых конструкций (в 1,5-6 раз).

Носители низкого УРК больше других говорящих оценивают свою речь (в 1,5 раза), чаще эксплицируют забывание слова или факта предтекста (в 1,5 раза) и собственные затруднения в построении монолога (в 1,25 раза). Это единственная группа информантов, которая использует обвинения в своей монологической речи.

В заключение можно сказать, что влияние уровня речевой компетенции информанта прослеживается как в сфере использования конкретных типов метакоммуникативных единиц, так и в частотности их употребления в целом. Так, высокий УРК позволяет его носителям реже прибегать к самокоррекции, а информанты с низким УРК чаще эксплицируют затруднения, возникающие в ходе построения монолога.

2.8 Метакоммуникативные единицы в речи говорящих различной профессиональной принадлежности

Фактор профессиональной занятости информанта оказался значимым в отношении количества метакоммуникативных единиц в его спонтанной речи. В таблице 3 приводятся данные о среднем количестве МЕ в одном монологе представителей разных профессиональных групп, чья речь анализировалась в настоящей работе (студенты и учащиеся также считаются нами профессиональной группой, не только использующей молодежный сленг, но и имеющей студенческий жаргон, т. е. социолект).

Таблица 3. Среднее число метакоммуникативных единиц в одном монологе в разных профессиональных группах

Профессиональная группа	Среднее количество МЕ
«Компьютерщики»	1,0
Медики	0,9
Преподаватели РКИ	2,7
Преподаватели-философы	1,3
Студенты	1,3
Юристы	1,5
Смешанная профессиональная группа	1,6

Согласно результатам однофакторного дисперсионного анализа, уровень статистической значимости (p) фактора профессиональная принадлежность ? 0,05 (=0,02), что позволяет говорить о том, что он действительно влияет на количество метаэлементов в монологической речи. Однако, согласно результатам теста плановых сравнений, статистически значимым можно считать преобладание числа МЕ в речи преподавателей РКИ (2,7 МЕ в одном монологе) над количеством метакомменатариев в монологах «компьютерщиков», медиков, студентов и юристов, а также различие в числе МЕ между монологами медиков (0,9) и юристов (1,5). Остальными различиями между средними арифметическими в нашей выборке можно пренебречь.

В монологической речи информантов разных профессиональных групп также наблюдается предпочтение одних типов метакоммуникативных единиц другим. В приложении 2 представлены рисунки 24-30 с указанием количества МЕ того иного типа в спонтанной речи рассматриваемых профессиональных групп. Охарактеризуем основные различия между ними.

В монологах «компьютерщиков» не встретилось вопросно-ответных форма рассуждения, поиска слова, обвинений и обращений к экспериментатору, а также МЕ-подтверждения собственных слов. Б?льшую по сравнению с другими профессиональными группами (более половины всех видов МЕ) долю в речи «компьютерщиков» занимают дискурсивные маркеры, распространена также экспликация забывания слова или факта предтекста и оценивание различных характеристик собственной речи (в 1,5-2 раза).

В речи медиков также нет обвинений. Помимо ДМ, здесь частотны поисковые конструкции (преобладание в 2-5,5 раз, кроме монологов преподавателей РКИ) и самокоррекция (больше в 1,5-3 раза), практически отсутствуют примеры оценки речи и ее соответствия коммуникативному сценарию. Выявлено много других МЕ, не входящих в состав выделенных метакоммуникативных категорий.

Преподаватели РКИ чаще других используют поисковые конструкции (в 1,5-9 раз!), но реже - ДМ (в 1,5-2 раза). В их монологах нет обвинений, распространена экспликация сомнений и поиск что ещё сказать.

В речи студентов представлен весь репертуар метакоммуникативных единиц: они, наряду с юристами, используют обвинения. Характерными чертами их речи можно считать оценивающие метаэлементы (в 1,5-2 раза больше), самокоррекцию (в 1,5-2,5 раза больше) и экспликацию сомнений. Практически отсутствуют в монологах студентов поисковые конструкции (в 1,5-9 раз меньше, чем в речи других групп!) и подтверждения сказанного (в 2-5 раз меньше).

Речь преподавателей-философов маркирована поисковыми единицами что ещё сказать и экспликацией коммуникативных затруднений.

Монологи юристов занимают второе место, после текстов «компьютерщиков», по распространенности дискурсивных маркеров. В их речи присутствуют все типы МЕ, включая обвинения, очень частотен поиск слова (в 1,5-3 раза больше), и вопросно-ответная форма построения речи (в 4-6 раз больше), однако практически отсутствуют МЕ, оценивающие соответствие монолога представлениям информанта о коммуникативном сценарии элементы (в 3-7 раз меньше).

Таким образом, в настоящем исследовании подтверждается гипотеза о существовании корреляции между профессиональной принадлежностью информанта и наличием (и частотностью) в его монологической речи определенных типов метакоммуникативных единиц.

2.9 Метакоммуникативные единицы в речи носителей русского и других языков

Речь носителей русского языка и иностранцев, говорящих на русском языке, не различается по числу метакоммукативных элементов. Информанты, владеющие русским языком как родным, в среднем употребляют 1,4 МЕ в спонтанном монологе, а инофоны - 1,6. T-критерий Стьюдента, с помощью которого сравнивались эти средние значения, составил 0,47, а p (вероятность гипотезы об отсутствии влияния параметра родной/неродной язык на количество МЕ в монологе) ? 0,73, что позволяет заключить, что степень владения языком, на котором порождается монолог, не влияет на число метакоммуникативных элементов в монологической речи.

Однако родной (не русский) язык информанта, как оказалось, значимо влияет на количество метакоммуникативных элементов в его речи. Так, тест плановых сравнений показал, что с вероятностью ? 0,05 (=0,00) нулевую гипотезу о влиянии фактора родной язык можно отклонить. В среднем, в одном монологе информанта-голландца встретилось 4,1 МЕ, в тексте говорящего-француза - 1,3, американца - 1,1, китайца - 0,5. Статистически значимо преобладание МЕ в речи носителей нидерландского языка по сравнению с текстами носителей других языков (p=0,02 для сравнения с американским английским и французским; 0,00 для сравнения с китайским). Различия между средним числом МЕ в монологах других инофонов статистически не значимы.

Иностранцы, изучающие русский язык, и его носители употребляют разное количество выделяемых в настоящем исследовании типов метакоммуникации в монологах.

Рис. 24. Метакоммуникативный «репертуар» носителей русского языка

Рис. 25. Метакоммуникативный «репертуар» инофонов

Носители русского языка чаще, чем иностранцы, изучающие данный язык, рассуждают в вопросно-ответной форме в своих монологах (в 1,5 раза), эксплицируют свои сомнения и затруднения в выстраивании монологической речи (в 2,5 раза). Треть всех МЕ в их речи составляют дискурсивные маркеры, являющиеся важным средством выстраивания дискурса, в частности, монологического текста. Носители языка реже пользуются поиском слова (в 2 раза) и поиском что ещё сказать (в 1,5 раза), но несколько чаще эксплицируют забывание слова или факта предтекста, чем иностранные говорящие (в 1,5 раза).

Инофоны практически не оценивают свою монологическую речь и ее соответствие коммуникативному сценарию, лежащему в основе монолога. Они намного чаще (в 6 раз!) используют метакоммуникативные подтверждения собственных слов и чуть реже, чем носители русского языка, дискурсивные маркеры (в 1,3 раза). Иностранцы не извиняются за свою русскую речь, чаще прибегают к поисковым конструкциям (в 2 раза). В их речи более частотны уточняющие вопросы к экспериментатору (в 5,5 раз), однако в ней совершенно не отражаются сомнения говорящих по поводу построения своей речи.

В спонтанных монологах на русском языке говорящие на нем как на родном и как на неродном употребляют один и тот же репертуар метакоммуникативных средств. Однако носителям языка более свойственно оценивать свою речь по разным параметрам, а инофонам - пользоваться маркерами поиска слова, что вполне объясняется их уровнем владения русским языком.

2.10 Метакоммуникативные единицы в монологах информантов с разным уровнем экстраверсии/интроверсии

В настоящем исследовании была выдвинута гипотеза о том, что экстравертам в целом более свойственно комментировать свою речь с помощью метакоммуникации. Данная гипотеза нашла подтверждение: среднее количество МЕ в одном монологе информанта-экстраверта - 1,8, амбивертов и интровертов - 1,1. При этом однофакторный дисперсионный анализ, направленный на проверку уровня статистической значимости фактора экстраверсия/интроверсия, оказался ? 0,05 (= 0,016 для различия между экстравертами и амбивертами; чуть больше, 0,022, - между экстравертами и интровертами). Это позволяет заключить, что психологические характеристики человека действительно влияют на количество МЕ в его спонтанном монологе.

Различаются и типичные метакоммуникативные средства, которые используют экстраверты, амбиверты и интроверты в своей монологической речи. На рис. представлено распределение МЕ в речи информантов с разными психологическими характеристиками.

Рис. 26. Количество разных типов метакоммуникативных единиц в речи экстравертов

Рис. 27. Количество разных типов метакоммуникативных единиц в речи амбивертов



Рис. 28. Количество разных типов метакоммуникативных единиц в речи интровертов

Из рисунков видно, что в монологах экстравертов встретились все типы метакоммуникативных единиц. В их речи наблюдается меньшее количество дискурсивных маркеров, чем в речи говорящих с другим психотипом (в 1,5 раза меньше), но очень высок процент экспликации забывания слова или факта предтекста (в 1,5-2,5 раза выше) и оценок в разных аспектах собственной речи (в 2 раза выше). Менее распространен, чем в речи амбивертов, поиск что ещё сказать, однако более частотна самокоррекция (употребляется в 1,5-2 раза чаще, чем в монологах амбивертов и интровертов).

В спонтанной речи амбивертов отсутствуют такие типы метакоммуникативных единиц, как элементы, эксплицирующие сомнения, извинения и обращения. Более половины всех МЕ в их монологах - это дискурсивные маркеры. Очень частотны поисковые элементы (в 2 раза больше, чем у экстравертов, поиска слова и поиска что ещё, в 9 раз больше поиска что ещё, чем у интровертов) и вопросы к экспериментатору (в 1,5 раза больше, чем у интровертов).

В речи интровертов более половины всех МЕ являются дискурсивными маркерами, встретилось много использующихся для поиска слова метаэлементов (в 2 раза больше, чем у экстравертов) и мало использующихся для поиска что ещё (в 5-9 раз меньше, чем у экстравертов). В монологах интровертов отсутствуют обвинения, очень мала доля оценивающих собственную речь МЕ, наряду с одинаковой долей у амбивертов (в 2 раза меньше, чем у экстравертов). Интроверты чаще используют вопросно-ответную формы рассуждения в монологической речи (в 1,5 раза). В их речи фиксируется малое количество МЕ, выражающих забывание слова или факта текста (в 1,5-2,5 раза).

Таким образом, влияние психологического типа говорящего на такую характеристику его речи, как употребление метакоммуникации, неоспоримо. При этом экстравертам свойственно употребление эксплицирующих (забывание, сомнение или затруднение) и корректирующих метаединиц, амбивертам - поисковых метаэлементов, интровертам - дискурсивных единиц, особенно вопросно-ответной формы рассуждения в монологе. При этом информанты с любым психотипом часто используют дискурсивные маркеры для структурирования своей речи, но экстраверты при этом - несколько реже, чем представители других психологических групп.

2.11 Метакоммуникативные единицы в разных типах монологов

Наконец, важным фактором, обуславливающим употребление тех или иных метакоммуникативных единиц в спонтанном монологе, является тип монологической речи. В таблице 4 представлено среднее число МЕ в монологах разного типа.

Таблица 4. Среднее количество метакоммуникативных единиц в монологах разного типа

Тип монолога	Количество МЕ
Чтение текста	0,4
Пересказ текста	1,1
Описание изображения	1,3
Рассказ	2,4

Результаты однофакторного дисперсионного анализа показали, что статистически значимыми являются все различия между средними значениями в выборках (p ? 0,05), кроме несущественного преобладания количества метаэлементов в монологах-описаниях над количеством МЕ в пересказах предтекста. Таким образом, можно заключить, что рассказ наиболее насыщен метаединицами, пересказ текста и описание изображения занимают второе место по количеству МЕ. В чтении, предсказуемо, встретилось меньше всего метаединиц, в связи с его большей лингвистической мотивированностью предтекстом (малой вероятностью наличия отступлений от предтекста) и меньшей спонтанностью. Рассказ, будучи наиболее спонтанным монологом из всех рассматриваемых в данной работе, имеет достаточно небольшую мотивированность (тематическую заданность) вопросом экспериментатора, допускает включение большего числа МЕ. Метакоммуникация, следовательно, является когнитивным процессом и лингвистическим явлением, наиболее характерным именно для рассказа.

Различные типы метакоммуникативных единиц распределяются в монологах неодинаково.

Рис. 29. Количество типов метакоммуникативных единиц в чтении текста

В монологах-чтениях присутствуют только такие типы МЕ, как дискурсивные маркеры начала говорения, самокоррекция, экспликация сомнений при произношении слова (преобладающий тип метакоммуникации) и затруднений при прочитывании сложных синтаксических конструкций и незнакомых информанту слов, оценивание своей речи и другие метаэлементы, чаще всего оценивающие текст, предложенный для чтения (рис. 30).

Рис. 30. Количество типов метакоммуникативных единиц в пересказе текста

В текстах-пересказах встретилось наибольшее количество дискурсивных маркеров, по сравнению с иными типами монологов (в 1,5 раза больше), практически не представлена вопросно-ответная форма рассуждения и подтверждения собственной речи. Экспликация забывания слова или факта пересказываемого текста, закономерно, используется здесь информантами чаще, чем в других монологических текстах (в 3-12 раз!); это второй по распространенности тип метакоммуникации в пересказах. Пересказы вызывают больше затруднений у говорящих (в 2-4 раза), также провоцируя более высокую долю оценок соответствия речи коммуникативному сценарию пересказа (в 1,5-2,5 раза выше) (рис. 31).

Описания изображения содержат больше поисковых МЕ, направленных на поиск что ещё сказать (в 2-3 раза больше) и эксплицирующих сомнение метакомментариев (в 1,5-3,5 раза больше). Информанты реже всего забывают слова именно при продуцировании описания изображения (в 4_12 раз!). Поиск слова наименее частотен в моногах-описаниях по сравнению с другими типами монологической речи (в 1,5 раза) (рис. 32).



Рис. 32. Количество типов метакоммуникативных единиц в описании изображения

Рис. 33. Количество типов метакоммуникативных единиц в рассказе

В рассказах информанты используют больше всего подтверждающих сказанное МЕ (в 1,2-5 раз больше). Самокоррекция распространена настолько же, насколько в монологах-описаниях, и употребляется в 1,5 раза чаще, чем в пересказах текста. Второй по распространенности тип МЕ в таких монологах - поисковые конструкции (в 1,5 раза чаще, чем в других текстах). Рассказы изобилуют вопросами к экспериментатору: их доля в 1,3_2,5 раза выше. Информанты почти не испытывают затруднений в построении спонтанного рассказа: доля эксплицирующих МЕ в них в 2_4 раза ниже (рис. 33).

По нашей гипотезе, несюжетные тексты и изображения более сложны для пересказа и описания и, вследствие этого, должны провоцировать информантов на более частое употребление метакоммуникативных единиц. Данная гипотеза подтвердилась лишь отчасти. В пересказе несюжетного текста в среднем выявлено 1,2 МЕ на монолог, в пересказе сюжетного - 1 МЕ. Преобладание числа МЕ в пересказах несюжетных текстов над количеством метаединиц в пересказах сюжетных текстов оказалось статистически незначимым: T-критерий Стьюдента составил 1,35, а p (вероятность гипотезы о значимом преобладании) ? 0,05 (=0,18). В описаниях сюжетного изображения в среднем фиксируется 1,7 МЕ на монолог, в описании несюжетного - 1 МЕ. T-критерий Стьюдента для сравнения этих средних значений составил 2,94, а p ? 0,05 (=0,01). В результате преобладание метаэлементов в описаниях несюжетных изображений можно считать статистически значимым.

Различные типы метакоммуникации тяготеют к использованию в монологах, пересказывающих или описывающих сюжетный или несюжетный предтекст. Так, экспликация затруднений более свойственна говорящим при пересказе несюжетного текста (в 2 раза больше таких МЕ); а забывание слова или факта предтекста чаще встречается в пересказах сюжетных предтекстов (в 1,5 раза), что мотивировано присутствием в них конкретного определенного порядка действий персонажей, имен собственных и прочей информации, сохраняющейся в (или теряющейся из) оперативной памяти информанта. Поисковые метаэлементы встречаются в описаниях несюжетных изображений в 2-4 раза чаще, чем в описаниях сюжетных, вопростно-ответная форма рассуждения также используется говорящими в 2 раза чаще при описании несюжетного предтекста.

Заключение

лингвистический монолог устный

Настоящее исследование посвящено метакоммуникации в устных спонтанных монологах разного типа, к которым относятся чтение и пересказ сюжетного и несюжетного предтекстов, описание сюжетного и несюжетного изображений и рассказ на заданную тему.

Первая глава работы освещает основные вопросы, связанные с различением языка и речи, категориями устности и спонтанности речи, диалогической и монологической ее формами. В ней приводится обзор современных лингвистических корпусов, рассматриваются типы спонтанных монологов, а также затрагиваются социо- и психолингвистические аспекты изучения речи. Метакоммуникация в работе определяется как особый вид общения, представляющий собой «коммуникацию по поводу коммуникации», выполняющий метаязыковую функцию.

Источником материала для исследования послужили монологи из Сбалансированной аннотированной текстотеки (САТ) - одного из двух блоков Звукового корпуса русского языка. Результаты исследования войдут в грамматику речи, создающуюся в настоящее время на основе анализа специфических законов построения речи, которые существенно отличаются от соответствующих законов языка. В рассмотренном материале (669 монологов) была выявлена 921 метакоммуникативная единица (МЕ).

В ходе исследования, который отражен во второй главе работы, была составлена типология метакоммуникативных элементов, в основе которой лежит функция конкретной единицы в речи. Выделяются две больших группы МЕ - ориентированных на сам текст монолога и обращенных к слушателю. Внутри первой группы различаются 12 видов метаединиц: дискурсивные (включая вопросно-ответную форму рассуждения, дискурсивные маркеры и подтверждение собственных слов), корректирующие (самокоррекция), эксплицирующие (забывание слова или факта предтекста, сомнения и затруднения говорящего в построении речи), оценивающие (собственную речь и ее соответствие коммуникативному сценарию монолога), поисковые (необходимые для поиска слова или последующих тем для говорения) и иные МЕ. Внутри второй группы выделяется 4 вида метаэлементов: вопросы и обращения к экспериментатору, извинения за свою речь и обвинения в сложности предложенного речевого сценария, предъявляемые экспериментатору. Наиболее частотным типом МЕ являются дискурсивные маркеры (321 контекст / 35 % от всех типов метаединиц), наименее частотными - извинения (6/1 %) и обвинения (5/1 %). В работе подробно рассмотрен метакоммуникативный репертуар разных социальных и психологических групп говорящих с определением частотности тех или иных типов МЕ, дано полное описание каждого из типов метакоммуникации со множеством примеров.

Многоаспектный анализ МЕ позволил сделать следующие выводы об их функционировании в спонтанной монологической речи.

Были подтверждены гипотезы о наличии корреляции между уровнем речевой компетенции (УРК), профессиональной занятостью, родным языком и экстравертностью/интровертностью информанта и средним количеством метаэлементов в его монологе. Так, говорящие со средним УРК используют меньше МЕ (в среднем 0,9 в одном тексте) в монологической речи, чем обладатели высокого (1,5 МЕ) и низкого (1,6 МЕ) УРК; значимо больше МЕ в речи преподавателей РКИ (2,7 МЕ в монологе), чем в речи других профессиональных групп; метакоммуникация более частотна в монологах носителей нидерландского языка (4,1 МЕ в тексте) по сравнению с носителями других языков; МЕ чаще встречаются в речи экстравертов (1,8 МЕ), чем в текстах, произведенных амбивертами и интровертами (1,1 МЕ). Пол и возраст говорящего, а также степень его владения русским языком не влияют на среднее количество метаэлементов в устной монологической речи. Однако женщины чаще используют эксплицирующие сомнения и затруднения в речи МЕ, а мужчины - вопросно-ответную форму рассуждения в монологе; говорящие младшего (юношеского) возраста больше склонны оценивать свою речь, чем информанты других возрастных групп, говорящие позднего зрелого возраста - употреблять поисковые метаединицы. Инофоны же, к примеру, чаще задают вопросы экспериментатору, чем носители русского языка.

Помимо этого, подтверждена гипотеза о зависимости количества и характера МЕ от типа монолога, в котором они встретились. Наибольшее число метаэлементов приходится на монолог-рассказ (в среднем, 2,4 МЕ на монолог), наименьшее - на чтение текста (в среднем, 0,4 МЕ на монолог). Монолог-чтение может включать ограниченное количество типов метакоммуникации, среди которых частотны самокоррекция и экспликация сомнений говорящего. Пересказ текста маркирован наличием высокой доли эксплицирующих забывание слова или факта текста МЕ. При описании изображения информанты часто пользуются поиском что ещё сказать, а при продуцировании рассказа - поиском слова.

К перспективам настоящего исследования можно отнести сопоставление монологической и диалогической форм речи в метакоммуникативном аспекте. На данном этапе, только на основании эмпирических наблюдений, можно предположить, что в монологе метакоммуникация представлена шире, чем в диалоге (ср. большее количество обращенных к себе метакоммуникативных единиц, чем обращенных к другому, по данным настоящего исследования), однако это предположение требует проверки на материале другого характера, т. е. в текстах устной спонтанной диалогической речи.

Литература

1. Аванесов Р.И. Русское литературное произношение: Уч. пособие. - М.: Просвещение, 1984. - 384с.

2. Адмони В.Г. Система форм речевого высказывания. - СПб.: Наука, 1994. - 153с.

3. Алпатов В.М. Япония: язык и культура. - М.: Языки славянских культур, 2008. - 206с.

4. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. - Л.: ЛГУ, 1968. - 338с.

5. Андрющенко Т.Я. Метатекст и его роль в интерпретации текста // Проблемы организации речевого общения: сб. ст. / Под ред. Е. Ф. Тарасова. М.: ИЯ АН СССР, 1981. - С. 127-150.

6. Апресян Ю.Д. Прагматическая информация для толкового словаря // Ю.Д. Апресян. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. - M.: Школа «Языки русской культуры», 1995. - С. 629-650.

7. Арапова Н.С. Профессионализмы // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. - М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 403.

8. Арюхина Е.Г. Метакоммуникативные высказывания, управляющие содержательной стороной диалога и интенцией высказывания. Автореф. дис. … канд. филол. наук. - Белгород, 2005. - 22с.

9. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1955. - 416с.

10. Балли Ш. Французская стилистика. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1961. - 394с.

11. Басалаева Е.Г. Об одном из способов проявления языковой рефлексии говорящих // Проблема выбора и интерпретации языкового знака говорящим и слушающим: межвуз. сб. науч. трудов. - Новосибирск: НГПУ, 2007. - С. 100-106.

12. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М.: Художественная литература, 1975. - 504с.

13. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества // Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. - М.: Искусство, 1979. - С. 237-280.

14. Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. Учебник. - М.: РГГУ, 2001. - 439с.

15. Богданова Н.В. О синтаксических коррелятах дифференциации уровней речевой культуры. Межвуз. сб. науч. трудов // Живое слово в русской речи Прикамья. - Пермь: ПГУ, 1993. - С. 92-100.

16. Богданова Н.В. Устная литературная речь как объект лингвистического исследования // Материалы XXVI межвуз. науч.-метод. конф. преподавателей и аспирантов. Фонетика. Грамматика. Стилистика русской публичной и художественной речи. Вып. 5 / Отв. ред. Л.В. Бондарко, Д.М. Поцепня. - СПб.: СПбГУ, 1997. - С. 35_39.

17. Богданова Н.В. Синтаксические признаки устной монологической речи и степень их диагностичности для дифференциации социальных характеристик говорящего (к постановке проблемы) // Материалы XXVII Межвуз. науч.-метод. конфер. преподавателей и аспирантов. Вып. 2. Секция грамматики (русско-славянский цикл). 16-22 марта 1998 г. Тезисы докладов / Отв. ред. Г.Н. Акимова. - СПб.: СПбГУ, 1998. - С. 62_68.

18. Богданова Н.В. Живые фонетические процессы русской речи: пособие по спецкурсу. - СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2001. - 186с.

19. Богданова Н.В. Спонтанный монолог: норма и реализация // II Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность», Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, Филол. ф-т, 18-21 марта 2004 г. Труды и м_лы. - М.: МГУ, 2004. - С. 10.

20. Богданова Н.В. О единице описания синтаксической структуры устного спонтанного монолога: проблемы, методики, гипотезы // …СЛОВО ОТЗОВЁТСЯ: памяти Аллы Соломоновны Штерн и Леонида Вольковича Сахарного. - Пермь: ПГУ, 2006. - С. 288-293.

21. Богданова Н.В. Полевая лингвистика и проблема учебного текста // Материалы XXXVI Междун. филол. конф. 12-17 марта 2007 г., Санкт-Петербург. Вып. 20: Полевая лингвистика. Интегральное моделирование звуковой формы естественного языка / Отв. ред. А.С. Асиновский, Н.В. Богданова. - СПб.: Ф-т филологии и искусств СПбГУ, 2007. - С. 21-30.

22. Богданова Н.В. Принцип невода и принцип ковчега в корпусных исследованиях русской речи // Слово есть дело. Юбилейный сборник научных трудов в честь профессора Ирины Павловны Лысаковой. Т. I. - СПб.: Сударыня, 2010а. - С. 82-91.

23. Богданова Н.В. Уровень речевой компетенции как реальная социальная характеристика говорящего, определяющая его речь // Материалы XXXVIII Междун. филол. конф. Вып. 22. Полевая лингвистика. Интегральное моделирование звуковой формы естественных языков. 16-20 марта 2009 года / Отв. ред. А.С. Асиновский, науч. ред. Н.В. Богданова. - СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2010б. - С. 29-40.

24. Богданова Н.В. О корпусе текстов живой речи: новые поступления и первые результаты исследования // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: По материалам ежегодной Междун. конфер. «Диалог» (Бекасово, 26-30 мая 2010 г.). Вып. 9 (16). - М.: РГГУ, 2010в. - С. 35-40.

25. Богданова Н.В. Вставные конструкции в звучащем спонтанном монологе (к проблеме построения грамматики русской речи) // Вопросы культуры речи / Отв. ред. А.Д. Шмелев. - М.: АСТ-ПРЕСС, 2011. - С. 204-212.

26. Богданова Н.В. Метакоммуникация в устной спонтанной речи (диалог vs. монолог) // Коммуникация в социально-гуманитарном знании, экономике, образовании. III междун. науч.-практ. конф. - Минск, 2012а. - С. 330-331.

27. Богданова Н.В. О проекте словаря дискурсивных единиц русской речи (на корпусном материале) // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: по материалам ежегодной Междун. конф. «Диалог» (Бекасово, 30 мая - 3 июня 2012 г.). Вып. 11 (18). Т. 1. - М.: РГГУ, 2012б - С. 71-80.

28. Богданова Н.В. Конструкция (…) скажем (…) в повседневной русской речи (материалы к словарю дискурсивных единиц) // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. - № 2, 2012в. - С. 153_157.

29. Богданова Н.В., Бродт И.С. Членимость на предложения устных монологов разного типа // Вопросы русского языкознания. Вып. XI. Аспекты изучения звучащей речи. Сб. науч. ст. к юбилею Елены Андреевны Брызгуновой / Отв. ред. М.Л. Ремнева. - М.: МГУ, 2004. - С. 95-97.

30. Богданова Н.В., Бродт И.С., Куканова В.В., Павлова О.В., Сапунова Е.М., Филиппова Н.С. О «корпусе» текстов живой речи: принципы формирования и возможности описания // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Вып. 7 (14). По материалам ежегодной междун. конф. «Диалог» (2008) / Гл. ред. А. Е. Кибрик. - М.: РГГУ, 2008. - С. 57-61.

31. Богданова Н.В., Куканова В.В., Сапунова Е.М., Филиппова Н. С. Звуковой корпус как способ описания языка современного города // Материалы Междун. науч. конф. «Речевая коммуникация в современной России». 28-30 апреля 2009 г. / Под ред. О.С. Иссерс, Н.А. Кузьминой. - Омск: Ом. гос. ун-т, 2009. - С. 43-48.

32. Богданова-Бегларян Н.В. Прагматемы в устной повседневной речи: определение понятия и общая типология // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. - Вып. 3 (27), 2014.- С. 7-20.

33. Богданова-Бегларян Н.В. Новый материал - новые термины // XLIV Междун. филол. конф. 10-15 марта 2015 года. Тезисы. - СПб., 2015. - С. 557-558.

34. Богданова-Бегларян Н.В. Функционирование некоторых прагматем русской устной речи в коммуникации представителей разных социальных групп // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. - Вып. 2 (34), 2016. - С. 38-49.

35. Богданова-Бегларян Н.В., Асиновский А.С., Блинова О.В., Маркасова Е.В., Рыко А.И., Шерстинова Т. Ю. Звуковой корпус русского языка: новая методология анализа устной речи // Язык и метод: Русский язык в лингвистических исследованиях XXI века. Вып. 2 / Ред. Д. Шумска, К. Озга. - Krakуw: Wydawnictwo Uniwersytetu Jagielloсskiego, 2015. - С. 357-372.

36. Богданова-Бегларян Н.В., Шерстинова Т.Ю., Блинова О.В., Мартыненко Г.Я. Корпус «Один речевой день» в исследованиях социолингвистической вариативности русской разговорной речи // Анализ разговорной русской речи (АР3-2017): Труды седьмого междисциплинарного семинара / Науч. ред. Д.А. Кочаров, П.А. Скрелин. - СПб.: Политехника-принт, 2017. - С. 14-20.

37. Бодуэн де Куртенэ И.А. Значение языка как предмета изучения // Ред. М.С. Лапатухин. Методика преподавания русского языка (хрестоматия). - М.: Учпедгиз, 1960. - С. 243-246.

38. Бодуэн де Куртенэ И.А. Некоторые из общих положений, к которым довели Бодуэна его наблюдения и исследования явлений языка // И. А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. - М.: АН СССР, 1963. Т. 1. - С. 348-350.

39. Бондарко Л.В. Фонетика современного русского языка. - СПб.: СПбГУ, 1998. - 276с.