Для советской политической системы характерна замкнутость, и структура ее определялась жесткими конституционными рамками. Согласно Конституции РСФСР 1918 г. вся власть в государстве принадлежит Советам, объединяющим трудящихся; конституционная норма, закрепляющая "власть партии", отсутствовала. Такое положение объяснялось участием на начальном этапе в правительстве партии левых эсеров и непривилегированным положением коммунистов в отношении занятия государственной деятельностью, кандидатуры для которой выбирались или назначались "в общественном порядке".

М.А. Рейснер - один из ведущих правоведов 20-х гг., рассматривая единственным носителем власти Советы, считал, что партия не может выполнять эту функцию. Более того, обосновывая недопустимость превращения партии большевиков в носителя власти, он писал: "Представление верховной власти партии при праве ее принимать и исключать своих членов, с одной стороны, превратило бы самое партию в замкнутую и исключительную касту, отрезанную от масс, с другой - привело бы республику к аристократической форме правления со всеми пороками и преступлениями, свойственными тирании привилегированного меньшинства. Повторилось бы нечто вроде кастового государства, где извращенные партийные бюрократы выродились бы в мандаринов и крепостников беспартийного стада" (137, 307).

Все структурные элементы политической системы стали функционировать в качестве "приводных ремней" партии, превратились в простые инструменты по выполнению задний всесильного партаппарата.

XVII съезда ВКП(б) (1934 г.) закрепил неразрывность в оргвопросах партийного и государственного строительства. Партийные ячейки преобразуются согласно решениям и Устава съезда в "заводские, транспортные, красноармейские, колхозные, вузовские, учрежденческие и прочие партийные организации с партийным комитетом во главе". А отделы обкомов, крайкомов и ЦК ВКП(б) преобразуются в целостные производственно-отраслевые отделы, в которых сосредоточивается вся работа в целом: оргпартработа, распределение и подготовка кадров, агитмассработа и производственная пропаганда, наблюдение за выполнением партийных решений соответствующими советско-хозяйственными органами и партийными организациями (147, 672).

В 1937 г. перед первыми выборами в Верховный Совет СССР был провозглашен лозунг о "нерушимом блоке коммунистов и беспартийных", реализация которого свела на нет какую-либо самостоятельность Советов.

Устав партии, принятый на XVIII съезде ВКП(б) (1939 г.), окончательно утвердил подчиненность государственных и хозяйственных органов управления партийной структуре. Партийным комитетам учреждений, предприятий, МТС и колхозов были предоставлены права контроля деятельности администрации. В последующие десятилетия эти права не только не ограничивались, но и расширялись, как это было зафиксировано в уставе партии, принятом на XXII съезде КПСС.

Соединение в одном лице высшей партийной и хозяйственной власти усилили тенденцию слияния партийного и хозяйственного аппарата на всех уровнях управленческой деятельности. Партийные органы настолько глубоко внедрились в хозяйственные дела, что стали утрачивать свои позиции как органы политического руководства. Плохо скрытое стремление партийных органов взять на себя производственно-управленческие функции вылилось в перестройку партийных комитетов по производственному принципу. На ноябрьском (1962 г.) Пленуме ЦК КПСС Н.С. Хрущев развивает свою идею о необходимости перехода к производственному принципу построения руководящих органов партии снизу доверху. Подчеркивалось, что построение партийных органов по производственному принципу дает возможность обеспечить более конкретное и планомерное руководство промышленностью, строительством и сельским хозяйством, сосредоточить главное внимание на производственных вопросах.

Вплоть до 1988 г. в ЦК КПСС из 20 отделов 16 непосредственно контролировали и руководили структурами государственного управления, народного хозяйства, науки, культуры, печати. Структура отдела точно соответствовала структуре отрасли. Министерство, ведомство или группу ведомств всегда курировал определенный сектор отдела ЦК. Отдел партийного строительства, к примеру, опекал Президиум Верховного Совета РСФСР. Советские органы, министерства, ведомства, общественные организации получали прямые приказы в решениях Центрального Комитета партии, которые дублировались на уровне обкомов и райкомов партии. По существу, подмена государственных органов сопровождалась сращиванием партийного и государственного аппаратов, не в стороне от этого были и хозяйственные структуры. Поэтому все решения руководящих органов партии носили государственный либо хозяйственный характер.

Специалист по политической системе конца 20-30-х гг. Ю.С. Борисов схематически изображает сложившуюся систему в виде пирамиды власти, состоящей из трех основных блоков: политического руководства, аппарата и непосредственных исполнителей. Каждый блок имеет, в свою очередь, свои звенья иерархии и ту же внутреннюю структуру, что и пирамида в целом. "На вершине пирамиды - место только для одного. Каждое звено полновластно по отношению к нижестоящему, но имеет лишь исполнительные функции по отношению к вышестоящему. Главной линией связи, стержнем, по которому нанизывается пирамида, является вертикаль: приказ-исполнение" (19,264).

Представление о пирамидальной централизованной структуре общества возникло, видимо, от выступления Сталина 25 июня 1945 г. перед участниками парада Победы. В выступлении речь шла о людях как "винтиках" великого государственного механизма, держащего "нас, как основание держит вершину".

В связи с работой Конституционного суда, рассматривавшего "дело КПСС" и завершившего свою работу 30 ноября 1992 г., были обнародованы многочисленные факты, подтверждающие государственный характер партии. Можно согласиться с С.М. Шахраем, представителем президента России на Конституционном суде, заявившем о том, что "в качестве важнейшего государственного механизма организация, именовавшая себя КПСС, представляла собой особый отряд людей, занимающихся управлением, особую систему органов и учреждений, связанных иерархической подчиненностью, явно и тайно совершавших действия, составляющие прерогативы государства" (113).

Устав КПСС в действительности был основным законом государства и общества, а политбюро являлось высшим законодательным, исполнительным и судебным органом страны. Безраздельное всевластие коммунистической партии отметало принцип разделения властей. Коммунистическая идеология никогда не признавала теории разделения властей, считая ее чисто буржуазной концепцией, которая скрывала "классовую сущность эксплуататорского государства".

Правоведы-марксисты 20-30-х гг. П.И. Стучка, Г.С. Гурвич, А.А. Малицкий, Е.А. Энгель, А.М. Турубинер и другие считали, что принцип разделения властей не оправдал себя в буржуазных государствах неприемлем в организации Советской власти. П.А. Стучка в книге "Учение о государстве и конституции РСФСР", выдержавшей много изданий, писал: "В действительности, государственная власть - за исключением лишь переходных эпох двое - или многовластия - всегда едина, неразделима, если рассмотреть ее как господство класса. Единая власть осуществляет всю власть в ее целом, как власть классовую" (158, 214).

Турубинер пишет о советском аппарате, который "должен быть именно построен в виде мощной Всероссийской Советской власти... с железной дисциплиной, с беспрекословным подчинением низших инстанций высшим. Отсюда и отсутствие "разделения властей" и замена его "техническим" разделением функций при общем иерархическом порядке соотношений различных органов государства" (163, 36).

Итак, разделение властей подменяется разделением функций. История подтвердила правильность тезиса, согласно которому принцип разделения властей ведет к демократии, а реализация принципа разделения функций - к авторитаризму. Теория разделения властей вступила в принципиальное противоречие с идеей единства власти, стирающей различия между законодательной и исполнительной ветвями государственной власти. Идея единства вытекает из теории суверенитета Гоббса, согласно которой единство власти необходимо для единства права, а единство власти и права необходимо для мира и согласия в государстве. Единство государства, по мнению Гоббса, зависит от единства власти. Это как считается, является исходной предпосылкой для унитарных систем правления, поскольку влечет за собой монополию на полномочия правления. Источником права, согласно данной концепции, является не народ, а правители. В марксистской юридической литературе поддерживалась позиция Ленина, видевшего одну из задач Советской власти в соединении законодательной и исполнительной работы, что соответствовало принципу единства власти (86,т. 36, 42). Это не что иное, как дальнейшее развитие положения К. Маркса о Парижской Коммуне как работающей корпорации, "в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы".

Принцип единства власти оказался настолько живучим, что до последнего момента продолжал владеть умами российских парламентариев образца 1992 и 1993 г. В частности, в Основном законе России оставалась запись, по которой Съезд народных депутатов являлся высшим органом власти и которую он ни с кем не делит. Одновременно был записан демократический принцип государственности - разделение властей. налицо явное противоречие между двумя законоположениями. Это противоречие проявлялось не только на высшем уровне (конституционный кризис в конце 1992 - начала 1993 г. тому свидетельство), но и на всех этажах власти. Сверху донизу, от Верховного Совета до сельского, действовала система всевластия Советов, конфликтующая с исполнительной властью по всему фронту и пытающаяся подчинить себе остальные ветви власти.

Феномен "единства власти" объясняет природу властно-собственнической структуры, сложившейся в социалистическом обществе и имеющей в своей основе докапиталистическую природу. Властнособственническая структура отношений изменяет основной закон функционирования и развития социально-экономической системы. Можно согласиться с определением основного экономического закона, предложенного О.Н. Шкаратаном и ВВ. Радаевым, суть которого заключается в "постоянном самовозрастании (укреплении, приумножении) государственной собственности. Росту государственной собственности, наиболее отвечающему интересам этакратии, были подчинены планирование и управление, на него была ориентирована, по существу, вся структура народного хозяйства" (187, 109).

Обратим внимание на следующий момент, подтверждающий данную тенденцию. Главным стратегическим фактором развития социалистической экономики являлись капиталовложения. Капиталовложения не сопровождались капитализацией, процесса, лишенного каких-либо критериев экономической эффективности, что в конечном счете вело к развалу социалистической экономики. В силу этого обстоятельства партгосноменклатура не могла не взять на себя функцию перераспределения капиталовложений, функцию, выполняемую рыночным механизмом. В основе капиталовложения лежит политизация экономики. Номенклатура представляла собой ведущую социально-экономическую группу (структуру) общества. Она замкнула на себе управление экономикой. Управление помимо перераспределения осуществляло исключительно важную для себя функцию расширенного воспроизводства номенклатуры, т.е. самое себя. Здесь пружина того, почему капиталовложения играли главную роль в социалистической экономики: они были непосредственным объектом собственности номенклатуры и базой ее стабильности и власти.

Результаты производственных процессов работают в данной системе координат по существу на поддержание и упрочение политической власти. Экономика становится средством для реализации главной цели властных структур - воспроизведения и расширения своей власти*. (*Негативную оценку Советской власти относительно перевернутого соотношения между своей экономикой и своей политикой дал Петр Струве еще в 1921 г. "Полное удушение как экономической свободы, так и личной и имущественной безопасности городского населения есть одно из основных условий экономического упадка и регресса Советской России. Но в то же время именно это удушение есть безусловно необходимое условие политического господства коммунистической партии; вне этого условия она не может чисто полицейски продержаться и несколько дней"(156,124).

Здесь необходимо подчеркнуть существенную особенность данного общественного строя - достижение той или иной социальной или экономической цели не ставится в прямую зависимость от масштабов и способов использования ресурсного богатства страны.

Волюнтаристское вмешательство в экономику, применение государственного насилия не означает, что исчезают какие-либо ограничители для подобного рода волюнтаризма и произвола. Они существуют и, в первую очередь, это экономические ограничители, которые так или иначе сигнализируют о возможных границах социального экспериментаторства. С другой стороны, чрезмерное вмешательство в экономику со стороны властных структур, доведенное до крайности, оборачивается совсем неожиданно для их авторов негативными последствиями.

Учет этих моментов поможет понять диалектику экономики и политики в послеоктябрьский период истории. Объективные экономические ограничители, заданные на каждый данный момент уровнем развития производительных сил, заставляют авторитарные властные структуры регулировать определенным образом степень свободы хозяйствующих субъектов.

Взаимоотношения экономики и политики, а более конкретно-хозяйственной свободы и политической демократии можно проследить на графике в так называемых "координатах Хайека".

Горизонтальная ось ("Э") позволяет оценить степень экономической самостоятельности хозяйственных субъектов (возрастает вправо). Вертикальная ось ("П") - степень политической демократии (возрастает вверх). "Координаты Хайека" вполне применимы для анализа отечественного исторического опыта. Такое исследование, в частности, проводилось Л.А. Гордоном и Е.З. Майминасом. (97, 422-441). Делаются следующие выводы относительно соотношения экономической самодеятельности и политической демократии. Поступательное движение в сторону большего уровня экономической и политической компонент (т.е. вправо и вверх) обусловлено острейшим кризисом или предкризисом в экономическом положении. Это- 1921, 1953 и 1985 г.

Переходу к нэпу предшествовало массовое открытое недовольство крестьянства и части рабочих политикой "военного коммунизма", элементами которого были: продразверстка, продотряды, комбеды, передел 50 млн. десятин земли, части инвентаря и скота кулаков, потребительские коммуны и карточная система, всеобщая трудовая повинность, национализация предприятий, милитаризация хозяйства и т.д. Власть имущие вынуждены были пойти на большую самостоятельность хозяйствующих субъектов, облегчения их натурального обложения и т.п., что дало наиболее быструю и весомую отдачу.

Послесталинской "оттепели" предшествовало сверхнапряженное послевоенное восстановление народного хозяйства, жесткая централизация управления экономикой, укрупнение колхозов, "великие" стройки коммунизма, спецпереселение ряда народностей, новая волна репрессий и т.д. Хрущевский импульс (1953-1965 гг.) также дал заметные положительные результаты.

К 1985 г. попытки справиться с предкризисным и кризисным состоянием в экономике с помощью административных мер загоняли болезнь все глубже и глубже. Усиливалась административная власть и ведомственность, ожесточался идеологический контроль.

Следующий вывод указывает на то, что периоды явно поступательного движения - нэп, "Хрущевская оттепель" - были существенно короче периодов возвратного движения в сторону меньших уровней экономической самостоятельности и политической демократии (т.е. влево и вниз).

Поступательное движение являлось кратковременным и неустойчивым потому, что сохранялось отчуждение широких слоев общества от реальной власти, главные рычаги которой оставались в руках неподконтрольного обществу партийно-бюрократического аппарата. Надо отметить, что в обоих случаях экономические реформы были продвинуты дальше, чем политические преобразования, т.е. ось развития прилегала ближе к экономической координатной оси ("ОЭ"), чем к политической координатной оси ("ОП"). Задача заключается в том, чтобы сдвинуть саму ось развития в сторону "ОП".

Для необратимости поступательного движения вперед, действительно, необходимы радикальные политические преобразования. Возникающие рассогласования и противоречия между двумя компонентами преодолеваются в рамках бюрократического механизма, приспосабливающегося к реальной экономической действительности. Но на определенных этапах исторического развития, когда адаптивные возможности бюрократического механизма исчерпываются, возникает необходимость в политических преобразованиях, а значит, в изменении режима функционирования партийно-политических структур.

К числу объективных ограничителей политического всевластия, если подходить укрупненно, относится имеющаяся в распоряжении властных структур рабочая сила и природные ресурсы.

Так, за ленинско-сталинский период (1917-1953 гг.) безжалостно использовались дешевые трудовые ресурсы. Чрезвычайная индустриализация проходила в чрезвычайных условиях. Огромные людские ресурсы и их использование продолжали быть источником развития хрущевских преобразований, правда, уже без "чрезвычайного" их применения.

При эксплуатации людей административно-бюрократическая система обходилась минимумом для воспроизводства рабочей силы. Чуть более 20% производственной продукции шло на потребление. Доля производства средств производства, несмотря на все декларации, не только не уменьшалась, но напротив, продолжала неуклонно возрастать (с 72,5% в 1969 г. до 74,8% в 1985 г.) (111,96).

Возрастающее использование имеющейся рабочей силы имело исключительно важное значение в жизни советского общества. Динамика рабочей силы за последние 50 лет выглядит следующим образом. Если за десятилетие с 1940 по 1950 г. численность рабочих и служащих в промышленности возросла в 1,17 раза (с 13,08 млн. до 15,32 млн. человек), то за десятилетие с 1950 по 1960 г. она увеличилась в полтора раза (с 15,32 млн. до 22,29 млн. человек).

Такой же бурный рост происходил и в следующем десятилетии (1960-1970 гг.): численность рабочих и служащих в промышленности возросла до 31,59 млн. человек. В дальнейшем произошло замедление роста (111,391). За счет выбрасывания на свободный рынок труда значительных людских ресурсов удалось освоить целину, что значительно увеличило сельскохозяйственное производство. Крупная промышленность росла и за счет абсорбирования новой рабочей силы из сельских районов и т.д. Но по мере уменьшения возможности растрачивать трудовые ресурсы, политическая власть стала переключаться на беспрецедентное использование природных богатств.

Масштабность экологической катастрофы выявила пределы социалистических политических структур. Окончательная несостоятельность подобной системы стала очевидной в эпоху современной научно-технологической революции, перехода к информационной технологии.

Эту очевидную несостоятельность социализма уже невозможно было скрыть ни под каким идеологическим флером ни в Советском Союзе, ни в ГДР, ни в Чехословакии (уже бывших). Ни в любой другой социалистической стране.

Подлинные масштабы непроизводительных расходов и потерь в социалистическом обществе станут в будущем достоянием гласности, но то, что становится уже известным, подтверждает всякую бесперспективность подобного общественного устройства. Так, по данным И. Федорова - председателя подкомитета комитета Верховного Совета СССР, руководителя рабочей группы по изучению проблемы непроизводительных потерь (1990 г.), ежегодно погибает половина продовольственной продукции, убыток составляет более 450 млрд. рублей. Потери 20-40% продукции, производимой селом (от 47 до 95 млрд. рублей). В записках о потерях, представленных АН СССР, состояние материальных ресурсов в народном хозяйстве представляется еще более сложным: "Потери предметов труда составляют 70%, потери при использовании средств труда - 40-50%".

Расчетные данные АН СССР: потери рабочего времени оцениваются в 30%. А всего в валовом общественном продукте в 1988 г. доля общих непроизводительных расходов и потерь составила 38-40%, и это не считая экономики (165).

Такого "пассивного саботажа" со стороны трудовых коллективов, точнее, работников подневольного труда история постфеодального общества еще не знала.

В народном хозяйстве страны (еще СССР) норма прибавочной стоимости составила в 1988 г. 130-170% против 70% в США. Важным результатом такой интенсивной эксплуатации труда является накопление. В США норма накопления 15-16%, в Западной Европе - 20-22%. В СССР при расчете в долларах она уже давно держалась на уровне 45-50%. Это показатель военного времени. Эти данные дают определенное представление о сверхмилитаризованности социалистического общества, о системе производства ради производства, объясняют, почему уровень жизни народа на такой низ-кой отметке по сравнению с передовыми развитыми странами.

Австрийский экономист Колин Кларк еще накануне Второй мировой войны подтвердил вслед за Й. Шумпетером положение, согласно которому правительство (государство) имеет границы своей деятельности. Кларк определил эту границу в 25% валового национального дохода страны или валового личного дохода гражданина. Но 25% не явились абсолютным пределом. Если уровень государства превышает 40% отметку - начинается "налоговый бунт". Люди перестают работать, начинают мошенничать, возникает "серая" экономика. Отсюда и веер "серых" социально-экономических показателей в социалистических странах.

Показательной является оценка (пусть и пространная) социалистического прошлого президентом Чехословакии (на то время) В. Гавелом. "Даже удивительно, что удалось столько натворить всего за 42 года. Нашим воздухом нельзя дышать, нашу воду нельзя пить. Рождаются больные дети, так как родители вместо кислорода дышат серой, вместо воды пьют нефть с хлором. Мы разрушили или запустили прекрасные города и села. Покрыли страну крольчатниками, в которых нельзя жить, можно только спать и смотреть телевизор. Умирают наши леса. Десятки тысяч людей работают ради того, чтобы жить все хуже. Крупнейшие машиностроительные заводы зарабатывают не деньги, а долги. Через несколько десятков лет наша земля перестанет родить. Наша экономика во главе таблицы тех, кто зря расходует энергию. Наши деньги - не деньги, за них ничего не купить в двух километрах за Шумавой. Большинство больниц не выполняют своей миссии, а тысячи врачей заполняют бумаги, которые после них никто не читает. Миллионы людей делают бессмысленную работу. Наши студенты не ездят летом по Европе, не знают языков, не узнали, кто такой Шекспир, потому что должны были изучать, что коммунизм является вершиной истории мира" (64).

Это картина не только из бывшей чехословацкой действительности. О ситуации в ГДР (тоже бывшей), например, английский журнал "Экономист" язвительно замечал, что, приложив немалые старания, проявляя изобретательность и систематически лишая людей личной свободы, правительства могут вытеснить своекорыстный интерес и конкуренцию и заменить невидимую руку рыночных сил коллективным усилием и наглядной таблицей производства-потребления. Результатом стал список лиц, желающих приобрести автомобиль "Трабант", которым надо ждать этого события пять лет.

В мире социализма государство не смогло заменить свойственный рынку механизм саморегулирования. О нерешенности проблем и все обостряющейся ситуации свидетельствовали непрекращающиеся попытки на всем протяжении социалистического развития выдвигать на первый план то экономические преобразования, то проблемы политической надстройки.

В период отечественной истории, названный перестройкой, вновь выдвинулся злободневный вопрос о соотношении экономических и политических реформ. Практика выявила в решении этого вопроса два подхода в системе приоритетов. На начальном этапе преобладали преобразования в экономической сфере. В последующем происходила смена приоритетов: в одном случае политические реформы обгоняли экономические преобразования, в другом варианте вырвалась вперед экономика. Расхождение, разрыв двух важнейших сфер общественной жизни приводит к негативным последствиям. Оттяжки в экономических преобразованиях, усугубленные экономическим кризисом, начинают трясти общественные структуры, дискредитировать силы, ориентированные на реформы.

С другой стороны, в случае запаздывания политических реформ экономически активные круги не могут найти адекватную им реализацию в политике, что также может создавать и создавало общественную напряженность. Опыт Китая красноречиво свидетельствует об этом.

В действительности согласованность, взаимосвязь экономических и политических факторов возможны в условиях нормального функционирования всех жизненно важных общественных структур, т.е. по мере осуществленности экономической революции. В отличие от социалистического мира с его первенством политического фактора в жизни индустриально развитых стран происходили и продолжают происходить качественные изменения. Осуществляется экономическая революция, следствием которой становится освобождение труда.

3.2 Экономическая революция: итоги и перспективы

Еще I интернационал в своем уставе высшей целью рабочего класса провозгласил его "экономическое освобождение". Под экономическим освобождением понимается освобождение труда, что предполагает глубокие изменения в процессе общественного воспроизводства, затрагивающие формы капитала, собственности и управления. Это и есть, собственно реализация экономической демократии, осуществление экономической революции.

Многие положения классиков марксизма, касающиеся капитализма и перспектив его развития, со временем приобрели прямолинейную и упрощенную трактовку. Взгляды Ленина о переходе капитализма в последнюю стадию развития - империализм с его императивами упадка, загнивания и паразитирования наполнялись примитизированным и догматическим содержанием, все более увеличивая разрыв с реальностями современного западного (не в географическом смысле этого слова) общества. Адаптивные возможности капиталистических общественных отношений явно были занижены.

Происходят перемены качественного порядка, рождаются формы, которые делают общество динамичным, жизнеспособным. Развитые страны проявляют исключительную приспосабливаемость к новой обстановке. Можно было бы прислушаться к предупреждениям (не так часто встречающимся) К. Маркса в "Капитале" о том, что буржуазное общество "не твердый кристалл, а организм, способный к превращениям и находящийся в постоянном процессе превращения" (104, т. 23, 11). этим не отменяется противоречие между трудом и капиталом, которое приписывалось данному общественному строю и в действительности имеющему там место.

Трактовка разрешения данного противоречия как насильственной одномоментной акции, конечно, требует переосмысления. Уточняется понимание механизма разрешения противоречия. накопленный опыт функционирования развитых стран свидетельствует о том, что идет процесс поэтапного преодоления экономических форм отчуждения.

Под действием законов обобществления производства и труда идет последовательная смена господствующих форм собственности: от индивидуальной капиталистической к монополистической, государственной, акционерной, коллективной трудовой собственности и т.д. Возникла и развивается транснациональная собственность, которая отражает общественную форму развития производительных сил на интернациональной основе. Все эти формы диалектически связаны между собой, выталкивают на политическую арену пестрый конгломерат общественных сил.

Отношения собственности, ее разнокачественные формы затрагивают коренные интересы, не могут не влиять на деятельность работников. Изменяется не только социально-классовая картина общества, изменяются роль и функции важнейшего элемента производительных сил - человека. Интеллектуальный, творческий труд вытесняет труд индивидуума, непосредственно включенного в процесс производства.

Западная экономика в 80-е гг. вступила в новую стадию, которая получила название "инновационной". в последней четверти XXв. новая технологическая революция, всеобщая компьютеризация, информатизация общества, интеллектуализация хозяйства немыслимы без творческой личности. В этом отношении свобода в экономической, интеллектуальной, политической, культурной областях для главного субъекта общественных отношений продвинулась далеко вперед. Творческое начало начинает приобретать первенствующее значение в мотивации трудовой деятельности. А это огромная армия труда: доля тех, чья деятельность связана главным образом с творческим трудом, приближается в индустриально развитых странах к половине всей рабочей силы.

Пролетариат эпохи "фордизма" и "тейлоризма" уходит в прошлое, на смену ему приходит новый массовый тип трудящихся. Так, по имеющимся данным, в США 75% рабочей силы занято в сфере услуг; свыше 61% - в Японии, 69% - в ФРГ; более 2/3 от этого числа так или иначе связаны с информацией, с индустрией знаний. По некоторым оценкам, в начале нового тысячелетия лишь 15% всех работающих в США будут заняты в производственной сфере.

Работник производства нового типа явился результатом внутреннего качественного перерождения экономических и социальных структур западного общества. Вспомним известное положение К. Маркса, не потерявшее своей актуальности: развитие общественных отношений, если из рассматривать с точки зрения самого человека, предстает как смена следующих основных исторических форм и ступеней: первая ступень - отношение личной зависимости (патриархальный, античный, феодальный строй); вторая ступень - личная независимость, основанная на вещной зависимости; и третья - свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и превращении их коллективной общественной производительности в общественное достояние (104, т. 46, ч. 1, 100-101).

Однако инновационная стадия современного экономического развития вносит в эволюцию отношений собственности такие коррективы, которые не нашли своего отражения в вышеприведенном положении. Американские ученые Р. Коуз и А. Алчян, основатели новой теории прав собственности или неоинституционализма, исследовали феномен услужения отношений собственности (69). Отношения собственности трактуются не как отношения между человеком и вещью, а как отношения между человеком и вещью, а как отношения между людьми с их правами на использование определенного вида ресурса. В классической фирме таким ресурсом является капитал, в новых сферах предпринимательской деятельности наибольшим влиянием пользуется тот, кто обладает правом на использование информатики, в инновационной области и сфере профессиональных услуг - правом на интеллект.

Поскольку сегодняшняя экономика характеризуется наукоемкостью, непрерывными структурными изменениями, высоким динамизмом, то роль интеллектуальной собственности в общественном развитии возрастает. Американские эксперты различают три основных вида интеллектуальной собственности: частная собственность, которая закрепляется владением патента или лицензией; общественная, представляющая сумму знаний и идей, находящихся в распоряжении государства или всего общества и не могущая быть закреплена за каким-либо юридическим лицом даже на короткое время; промежуточная форма - так называемая "просачивающаяся собственность, которая представляет собой инновационную научно-техническую информацию, которую нельзя закрепить патентами и лицензиями на сколько-нибудь длительный срок" (63, 6).

Каким анахронизмом выглядели попытки высшей законодательной власти в лице Верховного Совета СССР в последний год своего существования не допустить самого понятия "интеллектуальной собственности" в текущее законодательство!

Основы права на интеллектуальную собственность закладывались еще в буржуазном гражданском обществе XIX в. в виде свободы слова и печати, патентного т лицензионного права, коммерческой тайны, правовых институтов сообщества специалистов, ученых и т.д.

Развитие различных форм интеллектуальной собственности, как представляется, является одним из важных процессов преодоления отчуждения человека от творчества и знаний, укрепления основ экономической и политической демократии.

С середины 80-х гг. получают широкое распространение новые формы участия наемных работников в производственной предпринимательской деятельности. Формируется новая система так называемой "экономики участия" ("система участия", "демократия участия"). По-новому ставится проблема мотивации человека труда, создание условий для полноценного проявления его творческого потенциала, для включенности работника в процесс принятия решений.

Рассмотрим подробнее основные формы системы участия: а) участие в прибылях или "успехе предприятия"; б) в собственности; в) в управлении.

Участие в прибылях

Стратегия подчинения и жесткого контроля, которая сложилась в классической модели социально-экономического развития, стала переходить к стратегии "вовлечения " и партнерства. Изменения произошли в системе оплаты. трудовой доход распадается на части: постоянную и переменную. Первая часть - основная за работная плата - фиксируется тарифным соглашением в рамках коллективного договора. Вторая часть определяется специальным соглашением между администрацией и представителями наемных работников. Это дополнительные выплаты из прибылей, размер которых зависит от многих обстоятельств: уровня издержек производства и цен, конкурентных позиций, колебаний производства и т.д. Эта переменная часть вознаграждения не является фиксированной, она отличается также и по отраслям. Во Франции, например, на долю "коллективной заинтересованности" в 1990 г. пришлась половина общей массы заработной платы.

По некоторым экспертным оценкам, для постоянного поддержания уровня мотивации работников не менее 20% их дохода должны поступать из прибылей в виде премиальных выплат, дивидендов или накоплений на пенсионных счетах. Наибольших успехов в системе участия работников наемного труда добилась Франция, где подобная система практикуется с 1959 г. В 1990 г. на крупных предприятиях (свыше 500 чел.) систему индивидуализированной зарплаты для высших категорий работников применяли 87% против 36% в 1983 г., коллективную заинтересованность в "успехе предприятия" использовали 46% против 7%, планы сбережений на счетах предприятия существовали у 44% против 16% и т.д.

Во Франции система участия стала приобретать характер "коллективной заинтересованности".

В США система участия охватывает 22% всех занятых. Широко практикуется распределение акций среди персонала фирм. Всего на американских предприятиях насчитывалось 430 тыс. планов участия в прибылях. Чаще всего такое участие осуществляется в виде "отложенных выплат" (пенсионные фонды).

В Великобритании системами участия в прибылях охвачено 16% работников наемного труда. В Японии данная форма является важным фактором высокого уровня трудовой мотивации работников и высокой конкурентоспособности японской экономики.

Нередко доходы от участия в прибылях шли на покупку акций, и здесь происходило преобразование собственности в случае перехода значительной части акций в руки работников. Новые элементы социализации экономики, к которым относится распространение акций среди "своих" работников, преследует несколько целей. Одна из них связана с "идентификацией интересов" работников и фирмы; другая, носящая экономический характер, с мобилизацией личных средств персонала для инвестиций в производство. При этом фирма получает различные налоговые и крупные льготы для финансирования программ распределения акций. В США, где давно распределяют акции среди своего персонала компаний, их число выросло с 6 тыс. в 1982 г. до 10 тыс. в 1989 г., а количество рабочих и служащих - обладателей акций - с 4,2 млн. до 12 млн. человек, т.е. составляет около 10%всех занятых (94, 91).

Участие в собственности

Какие бы ни вводились системы материального стимулирования, экономическая демократия не наполнится своим содержанием без наделения работника статусом "владельца собственности". Опросы свидетельствуют о том, что 70% работников желали бы работать в компаниях, которыми совладеют или полностью владеют сами работники.

Задача создания механизма саморегуляции общественного воспроизводства заставляет наиболее развитые государства изменять роль мелкого собственника и акционера. В новом свете предстают проблемы занятости, социальной структуры, отношения собственности. Государство целенаправленно стало стимулировать мелкое и мельчайшее предпринимательство, а также расширять институт индивидуального акционера. Все индустриально развитые страны имеют государственные программы развития мелкого и среднего предпринимательства, что предполагает различные налоговые льготы и условия кредитования.

Растет численность мелких собственников. Статистика свидетельствует, что в 80-х гг. во Франции возникло свыше миллиона новых предприятий, лишь на 3% занятость превышает 10 человек. В Италии 2/3 экономически активного населения работает на мелких и средних предприятиях с численностью до 100 человек, наиболее эффективными среди них являются те, где персонал не превышает 50 человек. В США на предприятиях с числом занятых от 1 до 20 человек создано 88% всех новых рабочих мест. В Великобритании - более Ѕ (185, 95).

Сфера мелкого производства не является определяющей хозяйственной формой в экономике Запада. К примеру, в США его доля в валовом доходе всех форм составляет около 6%, в этом секторе имеются 11 млн. собственников-работников (исключая сельскохозяйственное производство). Если говорить о тенденции, то классический тип пролетария с товарным характером рабочей силы и функционирующий в качестве объекта капиталистической эксплуатации постепенно сокращается. По подсчетам западных исследователей, индустриальные рабочие развитых стран к средине 80-х гг. составляли 110 млн. человек. Примерно столько же насчитывалось людей, являющихся полными или частичными владельцами средств производства через индивидуальные, семейные, коллективные, кооперативные и другие формы собственности. В мире сегодня кооператорами являются 550 млн. человек, в станах Европейского общества - более 60 млн., т.е. 19%населения и 45% рабочей силы.

В индивидуальном собственнике происходит воссоединение производителя, работника и средств производства; таким образом, создается сектор принципиально новых, некапиталистических отношений и форм собственности. В этих хозяйственных формах собственности существенно меняется характер эксплуатации. Собственник эксплуатирует или самого себя, или свою семью.

Неэксплуататорский характер собственности, увеличение доли труда не по найму прослеживается в акционерном коллективном партнерстве. Широкое распространение получило совместное владение собственностью в формах акционерного, кооперативного, арендного, посреднического капитала, менеджерства и т.д.

Экономическая революция решает как минимум проблему децентрализации и демократизации собственности. Под децентрализацией собственности понимается распространение акционерного капитала корпораций среди граждан. Что происходит с соединением рабочей силы со средствами производства в главной на сегодня форме хозяйствования - корпорации?

В своей основе корпорации являются обществами с акционерным капиталом. Акционерное партнерство становится доминирующим. В США, Западной Европе с 80-х гг. держатели акций крупнейших корпораций - это десятки миллионов людей. В США насчитывается 47 млн. акционеров - это каждый третий взрослый американец, в Великобритании и Франции - по 9-9,5 млн. человек - каждый пятый взрослый француз и англичанин, 8,5 млн. человек - каждый пятый взрослый француз и англичанин, 8,5 млн. - в Японии, 1,2 млн. - в ФРГ.

У основного владельца акций в США (30 млн. человек) годовой доход колеблется от 15 до 50 тыс. долларов. За десятилетие (1975- 1985 гг.) число акционеров в группе с годовым доходом от 25 до 50 тыс. долларов (уровень средний и несколько выше) выросло с 5,4 до 21,4 млн., человек (93).

По данным американской статистики, доход американских семей в среднем повысился в 1988 г. по сравнению с 1967 г. на 18%. Доходы менее 15 тыс. долларов в год, а 1967 г. имели 31%, в 1988 г. - 27%; от 15 до 34 тыс. в год - 45%и, соответственно, 35%; от 35 до 74 тыс. - 22% и 31%, и, наконец, доход в 75 тыс. и выше - 3% в 1967 г. и 7% в 1988 г. Средний класс США в целом становится богаче (66).

В Великобритании в связи с проведенной в 80-е гг. денационализацией государственной собственности были широко распространены акции среди работников (до 96%) этих реприватизированных компаний. В конце 80-х гг. общее количество держателей акций утроилось по сравнению с 1979 г. и достигло числа более 8 млн. Интересно, что владение акциями через индивидуальное участие в акционерном капитале считается менее выгодным, чем через инвестиционные коллективные фонды, ибо последними, как правило, управляют квалифицированные специалисты. В Великобритании около 2,5 млн. человек являются держателями акций компаний в индивидуальном порядке (94, 92).

Становление нового субъекта производственных отношений, совмещающих в одном лице работника и хозяина, происходит и благодаря процессу демократизации собственности. Под демократизацией собственности понимается создание различных форм коллективной собственности, т.е. переход компаний в собственность работников наемного труда.

Идея создания коллективной собственности и самоуправления нашли питательную почву в США. Более того, американскому ученому Стюарту Спейсеру принадлежит концепция "всеобщей собственности", т.е. превращения всех без исключения членов общества в собственников средств производства. В США это была своего рода реакция общественного сознания на практику государственного социализма в СССР, в Англии - на негативные последствия национализации, проведенной лейбористским правительством.

Исследователи отмечают характерную социально-психологическую черту, свойственную американскому рабочему классу: он решительно отверг сталинскую модель социализма, в которой усиление власти централизованного государства над обществом может принимать самые уродливые формы. По распространенному мнению, государство является более жестким работодателем, чем частные компании, а формализация, обесчеловечивание производственных отношений на государственных предприятиях - наибольшие.

Создание коллективных форм собственности активно поощряется администрацией США. К началу 80-х гг. в США насчитывалось 10 тыс. компаний, в которых их работникам принадлежало от 1 до 100% акционерного капитала. Статус собственников приобрели 12 млн. человек, или около 12% всей используемой рабочей силы в стране. С 1974 г. принято 22 законодательных акта, облегчающих превращение работников в совладельцев и владельцев средств производства.

Особый импульс в создании коллективной собственности был дан государственной программой распределения акций - "Планом создания рабочей собственности на средства производства" (ИСОП). По данным национального центра по развитию собственности работников в США, ежедневно 50 компаний вводят такие программы (71, 135).

Коллективная собственность частной собственности, поскольку главными критериями для такой оценки являются: а) независимость от государства и б) рыночные стимулы прибыльного хозяйствования. По прогнозам экспертов, к 2000 г. коллективная собственность будет доминирующей для 25% используемой совокупной рабочей силы (71, 135).

Такая собственность не может принадлежать собственникам денежного капитала, она не приобретается на рынке ценных бумаг. Ею владеет лишь тот, кто работает на данном предприятии. Именно им, а не собственникам денежного капитала дается право контролировать и распоряжаться средствами производства. Особенностью программы ИСОП является то, что можно стать собственником средств производства, не покупая их сразу, а постепенно приобретать свою долю собственности за счет будущих доходов от расширения производства и повышения его эффективности и прибыльности.

Ярким примером передачи средств производства и руки его работников является сталелитейная компания "Уэйртон стил компани", которая в 1983 г. была выкуплена самими работниками при поддержке профсоюзов и городских властей. 90% рабочих из 7 тыс. приняли решение выкупить завод стоимостью в 370 млн. долларов, когда ему угрожало полное закрытие. План превращения нерентабельного в частных руках в эффективное предприятие в руках коллектива включал следующие пункты, которые были поддержаны работниками: 1) работники должны согласиться на снижение зарплаты на 32%; 2) пожилым работникам было предложено подождать около трех лет с выходом на пенсию. Это освобождало завод от выплаты солидных сумм выходных пособий. Сэкономленные деньги по двум пунктам должны были идти на выплату кредитов для покупки завода; 3) по принятому администрацией штата специально по этому случаю закону, завод получал существенные налоговые льготы; 4) главное внимание было уделено повышению производительности и качественности труда, исходя из опыта двух самоуправляющихся, коллективных предприятий (9, 91).

Кстати, по закону программа ИСОП - единственная в США программа повышения благосостояния работников, под которую разрешено брать банковский льготный кредит. Банки получают 50%-ную налоговую скидку на их доход, полученный по процентам за кредиты, предоставляемые компаниям, которые вводят программы ИСОП.

Уже через год работы "Уэйртон стил компани"; дал 81 млн. долларов прибыли, а за 1989 г. добился самого большого дохода и, соответственно, самого высокого заработка в металлургической промышленности США. По мнению экспертов, переход к совместному владению собственностью автоматически ведет к росту производительности труда как минимум на 10-15%.

Различные формы коллективной собственности пробивают себе дорогу в других странах. Так, в Швеции создаются кооперативы путем выкупа предприятий. Только в обрабатывающей промышленности таких фирм - свыше 100.

Особое место в практике функционирования рабочих кооперативов занимает "Мондрагона" - целая федерация самоуправляющихся фирм в Баскской провинции Испании. По мнению В. Белоцерковского - специалиста по самоуправляющимся трудовым коллективам, - опыт создания федерации "Мондрагона" особенно ценен для россиян тем, что она создавалась в условиях, очень близких к существующим в России. Все началось с создания А. Ариеттой первого самоуправляющегося предприятия, получившего название "Ульгор" - кустарной мастерской по ремонту бытовых приборов. С середины 50-х гг. это предприятие приступило к изготовлению холодильников, стиральных машин и др. В настоящее время "Мондрагона" объединяет 167 фирм с работающими на них 20 тыс. человек. Наряду с ними действуют потребительские кооперативы со 120 тыс. человек, занятых в них, которые производят сельскохозяйственную продукцию. Имеются также строительные кооперативы, кооперативы по оказанию различных услуг, специальные школы по подготовке кадров и т.д.

Компании соединены в 15 групп по отраслям производства и функциям. По уровню механизации, компьютеризации и производительности труда у "Мондрагоны" в Испании нет конкурентов, банкротство потерпели за последние 35 лет только три объединения. Причины эффективного функционирования следующие: каждый работник, поступающий на работу, вносит одинаковый вступительный взнос (пай - 8,5 тыс. долларов). При отсутствии средств пай "закрывается" из зарплаты, размер которой зависит от квалификации и почасовой выработки. В конце года работники получают часть своей доли из фонда потребления и определенного процента из фонда потребления и фондом накопления. Соотношение между фондом потребления и фондом накопления примерно 50/50. При уходе с работы, работник получают свою долю прибыли из дохода накопления за все время их работы и вступительный пай.

Исключительную роль играет кооперативный Банк народного труда, служащий одновременно инвестиционным фондом. Контролирует и направляет работу Банка Конгресс федерации (парламент), избирающий генеральный совет (правительство) для реализации решений конгресса. Структура управления пронизывает промежуточные и первичные звенья федерации, она позволяет решать задачи наиболее эффективного использования ресурсов, сбыта продукции и т.д.

Правы те исследователи, которые считают, что самоуправляющиеся предприятия, подобные "Мондрагоне", целесообразно создавать в странах, где не хватает частных и государственных средств для капиталовложений и где сохранились прочные родовые или общинные связи.

Разнообразные системы участия в собственности существуют в Великобритании, Италии, Скандинавских стран, ФРГ (о чем уже говорилось ранее, когда рассматривались экономические концепции социал-демократов), Франции. Во Франции под влиянием денационализации (1986 г.) распределение акций среди рабочих и служащих получило сильный импульс.

Итак, "акционариат" нередко ведет к переходу компаний в собственность персонала, и численность их возрастает с каждым годом.

Участие в управлении

Создание коллективной собственности неотделимо от проблемы власти и контроля. Начавшийся процесс демократизации собственности влечет за собой и демократизацию управления.

Контроль над использованием средств производства есть обязательный элемент самоуправления непосредственных производителей. Самоуправление в США, как считает, например, Я.Керемецкий, воспринимается как "неиерархическая форма организации производственного процесса и демократический процесс принятия управленческих решений" (71, 138).

Демократизация управления осуществляется на разных уровнях: участков, цехов, предприятий и фирм. Средние и низшие управленческие должности решают технические вопросы, связанные с повышением эффективности производства. Заводские комитеты управления берут на себя руководство производственным процессом, их основной функцией является обсуждение и принятие решений по вопросам продажи продукции, закупки оборудования, улучшения технологического процесса, наем работников и управляющих и другие важные проблемы производства.

Немаловажным элементом участия в управлении является создание "нового места". Работники самостоятельно решают вопросы, относящиеся к их трудовому процессу, как то: "кружки качества", "кружки улучшения качества трудовой жизни" и автономные производственные бригады. "Кружки качества" (в США их 300 тыс.) и небольшие проблемные группы, создаваемые на временной или постоянной основе для решения различных производственных проблем, стали олицетворением программы привлечения работников к процессу управления. По имеющимся данным, в американской экономике доля работников, привлеченных к работе в рамках таких программ, в целом не превышает 15%, а в работе "кружков качества" участвуют не более 10% общего числа работников. Некоторые компании в порядке эксперимента создают группы повышения эффективности на базе конкретных отделов с обязательным условием гарантированного сохранения работы и получения дополнительных льгот.