Философский поиск Георгия Щедровицкого и методологическая школа

Сложно понять, было ли учение Громыко направлено на то, чтобы способствовать выработке онтологического «иммунитета» у участников ОДИ. Независимо от его намерений, думающее о себе мышление уже выходит за границы, предначертанные ему сценарием игры. Намерения группы методологов осуществить, в каком-то смысле, «рейдерский захват» сознания игрока, благодаря учению Громыко о предельной онтологии, наталкивалось со стороны участвующего в игре человека на «упорное сопротивление».

Мыслить свое бытие означает не давать возможности войти в индивидуальное мышление побочным мыслям, привнесенным извне и насильно внедряемым в сознание с целью утвердиться в нем в правах единственно верной точки зрения. Если же нет сопротивление со стороны игрока, и если личная онтология находится в пассивном не актуализированном состоянии, то новая онтология легко займет ее место. И наоборот, активирование предельной онтологии препятствует рефлексивному вторжению. В таком случае, как минимум, эта стратегия узурпации мышления будет человеком сознательно приостановлена, а в лучшем случае новая онтологии будет аннигилирована уже на дальних подходах к сознанию.

Методология Петра Щедровицкого

Петра Щедровицкого можно считать самым известным российским методологом. Его философия развивает наиболее традиционную версию ММК. Из всех трудов Щедровицкого здесь будет вкратце изложен и прокомментирован фрагмент лекции «Проблема времени и развития» в рамках цикла «13 лекций о будущем» (Scedrovickij 2014). Как и в случае со взглядами Попова и Громыко, мы сосредоточимся в основном на вопросах онтологии.

В лекции представлен современный взгляд на онтологию в методологии. В ней крайне важен экскурс Щедровицкого-младшего в историю возникновения понятия онтологии. Само определение понятий можно считать камнем в основании методологического программирования, хотя обычно подобное объяснение служит не прояснению, а затемнению понятийного аппарата. Определения понятий должны ограничить их объем и содержание, поместить их в соответствующие рамки, включить их в рабочую онтологию.

В решении этой задачи у ММК есть два базовых подхода. В первом случае методолог сталкивается с мышлением человека, с уже прописанным в нем определением онтологии. Допустим, речь идет об игроке, получившем философское образование. В подобных условиях методолог, навязывающий игроку свою трактовку понятия, зачастую сталкивается с сопротивлением философа, поскольку у последнего уже имеется собственное представление об онтологии. Понятие онтологии прописано в сознании игрока, где хранится библиотека с книгами классических мыслителей. Этот пример показывает, насколько методологу трудно деконструировать онтологию игрока, практикующего классическое мышление. В подобной ситуации методолог оказывается в невыгодном для себя положении дилетанта, и единственное, что он в таком положении сделать с игроком, это убрать его из игры. Методологическая «чистка» позволяет сохранять гармонию игры в режиме рефлексивного управления.

Второй подход нацелен на основную массу игроков, не имеющих представления о том, что такое онтология. В таком случае работает стратегия программирования слушателя, когда в его сознание «вбивается» нужное и ситуативно выгодное методологу определение. Подобное действие методолога не встречает никакой критической реакции со стороны игрока, поскольку игроку нечего противопоставить исходящей извне рефлексивной экспансии.

Теперь посмотрим на то, как процесс программирования сознания происходит на практике.

Недавно объясняя своим слушателям, что такое онтология и зачем она нужна, я напомнил им, что само это понятие, сама эта философская дисциплина, которая отвечает на вопрос о том, как устроен мир на самом деле, появилась в момент активизации спора между протестантами и католиками. До тех пор, пока казалось, что теологическая картина мира едина, всегда внутри нее существовал ответ на вопрос, что есть на самом деле, а чего нет. В тот момент, когда они поссорились, и оказалось, что по нескольким ключевым вопросам существуют существенные разногласия ..., картина мира рассыпалась. И как только она рассыпалась, то мы стали понимать, что наши представления о том, как устроен мир, сами по себе преходящи, могут быть разными, и вообще существует конкуренция кандидатных онтологий. Одни из них отвечают на вопрос об устройстве мира лучше, другие хуже. Одни держаться тысячелетия, другие, как, скажем, научная картина мира, исчерпывает себя за 300 - 350 лет. (Scedrovickij 2014)

В свете ранее сказанного совсем несложно понять практику программировании, заложенную в процитированном фрагменте. Щедровицкому важно представить онтологию не как незыблемое основание науки о бытии, а как исторически сложившуюся и весьма неустойчивую в сознании человека картину мира. Диалог между католиками и протестантами как пример конкурирующих онтологий - нужно отдать должное Щедровицкому - является ярким и запоминающимся образом, позволяющем убедить слушателя в том, что у картин мира, у онтологий есть свойство изменяться. Если подобное происходит в истории, то что же говорить об отдельном человеке. И тогда первая задача успешно решена: слушатель лекции (игрок ОДИ) убежден в правоте лектора и, тем самым, не замечая этого, автоматически дает согласие на последующее построение онтологии в его сознания, или позволяет перестроить ряд понятий и определений, если они уже заранее имелись в мышлении человека.

Предложенное Щедровицким определение тщательно очищается от коннотаций, свидетельствующих об онтологии как науки о бытии. Иначе, если это упустить из виду, традиционное определение онтологии в сознании человека выйдет из-под контроля методолога и будет в шаге от постановки вопроса о врожденности идеи бытия. Любой из двух возможных ответов будет неприемлемым для методолога. Если понятие бытия врожденно, тогда внедрение нового определения неправомерно. А значит, как незаконный процесс проникновения в сознание, и безжизненно, поскольку ведренное переопределение бытия не отвечает уже существующему изначальному пониманию бытия. Если же понятие бытия все-таки не врожденно в сознании человека, тогда у человека есть свобода выбора решать, какое из определений бытия считать ему ключевым, а попытка заложить в сознание такое определение извне есть принудительное отчуждение бытия как такового.

Далее Щедровицкий делает эффектный ход. Чтобы не оспаривать классическое определение онтологии, его достаточно просто не включить в свое определение. Отметим также непривычное для философа, но, видимо, целиком ясное, для политтехнолога, выражение «кандидатная онтология». Онтологии конкурируют между собою как кандидаты на выборах, которые могут быть сменяемы в каждом предвыборном цикле. В переводе с языка политологии на язык философии становится ясно, что предложенная Щедровицким аналогия, зашифрованная в понятии «кандидатная онтология», подразумевает возможность новым онтологиям выступать на правах, равных уже существующим в человеческом сознании.

Закрепление в сознании методологического прочтения онтологии происходит в обратном направлении, чем попадание в сознание определения этого понятия. Для того, чтобы разрушить первично существующую в сознании игрока онтологию, нужно было внушить игроку, что онтологий множество, и каждая из них имеет право занять доминирующее положение в сознании. Как только игрок соглашается поверить в плюралистический принцип формирования учения о бытии, старая онтология мгновенно устаревает, а новая онтология занимает ее место. Однако теперь, с минуты укоренения в сознании новой онтологии, утверждается совсем обратное.

Место для онтологии в системе философии достаточно определено и задано (то есть всегда есть какие-то знания и представления, которые мы кладем на это место, придавая им статус онтологических), что «онтология» - это лишь статус, который мы приписываем нашему знанию. (Scedrovickij 2018: 148)

Плюралистический принцип исчезает, а вместо него возникает монистический принцип. Утверждение, что место онтологии изначально задано означает лишь то, что ни какая-либо версия классической онтологии и уж тем более никакая обновленная субъективная онтология игрока уже не имеют возможности претендовать на статус основополагающей картины мира. Это место уже занято методологической онтологией, присвоившей себе право изменить правила игры и отныне руководствоваться принципом «вмонтированного» в сознание монизма. Кроме того, утверждая, что онтология тождественна знаниям, современная методология делегирует себе право онтологизировать одни знания, и отказывать в этом праве другим знаниям. Игроку остается лишь принять одну из версий знания, легитимировать которые имеет право внешняя по отношению к человеческому сознанию инстанция.

Проиллюстрированная схема смены онтологий позволяет Щедровицкому утверждать, что именно новая онтология определяет, какое знание должно быть принято на веру, а какое может быть поставлено под вопрос.

Следовательно, мы оставляем либо за собой (субъективно), либо за историей, либо в принципе возможность эти знания подвергнуть проблематизации, очистить тем самым место онтологических представлений и положить в это место другие знания и представления. (Scedrovickij 2018: 148)

Апеллирование к субъекту здесь абсолютно мнимое. Субъективность в методологической трактовке совсем не означает самостоятельное принятие решения человеком о том, что считать его знанием о мире. Наоборот, оставить за собой субъективное право подвергать свои знания проблематизации означает лишь то, что человеку дают возможность либо самостоятельно отказаться от своего знания, либо этот выбор за него делает любая внешняя инстанция, например, «объективная история».

Делегирование внешней силе, той же «истории», права выбирать, что может считаться знанием, закладывает в сознание игрока убеждение, что человек всегда и исключительно объект. Этот объект лишен права выбирать свое бытие, поскольку субъектное начало в человеке «инфицировано» не легитимированными методологией картинами мира. При этом человек не способен ни выбрать одну из множества картин мира, ни поставить хотя бы одну из онтологий под свой личный мыслительный контроль. Вместо него это делает «история». Нужен особый вкус, чтобы оценить какому изощренному насилию в этом плане подвергается понятие исторической

памяти. Вместо того, чтобы служить человеку для впитывания опыта извне, история здесь функционирует как идеология.

Если мы посмотрим на историю, то можно достаточно быстро перечислить все известные нам онтологии. По всей видимости, существовала онтология Космоса, существовала онтология Бога, существовала онтология Природы. (Scedrovickij 2018: 148)

Что же в таком случае представляет собою онтологии Бога, Космоса или Природы в методологии Петра Щедровицкого? Каким будет новое определение бытия, если традиционное определение заблокировано и находится под запретом? И, наконец, какая формулировка онтологии должна быть инсталлирована в сознание?

Онтология, говорит Щедровицкий, построена как ответ на вопрос о том, как устроен мир на самом деле (Scedrovickij 2014). Это определение по началу не вызывает возражения. Да, изначальный онтологический вопрос: «что есть бытие?» превращается в другой вопрос: «как устроен мир?». Но все дело в том, что это уточнение, особенно дополненное словами «на самом деле», это скрытый сарказм Щедровицкого. В этой внешне простой формулировке считывается чуть скрытый намек на главный исторический образец наивного реализма. Несложно понять, что Щедровицкий делает отсылку к знаменитому определению истории, сделанным в первой четверти XIX века прусским историком Леопольдом фон Ранке. Согласно его определению, история - это наука про то, «как это было на самом деле» (wie es eigentlich gewesen ist). Щедровицкому важно не ответить на этот вопрос «как устроен мир на самом деле», явно устаревший в свете современной исторической науки. Гораздо важнее через эту историческую формулировку понятия истории автоматически «подключиться» к самому наивному из философских определений онтологии, чтобы открыть доступ методологу к сознанию человека, тем более что это определение человеком лишь подразумевается и не защищено осмысленным понятием.

Онтология типичного игрока не артикулирована до тех пор, пока этот вопрос не будет поставлен игроку или игровой команде организаторами игры. Онтологию игрока в процессе проведения организационно-деятельностных игр запрещено субъективировать, давать возможность человеку без какого-либо давления извне определить свое отношение к тому, что есть бытие. Игрок, игровой коллектив и система игры для любого методолога, включая Щедровицкого, будет работой с объектами. Вопрос о том, кто является субъектом, выносится за рамки игры.

Определение онтологии как науки о том, как устроен мир - это захват сознания объекта с помощью определения, предположительно согласующимся с уже существующим внутри человека. Методологи навсегда решили для себя этическую дилемму о допустимости вторжения в сознание. Этический вопрос решается благодаря выработке методологического отношения к природе человека. Ровно по той причине, что методология однозначно ответила на вопрос о том, что есть человек, самому человеку, участнику игры, задавать этот вопрос себе запрещено: за него уже решено, кто он есть на самом деле.

Неосознанное игроком делегирование методологам согласия на принятие определения онтологии в редакции «как устроен мир на самом деле» и, очевидно, отсутствие ответа на этот вопрос у игрока, становится первым шагом к осуществлению рефлексивного управления игроком как объектом. Игроку внушают, что субъект «на самом деле» это - объект, поскольку «так устроен мир».

Предположим, что наша умозрительная деконструкция методологии верна, но как в таком случае объяснить то, что определение онтологии оформлено через теологическую картину мира, онтологию Бога, как ее называет Щедровицкий? Разве это не ошибочная стратегия? У слушателя лекции, потенциального игрока ОДИ, выросшего в православной культуре, по всей видимости, отсутствует какое-либо представление о том, какие споры в начале XVI века происходило между католиками или протестантами. Поэтому методолог, выступающий в роли лектора, застает слушателя врасплох своим утверждением, что единая теологическая картина мира в это забытое время дала трещину и породила представление о том, что отныне существуют конкурирующие между собою религиозные онтологии Бога.

Выбор человека радикально сужается до двух элементарных действий: согласиться или нет с предложенным определением онтологии, «упакованном» в историю о католиках и протестантах. Человеку не позволяют заметить того, что в этот момент он находится в силовом поле теории принятия решений. Сознание изначально находится в ловушке: дать согласие гораздо легче, чем не согласиться. Но согласиться с определением онтологии, значит согласиться с тем, что различные онтологии не врожденны, они могут быть отчуждаемы и, по сути, взаимозаменяемы. Сказать «нет», отрицать определение онтологии, значит - иметь способность предложить свое. В то же время методолог предлагает принять игроку функцию изменяемости онтологий, поданной в «историческом контексте», с учетом того, что игрок соглашается с тем, что «так было на самом деле». В таком случае игроку, безусловно, гораздо легче согласиться.

В предложенных рассуждениях в отношении игрока сквозит чувство фатализма. До этого момента игрок был представлен исключительно как объект воздействия со стороны методолога. Но как будут развиваться события, если предположить, что человек имеет мужество отказать методологу в монополии на онтологию? Наконец, если обобщить происходящее с игроком, существуют ли правила выхода из вовлеченности в организационно-деятельностную игру? Для ответа на эти вопросы вернемся к историческому примеру Щедровицкого. Исходный тезис состоит в том, что конфликт католиков и протестантов привел обе стороны к убеждению в существовании конкурирующих онтологий внутри расколотой надвое теологической картины мира, онтологии Бога. Этот пример как бы доказывает сменяемость онтологий, иллюстрирует исторический прецедент, объясняющий игроку, что в отказе от собственной онтологии нет ничего необычного. На наших глазах субъект, неспособный контролировать исторические события 400-летней давности, eo ipso превращается в объект. И не стоит забывать, что это согласие было получено благодаря тому, что методолог заранее подключился к сознанию игрока, вычислив основания его онтологии через определение истории Ранке, о существовании которого этот человек может даже не догадываться.

Первое, что может сделать человек, отдающий себе отчет в том, что сохранение своей субъектности имеет принципиальное значение для продления времени своего бытия, так это обратиться к онтологии конкретного католика или протестанта, вовлеченных в дискуссию о сменяемости картин мира. Для выбора конкретной онтологии обязательно соблюдать принцип историзма, а значит обращаться лишь к онтологиям, существующим в момент конфликта, с учетом конкретного места и точного времени события.

Все сказанное, включая рекомендации по выходу из методологического лабиринта, адресовано людям по ошибке или случайно попавшим в систему ОДИ. Выше была рассмотрена ситуация, когда игрок становится объектом воздействия, не давая, по крайней мере осознанно, на это право. Игрок в таком случае превращается в жертву. Меняется ли отношение к человеку как объекту, если решение принять участие в игре происходит сознательно или даже с определенным умыслом? Что, если игрок сознательно принимает правила игры, готов в игре быть объектом, чтобы после игры, изучив ее правила и подчиняясь им, в дальнейшем делать объектов из других игроков и вообще людей? В таком случае, представленная ранее картина существенно видоизменяется. Субъектом в данном случае выступает не человек, желающий защитить свое право быть субъектом, а существо, желающее подчинить себя в роли объекта той силе, которая гарантирует ему право управлять людьми, систематически объективируя каждого субъекта в отдельности.

В целом, именно такие игроки являются главной целевой аудиторией ОДИ и СМД-методологии. Об этом свидетельствует хотя бы то, что потенциальные игроки тщательно подбираются организаторами, в расчете на включение в систему потенциально эффективных кадров для продвижения по служебной лестнице. Иначе говоря, целевая аудитория организационно-деятельностных игр преимущественно состоит из карьеристов, готовых пожертвовать субъектностью ради продвижения по службе. А субъекты, оберегающие свою идентичность, в этом случае лишь фактор случайности в организационной игре. И, напротив, экзистирование отдельной экзистенции разворачивается внутри эссенциалистского взгляда на мир, в котором бытие длится нераздельно с субъектом. В таком случае субъект защищает свое бытие, а значит, закрывает все пути карьерного роста в статусе объекта. В свете сказанного четко различимы два антагонистических способа бытия. Один нацелен на делегирование своего бытия внешней инстанции, а другой защищает от нее свое бытие. Такого рода конформизм, легкое принятие решения смены своей онтологии ради любой другой, целиком вписывается в определения главного тренда методологии - изготовления класса технократов в промышленных масштабах. Если одних определить в качестве «конформистов», а других как «нонконформистов», то интерес заслуживают только вторые, - т. е. люди, для которых сохранение своей идентичности и борьба за личную субъектность были, есть и останутся искомым идеалом и высшей ценностью.

Допустим, для методолога игрок ОДИ всегда просто объект. Все же остается открытым вопрос о том, чем мотивирован методолог, поступая с игроком подобным образом? «Трансплантация» онтологии из схемы на планшете в сознание игрока в изложении Щедровицкого выглядит чем-то само собою разумеющимся. Это наталкивает на мысль, что «бесчеловечность» методологии просто заложена как принцип, и этим вердиктом завершить анализ. Однако такой демонстративный антигуманизм раскрывает методологию совершенно с неожиданной стороны, представляя собой отдельный объект исследования. Важно раскрыть, какие причины подобного отношения к человеку со стороны методологов. Терпимость к человеку мы раскрыли на примере методологии Попова и Громыко. Обращаясь с этим вопросом к методологии Щедровицкого, мы наталкиваемся на гораздо более жесткую трактовку природы человека.

В ходе рассуждений о целях методологии Щедровицкий уделяет особое внимание вопросу о человеческой природе, тем самым закладывая основания своей педагогической антропологии.

Социальный человек, которого обнаружил и начал всесторонне изучать ХХ век, оказался довольно неприглядным существом - завистливым, поверхностным и злопамятным, подверженным коллективному помешательству и агрессивным реакциям по отношению к себе подобным. (Scedrovickij 2018: 148)

Выясняется, что в человека природой заложено злое начало, разоблаченное философией ХХ века. Иногда Щедровицкий отходит на шаг назад и ищет точку опоры в католической антропологии Шелера. Эта неуверенность, минутное колебание в выборе антропологического вектора, представляет собою наиболее гуманное начало в учении Щедровицкого. Он отмечает, что в философских «работах начала ХХ века была выдвинута важная базовая гипотеза: “человек” является существом, которое постоянно ищет и испытывает самого себя, которое в каждый момент своего существования также испытывает и перепроверяет условия своего существования» подобным» (Scedrovickij 2018: 12). Однако эта интонация, гораздо более соответствующая философии Громыко, чем Щедровицкого, довольно быстро полностью исчезает. Ретрансляция тезиса Шелера о человеке, как существе, выбирающего способ своего бытия, включен в педагогическую антропологию Щедровицкого лишь затем, чтобы установить хотя бы номинальную преемственность между классической философской антропологией и современной методологией. В структуре ОДИ нет и никогда не может быть выбора игроком собственной онтологии.

Изложение методологии Щедровицкого важно завершить раскрытием его представлений о природе человека. Еще раз стоит обратить внимание, что только современная российская методология впервые связала новую онтологию с антропологический тематикой. Игрок изначально есть человеком, и его природе не может быть редуцирована до отведенной ему в игре роли. Сложность внутреннего устройства человека, его сознательная и подсознательная борьба за свободу собственного сознания привела Щедровицкого к мысли, что строить онтологию на доверии знаний человека о самом человеке представляет собою зыбкую почву. В первом томе собрания сочинений Щедровицкого эта идея раскрыта предельно ясно.

Претензии определенных групп знаний о человеке на статус онтологии есть самостоятельный и очень проблемный вопрос современной философии... Попытка превратить представления и знания о человеке в онтологические представления ... обычно приводят к очень тяжелым эпистемологическим последствиям. Грубо говоря, если нет ничего большего, чем человек, то сам человек оказывается низведенным до очень мелких и сиюминутных явлений. (Scedrovickij 2018: 149)

Щедровицкий говорит о тяжелых эпистемологических последствиях - но каких и для кого именно эти последствия тяжелы? Доверие к природе человека, утверждение, что человек по своей природе добр, и, как следствие, уверенность в том, что человеческое существо способно своими силами получать знания о себе, в корне противоречит методологической установки аннигиляции предельной человеческой онтологии, как построенной на ложных знаниях. Ее место должна занять новая методологическая онтология, держащая человеческое бытие и сознание «под колпаком». Лишь одна небольшая деталь заставляет методологов принимать во внимание и учитывать переведение знаний об отдельном человеке в онтологические представления - отсутствие своей онтологии, так и оставшейся невоплощенной в жизнь философской мечтой.

Выводы по современному состоянию ММК

Впрочем, в таком итоге внимательный взгляд тоже способен усмотреть преемственность между советской и современной методологией. Первая программа методологии претендовала на построение уникальной содержательно-генетической логики (методологической теории мышления), но эта логика построена не была. Вторая программа методологии претендовала на создание теории рефлексии, но стала лишь советской версией теории игр. Третья программа методологии декларировала создание беспрецедентных по своей новизне организационнодеятельностных игр, но на практике стала слабой копией деловых игр. В этой же логике двигается современная методология, декларирующая создание новой онтологии. Но главное не то, что ни один из объявленных проектов так и не был реализован, а то, что между всеми вехами методологии сохраняется строгая преемственность в надежде на переворот в философии.

Общие итоги исследования

Философские поиски Георгия Щедровицкого на протяжении всей его жизни были насыщены драматическими событиями, превратившие этот путь исканий в историю интеллектуальных взлетов и падений. Методологическая школа Щедровицкого прошла в советской философии по такой же зигзагоподобной траектории. В первую половину своего развития, в период с 1952 по 1979 гг., Московский методологический кружок хотя бы формально оставался в дискурсе советской философии, тогда как во вторую половину своего существования, с 1979 по 1994 гг., будучи уже в виде целого игрового движения, методологическая школа полностью разорвала все связи с философией и академическим научным миром.

Лишь после смерти Щедровицкого новое поколение предприняло попытку вернуться на давно утерянный путь философии. Однако несмотря на то, что еще тридцать лет назад созрели внешние условия для интеллектуального прорыва, новая российская методология не смогла предложить публике фигур масштаба Георгия Щедровицкого, Владимира Лефевра или Вадима Садовского.

Проведенное исследование создает предпосылки для понимания различий между тем, что внушается современными методологами в качестве достижений ММК, и тем, «как это было на самом деле».

Во-первых, Георгий Щедровицкий своей содержательно-генетической логикой предложил первый и чуть ли не единственный образец идеологически неангажированной философии, в чем состояло ее коренное отличие от официального и неофициального марксизма, а также толкуемых с материалистических позиций советской логики и психологии.

Во-вторых, методология Георгия Щедровицкого оказала значительное влияние на актуализацию наследия советских логиков, психологов и педагогов, достижения которых давно пропали из поля зрения философской общественности, несмотря на формальное и ритуальное их признание.

В-третьих, лишь глубокое проникновение в историю ММК позволяет разоблачить бесчисленные и навязчивые попытки методологов возвести себя в классики задним числом, чем в наши дни промышляют отдельные ее представители. Желают они того или нет, ко всем методологам рано или поздно придет осознание, что лишь история философии может стать единственным судьей в этом вопросе.

Bibliography

Alekseev, N., Scedrovickij, G. (1957). O vozmozhnyh putjah issledovanija myshlenija kak dejatel'nosti. Doklady APN RSFSR 3: 12-22.

Asmus, V. F. (1947). Logika. Moskva: OGIZ Gospolitizdat.

Bakhurst, D. (1991). Consciousness and Revolution in Soviet Philosophy. Cambridge: CUP.

Bel'cikov, Ja. M., Birstejn, M. M. (1989). Delovye igry. Riga: Avots.

Berdiajev, N. A. (1932). General'naja lini sovetskoj filosofii i voinstvujushhij ateizm. Paris: YMCA Press.

Biriukov, B. V. (2006). Trudnye vremena filosofii. Kniga 1. Otechestvennaja istoricheskaja, filosofskaja i logicheskaja mysl' vpredvoennye, voennye i pervye poslevoennye gody. Moskva: URSS.

Biriukov, B. V. (2008,). Trudnye vremena filosofii. Kniga 2. Otechestvennye logika, istorija i filosofija vposlednie stalinskie gody. Chast' 1. Moskva: URSS.

Biriukov, B. V. (2008). Trudnye vremena filosofii. Kniga 2. Otechestvennye logika, istorija i filosofija vposlednie stalinskie gody. Chast' 2. Moskva: URSS.

Blauberg, I. V., Sadovskij, V. N., Judin, E. G. (1969). Sistemnyj podhod:predposylki, problemy, trudnosti. Moskva: Znanie.

Bochenski, J. (1956). Der Sowjetrussische Dialektische Materialismus (Diamat). Bern.

Celpanov, G. I. (1910). Uchebnikpsihologii. Moskva.

Celpanov, G. I. (1917). Uchebnik logiki. Moskva.

Danilova, V. I., Scedrovickij, G. P. (red.). (2010). Georgij Petrovich Shhedrovickij. Moskva: ROSSPEN.

Enciklopedija kibernetiki. (1974) Enciklopedija kibernetiki v 2 t. Kiev: Glavnaja redakcija ukrainskoj sovetskoj jenciklopedii.

Evlampiev, I. I. (2020). Istorija russkoj metafiziki vXIX-XX vekah. Russkaja filosofija vpoiskah Absoljuta. Sankt- Peterburg: RHGA.

Filosofija ne konchaetsja... (1998a). Filosofija ne konchaetsja... Iz istorii otechestvennoj filosofii. XX vek. 1960- 80-e gody. T. 1. Moskva: ROSSPEN.

Filosofija ne konchaetsja... (1998b). Filosofija ne konchaetsja... Iz istorii otechestvennoj filosofii. XX vek. 1960- 80-e gody. T. 2. Moskva: ROSSPEN.

Grehem, L.'R. (1991). Estestvoznanie, filosofija i nauki o chelovecheskom povedenii vSovetskom Sojuze. Moskva: Politizdat.

Gromyko, Ju. V. (2020) Ontologija myshlenija. Iz videoarhiva Nekommercheskogo nauchnogo Fonda "Institut razvitija im. G.P. Shhedrovickogo". Video-lecture accessible at:

https://www.youtube.com/watch?v=YIXD69vbp-o (accessed March 10, 2022).

Grus~in, B. A. (1994). My pytalis' otvetit' na kardinal'nye voprosy... Voprosy metodologii 1-2: 18-27.

Grus~in, B. A. (1999). Gor'kij vkus ne vostrebovannosti. Rossijskaja sociologija 60-h godov v vospominanijah i dokumentah. Sankt-Peterburg.: RHGI.

Grus~in, B. A. (2004). Nauchno-kul'turologicheskij zhurnal. Relga.ru, 2(92),

http://www.relga.ru/Envi ron/WebObjects/tgu- www.woa/wa/Main?textid=97&level1=main&level2=articles (accessed March 10, 2022).

Hromcenko, M. S. (2010). Simvol roda. In: Danilova, V. I., Scedrovickij, G. P. (red.). (2010). Georgij Petrovich Shhedrovickij. Moskva: ROSSPEN, 404-439.

Hromcenko, M. S. (red.). (2006a). MMK v licah. V 2 t. Moskva: Fond «Institut razvitija im. G. P. Shhedrovickogo», 2006.

ILjenkov, E. (1960). Dialektika abstraktnogo i konkretnogo v «Kapitale» Marksa. Moskva: IzdateL'stvo Akademii nauk SSSR.

ILjenkov, E., Korovikov, V. (red.). (2016). Strasti po tezisam o predmete JiLosofli (1954 - 1955). Moskva: IzdateL'stvo «Kanon».

ILLes” E. (2016). Propavshie tezisy. IL'enkov, E., Korovikov, V. (red.). Strasti po tezisam o predmete filosofii (1954 - 1955). Moskva: IzdateL'stvo «Kanon», 14-142.

Jahot, I. (1981). Podavlenie filosofii vSSSR (20-30 gody). New York: ChaLidze PubLications.

Kant, I. (1964). Kritika chistogo razuma. Kant, I. Sochinenija vshesti tomah. T. 3. Moskva: MysL', 69-756.

Kogan, A., KrasiL'shhikov, S., MaLyj, V., SoLov'ev, G. (red.). (1999). V tom daliokov IFLI. Vospominanija, dokumenty, pis'ma, stihi, fotografii. Moskva: FiLoLogicheskij fakuL'tet MGU.

Korsakov, S. N. (2015). Iz istorii vozrozhdenija Logiki v SSSR v 1941 - 1946 gg. Chast' I. Logicheskie issledovanija 21(2): 145-169.

Korsakov, S. N. (2016). Iz istorii vozrozhdenija Logiki v SSSR v 1941 - 1946 gg. Chast' II. Logicheskie issledovanija 22(1): 145-170.

Kosicev, A. D. (2007). Filosofija. Vremja. Ljudi: vospominanija i razmyshlenija dekana Filosofskogo fakul'teta MGU im. M. V. Lomonosova. Moskva: OLMA-Press

Kuznecova, N. I. (2004). PredisLovie. Kuznecova, N. I. (red.). Poznajushhee myshlenie i social'noe dejstvie (nasledie G. P. Shhedrovickogo v kontekste otechestvennoj i mirovoj filosofskoj mysli). Moskva: F.A.S. Media, 7-9.

Ladenko, I. S. (1998). G. P. Shhedrovickij v razvitii geneticheskoj Logiki i metodoLogicheskogo dvizhenija. Filosofija ne konchaetsja.... Iz istorii otechestvennoj mysli: HH v. 60-80-e gody. Moskva: ROSSPEN, 564-595.

Lahuti, D. G. (2004). StaLin i Logika. Voprosy filosofii 4: 164-169.

Lefevr, V. A. (1973). Konfliktujushhie struktury. Moskva: Sovetskoe radio.

Lektorskij, V. (1998). PredisLovie. Filosofija ne konchaetsja.... Iz istorii otechestvennoj mysli: HH v. 1960-80-e gody. Moskva: ROSSPEN, 3-7.

Lektorskij, V. (2004). Georgij Petrovich Shhedrovickoj i sovremennaja fiLosofija. Poznajushhee myshlenie i social'noe dejstvie (nasledie G. P. Shhedrovickogo v kontekste otechestvennoj i mirovojfilosofskoj mysli). Moskva: F.A.S. Media, 171-205.

Lektorskij, V. (2016). GLazami ochevidca. (Vmesto predisLovija). IL'enkov, E., Korovikov, V. Strasti po tezisam o predmete filosofii (1954 - 1955). Moskva: IzdateL'stvo «Kanon», 5-13.

Lektorskij, V. (2016). RazmyshLenija o sud'be fiLosofii i ee predmete. (Vmesto zakLjuchenija). IL'enkov, E., Korovikov, V. Strastipo tezisam o predmetefilosofii (1954 - 1955). Moskva: IzdateL'stvo «Kanon», 5587.

MamardasviLi, M. K. (1991). NachaLo vsegda istorichno, t.e. sLuchajno. Voprosy metodologii 1: 44-53.

Mamcur, E. A., Ovcinnikov, N. F., Ogurcov, A. P. (1997). Otechestvennaja filosofija nauki: predvaritel'nye itogi. Moskva: ROSSPEN.

Maraca, V. G. (2010). Vmesto vvedenija. OtLichiteL'nye cherty metodoLogicheskogo myshLenija kak «ideaL'nogo jadra» Moskovskogo metodoLogicheskogo kruzhka. DaniLova, V. I., Scedrovickij, G. P. (red.). (2010). Georgij Petrovich Shhedrovickij. Moskva: ROSSPEN, 9-70.

MasLov, N. (1989). «Kratkij kurs istorii VKP (B)» - JencikLopedija kuL'ta Lichnosti StaLina. Surovaja drama naroda: Uchenye i publicisty o prirode stalinizma. Moskva: PoLitizdat, 334-352.

Minakov, M. (2020). Dialektika sovremennosti v vostochnoj Evrope. Opytsocial'no-filosofskogo osmyslenija. Kiev: Laurus, 2020.

MotrosyLova, N. V. (2012). Otechestvennaja filosofija 50-80-h godov HH veka i zapadnaja mysl'. Moskva: Akademicheskij proekt.

Ogurcov, A. (1989). PodavLenie fiLosofii. Surovaja drama naroda: Uchenye i publicisty o prirode stalinizma. Moskva: PoLitizdat, 353-374.

Ojzerman, T. I. (2011). Vozniknovenie marksizma. Moskva: «Kanon+», ROOI «ReabiLitacija».

Pahomov, Ju. V. (2004). Igrotehnicheskij bukvar'. Moskva: ShkoLa kuL'turnoj poLitiki.

Pedagogika i logika. (1993). Pedagogika i logika. Moskva: KastaL'.

PiskoppeL', A. A. (2004). G.P. Shhedrovickij - podvizhnik i mysLiteL'. Poznajushhee myshlenie i social'noe dejstvie (nasledie G. P. Shhedrovickogo v kontekste otechestvennoj i mirovoj filosofskoj mysli). Moskva: F.A.S. Media, 11-57.

Popov, S. V. (2019). K 40-letiju izobretenija ODI Doklad S.V. Popova. 8 janvarja 2019 goda. M.: MMASS - Mezhdunarodnaja MetodoLogicheskaja Associacija

Poznajuscee myslenie. (2004). Poznajushhee myshlenie i social'noe dejstvie (nasledie G. P. Shhedrovickogo v kontekste otechestvennoj i mirovojfilosofskoj mysli). Moskva: F.A.S. Media, 2004.

Raskin, I. (2016). Strasti po predmetu. ILjenkov, E., Korovikov, V. (red.). Strasti po tezisam o predmete filosofii (1954 - 1955). Moskva: IzdateL'stvo «Kanon», 148-168.

Rozin, V. M. (1998). Rozin V.M. K istorii Moskovskogo Logicheskogo kruzhka: jevoLjucija idej, Lichnost' rukovoditeLja. Filosofija ne konchaetsja.... Iz istorii otechestvennoj mysli: HH v. 1960-80-e gody. Moskva: ROSSPEN, 547-563.

Rozin, V. M. (2010). Postroenie teorii myshLenija - «sinjaja ptica» G.P. Shhedrovickogo. DaniLova, V. I., Scedrovickij, G. P. (red.). (2010). Georgij Petrovich Shhedrovickij. Moskva: ROSSPEN, 71 -108.

Rubins”tejn S. L. (1946). Osnovy obshhej psihologii. Moskva.: Gosudarstvennoe uchebno-pedagogicheskoe izdanie Ministerstva prosveshhenija RSFSR.

Sadovskij, V. N. (2004). Sadovskij V.N. InteLLektuaL'nyj bLesk i tvorcheskie trudnosti rannego Shhedrovickogo. Poznajushhee myshlenie i social'noe dejstvie (nasledie G. P. Shhedrovickogo v kontekste otechestvennoj i mirovoj filosofskoj mysli). Moskva: F.A.S. Media, 81-129.

Sarapov, Ju. P. (1995). Licej v Sokol'nikah. Ocherk istorii IFLI - Moskovskogo instituta istorii, filosofii i literatury imeni N. G. Chernyshevskogo (1931 - 1941). Moskva: AIRO-HH.

Sarapov, Ju. P. (2021). Moe vremja. Moskva; Sankt-Peterburg: Institut rossijskoj istorii Rossijskoj akademii nauk, Centr gumanitarnyh iniciativ.

Scedrovickij, G. P. (1957). “Jazykovoe myshLenie” i ego anaLiz. Voprosy jazykoznanija 1: 56-68.

Scedrovickij, G. P. (1964). “Jazykovoe myshlenie” i metody ego issledovanija. Dissertacija na soiskanie stepeni kandidata fiLosofskih nauk.

Scedrovickij, G. P. (1964). Problemy metodologii sistemnogo issledovanija. M.: Znanie.

Scedrovickij, G. P. (1996). Ontologija i ontologicheskaja rabota. M.: KastaL'

Scedrovickij, G. P. (2004). Moskovskij metodologicheskij kruzhok: razvitie idej i podhodov. Moskva: Put'.

Scedrovickij, G. P. (2004a). Organizacionno-dejatel'nostnye igry. Sbornik tekstov (1). M.: NasLedie MMK.

Scedrovickij, G. P. (2004b). Organizacionno-dejatel'nostnye igry. Sbornik tekstov (2). M.: NasLedie MMK.

Scedrovickij, G. P. (2006). O metode issledovanija myshlenija. Moskva: Fond «Institut razvitija im. G.P. Shhedrovickogo.

Scedrovickij, G. P. (2012). Ja vsegda byl idealistom. Moskva: Fond «Institut razvitija im. G. P. Shhedrovickogo.

Scedrovickij, P. G. (2010). PredisLovie. Danilova, V. I., Scedrovickij, G. P. (red.). (2010). Georgij Petrovich Shhedrovickij. Moskva: ROSSPEN, 5-8.

Scedrovickij, P. G. (2014) Problema vremeni i razvitija. Otkrytaja lekcija Petra Shhedrovickogo iz cikla "13 lekcijo budushhem" v Tochke Kipenija ASI 21 maja 2014 g. Video-lecture: https://www.youtube.com/watch?v=m 92RF0Mufw&list=PLRqHN2GyUff7A DqieCnaTGZx6uwi 1 Gs&index=6 (access checked on March 10, 2022).

Scedrovickij, P. G. (2018). Vvedenie vfilosofskuju i pedagogicheskuju antropologiju. Moskva: ROSSPEN.

Shchedrovitzky, G. P. (1966). Methodological problems of system research. General Systems XI: pp.

Sojfer, V. N. (2007). Stalin i moshenniki v nauke. Moskva: Izdatel'skij dom Dobrosvet.

Strogovich, M. S. (1946). Logika. Moskva: Izdanie RIJu VJuA KA.

Svyriov, V. S. (2004). Formirovanie ishodnyh principov poznajushhego myshlenija. Poznajushhee myshlenie i social'noe dejstvie (nasledie G. P. Shhedrovickogo v kontekste otechestvennoj i mirovojfilosofskoj mysli). Moskva: F.A.S. Media, 59-79.

Vinogradov, S. N. (1947). Uchebnik logiki. Moskva: OGIZ Gospolitizdat.

Vvedenskij, A. I. (1910). Logika. Sankt-Petrerburg.

Vygockij, L. S. (1996). Myshlenie i rech'. Moskva: Labirint.

Zinovjev, A. A. (1959). Ob odnoj programme issledovanija myshlenija. Doklady APN RSFSR 2: 71-74.

Zinovjev, A. A. (1979). Vpreddverii raja. Lausanne:] L'Age d'Homme.

Zinovjev, A. A. (2002). Voshozhdenie ot abstraktnogo k konkretnomu (Na materiale «Kapitala» K. Marksa) (1954). Moskva: Institut filosofii RAN.

Размещено на Allbest.ru