Основные вопросы философии

В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс впервые выяснили диалектику развития производительных сил и производственных отношений, показали, что противоречия между ними, достигая стадии конфликта, разрешаются переходом к новой форме отношений, являются источником развития общества, условием его освобождения. Освобождение, таким образом, - исторически деятельный процесс, а не идеальный единичный акт. Человечество нельзя освободить, лишь решая проблемы философии, теологии и «прочего мусора самосознания» и, даже покончив с господством этих фраз. Освобождение человечества связано с освобождением трудящихся.

В «Немецкой идеологии» сформулировано материалистическое решение вопроса об отношении сознания людей к их бытию. «Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием…. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание». Маркс и Энгельс при этом доказывают недостаточность выяснения материального происхождения тех или иных продуктов сознания, чем ограничивался Фейербах. Необходимо проследить, как из материальной основы и ее противоречий вырастают, развиваются все формы общественного сознания.

Нужно отметить: не все подвергнутое критике Марксом и Энгельсом было совершено справедливо. Не все в их учении выдержало критику их оппонентов и проверку исторической практикой, но взгляд на мир и историю через призму экономических, материально-производственных отношений, данный Марксом, был настолько глубок и необычен, что о возврате к старым категориям социальной науки не могло быть и речи.

Итак, уже с середины XIX века начинается критический пересмотр принципов и традиций классической философии. Но результаты этого переосмысления становятся известны лишь в конце XIX века. Так, к Шопенгауэру интерес стал возрастать в Европе с 60-х годов XIX столетия. В России его «Мир как воля и представление» было переведено лишь в 1881 году. Не больше повезло Кьеркегору. В России его произведения были опубликованы в 1894 году. Еще меньше повезло Марксу, его философские произведения широкому кругу читателей стали известны только в ХХ веке. Так «Немецкая идеология» впервые была опубликована в СССР: в 1932 году на немецком языке, а в 1933 году - на русском. До этого о Марксе узнавали из вторых рук - из работ его эпигонов и «критиков».

Значительно более повезло философам - представителям так называемой «Философии жизни» (Ницше, Дильтей, Зиммель, Бергсон, Шпенглер, Клагес и др.). «Философия жизни» как направление сложилась в последней трети XIX века главным образом в Германии и Франции. Возникнув как оппозиция классическому идеализму и как реакция на кризис механистического естествознания, она опиралась на традиции немецкого романтизма, воспевающего порыв, вдохновение, энтузиазм. «Философия жизни» обратилась к жизни как первичной реальности, целостному органическому процессу, предшествующему разделению материи и духа, бытия и сознания. Процесс этот противостоит механическим, неорганическим образованиям, всему определенному, застывшему и «ставшему». Процесс жизни неподвластен омертвляющей, разлагающей аналитической деятельности рассудка. Разум по своей природе безнадежно оторван от жизни; рассудочно-механистическое познание и опирающаяся на него наука могут постичь лишь отношения между видами, но не сами вещи. Рациональное познание объявляется «Философией жизни» ориентированным на удовлетворение чисто утилитарных потребностей. Научному познанию противопоставляются внеинтеллектуальные, интуитивные, образно-символические способы постижения иррациональной в своей основе жизненной реальности. Наиболее адекватным средством постижения и выражения жизни объявляются произведения искусства. Рациональные методы познания сменяет эстетическая интуиция. Таким образом, общими чертами «Философии жизни» являются: иррационализм; антисциентизм; интуитивизм; эстетизм.

Рассмотрим, как эти и другие черты проявились в философском творчестве наиболее яркого представителя данного направления Фридриха Ницше (1844-1900). Беспощадный критик отжившего, ниспровергатель буржуазных ценностей, возвестивший о новом человеке, Ницше писал: «Мое имя будут вспоминать в связи кризисом, какого никогда не было на земле. Когда правда вступает в борьбу с веками преступлений и лжи, земля сотрясается в конвульсиях, которые нам и не снились. Грядут войны, каких еще земля не видала». Когда Ницше прочел книгу «Мир как воля и представление» он «заболел» Шопенгауэром. «Я чувствовал, как этот угрюмый, но мощный гений начал точить меня изнутри. На каждой странице отказ, протест, смирение подавали свой голос. Предо мной было зеркало, в котором я видел … мир, жизнь и мою душу». Вслед за Шопенгауэром Ницше воспринимает жизнь как жестокую и слепую иррациональность, боль и разрушение. Способность противостоять страданию, мужественно принять действительность можно обрести только в мире искусства. Этот тезис Ницше обосновывает в «Рождении трагедии» (1872). Тайну греческого мира Ницше связывает с цветением «дионисийского духа», инстинктивной силой здоровья, буйством творческой энергии и чувственной страстью в полной гармонии с природой.

Рядом с «дионисийским» рос и креп дух Аполлона, родились попытки выразить смысл вещей в терминах меры и соразмерности. Дихотомия двух начал, по Ницше, стала источником контраста, необычайно важным как в начале, так и в конце греческой цивилизации, который соединился в аттической трагедии. Но если Еврипид попытался потеснить дионисийский элемент из своих трагедий в пользу морали рассудка, то Сократ - в пользу разума. От Сократа и Платона, по мнению Ницше, и начинается движение по лестнице ведущей вниз. Другими словами, упадок греческой цивилизации начинается с распространения рационализма. Современная европейская культура, считает Ницше, продолжает этот упаднический путь. Наука, согласно Ницше, стремится превратить мир в сплошную и обозримую упорядоченность. Обыденная жизнь строго регламентируется, в ней остается все меньше места для геройства и самостояния, все более торжествует посредственность.

Философ-пророк не останавливается на критике рационализма и сциентизма. Он высмеивает и веру в исторический разум, веру в исторический прогресс. «Прогресс - всего лишь новомодная идея, к тому же ложная». Христианский взгляд на историю как процесс восхождения к Богу и гегелевскую схему прогресса он заменяет фигурой круга: жизнь как вечное движение, становление, круговращение, лишенное атрибутов бытия.

Все процессы как физической, так и духовной жизни Ницше стремится представить как разновидности действия воли к власти, могуществу. Несправедливость, притеснение, эксплуатация не являются прерогативой той или иной социальной формы жизни. Это глубинная характеристика жизни как таковой. Апелляция к разуму и совести - лишь заменяющий прямое физическое принуждение способ одной воли влиять на другую волю (в т.ч. и коллективную). Любые рассуждения значимы лишь постольку, поскольку они обозначают перспективу некоторой воли, стремящейся к расширению своего могущества. Даже в философской полемике дело идет не о поиске истины, а о подчинении чужой воли своей, не говоря уже о морали.

В морали Ницше видит, прежде всего, механизм господства одних людей над другими. Современная мораль - мораль слабаков и неудачников, демоса, навязываемая сильным и удачливым, аристократам. Слабому невыносимо сознавать себя слабым перед лицом сильного, поэтому уничтожить сильного - цель его самосохранения. «В это время как аристократическая мораль самодостаточна в своей позитивности, мораль рабов отрицает в принципе все, что не является ее частью, что отлично от нее…». Скрывая досаду, демос начинает говорить о долге, самопожертвовании, покорности. Подлинный человек не говорит, а действует, не гнет спину перед иллюзиями будущего, а верит в жизнь, верит в победу. Он достоин уважения, он - сверхчеловек, высшее существо, ему возражает чернь: «Нет никаких высших, мы все равны. Человек есть человек, и перед Богом мы все равны!». « Пред Богом - да!… А пред толпой мы не хотим быть равными со всеми прочими» - парирует сверхчеловек.

Критическому пересмотру подверглись не только принципы и традиции классической философии, но и взгляды на войну и мир, армию и военное дело. Напомним: классики считали мир лишь нравственным идеалом, а войну - способом, армию - средством решения общенациональных задач тогда, когда все другие способы и средства исчерпаны.

Так идеалист Гегель в решении проблемы войны и мира был более реалистичен, чем некоторые из материалистов. Ясно осознавая назревшую необходимость объединения Германии и понимая, что этому будут препятствовать не только другие государства, но и многочисленные курфюрсты и князьки внутри страны, он призывал использовать все средства в том числе и крайние, для возрождения единой Родины. «Высокое значение войны, - писал он, - состоит в том, что благодаря ей… сохраняется нравственное здоровье народов… подобно тому, как движение ветров не дает озеру загнивать, что с ним непременно случилось бы при продолжительном безветрии, так т война предохраняет народы от гниения, которое непременно явилось бы следствием продолжительного, а тем паче вечного мира». Из войны, заключал Гегель, народы выходят духовно окрепшими, обретают внутреннее спокойствие. Таким образом, Гегель обосновывает не только экономическую и политическую необходимость войны за объединение Германии, но и необходимость моральную, духовную. В отличие от классиков, пацифист Кьеркегор то ли не видя необходимости борьбы Данин против территориальных притязаний Пруссии, то ли не веря в возможность успешной борьбы, в войне видел лишь страх, боль и отчаяние, в армии - синекуру для господствующего сословия.

Ницше уже жил в другую эпоху, когда объединение Германии в основном завершилось, и она не удержалась от соблазна вступить на путь захватнических войн. Отсюда взгляд на войну как способ утверждения воли к власти, установления господства одних государств над другими.

Маркс и Энгельс не занимались морализаторством. Они подходили к проблеме войны и армии как ученые. Изучив историю войн, которые велись европейскими государствами, они пришли к выводу: война не столько способ решения общенациональных задач, сколько способ реализации интересов господствующих классов, соответственно армия не столько средство защиты общенациональных интересов, сколько - средство защиты интересов господствующих классов. Установив органическую взаимосвязь войны, армии и военного дела с материальным производством, развитием производительных сил и производственных отношений, они показали, что война и армия - явления исторические, возникли с появлением антагонистических классов и государства и исчезнут с отмиранием последних. Единственной социальной силой, способной избавить человечество от классового антагонизма и войн является победивший пролетариат. Они показали, что формы организации вооруженных сил и способы их применения, характер военного искусства, ход и исход войны, в конечном счете, определяются экономическими условиями, уровнем развития производительных сил и производственных отношений. В свою очередь война влияет на материальное производство, социально-политические отношения и другие стороны жизни общества. Итак, изменившиеся исторические условия предопределили критическое переосмысление принципов и традиций классической философии. Философским гениям второй половины XIX - начала ХХ века удалось:

Поставить в центр философских учений не безликие силы, а человека, точнее человека не созерцающего, а страдающего, волящего, деятельного, не духовную чернь, а аристократов духа.

Положить в основу философствования не спекулятивные идеи, а реальность: практику, общественное производство, жизненное творчество и творческую жизнь.

Потеснить разум в философских построениях, освободив место волевым и эмоциональным компонентам человеческой психики.

Утвердить более трезвый взгляд на возможности познания и преобразования природы и общества, освободится от экзальтированной веры в способность ученых естествоиспытателей осчастливить человечество.

11. Специфика отечественной философии советского периода

Сложный, противоречивый, а порой, и драматичный характер приобрел философский процесс в советскую эпоху. В 1922 г. по решению ЦК РКП большая группа писателей, журналистов, философов была выслана из России. Многие из них составляли цвет отечественной культуры и вынуждены были покинуть Родину за умение мыслить неординарно и самостоятельно, за несхожесть своего образа мысли с господствующей идеологией. Среди изгоев оказались Н. Бердяев, П. Струве, И. Ильин, П. Сорокин, С. Булгаков, С. Франк, Л. Карсавин, Б. Вышеславцев, Г. Федотов.

Необходимо отметить, что среди эмигрантов были люди, никогда не стоявшие реально в политической оппозиции к советскому строю. Если Д. Мережковский, к примеру, до конца жизни приветствовал любые средства борьбы с большевизмом, то, скажем, Н. Бердяев был далек от политики. И он воспринял высылку как большое личное горе. Бердяев даже написал письмо тяжело больному Ленину, пытаясь объяснить свою отстраненность от политики.

Однако философская жизнь в стране не прекратилась. И неправда, как утверждают некоторые критики, что в Советском Союзе интеллектуальная, в том числе и философская, мысль умерла или замерла на долгие десятилетия. Философия в СССР прошла через ряд этапов, содержание которых составляли различные темы, проблемы, сюжеты.

Прежде всего, следует дать общую характеристику отечественной философии, ее марксистскому периоду. Это в целом классический тип материалистической философии, который отличали рационализм, опора на естественные науки, диалектика как метод познания, идеал общественного прогресса, особое понимание человека как социального существа, познающего и преобразующего мир и др.

Принципы объективности и всесторонности анализа любого явления требуют видеть как сильные, так и ограниченность, слабые стороны в развитии отечественной философии советского периода. К сильным сторонам относится следующее.

Философия в целом методологически обеспечивала основные процессы развития общества, хотя и в своем ракурсе.

Были достигнуты серьезные успехи в развитии теории познания, его методологии и логике. Значительный вклад отечественная философия внесла в решение историко-философских проблем. Осуществлялось комплексное исследование материалистической диалектики, активно велась разработка философских проблем естествознания.

Вместе с тем в философии советского периода глубокие корни пустили догматизм и начетничество, вульгаризаторство марксизма. Часто практиковалось применение политических методов в теоретической работе, вульгаризация принципа партийности и перенос его на науку, подчинение философии политике и жесткий идеологический контроль. Были канонизированы труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина. И, наконец, наиболее слабым звеном была социальная философия - малопродуктивность, а порой бесплодность и практический вред выводов по целому ряду проблем: теория общественно-экономической формации, общественный прогресс, теория классов, наций и национальных отношений, теории социальной революции и государства и др.

Философия советского периода была освящена именем Ленина, идеи которого были в значительной степени догматизированы. Отсюда, необходимо прояснить в общих чертах место и роль Ленина в философии. Отношение к Ленину и сегодня противоречиво: прежнее религиозное поклонение сменилось скептицизмом и нигилизмом. Причина этого не только связана с крахом социализма, но и с канонизацией и деформацией ленинских идей на протяжении многих десятилетий.

Ленин принадлежит к сторонникам ортодоксального марксизма. Прежде всего, это политик, профессиональный революционер, а в сфере науки - экономист. Ленин не считал себя философом, к ней он обращался тогда, когда этого требовали, на его взгляд, интересы идейно-политической борьбы.

Наиболее крупными философскими работами Ленина были "Материализм и эмпириокритицизм", "Государство и революция", в которых разрабатываются проблемы познания, диалектики, а также учение о государстве. В целом, оценивая теоретическое наследие Ленина, отметим, что в нем без сомнения имеются идеи, свидетельствующие об остроте ума и таланте автора, о глубоком знании марксизма, умении пропагандировать его.

С содержательной стороны Ленин был большим утопистом, мечтавшим построить справедливое идеальнее общество при помощи насильственной диктатуры пролетариата. Жизнь не подтвердила многие ленинские теоретические положения. В философских взглядах Ленина нашли отражение революционный романтизм, нетерпимость к идейным и политическим противникам, подчинение философии интересам политической борьбы.

Первый этап в развитии советской философии условно можно датировать 1920-1930 гг. В философской жизни происходят многочисленные и бурные дискуссии. Советские философы и естествоиспытатели спорили о природе и специфике философского знания, о соотношении философии и политики, о связях между философией и естествознанием.

Одна из таких дискуссий проходила вокруг проблемы соотношения в жизни человека и общества биологических и социальных факторов. Другая дискуссия была посвящена анализу марксистского понятия базиса, третья велась в рамках марксистской теории общественно-экономической формации. Наиболее яркой дискуссией 20-х годов была дискуссия между "механистами" и "диалектиками'' Первых представляли И. Скворцов-Степанов, Л. Аксельрод-Ортодокс, А. Тимирязев, А. Варьяш, В. Сарабьянов. Вторых - группа исследователей, сложившаяся вокруг журнала "Под знаменем марксизма" (Г. Баммель, Н. Карев, Я. Стэн и другие) и возглавляемая А. Дебориным. В центре дискуссии находился вопрос о соотношении философии и естествознания. Несмотря на то, что "механисты" стремились опираться на данные естествознания, нетерпимо относились к априоризму и схоластическим рассуждениям, их слабым местом были некоторые позитивистские выводы, принижение роли философии по отношению к естествознанию. "Деборинцы" уделяли значительное внимание диалектике, особенно гегелевской, справедливо критиковали "механистов" за нигилизм по отношению к философии, принижение ее значения для естествознания. Однако и они впадали в крайность, абсолютизируя метод материалистической диалектики в познании конкретных природных явлений, не совсем верно решали вопрос соотношения всеобщего философского метода и частных методов познания.

Однако после того, как в 1929 г. А. Деборин был избран академиком, на него и его группу обрушивается гнев И. Сталина. Деборинцам приклеивают ярлык "меньшивистствующих идеалистов", а от самого Деборина требуют публично заклеймить своих учеников и назвать их врагами народа. Деборин отказался от предательства. И все же вскоре все ученики и соратники его были арестованы и расстреляны.

С этого момента в советской философии на долгие годы утверждается единоличный авторитет И. Сталина. Каноном для всех, работающих в философии, становится философский раздел "Краткого курса истории ВКП(б)", изданного в 1938 г.

В итоге можно сказать, что советская философия этого этапа, несмотря на сильные проявления "левореволюционных" и пролеткультовских тенденций, наличие в ней немалой доли наивных и ошибочных моментов, в целом развивалась в прогрессивном направлении. Духовная атмосфера давала возможность творческим исканиям, ставшим впоследствии знаменитыми таким авторам, как М. Бахтину, А. Лосеву, Г. Шпету, Л. Выготскому, К. Мегрелидзе, В. Вернадскому и многим другим.

В рассматриваемый период шло активное философское осмысление проблем войны и мира. Большой вклад в их разработку внесли М. Тухачевский, М. Фрунзе, Б. Шапошников. С позиций диалектико-материалистических решались вопросы социальной природы войны, указывалось на причинную обусловленность экономическими факторами, осуществлялось предвидение характера и масштабов будущих войн. Существовало и немало утопичных, а порой и ошибочных идей, связанных, к примеру, с концепциями революционной войны, путями искоренения войн вообще и т. д.

Второй этап в истории советской философии - 1930-1953 гг. Он печален и бесславен. Хотя в это время возникает целый ряд формальных философских структур: создаются философские факультеты в МГУ и ЛГУ, начинает издаваться теоретический журнал "Вопросы философии". Вместе с тем, резко уменьшились возможности для творческого поиска, усилился идеологический контроль. Все больше в теоретической работе применяются политические методы, главенствующим становится вульгаризированный принцип партийности.

Внимание философов было привлечено к исследованию ленинского идейно-теоретического наследия, прежде всего положения о совпадении в марксизме диалектики, логики и теории познания, закона единства и борьбы противоположностей как "ядра" диалектики, теории отражения.

Более успешно, чем другие разделы, развивалась в этот период историко-философская наука усилиями советских ученых В. Асмуса, Г. Александрова, М. Дынника, Х. Момджяна и других. В СССР активно издавались труды выдающихся мыслителей прошлого. В начале 40-х годов были изданы первые три книги многотомного труда "История философии".

Негативную роль по отношению к историко-философской науке сыграла дискуссия 1947 г. В результате разгрому и гонениям был подвергнут авторский коллектив третьего тома "Истории философии", который возглавлял академик Г. Александров. Авторам инкриминировалось слишком большое уважение к идеалистической диалектике Гегеля. Главное обвинение же - недостаточно определенное проведение классового подхода.

Культ личности Сталина нанес значительный ущерб и военно-теоретической мысли, что сказалось на решении ряда важнейших проблем. Признавая войну между капитализмом и социализмом неизбежной, истинную сущность фашизма официальная идеология в предвоенные годы трактовала ошибочно. Одним из следствий этого было запоздалое осознание его реальной угрозы.

В годы Великой Отечественной войны военно-философская мысль была сконцентрирована на разъяснении истинной сущности войны, поднятия морального духа армии и народа в борьбе с захватчиками. Послевоенные годы стали периодом широких обобщений и теоретических исследований опыта войны, что стало предметом ряда военно-теоретических конференций. В такой работе активное участие приняли выдающиеся советские полководцы Г. Жуков, А. Василевский, С. Штеменко, И. Конев и другие.

В качестве вывода по рассматриваемому этапу можно отметить, что это было самое трудное время для советской философии. В условиях сталинского режима она не просто упрощалась и схематизировалась, но и превращалась в одно из средств формирования и функционирования тоталитарного общества.

Третий этап развития советской философии - 50-е -80-е годы. Примерно с конца 50-х гг. начинается явное оживление философской мысли. Так, за время с 1956 по 1960 годы в стране издано более тысячи книг и брошюр по философии - почти столько же, сколько за предыдущие сорок лет. Появляются новые учебные пособия по философии, разрабатываются новые учебные программы для вузов.

В 60-80-е годы были изданы крупные философские работы: "Философская энциклопедия" в пяти томах, шеститомная "История философии", многотомные труды по материалистической диалектике, исследования по истории философии. Начиная с конца 50-х гг. советские философы принимают участие в международных философских конгрессах.

Развитие философской мысли шло по ряду направлений. Прежде всего была предпринята попытка переосмысления, по сути дела, нового прочтения трудов классиков марксизма-ленинизма. Назовем работы Б. Кедрова, М. Розенталя, Э. Ильенкова, Л. Маньковского, Н. Лапина, В. Кешелавы. Значительный импульс к развитию, получила диалектическая логика, разработке которой была посвящена целая серия исследований.

Усилиями прежде всего В. Штоффа, В. Швырева, Е. Мамчура, В. Степина, Э. Юдина закладываются основы отечественной методологии науки. Делаются попытки разработки системного подхода путем соединения диалектики и системных представлений.

Значительное внимание отечественная философия уделяет проблеме гносеологии и теории сознания. Весьма интенсивно разрабатывается методология и логика научного познания усилиями В. Швырева, А. Коршунова, П. Копнина, В. Лекторского.

В 70-е гг. активно обсуждается проблема сознания. В центре внимания оказываются книги А. Спиркина "Сознание и самосознание" и В.Тугаринова ''Философия сознания. Современные вопросы''. Эти работы дали толчок к многолетней дискуссии об идеальном.

Плодотворно разрабатывались проблемы человека, личности. Была заложена основа системы теоретического и практического человекознания. В работах известных советских ученых В.Тугаринова, И. Кона, А. Леонтьева, Л. Буевой и др. были проведены глубокие исследования о структуре личности, соотношения в ней социального и биологического, о путях и формах совершенствования личности.

В 60 -70-е годы начинает активно обсуждаться ранее запретная тема ценностей. Тон здесь задают ''Лекции по марксистско-ленинской эстетике" М. Кагана. Активно работают в этом направления Ю. Давыдов, Б. Григорьян, А. Кузьмина, В. Федотова и другие.

Рассматривая в целом развитие советской философии этого этапа, необходимо признать, что несмотря на ее определенное оживление, появление многих оригинальных работ мирового уровня, для отечественной философии продолжали оставаться характерными существенные проявления догматизма, схоластики и апологетики партийно-государственной политики. Жесткий партийный диктат, запрет заниматься острыми социальными проблемами вынуждали ученых ограничить свою профессиональную деятельность рутинными внутрифилософскими вопросами. Философская наука в основном вращалась вокруг одних и тех же проблем: материя, сознание, законы, категории диалектики, наследие классиков марксизма-ленинизма. Бесплодными оказались многие социально-философские разработки, некоторые из которых остались на уровне представлений 30-х годов.

В 50-80-е годы в советской философии продолжалось осмысление вопросов войны и мира. Главным образом это было связано с определением сущности войны с применением ракетно-ядерного оружия, возможностей предотвращения новой мировой войны. Существенный вклад в разработку этих проблем внесли военные ученые М. Белов, А. Крылов, П. Трифоненков. Так, А. Крылов одним из первых высказал идею о том, что ракетно-ядерная война не может быть средством достижения какой-либо цели, так как приведет к уничтожению человеческой цивилизации. Однако эти идеи не получили должного признания и оценки и прежде всего на уровне официальной военной политики.

С середины 80-х годов начинается новый этап в развитии отечественной философии, которая развивается под знаком перестройки и ее поражения. Отечественная философия преодолевает присущую ей изолированность и монологизм. Открытыми для широких масс стали ранее запрещавшиеся или замалчивавшиеся труды отечественных мыслителей - В. Соловьева, Н. Бердяева, С. Франка, П. Флоренского, М. Бакунина и других. Значительно увеличилось издание работ известных немарксистких авторов - А. Камю, Ж.-П. Сартра, З. Фрейда, Э. Фромма, Ф. Ницше, Х. Ортеги-и-Гассета.

В целом меняется тематика философских исследований, направленных на осмысление явлений современного российского общества, остро- дискуссионный характер приобрели публикации о судьбах России и путях ее развития, все активнее на передний план выходят проблемы человека и гуманизма.

12. Основные школы современной западной философии

Философия ХХ века, вырастая из философии века XIX, отразила основные общественные противоречия современной ей эпохи: экономические и политические; межклассовые и межгосударственные; внутри- и межцивилизационные. Закат старых империй и возникновение новых, становление экономического империализма и утверждение тоталитарных режимов, две мировые войны окончательно подтвердили диагноз, поставленный западной цивилизации Кьеркегором, Марксом и Ницше. Этот диагноз уточнил в начале ХХ века Хосе Ортега-и-Гассет: Цивилизация больна, и болезнь называется «человек-масса». Количественный рост населения и рост уровня жизни на основе достижений техники и индустрии оказал разрушительное влияние на главную ценность западной цивилизации - индивидуальное начало. «То, что обогащало мир и людей, богатство, питавшее это чудное растение - человечество», стало исчезать. Цивилизацию питала вера в то, что «каждое человеческое существо должно быть свободным, чтобы исполнять свое личное, не сводимое к судьбе, назначение».

Вместо него в лоне западной цивилизации выросло существо, основное свойство которого не просто стандартизация, а инертность физической массы. Человек-масса не вписан в какой-то определенный социальный класс, это идеальный тип, способ бытия, распространенный во всех классах. Он не желает отдавать отчета в том, что культурные институты, в которых он живет, требуют его поддержки, следовательно, он безответственен. Как специалист, он прячется от общих проблем, считается не с объективными нормами, а только с собственными интересами. Человек-масса - новый варвар. Он претендует возвести вульгарность в статус права, а право - в статус пошлости.

Итак, на болезнь было указано, диагноз был поставлен. Ответы на вопрос о методах, программе лечения давали философы различных мировоззренческих ориентаций: идеализма и реализма, спиритуализма и материализма, спекулятивной философии и философии «позитивной», экзистенциальной и эссенциальной; натурфилософии и философской антропологии и пр. и пр. Эти ориентации причудливым образом сочетаются в различных философских течениях и школах. Наиболее заметные их них: неопозитивизм, экзистенциализм, неотомизм, неомарксизм, феноменология, герменевтика, фрейдизм, философская антропология, неокантианство. О первых четырех речь пойдет в этой главе, об остальных - в последующих главах.

Но, прежде чем приступить к рассмотрению сути этих течений, несколько слов - об Освальде Шпенглере (1880-1936). Он был, пожалуй, одним из первых, который болезнь Западной цивилизации определил не как болезнь роста, или инфекционную болезнь, а болезнь старческую, а следовательно, неизлечимую. Шпенглер отличается от Ницше только тем, что под ницшеанскую критику европейской культуры подвел солидный философско-исторический фундамент.

Шопенгауэр еще надеялся, что европейскую культуру можно спасти при помощи христианской морали, инструментальной музыки и буддийской медитации. Ницше оставил эту надежду: человечество - это то, что должно быть преодолено. Вслед за ним Шпенглер буквально констатирует неизбежный летальный исход. Судьба всякой культуры, согласно Шпенглеру, - на позднем этапе своего развития превратится в «цивилизацию». Если французские просветители в слово «цивилизация» вкладывали позитивный смысл, представление о прогрессе, то у Шпенглера «цивилизация» определена как самое крайнее и искусственное состояние человеческих обществ.

Основное проявление «цивилизации» Шпенглер выражает в понятии «мировой город», для которого характерны космополитичность, холодный практический ум, научная иррелигиозность, деньги как основополагающий фактор. Основная черта цивилизации - империализм, который наступает, когда исчерпываются все возможности развития, и остается лишь возможность расширения.

Убедительность философии истории Шпенглера состоит в том, что он ярко рисует действительные картины окостеневающей европейской культуры. Тем не менее Шпенглер не вскрывает внутренних противоречий европейского «гражданского общества», которые толкают его к «закату». Культуры у Шпенглера гибнут потому, что заранее обречены на гибель в силу неумолимой судьбы. И здесь начинается мистика философии истории, которая почище, чем у Гегеля.

Упадок распространяется и на отдельных людей. Цивилизованный человек, по мнению Шпенглера, - это скептик. Он не верит в Истину, Добро и Красоту. Наивность и доверчивость им воспринимается как признак провинциализма, деревенщины. Под свободой он понимает отсутствие дисциплины. Лишенный вкуса, в простой смене впечатлений он ищет и находит удовлетворение: что ново и необычно, то и «прекрасно». Лишь в научно-технической интеллигенции Шпенглер видит едва ли не единственный живой росток на теле умирающей цивилизации. Быть почвой для нее - это единственное оправдание для цивилизации Запада.

Однако далеко не все разделяли пессимизм Шопенгауэра-Ницше-Шпенглера. На арену философской борьбы вышли философы, вернее философствующие математики, авиационные инженеры, психологи, физики, поставившие своей целью спасение человечества посредством позитивного (научного) знания в отличие от знания спекулятивного, якобы присущего философии, особенно ее субстанциональному ядру - метафизике. В философию они привнесли язык физики и математической логики. Поэтому физикализм и логицизм - заметные особенности языка их философский построений. Их предвестниками в XIX веке были О.Конт, Д.С.Милль, Г.Спенсер - родоначальники позитивизма, а также представители второй волны позитивизма - Э.Мах и Р.Авенариус. Неопозитивизм - это третья волна позитивизма, несущая на себе весьма вредную пену: эмпиризм, эволюционизм, редукционизм и утилитаризм. Его наиболее видными представителями являются Бертран Рассел (1872-1970) - теоретик «логического атомизма», Людвиг Витгенштейн (1889-1951) - разработчик «логического эмпиризма» и Карл Поппер (1902-1994) - автор «критического рационализма». Патриарх неопозитивизма Б.Рассел считал, что человечество спасет наука, но ей мешают три напасти: засоренность метафизикой; некомпетентное вмешательство философии; диктат религии.

«Мне кажется, - пишет он, - что в целом наука в значительно большей мере может быть истинной, чем любая до сих пор разработанная философия…. В науке существует много вещей, с которыми люди согласны, в философии же этого нет». Как пример философской неопределенности Рассел приводит такие понятия, как мысль, материя, сознание, познание, восприятие, причинность, воля, время. «Я полагаю, - пишет он, - что все эти понятия не точны и приближенны, существенно заражены неопределенностью и поэтому неспособны составить часть любой точной науки». Освободить науку от философии, по Расселу, значит освободить ее язык от метафизических понятий. Согласно Расселу, всякая философия - это только слова, поэтому философские идеи - не отражение мира, а проекции языка, речи. И тогда не структура языка отражает структуру мира, а наоборот, мир является отражением нашего способа говорения о нем.

Считая, что сущность философии составляет логика, Рассел предлагает свою философию, которую он называет логическим атомизмом. Имеется в виду установка на то, чтобы разложить процесс познания на простейшие, далее неразложимые единицы - логические атомы, чтобы затем из них, соблюдая правила логики, комбинировать суждения и умозаключения. Углубленный анализ позволяет увидеть в этой логике всего лишь выхолощенную логику Аристотеля. Также неубедительны попытки Рассела «освободить науку от метафизики», ибо любая «точная» наука пронизана метафизическими понятиями, скажем, понятием причинности. Без этого понятия вообще нет никакой науки. Попытаться отделить науку от философии, а философию от науки по существу означает отделить науку от самого процесса мышления, т.е. сделать науку бессмысленной и бессознательной.

Еще хуже у него - с критикой религии. Вступить в эпоху золотого века, по Расселу, человечеству мешает дракон. И этот дракон - религия. Убив дракона, не только Западная цивилизация, но и весь род людской вылечится от всех болезней. Хотя Рассел и понимает социальное и политическое значение религии, он не видит ее социальной обусловленности, усматривает причину ее происхождения в страхе. Его утверждения, что религия противоречит науке, - самые слабые, в особенности для ХХ века. Как, например, христианство может противоречить физике, если оно не включает в себя ни ее законы, ни ее теории? Христианское мировоззрение остается неизменным независимо от того, что утверждается наукой в различные моменты своего развития. Оно не зависит от того, что является центром системы: Земля или Солнце, из каких «кирпичиков» построена Вселенная.

Л.Витгенштейн не разделял иллюзий своего учителя. По крайней мере, не верил в возможность науки осчастливить человечество, не усматривал в религии главную виновницу бед цивилизации, а за философией даже признавал «терапевтическую» функцию. Задача философа - устранение путем анализа естественного языка философских и иных обобщений, оцениваемых им как своего рода заболевания.

Несколько более преуспел в разработке мировоззренческо-методологических проблем науки К.Поппер. Хотя себя он не относил к позитивизму, отрицал идею «лингвистической философии» как уход от важных проблем философии к примитивной схоластике, но его философия ближе всего к этому направлению. Решая центральную проблему неопозитивизма - проблему демаркации (отграничения) философии (метафизики) и науки, он в качестве критерия разделения научного знания выдвинул принцип фальсифицируемости (опровергаемости). Лишь те знания научные, которые в принципе допускают опровержения. Такой критерий предпочтительней принципа верификации, согласно которому лишь те утверждения научные, которые верифицируются (подтверждаются) эмпирическими фактами. Однако анализ показывает: верифицировать можно лишь частные эмпирические суждения, фальсифицировать - и общее суждения эмпирического характера. Для анализа теоретических суждений ни тот, ни другой принципы не подходят.

В отличие от принципа верификации, критерий фальсифицируемости проводит демаркационную линию лишь между утверждениями эмпирическими и неэмпирическими.

В качестве заслуги Поппера перед философией науки следует отметить его взгляды на вторичные критерии истинности теории. Согласно Попперу есть признак, по которому теория Т₂ заменяет другую Т_1. Он дает шесть спецификаций:

Т₂ содержит более точные утверждения, чем Т₁;

Т₂ объясняет больше фактов, чем Т₁;

Т₂ описывает и объясняет факты более детально, чем Т₁;

Т₂ выдерживает контроль, который не выдерживает Т₁;

Т₂ выдвигает новые формы экспериментального контроля, которые не учитывала Т₁ и Т_2, преодолевает их;

Т₂ объединяет разные проблемы, до того бытовавшие вне связи.

Таким образом, предпочтительнее та теория, которая в свете доступных на данный момент времени средств контроля содержит больше информации, точнее объясняет реальность. Нельзя полностью доверяться ни одной из теорий, ибо нельзя доказать их истинность. Однако можно и нужно в качестве основы действия предпочесть теорию, в большей степени открытую для контроля. Истинной теорией следует считать ту, которую соглашается признать таковой авторитетное большинство ученых, по которой существует соглашение (конвенция). Как видим, у Поппера экзальтированная вера в науку заметно ослаблена: наука средство облегчить болезнь, но не излечить.

А что же может вылечить человечество? - «открытое общество» - утверждает он. Апологии «открытого общества» и критике общества «закрытого» (тоталитарного) он посвятил работу «Открытое общество и его враги». Главными врагами этого общества у него оказываются «тоталитаристы» Платон, Гегель, Маркс, хотя самым первым «врагом» этого общества он считает Гераклита Темного из Эфеса. Критикуя Платона, Поппер не замечает того, что платоновский «тоталитаризм» рождается из противоречий афинской демократии. Он не видит того, что против демократии выступал не только аристократ Платон, но и демократ по рождению и положению Сократ. И именно афинская демократия осудила Сократа на смерть, и осудила за инакомыслие, которое, как считает Поппер, только при демократии и позволительна. Он видит в этом даже специфику «открытого общества» в противоположность обществу «закрытому». Также и иудейская демократическая элита настояла на распятии Христа, когда «тоталитарный» Пилат не видел в нем вины. В демократических Соединенных Штатах до 60-х годов XIX века процветало рабство негров, а после их формального освобождения долгое время была расовая сегрегация. А разве Гитлер пришел к власти не путем всеобщих демократических выборов? Критика Гегеля и Маркса у Поппера аналогична критике Платона и производит впечатление лишь на тех, кто поверхностно изучал историю философии. Поппер видит всего две формы правления - «демократию» и «тиранию». Воистину «существует два мнения: первое - мое, второе - неправильное». Не чувствуя и не понимания драматизма истории, Поппер скатывается на наивное морализаторство. Также наивны его воззрения на войну и мир. Страстные призывы к человечеству осознать опасность ракетно-ядерной катастрофы, объединить усилия по ее предотвращению, установить внутреннюю гармонию, согласие души и тела как главного условия уничтожения войны, вызывали отзыв лишь у Б.Рассела и ему подобных пацифистов. У трезвомыслящих людей - только усмешку. Особенно после бомбардировок и расчленения Югославии, оккупации Македонии и Афганистана, неприкрытых угроз Ираку и Ирану. Тупик, в который заходит Поппер в своей книге о врагах «открытого общества» - итог развития всего позитивизма. И его последняя разновидность - аналитическая философия - не дала принципиально новых подходов и решений. От анализа искусственных языков наследники позитивизма в ХХ веке перешли к анализу естественного языка, а сегодня устремились к анализу виртуальной реальности. Но изначально избранная методология каждый раз задает границу, за которую никогда не выйти эмпирику.

В настоящее время позитивизм уже не имеет былой популярности как определенная школа, направление, программа. Но продолжает существовать как распространенное стихийное умонастроение. В особенности таково умонастроение ученых-естественников, не прошедших хорошей школы теоретического мышления.

Позитивизм в своих многообразных обличиях не так безобиден, как может показаться. Выступая философской основой медицины, биологии, химии он может способствовать формированию взгляда на человека как на управляемое, податливое животное без каких-либо признаков духовности, комплекс химических веществ, который можно изменить другими химическими веществами.

В военном деле позитивистские умонастроения проявляются в стремлении все свести к количественной стороне военной действительности. Все, что нельзя измерить, сосчитать как бы и не существует. Например, такие социальные организмы как полки, рассматриваются лишь как математические величины. Для позитивистски настроенных руководителей три четырехполковые дивизии равны четырем трехполковым. Каких жертв это стоило России в первую мировую войну, мы знаем из истории Русской Армии. Но еще более ярко позитивистские настроения проявились на начальном этапе борьбы с чеченскими сепаратистами. Так называемые «сводные отряды», собранные «с бору по сосенке», бросали в «грозненский котел» словно они шли не в смертельный бой, а выполняли дефиле в составе сводного полкового оркестра.

Различные формы так называемого сциентизма также лежат в русле позитивизма. Тоже самое можно сказать о прагматизме, - американской разновидности позитивизма.

Все их предложения очистить науку от метафизики, религию от ученого сообщества, покончить с «тоталитарными обществами» - в лучшем случае обезболивающее лекарство, кислородная подушка, искусственная почка умирающей цивилизации.

Другим заметным течением западной философии ХХ века является экзистенциализм. В отличие от неопозитивизма предметом этой философии является не мир науки, научного знания, объективный мир, а мир человека, мир его субъективных человеческих переживаний. Выделяет две разновидности экзистенциализма: религиозный и нерелигиозный. Наиболее видные представители первого Мартин Хайдеггер (1889-1976) и Карл Ясперс (1883-1969), второго - Жан-Поль Сартр (1905-1980) и Альбер Камю (1913-1960). Общим для них является убежденность в том, что человеческое бытие уникально и не выражается на языке понятий. Болезнь западной цивилизации с их точки зрения - утрата человеком подлинного бытия, отчуждение индивида от общества, утрата человеческими отношениями личного характера. Подлинное бытие не дается, оно проектируется, созидается. В способности к самосозиданию - уникальность человека. Субъективное бытие человека связано с объективными вещами. В том случае, когда момент вещественности выходит на первый план, бытие утрачивает характер подлинности. Обреченность взаимодействовать с вещами делает отчуждение человека от своей подлинной сущности неотъемлемой стороной человеческой жизни.

Одна из задач философии, если не вылечить общество, то хотя бы помочь человеку найти смысл жизни в самых трагических ситуациях. Даже в самом из абсурдных миров жизнь - ценность, равной которой у человека нет. Достойно умереть, когда приходит смерть, бороться с нею, когда есть шанс жить, помогать людям в их борьбе со смертью - это великое и нужное любому человеку умение. Что же предлагается для его обретения?

Во-первых, «экзистенциальный страх», основанный на страхе смерти, который должны испытать человек и нация - утверждает Хайдеггер. Испытав его, они обретают стремление к самопознанию. Средствами самопознания объявляются дорефлективные формы, т.е. искусство и мифология. Отсюда же его тяга к романтике, в том числе к романтике земли и крови, что сблизило его с национал-социализмом. И это не случайно. В данном случае методология (отождествление сущности с явлением) сыграла злую шутку с теорией. В философии, как и в жизни, за все нужно платить. И платой за отказ от классической методологии стала трансформация приоритетов, когда безличное оказывается интереснее личности.

Во-вторых, «философская вера» - утверждает Ясперс. Согласно Ясперсу философская вера призвана преодолеть, с одной стороны, крайности христианской веры, основанной на Откровении, а, с другой стороны, - ограниченность научного мышления, не признающего ничего непостижимого. Философская вера оказывается у Ясперса чем-то вроде праосновы науки и религии. Совмещая в себе их черты, она якобы сможет духовно объединить человечество. При всей своей привлекательности все эти рассуждения, в свете учений Данилевского, Шпенглера, Гумилева, Маркса, не более, чем пустая риторика.

В-третьих, самопроектирование, самосознание, стремление выйти за пределы собственного «бытия» - утверждает Сартр. Лучшее для этого внутреннее условие - состояние бунтарства. Свобода, согласно Сартру, предшествует сущности человека, свобода - условие, благодаря которому сущность вообще возможна. Другими словами, мы не свободны перестать быть свободными без того, чтобы не перестать быть людьми. Человек ответственен за фундаментальный проект своей жизни. Нет никакой возможности ускользнуть от ответственности. Провал, жизненный крах есть следствие свободно выбранного пути, и искать виноватых - тщетно. Но много ли людей способно не то что к самопроектированию, но и хотя бы к выбору уже готового проекта? В отсутствии объективного нравственного ориентира неизбежна угроза нравственного релятивизма. Сартр думает, что при помощи слов можно решить любую проблему. Ошибочность такой позиции поняли немцы еще до Гегеля - хочешь быть, говорит Фихте, будь! Иначе говоря, не расточай напрасных слов, а действуй.

Несмотря на указанные слабости и недостатки, экзистенциализму присущи следующие достоинства:

Признание личности незыблемой и самодеятельной субстанцией, атрибут которой свобода, самосознание, способность к творчеству.

Резкое отрицание конформистского сознания.

Проповедь солидарности между людьми.

Неотомизм - наиболее авторитетное течение современной католической философии, базирующееся на учении Фомы Аквинского (Томаса Аквината) и ориентирующееся на рациональное обоснование христианства через призму человеческого существования. Причин нового рождения этого течения схоластики множество: философские (реакция на просвещенческий рационализм, на идеалистический имманентизм, материалистический позитивизм); идеологические (противодействие политическому либерализму); культурологические (оппозиция обмирщению духовной жизни общества). Главной задачей этого движения была провозглашена борьба с болезнями Западной цивилизации, особенно с модернизмом, который в энциклике Пия Х. был назван синтезом всех ересей, ядовитым растением, которое необходимо вырвать с корнем. И в самом деле, модернизм представляет собой широкое и пестрое направление в европейской культуре и искусстве последней четверти XIX и первой половины ХХ века. Он противопоставляет себя классической культуре и искусству: на место Разума - импрессию, затем экспрессию, восточную религию и древнюю мифологию; на место Духа - тело, часто похотливое и уродливое; на место Любви - эротические фантазии, разнуздавшееся естественное влечение. Неомодернизм и постмодернизм как вторая и третья волны модернизма еще более углубили негативные черты этого движения, усилив необходимость борьбы с ним. Нужно было относительным истинам противопоставить истины абсолютные, псевдокрасивости - прекрасное, нравственному релятивизму - христианскую этику - учение об абсолютном Добре, Справедливости, Милосердии. Заметный вклад в эту борьбу внесли Д.Мерсье (1851-1926), Ж.Маритен (1882-1973), Э.Жильсон (1884-1978), К.Ранер (1904-1984) и др. Благодаря трудам этих мыслителей можно говорить о неотомизме как о стройном систематизированном учении, рационально в лоне христианской традиции осмыслившим противоречия ХХ века со своим предметом, проблематикой, принципами и структурой.

Предмет этой философии - отношения человека с Богом. В отличие от атеистического экзистенциализма, рассматривающего человека как полностью автономного, самодостаточного, абсолютно одинокого, неотомизм рассматривает человека в его неразрывной связи с Богом.

Центральная проблема неотомизма - спасение человека, его бессмертной души, ограждение его от всевозможных козней дьявола.

Полностью опираясь на основные положения учения Томаса Аквината неотомизм, следовательно, содержит следующие исходные принципы:

Креационизм, провиденциализм, иерархичность мира, теодицея, свобода воли, гармония веры и разума и др.

Из названных принципов для нас весьма важным является обоснование им положения о гармонии веры и разума, единства веры и знания. Проблемы взаимоотношения веры, облеченной в форму христианско-католической догматики, и знания, обнимающего всю совокупность философии и конкретных научных дисциплин - весьма остра, особенно в условиях гносеологического релятивизма, откровенно пропагандируемого последователями неопозитивизма. Согласно неотомизму наука и религия отличаются по методу достижения истин. Наука и неразрывно связанная с ней философия выводят свои истины, опираясь на опыт и разум, в то время как религиозное вероучение черпает их в Откровении, в Священном писании. Но это различие - лишь частичное, ибо в теологии есть ряд первостепенных положений (догматов), которые нуждаются в философском (рациональном) обосновании. Не потому, что они не могут без него обойтись, а потому, что, будучи доказаны, они становятся ближе человеку как мыслящему существу и тем самым укрепляют его веру. К ним относятся положения о бытии Бога, его единстве, особенностях Его деятельности, а также положение о бессмертии человеческой души. Есть и недоказуемые догматы, но они отнюдь не противоразумны, а сверхразумны. Их доказательство не под силу человеческому уму, но полностью ясны совершенному уму бесконечной божественной Личности. В этом утверждении центральный пункт о соотношении веры и разума, теологии и философии. Поскольку истины веры открываются Богом, а истины знания выводятся человеческим умом весьма ограниченным, обремененным заблуждениями и страстями, то вера превосходит знание. Аналогично теология превосходит философию и науку. Следовательно, философия должна служить обоснованием некоторых первостепенных догматов вероучения, помогать теологии в укреплении веры в них, быть преддверием христианской веры.