Проблемы применения законодательства о необходимой обороне в Российской Федерации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава 1. Институт необходимой обороны как гарант защиты личности, общества и государства от общественно опасных посягательств

1.1 Реализация положений Конституции РФ (ч. 2 ст. 45) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950) в уголовном законодательстве о необходимой обороне

1.2 Развитие института необходимой обороны в уголовном праве России

Глава II. Постановление № 19 Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 года о применения института необходимой обороны в современных условиях

2.1 Характеристика условий, относящихся к посягательству при необходимой обороне

2.2 Характеристика условий, относящихся к защите при необходимой обороне

2.3 Понятие превышения пределов необходимой обороны. Квалификация причинения вреда при превышении пределов необходимой обороны

2.4 Понятие и виды мнимой обороны в уголовном праве. Квалификация причинения вреда при мнимой обороне

2.5 Совершенствование института необходимой обороны и практики его применения

Заключение

Библиография

Введение

Актуальность темы исследования. Развитие законодательного регулирования обстоятельств, исключающих преступность деяния, среди которых особое место занимает необходимая оборона, на протяжении многих лет неустанно становится объектом самого пристального внимания представителей научного общества. Вполне понятна причина этого интереса. Резкая трансформация социально-политического уклада в конце 80-х и начале 90-х гг. XX в. обнаружила острые проблемы беззащитности законопослушных граждан перед криминальными угрозами.

Средства самостоятельной, инициативной защиты правомерного интереса являются надежным и эффективным противодействием криминалитету. В то же время важно, чтобы действия обороняющегося были адекватно оценены со стороны государства. Уголовное право такую оценку оформляет посредством предписаний о необходимой обороне. Применение мер уголовной ответственности за причиненный вред посягающему лицу, то есть фактически за сопротивление преступнику, достаточно отрицательно влияет не только на обыденное, но и на профессиональное правосознание, деформирует его, приводит к разрушению правовой культуры, росту юридического нигилизма. При таких неблагоприятных обстоятельствах жертва и очевидец посягательства будут опасаться реализовать свое право на необходимую оборону, а если посягательство будет успешно отражено, то они скроются с места события, не сообщив о происшедшем органы власти.

С 1994 по 2006 гг. законодателем постепенно осуществлялось совершенствование норм о необходимой обороне. Однако информация о правоприменительной практике по делам этой категории, исследованные многими отечественными учеными, позволяют с уверенностью говорить о том, что негативные тенденции не преодолены.

Названные обстоятельства определили актуальность исследования правовых вопросов необходимой обороны и лежат в основе выбора темы настоящей магистерской диссертации.

Целью исследования является выявление и всесторонний анализ проблем применения законодательства о необходимой обороне в Российской Федерации.

Реализация поставленной цели потребовала решения следующих задач:

1) раскрыть специфику реализации положений Конституции РФ (ч. 2 ст. 45) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950) в уголовном законодательстве о необходимой обороне;

2) рассмотреть историческое развитие института необходимой обороны в уголовном праве России;

3) проанализировать характеристику условий, относящихся к посягательству при необходимой обороне;

4) раскрыть особенности условий, относящихся к защите при необходимой обороне;

5) проанализировать понятия превышения пределов необходимой обороны и квалификацию причинения вреда при превышении пределов необходимой обороны;

6) исследовать понятие и виды мнимой обороны в уголовном праве, квалификацию причинения вреда при мнимой обороне;

7) наметить основные направления совершенствования института необходимой обороны и практики его применения.

Объект исследования составляют общественные отношения, возникающие в связи с применением и реализацией норм уголовного законодательства о необходимой обороне как обстоятельстве, которое исключает преступность деяния.

Предметом исследования является нормативная юридическая конструкция необходимой обороны, выраженная в уголовном законодательстве; акты законодательства, действующие и утратившие юридическую силу; правоприменительные и интерпретационные акты; работы отечественных ученых, посвященные рассматриваемой проблематике.

Теоретической основой исследования служат научные положения уголовного права, интерпретированные применительно к теме магистерской диссертации.

Несмотря на то, что тематике необходимой обороны как обстоятельства, исключающего преступность деяния, посвящено значительное количество научных публикаций, было бы преждевременно говорить, что изучены все грани и аспекты данной проблемы. Многие вопросы раскрыты еще недостаточно глубоко и полно, особенно применительно к современным условиям. Некоторые работы на нынешнем этапе исторического развития уже устарели, а количество новых исследований по данной теме незначительно. В силу этого, несмотря на широкий спектр уже проведенных исследований, вопрос нуждается в дальнейшей теоретической разработке.

В этом плане, теоретической основой магистерского исследования являются труды ученых, занимавшихся вопросами уголовно-правовой квалификации необходимой обороны: Т.Ш. Атабаевой, В.А. Блинникова, Д.М. Васина, Л.В. Глазковой, В.В. Гончар, Т.Ш. Зиястиновой, Е.Б. Казаковой, В.К. Киторога, Г.Н. Козырева, А.Ф. Кони, И.Н. Куксина, В.В. Меркурьева. В.В. Орехова, С.В. Пархоменко, С.И. Пархоменко, Н.Н. Паше-Озерского, Б. Разгильдиева, Е.А. Русскевич, Н.С. Таганцева, С.В. Тасакова, И.С. Тишкевич, С.Ю. Учитель, Г.С. Фельдштейн, Т.Г. Шавгулидзе, М.И. Якубович и др.

При проведении исследования применялись общие методы научного познания: диалектический, исторический, системный, логический, сравнительный. Кроме этого, были использованы частно-научные методы: формально-юридический, метод сравнительного правоведения. На их основе проводился анализ и обобщение научных, нормативных и практических материалов, обоснованы теоретические положения, сделаны выводы.

Нормативная база исследования включает, в частности, Конституцию РФ, Уголовный кодекс РФ, иные акты действующего уголовного законодательства, как международного, так и отечественного.

Научная новизна исследования. Обоснована обусловленность института необходимой обороны предписаниями Конституции РФ и международно-правовых актов. Предложен авторский подход к обозначению основных этапов законодательного регулирования права на необходимую оборону. Определена роль в условии неожиданности при необходимой обороне факторов времени, места, обстановки посягательства, эмоционального состояния обороняющегося. Для разрешения вопроса об объектах необходимой обороны внесено предложение о применении перечневой (казуальной) системы объектов охраны. Предложено в перечень автономно действующих средств, применяемых при защите жилища, собственности включить предметы и вещества. Обоснованы особенности уголовно-правовой квалификации причинения вреда при превышении пределов необходимой обороны и при мнимой обороне.

Положения, выносимые на защиту:

1. Смысл правовых требований Конституции РФ, касающихся необходимой обороны состоит в том, что государство стремится обеспечить баланс, равенство интересов сторон в отношениях, связанных с защитой от преступного посягательства. В целях гарантирования права на самозащиту государство обязано осуществить правовое регулирование условий, при которых гражданин может самостоятельно защищать свои права и свободы.

2. Следует внести изменения в ч. 1 ст. 37 УК РФ, изложив ее в такой редакции: «Не является общественно опасным любой вред, причиненный посягающему лицу при наличии необходимой обороны от действий связанных с: а) причинением смерти либо непосредственной угрозой ее причинения; б) причинением тяжкого вреда здоровью либо непосредственной угрозой его причинения; в) посягательством против половой неприкосновенности или половой свободы, сопровождаемым насилием либо угрозой его применения; г) разбойным нападением; грабежом, совершенным с незаконным проникновением в жилище, с применением насилия, а также совершенным в особо крупном размере; д) кражей из жилого помещения, совершенной в ночное время двумя или более лицами либо в особо крупном размере; е) иным особо тяжким преступлением».

3. Превышение пределов необходимой обороны - это явное, очевидное, резко выраженное, бросающееся в глаза, осознаваемое обороняющимся лицом несоответствие защиты характеру и опасности посягательства. В п. 12 Постановления № 19 от 27.09.2012 года нужно закрепить положение о том, что если посягательство совершается группой лиц, то обороняющийся имеет право применить к любому нападающему такие меры защиты, которые определяются опасностью и характером действий всей группы.

4. Мнимая оборона - это умышленное действие лица, убежденного в наличности не существующего в действительности вследствие фактической ошибки общественно опасного посягательства, совершенноес целью защиты прав личности или интересов общества либо государства, причиняющее вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям.

5. Существует острая необходимость разработки и принятия Федерального закона, касающегося правовых основ самообороны в нашем государстве, на законодательном уровне нужно закрепить принцип материального вознаграждения за реализацию права обороны и тем самым сделать норму о необходимой обороне поощрительной в уголовно-правовом смысле.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что сделанные в работе выводы и положения позволяют расширить существующие знания о необходимой обороне как обстоятельстве, исключающем преступность деяния и могут быть положены в основу дальнейших исследований данного уголовно- правового явления.

Практическая значимость магистерской диссертации определена ее направленностью на создание основы законодательного регулирования необходимой обороны. Результаты работы могут быть использованы в правотворческой и правоприменительной деятельности, а также в учебном процессе образовательных учреждений юридического профиля.

Структура работы определена целями и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, объединяющих семь параграфов, заключения и библиографии.

Глава 1. Институт необходимой обороны как гарант защиты личности, общества и государства от общественно опасных посягательств

1.1 Реализация положений Конституции РФ (ч. 2 ст. 45) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950) в уголовном законодательстве о необходимой обороне

Исследование содержания предписаний законодательства, посвященных регулированию необходимой обороны, указывает на то, что в данных отношениях содержатся противоположные интересы их субъектов. Этот момент отмечает С.Г. Келина, которая указывает на своеобразие действий, установленных ст.ст. 37-42 УК РФ. По мнению исследователя, совершение действий, связанных с необходимой обороной, - это всегда проявление коллизий между двумя субъектами, одним из которых выступает лицо, которое воспользовалось предоставленной ему возможностью реализовать право на необходимую оборону, задержать преступника, профессиональный риск и т.д., а противоположная сторона представляет интересы потерпевшего, общества либо государства. Между интересами двух сторон имеет место противоречие, состоящее в причинении вреда одним интересам в целях защиты других.

В литературе давно обращалось внимание на невозможность обеспечения безопасности личности, ее прав и свобод исключительно средствами государственно-правовой охраны. Н.С. Таганцев писал: «Государство может пытаться устранить причины нарушений правоохраненных интересов, может уменьшать условия, содействующие их совершению, но оно не в состоянии предвидеть и предотвратить каждое отдельное правонарушение. Оно не может даже и ставить своей задачей охранение каждого индивидуума в каждый момент его жизни».

Аналогичное мнение высказывалось современными авторами:

«Юридическую безопасность личности невозможно обеспечить лишь путем установления на нормативном уровне требуемых правовых средств и механизмов, как бы грамотно это ни было сделано».

Названные теоретические положения во многом способствовали решению вопроса о законодательном закреплении института самозащиты прав и свобод граждан. Наиболее подробно вопросы самозащиты гражданином своих прав и свобод исследовались в науке гражданского права. При этом самозащита понимается как «определенные действия или бездействия управомоченного лица для восстановления нарушенного права или предотвращения угрозы его нарушения в установленных законом пределах». Считаем, что правовое понятие самозащиты состоит из двух составляющих: во-первых, деятельности управомоченных лиц, связанной с защитой субъективных прав или законных интересов; во-вторых, обязанности государства регламентировать юридические гарантии, предоставляемые лицу для реализации права на необходимую самооборону.

Уголовно-правовое понятие необходимой обороны является частным случаем защиты гражданином своих прав и свобод.

Следует назвать следующие конституционные нормы, в которых содержатся требования, предъявляемые к институту необходимой обороны. Прежде всего, ч. 3 ст. 17 Конституции РФ установлен запрет на нарушение прав и свобод других лиц при осуществлении собственных прав и свобод. Кроме этого, ч. 2 ст. 45 Конституции РФ закреплена возможность защищать свои права и свободы всеми не запрещенными законом способами. Наконец, в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ определен перечень благ, ради защиты которых права и свободы человека могут быть ограничены, а также пределы и способы таких ограничений.

Смысл правовых требований, содержащихся в перечисленных нормах Конституции РФ, заключается в том, что государство стремится обеспечить баланс, равенство интересов сторон в отношениях, связанных с защитой от преступного посягательства. При этом следует исходить из того, что гражданин, осуществляющий оборонительные действия, находится в заведомо более слабом юридическом положении, так как он противодействует общественно опасному посягательству, направленному против охраняемых законом отношений.

На основании требований Конституции РФ уголовное законодательство должно базироваться на идее приоритета охраны интересов обороняющегося лица перед обязанностью осуществить уголовное преследование за вред, который был причинен в состоянии необходимой обороны.

Закрепленное в ч. 2 ст. 45 Конституции РФ предписание выражено как условие: граждане могут защищать свои права и свободы, если способы, которые избраны для этого, не запрещены законодательством. Возможность самозащиты не является безграничной. Законодатель обязан самостоятельно установить с помощью уголовного закона условия правомерности оборонительного действия, учитывая при этом, что такие действия должны обеспечить баланс интересов нападающего и обороняющегося. Лицо, осуществляющее необходимую оборону, может причинить вред охраняемому уголовным законом общественному отношению, однако это причинение должно быть необходимо, вынужденно. Оборона признается необходимой потому, что она преследует четкую цель: отражение общественно опасного посягательства, устранение угрозы причинения вреда охраняемому уголовным законом общественному отношению. Выход за пределы такой необходимости означает возникновение «перекоса» в балансе конституционных интересов, который обеспечивается с помощью общеправовых механизмов самозащиты прав и свобод граждан. Эту мысль хорошо подчеркнул Б.В. Сидоров, который писал, что обороняющийся «должен всегда руководствоваться исключительно стремлением отразить посягательство, предотвратить виктимизацию, не допуская причинения посягающему большего вреда, чем необходимо для достижения указанных целей».

Чтобы гарантировать право на самозащиту, государство должно осуществить законодательное урегулирование условий, при наличии которых лицо имеет право самостоятельно защитить свои права и свободы. Такая обязанность государства содержится в ч. 2 ст. 45 Конституции РФ как указание на право защищать свои права и свободы способом, не запрещенным законом.

Государство может по-разному исполнить требование, возложенное на него в соответствии с данной конституционной нормой: во-первых, прямо запретить определенные способы для самозащиты прав и свобод; во-вторых, прямо разрешить использование определенных способов самозащиты; в-третьих, указать в законе условия правомерности действий гражданина по осуществлению самозащиты.

В нормах уголовного законодательства РФ указанные конституционные предписания имплементированы по-разному. С одной стороны, на основании ч. 1 ст. 37 УК РФ допустимы различные способы самозащиты против посягательств, сопряженных с насилием, опасным для жизни обороняющегося либо иного лица (таким образом, государством доводится к сведению граждан перечень способов самозащиты, разрешенных к использованию). Считаем, введение данного правила нормами Федерального закона от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ «О внесении изменения в статью 37 Уголовного кодекса Российской Федерации» - это положительное законодательное решение, расширяющее возможности граждан осуществлять самостоятельную защиту от общественно опасных преступных посягательств.

Кроме этого, положениями ст. 37 УК РФ предусмотрено понятие «пределы необходимой обороны». Законодательно закрепив эти пределы, государство взяло на себя обязанность соблюдения требований норм Конституции РФ, касающихся самозащиты гражданами своих конституционных прав и свобод и критериев их допустимого ограничения в целях обеспечения охраны конституционного правопорядка.

Анализ положений ч. 1 ст. 37 УК РФ и других конституционных норм убеждает в том, что содержание уголовно-правовых норм, посвященных институту необходимой обороны, отличается от положений Конституции РФ.

Прежде всего, различными являются объекты самозащиты. Согласно предписаний Конституции РФ таковым могут быть права и свободы гражданина. Уголовным законом, кроме возможности самозащиты прав и свобод, предусмотрена и защита охраняемых законом интересов. В общей теории права понятие законного интереса (охраняемого законом интереса) имеет иное содержание, чем понятие субъективного права. Если последнее представляет собой юридически гарантированную и обеспеченную обязанностями других лиц возможность поведения, то законный интерес имеет характер правового стремления, не всегда обеспеченного принудительной силой государства.

Законодателем, через закрепления права на уголовно-правовую защиту законных интересов, были имплементированы в уголовное законодательство нормы о широком понимании конституционного права на самозащиту. Расширительное толкование положений ч. 2 ст. 45 Конституции РФ допускается, поскольку самой Конституцией запрещено отрицание либо умаление прав и свобод, которые прямо в ней не названы (ч. 1 ст. 55).

Кроме этого, ч. 2 ст. 45 Конституции РФ предоставляет каждому гражданину возможность защиты своих прав и свобод, а нормами уголовного закона разрешено осуществление оборонительных действий также для защиты интересов иных лиц либо интересов общества и государства (ч. 1 ст. 37 УК РФ).

Правовой институт самозащиты является элементом основ правового статуса личности. В силу этого, закрепление уголовным законом возможности защитить интересы общества и государства с использованием мер самообороны - это не просто расширение требований ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, но и имплементация правовых требований, предусмотренных другими конституционными нормами. По нашему мнению, в ч. 1 ст. 37 УК РФ законодатель также имплементировал нормы ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, посвященные защите конституционного строя, обеспечению обороны и безопасности Российской Федерации как важных основ конституционного правопорядка. Это представляется обоснованным, поскольку способствует расширению общеправового значения института самозащиты прав и свобод.

В уголовно-правовой доктрине также было высказано мнение, ограничивающее значение института необходимой обороны в структуре механизма защиты прав и интересов личности. Некоторыми учеными этот правовой институт был рассмотрен как дополнительная к государственным мерам гарантия обеспечения прав и свобод личности. В частности, Е.Б. Казаковой было высказано мнение, что «поддержка и развитие институтов правовой самозащиты отнюдь не означает неверия в силу судебной и административной защиты. Необходимо исходить из того, что самостоятельная защита гражданами своих прав и свобод и законных интересов является дополнительной мерой». Другими исследователями было признано, что точка зрения о субсидиарном характере мер самозащиты (среди которых и меры необходимой обороны) является ошибочным. Такой является точка зрения Т.Ш. Атабаевой и Г.Н. Козырева, отметивших, что для права необходимой обороны характерно самостоятельное значение, оно не дополняет охранительную деятельность государства.

Т.Ш. Зиястинова подчеркивает, что самостоятельный характер права на необходимую оборону может быть выведен из естественного происхождения этого права.

Мнение указанных исследователей по поводу роли института необходимой обороны в структуре механизма защиты прав и интересов личности отвечает общеправовому значению предписаний ч. 2 ст. 45 Конституции РФ. Возможность самозащиты своего права и свободы является не только конституционной гарантией правового статуса личности, но и одним из конституционных прав гражданина.

Закрепление на конституционном уровне обширных возможностей граждан, связанных с осуществлением своих прав и интересов, а также широких пределов личной свободы, вызывает необходимость законодательного регулирования права на их разумную защиту. Значение прав и свобод во многом утрачивается, если граждане не могут самостоятельно их защищать. Учитывая это, уголовным законодательством фиксируется право на осуществление оборонительного действия против общественно опасного посягательства. При этом реализация данного права не зависит от возможности прибегнуть к помощи других лиц или органов власти.

Представляется, что действующее законодательство о необходимой обороне не вполне учитывает и такую тенденцию глобализации права, как приоритетное значение общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров в правовой системе России, возможность их имплементации на внутригосударственном уровне. Не находит своего адекватного отражения в ст. 37 УК РФ и концепция «универсальности (глобальности) естественных и неотчуждаемых прав человека» и их возможного ограничения в демократическом обществе в целях достижения разумного компромисса между частными и публичными интересами. В этом отношении ст. 37 УК РФ не согласуется с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В частности, речь идет о том, что, установив неотъемлемый и неотчуждаемый характер права на жизнь, законодатель в ч. 1 ст. 37 УК РФ, для защиты данного права, разрешает причинить, посягающему любой вред, в том числе и лишить его жизни, без каких бы то ни было оговорок и ограничений. Вопроса по поводу соответствия мер защиты характеру и опасности посягательства при таких обстоятельствах нет. «Если же посягательство было сопряжено с насилием опасным для жизни, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, причинение любого вреда посягающему правомерно и не может быть признано преступлением» - комментирует таким образом ч. 1 ст. 37 УК РФ Л.Л. Кругликов. По нашему мнению, в данной ситуации более правильна позиция правоприменительных органов. Обращая внимание на то, что меры защиты должны соответствовать характеру и опасности посягательства независимо от объекта посягательства, правоприменительными органами не только не ограничивается право обороны, но и она понимается как действие, прежде всего, необходимое. Такая позиция полностью соотносится с требованиями ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Указанная норма не рассматривает лишение жизни как деяние совершенное в ее нарушение, если это деяние - это результат применения силы, которая не более чем абсолютно необходима, в том числе и в целях защиты любого субъекта от незаконного насилия. При этом, как свидетельствует практика Европейского Суда, расширительное толкование данной статьи не допустимо.

Позиция Европейского Суда состоит в том, что лишение жизни во всех случаях, предусмотренных ст. 2 Конвенции, представляет собой исключительно меру, не более чем абсолютно необходимую. Лишь такой подход дает возможность создать основы общей концепции возможного ограничения прав и свобод индивида в современном демократическом обществе.

В отношении требований ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 15 Конвенции говорит о том, они в целом не допускается их нарушение даже во время войны или действия другого чрезвычайного положения. Решение Европейского Суда по делу «Макканн против Соединенного Королевства» от 27 сентября 1995 г. по этому поводу содержит следующее: «Нужно также иметь в виду, что статья 2 не только защищает право на жизнь, но и излагает обстоятельства, при которых лишение жизни может быть правомерным; это одна из основополагающих статей Конвенции... Толкование норм, содержащихся в этой статье, должно быть ограничительным». Давая комментарий указанному решению Европейского Суда, С.В. Пчелинцев пришел к залючению, «что за исключениями, непосредственно предусмотренными редакцией пункта 2 самой статьи 2 Конвенции, отступления от ее положений в обычной обстановке не допускаются вообще, а при применении статьи 15 Конвенции такая возможность (не предусмотренная для обычной обстановки) появляется лишь при рассмотрении случаев гибели людей в результате правомерных военных действий. В остальном отступления от положений статьи 2 Конвенции недопустимы даже в условиях действия особых правовых режимов».

Для России ее позитивные обязательства по поводу охраны жизни своих граждан установлены в ст. 20 Конституции РФ. Поскольку данная норма закрепляет право каждого на жизнь лишь самым общим образом, постольку (в части ограничения данного права) обязательными для России являются положения ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Кроме ст. 20 Конституции РФ принципиальное значение для решения вопросов реализации права лица на необходимую оборону имеют также предписания ст. 18 Конституции России, которыми закреплено непосредственное действие прав и свобод индивида, их определяющая роль при принятии и применении законодательных актов; обеспечение прав и свобод человека и гражданина деятельностью органов правосудия. В сущности, данная конституционная норма содержит основы юрисдикционного механизма реализации неотчуждаемых прав индивида в демократическом обществе. Данный механизм состоит из: прямого действия прав и свобод индивида, что не требует для их практической реализации издания каких-либо специального нормативного акта; неукоснительного соблюдения прав и свобод человека как критерия оценки деятельности правотворческих и правоприменительных органов; реального обеспечения прав и свобод граждан органами правосудия, то есть своевременный, беспрепятственный, эффективный доступ к нему.

Важными являются и конституционные предписания, которыми установлен предел реализации прав и свобод граждан и допустимое ограничение данных прав в демократическом обществе. В частности, на основании п. 3 ст. 17 Конституции России не допустимо нарушение прав и свобод индивида при реализации прав и свобод других лиц. А п. 3 ст. 55 Конституции говорит о том, что права и свободы лица можно ограничить федеральными законами только постольку, поскольку этого требует защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов иных граждан, обеспечения обороны и безопасности государства. Необходимо также заметить, что ограничение прав и свобод индивида нормами национального права допускается и вследствие предписаний норм международного права, поскольку п. 4 ст. 15 Конституции установил их приоритетное значение перед нормами внутригосударственного права. Думается, что именно в контексте данных конституционных норм должны рассматриваться как в целом проблемы построения и функционирования в России правового государства, так и вопросы создания в нем эффективно действующих механизмов реализации прав граждан, включая их право на необходимую оборону. Концепция же построения, функционирования и развития в России правового государства основана на том, что в таком государстве «должны властвовать не отдельные личности, а право и законы».

«Функции государства состоят в регулировании отношений между гражданами на основе закона. Предусматривается строгое соблюдение принципа верховенства права и закона, призванное обеспечить права и свободы граждан во всех сферах жизни, а со стороны граждан - уважение к законам и институтам существующей власти». Верховенство права означает также, что возникающие в гражданском обществе конфликты должны разрешаться преимущественно юрисдикционными способами, то есть компетентными органами.

Представляется, что в связи с изложенным, положение п. 2 ст. 45 Конституции о праве каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, должно толковаться ограничительно. То есть, самозащита права, как способ его защиты, возможна, во-первых, при нарушении только прав и свобод человека и гражданина и, во-вторых, при отсутствии реальной возможности воспользоваться юрисдикционным способом защиты. Когда же речь идет о защите общественных или государственных интересов, то использование для этих целей способа самозащиты в правовом государстве - недопустимо. Это противоречит главенствующему принципу деятельности правового государства - верховенству права во всех сферах жизни общества.

Самозащита права - крайняя и вынужденная мера, допускаемая в правовом государстве для защиты прав и свобод человека, поскольку каким бы правовым ни было государство, но и оно не способно решить проблему эффективной защиты прав каждого от любого незаконного посягательства и притом в любое время и в любом месте. Однако во всех других случаях, государство, если оно функционирует и развивается как правовое, не может делегировать часть своих карательных полномочий гражданину. Для всех других случаев ст. 46 Конституции РФ устанавливает, что решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд. Поэтому положения ч. 1 ст. 37 УК РФ, распространяющие право необходимой обороны на случаи защиты интересов общества и государства, не согласуются с принципом верховенства права в гражданском обществе и этим самым нарушают баланс частных, общественных и государственных интересов в нем. По этой же причине необходимая оборона должна исключаться, если обороняющееся лицо имело реальную возможность обратиться за помощью к органам власти, то есть устранить угрозу нарушения права юрисдикционным способом.

Подводя итоги, следует сказать, положения об уголовно-правовом институте необходимой обороны основаны на нормах Конституции РФ, которые предоставляют лицу полномочие самостоятельно защищать права, свободы и законные интересы способом, не противоречащим закону. Основой института самозащиты является конституционная идея об обеспечении баланса разных интересов участников общественных отношений и недопустимости установления границ прав и свобод одного индивида за счет прав и свобод иного. Государство обязано обеспечить законодательное урегулирования пределов осуществления необходимой обороны согласно конституционным основам рассматриваемого института.

необходимая оборона уголовный

1.2 Развитие института необходимой обороны в уголовном праве России

У необходимой обороны, как самостоятельного правового института, давняя история. Это обусловлено ее происхождением из инстинктов самосохранения, врожденных форм поведения живых организмов при возникновении угрозы опасности. Законодательное регулирование института необходимой обороны нормами отечественного законодательства прошло такие этапы.

Впервые институт необходимой обороны упоминается в тексте договора князя Олега с Византией 911 года. Основу периода общинно-родового строя составляло самоуправство, основным из принципов которого было решение конфликта интересов исключительно через превосходство физической силы. В законодательных памятниках того периода необходимая оборона понимается как право индивида на активную защиту.

Давая анализ положениям Русской Правды, Г.С. Фельдштейн сделал такой вывод: «Русская Правда не знает еще необходимой обороны, дифференцировавшейся в качестве самостоятельного института; этот процесс обособления заканчивается в главных чертах, по-видимому, только ко времени Уложения 1649 года».

Лишь формирующееся право на необходимую оборону упоминается в нескольких нормах Русской Правды, посвященных убийству ночного вора, убийству огнищанина, а также ответу на удар мечом («нетерпя ли противу тому ударит мечемь»). Что касается норм о необходимой обороне в Русской Правде, то не все исследователи единодушны в толковании данных норм. Так, в частности, А. Богдановский полагал, что в ограничении власти хозяина над вором уже можно видеть зародыш понятия о том, что отражение силы силою законно только до тех пор, пока это вызывается необходимостью. Что же касается ответного удара мечом на удар батогом, чашей, рогом, тылеснию, то, например, согласно точке зрения Я.Н. Щапова, «...он не признавался санкцией, каковой была прежде месть, и являлся лишь частной акцией, вызванной состоянием сильного возбуждения оскорбленного». А.Ф. Кони также отметил, что необходимая оборона в Русской Правде присутствует лишь в статьях, в которых совершается открытое хищение чужого имущества. «Необходимая оборона допускается в Русской Правде главным образом при нарушении имущественных прав (нарушение личных прав влечет за собою неограниченный самосуд)».

С.В. Пархоменко совершенно обоснованно считает, что уже в Русской Правде институт необходимой обороны получает достаточно совершенное для своего времени закрепление. А вот в древнейшем периоде развития древнерусского уголовного права, предшествующем Русской Правде, этот институт органично входил в понятие мести, и потому законодательные установления той эпохи просто не выработали особых постановлений о праве обороны.

В договоре, который был заключен в 1229 году Смоленским князем Мстиславом Давидовичем и немецкими городами, закреплены безграничные права хозяина вещи по отношению к вору, посягнувшему на его собственность.

Ст. 32 данного документа говорит: «Который Роусинъ или Латинскый имать татя, надъ темь емоу своя въля, камь его хочеть, тамъ дежить». Дословно это значит предоставление хозяину права полностью распоряжения вором, пойманным при совершении преступления.

Итак, можно заметить, что уже ранние этапы правового регулирования характеризуются узаконенностью действий, направленных на защиту от посягательства на жизненно важные интересы. Меры, принятые по отношению к преступнику, должны быть соразмерны не только в момент нападения (преступления), но и после него.

Следующим наиболее серьезным упоминанием необходимой обороны как отдельно сформировавшегося уголовно-правового института, стало закрепление в положениях ст. 200 главы Х Соборного уложения 1649 г. такого предписания: «А будет тот, к кому они таким умышлением приедут, бороняся от себя, и дом свой обороняя, кого из них убьет до смерти и привезет тех побитых к судьям, и сыщется про то допряма, что он то убийство учинил поневоле, от себя бороняся, и ему того в вину не ставить. А кого он убьет, и ему то убойство учинится от себя, не приежжай на чюжей дом насильством». Как видно, данная норма допускает возможность причинения смерти субъекту, который пытается совершить преступление. Оправданием таких действий является недопустимость проникновения в чужое жилище с целью совершения преступных действий. В этой ситуации законом впервые использована формулировку возможности применения насилия к посягающему, что стало важным обстоятельством на пути развития рассматриваемого уголовно-правового института.

Ст. 201 указанной главы предусматривала и возможность защищаться от применения насилия, не связанного с проникновением в жилище. Кроме необходимости защиты и применения насилия в отношении посягающего в нормативном акте отмечается только возможность причинения вреда здоровью, но не жизни посягающего преступника.

Многие статьи рассматривают вопрос, касающийся необходимой обороны при разбойном посягательстве. Например, ст. 50 главы XXI предусматривает: «А которого человека приведут с поличным …». Исходя из этого, задержание могло быть совершено как в момент совершения разбойного нападения, так и сразу после него. О возможности применения насилия можно сделать вывод и по результатам анализа ст. 55, где фактически допускалось превышение мер при необходимой обороне от посягающего, который совершил разбой, связанный с причинением чрезмерного вреда здоровью посягающего: «А будет в сыску скажут, что того приводного человека исцы ополичнили силно, и тем людем, которые его ополичнили силно за то учинити жестокое наказание, при многих людех бити их кнутом нещадно, да на них же тем людем, кого они ополичнили силно, правити бесчестье вдвое, чтобы на то смотря и иным неповадно было так делати».

Таким образом, Соборное Уложение 1649 года содержало достаточно количество норм, признававших причиненный вред правомерным при наличии определенных условий, непосредственно установленных данным источником права. Но им были свойственны только общие черты, касающиеся конкретных случаев причинения вреда при наличии необходимой обороны. Непреступность того или иного деяния была продиктована не общими правилами, распространяющимися на широкий круг деяний, а обуславливалась недопустимостью применения того или иного наказания, если совершалось конкретное преступное посягательство.

Дальнейшим кардинальным изменением и продвижением института необходимой обороны стало принятие Воинских Артикулов Петра I. Правила, касающиеся необходимой обороны, были помещены в разные главы, как связанные с посягательствами на жизнь (глава 19 «О смертном убийстве»), так и касающиеся собственности (глава 21 «О зажигании, грабительстве и воровстве).

Нужно отметить, что при наличии необходимой обороны использовалась норма о недопустимости применения наказания в связи с допущением такого вреда, а не в силу отсутствия вины («от всякого наказания свободен»).

Первым упоминанием о правомерном причинении вреда, вплоть до причинения смерти нападающему, стало предписание артикула 156. Оно предусматривало, что защита осуществляется, если есть угроза жизни («обороны живота своего»). Артикул содержал уточнение, что защита вынуждена, обусловлена противоправным действием самого посягающего (артикул 156 - «к сему принудил» и артикул 157 - «без опасения смертного уступить или уйти не мог»).

Более тщательно регламентировал вопрос о необходимой обороне артикул 157, который предусматривал, при каких посягательствах допускается защита, чтобы соблюсти пределы ее правомерности. В частности, использовать оружие обороняющийся мог только, если посягающий сам делал попытку применить оружие при нападении, а если оружия не было, то обороняющийся не мог применить оружие.

Толкование к артикулу 157 содержало и предписание по поводу наличности посягательства. Насилие могло быть применено лишь в момент посягательства, а если оно прекращалось, когда посягающий пытался скрыться, то его убийство не квалифицировалось как совершенное при необходимой обороне («оборонения преступил»). Такие действия признавались убийством из мести за совершенное противоправное посягательство («смертное убивство из отмщения»).

Кроме регулирования момента прекращения посягательства толкование к артикулу 157 предусматривало и возможность применить насилие к нападающему тогда, когда непосредственно само посягательство еще не было начато, но имелась реальная угроза его начала («когда уже в страхе есть, и невозможно более уступать, тогда не должен есть от соперника себе перваго удара ожидать, ибо чрез такой первый удар может тако учинится, что и противится весьма забудет»). Помимо тщательного регулирования правомерного лишения жизни нападающего, если было посягательство на жизнь, согласно Артикула Воинского 1715 года обороняющийся мог и правомерно причинить вред, если было посягательство на собственность, а именно когда местом посягательства становилось жилище. Артикул 185 предусматривал, что вора, проникшего ночью в дом, проживающее там лицо могло правомерно лишить жизни («без страху наказания умертвить»), если иного способа прекращения посягательства не существовало, поскольку считалось, что вор проникал не только в целях совершения кражи, но и чтобы убить находящихся там людей («чтоб и умертвить»).

До принятия Артикула Воинского 1715 года отмеченные моменты не регулировались, что указывает на повышение качества законодательства того периода и соответствие его объективным реалиям жизни общества.

Итак, праву на применение обороны придается вспомогательный характер - оно разрешалось только в тех случаях, когда не было возможности избежать противоправного посягательства либо прибегнуть к помощи начальства. Законодательством были четче регламентированы условия, при которых необходимая оборона считалась правомерной. Были обозначены требования, касающиеся действия необходимой обороны во времени и соответствия защиты и посягательства. Это способствовало существенному ограничению права на применение необходимой обороны, так как выдвигало требование о строгом соответствии характеру защиты и степени опасности противоправного посягательства, а также между средствами защиты и средствами нападения.

Российское законодательство XVIII века необходимую оборону так обстоятельно не регламентировало, как Соборное Уложение 1649 года. В проекте Уголовного Уложения 1754 года, хотя и была отдельная глава, посвященная «нужному оборонению», однако, как считал Н.С. Таганцев, законодатель механически воспринял предписания Соборного Уложения 1649 г. и Воинского Устава 1715 г.

Проект Уголовного уложения 1813 г. необходимую оборону отнес к обстоятельствам, устраняющим вину. В силу его норм применение необходимой обороны допускалось для защиты жизни, чести и имущества, принадлежащего как обороняющемуся, так и другим лицам, особенно ближним.

Существенное внимание правилам о необходимой обороне уделил Свод законов Российской Империи 1832 года, ставший официальным собранием действующего законодательного материала Российской Империи, размещенного по тематическому принципу. Манифестом от 31 января 1833 года Свод законов был признан в качестве действующего источника права с 1 января 1835 года. Главным образом, нормы, касающиеся необходимой обороны, содержал том XV Свода законов, однако и в томах VI, VIII, IX, XI, XII и XIV содержались отдельные правила, посвященные данному институту.

Свод законов Российской Империи 1832 года сделал попытку расширить права обороняющегося, но эта тенденция была еще незначительна, поскольку преследовала цель воссоединить положения Воинских артикулов Петра I и Соборного Уложения 1649 года. В результате это потерпело неудачу ввиду полной противоположности указанных источников права в сфере необходимой обороны.

Предписания Уложения «О наказаниях уголовных и исправительных» 1845 года, касающиеся необходимой обороны, были более последовательны, нежели Свод законов 1832 года. В них произошел возврат к системе «нашего старого права», т.е. к нормам Соборного Уложения 1649 года. Правилам о необходимой обороне были посвящены ст.ст. 101, 102, 103, 1467, 1471 и 1493 Уложения.

Уголовное уложение 1903 г. по сравнению с другими действовавшими до него источниками российского уголовного права отразило более высокий уровень правовой культуры и законодательной техники, чему способствовали успехи в науке уголовного права того времени, в том числе фундаментальная разработка вопросов уголовного права Н.А. Неклюдовым, Н.Д. Сергиевским, Н.С. Таганцевым, И.Я. Фойницким.

Закрепленное в ст. 46 Уложения 1903 г. право необходимой обороны по сравнению с положениями о необходимой обороне, содержащимися в ст. 101 и 102 Уложения 1845 г., допускавшими при невозможности прибегнуть к защите местного или ближайшего начальства защиту жизни, здоровья или свободы оборонявшегося и половой свободы женщины, было существенно расширено. Согласно Уложению 1903 г. не почиталось преступным деяние, которое было совершено при необходимой обороне, если имело место незаконное посягательство на личное и имущественное благо самого обороняющегося либо иного лица. Превышение пределов необходимой обороны чрезмерностью или несоразмерностью защиты наказывалось только в случаях, особо законом указанных. Оборона допускалась против незаконного посягательства на любые защищаемые законом блага или интересы обороняющегося или других лиц, от кого бы оно ни исходило: от органа власти или частного лица. В числе объектов, защита которых возможна в ситуации необходимой обороны, интересы государства и общества не указаны.

Ответственность за превышение пределов обороны в соответствии со ст. 459 и 473 Уложения 1903 г. устанавливалась только в случаях убийства и умышленного причинения весьма тяжкого или тяжкого телесного повреждения. Виновный в убийстве или в умышленном причинении весьма тяжкого или тяжкого телесного повреждения, учиненном при превышении необходимой обороны, наказывался только в том случае, если эти убийство или телесные повреждения последовали не для защиты от посягательства на жизнь или от изнасилования.

Таким образом, в Уложении 1903 г. презумпировалась правомерность лишения жизни нападавшего или причинения ему весьма тяжкого или тяжкого телесного повреждения при отражении нападения, сопряженного с изнасилованием или опасностью для жизни оборонявшегося или других лиц.

По мнению Н.С. Таганцева, право граждан на необходимую оборону допустимо, поскольку оно представляет собой необходимое дополнение к охранительной деятельности государства, которое, будучи ответственным за безопасность частных лиц, объективно не в состоянии предвидеть и предотвратить каждое отдельное правонарушение.

Стимулом действий обороняющегося, влекущих нарушение правовой нормы и причинение вреда, является не испорченность, грозящая опасностью общественному спокойствию, а принуждение со стороны посягающего.

В работах о необходимой обороне, предшествующих принятию Уложения 1903 г., серьезное внимание уделялось праву граждан на оборону от незаконных действий государственной власти и ее представителей. А.Ф. Кони, работа которого оказала огромное влияние на формирование взглядов на необходимую оборону, исходил из того, что исключение такого права является гибельным для гражданской свободы; допущение такого права ведет к большей осмотрительности со стороны чиновников; достоинство государственной власти не умалится, если она не признает неправильно действующих агентов своими слугами. Но против законных действий правительства, родителей и опекунов - подданные, дети, ученики и т. д. не имеют права на необходимую оборону.

В советский периода, с одной стороны, законодатель отказался от более точного понятийного аппарата необходимой обороны, а с другой стороны - размыл границы его понимания, что привело к расширению объектов защиты. В необходимую оборону, как правовой институт уголовного права, впервые были включены интересы общества и государства. Особенно характерно для этого периода было признание приоритета государственных интересов над интересами личности.

В 1919 году вступили в юридическую силу Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, в которых впервые находим упоминание о необходимой обороне. Статьей 15 необходимая оборона признана правомерной только тогда, когда имеет место защита личности обороняющегося либо иных лиц. Кроме этого, действие, совершенное при осуществлении необходимой обороны, признавалось преступлением, однако если существовали упомянутые условия, то уголовное наказание не применялось.

В нормах УК РСФСР 1922 г. правовая регламентация необходимой обороны была осуществлена статьей 19, согласно которой лицо не подлежало наказанию за совершенное уголовно наказуемое деяние при необходимой обороне, если имело место незаконное посягательство на личность либо право обороняющегося, иного лица и при этом не было превышения пределов необходимой обороны.

Как видно, пределы права необходимой обороны расширяются, закон считает допустимой защиту личности не только обороняющегося или других лиц, но и их прав.

1924 г. ознаменовался принятием Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, что стало результатом образования СССР и было обусловлено необходимостью формирования единого общесоюзного документа, регулирующего сферу уголовно-правовых отношений.

Согласно ст. 9 названного документа законодатель полностью отказался от применения мер социальной защиты к лицу, совершившему действие, предусмотренное уголовным законом, кроме случаев, когда будет признано, что такое действие совершено при наличии необходимой обороны против посягательства на советскую власть и революционный порядок или на личность и право обороняющегося, иного лица, если при этом не имело место превышение пределов необходимой обороны». Иными словами, необходимая оборона имела своим объектом защиту советской власти и революционного порядка.

Издание Основных начал повлекло необходимость приведения уголовного законодательства республик в соответствие с вышеуказанным нормативным актом. 22 ноября 1926 г. был принят новый Уголовный кодекс РСФСР, который введен в действие с 1 января 1927 г.

Ч. 1 ст. 13 УК РСФСР 1926 г. в незначительно измененной редакции воспроизвела особенности необходимой обороны, обозначенные ст. 19 УК РСФСР 1922 г.

Нужно признать, что определения понятия необходимой обороны в обозначенных нормативно-правовых актах были не совсем удачны, поскольку необходимую оборону было названо уголовно наказуемым деянием. При этом законодатель не установил критерии для определения превышения пределов необходимой обороны. Данные критерии должен был выявить суд, что в конечном итоге имело своим последствием огромное количество судебных ошибок и наказание невиновных лиц.

В связи с этим Пленум Верховного Суда СССР 23 октября 1956 г. впервые сформировал позицию, посвященную вопросам применения института необходимой обороны в своем постановлении «О недостатках судебной практики по делам, связанным с применением законодательства о необходимой обороне». Право необходимой обороны трактовалось как возможность активно защищаться от противоправного посягательства. П. 4 постановления говорил, что «Состояние необходимой обороны наступает не только в самый момент нападения, но и в тех случаях, когда налицо реальная угроза нападения, а также если для обороняющегося не был ясен момент окончания нападения. Такое состояние необходимой обороны не может считаться устраненным, если акт защиты последовал непосредственно за актом, хотя бы и оконченного нападения, но по обстоятельствам дела для обороняющегося не был ясен момент окончания нападения». Пунктом 5 указанного постановления действия, которые предпринял потерпевший или иное лицо по задержанию преступника с целью доставления его в соответствующие органы власти, приравнены к необходимой обороне.