Проблемы применения законодательства о необходимой обороне в Российской Федерации

По нашему мнению, такие обстоятельства следует понимать не как необходимую, а как мнимую оборону, поскольку при таких обстоятельствах имеет место фактическая ошибка. При этом совершенно допустимы случаи, когда уголовной ответственности нет, но не потому, что имел место акт необходимой обороны, а потому, что при фактической ошибке нет вины обороняющегося, он добросовестно заблуждался и обстоятельства дела не позволяли ему осознавать, что противоправное посягательство уже завершилось.

Показательно в этом плане следующее дело.

Лукьяненко А.П. совместно с ФИО5 распивал спиртные напитки. Во время этого, Лукьяненко А.П. заподозрил ФИО5 в том, что тот совершил кражу денежных средств, на основании чего между ними произошла ссора, которая переросла в конфликт. В результате него ФИО5 был нанесен неустановленным твердым тупым предметом удар по голове Лукьяненко А.П., который причинил последнему телесные повреждения, повлекшие легкий вред здоровью. После этого, продолжая конфликт ФИО5 вышел на кухню, там взял нож и вернувшись назад, высказал угрозу убийством, удерживая нож в руках направился в сторону Лукьяненко А.П. Последний, увидев двигающегося в его сторону с ножом в руках ФИО5, отобрал у него нож, завладев им.

Лукьяненко А.П., удерживая нож в руках, действуя умышленно с достаточной силой нанес ФИО5 не менее 4 ударов ножом в жизненно-важные органы - грудную клетку, чем были причинены телесные повреждения в виде трех проникающих колото-резанных ранений грудной клетки. Таким образом, был причинен тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека в момент причинения, в результате наступила смерть ФИО5.

Органами предварительного следствия и Минусинским городским судом Красноярского края действия Лукьяненко А.П. были квалифицированы по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Он был приговорен к шести годам и шести месяцам лишения свободы.

По нашему мнению, в рассматриваемом случае имела место судебная ошибка. Судом, по-видимому, в основание решения было положено то, что в момент, когда Лукьяненко А.П. завладел ножом и нанес первый удар в область грудной клетки ФИО5, посягательство с его стороны было завершено и в дальнейшем применении ножа не было нужды. Дальнейшие его действия якобы уже не имели своей целью оборону, а являлись обусловленным мотивом мести за противоправное нападение актом самочинной расправы.

Судом при этом не были учтены указания Пленума Верховного Суда РФ. Прежде всего, очевидно, что для Лукьяненко А.П. не был понятен момент окончания посягательства со стороны ФИО5. Слишком высокой была его интенсивность. Кроме этого, как было указано в Постановлении № 19 от 27 сентября 2012 г., «переход оружия или других предметов, использованных в качестве оружия при посягательстве, от посягавшего лица к оборонявшемуся лицу сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства, если с учетом интенсивности нападения, числа посягавших лиц, их возраста, пола, физического развития и других обстоятельств сохранялась реальная угроза продолжения такого посягательства».

Кроме этого, на основании упомянутого Постановления Пленума, «обороняющееся лицо из-за душевного волнения, вызванного посягательством, не всегда может правильно оценить характер и опасность посягательства и, как следствие, избрать соразмерные способ и средства защиты». Не вызывает сомнений то, что при отражении нападения со стороны ФИО5, Лукьяненко А.П. находился в состоянии аффекта, которое не позволяло ему правильно воспринимать ситуацию. На это явно указывают материалы уголовного дела. Уже в силу этого, квалификация его действий «на общих основаниях» представляется неверной.

Дела такого рода довольно часто встречаются в правоприменительной практике. И тут применение указанных выше рекомендаций Пленума Верховного Суда РФ представляется совершенно необходимым.

По большому же счету тут имеет место ситуация, когда правомерная необходимая оборона переходит, трансформируется в мнимую оборону. В специальной уголовно-правовой литературе такое явление еще не становилось предметом анализа. Материалы же правоприменительной практики указывают на то, что данную проблему нужно давно уже решить.

По нашему мнению, в решении поставленного вопроса целесообразно использование позитивного опыта некоторых зарубежных государств. Перспективным кажется в связи с этим подход, применяемый уголовным законодательством Испании. Статьей 14 УК Испании 1995 г. к обстоятельствам, исключающим уголовную ответственность, отнесены действия, которые совершены под влиянием фактической либо юридической ошибки. Как предусматривает указанная норма «непреодолимая ошибка относительно действия, составляющего уголовное правонарушение, исключает уголовную ответственность лица. Если, сообразно обстоятельствам совершения деяния и личности виновного, ошибка была преодолимой, правонарушение в этом случае наказывается как совершенное по неосторожности». Такое же предписание содержит ст. 37 УК Республики Беларусь.

По нашему мнению, российскому законодателю следует использовать указанный зарубежный опыт. В таком случае юридические последствия мнимой обороны будут однозначно рассматриваться на основании правил о фактической ошибке.

2.3 Понятие превышения пределов необходимой обороны. Квалификация причинения вреда при превышении пределов необходимой обороны

Основной вопрос института необходимой обороны - это вопрос о превышении ее пределов. Сам факт совершения общественно опасного деяния, подпадающего под признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК РФ, не делает посягающего совершенно бесправным. Установление пределов необходимой обороны является своеобразной гарантией прав нападающего от нарушений, не оправдываемых необходимостью отражения посягательства. С одной стороны, граждане имеют право на причинение вреда посягающему, с другой - причинение вреда посягающему лицу не может быть беспредельным. Необходимая оборона имеет естественные границы, которые определяются характером общественно опасного посягательства, его опасностью и протяженностью во времени.

Анализ ст. 37 УК РФ позволяет сделать вывод о том, что закон исключает ответственность за превышение пределов необходимой обороны в особых случаях. Причинение нападающему смерти либо тяжкого вреда здоровью является законным, если: 1) имело место нападение с применением насилия, опасного для жизни защищающегося или иного лица, либо существовала непосредственная угроза применения такого насилия (ч. 1 ст. 37 УК РФ); 2) защищающийся вследствие неожиданности нападения не мог дать объективную оценку степени и характеру опасности посягательства (ч. 2.1 ст. 37 УК РФ); 3) при отражении общественно опасного посягательства не было допущено превышение пределов необходимой обороны (ч. 2 ст. 37 УК РФ).

Уголовный закон помимо опасности посягательства для жизни или его неожиданности называет еще одно обстоятельство, при наличии которого причинение посягающему лицу смерти считается правомерным: если при отражении посягательства обороняющимся лицом не было допущено превышения пределов необходимой обороны. Здесь необходимо подчеркнуть следующее. Речь идет о ситуациях, когда со стороны посягающего отсутствует посягательство, сопряженное с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия и также отсутствует неожиданность посягательства, не позволяющая обороняющемуся лицу объективно оценить степень и характер опасности посягательства. Главное требование, которое при этом должно быть соблюдено, - это недопущение превышения пределов необходимой обороны.

Часть 2 ст. 37 УК РФ превышением пределов необходимой обороны называет умышленное действие, явно не соответствующее характеру и опасности нападения.

Из этого определения можно сделать два очевидных вывода. Во-первых, неосторожное причинение смерти или тяжкого вреда здоровью не образует превышения пределов необходимой обороны. Во-вторых, если не было умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства, то не может быть и превышения пределов необходимой обороны. Следовательно, исходя из требований закона для установления наличия (отсутствия) превышения пределов необходимой обороны нужно определить, насколько ответные действия обороняющегося лица были адекватны характеру и опасности посягательства.

Пункт 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 19 от 27.09.2012 года говорит о том, что лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за превышение пределов необходимой обороны только тогда, когда будет доказано, что защищающийся оборонялся от посягательства, обозначенного в ч. 2 ст. 37 УК РФ, таким способом и средством, применение которого явно не соответствовало характеру и опасности посягательства, и без необходимости умышленно причинил тяжкий вред здоровью нападающего или смерть.

В этом же п. 11 Пленум Верховного Суда РФ обратил внимание на то, что к уголовной ответственности за превышение пределов необходимой обороны лицо привлекается только тогда, когда материалами дела будет установлено, что защищающийся осознавал, что причиняет вред, который не был необходим для предотвращения или пресечения конкретного противоправного общественно опасного посягательства.

Таким образом, Пленум увязал ответственность за превышение пределов необходимой обороны со следующими обстоятельствами:

1) характером и опасностью посягательства;

2) способом и средствами защиты, применение которых явно не вызывалось необходимостью;

3) умышленное, осознанное причинение посягающему смерти или тяжкого вреда здоровью не было необходимо для предотвращения или пресечения конкретного общественно опасного посягательства.

С.В. Винник дополнительно выделена степень подготовленности посягающего к совершению преступления (подготовление заранее предметов и орудий совершения преступления, подготовка места совершения посягательства), физическая, психологическая и психофизическая возможность обороняющегося отразить посягательство (физическое развитие, психологический тип личности, особенности темперамента).

По мнению Б.Д. Завидова, вопрос о наличии либо отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны решается помимо остального с учетом таких обстоятельств: удаленность места нападения от лиц, которые могли бы прийти на помощь, криминогенная наклонность нападавших (нападающего), о которых было известно оборонявшемуся.

По нашему мнению, именно степень общественной опасности посягательства выступает базисом для установления пределов допустимого вреда. Тут имеется прямая зависимость: чем опаснее посягательство, тем шире пределы допустимого вреда, который причиняется посягающему.

Понятие посягательства, при котором возможна ответственность за превышение пределов необходимой обороны, раскрывается в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 19 от 27.09.2012 года. Это посягательство, сопряженное с насилием, не опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Пленум дал примерный перечень подобных посягательств (побои, причинение легкого или средней тяжести вреда здоровью, грабеж, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья), а также указал, что это могут быть любые умышленные и неосторожные деяния, предусмотренные Особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации, которые хотя и не сопряжены с насилием, однако с учетом их содержания могут быть предотвращены или пресечены путем причинения посягающему вреда.

Иначе говоря, в п. 3 Постановления разъясняются основания правомерного применения необходимой обороны при условии непричинения посягающему смерти или тяжкого вреда здоровью под страхом наказания.

При оценке обоснованности применения способов и средств защиты в п. 13 Постановления Пленума рекомендуется решать вопрос о наличии признаков превышения пределов необходимой обороны на основании всего спектра обстоятельств, имеющих отношение к делу. В частности, объекта посягательства, избранного посягавшим способа достижения результата, тяжести последствий, которые могли наступить в случае доведения посягательства до конца, наличия необходимости причинения посягавшему смерти или тяжкого вреда здоровью для предотвращения или пресечения посягательства, места и времени посягательства, наличия оружия или иных предметов, использованных посягавшим в качестве оружия, возможности оборонявшегося лица отразить посягательство.

Кроме того, Пленум рекомендует решать вопрос о наличии превышения пределов необходимой обороны на основании любых иных обстоятельств, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и оборонявшегося лица. Например, в п. 12 Постановления специально обращено внимание на то, что в случае группового посягательства обороняющееся лицо вправе применить к любому из посягающих такие меры защиты, которые определяются характером и опасностью всей группы.

Чтобы правильно квалифицировать действия обороняющегося, нужно определить, было ли несоответствие способа и средств обороны характеру и опасности противоправного посягательства явным, очевидным, если было совершено умышленное причинение посягающему, но без необходимости смерти либо тяжкого вреда здоровью. Такое мнение выражено в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 19 от 27.09.2012 года.

По данному вопросу Н.Н. Турецкий отметил, что превышение пределов необходимой обороны является именно явным, т. е. очевидным, бесспорным, резким, значительным, не подлежащим сомнению, не требующим дополнительного толкования несоответствием защиты характеру и опасности противоправного посягательства. При этом обороняющемуся заведомо известно, что посягательство можно отразить и с применением более мягких средств, причинив посягающему менее тяжкий вред. Как видно, правомерная оборона вовсе не требует пропорциональности (абсолютной соразмерности) между способом, средствами защиты и противоправного посягательства.

Стоит подчеркнуть, что в п. 11 Постановления № 19 от 27.09.2012 года говорится о том, что квалификация деяния обороняющего по ч. 1 ст. 114 УК РФ допускается лишь при осознании им того, что причиненный вред не был необходим для предотвращения или пресечения посягательства.

В то же время, как отмечает С.В. Тасаков, в судебной практике широко применяет «механический» подход к установлению соразмерности средств защиты и нападения, результатом которого довольно часто является то, что, к примеру, применение защищающимся оружия против невооруженного преступника, в случае отсутствия явной угрозы жизни защищающегося, однозначно квалифицируется как превышение пределов необходимой обороны. При этом не принимается во внимание, что даже удар кулаком средней силы в шею или висок может оказаться роковым для обороняющегося и привести к наступлению летального исхода или фактически лишить возможности защищаться по физиологическим причинам (при нокауте, головокружении, частичной или полной потере ориентации, сознания).

И.А. Тараканов отмечает абсурдность такого подхода, указывая, что такая трактовка означает запретить обороняющемуся использование пистолета или ножа тогда, когда посягающий пытается его задушить.

Ошибочность в применении «механического» подхода к установлению пределов необходимой обороны подтверждена еще и тем, что для отражения внезапного агрессивного посягательства обороняющийся должен иметь определенное превосходство над нападающим, которое как раз и может быть достигнуто с помощью более эффективного средства защиты - боевого приема, оружия или иного предмета.

Ситуации, в которых вред, причиненный обороняющимся, не был минимально возможным, необходимым для прекращения нападения, некоторыми учеными также относились к разновидностям превышения пределов необходимой обороны. Но такое толкование уголовного закона, по нашему мнению, изменяет содержание принципа соразмерности и необходимости причиняемого вреда, чем ограничивается само право гражданина на оборону от преступного посягательства. Уголовное законодательство не содержит дополнительных требований о минимальном размере вреда, причиняемого посягающему, единственно важно, чтобы данный вред не был резко несоразмерным с предотвращенным вредом, а не минимально возможным.

Е.М. Берлин даже было высказано предложение в зависимости от обстоятельств конкретного дела считать законным «добивание» преступника, т.е. причинение ему таких телесных увечий, которые гарантированно лишат его возможности продолжить посягательство, если у обороняющегося нет полной уверенности в том, что посягательство закончилось. Считаем такое предложение весьма спорным, способным спровоцировать причинение чрезмерного, не вызванного необходимостью вреда.

Смоделируем ситуацию, в которой обстановка обороны такова, что у защищающегося есть явное превосходство в силе перед посягающим и он осознает данное обстоятельство. Например, владеющий навыками боевого искусства после нанесения нескольких ударов имеет «стратегическое» превосходство перед нападающим, который едва держится на ногах, однако все еще продолжает высказывать угрозы и предпринимает попытки нанести удар. Несмотря на это, обороняющийся применяет крайне опасный для жизни нападающего боевой прием, в результате чего его здоровью причиняется тяжкий вред.

Указанная ситуация является бесспорным примером превышения пределов необходимой обороны. Необходимости в причинении такого вреда нет, поскольку обороняющийся прекрасно осознает факт своего превосходства. При таких обстоятельствах пределы необходимой обороны превышены вследствие проведения боевого приема, который причинил тяжкий вред здоровью посягавшего.

Судебной практике известны случаи, когда причинение тяжких последствий не одному, а нескольким нападавшим квалифицируется как превышение пределов необходимой обороны исходя из того, что совокупный результат оказался более значительным, нежели вред, причиняемый обороняющемуся.

Такая позиция должна быть оценена весьма негативно: судами совершаются грубые ошибки, поскольку нарушаются требования п. 8 ранее действовавшего Постановления № 14 от 16 августа 1984 г., в соответствии с которым, если посягательство совершается группой лиц, то обороняющийся имеет право применить к любому нападающему такие меры защиты, которые определяются опасностью и характером действий всей группы. Считаем, что в целях искоренения указанных ошибок, аналогичное предписание нужно закрепить в п. 12 Постановления № 19 от от 27.09.2012 года.

Умышленное, осознанное причинение посягающему лицу смерти или тяжкого вреда здоровья, что не было необходимо для предотвращения или пресечения конкретного общественно опасного посягательства, предполагает следующее. Причиненный вред явно, очевидно не соответствовал характеру и опасности посягательства. Обороняющийся умышленно, т. е. действуя с прямым или косвенным умыслом, осознавая возможность предотвратить или пресечь посягательство иным образом, причиняет посягающему смерть или тяжкий вред здоровью. Однако если обороняющийся, например, в силу душевного волнения, вызванного посягательством, не мог в полной мере оценить характер и опасность посягательства и, как следствие, избрать соразмерные способы и средства защиты, то он не должен отвечать за превышение пределов необходимой обороны. Об этом правильно отмечается в п. 14 Постановления.

На основании изложенного, приходим к выводу, что превышение пределов необходимой обороны - это явное, очевидное, резко выраженное, бросающееся в глаза, осознаваемое обороняющимся лицом несоответствие защиты характеру и опасности посягательства.

Уголовная ответственность за превышение пределов необходимой обороны возможна при наличии совокупности следующих обстоятельств:

1) совершено посягательство, не сопряженное с насилием, опасным для жизни обороняющегося или иного лица, либо иное умышленное или неосторожное деяние, предусмотренное Особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации, которое хотя и не сопряжено с насилием, однако с учетом его содержания может быть предотвращено или пресечено путем причинения посягающему вреда;

2) посягающему умышленно причинены смерть или тяжкий вред здоровью;

3) обороняющийся применил способы и средства защиты, применение которых явно не вызывалось необходимостью.

Уголовная ответственность за превышение пределов необходимой обороны исключается при наличии любого из следующих обстоятельств:

1) совершено посягательство, сопряженное с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия;

2) имело место неожиданное посягательство, вследствие которого обороняющееся лицо не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения;

3) обороняющийся в силу душевного волнения, вызванного посягательством, не мог правильно оценить характер и опасность посягательства и, как следствие, избрать соразмерные способы и средства защиты;

4) при причинении смерти или тяжкого вреда не было допущено явного несоответствия мер защиты характеру и опасности посягательства;

5) совершено групповое посягательство, вследствие которого обороняющийся применил такие меры защиты, которые определялись характером и опасностью всей группы.

2.4 Понятие и виды мнимой обороны в уголовном праве. Квалификация причинения вреда при мнимой обороне

К сожалению, УК РФ не раскрывает содержание понятия «мнимая оборона»: ст. 37 попросту не содержит даже упоминания о нем. Имеются определения данного понятия в науке уголовного права. Было высказано немало точек зрения, однако большинство ученых склонялось к тому, что термин «мнимая оборона» служит для обозначения «кажущегося нападения» в уголовном праве.

Так, З.Г. Алиев под мнимой обороной понимает психическое отношение лица к своему деянию (действию или бездействию) и его последствиям, имеющее в интеллектуальном и (или) волевом моменте порок, обусловленный заблуждением, то есть неправильной интерпретацией юридического факта либо неправильной оценкой поведения другого лица как общественно опасного посягательства на охраняемые законом права и интересы, связанного с причинением вреда такому лицу либо с угрозой причинения такого вреда.

Е.А. Русскевич пишет, что мнимая оборона является деянием, причинившим вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям, совершенным с целью защиты прав личности, интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, несуществующего в действительности, ошибочное представление о реальности которого у лица возникло исходя из сложившейся обстановки происшествия.

С.Ф. Милюков мнимой обороной признает ситуации, при которых имеет место нарушение некоторых признаков необходимой обороны, прежде всего, признака своевременности. Так, в частности, мнимой автор признает так называемую запоздалую оборону (она причиняется посягающему тогда, когда посягательство уже фактически закончено). В.М. Лебедев, характеризуя мнимую оборону, пишет, что она возникает в ситуации, когда субъект причиняет вред другому лицу, ошибочно воспринимая его поведение как общественно опасное посягательство на охраняемые законом права и интересы.

Мнимая оборона в российском уголовном праве может рассматриваться в двух вариантах: во-первых, мнимая оборона приравнивается к институту необходимой обороны (правомерная защита личности и прав обороняющегося и других лиц, а также охраняемых законом интересов общества и государства от общественно опасного посягательства, путём причинения вреда посягающему лицу), во-вторых, в зависимости от обстоятельств дела мнимая оборона характеризуется как умышленное (преступление, совершенное с прямым или косвенным умыслом) или неосторожное преступление (деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности).

По правилам формальной логики для того, чтобы раскрыть сущность какой- либо категории, необходимо раскрыть ее признаки.

Оборона в русском языке означает противодействие нападению. Обороной является не каждое деяние, а только лишь действие. Сложно себе представить лицо обороняющееся от нападения бездействием, что, вероятнее всего, невозможно. Действие является умышленным, поскольку лицо считает посягательство реальным и хочет защититься от него. Обороняющийся осознает общественную опасность своих действий, а к последствиям относится, как минимум, безразлично. В результате действий мнимо обороняющегося причиняется вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям. Обороняющийся убежден в наличии посягательства.

Объективные признаки мнимой обороны во многом совпадают с существующими при превышении пределов необходимой обороны. Отсюда важно раскрыть субъективные признаки мнимой обороны, которые и составляют ее содержание.

Главным отличительным признаком психического состояния мнимо обороняющегося от необходимо обороняющегося является ошибочность. Речь может вестись только о фактической ошибке. Это может быть ошибка в наличности посягательства, относительно личности нападающего, в направленности посягательства (жизнь или имущество), в возможности продолжения нападения.

Выделение и анализ всех признаков мнимой обороны позволяет нам выработать следующее ее определение. Мнимая оборона - это умышленное действие лица, убежденного в наличности не существующего в действительности вследствие фактической ошибки общественно опасного посягательства, совершенное с целью защиты прав личности или интересов общества либо государства, причиняющее вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям.

Вопросы о видах и ответственности при мнимой обороне являются дискуссионными для многих исследователей в области уголовного права. В юридической литературе ряд авторов ставят вопрос, правильно ли приравнивать разновидности необходимой обороны к мнимой обороне. Необходимая оборона является деянием общественно полезным, одобряемым положениями норм морали и права. В отличие от необходимой обороны при мнимой обороне нет действительной защиты охраняемых уголовным законом благ, ее нельзя рассматривать как право на причинение вреда, так как с ее помощью нельзя выразить данное право по существу, в силу ее юридической природы. Мнимая оборона, как и любая ошибка, представляет собой нежелательное следствие стечения определенных обстоятельств. Е.А. Русскевич достаточно убедительно выразил мнение определенной группы авторов по поводу того, что мнимую оборону следует считать одним из видов фактических ошибок.

Однако следует обратить внимание на тот факт, что фактической ошибкой представляется ошибочная интерпретация значения признаков состава преступления, которое реально существует, а мнимая оборона имеет место при отсутствии деяния.

Говоря о видах мнимой обороны, Е.А. Русскевич отмечает: «Следует упомянуть об изменениях, внесенных в ст. 37 УК РФ, согласно которым не является превышением пределов необходимой обороны, если лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения (ч. 2.1 ст. 37 УК РФ). Есть основания полагать, что тем самым состоялось законодательное определение одного из видов мнимой обороны, связанного с добросовестной ошибкой лица в интенсивности посягательства».

Однако хочется отметить, что ч. 2.1 ст. 37 УК РФ регулирует реальное посягательство, деяние. При мнимой обороне посягательство является воображаемым.

Уголовно-правовой литературе известны классификации мнимой обороны на основании разных критериев.

Так, в зависимости от вида допущенной ошибки, мнимая оборона может быть извинительной и неизвинительной.

При извинительной мнимой обороне субъект причиняет вред охраняемому уголовным законом общественному отношению в целях защиты прав и свобод человека, интересов общества или государства, заблуждаясь в реальности противоправного посягательства. При этом субъект не мог и не должен был избежать допущенной ошибки. С этимологической точки зрения применение при определении данного вида мнимой обороны термина «извинительная», т.е. заслуживающая прощения, «простительная», наиболее полно отражает ее особенность и должное отношение к такому поведению. Однако, само извинение касается допущенной субъектом ошибки, а не возможной ответственности за совершенное деяние. Признание мнимой обороны в качестве извинительной только предрешает вопрос о том, что в такой ситуации, на основании принципа субъективного вменения, действия лица подлежат квалификации по правилам фактической ошибки. При этом извинительная мнимая оборона может быть связана с ответственностью субъекта за возможное превышение пределов необходимой обороны.

При неизвинительной мнимой обороне лицо причиняет вред охраняемому уголовным законом общественному отношению для защиты прав и свобод человека, интересов общества или государства, заблуждаясь в реальности противоправного. При этом при более внимательном анализе ситуации лицо должно было и могло такой ошибки не допустить.

Нельзя признать неизвинительной мнимой обороной случаи, когда лицо совершенно необоснованно предполагает о наличии реального нападения, однако ни поведение потерпевшего, ни обстановка по делу не дает ему никаких разумных оснований для такого предположения.

В зависимости от характера возможных уголовно-правовых последствий видами мнимой обороны могут быть:

а) мнимая оборона, исключающая уголовную ответственность;

б) мнимая оборона, сопряженная с ответственностью лица за превышение пределов необходимой обороны;

в) мнимая оборона, связанная с ответственностью лица за совершение преступления по неосторожности.

Если основанием классификации использовать объект заблуждения, то можно выделить:

а) мнимую оборону, связанную с ошибкой лица в наличности посягательства;

б) мнимую оборону, содержанием которой является заблуждение лица в действительности посягательства;

в) мнимую оборону, сопряженную с ошибкой лица в характере и опасности действительного посягательства;

г) мнимую оборону, возникшую в связи с ошибкой лица в личности нападавшего в условиях действительного посягательства.

Учитывая особенности субъекта, который причиняет вред, некоторые авторы классифицируют мнимую оборону на общую и специальную.

Общая мнимая оборона предполагает заблуждение лица касательно общих оснований права на необходимую оборону, которые вытекают из содержания ст. 37 УК РФ.

При специальной мнимой обороне лицо ошибается относительно реальности основания применения физического воздействия, специальных средств, оружия, которыми оно наделяется на основании предписаний административного законодательства.

Рассмотрим далее квалификацию причинения вреда при мнимой обороне.

Как указывает Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 19 от 27 сентября 2012 г., когда обстоятельства дела давали основания считать, что есть угроза совершения реального общественно опасного посягательства, и лицом, применившим средства защиты, не осознавалось и не могло осознаваться отсутствие этого посягательства, то его действия нужно квалифицировать как совершенные при наличии необходимой обороны.

Например, в одном из уголовных дел милиционер С., проходя ночью мимо отделения банка, услышал из его помещения крик женщины о помощи. Сделав предупредительный выстрел, он вошел в банк через незапертую дверь, и несколько раз крикнул в темноту: «Выходи, стрелять буду». Ответа не было, после этого какой-то человек метнулся в сторону С. и милиционер выстрелил в него. В результате был тяжело ранен милиционер Е., который охранял банк. Было установлено, что Е. впустил в банк свою знакомую, угощал ее вином, а когда она начала уходить, Е. потащил ее обратно, поэтому она стала звать на помощь. Суд признал действия С. законными, поскольку вся обстановка происшедшего позволяла предполагать, что совершено нападение на банк.

Ошибка может касаться момента окончания посягательства, о котором обороняющийся не знал, продолжая действия по защите, в результате чего мнимая оборона может иметь место в отношении лица, фактически прекратившего посягательство. Как свидетельствуют материалы одного из уголовных дел, Рыбкин, находясь у себя дома в нетрезвом состоянии, избивал свою жену. После того, как сосед Соколов попросил нападавшего прекратить избиение, Рыбкин начал его душить. Услышав крики мужа, жена Соколова нанесла удар Рыбкину табуретом, после этого Соколов с женой заперлись в своей комнате, а Рыбкин начал ломиться к ним, угрожая при этом. Соколов через оконный проем вылез во двор, прибежал к родственнику и попросил его вызвать милицию, а сам с ружьем вернулся назад. Увидев в окно, что Рыбкин находится у его кровати, он решил, что тот душит его жену. Поэтому Соколов выстрелил в Рыбкина и убил его. Однако, как было установлено расследованием, Рыбкин не совершал в отношении жены Соколова противоправных действий, а просто разговаривал с ней.

Однако, считаем, что это не меняет юридической квалификации совершенного деяния, как непреступного. Можно привести как аргумент, что Соколов пребывал в ситуации, когда лицо не осознает, но по обстоятельствам дела должно и может осознавать отсутствие реального противоправного посягательства, поэтому он должен нести ответственность за неосторожное преступление. Но Соколов и по обстоятельствам дела не должен был и не мог осознавать, что такого посягательства не было. Поэтому осуждение Соколова является именно тем случаем, законопослушный гражданин привлекается к уголовной ответственности.

Бесспорно, мнимая оборона таит в себе общественную опасность, поскольку в ее результате причиняется вреда лицу, которое не совершает общественно опасного деяния, либо уже их прекратило. Если защищающийся в состоянии мнимой обороны действовал виновно, то он должен нести уголовную ответственность. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 19 от 27 сентября 2012 г. определяет: «В тех случаях, когда лицо не осознавало, но по обстоятельствам должно было и могло осознавать отсутствие реального общественно опасного посягательства, его действия подлежат квалификации по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за преступления, совершенные по неосторожности». В том случае, когда общественно опасного посягательства не было в действительности и исходя из окружающей обстановки лицо не должно было иметь основания полагать, что оно происходит, действия обороняющегося подлежат квалификации на общих основаниях.

Тем самым, если мнимо обороняющимся неверно были оценены обстоятельства происшедшего и поведение потерпевшего, однако он мог и должен был это сделать, то вред должен быть признан причиненным виновно. В связи с этим уголовно-правовая литература приводит пример 62-летнего сторожа Кучеренко, охранявшего вместе с женой магазин. Немного ранее заведующая магазином сообщила им, что украдены ключи от магазина и попросила усилить бдительность. Ночью у магазина остановился автомобиль, из него вышел мужчина и пошел в сторону магазина. На окрик и предупредительный выстрел вверх мужчина никак не отреагировал, продолжая идти в сторону сторожа, при этом держал руку в кармане. Восприняв такое поведение как реальную угрозу посягательства, Кучеренко выстрелил в мужчину и убил его. Позже выяснилось, что мужчина был сильно пьян. Кучеренко был признан виновным в причинении смерти по неосторожности. Как посчитал суд, он ошибочно полагал, что обороняется от посягательства преступника, однако обстоятельства дела были таковы, что Кучеренко должен был и мог предвидеть, что в отношении него нет никакой реальной опасности.

По нашему мнению, выводы суда о виновности Кучеренко небесспорны и противоречивы. Решать о виновности или невиновности лица нужно только проанализировав всю совокупность обстоятельств совершенного. Принимая во внимание рекомендации следственно-судебной практики, в таких обстоятельствах важен учет времени, места, обстановки происшествия, характера поведения потерпевшего, эмоционального состояния «мнимо защищающегося» и других факторов. Кучеренко было 62 года, деяние произошло в ночную пору времени, на неоднократные окрики и выстрел никакой реакции потерпевшего не последовало. Как же Кучеренко мог и должен был убедиться в том, что в отношении него нет никакой реальной опасности? Считаем, что действия Кучеренко были пусть и мнимой, но необходимой обороной, а его осуждение необоснованно.

Мнимая оборона предполагает в сознании обороняющегося наличие в окружающем мире некоторого реального явления, добросовестно заблуждаясь в отношении которого, он считает его противоправным посягательством, хотя объективных оснований для этого нет. Но если при таких обстоятельствах нет никаких действий, являющихся предпосылками для ошибочного предположения, то нет и мнимой обороны. Если нет мнимого нападения, верно отмечает И.С. Тишкевич, нет и мнимой обороны.

Одновременно Постановлением №19 Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. разъяснено, что действия обороняющегося, превысившего пределы защиты, которая допускается в условиях соответствующего противоправного посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для его жизни или жизни другого лица, или с непосредственной угрозой такого насилия, подлежат квалификации как превышение пределов необходимой обороны.

Учитывая вышеизложенное, квалификация действий при мнимой обороне должна осуществляться таким образом.

1. Если обстоятельства дела позволяли считать, что совершается реальное противоправное общественно опасное посягательство, и обороняющийся не осознавал и не мог осознавать отсутствие такого посягательства, то его действия нужно квалифицировать как совершенные при наличии необходимой обороны. При этом лицо, которое превысило пределы защиты должно нести уголовную ответственность за превышение пределов необходимой обороны.

2. Когда обороняющий не осознавал, однако по обстоятельствам дела должен был и мог осознавать отсутствие реального общественно опасного противоправного посягательства, он подлежит уголовной ответственности на основании статей Уголовного кодекса Российской Федерации о преступлениях, совершенных по неосторожности.

3. Если общественно опасное посягательство отсутствовало и существующие обстоятельства дела не давали лицу оснований считать, что оно имеет место, то лицо несет уголовную ответственность на общих основаниях.

2.5 Совершенствование института необходимой обороны и практики его применения

В настоящее время неэффективность деятельности системы институтов государства, работа которых связана с укреплением правопорядка и снижением уровня преступности, как нам представляется, очевидна. Попытки оптимизировать ее деятельность связываются с поисками средств повышения эффективности правовых норм, в том числе норм, стимулирующих позитивное регулирование. В этой связи, на наш взгляд, поощрение на сегодняшний день является весьма действенным стимулом коррекции человеческого поведения. Поощрительные нормы ориентируют граждан на достижение общественно полезных результатов, поощряя общественно полезные действия.

Институт необходимой обороны является одним из сложных и вызывающих множество противоречий, как в теории уголовного права, так и в правоприменительной практике. Сложность применения нормы о необходимой обороне обусловлена главным образом наличием в нем признаков, носящих оценочный характер. Субъекты правоприменительной деятельности вынуждены оценивать данные признаки, исходя из своего внутреннего понимания, руководствуясь при этом правосознанием, имеющимися официальными разъяснениями пленума Верховного Суда и сложившейся практикой. Если учесть, что в исследовании отдельного факта необходимой обороны на предмет ее правомерности в рамках уголовно-процессуальных отношений участвует несколько субъектов (следователь, защитник, прокурор, судья и др.) со своими сложившимися и укоренившимися жизненными установками, то избежать разногласия в оценке тех или иных оценочных признаков практически не удается.

Институт необходимой обороны призван стимулировать активную жизненную позицию граждан по предупреждению и пресечению преступных деяний. При этом правовые нормы, закрепляющие его реализацию, характеризуются высокой степенью абстрактности, наличием бланкетных и отсылочных норм, спецификой терминов и понятий, что зачастую препятствует единообразному толкованию и правоприменению.

Рассматривая сущность необходимой обороны, следует отметить, что уголовное законодательство в ст. 37 УК РФ предусматривает два ее режима: беспредельная оборона и самооборона с ограничениями. Для первого характерна возможность нанесения любого вреда нападающему без угрозы привлечения к уголовной ответственности в случаях, если насилие, реальная угроза его применения являются опасными для жизни или если атака происходит неожиданно, вследствие чего человек не может адекватно оценить характер опасности нападения. Второй режим указывает, что если посягательство не представляет опасности для жизни и здоровья, важно при самообороне не переусердствовать и при отражении атаки не превысить ее. В таком случае в отношении оборонявшегося будут применяться уголовно-правовые санкции.

Следует отметить, что указание в тексте уголовного закона на конкретные признаки, определяющие сущность превышения пределов необходимой обороны, явилось важным шагом законодателя, направленным на более эффективную реализацию права граждан на необходимую оборону через конкретизацию отдельных условий его правомерности, а также на ограничение правоприменительного усмотрения, приводящего ранее к «многочисленным ошибкам, необоснованному осуждению лиц, не превысивших пределы необходимой обороны, и, наоборот, освобождению от уголовной ответственности лиц, явно превысивших пределы ее необходимости».

Вместе с тем, несмотря на значительные усилия законодателя, действующая редакция ст. 37 УК РФ имеет свои недостатки. В частности, по справедливому замечанию И. Звечаровского и Ю. Чайки, потенциальный субъект необходимой обороны зачастую попадает в ситуацию, при которой он обязан не только дожидаться противоправного посягательства, но также и установить его направленность (против жизни или других благ) и определить характер применяемого либо угрожаемого насилия. Иначе говоря, обороняющийся должен дать ответы на вопросы, вызывающие трудности даже у специалистов, и которые без соответствующих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ не могут быть однозначно растолкованы, а значит и применены.

Именно по этой причине вопросы, связанные с реализацией прав граждан на необходимую оборону, приобретают такую актуальность именно для следственных органов, так как в каждом конкретном случае на первоначальном этапе расследования следователь сталкивается с избранием соответствующей меры пресечения и предъявлением обвинения лицу, подозреваемому в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. При этом в случае неверной оценки собранных доказательств происходит не только существенное ограничение прав и свобод обвиняемого и, как следствие, возникновение у него права на реабилитацию, но и формирование у общественности негативного отношения к следственным органам, а также принимаемым ими решениям, что отрицательно сказывается на имидже всей правоохранительной системы.

Так, в практической деятельности возникают сложности в определении реальности угрозы, а также в установлении начального и конечного моментов посягательства, что является основой для решения вопроса о наличности общественно опасного деяния и правомерности необходимой обороны.

Доказанность совершения подсудимым действий в состоянии необходимой обороны приводит к вынесению оправдательных приговоров в отношении лиц, обвиняемых в совершении самых тяжких преступлений против личности (ст. 105 и ст. 111 УК РФ). Из содержания ст. 37 УК РФ, а также разъяснений Верховного Суда РФ следует, что если общественно опасное посягательство сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, то акт необходимой обороны будет правомерным независимо от того, какими средствами и способами пользовался обороняющийся и каков характер причиненного посягающему вреда. При таких обстоятельствах законодательство допускает возможность причинения какого-либо вреда, в том числе и причинение смерти.

В качестве примера здесь следует привести уголовное дело в отношении К., осужденного приговором Советского районного суда г. Орла от 20.02.2015 за убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ) к 9 годам лишения свободы, однако впоследствии оправданного судебной коллегией по уголовным делам Орловского областного суда по результатам апелляционного рассмотрения. Решение суда апелляционной инстанции мотивировано наличием в действиях подсудимого необходимой обороны, поскольку К. причинил смерть С. при защите от посягательства, сопряженного с угрозой применения насилия, опасного для его жизни, при котором закон предоставляет обороняющемуся право на причинение посягающему лицу любого вреда, не превышая при этом пределов необходимой обороны. По мнению судебной коллегии, показания К. о том, что он оборонялся от общественно опасного посягательства со стороны С., сопряженного с угрозой применения насилия, опасного для его жизни, которое в момент его совершения создавало реальную опасность для жизни, не опровергнуты, а, согласно ч. 3 ст. 14 УПК РФ, все сомнения в виновности подсудимого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в пользу подсудимого.

В то же время следствие исходило из другой позиции: после того, как К. вырвал пневматический пистолет у находящегося в состоянии сильного алкогольного опьянения С. (в крови обнаружено более 4-х промилле) и отбросил его в другую комнату, тем самым устранив какую-либо угрозу для жизни и здоровья, он схватил потерпевшего рукой за голову и с силой ударил ею об стену квартиры, отчего С. упал на пол. В этот момент К., фактически устранив опасность для жизни и здоровья, умышленно, с целью убийства на почве личных неприязненных отношений, наступил С. ногой на шею и удерживал (не менее 2 минут) потерпевшего до наступления смерти, то есть располагал достаточным временем, чтобы оценить обстановку и не осуществлять самочинную расправу. Таким образом, по нашему мнению, своими целенаправленными и осознанными действиями К. умышленно причинил смерть С. Решение суда обжаловано прокуратурой в надзорную инстанцию.

Другим примером является уголовное дело, возвращенное органами прокуратуры для проведения дополнительного следствия. Здесь возникли некоторые противоречия толкования одних и тех же обстоятельств между следствием и прокуратурой, и пока не удается прийти к консенсусу по уголовному делу в отношении Д. по факту убийства Л. в одном из районов Орловской области. Несмотря на обстоятельства, установленные следствием, свидетельствующие об умышленном причинении смерти (после неправомерных действий погибшего по удушению обвиняемого, последний освободился, то есть угроза жизни уже была устранена, потерпевший сидел на земле, однако обвиняемый с целью убийства взял кирпич и два раза нанес им удар в область головы потерпевшего), надзирающим прокурором дело неоднократно возвращалось для дополнительного следствия с указанием на наличие в действиях обвиняемого необходимой обороны (по мнению прокурора, в данном случае нападение носило длящийся характер и имел место коммулятивный аффект). Однако обвиняемый и потерпевший находились длительное время в дружеских отношениях, только после происшедшей ссоры в течение дня периодически наносили друг другу побои, оставаясь вместе дома, на улице, на работе, после чего и произошел конфликт, то есть коммулятивный аффект у обвиняемого отсутствовал.

Одно из основополагающих требований законодательной техники - отсутствие системных коллизий между предписаниями, содержащимися в одном или разных нормативных актах. По справедливому утверждению М.А. Тулигловича, «следует констатировать, что формально-логические противоречия в структуре правовых предписаний вызваны, порой, нежеланием законодателя обращаться к требованиям юридической техники при конструировании положений Общей части УК РФ. Данные обстоятельства обусловливают возникновение ситуаций, когда диспозиции предписаний, содержащихся в одном акте, могут вступать в противоречия с диспозициями норм других актов из-за отсутствия системности в их взаимосвязях».

Так, по-прежнему сложным на практике остается определение критериев размежевания правомерной необходимой обороны и превышения ее пределов, сложными являются и вопросы, касающиеся применения обороняющимися оружия, конкуренции необходимой обороны с другими обстоятельствами, исключающими преступность деяния. Кроме того, в связи с различным толкованием норм действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства прокуратурой и следственными органами, периодически складывается ситуация, когда следователь не может прекратить уголовное дело и уголовное преследование при наличии определенных обстоятельств, свидетельствующих о виновности обвиняемого, в то же время прокурор считает, что собранных доказательств недостаточно для утверждения обвинительного заключения. Однако в последующем, после возвращения уголовного дела прокурором для производства дополнительного следствия и прекращения последнего за отсутствием состава преступления, следуют неоднократные отмены прокурором решений о прекращении уголовного дела, на принятие которых активно влияют жалобы родственников потерпевшего.

Данные факты свидетельствуют не только о необходимости более детальной законодательной разработки признаков, характеризирующих правомерность необходимой обороны, но и процедурных аспектов уголовно-процессуальной реализации материалов, содержащих данные о наличии в действиях лица признаков необходимой обороны. В связи с этим заслуживает внимания предложение о внесении в уголовно-процессуальное законодательство отдельной главы по аналогии с институтом применения принудительных мер медицинского характера.

Хотя Верховный Суд РФ разъяснил признаки реальной опасности жизни при нападении, способы определения непосредственной угрозы жизни и здоровью, в ситуации, когда гражданин защищается от злоумышленника, он не будет вдаваться в тонкости правовых конструкций. В связи с этим появляется достаточно высокий риск того, что вслед за отражением атаки нападающего придется защищаться от государства в лице его правоохранительных органов.

Необходимо отметить, что судопроизводство по делам о превышении пределов необходимой обороны в последние годы имеет тенденцию к увеличению, в связи с чем создается впечатление, что у нападающих - презумпция невиновности, а у обороняющихся - презумпция виновности. В российской судебной практике достаточно сложно доказать, что человек действовал в пределах самообороны. Определение самих пределов самообороны во многом зависит от того, насколько реально потерпевшее лицо воспринимало угрозу и степень этой угрозы. Это относится в большей степени к неким субъективным восприятиям, которые достаточно сложно доказывать, и наши суды в большей части случаев стараются все же обвинить человека в превышении пределов самообороны, нежели его оправдать. Действительно, анализируя судебную практику по делам о превышении самообороны, можно встретить достаточно много примеров обвинительных приговоров, которые выносят суды первой инстанции, при этом невысок процент случаев, когда вышестоящие суды встают на сторону защищающегося.