Экоцид как преступление против мира и безопасности человечества

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ЭКОЦИД КАК ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ МИРА И БЕЗОПАСНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Монография

Предисловие

В данной работе затронута одна из актуальных и малоизученных тем на данный момент - экоцид как преступление против мира и безопасности человечества. Множество проблем возникает в определении характера состава этого преступления, перечня деяний, образующих в уголовно-правовом понимании угрожающие последствия в виде «экологической катастрофы».

В первой главе книги затронуты такие вопросы, как роль международного права в определении преступности экоцида, что является наиболее важным для доктринального понимания экоцида в международном и национальном уголовном праве. То есть нормы международного права являются главными источниками, регламентирующими ответственность за преступления против мира и безопасности человечества по российскому уголовному праву. Через применение УК РФ во многом должны достигаться задачи международного права в плане предотвращения преступлений против мира и безопасности человечества и наказания за их совершение.

В монографии затрагивается вопрос об экоциде в системе преступлений против мира и безопасности человечества. Изучив этот вопрос, можно прийти к выводу о том, что между современными правовыми системами России и западных стран гораздо больше общего, нежели различного.

Во второй главе дается непосредственно анализ состава экоцида в российском уголовном законодательстве. В работе отражено изучение объективной и субъективной сторон экоцида, подробно изучены некоторые проблемы квалификации экоцида по УК РФ: соотношение экоцида и экологических преступлений, о причинении умышленного вреда здоровью и жизни человека при экоциде, проблема ответственности юридических лиц и государства за экоцид и т.д.

Подводя итог, можно прийти к выводу о том, что интересы обеспечения безопасности человечества в целом поглощают собой интересы обеспечения экологической безопасности и поддержания экологического правопорядка.

Безусловно, как и любое исследование, данная работа содержит немало дискуссионных, неоднозначных суждений, с которыми могут согласиться далеко не все специалисты. Однако здесь есть все то, что выявляет новые проблемы и вопросы, побуждает к поиску решений и даже внесению изменений в действующее законодательство, что является наиболее оптимальным для защиты мира и безопасности человечества.

Полагаю, что данная монография, посвященная изучению проблем экоцида как преступления против мира и безопасности человечества, будет полезна как научным, так и практическим работникам, а также преподавателям и студентам гуманитарных вузов.

Введение

В настоящее время очевидно, что сохранение благоприятной и пригодной к существованию человека экологической среды стало одним из условий существования человечества. Недаром в Концепции национальной безопасности Российской Федерации (в редакции Указа Президента РФ №24 от 10 января 2000 г.) указано, что «национальные интересы России в экологической сфере заключаются в сохранении и оздоровлении окружающей среды… Угроза ухудшения экологической ситуации в стране и истощения ее природных ресурсов находится в прямой зависимости от состояния экономики и готовности общества осознать глобальность и важность этих проблем».

Осознание «глобальности и важности» защиты окружающей среды пришло далеко не сразу. Угрожающий характер вредоносного воздействия на экологическую сферу стал серьезно заботить мировые политические круги и общественность только во второй половине ХХ века, что было связано с появлением и применением таких методов и средств ведения военных действий, которые имели неизбирательное поражающее действие в отношении всего живого. Если раньше основой всех войн служило физическое поражение войск, то полстолетия назад одной из основ стратегии и тактики воюющих стран стало сознательное уничтожение природы на территории противника [110, С. 97-105].

Например, начав войну во Вьетнаме, США в течение более чем десятилетия использовали его территорию в качестве полигона для испытания химического оружия массового поражения и новой тактики ведения войны по принципу «выжженной территории» [149, С. 17-19].

Реакцией мирового сообщества стало принятие целого ряда документов, в которых запрещалось тотальное уничтожение природной среды в период ведения военных действий.

Так, в ст. ст. 35, 55 I Дополнительного протокола 1977 г. к Женевским конвенциям 1949 г. запрещено применять «методы или средства ведения военных действий, которые имеют своей целью причинить или, как можно ожидать, причинят обширный, долговременный и серьезный ущерб природной среде»; стороны вооруженного конфликта должны проявлять «заботу о защите природной среды от обширного, долговременного и серьезного ущерба». Впервые указанные действия стали расцениваться не просто как «недопустимые», а были признаны военным преступлением, получившим название «экоцид» (от греческого «oikos» - «дом, местопребывание» и латинского «caedo» - «убиваю»).

В отечественной литературе распространено суждение о том, что «экоцид как преступление имеет своим истоком агрессивную войну. Он как бы вырос из нее» [76, С. 131; 127, С. 99-101]. Однако уже в ст. 1 Конвенции о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду 1977 г. установлена обязанность не прибегать к военному или любому иному враждебному использованию средств воздействия на природную среду, «которые имеют широкие, долгосрочные или серьезные последствия, в качестве способов разрушения, нанесения ущерба или причинения вреда любому другому государству-участнику».

Таким образом, совершение актов экоцида стало расцениваться как международное преступление вне зависимости от того, совершен он в военное или мирное время и без обязательной его «увязки» с вооруженным конфликтом - «экоцид возможен, скорее всего, в результате применения запрещенных средств и методов ведения войны, хотя в принципе не сводится к этому» [80, С. 821].

В силу принципа приоритета норм международного права (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ) Уголовный кодекс России 1996 г. определил в качестве одной из своих задач обеспечение мира и безопасности человечества. Соответственно, в ст. 358 УК РФ впервые сформулирован состав экоцида как преступления по российскому уголовному праву. Однако в теории до сих пор не получил разрешения вопрос о месте экоцида в системе преступлений против мира и безопасности человечества, о его соотношении и отграничении от экологических преступлений.

Множество проблем возникло в определении характера состава этого преступления, перечня деяний, образующих экоцид, в уголовно-правовом понимании угрожающего последствия в виде «экологической катастрофы».

Наибольшее значение при определении темы исследования и его актуальности сыграло то обстоятельство, что в отечественной литературе в настоящее время отсутствует специальное исследование, посвященное доктринальному пониманию преступления экоцида, а также решению концептуальных и правоприменительных проблем уголовной ответственности за экоцид.

Целями данной работы являются разработка доктринального понимания преступления экоцида по российскому уголовному праву как преступления против мира и безопасности человечества, а также исследование признаков состава преступления, предусмотренного ст. 358 УК РФ. Также в качестве цели исследования выступает изучение соответствия национального уголовного права предписаниям международного права в плане определения преступности экоцида.

Для достижения указанных целей были решены следующие задачи исследования:

1) анализ социальной обусловленности преступности экоцида в международном и национальном уголовном праве;

2) обоснование приоритета международно-правовых норм в регламентации преступности экоцида;

3) системный и сравнительно-правовой анализ норм, устанавливающих преступность экоцида, в международном и российском уголовном праве;

4) формулирование критериев отграничения экоцида от иных преступлений против мира и безопасности человечества, а также от экологических преступлений;

5) разработка предложений по совершенствованию юридического определения признаков экоцида.

Объектом проведенного исследования явились общественные отношения и интересы, возникающие по поводу совершения актов экоцида как преступления против мира и безопасности человечества. Предметом исследования стали объективные и субъективные признаки преступления экоцида по международному и российскому уголовному праву.

В качестве методологической основы проведенного исследования выступил универсальный диалектический метод. Кроме того, в работе использованы логико-правовой, сравнительно-правовой, историко-правовой, системно-структурный методы, а также метод социологического опроса (анкетирование).

Теоретическую основу исследования составляют работы отечественных и зарубежных авторов в области уголовного права, экологического права, международного права, общей теории права. При этом надо особо выделить труды следующих ученых: И.М. Ашихмин, И.П. Блищенко, Е.В. Виноградова, Д.Ф. Васин, О.Л. Дубовик, А.Э. Жалинский, И.И. Карпец, А.Г. Кибальник, М.Н. Копылов, Н.И. Костенко, В.Н. Кудрявцев, Н.А. Лопашенко, И.И. Лукашук, О.И. Макаров, Р.А. Мюллерсон, А.В. Наумов, В.П. Панов, А.А. Пионтковский, А.М. Плешаков, Ю.А. Решетов, П.С. Ромашкин, И.Г. Соломоненко, А.Н. Талалаев, А.Н. Трайнин, И.В. Фисенко, Дж. Флетчер, В.Ф. Цепелев, M. Ch. Bassiouni, K. Kittichaisaree, A. Neier.

Нормативной основой исследования явились Конституция Российской Федерации 1993 года, Уголовный кодекс РФ 1996 г. (в действующей редакции), федеральное законодательство (например, Федеральные законы РФ «О международных договорах Российской Федерации», «Об охране окружающей среды», «О животном мире Российской Федерации»), другие нормативные акты.

Особое внимание уделено анализу международных договоров, участницей которых является Российская Федерация. Среди таких соглашений необходимо назвать: Дополнительные протоколы I и II от 8 июня 1977 г. к Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 г.; Конвенцию о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду от 18 мая 1977 г. (далее - Конвенция о воздействии на природную среду); Конвенцию о биологическом разнообразии от 5 июня 1992 г.; Конвенцию о трансграничном загрязнении воздуха на большие расстояния от 13 ноября 1979 г. (далее - Конвенция о загрязнении воздуха); Венскую конвенцию об охране озонового слоя от 22 марта 1985 г.; Международную конвенцию по предотвращению загрязнения с судов от 2 ноября 1973 г.; Конвенцию по предотвращению загрязнения моря сбросами отходов и иных материалов от 29 декабря 1972 г. (далее - Конвенция о загрязнении моря); Международную конвенцию относительно вмешательства в открытом море в случаях аварий, приводящих к загрязнению нефтью от 29 ноября 1969 г.; Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (далее - Конвенция о геноциде); Римский Статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г.; Проект Международного кодекса преступлений против мира и безопасности человечества.

Кроме того, в монографии проведен сравнительный анализ действующего уголовного законодательства ряда зарубежных стран, касающегося изучаемой проблемы.

Проанализирована имеющая отношение к теме исследования практика современных Международных трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде (решения по делам Prosecutor v. Kayishema and Ruzindana, Prosecutor v. A. Musema, Prosecutor v. Z. Delalic, Z. Mucic, H. Delic, E. Landzo Prosecutor v. D. Tadic).

В работе использованы решения Верховного Суда и судов Российской Федерации, материалы следственной практики, имеющие отношение к теме исследования (в том числе Постановления Пленума Верховного Суда РФ №14 от 5 ноября 1998 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические преступления» и №5 от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»).

В целях изучения мнения специалистов в гг. Ставрополе и Ростове-на-Дону проведен социологический опрос (на интересующие вопросы ответили 200 практикующих специалистов в области уголовного права - судей, следователей, адвокатов и работников прокуратуры).

Научная новизна работы заключается в том, что в отечественной науке впервые на монографическом уровне осуществлено комплексное исследование, посвященное анализу преступления экоцида по российскому уголовному праву. При этом особое внимание уделено вопросам теоретической разработки уголовно-правового понимания актов экоцида и решению возможных проблем его отграничения от экологических преступлений.

В ситуации отсутствия судебной практики применения ст. 358 УК РФ принципиальной новизной обладают теоретические рекомендации по правильному установлению объективных и субъективных признаков экоцида.

В целом комплексная разработка данной темы осуществлена путем анализа социальной обусловленности уголовной ответственности за совершение актов экоцида, а также системного анализа объективных и субъективных признаков экоцида как преступления против мира и безопасности человечества.

Основные положения и выводы исследования сводятся к следующему:

Вывод о социальной обусловленности установления уголовной ответственности за совершение актов экоцида не только в ходе вооруженных конфликтов международного и немеждународного характера, но и в невоенное время.

Положение о том, что в силу конституционного предписания решающая роль в вопросе об определении преступности экоцида на национальном уровне принадлежит актам международного права: соответственно, разрешение юридических коллизий уголовно-правового характера при применении ст. 358 УК РФ должно строиться в соответствии с последними.

Вывод о том, что непосредственным объектом экоцида являются интересы обеспечения безопасности всего человечества, составной частью которых является право неопределенного круга лиц на благоприятную экологическую среду. В непосредственный объект экоцида не включаются интересы обеспечения жизни человека как отдельной личности, что должно учитываться при квалификации содеянного по действующей редакции ст. 358 УК РФ.

Определение пределов квалификации при сопряженности экоцида с иными преступлениями против мира и безопасности человечества, основанное на понимании его непосредственного объекта. Совершение любого акта экоцида требует дополнительной квалификации в случаях, если он: а) совершен в ходе вооруженных конфликтов - по ст. 356 УК РФ (применение запрещенных средств и методов ведения войны); б) рассчитан на полное или частичное уничтожение демографической группы людей - по ст. 357 УК РФ (геноцид); в) совершен в ходе ведения агрессивной войны - по ч. 2 ст. 353 УК РФ; г) в результате умышленно причинена смерть человеку - по ст. 105 УК РФ (убийство).

Вывод о том, что состав экоцида в УК РФ по своей законодательной конструкции сформулирован как формально-материальный. На основе сопоставительного анализа норм международного права и российского уголовного законодательства предложена формулировка последствий в виде «массового уничтожения растительного или животного мира», «отравления атмосферы или водных ресурсов» как альтернативных преступных последствий, а также сформулировано понятие «иных действий» как альтернативного деяния, образующего акт экоцида.

Предложено уголовно-правовое понятие «экологической катастрофы» как угрожающего последствия при совершении любого акта экоцида, имеющего своими признаками устойчивое нарушение естественного функционирования экологических систем и значительное нарушение (изменение) биологического разнообразия.

Обоснование позиции о том, что любое экологическое преступление, совершаемое в ходе экоцида, не требует самостоятельной квалификации, так как полностью охватывается его объективными и субъективными признаками. Основное отличие экоцида от собственно экологических преступлений должно проводиться по родовому объекту и наличию объективной возможности наступления экологической катастрофы как единственного юридически значимого и угрожаемого последствия акта экоцида.

Предложена авторская редакция диспозиции ст. 358 УК РФ, в большей мере соответствующая нормам международного права в плане регламентации преступности планирования и подготовки актов экоцида.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее положения и выводы могут быть использованы для совершенствования уголовного законодательства Российской Федерации в плане регламентации ответственности за совершение преступлений против мира и безопасности человечества.

Результаты настоящего исследования могут быть использованы в учебном процессе и научных исследованиях по тем вопросам Общей и Особенной частей уголовного права, которые сопряжены с проблемами взаимодействия международного и национального уголовного права, реализации уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества.

Апробация результатов исследования заключается в том, что положения и выводы монографии отражены в четырех научных публикациях (одна из которых содержится в издании перечня ВАК). Теоретические выводы и положения докладывались на межвузовских конференциях и семинарах в гг. Ставрополе, Ростове-на-Дону, а также на Ученом совете и на заседаниях кафедры «Уголовное право» Ставропольского государственно-го университета.

Результаты проведенного исследования внедрены в учебный процесс юридических факультетов Ставропольского государственного университета и Северо-Кавказского социального института при преподавании курса Особенной части уголовного права (тема «Преступления против мира и безопасности человечества»).

Структура монографии отвечает основным целям и предмету исследования. Монография состоит из введения, двух глав (пяти параграфов) и заключения. В первой главе исследована роль международного права в определении преступности экоцида на национальном уровне. Здесь же проанализировано место экоцида в системе преступлений против мира и безопасности человечества и сформулировано авторское понимание непосредственного объекта исследуемого преступления.

Во второй (аналитической) главе рассмотрены объективная сторона экоцида и субъективные признаки этого преступления по УК РФ. Кроме того, проанализированы наиболее важные, на взгляд исследователя, проблемы квалификации экоцида, его отграничения от экологических преступлений, а также изучена возможность совершенствования ст. 358 УК РФ в соответствии с действующими нормами международного права и задачами уголовного законодательства Российской Федерации.

В заключении приводятся основные выводы исследования. Завершает работу библиографический список использованных правовых источников и литературы.

1. Доктринальное понимание экоцида в международном и национальном уголовном праве

1.1 Роль международного права в определении преступности экоцида

Проблема взаимодействия человека и природы становится в последнее время одной из самых актуальных. Потребительское отношение к природе сыграло не последнюю роль в развитии ситуации, приблизившей человечество к глобальному экологическому кризису.

Человечество оказалось вынужденным признать существование конфликта между ним и окружающей природой, а также тот факт, что решение конфликта лежит на пути изменения человеческого поведения по отношению к природе. За сравнительно короткое историческое время возникла и быстро развивается все более весомая область целенаправленной деятельности людей, народов, государств, ориентированной на достижение гармонии между человечеством и природой, которая нуждается в правовом регулировании. Остро встал вопрос и о развитии необходимых для этого правовых норм - итогом стало признание необходимости юридической ответственности за экологические правонарушения во всех правовых системах современности.

Вопросы юридического обеспечения экологической безопасности человечества являются предметом регулирования различных отраслей современного права.

Примечательно, что сам термин «экология» впервые был использован всего полтора века назад. Немецкий ученый Э. Геккель в труде «Всеобщая морфология организмов» (1866 г.) писал: «Под экологией мы разумеем общую науку об отношениях организма к окружающей среде, куда мы относим все, условия существования'' в широком смысле этого слова».

Если в недалеком прошлом экология существовала как чисто биологическая наука, то с середины ХХ века она превратилась в науку о взаимодействии природы и человека. Попытка ограничения содержания этого понятия его первоначальным естественнонаучным значением невозможна, «так как в этом случае пришлось бы почти полностью исключить возможность его приложения к человеку и обществу» [117, С. 76].

Современные экологические проблемы чаще рассматриваются как проблемы социальные. Экология как наука о взаимосвязях между сообществами живых организмов и средой их обитания на организационном уровне не может существовать и развиваться без учета социальной структуры общества: «Экология на наших глазах становиться теоретической основой поведения человека в природе» [100, С. 100].

Возрастающий интерес вызывает анализ социальной составляющей экологии, в объеме социально-правовых вопросов использования и предотвращения истощения природных ресурсов, а также загрязнения и предупреждения нежелательных изменений природной среды.

Среди юристов первым, кто ввел в оборот понятие экологии в новом - юридическом - значении, стал У.Дж. Дуглас. В книге «Трехсотлетняя война. Хроника экологического бедствия» [102] он показал, что в США нарастает угроза экологического бедствия, под которым он понимает бедствие американского общества, которое рискует остаться без благоприятных природных условий, если не изменит своего отношения к природе. В обеспечении экологической безопасности и сохранении пригодной к существованию природной среды роль права достаточно велика. Именно право определяет меру дозволения человеческого поведения в целях обеспечения экологической безопасности.

Определяя понятие «правовая охрана природы», авторы подчеркивают, что в него входят:

- установление государством обязательных норм и правил, то есть издание соответствующих нормативных актов различной юридической силы;

- осуществление постоянного активного контроля за соблюдением экологических норм;

- применение компетентными государственными и международными органами к совершающим экологические правонарушения соответствующих санкций [147, С. 39].

Становление и развитие уголовно-правовых норм об охране природы и природных ресурсов имеет долгую историю. В достаточно отдаленные времена, когда численность населения была небольшой, а уровень развития человека низким, проблема ликвидации вредных для здоровья продуктов жизнедеятельности не носила постоянного характера.

С ростом численности населения все острее становились задачи обеспечения оптимальных условий жизни людей. С возникновением орудий труда, ремесел, крупных поселений, по утверждению П.К. Анохина, «появилось активное отношение к внешним факторам, и неизбежно последовало за этим разделение всех факторов на две большие категории: вредные для жизни и способствующие ее сохранению» [50, С. 11].

Первые формы охраны природы, получили название «народных», а именно: запрещение вредного воздействия на охраняемые объекты и разумное их использование.

За «народной» формой охраны природы последовала государственная, ставшая в настоящее время ведущей в вопросе регулирования взаимодействия природы и общества. Ее основными методами является охрана природы на национальном правовом (законодательном) уровне.

Так, в Уголовном уложении 1903 г. (главы XXVI и XXXIV) законодательно сформулированы уголовно-правовые нормы, устанавливавшие ответственность за преступления, которые условно можно считать экологическими. Например, ст. 311 названного Уложения устанавливала уголовную ответственность «хозяина завода, фабрики, ремесленного или торгового заведения и заведующего ими, виновного в том, что не устроили в таком заведении приспособления, предписанного законом или обязательным постановлением, для предупреждения заразы воздуха, воды или почвы, производство запрещенных работ в округе охраны минеральных источников».

В советский период в середине 50-х годов ХХ века стала намечаться тенденция к дальнейшему развитию уголовного природоохранного законодательства.

В УК РСФСР 1960 г. имелись специальные нормы об охране природы. Однако опасность экологических преступлений рассматривалась, прежде всего, с точки зрения экономических потерь от нерационального природопользования. Тем не менее, именно в эти годы начинает просматриваться изменение взглядов в направлении утверждения в законодательстве в качестве приоритетных ценностей задач защиты окружающей среды, связанных с обеспечением жизни, здоровья людей, удовлетворением их рекреационных потребностей. Но в целом эти взгляды были далеки от осознания необходимости защиты самой природной среды как таковой.

Анализ советского уголовного законодательства об экологических преступлениях позволил утверждать исследователям следующее:

- смысл и содержание уголовно-правового законодательства определялся государственной политикой, идеологией, состоянием общественного правосознания;

- постепенно расширялся круг природных объектов, берущихся под охрану уголовно-правовых норм;

- появилась тенденция на утверждение в законодательстве в качестве основных ценностей тех свойств природной среды, которые связаны с обеспечением жизни людей, их здоровья, удовлетворением их рекреационных и культурных потребностей;

- в целом экологические уголовно-правовые нормы советского периода отражали концепцию приоритета экономических интересов над экологическими [147, С. 72-73].

Тем не менее, в отечественной науке уже в начале 70-х годов ХХ века остро развернулась дискуссия о необходимости существования самостоятельной отрасли права, регламентирующей взаимодействие человека с природной средой.

Так, Н.С. Макаревич еще в 1973 году отмечал, что «теоретический вопрос о признании экологического права в качестве самостоятельной отрасли системы советского права следует решить положительно уже сейчас» [151, С. 20].

В 1980 году в оборот был введен термин «экологическое преступление» (В.Д. Пакутин), ставший производным от понятия «экологическое правонарушение», впервые употребленного в 1972 году на Пленуме Верховного Суда СССР, обсуждавшем практику применения судами законодательства об охране природы (О.С. Колбасов) [109, С. 20-28; 124, С. 27-37].

В уголовно-правовой доктрине, вслед за развитием международно-правовых теорий и норм, на рубеже 80-90-х гг. ХХ века активно разрабатывается концепция экологических преступлений против мира и безопасности человечества [137, С. 81-90]. Однако только в 1996 г. с принятием Уголовного кодекса РФ правоотношения и интересы в экологической сфере стали «полноценным» объектом уголовно-правовой охраны. Интересы защиты экологической среды обитания впервые стали официально расцениваться как юридические интересы, связанные с обеспечением жизненно важных интересов всего человечества как такового.

Вследствие этой «правовой революции» в системе преступлений против мира и безопасности человечества впервые появилась норма об экоциде как о преступлении, ставящем под угрозу само существование благоприятной для обитания природной среды, а следовательно, и существование самого человечества.

Практически все авторы подчеркивают, что введение в российское уголовное законодательство нормы об экоциде во многом связано с формированием международного уровня природоохранной деятельности государств и развитием системы международного права.

Международная охрана природы имеет целью согласованными усилиями государств сохранить природные ресурсы, находящиеся на территории нескольких государств (регионов), нейтральных территориях, либо ресурсы глобального характера (мировой океан, атмосферный воздух и т.п.). Именно на международном уровне впервые решение проблемы обеспечения экологической безопасности существования человечества стало расцениваться в качестве условия существования и развития всего человечества.

В философско-правовом измерении экоцид как международное преступление универсального характера определен как «преступный отказ в признании права на существование природе и человеку», выражающийся в умышленном военном или ином враждебном вторжении в природную среду с возможной целью «нарушить (разрушить) и / или нарушающем (разрушающем) экологические взаимосвязи в природе, причиняющий тем самым невосполнимый ущерб как природе, так и человеку, будущим поколениям человечества».

При этом подчеркивается, что экоцид признается международным преступлением независимо от того, осуществляется ли преступный акт экоцида на территории другого государства, на международной территории или на территории государства-агрессора в мирное либо в военное время. Равно понятием экоцида охватываются действия, заведомо направленные на попытку совершения экоцида, подготовительные действия к экоциду, публичное подстрекательство к совершению экоцида и соучастие в осуществлении экоцида [146, С. 8-9].

Подобная философско-правовая концепция понимания преступления экоцида прошла непростое развитие.

Экоцид как преступление против безопасности человечества связан с необратимыми последствиями для окружающей среды и самого существования человека. Его опасность заключается еще и в том, что нарушение экологического равновесия в каком-либо одном районе пагубно сказывается и на других, часто далеко лежащих местностях.

Согласно мнению В.Н. Кудрявцева, вопрос об экоциде как самостоятельном виде международного преступления в практическом (правоприменительном) плане возник во время войны во Вьетнаме. «Диким варварством было уничтожение гербицидами и химическими веществами всего живого в ряде местностей Вьетнама. Экоцид как преступление имеет своим истоком агрессивную войну. Он как бы вырос из нее. Его опасность заключается еще и в том, что нарушение экологического равновесия в каком-либо одном районе пагубно сказывается и на других, часто далеко лежащих местностях» [76, С. 131; 115, С. 134-136]. Особое место в теоретической разработке понятия экоцида как международного преступления, способов его совершения в условиях агрессивной войны принадлежит вьетнамским юристам [142, С. 64-73].

Вопрос о загрязнении окружающей человека среды - фактически вопрос о здоровье настоящего и будущего поколений, о жизни на земле - стал ныне ключевым для человечества. В условиях научно-технического прогресса, когда человечество накопило невероятное количество самых разных веществ, могущих убить все живое вокруг, - экоцид стал опаснейшим преступлением против безопасности человечества.

Как уже говорилось, впервые в международном праве запрет на недопустимое военное воздействие на природную среду был закреплен в ч. 3 ст. 35 I Дополнительного протокола («Запрещается применять методы или средства ведения военных действий, которые имеют своей целью причинить или, как можно ожидать, причинят обширный, долговременный и серьезный ущерб природной среде»).

Запрет использования воздействия на природную среду произошел из принципа ограничения воюющих в выборе средств и методов ведения военных действий. Данный принцип впервые был сформулирован ст. XXII Гаагского положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 года: «Воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств нанесения вреда неприятелю». В дальнейшем данное положение было развито во многих международно-правовых документах [49, С. 25-26].

Так, в преамбуле Конвенции о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие от 10 апреля 1981 года прямо сформулированы принцип международного права, согласно которому «право сторон в вооруженном конфликте выбирать методы или средства ведения войны не является неограниченным», а также принцип, «запрещающий применение в вооруженных конфликтах оружия, снарядов и веществ и методов ведения войны, которые могут нанести чрезмерные повреждения или принести излишние страдания».

Аналогичное положение, запрещающее абсолютно произвольный выбор сторонами вооруженного конфликта средств и методов ведения последнего, содержится во многих международно-правовых документах.

Более того, в силу ст. 36 I Дополнительного протокола при изучении, разработке, приобретении или принятии на вооружение новых видов оружия, средств или методов ведения войны «Высокая Договаривающаяся Сторона должна определить, подпадает ли их применение при некоторых или при всех обстоятельствах под запрещения, содержащиеся в настоящем Протоколе или в каких-либо других нормах международного права, применяемых к Высокой Договаривающейся Стороне».

Запрет неизбирательного применения вооруженной силы и ограничение в выборе средств и методов ведения военных действий распространен и на вооруженные конфликты внутреннего характера (II Дополнительный протокол).

Аналогичные положения о запрете «широкомасштабного агрессивного воздействия на окружающую среду» как преступном средстве ведения вооруженного конфликта содержатся в новейших документах международного права.

Так, в п. IV ч. b ст. 8 Римского Статута Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. определено, что военным преступлением, караемым по международному праву, является умышленное нападение, совершаемое в ходе вооруженного конфликта международного характера, когда известно, что такое нападение «явится причиной … долгосрочного и серьезного ущерба окружающей природной среде, который будет явно несоизмерим с конкретным и непосредственно ожидаемым общим военным превосходством».

Таким образом, основы определения преступности экоцида были заложены в положениях международного права, регламентирующих правила и обычаи ведения вооруженных конфликтов. специалисты в области международного и военного права продолжают «увязывать» вопросы экологической безопасности человечества именно с военной деятельностью. По словам И.М. Ашихмина, параллельное развитие правового регулирования охраны окружающей среды и ее деградация, наличие опасности экологической катастрофы, связанной с военными приготовлениями и вооруженными конфликтами, свидетельствует о несовершенстве методологического подхода к международно-правовому регулированию охраны окружающей среды и международной безопасности. Связь этих проблем и постановка их на качественно новый уровень - уровень международной экологической безопасности - имеет как объективные предпосылки, так и определенную концептуальную новизну.

К объективным предпосылкам следует отнести нарастание негативных экологических процессов глобального масштаба, вызванных в значительной мере последствиями военной деятельности. Концептуальная новизна состоит в обеспечении международной экологической безопасности как главного условия выживания человечества. Ключевой идеей И.М. Ашихмина, предполагающей существенное изменение подходов к международной безопасности и охране окружающей среды, является концепция международной экологической безопасности, правовое содержание которой представляет собой систему общепризнанных принципов международной экологической безопасности и их международно-правовое обеспечение.

Систему принципов международной экологической безопасности автор разделяет на три группы.

1) Фундаментальные принципы, лежащие в основе международно-правового обеспечения экологической безопасности. К ним относятся:

- принцип предотвращения трансграничного ущерба окружающей среде;

- принцип бережного отношения государств к окружающей среде.

2) Принципы, касающиеся защиты окружающей среды в период вооруженного конфликта, лежащие в основе международного гуманитарного права:

- принцип ограничения права сторон в конфликте выбирать методы или средства ведения войны;

- принцип соразмерности;

- принцип запрещения использования средств и методов ведения военных действий, причиняющих экологический ущерб;

- принцип запрещения военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду;

- принцип уголовной ответственности за совершение преступления в отношении окружающей среды в период вооруженного конфликта.

3) Специальные принципы международной экологической безопасности, содержащие обязательства государств в этой сфере:

- принцип права человека на благоприятную окружающую среду;

- принцип равной международной экологической безопасности;

- принцип контроля за соблюдением согласованных требований международной экологической безопасности;

- принцип регулярного обмена информацией об экологической ситуации на национальном, региональном и глобальном уровнях;

- принцип сотрудничества в чрезвычайных экологических ситуациях;

- принцип научно-технического сотрудничества в области международной экологической безопасности;

- принцип запрещения оружия массового уничтожения и других видов экологически опасных вооружений;

- принцип мирного урегулирования споров, связанных с трансграничным экологическим воздействием;

- принцип международно-правовой ответственности за экологические правонарушения [145, С. 7].

В последние десятилетия «широкомасштабное воздействие на природную среду» перестало расцениваться как преступление, совершаемое исключительно в ходе вооруженных конфликтов.

Действительно, в ст. 1 Конвенции о воздействии на природную среду указано, что не допускается не только военное, но и «любое иное враждебное» использование средств воздействия на природную среду, которое имеет «широкие, долгосрочные или серьезные последствия» в качестве способов разрушения, нанесения ущерба или причинения вреда любому другому государству-участнику Конвенции.

А ст. 2 этого же документа уточняет термин «средства воздействия на природную среду», который применим к определению любого средства для изменения путем преднамеренного управления природными процессами (динами) состава или структуры Земли, включая ее биоту, литосферу, гидросферу и атмосферу, а также космическое пространство.

Данные предписания были сформулированы в целом ряде международных документов. Так, в ст. 1 Конвенции о загрязнении воздуха под таковым понимается любое (прямое или косвенное) введение веществ или энергии в воздушную среду, влекущую за собой вредные последствия такого характера, как «угроза здоровью людей, нанесение вреда живым ресурсам, экосистемам или материальным ценностям».

В ст. 1 Венской конвенции об охране озонового слоя от 22 марта 1985 г. термин «неблагоприятное воздействие» определен как изменение в физической среде или биоте, включая изменение климата, которое имеет «значительные вредные последствия для здоровья человека или для состава, восстановительной способности или продуктивности природных и регулируемых экосистем или для материалов, используемых человеком».

В соответствии со ст. 1 Конвенции о загрязнении моря государства-участники обязываются принять «все возможные меры» для предотвращения загрязнения моря сбросами отходов и других материалов, которые «могут представлять опасность для здоровья людей, повредить живым ресурсам и жизни в море, нанести ущерб зонам отдыха…».

Таким образом, в документах международного права преступность воздействия на природную среду и ее составляющие определяется через призму возможного причинения вреда здоровью и жизни человека, а также вероятного наступления неблагоприятных последствий в виде серьезного изменения экологических свойств природной среды (экологической системы).

Наиболее последовательно идея всемерной защиты природной среды от масштабных неблагоприятных воздействий выражена в «Декларации Рио».

С одной стороны, этот документ заставляет государства «уважать международное право, предусматривающее защиту окружающей среды в период вооруженного конфликта» (принцип 25), а с другой - само развитие человечества, «мир и защита окружающей среды» провозглашены обязательными принципами государственной политики вне зависимости от наличия вооруженного конфликта (принцип 26). Но самое значимое предписание сформулировано в 13 принципе Декларации Рио, согласно которому все государства должны разработать национальные законы, касающиеся ответственности «за загрязнение и экологический ущерб».

Представляется, что одним из таких национальных законов является закон уголовный, в котором на внутригосударственном уровне сформулированы преступность и наказуемость как экологических преступлений в целом, так и преступность и наказуемость экоцида как наиболее тяжкого преступления экологического характера, представляющего угрозу для безопасности всего человечества.

Данное положение подтверждается Проектом Кодекса о преступлениях против мира и безопасности человечества. В ст. 26 Проекта («Преднамеренный и серьезный ущерб окружающей среде») говорится о наказании лица, которое «преднамеренно причиняет ущерб или отдает приказ, вызывающий нанесение обширного, долговременного и серьезного ущерба природной окружающей среде». При этом данное преступление расценивается как преступление против безопасности всего человечества.

Более того, в ст. 2 этого же документа указано, что квалификация действия или бездействия в качестве преступления против мира и безопасности человечества «не зависит от внутригосударственного права. Тот факт, что какое-либо действие или бездействие наказуемо или не наказуемо в соответствии с внутригосударственным правом, не затрагивает эту квалификацию».

Таким образом, в новейших документах международного права формулируются основания и пределы уголовной ответственности за «широкомасштабный ущерб» природной среде, который в национальном законодательстве ряда государств получил название «экоцид». Именно положения международного уголовного права сыграли решающую роль в установлении преступности экоцида во внутригосударственном уголовном законодательстве.

Как известно, задачи международного уголовного права достигаются посредством его непосредственного или опосредованного применения.

Непосредственное применение международного уголовного права означает, что данная норма применяется национальным или международным судом самостоятельно, без каких-либо оговорок и ограничений. Особенностью международного уголовного права является сравнительно малая возможность применения его положений непосредственно. Это обусловлено тем, что подавляющее большинство международных документов уголовно-правового характера требует установить преступность того или иного деяния в национальном законе [122, С. 61-62]. Подобная традиция была заложена в ст. V Конвенции о геноциде, предписывающей государствам-участникам для введения в силу положений настоящей Конвенции «провести необходимое законодательство … в соответствии со своей конституционной процедурой». Такая по своему существу формулировка впоследствии стала общепринятой, хотя и подверглась варьированию от обязанности государств-участников просто «принять меры», необходимые для реализации положений той или иной Конвенции, до прямого требования установить преступность и наказуемость деяния во внутригосударственном праве.

Данное положение в полной мере относится к определению преступности экоцида в российском уголовном праве.

Сами международно-правовые акты говорят о том, что главным способом достижения задач поддержания мирового правопорядка является установление преступности деяний против мира и безопасности всего человечества в национальном уголовном праве, то есть приоритетным становится применение соответствующих норм национального уголовного закона с соблюдением требований международного уголовного права.

Опосредованное применение норм международного уголовного права о преступлениях против мира и безопасности человечества характерно для большинства государств, в том числе и для России.

В соответствии с ч. 2 ст. 1 УК РФ, «Настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права». Исходя из буквального толкования данной нормы, в настоящее время большинство авторов считает международные договоры Российской Федерации источниками ее уголовного права. Это означает, что определение преступности деяния (в том числе экоцида) в национальном уголовном законодательстве должно соответствовать определению преступности соответствующего деяния, сформулированному в международном праве.

Именно такое понимание соотношения двух правовых систем - международной и внутригосударственной - нашло законодательное оформление в конституциях большинства развитых государств [72, С. 11-28], в том числе в ст. 15 Конституции России.

Представляется уместным рассмотреть процедуру, согласно которой международно-правой акт воздействует на Российский Уголовный кодекс. В Конституции РФ указано, что Основной Закон страны и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации (ч. 1 ст. 3), а сама Конституция России относит к исключительному ведению федерального центра принятие и изменение уголовного законодательства (п. «о» ст. 71).

В то же время общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются частью ее правовой системы. Конституция России, говоря об «общепризнанных принципах и нормах международного права» как части своей правовой системы, прямо допускает возможность коллизии между ними и федеральным законом. Причем это противоречие разрешается только в соответствии с международным договором Российской Федерации, то есть тем нормативным актом международно-правового характера, который имеет юридическую силу для России.

В соответствии со ст. 5 ФЗ РФ «О международных договорах Российской Федерации» от 15 июля 1995 года, международный договор Российской Федерации является частью национальной правовой системы России.

Вступление в силу международного договора может производиться несколькими способами - присоединением к договору, ратификацией договора, утверждением договора либо фактом заключения сторонами самого договора. Если международный договор не требует издания внутригосударственного акта для его применения, он действует на территории России непосредственно (п. 3 ст. 5 ФЗ РФ «О международных договорах Российской Федерации»).

Уголовный кодекс является федеральным законом, и только в нем могут быть определены основания и пределы уголовной ответственности за совершенное преступление, а новые законы, устанавливающие уголовную ответственность, «подлежат включению в настоящий Кодекс» (ч. 1 ст. 1 УК РФ). Следовательно, изменение условий уголовной ответственности за то или иное деяние, предусмотренное международным договором РФ, требует их непосредственного включения в текст УК РФ.

Подобного рода ситуация должна разрешаться в соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 15 Федерального Закона «О международных договорах РФ», определяющим, что любой международный договор, исполнение которого требует «изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающий иные правила, чем предусмотрены законом», подлежит обязательной ратификации. Подобного рода международный договор действителен и обязателен для России только с момента его ратификации. А акт ратификации сам по себе является новым федеральным законом (ст. 14 Федерального Закона «О международных договорах РФ»).

В соответствии со ст. 6 Федерального Закона РФ «О порядке опубликования и вступления в силу Федеральных Конституционных законов, Федеральных законов, актов палат Федерального Собрания» от 14 июня 1994 года, ратифицированные международные договоры России вступают в силу по истечении 10 дней со дня их официального опубликования либо в соответствии со специальным порядком, указанном в самом законе. Таким образом, федеральное законодательство устанавливает правило изменения норм самого Уголовного кодекса при вступлении в силу международного договора, регламентирующего вопросы уголовной ответственности (в том числе за экоцид и другие преступления против мира и безопасности человечества).

Можно полностью согласиться с мнением судьи Конституционного Суда РФ О.И. Тиунова о том, что «нормы международного права, а также международные договоры России применяются Конституционным Судом России как инкорпорированные в национальное право нормы» [140, С. 180].

Следовательно, норма российского уголовного права о преступности экоцида (ст. 358 УК РФ) является имплементированной из соответствующих положений международного уголовного права и имеет бланкетный характер. Говоря иными словами, при определении преступности акта экоцида, УК РФ отсылает к положениям действующего международного уголовного права.

В соответствии с предписаниями Постановления Пленума Верховного Суда РФ №5 от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами Российской Федерации в тех случаях, когда норма Уголовного кодекса РФ прямо устанавливает необходимость применения международного договора Российской Федерации. Такое положение вещей характерно для вменения состава экоцида, так как в ст. 358 УК РФ речь идет об «иных действиях», способных вызвать экологическую катастрофу. По существу, в данном положении выражается бланкетный характер диспозиции ст. 358 УК РФ, напрямую отсылающей к международным соглашениям.

Действительно, содержание «иных действий», образующих акты экоцида, определяется в соответствии с действующими международными договорами России и, в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, любая коллизия в понимании признаков экоцида по национальному и международному праву должна разрешаться с учетом конституционного правила о приоритете действующих для нашей страны принципов и норм международного права.