Слово. Текст. Дискурс. Прецедентные единицы

Bevor er das Auto in den Graben lenkte, hatte er ausgiebig mit seinen Freunden gezecht. Hier kann das ausgiebige Zechen als rein zeitlich vorausliegender Sachverhalt, als (hinreichende) Bedingung fьr das In-den - Graben-Lenken […] interpretiert werden. [Brьcken, 201]

И здесь нельзя не согласиться с тем, что контекст оказывается небезразличным к выполнению номинативной функции (Е.С. Кубрякова). Приведённый пример указывает на то, что формирование производного, пусть даже в некоторой степени окказионального слова-сращения das In-den - Graben-Lenken обязано предшествующему суждению. Кроме того, в изоморфной производной лексеме das Zechen мы видим результат высказанного суждения на базе трансформации предложения двух определённых типов (в данном случае безлично-пассивного повествовательного: Es wird gezecht и неопределённо-личного активного: Man zecht), «схваченный» однословным номинативным знаком.

Актуальная проблема, связанная с номинированием вербальных компонентов, предложения и высказывания, получила в лингвистике должное решение [Карташкова 1991; Кошкаров 1999; Калинина 2002; Ирисханова 2005; Никонова 2006; Duden 1984; Bierwisch 1989; Bhatt 1990; Ehrich 1991; Chur 1993; Vater 2005]. В работах цитируемых авторов нашли своё отражение лексический и синтаксический аспекты процесса номинации, которые через «номинализации» затрагивают уровень предложения, его синтаксических синонимов и речевых актов (ср. инфинитивы как типы номинаторов речевых актов [Никонова 2006]).

В рамках предпринятого исследования ценным является вопрос о сохранении семантической константы в объёме синтаксических синонимов, нашедший отражение в вышецитируемых источниках. Однако нельзя не увидеть ещё бьльшую значимость ономасиологического вопроса в трансформационных процессах, в которых становится очевидной нетождественность смысла и функции трансформанта и трансформата. Именно ономасиологический подход к трансформационному процессу позволяет выявить асимметрию языкового (производного) знака, установить концептуальные различия в разноструктурных единицах, с одной стороны, но объединить эти знаменательные части речи в рамках когнитивной системы представления мира как одно гармоничное целое при их многообразии форм, с другой, ср., laufen - das Laufen - (= es wird gelaufen) - das Gelaufe - die Lauferei - der Lauf; alt - altern - Alter - alternd - gealtert - die Alten - die Дlteren - die Alternden - alt werden - das Altwerden - die Alterung - mitaltern.

Когнитивная репрезентация процесса словообразования

Категориальным признаком производных слов является номинативная реляционность. Пользователь языка абсолютно подсознательно соотносит существительное Schьler с глаголом schulen, Prьfer и Prьfler с prьfen, а Pfleger и Pflegling с pflegen, в которых к тому же отчётливо просматривается словообразовательная аналогия, за которой кроется вполне определённая пропозиция (утверждение). Если это школьник, то он учится (Der Schьler lernt), экзаменатор экзаменует (Der Prьfer prьft), а экзаменуемого спрашивают (Der Prьfler wird geprьft) и т.д. То есть производное слово всегда мотивировано. Кроме того, отглагольные существительные часто мотивируются дополнительной семой, выраженной предикатными аргументами, напр., существительное Finder от finden имеет расширенное денотативное значение в сравнении с производящим глаголом, так как очерчивается посредством конкретного прямого дополнения и двух конкретных обстоятельств, потому что случайно находят нечасто и, как правило, что-то одно. Поэтому этому деривату можно приписать, по сравнению с Prьfer (экзаменатор), «полимотивированность» как свойство вторичного языкового знака, которое сигнализирует о проявленной и потенциальной интенсивности языкового мышления, способного усиливать с опорой на основу производного слова впечатления, образы» [Катышев 2008: 407 - 408].

Не отказываясь от описания существующих связей между исходными формами и трансформами на лексическом уровне, чему предшествовали фундаментальные исследования германистов [Wilmanns 1899; Paul 1920; Kluge 1925; Fleischer 1976; Kьhnhold et al 1978], и анализа их «внутреннего синтаксиса», следует признать значительную роль приёмов словообразования в интеграции лексического и грамматического уровней на концептуальном уровне (см. концепцию [Борисенкова 2009]).

Когнитивная лингвистика является областью исследований, доказавшей, что всякому языковому знаку в качестве его основы закладывается мыслительная структура с базово-профильным механизмом, который приводится в действие фокусированием внимания (М. Ариел, И.К. Гундел, У. Крофт, Л. Талми, М. Тернер, Ж. Фоконье). Для анализа этой мыслительной структуры в настоящей работе задействована традиционная модель «концепт» как «квант знания» (Е.С. Кубрякова). Как «сгусток нашего сознания» концепт имеют различную природу, определяющую две их главные разновидности: пропозиции и образы, которые модифицируются факторами простоты / сложности (гештальт, схема, картинка, богатый образ), первичности / устойчивости (фреймы, прототипы), статики / динамики (сценарии) [Болдырев 2002].

Появление новых номинативных единиц - результат мыслительных операций с концептами, которые задаются человеку его способностями к восприятию и мышлению: вниманием, суждением, сравнением, установлением перспективы, образностью, а также ценностной ориентацией в мире [Croft, Cruse 2004]. Роль концептуальных операций особенно заметна во вторичных языковых преобразованиях как «средствах доступа к сознанию и протекающим в нём процессам» (Е.С. Кубрякова).

Трудно противостоять мысли В.А. Сулимова, что концептуальной основой языка определяется «семиотическая плотность, т.е. насыщенность языкового континуума целыми рядами «материальных» знаковых выразителей (синонимов, прецедентных текстов, тематических рядов и полей, поговорок, пословиц, цитат, аллюзий и других речевых образований), ассоциативность, т.е. включенность концепта в парадигматические и синтагматические связи, различного рода логические конструкции, соотносительные оценочные ряды (системы национальных и иных культурных ценностей) и др. [Сулимов 2006: 42]. При этом ведущей компонентой т. н. «единичных», или «индивидуальных» концептов многими лингвистами признаётся эмоциональная, вызывающая к жизни как отдельное слово Номинатора, так и его фразотворчество. Хотя касательно единичных - «отдельных» концептов, в понимании Е.С. Кубряковой, вполне заслуженно хочется разделить критику уважаемого учёного тех исследований, в которых на материале разного рода отдельных языковых форм дискредитируется методологический смысл концептуального анализа [Кубрякова 2008].

Не отрицая реальности (картин мира), надо признать, что «конструируемая субъектом действительность» всё-таки существует в виде ментефактов, которые подменяют собой реальность / действительность. Ментефакты - «когнитивные трансформации», являются субститутами событий, явлений, фактов, информационных состояний. [Сулимов 2006: 43].

В свете сказанного рассматриваемые в работе ПЕ единицы предстают с когнитивных позиций как «СРЕДСТВА ДОСТУПА к деятельности мозга» (Е.С. Кубрякова) для постижения семантики картин реального мира и возможных миров.

Особая роль отводится в образовании производных универбализации. Под этим понимается процесс, при котором сложная синтаксическая единица переинтерпретируется (или «реанализируется») как более простая [Gallmann 1999: 294], напр., insbesondere, insgeheim, insgesamt и др. При универбализации сохраняется прежняя формальная комплексность. Реанализированная единица становится сложной не синтаксически, а морфологически. Универбализация в этом смысле выступает главным способом получения последующими поколениями устойчивых синтагм.

Особым случаем универбализации можно считать стяжение синтаксических конструкций от словосочетания до предложения в одно производное слово, в котором «внутренний синтаксис», как правило маркируется дефисом. Эти лексемы носят зачастую окказиональный характер на уровне дискурса, как в примере выше, но существуют также как системно-зарегистрированные данные словарей: das Hand-in-Hand-Arbeiten; das In-den-April-Schicken; das In-den-Tag-hinein-Leben; das Ins-Ziel-Werfen [Кошкаров 1999: 7].

Таким образом, факт существования деривационной ономасиологии как и дериватологической проблематики в целом не является сегодня дискуссионным. А с учётом такого фактора как ментальный опыт народа, формирующего «истинный дух языка» (В. Гумбольдт), наличие словообразовательных моделей в нём - вещь более чем продуктивная, потому что в этих моделях заложены «логико-понятийные основы расчленения мира» [Кубрякова 1977: 237].

Словообразовательный момент акта номинации неизбежно предопределяет выполнение вполне предугадываемой процедуры использования того или иного формального средства, которое, с одной стороны, адекватно выражает смысл номинативного акта, а, с другой, соотносит его с соответствующей ономасиологической категорией конкретного языка. Так, композиты Regenmantel, Pelzmantel и Sommermantel в немецком языке называют предмет одежды и выражают во всех трёх случаях разные смысловые оттенки. Первое слово (дождевик) подчёркивает его функцию, второе (шуба) - материал, из которого он сшит, а третье (лёгкий плащ) выражает временньй характер (сезонность употребления) этого вида одежды. Выделенные семантические нюансы «плаща» убеждают в том, что словообразование - это вопрос не столько формы слова, сколько его семантики и функции, в которых, как в зеркале, отражается его мотивированность. А.И. Ширшову удалось составить своего рода «шкалу мотивации» производного слова, ранжированную в двух семантических доменах: полную - прямую, переносную, периферийную и частичную - косвенную, метафорическую, ассоциативную [Ширшов 1995].

На современном этапе анализ роли мотивировочных признаков приобрёл когнитивный ракурс. В мотивационной структуре слова, «мотивационной модели» (термин Т.А. Сидоровой), выделяются кванты знания, которые сравниваются с семантическими моделями, отражёнными в лексических значениях, что позволяет говорить об их изоморфизме. Эти информационные «фантомы» могут возникать в т. ч. ассоциативным (ннферентным) путём. (О.Ю. Гаврилова, П.А. Катышев, В.Г. Кузнецов, О.Б. Полянчук, Т.А. Сидорова, З.А. Харитончик).

Концептуализация мотивировочных компонентов, также как и концептуализация морфологической репрезентации категорий [Болдырев, Беседина 2007; Голубева 2009 (1); Гух 2008; Живонкина 2008], сняла некоторые онтологические ограничения на характер взаимосвязи и взаимообусловленности производных типа Schreien, Schrei, Geschrei, с одной стороны, и выражение, например, пассивного значения как «единицы категориальной части концептуального уровня» разноструктурными морфо-синтаксическими средствами finden, wird gefunden, sich finden, sich finden lassen, kann gefunden werden, findbar, ist zu finden, das Gefundene, с другой. Стало понятно, что категоризация и субкатегоризация мира возможны по принципу объединения «черт фамильного сходства», что обеспечивает благодаря гибкости словообразования плавные переходы не только от одной части речи к другой, но и внутри каждой части речи [Борисенкова 2008: 403]. Ср. tanzen - tдnzeln - das Tanzen - der Tanz - das Getanze - die Tanzerei - tдnzerisch; fragen - das Fragen - die Frage - das Gefrage - die Fragerei - das Infragestellen. Упреждая мысль У. Энгеля, Е.С. Кубрякова заключает, что в принципе неважно, что первично, а что вторично в корреляции лексем попрошайничать и попрошайка. Важно то, что в них присутствует указание на существующие между ними отношения [Кубрякова 1977: 242]. Типы подобной «отсылки» в ономасиологических единицах могут быть самыми разными: прямыми, ср., (Bauch - kleiner Bauch - Bдuchlein) и косвенными (ассоциативными), напр., gelb (das Licht einer Ampel) - fast gelb = gelblich (der Himmel beim Sonnenuntergang). То есть в производном слове чеканятся ассоциации по форме, признаку и функции производящей лексемы Flьgel в Nasenflьgel и Hausflьgel (сходство по форме); в Erdbeben мы сразу вспоминаем состояние сотрясающейся земли (Die Erde bebt) и этот признак переносим на голос bebende Stimme. Так появляются разного рода метафоры.

При анализе словообразовательных моделей нельзя не учесть возможность замены функционально-однородных синтаксических единиц (синтаксических слов). Речь при этом идёт о преобразованиях достаточно объёмных конструкций или целых частей текста в однословную единицу с сохранением значения исходного варианта. Такой способ преобразований является в некоторой степени распространённым смыслоудерживающим способом замены. Ср.:

Wenn ich esse, bin ich stumm und taub. < Beim Essen bin ich stumm und taub.

Номинация в производных словах, заключает А.Р. Попова, «является сложной, вторичной, отсылочной, связанной со значением исходного слова»; слово продолжает своё развитие в семантике производных, которые, в свою очередь, могут оказаться способными к формальной и семантической деривации, ср., выкручивать руки - выкручивание рук; кровянка - кровяная колбаса; хор (молодёж.) - хотел обмануть, раскусили; сексот (презрит.) - секретный сотрудник; ЯБЛОКО - блок Явлинский, Болдырев, Лукин (подробнее - [Земская 1996; Митурска-Бояновска 2005; Попова Д. 2008; Fleischer 1983; Duden 1984]).

Все типы номинативной «отсылки» строятся при наличии когнитивного фактора - презумпции существования номинативного трансформанта (языкового / коммуникативного прецедента) - и на когнитивных механизмах: первичном когнитивном механизме - отсылке и вторичном когнитивном механизме, которым могут быть концептуальная интеграция, инференция, достраивание и др. (Подробнее о когнитивных механизмах см. [Прохоров 2008; Шепелева 2008; Бабина 2003; 2008]).

Основные лексические типы вторичной номинации

«Солистом», да простят «гендеристы», в исследовании вторичной лексической номинации в отечественной лингвистике считается В.Н. Телия. То есть вторичная лексическая номинация (в дальнейшем - ВН) предполагает «использование уже имеющихся в языке номинативных средств в новой для них функции наречения» [Телия 1977: 129]. Если отталкиваться от выдвинутого выше тезиса о концептуализации языковых знаков по роду прецедентов, то ВН как система языковых единиц, закрепляющих в основном прецеденты с определённой степенью феноменологичности, per se переходит в разряд прецедентной лексики. Следовательно, ВН представляет первостепенный интерес для гносиса ПЕ.

Освещение вопросов ВН восходит к фундаментальным трудам Н.Д. Арутюновой, В.Г. Гака, В.Д. Девкина, Е.С. Кубряковой, Е.В. Падучевой, В.Н. Телия, в которых выдвинуты основополагающие критерии возникновения и функционирования производно-номинирующей языковой системы. Указанными авторами сформулированы программные тезисы для дальнейшего изучения ВН, они генерировали её дальнейшее исследование (Л.В. Бабина, О.Н. Бабушкина, И.А. Бангерт, Е.С. Годинер, О.В. Голубева, К.И. Декатова, Т.А. Жалагина, П.В. Зернецкий, О.К. Ирисханова, М.Г. Калинина, Т А. Клепикова, В.А. Колесникова, А.В. Кошкаров, Ф.А. Краверская, Н.Н. Леонтьева, А.Ю. Малафеев, Н.А. Осетрова, Н.Е. Петращук, Т.В. Радзиевская, Е.Б. Стренадюк, О.А. Плахова, О.Ю. Ромашина, А.В. Рудакова, И.А. Слепых, А.В. Солнцев, С.С. Тахтарова Н.С. Фоменко, Е.Б. Ярцева и мн. др.).

В существующих исследованиях ВН нашли своё толкование в разных понятиях «номинализация», «нетерминальный символ», «обобщающая номинация», «контекстуально-обусловленная номинация», «ситуативная указательная номинация», «моментальная номинация», «актуальная номинация», «динамическая номинация», «метарепрезентация», «прецедентная номинация» (см. работы вышецитируемых авторов). Эти понятия на материале разных языков имели частеречный ракурс рассмотрения (существительное, инфинитив, местоимение), синтаксический (словосочетание, член предложения, предложение), коммуникативно-прагматический (тема-рематическое развёртывание), общекатегориальный.

Выделение определённых типов лексической номинации возможно путём семасиологического анализа, восходящего по многим критериям к трудам В.В. Виноградова, которые сводимы к проблеме «свободных» и «несвободных» лексических значений. Последние, следуя классическим постулатам, есть результат фразеологически, идиоматически, а в целом синтаксически закреплённой лексической сочетаемости. И здесь нельзя в очередной раз не согласиться с Ю.Д. Апресяном в том, что «не всякое семантическое различие появляется в каком-либо синтаксическом различии, но всякому синтаксическому различию соответствует существенное семантическое различие» [Апресян 1963: 109].

Самое прямое влияние на процесс именования, безусловно, оказывает понятийно-отражательный аспект, в котором оказываются засвидетельствованными когнитивно-психологические и коммуникативно-прагматические закономерности участия Говорящего в этом процессе. Большая роль при этом отводится способу переосмысления уже имеющихся в языке номинаций, метафоре и метонимии, которые с учётом структурно-системной организации многих языков, во всяком случае романо-германских и славянских, позволяют говорить об универсальности этого языкового феномена (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Р. Барт, Т.А. Дейк, А.А. Залевская, П. Рикёр, А.А. Ричардс).

Учёные единодушны во мнении, что главным когнитивным признаком производной, в том числе и вторичной номинации является её смысловая преемственность, т. н. мотивированность (В.Г. Гак, М.В. Никитин, Е.В. Падучева, В.Н. Телия, А.А. Уфимцева, З.А. Харитончик; N. Chomsky, J. Chur, W. Fleischer, C. Lehmann, H. Vater). Важную роль, как замечено выше, может играть прагматическая установка Номинатора. Так, в манипулятивных (идеологических) целях появилось в немецком языке слово Arbeitswillige как синоним Streikbrecher (штрейкбрехер), потому что составляющие семы Arbeit и willig вызывают у пользователя языка положительные ассоциации, так же как Haushaltshilfe вместо Dienstmдdchen, Gastarbeiter вместо Fremdarbeiter [Duden 1984: 409]. Подобное явление переименования с нейтральной и положительной коннотацией имеет место и в русском языке. «Политическая корректность» осуществляется, замечает Л.В. Савватеева в виде перифразы - грамматического тропа, представляющего собой описательный оборот. Ср. труженики полей (вместо крестьян), уйти на заслуженный отдых (вместо стать пенсионером), лицо без определённого места жительства (вместо бродяги). Автор приводит также факты аналогичной языковой «политики» в английском языке. Так, слово poor (бедные) в прессе заменяется словом needy (нуждающиеся) или deprived (лишённые благ) [Савватеева 2008: 28-29].

Имеет место обратная тенденция. Фразеологизм j-n beim Kragen nehmen вызывает совсем противоположные ассоциации - агрессивного поведения коммуниканта -, желающего призвать к ответу другого, схватив его за воротник. Примером отхода от опосредующего значения слова является прилагательное grьn в значении «незрелый / неопытный», напр., grьner Junge (унич. или ирон. «незрелый» юноша). То есть т. н. «полёт фантазии» Номинатора в ВН может быть сколь-угодно «высоким».

В синхронии многие ВН сохраняют следы прошлых преобразовательных актов, напр., союз trotzdem, который развился из прономинального наречия dem и свн. междометия trutz (Давай! Иди!) ср.: trutz tod! komm her, ich fцrcht dich nicht […] [Deutsches Wцrterbuch 1936: 593]. А также союз ungeachtet, образовавшийся от свн. прилагательного / наречия ungeaht(et) (незаметный), ср.: ungeachtet ging dem hufschlag […] [там же, 615].

В свете сказанного сделаем небольшой экскурс в типологию лексических значений. Имеющаяся лингвистическая традиция (В.В. Виноградов, В.Н. Телия; J. Hдusermann, W. Fleischer) предусматривает деление лексических значений на основные Gott < gцttlich, grau < grauen, номинативно-производные, с сохранением автономности первоначального значения, ср. нем. liegen < Liege, sitzen < Sitzung, и связанные (фразеологические и идиоматические) - im groЯen und ganzen, den kьrzeren ziehen, j-m den Garaus machen, Schlange stehen и др. При этом мы прекрасно осознаём, что «лежать» можно не только на софе, а слово «заседание» наречено не по форме положения тела «сидеть», то есть в нём уже обнаруживается явный отход от первоначальной семы. Тем не менее, оба типа значений (основные и номинативно-производные) фигурируют как свободные. Их дискурсивно-языковые комбинаторные возможности диктуются на основании заложенных в самом значении этих слов референциальных свойств и не требуют подкрепления данного значения другими лексемами. Однако, говоря о номинативно-производных значениях, следует подчеркнуть их некоторую «узость» комбинаторики с другими словами, которая обусловлена их отходом от основного (первоначального значения), вызванного его определённым переосмыслением, ср. следы этого процесса во вторично-номинативных отсылочных структурах auf etw. bezogen, so gesehen, davon ausgehend, in folgender Weise / Art, im gegebenen Fall и др.

Уже на этом этапе прослеживается т. н. фразеологическая связанность значения слов, которое «замкнуто в строго определённые фразеологические контексты». Речь идёт, как это понимал В.В. Виноградов, о словосочетаниях, которые вливаются в предложение в «готовом виде» [Виноградов 1953; 1954]. Эти обороты речи не являются свободными лексико-синтаксическими образованиями, хотя их компоненты сохраняют некоторую автономность между знаменательной и служебной частями. Служебная часть в данном случае передаётся словами типа davon, daraus, dessen, wie, so, а знаменательная - варьирующими лексическими элементами, дающими основание говорить о «фразеологической парадигме», похожей, по словам В.Г. Гака, на «словообразовательную парадигму» [Гак 1967: 494]. Действительно, между их составляющими невозможно вклинить другие слова, напр., *von mir aufs Ganze gesehen; *im von uns gegebenen Fall. Фразеологизация достигает такой степени, что некоторые словосочетания не подлежат более структурному и лексическому расчленению, превратившись в композиты: gegebenenfalls; besagtermaЯen, betontermaЯen, anerkanntermaЯen; bezeichnenderweise, folgenderweise (подробнее: [Голубева 1991: 50-54]). Но в этих однословных ВН по-прежнему просматриваются ключевые слова Fall, MaЯe, Weise. Пользуясь известным тезисом Ю.Д. Апресяна о синонимических средствах языка для выражения лексической семантики в модели «смысл - текст» [Апресян 1974: 36-55], отметим ведущую роль семантически ключевых слов в устойчивых словосочетаниях на примере отсылочных причастных структур, ср., die vorliegenden Ausfьhrungen, die vorangehenden ~, nachstehende ~, die folgenden ~, die nachfolgenden ~, die oben gemachten ~; die oben gestellte Frage, diese aufgeworfene ~, die sich hier ergebende ~, die eingangs angeschnittene ~, die heute so viel besprochene ~Frage. (См. т. н. «ядерные радиальные парадигмы» [Голубева 1991].)

В аналогичном ключе имеет смысл рассматривать словосочетания, выражающие контраст с т. н. «народным» прототипическим прочтением: klein, aber oho (маленький, да удаленький). В концептуальной схеме, то есть на уровне восприятия, сущность «мало» не является специфически значимой, но в связанном значении, на уровне шкалы оценок и выражения субъективного отношения величина «мало» адекватна низкой оценке, в которой, однако, имплицируется «большой» аксиологический реванш. Поэтому данная структурно-синтаксическая модель лексикализовалась почти до словообразовательного уровня и имеет свои ментальные матричные области. Ср.: klein, aber fein / reich / stark und lebenslustig / zдh / vif / gewichtig / erwachsen (оценка человеческих качеств); klein, aber sauber / gemьtlich / bezahlbar / originell (оценка жилых помещений); klein, aber lautstark /effizient /angesehen / zukunftsweisend / mutig /selbstдndig (оценка организации чего-либо).

Таким образом, особый характер рассмотренных вторично-номинативных единиц заключается в их семантической целостности и семантико-синтаксической стабильности, что позволяет опознавать их в дискурсе как лексикализованные единицы. В этом, очевидно, и заключается «феномен фразеологической номинации», который раскрывает отнесение таких значений к действительности как связанное (В.Н. Телия).

Отмеченная, вслед за В.В. Виноградовым, учёными «фразеологическая связанность слов» в узком смысле на материале германских языков понимается как невозможность их употребления вне данного оборота, то есть под этим понимается «уникальность конституентов» [Амосова 1963: 180]. Исчерпывающий обзор этого явления представлен также в работе Д.О. Добровольского [Dobrovol'skij 1978]. Автор приходят к выводу, что связанные формативы фигурируют обычно в виде словообразовательных комплексов. Как правило, связанные структуры содержат по одному из таких «уникальных» конституентов (frank, klipp), пополнивших объекты истории языка, ср.: frank und frei, klipp und klar, keinen Hehl aus etwas machen, den Drehwurm haben, Fersengeld geben, wie auf dem Prдsentierteller sitzen, zu guter Letzt, aufs Geratewohl, im Nachhinein, nach Gutdьnken, armer Schlucker. Но в словосочетании gang und gдbe таковыми являются оба (примеры - [Deutsche Sprache 1983: 309]).

В идиоматичных сочетаниях легко обнаруживается нерегулярное отношение между структурой выражения и структурой содержания в языковой цепи [Hдusermann 1977; Fleischer 1997; Piirainen 1998]. Её «нерегулярные элементы» получают своё выражение не через отдельные определённые компоненты или же какие-либо формальные признаки, а через их совокупность. Слова Stein (камень) и Brett (доска) не составляют сепаративно значение идиоматичного сочетания bei j-m einen Stein im Brett haben, а выливаются в совокупное значение «быть у кого-то в фаворитах», «быть любимцем». При этом каждая структура обнаруживает свою степень идиоматичности. В данном примере можно говорить о достаточно высокой степени, потому что между отдельными элементами словосочетания нет семантической конгруэнтности. Подобное наблюдается в идиомах Kohldampf schieben (быть ненасытным), die Flцhe husten hцren (быть любопытным), sein Herz auf der Zunge tragen (быть болтливым).

В нижеследующих словосочетаниях имеет место другая степень идиоматичности: j-m den Kopf waschen (кого-либо сильно отругать), auf der StraЯe liegen (оказаться на улице / быть безработным), Dampf aufmachen (поддать пару / интенсивировать процесс), ein freudiges Ereignis (рождение ребёнка), kalte Dusche (отрезвляющий душ / демпфер). Из этих примеров видно, что при наличии идиоматичности общее значение словосочетания всё-таки проявляет себя в пословных его компонентах, но, тем не менее, не являет собой картину их обязательной мотивации. Так, словосочетание ein freudiges Ereignis может иметь своим референтом не только «рождение ребёнка», но и «свадьбу» или же «защиту диссертации».

Повторная номинация

Термин «повторная номинация» отсылает к двум семантическим компонентам - «повтор» и «обозначение». Повтор как способ упорядочения предметов имеет давние традиции человеческого опыта и со временем его функции значительно расширились. В целом повтор (повторение) понимается как генетический логико-семантический параметр в измерении семиотического пространства. Повтор в номинативном плане, хотя и символизирует принцип избыточности, необходим как тексту, так и дискурсу для усиления их логического плана и укрепления канвы повествования. Но это всего лишь небольшая функциональная нагрузка повтора, которая достойна детального описания. Лингвистическая литература по этой теме свидетельствует о наличии стойкого интереса к повтору как универсальному, многоаспектному явлению [Урбаева 2007; Ионова 2007].

Повторная номинация (ПН), в понимании её «патриарха» В.Г. Гака, есть «наименование уже ранее обозначенного в данном контексте денотата: лица, предмета, действия, качества» [Гак 1998: 524]. Связь «между дискретным элементом «картины мира» […] и приуроченным к нему в качестве обозначающего языковым элементом» способны осуществлять как узуальная номинативная единица - определенное слово, так и его коммуникативный заместитель, которым может быть описательное выражение, дескрипция [Павлов 1985: 22]. Дескрипции по самой своей природе приспособлены к варьированию, поэтому они обладают коммуникативной динамикой и тем самым предельно выпукло реализуют принцип ситуативно-речевой актуальности при обозначении объектов, что особенно ощутимо как в текстовом описании, так и в дискурсе. Но и слова-номинанты включаются в текстах разного типа в процессы семантической деривации и стилистического переосмысления и превращаются, таким образом, в носителя образности, и именуют «с бьльшим успехом, но лишь в рамках развернутого контекста» [Кацнельсон 1986: 102].

Способы развития понятий в нашем сознании существенным образом влияют на языковые способы номинации. Модификация определённых признаков сформировавшегося понятия специфицирует выражающее этот процесс наименование. Ядро понятия претендует на «утверждение о безотносительно существенных признаках отражаемого объекта - предмета или действия, качества и т.п., т.е. признаках, существенных для них безотносительно к тому, в какой связи или с какой точки зрения рассматриваются эти объекты» [Телия 1977: 169]. Помимо идентифицирующих признаков для актуализируемого объекта в содержание понятия входят признаки, релевантные именно для этого объекта (для прецедента - это т. н. «попутно сказанное»), но в то же время указывающие на его логико-предметную связь с подобными объектами.

Подобные дифференцирующие признаки понятий обусловлены «предрасположенностью» предметов (или их признаков) проявлять себя в определенных отношениях, отображая их диспозиционные свойства. С другой стороны, действия, состояния, качества и т.п. отражаются вместе с их способностью насыщаться «логическими подлежащими» [Телия 1977: 170]. В зависимости от увеличения или уменьшения числа последних расширяется или сужается референциальный объём сущности. В этих свойствах понятия изменяться в дифференцирующих признаках держится способность нашего сознания присваивать одному и тому же денотату разные названия, которые отражают разные логико-предметные ракурсы.

Описанная логико-понятийная сущность ПН предназначена для её активной роли в текстообразовании, вызывая к жизни цепочки номинантов, в основе семантического сцепления которых лежит общая референтная отнесенность. В качестве непременного условия организации текста ещё основоположники лингвистики текста называли кореференцию [Dressler et al. 1973], и признак кореферентности виделся им в том, что различные языковые обозначения могут относиться в тексте к одному и тому же референту, т.е. охватываться одним отношением референции. Лингвисты единодушно отмечают, что референция - когнитивно-семантический процесс, которым обусловлен процесс номинативный. Понятие кореференции, следовательно, подлежало (и подлежит) осмыслению в неразрывной связи с понятием референции.

Актуализированным имя становится в определенном контексте, что придаёт контексту значимость референциального фактора, а значит и предполагает его взаимодействие с прагматическим фактором. Связь обоих факторов уникально своеобразна, на что постоянно указывается в специальной литературе. Референциальный фактор ориентирует именующую единицу на идентификацию соответствующего объекта независимо от того, достигает ли высказывание своей цели. Прагматический же фактор предписывает ей достижение такой коммуникативной цели как определенное воздействие высказыванием на адресата информации. Взаимосвязь референции с прагматикой предопределяет для современных исследователей ту главную черту, что анализ ведётся, как правило, не в рамках отдельных предложений-высказываний, а на базе текста / дискурса.

Для ПН её значение состоит в следующем: благодаря возможности выносить об одном и том же объекте множество суждений в текстовое описание вводится для него не одна, только лишь идентифицирующая, а ряд других номинаций, каждая из которых, как отмечено выше, схватывает один актуальный признак, одну грань объекта, демонстрируя тем самым спецификацию семантического объема его словарной номинации в дискурсивных целях.

Не случайно ПН стала в последние годы темой активной разработки в аспектах переименования (Е.В. Гуськова, П.В. Зернецкий, Л.Р. Ильясова, С.В. Ионова, Ф.И. Карташкова, Ю.А. Назарук, Ж.Е. Потапова, Е.Н. Сладковская, А.Л. Триглебова, А.П. Урбаева, Е.Д. Фатеева, В.И. Чуглов, Е.Б. Ярцева и мн. др.). Все выполненные исследования можно сгруппировать вокруг двух проблемных стержней: лингвистика текста, т.е. широкий ракурс подхода к ПН сквозь призму общих принципов и закономерностей текстоообразования; тип текста (в основном художественный) и соответствующий этому более узкий ракурс исследовательского подхода - нацеленность на постижение стилистической «атмосферы» текста и соотнесенности с ней номинативного развертывания.

ПН является семантической универсалией. Однако характер и результат реализации процессов ПН в каждом отдельном языке создают неповторимое национально-культурное своеобразие этого языка, которое наиболее ярко проявляется в сфере непринужденного общения - в разговорной речи.

Немецкий язык, используя слова определенных лексико-семантических разрядов, создаёт ПН, синонимичные (в широком смысле) имеющимся в единицам, которые с лингвистической точки зрения представляют собой дериваты разных типов: семантические, композитные, морфологические, композитно-морфологические, фразеологические, а потому по своей номинативной природе могут быть одновременно вторичными. В основу существования ПН, как указано выше, положен принцип идентичности референции, по которому синонимы, гиперонимы и перифразы служат средством её выражения.

Специфика этого процесса проявляется в характере избирательности и структурно-семантической т р а н с п о з и ц и и номинативных единиц, на базе которых создаются многие, в том числе коллоквиальные ПН. Транспозиция понимается в лингвистике как «процесс селекции определённых семантических признаков (и, следовательно, частичного удаления других)». Такой селекции, полагает Э. Фортейн, подвергается форма в новом языковом или прагматическом контексте, который представляет другую точку зрения на её значение. В контекстах Говорящий видит связь между «прямым» и «новым» употреблением, на основе суждения о сходстве или смежности между ними. Даже удалённые признаки при транспозиции «продолжают играть роль в новом употреблении - хотя бы только на фоне» [Фортейн 2008: 4-5].

Развивая эту мысль дальше, скажем, что сферой реализации ПН является текст, который в основе своей диалогичен. Это означает, что присутствие реципиента, будь то Слушателя или Читателя, в сознании Говорящего постоянно. На это нацелено выполнение речевого действия реформулирования [Dalmas 2001: 123]. В ходе этого речевого действия реализуется концепт «полифония», как это понимает цитируемый автор. То есть Говорящий меняет перспективу высказывания, подтверждая идентичность упоминаемого предмета речи или дистанцируясь от его идентичности. Возникающее таким образом у Говорящего многообразие коммуникативного видения объекта в речи - («полифония») - напоминает вид ролевой игры, в которой «Говорящий охотно играет в одиночку» (М. Далмас). Этот когнитивно-дискурсивный момент позволяет объяснить появление ПН в рамках двух ведущих семантических ракурсов: отношения эквивалентности и отношения дивергентности.

Итак, в свете сказанного для ПН стабильными логическими компонентами являются отражение действительности, её имени и Номинатора. Её триадный характер проявляется как на уровне языка, так и на уровне речи. С учётом «полифоничного» поведения Говорящего в дискурсе может возникнуть ПН в переосмысленном значении. В этом случае она приходит в номинативный контекст в «готовом» виде как результат вторичной номинации и сигнализирует синкретичную номинативную природу. В таком номинативном знаке наблюдается пересечение двух номинативных осей: повторной и вторичной.

Как известно, в «номинативном калейдоскопе» всегда существует изотопия. Исследование показало, что на базе кореферентной связи обнаруживается развитие т. н. вторичной изотопии, понимаемой в лингвистике как номинативная цепочка, которая возникает не из самостоятельных актантов, а из атрибутивных элементов при независимых актантах, создающих первичную изотопию [Deutsche Sprache 1983: 224].

Следуя тезису лингвистов о референции предложения, которое реферирует определённый факт, событие или ситуацию, и соответственно его номинативной функции (И. Барвиз, В.Г. Гак, Т.А. Дейк ван, Д. Дэвидсон, Г. Камп, С. Лёбнер, Дж. Пери, Г. Рейхенбах, В. Эрих, Х. Фатер), можно согласиться далее и с тем, что два или несколько предложений, номинирующих одно и то же событие или факт, являются идентичными номинациями, одна из которых будет первичной, а все последующие повторными [Гак 1998: 545 - 547].

Повторная номинация в научном дискурсе

Дальнейшие рассуждения направлены, как и раньше, на когнитивно-номинативный аспект, потому что повторяющаяся номинативная единица целиком или её отдельные семантические составляющие обязательно несут какую-либо информацию (грамматическую, прагматическую, стилистическую и др.) как результат действия одного или одновременно нескольких когнитивных механизмов.

Номинация, базирующаяся на повторе, призвана акцентировать внимание на отдельном семантическом признаке тематизируемого объекта, «включить» внимание Слушателя, отослать его к т. н. претекту, но в общем служит идее усиления (количественного или качественного нарастания семантического признака) за счёт уточнения, пояснения воспроизводимого референта. Другими словами: Необходимость повторного обозначения референта обусловлена функцией и значением первичной номинации, нуждающейся в дискурсе в конкретизации, обобщении - переформулировании, которое рассматривается как когнитивный процесс, как когнитивный механизм для обработки текста, как речевое действие реформулирования наряду с иллокутивными и конститутивными, которые обеспечивают динамику текста. Этот посыл возникает на базе известных трудов по филологии (Е. Варгас, В.Г. Гак, Е. Гюлих, Л.К. Дмитриева, Т. Кочи, В. Мотч, Р. Паш, М. Переннек, А.М. Пешковский, А.Ф. Прияткина, К. Россари, Е. Руле, В.И. Чуглов, У. Энгель).

Логико-синтаксический уровень

Рассмотрим синтактику ПН в рамках синтаксического повтора, т. н. повтора «с грамматическим значением референтного тождества» (понятие В.И. Чуглова). (Лексический повтор в ракурсе синонимии в широком смысле см. 2.5.1 - 2.5.2.) Здесь речь пойдёт о синтаксических структурах, которые осложняют простое предложение пояснением или уточнением, а также пропозициональных структурах на уровне сложного предложения в границах референциального тождества. И в первом, и во втором случае в фокусе внимания оказываются сопряжённые и дистантные, по Гаку, ПН.

В специальной литературе сопряжённые, назовём их контактные ПН, изменяющие референциальный потенциал поименованного ранее референта, имеют синтаксический статус образований с параллельными членами предложения или же параллельными придаточными предложениями (А.М. Пешковский, А.Ф. Прияткина, В.И. Чуглов, Х. Грисбах, У. Энгель). Неизбежно возникает вопрос о характере и маркёрах синтаксической связи, существующей в рамках ментальной проекции первично-повторного синтаксического конструкта как первого, так и второго уровней.

Относительно немецкого языка лингвисты говорят в этом случае о «реформулативных» (в широком смысле) коннекторах also, das heiЯt, nдmlich, ergo, mit anderen Worten (m.a.W.), kurz gesagt, auf den Nenner gebracht; в русском языке - союзы а именно, то есть, как то, будь то и др., которые относятся к маркёрам идентичных языковых преобразований (У.Г. Васнер, М. Далмас, А.Ф. Прияткина, В.И. Чуглов). В случае пословного повтора или на уровне синонимии в узком смысле выделяются т. н. «рефразирующие», «собственно отождествляющие» языковые элементы, которые фиксируют минимальное референциальное различие между кореферентами. Часто это выражается перформативно via nennen, benennen, bezeichnen, напр.,

Sinngleichheit - Synonymie genannt - garantiert […] [RL, 30]

Значение тождества референта наблюдается и на уровне сложных предложений, в которых также реализуются в парадигматике разные семантические отношения (тождества, включения, пересечения). Ср.:

[…] die Beziehungen zwischen den Wцrtern eines Satzes werden systematisch markiert, ьber Kongruenzmerkmale, Kasus, Stellung. Entsprechendes findet sich nicht auf der Ebene des Textes. [TK, 93]

Далее различают т. н. «корректирующие», «отождествляющие путём конкретизации или пояснения» элементы, которые регистрируют в т. ч. максимальную степень дивергентности:

[…] das Ergebnis (hier: strikte Parallelstruktur und somit kein Ansatzpunkt fьr die Belegung von q) bildet den Input […] [Brьcken, 84]

Перечисленные выше коннекторы, более традиционно «союзные слова», в роли «вторичных метакоммуникативов» находятся в «метонимически тесной зависимости» от их объектно-языкового основного значения [WaЯner 2004: 413]. Анализ процесса преобразования их первичного значения (читай: с семантикой вывода) во вторичное (релятивное) - в данном контексте нерелевантен. Сейчас важно показать их релятивное значение в позиционировании идентичных / вариативных ПН.

Рассмотрим первый уровень логико-синтаксических отношений с параллельными членами предложения. ПН может денотировать обобщение или пояснение предыдущей информации и выступать дефиницией по отношению к первичной номинации. В этом случае она предваряется союзом also. Ср.:

[…] wie im Falle der Stьtzung einer Behauptung oder These (also das quod est demonstrandum) durch einen Beweis. [Brьcken, 315]

При экстенсиональной идентичности сущностей речь идёт об их эквивалентности с импликацией общего тезиса, который гласит: То, что релевантно для первичной номинации в тексте, релевантно для повторной.

Продвижение референта в научном тексте регулярно сопровождается его объяснением (аргументацией) путём спецификации его значения. То есть первичная номинация фигурирует как релятивное обозначение по отношению к повторному аргументу. В этом случае последний (специфицированный аргумент) имплицирует значение более общего (первичного аргумента). Возникающее между двумя номинациями отношение выражается типичными союзами nдmlich, namentlich, und zwar, переосмысленной лексемой hier (с значением «в данном случае»). Ср.:

[…] sehen wir diese Methode auch fьr zumindest einige Vertreter der geschlossenen Wortklassen als nьtzlich an, namentlich fьr die Konnektoren. [Brьcken, 263]

In diesem Beispiel ist das Bezugsrelat (x hat nicht den Hund gefьttert) eine Projektion des Sprechers (hier: des Vaters), ist also ьber diesen im Diskurs verankert. [Brьcken, 201]

Прокомментируем концептуальные проекции номинаций в последнем примере. Наряду с ПН, введёнными в дискурс бессоюзным способом (x hat nicht den Hund gefьttert) и союзным (в широком смысле) (hier: des Vaters) заслуживает внимания относительная ПН, выраженная грамматическим путём - указательным местоимением dieser. В этом высказывании наблюдается цикличный переход от общего (das Bezugsrelat - первичная номинация) к частному (x hat nicht den Hund gefьttert - ПН), от общего (des Sprechers - первичная номинация) вновь к частному (des Vaters - ПН) и от него опять к общему (dieser - ПН). То есть продвижение референта - нахождение его в когнитивном пространстве - сопровождается закономерной сменой семантических величин: общего и частного, целого и отдельного, множественности и единичности, абстрактного и конкретного.

Актуализируемая, таким образом, эквивалентность по импликативному признаку «часть - целое», «общее - частное» индицирует лексико-семантические отношения, в данном случае гипо-гиперонимические, что мы наблюдаем далее на примере союзов zum Beispiel (z. B.), wie, wie etwa, beispielsweise и so. Они, в свою очередь, введением разных единичных примеров также сигнализируют переход от общего к частному - более конкретному содержанию. Когнитивный механизм фокусирования на одном из элементов семантической ситуации получил в лингвистике традиционно риторический термин «illustratio», «репрезентация». Ср.: