Семантика и функционирование аллюзивных имен собственных

Знак есть минимальный носитель языковой информации, двусторонняя сущность, единство означающего и означаемого, формы и содержания [335, С.105]. В отличие от символа знак отсылает к самому себе и ничему более [327, Т.1, С.206].

Символ - в широком смысле понятие, фиксирующее способность материальных вещей, событий, чувственных образов выражать (в контексте социокультурных аксиологических шкал) идеальные содержания, отличные от их непосредственного чувственно-телесного бытия. Символ имеет знаковую природу, и ему присущи все свойства знака. Однако, если вслед за Г.Гадамером, сущностью знака признавать чистое указание, то сущность символа оказывается большей, чем указание на то, что не есть он сам [333, С. 726]. Символ схватывает связь частности со множеством других, подчиняя эту связь одному закону, единому принципу, подводя их к некоторой единой универсалии. Объединяя разные планы реальности в единое целое, символ создает собственную многослойную структуру, смысловую перспективу, объяснение и понимание которой требует от интерпретатора работы с кодами разного уровня [там же]. Множественность смыслов свидетельствует не о релятивизме, но о предрасположенности к открытости и диалогу с воспринимающим. Многоуровневая структура символа последовательно увеличивает дистанцию между означающим и означаемым, определяя тем самым основные функции символа: экспрессивную, репрезентативную и смысловую, посредством которых реализуется его роль в культуре.

По определению Ю.М.Лотмана, представление о символе связано с идеей некоторого содержания, которое, в свою очередь, служит планом выражения для другого, как правило, культурно более ценного содержания [99, С.193]. Поэтому символами должны признаваться "коннотаторы", т.е. все средства иносказания, составляющие предмет риторики. Понятие символа как конструктивного принципа возможных проявлений отдельной единичности или как общей направленности объединенных в "единораздельную цельность" различных или противостоящих друг другу единичностей было развито А.Ф.Лосевым [98]. Он полагает, что в символе достигается "субстанциональное тождество бесконечного ряда вещей, охваченных одной моделью" (цит. по [333, С.727]). А.Ф.Лосев говорит об отсутствии у символа непосредственной связи и содержательного тождества с символизируемым [там же].

Образование символа основано на способности значимых слов, обладающих экспрессивно окрашенным значением, развивать ассоциативные связи, которые выступают средством реализации лингвокреативного мышления (об этом подробнее у Б.А.Серебренникова [146, С.76-111]). Фактически, ПИ являются именами-символами, так как они в образной форме отражают систему ценностей лингвокультурного сообщества, и в них происходит абстрагирование от несущественных свойств объекта с перемещением акцента на наиболее смыслоразличительных свойствах. ИС обладают специфическими качествами, определяющими их предрасположенность к символизации. Для выделения таких качеств проведем сопоставительный анализ ИС, употребленных в качестве аллюзий, и ИН, входящих в систему символов определенной культурной общности, с целью выявления их потенциала в создании дополнительной глубины текста - подтекста. В результате сопоставления ассоциативного потенциала указанных разрядов лексики нами выявлены следующие закономерности:

1. Подтекст, образуемый ИН, более абстрактен, тогда как подтекст, конструируемый АИС, более ярок, индивидуален и нагляден. Для убедительности сопоставим следующие примеры:

Концепт "Love" может быть символически выражен ИН "Rose" и АИС "Cupid". ИН "Rose" выступает собирательным образом класса цветов, и поэтому оно более условно и лишено конкретности. АИС "Cupid", напротив, принадлежит конкретному объекту, и поэтому несет больший коннотативный заряд. Более того, роза - пассивный атрибут романтических отношений, а Купидон был божеством, зажигающим сердца людей огнем любви, т.е. центральным активным субъектом романтических отношений.

Концепт "Jealousy" может быть символически представлен ИН "Green-eyed monster" и АИС "Othello". Хотя денотатами обоих метафорических выражений, заимствованных из произведений У.Шекспира, выступают одушевленные объекты, ИН уступает АИС в конкретности.

2. ИС, и АИС в том числе, несут потенциальную информацию о действии, субъектом или объектом которого они являются. Можно сказать, что стремление ИС к предикации, к развертыванию информации о сопряженных с ними действиях, более очевидно, чем в случаях с ИН. В этом плане ИН скорее связаны с передачей пассивных состояний. Здесь раскрывается социальная сущность человека, носителя ИС, заключающаяся в деятельности и активности. Она противопоставлена инертности мира вещей, представленных ИН. По мнению Н.Б.Лебедевой, одушевленные имена придают описываемой ситуации динамизм в силу двух своих свойств: стратифицированности, многослойности семантики, а также реальной и потенциальной активности одушевленного участника [93]. Оба ФЕ, приведенные ниже, описывают одну ситуацию - зыбкий путь к спасению, обладая, однако, разным потенциалом образности:

The thread of Ariadne [329, С.757]

A drowning man will catch at a straw [H, Т.3, С.260]

АИС " Ariadne "- это знак не единичного объекта, а целой ситуации, активным участником которой является Ариадна, героиня мифа о чудовище Минотавре. У читателя возникает вопрос, прежде всего, о сущности ситуации и роде деятельности носителя АИС. В случае с ИН "a straw " у реципиента возникает лишь образ маленького, незначительного предмета.

3. Для реципиента АИС обладают бульшим стимулом к поиску скрытого смысла текста, так как обладают большей социальной значимостью, чем ИН. Выбор АИС для иносказательного описания социальной практики человека более оправдан, ведь онтологически ИС призваны обслуживать мир социума и, следовательно, будут способствовать более глубокому познанию данной области, сочетая первичное значение (и обогащая тем самым энциклопедический багаж реципиента о реальном мире людей и судеб) со вторичной номинацией (цель которой представить образное видение отрезка социальной действительности, основанное на анализе ключевых признаков этого отрезка).

4. АИС, в отличие от ИН, несут более многогранные смыслы в силу своей повышенной ассоциативности, основу которой составляет деятельность, активность субъекта. Как следствие, АИС обладают большей множественностью интерпретаций, нежели ИН. АИС содержат больший объем экстралингвистической информации. В своей семантической структуре АИС имеет несколько периферийных зон (зону сильного и слабого импликационалов). Акцент в речевом употреблении может смещаться с зоны сильного импликационала на область слабого импликационала. Рассмотрим это варьирование речевого употребления АИС на прмере АИС "Robin Hood":

· благородство (зона сильного импликационала, АИС не сопровождается контекстом с семантической редупликацией):

A 'Cartoon Camp' - the party envisioned and run by Jeff Kilpatrick, young man, cartoonist, and, essentially, Robin Hood [282].

· родное, близкое душе (область слабого импликационала, АИС употреблено в контексте с семантической редупликацией):

It began to seem almost the essential clue; the wild old outlaw, hiding behind the flamboyant screen of his outrageous behaviour and his cosmopolitan influences, was perhaps as simply and inalienably native as Robin Hood [241, P.101].

· шляпа с пером (область слабого импликационала):

So far, the only thing he had bought was a Robin Hood hat with a picture of Rumfoord on one side and a picture of a sailboat on the other, and with his own name stitched on the feather [275, P.236].

· зеленый камзол (слабый импликационал):

One shiny, podgy, prosperous little man in a sporty linen suit of Robin Hood green, working far too conscientiously for a Saturday [256, P.133].

One moment his sallow features had shown an oily moistness and that was all. The next they were drenched and the sweat was running unchecked off his plump chin and falling on his Robin Hood suit [256, P.139].

Как видно из примеров, ситуации, знаком которых является одно и то же АИС, могут совершенно не пересекаться, не иметь общих СМ, что увеличивает вероятность неоднозначной интерпретации АИС в тексте.

5. АИС ярче передают национальную специфику, чем ИН. Это явствует из звуковой оболочки ИС, которые сохраняют ее даже при переводе на другой язык. В своем смысловом содержании АИС представляют культурно-историческую память народа, откристаллизованную в именах лиц, объектов, связанных с основными вехами развития страны.

6. Если переносное значение ИН, используемых в функции символов, непосредственно связано с прямым, выводится из него, то для АИС вторичное значение более опосредовано, требует бульших аналитических усилий для его извлечения, что явствует из сопоставления следующих примеров:

Thistle - чертополох, национальная эмблема Шотландии.

В названии итальянского города Венеции нет ничего, что указывало бы на его специфические черты. Поэтому метафора "A trip along Regent's Canal in a waterbus gives a chance to see London Little Venice" будет доступна для понимания лишь тем читателям, кто знаком с тем фактом, что Венеция - это город-сказка, построенный на воде.

Итак, АИС по сравнению с ИН обладают большей выразительностью для создания смысловой глубины произведения. Они апеллируют к воображению читателя и легче извлекаются из хранилищ его памяти, хотя и требуют достаточной эрудиции. Подтекст, возникающий под влиянием АИС, отличается объемностью и ярко выраженной коннотативностью.

3.3.2.2АИС-символы, АИС-знаки и АИС-символы-знаки

АИС занимают ключевое место в символике лингвокультурного сообщества. Однако не все АИС в равной мере можно причислить к именам-символам. АИС-символы как проявление наивысшей степени социализации ИС находятся в оппозиции к АИС-знакам, двуплановая семантика которых (первичная и вторичная номинация) непрочно закреплена за ними. В силу ряда причин АИС-знаки характеризуются меньшей степенью освоенности членами лингвокультурного сообщества. Сопоставив АИС-символы и АИС-знаки, выделим наиболее существенные черты обоих классов АИС.

1. АИС-символы общепризнаны, образуют норму, инвариант. АИС-знаки, выражающие индивидуальное авторское видение мира, окказиональны и вариативны в интерпретации. В следующих примерах семантическая редупликация АИС-символа "Samson" лаконичнее, чем у АИС-знака "Pedro Martinez", что свидетельствует о большей устойчивости имплицитного значения АИС-символа:

"The 'Yapping Fox' she said or the 'Hungry Sheep', two doors the other side of the little barbershop, if you ever get a haircut".

"Never if I can help it. Saps my strength. My mother used to call me Samson" [270, P.37].

АИС-символ "Самсон" во всех христианских культурах означает воплощение силы. В данном контексте оживляются его ассоциации с первичным контекстом, откуда это имя заимствовано. Источник силы прославленного библейского богатыря Самсона - его волосы.

It's a confident director who is willing to take the major theme of his film and whip it past his audience like a Pedro Martinez fast ball before the moviegoers have managed to get their Peanut Chews unwrapped ([304], October, 2002).

Не каждому придет в голову сравнивать скорость, с которой разворачивается сюжет фильма, с молниеносной игрой футболиста, имя которого знакомо ограниченному кругу любителей футбола. Эффект неожиданности усиливает эмоциональный заряд АИС-знака.

2. Группа имен-символов статична, устойчива, тогда как группа имен-знаков - подвижна, склонна к обновлению, отражает современные ценности через имена современных кумиров, что демонстрирует следующий пример:

Today his mane is snowy, visible even out in the water. He's one of surfing's tireless first generation. People say of him, as they do of Mick Jagger, "Will that guy ever quit?" ([304], 1998)

Имя Мика Джеггера, одного из основателей популярной английской группы 70-х годов "Роллинг Стоунз", хорошо известно современным меломанам. Стереотип "долгожителя сцены" послужил основой сопоставления знаменитого музыканта и неутомимого серфера.

3. АИС-символ - часть общего фонда фоновых знаний. АИС-знак принадлежит специфическим фоновым знаниям автора, которые не всегда по объему и содержанию совпадают с фоновыми знаниями читателя. Так, например, имена персонажей мыльных опер, упоминаемые ниже, являются частью американской национальной культуры, к тому же ее специфической частью, рассчитанной на ограниченный круг любителей этого жанра, поэтому АИС-знаки "Rick" и "Ilsa" имеют подробный контекст-экспликацию, обозначенный в примере курсивом:

Hallelujah! Then, just when I'm thinking I've gotten away with it, his eyes snap open. Bottom lip trembles for a few seconds like Rick glimpsing his lost Ilsa in 'Casablanca', then the whole mouth forms a tremulous 'O' and a scream follows [293].

В данном примере автор с юмором сравнивает нежелание ребенка расставаться с мамой, которая укладывает его спать, с трогательным прощанием героев современной "мыльной оперы".

4. АИС-символы, обладая более высокой степенью социализации, имеют высокую частотность и старше по возрасту (отстоят во времени от автора и читателя). АИС-знаки, соответственно, менее частотны и принадлежат современным персоналиям.

5. АИС-символы несут ключевые (часто абстрактные) концепты первостепенной важности, чаще употребляются как метафоры. АИС-знаки передают второстепенные единичные понятия, используются преимущественно в роли образного сравнения.

АИС-символы передают метафизические концепты (душа, истина, свобода, счастье, любовь и проч.). Это ментальные сущности высокой либо предельной степени абстрактности, которые отправляют к "невидимому миру" духовных ценностей, смысл которых может быть явлен лишь через символ. Концепт может быть определен как понятие, представляющее ценность для носителя языка, актуальное для него и потому выражаемое значительным количеством синонимов (закон "синонимической аттракции"), например: луна - ночное светило, небесная лампада, царица ночи, Диана, Селена, Геката, Цинтия, Люцина и проч. [3, C.63]. Эти синонимы обладают богатой лексической сочетаемостью (см., например, словарь эпитетов русского литературного языка [324]). Очевидно, поэтому концепты такого типа относительно легко "синонимизируются", образуя "концептуализированную область" (С.Г.Воркачев [43, С.70]). АИС "Moloch" и "Jonah" становятся синонимами на основе наивысшего уровня обобщения образов их референтов, символизируя злое начало в человеке:

After five or six months the spontaneity seemed to depart from my humour. Quips and droll sayings no longer fell carelessly from my lips. I was sometimes hard run for material. I found myself listening to catch available ideas from the conversation of my friends. Sometimes I chewed my pencil and gazed at the wall paper for hours trying to build up some gay little bubble of unstudied fun.

And then I became a harpy, a Moloch, a Jonah, a vampire, to my acquaintances. Anxious, haggard, greedy, I stood among them like a veritable killjoy [264, P.73].

Негативная оценка АИС "a Moloch, a Jonah" содержится в семантическом повторе a vampire - an evil spirit which can enter a corpse, which then leaves the grave at night and sucks the blood of sleeping persons [H, Т.3, C.410]. Так, что ЛЕ a vampire и "a Moloch, a Jonah" пересекаются областями сильного импликационала, представляющего наивысший уровень обобщения ассоциативного значения АИС, свернувшегося до элементов негативной коннотации (Moloch - any dreadful thing that requires great sacrifice of human life [H, Т.2, C.306]; Jonah - a person whose presence is supposed to bring bad luck [H, Т.2, C.175]).

6. АИС-символы включают ограниченный набор признаков самого феномена, входящего в когнитивную базу лингвокультурного сообщества, знакомый подавляющему большинству членов этого сообщества, поэтому такое имя получает минимальный набор СМ в своей концептуальной структуре и, как результат, четкую, однозначную интерпретацию со стороны читателя. Напротив, АИС-знаки - нечеткие, размытые для понимания.

7. АИС-символы не требуют подробного контекста-экспликации. АИС-знаки, в отличие от АИС-символов, нуждаются в более детальном контексте, восстанавливающем недостающие звенья в семантике АИС-знаков. Следовательно, АИС-символы семантически более автономны в своем функционировании по сравнению с семантически связанными АИС-знаками, которые получают узко контекстное употребление и теряют свое семантическое наполнение вне данного лексического окружения. В следующем примере АИС-символ "Scheherazada", заимствованное из популярных у писателей всех времен древних арабских сказок, намекает на наиболее яркую особенность женской натуры - разговорчивость. Ближайший контекст содержит минимальную семантическую редупликацию АИС-символа "Scheherazada" (the vocal cords). Развернутая семантическая редупликация АИС-символа "Scheherazada" содержится в дистантном контексте:

There are few Caliphesses. Women are Scheherazadas by birth, predilection, instinct, and arrangement of the vocal cords. The thousand and one stories are being told every day by hundreds of thousands of viziers' daughters to their respective sultans [264, P.18].

АИС "Scheherazada" имеет четко очерченный сильный импликационал. Именно на него и указывает избыточный контекст-редупликация (указан в примере курсивом), выполняющий орнаментальную функцию, присущую лексике стиля художественной литературы. Напротив, функция семантического повтора имени-знака "David Lynch" в следующем примере эксплицирующая, так как данное АИС передает второстепенный концепт, описывающий пограничное состояние нереальности происходящего, характерное для людей с сильным переутомлением:

I read somewhere that people suffering from sleep deprivation are in what's called a hypnagogic state - a sort of purgatory between sleeping and waking, where surreal images drift across the brain. Like being permanently stuck in a David Lynch movie [293].

Семантическая структура "АИС-знака" "David Lynch" менее четкая, чем семантическая структура любого АИС-символа, соответственно, она интерпретируется через ряд выражений сходной семантики, таких как "hypnagogic state", "a sort of purgatory between sleeping and waking", "surreal images", "being permanently stuck". Сопоставленные примеры показывают, что АИС-символы легко поддаются декодированию, тогда как АИС-знаки являются барьерами для понимания и сигнализируют о наличии национальной, профессиональной или иной специфичности дискурса.

8. АИС-символы реализуются на уровне значения, которое конвенционально; АИС-знаки - на уровне смысла, который изменчив и нерегламентирован. Поэтому АИС-символы часто попадают в словари общеупотребительной лексики, тогда как АИС-знаки остаются частью индивидуального лексикона.

9. АИС-символы склонны к переходу в группу имен нарицательных, так как за ними закрепляется стабильная, однозначная интерпретация (сильный импликационал); тогда как АИС-знаки, часто пришедшие из узких профессиональных сфер, остаются частью общего корпуса ИС.

10. Для АИС-символов ярко выражена их аксиологичность; в случае же с АИС-знаками их аксиологичность нейтральна, так как они чаще передают детали. Так, АИС-символ "Nero" имеет ярко выраженную отрицательную коннотацию, о чем свидетельствует контекстное окружение имени (выделено курсивом):

Oliver's face turned red with furious anger. His strange blue eyes grew cold with hatred, and he thrust out his scarlet lips till he had the ruthless expression of a Nero" [259, P.42].

Неопределенный артикль лишает АИС его уникальной референциональной отнесенности и создает представление о целом классе подобных личностей, объединенных общим дифференциальным признаком, ставшим основой формирования сильного импликационала: ruthlessness (Nero - A Roman emperor, 37 - 68 A.D., noted for his wickedness and cruelty [H, Т.2, C.337]). Следующий пример содержит АИС-знак "Tolkien-like", нейтральное с точки зрения своей аксиологичности:

Along the way, Palahniuk indulges in some Tolkien-like mythopoetics ("When there's the possibility of a little power, you already want more.") ([304], October, 2002).

В данном примере читателя больше интересует содержательное наполнение АИС-знака "Tolkien-like". Очевидно, описание явления в его деталях менее сопряжено с оценкой явления по шкале "+"/"-", и наоборот, полнозначные, центральные концепты, имеющие долгую историю существования, обладают четкими положительными или отрицательными коннотациями, отражающими сложившуюся оценку описываемого явления в данном лингвокультурном сообществе.

11. В АИС-знаках происходит дробление на аллюзивные микро эпизоды, в АИС-символах имя отсылает ко всему произведению во всей его совокупности, заставляет обобщить ведущий смысл произведения-донора.

Проведенное сопоставление АИС-символов и АИС-знаков объясняет преобладание АИС-знаков в публицистическом жанре, рассчитанном на широкий круг читательской аудитории, хорошо знакомой с именами выдающихся персоналий своего времени. В то время как АИС-символы подразумевают обращение к вечным и более абстрактным темам добра и зла, любви и ненависти, величия и дурной славы и т.д. Для образования символа необходимо время, в течение которого происходит кристаллизация понятийного содержания АИС, забвение несущественных свойств. Группы АИС-символов и АИС-знаков являются взаимопроникающими. АИС-символы начинают свой путь как АИС-знаки. Вместе с тем АИС-символы могут функционировать и как АИС-знаки, когда происходит ломка традиционного стереотипа, стоящего за АИС-символом, и высоко прецедентные АИС выступают знаками менее частотных ассоциативных линий. Происходит смещение акцента с области сильного импликационала на область слабого импликационала. Эта группа АИС-символов-знаков.

3.3.3 Выделение области слабого импликационала в семантике АИС при их участии в роли ключевых слов текста-реципиента

Выделение слабого импликационала характерно для наиболее частотных ИС и происходит преимущественно в произведениях художественной литературы, так как именно в этом жанре открываются обширные возможности для эксперимента в области смыслотворчества. Процесс этот состоит в следующем. Автор произведения предпринимает отход от избитых линий ассоциаций для оживления семантики АИС. В результате у имени появляется область слабого импликационала, а эффект неожиданности (ведь встретив имя, читатель готов воспринять его в знакомом ключе) увеличивает его информативную ценность. Опираясь на частотные имена, автор удерживает интерес читателя, раскрывая новые стороны привычного явления. Автор совершает творческое переосмысление стереотипа, тем самым активизируя мыслительную активность читателя, и, открывая в стереотипном новые аспекты, углубляет познание разных сторон действительности. Используя ПИ, автор исследует его скрытый ассоциативный потенциал, и, привлекая его к построению новых смыслов, расширяет и разрабатывает понятийную структуру имени, показывая его место в тезаурусе читателя и его ценность для построения новых смыслов (см. пр. на стр. 122-124). Именно АИС-символы, обладающие повышенной ассоциативностью, способны развивать область слабого импликационала. Входя в наиболее частотную группу АИС, они служат залогом успешности декодирования смысла аллюзивного эпизода. Повышенной ассоциативностью обладают также имена литературных героев. АИС-символы-знаки сигнализируют о наивысшей степени социализации ИС, на базе которого строится образ-символ.

Расширение области имплицитного значения АИС за счет появления у них слабого импликационала происходит главным образом при участии АИС в ключевых словах текста. Следовательно, место, которое АИС занимает в смысловой сетке текста, также является одним из показателей большей или меньшей социализации АИС.

Любой законченный текст имеет сложную сеть семантических связей, участвующих в создании его целостности и связности. Сигналом семантической связности текста служит наличие в нем слов и словосочетаний, которые обозначают один и тот же объект или отношение между объектами, т.е. ЛЕ, связанных тождеством референции. Об этом же пишет В.Г.Гак: "Единицей семантической организации текста в денотативном аспекте является обозначение (номинация) как связь между языковым элементом и обозначаемым им внеязыковым объектом" [46, С.6]. Совокупность семантически организованных лексических единиц в тексте получила разные названия. В работах немецких исследователей текста Е.Агриколы (E.Agricola) [198, P.27], В.Флейшера (W.Fleischer) и Г.Мишеля (G.Michel) [205, P.193] используется термин "топиковые цепочки", а сами лексические единицы, вступающие в отношение семантической эквивалентности, называются "топиками". В советской лингвистике используются термины "тематическая сетка" (И.В.Арнольд [13]), "рекуррентность ключевых слов" (О.И.Москальская [114]), "сеть ключевых слов" (Н.А.Шехтман [192]), "номинационная цепочка" (В.Г.Гак [46]), "тематическая группа" (В.Я.Чернухина [183]).

Для определения структуры смысловой сетки текста обратимся к методике, разработанной И.В.Арнольд [13, C.131-139]. Эта методика основана на предположении, что семантически, тематически и стилистически наиболее существенными являются повторяющиеся в тексте значения, а в плане обозначающего особенно важны редкие слова и слова, выступающие в необычных сочетаниях. Такой подход, согласующийся с общим принципом рассмотрения элементов в их связи с целым и учета расхождений между традиционно и ситуативно обозначающим, подтверждается положениями теории информации, согласно которой наиболее информативны элементы низкой предсказуемости. Повторяясь в тексте, значения составляют его тематическую сетку. Редкие слова и необычные сочетания становятся ключевыми словами произведения. Важно, чтобы в семантике таких редких слов повторялись наиболее частотные СМ, выявленные при анализе тематической сетки. В этой связи говорят о частоте и распределении слов в тексте (Р.Мишеа [111, C.289]). Частота указывает на количество появлений слов в одном тексте, а распределение - на количество текстов, в которых слово встречается. Слово, которое появляется только в некотором количестве текстов, но часто в них повторяется, обязательно связано с особыми условиями. Оно сигнализирует о качественных особенностях текста - особенностях тематики, композиционного построения, индивидуальности авторского стиля (Н.П.Дарчук [60]).

Использование АИС для выражения ключевых смыслов произведения дает ряд преимуществ. В первую очередь, ценность АИС обусловлена их тенденцией к символизации, что обеспечивает глубину и множественность их интерпретации на фоне повышенной экспрессивности. Множественность смыслов и объемность коннотаций, свернутых в структуре одной ЛЕ, определяют ее емкость, а низкочастотность АИС акцентирует на них внимание реципиента, выделяя наиболее существенные ориентиры в тематической сетке текста. Центральная идея произведения должна, как правило, иметь четкое выражение, ясно обрисованные контуры. Поэтому для участия в ее раскрытии автор привлекает АИС с прочно сформировавшимся импликационалом, т.е. АИС, которые имеют высокую степень социализации. Так, находясь под влиянием идей экзистенциализма, английский писатель Джон Фаулз выводит на передний план темы одиночества, поиска счастья, идеала, смысла жизни и, наконец, тему потерянности человека в современном мире, полном абсурда и нелепости. Параллели, установленные писателем через АИС с классиками, чье творчество имеет широкий резонанс, придают его произведениям дополнительную смысловую глубину, открывают просторы для толкования наиболее кульминационных моментов. Неоднократно цитируемым в романе Дж.Фаулза "Волхв" оказывается имя Робинзона Крузо, героя всемирно-известного романа Д.Дэфо:

But now a thin wisp of pale smoke curled up from the root. It was no longer deserted. My first feeling was one of resentment, a Crusoe-like resentment, since the solitude of the south side of the island must now be spoilt and I had come to feel possessive about it [243, P.67].

Nothing appeared, everything waited. For the second time that day I felt like Robinson Crusoe [243, P.70].

Имя Робинзона Крузо неслучайно выбрано для описания чувств главного героя романа "Волхв". Во-первых, этот литературный персонаж, окруженный ореолом романтики и приключений, знаком большому кругу читателей по многочисленным киноверсиям данного литературного произведения. Во-вторых, герои романов Д.Дефо и Дж.Фаулза объединены не только общим чувством одиночества, ожидания, но и тем фактом, что они оба исследовали остров, до определенного момента необитаемый или почти необитаемый. Отсюда следует, что АИС "Robinson Crusoe" совмещает в себе несколько информационных линий: 1) одиночество; 2) ожидание; 3) приключения; 4) жизнь на острове; 5) чувство власти над островом. Некоторые из этих линий (2, 4, 5) открываются непосредственным контекстом, другие же (1, 3) восстанавливаются через соотнесение АИС с более широким контекстом всего произведения.

Окружено ореолом романтики и приключений и имя героини сказки Л.Кэролла Алисы, упомянутое в следующих примерах из романа "Волхв":

But I felt as gladly and expectantly disoriented as happily and alertly alone, as Alice in Wonderland. It was too exactly as imagined to be true [243, P.50].

… It was as if he were congratulating an especially bright pupil; and was blind, as nonsensically blind as one of Lewis Caroll's queens before Alice, to my obvious bewilderment [243, P.281].

Сказка Л.Кэролла "Алиса в зазеркалье" приковывает внимание многих читателей, книгоиздателей, кинорежиссеров и мультипликаторов благодаря яркости, непредсказуемости её сюжетных линий и обаянию искренней непосредственности центрального персонажа на фоне комедии абсурда. Огромная популярность произведения связана с тем, что оно рушит рамки привычного, превращая знакомый мир в пестрый водоворот неожиданных коллизий. Как и в случае с АИС "Robinson Crusoe", смысловая нагруженность АИС "Alice" многогранна: 1) одинокая девочка; 2) волнение, радостное предвкушение встречи с неизвестным; 3) недоумение перед необъяснимым; 4) чувство превосходства перед недалекими жителями "страны чудес".

Таким образом, АИС "Alice in Wonderland", являясь емким знаком ярких типичных ситуаций, а также благодаря популярности первоисточника, становится выразителем основных смысловых вех романа Дж.Фаулза "Волхв". Во втором примере АИС "Alice" получает довольно объемный контекст-комментарий, так как здесь используется менее частотная ассоциативная линия АИС (задействован слабый импликационал имени: имя-символ выступает в функции знака, имеющего более тесную привязанность к контексту). В отличие от первого примера, где контекст, направляющий ассоциации читателя, минимален, во втором примере АИС "Alice" становится АИС-знаком, намекая на менее устойчивые импликации имени.

Продолжает ряд АИС, расширяющих смысловое пространство романа Дж.Фаулза, имя легендарного скитальца Улисса:

… and yet as I walked there came the strangest feeling compounded of the early hour, the absolute solitude, and what had happened, of having entered a myth; a knowledge of what it was like physically, moment by moment, to have been young and ancient, a Ulysses on his way to meet Circe, a Theseus on his journey to Crete, an Oedipus still searching for his destiny [243, P.157].

In the end I stared out to sea, a little on the same principle as Ulysses when he tied himself to the mast [243, P.194].

I was like one of Ulysses' sailors - turned into a swine, and able now only to be my new self [243, P.279].

Имя Улисса давно стало символом странствий, вечного поиска. Для писателя, использующего данное АИС, было бы закономерным ограничиться минимальным контекстом-комментарием или вовсе избежать смысловой избыточности. Однако Дж.Фаулз умело помещает имя легендарного героя в специфический для имени контекст, оживляя менее частотные ассоциации (область слабого импликационала). Благодаря этому читатель не только получает возможность освежить в памяти события гомеровской "Одиссеи", но и живо представить внутренний мир и эмоциональное состояние главного героя романа "Волхв", Ника. Во всех трех примерах одно и то же АИС "Ulysses" намекает на три разных эпизода бессмертной "Одиссеи", в результате чего во всех трех примерах АИС "Ulysses" снабжено различными контекстами-комментариями. Разная детализация контекстных окружений, содержащих семантическую редупликацию одного и того же АИС, свидетельствует о том, что во всех трех примерах АИС "Ulysses" играет роль АИС-знака. Употребление ПИ в малочастотном контексте дает имени новую жизнь, повышает его смысловую нагрузку, но вместе с тем ломает его статус символа с неизменным, устойчивым импликационалом. АИС "Ulysses" становится точкой пересечения следующих ассоциативных линий: 1) встреча с колдуньей, путь к серьезному испытанию; 2) человек, всматривающийся в морскую даль; 3) человек, потерявший свое достоинство.

Проанализированные примеры показывают, что АИС, служащие выразителями основных сюжетных перипетий, получают неоднократное повторение в тексте-реципиенте. Их употребление подкрепляется вторичными деталями из текста-донора, несущими прямое указание на данное АИС, как в случае с АИС "Alice" (Alice > down, down, down):

I did not think about the future. In spite of what the doctor at the clinic had said I felt certain that the cure would fail. The pattern of destiny seemed clear: down and down, and down. But then the mysteries began [243, P.63].

Многие помнят знаменитый эпизод падения Алисы в кроличью нору, с которого начинается ее знакомство со сказочным миром Зазеркалья. Отголоски сравнения с образом маленькой девочки, заблудившейся в чужом незнакомом мире, появляющиеся в тексте в виде фразы-реминисценции "down, down, down", продлевают действие эффекта семантического взаимодействия двух текстовых пространств: романа Дж.Фаулза "Волхв" и сказки Л.Кэролла "Алиса в стране чудес", указывая на соотнесенность данного сопоставления с ключевым смыслом текста-реципиента.

Кроме того, АИС, образующие смысловые узлы произведения, вступают в семантическое взаимодействие между собой. Процитированные АИС имеют отношение к семантической канве одного художественного произведения, поэтому через общие точки смыслового соприкосновения они образуют связность данного текста. Действительно, героев всемирно известных шедевров литературы (Робинзона, Улисса и Алису) объединяет предвкушение необычного, жажда приключений и одиночество. При этом выстраиваются следующие метафорические параллели. Подобно Алисе, падающей в кроличью нору, Ник (главный герой романа "Волхв") мучительно переживает духовное опустошение, опускаясь в пропасть моральной деградации. Состояние нравственного кризиса, переживаемое героем, в свою очередь, вызывает в памяти воспоминания о моряках из команды Улисса, которые под чарами коварной Цирцеи теряют человеческий облик и превращаются в свиней в прямом и переносном смысле.

Итак, необходимыми условиями, позволяющими ИС стать знаком ключевой ситуации текста-реципиента, являются следующие: 1) известность широкому кругу читателей (прецедентность); 2) яркость образа; 3) типичность ситуации; 4) повторяемость АИС в тексте-реципиенте; 5) знаковая функция прецедентного имени (опора как на сильный, так и на слабый импликационал имени).

Обратимся к использованию АИС в эпизодах промежуточного значения. Для второстепенных эпизодов характерно использование АИС разной степени социализации, но с менее разработанной структурой значения (отсутствие области слабого импликационала). Контекст строится на основе области сильного импликационала АИС, при этом отсутствует повторяемость как самого АИС в тексте, так и СМ - компонентов его значения. Такие АИС передают настроения отдельного момента повествования или служат фоном происходящих событий, что демонстрирует следующий пример:

What a country this is! A Hesperidean garden: such skies! [301]

АИС "сады Гесперид" употреблено как символ Райской страны и, будучи символом, не получает развернутого комментария. Данное АИС имеет однозначную интерпретацию и служит целям создания более яркого образа описываемого объекта. Оно несет скорее эмоциональную нагрузку, чем смысловую, и имеет второстепенное значение для всего повествования.

Символическая природа АИС выражается в её способности замещать объемный смысл, неравный значению самого ИС, и используется во ФЕ с участием АИС.

3.3.4 АИС в составе фразеологических единств

АИС в составе ФЕ определяют национально-культурное своеобразие языка. Л.В.Щерба отмечал, что "наша языковая сокровищница является неистощимым запасом для всякого рода новотворства. Имею ввиду здесь не только правила синтаксиса, но, что гораздо важнее, - правила сложения смыслов, дающие не сумму смыслов, а новые смыслы" [194, С.132]. Хотя общий корпус ФЕ содержит относительно небольшое количество единиц, образованных на основе АИС, критерий участия АИС во ФЕ однозначно указывает на высокую степень социализации данного АИС.

О.А.Леонович [95] делает обзор фразеологического фонда английского языка, содержащего имена собственные, и выделяет следующие группы ФЕ: 1) ФЕ с участием АИС-библеизмов; в общем реестре ФЕ словаря А.В.Кунина из 403 ФЕ на основе ИС нами обнаружено 48 библеизмов (напр.: a doubting Thomas - Фома неверующий [329, С.756]); 2) ФЕ, в состав которых входят ИС, связанные с античной мифологией; в словаре фразеологизмов А.В.Кунина мифологические имена фигурируют в 33 ФЕ (напр.: Penelope's web - ткань Пенелопы, тактика оттягивания [329, С.812]); 3) 148 ФЕ, в которых ИС связаны с бытом, литературой, фольклором англичан; эта группа ФЕ представляет обширный пласт АИС-историзмов, АИС-шекспиризмов, АИС из легенд и эпоса (peeping Tom - любопытный человек [329, C.768], Cordelia's gift - нежный женский голос [329, C.312]); 4) 61 ФЕ, содержащие национальные топонимы (напр.: to grin like a Cheshire cat [329, C.133]).

Проанализировав ФЕ, основанные на использовании ИС, мы можем сделать следующее заключение. Во-первых, ФЕ на основе ИС обладают высоким уровнем абстракции, так как они являются результатом анализа и переосмысления объемных пластов литературы, истории, мифологии, Библии и т.д. Часто ИС в составе ФЕ становится "потенциальным словом", "опустошенным" лексически, нередко наблюдается появление значений "общего рода". Как правило, обобщение строится на уровне всего произведения, всей жизни исторического лица.

Во-вторых, отмечается ограниченная производность ИС в сфере фразеологизмов (за исключением высоко социализированных имен), что является закономерностью функционирования низкочастотной лексики. ИС чаще всего входят в состав одной ФЕ, тогда как частотная лексика отличается повышенной производностью в сфере ФЕ, что доказывает надежность использования фактора вхождения ИС во ФЕ в качестве мерила его социализации (подробнее об особенностях низкочастотной лексики см. работу В.М.Мошковича [117]).

В-третьих, обращает на себя внимание использование наиболее частотных АИС, обладающих ярко выраженной национальной окраской, в составе выражений с пометой "сленг", появление отрицательных коннотаций в большинстве ФЕ, построенных на основе таких ИС (напр., do an Adam and Eve (v) sl - ходить обнаженными [ABC, P.71]). Это может быть вызвано объективными экстралингвистическими причинами. Наиболее частотные имена циркулировали, как правило, в низких социальных слоях, тогда как редкие имена обладали определенной элитарностью и присваивались представителям высшей, "привилегированной касты". К такому выводу приходит А.Я.Шайкевич, который в статье "Социальная окраска имени и его популярность" исследует статистические данные о соотношении частотности имен в разных социальных и профессиональных группах [186]. Частотные имена являются воплощением типичности, с одной стороны, а, с другой стороны, серости, невыразительности, "толпы", что и приводит к появлению отрицательных коннотаций в их значениях.

В-четвертых, очевидна эвфемистическая функция прецедентных имен-участников ФЕ, которая объясняется снятием резко отрицательных эмоций, вызываемых каким-либо социально неодобряемым явлением, за счет употребления в отношении него самых знакомых, понятных, "родных" имен, и, таким образом, признания этого "зла", "порока" неприятной, но неизбежной частью социальной жизни.

В-пятых, ФЕ образуются на базе наиболее частотных ПИ. Основой значения ФЕ выступает сильный импликационал ИС, что объясняет частое отсутствие контекстов, содержащих семантический повтор ассоциативного значения ИС, либо сжатость таких контекстов, или же редупликацию элементов коннотативного компонента смысла, передаваемого ИС.

Наконец, анализ ФЕ на основе ИС топонимов и антропонимов указывает на повышенную ассоциативность последних, что проявляется во вхождении одного и того же ИС-антропонима в несколько ФЕ, в то время как одно и то же ИС-топоним образует максимум две ФЕ (напр.: Mecca - часто посещаемое место; Athens - культурная столица; Hollywood - центр развлечений). Это закономерность доказывает, что ассоциативность возникает на базе какой-либо активности, деятельности. Чем богаче, разнообразнее деятельность объекта-носителя ИС, тем более высок уровень ассоциативности имени, которое он носит. Даже во ФЕ с ИС-топонимами очевидно, что они символизируют деятельность, которая сосредоточена в указанных населенных пунктах. Этот вид связи (место>деятельность), являющийся разновидностью метонимии, подтверждает тот факт, что именно активность творящего субъекта (человека) способна оживить, наделить особым звучанием отдельные точки на карте мира.

Участие АИС во ФЕ служит показателем их высокой социализации.

3.3.5 Переход ИС в класс имен нарицательных и в другие части речи

Анализ примеров показывает, что АИС имеют выраженную тенденцию к переходу в разряд прилагательных, что подчеркивает предикативный характер ИС, их тяготение к передаче качественной характеристики предмета. В ряде примеров АИС, используемые в функции определения, имеют с существительным, которое они определяют, общий СМ. К общему СМ у АИС в форме прилагательного добавляются различные денотативные и коннотативные СМ. Проанализируем особенности функционирования АИС "Wagner", употребленного в форме прилагательного в контексте пьесы О.Уайльда "Как важно быть серьезным" ('The Importance of Being Earnest'):

Algernon: (The sound of an electric bell is heard.) Ah! That must be Aunt Augusta. Only relatives, or creditors, ever ring in that Wagnerian manner [276, P.673].

Пример демонстрирует блестящее чувство юмора О.Уайльда, прославившегося своими афоризмами, парадоксами, облеченными в форму забавных житейских истин и колких социальных острот. В примере мы встречаем ироничное отношение героя пьесы к родственникам, которых он причисляет к одной когорте с кредиторами: и те, и другие настойчиво требуют, одни - возврата долгов, другие - возврата долга сыновней любви и внимания. Поэтому как кредиторы, так и родственники звонят в дверь неприятно громко и требовательно и заставляют вспомнить мощную по звучанию музыку немецкого композитора Р.Вагнера. Контекстная семантика АИС "Wagnerian" включает СМ, соответствующий объему понятия того существительного, которое оно определяет (manner) и добавочный СМ, расшифровывающий качественное содержание этого понятия (The sound of an electric bell), а также коннотативный СМ, передающий раздражение, вызываемое навязчивостью кредиторов и родственников.

Сигналами перехода АИС в класс имен нарицательных могут служить артикли или категория числа.

Употребление АИС с артиклем является знаком семантического сдвига, переосмысления структуры значения ИС. Как было показано выше, АИС выстраивает ряды подобия между уже имеющимся в опыте и новой ситуацией, явлением и т.д. Артикль при этом указывает на большую или меньшую степень уподобления. Так АИС, употребленное с неопределенным артиклем, семантически модифицируется в "нечто вроде", "своего рода". В словаре В.Даля находим следующее определение существительного "род" - (логич.) сходство предметов по некоторым главным качествам и собирание их под одно общее наименование, где каждый предмет порознь представляет отдельный вид [338, Т.3, С.1702]. АИС, модифицированные определенным артиклем, переводятся как "вылитый", "ни дать, ни взять", "точь-в-точь". В словаре В.Даля находим следующую дефиницию "ни дать, ни взять" - "точь-в-точь" [338, Т.1, С.1028], а последнее трактуется как "во всем равный, подобный, без розни" [338, Т.4, С.815].

Мы можем сделать вывод о функции артиклей как ограничителей объема понятия, содержащегося в слове. Неопределенный артикль указывает на родовую принадлежность, т.е. нестрогое соответствие двух референтов (при наличии отдельных общих признаков эти референты могут отличаться в остальном наборе СМ). Определенный же артикль, напротив, приравнивает два референта, как обладающие идентичным набором признаков, устанавливая тем самым их строгое соответствие друг другу. Неопределенный артикль указывает на общность рода; определенный артикль - на общность вида. Проследим на примере влияние неопределенного артикля на семантику АИС:

"I don't pretend to be a great painter," he said. "I'm not a Michael Angelo, no, but I have something" [260, P.70].

Герой романа У.С.Моэма Дёрк Стрёв, будучи художником и человеком широкой эрудиции в области искусства, обладал редким даром - умением отличить истинно талантливую картину от заурядной. Однако когда речь шла о его собственных картинах, он не мог разглядеть их вульгарности и отсутствия какой-либо художественной ценности. Хотя Дёрк и не преувеличивал своей значимости в мире искусства, он считал себя в некотором смысле оригинальным. Высказывание "I'm not a Michael Angelo" может трактоваться как "я не великий художник", где АИС "a Michael Angelo", модифицированное неопределенным артиклем, указывает на наивысший уровень обобщения образа великого деятеля эпохи Ренессанса, а именно, его величие и выдающийся талант.

Следующий пример иллюстрирует роль определенного артикля в создании имплицитного значения АИС:

So a toast to Mel Brooks, mad genius behind "The Producers"; Julia Roberts for her Oscar win; Harry Potter, the millenium's new Merlin; and to all the others, who worked their magic when we needed it most ([291], 2002).

Первый номер журнала "People" за 2002 год делает обзор достижений года минувшего, отдавая дань всем деятелям искусства, сделавшим этот год памятным. Как отмечает журнал, все они, каждый по-своему, творили чудо. Но Гарри Поттер, безусловно, заслужил титул волшебника Мерлина нового тысячелетия. Определенный артикль при АИС "Merlin" устанавливает отношения полной идентичности двух сопоставляемых личностей (величие + направление деятельности (магия) + положительные коннотации).

Употребление АИС во множественном числе устанавливает такое же отношение идентичности сравниваемых объектов, как и их употребление с неопределенным артиклем, т.е. форма множественного числа АИС показывает на существование целого класса объектов, объединенных родовым сходством при возможном различии видовых признаков, что очевидно из следующего примера:

A martyr. Imprisoned, unable to grow. At the mercy of this resentment, this hateful millstone envy of the Calibans of this world. Because they all hate us, they hate us for being different [240, P.206].

Форма множественного числа АИС "the Calibans" в сочетании с родовой, обобщающей функцией определенного артикля указывает на устойчивый, генетический характер явления, заложенного в природе человека, разнящейся в своих остальных проявлениях, - ограниченность человеческой натуры и, как следствие, неприятие любой оригинальности. На протяжении романа "Коллекционер" АИС "Caliban" претерпевает семантическое развитие и с каждым новым употреблением поднимается на все более высокую ступень обобщения. Проследим изменение семантики АИС "Caliban" в текстовом пространстве романа Дж.Фаулза "Коллекционер". Появлению этого АИС в романе предшествует целый ряд отрицательных персонажей, упоминая которых, главная героиня Миранда стремится выплеснуть свой гнев по отношению к людям, жаждущим власти над жизнью других, подобно ее пленителю Фредерику. Первым появляется Холден Колфилд, персонаж романа Д.Сэлинджера "Над пропастью во ржи":

I gave you that book to read because I thought you would feel identified with him. You're a Holden Caulfield. He does not fit anywhere and you don't. He tries to construct some sort of reality in his life, some sort of decency [240, P.205].

В этом примере ИС претерпевает апеллятивизацию, превращаясь в ИН. Неопределенный артикль указывает на существование целого класса подобных людей и Фредерика как одного из его представителей. Фредерик - типичный неудачник, который стремится найти опору и безопасность в жизни, построив свой собственный мир, отгороженный от реальности, где ничто непредвиденное не сможет нарушить его тщательно продуманный и оберегаемый покой. Таким образом, неопределенный артикль носит классифицирующую функцию и, модифицируя ИС, нарушает уникальность его денотата. Холден Колфилд оказывается уже именем не одного человека, а целого класса подобных людей, объединенных общими чертами. Сигнификат АИС тоже претерпевает трансформацию: он становится более четким, акцентированным, несет понятие о типичности поведения людей определенного склада. Произведение Сэлинджера "Над пропастью во ржи" знакомо не очень широкому кругу читателей, и, тем более, не известно главному герою, Фредерику, человеку ограниченного кругозора. Автор романа словами главной героини поясняет читателю в обобщенном, но распространенном семантическом повторе (выделен в примере курсивом), что именно он имеет в виду, употребляя АИС "Holden Caulfield", оставляя в тени детали романа Сэлинджера. Вслед за Холденом Колфилдом появляется герой сказок "Тысяча и одна ночь" Старик-рыбак.