Учреждения юстиции и правоохранительные органы Карачая в 1917-1943 гг.

Основным органом дознания, помимо милиции, выступала служба уголовного розыска, которая (как «уголовное отделение» Баталпашинского отдельского ревкома) появилась в Верхней Кубани, как было отмечено выше, сразу же с восстановлением советской власти в регионе весной 1920 г.

Решением коллегии НКВД РСФСР от 5 октября 1918 г. было определено, что «для охраны революционного порядка путем негласного расследования преступлений уголовного характера и борьбы с бандитизмом» при всех губернских управлениях милиции создаются отделы уголовного розыска «во главе одного начальника и необходимого числа сотрудников». Губернские отделы подчинялись Центральному управлению уголовного розыска при Главном управлении рабоче-крестьянской милиции НКВД России. Было установлено, что начальник уголовно-розыскного отдела при губернском управлении милиции назначается приказом заведующего губернского отделом управления по представлению начальника губернского управления милиции и утверждается НКВД. К категории губерний относилась Кубано-Черноморская область, а входившие в её состав регионы - отдел (включая Баталпашинский) и округа имели статус уездов. Правда, указанным решением от 5 октября 1918 г. не было предусмотрено создавать органы уголовного розыска в уездах. При НЭПе статус службы уголовного розыска был повышен: приказом НКВД РСФСР от 10 апреля 1922 г. она была выделена из состава общей милиции в самостоятельную структуру, вертикаль которой возглавляло Управление уголовного розыска НКВД. После упразднения НКВД союзных и автономных республик (1930 г.) две структуры вновь объединили в одно ведомство - Главную инспекцию по милиции и уголовному розыску (с 1932 г. - Главное управление рабоче-крестьянской милиции, в состав которого входил отдел уголовного розыска) при ОГПУ СССР, а при областных ГПУ - особые инспекции по милиции и уголовному розыску²⁶³.

В качестве начальника уголовного розыска Карачаевского округа в 1921 г. упоминается Барак Кочкаров²⁶⁴.

Формально местные управления милиции и уголовного розыска имели двойное подчинение: «на общих основаниях», в административном плане - соответствующему исполнительному комитету, при котором числись, а в оперативном - соответствующим органам ОГПУ, которые решали и кадровые вопросы²⁶⁵.

Милиция выполняла следственные функции до конца 1920 года, когда был введен институт народных следователей в системе наркомата юстиции РСФСР.

С 1934 г. органы внутренних дел были объединены с органами госбезопасности (см. Гл.2).

Во время германской оккупации, начавшейся в августе 1942 г., военное командование создавало полицейские структуры. Согласно исторической справке, составленной Карачаево-Черкесским отделом Управления КГБ по Ставропольскому краю, в Карачаевской АО была создана местная администрация - Областной Карачаевский национальный комитет (ОКНК), которую возглавил Кады Байрамуков. Ему подчинялась областная полиция, начальником которой стал 26-летний Муратбий Лайпанов, бывший лейтенант Красной Армии.

Отмечается, что полицейские и жандармские структуры в «казачьих» Преградненском и Зеленчукском районах контролировались не ОКНК, а командованием оккупационных войск. Такие органы были сформированы в станицах Зеленчукского района - Исправной (начальник полиции - Г.Я.Середа, начальник жандармерии - Н. Шаповаленко), Кардоникской (начальник полиции - Н.Х. Половинин; 60 чел., в т.ч. взвод конной полиции). В Преградненском районе полицию возглавлял Рыбников, Микояновского района - Абайханов²⁶⁶, г.Микоян-Шахара - Бурашников²⁶⁷.

Аналогичные структуры оккупационные власти создавали и в Черкесской АО, где областную полицию возглавил И.С.Нартиков, чьим заместителем стал Б.И. Кантемиров. Областную конную жандармерию возглавляли К.А.Баскаев и его заместитель С.Х. Хабекиров. Жандармские структуры, выполнявшие конвойные и охранные функции, создавались и в районах. Начальником Черкесской городской полиции назначили И.Р.Сихно (после войны перебравшийся в США). В Икон-Халкском районе жандармерию возглавили А.Кумратов и его заместитель С.Тлисов, полицию - М.Кульбеков, в Кувинском районе - М.-Г.Трамов (полиция) и С.Папа (жандармерия), в Хабезском районе - К.Заубидов (жандармерия) и др. При немецкой полевой жандармерии создавался местный отряд (20 чел.) во главе с Ф.И.Михно и его заместителем И.Ф.Соломенниковым, который выполнял функции арестов и расстрелов²⁶⁸.

Конечно, все местные силовые структуры времен оккупации функционировали под контролем германского командования, в частности - областных комендантов (в Карачае - майор Юргенсмайер²⁶⁹).

На территории обеих автономных областей действовали подразделения Эйнзацкоманды-12, которыми командовал Вебер²⁷⁰. Такие эйнзацкоманды входили в состав эйнзацгруппы, включавшие бойцов войск СС, гестаповцев, сотрудников уголовной полиции (крипо) и СД, а также около 150 шоферов и механиков. Кроме того были переводчики, радисты, телеграфисты, административный персонал (в основном женщины)²⁷¹. Задачей эйнзацгрупп было уничтожение евреев и комиссаров на оккупированных территориях. На Северном Кавказе в зоне действия 11-й армии орудовала Эйнзацгруппа «D», из 600 чел., которую возглавлял Отто Олендорф. Одно время она дислоцировалась в г.Ворошиловске (Ставрополь). С 1941 г. по июль 1943 г. (когда была распущена) она уничтожила на Юге СССР около 92 тыс. чел. На территории Верхней Кубани действовала входившая в эту группу Эйнзацкоманда 11, которая дислоцировалась в г.Черкесске, а упоминавшаяся Эйнзацкоманда 12 - в Пятигорске²⁷².

В январе 1943 г. оккупанты были изгнаны с территории Верхней Кубани и вскоре здесь стали восстанавливаться областное управление и районные отделы НКВД. Начальником Карачаевского областного управления НКВД был назначен Павел Рыжков. Зеленчукский райотдел НКВД возглавил Чуваев, Малокарачаевский - Булавин, Преградненский - Черкизов, Микояновский - Колотилин, Усть-Джегутинский - Жосан, Учкуланский - Аслаев²⁷³.

Ощущалась нехватка опытных, квалифицированных кадров; привлекались проявившие надежность лица, в первую очередь из числа коммунистов и комсомольцев.

Восстановление правоохранительной системы Карачаевской автономной области было прервано её упразднением осенью 1943 г. и депортацией карачаевского народа. Территории бывшей области были распределены между Грузинской ССР, Ставропольским и Краснодарским краями.

Глава 2. Политический сыск в деятельности органов государственной безопасности

2.1 Становление региональных спецслужб

Система государственной безопасности советской России начала создаваться несколько недель спустя после прихода большевистского режима к власти в результате октябрьского переворота. Постановлением правительства - Совета народных комиссаров (Совнаркома) от 7/20/ декабря 1917 г. создавалась Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК)²⁷⁴. С самого начала её деятельности стало очевидным, что функции советских органов госбезопасности включали в себя не только традиционные для аналогичных структур многих стран направления разведки и борьбы со шпионажем. «Чрезвычайная Комиссия, - отмечается в записке от 11 июля 1918 г. юриста В.А.Жданов управляющему делами правительства советской России, - взяла на себя деятельность прежних охранного и сыскного отделений. Вместе с этим она восприняла те же методы деятельности и тот же способ производства дел. Полная безгласность и тайна производства, недопустимость защиты и отсутствие права обжалования». Далее известный правовед указывает на те черты советской госбезопасности, которые отличали её от царской охранки в худшую сторону. В числе таких черт называются слишком большие полномочия ЧК, которая получила право внесудебного применения смертной казни, а также «отсутствие контроля, право решения дела, отсутствие защиты, гласности и права обжалования, допущение провокации»²⁷⁵.

Однако, в отличие от «старорежимных» юристов, политическое руководство страны исходили не из общепринятых в цивилизованном мире правовых принципов, а из идейных постулатов большевистского режима. «Внутренние враги, - заявлял И.В.Сталин в 1922 г., - не являются у нас изолированными одиночками… Они связаны тысячами нитей с капиталистами всех стран, поддерживающими их всеми силами, всеми средствами…. Внутренние враги нашей революции являются агентурой капиталистов всех стран»²⁷⁶.

К числу внутренних врагов в таком случае зачастую относились не только реальные заговорщики против нового строя, но и всякие инакомыслящие граждане страны. Уже этот ориентир требовал наличия в советской России не просто госбезопасности, а политической полиции. Последняя становилась страшным орудием насилия после того, как советское руководство в сентябре 1918 г. приняло решение об объявлении т.н. «красного террора», заявив, что «при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью». Как отмечал впоследствии первый глава ВЧК Ф.Э.Дзержинский, «красный террор был ни чем иным, как выражением воли беднейшего крестьянства и пролетариата уничтожить всякие попытки восстания и победить»²⁷⁷.

В реальности, террористические методы управления государством являлись, конечно, потребностью не того или иного прежде эксплуатируемого класса, а самого большевистского режима, стоявшего перед угрозой свержения в ходе разгоравшейся гражданской войны. Добавим, что потребность в насилии со стороны данного режима вовсе не ограничивалась задачами его элементарного выживания в условиях войны. Она являлось инструментом и материалом строительства советской государственности. «Революционное насилие, - заявил в 1920 г. партийный идеолог Н.А.Бухарин, - должно активно помочь формированию новых производственных отношений, создав новую форму «концентрированного насилия», государство нового класса, которое действует как рычаг экономического переворота, изменяя экономическую структуру общества»²⁷⁸. Именно такие идеи легли впоследствии в основу сталинского «коренного перелома», связанного с политикой сплошной коллективизации, которую мы затронем чуть ниже.

Чекистские органы стали создаваться в отраслевых структурах (напр., на железнодорожных магистралях) и регионах страны с первых же дней существования советской госбезопасности²⁷⁹, но таковых не было создано в Верхней Кубани при установлении советской власти в первый раз (март-сентябрь 1918 г.). Лишь при восстановлении здесь власти Советов во второй раз весной 1920 г. удалось создать Чрезвычайную комиссию /ЧК/ в Баталпашинском отделе, которой управляло политическое бюро во главе с Л.Чайкиным²⁸⁰.

Однако ЧК не успела укрепиться и создать свои районные (участковые) подразделения до вторичного захвата белогвардейцами ст.Баталпашинской в начале 1920 г., последовавшего вскоре раздела территории отдела, из которого в ноябре того же года выделился Карачаевский округ в составе Горской автономной советской социалистической республики (АССР). Иными словами, каких-либо советских органов госбезопасности на территории нагорной части Верхней Кубани не существовало до поздней осени 1920 г.

В Горской АССР, куда входил Карачай, госбезопасность вначале была представлена Терской областной ЧК (ТеробЧК), а 18 мая 1921 г., согласно постановлению республиканского Совета народных комиссаров (Совнаркома, т.е. правительства), была учреждена Горская ЧК, или ГорЧК. Согласно п.1 данного акта, ГорЧК создавалась для борьбы с бандитизмом, причем имела отделения («филиалы») в округах, входивших в состав Горской АССР. Органы госбезопасности на местах подчинялись ГорЧК, которая находилась в правительстве автономной республики.²⁸¹

В соответствии с п.2 рассматриваемого постановления, ГорЧК по должности возглавлял народный комиссар (министр) внутренних дел Горской АССР, а в состав руководства ГорЧК входили также представители армии, народных комиссариатов по военным делам, юстиции, республиканского (областного) комитета Российской коммунистической партии большевиков (РКП/б/)²⁸².

На уровне округов в составе АССР органы ЧК находились в ведении отделов внутреннего управления, а в состав их руководства входили партийные функционеры, представители военкоматов и др.²⁸³

Такой отдел в структуре Карачаевского окружного ревкома (окружного исполкома Советов) фиксируется в архивных источниках с начала 1921 г., но еще 17 декабря 1920 г. руководство Карачая просило ТерЧК учредить при Карачаевском окружном ревкоме политбюро ЧК²⁸⁴.

Чекисты получили исключительно широкие карательные полномочия, которые были оформлены совместным приказом ГорЧК и особого отдела ВЧК 10-й армии. Пунктом 1 приказа граждане, «застигнутые на месте преступления и оказывающие сопротивление впредь будут расстреливаться на месте без суда и следствия»²⁸⁵.

Осенью 1921 г. ГорЧК рассмотрело дело по обвинению во взяточничестве тогдашнего главы советского Карачая Умара Алиева, но признала факт такого преступления недоказанным²⁸⁶.

В Карачаево-Черкесской автономной области в 1922 г. было образовано областное подразделение Государственного политического управления (ГПУ) в составе Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) РСФСР, которое пришло на смену ВЧК, упраздненного в начале того года же²⁸⁷.

Осенью следующего года ГПУ при НКВД РСФСР было преобразовано в ОГПУ при Совнаркоме СССР²⁸⁸. В компетенцию обновленной советской спецслужбы входили разведка и контрразведка, пограничная служба, следственные действия, цензура, надзор за армией, экономическими структурами, политическими, общественными, конфессиональными организациями и т.п.²⁸⁹

Областной отдел непосредственно подчинялся постоянному представительству ГПУ/ОГПУ по Юго-Востоку России, переименованному позднее постоянное представительство ОГПУ Северо-Кавказского края и Дагестанской АССР²⁹⁰.

При региональных отделах госбезопасности создавались подразделения, занимавшиеся борьбой с бандитизмом, оперативной и разведывательной деятельностью²⁹¹.

Вряд ли можно обойти тот, кажется, неоспоримый факт, что госслужба в правоохранительных структурах - в особенности в условиях голода и разрухи времен гражданской войны и первых послевоенных лет - выступала наиболее доступным источником обеспечения семьи. Несмотря на профессиональный риск, мотивация являлась очевидной: с одной стороны, это были более-менее гарантированные служебные оклады и «спецпайки», а с другой - то, возможность присвоения определенной части реквизированного и конфискованного у «враждебных классов».

Однако после вынужденной отмены режима «военного коммунизма» в 1921 году и перехода к так называемой новой экономической политике (НЭП) ситуация несколько изменилась. Допущение рыночных отношений привело к тому, что престиж госслужбы стал несколько падать, поскольку наивысший уровень жизни давала хозяйственная деятельность, предпринимательство. Хотя политическая власть по-прежнему удерживалась партийно-советским аппаратом, экономическая власть в нэповский период оказалась «у непосредственных производителей (трестов, синдикатов, кооперативов, единоличников)»²⁹².

На фоне доходов семей «нэпманов» заработок служащих государственных структур был непривлекателен. В сельской местности оклад милиционера составлял лишь 20-21 руб., более чем в два раза уступая зарплате городского дворника²⁹³.

Аналогичная ситуация наблюдалась и среди тех, кто проходил службу в органах госбезопасности. Как признаёт в те дни один из их руководителей, «среди сотрудников нарастает массовое дезертирство», а у «остающихся в рядах проявляются деморализация, взяточничество и другие грехи, вырастающие на этой почве». В целом указывается на то, что тогда чекисты «работают не на совесть, а за страх». Более того, по нескольку месяцев в органах госбезопасности наблюдалась задержка зарплаты, наблюдались недостаток обмундирования и продовольствия. Финансовое положение ГПУ признавалось катастрофическим²⁹⁴.

Нехватка кадров остро ощущалась и в органах госбезопасности Верхней Кубани. В декабре 1926 г. руководитель Карачаевского областного отдела ОГПУ Кальнинг в своем докладе извещает бюро обкома партии о своих кадровых проблемах. Партийное руководство поддерживает чекистов и составляет официальное обращение в адрес Северо-Кавказского крайкома ВКП/б/ с просьбой «о соответствующем укомплектовании ОГПУ КАО»²⁹⁵.

Штатный состав Карачаевского областного отдела ОГПУ в 1926 г. составлял 26 сотрудников, включая начальника отдела, начальника секретной особой части (СОЧ), начальника общей административной части, трех уполномоченных по округам, трех уполномоченных центральных структур: по одному от контрразведывательного отдела (КРО), иностранного разведывательного отдела (ИРО), экономического отдела (ЭКО)²⁹⁶.

Значительную помеху создавало проявление в кадровой политике так называемой сословной розни, которая, по словам У.Д.Алиева (1927 г.), отмечается «в тенденциях некоторых работников» советского Карачая²⁹⁷.

В нэповское время разложение правоохранительных органов, включая и структуры госбезопасности, мало чем отличалась от той ситуации, которая сравнительно недавно, в 1990-е гг., имела место в России, форсированным образом переходившей к рыночной жизни. В 1920-е гг. региональные отделы госбезопасности оказались в плачевном положении, поскольку, как признавались в центре, «отпущенные на их содержание кредиты не достигали своего назначения: их расхищали и обращали на свои нужды центральные органы ГПУ»²⁹⁸.

Нэповский период лишил чекистов возможности самовольно изымать имущество у сограждан, поэтому они находили свои ниши в рыночной жизни страны. Они разрешили своим секретным сотрудникам ввоз контрабандного товара (не более, чем на сумму в 200 руб.), более того, органы ГПУ открыли собственные лавки, магазины и тресты, даже кинотеатры, рестораны и увеселительные заведения²⁹⁹. Конечно, их реальные хозяева не афишировались, но источник доходов для госбезопасности был найден.

В данный период советской истории служащих аппарата госбезопасности было сравнительно немного: к концу 1923 года по всему Советскому Союзу их численность составляла немногим более 33 тыс. чел., распределенных по управлениям 13-ти союзных республик, 82-м областным и губернским отделам³⁰⁰.

Губернские (региональные) отделы ГПУ имели свою градацию, зависящую от численности регионов и сложности работы в них. От принадлежности к той или иной категории (а их было пять) зависели штатная численность, оклад по разрядам сотрудников региональных структур. Например, в губернском отделе ГПУ 1-й категории штат состоял из 100-110 сотрудников, 2-й - 65-75 чел., 3-й - 55-60 чел., 4-й - 30-34 чел., 5-й - 13-15 чел.³⁰¹

В соответствии с приказом ГПУ при НКВД от 5 апреля 1922 г. за № 40, отдел ГПУ в Карачаево-Черкесской автономной области был отнесен к 3-й категории³⁰². Любопытно, что подразделение областного отдела, непосредственно предназначенное для борьбы с бандитизмом, приказом за №187 от 22 августа 1922 года относилось к штатам 1-й категории (11 штатных единиц на подразделение)³⁰³.

Вскоре последовал еще один приказ ГПУ (за №305/417 от 1923 г.), который установил следующий состав штатной росписи Карачаево-Черкесского областного отдела ГПУ. Согласно данному акту, в аппарат отдела входили: начальник отдела, его заместитель (один), следственное отделение (12 чел.), канцелярия (11 чел.), отделение по следственному и тюремному надзору (8 чел.), юрисконсультское отделение (7 чел.), а также два сотрудника для поручений при начальнике отдела³⁰⁴.

Обращает на себя внимание значительное число юристов, что, как представляется, косвенным образом указывает на возникшую в годы НЭПа необходимость правового решения поставленных перед чекистами задач.

В нэповские годы в различных частях Верхней Кубани, преимущественно нагорной, действовали не только антисоветские оппозиционные группы, но и просто бандитские шайки. Это обстоятельство побудило руководство Карачаево-Черкесской автономной области совместно с начальством региональной структуры госбезопасности рассмотреть проблему силового противодействия угрозе. 20 сентября 1924 г. на заседании областного организационного бюро РКП/б/ специально обсуждался вопрос о формировании отрядов по борьбе с бандитизмом. Относительно этого прозвучал доклад, с которым выступил начальник областного отдела ОГПУ А.Н. Микеладзе, обосновавший необходимость организации таких отрядов из числа сугубо местного населения, «специфическим условиям области». К числу таких условий были отнесены: у горцев - «родовой патриархальный быт», у казаков - «контрреволюционность». Глава чекистов области выделял несколько видов бандитизма - политический, «уголовно-традиционный», бытовой. Кроме того, Микеладзе справедливо полагал, что местные жители лучше других смогут справиться с бандитами, поскольку хорошо ориентируются в географических условиях горного края. Поэтому предлагалось создать отряд по борьбе с бандитизмом численностью около 100 чел., сформированный «из местных жителей, знакомых с топографией местности». Предложение было одобрено областным партийным руководством, которое поручило Микеладзе осуществить подбор в отряд бойцов, разработать и провести организационные мероприятия, составить смету расходов на это мероприятие. Учитывая ограниченность местного бюджета, было решено «добиться открытия кредита Центром на данный предмет»³⁰⁵.

В те годы весьма распространенным был угон скота, что ставило вопрос о надежном контроле над дорожными коммуникациями, в особенности - горными, по которым грабители переправляли скот в сопредельные регионы Южного Кавказа, в основном в Сванетию и Абхазию. Учитывая особую злободневность проблемы, судя по архивным материалам, в мае 1926 г. партийное руководство Карачаевской АО специально рассматривает вопрос «О назначении постов на перевал», по которому выступает начальник областного отдела ГПУ Кальнинг. По итогам обсуждения областное оргбюро ВКП/б/ предложило начальнику ОГПУ «составить мотивированную смету и через /партийную/ фракцию Облисполкома исходатайствовать об отпуске средств для охраны перевала»³⁰⁶. К сожалению, сведений о том, удалось ли изыскать необходимые финансовые ресурсы для содержания перевальных постов, в архивных источниках выявить нам не удалось.

Несмотря на либерализацию режима, в нэповский период неуклонно увеличивалось число лиц, «изъятых» (термин официальных документов) органами госбезопасности: если в 1927 г. таковых было 54 чел., в 1928 г. их количество увеличилось до 60 чел., а в 1929 г., когда НЭП был завершен, более чем вдвое - 130 чел.³⁰⁷.

При партийных комитетах действовали части особого назначения (ЧОНы), которые создавались постановлением РКП(б) от 17 апреля 1919 г.; их организация и деятельность регулировалась также Положением, изданным ЦК РКП(б) 26 августа 1921 года. Чоновцы использовались для поддержания на своей территории правопорядка, охраны в тылу важнейших политических, экономических и военных объектов. Весь личный состав ЧОНов разделялся на кадровый (командный, административно-хозяйственный) и милиционный, переменный. Кадровый состоял на службе в Красной Армии, а в милиционный зачислялись коммунисты и комсомольцы от 17 до 55 лет³⁰⁸.

В Верхней Кубани ЧОНы появились в апреле 1921 года и оформлялись в виде «коммунистических рот», которые дислоцировали в казачьих станицах - Баталпашинской (8-я отдельная рота), Отрадной (9-я), Невинномысской (10-я)³⁰⁹.

Горцы были привлечены к службе в 8-й роте, которой командовал Павел Иванович Окружко, где служили абазин Шахим Чикатуев, карачаевец Я. Айбазов (1900 г.р.). Последний был уроженцем аула Джегутинский, имел лишь начальное религиозное образование, которое получил от отца муллы. Впоследствии он станет главой комсомольской организации Карачаево-Черкесии, а позднее будет работать в советских и профсоюзных организациях³¹⁰. Известно, что 8-я рота вместе с милицией и местными силами самообороны (станицы Усть-Джегутинской и аула Джегутинский) участвовала в ликвидации вооруженной группы антисоветской оппозиции в 20 км к югу от Баталпашинской³¹¹.

К 1924 г. на заседании областного оргбюро партии командиру ЧОНа предложено было «привести дела ЧОН в порядок»³¹², а в следующем году ЧОНы были распущены по всей стране решением ЦК ВКП/б/³¹³.

Отметим, что личный состав органов госбезопасности в Карачаевской АО нэповского времени был молод, о чем свидетельствуют их партийные документы 1926-1929 гг., где указаны их годы рождения. В числе сотрудников областного отдела числятся чекисты: Г.С.Карпов (1897 г.р.), П.Д.Веселов (1898 г.р.), Осипов А.П. (1900), Т.Г.Глыба (1898, зам. нач. обл. отдела ОГПУ), И.С.Цымбалюк (1904 г.р.), бойцы 55-го дивизиона ОГПУ: М.Я.Бороденко (1903 г.р.), И.С.Борщов (1902), Д.А.Губанов (1903), Ф.И.Носовец (1903), Н.Г.Нощенко (1903 г.р.), В.И.Тарасов (1906 г.р.), А.Ф.Хмелев (1906 г.р.)³¹⁴ и др.

Служба в «силовых» структурах в 1920-е гг. была рискованной. Как вспоминает бывший чекист К.Котов (член партии с 1919 г.), в борьбе с вооруженной оппозицией и бандитизмом погибли сотрудники ГПУ Г.Фролов и И.Я. Демиденко (к ним мы еще вернемся), Р. Каракашев, Н. Милованов, милиционеры Г. Терещенко³¹⁵, А.М. Карабашев³¹⁶, Р.Карасин, А. Маслянко, В. Нечесов, командир аульного отряда самообороны А. Бердуков, чоновцы Ш. Чикатуев³¹⁷, А. Власов³¹⁸.

На отдел ОГПУ возлагались (вместе с органами милиции) функции по разоружению населения. В ходе этого процесса в КЧАО организовывались отряды, призванные пресекать попытки «утечки бандэлемента» с оружием в горы, предписывалось всемерно использовать возможности аульных властей и авторитет «почетных лояльных стариков». В решении областного оргбюро партии предусматривалось, что милиция производит принудительное изъятие «с помощью аппарата ОГПУ и по его данным», а в случае противодействия милиции ей «оказывается содействие силами, находящимися в распоряжении Отдела ОГПУ»³¹⁹.

Местные чекисты также несли ответственность и за состояние дел в обеспечении продовольственной безопасности. В докладной записке Карачаево-Черкесского отдела ОГПУ на имя главы Карачаевского облисполкома от 24 сентября 1927 г. указывается на негативные явления, которые имеют место в процессе государственных заготовок мясной продукции. Отмечается, что на рынке мяса в области не имеется государственных или кооперативных заготовителей, свою волю диктует частный сектор, который скупает скот на выгодных для себя условиях в Карачае и поставляет государству в два раза дороже в Баталпашинске, Кисловодске и даже в Абхазии. Органы госбезопасности считали угрозой для государства захват рынка реализации мяса в регионе частными заготовителями, в связи с чем ОГПУ настаивало на принятии неотложных и решительных мер по «вытеснению с рынка частника, нагло обирающего крестьянство», заменив его государственной или кооперативной заготовкой³²⁰.

Два года спустя, когда НЭП уже доживал последние недели, сами чекисты принимали меры, арестовав несколько десятков частных скупщиков скота, уголовные дела на которых были переданы в суд³²¹.

В 1930-е годы в сфере реализации скота чекисты Верхней Кубани ужесточили меры пресечения³²².

Можно напомнить, что госбезопасность считалась, в общем-то, «мечом партии», а не государства. Поэтому именно партийные органы выступали кураторами чекистов, проявляя о них всемерную заботу и оказывая возможную поддержку. В 1920-е годы органы госбезопасности получали активную поддержку со стороны региональных партийных структур. Представители актива коммунистов направлялись на «несение дежурства… при ОГПУ КЧАО». Партийное руководство Карачаево-Черкесии в 1924 г. предписало организационному отделу областного оргбюро РКП/б/ дать директиву по партийным ячейкам «о необходимости несения дежурства и соблюдении строгой дисциплины»³²³.

В то же время, партийная бюрократия держала в руках мощные рычаги воздействия на работников госбезопасности. Так, весной 1928 г. по решению партийной коллегии Карачаевской областной контрольной комиссии ВКП/б/ из партии был исключен чекист Александр Николаевич Дроздов, который в 1927 г. возглавлял областной отдел ОГПУ³²⁴. «За партбездеятельность» был исключен из членов ВКП/б/ и чекист Н.Я.Эрдели, которого местная парторганизация не восстанавливала в партии³²⁵. Следует напомнить, что исключение из партии в ту пору ставило конец в служебной карьере и было исключительно болезненным наказанием.

Судя по архивным материалам обкома ВКП/б/ 1920-х гг., именно областные партийные органы давали рекомендации чекистам для поступления в вузы³²⁶, принимали решении об отзыве из аппарата ОГПУ для работы в партийной структуре³²⁷, ходатайствовали о переводе чекистов из других регионов в Карачаевскую АО³²⁸ и т.д.

Естественно, руководители органов госбезопасности на местах не допускали действий, идущих вопреки мнению региональных партийных органов, где состояли на учете.

10 июля 1934 г. ОГПУ было упразднено, а его функции перешли в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) новосозданного Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР. В состав этого наркомата входили Главное управление пограничной и внутренней охраны (ГУПВО), Главное управление рабоче-крестьянской милиции (ГУРКМ), Главное управление пожарной охраны (ГУПО), Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ), а также Отдел актов гражданского состояния (ОАГС)³²⁹.

Как видим, органы внутренних дел и госбезопасности были объединены, и такое положение (с коротким перерывом) продолжалось около десятилетия.

Осенью 1941 г. в г.Микоян-Шахаре проживало 50 коммунистов - сотрудников областного управления НКВД, включая начальствующий и хозяйственный состав, простых и старших оперуполномоченных, надзирателей, госавтоинспекторов, сотрудников областной милиции, пожарной охраны, областного архива (он также был в структуре НКВД). Из них возраст лишь 12-ти % превышал 40 лет, более 60% сотрудников были от 30 до 40 лет, а четверть - менее 30-ти лет³³⁰.

В первые же дни после начала войны партийным руководством Карачая было заслушано сообщение начальника областной милиции облуправления НКВД Ивана Редькина о формировании Микоян-Шахарского истребительного батальона (ИБ)³³¹. Такие подразделения создавались по стране согласно решению Совнаркома СССР от 24 июня 1941 г., которым был одобрен комплекс мер по обеспечению безопасности тыла страны, в т.ч. принято постановление «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе». В рамках реализации данного акта на следующий день был издан приказ НКВД СССР за №00804, который создал в структуре центрального аппарата этого наркомата Штаб Истребительных батальонов; аналогичные оперативные группы - в региональных УНКВД³³² и республиканских НКВД - одноимённые.

Список Микоян-Шахарского основного состава и резерва - был утвержден бюро обкома ВКП/б/ 2 июля 1941 г. Командиром батальона назначался старший лейтенант госбезопасности И.Е.Редькин (начальник облмилиции), его помощником - И.П. Архипенко (начальник политотдела управления НКВД), командирами взводов - И.Ф. Колотилин и А.И. Антипов, командирами отделений - В.И. Абаев, Т.К. Авсарагов, А.И. Былина, И.В. Блудов. Кроме них, из сотрудников УНКВД в ИБ состояли два пулеметчика (С.Ф. Царенко, Г.Г.Овчаренко). Из политруков один был работником обкома партии (Х.-У. Текеев), другой - уполномоченным Наркомюста (Н.С.Дубровин).

В числе бойцов были представлены такие партийные и государственные структуры, как обком партии (Н.Ф. Пылаев, Б.Ц.Темиров, М.А. Деревянченко, Е.Г. Халджиев, Д.М. Затона, В.И. Жигульский), облсуд (И.А.Зверев), горсовет (А.Б. Чеккуев), управления и отделы социального обеспечения (Х.Х.-У. Абаев, Д.С. Эркенов), торговли (Г.Г.Еремин), народного хозяйства (И.Н.Соркин), горкомхоз (С.А.Лапин).

Более всего было представителей хозяйственной сферы, чьи организации имели свои конторы в областном центре - трестов «Севкавзолото» (М.И. Горкавенко, В.А.Коляденко), «Орджуголь» (Т.Ф. Никитин), строительного треста (Ш.А. Шайлиев, П.Е. Кустов, Р.П. Мелькумов), лесного хозяйства (П.И.Головинский, И.С.Мазницын), легкой промышленности (З.Гафаров), электростанции (К.В.Ткаченко, А.И. Джуккаев), дорожной службы (У.О. Акбаев, С.Я. Дудников), службы связи (В.М.Веденяпин, И.А.Шуликов), хлебозавода (Х.М. Кубанов), объединений «Союзплодовощь» (М.И. Саркитов), «Карторг» (Н.П.Банкин), «Заготскот» (С.Я. Хализов), общепита (А.Г.Таутиев, А.Г.Щеглоеватых), более мелких субъектов - сберкассы (Ю.А. Магулаев), автомастерской (А.Г.Ребров), автостанции (А.Ф.Молчанов), ларька (С.К.Дудников).

В ИБ зачислены были и работники потребкооперации, точнее - «Карсоюза» (М.Е. Канаматов, Н.А. Плахотников, И.Т. Белокопытов, И.Н. Остроухов, Х.Х.-Б. Карабашев), райпотребсоюза (В.М. Белашов).

Были представлены и учреждения культуры: Карачаевский национальный ансамбль (И.Т. Эбзеев, Ф.А. Каргинов), редакция (П.С.Кузьмин), Союз писателей (Д.П. Байкулов), пединститут (Н.Л. Харибов), издательство (М.Т. Борлаков), типография (М.М. Ортабаев), системы образования (А.П. Карташов, М.А. Ступаков), радиовещание (Ш.Б. Боташев, В.И. Дюков).

В основной состав входили только коммунисты (52 чел.) и комсомольцы (8 чел.), в резерве состояло 4 комсомольца и 6 чел. из «беспартийного актива»³³³.

Этот опыт решено было применить и в других районах КАО. 22 октября 1941 г. бюро обкома приняло решение «Об организации истребительных батальонов при органах НКВД Карачаевской автономной области». Документ гласит, что «в целях уничтожения вражеских парашютных и авиадесантов (так в тексте, - Авт.), а также для борьбы с бандитизмом на территории» КАО предписывается создать ИБ в районных центрах, в т.ч. в ст.Усть-Джегутинской - 50 чел., в ст.Зеленчукской - 50 чел., в ст.Преградной - 30 чел., в а.Учкулан - 25 чел., в Малом Карачае - 20 чел. а также в Курот-Теберде - 25 чел., на шахтах - 30 чел. Решено было казачью полусотню в ст.Зеленчукской подчинить командиру ИБ, «сохранив ее как подвижную конную единицу».

Решено было «полностью использовать» ИБ согласно графикам для несения постовой, патрульной и наблюдательной службы «по планам органов НКВД». На ИБ возлагали «охрану важнейших объектов и наблюдений за воздухом».

Районным властям поручалось снабдить ИБ необходимыми помещениями, инвентарем, средствами передвижения и связи, а также организовать боевую и политическую учебу с личным составом, «систематически практиковать проведение тактико-боевых занятий, необходимых для оперативной деятельности батальона». Редькину (УНКВД) было поручено: в 2-дневный срок обеспечить все ИБ нормативными актами о них (положениями) и программой занятий личного состава; вооружить бойцов ИБ боевым оружием (мелкокалиберным, гладкоствольным).

Командирами ИБ назначались зам. начальники районных отделов НКВД по милиции, а комиссарами - лица из районного партийного актива согласно решению райкомов ВКП/б/.

Все истребительные батальоны области были подчинены Редькину, начальником их штаба стал Зорин (инспектор службы и боевой подготовки милиции УНКВД), комиссаром - Коротченко.

О положении дел в ИБ партийные руководители районов обязаны были информировать военный отдел обкома партии³³⁴.

Уже к концу года бойцы-конники формирующихся ИБ из г.Микоян-Шахара, Зеленчукского, Микояновского, Преградненского, Усть-Джегутинского районов обратились с просьбой о направлении их в действующую армию, а именно - во 2-й гвардейский конный корпус генерала Доватора. Просьба была поддержана областным руководством³³⁵.

18 марта 1942 г. вопрос о состоянии ИБ в области вновь рассматривался на бюро обкома. Признавалось, что прошлогоднее постановление об организации ИБ в районах так и осталось невыполненным и единственный такой батальон имеется лишь в г.Микоян-Шахаре, где «с первых дней войны организованно несет оперативную службу и регулярно проходит военную подготовку». Отмечалась нехватка лиц, выделяемых для организации ИБ, отсутствие нормальных условий «размещения, учебы и службы бойцов». Районным партийным структурам предписывалось обеспечить ИБ помещениями и оборудованием общежитий, «немедленно принять меры к укомплектованию» ИБ, а командирам последних - «установить в батальонах строжайшую дисциплину по службе и учебе» и т.д.³³⁶

На заседании 19 мая 1942 г. бюро обкома приняло решение поручить начальнику гарнизона г.Микоян-Шахара Полосиновскому «совместно с органами НКВД» организовать патрулирование в областном центре с привлечением командного состава запаса и бойцов Всевобуча, вменить им в обязанность проверку сторожевой внутренней охраны в учреждениях, предприятиях, обеспечение светомаскировки. На всех дорогах решено было устанавливать постоянно действующие конные и пешие «заградительные отряды и посты» для несения охраны и проверки документов. Всех лиц без документов и подозрительных лиц должны были задерживать и сдавать милиции. Тем же решением ИБ для оперативных нужд предписывалось выделить 5-10 лошадей, обеспечив их фуражом; горкому поручалось довести к 22 мая численность городского ИБ до 80 чел.³³⁷

«Сверху» было спущено решение Орджоникидзевского крайкома партии от 25 мая 1942 г. «Об увеличении личного состава истребительных батальонов края»³³⁸.

Для решения задачи обеспечения надежной охраны тыла действующей армии НКВД СССР имел в своем распоряжении органы внутренней безопасности, милиции, войска по охране тыла, истребительные батальоны, которые были сформированы во исполнение постановления СНК СССР от 24 июня 1941 г. “ О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе”, в местностях, объявленных на военном положении.

Следует отметить, что в первый месяц войны истребительные батальоны в стране создавались только из сотрудников НКВД.

В Черкесской АО решение о создании ИБ было принято 23 октября 1941 г. (со ссылкой на решение Совнаркома СССР от 24 июня и ЦК ВКП/б/ от 1 июля 1941 г.). Руководство «истребительными отрядами» Черкесии было возложено на начальника УНКВД. В Черкесске командование ИБ было возложено на замначальника областного УНКВД лейтенанта милиции Кешокова, комиссаром назначен Беспальченко; был утвержден штаб в составе начальника (Сухачев), связи (Лабушкин), боеприпасов (Ерин), снабжения (Пустовалов)³³⁹.

Коллективом Черкесской областной конторы связи было принято решение также о создании «дружины местной самообороны» для общественной охраны почты, телеграфа, телефонной станции, радиоузла, а также «дружины противовоздушной, противохимической и санитарной обороны»³⁴⁰.

Помимо руководства и организации ИБ, на чекистов и милиционеров возлагались и другие неотложные задачи. Бюро обкома партии предписало Микоян-Шахарскому горкому ВКП/б/ «выделить в помощь Начальнику областного управления НКВД необходимое количество коммунистов для охраны важных объектов» областного центра. Одновременно начальнику милиции управления НКВД Редькину и областному прокурору Салпагарову поручалось «решительно пресечь попытки антисоветского элемента, вызывающего спекуляцию и реорганизацию нормальной торговли»³⁴⁰.

Проверка охраны предприятий и складов торговых организаций в областном центре показала, что в предприятиях легпрома, горпромкомбината, хлебокомбината, Карсоюза, Карторга не выполнялись «неоднократные указания в организации охраны» предприятий. В связи с этим их руководителям и начальнику облмилиции Редькину было предложено «тщательно проверить лиц, несущих охрану предприятий и немедленно заменить непригодных проверенными работниками»³⁴².

Начальник облмилиции с ноября 1941 г. входил в состав областного штаба «по обеспечению строительства оборонной линии всем необходимым». Кроме того, представитель УНКВД, наряду с представителем обкома и военкомата, входил в состав областной комиссии по уничтожению секретной документации: переписки по мобилизационным планам 1935-1938 гг.; выписок из протоколов и иных материалов обкома партии за 1936-1941 гг. и др.³⁴³

Решением бюро обкома от 8 февраля 1942 г. начальнику УНКВД Готило и облпрокурору Медведев поручалось «принять необходимые меры репрессий дезертирам»³⁴⁴.

Однако летом положение на фронте стало быстро меняться, а фронтовая линия стремительно приближаться к Кубани. Уже в начале августа 1942 г. советские войска под мощным напором противника стали оставлять территорию обеих автономных областей. На короткое время здесь оказалась 19-я стрелковая дивизия войск НКВД (командир - полк. Н.П. Подоляко), которой в следующем году предстояло провести операцию по выселению карачаевцев. Известно, что она успешно, «без особых потерь» отбила две атаки противника в районе станицы Суворовской и отступила за пределы Верхней Кубани в сторону Нальчика³⁴⁵.

В сентябре 1942 г. отряд НКВД организовал и провел вместе с красноармейцами бросок из Баксанского ущелья к вражеским тылам в районе а.Хурзука в сентябре 1942 г. Но этот отряд был разгромлен, а «большая часть его полегла». Командир разведгруппы отряда ст. лейтенант госбезопасности Хасан Асановым был ранен, смог уйти, но позднее, уже в г.Нальчике был выдан врагам и погиб³⁴⁶.

Следующее упоминание о войсках НКВД в пределах рубежей Верхней Кубани относится к январю 1943 г., когда бойцы 2-го сводного отряда НКВД нанесли удар по остаткам вражеских позиций на Санчарском перевале³⁴⁷.

В период немецкой оккупации территории Верхней Кубани (август 1942 - январь 1943 гг.) основная часть сотрудников областного УНКВД ушла в партизанские отряды или скрылась в подполье. В их числе - Исмаил Идрисович Акбаев. Он родился в 1916 году в а.Учкулан; профессиональное образование получил в кооперативном техникуме в г.Микоян-Шахаре (1934 г.). Некоторое время работал в облпотребсоюзе, финансовом отделе облисполкома, занимал пост ответственного секретаря Микоян-Шахарского городского совета трудящихся. В органы госбезопасности был направлен в сентябре 1939 г. и вскоре был назначен начальником Учкуланского районного отдела НКВД в чине младшего лейтенанта госбезопасности. Чуть позже его перевели на должность начальника Микояновского райотдела НКВД уже в звании старшего лейтенанта ГБ³⁴⁸.

Он в числе шести бойцов Карачаевского областного партизанского отряда «За Родину!» попал 5 сентября 1942 г. в засаду в урочище Уллу Айыры (на Скалистом хребте) и погиб. Попавшие в плен командир этого отряда Михаил Исаков (зам. начальника УНКВД по КАО) и комиссар отряда Зекерья Эркенов были расстреляны³⁴⁹.

В Зеленчукском районе были захвачены и расстреляны начальник рай-отдела НКВД Владимир Андреевич Осканов, оперуполномоченный того же райотдела Идрис Коналиевич Глов³⁵⁰.

В зарубежном Сопротивлении принял активное участие уроженец аула Каменномостский Борис Казиев. Согласно архивным источникам, он родился в 1917г., образование получил в педагогическом техникуме, некоторое время работал в должности инспектора по заготовкам. В 1937 году партийные органы утверждают его в должности «временного члена» Карачаевского областного суда³⁵¹. В феврале следующего года он стал помощником областного прокурора КАО³⁵². Будучи выходцем из системы правоохранительных структур, он достойно проявил себя и в рядах Вооруженных сил СССР, куда был призван осенью 1938 г. Он служил политруком 229-го полка 8-й кавалерийской дивизии им.Ф.Э. Дзержинского, участвовал в присоединении к СССР западных районов (1939), советско-финской войне, где был ранен (1940). На фронтах Великой Отечественной войны был с первых дней, попал в плен, шесть раз бежал из лагерей, активно участвовал в словацком Сопротивлении, был выдан предателями, погиб в застенках гестапо (1944г.)³⁵³. Кстати, из архивных источников, известно, что и его старший брат - Мусса Казиев (1908 г.р.) в своё время работал в органах правопорядка, а именно - в милиции (1928-1930), после чего служил в Красной Армии (1930-1932)³⁵⁴.

Такая же участь постигла и Учкуланский партизанский отряд, бойцы которого сотрудники УНКВД Ханафий Касаев (комиссар отряда), Халит Кагиев, Имаутдин Бердиев погибли. Также пали работники управления НКВД Виктор Панаев и Жаров (отряд «Мститель»), Магомед Айбазов, Локман Узденов. В а.Учкулане были подвергнуты пыткам и живыми закопаны у базарной площади 42-летний Осман Кубанов (начальник паспортного стола районной милиции) и 27-летний Матвей Захаров (оперуполномоченный Учкуланского райотдела НКВД), а вместе с ними секретарь Учкуланского райкома партии Дмитрий Попов и работник райвоенкомата Иван Емельянов³⁵⁵.

Более повезло Ахмату Хаджи-Муратовичу Семенову старшему лейтенанту госбезопасности. Он проходил службу в качестве зам. начальника особого 3-го горнострелкового отряда войск НКВД при штабе 37-й армии. Осенью 1942 г. по заданию начальника штаба Южного штаба партизанского движения Х.-У.Мамсурова, он вместе с политруком Мудалифом Батчаевым, разведчиком-радистом Дмитрием Забегаловым, военнослужащими-чекистами Муратом Хутовым и Ильей Лубенцовым был направлен в Карачай. После долгих мытарств группа пробралась к верховьям р. Кумы, откуда Хутов был отпущен в аул (где он ушел в подполье), а Лубенцов остался в Малом Карачае (но вскоре погиб). Семенов, Батчаев и Забегалов перешли Кубанское ущелье, где первый скрывался у родственников в селенье Новый Карачай, второй - в областном центре, а Забегалова направили в Верхнюю Теберду. Члены группы вели радиосвязь с «большой землей», распространяли листовки среди населения³⁵⁶. Они смогли уцелеть, А.Семенов стал возглавил Учкуланский райисполком, а М.Батчаев - Учкуланский райком партии, М. Хутов, получил пост директора Первомайской МТС)³⁵⁷. Все они, включая Д.Забеглова, прожили после войны несколько десятилетий.

Сотрудники НКВД воевали и в составе партизанских отрядов Черкесии (в их числе - Сыпко, павший в бою у р.Марухи (Черкесский городской отряд)³⁵⁸.

Имели место и переходы сотрудников НКВД на сторону оккупантов (Г.Соколенко, который выдал 12 партизан, оперуполномоченные НКВД Нетребко и Смолянко)³⁵⁹.

Но в целом, работники органов внутренних дел и госбезопасности проявили себя настоящими патриотами своего Отечества и достойно выполняли свой долг перед ним. ³⁶⁰

2.2 Силовые структуры в борьбе с оппозицией

Окончание гражданской войны, формальным показателем которого считается утверждение органов советской власти на всем пространстве данной территории, вовсе не означало завершение вооруженной борьбы как таковой. В особенности - в нагорной части Северного Кавказа, где сам ландшафт объективно позволял выживать различным группам антисоветского сопротивления, которые предпочли эмиграции продолжение борьбы. Кроме природных условий имелись и другие факторы живучести этих лиц, включая слабость влияния советских функционеров, негласная поддержка со стороны части местного населения и др.

В силу этих причин деятельность органов госбезопасности и внутренних дел по подавлению военного крыла политической оппозиции велась еще более десяти лет после окончания гражданской войны. В труднодоступных местах Верхней Кубани базировались десятки вооруженных (повстанческих) групп антисоветской направленности, которые нередко совмещали противостояние советской власти с грабежами местного населения.

Восстановление Советской власти (март 1920 г.) было непрочным, оно ограничилось созданием аульных ревкомов, которые не имели на местах реальной силовой опоры (в частности структур внутренних дел). Кроме того, имел место и недостаточность красноармейских войсковых частей на территории Баталпашинского отдела. Слабость проявилась уже летом того же года, когда многие районы Верхней Кубани оказались под контролем антисоветских вооруженных группировок.

Оппозиционный настрой значительной части верхнекубанского казачества обусловил то, что у некоторых функционеров начальствующего состава частей Красной Армии возникла идея коллективного наказания казачьих населенных пунктов. Характерный пример - совместный приказ особоуполномоченного 9-й Красной Армии Черемухина и Баталпашинского отдельского ревкома от 9 августа, где прямо говорилось: «Станицу Кардоникскую, как пособницу белогвардейцам, враждебную советской власти, высказавшую эту враждебность в активном содействии белогвардейцам в их борьбе против советской власти, - уничтожить». Приказ предусматривал переселения просоветской части кардоникских казаков на земли «бывших частновладельческих экономий и советских хозяйств». Особое внимание обращает на себя лексика: «всем населенным пунктам Баталпашинского отдела и его района, под страхом строгой ответственности, не давать приюта «каинам» советской власти - кардоничанам, а последним со всем имуществом немедленно явиться с повинной головой к советской власти». Далее говорилось, что «в противном случае они будут беспощадно уничтожаться, где бы они ни были застигнуты войсками».