Учреждения юстиции и правоохранительные органы Карачая в 1917-1943 гг.

Такая практика допускалась декретами НКВД и Наркомюста от 4 и 5 сентября 1918 г., которыми вводился режим «красного террора» и легализовалось взятие заложников (с того же года по всей стране стала создаваться сеть концентрационных лагерей)⁷⁹.

Хотя в предписаниях белогвардейских властей той поры использовалась крайне суровая лексика, изобилующая всевозможными угрозами (так, начальник 5-го участка в конце декабря 1918 г. угрожает старшине а.Хурзука «иначе я повешу вас без суда»⁸⁰), сами эти угрозы применительно к горным аулам в исполнение не приводились. По крайней мере, обратное не подтверждается ни одним источником.

В отличие от этого, в русско-казачьих районах отдела белогвардейские власти производили расправы через военно-полевой суд над оппозицией из числа активистов прежнего большевистского режима. Так, в 1918 г. был повешен экс-председатель исполкома Совета депутатов Отрадненского (Баталпашинского) отдела Тит Беседин⁸¹. Допускались и издевательства: например, пыткам подвергался экс-комиссар просвещения того же отдела Ефремовский, которого «на веревке, как собаку» офицер Теймуразов водил по улицам ст.Баталпашинской, а затем повесили⁸².

В то же время белогвардейская администрация пресекала самосуды, поэтому в предписании помощника атамана отдела Боташева по аулам говорилось: «Приказываю большевиков задерживать и препровождать ко мне или в Баталпашинск в отдел, но отнюдь самочинно не расправляться с ними»⁸³.

Как видим, следственно-розыскная, судебная и карательная работа в рассматриваемом регионе осуществлялась военной администрацией, как на уровне отдела, так и участков, а на уровне населенных пунктов передавалась в руки старшин.

Ранней весной 1920 года Советская власть в Баталпашинском отделе была установлена второй (но отнюдь не в последний) раз. Региональные и местные (поселенные) органы управления формировались через решения вышестоящих государственных органов. Северо-Кавказский ревком постановил образовать ревком Кубано-Черноморского края, а последний 24 марта 1920 г. создали Баталпашинский отдельский ревком, в числе которого не оказалось ни одного представителя горских народов Верхней Кубани⁸⁴.

Во многом это было связано с тем, что в нагорной части края советская власть стала утверждаться лишь с апреля 1920 года. Решено было прибегнуть к мирным средствам советизации горных районов. Руководители отдельского ревкома пригласили «представителей горских племен» на переговоры, которые шли в ст. Баталпашинской 8-9 апреля. Поскольку реальную власть олицетворяли вооруженные силы Советской России, то в переговорах решающая роль принадлежала представителям начальствующего состава 10-й Армии - члену армейского Реввоенсовета Б. Михайлову, армейскому уполномоченному С. Гамзе, военному комиссару 12-й кавалерийской дивизии Бережко⁸⁵.

Горцы согласились выполнить требования военных о разоружении и (что не было выполнено) выдаче в недельный срок «всех вооруженных деникинских офицеров и солдат, скрывающихся в горах»⁸⁶. Командование, со своей стороны, признало право горцев на собственный орган власти. По итогам переговоров было подписано решение об образовании для руководства коренным населением в таких условиях 9 апреля 1920 года представителями 10-й Армии (С. Гамзой, Бережко), отдельского ревкома (А. Марчихиным) и карачаевцев (А. Кочкаров) было подписано постановление об организации Временного Горского ревкома (9 апреля). В этом документе говорится: «Мы, представители Военно-революционного Совета Красной Армии и Кубанского областного революционного комитета, совместно с представителями карачаевского и кабардинского народов… постановили: организовать общий Горский революционный комитет как подотдел отдельского ревкома, которому возлагается от имени Советской власти энергично обслуживать и защищать интересы трудовых горцев в полном согласии с основными законами Советской власти»⁸⁷.

Ревкомы создавались и в населенных пунктах - селах, станицах, аулах. Одновременно создавались структуры большевистской партии⁸⁸.

На съезде представителей народов Баталпашинского отдела в апреле 1920 г. карачаевцы высказали желание выделиться в самостоятельную административно-территориальную единицу⁸⁹.

Это стремление реализуются поздней осенью того же года, но внутриполитическая и общественная ситуация в Карачае резко осложнилась уже в самом конце лета. Во многом это было связано с активным неприятием горцами политики «военного коммунизма», которая отмечалась правовым произволом и реквизициями. Известно, например, что в одном ауле Учкулана за май - июнь 1920 г. советские «продотряды» изъяли у населения порядка 490 голов крупного рогатого скота⁹⁰. Отторжение новой власти вызывали и крайне жесткие методы борьбы властей с оппозицией⁹¹, а также попытки привлечь горцев Карачая к готовящимся армейским расправам над казачьими станицами, о чем были изданы соответствующие директивы войскового командования⁹².

1 сентября 1920 г. в Карачае вспыхнуло восстание, в результате которого советская власть здесь была свергнута во второй раз⁹³. На короткий срок советская власть в Верхней Кубани была свергнута, иными словами, гражданская война еще не окончилась (в отличие от восточных районов Северного Кавказа). Подробнее хода данного восстания мы коснемся во 2-й главе данной работы, а здесь отметим, что, к счастью, военное и политическое руководство РСФСР осознало ошибки своих представителей на юге.

Советский тип государственности теоретически утверждал не просто власть Советов рабочих и крестьянских депутатов, но и подчиненность им исполнительной и судебной ветвей власти, т.е. имел место правовой регресс. Фактически же речь шла об еще худшем варианте государственности - выстроенной по жесткой вертикали диктатуре партийного чиновничества большевиков, прикрываемой такими выборными органами как Советы. Правда, в северокавказских регионах, где партийная прослойка вплоть до середины 1920-х гг. была весьма тонкой, значение Советов было более существенным, нежели, например, в Центральной России.

1.2 Создание региональной системы советской юстиции

1.2.1 Система юстиции в исполнительной власти

Первый орган советской юстиции в системе исполнительной власти, народный комиссариат юстиции (Наркомюст) РСФСР был создан на следующий же день после Октябрьского переворота, 8 ноября 1917 г. и был наделен довольно обширными правами, компетенцией. Основной задачей это органа была подготовка нормативной базы нового политического режима, создание судебной системы. В условиях, когда прокуратура была упразднена, Наркомюст рассматривал жалобы на незаконность арестов, обысков и других следственных действий, на приговоры революционных трибуналов, руководил местами заключения, оказывал активное влияние на организацию защиты и поддержания обвинения в судах по уголовным делам, надзирал за законностью действий местных органов власти, осуществлял расследование некоторых категорий уголовных дел и даже наблюдал за правильным несением конвойной службы⁹⁴.

Центр требовал предельно активной деятельности учреждений юстиции страны. В 1922 г., касаясь работы наркомата юстиции РСФСР, В.И.Ленин требовал: «Каждого члена коллегии НКЮста, каждого деятеля этого ведомства надо бы оценивать по послужному списку, после справки: сколько коммунистов ты закатал в тюрьму втрое строже, чем беспартийных за те же поступки? Сколько бюрократов ты закатал в тюрьму за бюрократизм и волокиту? Сколько купцов за злоупотребление нэпом (новой экономической политики, - авт.) ты подвел под расстрел или под другое, не игрушечное… наказание»⁹⁵.

Как видим, органы юстиции были призваны самым активным образом пресекать проявления внутренних угроз государству - от бюрократии до хозяйственных преступлений. Аналогичные функции «справедливости через насилие» возлагались и на другие структуры силового блока системы большевистского управления.

Местные органы юстиции с момента восстановления советской власти в Верхней Кубани имели двойное подчинение - как перед региональным революционным комитетом (ревкомом), так и перед вышестоящей структурой наркомата юстиции. Высший орган власти советского Карачая - ревком Карачаевского округа во главе с У.Д.Алиевым был сформирован в ноябре 1920 г. и размещался в г.Кисловодске⁹⁶ за неимением на территории округа какого-либо города. Ревкомы создавались путем назначения вышестоящими ревкомами, в т.ч. и в населенных пунктах, наделяясь весьма широкими полномочиями, включая и функции правоохранительных органов. Например, волостной (сельский, аульный) ревком имел право на арест, но обязывался передать дела арестованных «в надлежащее судебное учреждение»⁹⁷.

В числе подразделений Карачаевского окружного ревкома был создан отдел юстиции, который возглавил и организовал Наны Хасанович Токов (1866-1926), который еще летом 1920 г. упоминается в архивных материалах как народный судья 1-го участка⁹⁸.

В его ведение были переданы функции личного подбора кадров на должности судей и следователей⁹⁹.

По вертикали отдел юстиции Карачая подчинялся наркомату юстиции Горской АССР, который был создан 17 июня 1921 г. и имел в своем составе отделы: судоустройства и судебного контроля, общеконсультационных и законодательных предложений, шариатский, карательный, финансово-хозяйственный¹⁰⁰.

Из структуры наркомата видно, что он осуществлял руководство как советскими народными судами, так и шариатскими (о них чуть ниже). Наркомат наделялся правом вносить кассационные и надзорные протесты в Совет шариатских судов на предмет отмены неправосудных приговоров и решений¹⁰¹.

На окружной отдел юстиции Карачая возлагалась функция профилактики уголовных преступлений и уголовной статистики, в т.ч. и составление списков лиц, виновных в ограблениях с человеческими жертвами, а также подозреваемых в таких преступлениях¹⁰².

25 августа 1921 года ВЦИК принял Декрет «Об усилении деятельности местных органов юстиции», который стимулировал их развитие на региональном уровне, указывая, что «твердое установление советского строя на всем пространстве РСФСР и переход к мирному строительству настойчиво требуют, чтобы деятельность всех органов Советской власти и должностных лиц была строго согласована с действующими законоположениями»¹⁰³.

При органах юстиции Карачаевского округа организовывалась служба судебной экспертизы, документы которой заверялись доктором (судмедэкспертом) и секретарем участкового народного суда¹⁰⁴.

Весной 1921 г. же года в округе был осуществлен переход от чрезвычайных органов власти (ревкомов) к выборным - советам депутатов, которые избирали свои исполнительные комитеты (исполкомы). В соответствии с решением окружного съезда Советов депутатов, 3 мая 1921 г. был издан приказ №1 только что сформированного Карачаевского окружного исполкома, согласно которому назначались заведующие отделами: управления - Магомет Батчаев, юстиции - Наны Токов, здравоохранения - Магомет Кочкаров, финансовым - Хасанбий Хубиев, земельным - Шахым Алиев, народного образования - Тохтар Биджиев, социального обеспечения - Алий Хасанов; бюро народной связи - Айтек Батчаев, бюро статистики - Михаил Сивоконь, руководителем Рабоче-крестьянской инспекции стал Курман Курджиев, продовольственным комиссаром - Рамазан Куатов, председателем совнархоза - Али-Солтан Герюгов¹⁰⁵.

Как видим, в новом органе власти остались как отдел юстиции, так и его заведующий.

В условиях, когда в национальных окраинах велась политика «военного коммунизма» власти округа проводили решительные мероприятия по переделу собственности. Правда, решения об этом должны были легитимизироваться решениями государственных органов. На указанном окружном съезде Советов депутатов было принято постановление о национализации частных промышленных предприятий, включая кожевенный завод Узденова близ Кисловодска, лесопильный завод Крымшамхаловых в Теберде и др.¹⁰⁶

Реализация данного акта возлагалась на соответствующие отделы окружного исполкома - юстиции и внутреннего управления, а также окружную милицию.

Добавим, что денежное и натуральное довольствие работников юстиции Карачаевского округа поступали из вышестоящих структур, причем, по данным Наркомюста Горской АССР, денежная часть оплаты труда поступала по линии наркомата финансов, а натуральная - наркомата продовольствия¹⁰⁷.

В ходе нэповской судебно-правовой реформы были упразднены региональные отделы юстиции (1922 г.). Но за самим наркоматом юстиции были закреплены значительные функции, которые позволяли воздействовать на положение дел в регионах через воздействие на правоприменительные органы государственной власти. Согласно Положения о Наркомюсте РСФСР от 1 февраля 1923 г. (утвержден декретом ВЦИК), данный наркомат наделялся правами «по руководству прокуратурой, нотариатом и судебными исполнителями», надзором за деятельностью органов дознания и следствия, ГПУ, за «правильным функционированием мест лишения свободы и исправительно-трудовых учреждений, земельных комиссий, арбитражных комиссий, примирительных камер, третейских судов», других учреждений, наделенных судебными функциями, а также «по наблюдению за деятельностью коллегий, адвокатов и организации юридической помощи населению». Более того, «наркомату вменялось в обязанность и ведение следствия по некоторым категориям уголовных дел», а также подбор и расстановка прокурорских кадров (народный комиссар юстиции РСФСР одновременно являлся прокурором РСФСР, поэтому выступал и главой высшего надзорного органа страны). Наркомату поручались участие в разработке программ по подготовке кадров юристов и организация краткосрочных курсов судебных работников¹⁰⁸.

В 1936 был создан наркомат юстиции СССР, а вскоре были восстановлены и региональные отделы юстиции исполкомов Советов депутатов были восстановлены¹⁰⁹. Органы юстиции в краях и областях реализовали местный уровень функций наркомюста Союза ССР, включая надзор за судопроизводством, управление организацией выборов судей и организационно-хозяйственным обслуживанием судов, выдача судам общих указаний по обеспечению правильности и единообразия судебной практики и др.¹¹⁰

1.2.2 Судебные органы

Судебно-правовая система «старой» России (окружные суды и окружные судебные палаты, мировые суды, правительствующий сенат, военные и морские суды, институты судебных следователей, прокурорского надзора, присяжной и частной адвокатуры) были упразднены декретом «О суде», который был принят Совнаркомом РСФСР 5 декабря 1917 г. (по нов. ст.). Акт формально декларировал создание новых, народных судов, формируемых на основе демократических выборов с участием «широких народных масс». Согласно этому же декрету, учреждались местные народные суды, компетенция которых ограничивалась по гражданским делам с суммой иска до 3000 руб., по уголовным - наказанием не свыше 2-х лет лишения свободы. Данный суд включал 1 постоянного судьи и 2-х заседателей, но они избирались не «народными массами», а соответствующим Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов¹¹¹.

Второй декрет «О суде» был издан 15 февраля 1918 г. ВЦИК и Совнаркомом РСФСР. Он учреждал окружные народные суды (для рассмотрения по первой инстанции дел, превышавших подсудность местных судов), которые избирались уездными Советами. По гражданским делам суд рассматривал в составе 3 постоянных судьи и 4 народных заседателя, по уголовным делам - 12 народных заседателей под председательством одного из постоянных судей. Создавались областные суды, выступавшие кассационной инстанцией на решения окружных судов¹¹².

Третий декрет «О суде», принятый Совнаркомом 13 июля 1918 г., разрешил местным судам рассматривать гражданские дела по искам до 10 тыс. руб. и уголовные дела с максимальным наказанием в виде лишения свободы сроком на 5 лет¹¹³.

Таким образом, была создана необходимая начальная правовая база для функционирования советской судебной системы на уровне регионов. Народные суды, руководствовавшиеся законами РСФСР, в Баталпашинском отделе стали создаваться вскоре после первого - кратковременного - утверждения советской власти в данном регионе (весна-лето 1918 г.)¹¹⁴.

Уже после свержения власти Советов белогвардейцами на Кубани было издано Положение о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г., которое упразднило систему, основанную на трех упомянутых декретах, и учредило единый районный суд, которому подсудны были все гражданские и уголовные дела, за исключением дел о государственных преступлениях («контрреволюционных и иных наиболее опасных для советской власти»). Каждый регион (губерния, область) составлял один судебный округ. Состав суда различался сообразно рассматриваемым делам: споры о расторжении брака и дела в порядке бесспорного производства рассматривал один постоянный судья; дела о наиболее опасных преступлениях - постоянный судья и 6 народных заседателей; все гражданские и иные уголовные дела - постоянный судья и 2 народных заседателя. Суд основывался только на декретах советской власти, а при их отсутствии - «руководствоваться социалистическим правосознанием». Кассационные жалобы на решения районного суда рассматривал региональный Совет народных судей, состоявший из народных судей судебного округа. При Советах депутатов создавались избираемые ими же коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе, которые получали статус советских (государственных) служащих¹¹⁵. Второе Положение о народном суде от 21 октября 1920 г. вышло по окончании гражданской войны на Кубани. Оно упразднило коллегии защитников и обвинителей, чьи функции выполняли соответствующие специалисты, включенные местными исполкомами в специальные списки. Акт установил, что судьи, избранные уездными /районными/ Советами депутатов, утверждались в должности вышестоящими (региональными) исполкомами.

В начальный период строительства советской государственности «суды попросту подчинялись» органам наркомата юстиции, которые «непосредственно образовывали или упраздняли суды, издавали обязательные для них циркуляры, инструкции и другие предписания», а также контролировали деятельность судов, «имели полномочия по прямому вмешательству в решения по конкретным делам вплоть до их отмены и дачи указания о том, какими должны быть такие решения»¹¹⁶.

На местах совпадение и пересечение функций разных структур приводило к неразберихе. Стараясь добиться хоть какого-либо порядка, начальник милиции Баталпашинского отдела Фисенко в июне 1920 г. направляет аульным ревкомам предписание: «Впредь все оконченные дознания с арестантами или без них препровождать местному народному следователю или народному судье, а не загромождать ими управление Баталпашинской отд. Рабоче-крестьянской милиции»¹¹⁷.

Суды по особо важным, государственным преступлениям, «для борьбы против контрреволюционных сил» - революционные трибуналы - были учреждены в 1917 г., сразу же после захвата власти большевиками, декретом о суде №1¹¹⁸, а в регионах Северного Кавказа создавались в 1918 г.¹¹⁹

Декрет о революционных трибуналах от 24 ноября 1917 г. устанавливал, что эти структуры рассматривают дела о контрреволюции, саботаже, спекуляции, дела по борьбе с погромами, хулиганством, шпионажем, передавая «все дела общеуголовного характера» в ординарные судебные учреждения¹²⁰.

В 1920 г. был создан ревтрибунал Баталпашинского отдела. Согласно приказу отдельского ревкома, преданию суду военно-революционного трибунала подлежали граждане, назначенные аульными ревкомами по требованию должностных лиц лесного хозяйства (лесничего, его помощника, лесной стражи) для тушения лесных пожаров, но явившиеся на место пожара. Аналогичное наказанию ожидало и местные ревкомы не исполнившие данный приказ¹²¹.

Суду ревтрибунала подлежали и должностные лица местных администраций, выдававшие беженцам устаревшие образцы пропусков¹²².

Революционный трибунал (ревтрибунал) Карачаево-Черкесской АО функционировал с 1922 г. на основе нормативных актов, принятых высшими федеральными органами. Положение о революционных трибуналах от 12 апреля 1919 г. установило, что на один регион учреждается один ревтрибунал в составе председателя и 2-х членов, которых избирал Совет депутатов или его исполком «только из числа ответственных политических работников». Приговоры ревтрибунала могли обжаловаться в Кассационном трибунале при ВЦИК в течение 48 часов с момента вручения копии приговора осужденному. Положение о революционных трибуналах от 18 марта 1920 г. установило, что ревтрибуналу подсудны контрреволюционные преступления, должностные преступления, дезертирство, дела о крупной спекуляции. Было определено, что члены ревтрибуналов избираются сроком на 3 месяца, в их составе должен быть представитель коллегии региональной ЧК.

Председателем Карачаево-Черкесского областного ревтрибунала являлся Мудалиф Камашевич Урусов, член большевистской партии с 1920 г., который в последующие годы проходил службу в различных советских и партийных учреждениях¹²³.

В годы гражданской войны и «военного коммунизма» не существовало судебного единообразия, функционировали судебные учреждения нескольких типов, включая:

1/ народные суды разного состава: а) народный суд в составе постоянного народного судьи; б) народный суд в составе постоянного народного судьи и 2-х очередных народных заседателей; в) народный суд в составе постоянного народного судьи и 6-ти очередных народных заседателей;

2/ особые сессии народного суда, действовавшие под председательством члена президиума совета народных судей или уездного бюро юстиции и при участии народных заседателей для рассмотрения наиболее важных дел, подсудных народному суду;

3/ губернские советы народных судей (кассационная инстанция для приговоров и решений народного суда) и находящиеся при них особые сессии народного суда;

4/ трибуналы трех видов: а) губернские трибуналы, б) военные трибуналы, в) военно-транспортные трибуналы

5/ две высшие судебные инстанции: а) Верховный трибунал при ВЦИК; б) Высший судебный контроль при наркомате юстиции РСФСР¹²⁴.

Немаловажным было предоставление именно судам права принимать решения об ограничении гражданских прав. Согласно декрету Совнаркома РСФСР «Об ограничении прав по судебным приговорам» от 5 мая 1921 года, к компетенции суда относилось лишение активного и пассивного избирательного права в местные советы, профессиональные союзы и другие организации; лишение права занимать ответственные должности в советских, общественных учреждениях и организациях, а равно быть заседателями в народном суде, защитником на суде и поручителем; лишение орденов Красного и Трудового Знамени и других отличий и почетных званий¹²⁵.

В последующем лишение гражданских прав (избирательных) было передано местным властям (см. ниже).

С первых же недель существования Карачаевского округа был поднят вопрос о создании в округе системы советских судов. Уже на заседании окружного ревкома 30 декабря 1920 г. был заслужен доклад главы отдела юстиции Токова по вопросу «Об организации народных судов в округе». После обсуждения темы ревком принял решение поручить зав. отделом юстиции в кратчайший срок организовать в г.Кисловодске и «по округу» самостоятельный народный суд, пригласив для этого специалистов¹²⁶.

В апреле 1921 г. Н.Токов посетил столицу Горской АССР - г.Владикавказ, где занимался решением вопросов об «организации народных судов Карачая». Вскоре на территории округа было образовано три народных суда и соответствующих судебных участка¹²⁷.

Возникла перспектива создания участковых (районных) судов. 10 февраля 1921 г. окружной ревком издал приказ за № 148, которым устанавливалось административно-территориальное деление Карачаевского округа. Согласно этому акту, округ состоял из 4-х участков, или районов, которые должны были управляться районными ревкомами, а после перехода к системе Советов депутатов - исполкомами Советов:

- район Большого Карачая, или 1-й участок, включавший в качестве административного центра аул Учкулан, а также аулы Хурзук, Карт-Джурт, Дуут, Джазлыкъ;

- район Малого Карачая, или 2-й участок, в который входили селенья Каменномостский (районный центр), Курорт Теберда, Верх. Теберда, Ниж. Теберда, Георгиевско-Осетинский, Воронцово-Карачаевский, Хумаринский, Нижне-Маринский, Верхне-Маринский;

- Закубанский район, или 3-й участок, с административным центром в станице Сторожевой, включавший аул Новый Дуут, а также кошевые хутора (120 кошей);

- Кисловодский район, или 4-й участок, где центром выступал аул Старо-Абуковский, и куда входили бы аулы: Хасаут, Джегутинский, кошевой хутор (200 кошей)¹²⁸.

Однако для реализации данного акта недоставало урегулированного в государственно-правовом отношении территориального размежевания, который бы позволил определить реальные границы Карачаевского округа. Например, упомянутый аул Хасаут, который лидеры Карачая собирались включить в состав округа своим односторонним решением, находился еще в составе другого округа¹²⁹. Кроме того, не была выявлена позиция казачества, в частности, станицы Сторожевой, где руководители Карачая желали разместить районный центр. Всё это обусловило невыполнимость указанного решения об административно-территориальном делении.

Народные суды обязаны были вести настольные реестры отдельно для гражданских и уголовных дел, книги входящей и исходящей документации. В документах той поры отмечается исключительная перегруженность народных судов: из 70-80 дел, которые надлежало разбирать в месяц, суды не успевали рассматривать больше половины из-за обилия прошений, назначения дел и др.¹³⁰

Поскольку Карачаевский округ входил в состав Горской АССР, то судебная система регулировалась не только актами центральных органов, но и решений этой автономной республики. Одним из таких актов являлся декрет «О реквизициях и конфискациях», который издало республиканское правительство - совет народных комиссаров Горской АССР. Пункт 1 декрета давал право конфискации как органу госбезопасности (президиуму ВЧК), так и судебных структурам - народным судам и чрезвычайным революционным трибуналам. При этом такой вид наказания должен был быть оформлен судебным приговором (п.2). Точно также исключительно народный суд решал вопрос о происхождении «у частных лиц значительных сумм, внушающих подозрений в приобретении их спекулятивным путем», и принудительно переведенных на текущий счет владельца в кассе наркомата финансов. Судом решался вопрос об обжаловании решений таможенных органов¹³¹.

Строительство судебной системы в мусульманских регионах сталкивалось со сложностями, обусловленными местными правовыми традициями, веками базировавшимися на адате и шариате. «В Кабарде и Карачае, - пишет В.Бобровников, - в установлении советской власти принимали участие представители либерально настроенной мусульманской интеллигенции, получившие в советских документах имя «шариатистов». Их лозунгом было: «Да здравствует Советская власть, шариат и объединение народа!»¹³². Существовала реальная опасность утверждению новой власти в случае массового отторжения её коренным населением.

21 февраля 1920 г. ЦК большевистской партии издал директиву «Всем партийным комитетам и политотделам», в котором предписал проявлять особую осторожность в проведении национальной и религиозной политики среди мусульманских народов. Против их «религиозных предрассудков», отмечается в директиве, «надо бороться не прямым отрицанием религии, а ее подтачиванием посредством распространения грамоты, открытия школ, клубов, читален и, главным образом, указывая на классовый характер организации мусульманского духовного сословия»¹³³.

Сразу же после установления советской власти в нагорной части Верхней Кубани, 22 апреля 1920 г. уполномоченный 10-й Армией Гамза направил председателю Учкуланского аульного ревкома приказ, которым предписывал «теперь же безотлагательно избрать по Вашему личному усмотрению» компетентных лиц, предназначенных в шариатский суд¹³⁴.

Стараясь умиротворить местную общественность, нарком по делам национальностей И.В.Сталин, во время своего пребывания на Северном Кавказе в ноябре 1920 г. заявил, что это только «враги Советской власти распространяют слухи, что Советская власть запрещает шариат», хотя на самом деле «правительство России предоставляет каждому народу полное право управляться на основании своих законов и обычаев»¹³⁵.

Развивая эту установку, обком партии Горской АССР в декабре 1920 г. разослал по округам специальное письмо, в котором местным большевистским организациям предписывалось «проводить советские начала применительно ко всем особенностям горских народов, языку, нравам, обычаям, религии и проч.»¹³⁶

Уже с декабря 1920 г. в структурах советской системы судопроизводства на Северном Кавказе учреждались так называемые народно-шариатские суды по типу единого народного суда. Согласно решению 1-го (Учредительного) съезда Советов Горской АССР (апрель 1921 г.), «там, где трудящиеся-мусульмане пожелают», допускалось создавать для мусульман шариатские суды. В наркомате юстиции автономной области, помимо отдела народных судов, учреждался и отдел шариатских судов, состоявший из знатоков мусульманского права - фикха)¹³⁷.

Такое решение соответствовало тогдашней тактике Центра, позицию которого делегатам съезда изложил С.М.Киров: «Если вы желаете судиться по шариату - судитесь по шариату, это дело ваше в том смысле, что очевидно, только такая форма суда в данном случае понятна народу»¹³⁸.

Съезд постановил в специальной резолюции «О введении шариатского судопроизводства» от 21 апреля 1921 г., что шариатское судопроизводство существует «исключительно для мусульман», причем именно «в округах с мусульманским населением, наряду «с народным судами единого типа народных судов РСФСР». При наркомате юстиции Горской АССР создавались два отдела, народный и шариатский (с коллегиями «из знатоков шариата и советского правосудия»»), заведующие которых являлись заместителями наркома. В округах, наряду с «бюро юстиции», предписывалось создавать «самостоятельные шариатские отделы», которые подчинялись соответствующему отделу при наркомюсте АССР¹³⁹.

Правда, данная резолюция не была в полной мере выполнена в Карачаевском округе. Здесь был создан не самостоятельный отдел, а шариатский подотдел в составе отдела юстиции окружного ревкома.

В соответствии с указанной резолюцией, в системе шариатского правосудия в Горской АССР основным звеном были окружные «шариатские тройки» под председательством судьи по мусульманскому праву (кади, или эфенди), которые разбирали гражданские и наследственные споры на сумму до 200 рублей, кражи и другие мелкие уголовные правонарушения. Они же составляли «списки порочных лиц», т. е. преступников-рецидивистов, подлежавших высылке с Кавказа или заключению в лагерь¹⁴⁰.

В данной системе судопроизводства кассационной инстанцией выступал совет шариатских судов. Хотя наркомат юстиции Горской АССР давал установку на то, что шариатские суды должны руководствоваться «Положением о народном суде 1920 г.», в реальности зачастую «шариатские суды принимали к своему производству все дела, как уголовные, так и гражданские», подсудность которых этим судам не устанавливалась какими-либо нормативными актами. Обычно, судьи шариатских судов «знали лишь арабскую грамоту», суд вёлся на местном языке, а записи производились на арабском языке¹⁴¹.

8 августа 1922 года вышло постановление «Об упразднении шариатских судов», изданное ЦИК Горской АССР¹⁴².

Либеральный курс в отношении религии дал о себе знать в росте учебных заведений духовного типа: в конце 1920-х гг. в четырех автономиях (в Карачае, Черкесии, Кабардино-Балкарии и Чечено-Ингушетии) функционировало около 200 духовных начальных школ, где велись занятия на арабском языке, а также более 60-ти медресе¹⁴³

К концу НЭПа шариатские суды были закрыты и запрещены во всех других регионах. Введенные в 1928 году статьи 203-204 (главы Х «О преступлениях, составляющих пережитки родового быта») Уголовного Кодекса РСФСР приравнивали отправление шариатского правосудия к тяжелым уголовным правонарушениям, за которые полагалось заключение в лагерь сроком на один год¹⁴⁴.

«Нэповская» судебно-правовая реформа в советской России началась в 1922 г., когда были приняты «Положение об адвокатуре» (26 мая), «Положение о прокурорском надзоре» (28 мая)¹⁴⁵, «Положение о судоустройстве РСФСР» (3 ноября)¹⁴⁶. Последнее вводилось в действие с 1 января 1923 г. и устанавливало три уровня, или звена судебной системы: а) районный народный суд двух видов - в составе постоянного народного судьи и в составе постоянного народного судьи и двух народных заседателей, б) региональный суд, в) Верховный суд РСФСР и его коллегии¹⁴⁷.

Но в то же время сохранялись («временно» как утверждалось в Положении) и специальные суды в лице трибуналов (военные, военно-транспортные), а также вводились: особые трудовые сессии народных судов; земельные комиссии; центральные и местные арбитражные комиссии (по делам о спорах об имущественных правах между государственными организациями), состоявшие при Совете труда и обороны РСФСР и при губернских экономических совещаниях соответственно.

Областной суд Карачаево-Черкесии функционировал с первых дней существования автономии (1922 г.). Первым председателем Карачаево-Черкесского областного суда стал выпускник юридического факультета МГУ Бекмурза Хаджи-Мырзаевич Крымшамхалов (1879 г. рождения), сын князя, царского офицера, некоторое время работавший в составе областного Экономического совета¹⁴⁸.

Вскоре его сменил Кондрашов, который недолго проработал в таком качестве и в октябре 1924 г. ушел с этого поста в связи с выбытием за пределы региона¹⁴⁹. На его место был избран Исмаил Хусеинович Байкулов, 1885 года рождения, который возглавлял судебную власть. Впоследствии он занимал разные посты в областной контрольной комиссии, возглавлял облздравотдел и т.д., вновь выдвигается на пост главы облсуда¹⁵⁰.

В1924 г. состав Карачаево-Черкесского облсуда выглядел так: И.Байкулов (председатель), З.Хаджичиков и Айтек Батчаев (заместители), Засыпкина, Камбуров, Крымшамхалов, Пастухов, Санглибаев¹⁵¹.

На уровне округов Карачаево-Черкесской АО действовали уполномоченные облсуда, которые назначались из состава членов облсуда. Они - с участием народных заседателей - рассматривали дела, подсудные облсуду «по первой инстанции, в тех случаях, когда это было необходимо в интересах приближения суда к населению и скорейшего рассмотрения дел»¹⁵².

В 1924 г. Картджурте была открыта штаб-квартира народного судьи, обслуживавшего все аулы Большого Карачая (микрорайон Кюнлюм, или Эльбрус)¹⁵³, здесь же функционировала милиция¹⁵⁴.

Вышестоящей для Карачаево-Черкесского областного суда инстанцией являлся созданный в 1925 г. Северо-Кавказский краевой суд¹⁵⁵. Как краевой, так и областной суд включал в себя: а) пленум; б) президиум; в) уголовный и гражданский отделы; г) дисциплинарная коллегия о служебных проступках судебных работников. У председателя краевого (областного) суда было два заместителя, один - по уголовному отделу, другой - по гражданскому¹⁵⁶.

Надзор за деятельностью судов региона (в нашем случае - автономной области и Северо-Кавказского края) осуществлял Верховный суд РСФСР, который выступал и кассационной инстанцией по делам, рассматриваемым областным, краевым судом, а также судом первой инстанции для важнейших уголовных и гражданских дел.

Реформа несколько разграничивала предметы ведения судов и наркомата юстиции, который был лишен права управлять судами или подменять их, но должен был осуществлять «общее руководство, организацию и инструктирование». В качестве высшей судебной инстанции стал выступать созданный в 1922 году Верховный суд РСФСР (вместо упраздненного Верховного трибунала при ВЦИК и Высшего судебного контроля Наркомюста).

Согласно Положения о судоустройстве, народные судьи в Карачаево-Черкесской (а затем и в Карачаевской) АО избирались исполкомом областного Совета депутатов на 1 год, народные заседатели избирались на общих собраниях трудовых коллективов на предприятиях, в воинских частях, исполкомах, сельских Советах. Председатель и члены регионального (областного, губернского) суда избирались облисполкомом на 1 год и утверждались наркоматом юстиции РСФСР¹⁵⁷.

В годы НЭПа зарплата народных судей и народных следователей была приравнена друг к другу и составляла в Северо-Кавказском крае в 1926 г.¹⁵⁸:

В те годы ощущалась у горских народов Северного Кавказа острая нехватка не только квалифицированных кадров, но и вообще образованных людей. Например, в 1922 г. на всю Карачаево-Черкесию приходилось лишь 26 работников старшего и среднего звена медицинского персонала (из них - 10 врачей), 248 учителей¹⁵⁹. Поэтому в органах юстиции в основном работали на руководящих должностях люди, не имевшие профессионального юридического образования, таковыми были все прокуроры автономной области и почти все (кроме Б.Крымшамхалова) председатели областного суда 1920-х гг. Данная картина в целом отражала положение по стране, где на районном уровне в органах юстиции 60 процентов работников не имели не только юридического, но и никакого профессионального образования, лишь немногим более 5 процентов имели высшее юридическое образование¹⁶⁰. К 1923 году из 53 губернских прокуроров, назначенных в РСФСР, 70 % не имело профессионального образования, а каждый второй из действующих помощников прокуроров имел лишь начальное образование¹⁶¹.

Новое Положение о судоустройстве РСФСР (от 19 ноября 1926 г.) сохраняет трехзвенную судебную структуру: а) народный суд; б) региональный /губернский, областной, краевой суд/; в) Верховный Суд РСФСР (п.2, 3). Упразднялись региональные ревтрибуналы, но сохранялись специальные суды: земельные комиссии, особые сессии народного суда по трудовым делам, Высшая Арбитражная Комиссии при Экономическом Совещании РСФСР и местные арбитражные комиссии. Военные трибуналы относились к судам не РСФСР, а СССР.

К концу НЭПа относятся кадровые перестановки в системе юстиции Карачаевской АО. В ходе первой крупной «чистки» управленческой прослойки региона осенью 1928 г. было принято решение изгнать из состава судей Б. Крымшамхалова и Блимготова, названных «бывшими помещиками»¹⁶².

В те же месяцы полномочия Наркомюста в судебной сфере вновь непомерно расширились. Согласно постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 30 января 1928 г. наркому юстиции были напрямую подчинены в качестве его заместителей как Председатель Верховного Суда РСФСР, так и Прокурор РСФСР. Курс на подчинение судов исполнительной ветви власти был закреплен новым Положением о Наркомюсте РСФСР от 26 ноября 1929 г., которым было установлено, что Верховный Суд РСФСР входит в состав аппарата Наркомюста РСФСР¹⁶³.

В то время решением областных властей Карачая было создано три судебных участка, где народные судьи избирались облисполкомом ежегодно. Предварительно их кандидатуры утверждались партийным руководством области. Так, решением бюро Карачаевского обкома ВКП/б/ от 30 ноября 1927 г. были утверждены кандидатами в народные судьи на 1927/28 г. следующие лица: по 1-му участку - Боташев, 2-му - Батчаев Аубекир, 3-му - Хатуев¹⁶⁴.

Ежегодно обновлялись и общественные обвинители при Карачаевском облсуде, численность которых достигла несколько десятков. Так, на 1927/28 г. их было 27 чел., в числе которых были представители не только собственно общественности, но и ОГПУ, облисполкома и его отделов (административного, здравоохранения, финансового, народного образования), Страховой кассы, областной Сопартшколы, кооперации¹⁶⁵.

Постановлением ЦИК СССР «О рассмотрении дел о преступлениях, расследуемых народным комиссариатом внутренних дел Союза ССР и его местными органами» от 10 июля 1934 г. устанавливалось, что в судах общей юрисдикции (Верховном суде Союза ССР, верховных судах союзных республик, краевых и областных судах, главных судах автономных республик) подлежат рассмотрению по подсудности все дела, расследуемые НКВД СССР, кроме дел по государственным преступлениям (об измене родине, о шпионаже, терроре, взрывах, поджогах и иных видах диверсий), которые по подсудности относились к ведению Военной коллегией Верховного суда Союза ССР и военных трибуналов округов. Документ признавал необходимым «усилить штаты» всех судов, включая и областные, предполагая их увеличение¹⁶⁶.

В соответствии с Положением о Наркомате юстиции СССР от 8 декабря 1936 г., не только он, но и его местные органы, включая областные отделы юстиции «наделялись чрезмерно широкими полномочиями в отношении судов», в частности, имели право давать судам «указания в целях обеспечения правильности и единообразия судебной практики, руководить выборами судей, ревизовать всю их деятельность, давать обязательные указания по вопросам применения законов и т.п.» Тем самым попирался принцип независимости судей и подчинения их только закону, который был официально закреплен в «сталинской» Конституции СССР 1936 г.¹⁶⁷ Последняя, а также Закон о судоустройстве СССР 1938 г. установили, что судебная система СССР состоит из судов общесоюзного формата (Верховный суд, военные трибуналы, линейные суды железнодорожного и водного транспорта) и судов союзных республик (верховные суды союзных республик, областные и равные им суды, народные и равные им суды). Устанавливалось, что судьи народного суда избираются на 3 года, а судьи остальных судов, как и ранее, избирались Советами на 5 лет.

В 1937-1938 гг. суды, как никогда ранее, приобрели идеолого-пропагандистский характер, выполняя функции нагнетания общественного психоза по поводу «скрытых врагов» и массового устрашения. Именно с этой целью суды проводили показательные процессы, которые призваны были продемонстрировать революционное правосудие «над контрреволюционными вредительско-диверсионными буржуазно-националистическими группами». Таковыми были, например, процессы над «вредителями» из колхозов аулов Хурзук и Каменномост, которые якобы «уменьшали поголовье колхозного скота, создавали бескормицу, уменьшая кормовую базу, заражали колхозный скот инфекционный скот». Обвинения шефа чекистов подтверждали незадолго до того прошедшие в Микоян-Шахаре показательные процессы¹⁶⁸.

Справедливости ради необходимо признать, что практика таких процессов имела место в данном регионе и раньше. Например, в 1932 г. Мало-Карачаевский райком партии обратился к областному руководству с просьбой «о даче указаний Облсуду о применении законных строгих мер наказания за воровство и убой скота, особенно колхозного, рецидивистами, спекулянтами, принявшее в Мало-Карачаевском районе массовый характер». Бюро обкома партии постановило «обязать фракцию Облсуда и Прокурора принять более строгие законные меры наказания за спекуляцию и воровство скота, организовав по аулам несколько показательных процессов»¹⁶⁹. Кстати, данный документ свидетельствует о подчиненной роли регионального суда и прокуратуры по отношению к региональному же партийному руководству.

В августе 1937 г. на пост председателя облсуда была избрана 26-летняя Муксум Гериевна Салпагарова, которая не имела юридического образования. Она в 1934 г. окончила в Москве Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ), а до избрания работала завотделом областной газеты «Кызыл Карачай»¹⁷⁰. Через несколько месяцев она также была смещена (см. ниже).

По завершении «Большого Террора» в регионе работа областного суда была не только подвергнута критике, но и высоко оценена со стороны партийного руководства. Первый секретарь Карачаевского обкома ВКП/б/ И.К.Темиров заявил на 8-й областной партийной конференции в июне 1938 г.: «…В отношении дел с 1-го января по линии судебных органов освобождено больше 500 человек и прекращены на них дела, это говорит о том, что враги народа с 1934 года сажали честных людей и составляли на них контрреволюционные дела»¹⁷¹.

По официальным данным, с 1934 г. до середины 1938 г. по линии судебных учреждений Карачая рассмотрено свыше 1500 дел., по которым было привлечено к ответственности более 3000 чел.¹⁷² Но следует напомнить, что значительная масса дел рассматривалась во внесудебном порядке.¹⁷³

1.2.3 Прокуратура

Почти всё первое постреволюционное пятилетие прокуратуры - основного надзорного института - в советской России не существовало. В те годы надзорными функциями в сфере правоприменения обладали несколько структур: органы наркомата юстиции, наркомата рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), ВЧК (до ее преобразования в ГПУ при НКВД в 1922 г.), а также коллегии обвинителей при революционных трибуналах, которые «осуществляли надзор за соблюдением законов при расследовании преступлений, поддерживали в судах государственное обвинение по уголовным делам, приносили кассационные протесты на незаконные и необоснованные приговоры судов»¹⁷⁴.

Прокуратура России была восстановлена 28 мая 1922 г., когда ВЦИК принял Положение о прокурорском надзоре, по которому в составе наркомата юстиции РСФСР на правах его отдела была учреждена государственная прокуратура РСФСР во главе с наркомом юстиции. Согласно пункту 2, она получила функции «осуществления надзора от имени государства» за законностью действий всех органов власти, хозяйственных учреждений, общественных и частных организаций. В отношении нарушающих закон их постановлений прокурор выносил протест, а в отношении виновных частных лиц возбуждал уголовное преследование (пп. «1.2.1.»)¹⁷⁵.

Прокуратура получала право осуществлять «непосредственное наблюдение за деятельностью следственных органов дознания в области раскрытия преступлений», а также за деятельностью органов ГПУ (пп. «1.2.2.»), а также надзор наблюдение за правильностью содержания заключенных под стражей (пп. «1.2.4.»).

Кроме того, прокуратура наделялась функцией поддержания обвинения на суде («1.2.3.»).

Пункт 5 Положения устанавливал, что областной прокурор назначается Прокурором Республики, которому непосредственно подчиняется. Назначение производилось «из числа кандидатов, выдвигаемых руководящими местными органами», а увольнение, перемещение и отстранение от должности - Прокурором Республики. Последний также назначал и смещал - по представлению областного прокурора - помощников областного прокурора.

Прокурор области имел право делать в исполкомы представление об отмене или изменении изданных ими или подчиненными им органами незаконных распоряжений и постановлений, опротестовывать такие решения через Прокурора Республики в Совнарком РСФСР или президиум ВЦИКа (п.11). Он получал право присутствовать на всех заседаниях местных Исполнительных Комитетов с совещательным голосом (п.12) и в заседаниях суда (п.13), истребовать и получать в обязательном порядке информацию от действующих в регионе административных учреждений и должностных лиц (п.15).

Прокуратура получала опротестовывать в кассационном порядке судебные приговоры и определения. Областной прокурор ежеквартально отчитывался перед Прокурором республики и облисполкомом (п.16).

Более подробно деятельность прокуратуры регламентировалась подзаконными, преимущественно ведомственными актами.

К числу таковых относилась Временная инструкция губернским прокурорам об общих задачах, возлагаемых на прокурора (июль 1922 г.). Документ состоял из 4 разделов, которые освещали общие задачи прокуратуры, организацию прокуратуры, права и обязанности прокурора, распределение работы. Инструкция предписывала прокурору производить подбор своих помощников преимущественно из среды «передовых рабочих». Рекомендовалось также в качестве уполномоченных им общественных обвинителей привлекать к участию в судебных процессах членов партии и профсоюза, причем руководя и направляя их выступления в суде¹⁷⁶.

Данные акты определили основы деятельности системы прокуратуры, в т.ч. принципы централизации и единоначалия, декларировали независимость органов прокуратуры от местных властей (хотя фактически такой независимости не было и в 1920-е гг., не говоря уже о 1930-х гг., когда органы надзора выполняли свои функции с учетом директив центральных и местных партийных органов)¹⁷⁷.

Некоторое время просуществовала трудовая прокуратура, чья деятельность регулировалась «Инструкцией о правах и обязанностях прокурора по трудовым делам при Верховном Суде РСФСР», изданной наркоматом юстиции 4 февраля 1924 г. Вскоре была издана и «Инструкция о взаимоотношениях трудовой прокуратуры с местными органами наркомата труда», утвержденная 14 мая 1924 г. совместным решением наркоматов юстиции и труда¹⁷⁸.