История деятельности золото-серебряной фирмы Овчинникова

Из утвари, предназначенной для храма Христа Спасителя, на выставке демонстрировались: напрестольное Евангелие, признанное современниками лучшей вещью храма, напрестольный крест и дарохранительница для Николаевского предела, а также эмалевое блюдо для просфор, кувшин для теплоты и ряд других предметов. Обнаруженные архивные материалы позволяют остановиться на вопросе выполнения этого важного для фирмы заказа подробнее, чем это делалось до сих пор в многочисленных исследованиях, посвященных истории создания и воссоздания храма.

Контракт на изготовление утвари с фабрикантом был заключен 25 мая 1879 года. По нему предполагалось, что Овчинниковым в течение 11 месяцев со дня получения рисунков будет изготовлено 47 предметов на общую сумму 18.062 руб. 34 коп. Изначально это был самый крупный в денежном эквиваленте заказ на изготовление серебряной утвари храма. Кроме Овчинникова заказы получили фирмы Хлебникова (55 вещей - 17.650 р. 25 к.), Постникова (8 вещей - 3.350 р.) и Чичелева (7 вещей - 1.380 р.) Но в процессе работы фирма Овчинникова отказалась от изготовления двух хоругвей "по недостаточности остающегося для сего дела срока". В результате по контракту было изготовлено 45 предметов общим весом 197 фунтов 76 Ѕ золотника (около 81 кг.) и стоимостью 15.639 р. 73 коп. Отдельно Овчинникову было предложено изготовить дарохранительницу для главного алтаря, работу над которой начала фирма Сазикова, но не смогла окончить в связи со смертью владельца. Однако условия, выдвинутые Овчинниковым, Комиссия по построению храма посчитала неприемлемыми, и контракт был передан фирме Хлебникова. Она же приняла на себя исполнение двух хоругвей, от которых отказался Овчинников. Факт возможности самостоятельного выбора работ в предлагаемом престижном, достаточно выгодном заказе и постановки при этом особых, во многом самоуверенных условий свидетельствует о высоких и прочных позициях фирмы в отечественном золото-серебряном деле этого периода.

Несмотря на не всегда своевременную доставку рисунков к концу октября 1880 года вся утварь Овчинниковым была исполнена, и, начиная с 6 ноября, ее можно было видеть на выставке в московском магазине фирмы. 22 ноября 1880 года Комиссией по построению храма был подписан окончательный акт приема вещей от фабриканта, где указывалось, что "все вещи исполнены отчетливо, художественно … согласно с данными г. Овчинникову рисунками и с условиями … контракта". Однако работа над утварью продолжалась и после подписания акта приема. Выяснилось, например, что в сделанных строго по эскизу стаканчиках дикирия, трикирия и пасхального подсвечника не держатся вставляемые туда свечи. В результате вещи были переданы фирме для исправления. С другой стороны, своевременное и качественное исполнение вещей по контракту подтвердило высокий уровень возможностей фирмы, что способствовало получению дополнительных заказов: когда потребовалось украсить жертвенники алтарей храма серебряными распятиями, они были заказаны у Овчинникова по образцу распятия, изготовленного им ранее. Также, когда возникла необходимость в покупке елейных кисточек, Комиссией было рекомендовано "приобрести оные у Овчинникова".

За изготовление утвари для храма владельцы предприятий и "способствующие им лица" были представлены к наградам. П.А. Овчинников был награжден орденом Святого Владимира IV степени, его сын Михаил - орденом Анны III степени, доверенное лицо фирмы купец Петр Маркович Иванов, следивший за получением и выполнением заказа, - серебряной медалью на Александровской ленте.

Другим не менее престижным и крупным подрядом, полученным фирмой Овчинникова в этот период, стала реставрация в 1881-1883 гг. иконостаса Успенского собора Московского Кремля. Для проведения реставрации была образована специальная "Комиссия по возобновлению Успенского собора". Она подготовила и представила в Кабинет императорского двора проект работы, на который Александром II 26 октября 1881 г. была наложена резолюция: "…согласен, но по возможности не менять старый оклад и старинную живопись". Эта резолюция во многом предопределила не только художественную сторону, но и ход восстановительных работ. Создание эскизов иконостаса было поручено архитектору Д.Н. Чичагову, которому рекомендовалось использовать сохранившиеся памятники, а также гравюры и документы середины XVIII - начала ХIХ в. С фирмой Овчинникова 19 ноября 1881 года был заключен контракт "на все работы по ремонту главного иконостаса". Примечательно, что фирма брала на себя не только изготовление "в древнем стиле" нового оклада иконостаса, но и реставрационные работы: восстановление, позолоту и перепозолоту сохранившихся старых окладов. Отдельно фабрикант оговаривал, что все работы по демонтажу и монтажу должны осуществляться его рабочими и его инструментами. Окончание работ было намечено на 1 июля 1882 года. Однако, несвоевременное получение рисунков и их многократное изменение, а также сверхсметные работы и несоответствие техническим требованиям закупаемого Синодальной конторой серебра помешали фирме уложиться в назначенный срок. При этом в отчетах Комиссии справедливо указывалось, что замедления в работе происходили не по вине фабриканта, напротив все работы им были исполнены "вполне добросовестно, весьма отчетливо, прочно и изящно во всех подробностях".

Благодаря этому ко дню коронации нового императора 15(27) мая 1883 г. иконы храма, в котором она традиционно происходила, получили "достойное величественное" обрамление.

Коронационные торжества обеспечили крупнейшие золото-серебряные предприятия большим объемом работы. Кроме уже упомянутых, представленных на выставке 1882 г., подношений от Тамбовского земства, Тульского дворянства и хоругвей от граждан Нижнего Новгорода на фирме Овчинникова было выполнено множество других заказов от различных городов, областей страны, организаций и частных лиц. Большинство подношений представляли собой традиционные "хлеб-соль" - серебряные (реже золотые) блюда с солонками.

Среди них самим императором (а за ним и "всеми без исключения") особо был выделен подарок от дворянства Московской губернии. Солонка к украшенному эмалевыми гербами блюду была сделана в виде шапки Мономаха. "Государю Императору благоугодно было приказать поместить" ее в качестве украшения на свой письменный стол.

Следует отметить, что фирма Овчинникова принимала участие в коронационных торжествах 1883 года не только как исполнитель заказов на верноподданнические подношения. Нескольким мастерам было доверено несение службы по обеспечению порядка в городе. За это они получили специальные памятные медали. Сам хозяин предприятия вошел в число 50 фабрикантов, которые от Московского отделения Совета торговли и мануфактур "удостоились" участвовать в торжественном коронационном шествии. В дни коронации на зданиях фабрики и магазина было разрешено разместить электрическую иллюминацию. Если для мастеров фабрики эти дни были объявлены Овчинниковым выходными, то для служащих магазина, напротив, это была "горячая пора". Прибывшие на коронацию гости приобретали большое количество изделий, особенно выполненных в национальной стилистике.

Но, безусловно, самым важным итогом коронации для фирмы Овчинникова стала официальная смена звания поставщика двора наследника на звание поставщика высочайшего двора.

Прямым следствием этого стало увеличение количества заказов не только от двора ЕИВ, но и на изготовление вещей, предназначенных для подарков императорской фамилии. Среди первых можно выделить две лампады, изготовленные на фирме в 1885 г. по рисунку, сделанному С.Ф. Комаровым и утвержденному лично Александром III. Лампады "от усердия императора Александра III и императрицы Марии Федоровны" были вложены в Александро-Невскую лавру и в Житомирский кафедральный собор. Среди вторых выделялись: складень, поднесенный наследнику цесаревичу по случаю его совершеннолетия лейб-гвардии Волынским полком в 1884 г., и альбом того же года для Марии Федоровны от находящегося под ее покровительством Общества любителей птицеводства.

В следующем году тем же обществом у Овчинникова был заказан альбом для поднесения В.А. Долгорукову в честь 20-летия его службы в должности московского генерал-губернатора. Сам фабрикант преподнес своему покровителю украшенный эмалевым орнаментом альбом с 44 фотографиями фабрики и изделий фирмы.

Большое количество заказов, вероятно, стало одной из причин отказа Овчинникова от участия в международной выставке 1885 года в Антверпене. Большинство наиболее значимых заказов, получаемых фирмой в эти годы, было так или иначе связано с церковью. Например, в 1886 году Овчинниковым были исполнены: эмалевая риза на большую (около 180х90 см.) храмовую икону в церковь Благовещения, что на Тверской, в той же технике - оклады на иконы, подносимые прихожанами Ризоположенской церкви на Донской улице настоятелю В.П. Рождественскому и дамами - казакам Лейб-гвардии его величества полка. Из работ 1887 г. выделялись: украшенный жемчугом и драгоценными камнями образ Святителя Алексея, жертвуемый московским дворянством в храм Спаса на крови, и хоругвь от города Москвы в память 1000-летия Святых Кирилла и Мефодия. Среди "светских" заказов можно отметить серебряную братину с ковшом и 12 стопками весом более 11 кг., поднесенную московскими страховыми обществами начальнику пожарной охраны города С.А. Потехину (1886г.) и оригинальную серебряную модель Пулковской лаборатории - подарок ее директору О.В. Струве в честь 25-летия руководства лабораторией и 50-летия ученой деятельности (1887г.).

Кроме того, в конце 1887 года "вследствие частых требований гг. покупателей" в московском магазине фирмы было открыто отделение, специализирующееся на "бриллиантовых и золотых изделиях". О расширении ассортимента было сообщено в центральных периодических изданиях.

Следующий 1888 год стал трагичным для фирмы. 7 апреля после тяжелой болезни скончался ее основатель - вышедший из крепостных крестьян купец 1-й гильдии, гласный московской городской думы, потомственный почетный гражданин г. Москвы, поставщик Высочайшего двора и двора короля Италии, мануфактур-советник П.А. Овчинников. Символично, что девизом последнего полученного фабрикантом ордена (Св. Владимира 3-й степени) были слова "Польза, честь и слава". А на серебряном венке, возложенном на его могилу, рабочие выгравировали надпись: "Беспримерному хозяину от мастеров его фабрики".

1.2 Деятельность фирмы при наследниках П.А. Овчинникова. (1888-1917 гг.)

После смерти П.А. Овчинникова фирму возглавили его сыновья. Старший Михаил Павлович до официального утверждения в правах наследства принял на себя общее руководство фабрикой и магазинами. В свои 34 года он был вполне готов к этому. Получив хорошее образование в Московской практической академии коммерческих наук, и пройдя русско-турецкую войну, он уже несколько лет вместе с отцом участвовал в управлении семейным предприятием. Уплатив гильдийские повинности, Михаил Овчинников получил купеческое свидетельство на 1888 год. В следующем году в московские купцы 2-й гильдии был записан его брат Александр. Он стал руководить производством в Москве. Затем к участию в деятельности фирмы присоединились младшие братья: Николай, взявший на себя управление магазином, и Павел. Последний, по состоянию здоровья, вероятно, принимал наименьшее участие в административно-хозяйственных делах предприятия, сосредоточив свое внимание на решении "художественных" вопросов.

В ЦХД (до 1917 г.) (бывш. ЦИАМ) в фонде Канцелярии московского генерал-губернатора сохранился документ, содержащий ценные фактические данные о фабрике Овчинниковых. В 1898 году А.П. Овчинников запрашивал разрешение на продолжение производства работ. В унифицированной форме запроса необходимо было указать наличие машин и спец. приспособлений. Из составленного Александром Овчинниковым перечня (вероятно, не полного) видно, что на предприятии имелось: пять ручных вальцов, двое больших ручных ножниц, один цибанок, четыре токарных колеса, две дележарных ручных машины, две штамповальных машины, две печи для эмали и 45 верстаков. Помещались они в двухэтажных деревянном и каменном корпусах "прочных, безопасных в пожарном отношении и соответствующих своему назначению". В специально построенном каменном здании располагалась кузнеца с горном.

В том же 1898 г. Михаил Овчинников получил разрешение на строительство еще одного двухэтажного каменного здания для столовой, кухни и спальни рабочих. Количество последних, согласно сведениям А.П. Овчинникова составляло от 120 до 140 человек взрослых и от 40 до 60 мальчиков-учеников.

Овчинниковым важно было не утратить те позиции, которые были достигнуты фирмой при жизни основателя. Не случайно, в первых рекламных объявлениях братьев основной акцент делался на том, что работы на фабрике и торговля в магазинах не приостанавливаются и "впредь будут исполняться с тою же аккуратностью".

Действительно, работа над заказами, полученными еще при Павле Акимовиче, продолжалась. Среди наиболее значимых можно выделить хоругви в честь 900-летия крещения Руси: вклады города Нижнего Новгорода во Владимирский собор г. Киева и общества хоругвеносцев - в московский Успенский собор. К 25-летию завода Г.И. Листа (29 апреля 1888 г.) для его владельца по заказу служащих была исполнена массивная, весом около 80 кг., скульптурная композиция в виде горы окруженной аллегорическими фигурами и увенчанной бюстом Листа. Большое количество изделий в 1888 году было выполнено на фабрике Овчинникова в связи с путешествием императорской семьи по Кавказу и Закавказью. Вещи предназначались для подарков как со стороны императора, так и от принимающих лиц и организаций своему государю. Только товариществом братьев Нобель на фирме были заказаны блюдо с солонкой для поднесения императору, портбукет, для императрицы и альбом с видами деятельности товарищества - для наследника.

"Переходными" в истории фирмы стали всемирные выставки 1888 года в Барселоне и Копенгагене. Подготовка к ним велась еще при П.А. Овчинникове, участвовать же в смотрах наследникам пришлось самостоятельно. Успешное участие в обеих выставках было важно для подтверждения достижений фирмы на международном уровне. В Испании за "артистическую работу" серебряных изделий "П. Овчинникова сыновья" получили золотую медаль. При этом экспертной комиссией было замечено: "достойны высшей награды, которой, к сожалению, на этой выставке не установлено".

На выставке в Копенгагене золото-серебряные изделия традиционно были выделены из ряда других отечественных производств как "отрадное исключение", несущее в себе "проявление русского духа". В коммерческом отношении Копенгагенскую выставку для русских серебряников трудно назвать успешной, прежде всего по причине чрезмерно высоких цен на их изделия. Зато политическая ситуация предопределила особую благосклонность к русским экспонентам при присуждении наград выставки. Фирма Овчинниковых, а также семь других российских предприятий получили звание придворного поставщика короля Датского. Во многом это была заслуга императрицы Марии Федоровны и российского посланника К.К. Толя, поскольку формального права на получение данного звания никто из русских экспонентов не имел. Дополнительно "за особые труды и заслуги по бывшей Копенгагенской выставке" в следующем 1889 г. Михаил Овчинников был награжден орденом Святого Станислава 2-й степени.

Еще более политически ангажированной стала всемирная выставка 1889 года в Париже. Несмотря на то, что Россия, как и ряд других монархических государств, участвовала в ней неофициально ("по инициативе" и за счет самих экспонентов), ей были отведены одни из лучших экспозиционных площадей. Однако, в связи с отсутствием финансирования со стороны государства, русский отдел выглядел достаточно скромно. В этих условиях, фирма Овчинникова вместе с предприятием Хлебникова были признаны критиками одними из лучших отечественных экспонентов, способных, несмотря на малочисленность представленных ими вещей, выдержать конкуренцию с европейскими и американскими предприятиями. Оба экспонента были награждены золотыми медалями выставки. Также по ходатайству Овчинникова были отмечены сотрудники фирмы: Комаров (серебряная медаль) и Татаркин (бронзовая медаль). В целом по русскому отделу награды получили более 80% участников. Подобная благосклонность во многом была обусловлена политическим сближением двух стран на фоне обострения их разногласий с Германией и Австро-Венгрией. Россия, как писал современник, до такой степени была "в фаворе", что "если бы комиссары русского отдела просили для своих экспонентов по три золотых медали или почетных диплома, то и в этом, мне кажется, они не встретили бы отказа".

В конце 1880-х гг. фирма как поставщик двора много работает, поновляя дворцовые сервизы и дополняя их новыми предметами. В 1889 г. Овчинниковы делают вещи для "Походного" сервиза Зимнего дворца, для "Банкетного" сервиза двора наследника, а также отдельные предметы посуды от суповых чаш до салфеточных колец. Годом ранее только подносов "с вензелем А III" было изготовлено 64. В дополнение к этому фирма продолжает получать заказы из Кабинета Е.И.В. на изготовление подарков от императорской семьи. В частности, для путешествия наследника цесаревича на Восток было поставлено вещей на сумму 14.236 руб. С тем же событием связан ряд вещей, предназначавшихся для поднесения самому наследнику. Например, при проезде через Москву среди прочих подарков ему вручили блюда от московского городского управления и от Московского купеческого общества, изготовленные на фабрике Овчинниковых.

Традиционно большое количество заказов поступило на фирму в 1890 г в связи с очередным юбилеем В.А. Долгорукова. Празднование 25-летия пребывания на посту московского генерал-губернатора стало последним и самым торжественным из юбилеев князя. По свидетельству современника, "несметные толпы народа пришли в этот день к генерал-губернаторскому дому". Многочисленные "роскошные, художественные, изобиловавшие золотом, серебром и драгоценными каменьями" подношения выставлялись на всеобщее обозрение в "Желтой гостиной" дома. Из выполненных на фирме Овчинникова подарков выделялись: икона с лампадой от московских дам; альбомы от Совета больницы императора Александра III, от Московского купеческого общества и бювары от Московского городского общественного управления, от Еврейского общества и от турецкой колонии в Москве.

Количество получаемых заказов и успешное участие в промышленных выставках подтвердили, что наследникам удалось сохранить тот уровень популярности и экономического развития, который был достигнут в предыдущие годы. Продолжалось постепенное освоение европейского рынка. Правда следует отметить, что, как и ранее, основная масса изделий попадала заграницу в качестве подарков от российских заказчиков фирмы. Так, оставаясь поставщиком двора короля Италии, предприятие в 1890 году работает над подношениями наследнику итальянского престола от московской и петербургской итальянских колоний. Датский королевский дом, поставщиками которого стали Овчинниковы, пополнил в эти годы коллекцию изделий фирмы за счет подарков от российской императорской семьи. Для путешествий в Данию предприятие предоставило Кабинету вещи на сумму 745 рублей в 1889 году, на 525 рублей в 1891 и 120 - в 1892. Целый ряд украшенных эмалью произведений фирмы были переданы от имени императора бухарскому эмиру (Сеид-Абдул-Ахад-Хану), его сыну и свите во время их визита в Петербург в январе 1893 г.

Другим каналом, по которому изделия попадали заграницу, оставалась торговля в магазинах предприятия. Как и при основателе фирмы иностранные гости нередко посещали магазины братьев Овчинниковых, рекламная информация о которых встречалась в путеводителях по столицам. В 1893 году в дополнение к двум существующим был открыт магазин в московских Верхних торговых рядах. Однако там он просуществовал всего три года и в конце 1896 г. был переведен на Ильинку в дом Хлудова (дом № 9).

Как уже указывалось, немалую роль в популяризации изделий фирмы за пределами России играли международные промышленные выставки. Особенно те из них, на которых была разрешена реализация выставляемых участниками вещей. Не стала исключением проходившая в 1893 году Всемирная Колумбова выставка в Чикаго. На ней серебряные изделия фирмы, несмотря на относительно высокую стоимость, пользовались стабильным спросом у "иностранных любителей прекрасного".

Согласно "Указателю русского отдела" "фабрика золотых и серебряных изделий Овчинниковых Михаила и Александра Павловичей" представила "группы, братины, сервизы, вазы, туалетные и письменные приборы и т.п.". Они были выставлены в двух группах отдела промышленных производств. Особое внимание привлекли к себе экспонаты, украшенные эмалью. Во многом благодаря фирмам Овчинникова и Хлебникова русские эмали стали эталоном при оценке подобных изделий других экспонентов выставки. Так руководитель фирмы "Тиффани" Георг Ф. Кунц в отзыве об американских серебряных изделиях писал: "Среди наиболее замечательных произведений американского мастера Горгама (Gorham) имеется некоторое число экземпляров изделий с прозрачной эмалью, положенной на серебряный скелет; перл этой коллекции есть чаша синих колеров, которая способна выдержать сравнение с наилучше выработанными русскими оригиналами этого разряда произведений" .

По итогам выставки предприятие Овчинниковых было отмечено единой для всех награжденных бронзовой медалью. Различие, как и на предыдущей американской выставке (1876 г. Филадельфия), состояло лишь в тексте дипломов. Но и эта скромная награда, выдаваемая, по сути, за участие в выставке, стала для фирмы дополнительным аргументом в ходатайстве о подтверждении звания поставщика Высочайшего Двора.

Звание было подтверждено 17 мая 1894 года. Этому предшествовала продолжавшаяся в течение месяца переписка хозяев фирмы и их представителя в Петербурге А.А. Львовского с Кабинетом Е.И.В. и Канцелярией Министерства Императорского Двора.

Однако уже через пять месяцев фирма формально лишилась этого звания в связи со смертью императора Александра III. Но работы по заказам Двора не прекращались. Например, 3 августа 1895 года за туалетный прибор из эмалированного серебра в футляре, подаренный супруге Абиссинского Негуса (эфиопского императора) Таиту Овчинниковым было выплачено 3100 р.

Звание поставщиков Двора нового императора было получено 8 марта 1896 г.

Фирма приняла активное участие в подготовке к коронации нового императора. В частности, выполнила ряд работ по привычному для поставщиков "исправлению и поновлению" используемых сервизов; наряду с предприятиями Грачева, Морозова и Фаберже участвовала в конкурсе на получение заказа на изготовление новой серебряной посуды, а также по поручению Камерального отделения - в работах по изготовлению "Высочайше жалуемых" подарков. Как и к предыдущей коронации Овчинниковы получили большое количество заказов на изготовление подношений от депутаций и частных лиц. По подсчетам корреспондента газеты "Московский листок" их количество достигало 150.

А уже через две недели фирма принимала участие в промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде. Здесь впервые в истории всероссийских выставок был выделен самостоятельный отдел художественной промышленности. Он стал одним из "самых привлекательных и наиболее посещаемых массой публики", при этом "являя картину замечательной пестроты и разнообразия". В целом выставка отличалась очень разветвленным делением представленных на ней экспонентов (662 класса, объединенных в 223 группы 20 отделов и 5 подотделов). В результате изделия братьев Овчинниковых оказались распределены по трем классам: № 332 - группы, фигуры, бюсты, вазы, кубки, канделябры и т.д.; № 333 - эмалированные изделия; № 334 - изделия под чернью и оксидированные.

Несмотря на отсутствие Овчинниковых в списке награжденных многолетние заслуги фирмы были отмечены в прессе и в официальных изданиях выставки. Например, в "Подробном указателе по отделам выставки" фирма (наряду с Сазиковым, Губкиным и Орловым) была причислена к предприятиям, поднявшим отечественное золото-серебряное производство "в некоторых его отраслях на недосягаемую для иностранцев высоту". Особенно отмечались успехи в эмалевом деле - улучшение качества красок и их "гармонического сочетания". Также в виду особого внимания на выставке к вопросам подготовки работников для художественной промышленности не были забыты достижения Овчинниковых и на этом поприще.

Несмотря на то, что школа при фабрике, как уже было сказано, закрылась годом ранее, М.П. Овчинников продолжал уделять внимание этому вопросу. В том же 1896 году он стал одним из учредителей Общества распространения в России художественно-промышленного образования. Общество создавалось на базе Центрального Строгановского училища технического рисования, в деятельности которого М.П. Овчинников принимал активное участие. В частности, он являлся учредителем и действительным членом Совета училища. По сведениям П.Н. Исаева, М.П. Овчинников "в 1902 году помог основать при Строгановском училище эмалевую мастерскую, а в 1909 (?) ювелирную".

В 1897 г. М.П. Овчинников стал одним из четырех фабрикантов, откликнувшихся на призыв директора училища Н.В. Глобы предоставить премии для первого конкурса рисунков по художественной промышленности. Овчинниковская премия была выдана за эскизы серебряной "вазы для фруктов в русском характере". Впоследствии эти конкурсы стали ежегодными, и на 3-м из них в 1899 году премии по серебряному делу вновь были назначены М.П. Овчинниковым. Неоднократно фабриканта приглашали участвовать в конкурсах в качестве члена жюри. Например, в 1912 году он оценивал работы на 14-м конкурсе, в котором премии за рисунок серебряного сервиза предоставило само училище.

Поскольку строгановские конкурсы были открытыми, в них принимали участие и уже практикующие художники, в том числе сотрудники фирмы Овчинникова. В частности, на 15-й конкурс свой проект представил художник фабрики С.Н. Полушин.

Тот же художник принимал участие в конкурсах Русского художественно-промышленного общества, деятельность которого была связана с другим крупнейшим заведением по подготовке специалистов для отечественной художественной промышленности - Центральным училищем технического рисования барона А.Л. Штиглица. В 1912 году в объявленном обществом конкурсе имени придворного фабриканта Фаберже C.Н. Полушин представил свои работы сразу в обеих заявленных номинациях: 1) наперсный крест с цепочкой и нательный крестик в русском или византийском стиле; 2) серьга и медальон или подвеска с цепочкой в русском стиле. По итогам конкурса он получил четвертую премию.

Участие сотрудника фирмы Овчинникова в конкурсе им. Фаберже показывает, насколько тесны в конце XIX - начале ХХ вв. были взаимные связи между крупнейшими ювелирными предприятиями, даже столь различными как эти фирмы. Как и Овчинников Фаберже назначал премии на конкурсах Строгановского училища. Оба предприятия в эти годы активно поставляли свои изделия Двору. Например, в 1897 году у них и у фирмы братьев Грачевых были закуплены подарки для отправки в Китай. У Овчинникова среди прочего были выбраны традиционная братина на поддоне с 12 чарками и ковшом (стоимостью 5.000 р.) и принесшая фирме успех на московской выставке 1882 г. группа "Освобождение славян" (7.500 р.).

Тем же предприятиям было заказано большинство подарков для французской делегации, сопровождавшей президента Феликса Фора во время визита в Россию 1897 г. Для города Санкт-Петербурга Овчинников изготовил: братины - министру иностранных дел Г. Ганото и трем судам французской эскадры, кубки, ковши, бокалы и чарки - свите и офицерам, блюдо для поднесения хлеба-соли и памятный альбом с видами города, подаренные самому Феликсу Фору. Из московских заказов выделялись бювар от дворянства и альбом от французской колонии.

Ситуация повторилась через 5 лет во время визита преемника Ф.Фора - Эмиля Лубе. Для подарков президенту Овчинников изготовил блюда от жителей Царского Села и от г. Москвы, бювар от московского дворянства, альбом от Французской колонии г. Москвы. Кроме того, Высочайшим двором были приобретены: братина с ковшом для главного секретаря президента А. Комбарие (стоимостью 775 руб.), ковш для секретаря посольства Грейгеля (675 руб.), кружка для военного секретаря президента Дюбуа (570 руб.), жбан для подполковника кавалерии Лами (430 руб.) и ряд более мелких изделий.

В ситуации политического сближения двух стран особое значение придавалось участию России в Парижской всемирной выставке 1900 года. Достаточно сказать, что для русского отдела была выделена самая большая экспозиционная площадь - 24.000 мІ., Россия потратила на участие в выставке более 5 млн. руб. и получила 1589 наград: 212 высших (Grand Prix), 370 золотых медалей, 436 серебряных, 347 бронзовых и 224 почетных отзыва. При этом некоторые экспоненты получили сразу несколько знаков отличия. В частности, братья Овчинниковы были награждены Grand Prix по 94 классу (Серебряных и золотых дел мастерство) и золотой медалью по 95 классу (Ювелирные изделия). Международное жюри по рекомендации Боткина констатировало "действительный прогресс, достигнутый этим первым в России домом", а также "новизну работ" с эмалью и "технические трудности" при их выполнении. Кроме того, были отмечены сотрудничавшие с фирмой мастера Архаров, Комаров (серебряные медали) и художник В.М. Васнецов (золотая медаль).

По эскизу последнего был изготовлен представленный Овчинниковыми на выставке эмалевый иконостас - самый значительный по размеру экспонат русских серебряников. Он предназначался для "выдающейся по роскоши и художественной отделке" Георгиевской церкви в имении Ю.С. Нечаева-Мальцева в городе Гусь-Хрустальный. По сведениям корреспондента "Русского слова", работа над иконостасом длилась 4 года, а его стоимость составила около 100.000 руб. О художественной значимости работы говорит тот факт, что после парижской выставки иконостас был представлен на международной художественно-промышленной выставке керамиковых изделий в Санкт-Петербурге и в "особом помещении для обозрения публики" в Москве.

В целом работы для храмов продолжали составлять значительную часть продукции предприятия. Из наиболее крупных и престижных заказов можно отметить следующие. В 1896 г. - утварь для храма, сооружаемого правлением Кренгольской бумаго-прядильной мануфактуры для своих рабочих под г. Нарвой стоимостью около 20.000 рублей. В 1900 году Овчинниковы исполнили большой заказ А.К. Медведниковой для храма Казанской Божьей Матери, что в Поречье близ Звенигорода. Фирма изготовила 3 престола, 3 жертвенника, 4 напрестольных евангелия, 6 комплектов богослужебных сосудов, напрестольные кресты, ковши и другую серебряную утварь. Ее общий вес составил более 650 кг., а стоимость около 75.000 рублей. Для Петропавловского собора в Петергофе (освящен 12(25) июня 1905 г.) были сделаны дарохранительница, большое напрестольное евангелие, водосвятная чаша, напрестольный крест, напрестольные подсвечники алтарей и ряд более мелких предметов. Для храма-усыпальницы великого князя Сергея Александровича во имя Преподобного Сергия Радонежского в Чудовом монастыре в Москве Овчинниковы изготовили дарохранительницу, напрестольное евангелие, напрестольный крест, два блюда, потир, дискос, звездицу, ковш и лжицу. Всероссийскую известность фирмы подтверждают заказы, связанные с другим храмом-памятником- собором Вознесения Христова (Спаса на крови). Например, лампада, изготовленная для Самарского городского общества (пожертвована 27 ноября 1898 г.), или оклад на икону Святой Александр Невский, Святые Кирилл и Мефодий, Святые Василий и Константин князья Ярославские - вклад начальных училищ Ярославской губ. Для другого столичного храма-памятника - морякам, погибшим в войну с Японией в 1904-1905 гг. - Спаса на водах фирмой было изготовлено напрестольное Евангелие. Оно было заказано княгиней С.М. Волконской и пожертвовано в память о ее сыне, погибшем в Цусимском бою.

Кабинет Е.И.В. также покупал у Овчинниковых не только светские, но и культовые вещи. Предназначались они как для вкладов в храмы, так и для подарков частным лицам, причем не всегда связанным с церковью. В 1902 году на фирме была приобретена церковная утварь для походной церкви болгарского наследника Бориса на сумму 1088 р., в следующем году - для Софийского собора Лейб-гвардии гусарского Его Величества полка 9 предметов на сумму 2.570 р. и для Греческо-Иерусалимского монастыря в Таганроге 9 предметов на 1.100 р. В 1904 г. епископу самарскому Константину из Кабинета была пожалована панагия работы Овчинникова стоимостью 850 р.

Светским лицам в подобающих случаях дарили образа в драгоценных окладах. В 1899 г. у Овчинниковых за 650 р. была приобретена икона Спасителя в эмалированной с жемчугом ризе для подарка князю черногорскому Данило в честь бракосочетания с принцессой Юттой.

Как поставщики двора Овчинниковы нередко исправляли и доделывали уже готовые изделия иногда собственного производства. Так в феврале 1899 г. из Кабинета Е.И.В. поступил образ Богоматери в серебряном эмалированном и украшенном жемчугом окладе, приобретенный на фирме ранее за 160 р. После переделки его цена возросла до 193 р. 75 к., и в марте он был подарен супруге эфиопского императора Таиту.

Особенно престижными являлись заказы, исходящие непосредственно от императорской семьи или их ближайшего окружения. В 1903 году к прославлению преподобного Серафима Саровского на фирме была изготовлена монументальная, весом более 57 кг. (3 Ѕ пуда), серебряная крышка на раку святого. Рака, как было выгравировано на внутренней стороне крышки, создавалась личным "повелением и усердием Их Императорских Величеств", придававшим, как известно, саровским торжествам особое значение.

Не менее престижным стал заказ, полученный к другому важнейшему для императорской фамилии событию - 300-летию правления династии Романовых. Наряду с многочисленными традиционными подношениями фирма изготовила лампаду на гробницу царя Михаила Федоровича в Архангельском соборе. Лампада была заказана членами свиты Николая II, а "собственноручно" осуществленные государем зажжение огня и покрытие лампады крышкой стали одним из знаковых событий в ходе московских торжеств 1913 года. По свидетельству потомка М.П. Овчинникова - Алексея Адриановича Овчинникова, память об этой лампаде, как высокохудожественном и технически совершенном произведении, сохраняется в семье на протяжении всех последующих лет. Вероятно, в этом сыграло свою роль также и то обстоятельство, что лампада стала одной из последних значительных работ фирмы при жизни М.П. Овчинникова. 21 октября 1913 года он скончался и был похоронен на кладбище Покровского монастыря.

И вновь как 25 лет назад Овчинниковым было необходимо приспособиться к новым реалиям - работе без возглавлявшего фирму более четверти века старшего брата. Подобная потеря, естественно, не могла пройти бесследно, хотя внешне все представлялось стабильным.

Следует отметить, что в отличие от ситуации 1888 года (смерти П.А. Овчинникова) все заслуженные фирмой звания, в том числе звание поставщика двора Е.И.В., не требовали дополнительного подтверждения, поскольку были получены "братьями Овчинниковыми" или "П. Овчинникова сыновьями". Фирма по-прежнему вела активную торговлю в своих магазинах, получала достаточное количество заказов от организаций и частных лиц. Изменение числа заказов в эти годы обуславливалось в большей степени внешними факторами, чем ситуацией внутри предприятия.

Не случайно, Овчинниковы одними из последних среди крупных ювелирных фирм перешли на новую форму финансирования. 23 мая 1915 г. было зарегистрировано полное товарищество "Наследники П.А. Овчинникова" с капиталом 246.503 р. 28 к. (на январь 1916 г.). К этому времени в Москве уже почти 30 лет (с 22 апреля 1888 г.) существовало акционерное "Товарищество производства серебряных, золотых и ювелирных изделий И. П. Хлебникова сыновья и К°" Еще раньше появилось "Товарищество фабрики металлических изделий А.М. Постникова". 5 июля 1891 г. было "Высочайше утверждено" "Фабрично-торговое товарищество преемников Н.В. Немирова-Колодкина". Показательно, что процесс акционирования проходил в большинстве случаев без привлечения капиталов со стороны. Создавались так называемые "товарищества на паях", с узким составом пайщиков, как правило, членов семьи владельца. На официальном рынке ценных бумаг их акции, обычно, не фигурировали. На тех же принципах было организовано товарищество "Наследники П.А. Овчинникова". Учредителями его стали Александр, Николай и Павел Павловичи Овчинниковы, жена покойного Михаила Павловича Вера Александровна и их дети Алексей, Михаил, Вера и Татьяна. Право подписи имели братья Александр и Николай с согласия Веры Александровны.

Товарищество было зарегистрировано сроком на три года, однако полностью этот срок ему проработать не пришлось. Предприятие просуществовало до 1917 г. и в связи с изменившейся политической и экономической ситуацией было закрыто. Ряд мастеров продолжили свою деятельность уже в новых условиях. Например, в учрежденном в 1923 г. Московском ювелирном товариществе работали бывшие сотрудники фирмы Овчинникова Никитин В.П., Пискарев С.Ф., Прохоров М.П.

Просуществовав более полувека, ювелирная фирма Овчинникова внесла огромный вклад в развитие русского золото-серебряного искусства. Деятельность этой фабрики во многом предопределила подъем отечественной ювелирной промышленности и ее триумфальный выход на мировой художественный рынок.

Глава 2. Становление и развитие русского стиля в изделиях фирмы Овчинникова. 1865-1888 гг.

Для русской золото-серебряной промышленности вторая половина XIX века стала временем бурного развития, технологического совершенствования и всемирного признания.. Данный успех был напрямую обусловлен обращением мастеров к национальному искусству предыдущих веков Основанная в 1853 году фирма Овчинникова сыграла существенную роль в формировании русского стиля в золото-серебряном искусстве. Его освоение и развитие в значительной степени предопределило успех предприятия. Вместе с тем диктуемое временем обращение к национальному наследию было во многом типично для русских ювелирных фирм, что позволяет на примере Овчинникова говорить об особенностях воплощения русского стиля в отечественном золото-серебряном искусстве рассматриваемого периода в целом.

2.1 Вторая половина 1860-х гг.

Первые из выявленных изделий фирмы П.А. Овчинникова, представляющие интерес для нашей темы, относятся к середине 1860-х годов. Они связаны с участием предприятия в XIII Всероссийской выставке мануфактурных изделий, проходившей в Москве в 1865 г.

В витринах фабриканта, как и у большинства других мастеров золотого и серебряного дела была представлена исключительно церковная утварь. В частности, Овчинниковым были выставлены: иконы Св. Александра Невского, Спасителя, Богоматери, а также Евангелие, сосуд с прибором, подножие и крест, ковчег, крест водосвятный и дароносица.

Характерно, что при оценке этой ситуации современники с одной стороны сетовали, что мастера "до сих пор держатся только этого", а с другой, ставили знак равенства между производством серебряных изделий и "производством окладов и вообще церковной утвари", считая это "чисто русской отраслью промышленности". Действительно, предметы церковного искусства являлись на данном этапе наиболее удобным объектом воплощения "национального стиля". Не случайно, в его обозначении долгое время присутствовало слово "византийский", указывающее на истоки русской культуры, неразрывно связанные с принятием православия. При этом, как неоднократно отмечали исследователи, апелляция ко "второму Риму" с одной стороны подчеркивала самобытность России как преемницы Византии, с другой приобщала ее к общеевропейским культурным корням. Поэтому произведения серебряников (наряду с тканями и металлическими изделиями) на московской выставке были выделены современниками как отрасль промышленности, где наиболее ярко проявилось развитие "национальной самостоятельности". В частности, среди основных достоинств экспонатов Овчинникова отмечалось, прежде всего, "усовершенствование стиля … национального, подходящего особенно к утвари православной церкви".

Другим общепризнанным достоинством изделий фабриканта стала "прекрасная", т.е. очень тщательная "выработка деталей". При описании представленных Овчинниковым образа Александра Невского и Евангелия, особое внимание современник уделял бордюрам этих предметов, видя в них "честь и славу" произведения. Подобный подход к художественной оценке экспонатов был вполне закономерен. Эстетика историзма предполагала пристальное внимание к деталям. Серебряные предметы создавались в расчете на их тщательное изучение "просвещенным" зрителем. При этом деталь несла на себе роль знака или слова, через которые произведения золото-серебряной промышленности наполнялись присущей эпохе "повествовательностью".

Тем же обусловлено стремление к достижению технического совершенства в исполнении изделий. Как и художники при создании эскизов вещей, мастера при работе над ними изучали древние прототипы, стараясь максимально приблизиться к ним с технологической точки зрения. Не случайно, вторая половина XIX века оказалась так богата на изобретение новых и воссоздание старых технологий в золото-серебряном деле. Упомянутый бордюр на овчинниковском образе Александра Невского поразил специалистов не только художественностью исполнения, но и техникой в которой он был выполнен. Обращаясь к традициям древнерусских серебряников, мастера фирмы сделали его не составным из отдельных частей, что было характерно для современных им работ, а цельночеканным в технике репуссе. Восхищенный корреспондент "Московских ведомостей" писал: "едва ли до сих пор эта отрасль русской промышленности представляла что-либо подобное по оконченности и тщательности отделки".

Не меньше внимания техническому исполнению вещей уделялось при оценке произведений золото-серебряной промышленности на всемирной парижской выставке 1867 г. В большинстве изделий отечественных серебряников критика "восхваляла работника, но порицала композитора". Исключение составляли лишь вещи, выполненные в русском стиле. Так при присуждении наград, из экспонатов Сазикова, к примеру, комиссия обратила едва ли не большее внимание на чернильницу "в русском вкусе", чем на "высокохудожественный и технически безукоризненный" горельеф "Рождество Христово".

Среди изделий Овчинникова на выставке выделялся массивный письменный прибор - "памятник великого дела освобождения крепостных". (Местонахождение неизвестно)"Идея" прибора принадлежала самому фабриканту, создание модели - скульптору А.П. Жуковскому. Отдельно Овчинниковым был отмечен мраморщик Семен Семенов - исполнитель пьедестала из лабрадора и черного мрамора. Выполненный из серебра с использованием поделочного камня, высоко ценимого в русских изделиях европейцами, письменный прибор стал самым дорогим из русских экспонатов в своем классе.

Большие размеры прибора позволили мастеру создать сложную, насыщенную, но при этом целостную и хорошо скомпонованную композицию. На каменном четырехступенчатом постаменте расположен серебряный колокол, верхняя часть которого заканчивается прочеканенным изображением почвы. На ней стоит фигура крестьянина, впервые принимающегося за посев зерна на собственной земле. На стенках колокола вычеканены барельефы, изображающие: чтение манифеста об освобождении крестьян, обучение детей грамоте и жатву зерна. Фоном для барельефов служат чеканные изображения орудий крестьянского труда. По низу колокола, отвечая требованию "повествовательности" стиля, идет пространная пояснительная надпись: "Манифест Его Императорского Величества Государя Императора Александра II Самодержца Всероссийского о всемилостивейшем даровании крепостным людям прав. Состояние свободных сельских обывателей. Последовал 19 февраля 1861 года". На ступенях пьедестала расположены группы, отсылающие зрителя к значительным событиям русской истории. Между группами помещены барельефы с видами памятника 1000-летия России в Новгороде, улицы Крещатик и памятника Святому Владимиру в Киеве и Московского Кремля. Последний служит стенкой выдвигающегося ящика с принадлежностями для письма. Несмотря на характерные для своего времени информативность и композиционную насыщенность группа производит впечатление единого ансамбля. Достигнуто это постепенными, продуманными до мельчайших деталей переходами от низких более широких частей прибора к верхним более узким.

Также как в представленном на выставке 1851 г. канделябре с группой "Дмитрий Донской на Куликовом поле" Сазикова национальное своеобразие получило здесь свое выражение лишь на уровне темы - сюжета из русской истории. Сюжетное направление стало одним из основных, по которым шло расширение границ русского стиля в золото-серебряном деле, происходил его переход из сферы религиозной в светскую и бытовую. Успех этих произведений в немалой степени определялся близостью к "высокому искусству" скульптуры, что выделяло их как наиболее "художественные" из всех изделий ювелирной промышленности. Немаловажным было и то обстоятельство, что сюжетная интерпретация национальной темы в прикладном искусстве опиралась на определенную традицию. Однако вплоть до второй четверти XIX века тема эта рассматривалась почти исключительно в русле просветительской в своей основе линии "народных типов" и в отличие от "высоких" классических сюжетов считалась второстепенной. Теперь же, овчинниковский письменный прибор был признан критикой наиболее характерным образцом русского стиля и принес его создателю серебряную медаль международной выставки.

В тоже время рядом с этим массивным письменным прибором Овчинников выставил изделие, которое можно считать не менее важным и этапным в процессе поиска фирмой "языка русского стиля" в золото-серебряном производстве. Речь идет о шкатулке для хранения драгоценных вещей, поднесенной фабрикантом в 1866 году в день венчания Цесаревне Марии Федоровне, и хранившейся после в Аничковом Дворце.

Шкатулка сделана в виде подушки, на которую положен серебряный кружевной платок и букет из цветов: роз, ландышей, гвоздик, георгинов и астр, выполненных мастером Фоминым с использованием разноцветной эмали и нескольких оттенков позолоты. Желание мастеров молодой, стремящейся к признанию фирмы показать свое искусство владения материалом, даже в ущерб удобству в использовании вещи, привело здесь к тому, что, "платок, отличающийся удивительной работой, и букет, также превосходно выделанный <…> делают употребление шкатулки решительно невозможным". При этом техническая сторона дела оценивалась специалистами выше всяких похвал, достигающей "тонкости старинных венецианских работ того же рода".

Шкатулка является одним из первых выявленных произведений, где Овчинников удачно имитирует в серебре фактуры других материалов, в частности, кружево платка, ткань и кисти подушки - прием, который через несколько лет станет своеобразной визитной карточкой русского золото-серебряного искусства, и которому, в свою очередь, будут подражать иностранные мастера.

Стремление к максимально точной передаче фактуры тканей присутствует и в окладах трех икон, поднесенных в 1867 г. Александру II в память о спасении его жизни в Париже. При этом если сюжет первой из них (Святые Александр Невский, Владимир и Ферапонт Кипрский) позволял мастеру некоторые "вольности" - например, показать в прочеканке одежд натуралистичность каждого шва, так чтобы соболь шубы отличался от других мехов; то два других образа (Богоматерь Тихвинская и Богоматерь Казанская) были максимально приближены к канону. Тем не менее, и здесь ювелир стремился добиться в матовом покрывале Богоматери схожести с парчой; предельно точно передать рельефность складок на одежде Младенца, а в венцы включить натуралистично исполненные астры, жасмин, ландыши и сирень, так что современник смог сравнить их с букетом на шкатулке, поднесенной Марии Федоровне. Показательно, что при этом орнамент всех трех окладов, исполненный в технике чеканки с резьбой, гравировкой и эмалью был уверенно признан современниками "византийским".

К той же стилистике были отнесены оклад и лампада, изготовленные Овчинниковым в 1869 г. для православного собора Александра Невского в Париже. Описывая их, современник ставит знак равенства между "византийским" и "строго древнерусским" стилем. В украшении оклада резьба, напоминающая стенопись Кремлевских соборов соседствует с мозаичным фоном мелких эмалевых крестиков, незабудками и "византийскими розетками с эмалью".

2.2 1870-е гг.

Декоративный мотив, состоящий из последовательно чередующихся эмалевых крестиков присутствует и на окладе иконы Вознесение (1870 г. Калужский областной художественный музей) Несмотря на наличие лишь трех цветов эмали (синего, зеленого и красного) и стремление выделить синий цвет как доминирующий (за счет присутствия его на одеждах и на нимбах святых) орнамент бортов оклада выглядит достаточно пестрым. В то же время это позволяет соотнести данный декор не только с "мозаичным убранством", но и с мотивами русских вышивок, которые в эти годы начинают активно использовать мастера фирмы.

Пример более последовательного обращения к "византийской" орнаментации можно видеть в альбоме, поднесенном императору дворянством Саратовской губернии (1871 г. Государственный Эрмитаж) () Крышка альбома украшена плотной "плетенкой", воспринимавшейся в золото-серебряном искусстве этого времени исключительно как "византийский мотив". Единство и доминирование данного мотива позволяет вполне органично включить в декор государственный герб, гербы городов Саратовской губернии и выполненную стилизованной вязью дарственную надпись, что в произведениях этих лет удавалось далеко не всегда.

Постепенно имя П.А. Овчинникова начинает неразрывно связываться с проявлением русского стиля в серебряных изделиях. Это во многом становится определяющим в оценке всех без исключения его работ. Подтверждением могут служить замечания критиков по поводу двух серебряных несессеров, экспонировавшихся Овчинниковым на Всероссийской мануфактурной выставке, проходившей в Санкт-Петербурге в 1870 году. Если первый из несессеров мог быть соотнесен с русским стилем за счет расположенной на крышке фигуры жницы с ребенком, то второй, сделанный в виде подушки с кошечкой, играющей с клубком ниток, каких-либо признаков данной стилистики не имел. Тем не менее, оба экспоната критика отнесла к произведениям, в которых "видна мысль и обдуманная цель - насколько это возможно, пользоваться русскими мотивами" .