Социально-экономические проблемы развития мелкотоварного уклада в АПК России

Почти все опрошенные домохозяйства семей, включающих два поколения - 94% по выборке, торгуют собственной продукцией, обеспечивая себе поступление дополнительных денежных средств, которые, согласно опросу, формируют до 40% семейного бюджета. При этом, до 20% денежного дохода приносит продажа произведенной продукции у 24% семей выборочной совокупности, от 20 до 50% - у 48% семей и свыше 50% - у 28% семей. (Следует отметить, что приведенные данные о роли ЛПХ в формировании денежного дохода семьи несколько завышены - в 1,2-1,5 раза, так как респонденты, как правило, точно указывая денежный доход от ЛПХ, по разным причинам занижали реальный уровень заработков).

Для выбранной категории семей характерно ведение устойчивого мелкотоварного хозяйства, значимость которого для формирования семейного бюджета столь же высока, как и заработной платы работающих членов семьи. Иными словами, денежный доход от продаж продукции ЛПХ приносит не дополнительный, а основной доход в семейный бюджет, наряду с заработной платой - между этими двумя показателями имеется положительная корреляция с коэффициентом 0,27.

Основными продуктами, предлагаемыми саратовскими сельскими домохозяйствами на рынок, являются мясо, молокопродукты и картофель. По данным отдела сельского хозяйства Саратовского Росстата, товарность картофеля в 2000-2002 гг. составляла 13-19%, молока и молокопродуктов - 2-6%, мяса - сильно варьировала по годам - от трети до 80%. В стоимостной структуре продаж доля картофеля составляла 24-29%, мяса - 44-55%, молока и молокопродуктов - 6-8%. Данные опроса домохозяйств с детьми за 2006 г. отличаются от данных Росстата начала 2000-х гг. значительно меньшей долей картофеля и завышенной - молокопродуктов, которые как будто «поменялись местами»: доля молокопродуктов в денежных доходах от продаж составила 27%, картофеля - 2%. Доля мяса составила 58%.

Мясо производит 81% семей выборочной совокупности, в том числе говядину - 57%, свинину - 85% семей. При этом, говядину чаще производят на продажу, а свинину - как для личного потребления, так и на продажу: ровно 2/3 семей, производящих говядину, целиком ее продают, остальные (в основном те, кто держит несколько голов КРС, в том числе молодняка) реализуют часть производимой говядины; только 28% семей, производящих свинину, продают ее целиком. В целом реализуется 90% производимой говядины и 78% свинины. Таким образом, говядину можно считать товарной продукцией личного хозяйства, а свинину - потребительско-товарной.

Рост производства в ЛПХ, наблюдаемый в 1990-е гг. и в настоящее время, свидетельствует о том, что личные хозяйства по-прежнему остаются важнейшим источником доходов для сельских жителей, несмотря на положительные тенденции в экономике и уровне жизни. Если рост приусадебного хозяйствования в 1990-х гг. можно было объяснить резким снижением уровня благосостояния в условиях системного кризиса, при котором ЛПХ оставалось едва ли не единственным стабильным и доступным источником доходов для большинства сельских семей, то для сегодняшнего оживления приусадебного производства такое объяснение не подходит.

Сегодняшняя пореформенная стабилизация исключает причины, вызывающие резкие скачки приусадебного производства. Тем не менее, на уровне отдельных групп сельских семей возможно возникновение таких причин. Представляется, что наибольший вклад в современный рост приусадебного производства вносят семьи с детьми. Рост семьи за счет рождения детей, окончание детьми школы и их поступление на дальнейшую учебу в городе требуют дополнительных доходов, в связи с чем приходится увеличивать приусадебное хозяйство. 42,6% семей выборочной совокупности увеличили хозяйство за последние 4-5 лет, в том числе стали держать больше скота - 37%, увеличили производство молокопродуктов и картофеля на продажу - соответственно 9 и 4%.

В качестве причины роста производства 26% назвали увеличение семьи; наиболее типичными ответами были: «появились внуки», «другой работы нет, а детей надо обучать в вузе», «дочь/сын учится в городе». Ответы 69,6% респондентов сводились к тому, что производство выросло «для личного потребления и на продажу», а также из-за того, что «другой работы нет», и «основной доход - от ЛПХ». 35% семей выборочной совокупности сократили приусадебное хозяйство и основной причиной сокращения почти все назвали «дороговизну кормов» и «отсутствие выгоды». Для 22,0% семей размер ЛПХ за последние годы не изменился. Наконец, 22,2% респондентов ответили, что собираются увеличить хозяйство, причем, более 90% из них - те семьи, чьи ЛПХ уже выросли в последние 4-5 лет.

Анализ показал, что с увеличением размера семьи растет поголовье коров в ЛПХ: между этими показателями имеется довольно высокая прямая корреляция с коэффициентом 0,52. С увеличением поголовья коров в ЛПХ семья стремится обеспечить свои возросшие потребности в молокопродуктах и мясе, но прежде всего - увеличить свой денежный доход за счет их продажи: как отмечалось выше, говядина является для сельской семьи прежде всего товарным продуктом. В противоположность этому, между размером семьи и поголовьем свиней в ЛПХ наблюдается обратная зависимость: коэффициент корреляции равен -0,31. Поскольку, как было отмечено выше, свинина, в отличие от говядины, является потребительско-товарным продуктом для сельской семьи, то полученные корреляционные зависимости могут означать усиление товарной ориентации ЛПХ при увеличении размера семьи, состоящей из двух поколений.

Итак, причины роста приусадебного производства в настоящее время связаны, главным образом, с нуждами растущей семьи или семьи с меняющейся (усложняющейся) демографической структурой; ЛПХ, как и раньше, остается наиболее значимым источником пополнения семейных доходов - как денежных, так и натуральных.

Основными проблемами в организации приусадебного хозяйства были и остаются ресурсы и сбыт. В советское времен существовал симбиоз «колхоз - личное подсобное хозяйство», благодаря которому сельское домохозяйство исправно получало из колхоза необходимые для приусадебного производства ресурсы (корма, молодняк и т.д.) и отчасти через колхоз осуществляло сбыт (продавало колхозу выращенный молодняк и проч.). В 1990-е гг. этот симбиоз претерпел серьезные изменения, но продолжал играть свою роль основного источника ресурсов для сельского ЛПХ. С начала 2000-х гг. он постепенно сошел на нет. Естественная причина - в «рыночной рациональности», которой по необходимости стали придерживаться руководители сельхозпредприятий Великий П.П. Адаптивный потенциал сельского социума / П.П. Великий, М.Ю. Мореханова // Социологические исследования, 2004, №12. - С.55-64..

Сбыт продукции ЛПХ, как раньше, так и теперь осуществляется либо самостоятельно, либо через посредников. Основные различия с дореформенным периодом состоят в том, что в настоящее время в качестве посредников чаще выступают предприниматели, и что именно посредники диктуют свои условия производителю, назначая цены, которыми недовольны практически все владельцы ЛПХ. Согласно результатам опроса, почти все продаваемые молокопродукты и картофель (по 90%) реализуются самостоятельно, а большая часть мяса (79%) - через оптовых скупщиков. Цены, устанавливаемые скупщиками, по которым семьи выборочной совокупности продавали мясо, в среднем составили 85 руб. за 1 кг говядины и 60 руб. за 1 кг свинины. Это в 1,5-2,5 раза ниже розничной рыночной цены, однако, несмотря на естественное недовольство мелких производителей условиями сбыта, без оптовых посредников большинство из них едва ли смогло бы реализовать мясо самостоятельно, а сложившийся уровень закупочных цен отражает реальную ситуацию на данном секторе сельскохозяйственного рынка, где действует множество не связанных друг с другом мелких производителей.

Сложившиеся направления сбыта объясняют специализацию ЛПХ в зависимости от местоположения домохозяйства. Мясом торгуют практически все товарные домохозяйства, молокопродуктами - в основном домохозяйства, расположенные вблизи рынков сбыта: в пригородных селах, в селах, расположенных рядом с крупными дачными массивами.

Наиболее сложной проблемой в ресурсном обеспечении приусадебного производства является приобретение кормов для скота - прежде всего зернофуража. В конце 1990-х гг. зернофураж приобретался в основном из трех источников - из сельхозпредприятия, с рынка у частных продавцов и по арендной плате на земельный пай. Сено и солома - из тех же источников и еще самостоятельно, на покосах. Согласно данным опроса семей работников сельхозпредприятий, проведенного в 1999 г. по итогам 1998 г., 63% из них приобретали ресурсы для ведения ЛПХ по месту работы - в счет зарплаты и в качестве натуральной оплаты труда. Данный источник приносил 35,6% всего фуража. 22% семей получало плату на земельный пай, сданный в аренду сельхозпредприятию по месту работы. Арендная плата давала 11,4% используемого в ЛПХ зернофуража. Наконец, почти треть семей покупала фураж у частников; их доля в снабжении составляла почти 48%.

Прочие корма для скота (сено, солома, отруби) приобретались в сельхозпредприятии (2/3 респондентов), по арендной плате (46%), у частных продавцов (8%), а также производились самостоятельно или кошением по согласованию с местной администрацией или сельхозпредприятием (21%). По степени важности, первым среди источников было сельхозпредприятие, в котором приобреталось, главным образом, в счет зарплаты или натуроплаты до половины соломы и сена, а также 40% отрубей и прочих кормов. В счет арендной платы приобретались, кроме фуража, в основном только солома и сено - до трети всего объема. Наконец, на рынке у частников покупалось чуть больше 5% сена и соломы, а также до половины других кормов (отрубей, кукурузы).

Стоимость приобретаемых кормов свидетельствует о преимуществе тех семей, у которых был доступ к ресурсам сельхозпредприятий, то есть тех, чьи ЛПХ входили в упомянутый выше «симбиоз». Стоимостная оценка фуража, приобретаемого по месту работы в сельхозпредприятии, была на 17% ниже стоимости фуража, покупаемого у частников; стоимость сена и соломы - почти в два раза ниже, отрубей - на 25% ниже. Селхозпредприятие поставляло ресурсы для ведения ЛПХ своим работникам в счет заработной платы и в форме натуроплаты на весьма льготных условиях.

Земельными паями владели почти 92% семей выборочной совокупности. То есть в 1998 г. почти все работники сельхозпредприятий являлись также и их акционерами или совладельцами. Арендную плату получали по договорам, заключенным в конце 1996 г. - сначала все и в полном объеме, но в обследованном 1998 г. - весьма неурожайном - только 50% владельцев паев и в усеченном виде: половина из них не получила зернофураж, ограничилась только соломой и сеном. В части выплат договоры аренды соблюдались только в первый-второй годы заключения; позднее выплаты по арендной плате производились весьма приблизительно (по сравнению с договорными обязательствами) - так, что арендодатели и в 1998 и в 2006 гг. чаще всего не могли точно вспомнить, сколько же продукции предприятия было ими получено в счет арендной платы.

Средний размер арендной платы, полученной пайщиками сельхозпредприятий, составил в 1998 г. 3,6 ц фуражного зерна на земельный пай, по которому были выплаты - значительно ниже, чем предусматривалось по договорам. Согласно обследованию по итогам 2006 г., из 30 респондентов-владельцев земельных долей только 8 указали размер арендной платы, предусмотренный договором об аренде, в том числе четверо назвали 10 ц зерновых, один - 15 ц, еще один - 5 ц, и оставшиеся двое - 10% урожая. Реально респондентами было получено от 2 до 50 ц; в среднем - 15 ц зерна на земельный пай. Следует также отметить, что размер арендной платы сильно дифференцирован как по арендаторам, так и по разным категориям арендодателей.

Учитывая особенности земли, как объекта собственности и аренды, связанные с невозможностью ее перемещения и с трудностями выделения земельных долей из общего массива угодий хозяйства-арендатора для передачи в другое хозяйство для новой аренды, владельцы земельных долей испытывают существенные трудности при операциях с ними. В частности, круг возможных арендаторов на конкретный земельный участок чаще всего оказывается очень ограниченным: кроме сельхозпредприятия - действующего арендатора, данный участок никто из других потенциальных арендаторов, желающих увеличить свое землепользование, не может взять в аренду из-за того, что он расположен в другом земельном массиве, либо в отдалении от их собственного. В этой связи, многие собственники - особенно те, кто утратил связь с сельскохозяйственным производством или вышел на пенсию - считают бесполезным затрачивать усилия по выделению земельных долей и поиску подходящего арендатора и перестают что-либо предпринимать. Такие «висящие», неработающие земельные доли имели 23% опрошенных домохозяйств (еще 41% домохозяйств не имели земельных долей).

Крупные сельхозпредприятия и фермерские хозяйства с большим числом работников, заключая формальный договор, предусмотрительно стараются обезопасить себя от значительных расходов по арендной плате и предусматривают очень небольшие выплаты. В частности, первый договор аренды между пайщиками и ЗАО «Без-е» был заключен, как и большинство подобных договоров, в 1996 г. Согласно нему, владельцы земельных долей получали арендную плату в размере 40 кг зерна на 1 га пашни (что составляло чуть больше 4 ц на земельную долю), а также грубые корма и некоторые услуги (поливной огород в поле и др.). В 2002 г. количество зерна, являющегося основой арендной платы, было урезано до 20 кг на 1 га пашни. Арендные выплаты в 1997-1999 гг. составляли от 5 до 8% урожая зерновых ЗАО; после 2000 г. снизились до 3-5%.

Одно из обследованных К(Ф)Х - «С.» - 15% из общей площади землепользования арендует более чем у 40 пайщиков, 8 из которых являются членами фермерского хозяйства, остальные - частными лицами, не работающими в К(Ф)Х. Размер арендной платы - 4 ц зерна на пай, а также грубые корма без ограничений. Остальные 85% земли принадлежит районной администрации, и за ее использование К(Ф)Х платит налог.

Другое К(Ф)Х - «Л.» - вообще не арендует землю у частных лиц. При этом собственная земля составляет только 15% всего размера землепользования и большая ее часть принадлежит родственникам семьи фермера, не работающим в хозяйстве, но дающим ему землю, по его словам, «просто в пользование». 30% земли арендуется у двух разорившихся фермеров, которым К(Ф)Х, по неформальной договоренности, отдает 5% урожая зерновых с их земли, остальные 55% - земля бывшего колхоза, которую К(Ф)Х использует, платит налог, но которую формально не арендует, несмотря на то, что эта земля, вероятно, составляет земельные доли бывших колхозников.

В лучшем положении оказались те владельцы земельных долей, кто сумел сдать их в аренду средним по размеру фермерским хозяйствам, договоры с которыми чаще заключаются неформально, в устной форме, и основываются на взаимном доверии.

Необходимо также отметить, что размер арендной платы - даже в официальных договорах аренды - как правило, зависит от статуса землевладельца, что представляется неправильным: арендная плата должна определяться размером земельных угодий, а никак не статусом их владельца. Так, из 30 респондентов на момент опроса 9 работали в сельхозпредприятии или фермерском хозяйстве; их арендная плата составляла в среднем 21 ц зерна на пай. У остальных арендная плата была ниже - 13 ц. Пенсионеры получили в среднем по 9,5 ц зерна на пай. Следует отметить, что высокое положение некоторых работников сельхозпредприятий или фермерских хозяйств по-прежнему, как и в 1990-е годы, дает льготный доступ к продукции предприятия. Также и работники большинства фермерских хозяйств, как уже было отмечено, находятся в лучшем положении при приобретении ресурсов для своих ЛПХ. Будучи наемными работниками фермерского хозяйства или его членами, они получают на льготных условиях требуемое количество зерна без формального договора аренды.

Важность арендной платы за земельные доли для семейного бюджета (для ведения личного хозяйства) в целом остается невысокой и сильно снизившейся по сравнению с 1990-ми гг. Например, расчеты на основе данных бухгалтерских документов рассмотренного ЗАО «Без-е» показывают, что семья, двое членов которой работают в ЗАО и сдают ему в аренду две земельные доли, получает в счет арендной платы продукции на общую сумму, составляющую всего 8% от их суммарной годовой заработной платы. Очевидно, для пайщиков сдача земельных долей в аренду сельхозпредприятиям - как, впрочем, и фермерским хозяйствам - не приносит сколько-нибудь заметной выгоды. «Простое» владение землей сельскохозяйственного назначения без самостоятельного хозяйствования на ней дает очень несущественную добавку к семейному бюджету арендодателей и для владельца фактически теряет экономический смысл.

Следует отметить, что уже в 1998 г. было заметно существование выраженной тенденции к повышению значимости рынка (частных продавцов) в ресурсном обеспечении ЛПХ. В частности, почти половина зернофуража - основного корма для скота - покупалась у частников - против 35,6%, приобретаемых в сельхозпредприятии по месту работы в счет заработной платы или натуроплаты труда.

Продукция сельхозпредприятия (в основном, в условиях Саратовской области и других зернопроизводящих регионов зерно) фактически являлась «валютой» во взаимоотношениях работодателей и работников. Наличные деньги часто были в дефиците, и предприятие ставило работников перед выбором: либо зарплата выплачивается производимой сельхозпродукцией (в основном, зерном, а также, что было менее распространено - подсолнечным маслом, молокопродуктами, мясом и проч.), либо накапливается в виде долга сельхозпредприятия. Чаще работники соглашались взять заплату продукцией, чем «копить долги». По данным бухгалтерской отчетности ЗАО «Без-е» и «Л-е», доля наличных денег в заработной плате их работников в 1998-2000 гг. колебалась на уровне 15-25%; в целом по сельхозпредприятиям Энгельсского района, в 1995-1999 гг. доля наличных в зарплатах последовательно снижалась - с 53 до 24%.

Кроме продукции, выдаваемой в счет зарплаты, в аграрном секторе традиционно существуют премии по итогам сезона в форме натуроплаты. Данная форма оплаты труда в сельском хозяйстве существовала всегда, являясь важным источником поступлений кормов для скота в ЛПХ колхозников и работников современных сельскохозяйственных предприятий, а также фермерских хозяйств. Как правило, дополнительные премии продукцией предприятия выплачиваются механизаторам в зависимости от выработки в период уборки урожая. В частности, в рассматриваемом ЗАО «Без-е» и в фермерском хозяйстве «С.» за уборочную механизатор получает 2-3 т зерна в качестве премиальных; наиболее квалифицированные зарабатывают по 4-5 т и выше. В К(Ф)Х «С.» приняты следующие, более сложные, расчеты с работниками: 10% урожая зерновых выделяется работникам и продается по себестоимости. Работники этого К(Ф)Х не имеют крупных ЛПХ, так как живут в городе и, получая каждый в среднем по 7-8 т зерна, практически полностью продают его уже по рыночной цене, добавляя, таким образом, дополнительно к зарплате еще 10-15 тыс. руб.

Большое количество зерна, получаемого в счет зарплаты и в форме натуроплаты, способствует тому, что семьи работников сельхозпредприятий держат много скота, по поголовью которого в ЛПХ (в расчете на домохозяйство) Саратовская область, по крайней мере, с начала 1990-х гг. уверенно держит первое место в РФ. Производство мяса ради последующей продажи стало одним из основных занятий сельских семей, главы которых работали в аграрном секторе. Все личное хозяйство выстраивалось как мелкотоварная ферма по производству мяса: зернофураж, получаемый по месту работы, сено и солома, получаемые там же и в счет арендной платы, а также самостоятельно выращиваемые картофель и овощи служили кормами для скота - фактически ресурсами для производства продукции животноводства.

В настоящее время снизилось число семей, связанных с аграрным производством, о чем говорилось в начале. Поэтому сельхозпредприятие как источник ресурсов, если и носит льготный характер, то теперь лишь для гораздо меньшего числа сельских семей, чем 10 лет назад.

В таблице 4.1, рассчитанной по материалам опроса 2006 г., приведена стоимость зернофуража, купленного респондентами или выданного им в качестве натуроплаты.

Таблица.4.1 - Стоимость или стоимостная оценка зернофуража по источникам, руб./ц

Очевидно, что только зернофураж, полученный по арендной плате, оценивался респондентами значительно ниже его рыночной стоимости, колеблющейся в пределах 200-250 руб. за ц в зависимости от качества. Реальная стоимость (или ее оценка в случае натуроплаты) зернофуража, приобретаемого из остальных источников, колебалась в пределах 10%, а если исключить натуроплату, то колебание цен и вовсе составит 5%.

Можно также заметить, что больше всего респондентов приобретает корма на рынке у частных продавцов, чуть меньше - у фермеров за наличные по той же (рыночной) цене. То есть былая зависимость от сельхозпредприятий, создаваемая искусственно за счет льготных, заниженных цен «для своих», осталась в прошлом.

Таким образом, изменения в сельской социальной структуре, в системе занятости, трансформация коллективных хозяйств и их окончательное встраивание в рыночные отношения, развитие фермерского сектора представляют положительные тенденции в развитии российского села. Семьи с детьми-студентами, по сравнению с другими социальными группами, демонстрируют более успешные адаптивные практики, которые состоят в нахождении работы вне аграрного сектора с более высоким уровнем оплаты труда, чем в сельском хозяйстве, в достижении высокого статуса при работе в аграрном секторе (фермеры, ведущие специалисты), в активном использовании возможностей ЛПХ, важность которого в дальнейшем, по мере социально-экономического развития села, должна постепенно уменьшаться.

5. Наемный труд в фермерских хозяйствах России начала XXI века как фактор эволюции сельского социума

Исследование наёмного труда позволяет обнаружить и подробно проследить новые векторы в эволюции сельского социума. Сегодня большая часть исследований, направленных на изучение производственных отношений в крестьянских (фермерских) хозяйствах, ограничивает их только «полем» производственной деятельности хозяйств, практически не связанной с сельским социумом.

Формальное образование фермерских хозяйств в начале 1990-х годов в России не было обусловлено законами рынка, поэтому им потребовался достаточно длительный и тяжелый временной период для формирования работающего экономического механизма в условиях новой парадигмы. Фермерское движение в России разворачивалось в условиях, когда все сельскохозяйственные «удобные» земли еще принадлежали колхозам и совхозам. Поэтому фермерам, как правило, выделялись земли из Государственного земельного фонда, расположенные на сложных рельефах, на окраинах административных районов, вдалеке от населенных пунктов. Это были либо заброшенные, либо неудобные для ведения сельского хозяйства земли, в лучшем случае крупные хозяйства использовали их для выпаса скота.

Вот как эту ситуацию описывал наш респондент-фермер, работающий в настоящее время на арендованной у пайщиков земле: «Сейчас у меня своей земли нет. Всю землю, а это 320 га, я арендую у пайщиков. У меня было своей земли 164 га. Я выходил из Госфонда, поэтому мне дали госфондовские земли на границе Ершовского и Марксовского районов, а это от Мокроуса (местожительства респондента - прим. интервьюера) 55 км. Всем нам, фермерам, тогда, в 93-ем году, давали там земли и еще, где Борисоглебовка и Старая Краснянка, тоже приблизительно 47-50 км. Так далеко только и давали. А здесь нам не давали, поскольку тогда имущественные паи еще только начинали выделять, да и то - на бумаге. А это же «тысяча и одна ночь». Все же директора совхозов сразу сообразили, что сейчас движение земли начнется. Они сразу все земельные дела стали воспринимать «в штыки» и ничего никому не давали и никого никуда не пускали. Она, в принципе, эта земля, в большинстве своём, до сих пор документально нигде не оформлена, потому что свидетельства выдали, а в натуральном виде её не выделили. А раз межевание не провели, у нас везде происходит самовольный захват земли, потому что никто не знает, где его земля. Это всё очень хитро сделано. Люди бросают землю и уезжают, поскольку они её не могут продать, да её никто и не купит». (Федоровский район, Саратовская область, август 2006 года)

Дальнейший «земельный передел» проходил уже без участия большинства фермеров, которые были вынуждены разворачивать свое производство на отдаленных и неудобных для ведения сельского хозяйства землях. Фактически фермерские хозяйства оказались вне пространственно-временных границ «революционных» изменений внутренней структуры сельского социума. Но даже эти трудности не остановили фермеров, и многие из них были вынуждены в течение нескольких последующих лет проработать на этих землях, добиваясь хороших результатов. «Когда нам выделяли земли для ведения крестьянского (фермерского) хозяйства, то по закону эта земля не должна изыматься из сельскохозяйственного оборота.

Эти земли были заброшенными, по ним, грубо говоря, волки бегали. Когда я приехал, по этим полям только совхозные овцы паслись. Первые годы урожаи были очень большие. Когда не было засухи, то озимка давала по 34 ц с гектара. В 98-ом году мы последний раз посадили на этих полях. К этому времени эта земля у меня уже была выделенная и вымеренная, и межевание было проведено, и столбики были поставлены между фермерскими полями, и карта у меня была… Но всё равно я её бросил, потому что там бесполезно вести хозяйство - точки нет, а технику туда гонять резона нет. Мне, чтобы съездить туда-обратно, надо 40 литров солярки. И технику гонять туда-сюда надо, а оставить её там нельзя. Несколько раз мы загоняли там на ночь трактор в овраг, там оврагов - «море», но можешь приехать утром, а трактора не будет. Приходилось иногда и ночевать там». (Федоровский район, Саратовская область, август 2006 года)

«Земельный передел» по раздаче земель крестьянским (фермерским) хозяйствам и земельных паёв бывшим колхозникам был своего рода «революционным» изменением отношений по поводу собственности, а это не могло не отразиться на социально-экономической структуре сельского социума. С позиций сегодняшнего дня уже можно сказать, что «революционный» характер этих изменений был вызван политическими причинами, поскольку не было экономических предпосылок для таких изменений. Это был своего рода «эксперимент» по апробации теории практического действия, который, однако, не был подготовлен не только экономически, но, что самое главное, - социально.

Таким образом, те, кто действительно хотели стать фермерами, сделали свой выбор раньше, до основного «земельного передела», и получили так называемую «свободную» землю. Большинство же сельчан отказалось от фермерства, показав тем самым, что не хочет менять status quo ad praesens Status quo ad praesens (лат.) - положение, существующее на сегодняшний день, не получив от государства определенных гарантий. Государство такие гарантии дало. Бывшие колхозники, получив на паи часть колхозного земельного «пирога», совершенно не представляли, что делать с этим свалившимся на них «богатством». При этом, часть бывших колхозников, оказавшись во вновь образованных крупхозах, перестала получать заработную плату. Другая часть - вообще потеряла работу. Техники, навыков, да и желания для обработки земельных паёв бывшие колхозники не имели. Тем временем фермеры, в большинстве своём, были вынуждены забросить «свои» земли и «батрачить» на земельных паях бывших колхозников. В результате этой «бескровной революции» появилась «армия» потребителей, состоящая из бывшего крестьянства и постепенно превращающаяся в «армию» эксплуататоров, извлекающую выгоду из результатов «земельного передела». Активное меньшинство, фермеры, внутри сельского социума стало эксплуатироваться большинством, сделавшим свой пассивный выбор и превратившимся в собственников, диктующих свои условия меньшинству.

Однако активное меньшинство (фермеры) раньше пассивного большинства, состоящего из бывших работников колхозов и совхозов, поняло экономический и социальный смысл политической акции по раздаче земельных паёв в 90-х годах прошлого века. Вот что говорит по этому поводу один из наших респондентов-фермеров.

«И опять же наша политика с земельными паями. И кто это придумал эти земельные паи? Я не знаю! Это - дурдом! Возьмите сейчас любой колхоз, который развалился. Люди с паями. Что они могут с ними сделать? Например, бабушка-пенсионерка. Колхоз развалился. Кому он нужен её пай? Кому она может сдать этот пай в аренду? Фермеру? Я - фермер. И что я ей должен платить? Сейчас стоимость арендной платы 320 руб за га, это я плачу государству, плюс все эти налоги и плюс еще что-то надо бабушке этой дать. И что остается фермеру? Радость труда, кому она нужна?» (Абинский район, Краснодарский край, июнь 2004 года)

Подчиняясь логике бизнеса, фермеры стали выстраивать свои отношения с работниками на жестких принципах рыночной экономики, что не вписывалось в традиционную схему отношений внутри сельского социума. Возникающие таким образом социальные конфликты породили нестабильность внутри сельского социума. Фермеры были вынуждены или продавать хозяйство, или приспосабливаться к веками сложившимся устоям, или идти на конфронтацию, привлекая рабочую силу из других сельских, а иногда и городских или пригородных социумов.

Почему, на первый взгляд, логичная экономическая модель стала «пробуксовывать» в реальных условиях сельской России? Наше исследование показало, что она не учитывает и не может учесть сложных социальных и производственных взаимосвязей, возникающих в реальной деятельности фермерских хозяйств. Что же представляют собой эти взаимосвязи? Какие трудовые отношения складываются в процессе развёртывания новой социально-экономической парадигмы, каково их место и роль в новой системе? Чтобы ответить на поставленные вопросы, необходимо определить значение такой ключевой категории, как труд.

Экономический смысл дефиниции «наёмный труд» был раскрыт К. Марксом в работах «Экономические рукописи 1857-1861 гг.» и «Наёмный труд и капитал». В строго экономическом смысле, по словам К.Маркса, следует различать наемный труд и другие формы труда, например, свободных поденщиков и т.д. «Обмен денег как дохода, как всего лишь средства обращения, на живой труд никак не может превратить деньги в капитал, а следовательно, никак не может превратить труд в наемный труд в экономическом смысле» См.: Маркс К. Экономические рукописи 1857-1861 гг. Ч. 1. / К. Маркс. - М.: Политиздат, 1980. - С. 461..

Изучением социальных аспектов этого понятия занимался основоположник «гуманистического психоанализа» Э. Фромм. Он считал, что «для человека труд - это не только неизбежная необходимость… В процессе труда, т.е. в процессе формирования и изменения внешней природы, человек формирует и изменяет самого себя» Фромм Э. Здоровое общество. / Э. Фромм. - М.: АСТ: Транзиткнига, 2005. - С. 209.. Вместе с тем, в нашем отчужденном обществе, по его мнению, труд становится не самой по себе наполненной смыслом человеческой деятельностью, а средством для получения денег См.: Фромм Э. Здоровое общество. / Э. Фромм. - М.: АСТ: Транзиткнига, 2005. - С. 212..

Производственная деятельность работников в крестьянских хозяйствах первой четверти XX века в России с использованием метода трудопотребительского баланса была изучена основоположником теории крестьянского хозяйства Чаяновым А.В. Вопросы, связанные с изучением наемного труда и трудовых отношений в постсоветской России, поднимались в работах Гордона Л.А., Клопова Э.В., Кузьминова Я., Максимова Б.И., Ядова В.А. Изучению социологии труда посвятили свои работы Ромашов О.В., Тощенко Ж.Т., Данилин Г.Д., Маркович Д, Рузавина Е.И. Вопросы трансформации социально-трудовых отношений в аграрном секторе России рассматривают в своих работах Аргунеева О.Н., Панков Б., Никулин А.М., Великий П.П., Козлов М.П.

Например, разница в производственной деятельности работников в крестьянских хозяйствах была подмечена Чаяновым А.В.. По его мнению, у работников - членов крестьянской семьи и у сторонних работников наблюдается разное отношение к своей производственной деятельности в крестьянском хозяйстве, что, в свою очередь, влияет на производительность труда. Так, производительность труда сторонних работников ниже таковой работников - членов крестьянской семьи, а поскольку процесс сельскохозяйственного производства часто является совместной деятельностью, то работники с высокой производительностью труда вынуждены останавливать свою работу в ожидании отстающих. Исходя из анализа реальной ситуации и используя график трудопотребительского баланса, Чаянов доказал, что экономический эффект от привлечения сторонней рабочей силы значительно ниже ожидаемого См.: Чаянов А.В. К вопросу теории некапиталистических систем хозяйства / А.В. Чаянов / Крестьянское хозяйство: Избранные труды. - М.: Экономика. 1989. - С. 114-143..

В настоящее время российское общество находится на этапе своего экономического развития, когда возникают новые социально-экономические смыслы производственных отношений, складывающихся между работниками и фермерами. Эти смыслы еще недостаточно исследованы и изучены российской социологической и экономической наукой, несмотря на многообразие теоретико-методологических и прикладных наработок в этой области. Практически нет исследований, рассматривающих крестьянское (фермерское) хозяйство и возникающие в нём производственные отношения как неотъемлемую, органичную часть сельского социума, а не как атомарную единицу.

У выделенных нами категорий работников в крестьянских (фермерских) хозяйствах разные экономические цели обусловливают различное отношение этих категорий к своей производственной деятельности и в то же время формируют определенные общественные отношения между ними. Так, наемные работники совместно с владельцами фермерских хозяйств начинают и определяют производственный процесс, принимая в нем непосредственное участие. Цель их совместной деятельности - производство (или переработка) определенного количества и качества сельскохозяйственной продукции, являющейся меновой стоимостью, то есть деньгами. Их цель - производство денег. Достижение этой цели требует от этой категории работников высокой производительности труда, слаженности и согласованности совместных действий, а иногда и принятия в процессе производства неординарных решений.

Временные работники, заключившие трудовые договора с фермерами или нет, включая сезонных рабочих и членов семей фермеров, отнесены нами к категории работников, оказывающих временные услуги фермерским хозяйствам. Цель этой группы работников - выполнение определенной деятельности и получение заранее оговоренной суммы денег за выполненную работу. Эта категория работников не является акторами производственного процесса в фермерском хозяйстве, она не заинтересована в повышении производительности труда и его качестве. В то же время фермеры-работодатели не предъявляют высоких требований к качеству труда этой категории работников, поскольку нанимают их, как правило, на сезонную работу. В этой группе работников отмечается низкий уровень образования или вообще его отсутствие, невозможность или нежелание социальной адаптации к меняющимся условиям. Все это приводит не только к экономическим потерям со стороны фермеров от использования рабочей силы этой категории работников, но и приводит к негативным социальным последствиям для всего сельского социума. В данном случае отсутствует процесс, который Фромм называл формированием и изменением человека.

Причём все типы работников, не заключивших трудовые договора с фермерами, по Трудовому кодексу считаются не вступившими в трудовые отношения с работодателями, находятся вне «поля» трудового законодательства и, тем самым, лишаются государственных гарантий по обеспечению и защите своих трудовых прав "Трудовые отношения возникают между работником и работодателем на основании трудового договора, заключаемого ими в соответствии с настоящим Кодексом". См.: Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 декабря 2001 года № 197-ФЗ. Ч. I, раздел 1, гл. 2, ст. 16.. Большинство фермеров знакомо с трудовым законодательством, в отличие от значительного числа работников, и поэтому может «диктовать» свои условия труда этой группе работников, например, предлагая мизерную заработную плату или натуроплату за многочасовой труд.

Вместе с тем, фермеры вынуждены работать в очень сложных социально-экономических условиях. Сельскохозяйственное производство до сих пор остается одной из самых опасных для работников отраслей. Так, численность пострадавших на производстве на 1000 работающих по сельскому хозяйству в 2003 году была в 1,3 раза выше, чем в таких травмоопасных отраслях, как промышленность и строительство. Причем даже при общей тенденции к снижению численности пострадавших на производстве в новом тысячелетии этот показатель остается самым высоким в сельском хозяйстве по сравнению с другими отраслями и превышает такие показатели по промышленности и строительству в среднем более чем в 1,5 раза. В то же время сельское хозяйство до настоящего времени остается отраслью с самым низким показателем уровня образования по сравнению с другими отраслями экономики.

Однако иногда сами фермеры создают в своих хозяйствах напряженную социально-экономическую ситуацию. Наши исследования показали, что большинство мелких фермерских хозяйств не всегда может вовремя (ежемесячно) оплачивать труд своих постоянных работников, нарушая тем самым трудовое законодательство и создавая социальную напряженность в отношениях между работниками и работодателями. Для этого есть несколько причин как объективных, так и субъективных. К объективным можно отнести: сезонность сельскохозяйственного производства и неадаптированность кредитно-денежной и банковской систем к специфике мелкого сельскохозяйственного производства. Это, как правило, приводит к тому, что у фермерских хозяйств не бывает ежемесячно достаточного количества свободных денежных средств для выплаты заработной платы работникам. В качестве субъективной причины можно выделить нежелание многих фермеров-работодателей тратить время на такую «ежемесячную бухгалтерию».

Несовершенство нашей законодательной системы в области сельского хозяйства, отсутствие государственной помощи, нежелание и незаинтересованность банков в работе с фермерскими хозяйствами отмечали почти все наши респонденты-фермеры.

«Нам говорят, что на всех денег не хватает. Налоги трогать нельзя. Если бы помощь была какая-нибудь от государства, то все хозяйства бы выжили.

Я, например, считаю, что на сегодняшний день фермер вообще не должен платить налоги. Вообще! Ну, должен в пенсионный фонд платить налоги, на медицинское страхование, в фонды. Во всем мире идет дотация сельскому хозяйству. А у нас последнюю рубашку снимают. Поэтому сейчас никто не идет работать на землю. Чтобы сейчас идти в фермеры, надо иметь «бешеные» деньги. Комбайн «Дон» сейчас стоит около двух миллионов, трактор «К-700» - тоже около двух миллионов. У нас в прошлом году через ссуду смогли купить технику только два фермера. Это политика банков. Для них лучше дать ссуду торгашам, потому что они через месяц будут ее возвращать. А я начну возвращать только через полгода». (Абинский район, Краснодарский край, июнь 2004 года)

Все эти выявленные факторы, в конечном счете, приводят к тому, что фермерским хозяйствам приходится иметь дело с низкоквалифицированными работниками, согласными на любую работу, поскольку в современных селах выбор рабочих мест ограничен, а квалификации и образования они не имеют. Не имеют они и земельных паёв, поскольку право на них ими было передано, как правило, бывшим руководителям колхозов или совхозов за мизерное вознаграждение.

С одной стороны, фермерские хозяйства сознательно идут на экономические потери при использовании низкоквалифицированной рабочей силы по ряду вышеотмеченных причин, а с другой, они продлевают стагнацию всего сельского социума и усиливают таким образом социальную напряженность в нём. Только использование наемного труда, в подлинном смысле слова, в фермерских хозяйствах позволит превратить труд в процесс «формирования и изменения» человека и создаст условия для развития сельского социума в целом.

Так, отсутствие стабильной и высокой заработной платы, вынуждает сельское население держать личное подсобное хозяйство. Наше исследование показало, что для большинства сельских жителей, даже постоянно работающих в фермерских хозяйствах, личное подсобное хозяйство остается основным источником заработка в семье. Поскольку фермеры в современных условиях не могут выплачивать своим наёмным работникам достойную заработную плату. Это связано, прежде всего, с большой налоговой нагрузкой на фермерские хозяйства, постоянным ростом цен на горюче-смазочные материалы и низкими закупочными ценами посредников. Большинство наших фермеров-респондентов могли выплачивать своим наёмным работникам лишь до трёх тысяч рублей в месяц, увеличивая эти выплаты во время страды до десяти тысяч Опросы проводились в фермерских хозяйствах Саратовской области в 2004-2006 гг.. По мнению тех же фермеров, государство сейчас частично решает проблемы, связанные с обеспечением их хозяйств горюче-смазочными материалами по доступным ценам. Однако налоговые проблемы и закупочные цены сильно ограничивают их возможности.

В настоящее время государство посредством различного рода субсидий и национальных проектов пытается «материально» помочь фермерским хозяйствам, продвинуть их на новый уровень экономической и социальной рентабельности. В конечном счете, сумма усилий государства резюмируется в его стремлении заметно и стремительно «цивилизовать» российского крестьянского «мужика», превратить его в отмобилизованную хозяйственную единицу. В то же время наше исследование показало, что «обучение капитализму», как механизму и способу выживания фермеров в современной российской деревне, в значительной степени зависит от способности и возможности встраивания фермерских хозяйств в изменяющуюся систему социальных отношений. Самым актуальным аспектом этого встраивания является, на наш взгляд, создание таких форм трудовых отношений в фермерских хозяйствах, которые позволяли бы последним не просто «выживать», но и развиваться. Используя методы качественной социологии, нами был выявлен ряд проблем и тенденций в развитии трудовых отношений в разных типах фермерских хозяйств, так или иначе встроенных в сельский хозяйственно-экономический социум. Нам представляется, что конечной целью исследования может явиться моделирование возможных сценариев развития трудовых отношений в российской деревне первой четверти XXI века.

Как известно, федеральный закон«Крестьянское (фермерское) хозяйство (далее также - фермерское хозяйство) представляет собой объединение граждан, связанных родством и (или) свойством, имеющих в общей собственности имущество и совместно осуществляющих производственную и иную хозяйственную деятельность (производство, переработку, хранение, транспортировку и реализацию сельскохозяйственной продукции), основанную на их личном участии». Федеральный закон Российской Федерации «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» от 11 июня 2003 г. N 74-ФЗ, гл. 1, ст. 1, п. 1. относит к фермерским хозяйствам достаточно широкий реестр хозяйств, занимающихся производственной и иной хозяйственной деятельностью. Этой законодательной «брешью» воспользовалось множество хозяйств, которые, в классическом понимании, никоим образом фермерскими считаться не могут. Однако они надлежащим образом зарегистрированы, а значит, работают (или числятся) именно как «фермерские».

Так, хозяйства, созданные на базе бывших колхозов путем перерегистрации, по нашему мнению, по своей сути фермерскими не являются, поскольку нарушается основное положение Федерального закона - совместное осуществление производственной и иной хозяйственной деятельности, основанной на личном участии, объединившихся в хозяйство граждан. Успешность таких хозяйств напрямую зависит от деятельности бывших администраций колхозов, оформивших их в качестве «фермерских». Подобные «администраторы-фермеры», пользуясь отсутствием конкуренции, сохранили в своих хозяйствах авторитарный стиль управления, присущий колхозам. Это, как правило, хозяйства, организованные на базе больших колхозов, на территории которых размещалось до десятка сельских поселений. Поэтому у бывших колхозников практически не осталось выбора: или войти со своими земельными паями во вновь образовавшееся на базе прежнего колхоза фермерское хозяйство, фактически став наемными работниками, или же выйти со своим паем и организовать самостоятельное фермерское хозяйство. На этот шаг решились немногие.

Наши исследования показали, что такие хозяйства могут успешно функционировать только при весьма жесткой дисциплине труда, - хозяйственная деятельность расписывается буквально «по минутам», как в крупных производственных компаниях. Такой режим работы регулируется не только заработной платой, но и гибкой системой штрафов и поощрений. В то же время при увольнении работник по закону может забрать свой земельный пай, но практически он не может этого сделать по целому ряду причин. Например, этот пай не может быть выделен в натуре, поскольку это может нарушить севообороты хозяйства. Если во главе такого хозяйства стоит прагматичный и жесткий администратор-фермер, то хозяйство не только успешно выполняет свои производственные функции, обеспечивая работникам стабильную высокую зарплату (на уровне больших городских компаний), но и берет на себя выполнение некоторых социальных функций (обеспечение жильем, помощь в получении образования, лечения, отдыха и т.п.). Однако в подобной категории хозяйств большая часть выглядит как худший вариант колхоза. Работники получают мизерную заработную плату или не получают её вообще. Администрация-фермер рассчитывается со своими работниками натуроплатой, которая одновременно является и арендной платой за земельные паи. Работники таких хозяйств, не имея стимула к работе, часто теряют квалификацию, воруют, а иногда и спиваются.

Фермерские хозяйства, созданные на базе бывших колхозов путем перерегистрации, составляют самую малочисленную группу в нашей классификации. Из общей массы фермерских хозяйств этот тип выделяется огромными площадями (от 2 до 6 тыс. га на хозяйство), поскольку здесь оказалась значительная часть паёв, и большим количеством работников (иногда и более сотни работников на хозяйство). Эти фермерские хозяйства, как правило, создавались с одной целью - ухода от долгов бывшего колхоза.

Среднюю по численности группу составляют фермерские хозяйства, имеющие наемных рабочих, постоянно занятых в этих хозяйствах. Число постоянных наемных работников колеблется от 3 до 20 на одно хозяйство. Причем, как правило, этот тип хозяйств образовывается при объединении нескольких мелких самостоятельных фермерских хозяйств, и возглавлять его могут главы этих хозяйств. Такие фермерские хозяйства имеют хорошее техническое и инфраструктурное оснащение, поскольку такое объединение позволяет им использовать различные экономические инструменты, например, аренду и лизинг. По площади фермерские хозяйства этого типа могут составлять от 100 до 1000 га. Причем зачастую они берут в аренду земельные паи населения, проживающего в близлежащих поселениях.

Самую большую группу составляют фермерские хозяйства, не имеющие постоянных работников или имеющие, как исключение, одного работника. Все производственные проблемы они решают силами своей семьи, родственников или найма сезонных рабочих. Площадь этих хозяйств, как правило, составляет до 100 га.

Кроме этого, есть еще большая группа фермерских хозяйств, которых можно назвать «списочными». Эти хозяйства зарегистрированы как фермерские. Однако никакой отчетности они не ведут. Свою землю, как правило, ограниченную одним или несколькими паями, они сдают в аренду или просто забрасывают. Если же все-таки они занимаются каким-либо производством, то товарность у них очень низкая, поэтому они реализуют ее самостоятельно, не занимаясь отчетностью. В то же время некоторые из этих «фермеров», были первопроходцами в начале 1990-х годов и, воспользовавшись благоприятной ситуацией, смогли приобрести технику по льготным ценам. В настоящее время некоторые из них зарабатывают на жизнь, сдавая эту технику в аренду другим мелким фермерам или обрабатывая личные подсобные хозяйства односельчан. Вместе с тем, в этой группе есть и достаточно успешные хозяйства, как правило, животноводческие, использующие заброшенные земли бывших колхозов для выпаса своего поголовья, иногда достигающего до сотни голов. Этим хозяйствам уже приходится неофициально нанимать временных или постоянных работников.

Рассмотрим особенности и перспективы развития производственных отношений, которые складываются в каждом из выделенных нами типов хозяйств, зарегистрированных как фермерские.

Нам представляется, что фермерские хозяйства, созданные на базе бывших колхозов, - поскольку они не являются по сути фермерскими, - необходимо законодательно обязать перерегистрироваться. Приемлемой формой могут здесь явиться (выступить) крупные частные сельскохозяйственные предприятия. Хозяйства такого рода, если они успешно развиваются, превращаются в агрохолдинги и функционируют уже на принципах крупного промышленного производства с соответствующими производственными отношениями. В то же время крупный капитал, как бы успешно он не функционировал, «в одиночку» не может справиться с такой специфической сферой, как сельскохозяйственное производство.

Причины этого заключаются как в объективных факторах: развитие технологий и политико-экономических процессов, так и специфических - крупный капитал не может не контролировать все производственные процессы в агробизнесе, поскольку крупный капитал должен постоянно увеличиваться по своей стоимости, чтобы сохраняться как капитал. Экономической целью здесь является воспроизводство капиталом самого себя. При этом человек, земля, природа воспринимаются как способ воспроизводства капитала. Понятно, что для достижения своей экономической цели такой капитал не остановится ни перед чем, и результатом его деятельности будет хищническо-потребительское отношение - как к человеческим, так и природным ресурсам. Такого рода «фермерские» хозяйства при всей их успешности не только не встраиваются (аккуратно, органически, соблюдая традиции) в сельский хозяйственно-экономический социум, но зачастую стремительно расслаивают и непоправимо разваливают его изнутри. Сильные агрохолдинги могут себе позволить такую индустриальную «инновацию», как вахтовый способ использования рабочей силы. При этом работники могут «импортироваться» даже из соседних регионов. Земля, на которой разворачивается агрохолдинг, элементарно скупается за бесценок у бывших колхозников. Таким образом, местное население превращается в «лишних людей», практически остается без земли и без работы.