Дедовщина в армии

Инженерные войска. Северный Казахстан. Вопрос: Как произошла у тебя первая встреча с неуставными отношениями? Ответ: Когда нас привели в казарму, у нас отобрали домашнюю еду. Перед завтраком обычно мы получали -- слегка -- мне было полегче, чем остальным, потому что за мной сразу закрепили машину, я уходил в парк и до обеда находился в машине, если никого не было. Вопрос: А если кто-то был? Ответ: Тогда мне было плохо. Я старался не попадаться на глаза, потому что если «дедушка» сказал «я хочу курить», то его совершенно не интересует, есть ли у тебя сигареты, куришь ли ты вообще. Если через определенный промежуток времени у него сигареты не появятся, у тебя появиться что-нибудь на теле. Вопрос: И сколько раз в неделю тебе попадало? Ответ: Почему в неделю? В день. Не меньше трех раз. В основном в грудь били. Вопрос: А если дашь сдачи? Ответ: Будут бить всем призывом. Вопрос: А стойкость они не уважают? Ответ: Уважают, но все равно будут бить, потому что так положено по сроку службы. В нашей части так было. А в соседних частях были землячества. Вопрос: А в вашей части землячеств не было? Ответ: Я служил в двух разных частях. В первой землячеств не было. Основную массу составляли казахские немцы, они не группировались. Русские тоже не группировались. Вопрос: А национальная вражда существовала? Ответ: Нет. Вопрос: Можно сказать, что отношение к русским было негативным? Ответ: В нашей части -- нет, а в соседних солдата могли Избить только потому, что он русский. Вопрос: Это происходило, потому что русских меньше? Ответ: Не обязательно, просто статус такой. Если русский, значит надо бить. Вопрос: Что ты еще можешь сказать о землячествах? Ответ: У нас были казахское, немецкое, узбекское землячества. Вопрос: Там сохранялась система дедовщины? Ответ: Да. Вопрос: А русские держатся вместе по отношению к землячествам? Ответ: Я бы не сказал, русские -- это коты, которые гуляют сами по себе. Вопрос: А бывали случаи, когда русский примыкал к землячеству, потону что он вырос в соответствующей республике? Ответ: Нет. Русские из Казахстана у нас не входили в казахское землячество, хотя, если нацмен достаточно образован и хорошо говорит по-русски, он к русским примыкает. Его бьют за это земляки, он старается не ссориться со своими, но к русским тянется как-то. Вопрос: Интересно, почему? Ответ: У русских интеллектуальный уровень выше. Вопрос: Есть ли самая гонимая национальность? Ответ: У нас -- азербайджанцы. А самая «крутая группировка» -- казахи. И самая многочисленная. Они пытаются диктовать свою волю, насколько это возможно. Однажды я ударил от казаха, и на следующий день на меня навалились 15 человек. Вопрос: Избили? Ответ: Да, но могло кончиться куда хуже, если бы за меня не вступился один «дембель», который считал, что я правильно казаха ударил. Вопрос: Какой он был национальности? Ответ: Казахстанский русский. Против него казахи не пошли, все-таки он на год старше. Вопрос: Есть ли разница в отношениях в разных землячествах? Ответ: Да, например, у таджиков и узбеков более лояльное отношение к своим молодым солдатам. Киргизы тоже достаточно гуманны. Вопрос: А если поставить землячества по рангу? Ответ: Сначала идут казахи, потом все остальные. А на низшей ступени -- русские (если их считать землячеством). Вопрос: Негативное отношение к русским исходит, наверное, от казахов? Ответ: Только от них. Вопрос: Казахи относятся негативно и к остальным национальностям? Ответ: Нет, только к русским. Точнее, к славянам: украинцам, белорусам, прибалтам. Вопрос: А были люди, которые оставались в полном одиночестве? Ответ: Стукачи. Вопрос: А ты встречался с военнослужащими-евреями? Ответ: Да, у нас служил один еврей. Его преследовали буквально все. Ты знаешь, я такую закономерность вывел: чем меньше национальность, тем она дружнее. Ингуши, чечены стоят друг за друга горой, независимо от срока призыва. Вопрос: У вас бывали ЧП на почве национальных отношении? Ответ: Нет, все ЧП на почве «неуставника»: резали вены, вешались… Один парень повесился, его откачали. Тогда он снова повесился, на этот раз успешно. Вопрос: Существовал ли период, когда человек еще не знал порядков и к нему относились не как к молодому солдату первого периода, а как-то иначе… Ответ: Вообще за человека не считали, да, именно так и было. Вопрос: Сколько времени длился этот период? Ответ: Пару месяцев. Вопрос: А чем это отличается от положения «молодого»? Ответ: Сначала всех проверяют, потом смотрят, один, по-армейски выражаясь, «шарит», другой «не шарит». «Шарит» -- значит дедов уважает, это создает авторитет… Вопрос: Если ты «шестеришь» перед дедами, у тебя появляется авторитет? Ответ: Да. Но, естественно, нельзя делать все подряд. Если ты кому-то постирал воротничок или почистил сапоги, то ты будешь все два года этим заниматься. Вопрос: Могут не перевести? Ответ: Да. Перевод нужно заслужить. Вопрос: И у вас были непереводимые? Ответ: Да, был такой солдат, он прослужил год, но его гоняли хуже, чем «молодого». Человек сам по себе слабый, он не соглашался с этими порядками. Вопрос: Он противостоял порядкам? Ответ: Нет, он просто пытался командиру взвода докладывать. Вопрос: Стукач? Ответ: Да. Чмо. Его «чморили»: унижали, били. Вопрос: Это положение хуже, чем у солдат-новичков? Ответ: Хуже, гораздо хуже. С ним уже всё ясно. Его и на дембеле будут унижать. Вопрос: А среди «молодых» есть хорошие «молодые»? Как это определяют? Ответ: «Вождение», например. Ты должен ползать под кроватями, визжать как машина, включать какие-то абсолютно неизвестные повороты… Тех, кто это делал, не считали за людей. Тех, кто не делал, били, но потом относились лучше, потому что признавали достоинство у этих людей. А кто сначала отказывался, а, когда избили, сделал -- это хуже всего. Надо отказываться, даже если бьют. Вопрос: А с тобой как было? Ответ: Меня били. Вопрос: А как ты понял, что надо отказываться? Ответ: При чем здесь «понял» или «не понял»! Ты бы согласилась ползать под кроватями, визжать и бибикать? Я лично просто не мог этого сделать. Вопрос: А еще какие способы проверки существуют? Ответ: Могут заставить стирать ХБ, подшивать воротнички. Вопрос: Как ты догадывался, как надо поступать? Ответ: Я все делал чисто интуитивно. В армии себя скрыть невозможно, сразу видно, что ты за человек. Я отказывался делать почти все. Считали, что я дедов не уважаю и за это я получал. Больше, чем остальные, потому что остальные подчинялись: бегали в магазин, покупали продукты на свои деньги, ходили в «самоход» за хлебом, воровали с близлежащих дач помидоры, стояли на стреме где-нибудь. Система такая: «дедушка» «молодых» не трогал, они приказывали «черпакам», (прослужившим год), «черпаки» гоняли «гусей», (прослуживших полгода), а «гуси» гоняли «бичей» (до полугода), но есть такой момент: если прослуживший полгода молодых не бьет, то бьют его. Бить он обязан. Сколько раз при мне били армянина, который «молодых» не бил принципиально (такой человек, которому ударить кого-то было очень тяжело). А «черпаку» самому бить уже зазорно. Было, правда, когда деды опились водки и решили спросить «черпака», сколько дней до приказа. А «черпаки» эти дни уже не считают. Тогда деды собрали весь «черпаческий» призыв и дали им. Вопрос: А дед мог заступиться за кого-то? Ответ: Бывало и такое. Один раз за меня заступился казах-дед. Однажды деды поссорились из-за меня. Одни говорили: «Бейте его», а другие: «Не трогайте его». Обычно человеку отводится определенное место, у меня такого четкого, фиксированного места не было. Обычно сначала бьют, (потом заставляют что-то делать, а если не выполнишь -- снова бьют. Если человек «шарит», то у него есть шанс не быть битым. Тех, кто «шарит», сначала заставляют, а потом бьют, если они не подчиняются. То есть, привилегия в том, что заставляют работать без кулаков, эти люди, будучи «молодыми» поддерживали дедовщину. Вопрос: А почему они поддерживали? Ответ: Полгода промучаешься, полтора «протащишься». Арифметика простая. Вопрос: А на тебя не действовала эта арифметика? Ответ: У меня есть свои принципы. Вопрос: А у тех нет принципов? Ответ: У них свои принципы. Понимаешь, я был не против того, чтобы «молодой» работал больше, я был против издевательств, когда человека заставляют «родить» торт, не выходя из караулки. Вопрос: А качества характера что-нибудь меняют? Ответ: Пусть ты подлец, подонок, но если ты два года не стучал, подчинялся законам, к тебе будут относиться как к хорошему человеку. Вопрос: Что меняется с переходом в следующий статус? Ответ: Те, кто делал все без исключения, продолжают делать все без исключения, те, кто делал только то, что положено, не делают ничего, а те, кто делал мало, тоже ничего не делают. После приказа такое ощущение, как будто тебя молотком по голове ударили, так резко меняется отношение окружающих, буквально со следующего дня. Вопрос: А к какому же из этих трех типов относится «стукач»? Ответ: Как правило, к первому. «Стукач» -- это трус. Его и командование ненавидит. Никто не любит трусов. Когда «стукач» становится дедом, он и унижает и бьет солдат младшего призыва. Вопрос: А кто не гоняет «молодых»? Ответ: Те, кто не может этого делать в силу личных качеств. Обычно на первом году зарекаются не бить молодых, но время проходит и люди начинают рассуждать так: «Я через это прошел, пусть и они пройдут». Вопрос: Характер меняется за годы службы? Ответ: Нет. Никакого возмужания не происходит. Правда, меньше становится колебаний, более жестко ко всему относишься. Вопрос: Устав способствует развитию дедовщины? Ответ: Да, жить по Уставу заставляют сами деды. Вопрос: Чем выгодна эта система отношений офицерам? Ответ: Тем, что они могут ничего не делать, а спрашивать с военнослужащих старшего призыва, которые обеспечивают порядок, порядок держится на системе неотвратимых наказаний. По уставу таких наказаний нет. Вопрос: Какие качества создают авторитет в армии? Ответ: Доброта или сила. Вопрос: Что для тебя в армии было самыми тяжелым? Ответ: Армейская тупость. Здесь можно не думать никому, кроме старших начальников. Я не могу выполнить приказ, если я не понимаю его смысла. Интервьюер С. Марзеева

Инженерные войска. Прибалтика Вопрос: Существовали ли у вас группировки по национальному признаку? Ответ: Только так. В любом роде войск, насколько мне известно, есть такие группировки (когда прибыл на службу, нас пугали слухами, об армянском братстве, но, слава Богу, во время навей службы его уже не существовало). Командование в 80-е годы было обязано призывать людей из разных национальных кругов: из Азербайджана, Казахстана, Средней Азии, Грузии, Армении. А в последующие годы смотрели, кто из них ведет себя хуже, и тех потом не призывали, призывали более покладистых парней из Средней Азии. Их общий образовательный уровень явно недостаточен, и потому они многое терпеливо сносили. Что касается кавказский национальностей, то в каждом периоде с ними возникали сложности. Первые полгода остро стоял армянский вопрос. Следующие полгода армян уже не призывали, наученные горьким опытом. Но тогда встал азербайджанский вопрос. Третьи полгода не призывали азербайджанцев, но призывали абхазцев, возникали конфликты с ними. Четвертые полгода тоже самое произошло с грузинами. Вопрос: Что это были за конфликты? Ответ: Представители наиболее многочисленной национальности пытались подчинить себе других. Вообще все группировки отличал какое-то природный дух коллективизма. Складывается впечатление, что у русских, украинцев, белорусов чувство патриотизма воспитывается, а национальным меньшинствам оно изначально присуще. Потребность защитить своего товарища от неправомерных посягательств становилась такой же естественной, как потребность пойти позавтракать. Чувство собственного достоинства, понимаемое как достоинство нации, было для них свято, особенно для грузин. Славяне быстро распадались на пятерки, тройки, вне зависимости от национальной принадлежности. Некоторые оставались в одиночестве. Если случалась конфликтная ситуация у славян с кавказцами, то другие славяне старались не вмешиваться. Конфликты возникали легко: например, русский повернулся не так в строю, а грузин считает себя вправе сделать ему замечание, поскольку он дольше прослужил. За славянина никто не заступится, в лучшем случае ему посочувствуют. Если такой же случай произойдет с абхазцами, то русскому, который осмелился сделать замечание, придется плохо. После пяти месяцев службы я оказался на должности освобожденного секретаря комсомола. По долгу службы я разбирал такие эпизоды и всегда сталкивался с упорным нежеланием командования «выносить сор из избы», хотя доходило до страшных мордобитий. Проводились вечера, диспуты, собрания, посвященные воинской дисциплине и всегда это сводилось к призыву; «ребята, давайте жить дружно», иногда какой-то начальник на чистом мате говорил несколько слов, которые в переводе значили следующее: Что вы делаете, ребята? Так нельзя. Считалось, что секретарь комсомольской организации должен быть в курсе всех национальных проблем. Каким образом, это никого не интересовало. Комсомольский работник должен был вести себя как Штирлиц. Если откровенно, то разбирать эти конфликты не хотелось. Я делал вид, что я Штирлиц, что я имев в разных подразделениях своих людей, хотя, разумеется, это было просто невозможно. За всю службу я не помню недели без национальных конфликтов. Вопрос: У вас в части объединялись все национальности, кроме славянских, так? Ответ: Именно так. Но среднеазиаты, как и славяне, не могли в силу каких-то национальных особенностей или какой-то закомплексованности диктовать условия. Вопрос: А евреи у вас были? Ответ: Да, несколько человек. Они держались обособленно, ни в какие группировки не вступали, вели себя скромно, но с достоинством. Вопрос: Как национальные группировки относились друг к другу? Ответ: Друг к другу достаточно лояльно, а к русским враждебно. Вопрос: То есть, существовал единый блок национальностей, враждебный по отношению к русским? Ответ: Пожалуй, была такая тенденция. Все национальности объединялись против славян (не только против русских). Крупные конфликты, в которых участвовали более ста человек, происходили нечасто, а локальные, когда с двумя-тремя солдатами -- почти каждый день. Частенько бывали случаи, когда абхазцы или осетины (самые достойные, как они считали, нации) ловили за шкирку какого-нибудь узбека, причем, однопризывника, который, по законам неуставных отношений, не обязан им подчиняться, и заставляли его стирать или еще что-то делать. И тот, как правило, не отказывался. Вопрос: А русские могли отказаться? Ответ: Русских в таких случаях не трогали, к ним вообще не обращались. Чаще всего работали узбеки, «черная» такая группировка, которой особенно доставалось. Иногда они даже между собой выясняли отношения. Это самый страшный вариант - когда все бьют, да еще в своем национальном кругу деды начинают наседать. Это рождало особенно сильные вспышки возмущения среди «униженных и оскорбленных», обычно узбеки объединялись, чтобы посочувствовать друг другу: «Надо же, опять избили», -- и не выступали с открытым протестом. Вопрос: С чем было связано основное количество конфликтов? Ответ: Часто это было связано с употреблением какого-нибудь ругательства, которое для славян привычно как «здрасьте», а для некоторых национальностей звучит страшным оскорблением (есть же люди, которые выросли в среде, где употребляли ругательства каждый 10 минут и не придавали таким выражениям их первоначального смысла). Этот человек объяснял, что никого не хотел обидеть, но ему говорили: Нет, ты обидел мою семью, меня, мою расу. И вся «оскорбленная раса» начинала мстить. Еще больше конфликтов было связано со спецификой службы, с бытовыми вопросами типа «этот ремень я возьму себе», «ты мне постирай», «ты за меня будешь в наряде работать». Страшным местом была столовая, где всегда непочатый край работы. Там коней надо привязывать, а не пищу готовить. Слава Богу, четыре года прошло, а все равно, как вспомню, неприятно, как будто вчера пообедал в этой столовой. Туда посылали малое количество людей, естественно, представителей разных национальностей. Легкие места на раздаче доставались самым крепким или тем, кого может защитить своя группировка, а хлипкие выполняли самую тяжелую работу. Однажды армяне объединились и забросали белорусов килограммовыми булыжниками на плацу перед столовой, где они утром построились, чтобы быть разведенными по боевым заданиям. Многие попали в госпиталь. Помню, замполит прибежал со словами: «Вы здесь сидите, а у вас там солдаты, друг друга убивают». Замполит собрал всех, что-то сказал, как всегда в таких выражениях, которые не печатают. Я пообещал кого-то исключить из комсомола, это у меня было самым грозным наказанием. Правда, иногда, как ни странно, действовало. Тем более, что могло повлиять на характеристику, которую мы давали. Действовало также, если пообещать перевести без характеристики в какую-то северную часть: «К белым мишкам хочешь?». Вопрос: Что важнее -- быть членом землячества или дедом? Ответ: Это зависит от того, какое именно землячество. Конечно, в принципе, попасть в землячество -- это хорошо. Там тебя защищают. Вопрос: А бывали случаи, когда кто-то отделялся от своего землячества? Ответ: Нет, конечно. Даже если бы кто-то захотел отделиться, он просто не смог бы этого сделать. Вопрос: Офицеры используют национальные отношения в своих целях? Ответ: В армии самый эффективный способ заставить человека что-то делать -- это избить его или сильно испугать. В этом смысле офицеры используют и дедовщину и землячества. Я не считаю, что это плохо. Иного способа нет, особенно для строптивых солдат. Вопрос: Строптивые попадаются у разных национальностей? Ответ: Как правило, у армян, грузин и азербайджанцев. Разумное использование землячеств полезно. А что делать офицеру, если начальство каждый день спрашивает: «Ну когда ты со своими армянами справишься?». Офицер назначает этого армянина в наряд вместе с национальной группировкой и, когда тот начинает в очередной раз увиливать, ему говорят: «Что же ты, брат, делать ничего не хочешь? Ты можешь лапши на уши навесить сержанту, офицеру, а с нами так не пойдет. Бери швабру!». Они стоят рядом, а он моет, даже без драки можно обойтись. Но иногда офицеру просто хочется сломать солдата, которого он невзлюбил. Проще всего это сделать руками землячеств. Интервьюер Т. Аксенова

Железнодорожные войска. БАМ Вопрос: Расскажи о своих первых впечатлениях об армии. Ответ: Первые полгода я служил под Москвой в городе Щелков в учебной части, там получил звание младшего сержанта. Служба мне нравилась, я чувствовал себя солдатом Советской Армии. А потом я поехал на БАМ. В основном на БАМе были «черные батальоны», где преобладали кавказцы и армяне. Про грузин ничего плохого сказать не могу, так как прекрасно находил с ними общий язык. Когда я пришел в казарму с двумя ребятами из Донецка, «чурбаны» сразу же стали говорить: «Русские пришли, сейчас «тащиться» будем, а они пахать будут». Я сказал ребятам, если начнется экзекуция, надо вставать втроем -- загасят так загасят, возьмем табуретки, что под рукой будет… Ребята из Донецка мне сказали: «Давай сейчас лезть не будем». Я им сказал: «Делайте, как знаете». Моя очередь пришла последней, как самого дохлого, самого маленького. Я всегда старался быть корректным, вежливо говорил со всеми, чтобы никого не обидеть. Мне сразу дали по лицу без лишних слов. Вопрос: А много человек стало тебя учить? Ответ: Человек 15. Вопрос: Это были «дембеля»? Ответ: Нет, у нас в роте не было дедов и «дембелей». Были ребята старше меня на полгода, так называемые «черпаки». Меня один раз ударили, я схватил табуретку, трахнул кого-то, потом меня свалили, и я забрался под постель, это меня в первую ночь и спасло. Когда я туда забился, они ничем не могли меня достать, только пинали ногами в ярости: «Русский позволил себе взять табуретку!» На этом дело кончилось. Утром командир роты поставил нас, сержантов, замкомвзводами. Там сержантов практически не было. На утренней пробежке командир роты поставил меня заключительным, подгонять последних на кроссе, отставали те, что покрепче, я говорю им: «Ребята, подтянитесь», они уже не бегут, а идут: «Да пошел ты, потом у меня получишь». На следующий день, как только командир роты вышел за дверь, меня ухватили за хобот и пытаются учить: бьют по лицу, тем же составом, в центральном проходе. Я успел схватить только швабру дневального, помахал ею, уложил человека три, а потом мне хорошо досталось: сломали два ребра, раму переломали и пробили черепушку. Я попал в лазарет. Пришли туда делегаты от армян и сказали: «Карефан, ты клевый чувак, «не стучи». Мы тебе поможем, если чего». Вопрос: Как только запахло судом, они испугались? Ответ: Нет, до суда дело не дошло бы, но на гауптвахту могли попасть. В нашей части старались не выносить сор из избы. Вопрос: Были ли попытки бороться с дедовщиной? Ответ: Нет, никто не боролся. Командный состав неизвестно на кого похож -- «селедки», «лягушки», которых били те же азербайджанцы. Солдаты били офицеров, офицеры не молчали, конечно, но так и оставалось. При этом мы были лучшим батальоном, можно себе представить, что делалось в других подразделениях. Вопрос: Солдаты каких национальностей были в вашей части? Ответ: Самых разнообразных закавказских национальностей. Преобладали азербайджанцы и армяне. Вопрос: А как со славянами? Ответ: Русских было примерно 30%. Закавказские народы, неважно, какой национальности, держались вместе. У нас служили еще казахи и немцы из Казахстана. У них была кровная вражда с «Кавказом». Вопрос: Землячества объединялись по ротам или крупнее, в размерах всей части? Ответ: Во всей части. Москвичи выделялись. Все уважали москвичей. Вопрос: А какие отношения были между офицерами и землячествами? Ответ: Офицеры не поддерживали земляков, но и не боролись против них. Они старались не вмешиваться. У нас так получалось, что не офицеры влияли на коллектив, а «черные» воспитывали себе офицеров, чтобы они не выступали. Офицеры поддерживали «черных», потому что их сила держала дисциплину, давала план, помогала как можно больше выжать из человека. Вопрос: Я правильно понял: «Кавказ» занимал лидирующее положение и поэтому возможность существования других групп исключалась? Ответ: Да. Если и были какие-то объединения, кроме «Кавказа», «неформальные», я бы сказал, они мирно собирались где-нибудь, обсуждали письма с Родины, кушали посылки, которые не успели отобрать. Вопрос: Кто у вас забирал посылки? Ответ: Кавказцы. Вопрос: Они полностью отбирали посылки или им обязаны были отдать какую-то дань? Ответ: Они смотрели, что в посылке есть и изымали все, что хотели. Они не знали никаких ограничений в своих действиях, кроме убийств, убийства были, но не преднамеренные, а если кто-то не рассчитал. Жили в палатках, зимой -- в казармах. Температура зимой колебалась от +7 до -8 градусов. Солдаты спали в так называемой «бамовке» -- черные ватные штаны, черная телогрейка, накрывались шинелями. Кругом вши. Постельное белье в жутком состоянии. Все это напоминало «Котлован» Платонова. Только страшнее. Я понял, что под Москвой была показуха, а это -- настоящая армия. У всех военных, которые попадали на БАМ, ноги нарывали, покрывались огромными «розочками», доходило до гангрены. Это не столько от сырости, сколько от условий, в которых жили солдаты. Во время моей службы были ротные побеги -- когда целая рота молодых солдат срывались и уходила в тайгу жить. Вопрос: А какие были последствия? Ответ: Никаких. Их находили и возвращали обратно. И никаких карательных мер не применяли, это бессмысленно, так как люди напуганы. Если человек приходит первый раз в часть, идет кушать, а в него по головам летят стальные тарелки, или просто его запинают под стол, так и не дав ничего попробовать, есть вариант, что он скажет: «пошли-ка, ребята, отсюда в какое-нибудь другое место», жили на грибах, на ягодах, шманались по городкам. Вопрос: Бандитствовали? Ответ: Нет, грабежом не занимались. Занимались мелким воровством, чтобы выжить, не сдохнуть с голоду. В мой призыв таким образом ушла целая рота -- 150 человек. Вопрос: А кто они били по национальности? Ответ: В основном, русские, украинцы, которые ушли от беспредела «Кавказа». Вопрос: Получается, что самое главное -- это сила, на чьей стороне сила, тот у власти. Так? Ответ: Я с этим не согласен. Нужна сила воли. Мы договорились не опускаться до самого низа. Он тебя послал, а ты возьми табуретку и дай ему по голове, чтобы он этого не говорил. Вопрос: И ты так делал? Ответ: А мне ничего другого не оставалось. Я даже хуже делал, стоило пройти мимо человеку, который не мой друг, я его бил -- для профилактики. Иначе я не мог. Там нужна не сила, а последовательность, стойкость, воля. Кавказцы не оставят тебя в покое, но могут уважать, как высшее существо, или унижать, как низшее, наравне с ними ты не можешь быть. У нас был азербайджанец, звали его «крутой чувак», он отсидел какой-то срок на зоне - мафиози такой. Не раз трескал офицеров по зубам. Потом он попал в дисбат. По-моему, такие люди просто не должны существовать -- животное какое-то, зверь. Мимо него пройти было невозможно. Он мог пнуть, ударить ногой в живот или треснуть по роже. В той ситуации я брал с него пример, обычно мы с ним расходились мирно. Года два назад был фильм о том, как в латиноамериканской стране готовят офицеров в учебной части. Там была сцена, когда стравливали двух солдат. То же самое происходило у нас по ночам на гауптвахтах. Брали двух «чморей», выпускали в узкий коридор и они медленно сходились, сначала пугали друг друга, потом грызли, кусали, били. Это называлось «бой драконов» -- ужасное зрелище. Вопрос: Видишь ли ты какой-нибудь выход из положения, которое сложилось у нас в стране с Вооруженными Силами? Ответ: Я считаю, армия должна быть наемной. Интервьюер С. Чапин

Белорусский военный округ Вопрос: Существовали ли у вас в армии национальные отношения? Ответ: У нас существовали землячества, они объединяли людей по национальному признаку. В армии сложился стереотип: узбек, казах или любой другой представитель национальных меньшинств -- это человек другого сорта, которому нельзя доверять ни одну серьезную работу, особенно связанную с автоматизацией, с электроникой. Землячества возникают, чтобы как-то защитить человека он несправедливости этого стереотипа. Землячество -- это коллектив, в котором люди защищают и поддерживают друг друга. Молодые солдаты, влившись в этот коллектив, становятся родными братьями, их защищают от неуставных взаимоотношений, учат, как легче переносить службу, оказывают всяческую помощь. У нас были азиатское землячество (узбеки, казахи и таджики), кавказское (грузины, армяне, лезгины, абхазцы, осетины) и молдаванское. Вопрос: А русские? Ответ: Русские -- самая несчастная национальность, у них нет чувства собратства и взаимопомощи. Они не объединялись в землячества. Вопрос: А евреи? Ответ: В части их было всего двое. Они ни к кому не примыкали и вели себя абсолютно нейтрально. Относились к ним также, как к русским. Вопрос: А полукровки? Ответ: Их положение зависело от языка, на котором они говорили. Вопрос: Русский мог примкнуть к татарам, если он знал татарский язык? Ответ: Да. Это еще зависело от того, покажет ли он себя мужчиной, сумеет ли постоять за себя, есть ли у него национальная гордость. Тогда, в принципе, независимо от национальности, человек мог примкнуть к любому землячеству. Но, само собой, исключая русских. Народы Азии сплачиваются благодаря своим законам настоящих мужчин, они всегда ведут себя очень мужественно. Грузина, например, невозможно заставить делать грязную работу, допустим, мыть туалет, даже если его изобьют или посадят на гауптвахту, он и тогда не поступится чувством национального достоинства, не позволяющий ему выполнять неквалифицированный труд. Если русский кого-то из нерусских попробует задеть, то на его защиту встанут не только люди одной с ним национальности, но и вообще все нерусские. Вопрос: Каковы отношения между азиатами и кавказцами? Ответ: Они вместе объединяются против русских. Хотя кавказцы считают себя выше азиатов, они понимают, что междоусобицы им не на руку. Вопрос: Будут ли азиаты одной воинской части поддерживать азиатов другой? Ответ: Да. Они относятся друг к другу как дети одной семьи. Если дело доходит до конфликтов, то они могут даже объединиться. Вопрос: Существовала ли национальная вражда и на ее почве конфликты? Ответ: В основном, национальная вражда присуща русским по отношению к азиатам. Причина конфликтов в том, что азиаты отличаются нежеланием служить. Русские не могут распространить неуставные отношения на азиатов. Это, наверное, в крови у каждого русского солдата -- неприязнь к азиату, даже если изначально ее не было, через два-три месяца службы появится. Азиаты сплочены, их нельзя ни расколоть, ни растравить и, следовательно, русские военнослужащие (старослужащие, офицеры) не могут распространить свою волю на азиатов. Когда видишь, что русский солдат или украинец работают вовсю, а узбеки стоят в стороне, это, естественно, злит русских. Иногда русские, в основном по неопытности, возмущались. Помню случай, когда молодые солдаты подоили к трем узбекам, которые сидели в стороне, разговаривали со своими земляками, и сказали: «Ребята, давайте работать, мы не успеваем». Узбеки тоже были молодыми солдатами. Узбеки накричали на русских, обозвали их на своем языке, вмешался офицер, построил всех и сказал русским: «Ребята, работайте, они (узбеки) здесь ничего делать не будут». У представителей национальных меньшинств есть отговорка: «Я по-русски не понимаю». Первый год «не понимаю», второй - «не положено». В конфликты это выливается не всегда, но неприязнь друг к другу, особенно у русских к другим национальностям усиливается. Таким образом, казарма как бы делится на два общества: русские и нерусские. Вопрос: Известны ли случаи, когда нерусские объединялись в единый блок против русских? Ответ: Однажды русский сержант, ленинградец, послал в наряд двух узбеков из своего отделения. Едва другие узбеки узнали об этом, тут же подошли к нему и потребовали, чтобы он отменил задание. Сержант заупрямился, этого оказалось достаточно, чтобы все узбеки собрались и начали ему угрожать. Началась драка. Вопрос: Как складываются отношения внутри землячества между «молодыми» и дедами? Ответ: Неуставных отношений внутри землячеств нет. Просто «молодой» в землячестве знает, что старослужащих надо уважать. А старослужащий никогда не будет его унижать, заставлять делать за себя грязную работу, для этого у него есть любой «молодой» русский, конфликты здесь исключены. Вопрос: На твой взгляд, землячество -- это гнет или благо? Ответ: Для членов землячества -- благо, ведь если один узбек окажется вдруг в русской части -- он ведь умрет от работы. Его все будут ненавидеть. Я, как татарин, входил в узбекское землячество, в случае любого конфликта все вставали на мою защиту. В наряде тоже ничего не делал. Вопрос: А бывало ли, что русские шли на объединение между собой? Ответ: Нет. У русских отсутствует чувство единства. Конечно, земляки из одного города поддерживают друг друга, но это совсем не то, по сравнению с национальными землячествами. Русские сами готовы друг друга растерзать, издеваются друг над другом, видимо, в этом проявляется их раздражение землячествами, беспомощность перед ними. Вопрос: А какое землячество сильнее? Ответ: Хотя все зависит от количества, я считаю, грузинское. Потом идет узбекское. Азербайджанцы тоже сильно сплочены, держатся отдельно, но если речь заходит о глобальных конфликтах, они объединяются с узбеками, должен сказать, что общность религии, языка, воспитания очень много дает. Вопрос: Каковы отношения сержантов и землячеств? Ответ: Сержант -- член землячества, для земляков не начальник, а брат. К сержанту-русскому относятся как к русскому. Решает все национальность. Для русского сержанта все нерусские -- чурбаны, нерусские объединяются еще как люди второго сорта, каковыми их считают. Вопрос: А как называют русских азиаты? Ответ: «Урус», ругают на своем языке, но общего унижающего слова нет. Вопрос: Как офицеры относятся к землячествам? Ответ: Офицеры привыкли к землячествам, к их законам. Конечно, по долгу службы они настаивают, чтобы нерусские работали. Но, зная свою полную беспомощность, офицеры требуют с сержантов, а сержант со всей силой давит на русских, так как у нерусских ничего не добьешься. Вопрос: А офицеры у вас в части были русскими? Ответ: Нет. Вопрос: Офицеры поддерживали землячества? Ответ: Они ничего не могли с ними сделать. Землячества существуют как закон природы. Вопрос: Были ли случаи убийств или самоубийств на почве национальных отношений? Ответ: У нас не было. Но нам часто зачитывали приказы, в которых сообщалось о подобных случаях в Вооруженных Силах. Помню, говорили про одного казаха, который оказался в русской части, один, без поддержки, и был буквально замучен, в карауле он стал стрелять по своим мучителям. По-поему, было пять-шесть жертв. Но для казаха, узбека или азербайджанца наказание за подобные поступки не важно. Главное, реабилитировать себя в глазах земляков, а дома -- в глазах родственников. Интервьюер С. Марзеева

Танковые войска. Винница Вопрос: Расскажи, как ты столкнулся с дедовщиной? Ответ: Это произошло в военной школе поваров. В военной школе дедовщина проявлялась так: после отбоя в казарму приходил сержант и давал команду, по которой весь взвод должен был за 40 секунд одеться. Это продолжалось несколько раз, однажды мы полтора часа исполняли команды «отбой» и «подъем». Первые полгода я был «духом», потом меня перевели в «мамонты» и я попал в часть. Там для защиты от издевательств создаются национальные сообщества. Я сразу же стал членом сообщества азербайджанцев и это в какой-то мере спасло меня от дедовщины. Однажды два каких-то деда-самбиста, потребовали у меня раздобыть для них продукты, но я сказал об этом своим землякам и этих солдат тем же вечером в Казарме жестоко избили. Последние полгода я сам использовал дедовские методы, потому что иначе просто невозможно заставить что-то делать на себя. Мои земляки вообще были самыми агрессивными и тогда уже наша неприязнь к армянам определилась: были случаи, когда землячества шли «стенка на стенку». Однажды один армянин кого-то избил, и в два часа ночи началась драка, многих ранили, но выяснить, кто зачинщик так и не смогли. В драке участвовали по сорок человек с каждой стороны. Драка началась между украинцами и азербайджанцами. Затем к украинцам присоединились русские, а к азербайджанцам весь Кавказ, грузины и армяне (тогда еще не было Карабаха и мы жили дружно), чеченцы и осетины. Я остался в стороне, т.к. был на смене поваром и, честно говоря, не очень хорошо дрался. Вопрос: Как отнеслись твои земляки к тому, что ты не участвовал? Ответ: Им я сказал, что я не смене, варю завтрак и, если приму участие в драке, полк останется без завтрака. Вопрос: А если бы этой причины не было? Ответ: Я бы участвовал. Отлынивать от этого дела не принято. Жертв в драке не было, но ушибов, синяков было много. Вообще происходило много конфликтов, солдаты могли ударить друг друга штык-ножом, выстрелить друг в друга. Молодые солдаты всегда ходили с синяками, кроме, пожалуй, представителей кавказских национальностей, наиболее агрессивных и сплоченных. Вопрос: Каков был национальный состав вашей части? Ответ: Было очень много узбеков, они держались сами по себе. Но им далеко до нас. Отсталая республика. Не было у них сознания превосходства, желания, чтобы перед ними все расступались. Хотя какая-то гордость у них была. Русские представляли собой самую многочисленную группу, около 80%, но были самыми беспомощными, они никогда не заступались друг за друга, это меня очень удивляло. Я поражался, когда один русский начинал бить другого русского, у других национальных групп ничего подобного не было, мы понимали, что перед угрозой со стороны представителей других национальностей мы должны объединяться. Некоторые русские старослужащие по правам и обязанностям ничем не отличались от молодых. Вопрос: Почему так получалось? Ответ: Эти люди чем-то выделялись среди общей средней массы, своей ученостью или культурным поведением. Мне, например, приходилось скрывать свои знания, я специально делал ошибки, если что-то писал, прикидывался бестолковым. Вопрос: Унижают ли солдаты друг друга внутри одной национальной группы? Ответ: Нет. Но молодые солдаты почитают тех, кто больше служит. При приеме пищи молодые солдаты обслуживают своих земляков-дедов, отдают им масло за ужином и т.д. Это происходит на основе уважения, почти по желанию, и еще есть зависимость от национальности: кавказцев обычно не трогают, независимо от их срока службы, а узбеков, латышей, литовцев, белорусов -- наоборот, часто гоняют больше положенного. Офицеры очень хорошо понимали, кого можно ударить, кого можно послать на задание, они знали, что кавказцев лучше не трогать, кавказцы считали себя особой кастой, от них исходила какая-то враждебность, чуть что, они хватались за ножи. Русские офицеры унижали своих же русских, как самых безропотных. Слово «молдаванин» почему-то считалось ругательством. И слово «москвич». Среднеазиатов звали «чучмек», «чурка» - но это мог сказать подполковник или человек того же ранга, не ниже. Нации делятся в армии на воинствующие и невоинствующие. Воинствующие -- это грузины и азербайджанцы, невоинствующие -- прибалтийцы, узбеки, украинцы, русские. Быть смирным -- это плохо. Когда собака лает, а ты не отвечаешь -- она кусает. Офицер ведет себя точно также, если ему не даешь отпор, он начинает тебя унижать. В нашей части даже один полковник-кореец избивал лейтенантов. В армии все отношения пахнут кровью. Волчьи законы. И самая тяжелая служба у тех, кто не входил ни в какие национальные сообщества. Многие не выдерживали, убегали, вешались. Вопрос: Допускались ли блоки между землячествами? Ответ: Да. Вопрос: А допускались ли блоки с узбеками у азербайджанцев, ведь у вас общая религия? Ответ: Религия никакой роли не играла. И потом, мы всегда чувствовали свое превосходство над узбеками. Они это понимали, и у нас были нейтральные отношения. Конечно, мы их выделяли среди остальных. Интервьюер С. Марзеева

Стройбат. Украина Вопрос: Каким было твое первое знакомство с дедовщиной? Ответ: Я не помню… понимаешь, главная проблема не в дедовщине. В армии самого элементарного порядка нет. Бесправные сержанты. Например, если я сержант и отдаю приказ солдату, он может меня «послать», и я его наказать никак не могу. Только избить. Или «настучать» вышестоящему командованию. Но «настучать» -- значит, себя же дискредитировать. Ну, отругает он солдата, тот скажет «я больше не буду», а в следующий раз он опять мне не подчинится. По Уставу есть много наказаний, но они не действуют. Скажем, объявить выговор с занесением… разве это наказание? И кому это нужно, если любое такое наказание автоматически снижает показатели части, начальству не хочется из-за солдат получать шишки. Поэтому наказывают только за случаи, которые невозможно скрыть. Изнасилование, скажем, ведь это же уголовное дело. Единственная мера воздействия -- кулак. У каждого офицера очень много своих осведомителей из солдат, поэтому офицеры знают о всех беспорядках в части, но они не стараются воздействовать на ситуацию, им просто спокойнее как бы ничего не знать. В казармах каждую ночь кого-то избивают, там и офицерам достается, и прапорщикам. Офицеры каждую ночь обязаны оставаться в казармах. Вопрос: И они оставались? Ответ: Когда как. Если и оставались, то толку никакого не было. Самое большое, что они могли -- это в 3 часа ночи устроить «подъем». Офицеру скучно, вот он и пошутит, порезвится. Многие офицеры просто спивались, вообще на работу не ходили. Был у нас один такой, не хочет служить парень. Он с утра ждет командира. Играет в карты с нами, болтает, просто дурака валяет. Когда появляется кто-нибудь из командиров, этот парень выпивает немного водки, чтобы запах чувствовался и идет в штаб. Начштаба ему там говорит: «Вижу, что не нравится тебе служба. Из комсомола тебя уже исключили, квартиры лишили… уволить тебя я все равно не смогу. Так что -- служи!». Однажды был у нас такой случай: в 20 часов вечера вызвал нас командир и говорит, что такая-то комната к завтрашнему утру должна быть покрашена. Мы до 3-х ночи искали краску, известку, кисти, ведра, потом до 6-ти утра красили. А люди, которых ждали, ради которых мы старались, приехали только через месяц. Однажды нас неделю кормили комбикормом. Желтый порошок разводили в воде. Больше ничего не было на складе. Мы 4 дня не ели, а потом, на пятый, еще добавки попросили. Много всяких курьезов. Есть в армии так называемая система землячеств. Это группы людей из одного города или одной национальности. У нас объединялись армяне, азербайджанцы, казахи, хохлы, белорусы, латыши. Они поддерживали друг друга, им было легче служить. Они чувствовали себя более защищенными. Чем крупнее «землячество», тем большими привилегиями оно пользовалось. Например, казахов у нас в гарнизоне было около 5 тысяч… Не объединялись только русские. Поэтому им и досталось больше всех. Если русского «молотят», никто не подойдет и не заступится за него. Зато все национальные меньшинства, как правило, очень сплочены. У них действовал такой принцип: можно унижать человека любой национальности, кроме своей. Поэтому между землячествами постоянно происходили стычки. Повод был минимален: кто-то кому-то на ногу наступил или посмотрел не так. Причем, представители наименее цивилизованных национальностей наиболее агрессивны. Об их культуре можно судить по такому, например, эпизоду: солдат-таджик собрал посылку алюминиевых ложек, чтобы послать домой. Случайно ее вскрыли. Наш командир части «отпинал» того солдата. Вопрос: «Отпинал» -- это значит «избил»? Ответ: Да. Такие случаи вообще бывали часто. Бывало все. Вплоть до случаев, когда один солдат насиловал другого. Вопрос: Были ли конфликты на национальной почве? Ответ: Так сказать, пожалуй, нельзя. Причины конфликтов были всегда бытовые. Наверное, там, где будет большое скопление людей разных национальностей, всегда будет национальная напряженность. Особенно, если присутствует какая-нибудь маленькая нация. Ее представители относятся к русским как к завоевателям. Мне кажется, напряженность можно снять, отдав республики этим национальностям. Пусть они сами там разбираются. А сейчас получается, что они схватились за вопрос о самостоятельности, как маленькие дети за игрушку, «дайте нам свободу, хочу свободу!». Дайте же ее им -- пусть подавятся, они ведь не знают, что с ней делать. Вопрос: А что ты думаешь о конфликтах населения с армией? Ответ: К армии везде относятся хорошо, пока ее нет. Как правило, армия -- это большое скопление молодых мужчин. Если на Западе есть публичные дома, которые хоть как-то сбивают стрессы, то у нас очень трудно два года находиться совершенно изолированным. Если учесть то, что у нас служила одна «Чернота», и учесть их отношение к женщинам (различное этическое воспитание -- улыбнулась тебе девушка, значит, она тебя хочет), то ясно -- конфликты неизбежны, девчонки шляются по гарнизону, а потом получается, что кого-то изнасиловали. Кто-то уходит в увольнительную, самовольно и взламывает магазин или кого-нибудь избивает. Вопрос: Что бы произошло, если вашу часть ввели в Нагорный Карабах? Ответ: Если бы нам там дали оружие -- перестреляли бы друг друга. У нас очень много людей разных национальностей: тысячи две грузин, тысячи четыре казахов. Группировки огромны. Хотят они или не хотят -- все равно группируются. Мне трудно предположить что-то, но я испугался, если бы туда послали нашу часть. У нас там полнейший бардак. Если бы на них в Карабахе пошла толпа, они бы все разбежались. И армяне, и азербайджанцы. Против своих они не стали бы воевать. Трудно предположить, чтобы нас туда послали, но труднее предположить, что было бы, если бы нас туда послали, да еще выдали оружие. Вся часть просто бы перестреляла друг друга. Вопрос: Получали ли огласку ЧП, происходившие в части? Ответ: Как правило, нет. Однажды пострадавший хотел пойти к начальству, но не успел, его просто убили -- скинули в шахту. Это было в нашем гарнизоне. В армии никто не станет выяснять, убийство это или несчастный случай. Ведь каждый месяц происходили ЧП: кто-то случайно в котел упал на кухне, или кто-то попал под машину, или повесился, или убежал… В зоне тоже происходит много таких случаев. А чем армия отличается от зоны? Условия жизни точно такие же, питание точно такое же, отношение к человеку точно такое же. Защитить солдата никто не может, даже если он расскажет, что над ним издеваются. Человек полностью бесправен. И потом, командиры не задумываются о целесообразности своих приказов. Например, наш начштаба очень любил, чтобы его приказания исполнялись без рассуждений. Однажды привезли бетон, вывалили его на снег. Только мы начали работать, он прибегает: «Почему не на обеде?». Товарищ майор, бетон… Раствор же застынет через 30 минут. «Ничего не знаю, все на обед». Мы идем на обед. Когда вернулись, он спрашивает: «Почему бетон лежит?». Застыл.«Долбите!». Таких вот случаев было очень много. Но, с другой стороны, через армию надо пройти. Школа жизни. Вопрос: А чему там учат? Ответ: Крутиться. Сильнейший выживает, сила бывает разная, интеллектуальная, физическая, неважно какая, лишь бы она была. Сила необходима человеку в жизни. В зависимости от твоей силы тебе отводится место. Возьмем, к примеру, куриное семейство, хоть и нехорошо, может быть, сравнивать солдат с курами… Там всегда есть курица высокого ранга. И чернушка какая-нибудь. Точно такое же деление в армии! Там происходят те же процессы, что и в обществе, только ощущаются сильнее. Сказываются суровые бытовые условия, общение с ограниченными людьми… это раньше считалось, что у офицеров «голубая кровь», как правило, в армейскую систему ограниченные офицеры вписываются очень хорошо. У нас был один капитан с большим сроком службы, в Афганистане провел несколько лет. Никогда никого не бил, не обзывал, мы все делали, только бы он был доволен. Но таких людей очень мало, они не делают погоды. И потом, таким, как правило, тяжело приходится, они не подлаживаются под систему, они сами по себе. Им всегда достаются самые плохие участки работы, их всегда ругают, им не присваивают новых званий, зато те, кто вписывается в систему, имеют все для своей квартиры, от японских унитазов до финской плитки, всякую краску, бетон, кирпич. Склады разворовывают сами офицеры. Офицерские жены тоже чувствуют себя очень свободно, могут солдата послать за чем угодно, в магазин или что-нибудь принести мужу, на тех правах, что и он сам. И часто их капризы противоречат полученному солдатом приказу. Он тогда просто не знает, что ему делать, она ведь потом может пожаловаться мужу и у солдата будут неприятности. Издевательств очень много, особенно в комендатуре (это как бы местная военная тюрьма). Там есть всевозможные камеры. Туда попасть элементарно. Честь не отдал патрулю, или телефонограмму неправильно принял, или пуговица не так пришита -- этого достаточно, в камере по щиколотку воды, в ней растворена хлорка, дышать невозможно, а вверху только маленькое окошко. Сидящие там, чтобы выжить, хватаются руками за решетку и подтягиваются к чистому воздуху. Сам начальник комендатуры может избить солдата, а доказать потом что-либо будет невозможно, потому что даже следов от ударов на теле не остается, так как бьют профессионально. В США, в наемной армии, решаются тактические, стратегические задачи, а у нас чем занимаются? Заборы красят, плакаты пишут, огороды копают командирам, политинформации проводят. Что такое в армии политинформация? Это, к примеру, задают вопрос: «Где Советский Союз? Покажи на карте». Солдат отвечает: «Не знаю». Вопрос: Так отвечали, наверное, нерусские солдаты? Ответ: Не обязательно. У меня были друзья-казахи и грузины, очень умные ребята. Интеллектуальный уровень не зависит от национальности. Наша библиотека всегда находилась на замке. Газеты мог прочитать, только стащив где-нибудь. Армия вообще колоссальный рассадник преступности. Когда я демобилизовался, первое время с трудом удерживался, чтобы не воровать. Все, что плохо лежало, хотелось сунуть в карман, по привычке, это было на уровне инстинктов. Вопрос: Как ты вел себя на 2-м году службы? Ответ: Мне кажется, я был слишком либеральным сержантом, сейчас об этом жалею. Стоило дать солдату почувствовать себя человеком, как он отказывался подчиняться приказам. Приходилось бить. После того как дашь в морду, вопросов, как правило, не возникало. Вообще избивают и издеваются вовсе не каждый день, просто служить в армии -- это само по себе кошмар. На тебя одевают грязную одежду, тебя не кормят, тебя заставляют делать работу, которая никому не нужна, тебе не дают читать книг (их просто нет), любой может тебя избить… Интервьюер С. Марзеева

Стройбат. Белоруссия Вопрос: Как началась твоя служба? Ответ: В армию я был призван в мае 1987 года. Сразу же попал в комендантский взвод. Через две недели мне повесили лычки и я стал младшим сержантом, командиром отделения. Видимо, офицеры рассмотрели во мне командирские качества. Сыграли здесь свою роль и мои анкетные данные: до призыва на службу я учился в Ташкентском университете. Еще через месяц меня избрали комсоргом взвода, спустя еще какое-то время Политотдел гарнизона предложил мне перейти в строительную часть. Когда меня переводили, я уже знал, что стану секретарем комитета комсомола стройбата, здесь, в строительном батальоне, и прошли два года моей службы. Вопрос: Что такое в твоем понимании дедовщина? Ответ: Что такое дедовщина, я не знаю. У нас в части ее вообще не было. Я хорошо знаю, что такое землячество. Вопрос: Что же такое землячество? Ответ: Армейское землячество -- это группа людей, объединенная по национальному признаку. Его можно сравнить с рабовладельческим строем. Какая-то нация внизу, какая-то наверху. Кто-то унижается, а кто-то эксплуатирует. Вопрос: Какие землячества были в вайей части? Ответ: Когда я пришел, самым сплоченным было чеченское землячество. Чеченцев 24 человека, а батальон состоял из пятисот. Но они терроризировали весь батальон. Особенно издевались над туркменами: по ночам всех их поднимали и избивали. Однажды одному из них завязали на горле веревку, а другому приказали ее тянуть, оба парнишки убежали. Я ненавидел избиения, неуставщину, защищал гонимых ребят. Боролся и с нездоровым чеченским землячеством. Докладывал в политотдел. Чеченцы все время убеждали меня, что это стукачество. Однажды ночью они подняли меня, хотели «поговорить по душам». «Зачем тебе это все нужно?» -- говорил Исмайлов, лидер чеченцев, которого все, в том числе и сами чеченцы, боялись и слушались беспрекословно. «Ты солдат и я солдат. Ты два года отслужишь и уйдешь. Если меня посадишь, я потом выйду и зарежу тебя». Он воспринимал меня как принципиального коммуниста, поэтому хотел взять убеждением. Трогать боялся. Издевались чеченцы и над славянами, но, в основном, над ребятами из Средней Азии. Среднеазиаты, мне кажется, физически были развиты меньше, плохо владели русским языком. Вопрос: Какие преимущества давала принадлежность к землячеству чеченцев? Ответ: Наша часть занималась строительством разных объектов, особое положение чеченцев заключалось в том, что они вообще ничего не делали. Прикажет, допустим, командир роты чеченцам что-либо сделать, а они всю роту построят и поведут на работу. К тому же издеваются. Вопрос: Ты сказал, что боролся с чеченским землячеством. Кто вышел победителем в этой борьбе? Ответ: Чеченское землячество самое организованное было и самое жестокое. У меня до сих пор сохранилось неприязненное отношение к Кавказу и его людям. Победить эту изощренную жестокость я считал своим долгом. Я настаивал, чтобы из нашей части их перевели в другое место, критиковал их на комсомольском собрании, спрашивал: «Почему молчат комсомольцы?». Одному члену комитета комсомола -- чеченцу -- я задал вопрос прямо: почему он боится встать и выступить? Тот вышел вперед, а потом ходил с фингалом под глазом -- свои же поставили, хотя на собрании он так ничего и не сказал. По моим предложениям почти всех чеченцев перевели в Кобрино Московского военного округа. Вопрос: Что-нибудь изменилось после их перевода? Ответ: Да. Потом из роты уже никто не убегал. Вопрос: Какие еще были землячества? Ответ: Вторым по положению было белорусское землячество. После перевода чеченцев оно стало лидировать. Вопрос: Какова была его численность? Ответ: 150-170 человек. Сюда входили ребята с Гомельской, Минской, Гродненской областей. В части не было деления на белорусов, украинцев или русских. Все славяне входили в белорусское землячество. Белорусское землячество боролось с узбеками, с «азиками». Между национальностями была явная вражда. Солдаты-белорусы служили у себя дома. Кроме того, большинство офицеров и прапорщиков были белорусами или славянами. Конечно же, они покровительствовали своей нации, например, старший лейтенант Афанасьев сам пытался возбудить национальный дух у славян, поднять и сплотить их. Ему удалось отдать власть в роте славянам. Он лично избивал среднеазиатов и грузин. Но, в конце концов, белорусы подвели своего командира роты. Покровительство привело к вседозволенности. Многие белорусы, из-за которых солдаты убегали из части, ходили в самоволки, напивались, грабили мирное население. Этого Афанасьева позже отстранили от командования ротой. Как-то прибыл в часть новый призыв из Белоруссии. И вдруг на третий день вижу, что они стоят вместе с прапором-белорусом и курят. Уже на третий день между рядовыми и прапорщиком установились неслужебные фамильярные отношения! Так что наглое покровительство белорусскому землячеству играло большую роль в борьбе за власть. Вопрос: Как я понял, было еще узбекское землячество? Ответ: Да. В батальоне было около двухсот узбеков. Вопрос: Численность играла какую-нибудь роль? Ответ: Играла, но не главную. При дележе власти число солдат в землячестве не было решающим. Вопрос: Какую ступень в иерархической лестнице занимало узбекское землячество? Ответ: Вторую после белорусского. Было также грузинское землячество из 17 человек. Все грузины считались людьми первого сорта: числились кладовщиками и сторожами, но абсолютно ничего не делали. Вопрос: допускалось ли вхождение в какое-либо землячество солдат других национальностей? Могли ли, скажем, туркмены, которых, как ты сказал, «чморили» чеченцы, входить в узбекское землячество? Ответ: Нет. Землячества этнически были «чистыми». В узбекское входили лишь узбеки. Узбеки, кстати, не только не принимали к себе туркмен, но и били их. Ни в какие землячества не входили также башкиры и прибалты, так как их было мало. Им больше всего и доставалось. Вопрос: Ты тоже входил в узбекское землячество? Ответ: Нет. Я всегда старался защищать тех, кого били, над кем издевались: и земляков, и людей других национальностей. Многие земляки меня ненавидели, потому что я противостоял избиениям и издевательствам, мне говорили: «Вот окончишь службу, вернешься в Узбекистан, мы тебя зарежем». Я не боялся, но… иногда все же проскальзывала мысль уйти в военное училище. Двух парней с Украины и из Казахстана я по ночам сторожил в казарме, ночевал с ними рядом, чтобы их никто не бил, хотя это подразделение и казарма были не мои. Хорошо, что потом командование пристроило обоих к штабу, иначе бы им труба. Я защищал еще одного парнишку, Шульгина, немца, призванного из Казахстана. Он был совсем слабый и маленький, даже сапоги носил 39-го размера. Над ним тоже постоянно издевались. Вообще меня уважали люди, которых били. Они знали: их в моем присутствии никто не ударит. Вопрос: Как ты выбирал себе друзей в армии? Ответ: У меня были два друга-узбека, которые не входили в землячество. У нас сошлись взгляды на жизнь. Один, студент-физик, работал в бригаде, делал только свое дело. Второй, тоже в прошлом студент, служил в санчасти, вообще он поэт и я знаю, что скоро выйдут его стихи. Они также никого не трогали: их, как и меня, земляки ненавидели. Вопрос: Ты говорил, что в части были прибалты. Почему они не могли войти, скажем, в белорусское землячество? Ответ: У нас было несколько латышей и один литовец из Вильнюса, очень спокойные порядочные люди. Может быть, поэтому их не принимали в другие землячества. Хорошо помню литовца. Здоровый, симпатичный парень. Очень добрый человек. Никогда никого не трогал. Работал на стройке. Выполнял приказы командиров. А вообще мнение было таким: раз сам никого не бьет и работает, значит, слабый и «чмошник». Поэтому его били. Уволился нравственно и физически покалеченным: лежал после побоев в госпитале, нога у него потом не двигалась. Если кого-то считают слабым, то это хуже всего. Такого человека ни в какое землячество не возьмут. Поэтому не взяли и литовца в белорусское землячество. К слову сказать, белорусы издевались над ним ничуть не меньше других. Вопрос: Как строились отношения внутри землячеств? Ответ: Внутри землячеств солдаты четко делились на три «сорта». Первый сорт -- это те, кто абсолютно ничем не занимается. Эти люди обычно числятся кладовщиками, сторожами. Их боятся даже офицеры… Вопрос: Боятся физического воздействия? Ответ: Бывает и так. Но, в основном, тут другой страх. Эти люди имеют доступ к вещам, материальным ценностям, воруют на стройке краску, стройматериалы и снабжают ими офицеров. После этого солдат-«первосортник» и офицер уже повязаны общей тайной, и последний боится ее раскрытия. «Первосортники» даже на вечернюю поверку ходят по желанию, люди второго сорта отвечают только за себя, выполняют только свои обязанности. Они никого не «чморят», живут тихо, спокойно, ни во что не вмешиваясь. Их также никто не трогает. Люди третьего сорта -- это «мертвые» люди, их видно даже в строю: всегда худые, грязные, с фингалами под глазами. В обязанности людей третьего сорта входит пахать как Карло, круглосуточно, днем -- на стройке, вечером в нарядах по столовой, по мытью полов. Они даже спать спокойно не могут, все время в напряжении. Спят, накрывшись с головой одеялом, чтобы не видно было их лиц. Это как страус, который прячет голову в песок в надежде, что его не увидят. Самым большим унижением считалось мытье полов, поддался, помыл один раз -- будешь мыть до конца службы. И до конца службы будешь третьесортным, отверженным. Этих людей называют в армии «чмо» или «чмошниками». Они замкнуты в себе, ни с кем не разговаривают. Что им прикажут, то и делают. «Первосортники» постоянно издеваются над ними. Прикажут стоять на одной ноге -- стоят, прикажут бежать ночью за водой -- бегут, ни о чем не спрашивая и не пытаясь возражать. Сначала мне самому не верилось, что так может быть. Чтобы убедиться, ночью я сам поднял своего земляка и послал его за водой. Тот, не сказав ни слова, покорно побежал. Очень часто от побоев «третьесортники» убегают в лес, причем и зимой и летом, чтобы прокормиться, грабят местное население. Вопрос: Люди каких национальностей обычно входят в третий сорт? Ответ: Национальность роли не играет. Отверженные есть в любой национальности… Вопрос: А у кавказцев? Ответ: Есть, но это крайне редкий случай. В основном, все кавказцы люди первого сорта. У нас был лишь один чечен-«третьесортник» и два азербайджанца. Они беспрекословно выполняли все распоряжения солдат-«первосортников» и офицеров, если рядом не было земляков. Но если их земляки были, то они держались за них и сопротивлялись. Могли ослушаться даже командира роты. Вопрос: По каким критериям идет расслоение на сорта? Ответ: По силе тела и духа, а также по умению «крутиться». Но главное все-таки кулак. То, что сейчас мы видим в войсках, это не армия, а лес. Прав тот, у кого есть физическая сила. Первый сорт -- это сильный лев, которому никто не мешает. Или же маленький хитрый шакал, который втерся в доверие к офицерам. Нормальный человек с чистой душой быть в первом сорте не сможет, он непременно станет «третьесортником», «чмо». Потому что, если он не бьет, бьют его. В третий сорт попадают и физически неразвитые, я думаю, что их вообще не нужно брать в армию. Плохо, если человек слаб, но вдвое хуже, если он к тому же не может принять армейской системы. Совсем недавно я снова заехал в свою часть и узнал, что покончил с собой солдат, которого я знал. Он уже и раньше сбегал, я сам его искал. Когда у него спрашивали, кто бьет, он отвечал: «Все». -- «Кто конкретно?» -- «Не скажу». -- «Почему?» -- «Не хочу, чтобы меня называли «стукачом». И вот на этот раз он сбежал и повесился в лесу. Его нашли через 17 суток. Уже не было глаз: птицы скушали. А когда-то до армии был нормальный человек. На гражданке, говорят, занимался каратэ, ничем не выделялся, в «учебке» даже «борзым» был. Когда прибыл к нам в часть, его избили семь человек (он был маленьким и казался слабым). Видимо, после побоев парень пал духом. Говорили, что его бил даже командир роты. Офицер думал, что парень сачкует, отлынивает, а он действительно настолько ослабел, что не мог работать. Он писал брату, что скоро умрет. Брат приехал. Парень просил: «Забери меня». Но армия есть армия -- из нее по своей воле не уйдешь. Брат уехал, а он -- в петлю… Вопрос: Часто ли за время твоей службы случались самоубийства на почве избиений? Ответ: На моей памяти таких случаев было два. Вопрос: Имел ли право «первосортник» из одного землячества ударить, избить или как-нибудь унизить «третьесортника» из другого землячества? Ответ: Вообще-то это не запрещено. Над «третьесортниками» издевались все. Однако такая практика под конец моей службы постепенно начала уходить. Обычно избиения шли внутри землячеств: сильный белорус издевался над слабым белорусом, сильный узбек над слабым узбеком. Если же, допустим, белорус-«первосортник» избил узбека «третьесортника», то мог иметь неприятности, а мог и не иметь… Когда я пытался, к примеру, защищать слабых белорусов от издевательств сильных, мне говорили: «Какое твое дело? Это наш земляк, что хочу, то и делаю». То есть, относились как к личному имуществу. Вопрос: Если издевательства шли внутри землячеств, почему на твой взгляд, они вообще существовали? Что их объединяло, если не соображения своей зашиты? Ответ: Землячество возникает для борьбы за выживание. А чтобы землячеству хорошо жить, надо давить другое. Очень много драк происходило на национальной почве. Через Политотдел я узнал, что в одной из частей нашего гарнизона, было устроено массовое побоище чеченского землячества с белорусским. К чеченцам присоединились азербайджанцы и другие кавказцы, к белорусам -- славяне. Землячество в армии формирует из человека окончательного националиста, независимо от того, был он раньше таким или нет. Так, один солдат мне признавался, что на гражданке не был и не хотел быть националистом, но стал поневоле, мне кажется, что если бы я не работал секретарем комитета комсомола, должность которого давала выход из системы, то тоже бы непременно превратился в националиста. Я уверен, будь в нашей части дедовщина, было бы значительно лучше, чем то, что мы имели. Дедовщина хотя бы интернациональна. Там люди всех наций пройдут стадии молодых и старых. При землячествах же нет социальной справедливости ни по отношению к человеку, ни по отношению к нации. Если человек порядочный, но слабый, он будет все два года мыть полы и ходить битым. Если землячество слабое и небольшое, оно всегда будет угнетаемо. Вопрос: С чем связана вражда национальностей в армии? Ответ: У каждого народа существует свой уклад, своя культура, свой уровень развития и образованности. Национальная вражда связана с тем, что все это в воинских частях насильно перемешивается. Вопрос: С этой точки зрения, может быть, стоит говорить о целесообразности прохождения солдатами службы в своих республиках? Ответ: Если армейская система не в силах сплотить многонациональный коллектив, то конечно, лучше, чтобы ребята служили на Родине. Такая многонациональная армия не нужна: ребята призываются, чтобы стать солдатами, а становятся рабами. Вопрос: То, что ты сейчас рассказал, очень похоже не на советскую воинскую часть, а на колонию неважно какого режима. Связана ли такая криминогенная ситуация с контингентом, который призывается в стройбат? Ответ: В нашей части был тюремный образ жизни. Это связано с уголовниками, которых в стройбате очень много. Например, из 70 человек осеннего призыва 1988 года 23 оказались судимыми, с разными сроками наказания: по пять, по четыре, по три года отсидели, были и «условники». Обычно из белорусского пополнения до 50 процентов солдат имели судимость, из азиатского - 2-5 процентов. 80 процентов бывших уголовников переходят сразу в разряд «первосортников», начинают угнетать слабых и тех, для кого уголовные привычки в новость. Когда приходит пополнение, «первосортники» сразу бегут в казарму, где поместили новобранцев, чтобы начать «испытания». Кто здоров и не поддается воздействию, принимают в свой круг. Кто сдался -- «мертвый человек». Я вместе с сержантами дневал и ночевал в казарме, чтобы никого туда не допустить, чтобы к вновь прибывшим не перешли старые традиции. Сначала новички, как положено, слушались и сержантов, и меня. Потом старослужащие кавказского происхождения проникли в казармы к своим землякам, научили уму-разуму. Потом уже сколько ни приказывали, кавказцы полы не мыли… Уголовники тоже смекали, что к чему. Вопрос: Знали ли сержанты об издевательствах и глумлениях в части? Почему они не могли заставить выполнять свои приказы? Ответ: Не только знали, но и жили в этой системе. А слабые сержанты выполняли приказы рядовых. Да что сержант -- если ты сильный, к тебе ни один офицер не привяжется. Главное -- кулак. Вопрос: Был ли способ у сержанта заставить выполнять свои приказы? Скажем, доложить командиру… Ответ: Если сержант не справится с подчиненными и доложит командиру, сержанта самого отстранят от командования: значит, не способен. Поэтому сержант отыгрывается на слабых. На работе гоняет их за двоих: за себя, и за того парня, который просто куда-то ушел, сержант сам не хочет быть битым «первосортниками», поэтому и не пристает к ним. Сержант уважает силу. И в сержанте уважают силу. Вопрос: Но есть еще и офицеры, знали ли они о порядках в части? Ответ: Конечно же, офицеры обо всем знали. Большинству было на все наплевать: им так легче жилось, система землячеств работала на них. Так, командир батальона непременно вставал на сторону завстоловой, прежде судимого, который держал в руках солдат-«третьесортников». И потом, даже если бы офицер захотел, что бы он смог? Я, например, был свидетелем того, как Магомет Исмайлов насмехался над старшим лейтенантом Одинцовым, когда тот командовал, «отставить, товарищ старший лейтенант, я буду командовать», -- говорил Исмайлов. Тот же самый старлей Одинцов сам бил солдат. Когда я настоял, чтобы его исключили из комсомола, ночью меня избили прямо в штабе части, хотя там был дежурный офицер, из разговоров я понял, что избиение было подстроено Одинцовым. Ему потом не присвоили звание капитана и он год ходил за мной, просил вернуть комсомольский билет. Разве такие офицеры предпримут какие-нибудь меры против избиений, если у них самих рыльце в пушку? Таких офицеров из армии нужно выгонять. Кроме того, некоторые по своему характеру не способны что-то изменить. Как, например, старший лейтенант Гаврилов, над ним самим издевались все, кому не лень: «Гаврюша, строевым шагом иди сюда». Он боялся, особенно чеченцев… Вопрос: И шел строевым шагом? Ответ: Не строевым, но шел… Меня бесило, что офицер не может справиться с солдатами. Вопрос: Кто-то из офицеров пытался что-то изменить в части? Ответ: Большинство ко всему привыкли: бьют и пусть бьют. Тех, кто бунтовал и пытался вырваться из системы, быстро ломали. Я помню, как в часть пришел молодой офицер Цвек, молдаванин по национальности. Он пытался бороться с избиениями, добивался, чтобы Исмайлова посадили, но Цвеку не дали этого сделать. И Цвек со временем потух. Его, кстати, тоже избили. Ходил с фонарем под глазом. Вопрос: Что, по-твоему, нужно сделать, чтобы ситуацию в армии изменить? Ответ: Нужно полностью менять командный состав и не допускать перехода старых традиций к молодому призыву… Вопрос: А как ты смотришь на создание профессиональной армии? Ответ: Да, я за профессиональную армию. Это было бы лучшим выходом из создавшегося положения. Интервьюер С. Марзеева