Роль институционального музыкального образования в формировании музыкального вкуса у санкт-петербургской молодёжи среднего класса

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет Санкт-Петербургская школа социальных наук и востоковедения

Выпускная квалификационная работа - БАКАЛАВРСКАЯ РАБОТА

Роль институционального музыкального образования в формировании музыкального вкуса у Санкт-Петербургской молодёжи среднего класса

по направлению подготовки 39.03.01 «Социология»

образовательная программа «Социология»

Пушнова Анастасия Станиславовна

Санкт-Петербург 2019

Содержание

• Введение
• Глава 1. Теоретическая рамка
• 1.1 Класс и культурное потребление
• 1.2 Музыкальное образование как институционализированный культурный капитал
• 1.3 Музыкальное потребление молодёжи
• Глава 2. Методология исследования и данные
• Глава 3. Результаты анализа фокус-групп с применением открытого кодирования и категоризации понятий
• 3.1 Музыкальная школа и музыкальный вкус
• 3.2 Дополнительные факторы формирования музыкального вкуса
• 3.3 Репертуар потребляемой музыки
• 3.4 «Хороший» и «плохой» музыкальный вкус. «Чуланная» музыка
• Заключение
• Список литературы
• Приложение

Введение

В современных социологических исследованиях одной из наиболее популярных тем является изучение культурного потребления в зависимости от занимаемой индивидом позиции в социальной иерархии общества. Так, потребление музыки, являясь частью культурного потребления в целом, рассматривалось в качестве маркера принадлежности к определённому социальному классу (Bourdieu 1984; Peterson, 1992). В настоящее время в соответствии с развитием технологий и общества меняется и сам феномен культурного потребления: появляются новые виды искусства, досуговые мероприятия, которые расширяют феномен культурного потребления.

Таким образом, культурное потребление представляет собой сложное явление в зависимости от того, какие культурные объекты потребляются. В связи с этим, рассмотрение потребления культуры в социальном контексте подразумевает включение других факторов, способных оказать влияние на формирование музыкального вкуса. Так, например, социальные границы, возводимые за счёт культурного потребления, постепенно истончаются, что проявляется в появлении новых и многообразных способов понимания, использования музыки. В современном обществе можно встретить примеры «чуланного» потребления музыки, когда человек стесняется того, что слушает; «ироничного» потребления, связанного с существующими общественными стереотипами.

В связи с этим, важно понимать не только через какие практики происходит потребление музыки, но и то, как музыка воспринимается и как о ней говорят разные категории людей. Музыкальная школа является именно тем институтом, где людей учат понимать, интерпретировать музыку. Пьер Бурдье воспринимал наличие музыкальное образование в качестве институционализированной формы культурного капитала (Бурдье, 2002).

В свою очередь, основное формирование данного типа культурного капитала происходит именно в детстве, когда ребёнок начинает посещать занятия в музыкальной школе. Кроме того, подростки и представители молодёжи демонстрируют наибольшую восприимчивость к воздействию различных окружающих факторов на проявление культурного потребления (Katz-Gerro et al., 2007; Bachelard, 2015).

В российском контексте не так много исследований уделяют внимание изучению музыкального потребления молодёжи, особенно в сфере влияния институционализированной формы культурного капитала. Отмечается, что в современных условиях получение музыкального образования требует осознанного решения и желания со стороны ребёнка и его родителей ввиду необходимости экономических вложений (Молзинский, 2017).

Особенность российского музыкального образования заключается в его дуальности: с одной стороны, оно имеет массовый характер в виде уроков музыки в школе, с другой стороны, имеет специализированную направленность через музыкальные школы, на входе в которые существуют определённые барьеры. Так, например, именно для людей, обладающих высокими показателями культурного и экономического капитала оказывается характерным «инвестирование» в развитие культурного капитала своих детей (Акифьева, 2014; Горшков et al. , 2014).

Однако подобные результаты демонстрирует результат воздействия культурного капитала в плане фактического обладания определёнными знаниями и умениями, не объясняя, как воспринимается их наличие на индивидуальном уровне. В связи с этим, в данной работе я хочу сконцентрироваться на субъективном понимании формирования музыкального вкуса именно среди молодёжи, поскольку именно в этот период времени формируется основа музыкального вкуса. Кроме того, использование качественной методологии привносит актуальности в проводимое исследование, поскольку позволит сфокусироваться на частном понимании феномена музыкального потребления.

Исследовательский вопрос заключается в следующем: какова роль музыкального образования в формировании музыкального вкуса у Петербургской молодёжи? В связи с тем, что исследуемая проблема музыкального потребления может быть определена слишком широко, было решено ввести следующий дополнительный исследовательский вопрос: каким образом молодёжь понимает и потребляет музыку?

Таким образом, объектом исследования являются представители петербургской молодёжи среднего класса. Выборку составили только студенты петербургских ВУЗов, поскольку получение высшего образования является значимой характеристикой среднего класса (Гладарев, Цинман, 2007; Горшков et al., 2014).

Предмет исследования - музыкальные вкусы петербургской молодёжи среднего класса. Основная цель исследования - определить роль музыкальной школы в формировании музыкального вкуса и другие субъективные факторы воздействия на него.

Для выполнения исследования были поставлены следующие основные задачи:

- выявить, каким образом молодёжь воспринимает воздействие музыкальной школы на музыкальный вкус, в чём оно проявляется;

- определить, как формировался музыкальный вкус у молодёжи без музыкального образования;

- выявление субъективных факторов воздействия на музыкальный вкус;

- в чём заключается музыкальный вкус молодёжи;

- как молодые люди характеризую хорошую и плохую музыку.

Поскольку исследования направлено на изучение субъективного восприятия формирования музыкального вкуса и оценку роли музыкального образования в нём, было решено использовать качественную методологию. Для сбора эмпирического материала были проведены четыре фокус-группы: две с девушками (с музыкальным образованием и без него) и две с юношами (с музыкальным образованием и без него). Данный метод был выбран ввиду того, что он позволяет собрать индивидуальную информацию, но в групповом контексте, способствует определению важных тем и концептов, недоступных при проведении личного интервью (Ядов, 2011; Hollander, 2004; Bagnoli, Clark, 2010). Анализ полученных данных был произведён с помощью открытого кодирования и метода категоризации, с применением программы ATLAS.ti.

В последующих главах дипломной работы будет предложен литературный обзор теорий, исследований, связанных с темой работы; подробное объяснение выбранных методологии и методов, особенности сбора эмпирического материала. Наконец, будут представлены подробный анализ с результатами и основные выводы проведённого исследования.

музыка культурный молодежь образование

Глава 1. Теоретическая рамка

В данной главе будут рассмотрены основные теоретические подходы к пониманию и определению культурного, музыкального потребления. Кроме того, будут представлены результаты эмпирических исследований, которые следует учитывать при проведении нового исследования на тему потребления музыки. Для удобства глава будет разделена на подглавы по тематическому принципу. В первую очередь, мною будет рассмотрено понимание и изучение культурного потребления в его отношении с классовой позицией индивида. Затем я перейду к представлению исследований культурного капитала, в частности, его институционализированной формы, и закончу анализом литературы, посвящённой изучению музыкального потребления молодёжи.

1.1 Класс и культурное потребление

Большинство работ, посвящённых изучению культурного потребления, фокусируются на его связи с классом, социальной позицией индивида. Все они были написаны во второй половине XX века. Ввиду достаточно быстрого развития технологий, общественных изменений следует в равной степени уделить внимание и современным работам. Подобный подход позволит показать, какие изменения произошли в понимании такого социального феномена как культурное потребление.

Одним из первых ученых, внёсшим существенный вклад в исследование культурного вкуса и потребления, был французский социолог Пьер Бурдье. Именно П. Бурдье вводит понятие культурный капитал, операционализирует его и другие виды капиталов: социальный, экономический. Культурный капитал может проявляться в трёх состояниях или формах: инкорпорированном, объективированном, институционализированном (Бурдье, 2002). Инкорпорированное состояние предполагает личную работу индивида над собой, его собственные усилия ради получения знания, умения. Объективированная форма культурного капитала выражается во владении материальных культурных объектов, как-то: книги, картины и прочее. В приобретении материальных культурных благ, для чего необходимо обладать и экономическим капиталом, отражается желание «символически» продемонстрировать свой культурный капитал (Бурдье, 2002:63).

Наконец, институционализированное состояние культурного капитала предполагает наличие сертификата, подтверждающего академическую квалификацию индивида. Подобное институциональное признание не ставит под сомнение знания и умения индивида, в отличие от «самоучек» (Бурдье, 2002:65). В книге «Различение. Социальная критика суждения» Бурдье эмпирически применяет концепцию культурного капитала рассматривая, что может влиять на социальное неравенство в обществе и каким образом формируются культурные вкусы индивидов. Так, он отмечает, что культурный вкус выступает в качестве маркера принадлежности к определённой социальной позиции, условной «границей» для легитимной принадлежности к социальному классу (Bourdieu, 1984).

Именно в этом заключается так называемый аргумент «гомологии». П. Бурдье своим исследованием показывает, что во второй половине XX века культурные, в том числе и музыкальные вкусы индивида являются маркерами социального неравенства в обществе. Кроме того, культурный вкус формируется не самостоятельно, а благодаря влиянию многих социальных факторов, в том числе, благодаря окружению и культурному капиталу его представителей (Bourdieu, 1984).

Потребителей культуры и социальных акторов, таким образом, можно разделить на три группы: тех, кто является членом высшего класса и потребляет сугубо «highbrow», «легитимную» культуру; на представителей среднего класса, имеющих «middlebrow» («средней руки») культурные вкусы и на представителей низшего класса, кто потребляет «lowbrow», «популярную» культуру (Bourdieu, 1984). Ввиду подобной исключительности в предпочтениях, представителей высшего класса Бурдье характеризует как «снобов». В другой работе П. Бурдье акцентирует внимание на том, что существуют поля производства культуры: ограниченной и массовой (Bourdieu, 1985). Для акторов ограниченного поля характерно обладание высоким культурным и низким экономическим капиталами; для акторов массового поля - высоким экономическим и низким культурным. В результате взаимодействия акторов двух полей возникает «средняя культура», представляющая что-то между «подражанием и пародией» (Bourdieu 1985:20).

Подобное возникает, когда культурный продукт ограниченной культуры приобретает трактовку массовой культуры. Бурдье отмечает, что потребление легитимной культуры требует обладания всеми тремя видами капиталов в достаточной мере, поскольку недостаточно посещать какие-либо культурные события, приобретать культурные объекты. Культуру также необходимо понимать, а для этого надо получить специализированные знания и умения, в то время недоступные для каждого (Bourdieu, 1984). Таким образом, П. Бурдье стремится показать, что существующая социальная стратификация обусловливает многие аспекты жизни людей, в том числе и культурные, музыкальные предпочтения, ввиду чего происходит фиксация социального неравенства.

Пол ДиМаджио, американский социолог, также занимался исследованиями культурного потребления и производства. В одной из своих работ, пытаясь описать культуру современного американского общества, ДиМаджио выделил три идеальных типа системы культурного производств: массовую, классовую и плюралистическую (множественную) (DiMaggio, 1977). Характеристиками массового культурного производства являются низкий уровень разнообразия, инновационности культурных объектов. Второй тип системы, классовая, ориентирована на определённый сегмент рынка по классовой или статусной принадлежности.

Основной принцип такой системы - разделение (DiMaggio, 1977:446). Для плюралистической системы характерна свобода выбора у потребителей культуры, среди производителей культуры происходит высокая конкуренция. ДиМаджио отмечает, что американская культура в то время представляла смесь всех типов систем (DiMaggio 1977:447). Он также выделял воздействие инновационных технологий на производство и потребление культуры, что является актуальным в современное время.

Однако, существует другие подходы для понимания, изучения социального неравенства и возникающих в обществе паттернов культурного потребления. Один из таких подходов выражается в аргументе «индивидуализации», отличающийся от аргумента «гомологии», предложенного П. Бурдье. Так, аргумент «индивидуализации» заключается в том, что современной потребительской культуре в экономически развитых странах характерны индивидуализм, самовыражение и самосознание, не зависящие от социальной стратификации общества (Featherstone, 1987; Bauman, 2013). Утверждается, что в связи с изобилием и распространением культурных продуктов становится нерелевантным их упорядочивание в соответствии с зафиксированной социальной иерархией.

В современном мире у людей появляется возможность формировать собственные идентичности и стили жизни, свободные от внешнего социального влияния: «стиль жизни» становится «жизненным проектом», создающимся самостоятельно (Chan, Goldthorpe, 2007:170). Таким образом, фокус смещается на то, что в формировании культурного вкуса и в основе культурной дифференциации могут быть такие социальные признаки, как-то: возраст, этничность, гендерная принадлежность (Giddens, 1991). Стоит также отметить, что при изучении связи социальной стратификации и паттернов потребления изобразительного искусства в Англии аргументы «гомологии» и «индивидуализации» не имеют эмпирической поддержки, в отличие от аргумента «всеядности», речь о котором пойдёт далее (Chan, Goldthorpe, 2007).

Другой подход для понимания воздействия занимаемой индивидом социальной позиции на его культурное потребление предложил американский социолог Ричард Петерсон. Так, он предлагает использовать концепцию «omnivore/univore» или «всеядности/избирательности», что отражается в следующем: индивиды, принадлежащие к высоким статусным группам открыты к восприятию музыки разных жанров и направления, в то время как люди из низших статусных групп сосредоточены на прослушивание определённых жанров, ограничены в своих вкусах (Peterson, 1992; Peterson, Simkus, 1992).

Кроме того, Р. Петрсон и А. Симкус утверждают, что «всеядность» проявляется не только в многожанровости музыкальных предпочтений, но и в том, что такие индивиды способны подстраиваться, меняя свой вкус в зависимости от того, что требуется в конкретной ситуации. Люди, имеющие избирательный вкус, в свою очередь, используют его для демонстрации отличия от других индивидов, утверждения своей идентичности (Peterson, Simkus, 1992:170). Стоит также отметить, что вне зависимости от принадлежности к статусной группе наиболее престижной была названа классическая музыка (Peterson, 1992). Именно представителям высших статусных групп затруднительно выделить предпочитаемый музыкальный жанр: по мнению Р. Петерсона, именно это и является «всеядностью» (Peterson, 1992). Таким образом, подразумевается, что «всеядный» - это тот, кто открыт к восприятию разной музыки и не ограничен определёнными жанрами, исполнителями.

Тем не менее как отмечал Р. Петерсон, в исследованиях культурного потребления, в том числе и паттерна «всеядности», существующие расхождения в результатах могут быть вызваны разной операционализацией данного феномена (Peterson, 2005). Так, Куленджон и Лемель предложили два возможных способа операционализации «всеядности»: с одной стороны, она может выражаться кумулятивно, означая, что количество потребляемых культурных товаров ведёт к вовлечению в другие формы культурного капитала (Coulangeon, Lemel 2007:96). С другой стороны, под «всеядностью» можно понимать разнообразие культурных вкусов, открытость к восприятию культуры разного рода. Принимая во внимание тот факт, что второе определение наиболее близко к первоначальному варианту, предложенном Р. Петерсоном, в своей работе под культурной «всеядностью» я буду понимать именно открытость для восприятия нового.

В современных работах, направленных на исследование музыкальных предпочтений в связи с социальной стратификацией общества, в большинстве подтверждается концепция «всеядного/моноядного» потребления. Так, именно для представителей среднего и высшего классов оказывается свойственным потребление культуры в формате «всеядности» (Van Eijck, 2001; Chan, Goldtrhorpe, 2007).

Кроме того, выявленная позитивная корреляция между «всеядностью» музыкальных предпочтений, образованием и социальным статусом позволяет говорить о ней («всеядности») как о новой норме культурной легитимности (Coulangeon, Lemel 2007:108). Отмечается, что увеличение «всеядных» потребителей музыки и культуры можно связать, во-первых, со структурными изменениями в обществе: вследствие высокой мобильности индивидам из рабочего класса приходилось «адаптировать» свои вкусы, проявлять конформность по отношению к представителям среднего и высшего классов. Во-вторых, вследствие результатов такой мобильности представители элит взаимодействовали с представителями разных классов и статусных групп.

Таким образом, к «всеядности» ведёт в том числе мультикультурный капитал, вызванный необходимостью коммуницировать с разными индивидами и их предпочтениями (Coulangeon, Lemel, 2007). В настоящее время можно также отметить, что представители среднего класса стараются освоить элементы культуры высшего класса, в то время как члены высшего класса, в свою очередь, стремятся присвоить «lowbrow» культуру (Veenstra, 2015). В целом, следует отметить, что несмотря на подтверждение «всеядного» или избирательного культурного потребления в зависимости от классовой позиции, во многих исследованиях акцентируется внимание на том, что следует учитывать и другие факторы, способные оказать влияние на становление музыкального, культурного вкуса.

Так, гендерная, этническая принадлежность, образование, социальная позиция родителей также способствуют формированию определённого паттерна культурного потребления (Colley, 2008; Katz-Gerro et al., 2007; Katz-Gerro et al., 2008; Chamorro-Premuzic et al., 2012). Отмечается, что паттерн «всеядности» не всегда подтверждается в современных исследованиях, в том числе и вследствие использования разных методологических концептов (Savage, Gayo, 2011). В современном обществе возникают новые параметры разграничения культурных вкусов, например, - возраст и принадлежность к разным поколениям.

Паттерн культурного потребления, как отмечалось, можно связать с тем, что индивид посредством своих предпочтений, потребления стремится к демонстрации своего «стиля жизни», идентичности (Chan, Goldthorpe, 2007; Roose, Vander, 2010). Социальная идентичность, которую индивид транслирует обществу, является одним из тех факторов, что оказывает воздействие на потребляемую музыку и демонстрацию вкусов (Gьrgen, 2016). В некоторых ситуациях подобное поведение оказывается следствием того, что люди следуют общепринятым стереотипам и предрассудкам о культурном потреблении. Подобная символическая роль культурного потребления в проецировании своей позиции оказывается характерной для представителей российского среднего класса (Гладарев, Цинман, 2007).

Отмечается, что их потребительский стиль нацелен на отделение от низших классов и приближение к потребительскому стилю высшего класса. Это выражается в ценностном отношении к образованию, представлению о его статусной роли и ценности культурного потребления, что является «частью жизненного стиля» (Гладарев, Цинман, 2007:76). Кроме того, для российского среднего класса оказывается характерным «культурное» представление себя (Сафонова, Максимов, 2005). Помимо личных вкусов существует общепринятое иерархичное представление о том, потребление каких культурных объектов считается престижным. В связи с этим индивиду важно максимально выгодно преподнести свой культурный капитал, свои культурные предпочтения, что приводит к тому, что порой ему приходится «подделывать» свои личные представления, «блефовать» на публику, подстраиваясь под неформальные нормы (Сафонова, Максимов, 2005:48).

Таким образом, существует несколько концепций к понимаю, изучению взаимосвязи культурного капитала и социальной стратификации: аргумент «гомологии», аргумент «индивидуализации» и аргумент «всеядности». Современные исследования показывают, что наиболее актуальным и работающим является аргумент «всеядности», поскольку он имеет статистически значимое эмпирическое подтверждение. В то же время исследования показывают, что не только классовая принадлежность может оказывать влияние на формирование культурного вкуса, в этом процессе значимыми оказываются возраст, гендерная принадлежность, этничность. Кроме того, людям, в частности, представителям российского среднего класса, оказывается важным символическое представление своей идентичности через культурные предпочтения. В связи с этим, на мой взгляд, можно говорить о некоем синтезе двух аргументов: «всеядности» и «индивидуализации».

1.2 Музыкальное образование как институционализированный культурный капитал

Как говорилось в первой части обзора основных теоретических исследований, музыкальное образование в контексте изучения культурного потребления следует понимать как проявление институционализированной формы культурного капитала. Интересно, что если в рамках теории капиталов Бурдье данная форма капитала заключалась именно в наличии сертификата или диплома, подтверждающего знания и умения индивида, то в современных исследованиях допускается операционализация через умение играть на музыкальном инструменте и посещении занятий по музыке в рамках дополнительного обучения (Бурдье, 2002; Tanner et al., 2008; Roose, Vander Stichele, 2010). Так, отмечается, что музыкальные вкусы начинают формироваться с самого раннего детства и одним из факторов их становления является социальная среда музыкальной школы (Droe, 2006).

Занятия музыкой предполагают изучение, разбор музыкальных произведений, а также ежедневное взаимодействие с музыкальными предпочтениями преподавателей и других учеников. Задача музыкальной школы, в частности, преподавателей, состоит именно в том, чтобы развить и расширить музыкальные вкусы учеников в принципе (Droe, 2006). Во многих исследованиях подтверждается воздействие культурного капитала на музыкальные вкусы. Например, отмечается, что студенты, имеющие музыкальное образование, оказываются более способными в том, чтобы определить музыкальный жанр на слух (Gьrgen, 2016). Кроме того, молодые люди с музыкальным образованием значительно чаще слушают музыку в сравнении с молодёжью без музыкального образования (Gьrgen, 2016).

В другом исследовании, посвящённом изучению современных музыкальных вкусов Великобритании, отмечалось, что представителей среднего класса, в большей степени обладающих культурным капиталом, можно охарактеризовать как «экспертов», наиболее приближенных к «всеядному» концепту культурного потребления (Savage, Gayo, 2011). Кроме того, позитивное отношение к классической музыке может формироваться ввиду занимаемой позиции в музыкальной сфере. Потребление именно классической музыки всё равно воспринимается как наиболее чёткий маркер обладания «образованным» музыкальным вкусом (Savage, 2006). Так, для большинства прослушивание классической музыки противопоставляется потреблению музыки других жанров, воспринимаясь в качестве лёгкой, расслабляющей музыки. В то же время те, кого можно отнести к «экспертам» в музыкальной сфере, испытывают музыкальный интерес к классической музыке, настаивают на её энергии, «чистых» характеристиках (Savage, Gayo, 2011:352). Следует обратить внимание на тот факт, что трансформация культурных, музыкальных вкусов может быть результатом не только произошедших и происходящих изменений в структуре общества, но и следствием изменений в самой музыкальной индустрии.

Влияние культурного капитала и наличия специализированных знаний о музыке проявляется не только в том, какую музыку потребляет индивид, но и в том, каким образом он или она это делает. Результаты качественных исследований показывают, что различия в привычках прослушивания музыки, жанровых предпочтениях, в основном, связаны с размером культурного капитала и отношением к искусству в жизни (Roose, Vander Stichele, 2010). Кроме того, можно говорить о том, что существует различия не только среди вкусов, но и в практиках потребления культурного продукта. С одной стороны, потреблять музыку можно частным образом, то есть индивидуально (Roose, Vander Stichele, 2010).

С другой стороны, существует публичное потребление музыки, заключающееся в посещении концертов, фестивалей и других общественных, публичных мероприятий. Утверждается, что уровень образования и вовлечённость в изучение культуры, искусства (институционализированный культурный капитал) положительно связаны с потреблением музыки, в особенности публичным образом. Посещение публичных культурных мероприятий, вне зависимости от жанра исполняемой музыки, требует больше культурного капитала, чем прослушивание музыки дома. Это также более вероятно для тех, кто обладает более высоким культурным капиталом. Во-первых, подобное связано с тем, что концерты можно рассматривать в качестве социальных событий, посещение которых требует исполнения определённого ритуала, соответствия устоявшимся нормам и правилам.

Люди могут испытывать страх несоответствия подобным правилам, в то время как индивидуальное потребление музыки не требует таких усилий и позволяет слушать что угодно. Во-вторых, наличие высокого уровня образования подразумевает не только приобщаться к разным проявлениям культуры, но и способствует открытости людей к окружающему миру.

Таким образом, посещение публичного мероприятия можно рассматривать как социальную практику, требующую наличия высокого уровня институционализированного культурного капитала и развитых социальных компетенций, поскольку подобные мероприятия также служат средством для установления новых социальных контактов. Что интересно, «всеядных» потребителей музыки, то есть тех, кто прослушивает разножанровую музыку, больше в сфере частного потребления музыки. Подразделение потребления музыки на частное и публичное дополняет концепт «всеядности», поскольку в зависимости от сферы потребления жанры прослушиваемой музыки могут различаться.

Культурный, экономический капиталы и возраст индивида определяют доступ индивида к музыке и паттерны её потребления (LуpezЃ]Sintas et al. 2014; Warde et al. 2007). Кроме того, за счёт культурного и социального капиталов становится возможным провести классификацию потребителей музыки по их предпочтениям в музыке, каналам ей распространения (LуpezЃ]Sintas, GarciaЃ]Alvarez, Filimon, 2008). Например, для современного среднего класса Испании с высокими показателями капиталов характерным оказывается паттерн именно «всеядного» потребления музыки с разнообразным использованием техники для её прослушивания. Возможность использования технических средств позволяет индивидам слушать музыку по их собственному желанию и в любое время.

Стоит отметить, что культурные ресурсы индивида, включающие в себя культурный капитал и образование родителей, а также собственное образование индивида, во многом формируют культурные вкусы и вовлечённость в культурную деятельность (Katz-Gerro, 2004; Yaish, Katz-Gerro, 2010). Вовлечение родителей в потребление «высокой» культуры, их культурный капитал, в свою очередь, имеет значимую позитивную корреляцию с «легитимным» вкусом индивида (Katz-Gerro, Raz& Yaish, 2007; Roose, Vander Stichele, 2010). Более того, не только культурный капитал родителей, но и их социальная позиция может в большей степени повлиять на формирование музыкального вкуса, чем социальное положение самого индивида (Katz-Gerro, 2009).

Таким образом, в эмпирических исследованиях подтверждается влияние культурного капитала, в том числе институционализированной формы, на музыкальный вкус. Важно отметить, что это проявляется не только в формировании определённых предпочтений, как, например, прослушивание классической музыки, но и в способе потребления музыки: обладателям высокого культурного капитала характерно публичное прослушивание музыки, использование музыки. Наконец, важно учитывать культурный капитал родителей, который также способен оказывать воздействие на существующие культурные вкусы человека.

1.3 Музыкальное потребление молодёжи

Данное исследование нацелено на изучение музыкального потребления молодёжи, в связи с чем особенно важно уделить внимание работам, связанным с этой темой. Как уже было отмечено ранее, формирование музыкального вкуса начинается с детства (Droke, 2006). Особое место в этом процессе занимают родители индивида, чьи культурный и экономический капиталы непосредственно воздействуют на музыкальные предпочтения ребёнка и возможности для развития его музыкального вкуса. Однако, помимо родителей на музыкальные вкусы также оказывают влияние друзья и знакомые подростков - все те, кого можно назвать сверстниками (Bachelard, 2015; Tanner et al., 2008). Отмечается, что юноши также оказываются более восприимчивыми к влиянию своих сверстников по сравнению с девушками.

Стоит отметить, что важными детерминантами культурного вкуса среди молодёжи оказываются расовая и этническая принадлежность: в особенности это проявляется в потреблении рэп-музыки (Tanner et al., 2008:137). Кроме того, «всеядное» музыкальное подростков в большей степени объясняется именно показателем культурного капитала, чем социальным положением. Подростковый стиль жизни и музыкальные предпочтения оказываются взаимосвязаны с музыкальными вкусами и практиками культурного потребления, распространёнными среди группы сверстников (Tanner et al., 2008; Rimmer, 2010). В рамках одного из исследований молодёжного музыкального потребления было предложено ввести в использование термин «музыкальный габитус» (Rimmer, 2010).

Основываясь на концепте, предложенном Пьером Бурдье, «музыкальный габитус» предоставляет возможность исследовать «взаимосвязь социальных и личностных факторов, которые соединяют музыкальные возможности (и связанные с ними практики) с контекстами и условиями, вовлечёнными в жизненный музыкальный опыт людей» (Rimmer, 2010:259). Использование концепции «музыкального габитуса» позволяет изучить, как ценности и внимание к музыке соотносятся с личными интересами людей, их опытом.

В связи с этим следует понимать, что результаты использования «музыкального габитуса» нельзя генерализировать ввиду акцентирования на личном опыте и восприятии: в зависимости от исследуемых людей будут разные результаты. Например, результат этнографического исследования музыкального потребления английской молодёжи выявил следующие особенности их музыкального габитуса: гибкость во вкусах, спокойствие и преднамеренная избирательность, в которых музыка и музыкальные практики играли способствовали получению нового опыта, доступа к различным культурам и знаниям (Rimmer, 2010).

Ещё одной особенностью музыкального потребления молодёжи является то, что их музыкальные вкусы, паттерны и цели потребления музыки отличаются от музыкальных предпочтений более старших людей (Roose and Vander Stichele, 2010; Katz-Gerro, Raz& Yaish, 2007; LуpezЃ]Sintas, GarciaЃ]Alvarez, Filimon, 2008; White, 2001; Chamorro-Premuzic et al., 2012). Для молодёжи свойственно использовать различные гаджеты для прослушивания музыки, в то числе использовать практики онлайн-потребления музыки. Через молодёжь в основном распространяется популярная музыка и, по сравнению с более старшими поколениями, вкус молодёжи оказывается более инновационным, включающим в себя потребление новой музыки (Savage, M., & Gayo-Cal, 2009).

Помимо поколенческих различий для молодёжного потребления музыки оказывается характерным различие в музыкальных вкусах по гендерному признаку. Так, например, девушкам больше нравится слушать поп-музыку, в то время как юноши слушают музыку в больше степени жанров рок, метал (Colley, 2008; Berkers, 2012; White, 2001). Подобные различия объясняются тем, что в сферу интересов девушек попадает лёгкая популярная музыка, в которой текст эмоционален, посвящён описанию отношений и вызывает рефлексию, в то время как тяжёлая музыка связан с агрессией и протестом, что представляет интерес молодых мужчин (Colley, 2008; Berkers, 2012). Кроме того, такие различия в потреблении музыки могут быть связаны с особенностями гендерно-ролевого воспитания: девушек воспитывают женственными, нежными, в то время как в воспитании юношей акцент делается на независимости и конкурентоспособности (Colley, 2008; Colley, 2008;).

В связи с этим, можно говорить о том, что некоторые жанры музыки являются гендерно-стереотипизированными, как, например, поп-музыка (Berkers, 2012; Rentfrow, 2009). Музыка и её потребление занимают центральное место в повседневной жизни молодёжи: через потребляемую музыку молодёжь производит саморепрезентацию, конструирует свои идентичности, в связи с чем юноши стараются дистанцироваться от прослушивания музыки, ассоциирующейся с «женским» вкусом (Colley, 2008; Williams, 2001).

Саморепрезентация, представление «себя» в обществе может также происходить через подражание молодёжи артистам в сфере музыки, что оказывается более характерным для юношей (Williams, 2001; Bachelard, 2015). В целом, потребление музыки воспринимается молодёжью как активное ежедневное действие, культурная практика, с помощью которой можно не столько конструировать идентичность, сколько провести досуг, завести новые социальные контакты (Williams, 2001). Более того, среди молодёжи музыка используется для обозначения и подтверждения своего собственного, личного пространства. Наконец, важно отметить, что вкус подростков, молодёжи в музыке не статичен: он меняется ввиду постоянного появления новой музыки и других социальных факторов (Williams, 2001).

Таким образом, сформированная теоретическая рамка основывается на трёх аргументах, объясняющих взаимодействие культурного потребления и социальной позиции индивида: аргументе «гомологии», аргументе «всеядности» и аргументе «индивидуализации». В соответствии с последним аргументом важно учитывать возможное воздействие на формирование культурного, музыкального вкуса таких факторов, как-то: гендер, этничность, возраст. Наконец, в контексте изучения музыкальных предпочтений молодёжи важно учитывать возможное воздействие технологий. Настоящее исследование направлено на то, чтобы с точки зрения личностного уровня оценить процесс формирования музыкальных вкусов молодёжи. В соответствии с представленными исследованиями будет происходить дальнейшее обоснование выбранной методологии исследования, используемого инструментария и анализа эмпирического материала и выводов.

Глава 2. Методология исследования и данные

Прежде чем перейти к описанию использованных методов сбора и анализа данных, мне бы хотелось напомнить поставленные исследовательские вопросы, в соответствии с которыми были выбраны методы. Итак, в первую очередь меня интересует роль музыкального образования в формировании музыкального вкуса Петербургской молодёжи. Кроме того, я изучаю, каким образом потребляет музыку молодёжь с музыкальным образованием и без него, как они понимают музыку, которая им нравится. В соответствии с данными исследовательским вопросами был выбран метод фокус-групп для сбора эмпирического материала. Метод фокус-групп или групповой дискуссии позволяет выделить различия в понимании заданной проблемы группой индивидов, а также субъективные высказывания участников, смысл, которые они в них вкладывают (Ядов, 2011; Hollander, 2004; Bagnoli, Clark, 2010).

Кроме того, появляющиеся групповая интеракция и динамика между участниками может способствовать установлению связи между различными концептами в ходе обсуждения, чего не происходит в индивидуальных интервью (Nagle, Williams, 2013). Одно из преимуществ фокус-групп заключается в том, что, с одной стороны, исследователь контролирует дискуссию, но, с другой стороны, он также может позволить информантам взять контроль над дискуссией в необходимых моментах. Утверждается, что метод фокус-групп обладает высокой внешней валидностью, поскольку в ходе групповой дискуссии участники могут использовать привычную для них разговорную лексику, естественный для их повседневной жизни язык (Hollander, 2004: 607).

Кроме того, участвуя в фокус-группе участники имеют возможность использовать свои собственные категории и языковые коды. Использование метода групповой дискуссии способствует выявления идей и мнений через дискуссию с другими участниками, что невозможно с использованием других методов (Bagnoli, Clark, 2010). Этот метод позволяет выявить, во-первых, несколько точек зрения, во-вторых, поднимает непредвиденные, кажущиеся информантам проблемными и важными темы. Так, использование групповой дискуссии в качестве метода позволяет собрать индивидуальную глубинную информацию, персональный опыт участников, но в групповом контексте (Hollander, 2004). Наконец, учитывая специфику исследуемого предмета - музыкальных вкусов молодёжи - использование данного метода кажется наиболее подходящим.

Поскольку музыку можно рассматривать в контексте коллективного явления и продукта, кажется органичным исследовать особенности формирования музыкальных предпочтений также через совместное обсуждение. Однако, метод обладает рядом ограничений, которые необходимо соблюдать при организации работы: во-первых, участники чувствительны к социальному контексту дискуссии и взаимоотношениям с другими участниками фокус-группы. Они не должны быть знакомыми с модератором дискуссии, его ассистентами и не должны знать друг друга (Hollander, 2004; Белановский, 1996).

Именно тот факт, что участники не будут знакомы друг с другом, является преимуществом использования данного метода, поскольку это позволит создать пространство для свободного и вольного рассказа о своём опыте. Во-вторых, утверждается, что необходимо тщательно и осторожно формировать составы фокус-групп по половому признаку, в том числе, если участники находятся в возрастном промежутке до 25 лет (Hollander, 2004; Белановский, 1996). Некоторые исследования, посвящённые изучению гендерным различиям в музыкальных вкусах среди молодёжи, выявили статистически значимые различия, что было учтено при проведении исследования (Berkers, 2012; Rentfrow, 2009). В-третьих, ещё одно ограничение метода групповой дискуссий заключается в том, что модератор может столкнуться со следующими проблемами в ходе дискуссии: «проблемная тишина», когда участник не делится мыслями и опытом, и «проблемная речь», когда участник высказывает мнение, не соответствующее его настоящим убеждениям (Hollander, 2004, p. 608).

Метод фокус-групп может быть очень чувствителен к влиянию контекста и окружающей среды на интеракцию внутри группы, что необходимо учитывать при практическом применении метода (Bagnoli, Clark, 2010). Таким образом, данный метод позволит собрать индивидуальную информацию о музыкальном потреблении, рефлексии полученного музыкального образования у Петербургской молодёжи среднего класса, но в групповом контексте.

Всего были проведены четыре фокус-группы среди представителей молодёжи среднего класса Петербурга, выделенные по следующим контрольным параметрам: пол и наличие/отсутствие музыкального образования. В данном исследовании представителями молодёжи выступали студенты, учащиеся ВУЗов Петербурга в возрасте от 17 до 23 лет. Для того, чтобы определить, во-первых, молодёжь среднего класса, а, во-вторых, выявить факт наличия или отсутствия музыкального образования был использован скрининговый опрос, являющийся первым этапом исследования. Для рекрутирования респондентов в рамках первого этапа был применён метод снежного кома, а также проводилось самостоятельно привлечение респондентов через социальную сеть «Вконтакте» по заданным характеристикам возраста, пола, ВУЗа.

Потенциальные участники исследования должны были пройти онлайн-анкету, содержащую вопросы о наличии или отсутствии музыкального образования, образовании и профессии родителей, дохода домохозяйства, демографических характеристик и контактной информации для приглашения на второй этап исследования - групповую дискуссию. В качестве критерия о наличии институционального музыкального образования рассматривалось окончание музыкальной школы (государственной или частной) или её аналога, например, детской музыкальной школы искусств. Наличие диплома об окончании музыкальной школы или школы искусств, таким образом, можно рассматривать в качестве примера институционализированного культурного капитала согласно теории капиталов П. Бурдье (Бурдье, 2002).

В связи с этим, не рассматривались те респонденты, кто не имеет свидетельства об окончании муз. школы или её аналога. Для групп, состоящих из участников без музыкального образования, было важно, чтобы среди них не оказалось информантов с муз. образованием, но допускалось посещение ими уроков музыки в школе или непродолжительные занятия в музыкальном кружке (не более двух лет). Для определения принадлежности респондентов к среднему классу были использованы критерии, выделенные в современных работах о российском среднем классе: образование, профессиональная занятость и экономическое благосостояние домохозяйства (Тихонова, Мареева, 2009; Горшков, 2008 Горшков et al., 2014).

Респондент рассматривался как представитель среднего класса, если его родители были заняты на работе нефизического характера труд и имели образование не ниже среднего специального. Родители участников фокус-групп были заняты в сфере индивидуального предпринимательства; на государственной службе; в сфере искусств (например, актриса; директор театра); в сфере IT; являются работниками школ, инженерами - что удовлетворяет выделенным критериям. В связи с тем, что вопрос о доходах был отнесён к сенситивным, его заполнение было необязательным.

В качестве дополнительного критерия для определения экономического благосостояния домохозяйства был использован вопрос о том, что находится в собственности домохозяйства. Респондент рассматривался как представитель среднего класса, если указывал как минимум две опции, предоставленных на выбор среди объектов недвижимости и наличия автомобиля (Горшков et al., 2014). В дополнение к представленным двум вопросам уровень благосостояния оценивался через субъективное восприятие: респондент мог быть отнесён к среднему классу в случае, если отмечал вариант не ниже «денег хватает на приобретение крупной бытовой техники, но не на автомобиль или квартиру».

Кроме того, было важно, чтобы будущий участник фокус-группы являлся студентом, поскольку исследователи указывают на то, что представителям среднего класса важно, чтобы их дети получили высшее образование, поскольку образование также выступает в качестве «маркера принадлежности к социальному слою» (Гладарев, Цинман, 2012:72). Всего в первом этапе исследования приняли участие 123 человека, из которых 56 человек удовлетворяли выделенным критериям принадлежности к среднему классу. По завершении первого этапа исследования с ними согласовывалось дальнейшее участие во втором этапе - групповой дискуссии.

Количество участников каждой фокус-группы должно быть не менее четырёх и не более 8-10, чтобы каждый мог полноценно участвовать в дискуссии, а групповая интеракция и динамика имели возможность для возникновения (Белановский, 1996; Горшков, Шереги, 2011). Всего во втором этапе приняли участие 22 информанта в возрасте от 18 до 22 лет. В трёх фокус-группах состав участников был равен пяти, в одной - семи. Информантами были представители следующих вузов: СПБГУ, СПБГЭУ, СПбГЭТУ «ЛЭТИ», Университет ИТМО, РГПУ им. А.И. Герцена, СПбПУ, СПбГУПТД и НИУ ВШЭ СПб (5 представителей).

Ни в одной из фокус-групп не было более двух представителей одного университета. Фокус-группы проводились по гайду, состоящим из семи тематических блоков: «представление»; «музыкальная школа»; «репертуар»; «культурное и музыкальное потребление»; «социальные сети и музыка»; «окружение и музыка»; «представление себя через музыку». Во время проведения фокус-групп велись аудио- и видеосъёмка для облегчения дальнейшего процесса транскрибирования. Для того, чтобы информанты не имели возможности узнать друг друга до проведения фокус-группы, переговоры об участии в ней велись с каждым из участников лично и по отдельности. Групповые дискуссии проводились в одном из корпусов НИУ ВШЭ СПб. Для успешного проведения фокус-групп было решено не придерживать официального характера встреч, в связи с чем информанты могли свободно делиться своими идеями, опытом, используя естественные для себя практики говорения.

В качестве метода для анализа текстовых версий групповых дискуссий был выбран метод категоризации понятий с использованием открытого кодирования. Данный метод позволяет исследователю выделить основные темы, категории и коды, которые были использованы участниками каждой группы и в дальнейшем будут проанализированы (Ньюман, 1998; Страусс, Кобин, 2007). Анализ полученных тем, категорий и кодов включает в себя представление схемы, иллюстрирующей их связь. Открытое кодирование и построение схемы выполнялись с помощью использования программы ATLAS.ti. Ниже представлена результирующая схема (схема 1) по проведённому анализу. Синим выделены центральные темы, затронутые в ходе проведения дискуссий, их взаимосвязи с другими выделенными кодами, категориями и между друг другом. В следующей части работы будет представлено подробное описание выполненного анализа.

Схема 1. Взаимосвязь выделенный категорий и кодов.

Глава 3. Результаты анализа фокус-групп с применением открытого кодирования и категоризации понятий

В данном разделе работы будет представлен анализ полученных материалов в ходе проведения фокус-групп. Мною будут подробно рассмотрены выделенные в группах основные категории и коды в связи обсуждаемыми вопросами. Для удобства изучаемые категории и темы будут тематически объединены по разделам, которые также будут согласованы с поставленными исследовательскими вопросами работы.

3.1 Музыкальная школа и музыкальный вкус

Ключевая идея данного исследования заключается в том, чтобы через субъективные, индивидуальные высказывания, собранные в групповом контексте, оценить роль институционального музыкального образования в формировании музыкального вкуса. Как говорилось в предыдущей части исследования, это вызвано недостатком эмпирических работ на заданную тему, в особенности использующих подход качественной методологии. Можно предположить, что, выделяя средний класс как целостную однородную группу его члены будут иметь примерно одинаковый уровень владения культурным капиталом. Однако в практических ситуациях оказывается, что это не совсем так. В частности, это относится к получению институционализированной формы культурного капитала, которая заключается в наличии официально подтверждённой квалификации, полученной в ходе обучения в культурном институте (Бурдье, 2002).

Таким образом, культурный капитал может существенно различаться в зависимости от того, какой конкретной формой капитала владеет индивид. В связи с этим, в первую очередь я бы хотела проанализировать фокус-группы, в которых информанты имеют институциональное музыкальное образование (т.е. у них имеется диплом об окончании музыкальной школы). При анализе транскриптов я обращала внимание на то, как информанты оценивают свой опыт посещения музыкальной школы и какую роль, на их взгляд, она могла сыграть в развитии их музыкальных вкусов и предпочтений.

Для начала мне хотелось бы уделить внимание мотивации информантов начать своё обучение в музыкальной школе. В ходе дискуссии в обеих фокусах-группах, среди девушек и юношей, высказывались различные мнения на этот счёт. Оказалось, что в большинстве случаев это была идея родителей или ближайших родственников (например, бабушки), в связи с чем сложно утверждать, что изначально это была личная мотивация индивидов. Влияние ближайшего окружения в некоторых случаях прослеживается и в том, что они настаивали на окончании информантом музыкального образовательного заведения, не давая бросить его. Кроме того, часть участников проходила обучение в школах, где параллельно углублённо преподавалось обучение музыке. В отличие от участников с музыкальным образованием, те, у кого его нет, отмечали, что не занимались музыкой, поскольку не интересовались ею или были увлечены другими занятиями - например, танцами или художественной школой. Теме не менее среди обеих фокус-групп с участниками с музыкальным образованием были те, кто по собственному желанию захотел заниматься музыкой.

М. (ж., II г.) - Ну, это было по большей части решение родителей, у меня мама в детстве ходила, возможно поэтому… Так что тут от меня мало что зависело, я была слишком маленькой, чтобы понимать, что происходило.

М.В. (м., III г.) - В общем, у меня, сколько тут, между тремя и четыремя годами, я точно промежуток этот не помню, меня бабушка отвела в муз. школу и сказала, будешь играть на пианино.

Стоит отметить тот факт, что по личным утверждениям большинства участников, ввиду разных причин они не любили музыкальную школу во время своего обучения в ней, на тот момент оценивая этот опыт как негативный. Чаще всего это было связано с тем, что им не нравилась организация процесса обучения, занятия для многих вызывали сложности, что в совокупности формировало негативное впечатление от обучения в музыкальной школе. В то же время те, для кого поступление в музыкальную школу было самостоятельным решением, описывают свой опыт как преимущественно положительный: они получали удовольствие от того, что занимались интересующим их делом, как сказала А.Р. «я не помню такого, чтобы у меня были какие-то проблемы с этим». В настоящее время все участники продолжают играть на музыкальных инструментах и применять полученные знания на практике. Возможное объяснение трансформации негативного отношения к музыкальной школе в позитивное заключается в том, что они стали осознавать, что делают и какие преимущества несёт в себе освоение музыкального образования. Таким образом, желание заниматься музыкой стало их собственным, а не навязанным окружением.