Полимодальное Я. Этнический и кросскультурный аспекты

С позиций теории социальной идентичности Tajfel (1982) предположил, что в коллективистских культурах человек повышает самооценку опосредованно - через слияние с группой и групповую позитивную оценку своего Я. Такой механизм роста самооценки объясняется тем, что Я-концепция человека является производной от осознания им своей принадлежности к социальной группе (с учетом ее ценности и эмоциональной значимости).

1.4. Проблема, цель и задачи, объект и предмет исследования

1.4.1. Проблема

Полимодальное Я: интеграция этнического и кросскультурного аспектов

До сих пор в этнопсихологии Я-концепция изучалось либо в этническом (Айварова, 2001; Арутюнян, 1990; Данзанова, 1997; Левкович, Кузмицкайте, 1992; Мухина, 1988; Павленко, Кряж, Барретт, 2002; Сикевич, 1996; Снежкова, 1982), либо в кросскультурном (Душанбаева, 2003; Ратанова, Шогенов, 2001; Солдатова, 1998; Bond & Cheung, 1983; Cousins, 1989; Fijneman, Willemsen, & Poortinga, 1996; Heine & Lehman, 1995, 1999; Heine, Lehman, Markus, & Kitayama, 1999; Matsumoto, Takeuchi, Andayani, Кouznetsova, & Кrupp, 1998, Rhee, Uleman, & Lee, 1996; Rosenberg, 1965; Taylor, & Brown, 1995; Trafimov, Triandis, & Goto 1991; Triandis, 1989, 1995) аспектах. Вместе с тем интегративные модели Я-концепции, совмещающие в себе этнический и кросскультурный аспекты, за редкими исключениями и в отношении смежных феноменов (см. напр.: Выскочил, 2003; Хотинец, 1998, 2000а, 2000б), не создавались. Постановка данной проблемы и ее разработка является главной особенностью настоящей работы.

Данная проблема ставится и разрабатывается с позиции многоаспектного подхода к Я. Как отмечалось выше (см. § 1.1), многоаспектный подход к Я может разрабатываться с разных позиций, опираясь, например, на представления о субъективной реальности и самосознании (Дубровский, 1983), феноменологии Я (Тхостов, 1994), или Я как устройства по переработке информации (Martindale, 1980). Вместе с тем основное внимание в работе уделено концепции метаиндивидуального мира (Дорфман, 1993, 1997, 1998, 2004б). Из этой концепции дедуктивно выводится многоаспектность Я-концепции и строится концептуальная модель полимодального Я (Дорфман, 1993, 1998, 2002а, 2004а, 2004б).

Проблемное поле этнического и кросскультурного аспектов Я-концепции будут обозначены далее в границах концептуальной модели полимодального Я и лежащей в ее основе концепции метаиндивидуального мира. До сих пор в рамках концептуальной модели полимодального Я его этнический и кросскультурный аспекты не изучались. Эта проблема ставится впервые.

Анализ литературы, выполненный в предыдущих параграфах, позволяет вначале обособить этнический и кросскультурный аспекты Я-концепции (фаза анализа), а затем рассмотреть их совместно (фаза синтеза). Выделение этнического аспекта Я-концепции приводит к необходимости его специального описания и эмпирического изучения. В связи с этим в настоящем исследовании ставится проблема этнического Я. Выделение кросскультурного аспекта Я-концепции приводит к необходимости его специального описания и сравнительного анализа применительно к нескольким этносам. В связи с этим в настоящем исследовании ставится проблема кросскультурных различий между представителями удмуртского и русского этносов. В литературе (Выскочил, 2003; Пибоди, Шмелев, Андреева, Граменицкий, 1993; Хотинец, 2000а,

2000б, 2003; Шкляев, 1993) имеются данные о различиях в национальных стереотипах удмуртов и русских, а также некоторых особенностях их личности. Однако кросскультурные исследования удмуртов и русских по особенностям их Я-концепции до сих пор не проводились.

Полимодальное Я: межличностный аспект

В литературе имеются данные об изменениях Я-концепции, вызванных этническими (Айварова, 2001; Арутюнян, 1990; Данзанова, 1997; Козлова, 2001; Левкович, Кузмицкайте, 1992; Мухина, 1988; Павленко, Кряж, Барретт, 2002; Снежкова, 1982) и кросскультурными (Душанбаева, 2003; Ратанова, Шогенов,

2001; Солдатова, 1998; Bond, & Cheung, 1983; Cousins, 1989; Fijneman, Willemsen, & Poortinga, 1996; Heine, Lehman, Markus, & Kitayama, 1991; Heine, & Lehman, 1995; Matsumoto, Takeuchi, Andayani, Кouznetsova, & Кrupp, 1998,

Rhee, Uleman, & Lee, 1996; Rosenberg, 1965; Taylor, & Brown, 1995; Trafimov, Triandis, & Goto 1991; Triandis, 1989, 1995) факторами. Однако изменения Я- концепции не изучались с учетом ее многоаспектности, т.е. не изучались изменения полимодального Я.

До сих пор полимодальное Я рассматривалось в связи с особенностями личности (Дорфман, 2002б; Дорфман, Быков, Гольдберг, 2000; Дорфман, Зворыгина, Калинина, 2000; Дорфман, Ковалева, 2000; Дорфман, Соболева, 2000; Дорфман, Феногентова, 2000; Дорфман, Феногентова, Дзюба, 2000; Dorfman, Vartanian, Martindale, Goldberg, Bykov, & Vedrov, 2000). Однако не изучались изменения полимодального Я, вызванные этническими и кросскультурными факторами.

Постановка и разработка проблемы изменений полимодального Я, вызванных этническим и кросскультурным факторами, является другой особенностью настоящей работы.

Аффилиативные мотивы

Аффилиативные мотивы являются важнейшей характеристикой личности, объясняющей ее привязанность к «своей» этнической группе, и фактором кросскультурных различий. Например, аффилиативные мотивы связаны с этническим самосознанием. Было обнаружено, что рост этнического самосознания может приводить к снижению выраженности аффилиативных мотивов личности (Вяткин, Хотинец, 1996). По степени выраженности аффилиативных мотивов (кросскультурный аспект) русские отличаются от татар (Выскочил, 2003; Солдатова, 1998), башкир, удмуртов (Выскочил, 2003), тувинцев, якутов и осетин (Солдатова, 1998). Исследования русских (Козлова, 2000; Пибоди, Шмелев, Андреева, Граменицкий, 1993; Хотинец, 2000а, 2000б; Kaplan, 1961) и удмуртов (Пименов, 1977; Хотинец, 2000а, 2000б) позволяют полагать, что аффилиативные мотивы - существенная характеристика кросскультурных различий между ними.

В исследованиях аффилиативных мотивов в этническом и кросскультурном аспектах принято дифференцировать мотивы на этноаффилиативные и межличностные. Однако почти отсутствуют исследования аффилиативных мотивов в контексте их возможных связей с Я. Это - еще одна слабо разработанная проблема.

Постановка и разработка проблемы изменений этнои межличностных аффилиативных мотивов, вызванных этническим и кросскультурным факторами является еще одной особенностью настоящей работы.

1.4.2. Цель и задачи исследования

Целью исследования является изучение Я-концепции человека в сфере этноса и кросскультурных различий.

Были поставлены 4 исследовательские задачи.

1. Разработать конструкт этнического Я и подвергнуть его эмпирическому тестированию.

2. Выяснить, приводит ли этническое Я к изменениям полимодального Я и аффилиативных мотивов.

3. Выяснить, существуют ли кросскультурные различия между представителями удмуртского и русского этносов по полимодальному Я и аффилиативным мотивам.

4. Построить эмпирическую модель Я-концепции, интегрируя ее этнический и кросскультурный аспекты.

1.4.3. Объект и предмет исследования

Объектом настоящего исследования является Я-концепция, этнический и кросскультурный факторы как ее социальные детерминанты.

Предметом данного исследования является этнический и кросскультурный аспекты полимодального Я и аффилиативных мотивов студентов, представителей удмуртского и русского этносов.

1.5. Предпосылки и исследовательские гипотезы

1.5.1. Конструкт этнического Я

В настоящей работе вводится новое понятие - этническое Я. Этот конструкт основан по меньшей мере на трех предпосылках. Во-первых, этническое Я рассматривается в контексте метаиндивидуального этнического мира (Хотинец, 1999, 2000а, 2000б). Рассматриваются те стороны метаиндивидуального мира, которые несут этническую нагрузку и выполняют этнические функции. Во-вторых, этническое Я берется в определенном социальном контексте, но не в межличностном (как например, у Kihlstrom, Marchese-Foster, and Klein, 1997), а собственно в этническом контексте. В-третьих, этническое Я берется в определенном собственно психологическом контексте, а именно как многоаспектное образование. Следуя за Дорфманом (2002а, 2004б), этническое Я можно трактовать как форму полимодального Я, в которой ментально репрезентируется метаиндивидуальный этнический мир.

Исходя из этих предпосылок, в этническом Я можно выделять модальности и субмодальности. «Этнос» и «Я» являются модальностями этнического Я. Причем модальность «Этнос» - это этнический аналог модальности «Другой» в полимодальном Я. То есть, в отличие от модальности «Другой», в модальности «Этнос» ментально репрезентируются традиции, фольклор, люди данного этноса, а также национальные особенности этноса, к которому относит себя человек.

Опять-таки по аналогии с полимодальным Я в этническом Я можно выделить субмодальности Авторское, Вторящее, Воплощенное, Превращенное.

Субмодальности Я - Воплощенное и Превращенное - относятся к модальности «Этнос», но в разных отношениях. Я-Воплощенное характеризует тот аспект Я, в котором выражается стремление человека обладать теми или иными сторонами этноса. Это тот аспект Я, благодаря которому в этнос привносится нечто свое, а отдельные элементы этноса трансформируются. Я-

Превращенное, наоборот, характеризует тот аспект Я, в котором выражается терпимость к этническим ценностям, нормам и моделям поведения, их принятие.

Субмодальности Я - Авторское и Вторящее - относятся к модальности «Я», но в разных отношениях. Я-Авторское характеризует тот аспект Я, который отвечает за самостоятельный (независимый) выбор в пользу своего этноса, идентификацию с ним. Я-Вторящее - это тот аспект Я, в котором ментально репрезентируется зависимость человека от этноса.

На основании этих предпосылок ставится исследовательский вопрос о дифференциации этнического Я по модальностям, системам и диспозициям

«Этнос» и «Я». Этот вопрос - исследовательский, и его эмпирическое изучение направлено на решение первой задачи данной работы.

1.5.2. Круговая структура этнического Я

В психологии существует богатая традиция изучения личности (в интерперсональном аспекте) в форме круговых моделей. Эта традиция начинается от теорий личности Sullivan (1936-1937, 1953) и Leary (1957). Sullivan выделил в личности две базовые координаты: самоуважение и безопасность. Leary (1957) был первым, кто операционализировал свои идеи в приемлемом для эмпирических исследований виде. Он показал, что переменные личности можно упорядочить в форме круга. Принцип круговой структуры означает, что переменные личности организованы по кругу в 2-х мерном пространстве: одно измерение - дружелюбие - враждебность, другое измерение - доминантность - подчинение (см.: Leary, 1957; Martinez-Arias, Silva, Diaz-Hidalgo, Ortet, & Moro, 1999; Wiggins, 1985, 1995, 1996; Wiggins & Broughton, 1985; Wiggins, Steiger, & Gaelick, 1981).

При изучении полимодального Я применялся метод структурного моделирования (Дорфман, 2004а). Строились полярные и биполярные модели полимодального Я.

«Материалом» для построения полярных моделей выступали попарные комбинации субмодальностей. Взятые попарно, субмодальности образуют оппозиции. Например, Я-Авторское и Я-Вторящее образуют оппозицию независимость - зависимость; Я-Воплощенное и Я-Превращенное - оппозицию обладание - принятие, и т. д. Субмодальности, взятые попарно, рассматриваются как полярные категории. Как отмечалось в § 1.2.2, в полимодальном Я выделяются 6 полярных категорий. В зависимости от состава они могут принимать формы систем, модальностей и диспозиций. В системах, модальностях и диспозициях образуются по две полярные категории: системы «Я» и

«Другой», модальности «Я» и «Другой», диспозиции «Обособление» и «Слияние». Полярные категории образованы следующими субмодальностями: система «Я» - субмодальностями Авторское и Воплощенное, система «Другой» - субмодальностями Превращенное и Вторящее; модальность «Я» - субмодальностями Авторское и Вторящее, модальность «Другой» - субмодальностями Превращенное и Воплощенное; диспозиция «Обособление» - субмодальностями Авторское и Превращенное, диспозиция «Слияние» - субмодальностями Воплощенное и Вторящее. При тестировании полярных моделей было обнаружено, что полярные категории полимодального Я с равной вероятностью могут принимать форму систем, модальностей и диспозиций.

«Материалом» для построения биполярных моделей выступали попарные комбинации полярных категорий. В полимодальном Я выделяются 3 биполярные категории. Каждая из них включает пару полярных категорий. В зависимости от состава они могут принимать формы бисистемы, бимодальности, бидиспозиции. Каждая биполярная категория описывает полимодальное Я в целом, но в определенном аспекте. В бисистеме ментально репрезентируются система «Я» и система «Другой», в бимодальности - модальности «Я» и

«Другой», в бидиспозиции - диспозиции «Обособление» и «Слияние». При тестировании биполярных моделей было обнаружено, что биполярные категории полимодального Я с равной вероятностью могут принимать форму систем, модальностей и диспозиций.

Можно отметить определенное сходство между интерперсональной концепцией личности Wiggins (1991, 1995) и концептуальной моделью полимодального Я Дорфмана (см.: Дорфман, 2004а), поскольку обе концепции фокусируют внимание на обмене ресурсами между «Я» и «Другим» (Dorfman, Vartanian, Martindale, Goldberg, Bykov, & Vedrov, 2000). У Wiggins особенности личности показаны в форме круговой модели. Однако не предпринималась попытка подвергнуть тестированию полимодальное Я как круговую модель.

Несмотря на то, что полимодальное Я не подвергалось тестированию в качестве круговой модели, в данной работе круговая модель личности Wiggins (1991, 1995) рассматривается как предпосылка изучения организации этнического Я в форме круговой модели. Другой предпосылкой для изучения этого вопроса является положение о биполярных категориях полимодального Я.

На основании этих предпосылок ставится исследовательский вопрос о круговой модели этнического Я. Также ставится вопрос о том, какие полярные категории (системные, модальные, диспозициональные) могут быть осями круговой модели этнического Я, и в какой последовательности субмодальности образуют круг.

При изучении вопроса о последовательности субмодальностей этнического Я по кругу принималось во внимание два обстоятельства. Во-первых, порядок последовательностей субмодальностей этнического Я может быть разным. Например: Авторское - Воплощенное - Превращенное - Вторящее или Воплощенное - Вторящее - Превращенное - Авторское. Во-вторых, порядок последовательностей субмодальностей этнического Я имеет принципиальное значение, поскольку указывает на полярные категории, образующие оси круга. Например, если бы порядок последовательностей субмодальностей этнического Я был определен как Авторское - Воплощенное - Вторящее - Превращенное, то это означало бы, что оси круга образуют полярные категории модальность «Я» и модальность «Этнос».

Поставленные вопросы - исследовательские, и их эмпирическое изучение также направлено на решение первой задачи данной работы.

1.5.3. Этническое Я как фактор изменений полимодального Я и аффилиативных мотивов

Двоякого рода предпосылки легли в основу предположения о том, что этническое Я может приводить к изменениям полимодального Я и аффилиативных мотивов. Причем обе предпосылки восходят к концепции метаиндивидуального этнического мира Хотинец (1999, 2000а, 2000б).

Во-первых, имеются данные о влиянии этнического фактора на личность человека. Хотинец (2000а) показала, что этнические особенности могут выступать в качестве предпосылки формирования у человека социальнопсихологических свойств. В частности, были обнаружены две формы этнического самосознания - позитивная и негативная. Позитивная форма этнического самосознания способствовала сотрудничеству, застенчивости, покорности, а негативная форма этнического самосознания - независимости, недоверчивости, соперничеству.

Во-вторых, изучая в ходе формирующего эксперимента зависимость индивидуальных свойств удмуртских студентов от уровня развития их этнического самосознания, Вяткин и Хотинец (1996) получили следующие факты. Высокий уровень развития этнического самосознания был связан с такими факторами, как «Способность реализации потребности в деловом межличностном взаимодействии», «Деловая направленность», «Реализация нормативного поведения». Низкий уровень развития этнического самосознания был связан с другими факторами - такими, как «Привлекательность и желательность межличностного взаимодействия», «Потребность в реализации межличностного общения», «Личностная направленность».

Опираясь на эти данные, можно строить предположения об отношениях этнического самосознания с этническим Я, с одной стороны, полимодальным Я и аффилиативными мотивами, с другой.

Дело в том, что в терминах субмодальностей полимодального Я данные Хотинец (2000а) могут означать связь позитивной формы этнического самосознания с Я-Вторящим и Я-Превращенным, и негативной формы этнического самосознания - с Я-Авторским и Я-Воплощенным. Действительно, имеются эмпирические свидетельства о сопряженности сотрудничества, застенчивости, покорности с Я-Вторящим (Дорфман, Зворыгина, Калинина, 2000; Дорфман, Соболева, 2000), неуверенности-покорности - с Я- Превращенным (Dorfman, Vartanian, Martindale, Goldberg, Bykov, & Vedrov, 2000) в полимодальном Я. Также имеются данные о сопряженности независимости, недоверчивости, соперничества с Я-Авторским и Я-Воплощенным в полимодальном Я (Дорфман, Зворыгина, Калинина, 2000)

С другой стороны, данные Вяткина и Хотинец (1996) об особенностях формирования этнического самосознания могут свидетельствовать о том, что этническое Я (по меньшей мере, в части Я-Воплощенного) может приводить к изменениям полимодального Я и аффилиативных мотивов.

На основании этих предпосылок и в терминах дисперсионного анализа ставится исследовательский вопрос об эффектах этнического Я на полимодальное Я и аффилиативные мотивы. Изучение этого вопроса направлено на решение второй задачи данной работы.

1.5.4. Кросскультурные различия как фактор изменений полимодального Я и аффилиативных мотивов

Косвенные данные в пользу полимодального Я

В литературе имеются данные об особенностях личности удмуртов и русских. Некоторые из этих данных косвенно могут служить в пользу кросскультурных различий удмуртов и русских по их полимодальному Я.

По этнографическим данным, удмурты принадлежат к уральской (финноугро-самодийской) этнолингвистической группе (в эту группу входят также мордва, мари, эстонцы, карелы, финны, саами и другие народы общей численностью 25 миллионов). Удмурты - второй после мордвы по численности финно-угорский народ в России. Большая часть удмуртов (67%) проживает в пределах Удмуртии (Агеева, 2000; Народы России: Энциклопедия, 1994).

По данным Владыкина (1998), Владыкина, Христолюбовой (1984), Пименова, Христолюбовой (1976), Шкляева (1993) типичными чертами удмуртского характера являются скромность и даже стеснительность до робости, терпеливость, замкнутость, немногословие, сдержанность в проявлении чувств, умеренность, щедрость, миролюбие.

Хотинец (2003) выделяет типичные черты характера удмуртской женщины: скромность, доброта, застенчивость, замкнутость, скрытность, трудолюбие, исполнительность, хозяйственность, терпеливость, гостеприимство, обидчивость, сдержанность, веселость.

Попыткам описать русский национальный характер посвящены многочисленные работы философов, историков, антропологов, социологов, психологов. Как правило, особенности русского характера плохо поддаются однозначному определению. Представление о «загадочности русской души» отражает сложность изучения этого вопроса.

По мнению Бердяева (1990), русский характер несет в себе черты нестабильности и противоречивости. «Бездонная глубь и необъятная высь сочетаются с какой-то низостью, неблагородством, … Бесконечная любовь к людям, поистине Христова любовь, сочетается с человеконенавистничеством и жестокостью. Жажда абсолютной свободы мирится с рабьей покорностью» (Бердяев, 1990, с. 9).

Интересное объяснение нестабильности национального характера русских выдвинули Gorer and Rickman (1946). Согласно их «пеленочной гипотезе», русская традиция тугого пеленания младенцев с ранних месяцев их жизни приводит к тому, что русские растут сильными и сдержанными. Младенцев освобождают от пеленок лишь на короткое время для гигиенических процедур и активной игры. Смену длительных периодов неподвижности с короткими периодами мускульной активности и интенсивного социального взаимодействия Gorer and Rickman (1946) связали с определяющими чертами национального характера. Многие русские, по их мнению, испытывают сильные душевные порывы и короткие всплески социальной активности в промежутках между долгими периодами депрессии и самокопания.

Как отмечает Schubart (1938), русской душе свойственны чувство вины, жертвенность, доверчивость, милосердие. Русскую культуру он характеризует как культуру с женственными чертами (см.: Лебедева, 1999).

Kaplan (1961) характеризует типичного русского как теплую, человечную, очень зависимую, стремящуюся к социальному присоединению, эмоционально нестабильную, сильную, но недисциплинированную личность.

Vorobieva, Dorfman, and Petrov (1992), сопоставляя особенности западного и российского научного мышления, выделяют в качестве основного критерия существующих между ними различий аналитизм - синтетизм. Для русской культуры в большей степени, чем для западной культуры, характерно преобладание синтетического (правополушарного) начала. Основными проявлениями синтетичности в мышлении русских выступают стремление к глобализации, ассимиляции, универсальности; высокая эмоциональность; приоритет целей над средствами (методами).

Дорфман (2001) обозначает следующие признаки синтетичности русского мышления: преобладание установки на обнаружение сходства - против установки на обнаружение различий; преобладание установки на обнаружение целого - против установки на обнаружение частей; преобладание установки на одновременность - против установки на последовательность; преобладание зависти к другим - против самодостаточности; преобладание жертвенности - против самосохранения.

Пибоди, Шмелев, Андреева, Граменицкий (1993), основываясь на данных психосемантического анализа, выделяют следующие типичные черты русского характера: откровенность, щедрость, бесшабашность, умение прощать, непрактичность, доверчивость, миролюбие (см. также: Александров, Власов, Полищук, 1997; Андреев, 2000; Гаюрова, 2003; Уваров, 2000).

По данным Козловой (2000) черты характера, которые русские студенты отмечают как типичные для своего народа, являются преимущественно негативными. Недальновидность (даже глупость), легкомыслие, лень в сочетании с нерешительностью, пассивность, нечестность, терпимость и доброта, по мнению большинства респондентов, представляют сущность русского национального характера.

Из анализа литературы можно заключить, что у представителей обоих этносов имеются как сходные, так и противоположные национальные черты. К сходным чертам можно отнести терпеливость, доброту, щедрость, миролюбие. К противоположным чертам можно отнести качества экстравертированности - интровертированности. Судя по приведенным личностным характеристикам, удмуртам свойственна интровертированность, которая проявляется в таких чертах как сдержанность, замкнутость, стеснительность, а русским - экстравертированность, которая проявляется в стремлении к социальному присоединению, откровенности.

Хотинец (2002) приводит данные о различиях между удмуртами и русскими по коммуникативной активности и общей эмоциональности как формально-динамическим свойствам их индивидуальности.

По данным Будалиной и Хотинец (2004), существуют различия между удмуртскими и русскими студентками по Я-Превращенному (по терпимости) и Я-Вторящему (по зависимости и дружелюбию).

Выскочил (2003) обнаружила, что у удмуртов уровень этнической интолерантности выше, чем у русских.

В терминах субмодальностей полимодального Я, наблюдения и исследования, приведенные выше, могут означать кросскультурные различия между удмуртами и русскими по Я-Авторскому (по экстраверсии, силе Я, чувству вины, целостному видению жизни, страху отвержения), Я-Воплощенному (по экстраверсии, скорости установления глубоких контактов с людьми), Я- Превращенному (по силе Я, неуверенности - простодушности), Я-Вторящему (по интровертированности, покорности, зависимости, страху отвержения, дискретному восприятию жизни, скорости установления глубоких контактов с людьми) (см. также: Дорфман, Быков, Гольдберг, 2000).

На основании этих предпосылок ставится исследовательский вопрос о кросскультурных различиях между удмуртами и русскими по их полимодальному Я. Изучение этого вопроса направлено на решение третьей задачи данной работы.

Аффилиативные мотивы

В литературе имеются данные о кросскультурных различиях в выраженности межличностных аффилиативных мотивов. Markus and Kitayama (1991) обнаружили, что люди с независимым Я в меньшей степени, чем люди с зависимым Я, испытывают потребность в присоединении к кому-либо.

На основании различий между удмуртами и русскими по критерию экстравертированности - интровертированности (см.: предыдущий параграф) можно предположить, что удмурты в большей степени, чем русские, переживают потребность в аффилиации.

В литературе имеются также данные об этноаффилиативных мотивах у удмуртов и русских.

Пименов (1977) исследовал этноаффилиативные установки удмуртов и обнаружил их высокую выраженность на поведенческом уровне. Это означает, что удмурты отличаются высоким уровнем этнической самоидентификации. Русские, напротив, отличаются низким уровнем этнической самоидентификации (Козлова, 2000). Солдатова (1998) получила сходные результаты. Она обнаружила, что выраженность этноаффилиативных мотивов у русских ниже, чем у татар, тувинцев, якутов и осетин.

На основании этих предпосылок ставится исследовательский вопрос о кросскультурных различиях между удмуртами и русскими по их аффилиативным мотивам. Можно полагать, что удмурты в большей степени, чем русские, переживают потребность и в межличностной, и в этнической аффилиации. Изучение этого вопроса также направлено на решение третьей задачи данной работы.

1.5.5. Интегративный подход

Концепции метаиндивидуального мира и метаиндивидуального этнического мира позволяют полагать, что этническое Я, кросскультурный фактор, полимодальное Я и аффилиативные мотивы являются не разрозненными, а образуют единую этно-кросскультурную систему. Об интегративных тенденциях в этой системе можно судить, применяя три уровня анализа: на уровне этнического Я и кросскультурного фактора, на уровне полимодального Я и аффилиативных мотивов, а также на уровне этнического Я и кросскультурного фактора, приводящих к изменениям полимодального Я и аффилиативных мотивов.

Этническое Я и кросскультурные различия можно рассматривать в качестве собственно этнических компонентов системы. Производными от них являются полимодальное Я и аффилиативные мотивы. Иначе говоря, ставится вопрос о том, какие вклады этническое Я и кросскультурный фактор могут производить в полимодальное Я и аффилиативные мотивы. Но вопрос об обратных вкладах - полимодального Я и аффилиативных мотивов в этническое Я и кросскультурный фактор - выносится за рамки предмета данной работы.

На основании данных о вкладах этнического Я и кросскультурного фактора в полимодальное Я и аффилиативные мотивы ставится исследовательский вопрос об этно-кросскультурной интегративной модели Я-концепции. Эмпирическое изучение этого вопроса направлено на решение четвертой задачи данной работы.

1.5.6. Исследовательские гипотезы

В результате анализа литературы (см.: предыдущие параграфы), в соответствии с задачами исследования (см.: § 1.4.2) и поставленными исследовательскими вопросами (см.: § 1.5.1-1.5.5) были сформулированы 5 групп исследовательских гипотез.

Первая группа гипотез (решение первой задачи) была направлена на тестирование структуры этнического Я. С позиций концептуальной модели полимодального Я (Дорфман, 2004а) и на основании данных о круговых моделях личности (Leary, 1957; Martinez-Arias, Silva, Diaz-Hidalgo, Ortet, & Moro, 1999; Wiggins, 1985, 1995, 1996; Wiggins & Broughton, 1985; Wiggins, Steiger,

& Gaelick, 1981) тестировались гипотезы о круговой структуре этнического Я. Структурирование этнического Я тестировалось в двух планах: в плане осей круга и в плане последовательностей субмодальностей этнического Я по кругу.

Гипотеза об осях круга строилась исходя из представлений о биполярных категориях. В терминах конфирматорного факторного анализа тестированию подвергались 4 исследовательские гипотезы:

А. Этническое Я складывается из системы «Я» и системы «Этнос»;

Б. Этническое Я складывается из модальности «Я» и модальности «Этнос»; В. Этническое Я складывается из диспозиций «Обособление» и «Слияние». Г. Этническое Я складывается из нескольких биполярных категорий. Гипотеза о последовательностях субмодальностей этнического Я по кругу строилась на основании данных о структурировании этнического Я по тем или иным биполярным категориям. В терминах конфирматорного факторного анализа (подпрограмма «Сircle») тестированию подвергалась 2 исследовательские гипотезы:

Д. Оси круга субмодальностей этнического Я определяются той биполярной категорией (категориями), по которой (которым) структурируется этническое Я.

Е. Последовательность субмодальностей этнического Я по кругу обусловливается той биполярной категорией (категориями), по которой (которым) структурируется этническое Я.

Вторая группа гипотез (решение второй задачи) была направлена на тестирование эффектов этнического Я на полимодальное Я и аффилиативные мотивы. С позиций концепции метаиндивидуального этнического мира Хотинец (2000а, 2000б; Вяткин, Хотинец, 1996) тестировались следующие исследовательские гипотезы:

А. Субмодальности в этническом Я - Авторское, Воплощенное, Превращенное, Вторящее - могут приводить к изменениям субмодальностей в полимодальном Я.

Б. Субмодальности в этническом Я - Авторское, Воплощенное, Превращенное, Вторящее - могут приводить к изменениям этноаффилиативных мотивов, а Я-Воплощенное в этническом Я - к изменениям межличностных аффилиативных мотивов.

Третья группа гипотез (решение третьей задачи) была направлена на тестирование эффектов кросскультурного фактора (удмуртки - русские) на полимодальное Я и аффилиативные мотивы.

На основании данных о личностных чертах удмуртов и русских (Андреев, 2000; Александров, Власов, Полищук, 1997; Владыкин, 1998; Владыкин, Христолюбова, 1984; Выскочил, 2003; Дорфман, 2001; Пибоди, Шмелев, Андреева, Граменицкий, 1993; Лебедева, 1999; Пименов, Христолюбова, 1976; Уваров, 2000; Хотинец, 2002, 2003; Шкляев, 1993; Kaplan, 1961; Vorobieva, Dorfman, & Petrov, 1992), кросскультурных различиях между ними по субмодальностям полимодального Я (Будалина, Хотинец, 2004) и аффилиативным мотивам (Козлова, 2000; Пименов, 1977; Солдатова, 1998) тестировались следующие исследовательские гипотезы:

А. Я-Авторское и Я-Воплощенное в полимодальном Я выражены в большей степени у русских, чем у удмуртских студенток, а Я-Вторящее, наоборот, выражено в большей степени у удмуртских, чем у русских студенток.

Б. Аффилиативные мотивы (межличностные и этнические) выражены в большей степени у удмуртских студенток, чем у русских студенток.

Четвертая группа гипотез (решение второй и третьей задач) была направлена на тестирование взаимодействий этнического Я и кросскультурного фактора (удмуртки - русские) по субмодальностям полимодального Я и аффилиативным мотивам.

На основании данных об эффектах этнического Я и кросскультурного фактора на полимодальное Я и аффилиативные мотивы тестировались следующие исследовательские гипотезы:

А. Этническое Я и кросскультурный фактор взаимодействуют по субмодальностям полимодального Я.

Б. Этническое Я и кросскультурный фактор взаимодействуют по аффилиативным мотивам.

Пятая группа гипотез (решение четвертой задачи) была направлена на тестирование этно-кросскультурной интегративной модели Я-концепции.

На основании данных об эффектах этнического Я и кросскультурного фактора на полимодальное Я и аффилиативные мотивы и их взаимодействиях по этим переменным тестировались следующие исследовательские гипотезы:

А. Модель «эффектов». Она строилась на основе данных дисперсионного анализа об эффектах этнического Я и кросскультурного фактора на переменные полимодального Я и аффилиативных мотивов.

Б. Модель «взаимодействий». Она строилась на основе данных дисперсионного анализа о взаимодействиях этнического Я и кросскультурного фактора по переменным полимодального Я и аффилиативных мотивов.

ГЛАВА 2. ОРГАНИЗАЦИЯ И МЕТОДИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ

2.1. Общая схема исследования

В предыдущей главе (см.: § 1.4.2) были сформулированы 4 исследовательские задачи.

Первая задача заключалась в том, чтобы подвергнуть эмпирической проверке теоретический конструкт этнического Я и выявить основания его структуризации.

На основании положения о биполярных категориях полимодального Я, данных о круговых моделях личности (см.: § 1.5.2) и в терминах конфирматорного факторного анализа тестировалась гипотеза о круговой структуре этнического Я.

Вторая задача заключалась в том, чтобы выяснить, приводит ли этническое Я к изменениям полимодального Я и аффилиативных мотивов. На основании эмпирических данных, приведенных в § 1.5.3 и в терминах дисперсионного анализа ANOVA тестировались гипотезы об эффектах этнического Я на полимодальное Я и аффилиативные мотивы.

Третья задача заключалась в том, чтобы выяснить, существуют ли кросскультурные различия между удмуртскими и русскими студентками по полимодальному Я и аффилиативным мотивам. На основании данных, приведенных в § 1.5.4 и в терминах дисперсионного анализа ANOVA тестировались гипотезы об эффектах кросскультурного фактора (удмурты - русские) на полимодальное Я и аффилиативные мотивы.

В рамках решения второй и третьей задач и на основании данных об эффектах этнического Я и кросскультурного фактора на полимодальное Я и аффилиативные мотивы тестировались также гипотезы о взаимодействиях аффилиативным мотивам. Данные гипотезы также тестировались в терминах дисперсионного анализа ANOVA.

Четвертая задача заключалась в том, чтобы построить этнокросскультурную интегративную модель Я-концепции и подвергнуть ее эмпирическому тестированию.

На основании данных об эффектах и взаимодействиях этнического Я и кросскультурного фактора и в терминах структурных линейных уравнений были построены промежуточные гипотетические модели, условно обозначенные как модели «эффектов» и «взаимодействий». Построенные модели тестировались на пригодность. В пригодных моделях определялся их состав и каузальноподобные пути.

2.2. Участницы

В исследовании приняли участие 248 студенток: 125 студенток-удмурток I-III курсов факультета удмуртской филологии Удмуртского государственного университета (Ижевск) и 123 студентки-русские I-III курсов факультета русской филологии Пермского государственного педагогического университета (Пермь), - девушки, возраст в диапазоне от 17 до 23 лет (M = 18.54, SD = 1.18).

Национальность участниц определялась по самоотчетам.

2.3. Вопросники

2.3.1. Пермский вопросник Я

Для измерения полимодального Я использовался Пермский вопросник Я (Дорфман, Рябикова, Гольдберг, Быков, Ведров, 2000). В основе вопросника лежит концепция полимодального Я (Дорфман, 1993, 1998, 2002а, 2004а, 2004б).

Измерялись субмодальности полимодального Я - Авторское, Воплощенное,

Превращенное, Вторящее. Чем выше значения пунктов вопросника, тем более выражены соответствующие им субмодальности полимодального Я.

Вопросник включал 34 пункта. В шкалу каждой субмодальности входило по 8 пунктов. Порядок их предъявления был случайным. Ответы респондентов выражали степень их согласия с каждым пунктом по шестибалльной шкале в диапазоне от -3 («совершенно не согласна») до +3 («полностью согласна»). Затем ответы переводились в значения от 1 до 6.

Пермский вопросник Я прошел процедуру верификации, результаты которой свидетельствовали в пользу его валидности и надежности (Дорфман, Рябикова, Гольдберг, Быков, Ведров, 2000).

2.3.2. Пермский вопросник этнического Я

Пермский вопросник этнического Я (Рябикова, 2002) был разработан для измерения конструкта этнического Я.

Согласно теоретическим положениям, выдвинутым в главе 1 (см.: § 1.5.1), этническое Я может дифференцироваться по субмодальностям Я - Авторскому, Воплощенному, Превращенному, Вторящему. Поэтому в Пермский вопросник этнического Я вошли пункты, характеризующие субмодальности этнического Я. Чем выше значения пунктов вопросника, тем более выражены соответствующие им субмодальности этнического Я.

Подобно Пермскому вопроснику Я, в суждениях, составивших пункты Пермского вопросника этнического Я, были использованы местоименные формы как эмпирические референты субмодальностей. Местоимение «я» в именительном падеже характеризовало Я-Авторское; местоимение «мой» (в единственном или множественном числе, женском или мужском роде, в разных падежах) - Я-Воплощенное; местоимение «я» в косвенных падежах: «меня», «мне», «мной» - Я-Вторящее; логическое подлежащее, замещающее местоимение «он/она» (в именительном падеже, в единственном или множественном числе) - Я-Превращенное.

Первоначально Пермский вопросник этнического Я включал 72 пункта. К каждой из 4-х субмодальностей этнического Я были адресованы по 18 пунктов. Порядок пунктов определялся по таблице случайных чисел. Респонденты выражали степень их согласия с суждениями, изложенными в пунктах, по шестибалльной шкале в диапазоне от -3 («совершенно не согласна») до +3 («совершенно согласна»). Затем исходные баллы переводились в значения от 1 до 6.

В окончательном (коротком) варианте Пермский вопросник этнического Я включил - в случайном порядке - 20 пунктов, а также 2 пункта, которые служили проверкой на «ложь». К каждой из 4-х субмодальностей этнического Я были адресованы по 5 пунктов.

Конструктная валидность вопросника определялась средствами эксплораторного факторного анализа (метод главных компонент, вращение факторов способом Варимакс). В факторный анализ включались значения пунктов вопросника, но не включались агрегированные показатели шкал. Количество выделяемых факторов определялось по критерию Кайзера: собственное значение последнего из выделенных факторов должно быть не меньше 1. Предполагалось, что вопросник будет обладать конструктной валидностью, если его пункты распадутся на 4 фактора, характеризующие по отдельности субмодальности Я-Авторское, Я-Воплощенное, Я-Превращенное и Я-Вторящее.

Надежность шкал определялась: (1) по корреляциям между пунктами, относящимися к одной и той же шкале, (2) коэффициенту альфа Кронбаха, (3) стандартизированному коэффициенту альфа.

Были получены результаты в пользу конструктной валидности и надежности

Пермского вопросника этнического Я (см.: Приложение 1).

2.3.3. Вопросники мотивов аффилиации

Измерялись межличностные и этнические аффилиативные мотивы.

Межличностные аффилиативные мотивы

Для измерения межличностных аффилиативных мотивов был использован Вопросник мотивов межличностной аффилиации Мехрабиана в модификации Магомед-Эминова (1988). В основе вопросника лежит концепция аффилиативных мотивов Mehrabian and Ksionzky (1974).

Вопросник мотивов межличностной аффилиации включает 62 пункта, из которых 30 направлены на измерение интенсивности мотива стремления к принятию и 32 - на измерение интенсивности мотива страха отвержения. Согласно авторам данного вопросника вопросы, относящиеся к разным мотивам, были разбиты на две группы и предъявлялись респондентам как два разных вопросника. Респондентам предлагалось выразить степень их согласия с суждениями, изложенными в пунктах, по семибалльной шкале в диапазоне от -3 («полностью не согласна») до +3 («полностью согласна»). Применялись пункты с прямыми и обратными суждениями. Затем исходные баллы переводились в значения от 1 до 7 с учетом знаков прямых и обратных пунктов. Суммарный балл подсчитывался для шкал мотива стремления к принятию и мотива страха отвержения по отдельности.

В доступной литературе не были обнаружены сведения о конструктной валидности и надежности Вопросника мотивов межличностной аффилиации на русской популяции. Этот вопрос специально изучался в данной работе.

Конструктная валидность определялась средствами эксплораторного факторного анализа пунктов вопросника (метод главных компонент, вращение факторов способом Варимакс). Агрегированные показатели шкал не включались в факторный анализ.

Надежность шкал определялась: (1) по корреляциям между пунктами, относящимися к одной и той же шкале, (2) коэффициенту альфа Кронбаха, (3) стандартизированному коэффициенту альфа.

В результате тестирования конструктной валидности Вопросника мотива стремления к принятию были выделены 2 субмотива: общительности и социальной близости. В результате тестирования конструктной валидности Вопросника мотива страха отвержения были выделены 2 субмотива: социальной робости и боязни оценки. Были получены результаты в пользу приемлемой конструктной валидности и надежности этих субмотивов аффилиации (см.: Приложения 2 и 3).

Этнические аффилиативные мотивы

Для измерения этнических аффилиативных мотивов был использован Вопросник этнической аффилиации (Солдатова, 1998). В основе вопросника лежит концепция аллоцентризма-идеоцентризма (Triandis, Leung, Villareal, & Clack, 1985).

Вопросник этнической аффилиации включает 18 пунктов, из которых 9 направлены на измерение интенсивности мотива этнического слияния и 9 - на измерение интенсивности мотива этнического обособления. Респондентам предлагалось выразить степень их согласия с суждениями, изложенными в пунктах, по трехбалльной шкале в диапазоне от 0 («не согласна») до +2 («согласна»). Суммарный балл подсчитывался для шкал этнического слияния и этнического обособления по отдельности.

В доступной литературе не были обнаружены сведения о конструктной валидности и надежности Вопросника этнической аффилиации. Этот вопрос специально изучался в данной работе.

Конструктная валидность определялась средствами эксплораторного факторного анализа пунктов вопросника (метод главных компонент, вращение факторов способом Варимакс). Агрегированные показатели шкал не включались в факторный анализ.

Надежность шкал определялась: (1) по корреляциям между пунктами, относящимися к одной и той же шкале, (2) коэффициенту альфа Кронбаха, (3) стандартизированному коэффициенту альфа.

Были получены результаты в пользу приемлемой конструктной валидности Вопросника этнической аффилиации для измерения мотивов этнического слияния и этнического обособления. Надежность пунктов была недостаточно высокой (см.: Приложение 4).

2.4. Процедура, исследовательский дизайн, анализ данных

2.4.1. Процедура

Вопросники (Пермский вопросник Я, Пермский вопросник этнического Я, Вопросник межличностных мотивов аффилиации и Вопросник этнической аффилиации) предъявлялись участницам исследования в случайном порядке в ходе 12 групповых сессий.

2.4.2. Исследовательский дизайн

В исследовании использовался корреляционный и ex post facto дизайн. Корреляционный дизайн использовался при тестировании круговой структуры этнического Я, а также этно-кросскультурной модели Я-концепции. Еx post facto дизайн использовался при изучении эффектов фактора «Этническое Я» и кросскультурного фактора на переменные полимодального Я и аффилиативных мотивов и взаимодействий этих факторов по данным переменным.

2.4.3. Анализ данных

Общее описание

Применялись эксплораторный факторный анализ, конфирматорный факторный анализ, дисперсионный анализ ANOVA и структурные линейные уравнения.

Эксплораторный факторный анализ использовался для оценки конструктной валидности Пермского вопросника этнического Я, вопросников аффилиативных межличностных и этнических мотивов.

Дисперсионный анализ ANOVA использовался для тестирования гипотез об эффектах фактора «Этническое Я» и кросскультурного фактора на переменные полимодального Я и аффилиативных мотивов и взаимодействиях этих факторов по данным переменным.

Конфирматорный факторный анализ использовался для тестирования круговой структуры этнического Я.

Структурные линейные уравнения использовались для построения этнокросскультурной модели Я-концепции.

Дисперсионный анализ

Однофакторный дисперсионный анализ ANOVA (межгрупповой дизайн, фиксированные эффекты, регрессионный подход, полиномиальные контрасты, тип III SS) применялся для измерения эффектов фактора «Этническое Я» и кросскультурного фактора на полимодальное Я и аффилиативные мотивы. Переменные каждой субмодальности этнического Я включались в дисперсионный анализ по отдельности как независимые (межгрупповые) факторы с тремя уровнями: высоким, средним и низким. Кросскультурный фактор включался в дисперсионный анализ как независимый межгрупповой фактор с двумя уровнями: удмуртки, русские. Зависимыми переменными были переменные субмодальностей полимодального Я и аффилиативных мотивов (по отдельности).

Двухфакторный дисперсионный анализ ANOVA (межгрупповой дизайн, фиксированные эффекты, регрессионный подход, полиномиальные контрасты, тип III SS) применялся для измерения взаимодействий фактора «Этническое Я» и кросскультурного фактора по переменным субмодальностей полимодального Я и аффилиативных мотивов.

Конфирматорный факторный анализ

Тестировались полярные категории в качестве осей круговой структуры этнического Я и собственно круговая структуры этнического Я (определение последовательности субмодальностей по кругу). Полярные категории этнического Я тестировались с помощью конфирматорного факторного анализа, круговая структура этнического Я - в подпрограмме конфирматорного факторного анализа «Circle».

Для определения полярных категорий, которые могут быть осями круговой структуры этнического Я, строились 3 гипотетические модели: «бисистемная» (система «Этнос» - система «Я»), «бимодальная» (модальность «Этнос» - модальность «Я») и «бидиспозициональная» (диспозиция «Слияние» - диспозиция «Обособление»).

В «бисистемной» модели систему «Этнос» (латентный фактор) представляли агрегированные шкальные оценки субмодальностей Я-Превращенное и Я- Вторящее (2 переменные), систему «Я» (латентный фактор) - агрегированные шкальные оценки субмодальностей Я-Авторское и Я-Воплощенное (2 переменные).

В «бимодальной» модели модальность «Этнос» (латентный фактор) представляли агрегированные шкальные оценки субмодальностей Я- Превращенное и Я-Воплощенное (2 переменные), модальность «Я» (латентный фактор) - агрегированные шкальные оценки субмодальностей Я-Авторское и Я-Вторящее (2 переменные).

В «бидиспозициональной» модели диспозицию «Слияние» (латентный фактор) представляли агрегированные шкальные оценки субмодальностей Я- Воплощенное и Я-Вторящее (2 переменные), диспозицию «Обособление» (латентный фактор) - агрегированные шкальные оценки субмодальностей Я- Авторское и Я-Превращенное (2 переменные).

Латентные факторы включались в модели как некоррелирующие и как коррелирующие.

На основании результатов тестирования «бисистемной», «бимодальной» и «бидиспозициональной» моделей строилась круговая структура этнического Я. Вначале определялась статистически пригодная модель полярных категорий. В зависимости от результатов определялись оси круга и соответственно последовательность субмодальностей этнического Я по кругу.

При тестировании последовательности субмодальностей этнического Я по кругу (круговой структуры этнического Я) субмодальность Я-Авторское была представлена шкальной оценкой шкалы «Я-Авторское», субмодальность Я- Воплощенное - шкальной оценкой шкалы «Я-Воплощенное», субмодальность Я-Превращенное - шкальной оценкой шкалы «Я-Превращенное», субмодальность Я-Вторящее - шкальной оценкой шкалы «Я-Вторящее».

Структурные линейные уравнения

В рамках гипотетических моделей строились каузально-подобные пути от экзогенного фактора «Этническое Я» и экзогенного кросскультурного фактора к эндогенным переменным «Полимодальное Я», «Аффилиативные межличностные мотивы» и «Аффилиативные этнические мотивы». Строились 2 гипотетические модели: «эффектов» и «взаимодействий».

В основу модели «эффектов» были положены результаты эффектов фактора «Этническое Я» и кросскультурного фактора на переменные полимодального Я и аффилиативных межличностных и этнических мотивов. В основу модели «взаимодействий» были положены результаты взаимодействий фактора «Этническое Я» и кросскультурного фактора по переменным полимодального Я и аффилиативных мотивов. В обе модели фактор «Этническое Я» и кросскультурный фактор включались как коррелирующие.

Подробно каузально-подобные пути от экзогенных факторов к эндогенным переменным описаны в Главе 3 (см.: § 3.4).

Тестирование пригодности гипотетических моделей в терминах конфирматорного факторного анализа и структурных линейных уравнений

Статистические расчеты производились в программе SEPATH статистического пакета Statistica (версия 5.5).

Анализу подвергалась корреляционная матрица манифестных переменных (Steiger, 1995). Поиск базового решения определялся методом кубической интерполяции. Функция расхождения определялась методом максимального подобия (Maximum Likelihood, ML). Пригодность каждой модели определялась по 5 индексам - ч2 статистике, отношению ч2/df, индексу Стейгера-Линда (Steiger-Lind RMSEA Index), отрегулированному индексу пригодности (the adjusted goodness-of-fit index, AGFI), сравнительному индексу пригодности (comparative fit index, CFI) (об индексах пригодности см.: Дорфман, 2004а). Оценка включения переменных в латентные факторы проводилась лишь в тех случаях, когда модели имели достаточную пригодность.

ГЛАВА III. УДМУРТСКИЕ И РУССКИЕ СТУДЕНТКИ:

ЭТНИЧЕСКИЕ И КРОССКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

В настоящей главе приводятся результаты исследования этнических и кросскультурных особенностей удмуртских и русских студенток.

Этнический аспект получил концептуальное оформление в виде понятия этнического Я (ЭЯ). В первом параграфе подвергаются тестированию два исследовательских вопроса: (1) о биполярных категориях, структурирующих ЭЯ, (2) о полярных категориях, конституирующих круговую структуру субмодальностей ЭЯ. В ответ на первый исследовательский вопрос строились 3 гипотетические модели: бисистемная, бимодальная, бидиспозициональная. В ответ на второй исследовательский вопрос также строились 3 гипотетические модели: системная, модальная, диспозициональная. Гипотетические модели строились в терминах конфирматорного факторного анализа.