Динамика и характер политических процессов в современных Иордании и Марокко

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава I. Динамика и характер политических процессов в современных Иордании и Марокко: общее и частное

Глава II. Роль умеренной исламской оппозиции в политических процессах в Иордании

Глава III. Роль умеренной исламской оппозиции в политических процессах в Марокко

Заключение

Список использованных источников и литературы

исламский оппозиция марокко

Введение

Актуальность темы исследования. В настоящее время на политической арене ряда мусульманских стран всё чаще и отчётливее слышен голос исламской политической оппозиции. В общих чертах это крыло оппозиции в той или иной степени апеллирует к исламским идеям проведения политики и построения государственности, но при этом противопоставляет себя аполитичным (как правило радикальным) исламским движениям и заявляет о своём желании принимать участие в политической жизни страны, используя мирные методы борьбы.

Современная история мусульманских стран уже знает сразу несколько ярких побед исламских политических партий как в республиканских странах, так и в монархиях арабского востока. В Тунисе в 2011 г. исламистам движения «ан-Нахда» вместе с другими революционными силами удалось свергнуть режим почти тридцатилетнего правления Зина аль-Абидина Бен Али и сформировать правительство. С 2002 г. и до последних парламентских выборов в июне 2015 г. турецкая умеренная исламская Партия справедливости и развития (ПСР-Т) во главе с Реджепом Тайипом Эрдоганом сохраняет власть. Выборы в палестинский Законодательный совет 2006 г. обернулись победой партии «Изменения и реформы», являющейся политическим крылом исламского движения ХАМАС. Парламентские выборы в Египте ноября 2011-января 2012 гг. позволили местной исламской «Партии свободы и справедливости» и большинство мест в нижней палате парламента - Народном собрании (маджлис аш-шааб). На парламентских выборах в 2011 г. в Марокко Партия справедливости и развития (ПСР-М) впервые завоевала большинство мест в Палате представителей (маджлис ан-нуваб), а пост премьер-министра страны занял её лидер Абделилла Бенкиран. Однако еще со времен терактов 11/09 в США, и особенно на фоне текущих войн на Ближнем Востоке с участием организаций религиозного толка, термин «исламский» часто носит отрицательную, кровавую окраску, что приводит к тому, что сторонников умеренных исламских идей, по словам ведущего российского востоковеда Р.Г Ланда, «просто не хотят замечать».

Рост популярности умеренных исламских настроений вписывается в общую тенденцию социально-политического развития стран арабского востока. По словам Б.В. Долгова, это развитие включает в себя две составляющие: усиление исламского фактора и «демократизацию сверху» - развитие государственной политической системы самими представителями власти. Если первая составляющая имеет прямое отношение к расширению деятельности умеренных исламистов, то их роль в демократизации режимов сразу определить нельзя. Таким образом, возникает вопрос, имеет ли исламская политическая оппозиция влияние на политическое развитие соответствующих государств и насколько благоприятно оно для таких процессов как демократизация и либерализация политических режимов в арабском регионе? Поиску ответа на данный вопрос и посвящена настоящая работа.

Ограничение поля исследования. Выбор стран для изучения интересующей проблематики был тесно связан с оценкой политических режимов в Северной Африке и на Ближнем Востоке (САБВ). Мы разделяем мнение российского политолога К.М. Труевцева в том, что в то время как для республиканских арабских стран характерна некоторая искусственность избирательных процедур, в монархиях Иордании и Марокко можно наблюдать реальную политическую конкуренцию в свете особенностей их режимов, о которых будет сказано ниже. Более того, из всех арабских монархий лишь в этих двух странах умеренная исламская оппозиция действует на легальном уровне, в то время как в аравийских монархиях Персидского залива любая партийная деятельность запрещена на уровне конституций.

Исходя из вышесказанного, цель данного исследования - определить характер влияния, который исламская политическая оппозиция оказывает на современные политические процессы в Иордании и Марокко и объяснить, с чем это связано.

Достижение указанной цели планируется осуществить в ходе последовательного выполнения следующих задач.

определить динамику и характер социально-политического развития в двух странах после «арабской весны», а также выявить общие особенности режимов, характерных для Иордании и Марокко, и место исламской политической оппозиции в них;

установить роль умеренной исламской оппозиции в политическом развитии Иордании;

установить роль умеренной исламской оппозиции в политическом развитии Марокко;

Предметом данного исследования является политическое развитие Иордании и Марокко, а объектом выступает деятельность умеренной исламской оппозиции на фоне политического развития в этих двух государствах.

Методология исследования. При написании данной междисциплинарной (историко-политологической) работы, в соответствии с поставленными задачами в первой главе труда, были использованы логико-научные методы (индукция, дедукция, анализ, синтез, сравнение, аналогия), а также сравнительный метод, с помощью чего были определены общие и частные черты социально-политического развития и институтов в двух монархиях.

Автор работы также опирался в своем исследовании на “inclusion-moderation theory” («теория включения и умеренности») в качестве исходной идеи для анализа соответствующих процессов в Иордании и Марокко.

Во второй и третьей главах использован метод ситуационного анализа и принцип историзма, благодаря которым был прослежен генезис умеренного исламского движения в Иордании и Марокко, а также основные этапы его трансформации к 2016 г.

Источники. В ходе исследования прежде всего были использованы источники на арабском языке, а также некоторые переводы оригинальных источников на русский язык. Источники можно разделить на две группы. Первую группу источников составляют правовые и законодательные акты, в том числе действующие конституции Иордании и Марокко, а также конституции предыдущих лет, помимо них были задействованы законы и нормативные акты. Материалы этой группы источников помогли определить особенности формы правления и режимов в двух королевствах, уровень развития политических свобод в них и, говоря о поправках к конституциям, проследить процесс либерализации режимов на законодательном уровне. Вторую группу источников составляют документы партий и движений, а также материалы об истории их становления, написанные самими представителями умеренных исламистов. Данные работы представлены на официальных сайтах этих партий и движений. Эта группа источников позволила определить взгляды и цели представителей умеренных исламских движений в двух странах, а также их трансформацию с течением времени.

Историография. Историографический список можно также разделить на две части: историческую и политологическую.

Политологическая историография. Настоящее исследование отталкивается, прежде всего, от идеи «демократических волн» С. Хантингтона и продолжающего ее взгляда российского исследователя К.М. Труевцева на «арабскую весну», процессы которой он рассматривает в контексте очередной такой «волны». Эти исследования показывают, что социально-политическое развитие в Иордании и Марокко всё же идёт, однако темпы и модели перехода режимов от недемократических к демократическим отличаются от других стран. Каким образом должен выглядеть этот переход в странах арабского востока говорится в работе Дж. Шведлера (J. Schwedler). Исследуя опыт исламских партий Иордании и Йемена, он выдвигает мнение о том, что легализация исламистов не всегда ведёт к снижению радикальной составляющей в их методах борьбы, но способствует уменьшению потенциальной аудитории радикалов, что, в свою очередь, подтверждается теорией включения исламистов во власть - “inclusion-moderation theory”. Работа классика западной политической науки Л. Пая, где говорится о 17 особенностях незападного политического процесса, послужила теоретической базой для исследования института политической оппозиции в арабских странах. Некоторые из этих особенностей, такие как слабое разделение политической сферы от различного рода взаимоотношений, различия в политических пристрастиях разных поколений и др. были сопоставлены с политическими реалиями в Иордании и Марокко, тем самым была подчеркнута неразвитость института оппозиции в двух государствах. Стоит отметить труды по анализу политических систем монархий арабского востока М.А. Сапроновой, проливающие свет на особенности их режимов и конституций. Значимую роль в теоретическом обосновании темы исследования оказала ещё одна работа уже упоминавшегося исследователя К.М. Труевцева, посвященная особенностям электорального процесса в арабских странах, в том числе и в Иордании и Марокко.

Историческая историография. Историческим фундаментом работы послужили труды отечественных специалистов по истории Марокко В.В. Орлова, многие из которых посвящены интересующей нас проблематике - отношениям королевского двора и исламистов в марокканском королевстве. Был задействован фундаментальный труд С.М. Сергеева, где выделяется история становления и развития оппозиции в Марокко в отдельную главу. Работы А.В. Демченко, которые включают рассмотрение и анализ деятельности АБМ в Иордании, также были использованы для данного исследования.

Синтез приведенной политологической и историографической базы позволяет выявить развитие отношений между королевскими дворами и умеренной исламской оппозицией в двух странах до событий «арабской весны», установить роль этого политического крыла оппозиции в Иордании и Марокко во время событий 2011 г., а также выявить их роль в реальной партийно-политической конкуренции и процесса либерализации режимов на политических площадках в двух странах теоретически. Настоящее исследование направлено на определение соотношения между развитием умеренного исламского движения в двух странах и политическим развитием в начале XXI в. и после событий «арабской весны», а также на восполнение пробелов в отечественной литературе в изучении дальнейшего развития умеренной исламской оппозиции в 2012 - 2016 гг. в Иордании и Марокко.

Структура исследования. Настоящее исследование состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографии.

Понятийный аппарат исследования. Сегодня в результате роста угроз со стороны террористической организации «Исламское государство» понятие «исламская оппозиция» часто связывают с террористическими актами и вандализмом. Более того, до сих пор не утихают дебаты о том, что такое умеренное исламское движение и кто к нему относится. Разобраться в этом действительно нелегко. С одной стороны, умеренные исламисты часто заявляют о своей приверженности демократическим методам и ценностям. С другой стороны, прямая связь некоторых из таких партий и движений с радикальными не оспаривается самими представителями умеренных исламистов. Например, Фронт исламского действия (ФИД) в Иордании до февральских событий 2016 г. являлся крылом египетской Ассоциации «Братья-мусульмане» (АБМ), признанной террористической во многих странах мира (в частности, в России). Ливанская партия «Хезболла» также является политическим крылом экстремистской группировки с тем же названием, деятельность которой была запрещена рядом не только западных, но и многих арабских стран. Вопрос о том, действительно ли эти исламисты умеренны в своих политических амбициях, до сих пор остаётся настолько открытым, что некоторые учёные полностью отвергают возможность политического ислама быть умеренным. Так, отечественный исследователь С.Э. Бабкин в своей работе вообще заявляет, что не существует умеренного исламизма.

Однако альтернативный взгляд на проблему, поддерживаемый большинством исследователей, таких как А.В. Малашенко, представляется нам более обоснованным. Он заключается в том, что исламизм неоднороден по своему составу, и существует как умеренный, так и радикальный политический ислам,. Ряд западных исследователей, таких как американский учёный Т.Д. Сиск (T. D. Sisk), в своих работах также говорят о гибкости ислама, акцентируя внимание на разных методах, применяемыми исламскими движениями. В свою очередь, Т.Д. Сикс заявляет, что исламисты делятся на тех, кто ориентирован на власть, и на тех, кто ориентирован на общество, но методы и те и другие используют разные от участия в демократических процедурах до экстремистских. Отечественный арабист В.В. Орлов, также склоняясь к мнению о существовании умеренного исламизма, отмечает процесс эволюции радикалов в умеренных исламистов, например, как это было с алжирскими исламистами в конце XX в. Переход в сторону более умеренных взглядов существует и у египетской АБМ, о чем в частности пишет в своей работе Ж. Кепель. В.В. Орлов и Р.Г. Ланда также признают существование как радикального, так и умеренного крыла политического ислама. Понятия «исламизм» и «политический ислам», вслед за Р. Г. Ландой, мы используем в качестве взаимозаменяемых.

В данной работе мы не будем уделять внимание исламистам-сторонникам радикальных методов борьбы, поэтому понятие «исламизм», начиная отсюда, будет употребляться в значении «умеренный исламизм», приверженцы которого участвуют в демократических процедурах и институтах. Хорошее определение «нашего исламизма» даёт Р.Г. Ланда. В своей работе на тему «умеренных» он выступает с предложением закрепления этого понятия в смысле «вменяемого и спокойного направления», которое отстаивает свои интересы легальными методами, «путём компромисса и соглашения с теми, кто им противостоит».

Отдельно скажем про употребление понятия «либерализация» в исследовании. Вслед за американским специалистом по демократизации и политическим реформам в арабском регионе Д. Брумбергом, мы отмечаем, что именно процесс либерализации, как один из вариантов политического развития, характерен для либеральных автократий вроде Иордании и Марокко. Под либерализацией, вслед за исследователем, мы имеем ввиду постепенное расширение политических свобод в режимах либеральной автократии как результат внутренних (действия оппозиции, народные протесты) и внешних (влияние демократических стран-лидеров, получение экономических и политических выгод, повышения статуса страны на международной арене) факторов. Под либеральной автократией мы понимаем государственный режим, при котором имеет место расширение в областях политической открытости, политического спектра и СМИ, при этом все рычаги власти сосредотачиваются в руках авторитарного главы государства.

Хронологические рамки. Исследование охватывает весь период существования двух независимых королевств Иордании и Марокко, т.е. начиная с 1946 и 1956 гг. соответственно, при этом во второй главе исследования затронуты и более ранние этапы в вязи с необходимостью более глубоко анализа проблематики. Закрывается исследование сегодняшним днём.

Глава I. Динамика и характер политических процессов в современных Иордании и Марокко: общее и частное

Политическое развитие как процесс совершенствования политических систем, включая институты, установки и ценности общества, представляется справедливым рассматривать на государственном и гражданском уровнях. Таким образом, с одной стороны можно говорить о политическом развитии страны, имея ввиду совершенствование государственного аппарата и либерализацию политического климата, ведь либерализация является синонимом улучшению, ведь сегодня демократия признана режимом наибольшего благоприятствования для всех политических игроков мира. С другой стороны, с течением времени мы можем наблюдать социально-политическое развитие общества, подразумевая формирование групп интересов, повышение уровня образования, политического сознания и прочие значимые для демократизации социальные сдвиги. Тема предлагаемой работы уже говорит о неоспоримости второго процесса на иорданском и марокканском национальных уровнях, ведь само существование и развитие политической оппозиции является его показателем. Однако, имеет ли место в то же время либерализация режимов - вопрос спорный.

Поэтому, прежде чем приступить к анализу генезиса умеренных исламских движений в двух странах и их роли в их политических процессах, на наш взгляд, представляется уместным рассмотреть индексы демократизации в этих двух странах, которые в некой степени выполняют возложенную на них функцию и определяют тенденцию развития режимов в настоящее время. Благодаря этому мы сможем в завершении второй и третьей глав сопоставить данные и выяснить, как развитие общества, а точнее одной её части, видящей своё политическое устройство в программах исламистов, соотносится с процессами, происходящими в правительстве.

Политическое развитие режимов в Иордании и Марокко в XXI в.

Для начала ещё раз скажем о том, что политическое развитие арабских стран имеет свою специфику, но всё же существует, и этот факт доказывается рядом учёных. Как уже было отмечено Б.В. Долговым, среди социально-политических процессов тенденции к демократизации присущи всем странам арабского востока за редким исключением Королевства Саудовской Аравии, которое, по мнению ряда исследователей, остаётся классическим примером авторитарного режима. Самые смелые из них, такие как К.М. Труевцев, в своё время даже выразили предположение о предстоящей новой волне демократизации. Другие исследователи отмечают застывшее состояние этого процесса. На наш взгляд, события «арабской весны» подтверждают как раз тот факт, что этот тренд в социально-политических процессах существует, а приведённое мнение является результатом проблемы метода транзитологии, классическим примером которой является теория «демократического перехода» С.Хантингтона. Исследователь и автор теории «демократических волн» рассматривает пять линейных случаев перехода от недемократического режима к демократическому. На наш взгляд, разделяемый рядом исследователей, эти ступени являются больше «скачками» от примитивной, традиционной, патриархальной системы напрямую к современной, т.е. к демократической.

Как в отечественной, так и в зарубежной литературе есть множество классических ответов на данную теорию. Например, как отмечает в своей работе Дж. Шведлер ( J. Schwedler), одной из слабых сторон такого подхода является, в некотором роде, полярность выводов, заключающихся либо в положительном, либо в отрицательном результате. Более того, в исследованиях на тему промежуточных состояний режимов выводы зачастую сводятся к неудавшимся попыткам либерализации, оставляя, на наш взгляд, изменения в политической культуре и политическом сознании общества вне учёта. В своей монографии исследователь придерживается теории, что путь от авторитарного к неавторитарному режиму, характерный для арабских стран, представляет собой сеть из множества траекторий. Удаленность начальных и желаемых конечных точек друг от друга определяется рядом исходных данных, а именно особенностями региональных и внешних факторов.

Авторитарный характер арабских монархий Иордании и Марокко является бесспорным и подтверждается, например, статистикой организации Фридом Хаус (Freedom House, 2014). Более того, исследование российского учёного К.М. Труевцева о политических системах арабских стран монархическая модель арабского авторитаризма рассматривалась на примере именно Иордании и Марокко. В своей более поздней работе автор делает выводы, что в таких режимах подготовленность к либеральным преобразованиям и устойчивость к системным кризисам оказывается намного сильнее, нежели в республиканских. Связано это с тем, что для них стала характерна реальная избирательная конкуренция, а победившие на выборах в парламент партии имеют возможность формировать правительства (хотя и по правилам Дворца), в то время как в республиках данные демократические процедуры на протяжении истории с периода независимости носили условный характер.

Для обоснования выбранного угла рассмотрения роли умеренной исламской оппозиции в социально-политических процессах арабского востока данный вывод исследователя представляется крайне важным. По сути дела он доказывает, что именно для этих режимов возможность оппозиции в той или иной степени участвовать в политической жизни страны является залогом устойчивости режимов параллельно с их либерализацией. Косвенно истинность данного суждения подчеркивается и С. Хантингтоном. В своей работе он говорит об особо важной роли именно процедур образования власти, которые включают в себя два аспекта - соревновательность и участие, т.е. именно связанные с выборами, представительными органами и голосованием аспекты.

Это значит, что исследуя роль и место умеренной исламской оппозиции в этих монархиях, которая имеет сильный вес на политических аренах двух стран в силу религиозности большинства населения, мы в теории сталкиваемся с сильнейшим политическим игроком. Заранее скажем, что в обеих странах этим сильнейшим политических игроком является именно умеренная исламская оппозиция в силу специфичных исторических обстоятельств. Единственное, что остаётся за кадром данной теории - это границы между ними, где заканчивается грань допустимых действий исламистов и начинается сопротивление королевского двора. Этот вопрос - задача исследования на национальном уровне, т.е. будет рассмотрена в следующих главах.

Таким образом, в теории представляется абсолютно справедливо вслед за западными и российскими востоковедами отмечать тенденции к либерализации в социально-политических процессах в монархиях Иордании и Марокко, наблюдаемых по большей части благодаря моделям этих режимов. Более того, теоретически решающую роль в этих системах должна играть сильная оппозиция, но конкретные особенности протекания этих процессов должны рассматриваться в отдельно взятой стране.

Итак, многократно подчеркнув важные особенности политических режимов Иордании и Марокко, а также констатировав возможность политического развития в обеих странах, рассмотрим же, как всё оказывается на практике. На помощь должны прийти индексы демократизации, которые бы определили те шаги по траектории к либерализации режимов, что сделали их правительства.

Как отмечает Д. Кампбел, существует множество теорий и концепций по определению демократии, более того на повестке дня стоит проблема, чем демократия представляется в теории и как она проявляется на практике. Л. Кекик (L. Kekic), директор центра изучения Economist Intelligence Unit, говорит, что даже в центре разработки внешней политике США в самом правительстве нет чёткого ответа на вопрос, какие аспекты и показатели учитывать при определении степени демократичности режимов.

Предложенный набор методов Фридом Хаус является одной из рабочих версий для предлагаемого исследования, ведь в нём делается акцент именно на соревновательности выборов, но помимо этого также учитываются и другие показатели. К важным для определения направления развития режимов относятся плюрализм политических партий, функциональность правительства и гражданские свободы, а также имеется графы политического участие и политической культуры, больше определяющие развитие «снизу». Оценка центра производится по 10-бальной шкале.

Первая статистика этого аналитического центра была составлена в 2006 г. и после этого составляется каждый чётный год. Вниманию предлагаются данные по 2008 г., накануне мирового кризиса и перед «арабской весной», и последние данные 2014 г., уже после событий «весны».

Рассмотрим статистику двух стран (таблица 1), составленная на данных центра от 2008 г.

Таблица 1

По приведённой таблице можно констатировать, что еще до арабской весны по статистике Фридом Хаус Иордания была более политически развитой по сравнению с Марокко. Этот факт объясняет показатель политического участия в Иордани, который превышает тот же в Марокко в два раза. Однако по остальным показателям иорданское королевство явно уступало марокканскому королевству, что выражается в очень низком разрыве между государствами - всего 0,5. Из этого можно сделать вывод, что режим в Марокко был более либеральным, однако иорданское общество было более политически сознательным. В любом случае, на 2008 г. обе страны по предлагаемому рейтингу лидировали в четвёртой, последней, группе - авторитарных держав, пропуская из арабских стран вперёд Ливан, Палестинский автономный округ и Ирак вместе, а Марокко - также Мавританию и Египет, занимающих 118 и 119 место соответственно.

Посмотрим, как изменились показатели за шесть лет. Для сравнения приведём данные 2014 г. (таблица 2).

Таблица 2

В результате прохождения шестилетнего периода, включая опыт «арабской весны», можно отметить, что марокканское государство заняло лидирующую позицию в списке авторитарных держав, которую раньше занимала Иордания. Обе страны так и остаются авторитарными. Отмечаются некоторые успехи в некоторых показателях, индекс демократизации по Марокко увеличился лишь на 0,12, когда показатель по Иордании упал на 0,17. Бесспорно, по сравнению с результатами «весны» в Тунисе эти данные бесконечно малы, и вряд ли после прохождения пяти лет после «арабской весны» можно говорить о явной демократизации режимов Иордании и Марокко. Низкий показатель по процессам выборов и плюрализму в двух странах говорит о главном: режимы остаются авторитарными и никакие высокие показатели политической культуры и политического участия не компенсируют это в свете жёсткого контроля властей по учёту партий и, видимо, махинаций в проведении выборов.

Рамки предлагаемого исследования не позволяют нам углубляться в эту тему дальше, для нашего исследования нам нужен лишь следующий вывод: в случае Иордании и Марокко вряд ли можно говорить о демократизации режимов и либерализации политического климата. Однако, как уже было подчеркнуто в работе К.М. Труевцева, особенности устройства двух государств дают все шансы на прогресс, т.к. формально существует допуск оппозиции к принятию политических решений через парламент. Рассмотрим же особенности режимов Иордании и Марокко и проанализируем возможность функционирования исламистов в режимах такого типа.

Особенности режимов Иордании и Марокко и место исламистов во власти

Как уже многократно отмечалось исследователями, подконтрольная либерализация, она же «демократизация сверху», имеет прочный фундамент для сохранения стабильности в парламентских монархиях арабского востока.

Во-первых, монарх и королевская семья не участвуют в выборах, поэтому какими бы ни были их результаты, они не расшатывают позиции королевских дворов, которые концентрируют всю полноту власти в своих руках. Этот вывод имеет прямое отношение к полученному анализу статистики Фридом Хаус, где мы говорили о подконтрольном процессе выборов и политическом плюрализме. Выходит, что в подобных режимах именно от широты власти монархии над тем или иным институтом можно определить границы, где заканчивается власть парламента и начинает действовать воля повелителя.

Во-вторых, на уровне конституций обеих королевств закреплена их решающая роль в принятии решений, возможность роспуска неугодных режимам правительств - нижних палат парламента. Об этом свидетельствует ст.34 конституции Иордании ст.47 конституции Марокко. Также стоит отметить, что ст.30 и ст.45 соответственно монархи являются неприкосновенными, уважаемыми фигурами, т.е. их действия не подлежат никакой критике. Тем самым, дарованный демократический институт народного представительства является мертворожденным. Основывается этот вывод прежде всего на том основании, что кризис парламентской системы определяется специфичной ролью монархов и их использованием политической либерализации как механизм контроля.

Но не является ли данное объяснение кризиса либерализации результатом логики мышления сторонников поэтапного демократического транзита? Сам факт создания представительного института является важным шагом на пути к либерализации режимов. Он подразумевает существование той узкой прослойки общества, которая стоит между правительством и основным населением, что ведёт к постепенному переосмыслению назначений тех или иных общественных институтов. Хотя до сих пор показатель участия населения в парламентских выборах в обеих странах по самым оптимистичным данным не превышает 58% за всю историю выборов в Иордании в XXI в. и 45% в Марокко, сама практика населения в подобных процедурах говорит о политическом развитии, правда в отличном от запада темпе.

Со времени независимости обеих стран уже были активно развиты оппозиционные движения, которые изначально носили национально-патриотичный характер. Их целью было обрести независимость (как Партия Истикляль (ПИ) в Марокко). Системная исламская оппозиция появилась в виде партий в обеих странах в 90-х гг. XX в. Стоит отметить, что системная исламская оппозиция в идеальном варианте своего проявления бесспорно представляет угрозу существующему режиму, каким бы он не был, исходя из традиционной религиозности населения и роста влияния исламского фактора во всех государствах арабского востока, что обеспечивает ей широкую поддержку на выборах. С другой стороны, могут нам возразить оппозиционеры, понятие «исламский» несёт некую угрозу в свете роста исламского террора по всему миру и отрицательно сказывается на репутации «умеренных». Отвечая этому аргументу, мы акцентируем внимание на том, что сами сторонники умеренного исламизма противопоставляют себя радикальным движениям и отождествляют себя в некотором роде через отрицание вторых.

Следовательно, в теории, Дворцы должны быть предельно осторожны с расширением демократических свобод в государстве и увеличением роли представительного института власти, т.к. подобные практики могут еще больше усилить влияние исламистов в обществе.

Здесь встаёт вопрос, связанный с теорией включения с последующим снижением радикальной составляющей (так называемой inclusion-moderation theory). Что влечёт за собой легализация исламистов для режима? Всегда ли исламисты после своего включения в правительство становятся умеренными или наоборот - еще более радикальными? В своей работе Дж. Шведлер отмечает, что большинство исследователей, отстаивающих возможность благоприятных демократических преобразований вследствие включения исламистов во власть, руководствуются не демократическими корнями этой необходимости, но перспективой снижения их радикальной составляющей. Легализация исламистов кажется механизмом, способным заинтересовать представителей исламской оппозиции играть по правилам правительства, участвовать в демократических процедурах и даже способствовать демократическим процессам. В своей работе на примере Иордании и Йемена он доказывает, что подобный сценарий не является правилом, т.е. включение исламских партий в парламент еще не гарантирует их последующую модернизацию в сторону умеренности, но сужает аудиторию влияния радикалов. Остальные процессы, заключающиеся в смене методов исламистов в умеренную сторону или же наоборот, разнятся от страны к стране. Так, если в Иордании ФИД стал более умеренным в своих взглядах, то Йеменская конгрегация для реформы, часто называемая как «аль-Ислах», наоборот, стала более радикальной.

В итоге, важно еще раз отметить, что весьма специфичная роль монархов и королевских семей Иордании и Марокко объясняет незначительную роль Национального собрания и Палаты представителей соответственно, т.к. все решения принимаются вне этих представительных органов. Имея право на уровне конституции, король располагает последним решающим словом в принятии политически важных решений а в крайнем случае может распустить неугодное правительство. В теории и на практике этот фактор мешает сильным оппозиционным движениям, особенно исламским, говорящим на одном языке с населением и поэтому имеющим широкую аудиторию, проявить себя в полной мере: им приходится играть по правилам Дворца, чтобы остаться в системе. Однако, на наш взгляд, говорить поэтому о представительных органах в монархиях лишь как о декоративных элементах, поддерживающих статус режимов как демократические, является спорным, т.к., основываясь на работе Дж. Шведлера, включение исламистов во власть может иметь разные последствие: здесь сила теории заканчивается и всё зависит от хода истории и практики.

Еще раз скажем, что хотя взаимодействие правительства и оппозиции теряет силу ввиду особого юридического положения первого, в теории можно предположить, что налаживаемый контакт партийных представителей с основной массой населения представляется весьма важным. Благодаря партийно-представительной системе, уже на формальном уровне населению прививаются основные либеральные идеи, навязываются демократические ценности и постепенно увеличивается процент избирателей.

Таким образом, Иордания и Марокко после событий 2011 г. остаются либеральными автократиями, однако если в Марокко наблюдаются улучшения по показателям процесса выборов и партийного плюрализма и функциональности правительства, то в Иордании на настоящий момент политическое развитие отсутствует. Форма правления, характерная для Иордании и Марокко, позволяет оппозиции бороться за участие в принятии политических решений, однако сам процесс выносится за рамки законодательного органа. Мы приходим к выводу, что сильная оппозиция в режимах такого типа, аккумулирующая большинство голосов населения, но также работающая в кооперации с режимом, может добиться определенных успехов.

Глава II. Роль и место умеренной исламской оппозиции в политических процессах в Иордании

Обосновывая разделение данной главы исследования, стоит отметить, что история взаимоотношений АБМ и власти в Иордании можно разделить на период роста и спада, точкой преломления которым служит год принятия особого выборного закона 1993 г.

Историческое развитие самой иорданской ассоциации «Братья мусульмане» и их политического ответвления ФИД можно разделить на три периода. Первый, с 1945 по 1993 гг. - является самым слаженным периодом сотрудничества между исламистами и властью, основанным на взаимных уступках. Второй, с принятия нового закона о выборах 1993 г. и по 2011 г. можно рассматривать как период затишья «братьев» и разлад в их деятельности в связи с внутренними проблемами. Последний период с 2011 г. и по сегодняшний день является периодом резкой мобилизации партии ФИД и последующего усугубления внутреннего кризиса партии, что сказывается на её слабой функциональной роли как посредника между Дворцом и населением сегодня.

Однако договор 1993 г. до сих пор остаётся самым острым в отношениях обоих сторон, который препятствует их кооперации и диалогу. Поэтому внимание в главе сфокусировано на разнице в тактике и в деятельности «братьев» до и после принятия этого закона.

Особенности складывания политической системы к XX в. и роль ассоциации «Братья-мусульмане» в этом процессе.

Становление и сохранение политического режима Иордании имеет прямое отношение к деятельности АБМ в стране. На наш взгляд, опыту взаимодействия исламистов и правительства в монархии было уделено недостаточно внимания, исходя из того, что это государство имеет самую долгую историю участия исламской оппозиции в регулярных, легальных и открытых парламентских выборах в стране. Можно сказать, что этот факт является решающим примером возможного существования умеренных течений в политическом исламе, поэтому требует особого рассмотрения политической и исторической науками на современном этапе.

Историю взаимоотношений королевского двора и исламистов в XX в. принято считать самым слаженным и мирным процессом на всём арабском востоке, ведь ни в одной другой стране арабского региона АБМ не действовала согласно предусмотренным политическим рамкам в стране, без террора и насилия, стараясь осторожно нащупывать и расширять пределы своего политического влияния. Зарождение исламского движения в Иордании связано с инициативой самого короля Абдаллы I, который предположил, что исламисты смогут стать хорошей опорой монархии, и лично пригласил их создать иорданскую ячейку. Сам король происходил из династии Хашимитов из племени Курайш - того же, что и пророк Мухаммад, что соответствовало исламским представлениям о власти, но не представлениям египетских «братьев», считавшим, что халиф должен быть выборным. До 1953 г. крыло ассоциации «Братья мусульмане» в Иордании расширяло свои ряды и укрепляло структуру организации не без помощи королевского двора. За основание ответвления ассоциации принялся Абдель Латыф Абу Кура, перенявший учения Хасана аль-Банны ещё в 1943 г. Будучи выходцем из Иордании, в учении основателя ассоциации его больше всего привлекала антисионистская направленность, целью которой стояло искоренение еврейской угрозы. Крыло было зарегистрировано как благотворительная организация, на первом съезде в ноябре 1945 г. присутствовал лично король Абдалла, все съезды лидеров исламистов на начальном этапе происходили в форме обсуждений. Впоследствии все заседания братьев являлись открытыми, на них приглашались государственные деятели, улемы, а также представители армейских кругов. К 1950 г. число участников организации составляло 120 человек.

Таким образом, АБМ Иордании, хотя и являлись крылом египетской ассоциации, уже в начале своего формирования как организации обозначили свою лояльность режиму королевской власти, что доказывается её признанием режима и регистрацией в качестве благотворительной организации. Сам характер её формирования - с позволения трона страны, является уникальным феноменом, что задало определённую направленность развития отношений между двумя сторонами.

Во второй половине 50-х гг. иорданские «Братья мусульмане» сыграли решающую роль в сохранении режима. По сути, их ассоциация была самой влиятельной организацией, вставшей на противостояние росту левых и радикальных настроений - возрастающим угрозам режиму. Рост первых связан с событиями в Египте - приходом Г. Насера к власти, что в итоге привело к мятежу «Свободных офицеров» в Зарке, успешно подавленному правительством. Более того, сами «братья» Иордании выступали против распространения насеровских идей в связи с гонениями нового египетского лидера на ассоциацию в стране. В то же время на политическую арену Иордании вышла исламская радикальная Партия освобождения (ПО), сформированная в 1956 г. Она ставила перед собой цель создание панисламского халифата и не признавала легитимность королевской семьи Иордании, поэтому реакция правительства на её появление была достаточно предсказуемой: она была объявлена нелегальной, а её лидер Такиэддин ан-Набхани был помещен под арест. Тем самым, Дворец собственноручно убирает конкурента представителям БМ и опасную для режима организацию, хотя та и продолжала действовать в подполье. Таким образом, сразу же после своей структуризации и формирования в 1953 г. ассоциация смогла оправдать надежды монархии, выступив в качестве приемлемой альтернативы радикалам и надёжного противовеса левым движениям.

Заявить о себе как об оппозиции наибольшего благоприятствования режиму ассоциации удалось в 70-х и 80-х гг., когда иорданские исламисты вновь спасают правительство, выступая в качестве разумной альтернативы всплеску крайних левых и крайних правых. После войны 1967 г. и потери Восточного берега для большей части палестинцев Иордании стал характерен переход к радикальным настроениям и использованию экстремистских средств. Так, на события «чёрного сентября» 1970 г., «джерашские события» 1971 г., на активные антизападные настроения и связанный с ними всплеск исламских радикальных движений иорданское правительство вновь поддержало АБМ. Оно «дало молчаливое согласие» на развертывание умеренной исламской деятельности «братьев». Этим воспользовались члены ассоциации, поспешившие еще раз проявить себя в качестве наиболее умеренной оппозиции королевству Иордании.

Хотя действия умеренных исламистов всегда находились под контролем власти, события в Иране, Афганистане и Сирии подтолкнули правительство Иордании к более решительному контролю над активностью исламистов. С одной стороны, исламская революция в Иране способствовала росту популярности исламских настроений в стране, с другой - подготавливала почву для радикальных движений. Социалистическая революция в Сирии подвигла АБМ к сближению со своими сирийскими «братьями». В итоге иорданцы предоставили убежище своим коллегам из Сирии, что привело к пополнению иорданской ассоциации новыми членами. К этому толчок дали также процессы 1970 и 1971 гг. Что касается участия «братьев» в войне 1967 г., так они пополняли ряды федаинов, а с 1970 г. они открыто выступают за использование агрессивных методов борьбы против еврейских оккупантов. Более того, широко известным фактом является участие числа рядовых иорданских исламистов в военных действиях в Афганистане на стороне моджахедов против агрессии СССР. Столь лёгкий переход от «офисной», благотворительной, теоретической работы к оружию не могло не волновать Дворец. Рост исламизации настроений подтолкнул королевский двор к политике большего сдерживания чересчур популярной оппозиции. В итоге, массовые манифестации против приезда президента США обернулись арестами ряда членов братьев, хотя сама ассоциация подвергнута санкциям не была.

На подписание мира с Израилем в 1994 г. «братья» предпочли сохранить молчание в тот момент, чтобы не расшатывать и без того свои непрочные позиции, ставшие результатом нового закона о выборах 1993 г. и действующего с 1989 г. правила «один человек - один голос».

Обратим внимание на то, что, по сути, до событий 1993 г. ассоциация «братьев» пользуется популярностью у режима в случаях, когда позиция трона среди подавляющего числа населения - палестинцев была нестабильна. Дворец активно направлял деятельность ассоциации в нужное русло политической сфере, пресекая их чрезмерную самостоятельную активность. Вопреки мнениям ряда исследователей, взаимоотношения королевского двора и исламистов во второй половине XX в. до 1992 г. в Иордании нельзя назвать политическим альянсом или кооперацией, не смотря на действия «братьев» лишь в рамках демократического поля. У ассоциации и Дворца были сразу несколько противоречивых серьёзных конфликтов в период 1953-1992 гг. Они вытекали из-за неодобрения исламистов сотрудничества монарха с Западом, в котором королевский двор на протяжении всей второй половины XX в. был обвиняем. Один из крупнейших протестов против сотрудничества с США до появления ФИД состоялся против визита президента Никсона в Амман в 1974 г.

Стоит отметить, что Дворец в отношении исламистов на протяжении истории с основания организации до подписания мира с Израилем использовал политику кнута и пряника. Например, ввиду исламизации настроений в 1980-х гг. массовые манифестации против западного влияния обернулись арестом некоторых членов партии. Была также запрещена публикация газет АБМ. В 1993 г. государство пыталось остановить активную словесную борьбу «братьев» с режимом путём введения нового закона о прессе. Издаваемые братьями фетвы с тех пор должны быть официально санкционированы. Однако, в то же время правительство одобрило предложение ассоциации о формировании объединения учителей под руководством АБМ, поощряя их тем самым за согласование просьбы с правительством.

Основываясь на анализе политических стачек исламистов и правительства, одной из главных спорных тем сторон, кроме палестинской проблемы, роли ислама и иорданской системы правления, являлась активное сотрудничество Хашимитов с Западом, однако этот факт объясняется особенностями становления режима в стране.

Особенности становления политической системы в стране во многом определялись историческим стечением обстоятельств, вынуждавших сначала Абдаллу I, а затем Хусейна лавировать между арабским миром и Израилем.

Во-первых, согласно резолюции ООН 181(2) геополитическое положение Иордании было определено очень специфично. Она оказалась запертой между арабскими странами и Израилем на территории, представляющей собой пустыню, не пригодную для какой-либо сельскохозяйственной деятельности. Ввиду этого она особенно нуждалась в постоянном импорте с самого начала своей независимости. Однако, соответствующую помощь в поставках ей могли оказать только страны Запада.

Во-вторых, ключевой задачей первого короля независимого королевства было включение восточной части Иерусалима вместе со святынями в Иорданию. Мотивом к этому служили экономические и политические причины: восточный берег, густонаселенный и исторически более развитый в промышленном и культурном уровне по сравнению с иорданской пустыней, представлялся лакомым куском для короля с экономической точки зрения. Более того, монарх желал бы видеть себя спасителем арабского народа Палестины и хранителем всех мусульманских святынь на святой земле. Чтобы удержать восточный берег р. Иордан Абадалла ясно понимал, что единственным способом осуществления этой задачи являются переговоры. В то же время все они проходили в строгой секретности от других лидеров арабских стран, которые не желали видеть усиление монархического режима королевства. В частности, владение такими священными местами, как третья мечеть мусульманского мира, могли бы уравновесить Королевство Саудовская Аравия с Иорданией по религиозной значимости в регионе.

Наконец, в сплочении иордано-израильских отношений был заинтересован и сам Израиль, который видел в королевской монархии единственного потенциального если не союзника, то хотя бы нейтрального посредника в арабо-израильском конфликте. Учитывая силу левых движений в королевстве, численность палестинцев в нём, а также их общие настроения, израильское правительство понимало, что монархический режим, склонный к сотрудничеству с Израилем, очень хрупок. Поэтому, как тонко подмечает А.В. Демченко, Израиль был заинтересован в сохранении власти Хашимитов в стране. Он пишет: «Эффективный способ обеспечения безопасности Израиля является сохранение монархической власти в Иордании».

В этом и заключается весь парадокс политики иорданского Дворца с исламистами до событий 1994 г.: самой болезненной темой «братьев» и королевского двора были постоянные контакты с Западом, однако политический климат того времени требовал поддержки отношений дворца с Израилем на внешней арене, а с исламистами на внутренней.

Оставляя на время отношения исламистов и трона, обратим внимание на социальную политику «братьев в период правления Абдаллы I и Хасана.

В 1950-1960-х гг. ассоциация широко занимается формированием своих идеологических установок и теоретических построений, а также пиаром посредством благотворительных действий. В 1954 г. «братья» издают документ, в котором определяет свою идеологию и цели своей работы. В нём сказано, что Иордания представляет собой неотъемлемую часть мусульманского мира, а правление по законам шариата является единственным верным для неё. В документе палестинская проблема является горем всей мусульманской уммы. Чтобы избавить народ палестины от постоянного гнёта и унижения необходимо координировать все физические и моральные усилия и ресурсы для её освобождения от мировой еврейской угрозы. Эти установки и цели являются основными для ассоциации в наши дни.

Сформированная как благотворительная организация, ассоциация поддерживала свой статус благодетеля страны путём активной социальной политики. В 1960-х гг. совместно с Группой исламского центра «братья» открыли исламскую больницу в Аммане, несколько школ и образовательных учреждений. В 1965 г. она создаёт Исламский социальный цент, а через десятилетие - сеть других неправительственных благотворительных организаций. «Братья» выпускали периодические издания, занимались просветительской деятельностью, хотя в этом отношении они регулярно сталкивались с препятствиями, установленными правительством. В этом отношении ассоциация Иордании взяла пример с египетского «родителя», начав завоёвывать симпатии граждан через социальный фокус. В то же время, параллельно с благотворительными функциями, она стала активно претендовать на своё место в производстве власти, осторожно выбирая темы критики и начав в первую очередь с самой универсальной проблемы мусульманской уммы - палестинской проблемы.

Представляется необходимым уделить отдельное внимание участию исламистов в демократических процедурах.

Как уже было сказано ранее, ввиду упомянутого роста левых сил и радикального ислама в 1950-х гг., участие АБМ в правительстве рассматривалась Дворцом в первую очередь как опора режима. В 1957 г. в стране было введено чрезвычайное положение, продлившееся до 1992 г. В первые десятилетия становления государства правительство привлекало членов «братьев» к парламентским выборам «в умеренном количестве». Их вес в парламенте во время первых трёх созывов составлял не больше 10%. В 1954 и 1956 гг. члены «братьев» заняли четыре парламентских кресла из 40, причем выставляли они всего шесть человек, и трое из прошедших - представители Восточного берега. Этот факт объясняется тем, что выходцы с восточной части играли в этой организации главенствующую роль. На выборах 1963 и 1967 гг. ими смогли стать лишь двое. На довыборах в кандидаты 1984 г. из восьми вакантных мест исламистам- «братьям» удалось занять три. После двадцатилетнего отсутствия каких-либо выборов в стране укрепление позиций братьев в парламенте приходится на выборы 1989 г., во многом ввиду предшествовавшего экономического кризиса 1988-1989 гг. Со своей идеологией о мусульманской социально-экономической справедливости и равенстве, исламисты «братьев» из 80 мест получили 22, а также еще четыре независимых исламиста прошли в парламент. Спикером Национального собрания стал один из членов ассоциации Абдель Латыф Арабият - будущий представитель ФИД. Успешные результаты выборов позволили АБМ занять пять министерских кресел и существенно влиять на проводимую страной политику. Исламисты выступили с рядом реформ, касающихся исламизации всех сфер жизни иорданского общества и о проведении глобальной реформы, включающей в себя исламизацию всех общественных институтов - т.е. за введение шариата.

Таким образом, в эпоху чрезвычайного положения 1952-1992 гг. в Иордании умеренные исламисты до выборов 1989 г. составляли парламентское меньшинство. Сформировав крупнейшую фракцию в Национальном собрании на выборах 1989 г., они ходатайствовали больше на проведении культурно-идеологическом преобразовании устоявшегося режима согласно исламских традициям и ценностям, но никак не выступали против общей проводимой политики Дворца, когда ввиду недавнего кризиса в первую очередь были необходимы существенные экономические реформы.