Политическая борьба между партиями в Японии в период проведения реформ

Партия нового прогресса представляла собой в чистом виде парламентскую партию. И хотя размер ее депутатского корпуса сопоставим с ЛДП, партия не имела ни социальной базы, ни организационных структур на местах. Из девяти вошедших в Синсинто партий только Комэйто имеет устойчивый электорат и достаточно большое количество политиков, работающих в местных органах власти.

Создание мощной организационной базы на местном уровне, а также привлечение на свою сторону массы рядовых японских избирателей - это сложные задачи, которые предстояло решить Синсинто. По некоторым тогдашним сообщениям, партия с первых же дней своего существования начала проводить активную организационную работу на местах, учреждая различного рода общества по изучению политики. Данные социологического обследования, проведенного вскоре после образования Синсинто, однако, свидетельствовали о том, что новая политическая сила не имеет большой поддержки в японском обществе. Лишь 14% опрошенных высказались в пользу Синсинто. Правда и число сторонников ЛДП снизилось до рекордно низкой отметки - за нее высказались лишь 23% респондентов. Наибольшую группу - 47% опрошенных составляли лица, не поддерживающие никакую партию вообще. Это самый высокий процент за послевоенный период. Доля «пассивных» избирателей достигла своего апогея. Приведенные выше цифры свидетельствуют о том, что японцы со все большей индеферентностью и недоверием относятся к политике.(5)

Процессы образования новых политических партий, принявшие в последнее время массовый характер, также воспринимаются простыми жителями Японии с изрядной долей скептицизма. Так, согласно ноябрьскому опросу (1994г.), 55% заявили, что они не возлагают особых надежд на образование новых партий. Хотя, главное, в чем сходились японцы во мнениях - это то, что с образованием Синсинто процесс политической трансформации вступил в качественно новый этап. Впервые за последние четыре десятилетия в стране появилась крупная партия, сопоставимая по своим масштабам с ЛДП.(5)

ГЛАВА III. Многопартийность или двухпартийная система?

3.1 Идейно-политическая борьба между партиями в период проведения выборов в Японии по новой избирательной системе

27 сентября 1996г. премьер-министр Японии, глава ЛДП Р. Хасимото официально объявил о роспуске палаты представителей и назначении на 20 октября, выборов нового состава этой ключевой палаты парламента. Досрочное прекращение деятельности палаты означало, что характер будущего правления будет определяться новой расстановкой политических сил в парламенте. Предстояло впервые применить новый порядок выборов в палату представителей, окончательный вариант, которого, после долгих дебатов, был принят весной 1994г. Отказ от выборов всех членов палаты представителей по многомандатным округам и введение порядка выборов большей их части в малых однопартийных округах, а остальных по пропорциональной системе и партийным спискам, отвечал интересам крупных партий и означал ограничение возможностей представительства в парламенте менее влиятельных. Вот почему одни политические партии возлагали на выборы большие надежды, другие ожидали их с нескрываемой тревогой. К тому же само принятие в рамках так называемой политической реформы законов об изменении порядков выборов палаты представителей, а также введения еще одного новшества -финансирования деятельности политических партий из государственной казны, пропорционально результатам парламентских выборов - уже оказали прямое воздействие на процесс реорганизации японских политических сил.

В декабре 1994г. на политической сцене появилась Партия новых рубежей (ПНР). Ее рождению предшествовал роспуск Партии демократического социализма (ПДС), Социал-демократического союза (СДС), Японской новой партии, а так же Партии обновления и ряда других мелких партий и групп парламентариев, образовавшихся в результате раскола ЛДП. Костяк ПНР составили почти все депутаты парламента от названных выше партий, а также фракция депутатов палаты представителей от Комэйто, которая не было распущена, временно сохранив самостоятельность, в обмен на полную поддержку парламентской деятельности ПНР. За влившимися в новую партию парламентариями стояли поддерживающие их разнородные силы: часть предпринимательских кругов, на которые возлагали надежды депутаты, покинувшие ЛДП; многие профсоюзы, являвшиеся традиционной опорой правого крыла японской социал-демократии; религиозная организация Сока-гаккай, многочисленные адепты которой решали судьбу на выборах кандидатов от Комэйто.

Таким образом, ПНР становилась главным конкурентом либерал-демократов, которые, несмотря на потерю большинства в парламенте в результате выборов в палату представителей летом 1993г., сохранили наиболее мощную парламентскую фракцию. К тому же, Социалистическая партия Японии перешла со второго места на третье, с большим отрывом от ПНР по числу депутатов. Выборы депутатов в палату советников летом 1995г., показали, что ПНР уверенно закрепилась на втором месте, сумев опередить ЛДП даже по результатам выборов по пропорциональной системе, набрав 30,89% голосов при 21,3% у либерал-демократов. Прежние сторонники «среднего пути» из ПДС, СДС и Комэйто растворились в ПНР. Преобладающие позиции в руководстве ПНР с самого начала заняли бывшие либеральные демократы, еще более укрепившиеся впоследствии. Становилось очевидным, что обстановка развивается в сторону формирования двухпартийной системы, при которой соперничество за власть реально смогут вести две крупные партии с близкой политической ориентацией. Первую из них - ЛДП в Японии причисляют к консерваторам, а вторую - ПНР к неоконсерваторам.

Перспектива оказаться на обочине политической жизни встревожила тех политиков, которые не могли представить себя ни в рядах ПНР, ни, тем более, ЛДП. За сохранение в парламенте защитников своих интересов выступала также значительная часть населения, многие профсоюзы и общественные организации, гражданские движения, не удовлетворенные политикой как консерваторов, так и неоконсерваторов, и не питающие доверия к ним. Все более распространялись настроения в пользу формирования третьей политической силы, по японскому выражению «третьего полюса» притяжения сил демократического и либерального толка. Социалистическая партии Японии, с июня 1994г. стала участницей правящей трехпартийной коалиции совместно с ЛДП, своим прежним противником, и небольшой партией Сакигакэ, созданной также бывшими либерал-демократами. Ускорился процесс глубокого пересмотра программных установок СПЯ с учетом нынешних реалий. Принятый съездом СПЯ в мае 1995г. новый программный документ «Декларация 1995г.» означал полный поворот партии к «социально-демократическим политике и методам», состоящими в «признании существующей системы, и в ее непрерывном мягком реформировании». Однако, часть политических деятелей СПЯ считала недостаточными, отказ от несостоятельных социалистических лозунгов и методов «изменения существующей системы» и переход партии на традиционные для мировой социал-демократической позиции. Они требовали разработать программу и организационную структуру партии, привлекательные для самых широких масс населения, осуществить роспуск СПЯ и создать вместо нее качественно новую «демократическо-либеральную» партию. Эта партия, по их мысли, должна выполнить роль упомянутой выше третьей политической силы или третьего полюса. Полемика в СПЯ по данному вопросу завершилась принятием на ее чрезвычайном съезде в сентябре 1995г. решения одобрить призыв инициативной группы, создать в течение месяца новую партию. Социалисты рассчитывали, что призыв к немедленному образованию новой партии будет не только способствовать возвращению в ее ряды видных политиков, ранее покинувших СПЯ, но и найдет благожелательный отклик среди бывших деятелей правого крыла социал-демократии, депутатов парламента от Сакигакэ, привлечет беспартийных активистов общественных организаций и гражданских движений. Но этого не произошло. Хотя потенциальные партнеры СПЯ с не меньшей активностью обсуждали варианты формирования «третьей силы». Они не спешили идти на встречу социалистам, их не привлекала перспектива рождения новой партии при сохранении в ней целиком «экипажа одного корабля». 19 января 1996г. состоялся последний съезд СПЯ, на котором было объявлено о создании Социал-демократической партии (СДП), приняты новые программные документы и устав. Гуманистическая направленность идеалов и политических целей СДП, устремленных к укреплению мира и расширению демократии, продолжала лучшие традиции СПЯ. Наименование партии «социал-демократическая», хотя в программных документах понятие «социал-демократии» не раскрывалось, отражало господствующие среди социалистов настроения, а также стремление не оттолкнуть традиционный электорат. Председателем СДП был избран прежний председатель СПЯ Т. Мураяма, незадолго до съезда ушедший в отставку с поста премьер-министра. Формально СДП не отказалась от концепции создания новой, более широкой партии, но весной 1996г., когда выяснилось, что либерал-демократы намереваются осуществить досрочный роспуск палаты представителей. СДП приняла решение временно отложить в сторону трудно реализуемый замысел и развернуть подготовку к предстоящим выборам в прежнем составе, не дожидаясь объединения с потенциальными участниками «третьей силы». Преобразование СПЯ в СДП не разрешило внутрипартийных противоречий и не укрепило ее авторитета среди избирателей, а, напротив, ослабило политические позиции в парламенте. Несколько ее депутатов в знак несогласия со сменой программных установок объявили о создании Новой социалистической партии.

Одновременно ухудшалась обстановка еще на одном «полюсе» политических сил. В Партии новых рубежей. Неэффективной оказалась жесткая тактика руководства ПНР, в частности ее установка на обструкцию в парламенте предлагаемых коалиционным правительством законопроектов, исходившая из желания побудить правительство к быстрейшему роспуску палаты представителей и тем самым приблизить выборы на новой избирательной системе, на которых консерваторы надеялись одержать «решающую победу». Однако такая тактика лишь пошатнула доверие избирателей к ПНР. Внутри партии нарастало недовольство авторитарными методами ее лидера И.Одзавы в принятии решений, как по политическим, так и по кадровым вопросам. Престиж партии подрывали постоянные стычки Одзава с бывшими премьер-министрами Ц. Хата и М.Хосокава. По данным опросов общественного мнения, регулярно проводящийся газетой «Асахи». Рейтинг ПНР снизился с 21% в период ее образования до 14% в мае 1996г. «Одзавовский режим» протянул всего-навсего восемь месяцев и пал под напором старых обвинений в коррупции (в неблаговидных поступках уличили многих его руководящих деятелей) и новых вспышек внутренних раздоров. Кроме того, Одзава так и не сумел убедить обуреваемую скептицизмом общественность в своей перековке в истинного реформатора, сторонника проведения политики посредством соперничества идей - ведь он сделал карьеру в ЛДП, как закулисный манипулятор, и это выло еще свежо в памяти.

Коалиция либерал-демократов с социалистами (к ней примкнула и «карманная» партия Сакигакэ) не могла внести успокоение в общественное сознание, прежде всего, ввиду своей сверхъестественности и, следовательно, непредсказуемости. Самим фактом формирования она лишний раз укрепила народ в привычном отношении к миру политиков, где относительность принципов доведена до крайности. Тем не менее, по прошествии непродолжительного времени рейтинг руководящего ядра коалиции -Либерально-демократической партии начал расти. К лету 1996г. ее поддерживали 35% лиц, охваченных обследованием общественного мнения (соответствующий показатель для премьера Р. Хасимото перевалил за 50%), против 9%, поддерживавших Партию новых рубежей. И. Одзава не преуспел в завоевании репутации эффективного политика, дающего осязаемые плоды своей деятельности. Он совершил несколько грубых тактических ошибок, вроде трехнедельной блокады помещения парламентского комитета, в котором должно было происходить обсуждение законопроекта об урегулировании проблемы корпораций по финансированию жилищного строительства. Или напрасных стараний передать в руки следователей генерального секретаря ЛДП К.Като. Неуемная амбициозность и нетерпимость Одзава превратили в недругов лиц из ближайшего окружения. Между тем, правящая коалиция, особенно после прихода на пост главы правительства Хасимото, предложила стране и потепление отношений с США и запуск слишком долго простаивавшего экономического механизма. ЛДП искусно заимствовала ключевые положения платформы Одзава, придала им менее заостренный вид и пошла на выборы 1996г., внушая избирателям, что, если уж принимать горькую пилюлю реформ, то лучше от опытных кормчих, имевших в прошлом большие заслуги в части наведения хозяйственного порядка.

Летом 1996г. правительству Хасимото удалось получить одобрение со стороны парламента крайне непопулярного в стране решения о покрытии из средств государственного бюджета, т.е. за счет налогоплательщиков, громадных убытков от спекулятивных действий группы специализированных компаний по финансированию жилищного строительства. Поскольку это решение сопровождалось принятием ряда законов, корректирующих механизм финансово-кредитной политики, то оно не поколебало сдвига настроений общественности в пользу либерал-демократов. Без потерь для них обошелся и конфликт правительства с губернатором префектуры Окинава по будоражившей японцев проблеме размещения и статуса американских войск на Окинаве. Осенью 1996г. Р. Хасимото приглушил остроту проблемы, предложив компромисс в форме обещания правительства добиваться защиты интересов жителей этой префектуры на переговорах в США. На восстановление репутации либерал-демократов, основательно подорванной скандальными разоблачениями коррупции среди политиков ЛДП, начала сказываться «партийная реформа». Она была направленна на преодоление в партии фракционности и ее вредных последствий, а также выдвижение на первый план в руководстве ЛДП более молодого и энергичного поколения в отличие от прежнего засилья «старейшин». После того, как правительство во главе с либерал-демократом Р.Хасимото продемонстрировало способность к преодолению застарелых проблем, в ЛДП пришли к выводу о необходимости укрепить положение в парламенте. Предполагалось распустить палату представителей и на выборах ее нового состава попытаться если не завоевать большинство голосов, то хотя бы значительно расширить свой депутатский корпус, создав тем самым прочный фундамент для формирования единоличного или же коалиционного правительства при полном господстве в нем. Как известно, Конституция Японии предусматривает возможность роспуска палаты представителей, который должен осуществляться императором «по совету и с одобрения» кабинета министров. Конкретные же условия применения данного конституционного положения не указываются. Однако понятно, что роспуск палаты представителей является инструментом для поиска выхода из тупиковых ситуаций в условиях конфликта между исполнительной и законодательной ветвями власти путем народного волеизъявления на выборах. Либерал-демократы, используя свое превосходство в правительстве, пошли на такой шаг с более прозаичной целью назначить выборы в наиболее благоприятный для них момент, как это неоднократно бывало и при единоличном правлении ЛДП. Накануне выборов, в середине сентября 1996г., два авторитетных молодых политика из Сакигакэ - Н.Кан и Ю.Хатояма выдвинули план немедленного создания Демократической партии с общей с СДП целью сформировать "третью политическую силу», но при условии собственного лидерства. Первой реакцией руководства СДП было согласие на участие всей ее депутатской группы из палаты представителей в учреждении новой парии. Однако, несколько дней спустя, убедившись, что поспешное решение не согласованно с мнением многих депутатов, а также местных партийных организаций, руководство СДП аннулировало свое согласие.

Демократическая партия (ДП) была учреждена 28 сентября 1996г., на следующий день после роспуска палаты представителей, политиками посчитавшими более надежным вступить в борьбу за мандаты депутатов парламента именно в рядах новой партии и под ее лозунгами. Сопредседателями партии были избраны Н.Кан, начавший политическую карьеру в Социал-демократическом союзе, а затем перешедший в Сакигакэ, и Ю. Хатояма, сын премьер-министра И. Хатояма, потомственный политик, стартовавший в ЛДП. Из 52 бывших депутатов, принявших участие в создании ДП, более половины пришло из СДП, 11 из Сакигакэ, что означало фактический раскол СДП и почти полный развал Сакигакэ. Положение социал-демократов накануне выборов резко осложнилось не только из-за раскола партии, но и в связи с решением ряда профсоюзов оказывать поддержку не им, а кандидатам от ДП. В критический для партии момент Т. Мураяма обратился к пользующейся большим авторитетом в стране Такако Дои, которая до роспуска палаты представителей занимала пост ее председателя, возглавить партию. Т. Дои, приняла предложение, заявив о необходимости внести коррективы в политику СДП.

В борьбу за 500 депутатских мест в палате представителей вступили ЛДП, ПНР, ДП, КПЯ, Сакигакэ, несколько более мелких партий и групп, а также довольно большое число независимых кандидатов, зарегистрированных по одномандатным округам. Наибольшее число кандидатов выдвинули ПНР, ЛДП и КПЯ, причем две последние - практически по всем одномандатным округам. У недавно образовавшейся ДП хватило организационных возможностей соперничать почти в половине одномандатных округов (143), в то время как ослабленная расколом СДП выступила лишь в 43. Нововведением на нынешних выборах выла возможность одновременного баллотирования кандидатов и в одномандатных округах, и по партийным спискам. Поскольку в партийные списки на первые места заносились руководящие деятели партии, то данное новшество служило своего рода страховкой их политической карьеры, чем и воспользовались треть кандидатов, не скрывавших партийной принадлежности. По новой избирательной системе срок официальной предвыборной компании был сокращен до двенадцати дней (ранее - 14), что вносило в обстановку еще большую напряженность. Основной электорат Японии беспокоила не столько проблема повышения уровня жизни, который уже достаточно высок, сколько дальнейшие перспективы развития страны, и, прежде всего, достижение политической стабильности и устойчивости развития экономики, что всегда составляло основу благополучия японского народа. Поэтому общим моментом предвыборных платформ политических партий стали устремленность в будущее, обещания существенно обновить политику и усовершенствовать государственный механизм, чтобы в преддверии 21 века Япония могла адаптироваться и меняющимся внутренним потребностям и новым международным тенденциям. Все политические партии, включая те, которые называют себя консервативными и неоконсервативными, стремились выглядеть «реформаторами» в глазах избирателей. Они высказывались за административную реформу (сокращение числа министерств и ведомств, уточнение их функций), смягчения государственного регулирования, передачу части полномочий из центра на места органам местного самоуправления и т.п. Различия в позициях партий состояли главным образом в глубине и конкретных объемах предлагаемых реформ. Реформы такой глубины, которые ожидали Японию, нарушили бы привычный порядок вещей, интересы влиятельных группировок, затронули проблемы, весьма деликатные в политическом отношении. Это чувствовали все субъекты общественной жизни. Никто, естественно, не позволял себе открыто выступать против реформ, хотя сторонников сохранения статус кво, бесспорно, было много. Однако вокруг расписания реформ, масштабов, сфер приложения, способов проведения и последствий бурлили нешуточные страсти. На протяжении большей части 1996г. они усиленно подогревались предвыборной атмосферой. Основная линия конфронтации пролегала между ЛДП, возглавлявшей правящую коалицию, и лидером оппозиции - ПНР. Все ее представители не жалели усилий, чтобы представлять либерал-демократов выразителями настроений тех организаций, лиц и социальных прослоек, которым не по вкусу резкие перемены, Между тем выборная стратегия ЛДП строилась именно на массовом предпочтении экономической, политической и социальной стабильности. Ее авторы учитывали интересы могущественной бюрократии, тех деловых кругов, которые, ввиду недостаточной конкурентоспособности, прекрасно чувствуют себя под защитой регламентации, а также финансовых учреждений, обремененных безнадежными долгами, которые резонно опасаются чрезмерно быстрой отмены регламентации.

В своей программной книге премьер-министр Р. Хасимото, твердо придерживаясь принципов политики ЛДП, проводившейся с 50-х годов, отстаивал классические кейнсианские предписания «накачки» экономики. Призывал к существенному увеличению государственных заимствований и расходов на инфраструктуру из бюджетных средств. Выражал озабоченность возможными потерями на начальном этапе реформ рабочих мест в розничной торговле и сельском хозяйстве, то есть там, где располагается основная электоральная база ЛДП, падением экономического могущества из-за роста импорта и т.п.

Столь острое противостояние двух политических направлений дало основание некоторым иностранным наблюдателям поставить судьбу Японии в зависимость от исхода голосования. «Исход выборов, - писал ответственный работник представительства «Дойче банк» в Токио К.С.Кортис, - определит, будет ли Япония стагнировать или войдет в новую фазу роста».(1)

Это было явным преувеличением. Ведь по мере приближения к выборам все отчетливее намечались подвижки в позиции либеральных демократов, которые старались, не отпугивая свой осторожный электорат, заявить о поддержке реформ и тем самым уловить дополнительные голоса.

В предвидении победы на выборах и сформирования однопартийного кабинета Р.Хасимото учредил при своей канцелярии совещательный орган (без участия бюрократов!), который представил «дерегуляционные предложения», охватывающие и социальное обеспечение, транспорт, финансы, занятость и трудовые отношения, телекоммуникации.

Премьер положительно отнесся к этим предложениям и использовал их для разработки собственной программы реформ. Доброжелательно «дерегуляционные предложения» были оценены и в авторитетных кругах частного сектора. Однако выявилось и неприятие намеченных мер многими министерствами и отраслями экономики. Кроме того, наступательный порыв реформаторов сдерживался заботой ЛДП о поддержании социально-политической стабильности. Не случайно, что всего через три месяца после выборов кабинет Хасимото попал под огонь критики. В хоре обвинителей выделялся голос президента электротехнической компании «Тошиба» Т.Нисимура, заявившего, что: «нововведения двигаются слишком медленно. Хасимото не действует в соответствии со своими заявлениями». В то же время, с противоположного фланга на правительство сыплются предостережения о недопустимости поспешных реформ.

Примечательно, что общность подходов к административной реформе среди партий проявлялась в ее аргументации. Так, Демократическая партия связывала меры по «расформированию и возрождению Касумигасэки (так называются кварталы, где располагаются правительственные учреждения), с необходимостью поворота к гражданской политике». ЛДП, предлагая конкретный план реорганизации правительства, подчеркивала, что «реформа Касумигасэки должна изменить нынешнюю политику, определяемую бюрократией». Прямых возражений против административной реформы не было и на левом политическом фланге. КПЯ прежде всего настаивала на недопущении урезаний расходов на медицину и благосостояние под предлогом выделения средств на политическую реформу, требовала сокращения бюджетных ассигнований на общественные предприятия и военные цели.

Более широкий диапазон взглядов наблюдался по проблеме пересмотра налогообложения, приобретающей большую актуальность в связи с быстротекущим процессом старения населения Японии. ПНР выступила с популистскими обещаниями сдержать налог на потребление на нынешнем уровне и резко сократить подоходный налог и некоторые другие налоги. КПЯ заявила о решительном протесте против инициирования либерал-демократами правительственного плана увеличения налога на потребление. ДП и СДП заняли иную позицию, признав неизбежность повышения налога на потребление, но требуя при этом принятия специальных мер по защите интересов групп населения с низкими доходами.

Внешнеполитические программы партий уделяли особое внимание проблеме обеспечения безопасности Японии, главным образом в связи со спорами вокруг американских военных баз на Окинаве. Окончание холодной войны, острые внешнеторговые стычки с США сфокусировали внимание на будущем американского военного присутствия в Японии и, более того, на судьбах японо-американского альянса с его упором на обоюдную безопасность. Изнасилование американскими военнослужащими японской школьницы на Окинаве в сентябре 1995г. придало обсуждению отношений между двумя странами оглушительно популистский характер.

Но и судя по итогам обследований общественного мнения, проведенных до этого инцидента, большинству опрошенных американские базы в стране были не по душе, и они выступали за их постепенное сокращение. Выяснилось также, что молодежь относилась к базам более прохладно, чем представители старших поколений, что многие усматривали в базах угрозу безопасности страны, поскольку они-де способны спровоцировать вражескую атаку, и даже не верили в готовность США прийти Японии на помощь в критический момент. Если в 1990году 62% опрошенных видели в Соединенных Штатах надежного союзника, то ко второй половине 90-х г. соответствующий показатель снизился до 47%.(2)

Сомнения, таким образом, коснулись фундамента послевоенных отношений Японии и США. Говорили, что альянс обречен на постепенный развал ввиду грядущего доминирования в нем торговых споров, утраты Соединенными Штатами былого интереса к защите партнера, достаточно богатого для организации самообороны, и утраты Японией терпения, позволявшего ей уживаться с американским опекунством. Начиная с какого-то рубежа в 80-е годы, альянс и вправду стал выглядеть опасно однобоким. Он ведь возник из макартуровских представлений, отождествлявших японцев с малыми детьми, которые нуждались в отеческом американском покровительстве, и долго держался на уверенности американцев и безграничном смирении японцев. Многое, однако, изменилось за истекшее сорокалетие, и модификации альянса сделалась необходимой и неизбежной, причем на путях выравнивания позиций участников, то есть на путях частичного облегчения задач, находившихся в ведении США, и активизации роли Японии.

Тем не менее, перспектива изменений в устоявшемся порядке вещей, перспектива прямой, при ослабленном американском амортизаторе, встречи с мало вдохновляющими азиатскими реалиями внушала скорее новые беспокойства, опасения и страхи. Для того чтобы установить местонахождение наиболее вероятных очагов треволнений, не требовались длительные и тщательные поиски: они были на виду, в непосредственной близости от берегов Японии, - в России, Северной Корее и Китае.

В Японском общественном сознании никак не укладывались западные декларации об исчезновении российской угрозы. Она казалась списанной слишком поспешно. Не говоря уже о нерешенности территориальной проблемы и об обстрелах японских рыбаков российскими пограничниками в спорных водах, в Японии отдавали себе отчет в возможности ползучей, а то и одномоментной реставрации в России тоталитарного режима со всеми вытекающими последствиями. Невообразимая свобода деятельности коммунистических и ультранационалистических сил, нечего не забывших и ничему не научившихся. Проникновение на важные государственные посты их одиозных представителей, демонстрирующих свою враждебность по отношению к Японии, утверждали Японцев в мысли, что тень северного медведя продолжает нависать над их страной, что их военное планирование должно, прежде всего, отправляться от данного факта, невзирая на европейско-американские упреки в «устарелости подхода».

Северная Корея - один из последних оплотов сталинистского коммунизма. Страна с голодающим населением и ядерными амбициями, страна - агрессор и провокатор, нападавшая на Республику Корея, принесшая войну к японскому порогу и готовая в любой подходящий момент повторить пройденное или затеять какую-нибудь иную авантюру. И одновременно - часть государства, в течение 35 лет изнывавшего под японским колониальным игом, государства, перед народом которого многие японцы испытывают чувство вины и всячески стараются не допускать возгорания застарелой ненависти к бывшей метрополии. В итоге непреходящая боязнь непредсказуемых поступков Северной Кореи помножалась на боязнь чрезмерно суровой критики ее, что порождало в массовом сознании чудовищную неразбериху, сквозь дымовую завесу которой все же явственно пробивался преобладающий мотив тревожного ожидания.

И мотив этот, само собой разумеется, не приглушали спекуляции по поводу эвентуального объединения стран Корейского полуострова, каким бы призрачным оно ни казалось. Республика Корея - несомненный антипод своего нечестивого соседа, но в национальной памяти ее народа живут те же, что и на Севере, отголоски «проклятого прошлого», и японцев там некогда особо не жаловали. Смогло ли бы единое семидесятимиллионное корейское государство в разумно короткие сроки предать это прошлое забвению? Нашло ли бы оно в себе силы завязать по-настоящему добрососедские отношения с Японией? Утвердительные ответы на оба вопроса воспринимались японским общественным сознанием как от начала до конца гипотетические, а точнее, как нереальные.

Большую озабоченность японцев вызывал Китай. Мир восторженно и заворожено следил за экономическим рывком азиатского гиганта с затаенными надеждами на доброкачественную мутацию его коммунистической сущности и на его умиротворяющее вовлечение в цивилизованное общество. Китайское руководство, надо полагать, от души забавляли эти утопические надежды. Никаких моральных обязательств оно, как и положено несгибаемым последователям «великого учения», не ощущало и время от времени считало нужным играючи срывать с себя маску респектабельности и являть планете бесовский облик борцов за «светлое будущее человечества». И кровавая тяньаньмыньская бойня, и расправы с поборниками прав человека, и ядерные испытания, и репетиция атаки против Тайваня, - все это сознательные проговорки пекинского режима, наглядно показывающие его подлинные намерения.

В японском общественном сознании, однако, Китай - не только красное пугало. Подобно Корее, он еще и жертва длительной и необычайно жестокой агрессии, жертва, пострадавшая больше других, опять-таки вызывающая, у японцев чувство вины и ... без зазрения совести эксплуатирующая это чувство, разыгрывая антияпонскую карту при каждом подходящем и неподходящем случае. И снова боязнь очередных политических или военных авантюр Китая помножалась на боязнь ненароком обидеть весьма чувствительную в этом плане державу, рискуя при этом бросить в штопор с огромным трудом поддерживаемые в относительном равновесии отношения и разжечь соперничество за лидерство в Азии. Так что и в этом «закоулке» общественного сознания царила неразбериха с преобладанием тревожного ожидания.

Кроме КПЯ, неизменно требующей расторжения военно-политического союза с США и замены его договором о дружбе, все японские партии исходили из признания важности японо-американского договора безопасности, хотя и считали желательной определенную корректировку условий его функционирования. ЛДП обещала избирателям прилагать усилия к повышению доверия в японо-американской системе безопасности, в частности, путем пересмотра «руководящих принципов» взаимодействия двух стран в сторону укрепления сотрудничества в сфере обороны. Одновременно партия выражала намерение добиваться сокращения американских военных баз на Окинаве, при оказании содействия комплексному развитию этой префектуры. Партия новых рубежей (ПНР), выступая за сохранение системы японо-американской безопасности и «осуществления надлежащего оснащения сил самообороны», предлагала принять «Основной закон об обеспечении безопасности», учитывающий все современные реалии. А также считала необходимыми «упорядочение и сокращение» американских военных баз на Окинаве. Демократическая партия, отмечая «важность японо-американской системы безопасности», высказалась за то, чтобы в будущем отказаться от постоянного размещения американских войск в Японии. СДП настаивала на пересмотре соглашения о статусе американских войск в Японии. Обращаясь к дискуссионной проблеме участия японских военнослужащих в миротворческих организациях ООН, социал-демократы выступали за «изучение» возможности создания с этой целью особой организации, не связанной с силами самообороны. Сакигакэ подчеркивала, что существование японо-американской системы безопасности не возможно без учета интересов жителей Окинавы. Таковы, весьма кратко, основные позиции партий, по актуальным важнейшим проблемам, нашедшим отражение в их предвыборных платформах.

Результаты же самих выборов получились такими. Либерал-демократы подтвердили лидерство в палате представителей и смогли несколько укрепить свои позиции, хотя желаемого большинства не получили, не добрав всего 12 депутатских мандатов. Второе место заняла Партия новых рубежей, но ее честолюбивые намерения выйти из стеснительного для нее положения оппозиционной партии или хотя бы приблизиться к этому, добившись резкого увеличения числа депутатов, оказались несостоятельными. ПНР потеряла несколько депутатских мест и не могла теперь добиться превосходства над ЛДП даже при маловероятной ситуации сотрудничества со всеми другими партиями (кроме КПЯ, которая заведомо на такой шаг не пойдет) и получения поддержки независимых депутатов. Претендующая на роль «третьей политической силы» Демократическая партия, вышла на 3-е место, несмотря на то, что была создана в самый канун выборов и не имела времени для подготовки к ним. К ней перешли голоса, главным образом, прежних сторонников СДП и Сакигакэ. Большинство нынешней довольно многочисленной фракции Демократической партии в палате представителей ранее было депутатами СДП. КПЯ, стоявшая в стороне от процесса реорганизации японских политических сил, смогла за счет высокой организованности почти удвоить свое представительство. СДП не удалось обеспечить даже переизбрание многих своих депутатов, оставшихся в ее рядах после раскола, она была оттеснена с 3-го на 5-е место, проведя в палату представителей всего 15 человек. Кстати, фракция СПЯ в этой палате даже после неудачных для социалистов выборов 1993г. состояла из 70 депутатов. Сакигакэ смогла завоевать на выборах только два места. Большой отрыв ЛДП выявился на выборах по одномандатным округам, где она получила более половины оспаривавшихся мест, здесь же особенно заметно отставание ее главного соперника ПНР. Борьба за депутатские места в одномандатных округах была для других партий и независимых кандидатов также в основном бесперспективной. В совокупности ЛДП ПНР обеспечили избрание своих кандидатов в 265 из существующих 300 одномандатных округов. Демократическая партия добилась успеха в 17, социал-демократы в 4, а коммунисты в 2. Независимые кандидаты пытались вступить в конкуренцию в 74 округах, но смогли победить лишь в 9. Многопартийный состав палаты представителей был сохранен главным образам ввиду избрания меньшей части ее депутатов по партийным спискам.

Таким образам, выборы в палату представителей показали, что в Японии продолжается начавшийся в 1993 г. раскол ЛДП и ее отстранения от длительного единоличного правления. Процесс коренной реорганизации политических сил перешел в новую стадию. Анализируя итоги выборов, японские политологи, прежде всего, отмечали, что новый порядок проведения выборов приближает формирование «двухпартийной системы». Однако укрепление парламентских позиций ЛДП и сохранение на другом «полюсе» несомненного превосходства ПНР над остальными партиями еще не означают ни фактической, ни тем более, номинальной «двухпартийное™». Многопартийность палаты представителей сохраняется, да и ПНР еще не столь влиятельна, чтобы в одиночку противостоять ЛДП в борьбе за власть. В то же время нельзя не отметить малую результативность усилий по формированию «третьей политической силы», способной на равных соперничать с двумя крупными партиями консервативной и неоконсервативной ориентации. Образование претендующей на эту роль Демократической партии привело к провалу на выборах СДП, резко обострило отношения между потенциальными участниками «третьей силы». Депутатский корпус ДП пока значительно меньше, чем прежде в одиночку располагали предшественники ДП - японские социалисты. Поскольку большинство депутатов от ДП, как и вся депутатская группа СДП, имеют одни корни, уходящие в Социалистическую партию Японии, перспективы формирования «третьей силы» или провала этого замысла становятся одновременно проблемой дальнейшей судьбы японской социал-демократии, то есть возможности сохранения ее в качестве влиятельного политического течения.

В Японии задавались вопросом, оправдал ли себя новый порядок выборов в палату представителей, введение, которого рассматривалось как важнейший элемент политической реформы, направленной на «очищение политики» и подрыв связки «политики - бюрократы - предприниматели», и вынуждены были признать, что политическая реформа буксует. Выборы по одномандатным округам еще более усилили «местничество» кандидатов в депутаты парламента, ожесточившаяся борьба отнюдь не сократила громадных денежных затрат и, следовательно, создала благоприятные условия для коррупции политиков. Актуальной осталась задача установления запрета на денежные пожертвования политикам от промышленно-финансовых кругов. Особое внимание обращается на то, что результаты выборов не адекватны волеизъявлению избирателей. Так, ЛДП, собравшая по одномандатным округам 39% голосов, получила 56% из 300 оспаривавшихся мест. Недовольство многих японцев вызывает такое новшество, как выдвижение кандидатур одновременно по одномандатным округам и партийным спискам, ставшее «спасательным кругом» для политиков, потерпевших личное поражение. Признавая наличие недостатков и спорных моментов в нынешнем порядке выборов, газета «Асахи» подчеркивала необходимость продолжить совершенствование избирательной системы, без чего невозможно преодолеть «глубокое народное недоверие к политике, выразившееся в рекордно низком проценте участия в голосовании».(5)

За годы деятельности многопартийных правительств, в Японии начали привыкать к коалиционной форме власти. Реже стали слышны сетования по поводу того, что необходимость согласовывать между правящими партиями шаги многопартийного кабинета ослабляет дееспособность правительства, мешает принятию «смелых» решений. Выработалось отрицательное отношение к возрождению однопартийной власть либерал-демократов. Накануне выборов с учетом господствующих в стране настроений Р.Хасимото заявил о возможности сохранения правящей коалиции в прежнем трехпартийном составе (ЛДП, СДП, Сакигакэ). Благожелательное отношение японцев к коалиционному правительству сохранилось и после выборов. Например, по данным одного из опросов общественного мнения, за коалиционное правление во главе с ЛДП высказался 41% опрошенных, при этом из числа сторонников ЛДП такой коалиционный вариант выбрали 63%, а за «единоличное правление ЛДП» высказались только 27%.

Новая расстановка политических сил в палате представителей позволяла либерал-демократам осуществить избрание своего лидера премьер-министром и сформировать правительство в однопартийном составе. Но для стабильного функционирования власти ЛДП, т.е. обеспечения надежного проведения через парламент правительственных законопроектов и исключения парламентского недоверия правительству, численность ее депутатской группы была недостаточна, еще более далеки были либерал-демократы от желаемого для них большинства в палате советников. По этой причине наиболее благоприятным для них было бы правительство с участием представителей СДП и Сакигакэ. Численность депутатских групп двух последних партий была достаточной, чтобы компенсировать недостающее либерал-демократам большинство в парламенте. К тому же с ослабленными партнерами по коалиции легче иметь дело. При чрезвычайных обстоятельствах не исключался также вариант «консервативно-неоконсервативной» коалиции, то есть коалиции ЛДП и ПНР, на что намекали некоторые руководящие деятели ЛДП. Но в данный момент либерал-демократы отнюдь не желали делить власть с сильным конкурентом.

Решая проблему состава будущего правительства, либерал-демократы развернули деятельность по нескольким направлениям. Начав с консультаций с СДП и Сакигакэ о возобновлении коалиции, и ее политическом курсе, ЛДП одновременно обратилась к Демократической партии по вопросу коалиции. Кроме того, принимались попытки склонить к переходу в ряды ЛДП, если не сейчас, то позже, в процессе парламентской деятельности, независимых депутатов, а также некоторых депутатов от ПНР из числа бывших либерал-демократов. Руководство ДП сразу же отвергло предложение ЛДП, полагая, что в интересах будущего своей партии целесообразнее проявить себя сначала на оппозиционном поприще. В СДП и Сакигакэ приняли решение в правительстве не участвовать, но высказались за сотрудничество с ЛДП вне правительства. В ходе консультаций с ЛДП социал-демократы продемонстрировали отличие своих взглядов по ряду актуальных проблем.

7 ноября 1996г. парламент избрал премьер-министром Японии председателя ЛДП Р.Хасимото, который сформировал однопартийное правительство. Таким образом, выборы дали возможность либерал-демократам, три с лишним года спустя после поражения в 1993 г., вновь возвратиться к однопартийному правлению, но на этот раз, не располагая большинством в парламенте, хотя и имея наиболее крупную депутатскую группу. Упрочнение парламентского лидерства либерал-демократов на октябрьских выборах не грозило какими-либо неожиданностями. Новое правительство, сохранило осторожный внешнеполитический курс Японии, а обещанные внутренние реформы будет осуществлять без спешки и с максимальной осмотрительностью.

3.2 Проблема создания в Японии двухпартийной системы

8 декабря 1996г. 13 депутатов парламента во главе с бывшим премьер-министром Ц. Хата, одним из прежних соратников лидера ПНР И.Одзава, покинули Партию новых рубежей и объявили об учреждении Партии солнца. Бегство парламентариев из ПНР продолжалось и в дальнейшем. В их числе оказался еще один бывший премьер-министр М.Хосокава, возглавивший в декабре следующего года мини-партию «от пяти». На выборах председателя Партии новых рубежей, проводившихся в декабре 1997г., с небольшим перевесом над другим претендентом, М.Кано, победу вновь одержал И. Одзава. Однако неделей позже ПНР была вынуждена принять решение о самороспуске. Причины развала ПНР вполне очевидны. Во-первых, непрочность партии изначально определялась глубокими идеологическими и политическими различиями входящих в нее разнородных групп, каждая из которых имела собственную историю, в той или иной степени признанное положение в политическом мире, традиционно ориентированные на социальную опору и общественные связи. По существу ПНР возникла как искусственный конгломерат политических группировок, объединенных лишь общим стремлением к власти, надеждой реализовать его на практике, используя совокупные возможности Партии новых рубежей. Во-вторых, ПНР была сформирована как организация политической элиты в лице депутатов парламента. Внутри партии продолжали действовать, все более активизируясь, депутатские группировки, по прежней партийной принадлежности. За три года существования ПНР единой партийной организации в национальном масштабе так и не было создано. В-третьих, в центральном руководстве ПНР ведущие посты заняли бывшие либерал-демократы, что не могла не беспокоить выходцев из Комэйто и ПДС, поскольку означало ущемление их возможностей при отборе и утверждении кандидатов партии на парламентских выборах. В-четвертых, большое недовольство у амбициозных политиков партии из числа бывших либерал-демократов вызывали авторитарные методы руководства председателя ПНР И.Одзава. Политические разногласия внутри ПНР усилились, после того как И.Одзава обосновал и начал проводить курс «консервативно-неоконсервативной коалиции», на практике выразившейся в форме сотрудничества ПНР с ЛДП «по отдельным вопросам». Этот курс был логическим продолжением взглядов на поведение одной из двух близких по идейно-политическим установкам партий в «двухпартийной системе», о которой мечтали И.Одзава и его последователи. Противники И.Одзава, из числа парламентариев, располагавших поддержкой либо религиозной организации Сока-гаккай, либо профсоюзов, не могли не считаться с критическим отношением своего электората с сотрудничеством ПНР с ЛДП. По их мнению, идея «консервативно-неоконсервативной» коалиции подрывала авторитет ПНР, ослабляла ее позиции на выборах. Наконец, ПНР не смогла заручиться массовой поддержкой в стране. Большой ущерб ее имиджу наносили постоянные разногласия внутри партии, и, как следствие этого, непоследовательность политической линии. Она отличалась популистскими выборными обещаниями, резкими переходами от демонстративного противостояния правящим кругам, вплоть до блокирования работы парламента, к прямому сотрудничеству с либерал-демократами. Интересно, что в обстановке быстрого снижения популярности ПНР первыми осознали бесперспективность участия в ее деятельности выходцы из ЛДП. Именно эта часть парламентариев оказалась самым слабым звеном в ПНР.

В первые дни 1998г. в парламенте вместо распущенной ПНР зарегистрировались шесть новых партий и прочих самостоятельных политических организаций:

Либеральная партия (54 депутата парламента) - выходцы из ЛДП во главе с И. Одзава.

Новая партия Мир (37 депутатов палаты представителей) - выходцы из Комэйто, пользовавшиеся поддержкой Сока-гаккай, во главе с Т. Кандзаки.

Новая партия Дружба (23 депутата парламента) - бывшие правые социал-демократы, избиравшиеся в парламент при опоре на профсоюзы, во главе с К. Накано.

Голос народа (18 депутатов парламента) - выходцы из ЛДП во главе с М. Кано.

Клуб Рассвет (18 депутатов палаты представителей, избиравшихся при поддержке партии Комэйто и тесно связанных с Сока-гаккай). Клуб Реформы (12 депутатов парламента) во главе с ветераном парламента, бывшим либерал-демократом Т. Одзава.

Нетрудно заметить, что распад ПНР произошел по существовавшей до образования этой партии партийной принадлежности парламентариев. Конец ПНР повлек за собой небывалую в истории Японии раздробленность оппозиции. На политической арене страны, по образному выражению японских журналистов, одновременно выступали «один сильный и десять слабых» игроков. Сильный игрок - это ЛДП, которая с распадом ПНР восстановила свое большинство в палате представителей, столь остро не нуждаясь теперь в сотрудничестве с СДП и Сакигакэ, и получила возможность более твердо проводить свою политическую линию, не опасаясь мощного сопротивления со стороны оппозиции. Итогом пятилетней перегруппировки политических сил явился по существу возврат единоличного правления ЛДП.

В сложившейся обстановке неуютно чувствовали себя и «союзники» ЛДП, и, тем более, партии оппозиции. Внутри СДП продолжались споры, следует ли ей считать себя «правящей партией» или решительно перейти в оппозицию. Генеральный секретарь СДП С.Ито неоднократно призывал изучить итальянский опыт создания левоцентристского блока «Олива», однако при нынешнем, весьма шатком, положении социал-демократам не приходилось рассчитывать на роль инициатора объединительного процесса. В кругах оппозиции председатель Демократической партии Н. Кан также не раз позитивно отзывался об итальянском опыте, особенно акцентируя идею сплочения оппозиции на основе договоренности о выдвижении единого кандидата на пост главы правительства. Исчезновение ПНР стало сигналом к началу деятельности по сплочению оппозиции со стороны Демократической партии и Партии солнца. Лидеры которых Н. Кан и Ц .Хата и ранее мечтали выступить в роли застрельщиков объединительного процесса. Бесперспективность существования в рамках небольших объединений парламентариев поняли также вновь созданные после раскола ПНР политические партии и группы. Размежевание сменилось тенденцией к сплочению в форме образования объединенных парламентских фракций и формирования укрупненных партий.

Первый шаг в этом направлении сделали ДП, Партия солнца, Новая партия Дружба, Голос народа, Лига демократических реформ. 7 января 1998г. они образовали объединенную парламентскую фракцию Минъюрэн (98 депутатов палаты представителей и 41 депутат палаты советников). Представителем Минъюрэн был избран председатель ДП Н. Кан. Парламентарии из Новой партии Мир и Клуба Реформы (46депутатов) объединились в единую фракцию в палате советников под названием Хэйвакайкаку (Мир и реформы). Клуб Рассвет влился в состав партии Комэй. ДП настаивала на быстрейшем преобразовании Минъюрэн в политическую партию, однако консервативно ориентированные участники этой парламентской фракции предпочли начать со своего собственного организационного объединения, которое обеспечило бы им большее влияние в процессе формирования новой партии.

23 января 1998 года, на месте распущенных Голоса народа, Партии солнца и «от пяти», была создана Партия демократической политики (ПДП). Руководящие посты в ней заняли лидеры трех ликвидированных партий, председателем стал Ц. Хата, генеральным секретарем - М. Кано, разработку программных документов поручили М. Хосокава. ПДП заявила о намерении действовать в составе объединенной фракции Минъюрэн. В марте 1998г. переговоры внутри Минъюрэн завершились договоренностью о сплочении всех ее участников (ДП, ПДП, Новая партия Дружба, Лига демократических реформ) в новую партию. Было достигнуто согласие, назвать ее Демократической партией, выполняющей задачи «демократического центра», а не «левого центра», отмежевывающегося от неоконсерватизма типа политики Рейгана или Тэтчер 80-х годов, как об этом говорил Н.Кан накануне этой договоренности.

В интересах сплочения прежняя ДП пошла на серьезные уступки консервативным участникам новой партии, а также бывшим правым социал-демократам, сняв, в частности, свое требование «японо-американской безопасности без размещения американских войск» на территории Японии. Предварительно были определены следующие основы политического курса новой Демократической партии: