Политическая психология

Темперамент, свойства нервной системы придают индивидуальное своеобразие политическому поведению не только отдельной личности, но и масс. Бурный темперамент южан определяет стиль выступлений лидеров и накал политических выступлений рядовых граждан. У политических деятелей темперамент придает форму их поступкам и позволяет им зажигать своих последователей эмоциональными переживаниями политических событий, передавать им свое видение последних.

Темперамент -- составная часть личного стиля исполнения политической роли. Так, бурный темперамент может стать причиной несдержанности, ведущей к просчетам в политике. В историю вошел малоприятный эпизод в ООН, где Никита Хрущев стучал по трибуне ботинком, требуя внимания от аудитории. Вялость темперамента также может сослужить плохую службу политику, которого сторонники упрекают в безынициативности и медленной реакции на ситуацию. Так, спикеру Российской Думы Г. Селезневу долго припоминали отсутствие реакции на драку в зале, которую он «не заметил». Более темпераментный политик, видимо, среагировал бы быстрее.

Из общей психологии известно, что темперамент является наследственной характеристикой. Однако его поведенческие проявления могут меняться под влиянием социальной среды, принимая те формы, которые данная культура считает приемлемыми.

Среди биологических характеристик в политике учитываются и физические данные, такие, как выносливость, сила, работоспособность, способность преодолевать стрессы и др. Эти биологические параметры, хотя и заложены на генетическом уровне, но являются в то же время и плодом собственных усилий человека, тренировки и воли к преодолению недугов и физических недостатков. Один американский президент -- Ф. Рузвельт -- оказался прикованным к инвалидному креслу, другой -- Джон Кеннеди -- носил жесткий корсет из-за болезни позвоночника. Однако, оба этих политика запомнились американцам отнюдь не физической ущербностью. Напротив, они заслужили признательность своих сограждан как волевые и дальновидные политики, имидж которых, вопреки биологической предопределенности, не был разрушен.

Здесь следует сделать одну оговорку. То, что удалось Дж. Кеннеди и Ф. Рузвельту, не обязательно получится у других политиков. Внешние данные служат основой восприятия политика со стороны публики. Эта внешняя сторона личности встраивается в те представления об идеальном политике, которые существуют в массовом сознании. Толстые очки, рыхлая фигура или высокие каблуки, призванные скрыть низкий рост мужчины-политика, могут поставить крест на его карьере, несмотря на определенные достоинства, признаваемые за ним избирателями.

В психологический уровень личности включаются такие элементы, как эмоции, воля, память, способности, мышление и характер в целом. Каждый из них может оказать воздействие на политическое поведение. Так, трудно переоценить роль эмоций в политике: страх и радость, удивление и ненависть, зависть и корысть, солидарность и соперничество -- все эти и многие другие эмоции не просто сопровождают политику, но нередко становятся ее движущими силами, особенно когда они принимают массовый характер. Будучи проявлением потребностей, эмоции входят в важнейшие механизмы мотивации политических действий. Так, политические психологи, изучающие проблему лидерства, отмечают огромную роль эмоциональной сферы политиков в их стремлении сделать карьеру. Среди мотивов они находят чувство долга и стремление к власти, желание быть признанным и чувство неполноценности, которое может быть компенсировано высоким социальным статусом7.

Современный российский политический процесс изобилует примерами воздействий эмоций на политику. Достаточно вспомнить такие эпизоды, как эмоциональные схватки союзного и российского руководства в 1990 г. и поведение членов ГКЧП перед телекамерами в августе 1991 г., заседание парламента, амнистировавшего участников августовского путча, и переговоры премьер-министра B.C. Черномырдина с чеченскими террористами. Были и примеры странных эмоций. Многие политологи не могли объяснить странное поведение толпы перед зданием Белого дома в Москве в тот момент, когда по нему начали стрелять танки: люди не расходились, как будто не понимали серьезности происходящего и присутствовали на спектакле. Такая утрата чувства риска свидетельствует об эмоциональной патологии, ставшей результатом воздействия сильных политических стимулов.

Воля -- пожалуй, наиболее осознанный психологический элемент личности. Без воли невозможно добиться цели в любой сфере деятельности. В политике же воля -- это не просто упорство в достижении поставленных задач. Политическая воля предполагает способность встать над мелкими личными и групповыми интересами во имя национальных. Без политической воли нельзя выйти за пределы устаревших политических стереотипов и преодолеть инерцию мышления. Несомненно, что одной из причин развала КПСС, а затем и СССР стало отсутствие политической воли к реформам у бывшего руководства страны. Они поразительно легко, практически без сопротивления ушли с политической сцены, как впрочем и их исторические предшественники в царской России в 1917 г. Никакие объективные причины не в состоянии объяснить такое странное поведение элиты, кроме того, что им овладел некий паралич воли. Несопоставимое по значимости, но также проявление утраты воли продемонстрировали российские губернаторы, которые при первых же проявлениях жесткой воли Президента В.В. Путина в создании властной вертикали тут же «построились» и не стали отстаивать свои региональные и личные интересы перед федеральным центром. Это был явно выраженный паралич политической воли.

Такой психологический феномен, как память, имеет в политике весьма существенное значение. Во-первых, несомненно хорошая память является необходимым качеством лидера, которому приходится пропускать через свое сознание огромное количество информации. Речь здесь идет не о простом запоминании, а о способности отбирать и хранить определенные блоки этой информации, имеющей непосредственное отношение к характеру деятельности. Известно, что для политика особое значение имеет память на людей, на лица, на проявления их лояльности, то есть на то, что на интуитивном уровне позволяют им вырабатывать отношение к коллегам и оппонентам.

Во-вторых, политическую психологию интересует феномен исторической памяти народа, отдельных групп людей. Если в советский период отечественной политической истории нередко люди скрывали даже от самых близких свое дворянское происхождение, то в последние годы потомков дворянских родов можно встретить удивительно часто. Историческая память играет с нами, выбрасывая на поверхность то одни, то другие политические сюжеты. Интересно сравнить, как воспринимали наши сограждане исторически значимые события с интервалом всего в пять лет (табл. 10.1)8.

Таблица 10.1 СПИСОК ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ ДЛЯ НАШЕЙ СТРАНЫ СОБЫТИЙ XX В. (в % к числу отметивших соответствующую позицию в списке)

Социальный уровень личности представлен наиболее тонкими личностными структурами: установками, ценностями, целями, мировоззрением. В процессе политической социализации индивид интериоризует цели и ценности своей культуры. Так, сегодня граждане младших возрастов впитывают по преимуществу демократические ценности, между тем, как их родители получили в детстве иную ценностную структуру личности (см. главу 12). Анализ политической структуры личности невозможен без выявления интересов, потребностей и мотивов, которые являются частью именно социальной структуры личности (см. гл. 4). Однако наиболее изученным является ролевой компонент политической структуры личности.

В политической психологии роль понимается, прежде всего, как набор прав и обязанностей, как статус, как реальные функции, связанные с местом личности в политической системе. Вся политическая система может быть описана в виде различных наборов политических ролей. Особое значение при этом придается взаимосвязанности этих ролей. Так, роль лидера лишена смысла без ролей подчиненных. Без короля -- нет подданных, а без кабинета -- министров премьера. Если все участники политического процесса одинаково признают распределение ролей между ними, то по этому вопросу между ними существует консенсус.

Изучение реальных участников политического процесса, исполняющих различные роли в системе, привело сторонников ролевой теории политики к убеждению, что для их понимания необходимо углубление именно психологического анализа ролей. Так работа Н. Ная и С. Вербы показала, что разные формы политических ролей привлекают исполнителей с различным психологическим складом и разными ориентациями9.

Что же это за роли, которые граждане играют в политике? Так, самая простая роль, которую играет каждый дееспособный гражданин, -- это роль избирателя. Другая роль -- политический активист, член какой-либо партии, организации. На вершине политической пирамиды стоят те, кого политические психологи назвали «гладиаторами», т.е. наиболее активные граждане, вершители судеб нации, публичные политики. В политологии их принято называть лидерами, представителями политической элиты.

Психологи обнаружили, что исполнение политических ролей требует определенной подготовки и тренировки. Так, например, многие нынешние политические лидеры, особенно из англо-саксонских политических культур, начинали свою карьеру как... футболисты. Речь идет не о профессиональном спорте, а об участии в студенческих командах. Действительно, политика, как и футбол -- игра командная. И для того, чтобы в нее хорошо играть, надо научиться чувствовать локоть другого игрока, понимать его без слов. Для политика необходим навык, который англичане определяют словом cooperativeness, а у нас принято было называть коллективизмом. Этот навык требует определенной тренировки, в том числе и на спортивной площадке. Кроме того, в дальнейшей политической жизни будущим министрам и председателям партий особенно пригодятся те дружеские связи, которые также зарождаются в молодые годы.

В социологии и психологии принято выделять в самой структуре роли несколько компонентов. Это относится и к политическим ролям. Во-первых, в роли присутствует объективный компонент, связанный со статусом, т.е. тем местом, который занимает данный индивид в политической системе. У президента, политического активиста или террориста -- у каждого свои роли. Отличаются статусные моменты роли у рядового гражданина и представителя элиты. Обычно статусные позиции закреплены в писаных нормах права, в уставах организаций. Есть и другой способ закрепления политического статуса, он связан с неписаными нормами, с традициями. Так, например, в прежние времена советологи определяли реальный политический вес того или иного советского руководителя по тому, какое место рядом с Генеральным секретарем КПСС он занимал на официальных приемах. Чем ближе к вождю -- тем выше реальный политический вес.

Два другие компонента роли имеют субъективный характер. Ведь роль -- это не только набор функциональных обязанностей политика. Эти обязанности окружающие его люди видят очень по-разному. Их ожидания, надежды, представления о том, что он должен, и чего не должен делать, и составляют второй компонент роли. Можно сказать, что это та сторона роли, которой политик повернут к публике и которая составляет важную часть его публичного имиджа. Этот компонент может не совпадать с реальным содержанием личности политика. Здесь возникают, с одной стороны, возможности манипуляций массовым политическим сознанием, но, с другой стороны, ожидания со стороны как рядовых граждан, так и окружения политического деятеля, оказывают и сдерживающее воздействие на поведение политика, очерчивают его границы возможного.

Третий компонент роли -- это представление политика о самом себе, его Я-концепция, самосознание. Одна и та же политическая роль столь по-разному исполняется политиками не только в силу отличий их характеров, сколько в силу их собственных представлений о том, как надо это делать, т.е. идеального образа их собственной роли. Следует отметить, что сказанное относится не только к роли Президента, но и к роли простого избирателя. Один человек видит свой гражданский долг в том, чтобы пойти проголосовать, даже если не видит достойного кандидата. Другой -- игнорирует призывы голосовать и будет считать свою пассивность гражданской доблестью.

Как показывает анализ, взаимодействие личности и политики подчиняется закономерностям разного уровня, которые, накладываясь друг на друга, образуют, с одной стороны, определенную ситуацию развития личности, а с другой, -- воздействуют на ход политических событий. Сегодня личность развивается в сильно политизированной среде. Одновременно политика нуждается в личности нового типа: активном гражданине, способном к самостоятельному принятию решений и ответственности. Появление такого массового политического типа личности пробивает себе дорогу через борьбу противоречивых тенденций в современной политике: с одной стороны, активизация личности в политике становится общественной потребностью в современном мире, с другой -- налицо процессы политического отчуждения, которые проявляются в росте неверия в политику как средство разрешения важных человеческих проблем. Политические философы усматривают в борьбе этих тенденций общую закономерность новейшего времени: происходящую смену регуляторов поведения человека. На место жесткого внешнего контроля государства и его институтов приходят внутриличностные регуляторы: совесть, убеждения, Ценности, в которые человек верит.

Глава 11. Политическая социализация индивида

11.1 Агенты, стадии и механизмы политической социализации

В отличие от животных человек приходит в этот мир, не оснащенный специфическим набором инстинктов, позволяющим ему выжить в обществе. Навыками социального поведения он обзаводится в процессе вхождения в общество. Это в полной мере относится и к политическому поведению и сознанию, которое мы усваиваем в ходе становления личности. Этот процесс в психологии и социологии принято называть процессом социализации. В случае, когда в течение жизни личности приходится переучиваться, обзаводиться новыми ценностями и установками, принято говорить о ресоциализации.

В психологии и социологии процесс социализации (от латинского socialis -- общественный) описывается как включение индивида в общество через оснащение его опытом предыдущих поколений, закрепленным в культуре. Этот процесс с одной стороны решает проблемы индивида, помогая ему стать полноправным членом своей группы, с другой стороны обеспечивает жизнедеятельность общества и преемственность самой культурной традиции.

Что происходит с личностью в ходе социализации? Прежде всего социалиация может пониматься как социальное созревание личности. Это предполагает перевод требований общества внутрь самой личности, или интериоризацию. По мере того, как человек научается действовать в соответствии с социальными нормами, влияние внешних побудительных причин уменьшается, в то время как возрастает значение его внутренних убеждений, потребностей и интересов. Используя фрейдовскую терминологию, можно говорить о становлении супер-эго. Эрик Берн называл этот компонент личности «Родителем». Как бы ни назывался этот компонент личности, речь идет о том, что внутри человека появляется относительно независимая «общественная инспекция», не позволяющая ему преступать усвоенные им табу. Если же он это делает, то самым страшным наказанием ему становится не осуждение окружающих, а его собственные стыд и муки совести. Адаптацию и развитие личности обеспечивают такие психологические механизмы, как интериоризация опыта общества и экстериоризация опыта индивида.

Процесс социализации имеет стадиальный характер. Среди ученых нет единства в представлении о длительности каждого этапа и всего процесса в целом. Так, одни авторы считают, что социализация ограничена детским и юношеским возрастом, после чего можно говорить о ресоциализации. Другие считают, что социализация длится всю жизнь, а стадии ее соответствуют не только этапам взросления организма, но и вхождению человека в новые социальные группы. Поэтому, скажем, освоение пенсионером своей новой социальной роли также отмечает новую стадию социализации, требующую от личности получения новой информации, нового стиля отношений с людьми и новых навыков поведения в этой роли. Ресоциализация предполагает не просто освоение новых социальных ниш, а переучивание того, что было прочно усвоено в детстве и юности и что составляло фундамент данной личности.

Очевидно, что усвоение правил хорошего тона и модных идей происходит не автоматически. Общество не пускает это дело на самотек. В любом человеческом сообществе есть специальные институты, отвечающие за вовлечение в ту или иную группу новых членов и адаптацию к существующим требованиям. Под институтами социализации принято понимать те элементы социальной структуры, которые призваны передавать индивиду образцы поведения, нормы, ценности культуры. Эти институты включают как специально организованные механизмы целенаправленного воздействия на личность (школа, пропаганда и пр.), так и стихийные, не поддающиеся общественному контролю (неформальные группы сверстников). Кроме институтов можно говорить о более широком понятии -- факторах социализации, под которыми понимаются условия определяющие этот процесс: микро- и макросреда, образ жизни, уровень развития общественного сознания и т.п. Эти обобщенные социальные факторы действуют на нас и непосредственно. Так, скажем, коснувшаяся человека безработица или война быстро меняют многие его представления о жизни, иногда весьма глубинные. Но чаще всего факторы выступают в виде персонифицированных носителей общественного влияния, которые получили название агентов социализации. К их числу относятся родители и члены семьи, сверстники и учителя, священник и начальник на работе, молодежный кумир и другие, значение которых не равнозначно для личности, но каждый из которых по-своему вводит ее в социум.

Среди социологов и психологов можно встретить различные трактовки процесса социализации. Одни видят его смысл в обуздании природных инстинктов, другие рассматривают его как результат межличностного общения, третьи считают главным тренировку в исполнении социальных ролей и научение нормам культуры.

Политическая социализация рассматривается по аналогии с общим процессом социализации как процесс включения человека в политическую систему. С точки зрения системы в процессе политической социализации происходит воспроизводство ее институтов, осуществляется преемственность важнейших политических ценностей. Необходимость этого процесса для сохранения системы связана прежде всего с приходом в политику новых поколений. Но со сменой политического ландшафта, даже в рамках одного жизненного цикла, возникает необходимость рекрутировать новых участников, снабдить их официальными ценностями и, тем самым, укрепить систему. Эта же задача стоит и перед отдельными политическими организациями и партиями применительно к своим членам и сторонникам.

Для становления человека в качестве гражданина ему необходимо освоить систему политических ценностей, идей, в которые он может верить и ориентации в политической среде, которые позволят ему адаптироваться к ней. Политическая социализация на уровне индивида представляет собой перевод требований системы в структуру личности, интериоризацию ее ключевых политико-культурных элементов.

В современных обществах большую актуальность представляют собой две проблемы. Первая состоит в том, как происходит включение личности в политику в рамках всей политической системы, то есть на макроуровне. Анализ политической социализации, очевидно, следует начинать с того, чтобы представить себе, под влиянием каких социальных условий происходит становление типичных форм политического поведения и сознания, как разные политические партии и организации мобилизуют новых членов, какие идеологические веяния определяют климат в данный момент. Каждое поколение несет на себе отпечаток специфических исторических условий, в которых происходило их становление.

Вторая проблема связана с тем, что политическая социализация имеет особенности и на микроуровне -- уровне малых групп и личности. Здесь нельзя не учитывать локальные условия созревания человеческой личности в конкретной семье, ближайшем окружении. Именно через них идет процесс усвоения политических ролей, образцов поведения.

Так же как и общий процесс социализации, -- политическая социализация проходит поэтапно, по стадиям, что обусловлено возрастными изменениями личности. В современном обществе этот процесс начинается буквально с рождения. Речь, конечно, не идет об освоении политических понятий или ролей. Но уже в первые годы жизни ребенок знакомится с конфигурацией властных отношений в семье, что в последствии скажется на восприятии этим человеком власти в государстве. К 3 -- 4 годам ребенок приобретает и первые сведения собственно о политике через семью, ближайших родственников и средства массовой информации. Позже, если он идет в детский сад, происходит его знакомство с официальными политическими ценностями, транслируемыми через детскую литературу, песни, праздники и т.д.

С началом школьного обучения начинается новая стадия политической социализации. В любой политической системе (авторитарной или демократической) школа является одним из важнейших институтов политического воздействия на будущих граждан. Через учителей и учебники, детские и юношеские политические организации, через неформальные объединения и другие факторы ребенок приобщается как к официальным, так и к оппозиционным политическим идеям.

Юношеский этап политической социализации характеризуется включением новых агентов. На этой стадии усиливается влияние неформальных групп, молодежной субкультуры в целом с ее особым языком, символами, ценностями, которые нередко противоречат ценностям «взрослой» политики. Молодежный культурный андеграунд в нашей стране в 60 -- 90-е годы, как до этого в Европе и Америке, дал не только новое движение в музыке и живописи, театре и литературе, но и послужил каналом проникновения новых политических ценностей, оппозиционных официальным. Университеты всегда служили не только образовательным целям, но и были территорией, на которой существует неформальная молодежная культура.

Политические психологи традиционно подчеркивают важность раннего семейного этапа для становления политического профиля личности. Ряд исследователей вслед за Э. Эриксоном дополняют эту концепцию, указывая на значение юношеского этапа как времени политического самоопределения, которое происходит уже не как пассивное впитывание семейных ценностей, а как самостоятельный выбор позиции, своего рода второе рождение. Многие политики обрели свою судьбу не под влиянием первичной политической социализации, а именно в юности (Э. Рузвельт, Б. Шоу, М. Лютер и А. Гитлер).

Политическая социализация не завершается с получением паспорта, она продолжается всю жизнь. Этапы и стадии дальнейшего политического развития определяются не только собственно возрастными изменениями, но освоением новых политических ролей, опытом личного участия. Базовые представления человека о политике, его политическая картина мира может меняться, корректироваться, но ее основные параметры фиксируются в структуре личности. В случаях дисфункций системы, затрудняющих передачу политических ценностей (прежде всего официальных) новым поколениям и дезориентирующих уже сложившихся граждан, у последних происходит возврат к ранним, базовым представлениям, полученным на этапе первичной социализации1.

Данная концептуальная модель сложилась для анализа процесса политической социализации в развитых демократических культурах Запада. Она доказала свою эффективность, поставив серьезный социальный диагноз во время кризиса 60 -- 70-х годов. При этом исследователи больше внимания уделяют детям, подросткам и молодежи, чем взрослым. Это было оправдано тем, что именно они первые были больше задеты тем кризисом. Применима ли эта схема анализа для описания того, что происходит в постсоциалистических обществах, и если да, то в какой степени? Очевидно, если и применима, то частично.

Кризис политической социализации, который происходит в России, не имеет прямых западных аналогов. Во-первых, этот кризис наблюдается во всех возрастных группах, он затрагивает не столько младшие, сколько старшие возрастные когорты, которые значительно хуже других адаптируются в новых политических условиях. Во-вторых, в последние годы у нас можно говорить скорее о ресоциализации, так как происходит смена знака политических ценностей на уровне общества в целом и отдельных политических групп. Ресоциализация затруднена идеологическими причинами: новые демократические ценности, приобретя официальный статус, не получили адекватной систематизации, что препятствует их трансляции от политической системы к личности. В-третьих, в силу специфики поколенческого опыта у каждой возрастной группы ресоциализация происходит как многослойный процесс, в котором детский опыт нередко преломляется и даже не по одному разу. Так, среди разных возрастных групп, участвующих в политическом процессе в России сегодня, можно выделить следующие когорты:

1 -- 12-летние (1982 -- 1995 годы рождения) -- «постсоветские» дети;

13 -- 18-летние (1977 -- 1982 годы рождения) -- «дети перестройки»,

18 -- 25-летние (1969 -- 1977 годы рождения) -- поколение позднего застоя,

25 -- 35-летние (1959 -- 1969 годы рождения) -- брежневская эпоха,

35 -- 45-летние (1949 -- 1959 годы рождения) -- дети хрущевской «оттепели»,

45 -- 55-летние (1939 -- 1949 годы рождения) -- послевоенное поколение,

55 -- 65-летние (1929 -- 1939 годы рождения) -- дети войны, шестидесятники»

65 -- 85-летние (1909 -- 1929 годы рождения) -- ровесники революции и гражданской войны.2

Становление личности в ее гражданском статусе происходит под влиянием политической среды, куда входит весь набор институтов, факторов и агентов. При этом на личность воздействуют не только собственно политические факторы, хотя они и имеют первостепенное значение, но и неполитические условия, в которых происходит созревание человека. Так, к числу неполитических факторов, играющих заметную роль в передаче политических идей, взглядов и ценностей, относятся семья, группы сверстников, школа, работа, церковь, искусство, культура, средства массовой информации. Их значение определяется тем, что в непрямой форме они канализируют базовые личностные ориентации на власть, конфликт и порядок, насилие и терпимость, свободу и дисциплину, которые в политике оформляются в специфическом контексте.

Попробуем посмотреть, как, например, в политической социализации участвуют такие институты, как детский сад или школа. До самого последнего времени сама организация жизни детей в этих учреждениях была обусловлена тем, что они являлись государственными учреждениями. Программа воспитательной работы была для всех единой. Содержание даже игровых занятий с детьми определялось под тщательным идеологическим контролем официальной идеологии. Дети учили песни и стихи с дозированным политическим наполнением. Результатом такой социализации были более или менее однородные политические представления всей массы населения, обеспечивающие политическое единство системы и ее контроль над гражданами. Можно спорить, хорошо или плохо эти социальные институты выполняли возложенные на них функции, но результатом была позитивная и непротиворечивая картина политического мира, усваиваемая ребенком с детства.

За последние годы ситуация стала принципиально иной. Как свидетельствуют психологи, среди этих изменений в процессе социализации через детские учреждения ребенок получает во-первых, противоречивые, во-вторых, неустойчивые и разнонаправленные представления о мире в целом и о политическом мире в частности.

Оказалось, что в процессе перестройки были не только приобретения, но и потери. Эти потери, в частности, коснулись младших членов общества. Они входят в мир, лишенный не только стабильности, которая им необходима для правильного формирования личности, но и идеалов, воплощенных в героических образах. Самопожертвование стало немодным. Нашим детям и дома и в школе внушают, что любить надо прежде всего себя, а коллективизм должен уйти в прошлое. Природа детства оказалась «консервативной» в неполитическом смысле этого слова. Она сопротивляется изменениям. А школа, и другие образовательные институты испытывают растерянность, не понимая, как они могут выполнять свою воспитательную миссию. Учителя, как и большая часть нашего населения, потеряв прежнюю систему политических ценностей, не получили в замен новой. Выработать же ее в одиночку каждый из нас не в состоянии.

Отражением той же тенденции служат и новые учебники, в которых содержится невероятный разнобой мнений. Раньше мы имели не просто одинаковый для всех набор политических ценностей, транслируемых учебниками, но жестко догматизированную их систему. Она давала искаженный идеологическими клише образ мира, где все советское было великим и прекрасным, а все западное -- прогнившим и реакционным. Одна из опрошенных нами -- женщина средних лет -- так вспоминает политический мир своего детства:

«В детстве я считала, что у нас самая сильная страна, все остальные живут очень плохо, я же начиталась этих книг. Все ужасно живут, там роются в помойках, негры -- так вообще спят на улицах штабелями. Конечно, я в это верила. Я жила в большой, прекрасной стране, а Москва -- самый лучший город».

С началом политических реформ у наших младших сограждан складывался прямо противоположный образ своей страны: все отечественное -- плохое, все зарубежное -- замечательное. Эти новые политические стереотипы транслировались по преимуществу через средства массовой информации и приходили в противоречие с тем, что дети читали в школьных учебниках, наспех переписанных и не дающих авторитетного для детей и взрослых видения политической реальности. Можно легко представить результат такого противоречивого воздействия: будущие граждане получили мощную прививку политического цинизма и безверия. А следовательно, став взрослыми, они навряд ли будут активными и самостоятельно мыслящими людьми.

Ученики -- от первоклашек до выпускников вузов -- нашли свой способ справиться с проблемой: они ориентируются на то,

чего от них ожидает конкретный учитель. В педагогической практике складываются весьма драматичные коллизии между учителями и учениками. С одной стороны, учитель не может опереться на официальные требования, например, в трактовке того или иного исторического события: ученик может возразить, сказав, что у него иное мнение. В такой ситуации он может уповать только на личный авторитет в глазах детей. С другой стороны, ученик стал беззащитным перед субъективизмом учителя, школы.

Политические факторы социализации организуются в систему, куда входят: характер и тип государственного устройства, режим, политические институты, партии и организации. С помощью специальных механизмов эти факторы корректируют и контролируют политическое поведение индивида. В реальной жизни политические и неполитические факторы политической социализации тесно переплетаются. Политическое значение для индивида могут приобрести далекие от политики явления: работа, характер отношений с природой, неравенство полов и т.п. Так, оказалось сильно политизированным движение защитников окружающей среды. В политической жизни последнего времени можно встретить даже такое экзотические основание для объединения, как любовь к пиву. Американское общество, например, оказалось расколотым отношением граждан к запрещению абортов.

Результатом процесса социализации становится, во-первых, бесперебойное функционирование политической системы при смене поколений в политике. При этом взаимодействие политики и человека имеет конкретно-исторический характер. Каждая политическая система вырабатывает свои специфические механизмы вовлечения личности в политику. Так, в примитивных обществах, где не было политики в современном смысле слова, можно говорить лишь о зачаточных формах адаптации индивида к наличным формам власти. В родоплеменном обществе механизм социализации совпадал с фактом рождения в том или ином социальном слое. Определенные ограничения на активное участие в политике известны практически во всех политических системах. В Древнем Риме или Греции из этого процесса были исключены не только рабы, но и многие свободные граждане. В феодальную эпоху целые сословия не входили в число тех, кто определял принятие решений. Это, правда, не означает, что рабы или ремесленники не проходили политической социализации. Они, как и активные в политическом отношении граждане, должны были прежде всего усвоить официальные правила игры, узнать свои права и их границы. Следует подчеркнуть, что эти правила жестко закрепляли политические функции за представителями определенных классов и сословий.

На стадии раннебуржуазного развития государства такая жесткая закрепленность политической роли за тем или иным социальным положением личности еще сохранялось. Но по мере того, как осознавалось его тормозящее значение для развития системы, менялись механизмы политического регулирования, а следовательно и политической социализации. Новое и особенно новейшее время приносит расширение гражданских прав и свобод, а также рост числа участников политического процесса. В него вовлекаются все новые слои населения, ранее пассивного в отношении политики. Вслед за социальными классами на политическую арену приходят такие группы, как представители третьего мира, женщины, молодежь, этнические меньшинства. Их политическая социализация требует формирования новых убеждений и ценностей, прежде всего ценностей активизма, прав личности и равенства возможностей в политике.

Исторический характер политической социализации сказывается в том, что во-первых, каждая система имеет свои культурные особенности, свой набор важнейших целей и ценностей, которыми она снабжает своих политических новобранцев. Во-вторых, не только политическая система, но и режим, экономический строй особенности государственно-правового контекста определяют то, как граждане будут воспринимать власть, каков будет психологический климат в политике. В-третьих, каждому типу политического устройства соответствует определенный идеал «политического человека», гражданина. То, каково будет политическое сознание и поведение, вовлеченность и уровень активности, идентификация с теми или иными политическими партиями и группами отдельных граждан во многом зависит именно от эталона, транслируемого институтами и агентами политической социализации.

Во-вторых, результатом политической социализации становится зрелый гражданин, который не подвержен колебаниям политической конъюнктуры, а способен без посторонней подсказки принять решение по важнейшим вопросам. Стержнем его личности станут выработанные в ходе первичной политической социализации базовые убеждения и принципы, позволяющие сохранить личностную устойчивость. После определенного возраста личность, ее активность сами становятся важнейшим механизмом отбора, позволяющим просеивать внешние влияния, делать свой выбор. И если мы признаем себя зрелыми гражданами, то не должны ссылаться на то, что «нас так воспитали», «нам приказали», «мы люди маленькие». В отличие от ребенка, взрослый несет ответственность за свое поведение, в том числе и в сфере политики, руководствуется своими собственными представлениями о том, что входит в его обязанности и права как человека и гражданина.

11.2 Поколения в российской политике

Исследования по политической социализации в современной литературе по социологии по преимуществу посвящены детям и подросткам. Это -- несомненно важнейшие процессы, определяющие становление политического сознания человека. Но этот процесс не заканчивается с обретением зрелости. В нашей стране, как мы уже отмечали, стоит говорить не просто о продолжении политической социализации, но нередко о переучивании всего населения, все возрастных когорт. Данные эмпирических исследований показывают, что на то, как усваиваются новые политические ценности, влияют многие факторы и возраст среди них -- важнейший. Влияет ли, и если да, то как, опыт поколения на политические убеждения и поведение людей?

Приведем результаты одного из наших исследований, посвященных восприятию политических процессов российскими гражданами в 90-е годы.3

Объектом исследования стали группы населения, которые уже достигли определенной степени зрелости политического мышления и прошли (или заканчивали) первичную политическую социализацию. Дети и младшие подростки не были включены в число опрошенных, поскольку они воспринимают демократические ценности как нечто само собой разумеющееся. Возрастные группы в нашем исследовании разделились следующим образом: 13 -- 18-летние -- 11,1%, 18 -- 25-летние -- 22,2%, 25 -- 35-летние -- 15,3%, 35 -- 45-летние -- 15,3%, 45 -- 55-летние -- 25%, 55 -- 65-летние -- 6,9% и 65 -- 85-летние -- 4,2%.

Предметом исследования была «послойная» реконструкция нынешних и более ранних политических представлений опрошенных. Так, во-первых, нами выявлялись более поздние по времени взгляды респондентов на политику, их установки на власть реальную и идеальную, на государственные институты и режим, на политических лидеров, на ценности демократии. В исследовании выяснялось:

* интересует ли опрошенных политика, что они о ней знают, какие чувства к ней испытывают, к каким поступкам готовы.

* каковы механизмы политической социализации. В частности, в опросе и интервью фиксировались такие параметры, как модель власти в семьях респондентов в их детские годы и сейчас, опыт подчинения и доминирования в отношениях с родными, сверстниками, учителями и др. Одна из гипотез объясняет различия в восприятии демократических ценностей поколенческими различиями в моделях социализации.

* каковы факторы политической и социальной среды и позиция личности, сложившаяся в результате первичной социализации.

Предметом исследования были прежде всего те психологические факторы, которые способствуют или препятствуют принятию новых (в нашем случае демократических) ценностей, норм и ориентации. В литературе давно описан авторитарный тип личности, в котором превалируют такие качества, как нетерпимость к инакомыслию, стремление доминировать, этноцентризм, неприятие рациональности, неприятие демократических ценностей (в частности равенства и справедливости). Между тем политическим психологам гораздо меньше известно о другом типе личности -- «демократическом». Некоторые авторы (П. Снайдерман, С. Реншон4) высказали гипотезу, что для развития демократии необходимо, чтобы демократический тип личности получил достаточно широкое распространение (хотя о пропорции «авторитаристов» и «демократов» в разных типах систем мы ничего не знаем). В исследовании мы исходили из предположения, что практика демократического участия основана на неполитических, в частности культурных и психологических, моделях поведения, которые способствуют укреплению политических норм демократического образца. Для эмпирической проверки были выделены следующие показатели, операционализирующие понятие «демократическая личность»: открытость, терпимость, способность к компромиссам, свобода от бессознательной тревожности, приоритет рационального начала в выборе политической позиции, отсутствие стремления к подавлению других, признание людей равными, активная жизненная позиция.

О наличии или отсутствии указанных качеств можно судить как по ответам на вопросы анкеты, так и по фокусному интервью. Результаты по обеим методикам сопоставлялись с результатами теста Дж. Роттера на уровень субъективного контроля. В литературе приводятся данные о том, что по одной из важнейших базовых ориентации люди делятся на «инициаторов» и «пешек» или интерналов и экстерналов. Первые имеют высокий уровень потребности в контроле и рассматривают себя как причину происходящих с ними событий (как приятных, так и неприятных). Вторые, напротив, ищут причину происходящего с ними вовне, имеют низкий уровень потребности в контроле. Эта психологическая характеристика формируется в раннем детстве, хотя позже может меняться под воздействием конкретных событий. Наибольшее влияние на уровень субъективного контроля оказывает структура семейной власти.

В работах С. Реншона показано, что личность с высоким уровнем субъективного контроля обладает активизмом, стремлением участвовать в политической деятельности. Есть данные и о том, что потребность в контроле связана с проявлениями политического отчуждения. При этом экстерналы (низкий уровень локус-контроля) имеют высокие значения политического отчуждения, а интерналы -- средние и низкие значения. Примечательно, что уже первые работы по исследованию воздействия уровня личного контроля на политическое поведение и сознание показали, что в периоды кризисов политической социализации (конец 60-начало 70-х годов в США) интерналы составляют небольшой процент. При усложнении политической жизни людям становится труднее осуществлять над ней свой контроль, что вызывает рост тревоги и отчуждения.

Приведем наиболее интересные из полученных нами результатов, сгруппировав их по возрастным группам. Это позволит увидеть поколенческие различия в восприятии политики, в отношениях респондентов к демократическим ценностям.

Группа 13 -- 18-летних

Первичная политическая социализация. 13 -- 18-летние отличаются тем, что их первичная политическая социализация совпала с годами перестройки. О них трудно сказать, что они ресоциализировались в последнее время, их первичные ценности практически совпадают с нынешними официальными. У них нет четкого принятия (или неприятия) системы, режима. Их представления о власти и на когнитивном, и на эмоциональном уровнях колеблются. Это связано не только с незрелостью политической картины мира, понятной в их возрасте, но и с тем, что она изначально складывалась как неустойчивая.

У большей части респондентов воспитание не было жестким, хотя некоторые вспоминали о том, как их наказывали и даже били. Мало кто из опрошенных имел с родителями безоблачные отношения. Чаще всего родители были непоследовательными: то строгими и даже жесткими, то мягкими и либеральными. Респонденты страдали и от нехватки ласки и внимания, и от отсутствия требовательности и определенности. Авторитетом родители (отец или мать) для них являются крайне редко. Многие говорят: «мой отец или мать не являются для меня авторитетом, я их просто люблю».

Вне семьи политическая социализация также была не слишком успешной, хотя в отдельных случаях, будучи детьми и подростками, наши респонденты встречали учителей, которые стали для них авторитетами. Однако общественные организации оставили крайне негативные воспоминания. «Большую политику» запомнили как скучную («лозунги, как бельмо в глазу», «речи лидеров похожи на звук тарахтящего трактора»), не имеющую к ним никакого отношения, за исключением смертей престарелых вождей. Момент начала перестройки с появлением нового лидера М. Горбачева вспоминают как положительный. В целом и школа как агент политической социализации оставила нечеткий, довольно тоскливый след в политической картине мира тех, кому было на момент первого этапа исследования от 13 до 18 лет. Примечательно, что именно школьный опыт произвел на опрошенных определенное впечатление: успех в любой деятельности ассоциируется у них с умением подчиняться. Об этом свидетельствует значимая корреляция между высокими значениями интернальности достижений и предпочтением отношений типа «учитель -- ученик».

Нынешние политические установки и ценности. Политические представления имеют многослойную психологическую структуру. В психологической литературе принято выделять три уровня установок: когнитивный, эмоциональный и поведенческий. Рассмотрим установки на политику наших респондентов по этой схеме.

Когнитивный срез. Знания о политике в этой возрастной группе абстрактны, хотя ее представители узнают отдельные политические фигуры. У них есть некоторая неуверенность при определении того, к какой политической ориентации относится тот или иной политик, кто -- демократ, а кто -- нет. Представления о демократии как о правовом государстве сформировались у всех респондентов. Именно с этой позиции они оценивают нынешний режим как слабый и неправовой.

Интерес к политике в группе невелик, а политические позиции чаще нейтральные (исключение -- респондентов, которая идентифицирует свои взгляды как демократические). В представлениях о демократии есть особенность: для них в первую очередь важны такие ценности демократии, как свобода, личная независимость и права человека. Но одновременно они упоминают и о таких ее атрибутах, как сильное государство и соблюдение законов. На последних местах среди ценностей демократии в этой группе стоят ответственность и активное участие в делах государства.

Есть значимые корреляции между представлениями о правах человека и несовпадением со взглядами родителей, а также с ощущением слабости нынешнего режима. Но самое любопытное: отсутствие интереса к политике сочетается с удовлетворенностью властью и стремлением принять участие в выборах в роли кандидата в депутаты. Последний показатель дает наглядное представление о противоречиях в политическом менталитете самой молодой группы опрошенных.

Вообще когнитивные структуры этой категории граждан имеют наиболее противоречивый характер. Так, стремление к законопослушанию у них коррелирует только с одной формой политической активности: участием в забастовках. Одновременно в их сознании уживаются представления о демократии как о сильном государстве с нежеланием признавать над собой власть этого самого государства. Те из них, кто все же признает над собой власть государства, исходят в своем представлении о политиках из того, что их мотивы стремления к власти исключительно благородны и направлены на общую пользу. Но если с признанием власти государства многие опрошенные испытывают трудности, то это не относится к признанию над собой власти начальства. Кстати, последнее признание коррелирует у них с терпимостью к оппозиции, что может свидетельствовать о растущей когнитивной сложности их представлений. На этапе завершения первичной политической социализации респондентам легче представить себе власть в виде конкретных образов (начальства), чем абстрактного государства, к тому же находящегося в кризисе.

Самые молодые участники опроса по своим убеждениям не являются сторонниками этатизма. Их совершенно не волнует, будет ли государство их опекать. Мало трогают их и процессы социального расслоения. Они верят в справедливость того, что меньшинство может управлять большинством. На вербальном уровне они все законопослушны, но не имеют конкретного представления о механизмах действия власти.

Эмоциональное восприятие власти характеризуется нейтральными или позитивными установками. Последние проявляются в отношении таких институтов, как президент, Федеральное собрание и милиция, которые ассоциируются у наших респондентов с сильной властью. Однако, несмотря на симпатию к этим политическим институтам, доверие к ним не выражает ни один опрошенный.

Поведенческие характеристики. Уровень активности у разных индивидов резко колеблется и окрашен личностными особенностями. Так, у девочки, сторонницы демократии, активизм проявляется на всех уровнях: когнитивном, эмоциональном и поведенческом. Другой респондент, аполитичный по собственной характеристике, на вербальном уровне проявляет апатию. Но он же сообщил интервьюеру, что 3 октября 1993 г. «случайно» нашел автомат и «пошел защищать Гайдара» к Моссовету. Еще один респондент называет свое политическое поведение «циничным приспособлением» к повседневности.

Группа 18 -- 25-летних

Первичная политическая социализация. Эти молодые люди проходили свою первичную социализацию в годы застоя. Они еще успели познакомиться с идеологией и практикой советской системы периода геронтократического правления и подверглись индокринации (впрыскивание) официальными политическими ценностями брежневского образца. В отличие от предыдущей группы их ресоциализация осуществлялась в возрасте от 9 до 14 лет. Новые демократические ценности накладывались на уже сформировавшиеся представления о власти и государстве. Взгляды и поведение этой возрастной когорты сильно травмированы: их первоначально стабильная картина мира была разрушена, кризис не воспринимался ими как нечто естественное и нормальное.

Опыт семейной социализации наших респондентов был непростым. В большинстве случаев отец был главой родительской семьи, но не с ним, а с матерью, женой или другом наши респонденты пойдут советоваться в трудную минуту. Очевидно, власть отца имела достаточно формальный характер, хотя семейная социализация и относится к авторитарно-патриархальной модели.

Представление о власти, закрепившееся в ходе первичной социализации этой когорты, вписывается в рамки авторитарной модели. Власть признается ими чаще, чем более молодыми людьми. Многие опрошенные признают власть государства, начальства и законов, хотя они и не желают подчиняться отдельным людям. Примечательно, что они высказывают определенный пессимизм относительно построения демократии в России потому, что власть им кажется недостаточно легитимной. Водораздел между опрошенными проходит не по политическим или социальным основаниям: наибольшие отличия в отношении к власти обнаружились между мужчинами и женщинами.

Женщины в целом более послушны. Число тех, кто готов признать над собой власть государства, начальства и закона, в пять раз превышает число тех, кто не подчинится. В два раза больше женщин, которые признают над собой власть отдельных людей, по сравнению с теми, кто не признает. У мужчин картина иная. Они признают закон, затем начальство и в меньшей степени склонны подчиняться отдельным людям и государству. Среди них намного выше процент «анархистов», которые вообще не хотят признавать над собой власть. Интересно, что государство их очень раздражает: мужчин, не признающих его власть, в четыре раза больше, чем женщин.

Нынешние политические установки и ценности. Когнитивный срез. Политические ориентации в этой возрастной группе опрошенных разделились между демократами, консерваторами и социалистами-анархистами. Большая часть респондентов определила себя как аполитичные. Отношение к политике -- отрицательное или безразличное, интерес слабый. Молодость респондентов объясняет их оптимистичное видение перспектив демократии в России, что не мешает им считать В. Жириновского одним из вероятных претендентов на пост Президента.