Эволюция политики США в отношении тайваньской проблемы в годы "холодной войны"

Эволюция политики США в отношении тайваньской проблемы в годы "холодной войны"

Как особый политический феномен тайваньская проблема приобрела все свои характерные черты в результате состоявшегося летом 1950 г. вмешательства США в ход противостояния между двумя китайскими режимами - КР и КНР. Зафиксировав факт американского вовлечения как пороговый для процесса формирования тайваньской проблемы, обратимся к рассмотрению ее эволюции. На данном этапе исследования мы остановимся на одном, но чрезвычайно важном аспекте этой эволюции: анализе характера американского участия в споре вокруг Тайваня. На протяжении периода "холодной войны" (как, впрочем, и после ее окончания) вовлечение США оставалось главным фактором, препятствовавшим разрешению фундаментальных противоречий между непосредственными участниками тайваньского противоборства. Политика, проводимая Соединенными Штатами, вне зависимости от ее конкретного содержания, все это время оказывала сдерживающее влияние на КНР, вела к укреплению позиций гоминьдановского режима на Тайване, не давала погибнуть Движению за независимость Тайваня. С течением времени менялись лишь формы и степень участия США. Основные этапы этих изменений мы и попытаемся охарактеризовать.

По нашему мнению, речь может идти о четырех основных этапах эволюции политики США. Первый этап продолжался с середины 1950 до конца 1954 г., с начала открытого американского вмешательства, провозглашенного в заявлении Г. Трумэна 27 июля 1950 г., до заключения Договора о взаимной обороне (ДВО) между США и КР 2 декабря 1954 г. Сутью происходящего в этот период было формирование первоначальной модели американского участия в противоборстве КР - КНР, зарождение основных направлений союзнических отношений США - КР, официальное оформление этих отношений.

Основным содержанием второго этапа, продолжавшегося с конца 1954 г. до середины 1960-х гг. являлось, на наш взгляд, "испытание на прочность" позиции США, производимое КНР посредством активной и агрессивной политики в отношении Тайваня. Модель стабилизации, выработанная Вашингтоном в 1950 - 1954 г., интенсивно функционировала в ходе нескольких "тайваньских кризисов" (1954-1955, 1958, 1962 гг.), дополнялась новыми чертами, провоцировала масштабную трансформацию тайваньского общества, пока не устарела в результате ряда изменений в международной обстановке, произошедших на протяжении 1960-х гг. Ухудшение советско-китайских отношений, война во Вьетнаме, рост политического влияния стран "третьего мира" требовали от США внесения серьезных корректив в тайваньскую политику.

Третий этап, продолжавшийся с середины 1960-х гг. до 1979 г. как раз и был посвящен выработке новой модели американского вовлечения в тайваньскую проблему, подхода, который впоследствии получил название "политики стратегической неопределенности". США пошли на сближение с КНР, сумев при этом сохранить все основные связи с КР, кроме дипломатического признания. Главный компонент стабилизирующего воздействия США на тайваньскую проблему - сдерживание КНР посредством предоставления гарантий безопасности Тайваню, был сохранен и зафиксирован в Законе об отношениях с Тайванем 1979 г.

Завершающее десятилетие "холодной войны" можно выделить в качестве отдельного этапа политики США в отношении тайваньской проблемы. События этих лет продемонстрировали эффективность новой модели американского вовлечения. Однако начавшийся с конца 1980-х гг. процесс переустройства глобальной системы отношений не обошел стороной и Тайвань. Расстановка сил в рамках тайваньской проблемы стала серьезно меняться - что, естественно, потребовало от Вашингтона поиска новых подходов. В данной главе мы рассмотрим четыре обозначенных этапа эволюции политики США, с 1950 до начала 1990-х гг.

1. Формирование основных направлений тайваньской политики США, 1950 - 1954 годы

Содержание заявления Г. Трумэна 27 июня 1950 г. свидетельствовало о начале активного участия США в противостоянии КР - КНР, однако о непосредственном характере этого участия пока оставалось только догадываться. Несмотря на то, что объективно введение 7-го флота в Тайваньский пролив отвечало интересам гоминьдановцев, в заявлении Трумэна ничего не было сказано о поддержке КР. Необходимость предотвращения захвата Тайваня коммунистами объяснялась лишь стратегической важностью острова, а не особым отношением США к правительству Чан Кайши. Более того, Трумэн призвал "китайское правительство на Формозе прекратить все воздушные и морские операции в отношении материка". 7-й флот должен был "следить за осуществлением этого" точно также, как и препятствовать "любому нападению на Формозу". Вместо того, чтобы ясно продемонстрировать свой выбор в пользу Чан Кайши, американский президент предпочел заявить, что "решение о будущем статусе Формозы должно быть принято после восстановления безопасности на Тихом океане, заключения мирного договора с Японией или обсуждения в ООН"[1]. Иначе говоря, Г. Трумэн отказывал гоминьдановскому режиму в безусловном праве на обладание Тайванем, присоединяясь к позиции Англии, утверждавшей, что статус Тайваня остается неопределенным.

Мы помним, как непросто принималось решение об американском вмешательстве в тайваньский спор, так что осторожные формулировки американского президента выглядят вполне объяснимыми. И Трумэн, и Ачесон не могли за несколько дней изменить свое отрицательное отношение к Чан Кайши, не могли они и полностью отказаться от надежд на скорое обнаружение советско-китайских противоречий. В случае такого развития событий, чрезмерное сближение с чанкайшистами могло бы лишить США ряда дипломатических преимуществ, прежде всего перспективы достижения взаимопонимания с коммунистическим правительством в Пекине. Однако попытка организовать разделение военно-стратегических и политических аспектов вовлечения после решения о его начале уже едва ли могла быть успешной. Невозможно было активно бороться за сохранение острова как стратегической базы, игнорируя фактически контролировавший его политический режим. Эта истина быстро была осознана американскими военными, в том числе и теми из них, кто относился к Чан Кайши без особого пиетета. Гоминьдановский режим с июня 1950 г. превратился в объективного союзника США, и воплощение этого факта в конкретные взаимодействия было лишь делом времени.

Вместе с тем, гоминьдановские лидеры понимали, что хоть союзническое отношение со стороны Соединенных Штатов обеспечено им в силу объективных обстоятельств, уровень и степень близости этих отношений будут зависеть от усилий, затраченных ими, и их друзьями в Вашингтоне, на соответствующую обработку американских политиков и общественного мнения. После получения фактических гарантий безопасности Чан Кайши стал надеяться на большее - на то, что американские вооруженные силы поддержат контрнаступление гоминьдановской армии и возвращение на материк правительства КР.

Сразу же после начала Корейской войны Чан Кайши предложил направить 30 тысяч бойцов гоминьдановской армии в поддержку силам ООН в Корее. Эта попытка "навязаться" в полноценные союзники США не имела успеха, из Вашингтона в ставку американского главнокомандующего Д. Макартура пришло указание "вежливо отклонить" предложение правительства КР[2].

Известно, что в ходе Корейской войны позиция Д. Макартура постепенно все более расходилась с позицией вашингтонского правительства. Главнокомандующий выступал за радикальную эскалацию военных усилий, а в администрации Г. Трумэна опасались, что это приведет к отвлечению ресурсов от европейского театра, вовлечению США в войну с "запасной командой" и развязыванию рук основным силам "мирового коммунизма"[3]. Уже 31 июля 1950 г. Макартур лично прибыл на Тайвань для ознакомления с ситуацией и переговоров с гоминьдановским руководством. В это время он еще не превратился в открытого оппонента политической линии, проводимой вашингтонской администрацией. В ходе бесед с Чан Кайши Макартур, в соответствии с рекомендациями госдепартамента, сообщил генералиссимусу, что Соединенные Штаты готовы предоставить гоминьдановцам военную помощь, в виде поставок вооружений и участия американских советников в подготовке кадрового состава армии КР и оперативном планировании. От предложения принять на себя командование гоминьдановской армией, сделанного ему Чан Кайши, Макартур отказался[4].

Через несколько дней, в августе 1950 г., Макартур написал свое знаменитое письмо, адресованное съезду американцев-ветеранов зарубежных войн. В письме Макартур подверг критике линию Вашингтона на "ограниченное" вмешательство в спор между КНР и КР и впервые употребил выражение, ставшее впоследствии крылатым: он назвал Тайвань "непотопляемым авианосцем", контроль над которым Соединенные Штаты должны сохранить во что бы то ни стало[5]. Еще во время визита на Тайвань, по сообщению А. Гарримана, Макартур в приватной беседе с последним поддержал идею о скорейшей высадке гоминьдановского десанта на материк, правда аргументировал это тем, что таким образом можно проще всего "отделаться" от Чан Кайши[6].

Об особом интересе, возникшем у Макартура к Тайваню после посещения острова, свидетельствует факт отправки туда 7 августа 1950 г. специальной разведывательной миссии, причем этот шаг был предпринят американским главнокомандующим без какого-либо предварительного согласования с Вашингтоном. Более того, участникам миссии даже было дано специальное указание избегать контактов с находящимися на Тайване представителями госдепартамента[7]. Результатом поездки стало составление т. н. "отчета Фокса", в котором эксперты макартуровского штаба однозначно высказывались за резкое увеличение объема военной помощи гоминьдановскому режиму[8].

После вмешательства КНР в Корейскую войну (ноябрь 1950 г.) Макартур стал открыто выступать за привлечение к участию в боевых действиях гоминьдановских войск. Следует заметить, что здесь Макартур не столько демонстрировал свое особое понимание ситуации, сколько выражал общую позицию большинства американских военных. Дело в том, что после нападения китайских "добровольцев" на позиции сил ООН в Корее, гоминьдановская армия в глазах американцев осталась единственным хранителем символического "союзнического духа" времен совместного американо-китайского противостояния японцам во второй мировой войне. Все недостатки правительства КР меркли перед окончательно проявившимся вероломством Пекина. Совершенно естественным казалось, что старые союзники рука об руку должны вступить в бой против общего врага.

В апреле 1951 г., после того как Макартур выдвинул идею применения ядерного оружия против КНР, Г. Трумэн наконец принял решение о его замене на посту главнокомандующего Мэттью Риджуэем[9]. Этим президент дал понять, что он не намерен идти на радикальные шаги в восточноазиатской политике, в том числе и в отношении Тайваня. Однако как уже отмечалось, сближение и сотрудничество США с КР на Тайване было объективно неизбежно. Модель американского вовлечения, зафиксированная в заявлении 27 июня 1950 г. постепенно эволюционировала в сторону интеграции военного и политического аспектов участия США в тайваньском споре.

Уже 27 июля 1950 г. на заседании СНБ Трумэн официально поддержал новую программу военного обучения гоминьдановцев и решение об отправке на Тайвань группы военных советников[10]. Полномасштабные поставки вооружений на остров начались в январе 1951 г[11]. На протяжении последующих 15 лет на Тайвань в среднем ежегодно поставлялось оружия, боеприпасов и боевой техники на сумму 167 млн. долларов, что в общем к 1965 г. составило 2,5 млрд. долларов[12].

Непосредственное сотрудничество американских и гоминьдановских военных началось в мае 1951 г., то есть уже после отставки Макартура. На Тайвань прибыло несколько сот офицеров вооруженных сил США, главной их задачей было оказание экспертной помощи чанкайшистам. Эту "Группу советников по военной помощи" возглавлял генерал Уильям Чейз и постепенно она превратилась в центр американского влияния на Тайване. К сентябрю 1951 г. в ее штате насчитывалось 300, а к концу десятилетия 2300 человек[13].

И все же, американское военное присутствие на Тайване не достигло в начале 1950-х гг. того масштаба, на который рассчитывал Чан Кайши. Вместо открытой поддержки политики "возвращения на материк", американцы занимались лишь систематическим укреплением Тайваня как стратегической военной базы. Вместе с тем, Вашингтон был объективно заинтересован в любом ослаблении КНР, особенно после ноябрьского вмешательства Пекина в Корейскую войну. Полумиллионная гоминьдановская армия отвлекала военные ресурсы КНР от корейского театра боевых действий, диверсионная деятельность гоминьдановцев на материке наносила ущерб экономике "Красного Китая". В какой степени Соединенные Штаты были готовы стимулировать это "тлеющее" противоборство КР-КНР? По сведениям, собранным разведслужбами КНР, можно судить о роли США как о достаточно активной, даже говорить о "тайной войне", которую Вашингтон вел против КНР, причем вести отсчет такой политики не с ноября 1950 г., а с конца 1949 г[14]. Современные американские авторы приходят к похожим выводам. Известно, например, что на протяжении 1951 г. силами ЦРУ США было обучено и переправлено на материк более 100 тысяч диверсантов с Тайваня[15]. Кроме того, с помощью американских денег и вооружений Чан Кайши удалось сохранить боеспособную группу генерала Ли Ми, к моменту переезда гоминьдановцев на Тайвань базировавшуюся в горных районах северной Бирмы, недалеко от границы с Китаем. В 1951-1952 гг. Ли Ми несколько раз посещал Тайбэй, где встретил теплый прием со стороны Чан Кайши, который даже назначил его на пост губернатора юго-западной китайской провинции Юньнань. На американских транспортных самолетах в Бирму с Тайваня были переправлены новые отряды гоминьдановцев, благодаря чему численность армии Ли Ми возросла с 3 до 20 тысяч человек. Только в 1953 г., после подписания корейского перемирия и многочисленных протестов со стороны бирманского правительства, США временно прекратили поддержку Ли[16].

Несмотря на очевидное стремление США использовать ресурсы КР для ослабления КНР, основой американской политики с начала 1950-х гг. стало все-таки не это "деструктивное" направление, а всестороннее, не только военное, но и экономическое укрепление Тайваня, которое не могло осуществляться иным путем кроме как через укрепление контролирующего остров гоминьдановского режима. В условиях негативного и скептического отношения Вашингтона к идее "возвращения на материк" подобный вариант американской политики был объективно наиболее выгодным для гоминьдановцев. Без помощи США тайваньская экономика, находившаяся в к 1940-х гг. в критическом состоянии, явно не справилась бы с "демографическим взрывом" в форме внезапного появления 2 миллионов новых обитателей острова, деятельность большинства которых - чиновников, военных и членов их семей, никак не способствовала приращению материальных благ. Гоминьдановскому руководству пришлось бы столкнуться с серьезными экономическими трудностями и неизбежно следующей за ними политической дестабилизацией, что не только окончательно превратило бы "возвращение на материк" в утопию, но и поставило бы под угрозу само выживание гоминьдановского режима на Тайване.

Как и в случае с военной помощью, американское содействие экономическому развитию Тайваня складывалось из двух компонентов: материально-финансовой поддержки и участия американских специалистов в экономическом управлении. В 1951 - 1965 гг. на Тайвань из США ежегодно поступало в среднем по 100 млн. долларов невоенной помощи в форме грантов и низкопроцентных кредитов. В пересчете на душу населения объемы поддержки тайваньской экономики Соединенными Штатами превышали в этот период помощь, предоставляемую любому другому американскому союзнику. Общий объем финансирования правительством США различных экономических программ на Тайване за 14 лет составил 1,7 млрд. долларов[17].

В 1951 г. на Тайвань была фактически импортирована "здоровая" финансовая система, взамен старой, разрушенной гиперинфляцией. Одним из первых направлений экономической политики правительства КР стала аграрная реформа, проведенная в 1949 - 1957 гг. при активном участии американцев, входивших в состав Совместной китайско-американской комиссии по аграрной реконструкции. В общей сложности 44% американской помощи было потрачено на восстановление и развитие экономической инфраструктуры острова - электростанций, железных и шоссейных дорог, портов, телеграфных и телефонных линий[18]. Не умаляя заслуг китайских хозяйственных руководителей, следует заметить, что роль США в создании основ будущего тайваньского "экономического чуда" была определяющей. А.В. Меликсетов, один из немногих советских авторов, давших оценку происходящему на Тайване в период гоминьдановского правления, пришел к выводу, что Тайвань являлся площадкой для грандиозного социально-экономического эксперимента, проводимого Соединенными Штатами[19]. Как мы увидим в дальнейшем, это верное наблюдение можно дополнить: эксперимент распространялся не только на социально-экономическую, но и на политическую и внешнеполитическую сферу. Соединенные Штаты, по сути дела, создавали себе союзника в виде КР на Тайване.

Вместе с тем, уже с начала 1950-х гг. обнаружилось, что Чан Кайши намерен в корне пресекать попытки США вмешаться в решение проблем внутриполитического устройства КР. Ни о какой либерализации политической жизни на острове в начале 1950-х гг. не приходилось и помышлять. После переезда гоминьдановского правительства на Тайвань Чан Кайши предпринял некоторые меры для повышения эффективности работы чиновничьего аппарата, погрязшего на материке в коррупции и злоупотреблениях. Была проведена чистка партийных радов, организована кампания по вступлению в гоминьдан лояльных представителей коренного населения. Вместе с тем, запрет на формирование новых партий отменен не был. После введения в действие в 1950 г., новой "Схемы" управления островом, стали проводиться альтернативные выборы на должности в муниципалитетах и уездных органах самоуправления, однако на более высоких властных уровнях (начиная с провинциального) начальники назначались сверху, а состав высших представительных органов КР был заморожен в соответствии с "Временными положениями" конституции[20]. Режим оставался авторитарным, и это создавало Соединенным Штатам определенные сложности в вопросах идеологического обоснования своего сотрудничества с КР.

Понимая, что это сотрудничество стратегически выгодно Соединенным Штатам, Чан Кайши осмеливался вступать в споры с американскими представителями на острове, даже тогда, когда речь шла о распределении поступающих из Вашингтона финансовых средств. Постоянной темой были разногласия по поводу формирования оборонного бюджета - Чан Кайши и гоминьдановские генералы выступали за непомерно высокие цифры. Сопротивлялись лидеры КР и попыткам американцев провести приватизацию ряда крупнейших предприятий острова, внести ряд либеральных черт в организацию экономики, привлечь к более активному участию в экономическом и политическом управлении коренных тайваньцев[21].

Большие надежды в Тайбэе связывали с президентскими выборами 1952 г. в Соединенных Штатах. Республиканцы критиковали доктрину сдерживания Трумэна, утверждали, что именно из-за "мягкотелости" уходящей администрации произошло несколько провалов в американской внешней политике, в том числе "потеря Китая". Взамен, предлагалось активизировать политику, осуществлять не только "сдерживание" коммунизма, но и "освобождение" народов, попавших под его влияние. Подобное изменение курса внешне полностью соответствовало реваншистским замыслам гоминьдановцев, поэтому победа на выборах республиканца Д. Эйзенхауэра была воспринята в Тайбэе почти с таким же восторгом, как в свое время известие о нападении японцев на Перл-Харбор и вступлении США во вторую мировую войну.

Уже первые шаги новой администрации показали, что радость чанкайшистов была не напрасной. В послании конгрессу 2 февраля 1953 г. Эйзенхауэр заявил, что он "отдал приказ 7-му флоту США впредь не защищать материковый Китай от возможных рейдов гоминьдановских войск". Это было объяснено тем, что "…существующее положение дел нелогично. Войска США в одно и то же время воюют с китайской армией в Корее и защищают КНР от возможных акций со стороны вооруженных сил гоминьдановцев на Тайване"[22].

Озвученное Эйзенхауэром изменение американских подходов было названо "спуском Чан Кайши с поводка" (unleashing). Впервые Вашингтон официально сформулировал свое предпочтение - защищать гоминьдановцев от коммунистов, а не наоборот. Вместе с тем, как это часто бывает, ничего действительно нового заявление Эйзенхауэра не содержало. Практическое сотрудничество США и КР в сфере подрывной деятельности против КНР, как мы видели, началось еще при Г. Трумэне, нынешнее же публичное объявление об этом было нужно новому президенту для достижения ряда политических целей, в большинстве своем прямо с Тайванем не связанных. Во-первых, как сам Эйзенхауэр отмечал в мемуарах, "спуск Чан Кайши с поводка" должен был послужить предупреждением Пекину, побудить его к скорейшему началу переговоров в Корее под угрозой распространения войны за пределы корейского полуострова[23]. Кроме того, американская публика и многие влиятельные представители республиканской партии в конгрессе ждали от Д. Эйзенхауэра решительных шагов, направленных на преодоление просчетов в дальневосточной политике администрации Г. Трумэна.

То, что "спуск с поводка" не будет равносилен предоставлению карт-бланш на ведение политики в отношении КНР, Чан Кайши имел возможность убедиться уже в том же феврале 1953 г. Согласно заключенному тогда между правительствами США и КР секретному соглашению, новые реактивные самолеты должны были поступить на Тайвань только в обмен на обещание Тайбэя консультироваться перед проведением любых военных акций против материка[24].

И все-таки, на протяжении первого срока президентства Д. Эйзенхауэра, Соединенные Штаты периодически демонстрировали готовность признать КР на Тайване за явного союзника, в отличие от времен Г. Трумэна, когда Чан Кайши приходилось довольствоваться "неофициальными" отношениями с США. 6 ноября 1953 г. Эйзенхауэр подписал документ СНБ 146/2, в котором исправлялась ошибка Ачесона, Тайвань официально включался в "оборонительный периметр" Соединенных Штатов, а также содержалось утверждение о необходимости защиты Тайваня от захвата враждебными США силами любой ценой[25].

Конечно же, Чан Кайши хотел, чтобы союзнические отношения США-КР наконец-то получили настоящее оформление, в виде Договора о взаимной обороне (ДВО), который США уже заключили к тому времени со всеми своими основными восточноазиатскими союзниками. Осенью 1953 г., после заключения ДВО с Кореей, был составлен проект подобного договора с Тайванем, однако госдепартамент, во главе с Джоном Ф. Даллесом, явно не хотел торопиться с его подписанием. Дело в том, что связь Вашингтона с Чан Кайши была крайне непопулярна среди западноевропейских союзников Соединенных Штатов. В Европе не испытывали к генералиссимусу никаких чувств, кроме презрения, и энтузиазм определенной части американских политиков по поводу "свободного Китая" оставался для европейцев непонятным. В 1954 г. в связи с проведением Женевской конференции по Индокитаю и рядом других событий, отношения с европейскими державами были для США особенно важны, и их не хотелось лишний раз портить из-за тайваньской темы. Но тут-то и сработало имевшееся у Чан Кайши преимущество - право вето в Совете Безопасности ООН. Даллес был вынужден пообещать Тайбэю скорейшее подписание ДВО в обмен на согласие Чан Кайши не голосовать против одобряемой американцами резолюции по условиям урегулирования в Корее[26].

При окончательном согласовании и подписании ДВО (2 декабря 1954 г.) Даллес сделал все возможное для того, чтобы избавить США от нежелательных последствий поведения их нового официального союзника. Чану было отказано в контроле над контингентами американской армии, которые по договору могли располагаться на острове[27]. В тексте ДВО шла речь лишь о защите Тайваня и Пескадорских островов, так называемые "прибрежные острова", которые Чан Кайши рассматривал в качестве своеобразного "трамплина" для возвращения на материк, даже не упоминались. Кроме того, после подписания договора госсекретарь США Д. Ф. Даллес и министр иностранных дел КР Е Гунчао обменялись нотами, в которых опять говорилось о необходимости согласования любых действий, предпринимаемых сторонами (прежде всего, конечно же, имелись в виду агрессивные акции гоминьдановцев в отношении материка)[28]. Таким образом, менее чем через два года после "спуска с поводка", Чан Кайши снова был на него "посажен", теперь уже на основании официального двухстороннего соглашения.

Общий настрой в отношении гоминьдановского режима, существующий к концу 1954 г. в администрации Д. Эйзенхауэра, хорошо характеризует директива СНБ № 5441, принятая по поводу подписания ДВО. Директива называлась "Политика США в отношении Тайваня и правительства республики Китай" и в ее тексте содержалась следующая фраза: "Соединенные Штаты должны предпринять все меры, чтобы не позволить войскам гоминьдана проводить наступательные операции против КНР, за исключением акций возмездия, одобренных президентом США"[29].

Завершая характеристику первого этапа американского вовлечения в спор вокруг Тайваня следует обратить внимание на еще одно особое направление этого вовлечения. Речь идет о поддержке, которую США оказывали КР в ООН, отстаивая ее право на членство в этой организации, включая присутствие гоминьдановского представителя в Совете Безопасности. Несмотря на то, что порой, как мы видели, имевшееся у КР право вето в СБ заставляло и Вашингтон идти на определенные жертвы, на протяжении всех 1950-х гг. именно США оставались главными сторонниками и гарантами присутствия чанкайшистов в ООН. С 1950 г. американский конгресс ежегодно принимал резолюцию, содержавшую протест против принятия в ООН КНР. Администрацией Г. Трумэна был изобретен особый механизм: в начале работы очередной сессии Генеральной ассамблеи ООН США вносили на голосование "резолюцию о моратории", запрещавшую даже включать в повестку дня вопрос о членстве КНР. Благодаря доминирующей позиции Соединенных Штатов в Генеральной ассамблее в 1950-е гг. механизм работал безотказно, и делегация Тайбэя продолжала заседать в ООН от имени всего Китая[30].

Вместе с тем, уже в начале 1950-х гг. в американском госдепартаменте шли разговоры о необходимости устранения аномалии с представительством Китая. В 1953 г., в беседе с Джавахарлалом Неру, Даллес допустил возможность принятия КНР в ООН, в случае если место Китая в СБ будет передано Индии. При этом подразумевалось, что КР в любом случае должна сохранить место в Генеральной ассамблее, и КНР может рассчитывать на участие в работе ООН только на правах "двойного представительства". Тот же Даллес несколько раз высказывал мнение, что в случае внесения в СБ резолюции о членстве КНР, Соединенные Штаты не должны использовать право вето, так как это создаст опасный прецедент и может впоследствии воспрепятствовать вхождению в ООН новых стран "свободного мира"[31].

Подобная неопределенность подходов к проблеме представительства отражала отсутствие у Вашингтона четкой политики в отношении международного статуса Тайваня. Фраза Г. Трумэна из заявления 27 июня 1950 г. на долгие годы осталась единственным официальным толкованием американской позиции. Как о возможном поводе для прояснения статуса острова Трумэн говорил тогда о заключении мирного договора с Японией. Однако обстоятельства, при которых происходило его подписание практически исключали вероятность принятия какого-либо окончательного решения. Из-за Корейской войны первоначальный план приглашения на конференцию в Сан-Франциско представителей КР и КНР сорвался, и договор подписывался без их участия[32]. В тексте договора (8 сентября 1951 г.) содержался лишь отказ Японии от прав и претензий на владение Тайванем. О том, кому во владение переходит остров ничего сказано не было[33]. Единственным намеком на направление этого перехода могло послужить состоявшееся в 1952 г. заключение отдельного мирного договора между Японией и КР[34]. Впрочем, на этот шаг японское правительство пошло только под сильным давлением со стороны США. Вашинготон пригрозил Токио, что в случае предпочтения Японией Пекина Тайбэю шансы на утверждение Сан-Францисского договора в американском сенате будут крайне невысоки. Японии пришлось согласиться на сближение с Чан Кайши, хотя это означало для нее утрату серьезных экономических преимуществ от полноценной торговли с материковым Китаем[35].

Ничего нового по вопросу о статусе Тайваня не содержал и ДВО. Он был специально рассмотрен с этой точки зрения в конгрессе США и конгрессмены пришли к выводу, что единственными документами, содержащими хоть какие-то определенные суждения о статусе острова, по-прежнему остаются Каирская и Потсдамская декларации. Впрочем, тут же было отмечено, что сами по себе они не способны достаточным образом обосновать принадлежность Тайваня[36].

Таким образом, к началу 1955 г. вопрос о международном статусе Тайваня оставался непроясненным. Для США не существовало однозначно выгодного варианта решения этой проблемы. С одной стороны, провозглашение Тайваня независимым государством избавило бы США от необходимости сдерживать Тайбэй от непродуманных шагов в направлении "возвращения на материк". С другой - это лишало Соединенные Штаты важного рычага давления на Пекин. Точно также, признание принадлежности Тайваня Китаю вроде бы укрепляло положения гоминьдановского режима на острове - но в ближайшей перспективе могло привести к его краху, в случае весьма вероятного успеха борьбы КНР за международное признание. Кроме этих рациональных соображений, присутствовала и объективная сложность реализации любого из названных вариантов. Провозглашение независимости Тайваня было вряд ли мыслимо, учитывая позиции тайбэйского и пекинского правительств по этому вопросу. Признание же Тайваня китайским требовало заключения некого нового договора, не совсем понятно кого с кем. В лучшем случае, можно было признать Тайвань не китайским, а гоминьдановским, что и было сделано в договоре 1952 г. между Японией и КР.

ДВО был подписан уже в обстановке "тайваньского кризиса", когда впервые с 1950 г. Мао Цзэдун решил по-настоящему испытать на прочность американо-гоминьдановский союз. Это событие можно считать этапным, хотя косвенное давление со стороны Пекина в связи с тайваньской проблемой в Вашингтоне почувствовали еще в начале 1951 г., когда КНР увязала заключение перемирия в Корее с отказом США от поддержки чанкайшистов. Однако обстрелы "прибрежных островов" в сентябре 1954 г. знаменовали начало силового давления непосредственно на позиции гоминьдановцев. От США теперь требовалась не только формальная поддержка и материальная помощь Тайваню, но и принятие ряда оперативных решений для предотвращения военного поражения Чан Кайши. Как мы увидим, Соединенные Штаты проявили готовность защищать КР и на этом уровне.

К началу 1955 г. участие США в споре вокруг Тайваня заключалось, преимущественно, во всесторонней поддержке гоминьдановского режима на Тайване: финансировании ряда военных и экономических программ на острове, участии американских экспертов в процессе реформирования тайваньской экономики и организации обороны Тайваня. Американское правительство оказывало КР и дипломатическое содействие, отстаивая ее сомнительные права на представительство Китая в ООН. В декабре 1954 г. союзнические отношения США-КР были официально оформлены в Договоре о взаимной обороне.

Одновременно с поддержкой КР и укреплением позиций гоминьдановского режима на Тайване, США стремились, используя конфликтный потенциал тайваньской проблемы, оказывать прямое давление на Пекин. До заключения перемирия в Корее летом 1953 г. действия США в отношении КНР по сути дела приняли характер "тайной войны".

Вместе с тем, роль союзника, которую США стали играть в отношении КР с начала 1950-х гг. обладала рядом специфических черт. Соединенным Штатам пришлось почти что создавать на пустом месте нового политического партнера, потому что состояние гоминьдановского режима к лету 1950 г. заставляло серьезно сомневаться в его способности самостоятельно организовать полноценное государственное управление даже на острове Тайвань. При этом, гоминьдановские лидеры умело использовали остававшиеся в их руках козыри для оказания давления на Вашингтон, и сохранили определенную долю самостоятельности, особенно в части принятия внутриполитических решений. Что же касается внешнеполитического курса, он был поставлен американцами под строгий контроль, что в конце концов нашло выражение даже в официальных договоренностях. Аномальный международный статус Тайваня и неадекватная позиция, занимаемая КР в ООН уже на начальном этапе американского вовлечения в тайваньскую проблему побуждали США к поиску вариантов устранения этих противоречий. Однако к концу рассматриваемого периода они продолжали существовать, так как антагонизм КНР - США и КНР - КР не позволял достичь необходимого компромисса.

2. Тайваньские кризисы 1954-1955, 1958, 1962 годов и политика США

Заключение перемирия в Корее 27 июля 1953 г. позволило лидерам КНР вновь обратиться к "отложенной" на время войны тайваньской проблеме. По сравнению с началом 1950 г., когда шансы Пекина на успешное проведение военной операции в отношении острова оценивались исключительно высоко, ситуация 1953 года требовала от КНР поиска новых подходов, с учетом фактора американского вмешательства. Пекин не мог теперь приступать к операции по "освобождению" Тайваня без дипломатической подготовки - надо было, по крайней мере, представить свои действия в качестве вынужденной реакции на жесткий империалистический курс США. Выгодная с этой точки зрения ситуация возникла летом 1954 г., когда стало ясно, что в ближайшие месяцы Соединенные Штаты намерены заняться укреплением своих позиций на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. В завершающую стадию вступили переговоры о заключении договора СЕАТО - его подписание представителями восьми стран-участниц намечалось провести в Маниле в сентябре 1954 г. Кроме того, в августе Дж. Даллес объявил о скором подписании Договора о взаимной обороне с Тайванем[37].

Для начала тайваньской операции НОАК совсем не обязательно было сразу приступать к штурму гоминьдановских позиций на Тайване: подразделения чанкайшистской армии контролировали несколько небольших островов, расположенных в непосредственной близости от материка. Самыми крупными из них были острова Цзиньмэнь и Матцу, которым Чан Кайши придавал особое значение, рассматривая их как исключительно важные стратегические пункты для проведения операции по "возвращению на материк". Прибрежные острова были сильно укреплены, здесь размещалась треть всех вооруженных сил Китайской Республики (КР)[38]. Еще в октябре 1953 г. командующий восточнокитайским военным округом Чэнь И направил в военный совет ЦК КПК свои предложения по "освобождению" островной группы Цзиньмэнь. 23 июля 1954 г. в официальной газете ЦК КПК "Жэньминь жибао" была опубликована редакционная статья под названием "Обязательно следует освободить Тайвань". 3 сентября 1954 г. артиллерия КНР в течение часа обстреливала Цзиньмэнь. Обстрел повторился 22 сентября. Среди многочисленных жертв оказались и два американских офицера[39].

Для обсуждения ситуации, сложившейся в Тайваньском проливе, в Вашингтоне 12 сентября было собрано специальное заседание СНБ, под председательством Д. Эйзенхауэра. Президент подчеркнул серьезность положения: активная помощь КР со стороны Соединенных Штатов неизбежно приведет к началу войны с материковым Китаем. Вместе с тем НОАК пока ограничивалась лишь обстрелами. По предложению Дж. Даллеса, решено было воздержаться от окончательных решений, попытаться использовать механизм ООН и отстоять статус-кво. Необходимость подписания ДВО с Тайванем теперь выглядела для американского руководства очевидной. С его помощью от Чан Кайши можно было получить официальное обещание "не допускать опасной самодеятельности в материковой политике"[40].

В ответ на заключение ДВО, КНР и СССР попытались провести через Генеральную ассамблею ООН резолюцию протеста. Однако не удалось добиться даже внесения вопроса в повестку дня[41]. В январе 1955 г. НОАК перешла в наступление[42]. Руководство КНР решило не трогать пока Цзиньмэнь и Матцу, а организовать захват ряда более мелких и отдаленных от Тайваня островов. 18 января 1955 г. был взят остров Ицзяншань, причем в сражении было уничтожено более тысячи гоминьдановцев. Этот успех НОАК гарантировал "освобождение" и находившегося неподалеку острова Дачэнь, так как его территория могла подвергаться с Ицзяншаня массированным обстрелам[43].

Резкое обострение ситуации в Тайваньском проливе в январе 1955 г. имело широкий резонанс. Впервые тайваньская проблема была осознана как проблема всего мирового сообщества. Противоборство КР - КНР в любой момент, в случае активного вмешательства США или Советского Союза, могло привести к новой крупномасштабной войне. В январе - начале февраля по инициативе лидирующих держав было сделано несколько попыток использовать механизм ООН для снятия напряженности. Новая Зеландия, действуя в соответствии с указаниями, поступившими из Лондона и Нью-Йорка, внесла в Генеральную Ассамблею проект резолюции о прекращении огня. СССР предложил свой вариант резолюции, с осуждением действий США и требованием вывода гоминьдановских войск с прибрежных островов. Однако ни та ни другая резолюция не собрала необходимого числа голосов. 5 февраля СССР выступил с инициативой созвать конференцию с участием всех заинтересованных сторон, в том числе КНР и США. Пекин это предложение не поддержал, сославшись на то, что тайваньская проблема, как внутреннее дело КНР, не может обсуждаться на международном форуме. Таким образом, участие мирового сообщества в разрешении тайваньского спора оказалось блокированным[44].

Что же касается Соединенных Штатов, то успех операции НОАК по захвату Ицзяншаня заставил администрацию Д. Эйзенхауэра принять срочные меры. 24 января президент обратился к конгрессу со специальным посланием, в котором заявил о необходимости предоставления ему широких полномочий по обороне Тайваня. 25 января "формозская резолюция" была принята палатой представителей, 28 января - сенатом. Теперь президент США был официально уполномочен самостоятельно принимать все необходимые решения не только в отношении обороны Тайваня и Пескадорских островов, но и в отношении "прилегающих территорий"[45]. Важно заметить, что в обеих палатах американского конгресса "формозская резолюция" встретила почти единодушную поддержку (410 против 3 - в палате представителей и 85 против 3 - в сенате)[46], что свидетельствовало о сформировавшемся среди американских лидеров к середине 1950-х гг. консенсусе по тайваньской политике.

Первым практическим применением "формозской резолюции" стало участие США в эвакуации гоминьдановцев с обреченного острова Дачэнь. 8 - 12 февраля 1955 г. 25 тысяч солдат и 18 тысяч местных жителей были вывезены на Тайвань на американских кораблях, причем предварительно госсекретарь Дж. Даллес обратился к советскому министру иностранных дел В. Молотову с просьбой оказать воздействие на Мао, чтобы тот позволил провести эвакуацию в спокойной обстановке. Молотов просьбу выполнил, и несколько дней НОАК воздерживалась от обстрелов Дачэня[47].

Приняв участие в обороне "прибрежных островов"[48], Соединенные Штаты впервые по-настоящему вмешались в противоборство КР - КНР, и американские лидеры смогли воочию убедиться, какой значительный конфликтный потенциал несет в себе тайваньская проблема. На одном из заседаний СНБ в феврале 1955 г., когда речь зашла о "прибрежных островах" Эйзенхауэр заявил, что "лучше бы они потонули"[49]. После захвата мелких островов, естественно было ожидать атаки НОАК на Цзиньмэнь и Матцу[50]. Весьма вероятный ее успех был бы для Чан Кайши настоящим крахом, учитывая идеологическое значение островов и количество дислоцированных на них подразделений гоминьдановской армии. Это понимали в Вашингтоне, и в марте 1955 г. на заседании СНБ было принято решение предупредить Пекин о возможности применения к нему ядерного оружия в случае продолжения агрессивных действий[51]. Эта угроза была озвучена Даллесом и Эйзенхауэром 15 и 16 марта[52].

К середине марта 1955 г. напряженность достигла максимального уровня. Каждый день мог принести известие о начале операции против Цзиньмэнь и Матцу, что, после прозвучавших из Вашингтона угроз, было равносильно известию о начале атомной войны. Однако ничего не происходило, руководители КНР явно восприняли сигнал всерьез[53]. Почти через месяц, 13 апреля 1955 г., на заседании Постоянного Комитета ВСНП, Чжоу Эньлай заявил о "желании китайского народа освободить Тайвань мирными средствами", что по сути означало отбой "военной тревоги". 19 апреля и Эйзенхауэр на заседании СНБ заметил, что он "не считает нужным рассматривать ситуацию на Дальнем Востоке как дело первостепенной важности"[54].

К этому времени администрация Д. Эйзенхауэра пришла к выводу о недопустимости сохранения "прибрежных островов" в качестве потенциального детонатора ситуации. 1 апреля на совещании в Белом Доме президент высказал предложение: убедить Чан Кайши эвакуироваться с островов, в обмен на "надежные гарантии безопасности" Тайваня со стороны Соединенных Штатов. 16 апреля в госдепартаменте было обсуждено конкретное содержание этих гарантий. Чан Кайши было предложено создать "совместную с США зону морской безопасности"; разместить на Тайване ядерное оружие; перебазировать на Тайвань дополнительные средства ПВО и контингент американской морской пехоты[55]. Однако лидер КР этот план отверг и не согласился даже на частичный вывод войск и эвакуацию гражданского населения с "прибрежных островов" (что позволило бы в случае их утраты снизить значимость этого события)[56]. Чан Кайши продолжал настаивать на необходимости укрепления Цзиньмэнь и Матцу в рамках политики "возвращения на материк" и сомневался в способности США компенсировать утрату "первого рубежа" обороны КР с помощью морской блокады[57].

Полное прекращение обстрелов "прибрежных островов" произошло в дни работы Бандунгской конференции в апреле 1955 г. В Бандунге премьер и министр иностранных дел КНР Чжоу Эньлай заявил о готовности Пекина начать с США прямые переговоры, в том числе и по тайваньской проблеме, отметив при этом, что "Китай никогда не откажется от своего суверенного права освободить Тайвань"[58]. В конце апреля США выразили свое положительное отношение к идее переговоров[59].

Таким образом, можно было приступать к подведению итогов произошедшего. Соединенные Штаты в 1954 - 1955 гг. впервые были вынуждены вмешаться в ход военного противостояния КНР - КР. Кризис показал, что при конфронтационном развитии событий первостепенное значение приобретает проблема "прибрежных островов", и что возможность манипулирования поведением Чан Кайши из Вашингтона имеет свои пределы. Ясно проявилась неспособность мирового сообщества каким-либо образом повлиять на разрешение тайваньской проблемы, даже в случае, когда развитие событий в Тайваньском проливе вело к возникновению прямой угрозы глобальной безопасности. Едва не оказавшись в состоянии атомной войны, США и КНР были вынуждены весной 1955 г. пойти на переговоры, что также стало одним из важных итогов кризиса.

Вместе с тем начавшиеся в августе 1955 г. в Женеве переговоры на уровне послов быстро продемонстрировали свою бесперспективность. Единственным достигнутым в их ходе соглашением, была договоренность о выдаче Пекином нескольких американских граждан[60]. Главным содержанием политических дискуссий с момента их начала стало обсуждение тайваньской проблемы: США настаивали на официальном отказе КНР от применения силы в отношении Тайваня, Пекин, естественно, не соглашался, и выдвигал встречные требования о прекращении "империалистического вмешательства" США. В декабре 1957 г. женевские переговоры были прерваны[61].

Даже если не принимать во внимание жесткую позицию КНР по Тайваню, переговоры 1950-х гг. были обречены на неудачу в силу направленности политики США на поддержку гоминьдановского режима. Участие ЦРУ в диверсионной деятельности против материкового Китая не прекратилось и после окончания Корейской войны, кризис 1954-1955 гг. лишь придал ему новый импульс. Объемы военной помощи правительству КР возросли. Гоминьдановская армия превращалась в своеобразный вооруженный резерв США в Восточной Азии, испытанный в боях и относительно дешевый в содержании[62]. В 1956 г. в администрации Эйзенхауэра пришли к выводу, что на Тайване необходимо разместить ядерное оружие. Ракеты "Матадор" были доставлены на остров к декабрю 1957 г., таким образом предупреждение о радикальных мерах, сделанное Вашингтоном Пекину, приобрело еще более субстанциональный характер[63]. К середине 1950-х гг. пика своего влияния в Соединенных Штатах достигло "китайское лобби" - наиболее ярким проявлением деятельности сторонников чанкайшистского режима в это время стало создание и функционирование так называемого "Комитета одного миллиона против допуска коммунистического Китая в ООН". Свое название "Комитет" получил из-за главной инициативы его организаторов - собрать миллион подписей под соответствующей петицией. Ядро "Комитета" составили конгрессмены У. Джадд, Б. Голдуотер, У. Ноуленд, С. Бриджес, владелец журналов "Тайм" и "Лайф" Г. Люс, генерал А. Ведемейер. Первый офис новой организации был открыт в октябре 1953 г., и ее деятельность, конечно же, не ограничивалась сбором подписей. Лоббирование интересов КР осуществлялось на самом высоком политическом уровне - в конгрессе и Белом Доме[64]. Сторонникам Чан Кайши даже удалось внедрить в разговорный обиход особую терминологию: Тайвань именовался Формозой (вопреки материковому словоупотреблению), Китайская Народная Республика - "красным" или "коммунистическим" Китаем, ее столица Пекин - "Бэйпином" (т. е. не "северной столицей", в переводе с китайского, а "северным спокойствием", как этот город назывался во времена смещения политического центра Китайской империи на юг)[65].

Вместе с тем во второй половине 1950-х гг. устойчивость пекинского режима уже не вызывала сомнений даже у членов "китайского лобби". Отсутствие дипломатических связей и торговое эмбарго в отношении КНР наносили ощутимый вред американским интересам в Восточной Азии. Объективная потребность в восстановлении контактов с материковым Китаем становилась более очевидной по мере улучшения внешнеполитического имиджа КНР в результате ослабления радикализма подходов Пекина к различным вопросам, в том числе и к тайваньской проблеме, после кризиса 1954-1955 гг. В 1955 и 1956 гг. Чжоу Эньлай в своих выступлениях говорил о "мирном освобождении Тайваня" как наиболее адекватном способе воссоединения Китая[66]. Результатом всего этого стала активизация деятельности сторонников нормализации отношений с КНР в американском конгрессе. В 1957 г. с предложением признать пекинский режим выступили сенаторы У. Фулбрайт и Т. Грин [67]. Однако события 1958 г. отсрочили перспективу американо-китайского сближения.

В 1958 г. одновременное действие нескольких факторов привело к новому обострению обстановки в Тайваньском проливе. Во-первых, усилилась общая напряженность в мировой политике после того, как в СССР был произведен удачный запуск первого искусственного спутника земли (октябрь 1957) и Москва получила возможность использования межконтинентальных баллистических ракет. Во-вторых, летом 1958 г. разразился кризис на Ближнем Востоке и 15 июля 1958 г., в соответствии с так называемой "доктриной Эйзенхауэра", в Ливан был введен 14-тысячный контингент американских вооруженных сил. В-третьих, в 1958 г. Мао Цзэдун испытывал потребность в создании "внешнего фона" для задуманных им радикальных шагов во внутренней политике ("большого скачка" и создания "народных коммун").

Летом 1958 г. Мао посчитал, что отвлечение внимания американских политиков на ближневосточные события создает благоприятную обстановку для возобновления давления на Тайвань. В 20-х числах июля 1958 г. НОАК провела первую серию обстрелов "прибрежных островов", которые, впрочем, были быстро приостановлены после снятия напряженности на Ближнем Востоке[68]. 17-30 августа 1958 г. состоялось заседание Политбюро ЦК КПК в Байдайхэ, на котором было принято окончательное решение о радикальном изменении внутриполитического курса[69]. 23 августа НОАК открыла шквальный огонь по острову Цзиньмэнь из 459 орудий; за 85 минут было выпущено 30 тысяч снарядов, гоминьдановцы понесли тяжелые потери, в числе прочих были убиты три заместителя начальника штаба, отвечавших за оборону "прибрежных островов"[70].

Обстрелы с этого момента стали проводиться практически безостановочно, и главной проблемой для гоминьдановского руководства теперь являлось снабжение "прибрежных островов" в условиях их фактической блокады. Вместе с тем хотя к артиллерийским обстрелам вскоре добавились авианалеты на Цзиньмэнь и Матцу, НОАК не предпринимала никаких шагов для организации штурма и захвата гоминьдановских позиций. В Вашингтоне на протяжении десяти дней анализировали ситуацию, затем 4 сентября госсекретарь Дж. Даллес выступил с заявлением, в котором связал оборону "прибрежных островов" с обороной Тайваня и потребовал от Пекина немедленно прекратить обстрелы[71]. Руководство КНР 6 сентября прореагировало на это предложением возобновить прерванные переговоры на уровне послов, но обстрелов не прекратило[72]. 7 сентября Соединенные Штаты начали подтягивать свои военно-морские силы в Тайваньский пролив. Сюда были направлены 6 авианосцев, 3 тяжелых крейсера, 40 эсминцев, подводные лодки. Это стало "самым крупным сосредоточением американского военного флота за всю его предшествовавшую историю"[73]. Главной задачей этой военно-морской группировки был прорыв блокады прибрежных островов, чего американское командование надеялось добиться используя систему конвоев. Однако еще 4 сентября правительство КНР объявило, что вводит 12-мильную зону своих морских владений. Это послужило дополнительным фактором обострения обстановки и увеличило вероятность провоцирования китайско-американского столкновения. Вашингтон заявил, что он признает только трехмильную зону, и приступил к осуществлению конвоев. Ситуация стала еще более напряженной после того, как 9 сентября советское правительство объявило, что агрессия в отношении КНР будет приравнена к нападению на СССР[74]. Мир снова оказался на грани ядерной войны.