Эволюция политики США в отношении тайваньской проблемы в годы "холодной войны"

Негативное отношение к действиям администрации еще больше усилилось после того, как китайские лидеры опровергли утверждение, будто они согласились на продолжение поставок американских вооружений на Тайвань. Первым с подобным заявлением выступил китайский премьер Хуа Гофэнь на пресс-конференции уже 16 декабря 1978 г[155]. Таким образом, даже одна уступка, сделанная КНР, оказалась сомнительной и неполноценной.

Вместе с тем, существует мнение, будто в администрации Картера специально решили проигнорировать проблему безопасности Тайваня, чтобы инициатива ее обеспечения исходила не от исполнительной, а от законодательной власти. В этом случае Вашингтону было бы проще объясниться с Пекином, а Тайвань, учитывая настроения в конгрессе, явно не остался бы без защиты[156]. Конечно, в такое хитрое сознательное взаимодействие ветвей власти Соединенных Штатов поверить трудно, но в результате все получилось именно так: конгресс взял на себя инициативу и исправил просчеты, допущенные администрацией в ходе прямых переговоров с КНР.

Первый вариант закона, который должен был регулировать отношения с Тайванем после того, как они стали "неофициальными", в спешном порядке составлялся администрацией во второй половине декабря 1978 г. Тогда же на Тайвань была отправлена миссия во главе с заместителем госсекретаря У. Кристофером, для разъяснения гоминьдановскому руководству сути произошедшего и переговоров о содержании будущих взаимоотношений. На острове Кристофера встретили возмущенные толпы, его автомобиль забрасывали тухлыми яйцами и гнилыми помидорами, причем полиция не проявляла особого рвения в сдерживании хулиганов. Тайбэйские политики не захотели вступать с американским представителем в содержательный диалог, а лишь заявили о том, что по их мнению отношения между США и КР могут быть либо официальными, либо никакими. Только в начале марта 1979 г. в Тайбэе согласились начать переговоры, после того, как из Вашингтона пригрозили закрыть все представительства и порвать с островом любые связи[157].

Тем временем, в конгрессе приступили к рассмотрению представленного президентом проекта Закона об отношениях с Тайванем (ЗОТ). Наиболее активно в обсуждении и внесении поправок участвовали сенаторы Ф. Чеч, Дж. Джэвитс, Д. Стоун, Дж. Хэлмс, конгрессмены К. Заблоки, Д. Фассел, Э. Дервински, Л. Вольф[158]. Поправки в президентский проект вносились по трем основным направлениям: обеспечению Тайваня гарантиями безопасности, созданию юридической основы для взаимоотношений в новых условиях, усилению роли конгресса в формировании политики США в отношении Тайваня[159]. В итоге, ЗОТ наполнился новым, чрезвычайно важным содержанием и обеспечил юридическую компенсацию за утративший силу Договор о взаимной обороне и ликвидированное дипломатическое признание. Что касается гарантий безопасности Тайваня, они присутствовали в ЗОТ в достаточно развернутом виде, хотя теперь они обеспечивались не полноценным двухсторонним соглашением, а внутренним законом Соединенных Штатов. Гарантии выражались в следующем: 1) стабильность в зоне Тайваньского пролива объявлялась предметом международной заинтересованности (Sec. 2b-2); 2) дипломатическое признание КНР Соединенными Штатами увязывалось с мирной политикой Пекина в отношении Тайваня (Sec. 2b-3); 3) США заявляли о том, что "любая попытка определить будущее Тайваня иначе, чем мирными средствами, в том числе с помощью бойкотов и эмбарго", будет рассматриваться ими в качестве "угрозы миру и безопасности на западе Тихого океана и предмета для серьезной озабоченности со стороны Соединенных Штатов" (Sec. 2b-4); 4) США заявляли о намерении продавать на Тайвань вооружения защитного характера (Sec. 2b-5), (Sec. 3a, b); 5) США заявляли о намерении поддерживать свою способность противостояния любой форме агрессии в отношении "народа Тайваня" (Sec. 2b-6)[160].

Соблюдение всех поименованных гарантий ставилось ЗОТ под достаточно жесткий контроль со стороны конгресса. Так, согласно ЗОТ, в случае возникновения угрозы безопасности Тайваня президент должен был незамедлительно проинформировать об этом конгресс и им вместе следовало заняться разработкой ответных шагов (Sec.3b, c)[161]. Вместе с тем, и это стало одной из наиболее характерных черт ЗОТ, ни в одной из его статей не говорилось о конкретных типах реагирования США на то или иное агрессивное действие в отношении Тайваня. В каждом отдельном случае только президент и конгресс могли решить, какой ответ будет наиболее адекватным. Подобная "стратегическая неопределенность", по замыслу авторов ЗОТ, должна была выполнять функцию сдерживания в отношении обеих сторон противостояния, и оставляла США достаточный простор для маневра.

Важную часть ЗОТ составили статьи, посвященные юридическому оформлению "неофициальных отношений". В отличие от президентского проекта, в окончательной редакции значительно повышался статус неофициальных представительств: Американского института на Тайване и Координационного совета по делам Северной Америки. Их персонал наделялся дипломатическим иммунитетом и всеми привилегиями, имевшимися у членов полноценных дипломатических миссий. Несмотря на формально частный статус, представительства финансировались из государственного бюджета и их состав формировался главами дипломатических ведомств (Sec. 10,11,16)[162].

Тщательной разработке подверглись в ЗОТ различные аспекты американо-тайваньских экономических отношений. Тайвань сохранил возможность получения кредитов Экспортно-импортного банка Соединенных Штатов, пользования статусом наибольшего благоприятствования в торговле. Была гарантирована неприкосновенность тайваньских вкладов в американских банках, тайваньцы по-прежнему могли подавать иски в американские суды и сами остались им подсудны (Sec. 4)[163].

Закон об отношениях с Тайванем был принят конгрессом в марте 1979 г. абсолютным большинством голосов в обеих палатах. Еще в ходе обсуждения в конгрессе проекта, представленного администрацией, Картер на пресс-конференциях выражал свое недовольство: "Я не соглашусь с принятием таких поправок, которые будут противоречить обещаниям, данным китайскому правительству… Я думаю, что любая поправка, дающая Тайваню оборонительные гарантии, будет неприемлема"[164]. Как уже отмечалось, в подобном недовольстве мог присутствовать значительный элемент политической игры. Так или иначе, президент не стал пользоваться правом вето и подписал ЗОТ 10 апреля 1979 г.

Закон об отношениях с Тайванем сразу же стал подвергаться ожесточенной критике со стороны КНР. Китайцы обнаружили в Законе много мелких уколов в свой адрес (упоминание не только "народа", но и "руководства" Тайваня; сохранение дипломатических привилегий для тайваньских представителей), но больше всего их возмутило юридическое оформление права на продажу Тайваню американских вооружений. Пекин занял позицию, в соответствии с которой американо-китайские коммюнике, как двухсторонние документы, обладали неоспоримым приоритетом перед односторонними актами, типа ЗОТ. Так как ни в одном из двух коммюнике ("шанхайском" 1972 г. и "нормализационном" 1979 г.) не шло речи о продаже вооружений, лидеры КНР утверждали, что ЗОТ им противоречит и поэтому не может иметь юридической силы[165].

Тем не менее, невозможно было отрицать, что в тайваньской политике США произошел кардинальный сдвиг и она приобрела новую формальную структуру, в рамках которой функции Договора о взаимной обороне и дипломатического признания стал выполнять Закон об отношениях с Тайванем. Вместе с тем, суть этой политики, заключавшаяся в предоставлении Тайваню гарантий безопасности, осталась неизменной, несмотря на все старания китайской дипломатии. Последним эпизодом, завершившим переход США к "политике стратегической неопределенности" можно считать иск сенатора Б. Голдуотера, который он подал против президентской администрации в октябре 1979 г. Голдуотер вполне резонно заметил, что ДВО, утвержденный в свое время двумя третями сената, и для аннулирования требовал согласия такого же большинства этого органа. Назревал кризис, окружной суд решил дело в пользу сенатора, и только пересмотр этого решения в Верховном суде разрядил обстановку[166].

Итак, к концу 1979 г. характер американского вовлечения в тайваньскую проблему претерпел существенные изменения. США перестали рассматривать свои отношения с гоминьдановским режимом как союзнические, причем это произошло еще до прекращения действия ДВО. Уже в Шанхайском коммюнике США отказались от признания статуса Тайваня неопределенным и "приняли во внимание" принадлежность острова Китаю, что в условиях возраставшего международного авторитета КНР явно было в пользу Пекина, а не Тайбэя. В том же Шанхайском коммюнике США выдвинули принцип "мирного разрешения" тайваньской проблемы, который сводил на нет перспективу наступательного союза между США и КР. Принцип "решения проблемы самими китайцами" исключал и любые варианты невоенной поддержки антипекинской политики гоминьдановцев.

В начале 1970-х гг., после изгнания КР из ООН, чему Вашингтон внешне сопротивлялся, но косвенно способствовал, вопрос о защите этого гоминьдановского форпоста также был снят с повестки дня.

На протяжении 1970-х гг. эволюцию претерпела даже "святая святых" - американские гарантии безопасности Тайваня. С лета 1950 г. они составляли основу вовлечения США в тайваньскую проблему, и поэтому их сохранение или ликвидация означали бы продолжение или прекращение этого вовлечения. В 1970-е гг. уровень американских гарантий начал ослабевать. Сначала это выразилось в сокращении контингента американских войск на Тайване, в 1974 г. Соединенные Штаты прекратили оказывать КР прямую финансовую военную помощь. В этом же году была отменена "формозская резолюция", наделявшая президента особыми полномочиями по защите Тайваня и прилегающих территорий. Однако все эти шаги частично компенсировались продажей вооружений, значительно возросшей в объемах с середины 1970-х гг. Главным потрясением для системы обеспечения безопасности острова стало решение администрации Картера об аннулировании ДВО. Гарантии США утрачивали юридическую основу, и только стараниями американского конгресса они ее получили заново в рамках ЗОТ. Однако структура гарантий была уже не такой жесткой: они предоставлялись теперь по закону, а не по договору, не содержали конкретных обязательств США, базировались на продолжении поставок на Тайвань американских оборонительных вооружений.

В ходе разработки и принятия решений, изменивших структуру связей США и Тайваня в сфере безопасности сформировался особый тип взаимодействия между законодательной и исполнительной ветвями власти Соединенных Штатов. Белый Дом и госдепартамент, делавшие ставку в практической политике на сотрудничество с КНР, выступали за дальнейшее снижение уровня гарантий Тайваню, в соответствии с условиями, выдвигавшимися Пекином. Конгресс, не сталкивавшийся с необходимостью повседневного взаимодействия с КНР, акцентировал внимание на защите традиционных интересов Соединенных Штатов и их старых, проверенных союзников. Поэтому, на Капитолийском холме выражали недовольство по поводу "актов предательства" Тайваня администрацией и стремились исправить ущерб, нанесенный безопасности острова.

Решения, зафиксированные в американо-китайском коммюнике 1979 г. вводили новые правила и для "несиловых" взаимодействий в треугольнике США - КНР - Тайвань. США отказались от дипломатических отношений с КР в пользу КНР, но разработали особую формулу для продолжения "неофициальных" связей с Тайванем. Это стало закономерным итогом шедшего на протяжении 1970-х гг. процесса развития культурных и экономических отношений США с обоими участниками противостояния КР-КНР, который также стал отличительной чертой этого десятилетия в сравнении с предыдущими.

4. Политика США в отношении Тайваня в последнее десятилетие "холодной войны"

Объективный характер позиций исполнительной и законодательной власти при формировании тайваньской политики США, четко проявившийся в конце 1970-х гг., был подтвержден событиями начального периода администрации Р. Рейгана. Подобно Р. Никсону, в предшествовавшие президентству годы республиканец Рейган зарекомендовал себя убежденным сторонником сохранения и укрепления связей с гоминьдановским режимом. В ходе избирательной кампании 1980 г. он ругал Картера за чрезмерные уступки китайским коммунистам, сделанные осенью и зимой 1978 г., и даже говорил о своем намерении восстановить дипломатические связи с КР в случае избрания на президентский пост[167]. Однако еще до ноябрьских выборов тон высказываний был снижен, а в республиканскую платформу было включено признание статус-кво, при условии твердого соблюдения оборонительных гарантий Тайваню в соответствии с ЗОТ[168]. После же избрания Рейган стал преображаться на глазах. По утверждению поверивших было в него сторонников Тайваня он "не прошел лакмусовый тест на личное мужество, доверие и стратегическое постоянство"[169]. Рейгану пришлось отказаться от приглашения тайваньских лидеров на собственную инаугурацию; сохранить введенное при Картере правило недопуска представителей КР в правительственные здания и, что задело Тайбэй больше всего, вашингтонская администрация практически позволила Пекину осуществлять надзор над продажей на Тайвань американских вооружений[170].

Такая метаморфоза объяснялась резко возросшей в начале 1980-х гг. заинтересованностью США в стратегическом партнерстве с КНР, направленном против Советского Союза. После ввода советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. на разрядке в отношениях между Москвой и Вашингтоном окончательно был поставлен крест, и Соединенные Штаты активизировали поиски противовеса "коммунистическому гиганту", каким тогда еще представлялся СССР. Госсекретарь А. Хейг был твердо убежден, что линия на сближение с КНР, проводимая с начала 1970-х гг., является наиболее правильной и выгодной в вышеобозначенном отношении. Естественно, что "старый союзник Тайвань" служил лишь помехой на пути реализации подобной стратегии[171].

Опасавшийся жесткой реакции Пекина Дж. Картер не решился после окончания в 1980 г. однолетнего моратория на поставку вооружений возобновить продажи в прежнем объеме. За 1980 г. на Тайвань было продано американского оружия на 290 млн. долларов, в то время как объем поставок в 1978 г. составлял 598 млн. долларов[172]. Тем не менее, еще при администрации демократов, в июне 1980 г., начались переговоры о продаже на остров специального "оборонительного" истребителя FX[173]. Заключение этой сделки стало главной темой китайско-американских споров в первый год президентства Р. Рейгана.

Китайские дипломаты с момента принятия ЗОТ умело поддерживали волну критики по поводу "присвоенного" американцами права снабжать Тайвань оружием. После аннулирования ДВО, в этом праве действительно стала заключаться суть американских гарантий. Почувствовав определенную "одержимость" новой вашингтонской администрации идеей партнерства с Пекином, лидеры КНР решили "дожать" Вашингтон, и полностью ликвидировать структуру обеспечения безопасности Тайваня, основанную на связях с США.

Уже в январе 1981 г. Пекин пошел на "меры устрашения" - в ответ на согласие Голландии продать Тайваню две подводные лодки Китай понизил отношения с этой страной до уровня поверенных в делах. Здесь явно присутствовало стремление, в соответствии с китайской пословицей, "убить курицу, чтобы испугать обезьяну"[174].

В начале 1980-х гг. у КНР появились и новые аргументы, подтверждавшие справедливость предъявляемых требований. Дело в том, что сразу же после окончательной нормализации американо-китайских отношений, в январе 1979 г., лидеры КНР объявили о значительном смягчении своей позиции по Тайваню. Теперь в официальных документах шла речь уже не об "освобождении", а о "мирном воссоединении" Китая и Тайваня; обстрелы "прибрежных островов", которые периодически проводились с 1950-х гг., были полностью прекращены; Дэн Сяопин начал говорить о сохранении некой "автономии" Тайваня после воссоединения. Китайские лидеры призвали Тайбэй откликнуться на их инициативу и для начала снять запрет на культурные, почтовые, транспортные контакты острова с материком[175]. Понятно, что на Тайване все это восприняли как очередную ловушку (вроде "мирного наступления" 1955-1956 гг.) и отказались идти навстречу Пекину. Тем не менее, позиция Китая, как автора "мирных инициатив" значительно укрепилась.

Сочетание всех названных факторов заставило Хейга и его единомышленников в американском правительстве искать пути разрешения "тайваньского кризиса", вызванного вопросом о продаже вооружений. Перспективы Тайваня здесь омрачались еще и тем, что в администрации Рейгана всерьез рассматривали возможность начала поставок оружия в Китай и, по ироничному замечанию Дж. Дрейер, главной проблемой для Хейга и компании стало не то, как нейтрализовать требования Пекина относительно поставок на Тайвань, а то, как заставить китайское руководство купить американские вооружения для их использования против СССР[176].

Естественным в связи с этим выглядел отказ Вашингтона от ранее объявленных сделок с Тайванем. В июне 1981 г. Хейг заверил китайских лидеров, что продажа истребителей FX если и состоится, то только после предварительных консультаций с Пекином[177]. В октябре 1981 г. состоялась встреча китайского премьера Чжао Цзыяна с Р. Рейганом, и в январе 1982 г. госдепартамент публично объявил, что продажа FX на Тайвань не состоится, а вместо этого будет организовано совместное американо-тайваньское производство истребителя F-5E (значительно уступавшего по боевым качествам машинам класса FX)[178]. Эта уступка, видимо, только раззадорила китайских лидеров, и на протяжении нескольких первых месяцев 1982 г. Вашингтон был подвергнут настоящему дипломатическому прессингу. По воспоминаниям Дж. Дрейер, весной 1982 г. она застала свою подругу, советника Совета национальной безопасности по делам Восточной Азии, в полном изнеможении и мрачном расположении духа. На вопрос о причинах подобного состояния, подруга ответила, что последнее время сотрудники СНБ вынуждены трудиться день и ночь, в связи с выдвинутыми КНР требованиями внести коренные изменения в ЗОТ, под угрозой разрыва дипломатических отношений[179].

В апреле 1982 г. Рейган направил Дэн Сяопину и Чжао Цзыяну письма, в которых выражал надежду на сокращение потребности Тайваня в вооружениях по мере постепенного, мирного решения тайваньской проблемы[180]. Понятно, что использование таких методов убеждения, как личные президентские послания, свидетельствовало об экстраординарности ситуации. Вместе с тем, среди членов рейгановской администрации и конгрессменов все шире распространялось мнение о надуманности проблемы и о том, что истоки напряженности следует искать не в подлинных американо-китайских противоречиях, а в специфике политической линии, проводимой госсекретарем Хейгом. В июне 1982 г. это, наряду с некоторыми другими причинами, привело к отставке Хейга и его замене на посту госсекретаря Дж. Шульцем. Как стало впоследствии известно, под руководством Хейга уже был почти полностью составлен и подготовлен к подписанию проект очередного американо-китайского коммюнике, в котором Соединенные Штаты брали на себя обязательство постепенно сокращать поставки вооружений на Тайвань, вплоть до их полного прекращения. Приход Шульца, не придававшего отношениям с КНР первостепенного значения, привел к торможению процесса и способствовал выхолащиванию хейговского радикализма из "третьего коммюнике". 14 июля 1982 г., по конфиденциальному каналу, на Тайвань были переданы так называемые "шесть гарантий" американского правительства, призванные успокоить гоминьдановских лидеров, находившихся в тревожном ожидании уже на протяжении нескольких лет[181]. Вместе с тем, даже Шульц и его новая команда в госдепартаменте не могли разрядить обстановку не подписывая вообще никакого коммюнике. Китайской стороне оно теперь было необходимо хотя бы для сохранения лица после предпринятой ожесточенной атаки. В итоге, 17 августа 1982 г. КНР и США подписали так называемое "третье коммюнике", в котором, главным образом, шла речь о судьбе поставок американских вооружений на Тайвань.

В коммюнике содержалась фраза, которую на первый взгляд можно было интерпретировать как реализацию замысла Хейга о радикальных уступках США. Фраза звучала следующим образом: "Имея в виду заявления, сделанные выше двумя сторонами, правительство Соединенных Штатов утверждает, что оно не собирается проводить долговременную политику продажи вооружений на Тайвань, что продажи вооружений на Тайвань не будут в количественном и качественном отношении превышать уровень, существовавший на протяжении нескольких последних лет с момента установления дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Китаем, и что оно намерено постепенно сокращать поставки вооружений на Тайвань, вплоть до полного их прекращения через некоторое время"[182].

В конгрессе "третье коммюнике" встретили шквалом критики - за его противоречие ЗОТ, в котором ничего не говорилось об ограничении на поставки вооружений, и за секретный способ его подготовки, без консультаций с законодательной властью, что тоже шло вопреки положениям ЗОТ[183]. Представителям администрации пришлось растолковывать возмущенным конгрессменам, что уступки, содержавшиеся в коммюнике - условны, и что выполнение Соединенными Штатами взятых на себя обязательств произойдет только в случае выполнения определенных обязательств и китайской стороной. Речь шла, прежде всего, о принятии Пекином принципа "мирного разрешения" тайваньской проблемы, и в Белом Доме утверждали, что в тексте коммюнике руководители КНР согласились следовать этому принципу[184]. Из Пекина быстро последовало опровержение, лидеры КНР заявили, что они никоим образом не отказывались от своего права использования силы в отношении Тайваня. Неформально, ими даже были четко сформулированы обстоятельства, при которых сила будет обязательно применена: 1) в случае объявления Тайванем о своей независимости; 2) в случае неспособности тайваньских властей контролировать ситуацию на острове; 3) в случае заключения Тайванем союза с враждебным Китаю государством (имелся в виду СССР - И.Ц.); 4) в случае длительного и упорного отказа руководителей Тайваня вступать в переговоры с материком[185]. Однако в Вашингтоне продолжали настаивать на собственном толковании "третьего коммюнике", и в дальнейшем это способствовало фактическому игнорированию его положений. Любое увеличение поставок можно было увязать с "немирным" характером текущей тайваньской политики КНР. И все же, поначалу, коммюнике способствовало сдержанности и осторожному подходу американского правительства к поставкам вооружений на Тайвань. В Вашингтоне действительно занялись подсчетами, для того, чтобы не допустить превышения "уровня предшествовавших лет". Но в итоге арифметические упражнения привели администрацию Рейгана к парадоксальным результатам. Так как в качестве точки отсчета был избран 1978 г., когда уровень продаж был искусственно завышен накануне "нормализации", а затем цифра в 598 млн. долларов была еще и умножена на индекс инфляции, выяснилось, что даже неукоснительно выполняя условия коммюнике, США имеют возможность продавать на Тайвань вооружений на 830 млн. долларов в год[186]. Уже 19 августа 1982 г. Рейган объявил о заключении сделки по продаже на Тайвань шестидесяти "оборонительных истребителей" общей стоимостью 622 млн. долларов. Никаких возражений на это со стороны Пекина не последовало[187]. Таким образом, фактическим следствием подписания коммюнике стало не сокращение, а увеличение американских поставок. Что касается обещанного ограничения качественного уровня поставляемого на Тайвань военного оборудования, здесь Соединенные Штаты также предприняли ряд демонстративных шагов (например, продали на Тайвань радарные комплексы E-2T, намеренно собранные из бывших в употреблении частей[188]), после чего нашли способ обойти и этот пункт: было объявлено о неизбежном включении в поставки на Тайвань новых типов вооружений по мере того, как прежние устаревали и снимались с производства. Кроме того, на остров стали продаваться американские технологии, о нераспространении которых в августовском коммюнике ничего не говорилось[189].

История с подписанием "третьего коммюнике" стала последним отголоском потрясений конца 1970-х гг. В 1982 г. "наступление" Пекина было отбито, в Китае смирились с сохранением американских гарантий Тайваню в их новой конфигурации. Теперь на характер политики США в отношении тайваньской проблемы большее влияние стало оказывать не давление со стороны КНР, а другие факторы, в первую очередь связанные с ростом значения Тайваня как самостоятельного субъекта отношений. Парадоксально, но после 1979 г. связи США с островом приобрели более "нормальный" вид, стали похожи на обычное взаимодействие двух благожелательно настроенных друг к другу партнеров. Конечно, фактор зависимости тайваньского благополучия и безопасности от политической воли Вашингтона продолжал действовать, но старая схема союзнических отношений, когда США были готовы закрывать глаза на многочисленные "грехи" КР в экономической и внутриполитической сферах, уже не работала. Тайбэю приходилось искать новые ресурсы для того, чтобы доказать свое право на существование даже в условиях, когда некоторые политики в Соединенных Штатах были склонны рассматривать остров как помеху на пути реализации американских интересов.

Экономические связи США и Тайваня не пострадали от ликвидации дипломатических отношений, товарооборот в 1980-е гг. рос бурными темпами и к 1987 г. составил 31 млрд. долларов в год[190]. Увеличивался и объем американских инвестиций на острове - за 11 лет после 1978 г. частные предприниматели Соединенных Штатов вложили в островную экономику в 2 раза больше капиталов (1,3 млрд. долларов), чем за весь период "союзнических" отношений США и КР[191]. Вместе с тем, торговый дисбаланс, который раньше практически игнорировался, теперь стал отмечаться американцами в качестве серьезной проблемы. Помимо общей тенденции более критичного отношения к Тайваню, это объяснялось еще и тем, что дефицит бюджета превратился в 1980-е гг. в одну из острейших проблем, стоящих перед правительством Соединенных Штатов. За 8 лет, с 1979 по 1987 гг., торговый дефицит США в торговле с Тайванем увеличился с 2,3 до 19 млрд. долларов[192]. Тайбэйские лидеры понимали, что в их интересах поскорее избавиться от этого источника трений, и начиная с конца 1970-х гг. пытались искусственно стимулировать американский импорт. Однако долгое время это не приносило существенных результатов. В 1986 г. американский конгресс впервые попытался вмешаться в происходящее: особый закон требовал от Тайваня (и от двух других главных источников дефицита - Японии и ФРГ) ежегодного искусственного снижения дефицита по 10%, в течение 4-х лет. На равных правах с другими участниками мирового рынка, Тайвань стал подвергаться критике США и за такие вещи, как возведение барьеров для свободной торговли и нарушение прав интеллектуальной собственности[193].

Гораздо более критично, чем прежде, американцы стали относиться в 1980т-е гг. к проблемам внутриполитического развития Тайваня. И здесь, инициатива также принадлежала конгрессу. Уже в 1982 г. в подкомитете по делам Восточной Азии комитета по международным отношениям палаты представителей прошли слушания по поводу практики авторитарного правления на Тайване. В 1983 г. сенатор К. Пэлл убедил комитет по иностранным делам сената проголосовать за резолюцию о праве тайваньского народа на самоопределение, в 1984 г. была принята резолюция, призывавшая тайваньских лидеров отменить закон о военном положении и освободить всех политических заключенных[194]. Внимание к внутриполитической ситуации на Тайване подогревалось в 1980-е гг. несколькими крупными скандалами, порожденными деятельностью тайваньских спецслужб. В июне 1981 г., после допроса секретной полицией в Тайбэе исчез, а затем был найден мертвым, гражданин США, профессор Карнеги-Мэллонского университета Чэнь Вэньчэнь, приехавший на Тайвань навестить родственников. В октябре 1984 г. на крыльце собственного дома в Калифорнии был убит Генри Лю, иммигрант с Тайваня, работавший над критической биографией Цзян Цзинго. Оба эти случая сопровождались объявлением в конгрессе специальных слушаний, в ходе которых в адрес гоминьдановского режима высказывалось много нелицеприятных вещей[195].

Параллельно с этими новыми источниками давления на Тайбэй со стороны "старого союзника", гоминьдановские лидеры были вынуждены искать адекватный ответ на "удушающую" волну мирных инициатив, которыми их с 1979 г. не переставая атаковали с материка. Уже упоминавшиеся "9 пунктов", озвученные 30 сентября 1981 г. председателем Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей КНР Е Цзяньином, содержали призыв к началу межпартийных переговоров КПК - гоминьдан, обещание наделить Тайвань после воссоединения с Китаем статусом "особого административного региона", с сохранением в неприкосновенности его социально-экономической системы, и участием гоминьдановских лидеров в правительстве объединенного Китая[196]. На Тайване эта объединительная программа сразу же была подвергнута резкой критике; в контрпредложениях, выдвинутых гоминьдановским правительством в июне 1982 г., отмечалось, что проблема заключается вовсе не в том, как поделить полномочия Китая и Тайваня в случае воссоединения, а в том, какая форма правления будет существовать в едином Китае[197]. Надо отметить, что к тому моменту у Тайбэя еще не было в руках "демократического козыря", режим на острове оставался авторитарным, и предлагаемая гоминьдановцами "форма правления" заключалась в следовании "трем народным принципам" Сунь Ятсена. Понятно, что такая позиция выглядела недостаточно прочной - во всяком случае, ожидать от Вашингтона твердой поддержки "трех народных принципов" вряд ли приходилось, и отказ от пекинского предложения легко было назвать беспочвенным упрямством.

Тем временем, в Пекине продолжали развивать идею о "специальных административных регионах". В декабре 1982 г. в новой конституции появилась соответствующая статья (ст. 31)[198]. В июне 1983 г. последовало разъяснение новой политики Дэн Сяопином, сделанное им в интервью американскому профессору Ян Лиюю (такой способ был избран ввиду отсутствия настоящего переговорного канала между КНР и Тайванем). Дэн очертил границы автономии, предлагаемой Тайваню в рамках китайских инициатив: "строй может быть разным, но в международных делах представлять Китай вправе только Китайская Народная Республика"[199]. В остальном, даже в отношении сохранения собственных вооруженных сил, Тайваню была обещана полная самостоятельность.

В 1984 г. успешно завершились англо-китайские переговоры о передаче КНР Гонконга. Идея "специальных административных регионов" или, как ее часто стали именовать "одна страна - две системы", получила первое практическое воплощение. Китайские лидеры старались не акцентировать внимание на очевидной непохожести Тайваня и Гонконга (первый являлся де-факто самостоятельным государством, второй - английской колонией) и еще больше усилили нажим на Тайбэй. Говорилось о том, что вскоре последует договоренность о передаче КНР португальского Макао, а затем наступит очередь Тайваня[200].

На предложение объединится по принципу "одна страна - две системы" Цзян Цзинго ответил "политикой трех нет": никаких контактов, никаких переговоров, никаких компромиссов c коммунистами[201]. В интервью журналу "Шпигель" в мае 1983 г. Цзян так объяснил свое нежелание "дружить" с Пекином: "Китайская Республика несколько раз вела мирные переговоры с коммунистами и вынесла из них горький урок. Поэтому, после 1949 г. мы приняли решение больше с ними переговоров не начинать"[202]. Однако гоминьдановские лидеры конечно же понимали, что простая "страусиная" позиция позволит им продержаться от силы несколько лет. Успехи экономической реформы на материке, вкупе с брожением в тайваньской прессе, где назревало глухое недовольство политикой запретов, косвенное давление США - все это неизбежно привело бы к уступкам, которые могли оказаться вынужденно серьезными. Кроме того, после отказа США от дипломатического признания КР, ее позиции на мировой арене, серьезно пошатнувшиеся еще в начале 1970-х гг., подверглись дальнейшему ослаблению. После потрясения, вызванного событиями 1971 и 1972 гг. Тайбэй попытался внести коррективы в свой внешнеполитический курс, чтобы как-то компенсировать утраченное. Уже тогда было решено приступить к созданию неофициальных представительств по экономическим и культурным связям в тех странах, которые предпочли поддерживать официальные дипломатические отношения с КНР, а не КР. При этом, министр иностранных дел Чжоу Шукай, на пресс-конференции в апреле 1972 г. заявил, что правительство КР не исключает возможности открытия подобных представительств и в социалистических государствах, кроме КНР, С. Кореи и Вьетнама - заклятых врагов КР [203]. Интересно, что гоминьдановский министр не включил в этот список СССР: по некоторым сведениям, Чжоу Шукай и некоторые другие тайбэйские лидеры в это время всерьез рассматривали вариант перехода под "ядерный зонтик" Москвы, ввиду очевидного крена Вашингтона в сторону Пекина[204]. Шли разговоры о возможности создания на Пескадорских островах базы советского тихоокеанского флота. Тайбэй даже выдал разрешение на проход через Тайваньский пролив советской военной эскадры - впервые с 1949 г[205]. Однако скоро заигрывание с Москвой прекратилось, в мае 1972 г. при формировании правительства Цзян Цзинго Чжоу Шукай был лишен своего поста и КР сохранила преимущественную ориентацию на Соединенные Штаты.

К началу 1975 г. КР удалось сохранить дипломатические отношения всего лишь с 31 государством, тогда как "неофициальные контакты" поддерживались с народами 114 стран[206]. После 1 января 1979 г. Тайбэю пришлось переводить в "неофициальный" режим работы и свое вашингтонское посольство. Но это было не самым неприятным последствием решения, принятого администрацией Картера. Отказ от дипломатических отношений с КР даже ее главного союзника подтолкнул ведущие международные финансовые организации к изгнанию Тайваня из своих рядов. В 1980 г. Международный валютный фонд, Всемирный банк, Ассоциация международного развития предпочли иметь дело с пекинским, а не тайбэйским режимом. Как мы помним, несмотря на достаточно гибкую политику, проводимую с начала 1970-х гг., лидеры КР по-прежнему отказывались даже обсуждать возможность дипломатического признания тех государств, или членства в тех международных правительственных организациях, которые имели официальные связи с Пекином. В 1980-е гг. стало окончательно ясно, что подобная позиция ведет Тайвань к внешнеполитическому краху.

Чтобы не допустить худшего сценария, высшее тайваньское руководство приняло решение ускорить процесс демократизации, вызревавший на острове с конца 1960-х гг. и использовать еще более гибкие подходы при разработке внешней политики КР. В случае превращения в демократическое государство, Тайвань приобретал важнейшее преимущество в противостоянии с КНР, где несмотря на определенные экономические успехи продолжал существовать жесткий политический режим. Кроме того, подобные реформы приводили в соответствие социально-экономические и политические структуры тайваньского общества, что, согласно "теории модернизации" являлось объективно необходимым. Что же касается корректировки внешнеполитического курса, она должна была обеспечить компенсацию за утраченные в1970-е - начале 1980-х гг. позиции в международном сообществе.

Главными "недемократическими" чертами политического строя Тайваня к середине 1980-х гг. были: отсутствие полноценных выборов в органы власти высшего и среднего уровней, запрет на создание новых политических партий, ограничения свободы слова, права жителей Тайваня на свободу перемещения, сохранение привилегированной позиции меньшинства материковых китайцев по сравнению с коренными обитателями острова. С приходом Цзян Цзинго на пост премьер-министра в 1972 г. некоторые послабления осуществлялись практически постоянно, однако вплоть до рассматриваемого периода ни одна из названных проблем полностью решена не была. Совпадение во времени "мирного наступления" КНР с началом принятия более решительных мер, указывает на взаимосвязь этих двух процессов.

В 1984 г., во время избрания на очередной шестилетний президентский срок, Цзян Цзинго пригласил на пост вице-президента Ли Дэнхуэя, коренного тайваньца по происхождению. В конце 1985 г., в новогоднем телеобращении, тайваньский лидер заявил, что следующий президент КР не будет принадлежать к семейству Цзянов. Это означало, что Цзян Цзинго, которому к тому моменту исполнилось 77 лет, фактически называл коренного тайваньца Ли Дэнхуэя своим официальным преемником[207].

В марте 1986 г., на 3-м пленуме ЦК гоминьдана 12-го созыва было принято решение о создании специальной комиссии, которая должна была изучить вопрос об отмене временных статей конституции и военного положения. Тогда же руководство гоминьдана согласилось вступить в переговоры с группой оппозиционных политиков, объединившихся перед предстоящими в декабре 1986 г. выборами в провинциальное собрание. Оппозиционеры, почувствовав, что режим готов к уступкам, решили пойти ва-банк и объявили 26 сентября о создании Демократической прогрессивной партии (ДПП). Несмотря на противозаконность этой акции, карательных мер не последовало, благодаря соответствующим указаниям, полученным спецслужбами лично от Цзян Цзинго. В интервью, данном "Вашингтон пост", Цзян сказал, что создание новых партий больше не будет рассматриваться как преступление, в случае если эти партии намерены соблюдать конституцию, не выступать в поддержку коммунистов и не призывать к независимости Тайваня. 14 июля 1987 г. было объявлено о прекращении действия закона о военном положении, с заменой его на закон о национальной безопасности, гораздо более либеральный, хотя и далекий от американского демократического стандарта. В октябре 1987 г. первая серия реформ завершилась отменой запрета на посещение материка всеми тайваньцами, кроме занимающих официальные посты и военных.

В Соединенных Штатах известия, поступавшие с Тайваня, восприняли с большим воодушевлением. Конгресс в конце 1987 г. проголосовал за поправку к закону "О финансировании госдепартамента", в которой специально предписывал этому органу исполнительной власти "поощрять движение к демократии на Тайване". Сенаторы К. Пэлл, Э. Кеннеди, конгрессмены С. Солартц и Д. Лич объявили о создании комитета "В поддержку демократии на Тайване"[208]. Однако говоря о тайваньской демократии, американские политики акцентировали внимание на необходимости обеспечения права на самоопределение народа Тайваня. В этом отношении, как мы видели, к концу 1987 г. еще не было достигнуто очевидного прогресса и агитация за независимость острова по-прежнему могла привести тайваньца к аресту и суровому наказанию. Однако демократизация политической жизни Тайваня уже получила мощный импульс, и после смерти Цзян Цзинго в январе 1988 г., и прихода к власти Ли Дэнхуэя, реформы быстро вышли на качественно новый уровень.

Параллельно с внутриполитической демократизацией (призванной усилить идеологический аспект американского вовлечения) и началом "разрядки" в отношениях с материком (служащей для нейтрализации пекинского "мирного наступления"), власти КР предприняли в 1980-е гг. ревизию некоторых основополагающих внешнеполитических установок, что должно было предотвратить окончательное разрушение системы связей Тайваня с главными международными культурными, экономическими, политическими институтами и мировым сообществом в целом.

Уже в 1984 г. тайваньские лидеры сочли возможным пойти на компромисс и послать делегацию на Олимпийские игры, отказавшись от использования флага, гимна и даже названия "Китайская Республика", в соответствии с требованиями КНР, предъявленными Международному Олимпийскому Комитету. Тайваньские спортсмены выступили на состязаниях в качестве представителей "Китайского Тайбэя"[209]. Однако в вопросах межгосударственных отношений гоминьдановское руководство в это время еще сохраняло жесткость: когда в 1984 г. Суринам выразил желание установить дипломатические отношения с КР, в Тайбэе выдвинули условие - порвать официальные связи с Пекином. Когда власти Суринама отказались это сделать, тайваньский МИД заявил, что в таком случае стремление Парамарибо к официальным связям с Тайбэем не может быть реализовано[210]. В 1986 г. на Тайване разгорелись жаркие споры по поводу того, стоит ли КР продолжать работу в Азиатском банке развития (АБР) по "олимпийской" формуле (то есть под условным названием) после принятия в эту организацию КНР. Временно, было решено не уходить из АБР, но и не принимать активного участия в его деятельности[211]. КР продолжала следовать подобной тактике вплоть до прихода к власти Ли Дэнхуэя. Компромиссы в международных организациях допускались, но полностью исключались в двухсторонних отношениях.

События 1980-х гг. показали, что новая модель американского вовлечения в тайваньскую проблему являлась достаточно устойчивой, даже в условиях острой заинтересованности Вашингтона в стратегическом партнерстве с Пекином. Вместе с тем, история с подписанием "третьего коммюнике" свидетельствовала о возможности дальнейшего ослабления американских гарантий Тайваню.

Озабоченность конгресса проблемой надежности американских обязательств продолжала выполнять в 1980-е гг. стабилизирующую функцию, нейтрализовать некоторые откровенно "антитайваньские" инициативы администрации. При этом, конгресс гораздо более жестко, чем раньше, стал акцентировать внимание на особых американских интересах в рамках экономических отношений США - Тайвань, и на ситуации с соблюдением прав человека и демократическими свободами на Тайване.

Осознание гоминьдановскими лидерами зависимости благополучия КР от позиции американского конгресса, стало одним из существенных факторов, приведших к ускорению процесса демократических преобразований на Тайване. В Тайбэе стремились дополнить моральный аспект благожелательного отношения конгрессменов (как к старому союзнику), идеологическим (как к демократическому режиму). В процессе начавшегося реформирования быстро оказалась затронута не только сфера внутренней политики, но и тайваньская дипломатия, и в особенности ее "материковая" составляющая. Тайвань из пассивного "антикоммунистического бастиона" стал превращаться в самостоятельного игрока на политической сцене, что вскоре неизбежно должно было привести к явному противоречию: США, отказавшиеся от союзнических отношений с Тайбэем, вынуждены были их де-факто осуществлять, так как в условиях реализации КР смелых политических инициатив даже гарантии безопасности, предоставлявшиеся Вашингтоном, воспринимались в качестве косвенного одобрения действий тайваньских лидеров. То, как руководство Соединенных Штатов пыталось выйти из этой непростой ситуации, и как развитие событий на Тайване, в Китае и в мировой политике создавало все новые и новые затруднения для американских дипломатов, станет предметом нашего рассмотрения в следующей главе.

Литература

[1] Против американской оккупации Тайваня… С. 9.

[2] Kerr G. Op. cit. P. 408.

[3] Schaller M. Op. cit. PP. 141-142.

[4] Кулик Б.Т. США и Тайвань против КНР. 1949-1952.Новые архивные материалы // Новая и новейшая история, 1995, № 5. С. 31

[5] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 32.

[6] Кулик Б. Т. Указ. cоч. С. 31

[7] Kerr G. Op. cit. P. 417.

[8] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. PP. 68-69.

[9] Выступая в конгрессе после отставки, Макартур заявил, что "потеря Тайваня отодвинет наши западные границы назад до побережья Калифорнии, Орегона и Вашингтона" (Clough R. Op. cit. P. 58 ).

[10] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 33.

[11] Kiyoshi Ito. Op. cit.

[12] Jacoby N. U.S. aid to Taiwan. N.Y.: Praeger, 1966. P. 118.

[13] Ibid.

[14] Кулик Б. Т. Указ. cоч. С. 21

[15] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 64.

[16] Ibid. PP. 65-66.

[17] Li K.T. The evolution of policy behind Taiwan's development success. New Haven: Yale University Press, 1988. P. 55.

[18] Clough R. Op. cit. P. 97.

[19] Меликсетов А. Г. Социально-экономическая политика Гоминьдана в Китае. 1927 - 1949 гг. М.: Наука, 1977. С. 211.

[20] Riggs F. Formosa under Chinese Nationalist rule. New York: Macmillan, 1952. Р. 51.

178 Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 54.

[22] U.S. Department of State Bulletin. Vol. XXVII, No. 711, Feb. 9, 1953.

[23] Sino-American relations, 1945-1955. Р. 205.

[24] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 36.

[25] Мирошников С.Н. Политика США в отношении республики Китай. 1953 - 1955 гг. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата исторических наук. Томск, 1997. С. 10.

[26] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 40

[27] Ibid.

[28] Mutual defence treaty between the U.S. and the R.O.C. //The Taiwan experience, 1950-1980 / edited by James C. Hsiung and others. Columbus (Oxio): 1983. PP. 395-397.

[29] Мирошников С.Н. Указ. соч. С. 11-12.

[30] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 48; The Taiwan experience. P. 384

[31] Sino-American relations, 1945-1955. Р. 205; Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. PP. 48-49.

[32] Sino-American relations, 1945-1955. Р. 203.

[33] San Francisco Peace Treaty // Taiwan Documents Project (http://newtaiwan.virtualave.net).

[34] Treaty of peace between the R.O.C. and Japan // The Taiwan experience. PP. 392-394.

[35] Арсеньева Г. Указ. соч. С.10, 40; Sino-American relations, 1945-1955. Р. 203.

[36] Sino-American relations, 1945-1955. Р. 207.

[37] Clough R. Op. cit. P. 142.

[38] Ibid.

[39] Усов В. Указ. соч. С. 120 - 121.

[40] Мирошников С.Н. Указ. соч. С. 11.

[41] Усов В. Указ. соч. С. 122.

[42] Новейшие исследования китайских архивов показали, что Мао принял решение о переходе к активным действиям сразу же после того, как узнал, что в Договоре о взаимной обороне ничего не говорится об участии США в обороне "прибрежных островов" (Chang G., He Di. The absence of war in the U. S.-China confrontation over Quemoy and Matsu in 1954-1955 // American Historical Review. December, 1993. No. 98. P. 1513).

[43] Усов В. Указ. соч. С. 122.

[44] Арсеньева Г. Указ. соч. С. 14-15.

[45] U.S. congressional authorization for the president to employ the armed forces of the United States to protect Formoza, the Pescadores and related positions and territories of that area, January 29, 1955 // The Taiwan experience. P. 431.

[46] Арсеньева Г. Указ. соч. С. 13.

[47] Усов В. Указ. соч. С. 122.

[48] Дачэнь был взят НОАК 13 февраля, в тот же день под контроль коммунистов перешли острова Пишань и Юйшань. Несколько позже был взят остров Наньцзишань. На штурм Цзиньмэнь и Матцу Пекин в 1955 г. так и не решился (Усов В. Указ. соч. С. 121).

[49] Sino-American relations, 1945-1955. Р. 206.

[50] Доступные сегодня материалы неопровержимо свидетельствуют, что атака на Цзиньмэнь, в неминуемости которой Даллес был абсолютно убежден в марте 1954 г., в действительности не планировалась и была невозможна из-за отсутствия у НОАК необходимых ресурсов (Chang G., He Di. Op. cit. Р. 1518).

[51] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 41.

[52] Арсеньева Г. Указ. соч. С. 15.

[53] По некоторым сведениям, именно с этого момента в КНР приступили к активной работе по приобретению собственного ядерного оружия (Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 41).

[54] Мирошников С.Н. Указ. соч. С. 15.

[55] Там же. С. 13-14.

[56] Clough R. Op. cit. P. 152.

[57] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 41.

[58] Арсеньева Г. Указ соч. С. 15.

[59] Там же.

[60] Chang J. Op. cit. P. 30.

[61] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 42.

[62] На подготовку и экипировку американского солдата требовалась сумма порядка 5 тысяч долларов. Тот же результат для солдата-гоминьдановца можно было достичь затратив всего 300 долларов (Ibid. P. 62.)

[63] Арсеньева Г. Указ. соч. С. 19.

[64] Bachrack S. The committee of one million: "China lobby" politics, 1953-1971. N.Y.: Columbia university press, 1976. PP. 60-61

[65] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 46.

[66] О современном международном положении и внешней политике КНР. Выступление Премьера Государственного Совета и министра иностранных дел КНР Чжоу Энь-лая на третьей сессии Всекитайского собрания народных представителей первого созыва 30 июля 1955 года // Против американской оккупации Тайваня… С. 37; О современном международном положении, внешней политике КНР и об освобождении Тайваня. Выступление Премьера Государственного Совета и министра иностранных дел КНР Чжоу Энь-лая на третьей сессии Всекитайского собрания народных представителей первого созыва 28 июня 1956 года // Там же. С. 43.

[67] Chang J. Op. cit. P. 130

[68] Усов В. Указ. соч. С. 123.

[69] Бурлацкий Ф.М. Мао Цзэдун: "наш коронный номер это война, диктатура". М.: Международные отношения, 1976. С. 156-157.

[70] Усов В. Указ. соч. С. 124.

[71] U.S. Secretary of State Dulles's Statement on the Taiwan Strait, September 4, 1958 // Taiwan experience, 1950-1980 / Ed. by J.C. Hsiung and others. Columbus (Ohio), 1983. P. 432.

[72] Арсеньева Г. Указ. соч. С. 21.

[73] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 260. По сообщениям советских авторов, авианосцев было не 6, а 7 (Капица М.С. КНР: три десятилетия - три политики. Москва: Издательство политической литературы, 1979. С. 206 ).

[74] Правда. 1958. 9 сент.

[75] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 72.

[76] Ibid. P. 43.

[77] Усов В. Указ. соч. С. 125.

[78] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 43.

[79] Усов В. Указ. соч. С. 126.

[80] Там же. С. 125.

[81] Clough R. Op. cit. P. 156.

[82] Ibid. Р. 157.

[83] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 47.

[84] Арсеньева Г. Указ. соч. С. 24.

[85] New York Times. November 1, 1959. P. 27.

[86] Арсеньева Г. Указ. соч. С. 36.

[87] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 50.

[88] Ibid. PP. 49-50.

[89] Public papers of the presidents: John F. Kennedy, 1962. Washington, D.C.: GPO, 1963. PP. 276-277, 509-510.

[90] Clough R. Op. cit. P. 157. Впервые Чан официально отказался от использования силы против КНР еще в 1958 г. См.: Joint ROC - U.S. Communiquй. October 24, 1958 // America and island China : a documentary history // edited by Stephen P. Gibert, William M. Carpenter. Lanham : University Press of America, 1989. PP. 97-99.