Понятие власти в философии франкфуртской школы

Власть, тайна и сокрытие. Выше было отмечено, что авторитет говорит о своём, как будто об общем. Реальный проект авторитета двоится по отношению к проекту в его нарративе. Проект, интенция авторитета скрыты остаются в конечном счёте скрытыми от нас. Этот арканизм -- черта власти как таковой.

Власть скрывает самоё себя. Политические решения принимаются только в кулуарах или за закрытыми дверьми без камер. О высших чиновниках нам не известно ничего, кроме того, что они сами хотят рассказать о себе. Громкие политические дела рассматриваются в суде без прессы. Значение и смысл нигде не разведены так сильно, как в политическом языке. Оруэлл считал, что главное назначение политического языка -- затемнять и скрывать. Специалисты по интерпретации речи политиков хорошо знают, что политическое высказывание никогда не равно самому себе. Апофеоз властного сокрытия -- государственная тайна. Финальный смысл тайны не в том, чтобы утаивать щекотливую информацию. Ведь стараются утаить даже ту информацию, раскрытие которой не связано с рисками. Например, государства с большой неохотой раскрывают засекреченные десятилетия назад документы, которые сейчас могут представлять интерес разве что для историков. Смысл государственной тайны -- в том, чтобы являть саму власть как тайну.

Тайна оформляет власть. Тайна -- воплощение мистериальности власти, которая окружает её, как светлое облако, окутывающее глаголющий глас (Мф. 17:5). Тайна имеет значение, только если о ней знают. Поэтому авторитарные режимы проявляют особую склонность к засекречиванию. Сильная власть стремится как можно настойчивее являть себя множеству как тайну -- место уплотнённой материальности, удвоенной в силу своей амбивалентной онтологии одновременного присутствия и отсутствия. Тайна представляет собой объект желания: она вопиет о себе, как всё недоступное, но и не кажет себя. Власть познаёт, но не даёт познавать себя; видит, но непроницаема для взгляда; говорит о себе и проявляет себя, но всё время скрывает себя. Власть -- это удвоение, амбивалентность, наслаивание оппозиций.

Асимметричность взгляда: видеть, но не быть видимым; вести учёт, но засекречивать свои данные; наблюдать, но не позволять следить за собой. Стремиться к абсолютной прозрачности личного и публичного и полной непроницаемости того, откуда исходит взгляд -- авторитетного .

Политическое как разговор. По Аристотелю, государство - общность (кпйнщнЯб) или «общение» людей (Pol. I.1 1252а5)-- животных, наделённых речью (Pol. 1.10. 1253a10). Речь позволяет человеку выражать, что полезно и вредно, справедливо и несправедливо. Поэтому человек - существо общественное в большей степени, чем остальные животные, которые, согласно Аристотелю, могут выражать голосом лишь печаль и радость. Поскольку в полисе мы имеем множество существ, наделённых речью, их речь не монологична, а явно обращена друг к другу. Эта речь и то, что она выражает -- основа политической жизни. Политическое есть разговор о разнообразных благах. Причём это целенаправленный разговор, который стремится к достижению благой жизни (Pol. I.81252b30). Высшая форма общения, политическая, существует как возможность говорения о благе; при этом возможность достижения людьми блага существует, очевидно, только потому что они могут говорить о нём.

Каждый из нас обладает определённым (пусть даже не всегда целиком артикулированным) жизненным планом, с которым связано наше частное понимание блага. Это частное благо заставляет нас говорить об общем таким образом, чтобы обеспечить достижение блага в частном порядке. Конечно, наше частное понимание блага может иметь в виду и благо наших сограждан, но как бы то ни было, мы всегда, высказываясь об общем, имеем в виду своё.

Говоря об общем благе, мы можем иметь в виду всех, или притворяться, что имеем в виду всех. Или иногда невозможно понять, говорим мы обо всех или о себе. Но как бы то ни было, когда мы говорим об общем, мы непременно имеем в виду себя. Мы не можем утверждать такое понятие общего блага, которое бы противоречило нашему понятию своего блага. Из многочисленных голосов, говорящих о своём, формируется сфера разговора об общем -- политика. В итоге, если разговор не прерывается, мы в итоге приходим к какому-то соглашению, которое бы уравновешивало различные противоречивые частные интересы. Это и есть политический строй. Он справедлив, когда мы честно говорим о своём, говоря об общем. Он несправедлив, когда кто-то говорит о своём, как будто это речь об общем.

Инструментальное отчуждение. От авторитета вернёмся назад, к понятию власти как таковой. Итак, власть в самом широком смысле -- превращение потенциального в актуальное. Инструментом превращения может выступать собственное тело субъекта, другие живые тела или неодушевлённые предметы. Но власть существует не только в виде зримых проявлений, возможности распоряжаться, установленных отношений. Власть реальна и в свёрнутом виде, как знание о путях достижения господства. Это знание есть технология; её вещественное проявление, зримое господство -- техника. Поскольку техника создана непосредственно для господства над природой (включая людей), очевидно, что властные отношения заключены в самой технике. Техника -- это и есть концентрированная власть. Знание о том, как господствовать, рождает прикладной аппарат, который этой господство осуществляет. Но это знание и этот аппарат не есть нечто порождаемое ad hoc, неотделимое от властвующего субъекта. Модернистская идея прогресса возможна только в силу возможности накопления и передачи знаний о господстве над природой. В конечном итоге техника отчуждается и от властного субъекта, и от его интенции, и начинает властвовать над живыми телами.

Авторитетное объединение. Помимо потестарного аспекта власти («власть как способность»), который опирается на её инструментальный элемент, необходимо выделить другой её аспект, который как раз имеет большее значение для авторитета и форм политической власти.

Властвование над многими элементами требует способности, которая бы объединила их в единый проект. Чтобы объединить неживые элементы, не требуется к ним обращаться. Достаточно владеть чем-то, что позволяет распоряжаться этими элементами, пусть даже собственным телом. В этом отношении потестарная власть удваивается: чтобы осуществиться, она должна вначале овладеть способностью, прежде чем перенестись на материал или объект применения этой способности. Из-за несоизмеримости способности и материала власть всегда прекарна.

Чтобы объединить элементы, которые сами обладают волей, воображением, телами, сознанием времени -- всеми теми вещами, которые наделяют эти элементы их собственной властной способностью -- недостаточно простого применения способности к материалу. Материал своеобразен настолько, что применение силы рождает сопротивление. Необходим принцип, которым можно было бы объединить элементы. Авторитетная речь -- это и есть тот принцип, согласно которому индивиды объединяются авторитетом. Авторитет может реализовать свой проект только если он объединит свои предметы в деятельное единство.

Авторитет как гетерономия. Политическую власть также можно охарактеризовать, используя кантовские понятия гетерономии и автономии, которые были реконцептуализированы современным анархистом Р. П. Вольфом .В данном контексте гетерономия -- зависимость индивидуальных решений, потребностей, жизненных планов и, в конечном счёте, понимания смысла своей жизни от внешних по отношению к индивиду обстоятельств и причин. Автономия -- присутствие этих причин в самой личности индивида, гетерономия -- за её пределами. В конечном счёте, это право самостоятельно, разумно, свободно и не испытывая влияния посторонних обстоятельств определять свою жизнь. До поздней индустриальной эпохи абсолютное большинство людей пребывало в гетерономном состоянии, и фактором, который обуславливал такое состояние, была нужда. Нужда не была аномальной на архаической стадии развития человечества, когда она была связана с ежеминутной борьбой за выживания. В индустриальном обществе она аномальна, так как существует не из-за слабости производительных сил, а потому что так организованы общественные отношения. Нужда превращает жизнь людей в непрекращающуюся борьбу за маргинально приемлемые условия существования. Нужда требует посвящать всё время удовлетворению примитивных, фундаментальных потребностей, полное удовлетворение в условиях нужды никогда не будет достигнуто. Однако только полное удовлетворение этих потребностей должно предшествовать появлению и развитию потребностей второго порядка -- потребностей автономной личности. В ситуации нужды вопрос о ценности своей жизни не может быть поставлен, и гетерономия не может перейти в автономию. Жизнь становится ценной, когда человек перестаёт быть игрушкой слепых природных или социальных сил. Ценная, или автономная жизнь, это жизнь в ситуации ответственности за самого себя. Автономия не означает непременно сегрегированного существования. Достижение высших целей личности предполагает наличие других личностей, вместе с которыми и ради которых преследуются эти цели. Только в поле других эти цели приобретают смысл.Парадокс авторитета заключается в том, что индивиды по-видимому добровольно отказываются от части своей автономии. Изучение авторитета и его речидолжно прояснить, почему они это делают.

Размещено на Allbest.ru