Взаимообусловленность научного и философского в информационном подходе (методологический аспект)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Взаимообусловленность научного и философского в информационном подходе (методологический аспект)

Содержание

Введение

1. Объективные факторы взаимообусловленности общенаучной и философской концепций информационного подхода

2. Субъективные факторы взаимообусловленности конкретно-научного и абстрактно-философского в информационном подходе

Выводы

Список использованных источников и литературы

Введение

Актуальность темы исследования. Современная философия уже полвека как впитала в себя информационную проблематику, особенно актуальную сейчас в связи со становлением информационного общества. Информационный подход к проблемам естествознания, техники, психологии, социологии, лингвистики, эстетики и т.д. стал распространенным междисциплинарным методом концептуализации и решения соответствующих проблем. Однако сам он до последнего времени не успел сложиться в систематизированную методологическую концепцию ни в науке, ни в философии, хотя элементов для подобной систематизации в нем вполне достаточно: это - сложившееся множество информационных понятий и их содержательных концептов, выявленные закономерности существования, поведения и взаимосвязи этих концептов, развитый методический аппарат, богатая апробация в различных областях знания и деятельности. Отсутствие концептуально оформленного информационного подхода, прежде всего, в его цельной философской версии, охватывающей методологические, онтологические, гносеологические, аксиологические и праксеологические аспекты, негативно сказывается на системном осмыслении стихийно развивающейся инфосферы и обоснованном предвидении результатов такого развития, связанных с добровольным переходом человека из естественной интеллектуальной среды обитания в искусственную интеллектуальную среду. Последнее таит слабо осознаваемую угрозу самой природе человека, имеющего принципиально другой генезис, нежели машина.

Нельзя сказать, что философия находится в стороне от этих проблем. Однако накопившиеся за полвека частные успехи философии в рефлексивном осмыслении феномена информации и связанных с ним реалий бытия еще не привели к созданию целостной философской концепции информационного подхода. При этом для нас очевидно, что создание такой концепции не может быть осуществлено в отрыве от общенаучной концепции, а только на основе последней.

В связи с вышеизложенным построение и обоснование философской концепции информационного подхода представляется актуальной проблемой. Создание такой концепции не есть имманентная проблема философии самой по себе, а есть именно проблема такой синтетической области знания как философия науки и техники. Ее создание имеет праксеологический аспект, связанный не только с преподаванием современной философии в вузах, особенно в инженерно-технических, и с философствованием вообще перед любой аудиторией в информационном обществе, в котором все более бурно растут такие разновидности современного человека как homo informaticus и homo faber.

Цель и задачи исследования. Цель - сформулировать и обосновать атрибутивную философскую концепцию информационного подхода и оценить ее эксплицитные и эвристические возможности.

Для достижения этой цели автор ставит перед собой следующие задачи: информация генерирование познание наука

* выявить и обосновать онтологическую и методологическую взаимообусловленность научного и философского содержания информационного подхода;

оценить возможность философской категоризации понятия информации;

определить сущность и границы информационного феномена разнообразия и сформулировать закономерности его изменения и развития;

вскрыть специфику феномена информации как свойства и отношения объектов;

выявить гносеологические и праксеологические закономерности генерирования и преобразования информации в актах познания и управления;

вскрыть информационные механизмы реализации аксиологических установок в познании и управлении;

оценить эвристические возможности философской концепции информационного подхода, апробировав ее на актуальных методологических проблемах науки, имеющих философское значение:

проблеме природы априорного знания;

проблеме онтологической относительности позитивного знания;

проблеме однозначности и верифицируемости языка науки;

- проблеме дискуссионных отношений эволюционизма и креационизма. Теоретико-методологические основы и источники исследования. Исходя из предмета и цели исследования, основное внимание в работе уделяется методологическому аспекту проблемы, в частности, методологии и эффективности исследования философских проблем науки, принципам диалектической взаимосвязи философского и конкретно-научного знания, конкретности истины, историзму, восхождению от абстрактного к конкретному, системности, практическому обоснованию предложенных решений, их эвристичности.

Основным результатом действия этой установки является трансформация общенаучной концепции, какой до сих пор является информационный подход, в философскую концепцию. Прецеденты подобного рода возникали неоднократно, когда наука ревизовала фундаментальные представления, законы и принципы, относящиеся к совместной юрисдикции науки и философии. Такими в работе являются онтологические представления об информации и соответствующие законы и принципы информационного подхода.

Продуктивный диалог философии с наукой подразумевает общее семиотическое пространство. Поэтому, сознавая необходимость в традиционных качественных методах философствования, мы не вправе игнорировать зарекомендовавшие себя точные методы научного мышления и, прежде всего, количественные (математические) методы, разумеется, там, где они уместны и эффективны. Многие философы, начиная с пифагорейцев и до наших дней, полагали, что истинное философствование возможно только в результате сочетания интуитивного проникновения в сущности и последующего выражения этих сущностей в понятиях числа и меры. Используемая в работе методология исходила из данного императива.

Второй, но не менее значимый методологический принцип работы -герменевтическая установка на понимание сущего как слияние с его сущностью через "вопрошание" и опыт (Г. Гадамер [35]). Для этого используются феноменологическая редукция (по Э. Гуссерлю [49,179]), комплексный (многомерный) подход к исследуемой сущности (прежде всего к информации), мысленный эксперимент и диалог оппонентов, математическое моделирование.

Третий методологический принцип - гносеологический плюрализм, опирающийся на междисциплинарность и толерантность в духе "модельной гносеологии" (А.П. Назаретян [92]) и "системного плюрализма" (Л.Н. Столович [134], В.В. Шкода [163]).

Научная новизна исследования. * систематизированы и проинтерпретированы в рамках единой философской концепции общенаучные понятия информации, разнообразия, информационного процесса, информационного поля (и производные от них понятия), а также их всеобщие закономерные взаимосвязи, отражающие специфику онтологических, гносеологических, праксеологических и аксиологических аспектов информации и информационных процессов;

обосновано предложение о возможном повышении общенаучного статуса понятия информации до уровня философской категории, при этом атрибутивный подход к данному понятию принят не априори, а явился закономерным результатом исследования;

вскрыта динамика развития действительного информационного разнообразия в рамках его возможных и необходимых границ, обоснованных впервые;

выявлены закономерные взаимосвязи между категориями свойства и отношения в феномене информации, включающем внутреннюю информацию как свойство объектов, а внешнюю как отношение между ними;

предложена новая трактовка процесса информациогенеза, состоящая в его сходстве с процессом и принципами работы "неймановского" компьютера;

обнаружена закономерность экспансии информации при одновременном снижении ресурсно-энергетических затрат на информационные процессы по мере интеллектуализации участников данных процессов в актах познания и управления, что актуализирует проблему нетрадиционных малоэнергетических информационных процессов;

выявлена информационная природа априорного знания - кантовским априорным формам чувственности, рассудка и разума поставлены в соответствие ментальные акты обработки информации, подчиняющиеся закономерностям, сформулированным в философской концепции информационного подхода.

Новые результаты даны в их соотношении с целью и задачами работы и содержат ее основные, но не все выводы Полные выводы по работе представлены в заключении.

Положения, выносимые на защиту.

1. Объективная взаимообусловленность общенаучной и философской концепций информационного подхода характеризуется тем, что а) информационный подход междисциплинарен, понятие информации относится к общенаучным категориям, но одновременно имеет продуктивное философское содержание; б) наиболее активная часть социума в информационном обществе склонна к рефлексии в понятиях точного знания, с чем нельзя не считаться; в) философская система рефлексии о сущем для своей доказательности нуждается в опоре на соответствующее научное знание.

Новым является обоснование взаимообусловленности математической, общенаучной и философской форм абстрагирования на уровне информационной деятельности.

2. Категория информации всеобща и вместе с тем понятийно самостоятельна по отношению к другим философским категориям; она взаимосвязана с материей и сознанием отношением включенности в них, все объекты вселенной взаимозависимы по передаваемой и хранимой информации, любое поле содержит информацию о своем источнике, информация и подчиняется закону сохранения, она присутствует в основаниях познания и мышления, квант информации (бит) неделим, смысл, переносимый внешней информацией от источника к потребителю, невозможен без смысла, содержащегося во внутренней информации источника.

Новизна состоит в выявлении факторов философской категориальности понятия информации.

3. Информационное разнообразие, будучи всегда отношением, по меньшей мере, двух переменных, характеризует, с одной стороны, морфологическое содержание внутренней информации гетерогенных систем в их отношении к самим себе, а с другой - внешнюю информацию как результат взаимодействия двух разных объектов. Рост разнообразия развивающейся системы потенциально ограничен только логически допустимым комбинированием элементов системы в различающиеся структуры и взаимосвязи между ними. Действительное разнообразие меньше потенциально возможного, оно обусловлено реально допустимой сложностью системы и ограничивается пороговыми механизмами селекции ценных для нее состояний. Необходимое разнообразие обусловлено минимально требуемой (для самосохранения) сложностью системы и ограничивается гомеостатическим законом необходимого разнообразия У.Р. Эшби, но не может быть меньше разнообразия неделимого информационного кванта.

Обоснование возможных, необходимых и действительных границ информационного феномена разнообразия произведено впервые.

4. В информационном взаимодействии имеет место закон сохранения информации, согласно которому сумма количеств внешней (явленной) информации и дефицита информации (неявленной части внутренней информации) постоянна и равна количественной мере совместной внутренней информации субъекта и объекта (системы и среды). При этом внешняя информация передается от среды открытой системе в количестве не более потенциальных возможностей системы по усваиванию информации. Разные системы получают количественно разную внешнюю информацию от среды даже в общем информационном процессе. Любая внешняя информация конечна, что в гносеологическом отношении обусловливает относительность любой предметной истины как продукта конечного во времени и пространстве акта познания. Субъект, воздействуя на объект с целью его познания, информационно взаимодействует с объектом, не только принимая от него (о нем) информацию, но и передавая объекту (даже вопреки своей "воле") информацию о себе в том же количестве. Поэтому все объекты вселенной информационно взаимозависимы, открыты, деление их на объекты и субъекты любого информационного процесса условно. Количественная симметрия взаимной информации тем не менее совместима с соответствующей семантической, аксиологической, телеологической и перцептивной информационной асимметрией субъекта и объекта.

Новым является введение закона сохранения информации и формулирование количественных отношений, связывающих внутреннюю информацию с внешней.

5. Изменение разнообразия системы сопровождается изменением (генерацией или рассеянием) ее внутренней информации, при этом генерация осуществляется по специальной заложенной в систему программе в процессе освоения системой приобретенного разнообразия в форме его перекодирования во внутренние более ценные информационные коды. Программа работает согласно принципам хранимой программы и программного управления "неймановского" компьютера. Общая проблема связи как процесса установления понимания источника потребителем информации имеет герменевтический характер. Частная проблема связи - распознавание скрытой в шумах информации (особенно важная для интеллектуальных систем и, прежде всего, для человека) разрешима на базе известных методов выделения информации из шума, реализующих принцип эффективного познания: субъект должен уподобиться объекту, чтобы его познать

Общность принципов информациогенеза и работы "неймановского" компьютера, герменевтическая интенция связи выявлены впервые.

6. Процесс генерирования информации постоянно и объективно сопровождается возмущающими воздействиями на нее с последующей работой (рассеянием) информации, что в совокупности поддерживает потенциал развития систем; абсолютная безопасность информации онтологически недостижима и не полагается ни одним информационным процессом.

Данная праксеологическая закономерность генерирования информации в явном виде сформулирована впервые.

7. Такие актуальные методологические проблемы как онтологическая относительность предметных истин, неоднозначность и неверифицируемость научного знания и его языка, природа априорного знания, проблемы эволюции имеют информационную природу и могут быть эффективно объяснены в информационных понятиях.

В частности, вскрытие информационной природы рефлексирующего сознания стимулирует информационный подход к проблеме генезиса кантовского априоризма. Априорные формы чувственности, "схватывающие" предмет в его пространственно-временном единстве информационного разнообразия, коррелированны с имманентными механизмами восприятия в понятиях числа и меры (сравнения и предпочтения) и реализуются психическими процедурами декодирования и классификации внешней информации о предмете. Априоризм рассудка (кантовский "синтез воспроизведения в воображении") функционально проецируется на психологическую процедуру идентификации "схваченного" предмета, завершающую этап его распознавания в виде образа-мыслеформы. Априоризм разума (трансцендентальный кантовский "синтез узнавания в понятии") присутствует в логико-семантических процедурах селекции ценной информации, содержащейся в образе предмета, и, наконец, в познании последнего через циклическое чисто информационное (трансцендентальное, "ресурсосберегающее") взаимодействие "правополушарного" образа и его "левополушарной" абстракции (кантовской "схемы").

Новым является вскрытие информационной природы априорного знания. Это относится к решению и других указанных выше проблем.

Теоретическая и практическая значимость полученных результатов.

Материалы работы использовались при чтении курсов "Философия", "Прикладная теория информации" на факультете автоматизированных систем ТГТУ, "Информатика и вычислительные машины", "Математические методы анализа в социологии" - на гуманитарном факультете ТГТУ, "Информатика" -на факультете последипломного образования ТГТУ, на психологическом и филологическом отделениях негосударственного вуза - института "Верхневолжье", "Информационные ресурсы и информационные рынки" - в Тверском филиале МЭСИ.

Возможность использования полученных в работе результатов вытекает из прагматической направленности предложенной философской концепции. Это позволяет с единых методологических позиций подойти к решению актуальных философских и научных проблем, что продемонстрировано в работе. Кроме того, предложенная философская концепция может дать толчок плодотворным философским исследованиям в психологии, логике, педагогике, лингвистике, синергетике, культурологии в рамках информационного императива. Предложенные в работе решения могут быть учтены в педагогической практике, ориентированной на герменевтическую установку, методологический плюрализм и проблемность обучения.

1. Объективные факторы взаимообусловленности общенаучной и философской концепций информационного подхода

Введем понятие философской концепции информационного подхода¹. Существуют разные представления о понятиях концепции и подхода, а также об их отношениях. Так, Э.П. Семенюк полагает, что концепция как "система взглядов, составляющая определенное понимание {курсив ВТ.) какого-либо явления, ... исключает все другие концепции данного явления" [129, с.140]. В этом смысле принятие информационной концепции явления означало бы признание несостоятельности других его концепций - системной, структурной, операциональной, а принятие философской концепции отрицало бы возможность научной концепции явления и наоборот. Более того, отрицались бы любые продуктивные отношения между философской и научной концепциями, как отрицается подчас наличие научной компоненты в философии и философской компоненты в науке. В свою очередь, подход как "совокупность способов, приемов рассмотрения {курсив В.Г.)" явления, определяющая предельно строго одноаспектную направленность этого рассмотрения, но не его методические средства, сосуществует и конкурирует с другими подходами [с.с.7,140]. В этом смысле подход - методологически более плюралистическое понятие, чем концепция.

Отношения между концепцией и подходом суть методологически трансформированные отражения отношений между пониманием и объяснением (рассмотрением), между концептами (смыслами) явлений и их денотатами (значениями). Следовательно, словосочетание "і-ая концепция j-ro подхода" сродни "і-ому пониманию j-ro объяснения", "і-ому смыслу j-ro значения" и не должно вызывать принципиальных возражений. Соответственно, понятие "философская концепция информационного подхода" имеет право на существование.

Другое дело - отношения между концепциями как разными системами взглядов, или, вернее, разными системами понимания одного и того же явления. Уточним, что мы понимаем под системой. Система как объект характеризуется тремя основными свойствами: целостностью (уникальностью, фазовой обособленностью от среды), внутренней организацией (закономерностями, упорядоченностью внутренних отношений между элементами), взаимосвязанностью частей (все элементы участвуют в метаболических отношениях друг с другом). В концепции системными элементами являются концепты понятий, взаимосвязанные друг с другом, иерархически упорядоченные и подчиняющиеся в совокупности закономерностям, специфичным для данной концепции. В этом смысле философская концепция информационного подхода должна оперировать философскими концептами информационных понятий, актуализирующими онтологическую компоненту этих понятий. Данные концепты должны быть онтологически, гносеологически и праксеологически взаимосвязаны всеобщими (т.е. философски значимыми) закономерностями. Такая концепция сможет претендовать на методологическую системность.

Итак, философская концепция информационного подхода есть методологическая система миропонимания, включающая онтологические структуры -концепты информационных понятий, онтологические, гносеологические и праксеологические механизмы - закономерности существования и взаимодействия данных концептов.

Под информационным подходом понимается методологический комплекс (инструмент) познания сущностей и явлений на основе понятия информации и закономерностей ее существования.

Означает ли создание философской концепции информационного подхода отрицание его (обще)научной концепции, если таковая имеется, или их отношения должны характеризоваться взаимными толерантностью, дополнительностью, обусловленностью? Во-первых, если мы признали концепции идеальными системами, то должны согласиться, что, поскольку все материальные и идеальные системы в мироздании {Универсуме) - открытые, то и разные концепции должны быть открытыми, взаимодействующими друг с другом. Во-вторых, по аналогии с общечеловеческой практикой, когда разные концепции общественного устройства и социальной активности сосуществуют, конкурируют и взаимно обогащают друг друга, нет оснований для бескомпромиссного методологического противопоставления философской и (обще)научной концепций информационного подхода. Иными словами, взаимодействие данных концепций не должно привести к их "аннигиляции" или войне до победы/поражения, тем более, что эти концепции занимают разные иерархические уровни познания, "обитая" в общей среде - информационном подходе. Вероятней всего, между философской и (обще)научной концепциями существуют метаболические отношения, характер которых нам и предстоит выяснить в данном параграфе.

Информационный подход в науке сложился стихийно за последние полстолетия, многократно апробирован в различных прагматических аспектах, но как самостоятельный научно-методологический конструкт впервые был предложен Э.П. Семенюком [129]. Суть предложенного информационного подхода состоит в том, что при исследовании любого объекта рассматривается его информационный "срез" через а) выявление источника и приемника информации, канала связи между ними; б) изучение соответствующего информационного процесса; в) выявление специфики типа и вида конкретного проявления информации. Семенюк признавал данные положения всего лишь пролегоменами к информационному подходу, однако дальше их апробации не пошел. Тем самым было найдено плодородное поле деятельности, установлены первые вехи, но вспашка еще предстояла.

Ранее B.C. Готт, Э.П. Семенюк и А.Д. Урсул обосновали статус информации как общенаучной категории [45]. Поэтому предложенная доктрина информационного подхода по праву может считаться общенаучной. Сам автор не придавал ей концептуально-философского значения. Действительно, проведенного им обзора онтологических представлений о понятии информации и конституирования приведенных выше установок информационного подхода без вскрытия соответствующих закономерностей и взаимосвязей онтологических концептов явно недостаточно для концептуализации. Сознавая это, Э.П. Семенюк, тем не менее, не отделяет информационный подход от философии. Наоборот, он неоднократно подчеркивает, что продуктивное развитие информационного подхода возможно лишь при активном участии философского знания, которое, в свою очередь, испытывает, "все большее воздействие проблематики и средств этого подхода" [с.201], что вся история его развития доказывает целесообразность союза философии с наукой [с. 188], что информационный подход важен для формирования мировоззрения и адекватного философского миропонимания [с. 172]. Однако эта вполне релевантная философская рефлексия не нашла конструктивного продолжения.

Важными для нас представляются суждения Семенюка о единстве возможностей применения информационного подхода в качественных и количественных исследованиях для более глубокого познания сущностей и явлений в диалектике их количественно-качественных отношений и свойств.

Таким образом, в общенаучной доктрине информационного подхода подразумеваются факторы ее взаимообусловленности с философией. Однако, что это за факторы, предстоит еще установить - вопрос остался открытым.

Следующий шаг, явно направленный на общенаучную концептуализацию информационного подхода, предпринял И.И. Юзвишин [171], предложив в качестве исходного принципа своей концепции - информациологии - следующий принцип : "... сначала производится анализ и синтез не свойств вещей, предметов или их элементов, а отношений внутри них и их отношений с внешним окружающим миром. После классификации внутренних отношений свойств и их внешних отношений по признакам последних анализируются и синтезируются свойства на базе (относительной) информации" [с.39-40].

Категория отношения не столь однозначна - отношение может быть влиянием (воздействием, зависимостью), отражением (сообщением, моделью, отпечатком, корреляцией) или тем и другим одновременно. Последнее представляется нам онтологически наиболее реальным, остальные формы отношений, скорее, - идеализации, ибо любому влиянию сопутствует отражение и наоборот.

Вопрос лишь в степени проявления обеих форм в каждом конкретном отношении. Соответственно, отношение может проявляться энергетически, если преобладает влияние, и символически (информационно), если преобладает отражение. Далее под отражением объекта (отражаемого) в субъекте (отражающем) мы понимаем отношение и результат воспроизведения разнообразия объекта в свойствах субъекта. Влияние же для нас - это управление как информационный (информационно-энергетический) процесс целенаправленного изменения субъектом состояния объекта или причинение - энергоинформационный процесс нецеленаправленного изменения субъектом состояния объекта. В этом смысле придание отношению только информационного содержания представляется нам сомнительным - информационный подход к конкретному отношению, на наш взгляд, должен состоять в выделении информационной составляющей из реального информационно-энергетического отношения.

Справедливости ради заметим, что последние достижения науки (в том числе, паранауки ) создают проблему отношений, энергетическая составляющая которых стремится к нулю. Однако, даже если они и физичны, нет оснований для распространения их свойств на все без исключения отношения.

В свою очередь, противопоставление отношений и свойств тоже представляется нам некорректным. Свойство, будучи самотождественно устойчивым, в то же время и изменчиво, динамично в своем саморазвитии, процессуально. Поэтому любые свойства, состояния, сущности - фактически устойчивые, стационарные, равновесные процессы. Когда эти процессы становятся неустойчивыми, нестационарными, неравновесными, свойства приобретают черты образующих их отношений, состояния - событий, а сущности - явлений ("сущности являются"), и наоборот. Свойство можно также характеризовать как статистически устойчивую закономерность поведения композиции большого числа отношений, их равнодействующую, "центр тяжести".

Изложенное только приоткрывает завесу над сложным клубком проблем, который предстоит распутать. Предложенный же Юзвишиным исходный принцип концепции уязвим именно своей необоснованностью.

Методологическое обеспечение информациологии включает семь информационных законов и логико-математический аппарат, названный Юзвишиным "информационной математикой". Анализ предложенной концепции показал :

закон сохранения информации интенциально верен, но не содержит количественных констант сохранения и в этом смысле не ушел дальше аналогичного феноменологического предсказания И.Б. Новика, сделанного в 1961 г. [100];

закон информационного равновесия Вселенной неправомерно трактует равновесные процессы как взаимопереходы информации, с одной стороны, и энергии, массы, движения, с другой;

закон постоянного изменения информации - вольная трактовка физического принципа взаимности, не имеющая специфического информационного смысла;

генерализационный закон информации необоснованно трактует пространство, время, материю, энергию, скорость, массу как информационные феномены, однако "информация есть информация, а не материя и не энергия" [32,с.201];

всемирный закон информационного единства - вольное вербальное изложение известного принципа взаимной информации;

всемирный закон генерализационно-единого информационно-сотового взаимодействия постулирует известный в информационных и физических системах закон обратных квадратов как всеобщий информационный закон Вселенной, частными случаями которого являются законы всемирного тяготения и электростатического взаимодействия зарядов, что неправомочно идентифицирует информацию с гравитацией и электричеством; закон обратных квадратов - коррелят трехмерного линейного пространства, всеобщность такого пространства даже для нашей Вселенной - не аксиома;

7) закон симметризации и десимметризации информационных процессов и технологий в микро- и макромирах Вселенной бездоказательно постулирует, что все процессы симметризации и десимметризации в природе суть процессов симметризации и десимметризации в природе суть объективные отображения процессов материализации и дематериализации информации;

законы количественно не обоснованы, большинство из них носят аксиоматический характер;

информационная математика не содержит специфически информационного математического аппарата и неадекватна задачам информационного подхода;

10) предложенная концепция в своей существенной части содержит элементы паранаучного знания, не подкрепленные доказательной базой.

Таким образом, оправданная попытка создания общенаучной концепции информационного подхода практически свелась к декларации, но не к обоснованной концепции; проблема остается открытой.

Особенность решения этой проблемы на данном этапе заключается в том, что такая концепция - уже не самоцель, цель же - философская интерпретация данной концепции содержащая раскрытие сущности информации (в онтологическом смысле), всеобщие закономерности ее существования и поведения. Суть в том, что информационный подход давно "перерос" свой общенаучный статус и вполне созрел для современной философии, которая также испытывает потребность во встречном движении, что отмечалось выше. Последнее обусловлено, во-первых, давно понятым философами междисциплинарным значением информационного подхода и плодотворной апробацией его идей и методов в философских приложениях. Этому способствует и методологическая толерантность информационного подхода, целеполагающего не отрицание, а дополнение других методов философской рефлексии своими полиморфными моделями, что согласуется с современными императивами "модельной гносеологии" [92] и "системного плюрализма" [134,163]. Ведущей идеей модельной гносеологии является взаимодополнительность и конкурентность моделей, что способствует комплексному (многомерному, системному) исследованию объекта моделирования. Сравнительные достоинства моделей оцениваются не столько по степени их близости к "мифологической" объективной истине и/или по когерентности с "авторитетными" (классическими, парадигматическими) моделями, сколько по функциональной продуктивности - эксплицитной, эвристической, аппликативной. Системный плюрализм - антипод эклектического плюрализма, т.к. предполагает наличие единой глубинной сущности в разных сочетаемых принципах, разных сторонах единого целого. Такой плюрализм полезен даже "в одной голове", чего нельзя сказать об эклектическом плюрализме - механическом, поверхностном "миксере". Информационный подход обладает всеми атрибутами концепций модельной гносеологии и системного плюрализма и, в частности, атрибутами взаимодополнительности и взаимообусловленности многообразных форм научной и философской рефлексии на базе единых информационных понятий. Естественное вписывание информационного подхода в эти гносеологические концепции способствует обоснованности знания, реализации количественно-качественных преобразований субъективного понимания (как постижения, генерации смысла) во внешнюю интерпретацию смысла (для репликации понимания) по принципу "каждому качеству понимания -свое количество объяснения" (в аспекте гегелевской меры).

Во-вторых, философская значимость информационного подхода обусловлена возрастающей информатизацией современного социума на уровне экономики, психологии, рефлексии. От 1/3 до 1/2 части социума в информационном обществе - сциентистски и технократически ориентированные представители интеллектуально-деятельностной элиты, рационально мыслящие в информационных понятиях, воспитанные в информационной среде, воспринимающие и рационализирующие ее как повседневный атрибут своего бытия, не мыслящие себя вне этой среды [115]. Формируется особый тип мышления, ориентированный на широкое использование компьютеров как усилителей интеллектуальной деятельности [130]. Философия как эпоха, схваченная мыслью, дабы быть понятой и принятой таким обществом, не может не мыслить в информационных понятиях, игнорировать их, даже если это противоречит ее антропоцентризму.

Третий не менее значимый фактор состоит в прогрессирующей тенденции развития паранаучного знания, апеллирующего к информации как к одному из своих базовых понятий и конфликтующему с современной научной парадигмой. В немалой степени этому способствуют сохраняющаяся научная неопределенность и непознанность самого феномена информации и сопутствующих ему феноменов разнообразия, информационного процесса, информационного поля, знания, сознания, ценности информации и т.п., неоднозначность научно-философского статуса информации.

Наконец, поскольку математизированный научный дискурс базируется на арифметике, он внутренне не свободен от противоречивости и неполноты (согласно известной теореме К. Геделя). Нужны "внешние" дискурсивные системы, свободные от данного изъяна или, по крайней мере, не пересекающиеся друг с другом в своей неполноте и противоречивости. Логическая дихотомия математизированной науки, целеполагающей истинность одних и ложность других теорий, должна компенсироваться и дополняться многомерным дискурсом объяснения, континуальным мышлением и интуицией понимания, практикуемыми в философской рефлексии. В свою очередь, онтология природы (в частности, природы информации) не может быть значимой вне связи с научным знанием, а философские категории и понятия не могут быть полноценно раскрыты лишь в рамках философской рефлексии. Но познание сущности, смысла научных понятий - философский вопрос. Продуктивность дискурсивного полиморфизма, взаимообогащение философского и научного знания приводят к выводу: обе концепции информационного подхода - общенаучная и философская - должны методологически взаимообусловливать друг друга.

Данный вывод имплицирует необходимость методологических пролегоменов к переосмыслению общенаучной концепции в философскую. Необычность задачи - в самой попытке прописать общенаучную концепцию в философии. Правда, в истории философии известны прецеденты подобного рода. Все они относились к этапам смены научных парадигм по самым фундаментальным основам мироздания - пространству, времени, материи, жизни, которые в силу своей всеобщности являются также и предметами философского исследования. Такие ревизии, например, в физике и астрономии связаны с именами Галилея, Коперника, Ньютона, Эйнштейна, Бора, в биологии - с именем Дарвина, в химий и биохимии - с именами Пригожина, Эйгена, в математике и логике - с именами Лейбница, Лобачевского, Буля, Гильберта, Геделя, Фреге, Рассела. Многие из этих гигантов науки, понимая философскую значимость своих концепций и подходов, делали их философскими и в равной степени занимались на их основе наукой и философией. Это был естественный приход в философию, но не с пустыми руками. Привнесенные в философию методологические средства науки предоставили возможность обоснованного философского осмысления важных научных результатов и субстанциональных представлений, относящихся к совместной юрисдикции науки и философии.

Следовательно, отдельные (обще)научные концепции приобретали статус философских, некоторые временно, а некоторые навсегда. Так, математическая логика вошла в философию вывода (пропозициональное исчисление, исчисление предикатов и др.), частная и общая теории относительности - в ядро современной философской концепции пространства-времени-поля, кибернетическая теория формальных грамматик - в лингвистическую философию, химическая теория диссипативных систем - в синергетическую философскую парадигму. Ньютон разрабатывал математические начала натуральной философии, Рассел и Уайтхед- математическую философию [183].

При этом, наряду с методологической родственностью научно-теоретической и философской форм рефлексии, есть и отличия, обусловленные разными степенями мыслительной свободы и целями ученого {истина) и философа {смысл, благо). Чтобы научная концепция могла стать философской, ее методологическая компонента должна содержать специфические философские признаки. К числу этих признаков мы прежде всего отнесем теоретичность (внеопытностъ). Наука считается неполноценной без эксперимента. Но любой эксперимент не отвечает на вопрос экспериментатора о природе исследуемого объекта. Он лишь сообщает о реакции объекта на наше воздействие на него. Это воздействие понадобилось экспериментатору, чтобы принудить объект к ответу. Следовательно, все ответы науки о реальности зависимы от экспериментатора, его принуждающих действий. Философию же интересует онтологическая реальность - вещь сама по себе, не зависящая от наших действий, т.е. от эксперимента и его интерпретации. В этом плане философский подход и метод принципиально внеопытны, а значит, и неверифицируемы в отличие от науки. Заметим, что внеопытность не предполагает внемодельность. Философия, как и наука, имеет право на моделирование, мысленный и вычислительный эксперименты [6]. И мы этим правом воспользуемся.

Второй признак - синтетичность. Философский подход, как, впрочем, и научный, должен быть адекватен своему объекту исследования. Объект философии - мир и человек в нем - всегда синтетичен, универсален, целостен. Философа не интересуют или, по крайней мере, мало интересуют частности, детали, которыми интересуется наука. Соответствующими свойствами должен обладать и философский подход, философская концепция.

Даже если мы философствуем о части целого, методологически мы должны идти от целого, редуцируя к части, держа все время целое под прицелом, не упуская его из виду. Для этого философский подход должен быть дедуктивным. Индукция может быть полезна в науке, особенно экспериментальной, для философа она часто опасна. Именно поэтому дедуктивная логика была отнесена к философскому подходу. Именно поэтому, индуцируя от элементов к системе, включающей эти элементы, мы часто грубо ошибаемся в интерпретации системы, забывая об эмерджентности - неприводимости свойств элементов к свойствам системы. Сумма или суперпозиция частей - еще не целое. Образно говоря, в науке дедукция и индукция равно любимы, в философии любимица одна - дедукция.

Четвертый признак - неаксиоматичностъ. Философ не должен делать никаких предпосылок, ограничивающих степени его свободы. Единственная предпосылка - проблема: "я в тупике и не знаю выхода!". Известное перестает быть философской проблемой, если, конечно, оно достоверно известно. Но что мы можем знать достоверно о целом, если нет уверенности в познании даже его части? Поэтому философские проблемы, однажды возникнув, как правило, становятся вечными. Неаксиоматичностъ делает системный методологический плюрализм философа менее стесненным, более богатым по сравнению с модельным плюрализмом ученого.

Пятый признак философской концепции - комплексность, т.е. методологический полиморфизм. Учитывая сложность и неверифицируемость философской концепции, в ее методологию следует включать многообразие методов с общей интенцией. В определенном смысле комплексность - комплементарный антипод "бритвы Оккама" - разнообразие методов не следует уменьшать без необходимости. Такая необходимость может появиться только в одном случае -если методы зависимы. По возможности, частные методы должны быть минимально зависимы между собой. Только тогда сходимость их результатов может косвенно свидетельствовать о правдоподобии результатов и работоспособности концепции в целом.

Верифицируемые научные концепции существенно в меньшей степени по сравнению с философией ориентируются на признак комплексности, но в одинаковой степени - на связанный с ним признак системности. Последний, как сказано в начале параграфа, означает упорядоченность концепции, взаимосвязанность входящих в нее частей (законов, принципов, методов), целостность. Детализируем характеристики системности. Упорядоченность означает, что концепция внутренне организованна, т.е. ее структура и правила применения подчиняются некоторым закономерностям и ограничениям, делающим результат применения если не предсказуемым, то хотя бы ожидаемым в рамках нормальной науки (по Т. Куну [78]). Такова, например, гелиоцентрическая концепция Коперника. У некоторых концепций упорядоченность и организованность связаны обратной зависимостью. Так, концепциям случайного поиска, мозгового штурма, рыночных отношений, глобальных компьютерных сетей и других децентрализованных объектов свойственна стохастическая организованность (через управляемое разупорядочивание).

Взаимосвязанность частей означает, что все они участвуют во внутренней организации системы - концепции - и доступны для взаимодействия друг с другом непосредственно или опосредованно через другие части. Вне зависимости от способа организации концепции входящие в нее принципы, законы и методы должны быть взаимосвязаны, но не по априорным аксиомам, а по це-леполаганию. Здесь надо четко различать понятия связи и зависимости частей. Связь нужна, зависимость вредна для доказательности концепции. Связь по исходным аксиомам имплицирует зависимость частей и, следовательно, их корреляционное тавтологическое группирование в одну часть, а это противоречит признаку комплексности. Связь по целеполаганию имплицирует анализ проблемы с разных, независимых аксиоматических платформ, что приемлемо как для комплексности, так и для системности концепции.

Свойство целостности позволяет отделить систему от среды и характеризует уникальность системы. Этим свойством не обладает ни одна ее часть при любом способе членения. Соответственно, целостная концепция уникальна в ряду других концепций, не сводима к своим частям и не выводима из них, т.е. системная концепция эмерджентна.

Указанные три свойства системности определяют ее только вместе. Вычленив хотя бы одно из них, мы лишаем концепцию признака системности. Хотя истинно научные и философские концепции системны, однако как системы они обладают разной степенью открытости. Научные концепции по сравнению с философскими методологически более взаимопроницаемы и взаимодополнительны. В то же время каждая чего-нибудь стоящая философская концепция -свой мир, ревниво оберегающий свою методологическую целостность.

Шестой признак - критицизм. Картезианское сомнение как метод отличает, например, научные и философские концепции от теологических, но не столько в смысле критики чужого (тут теология, мягко говоря, "на высоте"), сколько в смысле самокритики. Истинно философская концепция не имеет права на ортодоксию. Она имеет право на скепсис, прежде всего, по отношению к самой себе, на рациональный критицизм, чуждый амбициозности и непогрешимости собственных умозаключений. Это особенно важно именно для философской концепции, ибо в отличие от научной философская концепция неверифицируема..

Седьмой признак - интенциальностъ, т.е. непосредственное обращение к самой сути (концепту, смыслу) исследуемого объекта в ее взаимосвязи с бытийной надстройкой. Научные концепции, подходы и методы, как правило, опосредованы через эксперимент и логику. Проблема же внеопытной философии состоит в том, что, теоретизируя над концептами, она должна их познавать неэкспериментально. Это предъявляет особые требования к технике философствования. Обычно эту технику связывают с феноменологическими, герменевтическими методами исследования.

Восьмой признак - антропоцентричностъ, т.е. ориентация на человека, на его ценности и место в мире. Неантропоцентричная концепция в лучшем случае будет системной, но не философской. В центре последней - человек.

Наконец, девятый признак - мировоззренческая значимость. Не любая антропоцентричная концепция значима, она должна "возбуждать" ум и сердце не столько индивида, сколько социума, влиять на его систему взглядов .

Итак, философская концепция информационного подхода методологически должна быть, по возможности, внеопытной, синтетической, логико-дедуктивной, неаксиоматической, комплексной, системной, критической, ин-тенциалъной, антропоцентричной, мировоззренчески значимой. При этом никаких формальных ограничений на методы философствования нет: они могут быть вербальными и/или символическими, например, математическими.

Философия пользуется разными семиотическими системами в своей аргументации, в частности, несколькими логическими языками. Математика как продукт эволюции логики имеет свою символику, свой словарный запас (операнды математических выражений), свою фразеологию и правила синтаксиса. Математический язык ничуть не хуже русского или английского. Люди "математической национальности" воспринимают русские или английские вставки в математические тексты так же, как англичане или русские воспринимают ответные математические атаки на их родную речь. Но здесь, на наш взгляд, есть одна тонкость. Принципиальная особенность математического и музыкального (нотного) языков в том, что они синтетические, объединяющие, а значит, философские по замыслу, в то время как естественные языки различных популяций аналитические, разъединяющие, не философские. Не в этом ли природа взаимного недопонимания философов и их невысказанное™ на естественных языках? В своих философских трудах Фреге, Рассел, Уайтхед, Витгенштейн, Поп-пер и др. не избегали аргументирующих математических высказываний, когда вербальная философская аргументация казалась им недостаточной. Полагаем, что и в данной работе математический язык релевантен при условии его совместимости с признаком интенциальности философствования - ведь математика - дитя логики, а интенциальность в приведенном смысле возможна, скорее, как продукт интуиции. Для разрешения данной коллизии выявим латентные механизмы информационной деятельности рефлексирующего сознания.

2. Субъективные факторы взаимообусловленности конкретно-научного и абстрактно-философского в информационном подходе

Проведем мысленный эксперимент по уточнению информационной природы субъективного сознания как феномена в рамках герменевтического императива. Известные научно-философские теории сознания, в частности, [18,27,57] сходятся во мнении о его информационной (семантической) природе, что соответствует и взглядам автора. Приближают ли нас эти теории к пониманию природы сознания, сказать трудно, т.к. методологически они, в основном, служат для косвенного объяснения событий и явлений, свойственных и сопутствующих сознанию, но не для системного понимания самого сознания. С другой стороны, сознание не может быть однозначно отнесено ни к вещи, ни к сущности в философском понимании, в результате может оказаться, что теории, ориентированные, как правило, на вещи и сущности, просто бьют мимо цели. Не в этом ли причина отношения многих философов к сознанию как к парадоксальности, к которой невозможно привыкнуть (М. К. Мамардашвили).

Поставленная задача не ревизует указанных теорий, это лишь попытка интуитивного вторжения в парадокс, именуемый сознанием. Скорей всего, нами движет интуитивное представление о возможности понять парадокс парадоксальными методами. Доверие к интуиции - важный методологический сальными методами. Доверие к интуиции - важный методологический аспект феноменологии Э. Гуссерля [167,179], почему бы и нам не последовать этому принципу, который, возможно, прояснит и генезис кантовского a priori?

Объяснение объекта интерпретируем как кодирование сообщений о нем в кодах известных теорий (гипотез). Объяснение полагает предшествующее ему понимание объекта, а иначе что ж объяснять? В этом смысле за пониманием нет предшествующих известных теорий. Понимание всегда связано с рождением новой теории - оно порождает эту теорию и порождается ею же.

Трудность проблемы понимания сродни решению системы из К уравнений с L неизвестными, где K<L, а это - математически некорректная задача, имеющая бесчисленное множество решений, если ей не сопоставить некоторые ограничения, порождаемые не столько математическим дискурсом, сколько интуицией, воображением, надсознанием - всем тем, что творит предпосылочные теории, какими были большинство научных теорий - догадок, лишь позже подтвержденных эмпирическими данными. Таким образом, понимание объекта невозможно без творческого отношения к нему как к феномену, постигаемому в чувственном опыте, в отличие от умопостигаемых сущностей и вещей.

Поэтому конституируем субъективное сознание как феномен, что позволяет нам предпринять попытку феноменологического и герменевтического анализа в надежде на выяснение концепта субъективного сознания - ведь изначальная цель этих методов философского анализа - понимание. Для этого используем метод трансцендентальной феноменологической редукции субъективного сознания (по Гуссерлю) с элементами герменевтического диалога - вопрошания (по X. Гадамеру [35]).

Фундаментальное значение феноменологии Гуссерль характеризует тем, что "не существует науки в ее тылах, на которую она могла бы возложить какую-либо работу" [49, с.234]. Этим определяется изначальная ненаучность феноменологии в общепринятом смысле, что давало повод современникам считать ее путем в мистику (Р. Карнап [175] и др.). Действительно, главной процедурой феноменологического анализа является т.н. "трансцендентальная редукция", или эпохе (греч. - воздержание от суждения), суть которой - переход от феноменов как явленных сознанию смыслов предметов к "чистому сознанию" как полю интенциональных актов сознания, в котором (поле) следует искать начальные истоки любого акта познания, любой науки. Сами понятия трансцендентальности, интуиции в кантианском смысле внеопытны, а потому гонимы натурфилософией, диалектическим материализмом, среди удобренных физических полей которых нет поля чистого сознания, конституирующего мир. Тем не менее, вопреки Карнапу и материалистам, Гуссерль считает само собой разумеющимся, что интуиционизм должен не вырождаться в мистицизм, а прояснять концепты в ситуации, когда перед лицом экспансии науки, обогатившей нас не пониманием мира, а лишь его полезностью, разум "видит присущую ему цель, а именно - понимание мира, проникновение в истину, все более удаляющейся от него" [49, с.236].

Исходя из определения эпохе, трансцендентальная редукция означает воздержание от привычных суждений и верований в момент феноменологического анализа. Следовательно, в постижении сущностей феноменология скептически относится как к естественнонаучным методам познания объектов, включая чувственный опыт субъектов познания и экспериментальную психологию, так и к соответствующей философской рефлексии натурализма, сенсуализма, психологизма, сциентизма.