Философия культуры

Для создания набора таких тезисов надо преимущественно использовать наиболее подходящие для систематизации этических идей и наиболее известные большинству народа науки, каковыми являются, например, философия, особенно, ее специальный раздел этика, политология/право и социология.

А для того, чтобы преодолеть недостатки имеющихся ныне научных способов аккумулирования и систематизации информации, надо опять-таки использовать научные методы. В частности, при формулировании каждой идеи надо давать наиболее точное из возможных определение как минимум всех основных использованных понятий и терминов.

Итак. Национальная идеология выражается постоянно и повсеместно во всей деятельности российского народа, в частности, в таких формах как девизы, лозунги, слоганы, правовые акты, научно-политико-публицистические комментарии, статьи, газеты, журналы, сайты, гимны, песни, оперы, сказки, рассказы, романы, анекдоты, стихи, кинофильмы, а также танцы, цирковые номера, трудовые и спортивные рекорды и т.п.

Но, несмотря на это в последнее время постоянно появляются новые публицистические материалы, специально посвященные выражению Национальной идеи. И одно только их количество говорит о том, что каждый из них и все они вместе взятые так и не достигли поставленной цели и не сумели выразить Национальную идею на достаточно удовлетворительном уровне.

Очевидно, что наступило время, когда возникла потребность в выражения национальной идеологии в форме документа, системно аккумулирующего основной комплекс национальных идей, позволяющего вносить в него изменения в связи с изменениями исторической ситуации и, соответственно, идеологии. Именно научно-философско-политико-правовую форму выражения национальной идеи, состоящую из набора научным языком выраженных тезисов с комментариями к ним, надо считать той формой, которой в настоящее время не хватает для изложения национальной идеологии.

О содержании

Говорят, что термин Русская идея изобрел Достоевский. И получается, что это именно он поставил перед тысячью мудрецов тот самый вопрос, на который все они до сих пор дружно говорят «дыздаю». Но Достоевский не только не дурак, наоборот, он - величайший из гениев, философов и мыслителей. Если это еще не всем известно, то только потому, что Достоевский выражал свои идеи в художественной, а не в научно-философской форме, и поэтому его относят скорей к художникам, чем к мыслителям.

Гениально то, что Достоевский не сказал Российская идея, а сказал Русская идея и тем самым породил понятие Национальная идея и национальная идеология в противоположность государственной идее и государственной идеологии. Он же первым и выставил приоритеты между этими двумя понятиями.

Дело в том, что Национальная идея, обосновывает цель вечного продолжения рода каждого человека в рамках групп (семьи и народа) родственных ему людей, значимостью всего комплекса его собственной идеологии и родственной ему идеологии родственных ему людей. Т.е. она дает смысл жизни человека и продолжения его рода.

Тогда как цель государственной идеологии, по крайней мере, в России в течение нескольких последних столетий, прежде всего, преследует цель увековечивания не народа и его идеологической значимости, а всего лишь определенной формы государственной власти. Т.е. эта цель обосновывается идеологической значимостью частного временно применяемого народом комплекса идей, служащих для самоуправления народа. При чем этот комплекс идей предназначен преимущественно для имущественно-властной части (т.е. корпоративно-сословно-классово-чиновничьего меньшинства) народа. Из-за этого государственные интересы, в подавляющем большинстве своем выражающие интересы корпорации государственных управленцев (а иногда еще и крупных собственников), далеко не во всем совпадают с интересами народа. Форма государственной власти (например, монархическая или демократическая) на это обстоятельство влияет очень мало.

Но в рамках многонационального государства существуют не только наднациональные противоречия между государственными корпоративно-имущественно-сословно-классово-чиновничьими интересами и национальными интересами его народов, но могут существовать и более или менее острые межнациональные противоречия между народами разных национальностей, в случае несовпадения их национальных интересов.

Вот это разделение народной идеологии на национальную и государственную при приоритете национальных интересов над интересами государственно-властно-сословно-классово-имущественными и является основой Национальной идеи не по ее форме, а по ее содержанию.

Родив понятие «Русская идея» Достоевский родил не одно художественно-образное понятие, а целую философию. Он показал, что для народа национальные идеи важней идей государственных и, соответственно, территориальных и имущественно-сословно-классовых-управленческих. И сделал он это еще тогда, когда доминирующая сейчас идеология приоритета государственных и имущественно-классовых идей над национальными идеями, только еще набирала свою силу.

Именно поэтому никому не удается выразить Национальную идею в одной публицистической работе, даже, если она не в объеме статьи, а в объеме целой книги. Очень трудно уместить целую философию в одной работе, особенно, если нет понимания того, что это целая философия, которая ждет своего подробного и системного, т.е. научного изложения.

Предшественником Достоевского в правильном понимании Национальной идеи можно считать Александра Невского, который, пожертвовав абсолютной государственной самостоятельностью своего народа, сумел сохранить и свой народ, и его культуру и, соответственно, возможность для последующего их развития, включая восстановление абсолютной государственной самостоятельности.

Разница между этими двумя великими мыслителями заключается в том, что Александр Невский воплотил русскую Национальную идею на практике, никак не обосновав ее теоретически, а Достоевский, наоборот, был ее идеологом, а не практиком, хотя и выражал он свои философские идеи преимущественно в художественной форме.

Итак. Под термином Национальная идея следует понимать, комплекс основополагающих этических (нравственных) идей, доминирующий длительное время в идеологии народа определенной национальности, служащий для максимально длительного сохранения телесно-идеологической самобытности этого народа, т.е. продолжения его рода при сохранении свободы выбора его собственной идеологии.

Национальная идея существует сама по себе, вне зависимости от идеологии конкретной формы самоуправления народа (в том числе в виде любой из форм государственной власти). Она только относительно связана с господствующим в определенный период времени существования народа комплексом научно-религиозных политико-правовых и прочих идеологических воззрений данного народа, среди которых Национальная составляющая всей идеологии должна доминировать.

Если в идеологии народа какой-либо национальности перестает доминировать национальная идеология, то такой народ в его национальной сущности неизбежно каким-либо образом в краткие сроки исчезает с лица Земли, освобождая территорию своего проживания тем народам, у которых национальная составляющая идеологии доминирующее значение имеет.

18. Теория нации в учении Л.Н. Гумилева

В наше время определенное созвучие с идеями евразийцев имеют исследования Л. Гумилева о влиянии географической среды на этногенез и развитие культуры. Этногенез он считает биосферным и ландшафтным явлением, проявлением наследственного признака «пассио-нарности» -- органической способности людей к напряжению, жертвам ради высокой цели. Сам себя Л. Гумилев называет последним евразийцем, ибо он своими научными исследованиями подкреплял аргументы своих предшественников, внося наряду с этим и новое слово в науку.

Л. Гумилев усиливает аргументацию Н.С. Трубецкого о том, что не существует общечеловеческой культуры, подчеркивая идею евразийства о развитии национальной культуры, обращаясь к теории систем. Из нее следует, что выживает и успешно функционирует только достаточно сложная система. Общечеловеческая культура может существовать лишь при предельном упрощении, когда уничтожены все национальные культуры. Но предельное упрощение системы означает ее гибель; напротив, система, обладающая значительным чистом элементов, имеющих единые функции, жизнеспособна и перспективна в своем развитии.

Такой системе будет соответствовать культура отдельного «национального организма» (Л. Гумилев).

Соглашаясь с историко-методологическими выводами евразийцев, Л. Гумилев отмечал: «Но главного в теории этногенеза -- понятия пассионарности -- они не знали». Ведь в отличие от евразийской доктрины как синтеза истории и географии теория Л. Гумилева сплавляет в одно целое историю, географию и естествознание. Отсюда им делается ряд выводов, а именно: 1 ) именно пассионарные толчки определяют ритмы Евразии; 2) Евразия как единое целое является одним из центров мира, т.е. признается полицентризм культур и цивилизаций.

Теория Л. Гумилева нацелена и против национализма при сохранении национальной самобытности. В 1992 г., незадолго до смерти, он писал в своей книге «От Руси к России» следующее: «Поскольку мы на 500 лет моложе (Западной Европы. -- В.П.), то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагает совсем иные императивы поведения. Это вовсе не значит, что нужно с порога отвергать чужое. Изучать иной опыт можно и должно, но стоит помнить, что это именно чужой опыт». Во всяком случае, несомненно, что евразийство представляет собою такую «идею-силу» в ее гумилевском варианте, которая может спасти Россию как евразийскую державу; вот почему на нее обращают внимание и политики.

Автор трудов: “Этногенез и биосфера Земли” (1990), “От Руси к России” (1992), “Этносфера. История людей и история природы” (1993) и др. Л.Н. Гумилев в идеологическом плане открыто тяготел к патриотическому и евразийскому мировосприятию.

Культурологическую теорию Л.Н. Гумилева, обогащенную множеством новых терминов-понятий, можно свести к следующему: история человечества есть история антропосферы, т.е. позднейшего и высоко организованного слоя биосферы. Главным действующим лицом “человеческой оболочки” Земли выступает “этнос” -- общность людей, связанная не столько генетически, т.е. “кровью”, сколько взаимным тяготением, “комплиментарностью”, чувством “мы” и “они”, общей культурой, обусловленной прежде всего общей историей и общим “кормящим” ландшафтом той территории, где эта общность зародилась и развивалась. Этнос, объединяющий несколько близких по духу и культуре народов, образует “суперэтнос”; отдельные, входящие в него народы, народности и племена, могут рассматриваться как “субэтносы”. В процессе так называемого этногенеза отдельные этносы, подобно живым организмам, проходят примерно в течение 1500 лет стадии зарождения, подъема, надлома, инерционности и разложения. Причиной возникновения нового жизнеспособного этноса (обычно на базе умирающих этнических единств) становится так называемый пассионарный толчок, когда в той или иной географической точке появляются большие группы сверхактивных людей -- так называемых пассионариев, устремляющихся на новые человеческие подвиги и творящие историю и культуру. Их внезапная активность объясняется притоком в их организм особого вида энергии -- энергии живого вещества, образующего биосферу и антропосферу. Эти люди переживают естественную психобиологическую мутацию (изменение наследственных свойств организма), вызванную, по наиболее вероятной гипотезе, какими-то излучениями из космоса. Таким образом, по Гумилеву, вслед за В.И. Вернадским, культурно-исторический процесс обусловлен не только особой “духовной” природой человека, но и в не меньшей степени зависит от все еще недостаточно познанных сил нашей Земли и космического пространства.

19. Марксистская концепция национальной культуры

Марксистская культурология - направление культурологической мысли (первоначально западноевропейской, затем русской и российской, советской, а в 20 в. мировой), развивавшееся под идейным и методологическим влиянием философии марксизма (взглядов Маркса, Энгельса и их западных последователей, позднее Ленина и его последователей), а особенно - практики революционной борьбы в 20 в. и социалистического строительства в СССР Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культур. - М., 2008, с. 69..

Сами основоположники марксизма (к каковым в России относятся также Плеханов и Ленин) не считали себя культурологами не только потому, что культурологии как отделения научной дисциплины еще не существовало, но и потому, что вопросы культуры (в том числе художественной культуры), с точки зрения марксизма, относятся к числу второстепенных, производных от социально-экономических, исторических и политических факторов человеческого бытия. Собственно, в констатации социально-исторической и материально-экономической зависимости культуры от общественных условий ее происхождения и бытования, в выведении факторов объективной социально-политической детерминации культуры в истории человечества и заключается важнейший вклад марксистской культурологии в мировую культурологическую мысль.

Марксизм как социально-философское и политическое учение возник исторически закономерно в традиции нем. классической философии - на стыке гегелевской идеалистической диалектики и философско-атеистической антропологии Фейербаха, материалистической по своему пафосу и характеру. От Гегеля марксизм усвоил историзм и метод восхождения от абстрактного к конкретному; от Фейербаха - навыки анализа духовных явлений в обществе с позиций выявления их материальных первопричин и предпосылок, осмысления социальных интересов людей, лежащих в основании их идеологии и культурного творчества. Результатом теоретического “сложения” в марксизме левого гегельянства и диалектически преломленного фейербахианства явилось материалистическое истолкование истории в отвлеченно-теоретическом плане, - идеология исторического материализма, своего рода “Абсолютная Идея” в ее материалистическом варианте.

Позднее Ленин (через призму косвенного влияния культурологических идей Белинского, Чернышевского, Плеханова) справедливо усмотрел в генезисе марксизма как интернационального, содержательно-универсального и всеобщего социального учения влияние французского утопического социализма и атеизма франц. просветителей-материалистов, а также научные традиции англ. политэкономии (“Три источника и три составные части марксизма”) Данилевский Н.Я. Россия и Европа. - М, 2008, с. 121.. Соединение социально-политического утопизма, политэкономической прагматики и умозрительной философии в некое ценностно-смысловое единство не могло не быть внутренне противоречивым и взрывоопасным феноменом культуры: здесь материальная конкретика обретала форму теории умозрения, а хозяйственно-экономическая утилитарность проникалась социальным утопизмом; утопия получала статус науки (“научный коммунизм”), а философия становилась социально-практическим действием.

Таким образом, марксизм представал в российской и мировой общественной мысли как закономерный, хотя и парадоксальный итог культурно-исторического развития всего европеизма (с одной стороны, представляя синтез достижений Франции, Германии и Англии, наиболее передовых в социокультурном отношении наций Западной Европы; с другой, - объединенные результаты радикальной социально-полит. мысли, отвлеченной философии и практически “заземленной” науки - политэкономии). Следствием этого социокультурного синтеза были притязания марксизма на формулировку общих законов общественного развития во всемирно-историческом масштабе, для всего человечества - с преимущественным акцентом на прагматическую (экономическую и социально-политическую) направленность не только идей, но и практической деятельности; отсюда понимание марксизмом задач философии не как “объяснения мира”, а как его изменения, практического преобразования в целях макс. приближения к постулируемому идеалу. Диалектика материального и идеального решается марксизмом как материалистической доктриной в пользу материального: материальное первично, идеальное вторично. Однако на деле в приложении этого философского принципа к социальной практике марксизм допускает спекулятивные подмены: при объяснении социальной истории и при управлении ее целенаправленным развитием первичными оказываются нередко социально-политические идеологемы, революционные теории, философско-материалистические идеи; общественная же практика становится лишь полем приложения определенных, заданных теоретических принципов, исповедуемых марксизмом Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. - М, 2008, с. 120..

Марксистская концепция культуры, вобрав в себя высшие достижения европейской мысли сер. 19в., оказала огромное идейное и методологическое влияние на развитие европейской философской, экономической, общественно-политической и культурологической мысли. Влияние марксизма было столь очевидным, что не будет преувеличением сказать, что он сам стал важнейшей частью европейской культуры сер. 19-20 вв. Ясность и глубина марксистского анализа культуры, умение проникнуть в самую суть явления, увидеть за отдельным целое, концептуальная стройность привлекали и привлекают к марксизму многих выдающихся культурологов, весьма разнородных по своим культурологическим взглядам и политическим убеждениям, - среди них Т. Адорно и Э. Фромм, Г. Маркузе и Ж. - П. Сартр, Н. Бердяев, С. Франк, М. Бахтин, А. Лосев др. Так, ведущий представитель неофрейдизма Э. Фромм подчеркивал предельную антропоцентричность и гуманизм как главную идею "марксовых текстов". Именно эта предельная антропоцентричность, гуманистический характер марксистских идей были не замечены как критиками, так и многими последователями марксизма. Как никакая иная теория, марксизм подвергся грубому искажению, вульгаризации, примитивной схематизации. Примеры подобных "методов" критики мы видим и в новейших культурологических трудах: "марксистская культурология должна быть дополнена иными методологическими подходами и принципами (в том числе идейно противоположными марксизму и отрицающими его плодотворность и ценность), которые призваны скорректировать односторонность и чрезмерный теоретический схематизм марксизма в отношении явлений культуры и культурной истории". Блестящий ответ подобным критикам дал Жан-Поль Сартр: " Так называемое "преодоление" марксизма в худшем случае может быть лишь возвратом к домарксистскому мышлению, в лучшем случае - открытием мысли, уже содержащейся в той философии, которую мнят преодоленной" *.

Классики марксизма не считали себя культурологами, да и самой культурологии как науки к этому времени еще не существовало. Среди их трудов нет работ, посвященных исключительно проблемам культуры. Однако всесторонний анализ культурных явлений и процессов, путей развития мировой культуры, предпосылок создания культуры богато представлен во многих трудах классиков марксизма и создает стройную теорию культуры, глубоко отличную от всех предшествующих Антология культурологической мысли. / Под ред. С.П.Мамонтова, А.С.Мамонтова. - М., 2006, с. 104..

Новизна марксизма в трактовке культуры в следующем. Если в домарксистской теории культура рассматривалась как результат деятельности людей исключительно в духовной области, т.е. процесс деятельности сознания, выражающий себя в продуктах духовной деятельности, сама же культура понималась как мир, противостоящий природе, то в марксизме общественная практика людей трактуется, прежде всего, как деятельность, целью которой является преобразование условий жизни человека, как взаимодействие человека с природой и обществом. Итогом этой деятельности является изменение, прежде всего условий материального бытия человека. Трансформация форм экономической жизни, орудий и средств материального производства обусловливает изменения во всех сферах бытия человека, в том числе и духовной сфере. Таким образом, культура в марксистском понимании включает в себя всю полноту общественной деятельности человека, а не только чисто духовную практику. Однако, с точки зрения марксизма, культура не сводится лишь к процессу создания материальных и духовных благ, культура - это прежде всего процесс творения человеком самого себя. Обретение человеком себя как субъекта исторической действительности происходит лишь в лоне культуры.

Марксистская трактовка культуры, прежде всего как человекотворчества исходит из понимания труда как процесса обмена между природой и человеком, в результате которого изменяются не только условия жизни человека, но и сам человек. Создавая новый материальный мир, преобразуя предметы труда, человек создает одновременно и себя. Иными словами, человек есть продукт и субъект общественно-трудовой деятельности ("…сущность человека…есть совокупность всех общественных отношений"). Таким образом, общественно-трудовая деятельность является основным источником культуры и творцом самого человека Данилевский Н.Я. Россия и Европа. - М, 2008, с. 126..

С точки зрения марксизма, материальное и духовное производство связаны друг с другом, частью марксистской концепции культуры является положение о двух формах культуры - материальной и духовной. Если в домарксовой теории культура создавалась только в рамках духовного производства (как уже отмечалось), то, согласно марксистской концепции, культура формируется как в материальной, так и духовной сфере. При этом материальное производство играет детерминирующую роль, во многом определяя и сам процесс духовного производства, и его результаты. Итак, детерминирующая роль принадлежит материальной культуре. Это положение обусловлено марксистским пониманием материального фактора как определяющего, в конечном счете, всю систему надстройки, в том числе и духовную сферу.

Марксистская идея о влиянии базиса, а, стало быть, и материальной культуры на надстройку, а значит, на духовную культуру, идея о том, что духовная культура производна от базиса, подверглась, пожалуй, самой интенсивной критике еще при жизни классиков, а позже дала "основание" утверждать, что вопросы культуры всегда понимались классиками как что-то второстепенное, непосредственно выводимое из социально-экономических, исторических и политических факторов, производное от них. Между тем, говоря об экономическом факторе как определяющем надстройку, Маркс и Энгельс не отрицали диалектического взаимодействия, взаимовлияния этих структур ("… в историческом процессе определяющим моментом, в конечном счете, является производство и воспроизводство действительной жизни"). Маркс специально объяснял отсутствие прямой зависимости между материальной культурой и духовной, подчеркивая относительность влияние материальной культуры на духовную, приводя в качестве примера определенные периоды расцвета искусства, которые "отнюдь не находятся в соответствии с общим развитием общества, следовательно, также с развитием материальной основы последнего, составляющего как бы скелет его организации"

Еще раз подчеркнем марксистскую мысль об относительно прямой зависимости идеологической надстройки от материального базиса. Вместе с тем, с точки зрения марксизма, есть два фактора, самым прямым, непосредственным образом определяющие тип духовного производства и создаваемый здесь продукт - это тип собственности на орудия и средства производства и тип государственной власти (" Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями. Это значит, что класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть вместе с тем и его господствующая духовная сила. Класс, имеющий в своем распоряжении средства материального производства, располагает вместе с тем и средствами духовного производства, и в силу этого мысли тех, у кого нет средств для духовного производства, оказываются в общем подчинении господствующему классу. Господствующие мысли суть не что иное, как идеальное выражение господствующих материальных отношений, как выраженные в виде мыслей господствующие материальные отношения…"

Итак, с точки зрения марксизма, культура есть особого рода объективная реальность, возникающая как результат общественного производства. Многообразие ее форм и видов в конечном счете, детерминируется существующим материальным базисом и прямо зависит от форм собственности и типа политической власти. Глубокий анализ социальной детерминированности культурных явлений и процессов является важным вкладом марксизма в мировую культурологическую мысль. Марксизм стал методологической базой, теоретической основой анализа многообразных явлений культуры, в том числе и современной. Но, пожалуй, самым ценным в марксистской концепции культуры является ее антропоцентризм и гуманизм.

Как уже отмечалось выше, согласно марксистской теории культуры, в процессе материального производства, создавая мир предметов, человек одновременно создает и себя, формирует и развивает свои собственные потенции и отношения. Иными словами, культура трактуется в марксизме как самосозидание человека, только в лоне культуры происходит действительное развитие человека, он становится истинным субъектом исторической действительности.

Таким образом, сущностью культуры, в ее марксистском понимании, является подлинное развитие человека, а процесс создания культуры есть, прежде всего, процесс человекотворчества

Антропоцентризм и гуманизм "марксовых текстов" очень верно выразил Э. Фромм, говоря о влиянии на него всего творчества Маркса, причем, сказано это было в 1974г.: "Меня привлекла, прежде всего, его философия и его видение социализма. В секуляризированной форме это было выражение идей полной гуманизации человека, становления и развития такого типа человека, для которого цель существования - не обладание (мертвое накопление), а живое Бытие, понимаемое как самореализация личности. Это Маркс показал впервые еще в философских рукописях 1844 г. И в самом деле, если вы станете знакомиться с этими философскими рукописями, не зная, кто их автор, то вы ни за что не угадаете автора, если не являетесь блестящим знатоком Марксовых текстов. И не потому, что этот текст нетипичен для Маркса, а потому, что образ Маркса был фальсифицирован (с одной стороны, сталинистами, с другой - большинством социалистов), и утвердилось представление, будто у Маркса не было иных интересов, кроме изменения экономических условий жизни. На самом деле это было лишь средство достижения одной цели: для Маркса главной целью было освобождение человека в гуманистическом смысле"

Философия истории марксизма с необходимостью приходит к пониманию революционного насилия как двигателя истории, ее “ускорителя”. Недаром Маркс образно называл революции “локомотивами истории”, а само насилие - “повивальной бабкой истории”.Т. о., активная сторона культуры сводится марксизмом к формулированию параметров обществ, идеала и путей его достижения, основными из которых является революционная теория и радикальная критика несовершенных обществ, условий, требующие коренного преобразования общества (идея, овладевающая массами, становится материальной силой). Существует и пассивная сторона культуры, формулируемая марксизмом, - это отображение и выражение социальной действительности, на каждом этапе исторического развития различное, соответствующее опр. социально-экономическим и политическим основаниям конкретного общества (ср. ленинская “теория отражения”).

Относя культуру (вместе с идеологией, политикой, государством и т.п.) к “надстройке”, вторичному образованию, размещающемуся в обществе “над” своим общественно-экономическим базисом - исторически обусловленной совокупностью производит, сил и производственных отношений, - теоретики марксизма вольно или невольно признавали культуру в целом следствием экономики и политики, а духовное производство - порождением и продолжением производства материального. В духе априорного решения т. н. “основного вопроса философии” (в пользу первичности материи) марксизм прокламировал вторичность и производность культуры по отношению к социуму и историческому развитию. Приоритет перед культурой, с точки зрения марксизма, на разных стадиях формирования марксистской философии имели экономика, социальный уклад общества, классовая борьба, вообще политика и даже полит, идеология, сама входящая в культуру как ее составная часть и опр. смысловой аспект

Невольная недооценка культуры, ее места и роли в общественном развитии приводила марксизм к одностороннему, чисто социологическому пониманию культуры. Формационный подход к истории предполагал, что каждому историческому типу общества прямо соответствует вытекающий из определенных социально-экономических и политических отношений тип культуры: первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный, буржуазный и социалистический; каждый исторически последующий тип культуры “отменял” и “снимал” в себе предыдущий; в соответствии с формационной логикой социальной истории история культуры выстраивалась стадиально. Ценностно-смысловые различия национальных культур трактовались как нахождение разных народов и стран на разных стадиях исторического развития, в принципе единого для всего человечества. Финалистские представления об историческом процессе, телеологически направленном к единой последней цели - коммунизму, вносили в марксистскую методологию осмысления и изучения культуры запрограммированность и социологическую заданность, что подчас затрудняло объективную оценку явлений культуры (из стадиальной концепции развития культуры логически вытекало, что каждая последующая стадия “прогрессивнее” предыдущей и, по идее, должна давать более “высокие” в ценностно-смысловом отношении образцы культуры).

Особенно показательна здесь марксистская концепция социалистической (пролетарской) культуры - при всем “разбросе” мнений марксистов об этом предмете (ср. Ленин и Богданов, Троцкий и “напостовцы”, Бухарин и Сталин, Луначарский и Воронский и т.п.). По А. Богданову, занимавшему в этом отношении наиболее последовательную позицию (в дальнейшем, в ходе полит, дискуссии, сильно вульгаризированную и извращенную его оппонентами, начиная с Ленина) история мировой культуры проходит три исторической фазы: 1) первобытно-коллективистскую; 2) классово-индивидуалистическую (включая рабовладельческий, феодальный и буржуазный ее этапы); 3) коллективистски-коммунистическую, синтезирующую преимущества 1) и 2) и “снимающую” их противоположности. По логике этой гегельянской триады, пролетарская, социалистическая культура представляет собой высший, наиболее совершенный исторический тип культуры, фактически завершающий “линию восхождения” культурного прогресса. Полемика Ленина с Богдановым по существу не затрагивала сути этой концепции, поскольку Ленин стремился лишь доказать, что “пролетарская культура” в богдановском ее понимании - всего лишь опасная интеллигентская и буржуазная выдумка, не имеющая ничего общего с подлинной пролетарской культурой будущего, в возможности которой Ленин не сомневался. Троцкий также полагал, что пролетарская культура еще только складывается в процессе усвоения и преодоления культуры буржуазной, а будущее торжество социалистической культуры еще очень далеко. Однако все споры вокруг “пролетарской культуры” не отменяли самой стадиальной логики культурной истории - от “низшего” к “высшему”

20. Культура и природа в философии Ш.Л. Монтескье

Французский социальный философ-просветитель.

Его социальная философия оказала большое влияние на развитие правоведения, философии истории, социологии. Главный труд Монтескье - “О духе законов” (1748).

Множество существующих в мире религий Монтескье сравнивает и оценивает с точки зрения степени полезности для общества. Религия, как и гражданские законы, должна стремиться к тому, чтобы сделать людей хорошими гражданами. Сообразуясь с общественными интересами и моралью, религия, например, должна рекомендовать людям не созерцательный образ жизни, не праздность, а труд, умеренность, честность. Лучшим средством для религиозного человека заслужить благоволение Божества является соблюдение правил общественной жизни и обязанностей человечности.

С этой точки зрения, как полагает Монтескье, всякая религия - (даже “ложная”) есть гарантия честности людей, сдерживающая их уздой. Он указывает на то, что самые истинные и святые догматы могут иметь весьма дурные последствия, если они не сообразуются с принципами общественной жизни, и наоборот - самые ложные догматы могут привести к прекрасным результатам. Монтескье лично склонялся к стоической философии и скептически относился к идее божества карающего и награждающего, но считал эту идею необходимым, сдерживающим дурные страсти людей - народа и государей - средством.

Если какая-то из исторических религий - христианство, иудаизм или магометанство - предпочтительнее других, то только в зависимости от того, какая из них больше способствует смягчению нравов, а не с точки зрения большей или меньшей истинности. Если атеизм соединяется с высокой степенью нравственности, то Монтескье и в нем не видит опасности. Он вовсе не думает, признавая, что религия может и должна быть полезна для общества, что только религиозный человек может быть нравственным, что нравственность держится на религии. Монтескье исходил из того, что нравственный принцип, содержание которого составляют чувство сострадания к ближним и справедливость, является прирожденным людям, априорным. В каждой исторической религии Монтескье усматривал как темные и дурные, так и позитивные стороны. Пользу христианства он видел в том, что оно противится духу деспотизма, способствует смягчению нравов и развитию гражданских добродетелей.

Однако Монтескье считал, что принципы религии делаются крайне пагубными, если их вводят в человеческую политику. Он считает необходимым разделение высшей власти в церкви и в государстве. Религия должна быть ограждена от государственного вмешательства и произвола, государи не должны вмешиваться во внутрицерковные споры до тех пор, пока они не нарушают общественный мир и не вызывают смуту. Источник религиозной розни и религиозных войн, которыми заполнена история, - не сам по себе факт существования многих религий, а дух нетерпимости, одушевляющий ту, которая считает себя господствующей. Нетерпимость есть помрачение сознания, упадок человеческого разума. Преодоление религиозной вражды не в насильственном установлении религиозного единообразия, но в изъятии сферы религиозной жизни из-под принудительной власти государства, в утверждении духа веротерпимости. В религиозном отношении личность должна быть независима от государства.

Государство по возможности может сопротивляться появлению новой религии, но если она утвердилась, то к ней следует относиться терпимо. Если государство решило терпеть у себя несколько религий, то оно должно воспрещать им взаимные ссоры. Монтескье, таким образом, не вполне преодолевает идею государственной религии, поддерживаемой внешними средствами. Тем не менее нельзя недооценить вклад Монтескье в утверждение идеи свободы совести.

В «Персидских письмах» критиковал абсолютизм и суеверия, исходил из существования объективной закономерности в природе.

Какие же социальные факторы кажутся Монтескьё наиболее важными для функционирования культуры? С одной стороны, это совокупность верований, названная им религией, а с другой, организация труда и система обменов. Истинный венец социологической мысли Монтескьё -- концепция духа народа. Он проводил также различие между законами и нравами.

Монтескьё исследует также проблему соотношения исторических фактов и моральных ценностей. Согласно ему, человек сам по себе не воинствен. Состояние природы не есть состояние «войны всех против всех» (Гоббс). Оно скорее способствует если не истинному миру, то уж по крайней мере состоянию, далеко от балансирования на грани войны. Человек сам по себе не мог быть врагом человека.

21. Цивилизация и великие исторические реки в учении Л.Мечникова

Лев Ильимч Мемчников (фр. Leon Metchnikoff; 18 мая 1838, Санкт-Петербург -- 18 июня 1888, Нёвшатель, Швейцария) -- швейцарский географ, социолог, революционер-анархист и публицист русского происхождения. Научные работы писал на французском языке, публицистические -- на итальянском и русском.

Лев Мечников придерживался детерминистских взглядов в географии, был сторонником органической школы в социологии и убежденным анархистом в политике. Основным вопросом, который рассматривает Мечников, является взаимоотношение цивилизации и Среды, в которой она существует. Развитие цивилизаций стадиально, происходит революционным путем и не является необратимым процессом. Роль природной среды -- научить людей солидарности и взаимопомощи, поначалу силой страха и принуждения (речные цивилизации), затем на основе выгоды (морские цивилизации) и, наконец, на основе свободного выбора (глобальная океаническая цивилизация). При этом эволюция цивилизации и Среды происходит параллельно и определения самой Среды меняется по мере развития цивилизации.

В отличие от марксистов, Мечников считал первопричиной социальных изменений не прогресс техники или материального производства, а изменение ценностных установок людей, их стремление к помощи друг другу. Вместе с тем, Мечников признавал необходимость технического прогресса, который является средством изменения взаимоотношений цивилизации с ее Средой и их взаимного прогресса.

Социологическое наследие Льва Мечникова интересно для нас тем, что он отстаивал идею о влиянии географической среды на развитие общества, культуры и личности, хотя и постоянно предупреждал о своем неприятии географического фатализма. Принцип географического детерминизма самоочевиден и допускается многими мыслителями в качестве одного из значимых факторов общественной эволюции. Однако его обоснование представляет ряд трудностей методологического характера, так как всегда существует опасность механического перенесения свойств среды на облик ее обитателей. Поэтому Мечников достаточно осторожно говорит, что он стремится исследовать, "можно ли создать какое бы то ни было обобщение культурно-исторических значений географической среды во всем их разнообразии...Другими словами, я желал бы поработать над открытием формулы, охватывающей в общих чертах, те скрытые отношения, которые сближают и, так сказать, связывают каждую фазу социальной эволюции, каждый период истории человечества с определенным состоянием географической среды" [5. С. 81]. Такую формулу мыслитель находит в единстве водного фактора в виде больших водных бассейнов (великих рек, больших акваторий) и прогресса того или иного общества. Но прежде Мечников выявляет имманентные свойства общественности, как он называет эволюционирующее общество, т.е. формулирует свою концепцию социологии.

Социологическая концепция Мечникова вполне может быть вписана в многомерную типологизацию дореволюционной российской социологии. Разнообразные направления и традиции отечественной социологии, их парадигматика и методы могут быть точнее раскрыты на базе нескольких существенных признаков, характерных для всей палитры социальной мысли в России. По нашему мнению, таким основным критерием наряду с выделением теоретико-методологического принципа служат фундаментальные ценностные установки русских социологов и социальных мыслителей. Ядро базисных признаков данного критерия составляют: во-первых, образ (модель) общества в доктрине социолога, в которой выделены доминанта и иерархия общественного устройства; во-вторых, нацеленность на сохранение или изменение социального порядка и на определенный способ преобразования общества; в-третьих, статус личности и социальных институтов в социологической концепции.

Иначе говоря, социологическое видение возникает там и тогда, где и когда личность и общество с его институтами, точнее, их модели, соотносятся в качестве самостоятельных, альтернативных ценностей. Вместе с тем парадигма социологического мышления определяется в первую очередь системой ценностей, служащих, по концепции социолога, фундаментом общества или способных быть его основами. Тот или иной набор социальных ценностей, в широком смысле слова, является источником восприятия реального общественного устройства в тогдашней России, соответственно оценки и отношения к его сохранению или переустройству.

Пристрастия Мечникова принципу свободы и нарастающей в истории солидарности выражены им вполне однозначно в статьях и главной книге "Цивилизация и великие исторические реки". Характерен интерес к социологии, значение которой он даже переоценивал, и отношение к различным социологическим течениям его эпохи: "Потребность в руководящей и строго научной теории общественности в настоящее время уже так велика и так повсеместна, что мы решительно не можем считать ее исключительным достоянием одного какого-нибудь философского лагеря, огюст-контовского или спенсеровского, позитивистского, материалистического или всякого другого" [6]. Занимаемая Мечниковым критическая позиция в области социальных наук базируется вместе с тем на понимании социологии как "высшей науки, которая должна проверять, дисциплинировать преобразовательные стремления каждого из нас и приурочивать их все к одной общей цели", а именно - служению человечеству. Желательное и поучительное для нас уяснение законов, которыми управляется развитие общественности меж людей является, по его мнению, общим всем социологическим направлениям, умственным центром и главной целью. Претензии того или иного лагеря на создание социологии как положительной науки общественности (общества) не состоятельны. Она может быть исключительно делом коллективным. Тем более, что уже давно, согласно Мечникову, в истории социологии имеются три направления: аристотелевское (поздние представители: Макиавелли, Монтескье), платоновское (Кампанелла, Руссо) и систематическое (Вико, Кондорсе, Конт). Даже социологи-систематики, исходящие от наблюдений и фактов, но при этом все же подтасовывающие их под предвзятые понятия, не вправе выдавать свои скороспелые обобщения за непреложные научные законы.

Как и всякий, увлеченный общей идеей позитивизма об опоре на естественнонаучное знание и построении социального знания по его подобию, Мечников подвергает специальному разбору теорию эволюции Дарвина и принцип борьбы за существование. В этом очерке он хочет подвести итоги тому, что дает нам дарвинизм в изучении и понимании явлений общественности. Началу борьбы многие ученые в XIX в. придавали слишком большое значение, находя в нем также закон существования и развития общества. Мечников критически анализирует подобные утверждения, отвергая уподобление общественной жизни биологическому выживанию. Он полагает, что с Дарвином наше знание органической природы делает гигантский шаг вперед, равный тому, который был сделан в области неорганических наук с открытием закона всемирного тяготения: "Влияние дарвинизма на научное и на философское развитие новейшего времени очень обширно и разносторонне. Признание основной мысли его учения заставило нас одновременно изменить более или менее существенно, очень многие из представлений и воззрений, обращавшихся во всеобщем умственном обиходе с давних пор..." 17. С. 30]. Рассуждая о применимости дарвинизма в социологии и о существе дарвинизма, он называет воинственные отношения биологическими, а товарищеские - социологическими. Мечников приводит ряд аргументов в пользу того, что явления социологического порядка не могут быть объяснены биологическим законом борьбы.

Но что же такое общество? Его ответ гласит: "...Область социологическая не совпадает с областью антропологической. Мир общественности не лежит над миром биологическим в форме прямолинейного, явственно разграниченного пласта: оба эти мира, напротив, взаимно входят друг в друга, сцепляются один с другим бесчисленным множеством корней и нитей, доходящих порою до микроскопических разветвлений, но ни в каком случае не сливаются и не отождествляются" [7. С. 38]. Отсюда следуют, по его замечанию, недостатки прежней классификации наук. Более соответствует духу новой науки разделение поля исследуемых явлений на "три области, следующие одна за другой в порядке возрастающей сложности и большей изменяемости своих процессов и форм:

1) область - неорганическая, исчерпываемая физическими и химическими процессами, для объяснения которых достаточно Ньютонова закона всемирного тяготения', мир геометрических, неподвижных форм;

2) область - биологическая, включающая весь мир желудочных и половых интересов; мир растительных и животных индивидуальностей, состязающихся и изменяющихся в неустанной борьбе за существование;

3) область - социологическая - мир коллективностей, мир интересов, выходящих за пределы одиночного биологического существования; мир кооперации, т.е. сочетания не противодействующих, а содействующих достижению одной общей цели, сил, представляемых отдельными биологическими особями, способными под влиянием желудочных и половых интересов вступать между собою в состязание или в открытую биологическую борьбу" [7. С. 39], Дарвиновский закон борьбы не применим к третьей области, поскольку это исключительно специфический закон явлений биологической группы и его применение к области социологии упраздняет последнюю.

В целях опровержения использования принципа борьбы в социальной науке Мечников ищет поддержку у О. Конта, полагая, что именно ему принадлежит заслуга выявления области социологии, которая начинается там, где биологический эгоизм сменяется альтруизмом, стало быть, где отношения борьбы сменяются отношениями взаимопомощи, дружбы, любви, товарищества. Не хватало одного, конкретно указать, где начинается самый альтруизм, откуда берется он, т.е. какими реалистическими узами социологический мир вяжется со служащим ему подножием миром социологии. К сожалению, эта существенная часть задачи исполнена верховным жрецом французского позитивизма гораздо слабее [7. С. 53]. У Конта поэтому существует разрыв между биологией и социологией, и последняя, несмотря на усилия Конта, подвешена в воздухе. Для русского социолога совершенно очевидно, что социология тесно переплетена с биологией, и, конечно, с теорией эволюции.

Это всего лишь одна сторона участия социологии в современной ему науке. С другой стороны, Мечников прямо связывает социологию с наличной общественной ситуацией. Более того, социология, согласно его убеждению, обосновывает так называемую научную нравственность. Приводимое ниже положение весьма характерно для сторонника позитивизма. "Состояние современной социологии таково, - пишет Мечников, - что от нее еще долго нельзя ждать непогрешимых рецептов для исцеления, в частности, того или другого из разъедающих нас общественных зол. Тем не менее, господство того или другого теоретического воззрения в сфере научной или quasi-научной социологии составляет явление значительной жизненной важности прежде всего потому, что между такими преобладающими воззрениями и основным строем общественной жизни всегда существует тесное, хотя и нелегко уловимое в силу своей разносторонности отношение: во-вторых, потому, что эти теоретические воззрения, господствующие в сфере общественных наук, служат для нас в каждый данный момент единственною основою научной нравственности. Контизм был противодействием экономической теории борьбы и необузданности личных корыстных стремлений" 17. С. 57]. Для Мечникова не существует сомнений в том, что наука может и должна быть использована в качестве идеологии и морали для критики вполне окрепшего и агрессивного западноевропейского капитализма. Сам он исповедует принципы солидарности, свободы, взаимопомощи и альтруизма, которые несмотря на известные человеческой истории борьбу и войны постепенно завоевывают господствующее положение. Объяснение этому дает теория прогресса, без которой прагматическая история, наблюдаемая в отвлечении от теорий прогресса, представляет собою вечную толчею бесчисленных явлений, неспособных подойти под какое-либо одно общее воззрение.

Понять историческое развитие народов оказывается настолько трудно, насколько запутаны основание или критерий, объясняющие сам прогресс человечества. В частности, мнение, подразделяющее всех обитателей на две громадные группы: группу исторических или культурных народов, и группу диких, варварских - слишком поверхностно и невнятно. Доказательства прогресса, по Мечникову, состоят, во-первых, в наличии технических усовершенствований, а, во-вторых, в укреплении социальной связи. "Более несомненное доказательство действительного существования общего прогресса в истории доставляет нам непрерывный ряд видоизменений и укреплений социальной связи между людьми и факт нарастания общечеловеческой солидарности. Это-то свидетельство и заслуживает быть признанным в качестве критерия общественного прогресса в истории" 15. С.4]. Задача создания истории прогресса, отыскания Ариадниной нити, необходимой для руководства нами в запутанном лабиринте исторических явлений, подлежащих исследованию, может быть решена лишь в рамках более абстрактной науки, а именно философии истории. Но существует ли философия истории? Да существует. Это идея о законе прогресса. "Эта идея гласит о существовании только одного закона - закона прогресса". Этот закон выше всех законов и обобщений, которым древние и современные авторы пытались подчинить историческое движение. Это великий закон прогресса [5. С. 6). Мечников специально подчеркивает, что на идее прогресса покоится согласие большинства пишущих и работающих в области философии истории. Для большинства - закон прогресса в значительнейший закон жизни.

Проблема прогресса стала одной из ключевых для раннего этапа институциализирующейся социологии. Однако при наличии общего признания прогресса общества каждый имел собственное представление о его существе. Поэтому Мечников, исподволь подходя к обоснованию своего главного принципа о роли водных бассейнов и великих рек в истории, включается в полемику. Для него не важно решение вопроса: откуда исходит и какими путями проявляется в истории прогресс. Существо заключается в определении того, в чем состоит прогресс и по какому точно фиксированному признаку можно констатировать его участие в истории, не употребляя в дело субъективного произвола, ни предвзятого мнения, столь характерных для различных теорий или школ. По этой причине он критикует Фр. Буилье за субъективизм и предполагает, "что определить долю участия элемента свободы и разума в истории весьма трудно; только с громадными затруднениями можно подвести итоги жизненным улучшениям, осуществленными добровольными и сознательными усилиями человека, сознательными притом настолько, что предусматривались бы все возможные последствия совершаемых поступков" [5. С. 7].