Литература рубежа XIX-XX веков

Мы -- Карпов, старшина, Сашка Золотарев и я -- отправляемся на базу армии за минометами. По дороге нам встречается девушка в погонах старшины. Ее зовут Маша. Она просит подвезти ее в тыл. Мы останавливаемся на ночлег в деревне. Хозяйка нашего дома очень похожа на мою маму. Мы возвращаемся в штаб дивизии. Я встречаю Нину. «В гости приехал?» -- спрашивает она. «Тебя искал», -- отвечаю я. «Ах ты мой дорогой... Вот дружок настоящий. Не забыл, значит?» -- говорит она. Мы обедаем с Ниной в штабной столовой. Говорим о том, что было до войны, что вот посреди войны у нас свидание, что я буду ждать ее писем. Мы выходим из столовой. Я касаюсь ее плеча. Она ласково отводит мою руку. «Не надо, -- говорит она, -- так лучше».

Мы получаем американский бронетранспортер. Мы едем на нем и везем бочку вина -- на всю батарею. Мы решаем попробовать вина. Навстречу нам бежит фигура. Это солдат. Он говорит, что «ребят пулями побило», семерых. В живых осталось двое. Мы помогаем им хоронить убитых. Идет бой. Внезапно меня ударяет в бок, но я жив, только во рту земля. Это не меня убили, убили Шонгина. Сашка приносит связку немецких алюминиевых ложек, но я почему-то не могу ими есть.

«Рама» балуется», -- говорит Коля. Я чувствую боль в ноге, левое бедро в крови. Меня ранило! Как же так -- не боя, ничего. Меня увозят в медсанбат. Сестра просит у меня документы. Я достаю их из кармана. Вслед за ними выпадает ложка. На ней выцарапано «Шонгин». И когда я успел ее подобрать? Вот и память о Шонгине. В барак вносят новых раненых. Один из них злой, из минометной. Он говорит, что все наши убиты: и Коля, и Сашка, и комбат. Он остался один. «Врешь ты все», -- кричу я. «Врет он», -- говорит кто-то. «Ты не слушай, -- говорит сестра. -- Он ведь не в себе». -- «Наши вперед идут», -- говорю я. Мне хочется плакать и не от горя. Плачь. У тебя неопасная рана, школяр. Ты еще поживешь.

22. Лагерная правда человеческого существования в рассказах Шаламова

Варлам Тихонович Шаламов 1907-1982 Колымские рассказы (1954-1973)

Сюжет рассказов В. Шаламова -- тягостное описание тюремного и лагерного быта заключенных советского ГУЛАГа, их похожих одна на другую трагических судеб, в которых властвуют случай, беспощадный или милостивый, помощник или убийца, произвол начальников и блатных. Голод и его судорожное насыщение, измождение, мучительное умирание, медленное и почти столь же мучительное выздоровление, нравственное унижение и нравственная деградация -- вот что находится постоянно в центре внимания писателя.

НАДГРОБНОЕ СЛОВО

Автор вспоминает по именам своих товарищей по лагерям. Вызывая в памяти скорбный мартиролог, он рассказывает, кто и как умер, кто и как мучился, кто и на что надеялся, кто и как себя вел в этом Освенциме без печей, как называл Шаламов колымские лагеря. Мало кому удалось выжить, мало кому удалось выстоять и остаться нравственно несломленным.

ЖИТИЕ ИНЖЕНЕРА КИПРЕЕВА

Никого не предавший и не продавший, автор говорит, что выработал для себя формулу активной защиты своего существования: человек только тогда может считать себя человеком и выстоять, если в любой момент готов покончить с собой, готов к смерти. Однако позднее он понимает, что только построил себе удобное убежище, потому что неизвестно, каким ты будешь в решающую минуту, хватит ли у тебя просто физических сил, а не только душевных. Арестованный в 1938 г. инженер-физик Кипреев не только выдержал избиение на допросе, но даже кинулся на следователя, после чего был посажен в карцер. Однако от него все равно добиваются подписи под ложными показаниями, припугнув арестом жены. Тем не менее Кипреев продолжал доказывать себе и другим, что он человек, а не раб, какими являются все заключенные. Благодаря своему таланту (он изобрел способ восстановления перегоревших электрических лампочек, починил рентгеновский аппарат), ему удается избегать самых тяжелых работ, однако далеко не всегда. Он чудом остается в живых, но нравственное потрясение остается в нем навсегда.

НА ПРЕДСТАВКУ

Лагерное растление, свидетельствует Шаламов, в большей или меньшей степени касалось всех и происходило в самых разных формах. Двое блатных играют в карты. Один из них проигрывается в пух и просит играть на «представку», то есть в долг. В какой-то момент, раззадоренный игрой, он неожиданно приказывает обычному заключенному из интеллигентов, случайно оказавшемуся среди зрителей их игры, отдать шерстяной свитер. Тот отказывается, и тогда кто-то из блатных «кончает» его, а свитер все равно достается блатарю.

НОЧЬЮ

Двое заключенных крадутся к могиле, где утром было захоронено тело их умершего товарища, и снимают с мертвеца белье, чтобы назавтра продать или поменять на хлеб или табак. Первоначальная брезгливость к снятой одежде сменяется приятной мыслью, что завтра они, возможно, смогут чуть больше поесть и даже покурить.

23. Роман «В круге первом». Культурософская, социальная и нравственная проблематика. Проблема выбора

Александр Исаевич Солженицын р. 1918 В круге первом. Роман (1955-1968)

Двадцать четвертого декабря 1949 в пятом часу вечера государственный советник второго ранга Иннокентий Володин почти бегом сбежал с лестницы Министерства иностранных дел, выскочил на улицу, взял такси, промчался по центральным московским улицам, вышел на Арбате, зашел в телефонную будку у кинотеатра «Художественный» и набрал номер американского посольства. Выпускник Высшей дипшколы, способный молодой человек, сын известного отца, погибшего в гражданскую войну, Володин принадлежал к высшим слоям советского общества. Однако природная порядочность, помноженная на знания, не позволяла Иннокентию полностью мириться с порядком, существующим на одной шестой части суши.

Окончательно открыла ему глаза поездка в деревню, к дяде, который рассказал Иннокентию и о том, какие насилия над здравым смыслом и человечностью позволяло себе государство рабочих и крестьян, и о том, что, по существу, насилием было и сожительство отца Иннокентия с его матерью, барышней из хорошей семьи. В разговоре с дядей Иннокентий обсуждал и проблему атомной бомбы: как страшно, если она появится у СССР.

Спустя некоторое время Иннокентий узнал, что советская разведка украла у американских ученых чертежи атомной бомбы и что на днях эти чертежи будут переданы агенту Георгию Ковалю. Именно об этом Володин пытался сообщить по телефону в американское посольство. Насколько ему поверили и насколько его звонок помог делу мира, Иннокентий, увы, не узнал.

Звонок, разумеется, был записан советскими спецслужбами и произвел эффект именно что разорвавшейся бомбы. Государственная измена! Страшно докладывать Сталину о государственной измене, но еще страшнее докладывать именно сейчас. Опасно произносить при Сталине само слово «телефон». Дело в том, что еще в январе прошлого года Сталин поручил разработать особую телефонную связь: особо качественную, чтобы было слышно, как будто люди говорят в одной комнате, и особо надежную, чтобы ее нельзя было подслушать. Работу поручили подмосковному научному спецобъекту, но задание оказалось сложным, все сроки прошли, а дело двигается еле-еле.

И очень некстати возник еще этот коварный звонок в чужое посольство. Арестовали четырех подозреваемых у метро «Сокольники», но всем ясно, что они тут совсем ни при чем. Круг подозреваемых в МИДе невелик -- пять-семь человек, но всех арестовать нельзя. Как благоразумно сказал заместитель Абакумова Рюмин: «Это министерство -- не Пищепром». Нужно опознать голос звонившего. Возникает идея эту задачу поручить тому же подмосковному спецобъекту.

Объект Марфино -- так называемая шарашка. Род тюрьмы, в которой собран со всех островков ГУЛАГа цвет науки и инженерии для решения важных и секретных технических и научных задач. Шарашки удобны всем. Государству. На воле нельзя собрать в одной группе двух больших ученых: начинается борьба за славу и Сталинскую премию. А здесь слава и деньги никому не грозят, одному полстакана сметаны и другому полстакана сметаны. Все работают. Выгодно и ученым: избежать лагерей в Стране Советов очень трудно, а шарашка -- лучшая из тюрем, первый и самый мягкий круг ада, почти рай: тепло, хорошо кормят, не надо работать на страшных каторгах. Кроме того, мужчины, надежно оторванные от семей, от всего мира, от каких бы то ни было судьбостроительных проблем, могут предаваться свободным или относительно свободным диалогам. Дух мужской дружбы и философии парит под парусным сводом потолка. Может быть, это и есть то блаженство, которое тщетно пытались определить все философы древности.

Филолог-германист Лев Григорьевич Рубин был на фронте майором «отдела по разложению войск противника». Из лагерей военнопленных он выбирал тех, кто был согласен вернуться домой, чтобы сотрудничать с русскими. Рубин не только воевал с Германией, не только знал Германию, но и любил Германию. После январского наступления 1945-го он позволил себе усомниться в лозунге «кровь за кровь и смерть за смерть» и оказался за решеткой. Судьба привела его в шарашку. Личная трагедия не сломила веры Рубина в будущее торжество коммунистической идеи и в гениальность ленинского проекта. Прекрасно и глубоко образованный человек, Рубин и в заточении продолжал считать, что красное дело побеждает, а невинные люди в тюрьме -- только неизбежный побочный эффект великого исторического движения. Именно на эту тему Рубин вел тяжелые споры с товарищами по шарашке. И оставался верен себе. В частности, продолжал готовить для ЦК «Проект о создании гражданских храмов», отдаленного аналога церквей.

Именно Рубину и предлагают сличать голоса подозреваемых в измене с голосом человека, совершившего предательский звонок. Рубин берется за задание с огромным энтузиазмом. Во-первых, он преисполнен ненавистью к человеку, который хотел помешать Родине завладеть самым совершенным оружием. Во-вторых, эти исследования могут стать началом новой науки с огромными перспективами: любой преступный разговор записывается, сличается, и злоумышленник без колебаний изловлен. Для Рубина сотрудничать с властями в таком деле -- долг и высшая нравственность.

Проблему такого сотрудничества решают для себя и многие другие узники шарашки. Иллариону Павловичу Герасимовичу представляется счастливая возможность: сделать ночной фотоаппарат для дверных косяков, чтобы снимал всякого входящего-выходящего. Сделает: досрочное освобождение. Но он ответил все же: «Сажать людей в тюрьму -- не по моей специальности! Довольно, что нас посадили...»

Рассчитывает на досрочное освобождение и друг-враг Рубина по диспутам Сологдин. Он разрабатывает втайне от коллег особую модель шифратора, проект которой почти уже готов положить на стол начальству. Нержина гибнет труд многих лет: в последнее время Нержин испытывает нежные чувства к вольной лаборантке Симочке.

Усилия Рубина приносят свои плоды: круг подозреваемых в измене сузился до двух человек. Володин и человек по фамилии Щевронок. Принято решение арестовать обоих. В этот момент, поняв, что его стараниями в ад ГУЛАГа идет невинный, Рубин почувствовал страшную усталость. Он вспомнил и о своих болезнях, и о своем сроке, и о тяжелой судьбе революции. И только приколотая им самим к стене карта Китая с закрашенным красным коммунистической территорией согревала его. Несмотря ни на что, мы побеждаем.

Иннокентия Володина арестовали за несколько дней до отлета в заграничную командировку -- в ту самую Америку. Со страшным недоумением и с великими муками вступает он на на территорию ГУЛАГа.

Глеб Нержин и Герасимович уходят на этап. Заключенных, отправленных на этап, грузят в машину с надписью «Мясо». Корреспондент газеты «Либерасьон», увидев фургон, делает запись в блокноте: «На улицах Москвы то и дело встречаются автофургоны с продуктами, очень опрятные, санитарно-безупречные».

24. «Один день Ивана Денисовича» как этапное произведение лагерной прозы

Александр Исаевич Солженицын р. 1918 Один день Ивана Денисовича. Повесть (1959, опубл. 1962 в искаженном виде. Полн. изд. 1973)

Крестьянин и фронтовик Иван Денисович Шухов оказался «государственным преступником», «шпионом» и попал в один из сталинских лагерей, подобно миллионам советских людей, без вины осужденных во времена «культа личности» и массовых репрессий. Он ушел из дома 23 июня 1941... в феврале сорок второго года на Северо-Западном фронте окружили их армию всю, и с самолетов им ничего жрать не бросали, а и самолетов тех не было. Дошли до того, что строгали копыта с лошадей околевших, размачивали ту роговицу в воде и ели», то есть командование Красной Армии бросило, своих солдат погибать в окружении. Вместе с группой бойцов Шухов оказался в немецком плену, бежал от немцев и чудом добрался до своих. Неосторожный рассказ о том, как он побывал в плену, привел его уже в советский концлагерь.

Вторая часть воспоминаний и размышлений Шухова во время долгих лагерных работ и короткого отдыха в бараке относится к его жизни в деревне. Из того, что родные не посылают ему продуктов (он сам в письме к жене отказался от посылок), мы понимаем, что в деревне голодают не меньше, чем в лагере. Жена пишет Шухову, что колхозники зарабатывают на жизнь раскрашиванием фальшивых ковров и продажей их горожанам.

Если оставить в стороне ретроспекции и случайные сведения о жизни за пределами колючей проволоки, действие всей повести занимает ровно один день. В этом коротком временном отрезке перед нами развертывается панорама лагерной жизни, своего рода «энциклопедия» жизни в лагере.

Во-первых, целая галерея социальных типов и вместе с тем ярких человеческих характеров: Цезарь -- столичный интеллигент, бывший кинодеятель, который, впрочем, и в лагере ведет сравнительно с Шуховым «барскую» жизнь: получает продуктовые посылки, пользуется некоторыми льготами во время работ; Кавторанг -- репрессированный морской офицер; старик каторжанин, бывавший еще в царских тюрьмах и на каторгах; эстонцы и латыши -- так называемые «буржуазные националисты»; сектант-баптист Алеша -- выразитель мыслей и образа жизни очень разнородной религиозной России; Гопчик -- шестнадцатилетний подросток, чья судьба показывает, что репрессии не различали детей и взрослых. Да и сам Шухов -- характерный представитель российского крестьянства с его особой деловой хваткой и органическим складом мышления. На фоне этих пострадавших от репрессий людей вырисовывается фигура иного ряда -- начальника режима Волкова (явно «говорящая» фамилия), регламентирующего жизнь заключенных и как бы символизирующего беспощадный коммунистический режим.

Во-вторых, детальнейшая картина лагерного быта и труда. Жизнь в лагере остается жизнью со своими видимыми и невидимыми страстями и тончайшими переживаниями. В основном они связаны с проблемой добывания еды. Кормят мало и плохо жуткой баландой с мерзлой капустой и мелкой рыбой. Своего рода искусство жизни в лагере состоит в том, чтобы достать себе лишнюю пайку хлеба и лишнюю миску баланды, а если повезет -- немного табаку. Ради этого приходится идти на величайшие хитрости, выслуживаясь перед «авторитетами» вроде Цезаря и других. При этом важно сохранить свое человеческое достоинство, не стать «опустившимся» попрошайкой, как, например, Фетюков. Это важно не из высоких даже соображений, но по необходимости: «опустившийся» человек теряет волю к жизни и обязательно погибает. Таким образом, вопрос о сохранении в себе образа человеческого становится вопросом выживания. Второй жизненно важный вопрос -- отношение к подневольному труду. Заключенные, особенно зимой, работают в охотку, чуть ли не соревнуясь друг с другом и бригада с бригадой, для того чтобы не замерзнуть и своеобразно «сократить» время от ночлега до ночлега, от кормежки до кормежки. На этом стимуле и построена страшная система коллективного труда. Но она тем не менее не до конца истребляет в людях естественную радость физического труда: сцена строительства дома бригадой, где работает Шухов, -- одна из самых вдохновенных в повести. Умение «правильно» работать, как и умение добывать себе лишние пайки, тоже высокое искусство. Как и умение спрятать от глаз охранников подвернувшийся кусок пилы, из которого лагерные умельцы делают миниатюрные ножички для обмена на еду, табак, теплые вещи... В отношении к охранникам, постоянно проводящим «шмоны», Шухов и остальные заключенные находятся в положении диких зверей: они должны быть хитрее и ловчее вооруженных людей, обладающих правом их наказать и даже застрелить за отступление от лагерного режима. Обмануть охранников и лагерное начальство -- это тоже высокое искусство.

Тот день, о котором повествует герой, был, по его собственному мнению, удачен -- «в карцер не посадили, на Соцгородок (работа в голом поле) бригаду не выгнали, в обед он закосил кашу (лишнюю порцию), бригадир хорошо закрыл процентовку (система оценки лагерного труда), стену Шухов клал весело, с ножовкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И не заболел, перемогся.

Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. В конце повести дается краткий словарь блатных выражений и специфических лагерных терминов и аббревиатур, которые встречаются в тексте.

25. Поэма Твардовского «Теркин на том сете» как пример сатиры на сов бюр систему

Александр Трифонович Твардовский 1910-1971 Теркин на том свете Поэма (1954-1963)

Убитый в бою Теркин является на тот свет. Там чисто, похоже на метро. Комендант приказывает Теркину оформляться. Учетный стол, стол проверки, кромешный стол. У Теркина требуют аттестат, требуют фотокарточку, справку от врача. Теркин проходит медсанобработку. Всюду указатели, надписи, таблицы. Жалоб тут не принимают. Редактор «Гробгазеты» не хочет даже слушать Теркина. Коек не хватает, пить не дают...

Теркин встречает фронтового товарища. Но тот как будто не рад встрече. Он объясняет Теркину: иных миров два -- наш и буржуазный. И наш тот свет -- «лучший и передовой». Товарищ показывает Теркину Военный отдел, Гражданский. Здесь никто ничего не делает, а только руководят и учитывают. Режутся в домино. «Некие члены» обсуждают проект романа. Тут же -- «пламенный оратор». Теркин удивляется: зачем все это нужно? «Номенклатура», -- объясняет друг. Друг показывает Особый отдел: здесь погибшие в Магадане, Воркуте, на Колыме... Управляет этим отделом сам кремлевский вождь. Он еще жив, но в то же время «с ними и с нами», потому что «при жизни сам себе памятники ставит». Товарищ говорит, что Теркин может получить медаль, которой награжден посмертно. Обещает показать Теркину Стереотрубу: это только «для загробактива». В нее виден соседний, буржуазный тот свет. Друзья угощают друг друга табаком. Теркин -- настоящим, а друг -- загробным, бездымным. Теркин все вспоминает о земле. Вдруг слышен звук сирены. Это значит -- ЧП: на тот свет просочился живой. Его нужно поместить в «зал ожидания», чтобы он стал «полноценным мертвяком». Друг подозревает Теркина и говорит, что должен доложить начальству. Иначе его могут сослать в штрафбат. Он уговаривает Теркина отказаться от желания жить. А Теркин думает, как бы вернуться в мир живых. Товарищ объясняет: поезда везут людей только туда, но не обратно. Теркин догадывается, что обратно идут порожняки. Друг не хочет бежать с ним: дескать, на земле он мог бы и не попасть в номенклатуру. Теркин прыгает на подножку порожняка, его не замечают... Но в какой-то миг исчезли и подножка, и состав. А дорога еще далека. Тьма, Теркин идет на ощупь. Перед ним проходят все ужасы войны. Вот он уже на самой границе.

...И тут он слышит сквозь сон: «Редкий случай в медицине». Он в госпитале, над ним -- врач. За стенами -- война... Наука дивится Теркину и заключает: «Жить ему еще сто лет!»

26. Идеалы «шестидесятников» в повестях Аксенова («Звездный билет», «Апельсины из Марокко», «Коллеги»)

Василий Павлович Аксенов р. 1932 Коллеги - Повесть (1960)

Три друга -- Алексей Максимов, Владислав Карпов и Александр Зеленин -- заканчивают Ленинградский медицинский институт. Ребята дружат с первого курса, несмотря на разницу характеров и темпераментов: Максимов -- резкий, ироничный, внутренне ранимый и поэтому «закрытый», Карпов -- веселый, любимец девочек, Зеленин -- немного смешной, порывистый, честный и вежливый. В ожидании распределения и неизбежного отъезда из Ленинграда они спорят о будущем, о предназначении врача. Саша Зеленин считает, что каждый из них должен продолжать дело предков во имя потомков. Он сам просит назначение в поселок Круглогорье, находящийся в двух сутках езды от Ленинграда. Алексей и Владик принимают неожиданное предложение начальника медуправления Балтийского морского пароходства, который набирает судовых врачей.

Владик Карпов давно влюблен в однокурсницу Веру. Но Вера недавно вышла замуж за доцента Веселина, и Владик старается забыть ее. В последний день перед отъездом в Круглогорье Саша Зеленин знакомится с московской студенткой Инной и влюбляется в нее. Вопреки своим ожиданиям, Максимов и Карпов не отправляются в дальнее плавание. Они поступают в распоряжение санитарно-карантинного отдела морского порта. Им предстоит проводить карантинные мероприятия на прибывающих судах. Ребята немного разочарованы рутинностью будущей работы, но добросовестно принимаются за дело. Их поселяют в общежитие карантинной службы. Максимов хочет жить интересно, все выжимать из своей молодости. Он порядочен, готов на решительные поступки, но хочет отвечать за них только перед своей совестью, а не перед фетишами. Едва прибыв в Круглогорье, Саша Зеленин оперирует раненого рабочего с лесозавода. Ему помогает молоденькая медсестра Даша Гурьянова. Даше нравится молодой доктор, да и Саша относится к ней неравнодушно, хотя его сердце принадлежит почти незнакомой Инне. Влюбленный в Дашу бывший уголовник Федор Бугров таит злобу на нового врача, который к тому же разоблачил его как симулянта, отлынивающего от работы.

Саша работает с увлечением и скоро завоевывает общее уважение. Он много оперирует, ездит по окрестным деревням, организует в больнице лабораторию и рентгенокабинет, даже лечит от алкоголизма больничного кучера. Участвует он и в общественной жизни поселка, читает лекции в клубе. Однажды ему приходится на вертолете лететь на лесную заимку, где медведь задрал лесника. Инна часто звонит Саше из Москвы. Вскоре она приезжает в Круглогорье, и они празднуют свадьбу. Саша дружит с председателем местного совета, инвалидом войны Егоровым. Они спорят о жизненных ценностях разных поколений. О своих ровесниках и друзьях Саша говорит: «А мы, городские парни, настроенные чуть иронически ко всему на свете, любители джаза, спорта, модного тряпья, мы, которые временами корчим из себя черт знает что, но не ловчим, не влезаем в доверие, не подличаем, не паразитируем и, пугаясь высоких слов, стараемся сохранить в чистоте свои души...»

У Максимова и Карпова много работы в порту. Максимову удается разоблачить махинации складских работников. Но оба друга мечтают наконец получить назначения на корабли. В свободное время они ходят в театры, на выставки и охотно выпивают в дружеских компаниях. Максимов часто бывает в публичной библиотеке. Здесь он однажды встречает Веру Веселину и наконец признается, что всегда любил ее. Вера отвечает ему взаимностью, но не может оставить мужа и работу на кафедре мединститута. Максимов скрывает свое чувство от Владика Карпова, пока тот не признается, что его любовь к Вере прошла. Любовная неопределенность разрешается, когда Максимов наконец получает назначение на судно. Перед уходом в плавание друзья решают навестить Сашу Зеленина. Саша обрадован приездом друзей. Ребята не только отдыхают в Круглогорье, но и консультируют больных. Радость дружеской встречи обрывается трагически: уголовник Федор Бугров из мести тяжело ранит Сашу ножом. Жизнь друга висит на волоске, но Максимову и Карпову удается провести успешную операцию. У постели спасенного друга они осознают свое жизненное назначение. Они -- врачи, им предстоит отбивать от людей атаки смерти. Наконец Максимов понимает Сашину правоту: чтобы не бояться смерти, надо чувствовать свою связь с прошедшим и будущим.

27. Роман Нарокова «Мнимые величины»: взгляд на тоталитарную систему извне

Николай Нароков (Марченко) - известный прозаик русского зарубежья. Наибольшую популярность принес ему остросюжетный психологический роман «Мнимые величины». Тема Мнимых величин - большевизм и человек. Нароков дает не бытовой разоблачительный роман сположительными и отрицательными типами, Мнимые величины роман проблемный.

«Мнимые величины» - в назв романа исп-н мат теримин, обнач неЕ число. В эпиграфе: акцентирует ф.сущность явл-я: «мнимая величина в самой себе таит загадочную спб-ть превратиться в д-ную».

Перс романа живут в мире, где властвуют разрушит силы. Гл.героина с несовр-м именем Евлалия сохр веру в разумное начало, хотя все происх только кажется «заранее обдуманным». Случайная встреча 2 гл д-щих лиц, разделенных возрастными, соц, идеологич барьерами.. Евлалия идет на работу, ее чуть не сбивает автомобиль важного сов.лица, она теряется, робеет, он ведет себя властно. Уверенность и властность свид-т о презрении к другим. Антрита явл фактором, спб-щим расширению повест-я: герои предст собой полюса. Их черты стан еще более зримыми и vs др др. Частная сит-я выглядит как проявл общего конфликта, в кот вовлечены все, нах м/у крайними точками. Соц полярность видна герою наст явно, что он не стал рассм-ть, а одним взглядом успел все увидеть.

Х-ку изобр среды усугулбл опис родных и знакомых героини: мужа арестовали. Отец - бывш чиновник, не служил, не искал работы, негодуя на сатанинскую власть. В его образе: ос-ти, х-рные д/двор-чиновнич среды (безделье, легкомыслие, беспутство, потр-ть Е за чужой счет).

Конфл героини с вражд сов миром обусл ее стремл-м оставаться внутр свободной и незав-мой от него. Настоящ страх она испыт от мысли, что ее мал сны попадет в идеологч банку, из-за чего вырастет моральным уродом. Как нр компромисс она расценивает необх принимать помощь от партийного коммуниста, ответственного работника. В изобр мире нет отн-й, построенных на ч-ве, люди превр в какие-то особые существа. Когда приходят, чтоб арестовать ее отца, Евлалия понимает, что это необъяснимое зло, которое Е вне добра и независимо от него.

След события подтвержд вывод героини: изобр происх в НКВД. Работники боятся неведомой силы. Они ощущ, что не были никогда в в мире нормальн людей, ко чув-т и думают по-чел-ки. Он || их Е, и встреча с ним ненадолго вызывает желание посмотреть поближе. Но через мгновение они стан обычными собою. Гл - им надо ощущать, что их иллюзорный мир и есть настоящий. ? о том, есть ли ч-нбдь большее животной жажды жизни, решается в главах, откр 2 ч. Намереваясь отговорить Евлалию Григ от намерения хлопотать об освобожд отца, Семенов расс-т ей о злодеяниях, соверш им за бутылку вина, сардинку. И она оказ, как героиня Дост «ПиН», перед выбором - судить ей, добивать человека, виновного в ее собств несчастьях. Выбирая нр чистоту личности, она демонтр-т страшную светлую силу совести. С Соней Мармелю Евлалию Григ сближает и vs внеш слабости и внутр мощи. Как и Соня, Евлалия безответная, робкая, как маленький ребенок. Сильный и властный герой побит Евл. Ему хочется делаться маленьким и смириться перед нею.

Роман Дост явл реминисц фоном д/изобр отца Е.Г. Григорий Михайлович Володеев. Пережив в тюрьме невыносимые страдания, побывав в камере смертников, он ч-т, что в нем произошел перелом. В тюрьме он выраж в искреннем раскаянии, но дома мысль о нем сделалась «фальшивой, лишней, ненужной». Его гл заботой стан стремл «смыть с себя тоскливую муку, маетный страх и давящее зло». Встреченный дочерью и соседкой Софьей Дмитриевной (значимо д/х-ки явл имя: соня марм - она очень в бога верит и отказ-ся судить других, счит, что кажд д «идти на суд Его: простит») с теплотой и соч-т, а Е.Г обеспокоена тем, что она не м. забыть о своих невзгодах перед лицом страдания, оставаясь «так черства, холодно и так зла».

С этого сюж момента перех кофл романа приобр этический х-р. Нр выбор д/многих стан непосильной задачей. Осознав, что н ов жизнь невозм д/того, кто работается с НКВД, покончил с собой отец героини. Ее коллеги, видя, наск особым стало ее положение, счит, что она или любовница начальника, или даже сексот, из-за чего страдают ее родные. Воспр несправедл обвинения и непонимания наравне с несч-ми семьи как пощечины жизни, не ожидая от будущего ничего светлого, Е.Г. предч-т, что нах на пороге гл испытаний. На ее вопросы (почему все так вышло? Семенов? Да, конечно, он, но… Почему же он так сделал: хотело хорошо, а вышло так плохо.. Это оттого, что он такой? Какой такой?) жизнь дает жестокий твет. Мнимым оказ герой (ведь никакого Семенова нет и не было, а по-наст я Любкин»). Ненастоящим оказ содержание его жизни. Исповедь Семенова-Любкина стан кульминац моментов в развитии конфл. Напряжение перед через внешние детали: бледнеет, изумляется, слушает с великим напряжением. Торопится произнести ужасные признания.

Слова чела в ЧК-форме, оказ всесильным Любкиным, от кот зависят судьбы всех героев, проясняют предыдущ ход событий. Стан понятным, что в повест-ии не случайно уделялось много места опис быта, воспроиз разговоров перс-й, не связ с основной сюж линией. Раскр тайны Сем-Люб обращ к этим ос-м, образ комп кольцо, обуславл целостность текста.

Ед-во реминисц фона подвержд и в повеств-и о заключит событиях романа. Герой появл на послед свидании, осозн, что до точки дошел. Он стал убийцей, потерял представл о том, что явл настоящим, испытал ужас, увидев, наск мнимой была его правда. Как и Раск, С-Л много зла делал. Но дя сов хозяев жизни нр ориентир недоступен: они отказ-сь от добра, продали его, и оно ушло. Объясняя, как герой Дост мотивы св поступков, он поним, что ве это было неправильно, но не верит в возм-ть исправиться. Не случайно вместе с героиней читая евангелие, Люкин выбирает отрывок, свид о том, что отсутствие соли, добрых начал души нельзя исправить.

Развязкой конфл стан не т. победа внутр силы в героинях, позв им vs том, что навалилось на них и давит, но и ф-фский вывод о неотвратимости конца «мнимых величин». Соф. Дм - сам старш среди героинь - с позиции жизн опыта обобщает: навалилось оно на всех и давит, а что оно такое, я не знаю. И вых так, вижу я теперь, что оно даже не на них самых давит, на тех, которые взвалили. Оно само себя задавит.

Ф-фским итогом романа явл мысль о том, что деспотизм лишь кажется крепкой твердыней. Следование сатанинским принципам разруш души ее строителей. Безликое зло обретает господство лишь на время, так как у него нет настоящего основания, оно давит, калечит, разбивает судьбы, губит, но у него нет силы победить людей с живым душами. В этой связи центр место в пр-нии Нарокова заним изобр действит величин. Продолж трад рус класс на 1 план выдвиг идея продолж жизни (обе центр героини призваны оградит душу сына Е.Г. Шурика от сов. «банки»)

28. Кризис духовных ценностей европейской цивилизации в романах Набокова («Лолита», «Камера обскура»)

Владимир Владимирович Набоков 1899-1977 Лолита - Роман (англ. -- 1955. на рус.- 65)

Эдгар Гумберт Гумберт, тридцатисемилетний преподаватель французской литературы, испытывает неординарную склонность к нимфеткам, как он их называет -- очаровательным девочкам от девяти до четырнадцати лет. Давнее детское впечатление наделило его этим подпольным переживанием, отвращающим от более зрелых женщин. Действие романа-исповеди, который пишет находящийся в тюрьме Гумберт Гумберт, относится к лету 1947 г. За десять лет до этого, живя в Париже, он был женат, но жена оставила его ради русского полковника-эмигранта как раз накануне его переезда в Америку. Там он принимал участие в разных исследовательских проектах, лечился в санаториях от меланхолии и вот, выйдя из очередной больницы, снял в Новой Англии дом у госпожи Шарлотты Гейз. У хозяйки двенадцатилетняя дочь Долорес -- Ло, Лолита, напоминание о той детской влюбленности Гумберта, потеря которой придала его эротической жизни столь странное направление.

Страницам своего дневника Гумберт Гумберт поверяет о томительном вожделении к Лолите, как вдруг узнает, что мать отправляет ее в летний лагерь. Шарлотта пишет Гумберту письмо, в котором объясняется в любви к нему, и требует покинуть ее дом, если он не разделяет ее чувств. После некоторого колебания Гумберт принимает предложение «перейти из жильцов в сожители», Он женится на матери, ни на минуту не забывая о своей будущей падчерице. Отныне ничто не помешает ему общаться с ней. Однако выясняется, что после свадьбы Шарлотта намерена отправить Лолиту сразу после лагеря в пансионат, а затем в Бердслей Колледж. Планы Гумберта рушатся. Во время плавания в лесном озере он хочет утопить жену, но не может, к своему сожалению, узнав, что за ними с холма следит соседка-художница. Госпожа Гумберт находит и прочитывает дневник мужа и полностью его разоблачает. Пока он лихорадочно обдумывает, как выйти из этой ситуации, Шарлотта в слезах и гневе бежит через дорогу отправлять письма и попадает под машину.

После похорон жены герой отправляется за Лолитой. Разжившись одеждой для нее и снотворными пилюлями, он сообщает девочке, что ее мама в больнице накануне серьезной операции. Забрав Лолиту из лагеря, Гумберт собирается возить ее по городкам и гостиницам. В первой из них он дает девочке снотворное, чтобы насладиться ею спящей. Снотворное не действует. Ночь мучений и нерешительности Гумберта, не смеющего прикоснуться к Лолите, заканчивается ее утренним пробуждением и соблазнением отчима. К изумлению последнего, Лолита не была девственницей, совсем недавно она «попробовала» это с сыном начальницы лагеря.

Близость изменяет отношения Гумберта с Лолитой. Он открывает, что ее мать мертва. С августа 1947 г. в течение года они путешествуют по Соединенным Штатам, меняют мотели, коттеджи, гостиницы. Герой старается подкупить девочку обещанием разных удовольствий и угрожает бедами, если она выдаст его полиции как совратителя. Перед путешественниками открываются многочисленные достопримечательности страны. Параллельно между ними случаются скандалы. Райское блаженство никак не сулит стабильного счастья. Вместо того чтобы затаиться где-нибудь в Мексике, Гумберт поворачивает на восток Америки, чтобы отдать девочку в частную гимназию в Бердслее.

1 января 1949 г. Лолите исполняется четырнадцать лет. Она уже отчасти теряет прелесть своей нимфеточности, лексикон ее делается невыносим. Она требует денег от Гумберта за удовлетворение его особых желаний, прячет их, чтобы, как он подозревает, накопив, сбежать от него. В гимназии она начинает увлекаться театром. Репетируя пьесу «Зачарованные охотники», Лолита влюбляется в ее автора, знаменитого драматурга Куильти, неотразимого героя рекламы папирос «Дромадер». Чуя неладное, Гумберт Гумберт за неделю до премьеры увозит Лолиту из Бердслея.

Летом 1949 г. начинается их последнее путешествие по Америке. Гумберта преследуют подозрения о ее измене. Он боится оставлять Лолиту надолго одну, проверяет пистолет, который хранит в шкатулке. Однажды он замечает следующий за ними в отдалении вишневый «кадиллак». Лолита обманывает Гумберта, водит его за нос вместе с сообщниками своего нового любовника. В Эльфинстоне Лолиту с высокой температурой забирают в больницу. Впервые за два года Гумберт разлучен со своей любимой. Потом заболевает и он сам. Когда же он собирается забрать Лолиту из госпиталя, оказывается, что накануне она уехала со своим «дядюшкой».

Три с половиной года проходят без Лолиты. Сначала Гумберт едет в обратном порядке по следам своего изобретательного соперника. Осенью он достигает Бердслея. До следующей весны лечится в санатории. Потом встречает тридцатилетнюю наивную, нежную и безмозглую подружку по имени Рита, спасшую Гумберта от смирительной рубашки. Год преподает в Кантрипском университете. И наконец оказывается в Нью-Йорке, где 22 сентября 1952 г. получает письмо от Лолиты. Она сообщает, что замужем, что ждет ребенка, что ей нужны деньги расплатиться с долгами, поскольку муж собирается вместе с ней на Аляску, где ему обещана работа.

Гумберт Гумберт определяет по штемпелю адрес и, прихватив с собой пистолет, отправляется в дорогу. Он находит Лолиту в какой-то лачуге на окраине маленького городка замужем за почти глухим ветераном войны. Она наконец открывает имя своего соблазнителя: это драматург Клэр Куильти, весьма неравнодушный к маленьким детям развратный гений. Она думала, что Гумберт давно уже вычислил его. Куильти, украв ее, повез на ранчо, уверяя, что осенью повезет в Голливуд пробоваться на роль. Но там Лолиту ждали пьянство, наркотики, извращения и групповые оргии, в которых она отказалась принимать участие, и была вышвырнута на улицу. Далее тяжелые заработки на жизнь, встреча с будущим мужем...

Гумберт предлагает Лолите немедленно уехать с ним от мужа, она отказывается, она никогда его не любила. Гумберт Гумберт дает ей с мужем четыре тысячи долларов -- доход от дома ее покойной матери -- и отправляется на охоту за драматургом Клэром Куильти. Едет в Паркингтон, где проникает в родовой замок своего врага, и с пистолетом в руках ведет с ним полубезумный разговор, чередующийся выстрелами, осечками, промахами, попаданиями, борьбой двух немолодых и полуразрушенных тел, чтением приговора в стихах. Все это делает сцену мщения фарсовой. Куильти бежит от своего палача, тот стреляет в него...

«Лолиту», свою исповедь, он пишет сначала в лечебнице для психопатов, где проверяют его рассудок, а потом в тюрьме в ожидании суда, не дождавшись которого умирает от сердечного приступа. Вскоре после Гумберта умрет и Лолита.

29. Поэтический мир Иосифа Бродского

Иосиф Бродский -- один из самых молодых нобелевских лауреатов в области литературы (удостоен в 47 лет). Поэт родился и вырос в Ленинграде. Тема Ленинграда занимает значительное место в раннем творчестве поэта "Стансы", "Стансы городу", "Остановка в пустыне". Характерно начало "Стансов".

В 1972 году Бродский вынужден уехать в США, где являлся почетным профессором ряда университетов. В США один за другим выходят его поэтические сборники: "Стихи и поэмы", "Остановка в пустыне", "В Англии", "Конец прекрасной эпохи"... В последние годы жизни Иосиф Бродский все чаще выступал как англоязычный автор. Для раннего поэта характерна динамика: движение, дорога, борьба. Она оказывала очищающее воздействие на читателей. Произведения этого периода сравнительно просты по форме. Граница между ранним и зрелым Бродским приходится на 1965-1968 года. Поэтический мир его как бы застывает, начинают преобладать темы конца, тупика, темноты и одиночества, бессмысленности всякой деятельности.

В этот период темой творчества поэта становятся любовь исмерть. Однако любовной лирики в традиционном смысле у Бродского нет. Любовь оказывается чем-то хрупким, эфемерным, почти нереальным. Любовь часто видится как бы через призму смерти, сама же смерть оказывается весьма конкретна, материальна, близка.

В поэзии Бродского возрождаются философские традиции. Оригинальность философской лирики Бродского проявляется не в рассмотрении той или иной проблемы, не в высказывании той или иной мысли, а в разработке особого стиля, основанного на парадоксальном сочетании крайней рассудочности, стремлении к чуть ли не математической точности выражения с максимально напряженной образностью, в результате чего строгие логические построения становятся частью метафорической конструкции, которая является звеном логического развертывания текста. Оксюмороны, соединения противоположностей вообще характерны для зрелого Бродского. Ломая штампы и привычные сочетания, поэт создает свой неповторимый язык, который не сочетается с общепринятыми стилистическими нормами и на равных правах включает диалектизмы и канцеляризмы, архаизмы и неологизмы, даже вульгаризмы. Бродский многословен. Его стихотворения для русской поэзии непривычно длинны; если Блок считал оптимальным объемом стихотворения 12-16 строк, то у Бродского обычно стихотворения в 100-200 и более строк. Необычно длинна и фраза-- 20-30 и более строк, тянущихся из строфы в строфу. Для него важен сам факт говорения, преодолевающего пустоту и немоту, важно, даже если нет никакой надежды на ответ, даже если неизвестно, слышит ли кто-нибудь его слова.

Творчество Бродского метафизично, это микрокосмос, где уживается Бог и черт, вера и атеизм, целомудрие и цинизм. Его поэзия чрезвычайно объемна и - одновременно - разнопланова. Бродский, подобно Ахматовой и Мандельштаму, очень литературный поэт, у него много аллюзий на предшественников. Поэтический мир Бродского, по сути дела, оказывается квадратом, сторонами коего служат: отчаяние, любовь, здравый смысл и ирония.

Бродский был изначально умным поэтом, то есть поэтом, нашедшим удельный вес времени в поэтическом хозяйстве вечности. Оттого он быстро преодолел "детскую болезнь" определенной части современной ему московско-ленинградской поэзии, так называемое "шестидесятничество", основной пафос которого определяется... впрочем, Бродский отдал этому пафосу мимолетную дань, хотя бы в ранних, весьма банальных стихах о памятнике.

В 1965 год Бродский формулирует свое кредо, оставшееся в силе до конца его жизни. В стихотворении "Одной поэтессе" он писал:

Я заражен нормальным классицизмом.

А вы, мой друг, заражены сарказмом...

Бродский обнаруживает три вида поэзии:

Один певец подготавливает рапорт.

Другой рождает приглушенный ропот.

А третий знает, что он сам лишь рупор.

И он срывает все цветы родства.

Свою деятельность поэт сравнивает со строительством Вавилонской башни - башни слов, которая никогда не будет достроена. В творчестве Бродского мы находим парадоксальное соединение экспериментаторства и традиционности. Этот путь, как показала практика, не ведет к тупику, а находит своих новых приверженцев. Ранняя смерть поэта прервала его жизненный путь, а не путь его поэзии к сердцам все новых и новых поклонников.

30. Иронико-исторический роман Дружникова «Ангелы на кончике иглы»

От чтения огромного, почти 500-страничного романа Юрия Дружникова "Ангелы на кончике иглы" трудно оторваться. Он создавался в 1969-76 годах, некоторое время кружил в самиздате, потом был напечатан на Западе.

Дружникова относят к поколению так называемых шестидесятников, писателей, которые появились на литературной сцене на переломе 50-60 годов. В литературном отношении они дозревали во времена хрущевской оттепели. Истинному пробуждению многих из них послужило вторжение войск Варшавского договора в ехословакию. В 1977 г. Дружникова исключили из Союза писателей. Начались преследования автора. Появилась угроза быть отправленным в психиатрическую лечебницу. Его спасли протесты известных писателей, среди которых были Артур Миллер и Курт Воннегут. В конце концов власти согласились на выезд писателя из СССР. Это произошло уже в 1987 г., во время горбачевской гласности.

Эта книга вошла в канон текстов, описывающих эпоху тоталитаризма. Однако роман Дружникова ценен не только в историческом плане. Конечно, "Ангелы на кончике иглы" являются вдумчивым анализом системы коммунистического вранья. Дружников, будучи литературно одаренным и, как мало кто другой, злым портретистом системы, одновременно является поразительным наблюдателем, а также необычайно интеллигентным писателем. Автор строит свою хронику, казалось бы, традиционно. Мы наблюдаем действие, развивающееся на протяжении 78 дней, с 23 февраля до 30 апреля 1969 года. События в романе начинаются с инфаркта редактора главного (вымышленного) органа КПСС, "Трудовой правды", Игоря Ивановича Макарцева, а кончаются его возвращением на работу и театральной смертью в собственном кабинете, на глазах членов редколлегии. А в промежутке эпизоды фабулы становятся поводом для представления интригующей галереи портретов "советских людей".

Уже сам способ, которым вводятся новые персонажи, позволяет нам лучше понять авторские намерения Дружникова. Пародия на советское "человекознание" заключается в том, что появление каждого нового героя в романе предваряется либо персональной анкетой, либо биографией, либо доносом тайного сотрудника. Это как бы официальная, полицейская, государственная версия биографии, а дальше у нас есть объективное, авторское освещение истинного хода событий, отраженных в официальных бумагах. Так предварительно представленное действующее лицо подготовлено к тому, чтобы включиться в построенный в романе фабульный ход.

В сущности, мы получаем необыкновенно рельефный и одновременно хронологически обширный (судьбы некоторых персонажей касаются времен революции) обзор того, что называется коммунистическим тоталитаризмом, который так легко ускользает при описании, когда к нему прикладывают макрошкалу, перспективу великих исторических событий или идеологию. Дружников выбирает известные анекдоты, противопоставляя их как мартирологу, так и историческим обоснованиям. Анекдот правит его романным миром. А с анекдотом неразрывно связан юмор.

Страницы романа в значительной степени заполняют журналисты. Оппортунисты, старые коммунисты, озлобленные и циничные халтурщики, зарабатывающие на жизнь писанием статей и (одновременно!) речей для начальства, цензоры, осведомители, так же как и диванные оппозиционеры. Один из них, Вячеслав Ивлев, является, пожалуй, именно таким ангелом из названия. Изображенные Дружниковым реальные факты поражают и, в то же время, ужасают.

Рассказ о полном обезволивании представителей прессы заставляет внимательнее оглядеться вокруг и спросить, возможно ли на самом деле излечение кого-то, кто попал в продолжительную и многолетнюю зависимость oт партийного центра, каковой принимал за этого кого-то почти все решения, оставляя ему комфорт песьего вглядывания в облик власти и угадывания наперед ее пожеланий, а также второстепенную свободу дуть водку, нигилистичный цинизм, двоемыслие и бессильную злость. «Откуда теперь ветер дует?». А не идет ли это с "того света"? Читая Дружникова, задумываюсь и над болезнью представителей нашей прессы, в чьей среде все еще, как кажется, функционирует механизм, описанный русским писателем.

31. Проблема нравственного выбора и ответственности в повестях Васильева

Борис Львович Васильев р. 1924 А зори здесь тихие - Повесть (1969)

Май 1942 г. Сельская местность в России. Идет война с фашистской Германией. 171-м железнодорожным разъездом командует старшина Федот Евграфыч Васков. Ему тридцать два года. Образования у него всего четыре класса. Васков был женат, но жена его сбежала с полковым ветеринаром, а сын вскоре умер.

На разъезде спокойно. Солдаты прибывают сюда, осматриваются а потом начинают «пить да гулять». Васков упорно пишет рапорты, и, в конце концов, ему присылают взвод «непьющих» бойцов -- девчат-зенитчиц. Поначалу девушки посмеиваются над Васковым, а он не знает, как ему с ними обходиться. Командует первым отделением взвода Рита Осянина. Муж Риты погиб на второй день войны. Сына Альберта она отправила к родителям. Вскоре Рита попала в полковую зенитную школу. Со смертью мужа она научилась ненавидеть немцев «тихо и беспощадно» и была сурова с девушками из своего отделения. Немцы убивают подносчицу, вместо нее присылают Женю Комелькову, стройную рыжую красавицу. На глазах Жени год назад немцы расстреляли ее близких. После их гибели Женя перешла фронт. Ее подобрал, защитил «и не то чтобы воспользовался беззащитностью -- прилепил к себе полковник Лужин». Был он семейный, и военное начальство, прознав про это, полковника «в оборот взяло», а Женю направило «в хороший коллектив». Несмотря ни на что, Женя «общительная и озорная». Ее судьба сразу «перечеркивает Ритину исключительность». Женя и Рита сходятся, и последняя «оттаивает».

Когда речь заходит о переводе с передовой на разъезд, Рита воодушевляется и просит послать ее отделение. Разъезд располагается неподалеку от города, где живут ее мать и сын. По ночам тайком Рита бегает в город, носит своим продукты. Однажды, возвращаясь на рассвете, Рита видит в лесу двоих немцев. Она будит Васкова. Тот получает распоряжение от начальства «поймать» немцев. Васков вычисляет, что маршрут немцев лежит на Кировскую железную дорогу. Старшина решает идти коротким путем через болота к Синюхиной гряде, тянущейся между двумя озерами, по которой только и можно добраться до железной дороги, и ждать там немцев -- они наверняка пойдут окружным путем. С собой Васков берет Риту, Женю, Лизу Бричкину, Соню Гурвич и Галю Четвертак.

Лиза с Брянщины, она -- дочь лесника. Пять лет ухаживала за смертельно больной матерью, не смогла из-за этого закончить школу. Заезжий охотник, разбудивший в Лизе первую любовь, обещал помочь ей поступить в техникум. Но началась война, Лиза попала в зенитную часть. Лизе нравится старшина Васков. Соня Гурвич из Минска. Ее отец был участковым врачом, у них была большая и дружная семья. Сама она проучилась год в Московском университете, знает немецкий. Сосед по лекциям, первая любовь Сони, с которым они провели всего один незабываемый вечер в парке культуры, ушел добровольцем на фронт. Галя Четвертак выросла в детском доме. Там ее «настигла» первая любовь. После детского дома Галя попала в библиотечный техникум. Война застала ее на третьем курсе.

Путь к озеру Вопь лежит через болота. Васков ведет девушек по хорошо известной ему тропке, по обе стороны которой -- трясина. Бойцы благополучно добираются до озера и, затаившись на Синюхиной гряде, ждут немцев. Те появляются на берегу озера только на следующее утро. Их оказывается не двое, а шестнадцать. Пока немцам остается около трех часов ходу до Васкова и девушек, старшина посылает Лизу Бричкину обратно к разъезду -- доложить об изменении обстановки. Но Лиза, переходя через болото, оступается и тонет. Об этом никто не знает, и все ждут подмоги. А до тех пор девушки решают ввести немцев в заблуждение. Они изображают лесорубов, громко кричат, Васков валит деревья. Немцы отходят к Легонтову озеру, не решаясь идти по Синюхиной гряде, на которой, как они думают, кто-то валит лес. Васков с девушками перебирается на новое место. На прежнем месте он оставил свой кисет, и Соня Гурвич вызывается принести его. Торопясь, она натыкается на двоих немцев, которые убивают ее. Васков с Женей убивают этих немцев. Соню хоронят.

Вскоре бойцы видят остальных немцев, приближающихся к ним. Спрятавшись за кустами и валунами, они стреляют первыми, немцы отходят, боясь невидимого противника. Женя и Рита обвиняют Галю в трусости, но Васков защищает ее и берет с собой в разведку в «воспитательных целях». Но Васков не подозревает, какой след в душе Гали оставила Сонина смерть. Она напугана до ужаса и в самый ответственный момент выдает себя, и немцы убивают ее.