Правовое положение контролирующих должника лиц в процедурах несостоятельности (банкротства)

2.3 Презумпции наличия у лица статуса контролирующего должника лица

Известный со времен римского права термин презумпция (лат. praesumptio) принято определять как предположение о наличии или отсутствии неких фактов, основанное на связи между предполагаемыми фактами и фактами наличными, и подтвержденное предшествующим опытом. Вопрос о необходимости нормативного закрепления таких предположений не раз становился объектом исследований. Так Д.И. Мейер, исследуя данный вопрос, пришел к выводу о могущественном значении закрепления в законе предположений, позволяющих устранять споры между участниками правоотношений и их скорейшее разбирательство. Одновременно с этим, Д.И. Мейер определял презумпцию как признание факта существующим по вероятности, что он существует. Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытных и притворных действиях / Д.И. Мейер. - Казань: [б. и.], 1854. - 127 с. - Перепечатано из IV-й книжки Ученых Записок за 1835 год.

Б.А. Булаевский отмечает, что согласно общепризнанному на сегодняшний день (с теми или иными вариациями) определению, под презумпцией понимают правовое средство, основанное на предположении о существовании факта, которое считается истинным до тех пор, пока ложность такого предположения не будет доказана. Булаевский Б.А., Презумпции как средства правовой охраны интересов гражданских правоотношений: монография - М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ: ИНФРА-М, 2014 -с.124.

В данный момент законодательство о банкротстве использует значительное число презумпций. При этом презумпции главным образом задействованы в части привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц. Абрамов С.И. Роль правовых презумпций в контексте реформирования института имущественной ответственности при банкротстве // Актуальные проблемы российского права. 2019. N 11. С.58. // СПС «КонсультантПлюс».

В чем практическая роль применения подобных презумпций в делах о банкротстве? Исходя из общих правил доказывания, бремя доказывания наличия у лица статуса контролирующего лежит на заявителе требования о привлечении к субсидиарной ответственности (арбитражном управляющем, конкурсных кредиторах). Действующее законодательство о банкротстве учитывает, что конкурсные кредиторы и арбитражный управляющий, будучи сторонними по отношению к должнику лицами, лишены в возможности предоставить исчерпывающие доказательства наличия у лица возможности определять действия должника. Одновременно с этим, контролирующие должника лица не заинтересованы в раскрытии документов, отражающих финансовое состояние должника, его документооборота и порядка управления таким обществом.

Из указанного следует следующая процессуальная особенность рассмотрения заявлений о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности. Подольский Ю.Д. Обособленные споры в банкротстве: монография. Москва: Статут, 2020. 121 с. // СПС «КонсультантПлюс». Заявителям по таким требованиям необходимо представить достаточное количество «убедительных» косвенных доказательств наличия у лица статуса контролирующего, и причинения действиями такого лица вреда имущественным правам кредиторов, в результате чего на такое лицо переходит бремя доказывания несостоятельности доводов заявителя, раскрытию реальных обстоятельств осуществления должником хозяйственной деятельности. Пункт 56 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве".

Учитывая то, что интересы лиц, оказывающих влияние на формирование воли должника в процедурах несостоятельности (банкротства) противоречат интересам кредиторов должника Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 15.02.2018 N 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу N А33-1677/2013// СПС «КонсультантПлюс»., закон о банкротстве вводит ряд презумпций, предполагающих наличие у ряда лиц возможности осуществления контроля над должником. Закрепленные в законе презумпции позволяют распределять бремя доказывания исходя из фактической возможности их предоставления.

Так, наличие статуса контролирующего должника лица предполагается, если лицо:

1) являлось руководителем или управляющей организации должника, членом исполнительного органа должника, ликвидатором или членом ликвидационной комиссии;

2) имело право самостоятельно либо совместно с заинтересованными лицами распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества, или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, или более чем половиной голосов в общем собрании участников юридического лица либо имело право назначать (избирать) руководителя должника;

3) извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, которые в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени.

Судебная практика исходит из того, что сам по себе факт участия в органах управления должника не свидетельствует о наличии статуса контролирующего должника лица. Пункт 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53"О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве». Исключения из данного правила установлены п.п. 1-2 пункта 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве.

В первую очередь, установлена опровержимая презумпция наличия контроля у руководителя организации должника а также управляющей организации должника, если таковая имеется, членов исполнительного органа должника, ликвидатора и членов ликвидационной комиссии. Остановимся подробно на данном основании.

В силу п.3 ст. 65.3 Гражданского кодекса РФ, в корпорации образуется единоличный исполнительный орган (директор, генеральный директор, председатель и т.п.). Уставом корпорации может быть предусмотрено предоставление полномочий единоличного исполнительного органа нескольким лицам, действующим совместно, или образование нескольких единоличных исполнительных органов, действующих независимо друг от друга (абзац третий пункта 1 статьи 53). В качестве единоличного исполнительного органа корпорации может выступать как физическое лицо, так и юридическое лицо.

Фигура и статус руководителя организации обусловлены его местом и ролью в механизме управления организацией, поскольку именно руководитель в силу заключенного трудового договора в установленном порядке реализует права и обязанности организации - юридического лица как участника гражданского оборота, включая полномочия собственника по владению, пользованию и распоряжению имуществом, а также права и обязанности работодателя в трудовых и иных непосредственно связанных с трудовыми отношениях с работниками, организует управление производственным процессом и совместным трудом, от качества его работы во многом зависит соответствие результатов деятельности организации целям, ради достижения которых она создавалась, сохранность ее имущества, а зачастую и само ее существование. Постановление Конституционного Суда РФ от 16.10.2018 N 37-П "По делу о проверке конституционности части первой статьи 281 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки О.А. Третьяковой".

Таким образом, из правовой конструкции юридического лица следует, что его воля формируется руководителем организации, что подразумевает наличие отношений подконтрольности и возможности определять действия такого юридического лица. Как уже было отмечено ранее, полномочия единоличного исполнительного органа должника могут быть переданы другому юридическому лицу - управляющей компании. Закон о банкротстве исходит из презумпции наличия у управляющей компании статуса контролирующего должника лица и возможности определять действия должника. Однако управляющая компания, будучи юридическим лицом, также не может самостоятельно формировать свою волю в процессе управления подконтрольной организацией. В таком случае возникает закономерный вопрос о субъекте, подлежащем признанию в качестве контролирующего наравне с управляющим юридическим лицом. Несмотря на то, что в законе о банкротстве не учитывает данные обстоятельства, правоприменительная практика компенсирует данный пробел. Так, в абз. 2 п.5 Постановления №53 содержится вывод о том, что в случае если в качестве единоличного исполнительного органа организации-должника выступает управляющая компания, статус контролирующего должника лица презюмируется и за руководителем такой управляющей компании.

Важной частью реформы института субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц стала подробная регламентация ответственности номинального руководителя организации должника. Власова А.С., Удалова Н.М. Номинальный руководитель в деятельности юридического лица // Закон. 2016. N 6. С. 111 - 120 // СПС «КонсультантПлюс». Вместе с тем закон о банкротстве не только не раскрывает элементы его правового статуса, но даже не содержит указания на данный термин. Одновременно с этим понятие "номинальный руководитель" без формулирования легитимного определения содержится в п.9 ст.61.11 закона о банкротстве.

Стоит отметить, что и до вступления в силу Федерального закона от 29.07.2017 N 266-ФЗ, номинальный руководитель организации должника мог быть привлечен к субсидиарной ответственности по обязательствам компании-должника, однако в законе отсутствовала презумпция наличия у такого лица статуса контролирующего лица, а также нормы о размере ответственности такого руководителя. Суды оценивали степень вовлеченности такого лица в процесс управления должником по своему усмотрению, и либо привлекали такое лицо наравне с реальным руководителем Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 25.12.2014 N 02АП-10717/2014 по делу N А28-5367/2013// СПС «КонсультантПлюс»; Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.04.2015 N 09АП-3170/2015, 09АП-3642/2015, 09АП-3172/2015 по делу N А40-20920/12 // СПС «КонсультантПлюс»., либо отказывали в привлечении такого лица. Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 20.10.2015 N Ф04-25623/2015 по делу N А45-22408/2014// СПС «КонсультантПлюс»; Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 26.11.2015 N 13АП-21895/2015 по делу N А56-41236/2013/суб.1 // СПС «КонсультантПлюс».

Отсутствие в законе легального определения компенсируется за счет правоприменительной практики. Так, п.6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 под номинальным руководителем подразумевает руководителя, формально входящего в состав органов юридического лица, но не осуществлявшего фактическое управление должником. Признаками формального вхождения в органы управления можно считать передоверие всех или большей части полномочий руководителя на основании доверенности, либо принятие ключевых бизнес решений по указанию или с согласия третьего лица, немевшего формальные полномочия (фактического руководителя).

Такой руководитель не утрачивает статус контролирующего должника лица, поскольку, несмотря на свой номинальный статус, он не утрачивает возможность осуществлять руководство деятельностью должником, осознает свою ответственность за осуществление контроля над должником, и несет обязанность по обеспечению надлежащей работы системы управления должником. Голощапов Н.А., Марченко В.А. Ответственность номинальных руководителей // Арбитражный управляющий. 2018. N 6. С. 26 // СПС «КонсультантПлюс». Как указывает Р.Т. Мифтахутдинов с номинальным директором законодатель борется новеллой об освобождении его от ответственности в случае содействия раскрытию истинного контролирующего лица и помощи в возврате активов. Мифтахутдинов Р.Т. Эволюция института субсидиарной ответственности при банкротстве: причины и последствия правовой реформы // Закон. 2018. N 5. С. 189.

Таким образом, для целей привлечения к субсидиарной ответственности статусы номинального и фактического руководителя по общему правилу уравнены. Смирнова Е.М. Правовая неопределенность при привлечении к субсидиарной ответственности номинального руководителя // Вестник арбитражной практики. 2019. N 6. С. 24. Однако закон о банкротстве предусматривает и ряд исключений из данного правила, в том числе возможность снижения размера или полное освобождение номинального руководителя от ответственности, о чем более подробно изложено в рамках Главы 3 настоящей диссертации.

Наравне с руководителем организации-должника статус контролирующего должника лица презюмируется и за членами коллегиального исполнительного органа. Действие названной презумпции распространяется на всех членов исполнительного органа должника. Несовершенство данного механизма проявляется в ситуации значительной численности состава исполнительного органа. Например, представляется затруднительным назвать отдельного члена коллегиального органа контролирующим в случае, если численный состав исполнительного органа сформирован из десяти участников. Между тем, закон предусматривает действие названной презумпции в отношении всех таких членов, при этом каждый из них вправе данную презумпцию опровергнуть. Данные положения в равной степени применимы и к членам ликвидационной комиссии.

Вторым «прямым» основанием является наличие возможности самостоятельно, либо совместно с заинтересованными лицами распоряжаться более половиной долей (акций) компании-должника, либо лицо, имеющее более половины голосов на общем собрании участников юридического лица, либо лицо имевшее право назначения (избрания) руководителя должника. Лицо, отвечающее хотя бы одному из вышеуказанных критериев, подпадает под действие презумпции наличия статуса контролирующего. При этом нельзя не отметить стремление законодателя распространить действие презумпции на как можно более широкий круг лиц. Указанное следует из действующей формулировки абз.2 п.4 ст.61.10 Закона о банкротстве, в которой фигурирует такая организационно-правовая форма, как общества с дополнительной ответственностью, существовавшие в отечественном законодательстве до сентября 2014 года. Учитывая, что поправки в Закон о банкротстве вносились в 2017 году можно предположить, что данное положение было сохранено на случай возникновения споров в период переходных положений.

Тем не менее, несмотря на расширение круга потенциальных контролирующих лиц, из абз. 2 п.4 ст. 61.10 Закона о банкротстве следует одно исключение. Так, не допускается действие презумпции в отношении миноритарных участников общества-должника, владеющих менее десятью процентов уставного капитала, если такое владение сопряжено исключительно с получением обычного дохода от деятельности общества.

Как отмечает О.В. Гутник: «Нельзя не отметить, что при таком подходе "освобождение" владельцев 10%-ного пакета акций от опасности быть признанными контролирующими вообще иллюзорно, а соответствующая норма носит декларативный характер и создает только видимость "послабления". Гутников О.В. Корпоративная ответственность в гражданском праве: монография. М.: ИЗиСП, КОНТРАКТ, 2019. С.369.

С мнением автора невозможно не согласиться, поскольку, исключая данное лицо из под действия презумпции, в отношении него все равно продолжают действовать общие правила установления контроля. При этом, факт участия в обществе все равно является «отягчающим обстоятельством», поскольку при установлении статуса будут учитываться преимущества из такого положения. Более того, данные лица в любом случае подпадают под признаки наличия статуса контролирующего, за счет своего должностного положения и получение выгоды от незаконных и (или) недобросовестных действий контролирующих должника лиц.

В соответствии с абз.3 п.4 ст.61.10 Закона о банкротстве, к числу контролирующих относятся лица, извлекшие выгоду из недобросовестного поведения лиц, указанных в ст. 53.1 ГК РФ.

Закон о банкротстве не раскрывает, что понимается под получением выгоды, однако, из системного толкования и ссылки законодателя на ст. 53.1 ГК РФ, следует, что в рамках данной статьи речь идет об имущественной выгоде третьих лиц, полученной в результате причинения организации-должнику убытков органами управления должника. Как отмечено в абз. 1 п.7 Постановления №53 такое лицо должно извлечь существенную относительно масштабов деятельности должника выгоду в виде увеличения, либо сбережения активов, которая не могла бы образоваться, в случае добросовестного осуществления руководителем организации гражданских прав. В контексте данной нормы, контролирующим лицом признается именно такой конечный выгодоприобретатель.

Стоит отметить позицию налогового органа, указывающего, что в рамках настоящей нормы понятие выгоды противопоставляется понятию вреда. При этом вред рассматривается как всякое умаление охраняемого законом материального или нематериального блага, любые неблагоприятные изменения в охраняемом законом благе, которое может быть как имущественным, так и неимущественным (нематериальным). Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 27.01.2015 N 81-КГ14-19 // СПС «КонсультантПлюс».

Принимая во внимание данную позицию, налоговый орган выводит свое толкование выгоды как всякого увеличения охраняемого законом материального (нематериального) блага, либо любые иные благоприятные для контролирующего должника лица изменения в охраняемом законом благе имущественного либо неимущественного характера. Письмо ФНС России от 16.08.2017.

Правоприменительная практика приводит широкий перечень способов получения выгоды из незаконной или недобросовестной деятельности органов управления должника. Так, контролирующим признается третье лицо, получившее существенный актив должника, посредством заключения сделки, либо цепочки последовательных сделок, в результате действий руководителя должника, направленных на причинение вреда имущественным правам возглавляемой организации и добросовестных кредиторов должника. Неправомерность действий может выражаться в совершении сделки на нерыночных условиях, либо на условиях недоступных другим участникам гражданского оборота, либо при неравноценном встречном исполнении сделки и т.д. На привлекаемое лицо, как на сторону сделки, соответственно возлагается бремя доказывания добросовестности при совершении сделки, в том числе совершение ее на условиях, при которых обычно совершаются подобные сделки.

Конечные владельцы бизнеса зачастую организуют свой бизнес, таким образом, при котором в производственный процесс (от начала работ до получения конечной продукции) вовлечены несколько организаций. В качестве примера возьмем субъектов нефтегазового сектора. Так первая компания осуществляет покупку (поставку) нефтепродуктов, последующая компания осуществляет компаундирование нефти, третья компания осуществляет хранение и отпуск данных нефтепродуктов, четвертая транспортировкой, а пятая их оптовой (либо розничной) продажей. Как правило, такие компании входят в одну группу лиц. Указанное позволяет конечным бенефициаром данного бизнеса перераспределять в рамках одной группы лиц денежные потоки таким образом, что на стороне одной из организаций образуется положительный денежный результат, тогда как вторая аккумулирует на своей стороне большую часть долговой нагрузки и не имеет собственных активов. Достигая критической долговой массы, такая компания перестает иметь возможность исполнять свои обязательства перед кредиторами и, будучи «пустышкой» уходит в процедуру несостоятельности (банкротства).

При указанных обстоятельствах, порой единственной возможностью кредиторов должника получить удовлетворение своих денежных требований является привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, для чего и разработана соответствующая презумпция.

При этом, учитывая особенности законодательства о банкротстве, увеличение числа схем причинения вреда имущественным правам кредиторов, закон допускает признание за лицом статуса контролирующего и по иным основаниям, помимо непосредственно предусмотренных законом (п.5 ст. 61.10 Закона о банкротстве). Подобные ситуации подразумевают наличие фактического контроля над должником, т.е. контроля в отсутствие формально-юридической связи такого лица с подконтрольной организацией. Как уже отмечалось ранее, степень вовлеченности лица в процесс управления подконтрольным лицом и значимость принимаемых таким лицом решений должна устанавливаться в каждом конкретном случае индивидуально.

В качестве примера иных оснований приведем следующую ситуацию. Действующее гражданское законодательство закрепляет возможность залога прав участника юридического лица. Так, в соответствии с п.1 ст. 358.15 Гражданского кодекса РФ залог прав акционера осуществляется посредством залога принадлежащих акционеру акций данного общества, залог прав участника общества с ограниченной ответственностью - посредством залога принадлежащей ему доли в уставном капитале общества.

Как правило, данный механизм используется в качестве одного из способа защиты имущественных прав кредитора должника, путем создания дополнительных гарантий исполнения обязательства. Мухамадеева Р.А. Залог прав участников юридического лица: особенности осуществления корпоративных прав залогодержателем // Гражданское право. 2019. N 3. С. 37. Использование подобных механизмов нашло, в том числе, широкое применение в практике кредитных организаций. Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 12.11.2019 N Ф10-4864/2019 по делу N А48-2490/2016 // СПС «КонсультантПлюс»; Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 14.08.2019 N Ф07-7413/2019 по делу N А56-128439/2018// СПС «КонсультантПлюс»; Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 05.07.2019 N Ф07-6830/2019 по делу N А56-81071/2018// СПС «КонсультантПлюс»; Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 28.10.2019 N Ф08-9414/2019 по делу N А77-317/2019// СПС «КонсультантПлюс».

Пунктом 2 ст. 358.15 Гражданского кодекса РФ установлен режим осуществления удостоверенных долями (акциями) прав - залогодателем или залогодержателем. Так, в отношении акций действует общее правило об осуществлении прав залогодателем, тогда как в отношении долей в уставном капитале предусмотрено осуществление прав залогодержателем. В свою очередь, закон допускает возможность для сторон в договорном порядке определить, кому будут принадлежать удостоверенные права, а также ограничить осуществление корпоративных прав в интересах одной из сторон залоговых отношений.

Стоит также отметить, что на практике, встречаются случаи установления статуса контролирующего лица и через заключенные договоры залога долей, предусматривающие осуществление удостоверенных прав залогодателем (участником общества должника). Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда РФ от 01.11.2019 №302-ЭС19-18801 по делу № А33-25891/2017// СПС «КонсультантПлюс».

При указанных обстоятельствах, возникает ситуация, когда, несмотря на то, что в публичных реестрах (напр. ЕГРЮЛ ФНС России) фигурирует информация об одних лицах, действительное осуществление корпоративных прав происходит по воле иных лиц, что в определенных случаях может быть использовано в качестве механизма недобросовестного осуществления гражданских прав. Более того, в рамках дел о несостоятельности (банкротстве), такого рода ситуации встречаются с большой периодичностью, а контролирующие должника лица оформляют свои корпоративные отношения с должником через общегражданские сделки. Подобного рода структурирование бизнеса соответствует требованиям закона, но зачастую приводит к злоупотреблению правом. Подшивалов Т.П. Охрана интересов должника в договорном обязательстве при банкротстве и злоупотребление корпоративным контролем // Право и экономика. 2017. N 12. С. 41. При этом судебная практика также не стоит на месте, и готовит новые методы борьбы с подобного рода недобросовестным поведением контролирующих должника лиц с целью защиты имущественных интересов добросовестных кредиторов должника. "Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц" утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020 // СПС «КонсультантПлюс».

Глава 3. Права, обязанности и ответственность контролирующих должника лиц

3.1 Права и обязанности контролирующих должника лиц в процедурах несостоятельности (банкротства)

Исследование правового положения субъекта права невозможно без установления его прав и обязанностей. Как уже отмечалось ранее, необходимой предпосылкой признания за лицом статуса контролирующего обусловлено наличием отношений контроля, которые опосредуют формирование воли подконтрольного юридического лица.

Как отмечает Л.В. Осипова, Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" фактически приравнял контролирующее должника лицо и лицо, определяющее действия юридического лица, указав, что по общему правилу необходимым условием отнесения лица к числу контролирующих должника является наличие у него фактической возможности давать должнику обязательные для исполнения указания или иным образом определять его действия. Осипова Л.В. Применение норм об ответственности лиц, определяющих действия юридического лица // Вестник арбитражной практики. 2019. N 6. С. 29.

В данном случае, необходимо отметить, что материальными правами обладают лишь те контролирующие должника лица, возможность которых формировать волю должника напрямую предусмотрена действующим законодательством. Из указанного следует, что материальными правами обладают лишь лица, имеющие юридическую связь с должником, и осуществляющих руководство деятельностью организации через реализацию формально-юридического контроля. В данном случае речь идет о лицах, исполняющих обязанности единоличного исполнительного органа общества; управляющей компаний, управляющем, лицах уполномоченных действовать от имени общества, участниках (акционерах) общества; членах ликвидационной комиссии, членах правления общества, членов совета директоров (наблюдательного совета) общества и иных лицах.

С учетом значительного числа работ, посвященных проблематике прав названных категорий лиц - подробное рассмотрение всех прав, присущих данным категориям лиц выходит за рамки настоящего исследования. Для целей настоящей работы необходимо ввести некоторое ограничение. Практический и научный интерес в рамках настоящей диссертации представляет рассмотрение вопроса о наличии материальных прав, присущих всем контролирующих должника лицам.

Ряд авторов, работы которых относятся к периоду действия ст. 10 Закона о банкротстве, писали, что некоторым контролирующим должника лицам присущи материальные права, связанные с осуществлением управленческих функций в подконтрольном юридическом лице, однако общие присущие всем контролирующим должника лицам права в законодательстве отсутствуют. Лаптев В.А. Корпоративное право: правовая организация корпоративных систем: монография. М.: Проспект, 2019. 384 с. // СПС «КонсультантПлюс»; Николаев А.Р. Правовое положение контролирующих должника лиц в процедурах несостоятельности (банкротства): дис…канд. Юрид. Наук: 12.00.03: Николаев Алексей Радьевич - Москва - 2013. Осипенко О.В. Управление акционерным обществом в условиях реформы корпоративного права. М.: Статут, 2014. 400 с. // СПС «КонсультантПлюс».

В данном случае необходимо отметить, что существенным нововведением Главы III.2. является норма п. 3 ст. 61.15 Закона о банкротстве, предусматривающая возможность привлеченного к субсидиарной ответственности лица предъявить обратное требование к должнику по делу о банкротстве в размере выплаченной денежной суммы. Требование контролирующего должника лица в порядке регресса удовлетворяется после требований всех других кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, а также послереестровых требований. Стоит отметить, что право контролирующего должника лица предъявить подобное требование фактически подрывает институт гражданско-правовой ответственности, предусматривающей распределение бремени неблагоприятных последствий доведения должника до банкротства на контролирующих должника лиц. Одновременно с этим, природа ответственности контролирующих лиц исходит из совершения таким лицом правонарушения (деликта) в отношении подконтрольного юридического лица, и не должна допускать возможность последующей компенсации контролирующему лицу взысканных с него денежных сумм за счет сформированной конкурсной массы.

С 1 сентября 2014г. в отечественном правопорядке закреплено положение, п. 3 ст. 53.1 Гражданского кодекса РФ, согласно которому лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания лицам, выступающим от имени юридического лица, обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно, и несет ответственность за убытки, причиненные по его вине юридическому лицу. Федеральный закон от 05.05.2014 N 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

Обязанность действовать добросовестно и разумно в интересах общества предусмотрена и специальными законами о юридических лицах. Так, обязанность действовать в интересах общества добросовестно и разумно в соответствии с п.1 ст. 44 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» возложена на членов совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличный исполнительный орган общества (генерального директора, директора), единоличный исполнительный орган, членов коллегиального исполнительного органа общества, а равно управляющего. Прим.: Аналогичная обязанность предусмотрена п.1 ст. 71 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах". Имея формально-юридическую связь с подконтрольным юридическим лицом, указанные лица оказывают влияние на формирование его воли, а потому несут ответственность в случае нарушения прав иных лиц.

Юридическая ответственность в собственном смысле понимается как применение компетентным государственным органом санкции правоохранительной нормы, что выражается в негативных последствиях для правонарушителя в виде лишений или ограничений личного или имущественного характера. Необходимой основанием юридической ответственности является совершение лицом виновного правонарушения. Популярный юридический энциклопедический словарь/Редкол.: ред. Кутафин, О.Е.; Туманова, Н.Л.; Шмаров, И.В. и др.: М.: Большая Российская энциклопедия; Издание 2-е, 2004 г. С.788. Как отмечает А.В. Мильков, традиционное юридическое сознание исходит из постулата о наступлении юридической ответственности за совершенное правонарушение и после его совершения. Мильков А.В. О несостоятельности концепции двухаспектной юридической ответственности // Закон. 2016. N 6. С. 158. Данный подход в научной среде принято называть традиционным.

Однако, исходя из возможности оценки поведения субъекта через призму социальной значимости последствий, можно сделать вывод не только о социальной вредоносности такого поведения, но и о его социальной пользе. Исходя из указанных соображений, возник подход к пониманию новой формы реализации ответственности - позитивной ответственности (правомерного поведения). Сторонники названного подхода предлагают наряду с ответственностью ретроспективной (за ранее совершенное противоправное поведение) выделять ответственность перманентную (возникающую в связи с принятыми на себя обязанностями). Так, П.Е. Недбайло писал, что смысл позитивной социальной ответственности состоит в деятельности, соответствующей объективным требованиям данной ситуации и объективно обусловленным идеалам времени. В свою очередь, ответственность субъекта возникает не только в ситуации невыполнения возложенных на него обязанностей, но и в момент, когда лицо только приступает к исполнению таких обязанностей. Недбайло П. Е. Система юридических гарантий применения советских правовых норм // Правоведение . 1971. № 3 . С. 46.

В свою очередь, Н.И. Матузов, подчеркивая важность названного вида ответственности, выделяет позитивную ответственность в качестве одного из элементов правового статуса личности, диктующего необходимость исполнения субъектом своих обязанностей надлежащим образом. Матузов Н.И.. Правовая система и личность. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1987. С.117.

В данном случае, необходимо отметить, что законодатель пошел по пути конструирования обязанности контролирующих должника действовать добросовестно и разумно в интересах должника через реализацию позитивной формы юридической ответственности. Федеральным законом

«О несостоятельности (банкротстве)» обязанность действовать добросовестно, разумно и в интересах должника в отношении всех контролирующих должника лиц не установлена. Между тем закон предусматривает ответственность контролирующих должника лиц, причинивших своими действиями вред имущественным правам добросовестных кредиторов должника, и не доказавших, что при совершении названных действий указанные лица не вышли за пределы разумного и добросовестного поведения.

Указанная обязанность не является нововведением гл. III.2. Закона о банкротстве, и ранее содержалась в абз. 2 п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве, согласно которому, контролирующее должника лицо не отвечало за вред, причиненный имущественным правам кредиторов, если докажет, что действовало добросовестно и разумно в интересах должника.

В целях обеспечения формирования и развития системы корпоративного управления в отечественных компаниях, Банком России и Правительством РФ был одобрен Кодекс корпоративного управления Письмо Банка России от 10.04.2014 N 06-52/2463 "О Кодексе корпоративного управления" // Вестник Банка России. 2014. N 40. // СПС «КонсультантПлюс». (далее - Кодекс). Несмотря на то, что документ носит рекомендательный характер, его положения содержат передовые положения, призванные урегулировать принятие внутренних управленческих решений организаций. Как отмечено в Кодексе, значительное число вопросов корпоративного управления лежит за пределами законодательной сферы, и носит этический характер, основываясь на нормах общепризнанной деловой практики. Данные этические нормы и категории лаконично интегрированы в отечественное гражданское законодательство. Кодекс особенно акцентирует внимание на необходимость добросовестного и разумного осуществления членами совета директоров, исполнительными органами организации своих прав и обязанностей, на основе достаточной осведомленности, в отсутствие конфликта интересов, проявляя должную заботливость и осмотрительность.

Законодательство о несостоятельности (банкротстве) не приводит критериев границ «добросовестности и разумности» действий контролирующих должника лиц, в связи, с чем необходимо обратиться к общим положениям об ответственности лиц, формирующих волю организации. Как справедливо отмечает В.И.Добровольский: “Нельзя не отметить, что детальная разработка принципа добросовестности и разумности, его критериев всегда, во всех странах остается за судебной практикой”. Применение корпоративного права : практ. рук. для корпоратив. юриста / В. И. Добровольский. - М. : Волтерс Клувер, 2008. - XVII, С.217.

В 2013 г. Высший Арбитражный Суд Постановлением дал разъяснения, относительно возникающих в судебной практике вопросов, касающихся возмещения убытков, причиненных действиями (бездействием) лиц, входящих или входивших в состав органов юридического лица. Постановление Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" // СПС «КонсультантПлюс». Особое внимание Высший Арбитражный Суд уделил недостаткам правового регулирования, связанных с определением таких оценочных категорий, как «добросовестность и разумность», установление которых требуется применительно к каждому обособленному спору, связанному с возмещением убытков лицами, входящими в органы управления должника. В контексте данных разъяснений, установлены «типичные ситуации», когда недобросовестность или неразумность руководителя организации считается доказанной.

Так, недобросовестность руководителя подразумевается в ситуации наличия конфликта интересов, т.е. в ситуации противопоставления интересам возглавляемого юридического лица своих личных интересов (интересов аффилированных к руководителю лиц), в том числе фактической заинтересованности. Прим.: Исключение из данного правила предусмотрено для ситуаций, когда информация о наличии такого конфликта интересов была заблаговременно раскрыта, а действия руководителя одобрены в установленном порядке.О недобросовестности руководителя можно судить в случае сокрытия, либо искажения информации о совершенной руководителем сделке от участников юридического лица, равно как и при совершении сделки в отсутствие надлежащего в силу закона (иного правового акта) одобрения со стороны уполномоченных органов юридического лица. В качестве самостоятельного основания выделена ситуация, когда после прекращения полномочий удерживает, либо уклоняется от передачи документов общества, относящихся к обстоятельствам, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица. Аналогичным образом квалифицируются действия руководителя, в ситуациях, когда последний знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица.

Неразумность руководителя при осуществлении деятельности считается доказанной в случае: принятия бизнес решений без учета известной руководителю информации, имеющей значение для дела; непринятия мер по получению информации, необходимой для принятия решения, в ситуации, когда добросовестный руководитель отложил бы принятие такого решения до выяснения такой информации; совершения сделки без соблюдения внутренних корпоративных процедур.

Руководствуясь данными нормами, контролирующие должника лица могут сделать вывод о границах дозволенного поведения.

Глава III.2. Закона о банкротстве наравне с добросовестностью и разумностью действий контролирующих должника лиц указывает на еще один критерий. В данном случае речь идет о возможности ограничения или освобождения контролирующих должника лиц от ответственности. Необходимо отметить, что в любом случае действия контролирующих должника лиц, направленные на нарушение норм права, не могут отвечать требованиям разумности и добросовестности. При указанных обстоятельствах, у контролирующего должника лица отсутствует возможность доказать добросовестность и разумность осуществленных действий, а потому такие действия должны влечь ответственность последнего.

Однако, привлекаемое к ответственности лицо может доказать, что несмотря на то, что его действиями был причинен вред имущественным правам кредиторов, такое лицо действовало в целях предотвращения еще большего ущерба интересам кредиторов. Например, в ситуации возникновения аварии на производстве, руководителем организации принято решение о принятии мер, направленных на восстановление работоспособности предприятия, для чего потребовалась покупка дорогостоящего оборудования в кратчайшие сроки. С учетом крайней необходимости, руководитель принял решение осуществить закупку необходимого оборудования по завышенной (нерыночной) цене, что, однако позволило восстановить производство в более сжатые сроки и как следствие надлежащим образом исполнить свои обязательства перед кредиторами. В указанных действиях руководителя усматриваются признаки причинения вреда имущественным правам кредиторов исходя из разницы между ценой сделки по покупке оборудования и рыночной ценой оборудования, однако совершена такая сделка была с целью, отличной от причинения вреда имущественным правам кредиторов.

Одновременно с этим, в Постановлении Пленума №53 отмечено, что контролирующее должника лицо не подлежит привлечению к ответственности в случае, если негативные последствия действий (бездействий) таких лиц не выходили за пределы обычного делового риска, и не были направлены на причинение вреда имущественным правам кредиторов. Иными словами, законодательство о банкротстве учитывает правило «о защите бизнес решения» (от англ. business judgment rule) за изъятиями, следующими из существа законодательного регулирования в сфере несостоятельности (банкротства). Как отмечает А.Г. Карапетов, согласно данному правилу “….суду запрещается ретроспективно оценивать экономическую оправданность принимаемых директором решений, если доказано, что решение принималось на основе оценки релевантной информации и директор не действовал в условиях конфликта интересов”. Карапетов А.Г. Экономический анализ права. - М.: Статут, 2016. - С.94

Несмотря на то, что контролирующие должника лица не обладают существенным набором материальных прав, такие лица обладают широким спектром процессуальных возможностей. Как утверждает А.Р. Николаев, контролирующие должника лица обладают процессуальными правами только в рамках обособленного спора по рассмотрению заявления о привлечении таких лиц к субсидиарной ответственности. Николаев А.Р. Правовое положение контролирующих должника лиц в процедурах несостоятельности (банкротства): дис…канд. Юрид. Наук: 12.00.03: Николаев Алексей Радьевич - Москва - 2013. С 56. С данным утверждением можно согласиться лишь отчасти. Действительно, в рамках обособленного спора о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности такое лицо выступает в процессуальном статусе ответчика по поступившему заявлению, а потому обладает всеми предусмотренными ст.41 АПК РФ правами.

Между тем, в силу п.1 ст. 35 Закона о банкротстве в арбитражном процессе по делу о банкротстве участвует представитель учредителей (участников) должника, представитель собственника имущества должника. В соответствии со ст. 2 Закона о банкротстве представителем учредителей (участников) должника может выступать - председатель, либо лицо, выбранное советом директоров (наблюдательным советом) или иного коллегиального органа управления должника, либо лицо, избранное учредителями (участниками) должника для представления их законных интересов при проведении процедур, применяемых в деле о банкротстве. Аналогичным образом, представителем собственника имущества должника является лицо, уполномоченное собственником имущества на представление его интересов при проведении применяемых в отношении должника процедур несостоятельности (банкротства). Одновременно с этим, представитель учредителей (участников) должника, представитель собственника имущества должника - отнесены к числу основных лиц, участвующих в деле о банкротстве, Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 13 октября 2015 г. N 45 г. "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан" // СПС «КонсультантПлюс». и вправе участвовать в рассмотрении любого обособленного спора в деле о несостоятельности (банкротстве).

Участие руководителя должника при рассмотрении обособленных споров в деле о банкротстве в качестве третьего лица также является широко распространенной практикой. Как правило, при заявлении руководителем должника ходатайства о вступлении в рассмотрение обособленного спора в рамках дела о несостоятельности (банкротстве), данный вопрос разрешается в пользу удовлетворения подобного ходатайства. Подольский Ю.Д. Обособленные споры о предоставлении информации в делах о банкротстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2019. N 9. С. 44.

Одновременно с этим, в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) контролирующие должника лица могут выступать ответчиками по заявлению арбитражного управляющего об истребовании документации должника, отражающей финансово-хозяйственное положение должника, либо иных документов, необходимых для осуществления арбитражным управляющим возложенных на него обязанностей, если такие документы незаконно удерживаются контролирующими должника лицами.

Контролирующие должника лица вправе выступать и заявителями требований об установлении задолженности и включении такой задолженности в реестр требований кредиторов должника, что отмечено Верховным судом РФ в обзоре судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц. "Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц" утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020 // СПС «КонсультантПлюс».

Таким образом, круг обособленных споров, в рамках которых контролирующие должника лица имеют процессуальные права и обязанности, не ограничен рамками спорами о привлечении таких лиц к субсидиарной ответственности.

§3.2 Ответственность контролирующих должника лиц и основания привлечения их к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве организации.

3.2.1 Субсидиарная ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов

Нововведенная глава III.2 Закона о банкротстве устанавливает два вида субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц по обязательствам должника перед кредиторами: ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов (ст. 61.11 Закона о банкротстве) и ответственность за неподачу заявления о банкротстве (ст. 61.12 Закона о банкротстве).

Закон о банкротстве и ранее предусматривал названные виды ответственности в рамках 10 статьи. Однако комментируемая норма не раз подвергалась критике за отсутствие дифференциации подходов к привлечению контролирующих лиц к ответственности и отсутствие подробной регламентации каждого из предусмотренных видов ответственности. Попондопуло В.Ф., Слепченко Е.В. Ответственность должника и иных лиц в деле о банкротстве: материально-правовые и процессуальные аспекты // Гражданское право. 2014. N 6. С. 3 - 8.; Загоруйко И.Ю., Богданов А.В. Гражданско-правовая ответственность лица, осуществляющего функции единоличного исполнительного органа, в случае банкротства юридического лица // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2013. N 4. С. 265 - 274.

Действующая редакция Закона о банкротстве проводит разграничение между названными видами ответственности, не только выделяя их в обособленные статьи, но и учитывая специфику разных составов гражданских правонарушений.

Наиболее существенное различие между названными видами ответственности обусловлено кругом лиц, в защиту интересов которых устанавливается ответственность. Так, ответственность за неподачу заявления должника устанавливается перед той частью кредиторов, которые пострадали в результате указанных действий, Прим. Подробнее об этом изложено в абзаце 3.2.2 настоящей диссертации. тогда как ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов установлена перед всеми кредиторами.

В соответствии с п.1. ст. 61.11 Закона о банкротстве, если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника.

До внесения изменений в Закон о банкротстве ст. 10 Закона о банкротстве устанавливала аналогичную ответственность, но за доведение должника до банкротства. Так, если должник был признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам.

В свою очередь, гражданское законодательство устанавливало, что если несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана учредителями (участниками), собственником имущества юридического лица или другими лицами, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания, либо иным образом имеют возможность определять его действия, на таких лиц в случае недостаточности имущества юридического лица может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам. Прим.: абз. 2 п.3 ст.56 Гражданского кодекса РФ (в редакции №62 от 05.05.2014). Одновременно с этим, Верховный суд РФ дал разъяснения о том, что лица, имеющие возможность давать обязательные для юридического лица указания могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана их указаниями или иными действиями. Пункт 22 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 6, Пленума ВАС РФ N 8 от 01.07.1996 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // СПС «КонсультантПлюс».

В 2014 редакция ст. 56 Гражданского кодекса РФ претерпела существенные изменения, а п. 2 изложен в новой редакции, предусматривающей норму, согласно которой учредитель (участник) или собственник имущества не отвечает по обязательствам подконтрольного юридического лица, а такое юридическое лицо по обязательствам учредителя (участника) или собственника, если иное не предусмотрено специальным законом. Таким образом, по общему правилу действует принцип раздельной ответственности юридической ответственности юридического лица и его участникам по долгам друг друга. Шмакова Е.Н. К вопросу об определении пределов действия принципа ограниченной ответственности (анализ законодательства) // Вестник арбитражной практики. 2017. N 5. С. 75.

Из указанного следует, что по сравнению с ранее действовавшей нормой, нововведенная ст. 61.11 Закона о банкротстве смещает акцент с банкротства компании на факт причинения убытков кредиторам должника. Следовательно, заявитель по требованию о привлечении контролирующего лица должен доказать, что действия такого лица привели не к банкротству компании, а к невозможности погашения требований кредиторов.

Вопреки произошедшим изменениям в терминологии Закона о банкротстве, из анализа правоприменительной практики следует, что ответственность за невозможность полного погашения требований фактически остается ответственностью за доведение должника до банкротства, поскольку вменяемые контролирующим должника лицам действия (бездействия) должны являться необходимой причиной объективного банкротства должника, т.е. между ними должна устанавливаться причинно-следственная связь. Пункт 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве".