Выбор данной темы обоснован текущим стремительным развитием цифровых технологий и внедрением компьютерных технологий в различные сферы общественной жизни, в том числе, в финансовую и юридическую. Финансовые активы занимают не менее половины экономического оборота и каждое их возможное развитие или изменение в значительной мере влияет на экономику. Юриспруденция же, регулируя предпринимательскую деятельность, а также гражданско-правовые отношения при их развитии не должна стоять на месте и должна также развиваться не только догоняя, но и опережая прогресс, предсказывая возможное развитие отношений.

Данная тема ввиду её актуальности не имеет широкой и проработанной научной базы, как другие темы, однако это нивелируется исследованиями не только юристов, но также и учёных из тех сфер, с которыми цифровые финансовые активы так или иначе соприкасаются. Так это исследовали экономисты Роженцова Е.В., Артимович Д. Из зарубежных учёных, занимающихся этой темой, можно назвать Франческу Музиани, Александра Малларда, Сесиль Меадель и группу учёных из Global Legal Research Directorate. Из отечественных юристов данной темой посвятили исследования Савельев А.И., Янковский Р., Фёдоров Д.В. и Павлов В.П.

Цель данной работы - на основе анализа уже состоявшегося правового регулирования иностранных государств и с учётом особенностей основных начал российского права выработать концепт для включения цифровых финансовых активов в российское право.

В процессе работы были выделены следующие задачи:

1) Проанализировать систему объектов российского гражданского права;

2) Выделить возможное место в российском праве для цифровых финансовых активов;

3) Проанализировать подходы к месту и регулированию цифровых финансовых активов в законодательствах иностранных государств;

4) На основе проведённого анализа разработать предложения для включения цифровых финансовых активов в национальное законодательство Российской Федерации

Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие по поводу цифровых финансовых активов.

Предмет исследования - совокупность норм, реглирующих общественные отношения, возникающие по поводу цифровых финансовых активов, доктрина гражданского права в этой области, а также судебная практика.

Методологическая основа исследования. При проведении исследования использовались следующие методы:

1) Общенаучные:

a) Исторический - при рассмотрении исторических примеров крупных криптоплощадок;

b) Логический - при анализе статей на тему исследования;

c) Рациональный - при рассмотрении подходов различных авторов к регулированию криптовалют в России.

2) Междисциплинарные:

a) Системный - при рассмотрении токенов в качестве целой системы с видами и классификациями;

b) Сравнительный - при сравнении подходов различных учёных к месту криптовалюты в объектах гражданского права;

3) Специальные:

a) Сравнительно-правовой - при сравнении подходов к регулированию криптовалют в различных странах;

b) Правовое моделирование - при предположении о введении криптоактивов в устоявшиеся системы российского права и также выделении отдельной отрасли цифровой экономики, в которой могут функционировать криптоактивы.

Эта работа значима для тех, кто интересуется новеллами гражданского права, а также для всех прочих читающих это исследование ввиду перспективы интеграции цифровых финансовых активов во все сферы жизни.

Данная работа была поделена на несколько частей. Во введении содержатся основные положения, предмет, методы работы, поставлена цель и задачи. Основная часть состоит из трёх глав. В первой главе выделены три параграфа. В первом рассматривается терминология и даётся определение термина “цифровые финансовые активы”. Второй параграф посвящён классификации цифровых финансовых активов, выделяются их виды и особенности. В третьем параграфе анализируется способ регулирования каждого из видов цифровых финансовых активов в качестве объекта российского гражданского права. Вторая глава разделена на два параграфа. Первый освещает нормативные акты и положение цифровых активов в странах романо-германской правовой семьи. Второй параграф освещает нормативные акты и положение цифровых активов в англо-саксонской правовой семьи. Третья глава посвящена предложениям по правовому регулированию цифровых финансовых активов в российском законодательстве и разделена на два параграфа. Первый параграф посвящён предложениям по включению цифровых финансовых активов в кодифицированные нормативно-правовые акты Российской Федерации. Во втором параграфе будет предложена имплементация цифровых финаснсовых активов в положения федеральных законов Российской Федерации, а также представлен анализ существующих законопроектов.

Глава 1. Цифровые финансовые активы как объекты гражданских прав

1.1 Понятие и признаки цифровых финансовых активов

На данный момент цифровые финансовые активы и, в частности, криптовалюта, выступают одной из самых дискуссионных тем права в целом и гражданского права в частности. Это связано с массовым переходом в стадию “цифровой экономики” [Московский финансовый форум, 2018]. Активно обсуждаются технологии, терминология, критерии и классификации. Стоит оговориться, что в различных исследованиях не употребляется термин “цифровые финансовые активы”. Он заменяется словами “токены”, “криптоактивы”. Надо также учитывать и то, что термин “токен” имеет два значения. В широком смысле он заменяет термин “цифровые финансовые активы”, а в узком выступает только их подвидом.

Прежде всего, стоит указать, что будет пониматься в данной работе под термином “цифровые финансовые активы”. Данный термин не имеет официального законодательного регулирования в Российской Федерации, что позволяет учёным определять его по-разному.

В.А. Кислый в своём исследовании предлагает следующую формулировку токенов: “это любые учётные единицы блокчейн-системы, которые позволяют вести учёт абсолютно любых объектов, которые могут фиксировать факты, имеющие значение в рамках гражданско-правовых, конституционных и иных отношений” [Кислый, 2017].

Принятый недавно Федеральный закон №34-ФЗ “О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации (о цифровых правах)” не даёт непосредственно определение термина “цифровые финансовые активы”. Он только определяет категории “цифровые права” и “цифровые деньги” (ко второму чтению был исключён из законопроекта), что равнозначно понятию “криптовалюта”. Закон определяет каждую из этих категорий обособленно. Цифровые права имеют следующие признаки [Федеральный закон №34-ФЗ]:

Это обязательственные и иные имущественные права;

Их содержание и условия определяются в соответствии с правилами информационной системы;

Распоряжение таким правом осуществляется без вмешательства третьим лицом.

Таким образом, мы делаем вывод, что цифровые права - это имущественные права, удостоверенные цифровыми финансовыми активами, их содержание.

Цифровые деньги стоит рассмотреть, поскольку этот термин является попыткой российского законодателя дать определение понятию “криптовалюта”. Они определяются как “не удостоверяющая право на какой-либо объект гражданских прав совокупность электронных данных (цифровой код или обозначение), созданная в информационной системе, отвечающей установленным законом признакам децентрализованной информационной системы, и используемая пользователями этой системы для осуществления платежей” [Проект Федерального закона №424632-7]. В Федеральном законе цифровые деньги не были отражены, что свидетельствует о неуверенности законодателя в своей способности дать полноценное определение данному термину.

Сравнивая две приведённые формулировки: одну - раскрывающую суть самого понятия цифровых финансовых активов и другую - определяющую его через составляющие, можно заметить, что законодатель, хоть и даёт достаточно чёткие определения, позволяющие не только толковать понятия, но и создавать в будущем новые виды криптоактивов, содержащих цифровые права, но не даёт основного - критериев децентрализованной информационной системы. В законопроекте не до конца разработан ключевой компонент, по которому будут отграничивать цифровые деньги от электронных денежных средств и цифровые права от иных прав, содержащихся в реестре, существующем в электронной форме. Формулировка же, данная в статье Валентина Кислого, широкая, однако для каждого нового термина, неизвестного российскому праву, даётся, хоть и широкое, но определение. Также широкая формулировка оставляет возможность в случае, если физические или юридические лица создадут новый вид токенов, который не будет ни удостоверять права, ни служить платёжными средствами, вероятность распространить на такой вид токенов регулирование как на цифровые финансовые активы. Также можно привести цитату Д.В. Фёдорова, который также критикует подобный подход законодателя: “Предлагаемое Законопроектом о внесении изменений в ГК введение нового объекта - цифровых прав, репрезентирующих иные объекты гражданского права, могло бы быть оправданным, если бы для цифровых прав был установлен специфический режим оборота. Тождественность этого режима с режимом оборота репрезентируемых объектов лишает конструкцию цифровых прав смысла” [Фёдоров, 2018, с. 69]. Взамен этого определения он предлагает не добавлять цифровые права как новый объект права, а регулировать свойства объектов, учитываемых в блокчейне, непосредственно через регулирование самого реестра [Там же]. Такой подход нам кажется более верным, поскольку при добавлении термина “цифровые права” происходит дублирование законодательства на основании иного способа закрепления этих прав.

Другой законопроект №419059-7 "О цифровых финансовых активах" даёт иное определение рассматриваемому термину. Согласно ему, цифровой финансовый актив - имущество в электронной форме, созданное с использованием криптографических средств [Проект Федерального закона №419059-7]. Таким образом, можно отметить, что законодатель оставляет определение что является цифровыми активами, а что - нет лицам, которые будут пользоваться этим новым объектом. Подобного подхода придерживается также ряд других стран-лидеров в области регулирования криптоактивов (подробнее будет рассмотрено во второй главе). Таким образом, можно рассматривать такую позицию законодателя в качестве прогрессивной.

Третий законопроект №419090-7 “Об альтернативных способах привлечения инвестиций (краудфандинге)”, касающийся цифровых финансовых активов и поступивший на рассмотрение в Государственную думу одновременно с предыдущими, также содержит раздел, дающий определения терминам, используемым в законопроекте. Самого термина “цифровые финансовые активы” в нём не содержится в силу специфики самого закона, однако имеется термин “токен инвестиционного проекта”. Под ним понимается токен, записанный на имя инвестора в базе данных, обозначающий имущественные права, предусмотренные настоящим Федеральным законом, уступка которых осуществляется путем внесения записи в указанную базу данных о переходе токена на имя другого лица [Проект Федерального закона №419090-7]. Определение самого термина “токен” даётся путём закрепления в законе отсылочной нормы к иным законам, которых на данный момент в Российской Федерации на данный момент не принято. Из рассмотренных законопроектов определение термина “токен” содержится только в законопроекте “О цифровых финансовых активах”. Там он определяется как вид цифрового финансового актива, который выпускается юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем (далее - эмитент) с целью привлечения финансирования и учитывается в реестре цифровых транзакций [Проект Федерального закона №419059-7].

Из вышеперечисленного можно сделать вывод, что данные законопроекты целесообразно принимать вместе ввиду наличия в законопроекте об инвестициях отсылки к единственному законопроекту, содержащему ключевое понятие. Таким образом, ошибка, допущенная в законопроекте о поправках в Гражданский кодекс, не будет допущена.

Сравнивая два определения цифровых финансовых активов: данное Валентином Кислым и законодателем в законопроекте №419059-7 "О цифровых финансовых активах", можно отметить, что оба эти определения достаточно широки чтобы включать в себя как уже имеющиеся токены, так и ещё не созданные. Однако, в законопроекте законодатель оставил перечень таких криптоактивов слишком открытым. Также токены в статье не сами являются имуществом, а только помогают вести учёт объектов, в то время, как в законопроекте они сами названы имуществом. Подход к токенам как к учётным единицам представляется нам более жизнеспособным. В том числе в поддержку нашей позиции можно привести аргумент, что в статье определение термину дано через перечисление его признаков:

Является учётной единицей

Создаётся и действует в блокчейн-системе

Позволяет вести учёт объектов

Позволяет фиксировать юридически значимые факты

Однако и к указанному определению имеются поправки. Учтя недостатки, связанные с частым использованием расширительной конструкции “любой”, можно предложить к использованию следующее определение цифровых финансовых активов:

Таким образом, на основе проанализированных подходов, их достоинств и недостатков, мы выводим следующее определение цифровых финансовых активов, которое будет использовано нами в дальнейшем в работе. Цифровые финансовые активы - это создающиеся в блокчейн-системе в результате решения криптографических задач учётные единицы, которые позволяют вести учёт объектов и фиксировать юридические факты.

Существует мнение, что цифровые финансовые активы это то же самое, что и электронные денежные средства или виртуальные деньги. Рассмотрим термины, имеющие уже устоявшееся законодательное регулирование.

В статье “Электронные деньги: эпоха к совершенству” С.Ю. Аллаханов даёт такое определение: “«Электронные» деньги, или е-деньги, являются по экономической сути обязательствами банка-эмитента, информация об объеме которых записана с помощью электроники на устройства типа жестких дисков компьютеров или микропроцессорных чиповых карт (смарт-карт)” [Аллаханов, 2013]. Другой экономист, В.С. Аксёнов определяет электронные деньги как “одну из новых форм, которую приняли деньги в процессе длительной эволюции” [Аксёнов, 2009, с. 21]. Таким образом, они раскрывают нам существо электронных денег с экономической точки зрения.

С другой стороны, подход юристов несколько отличается.

В своей монографии “Электронная коммерция в России и за рубежом: правовое регулирование” А.И. Савельев делает попытку определить указанный термин как новые электронные средства платежа, при которых используется эмиссия электронного скрипа (e-scrip), представляющего собой денежное требование к эмитенту, которое выражено в электронной форме и передаётся при платеже от плательщика к получателю [Савельев, 2016, с. 779]. Указанная технология e-scrip определяется им как “специальный информационный файл, содержащий уникальный идентификационный номер и указывающий на объём денежной стоимости, принадлежащий его владельцу” [Там же]. Таким образом, при осуществлении расчётов, передаются не сами деньги, имеющие, в том числе, физическое воплощение, а передаётся информация о том, сколько денег имеется у владельца даннного скрипа.

Федеральным законом "О национальной платежной системе" от 27.06.2011 №161-ФЗ дано иное определение электронных денежных средств. Согласно ему, “электронные денежные средства - денежные средства, которые предварительно предоставлены одним лицом (лицом, предоставившим денежные средства) другому лицу, учитывающему информацию о размере предоставленных денежных средств без открытия банковского счета (обязанному лицу), для исполнения денежных обязательств лица, предоставившего денежные средства, перед третьими лицами и в отношении которых лицо, предоставившее денежные средства, имеет право передавать распоряжения исключительно с использованием электронных средств платежа” [Федеральный закон №161-ФЗ].

Таким образом, электронные денежные средства как обычные деньги обладают следующими признаками. Они:

Выступают в качестве средства измерения стоимости товаров и услуг;

Могут быть использованы в качестве средства платежа;

Выступают особым средством обращения;

Применяются в качестве средства накопления;

Выпускаются централизованно, одним эмитентом, контролирующим имеющуюся в обороте денежную массу.

Однако они обладают, также, отличиями от обычных денег:

Основаны на предоставлении эмитенту электронных денежных средств фиатных денег;

Их суть - обязательства банка-эмитента;

Информация об имеющихся денежных средствах (объёме обязательств банка-эмитента) содержится на электронных устройствах;

При оплате электронными деньгами, от плательщика к получателю переходит право требования к эмитенту денежных средств;

Оплата электронными денежными средствами осуществляется при помощи посредника в виде эмитента, которому даётся поручение перечислить определённую сумму в размере не более предоставленных плательщиком эмитенту денежных средств.

Как можно заметить, у вышеперечисленных трактовок термина “электронные деньги” имеется сходство в определениях, данных юридическим сообществом и экономистами. Однако, сравнивая цифровые финансовые активы с электронными денежными средствами, необходимо отметить, что они отличаются. Сразу оговоримся, что, поскольку только один из видов цифровых финансовых активов, криптовалюта, является схожим с электронными денежными средствами, мы будем сравнивать их

Электронные денежные средства являются способом оплаты товаров или услуг, криптовалюта также может быть использована в качестве оплаты за товары или услуги;

Электронные денежные средства эмитируются централизованно, а криптовалюта получается пользователями непосредственно от системы, у неё нет эмитента;

При оплате электронными денежными средствами, плательщик даёт поручение эмитенту на перечисление денежных средств, при оплате криптовалютой пользователь при помощи других таких же пользователей системы осуществляет перевод криптовалюты.

Таки образом, мы видим, что основным отличием криптовалюты от электронных денежных средств является то, что криптовалюта децентрализованна, а у электронных денежных средств есть центральный банк-эмитент.

В свою очередь, виртуальные деньги (определение Европейского Центрального Банка) - цифровое представление ценности, не эмитированное центральным банком, кредитным учреждением или эмитентом электронных денег, которая может при определённых обстоятельствах служить в качестве альтернативы деньгам [Савельев, 2016, с.779].

Виртуальная валюта (определение группы разработки ФАТФ) - представляет собой средство выражения стоимости, которым можно торговать в цифровой форме и которое функционирует в качестве 1) средства обмена; и/или 2) расчётной денежной единицы; и/или 3) средства хранения стоимости, но не обладает статусом законного платёжного средства (т.е. не является постоянно действующим и законным средством платежа при расчётах с кредиторами) ни в одной юрисдикции [Отчёт ФАТФ …, 2014].

Таким образом, из определения Европейского Центрального Банка следует, что, в отличие от электронных денежных средств, виртуальные деньги не требуют обязательного наличия оператора - кредитной организации, в отличие от обязательного правила, установленного Законом о Национальной платёжной системе, что обозначает, что Банк относит к виртуальной валюте только криптовалюту. В отличие от определения ЕЦБ, из определения группы ФАТФ можно сделать вывод о том, что виртуальные деньги включают в себя и электронные денежные средства и криптовалюту и отвечают всем требованиям экономистов к деньгам. То есть, являются: мерой стоимости; средством обращения; средством накопления и сбережения. Таким образом, виртуальную валюту можно относить к деньгам с экономической точки зрения, но не с юридической. С юридической точки зрения, конечно, не могут являться таковыми вследствие статьи 140 Гражданского кодекса РФ [Гражданский кодекс РФ]. Однако в случае принятия во внимание вышеприведённых определений, можно отметить, что “виртуальная валюта” соответствует тому, что законодатель имел ввиду под “денежными суррогатами”. Также все цифровые финансовые активы нельзя отнести к виртуальной валюте ввиду отличия в цели и способе использования прочих цифровых финансовых активов, помимо криптовалюты.

Таким образом, можно отметить, что мнение, согласно которому термины “цифровые финансовые активы”, “электронные денежные средства” и “виртуальные валюты” обозначают один и тот же объект не корректно. В отчёте ФАТФ от июня 2014 года отмечено, что виртуальную валюту можно делить на следующие виды по наличию центрального эмитента или оператора: централизованные и децентрализованные [Отчёт ФАТФ …, 2014]. К централизованным авторы отчёта относят WebMoney, которые являются в России электронными денежными средствами, а к децентрализованным криптовалюты типа Bitcoin, Etherium, Ripple. Следовательно, понятие “виртуальная валюта” является широким и обобщающим для одного вида цифровых финансовых активов - криптовалюты и электронных денежных средств в целом.

1.2 Классификация цифровых финансовых активов

После разработки определения, нам представляется необходимым рассмотреть вопрос классификации цифровых финансовых активов. В данном вопросе учёные также не могут сойтись во мнениях.

Общая тенденция отражена в статье С.В. Горбунова в журнале Современная Юриспруденция. Так, им называется целесообразным применение дифференцированного подхода к различным видам цифровых финансовых активов, и предлагается отдельно регулировать децентрализованную криптовалюту и отдельно цифровые токены, выпущенные эмитентом из реального сектора экономики, обозначающие право их держателя на получение имущества или услуг [Горбунов, 2018, с.217]. Автором высказывается предположение о возможности появления в дальнейшем таких категорий, как цифровые токены, эмитентами которых выступают иностранные юридические лица, граждане, а также цифровые финансовые активы, создаваемые автоматически интеллектуальными системами. Ввиду этого С.В. Горбунов указывает на необходимость разделения токенов с разработкой отдельного подхода для регулирования каждой категории токенов [Там же, с. 219].

Разработчики законопроекта “О цифровых финансовых активах” предлагают выделять такие виды цифровых финансовых активов, как токен и криптовалюта [Проект Федерального закона №419059-7]. Стоит отметить, что использованная в законопроекте формулировка позволяет в дальнейшем создавать иные виды цифровых финансовых активов ввиду того, что они были названы законодателем как пример цифровых финансовых активов.

Стоит обратить особое внимание на Декрет Президента Республики Беларусь «О развитии цифровой экономики» №8 от 21 декабря 2017 г. Одним из разработчиков указанного декрета стал А.И. Савельев. При определении цифровых финансовых активов, которые в данном декрете имеют название “цифровой знак”, при его определении также предлагается разделять токены и криптовалюту [Савельев, 2017а]. В данном акте законодателем напрямую указано существование двух видов цифровых знаков - токена и криптовалюты.

Учёные же делят указанные выше классификации на ещё более мелкие составляющие.

Так, Д.В. Фёдоров по итогам анализа зарубежной практики и доктрины предлагает помимо криптовалюты выделять из токенов инвестиционные и утилитарные, что должно повлечь более простую квалификацию, налогообложение и регулирование [Фёдоров, 2018, с.73]. Однако, отмечается автором, есть также гибридные токены, которые имеют свойства первых и вторых, что влечёт некоторые затруднения в их квалификации.

Более подробная классификация была приведена Валентином Кислым в своей статье. В отличие от статьи Д.В. Фёдорова, В.А. Кислый выделяет следующие три категории токенов [Кислый, 2017]: встроенные токены; обеспеченные токены; корпоративные и инвестиционные токены. По итогам анализа и сравнения указанных подходов, классификация В. Кислого представляется нам более верной ввиду дробления токенов на составляющие с учётом особенностей отношений, складывающихся при их майнинге. В его классификацию входят указанные Д.В. Фёдоровым виды токенов, но также выделяются иные виды. В частности, утилитарные токены выступают лишь подвидом токенов, обеспеченных договорным обязательством. Однако, и к данной классификации имеется одно уточнение. Мы не видим реальной цели особого выделения инвестиционных токенов в название последней категории. Представляется более разумным называть эту категорию корпоративными токенами с подвидами в виде токенов-акций и инвестиционных токенов.

Классификация Валентина Кислого выступает наиболее применимой из всех вышеприведённых ввиду максимального деления токенов на виды и подвиды и способствования таким способом соблюдению требований к регулированию каждого вида цифровых финансовых активов независимо от других видов.

Подводя итог проанализированным подходам к классификации, в настоящей работе будет использована следующая классификация цифровых финансовых активов:

1) Встроенные токены;

2) Обеспеченные токены:

a) Токены, обеспеченные договорным обязательством:

Утилитарные токены;

Кредитные токены;

Лицензионные токены.

Иные токены, обеспеченные договорным обязательством

b) Токены, обеспеченные вещными правами

Ограниченные токены-сертификаты;

Полные токены-сертификаты.

3) Корпоративные токены:

a) Акционные токены;

b) Инвестиционные токены.

4) Иные токены.

Отделять криптовалюту от токенов и называть иначе вследствие цели, схожей с валютой, неправильно. Она всё равно является одним из токенов и поэтому её стоит называть встроенным токенов, однако в дальнейшем в работе оба эти термина будут использоваться как взаимозаменяемые. Таким образом, нами они выделены в подвид токенов. Встроенные токены (иначе - токены блокчейна, криптовалюта) приводятся в предлагаемой нами классификации в значении, данном в статье В.А. Кислого и под ними понимаются записи о цифровом активе, которые составляют часть ядра блокчейн-цепи и имеют полезность внутри этой цепи [Там же]. Хотелось бы дополнить данное определение важным аспектом, который заключает в себе суть данного вида токенов: “...и которые могут быть переданы в качестве оплаты за товар или услугу одним лицом другому без потери их стоимости”. Подвидов данного вида токенов не выделяется. В отличие от подобного вида токенов, предложенного В.А. Кислым в своей работе, указанные нами токены имеют целью только служить в качестве денежного средства при оплате товара или услуги.

Обеспеченные токены будут использоваться в настоящей работе иначе, чем в проанализированной работе В.А. Кислого. Мы согласны с определением, данным в указанной статье В.А. Кислого, в которой они понимаются как криптоактивы, эмитент которых установил базовый актив в виде договорного обязательства или имущественного права, связанный с выпущенными токенами [Там же].

В качестве одного из видов таких токенов, как и предложено автором оригинальной статьи, нами предлагается выделять токены, обеспеченные договорным обязательством. Такие токены делятся на утилитарные токены, что также совпадает с элементом классификации, предложенной Д.В. Фёдоровым [Фёдоров, 2018, с.34], кредитные токены и лицензионные токены.

Под утилитарными токенами, в соответствии с обеими классификациями, мы понимаем токены, создаваемые и используемые в рамках блокчейн-сети определённого эмитента данных токенов для доступа к благам такой сети такого эмитента. Кредитные токены - это передаваемые эмитентом токена клиенту, внёсшему деньги в пользу эмитента, токены, которые удостоверяют право требования клиента на возврат займа, либо на иные выплаты и обеспечены имуществом залогодержателя. Несмотря на то, что данный токен имеет обеспечение в виде имущества, принадлежащего должнику, он, прежде всего, удостоверяет права требования, а не права на имущество. Третий подвид обеспеченных токенов - лицензионные токены. Такого рода токены предоставляют их владельцу требовать часть дохода от использования программного продукта, на разработку и поддержание которого они вносили денежные средства. Указанные виды токенов основаны на классификации, данной В.А. Кислым, однако он указывает на те токены, которые существуют и используются, однако в перспективе могут возникнуть и иные подвиды таких токенов в соответствии с частью второй Гражданского кодекса, к примеру, токены возмездного оказания услуг, подряда, банковского счёта и иные.

Отдельно хотелось бы рассмотреть предложенное нами разделение токенов, обеспеченных имущественными правами. В своей работе В.А. Кислый предлагает выделять только один вид - токены-сертификаты, однако для настоящего исследования нам представляется более перспективным выделить следующие виды: ограниченные и полные токены-сертификаты. Ограниченные отличаются от полных тем, что они удостоверяют ограниченные права на имущество. Подобного рода токеном можно назвать “тамбовский” лендкойн [Встречайте лендкоин ..., 2018], которым удостоверялось право его владельца на определённый земельный участок. В случае предоставления владельцу лендкойна земельного участка, на который наложены обременения, например, сервитут, выдаваемый в таком случае токен можно отнести к ограниченным токенам-сертификатам. В случае удостоверения токеном всего спектра прав собственника, такие токены будут отнесены к подвиду полных токенов-сертификатов.

Отдельно от них мы планируем выделять корпоративные токены. Обособленное рассмотрение этого вида обусловлено сложившейся практикой отнесения такого вида токенов к ценным бумагам. В поддержку нашей позиции можно назвать отчет комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC) по делу The DAO, в котором прямо указано, что законодательство США о ценных бумагах применимо к отдельным операциям с криптовалютами, в том числе к эмиссии токенов в рамках проведения их первичного размещения (Initial Coin Offering) и к последующим операциям по их обмену [Report of investigation …, 2017]. И хотя речь в отчете идет больше о токенах, но, учитывая широкий подход законодательства США к определению понятия "ценная бумага", нельзя исключать его применения и к традиционным криптовалютам. Также наша позиция поддерживается законопроектом №419090-7 “Об альтернативных способах привлечения инвестиций (краудфандинге)”, в котором предлагают выпускать токены инвестиционных проектов, которыми будут привлекаться инвестиции в компании посредством ICO [Проект Федерального закона №419090-7]. Согласно сложившемуся подходу, такие корпоративные токены в проспекте должны прямо указывать целью привлечение инвестиций, иначе такие токены будут классифицированы в качестве утилитарных.

Под иными токенами будут пониматься прочие токены, которые не соответствуют критерииям прочих токенов. То есть, к иным токенам относятся иные токены, которые могут быть выпущены, либо открыты в будущем для целей применения регулирования цифровых финансовых активов к новым, неизвестным на настоящий момент, видам токенов.

1.3 Виды цифровых финансовых активов в системе объектов российского гражданского права

Вопрос определения места цифровых финансовых активов в системе объектов гражданского права Российской Федерации занимает значительное место в доктрине учёных цивилистов. Значимая позиция по вопросу места встроенных токенов или криптовалюты отражена в работе А.И. Савельева. Он анализирует криптовалюту на предмет возможности или невозможности её включения в систему объектов гражданского права. Так, основываясь на статье 128, он приходит к выводу о необходимости анализа криптовалюты в качестве одной из пяти категорий объектов в гражданском праве: денег, электронных денежных средств, бездокументарных ценных бумаг, валютных ценностей и информации [Савельев, 2017б, с.148].

Анализируя подход к криптовалюте как к деньгам, А.И. Савельев упоминает, что, ввиду того, что хотя криптовалюта может выступать в качестве денег с экономической точки зрения, что было указано в понятии виртуальной валюты, то юридический подход чётко ограничивает что является деньгами. Такое положение закреплено в ст.75 Конституции Российской Федерации [Конституция РФ] и ст.140 Гражданского кодекса Росссийской Федерации [Гражданский кодекс РФ]. Многими консервативно настроенными органами и исследователями криптовалюта трактуется как денежный суррогат. Понятие “денежный суррогат” законодательно нигде не закреплено, однако используется в ст.27 Федерального закона от 10.07.2002 №86-ФЗ "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" [Федеральный закон №86-ФЗ]. Таким образом, что понимать под “денежным суррогатом”, а также вопросы установления ответственности за их выпуск решают органы надзорной, судебной и исполнительной ветвей власти. Первоначально на признание криптовалюты денежным суррогатом указано органами Генеральной прокуратуры в сообщении от 06.02.2014 [В Генеральной прокуратуре …, 2014]. Также на это обращалось внимание в поручении Президента Российской Федерации от 25.03.2014 №Пр-604 [Поручение Президента …, 2014]. Во исполнение указанного поручения Министерством финансов была сделана попытка разработки законопроекта «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» [Проект Федерального закона “О внесении изменений в УК РФ и УПК РФ”]. Однако данный законопроект был возвращён на доработку, по словам заместитель главы Министерства финансов Алексея Моисеева, в связи с возможностью привлечения по указанной статье к ответственности лиц, чьи деяния не были уголовно наказуемыми [Законопроект о денежных суррогатах возвращён на доработку, 2018]. В.А. Кислый в своей работе, посвящённой цифровым финансовым активам, анализирует эволюцию подходов к регулированию криптовалюты, в частности, в письме Центрального Банка от 2014 года упоминается запрет на выпуск денежных суррогатов. Через три года Банк России пересмотрел подход и в письме от 2017 года денежные суррогаты не были упомянуты [Кислый, 2017]. Несмотря на это, оба мнения схожи опасением вовлечённости криптоактивов в финансирование терроризма и отмывание денег ввиду анонимности, неурегулированностью регулирования криптоактивов и, как следствие, невозможностью защиты нарушенных прав лиц, вкладывающихся в криптоактивы. Такую опасность видит также Верховный суд, который внёс изменения в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2015 г. №32 "О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем". Теперь пленум Верховного суда специально объяснил: "Предметом преступлений, предусмотренных статьями 174 и 174.1 Уголовного кодекса (УК) РФ, могут выступать в том числе и денежные средства, преобразованные из виртуальных активов (криптовалюты), приобретенных в результате совершения преступления" [Постановление Пленума ВС №32]. Такие положения показывают ужесточение подхода к токенам, однако государственные органы лишь предупреждают об опасностях при сделках с использованием криптоактивов и оставляют регулирование и правоприменение на откуп судам. В пример такого решения можно привести решение Девятого арбитражного апелляционного суда по делу №А40-124668/2017, в котором суд применил аналогию права и постановил передать доступ к электронному кошельку арбитражному управляющему [Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 15.05.2018 по делу №А40-124668/2017]. А.И. Савельев в статье приходит к выводу, что криптовалюта является негосударственными или частными деньгами [Савельев, 2017б, с.148]. Частные деньги - противоположность фиатной валюте, то есть, национальной валюте. Как уже было указано выше, мы полагаем виртуальные деньги широким предметом и включающим в себя криптовалюту. Значит, раз все признаки общего предмета верны для его частей, то признаки виртуальной валюты верными для криптовалюты. Таким образом, учитывая определение Европейского Центрального Банка, согласно которому такое цифровое представление ценности может служить в качестве альтернативы деньгам, криптовалюта может быть названа денежным суррогатом [Там же]. Однако стоит отметить положение, по которому денежные суррогаты должны быть выпущены. Такого не происходит с криптовалютой, поскольку она уже содержится в сети блокчейн. Также, пользователи такой сети получают её за решение криптографических задач. Следовательно, они не эмитируют её, а лишь получают вознаграждение от сети. Стоит также отметить положение статьи В.А. Кислого, касающееся анализируемого вида токенов: “Блокчейн этих сетей не сможет работать без таких токенов. Токены являются частью системы стимулирования пользователей или частью доступа к полезным свойствам платформы” [Кислый, 2017]. Таким образом, нельзя рассматривать встроенные токены в качестве денежного суррогата вследствие отсутствия термина “денежный суррогат” в российском праве и того, что привлечение к ответственности происходит лишь за выпуск таких средств, которого не происходит в случае криптовалюты. В иных случаях сделки с предоставлением криптовалюты в обмен на товар или услугу могут быть совершены путём новации, при которой обязательство предоставить национальную валюту заменяется на предоставление эквивалентной суммы, выраженной в криптовалюте. Как пример из российской судебной практики можно привести постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 01.04.2016 по делу №06АП-552/2016 [Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 01.04.2016 по делу №06АП-552/2016]. Важным является отметить, что в таком случае в целях защиты добросовестной стороны, а также возможного дальнейшего исчисления налога необходимо указывать курс национальной валюты к криптовалюте на момент совершения сделки. Также подход к рассмотрению криптовалюты в качестве денежных суррогатов демонстрируется в решениях судов общей юрисдикции. Так, Анапским городским судом был принят ряд судебных актов по делам №2-4768/2017 [Решение Анапского городского суда от 27.12.2017 по делу №2-4768/2017], №2-4774/2017 [Решение Анапского городского суда от 27.12.2017 по делу №2-4774/2017], №2-4770/2017 [Решение Анапского городского суда по делу №2-4770/2017], №2-331/2018 [Решение Анапского городского суда по делу №2-331/2018], №2-4795/2017 [Решение Анапского городского суда по делу №2-4795/2017]. Им была признана запрещённой к распространению информация, содержащаяся на сайтах в информационно-телекоммуникационной сети Интернет и касающаяся Bitcoin на основании того, что он является денежным суррогатом и способствует отмыванию денег и финансированию терроризма.

Понятие криптовалюты, не синонимично понятию электронных денег. Такой вывод был сделан нами ранее при рассмотрении отношений указанных понятий. Нами также был сделан вывод о том, что криптовалюта и электронные денежные средства являются двумя различными видами виртуальной валюты. Также при анализе подхода к криптовалюте как к электронным деньгам, стоит отметить противоречивую судебную практику.

Так, постановлением Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.02.2019 по делу №А14-18307/2017, арбитражный суд обязал должника предоставить финансовому управляющему документы и сведения, в том числе, “Сведения о наличии криптовалюты (Bitcoin, иные), электронных кошельков, электронных денежных средств, и размере средств на них, с приложением подтверждающих документов и информации о доступе к ним” [Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.02.2019 по делу №А14-18307/2017]. Другим судебным актом, ранее указанным постановлением Шестого арбитражного апелляционного суда, криптовалюта не называется электронными денежными средствами, а называется именно “криптовалютой” [Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 01.04.2016 по делу №06АП-552/2016].

Наиболее наглядно данное противоречие проявляется в определении арбитражного суда города Москвы от 30.08.2018 по делу №А40-39123/18-187-46 “Б” [Определение арбитражного суда города Москвы от 30.08.2018 по делу №А40-39123/18-187-46 “Б”], где отдельно упомянуты криптовалюты, такие как Bitcoin, Bitcoin Cash, Etherium и Ripple, а отдельно от них международные системы расчётов, такие как WebMoney, Qiwi, PayPal и снова назван Bitcoin, что приводит к двойной трактовке, при которой Bitcoin является и электронным денежным средством и криптовалютой, которая в этом же определении отделена от электронных денег.

Иными судебными актами, такими как вышеуказанные решения Анапского городского суда от 27.12.2017 по делу №2-4774/2017 [Решение Анапского городского суда от 27.12.2017 по делу №2-4774/2017], и от 27.12.2017 по делу №2-4768/2017 [Решение Анапского городского суда от 27.12.2017 по делу №2-4768/2017], а также определением арбитражного суда города Москвы от 12.04.2018 по делу №А40-134999/17-129-168 Ф [Определение арбитражного суда города Москвы от 12.04.2018 по делу №А40-134999/17-129-168 Ф] Bitcoin назван “электронной валютой”.

В определениях арбитражного суда республики Татарстан от 20.12.2018 по делу №А65-8097/2018 [Определение арбитражного суда республики Татарстан от 20.12.2018 по делу №А65-8097/2018] и от 02.11.2018 по делу №А65-39598/2017 [Определение арбитражного суда республики Татарстан от 02.11.2018 по делу №А65-39598/2017], а также истребовались сведения по международным системам расчётов для ведения расчётных счетов в сети, где Биткойн приводился как аналог таких систем как WebMoney, Qiwi и Яндекс.Деньги. А.И. Савельев не поддерживает точку зрения, высказываемую большинством судов. В своей работе он выводит следущие признаки электронных денежных средств [Савельев, 2017б, с.150]:

В основе лежат денежные средства;

Денежные средства, лежащие в основе, были предварительно предоставлены одним лицом другому лицу;

Цель - исполнение обязательств их владельца перед третьими лицами;

Данные денежные средства учитываются без открытия банковского счета;

Распоряжение осуществляется исключительно с использованием электронных средств платежа.

А.И. Савельев отмечает, что для криптовалют из указанных признаков верен только один - отсутствие открытого банковского счёта [Там же]. Первый признак неверен вследствие того, что криптовалюта получается майнерами вследствие решения криптографических задач, таким образом, они возникают из системы без вложения в неё денег. Из этого следует и отсутствие второго признака - система блокчейн децентрализована, что значит, что конкретного лица, который бы мог получать указанные денежные средства, не существует. А раз отсутствуют денежные средства, которые могли бы быть предоставлены и лицо, которому денежные средства могли бы предоставляться, то очевидна невозможность соответствия второму признаку.

Рассматривая третий признак, необходимо отметить, что для его выполнения необходимо наличие второго лица, которое будет по поручению одного лица переводить его электронные денежные средства третьим лицам, а в случае с блокчейном, где каждый пользователь системы является держателем сервера, такого лица не будет существовать. Четвёртый признак, как уже было указано, исполняется ввиду того, что создание и обмен криптовалюты не требует открытия специального банковского счёта, а производится через криптокошелёк - личный аккаунт в сети Интернет на определённых сайтах. Пятый признак не выполняется, несмотря на то, что криптовалюта действительно имеет электронную форму, А.И. Савельев указывает на невозможность распоряжения ей ввиду тесной связи понятия “электронное средство платежа” с денежными средствами и наличия отношений “оператор-клиент”. Таким образом, мы полагаем соответствие криптовалюты всего одному признаку из пяти. Это доказывает, что криптовалюта не является электронными деньгами.

Криптовалюта как бездокументарная ценная бумага. Согласно Гражданскому кодексу, бездокументарная ценная бумага - это обязательственные и иные права, которые закреплены в решении о выпуске или ином акте лица, выпустившего ценные бумаги в соответствии с требованиями закона, и осуществление и передача которых возможны только с соблюдением правил учета этих прав в соответствии со статьей 149 Гражданского Кодекса [Гражданский кодекс РФ].

В пункте 2 статьи 149 Гражданского кодекса указано, что учет прав на бездокументарные ценные бумаги осуществляется путем внесения записей по счетам лицом, действующим по поручению лица, обязанного по ценной бумаге, либо лицом, действующим на основании договора с правообладателем или с иным лицом, которое в соответствии с законом осуществляет права по ценной бумаге. Ведение записей по учету таких прав осуществляется лицом, имеющим предусмотренную законом лицензию [Там же]. Основываясь на этом, А.И. Савельев отмечает, что, в отличие от ценных бумаг, которые являются обязательственным правом, то есть, правом требования к эмитенту, криптовалюты не влекут у получателя криптовалюты возникновения таких прав требования к майнеру [Савельев, 2017б, с.154]. Также криптовалюта не предъявляет требования к эмиссии и распространению ценных бумаг. Также он отмечает отличия криптовалюты от бездокументарной ценной бумаги в возможности бесконечного деления криптовалюты на бесконечно малое множество частей, а также в возможности фактического уничтожения криптовалюты путём отправки её на несуществующий адрес [Там же]. Такие действия невозможны с бездокументарной ценной бумагой, уже существующей в гражданском праве ввиду того, что эмитент выпускает опеределённое количество ценных бумаг, права на которые получают купившие их акционеры и инвесторы. Купив их, они не могут поделить имеющееся количество ценных бумаг и могут продать лишь то количество ценных бумаг, которое у них имеется. Они не могут создать из одной акции две с меньшей номинальной стоимостью. Таким образом, криптовалюту нельзя отнести к бездокументарной ценной бумаге.

Выделение А.И. Савельевым криптовалюты в качестве валютной ценности представляет собой, по нашему мнению, наиболее вероятное на данный момент развитие событий ввиду того, что признание криптовалюты валютной ценностью в качестве иных ценных бумаг, которые не удостоверяют право на получение валюты РФ и не выпущены на территории РФ полностью зависит от признания её ценной бумагой в других странах. Автор статьи обобщает, что криптовалюты пока не могут быть квалифицированы в качестве валютных ценностей пока хотя бы одна из стран не признает их ценной бумагой [Там же]. В связи с этим примечательна упомянутая ранее позиция комиссии по ценным бумагам и биржам США по делу The DAO, в которой эмиссия криптовалюты была приравнена к эмиссии ценных бумаг [Report of Investigation …, 2017]. В Российской Федерации оборот валютных ценностей регулируется положениями Федерального закона от 10.12.2003 №173-ФЗ “О валютном регулировании и валютном контроле”. Согласно подпункту 5 пункта 1 статьи 1 указанного Федерального закона, к валютным ценностям относятся иностранная валюта и внешние ценные бумаги, которыми являются ценные бумаги, в том числе в бездокументарной форме, не относящиеся в соответствии с Федеральным законом к внутренним ценным бумагам [Федеральный закон №173-ФЗ].

Анализируя Закон США о ценных бумагах 1933, можно отметить действительно широкий спектр того что может быть признано ценной бумагой или security. В указанном акте содержится положение, согласно которому к ценным бумагам может быть отнесено “right to subscribe to or purchase, any of the foregoing” [Securities Act of 1933], что может быть переведено как “право подписки или покупки любого вышеизложенного”. Учитывая то, что вышеизложенное содержит в себе банкноты, то можно сказать, что конвертируемые децентрализованные виртуальные валюты являются правом приобретения банкнот при конвертации. Следовательно, возможность отнести криптовалюту к валютным ценностям имеется и криптовалюту можно рассматривать в российском праве в качестве валютной ценности.

В качестве информации криптовалюта рассматривается в качестве определённого кода в виде цифр и букв латинского алфавита, т.е. информация. В постановлении Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 31.07.2018 по делу №А57-21957/2017, суд указывает на неотнесение криптовалюты ни к одному из объектов гражданских прав, перечисленных в статье 128 Гражданского кодекса, а также на то, что “ни Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, ни Закон о банкротстве не предусматривают проведение таких процессуальных действий в рамках дела о банкротстве как изъятие компьютерной техники, мобильных устройств и носителей информации для проведения экспертизы наличия на них кошельков криптовалюты, тем более у лиц, не являющихся лицами, участвующими в деле (либо в арбитражном процессе по делу) о банкротстве” [Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 31.07.2018 по делу №А57-21957/2017]. В этом постановлении мы видим указание на невозможность изъятия носителей информации, что указывает на то, что данный суд трактует криптовалюту в качестве информации. Также в упомянутых ранее постановлениях Анапского городского суда Bitcoin рассматривается в том числе как текстовой последовательности, состоящей из совокупности цифр и букв латинского алфавита [Решение Анапского городского суда от 27.12.2017 по делу №2-4774/2017]. А.И. Савельев подчёркивает формальную возможность данной позиции также с юридической точки зрения в случае введения в статью 128 Гражданского кодекса информации как объекта гражданских прав. Но ввиду отсутствия соответствующей нормы в Гражданском кодексе, относящей информацию к объектам гражданского права, такая классификация не является действительной. Однако стоит отметить наличие Федерального закона от 27.07.2006 №149-ФЗ “Об информации, информационных технологиях и о защите информации”. В данном законе содержится понятие информации как сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления [Федеральный закон №149-ФЗ]. Таким образом, рассматривая криптовалюту в качестве данных, можно отметить, что блокчейн, в котором содержится криптовалюта в качстве учётных единиц, относится к базам данных, что содержится в четвёртой части Гражданского кодекса. Базы данных относятся, согласно статье 1225 Гражданского кодекса к охраняемым результатам интеллектуальной деятельности и приравненным к ним средствам индивидуализации [Гражданский кодекс РФ]. Согласно абзацу 2 пункта 2 статьи 1260 база данных - это представленная в объективной форме совокупность самостоятельных материалов, систематизированных таким образом, чтобы эти материалы могли быть найдены и обработаны с помощью электронной вычислительной машины (ЭВМ) [Там же].