Кроме того, на территории Европейского союза действует Регламент (ЕС) № 910/2014 Европейского парламента и Совета от 23 июля 2014 года об электронной идентификации и доверительных услугах для электронных транзакций в пределах внутреннего рынка (Далее - Регламент).

Регламент устанавливает возможность применения национальных электронных средств идентификации для доступа к государственным услугам на всей территории Европейского Союза, а также формирует единый внутренний рынок средств подобного типа с гарантией того, что они будут эффективны внутри ЕС и влекут к тем же юридическим последствиям, что и документы в традиционной форме. Целью Регламента является обеспечение нормального функционирования внутреннего рынка, а также достаточного уровня защиты при применение электронных средств идентификации.

В Германии после принятия Регламента ЕС № 910/2014 был 29 июля 2017 года введен Закон о сертифицированных поставщиках услуг. Заключение сделок в электронной форме регламентируется Законом о мультимедиа от 22 июля 1997 г., который формирует единообразные экономические условия для использования информации в электронной форме и информационных услуг, закрепляет права и ответственность Интернет-провайдеров, информационные права потребителей Интернет-услуг, правила реализации требований к конфиденциальности в сети Интернет.

Согласно немецкому гражданскому законодательству можно заменить письменную форму документа на электронную без согласия другой стороны. При использовании электронной формы стороны должны идентифицировать предмет соглашения, подтвердить свою личность и применить электронную квалифицированную подпись. Электронная подпись считается надежной в ограниченный период времени, так как необходимые для ее формирования и проверки алгоритмы действует конкретный промежуток времени. Установленный срок действия квалифицированной электронной подписи 10 лет.

Подобная недолговечность, а также проверяемость электронных подписей лишь пока поставщик услуг по сертификации ведет соответствующие реестры, являются проблемой при использовании электронной подписи. Однако отмечается, что данные проблемы аналогичны неразборчивости текста договора в традиционной форме, а также существующий срок кажется достаточным для реализации и защиты общественных отношений, которые он закрепляет. Кроме того, выделяется проблема недоступности электронной подписи широкому кругу лиц в связи с техническими сложностями.

Электронная форма документа недопустима для прекращения трудовых правоотношений с работником, при поручительстве, оформлении пожизненного содержания и другое. Также текстуальная форма нужна в случае, когда законодательство требует того, чтобы заявление содержало указание и было обличено в форму надежного материального носителя информации. Надежной формой является такая, которая дает получателю возможность хранить адресованные ему сведения на носителе информации в период времени актуальности данных, а также передает волеизъявление в неизменном виде. Не обязательно материально выражение на бумаге, возможно использование технических средств.

С 01 октября 2016 года введены правила о форме договора потребителей при его изменении, в соответствии с которыми потребитель имеет право расторгнуть или изменить договор по электронной почте или через смс-сообщение. Договор в любой форме считается заключенным при оферте и акцепте сторон. Возможно заключение договора в чате или онлайн-конференции с многими участниками акцепт после подтверждения каждым участником, включая отсутствующих в онлайн-конференции во время размещения оферты.

Возможно заключение в текстуальной форме предложения при государственных закупках должно быть сделано в текстуальной форме, к которой предъявляются особые требования, не подразумевающие использование электронной подписи. Также ее применение возможно при заключении договоров строительного подряда. Лицо обязано предоставить сведения для его идентификации: для физических лиц - указать имя, для юридических лиц - наименование. Как правило, указание фамилии отправителя соглашения на заключение договора подобным способом не обязательно, возможно только псевдоним, если отношения между сторонами позволяет узнать лицо. Возможна необходимость предоставления реквизитов представителя юридического лица. Для предотвращения злоупотреблений установлен двухнедельный срок для отказа потребителя от договора с дня получения заказа в полном объеме или на следующей день после оформления услугу.

Оферта и акцепт могут быть выражены через средства электронной обработки данных.

В Сингапуре возможность оформления контрактов в электронной форме предусмотрена Актом об электронных транзакциях 2010 г. (далее - Акт). Акт регулирует отношения в области электронной коммерции - в частности, условия совершения электронной подписи; электронные договоры; электронные реестры. Актом закреплено существование «электронной записи», что равнозначно электронному документу. Электронная запись представляет собой формируемую, отправляемую, принимаемую или хранящуюся посредством электронных средств коммуникации в одной информационной системе, или передающуюся из одной информационной системы в другую. Хранение информации не в традиционной, а электронной форме не влечет ее правовую недействительность. Однако данная запись должна соответствовать ряду требований. Во-первых, сведения в электронной записи должны быть достаточны для подтверждения содержания документа и обладать возможность по применению сторонами. Электронные средства коммуникации должны обеспечивать неизменность информации и её достоверность. Во-вторых, если закон для данной записи требует наличие электронной подписи, то она должна быть для него применена.

Во-вторых, если в соответствии с законом электронная запись должна быть подписана, данная запись будет действительна только при наличии подписи, под которой следует понимать любой метод идентификации контрагента и его воли (намерения) в отношении информации, содержащейся в записи. Применение электронной записи допускается при оформлении сделки юридическими лицами, которые могут хранится в корпоративно реестре. Юридическое лицо обязано производить хранение информации об электронных записях в печатной форме или корпоративном электронном реестре.

Неизменность электронной записи подразумевает то, что сведения доступны и могут быть применены для цитирования при отсылке на документ, не изменяться со временем при хранении, а также сама запись должна содержать информацию о ее происхождении и назначении, времени и месте создания.

Электронная подпись регулируется Актом об электронных транзакциях 2010г., согласно которому надежной электронной подписью является та, которая обладает рядом признаков: уникальность подписи, способность идентифицировать лицо, создана способом или с применением средств, используемых лишь обладающим подписью лицом, прочная связь подписи с документом, которая подразумевает недействительность подписи при изменении документа.

В Сингапуре законодательством установлена специальная процедура по удостоверению электронной подписи, а также предусмотрена возможность использования процедуры, установленной субъектами коммерции. Цифровой подписью является электронная, которая состоит из преобразования электронной записи с использованием асимметричной криптосистемы и хеш-функции, так что лицо, которое обладает первоначальной непреобразованной электронной записью и открытым ключом подписывающего лица, может точно определить: было ли изменение осуществлено с применение закрытого ключа, соответствующему открытому ключу подписывающего лица и проводились ли преобразования первоначальной электронной запись с момента ее подписания.

Цифровая подпись считается надежной электронной подписью при условии, что она сформирована в период функционального периода действительного сертификата, проверена через ссылки на открытый ключ, который указан в данном сертификате. Сам сертификат должен быть выдан аккредитованным центром сертификации или признанным центром сертификации или государственным органом, который ведет деятельность по сертификации или в связи с тем, что стороны прямо договорились использовать цифровые подписи в качестве процедуры обеспечения безопасности и цифровая подпись была надлежащим образом проверена ссылкой на открытый ключ отправителя. Цифровая подпись применяет юридическими лицами.

Более того, в Сингапуре действует средство единой корпоративной идентификации - CorpPass, которое позволяет юридическим лицам, которые обладают уникальным идентификационным номером, формировать единое цифровое удостоверение для взаимодействия с государственными органами, призванная обеспечивать дополнительную конфиденциальность и безопасность.

В Соединенных Штатах Америки под электронным договором подразумевается любой тип договора, который создан в рамках электронной коммерции при взаимодействии двух и более физических лиц с применением электронных средств; физических лиц с электронным агентом; двух электронных агентов, запрограммированных на фиксацию факта заключения договора. На электронные договоры распространяются правила относительно электронных договоров, закреплена правовая сила договоров в электронной форме.

В США принят Единообразный закон об электронных сделках, который применяется к договорам между сторонами, если они решили вести совместные бизнес-процессы с помощью электронных инструментов. Подобная договоренность может быть выражена различными способами, в том числе через конклюдентные действия. Более подробная регламентация проводится на уровне штатов.

В Швейцарии ведение бизнеса в интернете не регламентируются. Договоры, заключаемые в электронном виде, регулируются общим законодательством, что и оформленные в традиционной форме. Следовательно, необходимо свободное волеизъявление сторон, согласование существенных условий и др. Однако некоторые правила об электронной торговле содержатся отдельных законодательных актах, действует ряд ограничений в части защиты прав потребителей.

Оформление договорных отношений в электронном виде возможно при обоюдном согласие сторон, при согласование существенных условий сделки. В Швейцарии нет законодательного закрепления права потребителей на возврат товаров, купленных через онлайн-продажи. Существует регулирование использования электронной подписи и служб их сертификации. Проверка подлинности электронной подписи аналогична проверке собственноручной подписи, из-за чего электронные подписи не применимы тогда, когда законодательство требует особое оформление, такие как завещание или сделки с недвижимостью. Относительно онлайн-бизнеса в Швейцарии характерна предоплата, поэтому все риски несет потребитель, требований по идентификации контрагента нет.

Несмотря на отсутствие специального регулирования, есть некоторые акты содержащие особенные правила. Они устанавливают такие обязанности для продавцов в сфере электронной коммерции, как доведение до сведения потребителей всех необходимых этапов для заключения договора, предусмотреть возможность проверки покупателем заказа, исправления ошибок до его окончательной отправки, быстрое подтверждение заказа.

Законодательством Швейцарии предусмотрено, что подписание контракта квалифицированной электронной подписью вместе с аутентифицированной отметкой о времени подписания, то подобная подпись приравнивается к собственноручной. На онлайн-торговлю существует ряд ограничений. Например, запрещается подобная продажа лекарственных средств. Для Швейцарии характерна проблема верификации возраста.

Под электронной подписью понимается сведения, которые существуют в электронной форме, присоединяется или логически связана с иной информацией, которые существуют в электронной форме, и обеспечивает верификацию этой другой информации. Электронные подписи бывают усовершенствованные, регулируемые и квалифицированные. Последние равнозначны к собственноручной и выдаются специальным органом.

Усовершенствованная электронная подпись связана с владельцем, позволяет его идентифицировать, применяется посредством доступных только владельцу подписи средств, связана с исходными сведениями так, чтобы их изменение не было возможно. Регулируемая электронная подпись является усовершенствованной электронной подписью, созданной с применением надёжной единицы создания подписи и базируется на подтверждённом сертификате. Квалифицированная электронная подпись представляет собой регулируемой электронной подписью, которая основывается на квалифицированном сертификате.

В Великобритании электронная коммерция представляет собой транзакции, которые осуществляются при помощи электронных инструментов. Электронная коммерция разделяется на два типа: прямая и косвенная. Прямая относится к товарам и услугам, получаемым путем электронных средств. Например, программное обеспечение. Косвенная относится к тем товарам и услугам, что приобретаются посредством электронных средств, но их получение производится путем доставки по почте или через курьерскую службу.

К электронной коммерции предъявляются такие требования, как предоставление сведений о продавце и товаре. Отдельные содержатся в Директиве о защите потребителей (о дистанционной торговле) 2000 г. Продавец обязан предоставлять понятные и точные сведения о товаре, в том числе включенную в стоимость НДС, стоимость доставки, способы и условия отмены заказа и возврата товара в срок не мене двух недель кроме скоропортящихся и цифровых товаров. Также на продавце лежит обязанность по направлению письменного обращения при заказе в режиме онлайн и указанию в положениях и условиях продажи на право покупателя вернуть товары с полным возмещением, кроме почтовых расходов.

Одним из способов заключения договора в электронной форме является оформление заказа потребителем в режиме онлайн, до завершения которого потребитель вправе пересмотреть заказ, если там обнаружены ошибки. Заключенный в онлайн форме договор обладает юридической силой при наличие обязательных элементов традиционных договоров.

Кроме того, Законом о правах потребителей 2015 г. установлен список условий, считающихся несправедливыми. К таким относят условия, которые ограничивают ответственность продавца за причинение вреда потребителю свои действиями, права покупателей относительно продавца или другого лица при неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательств продавцом, устанавливающие непропорционально высокую сумму компенсации, выплачиваемую покупателем при неисполнении им обязательств, дающие продавцу возможность расторгнуть договор, который был заключен на неопределенный срок, если не имеется серьезных оснований без предупреждения об этом покупателя и др.

Согласно законодательству Великобритании, если договор представлен в тексте, который хранится в цифровом виде на компьютере и может отображаться на мониторе компьютера, распечатан на бумажном носителе или быть представленным в любой другой форме, характерной традиционным договорам, то подобный текст приравнивается к письменной форме. Однако, есть договоры, требующие подписание контракта вживую от руки.

Согласно Федеральному закону от 06.04.2011 № 63-ФЗ «Об электронной подписи» (далее - Закон об электронной подписи), электронная подпись представляет собой сведения в электронной форме, которая присоединена к другим сведениями в электронной форме (подписываемой информации) или другим образом связана с такой информацией и которая используется для определения лица, подписывающего информацию. Данный Закон выделяет три типа электронной подписи: простая, усиленная неквалифицированная и усиленная квалифицированная.

Простая электронная подпись подтверждает только факт ее формирования определенным лицом и не гарантирует аутентичности содержания подписанного документа по причине отсутствия криптографических средств при ее формировании. В основе технологии блокчейн лежат криптографические технологии, обеспечивающие аутентичность сведений в базе данных блокчейна, из-за чего законодательства об электронной подписи по аналогии применима к блокчейн-системам в части значение усиленной квалифицированной и усиленной неквалифицированная электронные подписи.

Усиленная квалифицированная подпись подтверждает и факт формирования ее определенным лицом, и аутентичность содержимого подписанного документа, но её получение связано с некоторыми формальностями, но подписанные ею документы считаются электронным документом, который равнозначен документу на бумажном носителе, который подписан собственноручно. При этом усиленная квалифицированная подпись может применяться в любых правоотношениях, за некоторым исключением.

Легитимация усиленной неквалифицированной подписи базируется на согласии сторон о ее применении, которое должно включать в себя положения о порядке проверки такой подписи, а также обязанности по обеспечению конфиденциальности ключей электронной подписи.

Усиленная квалифицированная подпись вряд ли применима для подписания трансакций в рамках блокчейна без существенного изменения его протоколов, она применима для подписания соглашения на входе в блокчейн, в котором возможно предусмотреть порядок подписания документов в рамках блокчейна с применением усиленной неквалифицированной подписи.

При таких обстоятельствах стороны не обязаны применять лишь сертифицированные криптографические средства, а также аккредитованных удостоверяющих центров, в связи с чем существующие особенности подписания и верификации трансакций в блокчейне возможно интегрировать в правовую конструкцию усиленной неквалифицированной подписи. Имеется мнение, что законодательство к электронной подписи, которые возникают в рамках блокчейна отношения возможно регулировать через существующее законодательство.

Таким образом, на международном и национальных уровнях развивается законодательство по преданию юридической силы документам в нематериальной (электронной, цифровой) форме. Основой бездокументарного оборота является введение в правовое поле электронных подписей, которые с помощью криптографических инструментов, позволяют идентифицировать личность подписанта, дату и время формирования подписи, а также неизменность содержания документа с момента его подписания.

Кроме подобных инструментов используются обычные технические инструменты такие, как отправка электронной почты, смс-сообщений, заполнение анкеты, позволяющие исходя из текста установить личность сторон, изъявивших заключить договор. Ведется работа по сертификации услуг по выдаче электронных подписей, внедрению электронного документооборота на корпоративном уровне, а также с целью взаимодействия с государственными и муниципальными органами.

В сфере бездокументарного оборота существует проблема защиты прав потребителей. Для решения данной проблемы предлагает усовершенствовать способы идентификации личности при совершении заказа, особенно возраста клиента. В ряде стран созданы льготные условия по возврату товара и расторжению договора, заключенного в электронной форме. Субъектов, ведущих электронную коммерцию, обязывают доводить до сведения в полной, доступной, понятной форме всю информацию о предлагаемой услуге, товаре, особенностях, о процессе совершения заказа, о способах изменения, расторжения договора и имеющихся у потребителя правах. Кроме того, обращается внимание на проблему действия электронной подписи, которая видится не особо важной, поскольку срок действия схож со сроком хранения обычных документов, а также его, как правило, достаточно для реализации обязательств.

2.3 Проблемы защиты прав потребителей цифровых финансовых услуг и экономической безопасности при использовании технологии блок-чейн и смарт-контрактов

Информационные технологии и интернет-инструменты в силу своей технической сложности, специфики, быстрому развитию и глобализационному характеру являются затруднительным объектом правового регулирования. Зачастую они создают законодательные вызовы, которые невозможно обеспечить посредством существующей правовой базы или применением ее по аналогии. Доктринальные подходы возможно использовать лишь отправной точкой, поскольку практика показывает их отсталость, недостаточность для новых явлений, а современные научные исследования определяют только базовые аспекты, термины, обозначают существующие и возможные проблемные моменты, порой, их решение, не предлагая полноценного правового регулирования.

Формирование правового регулирования для блокчейн-систем и смарт-контрактов имеют некоторые общие затруднения, в связи с прямой зависимостью последнего от первого. Условно данные проблемы можно разделить на четыре группы.

Первую группу составляют проблемы технического характера. Как ранее указывалось, блокчейн-системы представляют собой децентрализованные реестры. Управление информаций в них ведется на основе консенсуса пользователей, изменение алгоритмов системы возможно лишь при согласии на это большинства участников платформы. Подобные особенности устройства блокчейн в некоторой степени противоречат наличию централизованного, государственного правового регулирования.

Здесь необходимо отметить, что децентрализованный реестр способен работать лишь со сведениями, находящимися внутри него. Однако при исполнении смарт-контракта могут потребоваться дополнительные инструменты и информация от объектов реального мира. Например, при содержании в смарт-контракте договора поставки может возникнуть проблема отслеживания факта поставки и проверки качества товара с целью оплаты. Подобная автоматизация возможно отслеживания доставки товара через трекинг, проверки качества товаров нейросетью на основе видеоданных или через привлечение третьих лиц, оракулов, а также через другой инструментарий.

Однако, любое устройство выведенное за блокчейн противоречит сути децентрализованности и дает риск появления недостоверных сведений. Отсюда следует вопрос о том, насколько реально урегулировать данные риски правовыми методами, каким образом и на кого ложится ответственность при ненадлежащем исполнении умного договора в результате недостоверности, неверной интерпретации сведений, полученных от внешних источников.

Кроме того, блокчейн-системы, а, следовательно, смарт-контракты подвержены риску хакерских атак и сбоев, как любые продукты информационных технологий. Перед юридическим сообществом стоит задачи разработать правовые инструменты, например, технические регламенты или критерии сертификации, лицензирования блокчейн-систем, ответственность их создателей, позволяющие предотвратить подобные несанкционированные вмешательства в рассматриваемые реестры и стимулирующие владельцев блокчейн-систем к их повышению уровню безопасности.

Также их технических особенностей вышеуказанных явлений вытекает проблема невозможности изменения условий запущенного умного договора и оказания влияния на ход его исполнения. Умный договор не обладает такой же гибкостью по изменению условий, как в других формах. Его преобразование возможно, но ведет к гораздо более высоким операционным издержкам, чем переписывание текстового контракта, и увеличивает вероятность, что ожидаемые изменения неточно отразятся в коде.

На практике возникают случаи, когда одна из сторон договора не имеет возможности выполнить обязательства из-за непредвиденной ситуации, и другая сторона дает свое согласие на отсрочку исполнения условий договора или разрешает заменить одни обязательства, на другие. Например, арендодатель дает согласие произвести ежемесячный платеж по аренде через два месяца за оба периода. У поставщика сломалась машина, доставка товара производится на день позже. Между сторонами длительные бизнес-отношения, поэтому покупатель не против исполнения подобным образом, не собирается взыскивать неустойку. Однако, при применении смарт-контракта в обоих случаях делает невозможным применение подобных льгот. Потребитель не способен воспользоваться правом отказа от товара или оказания услуг.

Подобные затруднения связаны и с разрывом правоотношений, оформленных смарт-контрактом. Допустим, одна сторона нашла ошибку в договоре, наделяющую другую большими правами, чем изначально предусмотрено. Или сложились обстоятельства, при которых выгоднее выплатить неустойку по договору и отказать от его выполнения. Если правоотношения, оформлены в письменном виде, то сторона может пойти на эффективное нарушение, сознательно нарушив договор и выплатив ущерб, поскольку это ей стало более выгодно. При умном договоре подобное невозможно.

Необходимо проработать правовой механизм по изменению и разрыву умных договоров, учитывая их технологическую специфику. Рассмотреть всевозможные риски сбоев и атак, определить по чьей вине они могут происходить и как данных лиц возможно идентифицировать, в каких случаях недолжное исполнение носит стихийный характер и на основе этого, ввести ответственность за неправомерные действия виновных лиц или распределить бремя неблагоприятных рисков между сторонами договора и, возможно, владельцем блокчейн-системы

Второй группой проблем являются трудности финансового характера, вытекающие из применения криптовалюты при реализации умных договоров. Во-первых, рынок цифровых финансовых активов строится на децентрилизованности, следовательно, отсутствует единый эмиссионный центр, а также способность государства его проконтролировать сводится к нулю. Во-вторых, криптовалюта - единица, обладающая высоким уровнем волатильности. Курс криптовалюты крайне неустойчив, происходят постоянные взлеты и падения курса, которые порой совершенно непредсказуемы и не зависят от каких-либо объективных причин. Так, для Bitcoin Cash характерны скачки курса в течение недели, составляющие 31-33%. Криптовалюта Dash в течение дня имеет скачки на 15%, за неделю - около 25%.

Кроме того, нельзя забывать о высокой вероятности разорения криптобирж, а также теории «Мыльного пузыря», связанную с быстрым ростом различных новых типов финансовых пирамид, основанных на криптовалюте и токенах. Сейчас появляются различные интернет-платформы, предлагающие потребителям, вложится в какие-либо цифровые финансовые активы, не имеющие под собой никакой материальной ценности. Подобными организациями оказались криптобиржы Bitcoin Savings & Trust, MyCoin, CryptoDouble, сумма ущерба от мошеннической деятельности которых составляет от 500 тысяч до нескольких миллионнов долларов. Услуги подобных «черных» криптобирж до сих пор являются угрозой для потребителей и создают негативный имидж для всего рынка цифровых финансовых активов.

Наибольший репутационный удар цифровым финансовым активам и смарт-контрактам наносит отмывание через них денег, полученных противозаконным путем, а также финансирование террористической деятельности. Отсутствие государственного контроля, анонимность пользователей блокчейн-систем создает благоприятную почву для использования рассматриваемых технологий в преступной деятельности.

В связи с этим, перед государственными органами стоит задача по введению системы контроля за участниками блокчейн-систем, надзора за платформами, занимающимися оборотом цифровых финансовых активов, выработке к ним особых мер, обеспечивающих безопасность пользователей, а также их полную аутентификацию с целью установления личности, производящей подозрительные операции.

Что касается волатильности, то задача по ее снижению правовым путем представляет затруднительной, если только предусмотреть возможность создания аналога Агентства по страхованию вкладов для криптобирж, но это если и возможно, то только после введения их в правовое поле, допускающее государственный контроль. В данной сфере перед государством скорее стоит задача по повышению уровня финансовой и технической грамотности, правосознания, доведения до населения информации в доступной форме о всех рисках и подводных камнях новых финансовых услуг.

Третья группа трудностей по использованию умных договоров и блокчейн-систем информационная, связанные с низким уровнем знаний населения в сфере информационных технологий, финансов и права. Во-первых, количество источников, содержащих ясную и детализированную информацию о цифровых финансовых активах, умных договоров и блокчейн-системах крайне мало. Как правило, все сведения по данной теме направлены на профессиональную аудиторию профессионалов, изложены на языке профессиональных терминов, из-за чего их понимание без соответствующей подготовки затруднительно, практически невозможно.

Что касается непосредственно умных договоров, то стороны, как правило, не обладают должным уровнем в сфере кодинга, компьютерного языка. Несмотря на то, что большинство компьютерных языков имеют уровень абстракции, при котором код становится схож со современным английским языком, разрабатываются новые языки специально для умных договоров, которые бы были более понятны пользователям без соответствующих технических знаний, чтения кода до сих пор является затруднительным для большей части населения. Далекие от информационных технологий стороны не способны обсуждать, составлять и корректировать умные договоры.

Подобная ситуация подтверждает необходимость повышения уровня грамотности населения в различных сферах, а также выработки специальных норм, позволяющих защитить потребителя при недолжном поведении контрагента, при совершении в отношение него действий мошеннического характера. Думается, здесь необходимо воспользоваться положительным опытом по законодательному регулированию бездокументарному, электронному обороту.

В отношении защиты прав потребителей, непосредственно законодательно закрепить их права или преобразовать законодательство по защите прав потребителей в форму, обеспечивающей защиту в сфере оборота цифровых финансовых активов и использования смарт-контрактов. Ввести требования к субъектам коммерции в исследуемой сфере о предоставлении потребителям информации об условиях сделки и их правах в ясном, полном, доступном для понимания виде. Необходимо формирование доступного для понимания пользовательского интерфейса блокчейн-ресурсов и формирование механизма явного выражения согласия потребителем.

Что касается регулирования оборота цифровых финансовых активов и смарт-контрактов в общем, то здесь также следует закрепить обязанность контрагентов предоставлять полную информацию о сделке и своих намерениях, в связи с новизной технологии и сложность к пониманию если не обязать, то рекомендовать к договору в виде кода составлять договор в традиционной форме, содержащей расшифровки содержания условий, прописанных с помощью кодинга.

К данной группе также относится отсутствие должного уровня компетенции у государственных органов. Во-первых, это создает трудности в формировании законодательной базы, максимально отвечающей потребностям рассматриваемой сферы. Незнание, непонимание механизма реализации, затруднений, возможных подводных камней ведет к некорректному правовому регулированию, не способному решать стоящее перед ним задачи.

Например, неверным видится подход некоторых государств, подразумевающий запрет в использование исследуемых технологий. Назначением законодательства служит отслеживание развития правоотношений и закрепление нормативно-правовых норм по их построению, отвечающих правовым принципам. Запрет оборота цифровых финансовых активов и использования умных договоров не влечет отказ пользователей от них, однако ведет к отсутствию развития правовых мер по защите потребителей цифровых финансовых активов. Кроме того, думается, становление исследуемых явлений благоприятно скажется на экономическом обороте, откроет новые пути ведения предпринимательской деятельности, повысит эффективность коммерции, поэтому их запрет в будущем может негативно сказаться на экономическом уровне государства.

Во-вторых, низкий уровень информированности представителей властных структур ведет к проблемам в правоприменительной практике рассмотренным выше. Например, в наследственную или конкурсную массу могут не включить цифровые финансовые активы или любые другие цифровые активы, которые обладают реальной материальной ценностью. Подобные активы при рассмотрении споров о банкротстве могут быть реализованы и покрыть полностью или часть обязательств перед кредиторами. Более того, в подобной ситуации возможно злоупотребление со стороны должника, который реализует все имеющиеся имущество, полученные доход переведет в криптовалюту и за нее через смарт-контракты приобретет токены. Неосведомленность во всех тонкостях нового оформления правоотношений препятствует раскрытию подобных схем. Для решения подобной проблемы предлагается создание специальной судебной коллегии по рассмотрению споров в сфере цифровой экономики Сидоренко Э.Л. Криптовалюта как предмет хищения: проблемы квалификации// СПС КонсультантПлюс..

Здесь же необходимо отметить, что препятствуют и отсутствие механизма по доступу к информации в блокчейн-системах. Например, Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 23 апреля 2019 года устанавливается, что истец вправе ходатайствовать об истребовании у регистратора доменного имени сведений об администраторе доменного имени Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 апреля 2019 года № 10 «О применении

части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» // СПС КонсультантПлюс.. Подобного механизма о предоставлении информации от владельцев блокчейн-систем не разработано. Более того, учитывая анонимность пользователей, подобные действия невозможны.

К четвертой группе относятся затруднения, которые носят исключительно правовой характер. Введению в правовое поле умных договоров мешают противоречия относительно позиций классического договорного права, из-за чего сложно определить правовую природу изучаемого явления. Как отмечено выше, возникают вопросы о том, что является ли умный договор отдельным видом обязательства, договором, договорной формой или способом обеспечения исполнения обязательства. Как указывалось, выше, думается, умный договор является цифровой формой договора.

На данный момент практически отсутствует адекватная правовая база на международном и национальных уровнях для использования блокчейн-систем, умных договоров и оборота цифровых финансовых активов, нет эффективных институционально-правовых механизмов защиты прав лиц, которые создают и применяют информационные цифровые технологии в гражданско-правовых отношениях. Кроме того, юридическая наука не способна полностью обеспечить потребность нормотворчества в правовых идеях относительно регулирования новых институтов, в связи с недостаточным количеством детально поработанных исследований и отсталостью докторальных положений договорного права для рассматриваемых явлений. Остро стоит вопрос об оценке умных контрактов в качестве доказательства в судебном процессе.

Также существует проблема определения юрисдикции споров, связанных с блокчен-системами, поскольку отсутствует привязка к определенной территории. Думается, подобную проблему может решить механизм по созданию требований и процедур по получению разрешения действовать блокчейн-системе на территории определенного государства или идентификации пользователей. Основываясь на том, к какому государству принадлежит владелец блокчейн-системы или ее пользователь, возможно обращение в соответствующие государственные органы для защиты своих прав. Также хотелось бы отметить, что для решения данного вопроса необходимо достижение консенсуса между государствами по защите прав пользователей блокчейн-систем и ведения межгосударственного взаимодействия в данной области. Кроме того, предлагается сформировать механизм по саморегулированию и общественному контролю в исследуемой сфере.

Подводя итог, отметим, что существует несколько групп проблем по использованию блокчейн-ресурсов и применение умных договоров, требующих юридического решения. Первые носят технический характер. В силу технических особенностей смарт-контракт не такой гибкий в части изменения содержания, как в других формах, а также разрыва договорных отношений. Его преобразование вызывает высокое количество операционных издержек.

Существуют затруднения по созданию государственного контроля над децентрализованными технологиями, отслеживания объектов реального мира в цифровой форме, а также вероятность искажения данных, полученных от внешних источников вне системы, атак и сбоев. Решением подобных проблем может быть применение новых технологий по автоматизации процессов таких, как различные трекинги, использование нейросетей для анализа объектов и другое, а также привлечение третьих лиц, оракулов. Перед законодателем стоит задача по разработке нормативной базы, регулирующей то, каким образом и на кого ложится ответственность при ненадлежащем исполнении умного договора в результате недостоверности, неверной интерпретации сведений, полученных от внешних источников, а также по вине третьих лиц. Кроме того, необходимо разработать технические регламенты или критерии сертификации, лицензирования блокчейн-систем. Создать правовой механизм по изменению и разрыву умных договоров, учитывая их технологические специфики.

Необходимо найти решения проблемам финансового характера, вытекающих из применения криптовалюты и токенов в сфере изучаемых общественных отношений. Цифровые финансовые активы практически не подконтрольны государства в связи с децентрализованностью, обладают высоким уровнем волатильности и негативной репутацией, сложившийся из-за высокого риска разорения криптобирж, теории «Мыльного пузыря», отмывание через них денег, полученных противозаконным путем, а также финансирование террористической деятельности.

Решением подобных задач тоже может стать введение системы контроля за участниками блокчейн-ресурсов, надзора за платформами, занимающихся оборотом цифровых финансовых активов, выработке к ним особых мер, обеспечивающих безопасность пользователей, а также их полную аутентификацию с целью установления личности, которая производит подозрительные операции.

Группа информационных проблем, вытекающих из низкого уровня знаний населения в сфере права, информационных технологий и финансов, в общем, и осведомленности государственных структур о новых цифровых инструментах, в частности. Для решения данной задачи предлагается разработать законодательство по защите прав потребителей сфере оборота цифровых финансовых активов и использования смарт-контрактов, сформировать особые требования к субъектам коммерции о предоставлении потребителям полной информации в понятной форме и разработке доступного для понимания пользовательского интерфейса блокчейн-ресурсов, использования механизма явного выражения согласия потребителем.

Информационные проблемы требуют от нормотворчества в сфере оборота цифровых финансовых активов и смарт-контрактов установления обязанности контрагентов предоставлять полную информацию о сделке и своих намерениях, как минимум рекомендовать к договору в виде кода составлять договор в традиционной форме, содержащей расшифровки содержания условий, прописанных с помощью кодинга.

Что касается общего низкого уровня осведомлённости представителей властных структур, а также ограниченного доступа к информации, содержащийся в блокчейн-ресурсах, то дополнительным нововведением к вышеперечисленным может служить создание специальной судебной коллегии по рассмотрению споров в сфере цифровой экономики, разработка механизма о предоставлении информации от владельцев блокчейн-систем.

К группе исключительно правовых вопросов относится установление правовой природы, которая, считаем, заключается в том, что умный договор является новой цифровой формой договора. Необходимо формирование правовой базы на международном и национальных уровнях по использованию блокчейн-систем, умных договоров и оборота цифровых финансовых активов, выработать эффективные институционально-правовые механизмы защиты прав лиц, которые создают и применяют информационные цифровые технологии в гражданско-правовых отношениях, а также определить доказательственный статус цифровых инструментов в судебном процессе. Одним из путей разрешения вопроса относительно юрисдикции изучаемых явлений из-за отсутствия привязки территории конкретного государства видится в закреплении механизма по формированию требований и процедур по получению разрешения действовать блокчейн-системе на территории определенного государства или идентификации пользователей, совместной деятельности государств по защите прав пользователей блокчейн-систем и введению саморегулирования, общественного контроля в сфере цифровых инструментов.

Заключение

Цифровые финансовые активы входят в группу цифровых активов, относительно которых нет единого мнения в науке, нормотворчестве и правоприменительной практике. Цифровые активы представляют собой объекты нематериального мира в двоичной форме, которые обладают реальной или потенциальной стоимостью, относительно которых у субъектов возникают права и обязанности. Большинство государств признает правовую сущность, их возможность выступать в виде предмета сделка, входить в наследственную и конкурсную массу и т.д.

Непосредственно под цифровыми финансовыми активами понимают криптовалюту и токены, применение которых вызывает множество опасений в связи с децентрализованностью, потенциальной уязвимостью, применением их для финансирования терроризма и отмывания доходов, полученных нелегальным путем. На данный момент финансовые цифровые активы, в основном, квалифицируются не как ценные бумаги или валюта, а иное имущество. Относительно их правового регулирования существует три подхода: запрет на введение в оборот, применение правового регулирования по аналогии и создание новой правовой базы.

На данные момент реализация оборота цифровых финансовых активов производится через смарт-контракты или умные договоры, которые относительно не регулируемы в любой из имеющихся правовых систем. Они являются оформлением сделки в виде программного кода, действующего в блокчейн-системе, определяющей автономность и самоисполняемость соглашения сторон при наступлении обстоятельств, обусловленных ими.

Ключевыми особенностями смарт-контракта являются его существование исключительно в цифровой среде, созданной на основе технологии блокчейн, написание с помощью кодинга, заключение по модели присоединения, высокая степень определённости, направленность на распоряжение цифровыми активами, условный характер и техническая обязательность. Преимуществами смарт-контрактов являются автономность, самоисполняемость, доверие к исполнению договора, его точность, безопасность, в связи с техническими особенностями, создание резервной копии, наличие шаблонов документов и экономия ресурсов.

Смарт-контракты бывают полностью автоматизированные и самостоятельные; частично автоматизированные, с параллельным полным закреплением текста договора, или те, часть которых закреплена на бумажном носителе, а на часть в виде кода. Условия в них также разделяются на два типа: те, которые возможно записать на языке компьютерного кода, и те, которые не могут быть переведены в цифровую форму. Также условия могут быть операциональные, способные быть формализованными через условную логику, и неоперациональные, которые сейчас нельзя формализовать или стороны не хотят автоматизировать.

Умные договоры представляются перспективным направлением в регулирование объектов, способных распространяться в сети Интернет, краудфандинга, структурирования финансовых продуктов, оформления банковских и страховых услуг, корпоративных документов, а также ряда коммерческих договоров, круг которых, думается, расширится с развитием информационных технологий.

В настоящее время множеством государств ведется разработка доктринальной и законодательной базы по регулированию смарт-контрактов. В научных исследованиях поднимаются вопросы относительно правовой природы смарт-контрактов, может ли он являться формой волеизъявления или инструментом по реализации договоренности. Признается возможность приравнивания смарт-контракта к традиционному при соглашении сторон об этом.

Подчеркивается, что оспаривание договора в такой ситуации из-за заблуждения при недобросовестном изучение условий невозможно, но должна иметься возможность признания его недействительным при наличие ложных представление о содержание смарт-контракта. Поднимается вопрос о должном толкование умных договоров, а также защита прав потребителей, связанная с тем, что немногим знакомы языки программирования, а, следовательно, не каждый сможет прочитать смарт-контракт. Смарт-контракт может служить роль самостоятельного договора или сопровождающего, но отсутствие пояснения кода на естественном языке может вызвать затруднения при договоре присоединения и потребительских договоров.

Кроме того, акцентируется внимание на невозможность исправления информации в блокчейне, поскольку могут быть случаи, когда воля одной из сторон не будет соответствовать условиям умного договора. В связи с чем предлагается заранее запрограммировать возможность участия в подобных операциях третей стороны - независимого арбитра, а также инструментов по возврату исполнению обязательств.

На данный момент относительно умных договоров возможно выявить ряд, думается, верных законодательных тенденций. Закрепление определения терминов «блокчейн» и «смарт-контракт», «электронной транзакции», а также их юридической силы, возможность применения в коммерческой деятельности, в корпоративных правоотношениях и даже в деятельности государственных и муниципальных органов. Блокчейн-подписи приравниваются к электронной, а также устанавливается статус легитимного доказательства в суде записей в блокчейн.

Актуальным является спор относительно правовой природы смарт-контрактов. Некоторые ученые видят в них правовой сущности, относя умные договоры к вспомогательным техническим средствам по реализации договорных обязательств. Другие относят их к одному из видов сделок или к новой договорной конструкции. Считаем, что смарт-контракт следует относить к новой форме договора - цифровой, поскольку умный договор существует в цифровой среде, созданной на основе технологии блокчейн, письменная форма - на бумаге или в электронной форме на ЭВМ, устная выражается вербально или через конклюдентные действия. При написании умного договора используется один из языков программирования, задачами которого является отдача команд техническим средствам, при письменной и устной используются естественные языки, определяющие действия субъектов, при устной возможно выражение через действия.

Смарт-контракты отличаются высокой степенью определенности в силу специфики искусственных языков, для остальных форм характерно разночтение и неоднозначность толкования. Умные договоры носят условный характер, подразумевающий выражение содержания контракта по схеме: если.., то.., иначе…, в то время как другие формы могут быть составлены с более свободной логической структурой. Смарт-контракты направлены на цифровые активы или же на действия, объекты, слежение за которыми, распоряжение возможно в цифровой форме. Для других форм договора данный круг объектов практически не ограничен.

Главным сущностным отличием является то, что умные договоры являются формой выражения волеизъявления сторон с помощью программы, из-за чего они самоисполняемы и не требуют человеческого участия, после их запуска. Договор в письменной форме представляет собой документ, в устной - речь или действия. Заключение договора по модели присоединения свойственно всем формам договора. Волеизъявление сторон при использовании данного способа выражено в виде программы и направленно прежде всего на понятность для технических средств, а не людей.

При формировании законодательного регулирования по применению новых цифровых инструментов возможно бездокументарного оборота является введение в правовое поле электронных подписей, которые с помощью криптографических инструментов, позволяют идентифицировать личность подписанта, дату и время формирования подписи, а также неизменность содержания документа с момента его подписания.

Кроме подобных инструментов используются обычные технические инструменты такие, как отправка электронной почты, смс-сообщений, заполнение анкеты, позволяющие исходя из текста установить личность сторон, изъявивших заключить договор. Ведется работа по сертификации услуг по выдаче электронных подписей, внедрению электронного документооборота на корпоративном уровне, а также с целью взаимодействия с государственными и муниципальными органами.

В сфере бездокументарного оборота существует проблема защиты прав потребителей. Для решения данной проблемы предлагает усовершенствовать способы идентификации личности при совершении заказа, особенно возраста клиента. В ряде стран созданы льготные условия по возврату товара и расторжению договора, заключенного в электронной форме. Субъектов, ведущих электронную коммерцию, обязывают доводить до сведения в полной, доступной, понятной форме всю информацию о предлагаемой услуге, товаре, особенностях, о процессе совершения заказа, о способах изменения, расторжения договора и имеющихся у потребителя правах. Кроме того, обращается внимание на проблему действия электронной подписи, которая видится не особо важной, поскольку срок действия схож со сроком хранения обычных документов, а также его, как правило, достаточно для реализации обязательств.

Правовые вызовы непосредственно по использованию блокчейн-систем и умных договоров можно разделить на четыре группы. Первые носят технический характер, как отсутствие гибкости в части изменения содержания умного договора, а также разрыва договорных отношений. Преобразование смарт-контрактов затруднительно и вызывает высокое количество операционных издержек. Также формированию государственного контроля препятствует децентрализованность технологии. Кроме того, затруднительно отслеживание объектов реального мира в цифровой форме, а также возможно искажение сведений, полученных от внешних источников вне системы, велика вероятность атак и сбоев.

Решением подобных проблем может стать применение новых технологий по автоматизации процессов таких, как различные трекинги, использование нейросетей для анализа объектов и другое, а также привлечение третьих лиц, оракулов. Перед законодателем стоит задача по разработке нормативной базы, регулирующей то, каким образом и на кого ложится ответственность при ненадлежащем исполнении умного договора в результате недостоверности, неверной интерпретации сведений, полученных от внешних источников, а также по вине третьих лиц. Кроме того, необходимо разработать технические регламенты или критерии сертификации, лицензирования блокчейн-систем. Создать правовой механизм по изменению и разрыву умных договоров, учитывая их технологические специфики.