Трансформация массового правосознания в России в первой четверти XX в.: историко-правовой аспект

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

Трансформация массового правосознания в России в первой четверти XX в.: историко-правовой аспект

12.00.01 - теория и история права и государства; история учений о праве и государстве

Абдурахманова И.В.

Ростов-на-Дону - 2009

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования “Ростовский государственный
экономический университет “РИНХ””

Научный консультант: доктор юридических наук, профессор

Баранов Павел Петрович

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор

Герман Оксана Борисовна;

доктор юридических наук, профессор

Момотов Виктор Викторович;

доктор юридических наук, доцент

Цечоев Валерий Кулиевич

Ведущая организация - Федеральное государственное учреждение высшего профессионального образования “Кубанский государственный аграрный университет” трансформация массовое правосознание

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Современные модернизационные мероприятия, связанные с институционализацией в рамках российского геополитического пространства гражданского общества и правового государства, в значительной степени актуализируют проблему взаимообусловленности смыслообразующих идей массового правосознания, правоприменительной практики и тенденций государственно-правового развития. Вместе с тем приходится констатировать, что академическая и практическая потребность в интегративном исследовании природы и логики правосознания, факторов его формирования, адаптивных возможностей и механизма трансформации в транзитивных условиях по-прежнему остается нереализованной.

В юридической литературе прочно закрепился тезис о кризисном состоянии современного общественного правосознания, которое рассматривается в качестве одного из фундаментальных препятствий на пути демократизации российской государственности. Исходя из признания преемственности типологических черт правовой культуры дореволюционного, советского и постсоветского периодов, автор полагает, что институционализация российской демократии должна сопровождаться модернизацией ментальной сферы социума, суть которой - в преодолении правонигилистических установок в массовом сознании и в формировании соответствующих правовых представлений о законности, неприкосновенности частной собственности, субъективных правах и юридических обязанностях, легитимности государственной власти, правосудии.

Изучение правосознания в историко-правовом аспекте в значительной степени обусловлено объективной необходимостью разработки общенациональной государственно-правовой идеологии, ориентированной на позитивные, исторически детерминированные интенции национального правосознания. Интерпретация правосознания в контексте интегративной юриспруденции невозможна вне исторического контекста, который предполагает обращение исследователей к факторам генезиса национального правосознания, его смыслообразующим идеям и правоаксиологическим установкам.

Обращение к опыту либерально-демократических преобразований в России в начале XX столетия позволяет выявить совокупность политико-правовых факторов поражения демократической альтернативы развития российской государственности и реализации антидемократической большевистской государственно-правовой парадигмы. Изучение факторов формирования и типологических черт национального правосознания как инвариантной сущности правового менталитета позволяет выявить и охарактеризовать адаптивный потенциал российского правосознания, степень его совместимости с либерально-демократическими правоаксиологическими установками, а также ответить на вопрос о перспективах генезиса самобытной модели правовой государственности.

Исследование трансформации массового правосознания в России в 1900-1925 гг. предполагает использование целого ряда методологических новаций, которые заключаются в генезисе нового правопонимания, с одной стороны, и в новой антропологической ориентации исторической науки - с другой. Автором предпринята попытка синтезировать эти подходы в историко-правовом исследовании с целью обоснования многовекового противостояния в российской правовой культуре принципов законности и целесообразности, нормативно-правового акта и обычая, традиционализма и новационности.

Степень научной разработанности темы. Исследование современными правоведами теоретического аспекта феномена правосознания опирается на длительную историографическую традицию изучения этой проблематики в России, которая восходит ко второй половине XIX - нач. XX в. В постреволюционный период проблемы правосознания приобрели политическое звучание, что было определено становлением в России нового типа государственности и правовой системы. Новое правопонимание исходило из признания классовой сущности права, цель которого сводилась к обеспечению политических интересов диктатуры пролетариата. Декрет о суде № 1 провозгласил революционное правосознание источником права, что обусловило активизацию интереса юридической общественности и новой политической элиты к проблеме.

Первый период постреволюционной историографии охватывает 20-30-е гг., когда были опубликованы работы крупнейших теоретиков революционного права: Е.Б. Пашуканиса, М.А. Рейснера, П.И. Стучки. Несмотря на существенные теоретико-методологические разногласия, их позиции объединяло обоснование органической связи революционного правосознания, выражающего классово-репрессивный характер государства диктатуры пролетариата, и надзаконной революционной целесообразности. Общепринятым стало утверждение, что право представляет собой инструмент государственной власти в лице диктатуры пролетариата. Революционное и классовое сознание трактовались как идентичные явления. Утверждению легистского нигилизма способствовал психологический позитивизм, представленный в работах М.А. Рейснера, который предложил классовую интерпретацию учения Л.И. Петражицкого об интуитивном праве.

В целом для данного периода были характерны: терминологическая неопределенность, чрезмерная идеологизация и политизация, обусловленные процессом становления однопартийной политической системы. Поэтому вряд ли можно говорить о подлинно научном изучении проблемы в данный период. В 40-70-е гг. продолжал преобладать упрощенный партийно-классовый подход к правосознанию. Вместе с тем в этот период ведущими теоретиками права была предпринята попытка сформулировать ряд новых направлений исследования, которые и сегодня не утратили своей научной значимости. А.М. Айзенберг, С.А. Голубинский, М.Я. Ковальзон, М.П. Карева, Е.А. Лукашева, М.С. Строгович, С.А. Голунский, М.П. Карева, Е.В. Назаренко, Г.С. Остроумов, И.Ф. Покровский, И.Ф. Рябко, М.С. Строгович, И.Е. Фарбер, В.А. Чефранов и другие исследователи внесли существенный вклад в изучение взаимосвязи правового сознания с моралью и нравственностью; соотношения психологии и идеологии в структуре правового сознания; взаимодействия его обыденного и теоретического уровней; реализации правового сознания в моделях правового поведения; аксиологической направленности правовых представлений.

Научные достижения этих лет, актуализация новых направлений научных исследований отнюдь не означали методологического плюрализма, так как во всех отраслях гуманитарного знания по-прежнему господствовала монистическая марксистская методология. Всестороннему изучению теоретико-методологических и исторических аспектов правового сознания препятствовала материалистическая и классовая детерминированность теории правосознания, в соответствии с которой оно рассматривалось как элемент правовой надстройки, лишенный какой-либо самостоятельной исторической роли.

Диссертанту представляется целесообразным выделить в качестве самостоятельного этапа историографии 80-е гг. XX в. Его можно охарактеризовать как транзитивный период, предполагавший переход от материалистического монизма к методологическому плюрализму, основанному на признании многофакторности государственно-правового развития. Правовой сфере духовной жизни общества и правосознанию как его составляющей стало уделяться повышенное внимание. Наряду с традиционными для российской историографии вопросами сущности, функций, структуры правосознания, одним из основных направлений в исследованиях П.П. Баранова, В.В. Бородина, В.П. Сальникова, А.Р. Ратинова стало изучение профессионального сознания сотрудников правоохранительных органов.

Новая тенденция историографии данного периода заключалась в превращении правосознания в междисциплинарную проблематику, о чем свидетельствует тематика новейших исследований: духовно-культурологический смысл правосознания, формирование национальной правовой идеологии, особенности российской государственности и правовой культуры, государственно-правовые идеалы России и Запада; трансформация массового правосознания в транзитивные периоды государственно-правового развития и состояние современного общественного правосознания; сущность и типология деформаций правосознания, понятие и факторы формирования правового нигилизма.

Особого внимания, по мнению автора, заслуживают исследования Р.С. Байниязова, Д.В. Меняйло, А.И. Овчинникова, Н.И. Пивоварова, А.Д. Сумилина и др. правоведов, посвященные изучению правосознания в контексте теории правового менталитета. Значительный интерес для диссертанта представляют монографии и диссертационные исследования О.Г. Буховец, А.В. Вилкова, О.Г. Вронского, Ю.И. Кирьянова, Д.М. Коробкова, Л.Т. Сенчаковой, Ю.Т. Трифанкова, Т.В. Шатковской, посвященные ментальности российского крестьянства и промышленного пролетариата на рубеже XIX-XX вв.

Если теоретические аспекты проблемы правосознания в течение нескольких десятилетий являлись одним из приоритетных направлений юриспруденции, и, несмотря на методологическую ограниченность научного поиска, отечественными правоведами была разработана целостная теория правосознания, то историко-правовая проблематика находится в процессе своего становления.

Исследование трансформации массового правосознания в 1900-1925 гг. было бы невозможно без концептуального переосмысления истории русских революций с антропологических позиций, которые позволяют по-новому интерпретировать сущность феномена революционного правосознания и его значение в процессе реализации большевистской альтернативы государственно-правового развития. В условиях господства жестких схем экономического детерминизма и чрезмерной политизированности, а иногда сознательной фальсификации революционной проблематики, изучение массового сознания граждан в 1917 г. практически полностью сводилось к большевизации масс на протяжении исследуемого периода, что рассматривалось как подтверждение тезиса о легитимности Октябрьских событий, их закономерности и неизбежности.

В историко-правовых исследованиях, посвященных непосредственно революционному правосознанию, не затрагивался вопрос о преемственности правовых представлений и установок революционного времени с дореволюционной правовой культурой. Литературу этого периода, которая являлась апологетикой большевистской политики, отличало стремление авторов доказать закономерность формирования качественно нового, социалистического правосознания.

Среди современных работ, посвященных массовому сознанию в период с февраля по октябрь 1917 г., следует назвать исследования В.П. Булдакова, В.А. Букова, И.А. Исаева, В.В. Канищева, Б.И. Колоницкого, П.П. Марчени, В.И. Миллера, А.С. Рамазанова, И.А. Шаповалова, С.В. Ямщикова. Методологической новационностью отличаются новейшие исследования, посвященные формированию советского типа правосознания в 1917-1921 гг.: В.А. Букова, А.М. Евстратова, В.Н. Кудрявцева, А.А. Нейстат, В.Б. Романовской, А.И. Трусова, П.П. Марчени, И.А. Шаповалова.

Таким образом, следует отметить наличие обширной историографии, которая охватывает различные аспекты проблемы правосознания, опирается на новые концептуальные методологические подходы и позволяет современным исследователям выйти на качественно новый уровень осмысления этого феномена как в теоретическом, так и в историко-правовом аспекте. Вместе с тем приходится констатировать отсутствие целостного междисциплинарного исследования, посвященного анализу данной проблематики.

Объектом диссертационного исследования является массовое российское правосознание первой четверти XX в. Предмет исследования составляют: политико-правовые факторы и доминирующие тенденции трансформации закрепленных на уровне априорно-константных слоев массового правосознания представлений о законе, государственной власти, правосудии, легитимности частной собственности, субъективных правах и юридических обязанностях граждан; формы реализации правоаксиологических установок в моделях коллективного правового поведения основных социальных страт в транзитивных условиях первой четверти XX в.

Хронологические рамки историко-правового исследования охватывают 1900-1925 гг. Этот период включает три относительно самостоятельных этапа развития российской государственно-правовой системы, в рамках которых можно выявить преемственность правоаксиологических установок и укорененных на уровне априорно-константных слоев правовых представлений, а также соотношение традиционализма и новационности в массовом правосознании. Исследование неслучайно обращается в качестве исходного рубежа к началу XX в. - периоду буржуазной модернизации и становления основ российского конституционализма. Анализ факторов и тенденций трансформации массового российского правосознания в этот период представляет особый академический интерес, так как позволяет экстраполировать выявленные закономерности на современные транзитивные политико-правовые условия. Верхней хронологической границей исследования является середина 20-х гг. XX столетия, так как к этому времени окончательно закрепляется сформулированная в 1921-1922 гг. доктрина социалистической законности, завершается становление советской судебно-правовой системы, формируются базовые установки советского правосознания.

Цель и задачи диссертационного исследования.

Исходя из обоснования актуальности темы и сложившейся историографической ситуации, автор формулирует цель работы следующим образом: исследовать на основе привлечения широкого круга доктринальных и исторических источников и новых теоретико-методологических и историко-правовых концептуальных подходов трансформацию массового российского правосознания в первой четверти XX в. Реализация сформулированной цели предполагает решение целого ряда академических задач:

1) разработать теоретико-методологическое обоснование интерпретации правосознания как интегративного феномена;

2) категориально идентифицировать массовое правосознание, выявить его соотношение с общественным правосознанием, с социально-правовой психологией, с правовым менталитетом;

3) сформулировать сущностные характеристики массового правосознания как автономного правокультурного явления;

4) раскрыть структуру массового правосознания, соотношение его динамичных, инертных и априорно-константных слоев;

5) выявить исторически детерминированные типологические черты массового российского правосознания, демонстрирующие преемственность на различных этапах государственно-правовой истории;

6) обосновать на основе обширного круга источников, впервые введенных в научный оборот, преемственность правоаксиологических установок и правовых представлений дореволюционного и советского периода, выявить соотношение традиционализма и новационности в массовом правосознании первой четверти XX столетия;

7) исследовать факторы трансформации массового правосознания граждан в транзитивных политико-правовых условиях первой четверти XX в.;

8) раскрыть причины и признаки кризиса массового правосознания в начале XX столетия и предпосылки реализации его деструктивного потенциала;

9) выявить особенности рефлексии политики демократизации Временного правительства в массовом правосознании;

10) исследовать трансформацию массового правосознания в 1917-1921 гг., определив степень детерминированности правоаксиологических установок и правовых представлений граждан большевистской политико-правовой доктриной;

11) категориально идентифицировать феномен революционного правосознания, специфику его формирования и форм реализации в моделях коллективного поведения граждан;

12) раскрыть особенности рефлексии “революционной законности” в массовом правосознании в 1917-1921 гг.;

13) охарактеризовать сформировавшийся в 1918-1925 гг. в правосознании граждан образ советского правосудия.

Источниковая база исследования.

Специфика сформулированных задач обусловила особенности источниковой базы исследования. Доктринальными, теоретическими источниками представлена первая группа, к которой диссертант относит труды философов и теоретиков права дореволюционного, советского и современного периодов: Н. Алексеева, Р. Байниязова, П. Баранова, Н. Бердяева, Б. Вышеславцева, И. Ильина, М. Капустина, Б. Кистяковского, Н. Коркунова, Е. Лукашевой, В. Малахова, Н. Матузова, С. Муромцева, В. Нерсесянца, П. Новгородцева, Н. Палиенко, Е. Пашуканиса, Л. Петражицкого, М. Рейснера, Н. Ренненкампфа, И. Рябко, В. Синюкова, В. Соловьева, П. Стучки, В. Туманова, Е. Трубецкого, Г. Федотова, С. Франка, В. Хвостова, П. Чаадаева, Г. Шершеневича и др.

Вторая группа источников включает непосредственно исторические документы. Принимая во внимание, что правовая политика государственной власти рассмотрена в качестве одного из приоритетных факторов трансформации массового правосознания в первой четверти XX столетия, первую подгруппу исторических источников составляют нормативно-правовые акты, в большей степени воздействовавшие на массовое правосознание.

Сюда вошли документы фабрично-заводского законодательства, характеризующие правовой статус промышленных рабочих в начале XX в. и позволяющие судить о степени правовой защищенности представителей этой социальной страты; конституционные акты начала XX века, содержание которых было использовано для сопоставления правовых представлений основной массы населения с практикой конституционного строительства, а также для анализа изменившегося правового статуса населения и его сопоставления с глубоко укорененными в массовом сознании представлениями о субъективных правах и юридических обязанностях; законодательные акты Временного правительства, изучение которых позволило проанализировать степень адекватности политики демократической власти представлениям крестьянства и промышленного пролетариата об идеальном правопорядке, а также интерпретировать особенности демократизации в феврале - октябре 1917 г. как один из факторов активизации деструктивных, правонигилистических установок; нормативно-правовые акты периода революции и Гражданской войны.

Вторую подгруппу исторических источников составляют официальные документы, представленные впервые введенными автором в научный оборот материалами центральных и регионального архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Государственного архива российской социально-политической истории (ГАРСПИ), Государственного архива Ростовской области (ГАРО). Наиболее значимой разновидностью архивных материалов является документация правоохранительных структур и Министерства юстиции как советского, так и дореволюционного периода.

Наиболее важную информацию содержат фонды Донского розыскного отделения Департамента полиции МВД См.: ГАРО. Ф. 826. Оп. 2. и Донского областного жандармского управления См.: ГАРО. Ф. 829. Оп. 2., 4 судопроизводства Департамента полиции МВД См.: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 116-130., Уголовного отделения I департамента Министерства юстиции См.: ГАРФ. Ф. 124. Оп. 55.. К официальным документам, в наибольшей степени способствовавшим исследованию трансформации массового правосознания в России в феврале - октябре 1917 г., диссертант относит:

1) материалы обследования деятельности губернской милиции чиновниками МВД по особым поручениям См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 7. Д. 17; ф. 1791. Оп. 1. Д. 11-17., которые позволяют воссоздать представления граждан о правоохранительных структурах;

2) официальные сообщения, справки, записки, поступавшие от губернских комиссаров в адрес Министерства внутренних дел, Министерства юстиции; переписку губернских комиссаров с министром МВД о состоянии юстиции и правосудия на местах, о мотивации противоправных действий городского и сельского населения, о самоуправствах в области осуществления правосудия См.: ГАРФ. Ф. 1788. Оп. 1, 2.;

3) официальные сводки, отчеты, служебные записки, поступавшие с мест в адрес Главного управления по делам милиции МВД См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6., которые содержали информацию о самоуправствах в промышленной и аграрной сферах, тотальном беззаконии;

4) аналитические отчеты, подготовленные представителями Главного управления по делам милиции на основе поступавшего с мест в адрес министра МВД статистического материала. Среди этих документов наибольший интерес представляют отчеты, посвященные анализу динамики крестьянского движения в России с 1 июня по 15 августа 1917 г. См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6. Д. 363., самосудам и самоуправствам в области правосудия См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6. Д. 363., основным правонарушениям в промышленной и аграрной сферах См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6. Д. 363.;

5) официальную переписку между прокурором Петроградской судебной палаты, Министерством юстиции, Главным управлением по делам милиции и обеспечению личной и имущественной безопасности граждан МВД Временного правительства, Управлением петроградской городской милиции по поводу соблюдения законности и пресечения массовых самоуправств См.: ГАРФ. Ф. 1782, ф. 1790, ф. 1791. Оп. 2, 6, 7; ф. 5141..

Официальные документы Государственного архива Ростовской области, относящиеся к периоду февраля - октября 1917 г., представлены в работе фондами Новочеркасского окружного суда См.: ГАРО. Ф. 196. Оп. 1., ведомства прокурора Новочеркасской судебной палаты См.: ГАРО. Ф. 835. Оп. 1, 2; ф. 863., Ростовской, Таганрогской, Ставропольской, Новочеркасской судебных палат См.: ГАРО. Ф. 835..

К официальным документам, на основе которых была предпринята попытка исследования правовых представлений и установок массового правосознания в 1918-1925 гг., следует отнести документы Министерства юстиции РСФСР (1918-1922 гг.), среди которых наиболее информативными являются отчеты Министерства юстиции, переписка Минюста с ВЧК, революционными трибуналами, ЦК ВКП(б), губернскими отделами юстиции, ВЦИКом и Главным управлением рабоче-крестьянской милиции НКВД по вопросам организации работы народных судов и революционной законности См.: ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 58-61, 90, 94-97; ф. 393. Оп. 1.. К этим документам примыкают протоколы заседаний коллегий Минюста, доклады и отчеты заведующих губернскими отделами юстиции губернских исполнительных комитетов, протоколы заседаний губернских и всероссийских съездов работников советской юстиции и съездов народных судей, протоколы и резолюции губернских и краевых совещаний деятелей юстиции, документы ревизий народных судов и местных ЧК, документы расследований комиссиями Минюста незаконных действий представителей революционных трибуналов и ЧК См.: ГАРФ. Ф. А-353. Оп.1. Отдел законодательных предложений. 1917-1918 гг.; Оп. 2. Отдел личного состава и судопроизводства; Оп. 3. Инструкторско-информационный отдел. 1919 г.; Оп. 4. Инструкторско-информационный отдел. 1920-1922 гг.; Оп. 5. Отдел судоустройства и надзора. Материалы губернских и всероссийских съездов деятелей советской юстиции (1921-1923 гг.).

Информативными источниками изучения массового правосознания в 1918-1925 гг. являются официальные документы Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД: переписка Главного управления милиции НКВД с губернскими административными отделами по фактам злоупотреблений и жалоб граждан на незаконные действия милиции См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 44, 58, 65, 70, 72., документальные материалы губернских комиссий “по оздоровлению милиции” См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 31, 37., ежемесячные отчеты о деятельности губернских отделений милиции, акты обследования деятельности милиции по губерниям См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 45, 15, 23, 31, 37, 44, 73, 74, 78. .

Особую группу официальных документов составляют рассекреченные информационные материалы ВЧК См.: ГАРСПИ. Ф. 5. Оп. 1; Ф. 17. Оп. 4, 5, 6, 31-33, 85-87., агентурные сводки Особого отдела ВЧК о настроениях граждан, их отношении к большевистскому правопорядку, к революционной законности, реквизиционным мероприятиям власти, законодательству “военного коммунизма”, к “статусному” вменению, к советскому правосудию и самосудам, к правоохранительным органам, к террору и репрессиям периода Гражданской войны. Эти документы, отложившиеся в фондах Государственного архива российской социально-политической истории, частично опубликованы, что существенно расширяет возможности научного поиска См.: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы: В 4-х т. / Под ред. А. Береловича, В. Данилова и др. М., 1998. Т. 1. 1918-1922 гг.; “Совершенно секретно”: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.). М., 2001. Т. 1..

Не менее информативными для изучения трансформации массового правосознания в 1917-1925 г. являются документы ЦК ВКП(б) См.: ГАРСПИ. Ф. 17. : стенограммы заседаний политбюро ЦК ВКП(б) и пленумов ЦК по вопросам организации террора, борьбы с классовыми врагами, организации концлагерей, взятии заложников и революционной законности См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 2, 3, 5, 85, 87. , сводки информационного отдела ЦК ВКП(б) о настроениях населения и отношении к институтам большевистской власти См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 6, 31, 32., закрытые письма и информационные сообщения местных партийных организаций См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 4, 31-33., документы Секретного отдела ЦК См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 33, 85., документы отдела ЦК по работе в деревне См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 5..

Специфика предмета исследования не позволяет ограничиться официальными документами. Поэтому неотъемлемой частью источниковой базы изучения массового правосознания являются источники личного происхождения, отложившиеся в фондах ГАРФа, ГАРСПИ и ГАРО.

Огромное количество писем, отражавших динамику общественных настроений и представлений о легитимности власти, законности, правопорядке, правосудии в 1917 г., отложилось в фондах Министерства внутренних дел Временного правительства См.: ГАРФ. Ф. 1788. Оп. 1., Всероссийского центрального исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов (ВЦИК I созыва) См.: ГАРФ. Ф. 6978. Оп. 1, 2., Министерства юстиции См.: ГАРФ. Ф. 1790., Главного управления по делам милиции См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6, 7., ведомства прокурора Петроградской судебной палаты См.: ГАРФ. Ф. 1782., Управления петроградской городской милиции См.: ГАРФ. Ф. 5141., департамента общих дел Министерства внутренних дел Временного правительства ГАРФ. Ф. 1800. Оп. 1..

При исследовании правосознания в постоктябрьский период мы использовали аналогичные источники в виде писем, жалоб, заявлений, прошений, поступавших от граждан в адрес ЦК См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 1а; Ф. 5. Оп. 1., Министерства юстиции, Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД, отдела частных заявлений и ходатайств ВЦИК См.: ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 54-56, 78, 79, 98., бюро печати НКВД См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 4., бюро жалоб Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 11, 20, 44, 58, 65, 72., бюро крестьянских писем НКВД См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 70.. При написании диссертации были использованы и опубликованные источники личного происхождения См.: Письма во власть. 1917-1927 гг. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям / Сост.: А.Я. Лившин, И.Б. Орлов. М., 1998; Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. М., 1997..

В качестве опубликованных источников личного происхождения диссертантом были изучены приговоры и наказы крестьян Центральной России, адресованные монарху, правительству, Всероссийскому крестьянскому союзу, I и II Государственной думе См.: Сенчакова Л.Т. Приговоры и наказы крестьян Центральной России. 1905-1907 гг.: Сборник документов / Под ред. В.П. Данилова и А.П. Корелина. М., 2000.. К группе опубликованных исторических источников примыкают сборники документов, посвященные, в основном, крестьянскому и рабочему движению в период Первой русской революции 1905-1907 гг. и в межреволюционный период.

Значительная информация о факторах и формах трансформации массового правосознания содержится в периодических изданиях 1900-1917 гг. Важную информацию удалось почерпнуть из официальных изданий Министерства юстиции См.: Журнал Министерства юстиции. и российского правительства См.: Правительственный вестник, Вестник Временного правительства..

Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составляют цивилизационный, антропологический, духовно-культурологический концептуальные подходы, реализованные в рамках историко-правового исследования.

Особенности методологической базы обусловлены интегративным характером исследования, предполагающим использование общенаучных методов познания (анализа, синтеза, диалектического метода, структурно-логического, системного, статистического), исторических методов (конкретно-исторического, сравнительно-исторического) и юридических (метода юридической компаративистики, формально-логического, формально-юридического). Среди нетрадиционных для историко-правового исследования методов следует назвать когнитивно-информационный, использованный при интерпретации источников личного происхождения.

Исследование выполнено на основе принципов объективности, историзма, методологического плюрализма.

Научная новизна работы и положения, выносимые на защиту.

Научная новизна диссертации определяется междисциплинарным, интегративным характером исследования факторов формирования массового российского правосознания, механизма его трансформации в транзитивных условиях первой четверти XX столетия, форм реализации в моделях коллективного правового поведения. Несмотря на ограниченность историко-правового анализа 1900-1925 гг., данное исследование выходит за рамки частно-научного, конкретно-исторического. Оно предполагает интегративный уровень концептуального обобщения проблемы массового российского правосознания, способствует переосмыслению многих дефиниций, которые составляют категориальный каркас теории правосознания.

Интегративное исследование массового правосознания первой четверти XX в. предпринято на основе новых концептуальных подходов к феномену правосознания, позволяющих преодолеть априорно заданные рамки позитивистской парадигмы его рационалистической формально-юридической интерпретации и переосмыслить роль этого феномена как фактора преобразования юридической действительности и фактора реализации той или иной альтернативы государственно-правового развития.

Впервые на основе привлечения обширного круга официальных документов и источников личного происхождения выявлена историческая детерминированность и преемственность доминирующих правоаксиологических установок и правовых представлений на протяжении длительного исторического периода. Она позволяет более объективно и всесторонне проанализировать современное состояние правосознания российского общества с точки зрения его исторической детерминированности и разработать эффективный инструментарий его модернизации.

В работе обстоятельно исследованы факторы трансформации массового правосознания в транзитивных политико-правовых условиях первой четверти XX в.; выявлены предпосылки кризиса массового правосознания и формы его реализации в моделях коллективного правового поведения; проанализированы особенности трансформации массового правосознания в период демократизации российской государственности на протяжении 1917 г.; категориально идентифицирован феномен революционного правосознания; раскрыты особенности рефлексии “революционной законности” и “революционного правосудия” в массовом правосознании периода революции и Гражданской войны.

Особого внимания заслуживает новизна источниковой базы исследования. Большинство источников составляют архивные материалы, впервые введенные автором в научный оборот. Многие ранее опубликованные источники впервые были использованы в целях исследования массового правосознания и форм его реализации в моделях правового поведения, получив новую историческую интерпретацию.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Объективная потребность реализации в рамках историко-правового исследования антропологического и духовно-культурологического концептуальных подходов, а также интерпретация правосознания как интегративного, исторически детерминированного феномена актуализируют введение в научный оборот и категориальное обоснование дефиниции “массовое правосознание”. Проблематика массового правосознания в рамках историко-правового исследования включает его категориальную идентификацию в контексте общей теории правосознания, обоснование критериев классификации и типологических черт массового российского правосознания, анализ его категориального соотношения с дефинициями “общественное правосознание”, “обыденное правосознание”, “правовая психология”, “правовой менталитет”.

2. Специфика массового правосознания как автономного правокультурного явления, не сводимого к общественному правосознанию, состоит в том, что оно включает совокупность представлений, идей, чувств, переживаний, психологических реакций, мотиваций, имеющих массовидно-типичный характер для данного общества конкретной исторической эпохи. Ему присуща ярко выраженная историческая детерминированность, так как оно аккумулирует сформировавшиеся в течение длительного хронологического периода стереотипизированные образцы правоаксиологических ориентаций и представлений. Как интегративный феномен массовое правосознание представляет собой сложно структурированное образование, характеризующееся целостным единством взаимосвязанных, взаимозависимых компонентов: эмоционально-чувственных (психологических), когнитивно-рациональных и архетипических, смыкающихся с правовым менталитетом.

3. Использование термина “массовое российское правосознание” актуализирует вопрос, связанный с признанием специфичности национального российского правосознания и наличия российского правового менталитета. В качестве универсального критерия типологизации выступает общность исторического пути формирования, что обусловливает общность сущностных характеристик массового правосознания, его духовных доминант, смыслообразующих идей, относящихся к инертным и априорно-константным слоям и объективизирующихся в моделях правового поведения.

4. Исторически детерминированными типологическими чертами массового российского правосознания, которые демонстрировали высокую адаптивную способность к изменяющимся на протяжении первой четверти XX в. политико-правовым реалиям, являются: правовой нигилизм, патернализм, персонифицированное восприятие государственной власти, социоцентризм, эгалитаризм, синкретизм, инверсионализм (симбиоз противоположных интенций).

5. Российский правовой нигилизм демонстрирует устойчивую историческую преемственность в дореволюционный, советский и постсоветский периоды. Его формирование и высокая адаптивная способность обусловлены особенностями генезиса и развития российской государственности; гипертрофированными представлениями о “державности” и о роли государственной власти в условиях перманентной консолидации; наличием многовековой общинной организации, в рамках которой на протяжении столетий функционировало альтернативное позитивному обычное право; доминантными чертами общественно-политического развития - централизацией и бюрократизацией; многовековым господством крепостного права; длительным сохранением абсолютной монархии и отсутствием конституционной политико-правовой традиции; особенностями русской духовности и гетерогенным характером славянской культуры; мобилизационным типом экономического развития.

6. Трансформация массового правосознания в 1900-1916 гг. была детерминирована особенностями модернизационных преобразований и спецификой становления российского конституционализма, которые гипотетически могли способствовать преодолению социоцентристских правовых представлений и формированию гражданского правосознания, основанного на признании приоритета права, на развитых представлениях о неприкосновенности частной собственности и личности, об индивидуальной ответственности, о правовом статусе личности и легитимных способах защиты личных и имущественных прав. Неразвитость индивидуалистических начал в массовом правосознании, его социоцентризм и архаичность пришли в диссонанс с потребностями капиталистического развития, обусловив амбивалентность массового правосознания.

7. Позитивный потенциал массового правосознания не был реализован в транзитивных условиях незавершенности конституционных преобразований, ограниченности российского парламентаризма, десакрализации монархической власти, синхронизации правовой и морально-нравственной аномии, правовой необеспеченности крестьян и промышленных рабочих, крайне низкого уровня общей и политико-правовой культуры граждан. Буржуазная модернизация, ознаменовавшаяся значительным экономическим прогрессом, обусловила атомизацию и деструктурирование социума, сформировала мощные маргинальные страты и в значительной степени предопределила нарастание социально-правового негативизма в массовом правосознании в 1900-1916 гг. Обозначившийся в рамках российского транзитивного политико-правового пространства кризис массового правосознания стал следствием неадекватности политики государственной власти массовым представлениям о “должном” правопорядке, которые формировались на основе сочетания традиционалистских и новационных правовых установок.

8. Трансформация массового российского правосознания в феврале - октябре 1917 г. была обусловлена спецификой рефлексии институтов демократической государственности и принципов ее функционирования, которая по-прежнему происходила в рамках инверсионной, патерналистской политико-правовой парадигмы. Переход от монархической формы правления к республиканской означал лишь изменение объектов инверсионного восприятия. Демократические преобразования продемонстрировали неадекватность либеральных медиативных политико-правовых установок инверсионализму социоцентристского правосознания, особенно в транзитивных условиях революции и Первой мировой войны, что предопределило реализацию большевистской альтернативы государственно-правового развития.

9. Факторами реализации деструктивных тенденций в динамике правосознания основных социальных страт в феврале - октябре 1917 г. являлись: трансформация представлений о ментальной легитимности демократической власти; отсутствие развитой политико-правовой демократической культуры; господство общинного сознания, культивировавшего приоритет коллективных интересов над индивидуальными; эгалитаризм и неразвитость представлений о неприкосновенности частной собственности, гражданских правах и обязанностях; дезорганизация государственной власти; особенности рефлексии демократических ценностей и идеалов в массовом российском правосознании; криминализация социума и отсутствие эффективных структур охраны правопорядка; нерешенность аграрного вопроса; обусловленный Первой мировой войной социально-экономический кризис.

10. Трансформация массового правосознания в 1917-1921 гг. являлась логическим продолжением кризиса, обозначившегося как в массовом, так и в профессиональном правосознании в начале XX в. в условиях буржуазной модернизации и незавершенности конституционных преобразований. На этом этапе были продемонстрированы те же закономерности трансформации массового правосознания, что и в предыдущий период. По мере реализации большевистской альтернативы государственно-правового и социально-экономического развития в сознании большинства граждан наметилась эскалация социально-правового негативизма, который обусловил трансформацию представлений о революционной законности и революционной целесообразности, справедливом революционном правосудии, статусном вменении, легитимности большевистского правопорядка в целом, субъективных правах и свободах, реквизициях и конфискациях собственности, революционном терроре.

11. Культивировавшееся государственной властью и закрепленное в нормативно-правовых документах представление о праве как инструменте классового насилия и осуществления санкционированного государством террора явилось катализатором установок революционного правосознания, сформировавшихся в период с февраля по октябрь 1917 г. Как особое состояние массового правосознания, которое было реализовано в соответствующих моделях правового поведения граждан в 1917-1921 гг., революционное правосознание характеризовалось совокупностью типологических черт: ярко выраженным инверсионализмом правовых представлений; социально-правовым негативизмом; синхронизацией правовой, политической и морально-нравственной аномии; подменой законности революционной целесообразностью; активизацией эсхатологического стремления к моментальной реализации правового идеала; доминированием представлений о детерминированности правового статуса гражданина его социальной принадлежностью; ксенофобией, основанной на гипертрофированных общинных установках идентификации членов общества как “своих” или “чужих”; апологетикой насильственного установления “социальной справедливости”; наличием в качестве мотивации правового поведения стремления к классовой мести и расправе с классовыми врагами.

12. После завершения Гражданской войны приоритетными задачами новой политической элиты стали: укрепление советской государственности и преодоление хозяйственной разрухи. Нуждаясь в ментальной легитимации своей власти для осуществления социалистических преобразований, большевизм уделял значительное внимание разработке методов воздействия на правосознание граждан в целях формирования адекватных государственной политике правовых установок и представлений. Если в период борьбы за власть в феврале - октябре 1917 г. и во время Гражданской войны большевизм манипулировал укорененными на уровне априорно-константных слоев представлениями граждан, адаптируя их к социалистической доктрине, то по окончании Гражданской войны власть посредством целого комплекса идеологических и политических мероприятий стремилась сформировать качественно новое, советское правосознание, адекватное государственно-правовой системе диктатуры пролетариата. Социалистическое правосознание, культивировавшееся государственной властью, стало одним из фундаментальных компонентов тоталитарной политико-правовой системы.

13. Советское правосознание представляло собой синтез социалистических идей и рудиментарных правовых представлений о праве, законности, правосудии, легитимности государственной власти, справедливом правопорядке, о правовом статусе личности, неприкосновенности собственности, о методах регулирования гражданско-правовых отношений, о преступлениях и наказаниях.

14. Закономерности трансформации массового правосознания в первой четверти XX в. обладают не только академической, но и практической значимостью, так как могут быть экстраполированы на современные транзитивные политико-правовые условия, в которых массовое правосознание продолжает аккумулировать исторически сформировавшиеся стереотипизированные образцы правоаксиологических представлений.

Теоретическую и практическую значимость диссертационного исследования определяют положения, выносимые на защиту. Академический интерес представляют как концептуальные положения работы, так и собранный фактический материал. Многие проблемы, затронутые в диссертации, могут стать предметом самостоятельных историко-правовых исследований, способствуя разработке целостной истории национального правосознания. Результаты исследования могут использоваться в учебно-методическом процессе при разработке курсов по теории права, истории права, спецкурсов по актуальным проблемам правосознания и правовой культуры, российского правового менталитета.

Апробация работы. По теме диссертации опубликовано 2 монографии (общим объемом 37,3 п.л.) и 62 научных статьи, включая 12 публикаций в научных изданиях перечня ВАК.

Апробация работы осуществлялась посредством участия в работе международных, всероссийских, региональных, межвузовских научно-практических и научно-теоретических конференций, которые проводились в Москве, Омске, Ростове-на-Дону, Пензе, Саратове, Таганроге, Туапсе в период с 2000 по 2008 гг.

Структура диссертационного исследования включает: введение, 5 глав, объединяющих 17 параграфов, заключение, список источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована академическая и практическая актуальность интегративного исследования феномена правосознания, проанализированы уровень и степень научной разработанности темы в дореволюционной, советской и современной историографии, определены цель и задачи интегративного исследования, аргументированы его хронологические рамки, отмечена научная новизна работы, сформулированы концептуальные положения, выносимые на защиту, обоснована теоретико-методологическая основа диссертации, выявлены особенности ее источниковой базы и сформулирована классификация доктринальных и исторических источников, приведены сведения относительно апробации результатов представленной работы.

Первая глава “Теоретико-методологические аспекты массового правосознания” состоит из трех параграфов, в которых сформулированы концептуальные теоретико-методологические основы интегративного исследования факторов формирования и механизма трансформации массового правосознания в транзитивных условиях.

В первом параграфе “Правосознание как исторический и духовно-культурологический феномен” анализируются концептуальные основания интерпретации правосознания как интегративного, исторически детерминированного феномена. Диссертант подчеркивает, что исследование факторов и механизма трансформации массового правосознания в обозначенные хронологические рамки предполагает пересмотр целого ряда теоретико-методологических дефиниций, составляющих категориальный каркас теории правосознания.

Выявляя методологическую ограниченность позитивистского подхода к феномену правосознания, автор обосновывает необходимость обновления фундаментальных юридических парадигм. Он исходит из того, что изучение правосознания следует отнести к магистральным направлениям развития юриспруденции, поскольку оно предоставляет инструментарий интерпретации широкого спектра вопросов юридической теории. В этой связи генезис альтернативных позитивизму подходов интерпретации данного феномена детерминирован поиском нового правопонимания в целом.

В качестве альтернативы формально-догматическому подходу к правосознанию, ограничивавшему его анализ структурно-функциональными характеристиками, обосновывается интегративное исследование природы правосознания, факторов его формирования, адаптивного потенциала, механизма трансформации в транзитивных условиях и форм реализации в моделях правового поведения. Далее автор раскрывает методологический потенциал духовно-культурологической и антропологической интерпретации правосознания в качестве интегративного, исторически детерминированного социокультурного феномена.

Диссертант аргументирует приоритетное значение историко-правового компонента интегративной интерпретации правосознания не только как юридического, но и как целостного национально-исторического, духовно-культурологического явления, имеющего глубокие социально-правовые корни в отечественной истории и опирающегося на духовно-ментальную традицию. Способствуя выявлению и обоснованию закономерностей генезиса и трансформации массового правосознания в конкретный исторический период, ретроспективный анализ обеспечивает целостное, всестороннее изучение правовой сферы духовной жизни общества. Исторические аналогии, связанные с исследованием типологических черт массового правосознания, его адаптивного потенциала и адекватности модернизационным преобразованиям государственной власти, представляют академический интерес не только для ученых-теоретиков, но и для субъектов законодательной инициативы, правоприменительной практики.

Далее отмечается, что обновление позитивистских теоретико-методологических подходов к правосознанию должно исходить из преемственности в развитии мировой юридической и исторической мысли. Важно учитывать достижения основоположников исторической школы права, сформировавшейся в XIX в. в Западной Европе, русской юриспруденции конца XIX - начала XX в., заложившей основы духовно-культурологического подхода к праву и правосознанию, представителей сложившейся во Франции в 20-30 гг. XX столетия исторической школы “Анналов”, разработавших концепцию антропологически ориентированной истории, в том числе и истории права.

В заключение резюмируется, что интерпретация правосознания как комплексного духовного образования, признание его исторической детерминированности способствуют отходу от трактовки данного феномена как рефлексивной категории и переосмыслению его как одного из факторов преобразования юридической действительности, реализации той или иной альтернативы государственно-правового развития.

Во втором параграфе “Методологический анализ категории “массовое правосознание”” исследование осуществляется посредством категориальной идентификации массового правосознания, которая аргументируется объективной потребностью реализации в рамках историко-правового исследования антропологического и духовно-культурологического концептуальных подходов, а также интерпретацией правосознания как исторически детерминированного феномена.