Современное международное уголовное право

Подстрекатель к преступлению - лицо, склонившее другое лицо (исполнителя) к совершению преступления или покушения на преступление путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом (в том числе, отдав такому лицу незаконный приказ). Однако, международное уголовное право знает случаи, когда подстрекательская по форме деятельность расценивается как преступление (так, например преступлением является "прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида" - п. "с" ст. III Конвенции о геноциде).

Пособник в совершении преступления - лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.

Действия всех соучастников, не являющихся исполнителями, характеризуются "сознательным содействием совершению преступления" - то есть совершаются с прямым умыслом.

Пределы ответственности соучастников, не являющихся исполнителями преступления, основаны на доктрине ограниченного акцессорного соучастия. То есть, их ответственность, по общему правилу, зависит от того, совершил ли исполнитель преступление или покушение на преступление. Так, в ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала указано, что "руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участвовавшие в составлении или осуществлении общего плана или заговора … несут ответственность за все действия, совершенные любыми лицами с целью осуществления такого плана". То есть, если исполнитель по какой-либо причине не совершил того преступления (покушения на преступление), на что были направлены усилия подстрекателя, пособника, организатора или руководителя, то последние вряд ли будут подлежать ответственности. Другое дело, что все соучастники должны нести ответственность за фактически совершенные ими деяния, без обязательной "привязки" к действиям исполнителя - но для этого необходимо соответствующее изменение в нормы международного уголовного права.

В то же время ограниченность акцессорности при регламентации уголовной ответственности соучастников состоит в том, что в ряде случаев деятельность других соучастников (не являющихся исполнителями преступления или покушения на преступление) подлежит самостоятельной правовой оценке (например, "прямое и публичное" подстрекательство к геноциду).

Так как международное уголовное право знает пять видов соучастников, то по своему содержанию вполне допустимо как простое соучастие (соисполнительство), так и сложное соучастие (наличие наряду с исполнителем других соучастников).

В каких формах может существовать соучастие в международном уголовном праве?

В источниках речь идет о "группе лиц" - при этом отсутствует указание на то, имеется ли в такой группе предварительный сговор или нет. В принципе, допускается существование группы лиц как без предварительного сговора, так и с наличием предварительного сговора. Хотя, в силу специфики преступлений по международному уголовному праву, весьма маловероятно совершение преступления группой лиц безо всякой предварительной договоренности (в порядке эффекта "присоединения" к уже начавшемуся преступлению).

Наконец, в ст. 9 устава Нюрнбергского трибунала указывается на существование такой формы соучастия в международном уголовном праве как преступная организация. В теории уголовного права (а источники признаков такой организации практически не определяют) обычно считается, что основной признак преступной организации - это ее сплоченность, которую образуют следующие элементы: жесткая организационно-управленческая структура; устойчивый, планируемый, характер деятельности; самостоятельная экономическая деятельность; распространение своего влияния на определенной территории; заранее планируемое преступное поведение.

Итак, институт соучастия в международном уголовном праве находит свое выражение в юридическом определении пяти видов соучастников (исполнитель, организатор, руководитель, подстрекатель, пособник) и признании двух форм соучастия: группы лиц (как соисполнителей, так и со сложным соучастием) и преступной организации.



Лекция 9. Применение международного права

1. Непосредственное применение международного уголовного права

2. Опосредованное применение международного уголовного права

1. Непосредственное применение международного уголовного права

Непосредственное применение международного уголовного права означает, что данная норма применяется национальным или международным судом самостоятельно, без каких-либо оговорок и ограничений.

Особенностью международного уголовного права является сравнительно малая возможность применения его положений непосредственно. Это обусловлено тем, что подавляющее большинство международных документов уголовно-правового характера требуют установить преступность того или иного деяния в национальном законе.

Подобная традиция была заложена в ст. V Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.), предписывавшей государств-участников для введения в силу положений настоящей Конвенции "провести необходимое законодательство … в соответствии со своей конституционной процедурой". Такая по своему существу формулировка впоследствии стала общепринятой, хотя и стала варьировать от обязанности государств-участников просто "принять меры" необходимые для реализации положений Конвенции до прямого требования установить преступность и наказуемость деяния во внутригосударственном праве.

Рассмотрим способы непосредственного применения международного уголовного права.

Во-первых, норму международного уголовного права может применить международный орган (суд). Так, в соответствии с ч. 1 ст. 21 Римского статута Международного уголовного суда, Суд в первую очередь применяет положения своего Статута. Если таковые применить невозможно, то он может применить любую действующую норму международного уголовного права.

Во-вторых, непосредственно норму международного уголовного права может применить и национальный суд. При этом такая возможность может происходить из прямого указания Уголовного закона.

Так, например, УК РФ предусматривает возможность непосредственного действия на территории России международных норм уголовно-правого характера - в случае наличия иммунитета от уголовной ответственности, предусмотренного в международном договоре РФ (ч. 4 ст. 11 УК РФ).

В-третьих, национальный суд обязан применить имеющую для государства норму международного уголовного права в случае, если в национальном законе этого государства отсутствует соответствующее положение. Этот вывод следует из конституционного предписания большинства государств о том, что действующие для них нормы международного права являются неотъемлемой частью их национальной правовой системы.

Однако в России непосредственное применение нормы международного уголовного права, устанавливающей преступность и наказуемость деяния практически невозможна. Причиной тому служит Постановление Пленума Верховного Суда РФ №5 от 10 декабря 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». Признавая принципы и нормы международного права источниками уголовного права России, данное решение Верховного Суда в п. 6 содержит указание на то, что международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом.

2. Опосредованное применение международного уголовного права

Для международного уголовного права более характерно опосредованное применение - то есть применение национального уголовного закона с соблюдением требований международного уголовного права.

Отличительной чертой многих международных актов является наличие требования об установлении ответственности за международное преступление в национальном праве с целью получения государством собственной юрисдикции в отношении преступника.

Так, например, в ст. 5 Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации от 23 сентября 1971 г. указано, что "каждое Договаривающееся Государство принимает такие меры, какие могут оказаться необходимыми, чтобы установить свою юрисдикцию над преступлением…".

В число этих мер входит, в первую очередь, установление преступности определенного в международном акте деяния во внутригосударственном законе.

Расширенную возможность опосредованного применения норм международного уголовного права предусмотрел и Римский Статут Международного уголовного суда. Так, в ст. 1 прямо указано, что Суд "дополняет национальные органы уголовной юстиции".

В соответствии с преамбулой к Статуту Суда, "обязанностью каждого государства является осуществление его уголовной юрисдикции над лицами, несущими ответственность за совершение международных преступлений". Многие национальные уголовные законы содержат положения о том, что уголовное право применяется в строгом соответствии с самим уголовным законом (например, это следует из смысла ч. 1 ст. 1 УК России).

Характер и последствия изменения национального уголовного законодательства под воздействием международного уголовного права будет рассмотрен в IV главе, а сейчас отметим следующее.

Национальный суд, как правило применяет норму национального уголовного права. При этом квалификация содеянного и назначение наказания также происходят в соответствии с требованиями внутреннего уголовного права. Универсальным для такого применения нормы внутригосударственного права является ее соответствие международному уголовному праву. Если она (норма национального закона) не соответствует или прямо противоречит международной, то должна применяться последняя. Это прямо следует из положения о приоритете международного права над внутренним.

Другое дело, что вводимая или изменяемая, в соответствии с международным обязательством, уголовно-правовая норма изначально не должна противоречить положениям международного акта. Однако, этот вопрос относится к компетенции законодателя.

Опосредованное применение норм международного уголовного права характерно для большинства государств, в том числе и для России. Остается только сожалеть, что отечественное уголовное законодательство не предусмотрело возможности применения международной нормы напрямую при отсутствии "аналога" в УК РФ или несоответствии последнего международному предписанию.

Например, Уголовно-процессуальный кодекс РФ 2001 г. в ч. 3 ст. 1 прямо предусмотрел, что «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом, то применяются правила международного договора». И это не смотря на то, что в ч. 1 этой же статьи указано, что порядок уголовного судопроизводства на территории России «устанавливается» только УПК РФ.

Примечательно, что и международный правоприменитель может применить норму международного уголовного права опосредованно - то есть через национальный закон. Такая возможность предусмотрена в п. "с" ч. 1 ст. 21 Римского Статута Международного уголовного суда (суд применяет "национальные законы государств, которые при обычных условиях осуществляли бы юрисдикцию в отношении данного преступления"). Опосредованное применение международным судом нормы международного уголовного права, возможно при соблюдении следующих условий:

- невозможность применения материально-правовых положений самого Статута;

- невозможность применения международного договора, принципов и норм международного права, включая общепризнанные принципы международного права вооруженных конфликтов.

Теоретически это возможно, например, при следующей ситуации. Государство ввело во исполнение международного договора дополнение (изменение) в национальный уголовный закон. При этом содержанием такого договора может быть изменение самого Статута Суда. Но международный договор еще не вступил по той или иной причине в силу. Лицо в этот момент совершило деяние, считающееся преступлением по национальному праву, но применить к нему положения международного договора невозможно по двум причинам - он еще не вступил в силу, а по вступлении в силу не имеет обратной силы. Именно в этом случае международный уголовный суд может опосредованно применить норму международного уголовного права через непосредственное применение нормы национального уголовного права, введенной (измененной) в соответствии с международным правом.



Лекция 10. Международное уголовное право и российское уголовное право

1. Международное уголовное право как источник российского уголовного права

2. Механизм воздействия международного уголовного права на российское уголовное право

1. Международное уголовное право как источник российского уголовного права

В ч. 4 ст. 15 Конституции РФ закреплено правило приоритета международного права над внутренним, в т.ч. уголовным. Приоритет норм международного права означает, что право каждого государства состоит из двух юридических систем: внутригосударственной юридической системы и международной юридической системы государства. Они вместе составляют определенное единство - право страны, а в случае конфликта преимущество отдается международному праву. Так, ст. 27 Венской Конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1963 года указывает на то, что государство-участник договора "не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения им договора".

Следовательно, нормы внутригосударственного права не только не могут противоречить нормам международного права, но скорее должны уточнять и обеспечивать реализацию требований международно-правовых норм.

В Конституции РФ указано, что Основной Закон страны и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации (ч. 1 ст. 3), а сама Конституция России относит к исключительному ведению федерального центра принятие и изменение уголовного законодательства (п. "о" ст. 71). В то же время общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются частью ее правовой системы.

Включение принципов и норм международного права во внутригосударственную правовую систему является правилом для большинства развитых государств. Примечательно другое - Конституция России, говоря об "общепризнанных принципах и нормах международного права" как части своей правовой системы, прямо допускает возможность коллизии между ними и федеральным законом. Причем это противоречие разрешается только в соответствии с международным договором Российской Федерации, то есть тем нормативным актом международно-правового характера, который имеет юридическую силу для России.

В соответствии с Федеральным Законом РФ "О международных договорах Российской Федерации" от 15 июля 1995 года международный договор РФ тоже является частью правовой системы России (ст. 5). Под международным договором понимается письменное международное соглашение, заключенное Россией с иностранным государством (государствами) либо международной организацией и регулируемое международным правом (ст. 2).

Как известно, вступление в силу международного договора может производиться несколькими способами - присоединением к договору, ратификацией договора, утверждением договора либо фактом заключения сторонами самого договора.

Уголовный кодекс является федеральным законом, и только в нем могут быть определены основания и пределы уголовной ответственности за совершенное преступление, а новые законы, устанавливающие уголовную ответственность, "подлежат включению в настоящий Кодекс" (ч. 1 ст. 1 УК РФ). Следовательно, изменение условий уголовной ответственности за то или иное деяние, предусмотренное международным договором РФ, требует их непосредственного включения в текст УК. Представляется, что такая международно-правовая норма должна, так или иначе, включаться в УК РФ одним и тем же Федеральным законом - о ратификации международного договора.

В противном случае возникает непреодолимая трудность в судебном применении уголовно-правовой нормы международного характера. Действительно, согласно п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ №8 от 31 октября 1995 года "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия", суд при рассмотрении дела не вправе применять нормы Уголовного закона, если вступившим в силу для Российской Федерации международным договором, решение о согласии на обязательность которого для России было принято в форме федерального закона, установлены иные правила, чем предусмотренные УК РФ. В этих случаях "применяются правила международного договора".

Но как применить эти правила, если преступность деяния и все уголовно-правовые последствия содеянного предусмотрены только в Уголовном кодексе, и при осуществлении правосудия по уголовным делам суд должен применять нормы УК РФ? Более того, Постановление Пленума Верховного Суда РФ №5 от 10 декабря 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», признавая принципы и нормы международного права источниками уголовного права России, содержит запрет на непосредственное применение норм международного права. Содержащих признаки уголовно наказуемых деяний.

Ответ может быть один - в рассматриваемом случае не должно быть самой коллизии. А избежать ее возможно лишь путем одновременного, наряду с ратификацией международного договора, изменения Уголовного кодекса России.

Из положения о включении в Уголовный закон новых законов, регулирующих вопросы уголовной ответственности, сам Уголовный кодекс делает единственное исключение. Согласно ч. 4 ст. 11 УК РФ, при решении вопроса об уголовной ответственности лиц, обладающих дипломатическим или иным иммунитетом, напрямую отсылает к положениям норм международного уголовного права.

В любом случае, когда источником российского уголовного права становится норма международного уголовного права, по существу происходит их совместное применение. Формально на территории Российской Федерации может действовать только Уголовный кодекс России (в силу ч.1 ст. 1 УК РФ), но через его предписания опосредованно и согласованно действуют уголовно-правовые нормы международного характера (за исключением, как уже говорилось, норм об иммунитете).

2. Механизм воздействия международного уголовного права на российское уголовное право

Анализ норм международного права, Конституции России и федеральных законов позволяет сделать следующие выводы относительно способов воздействия международного уголовного права на уголовное законодательство России.

Во-первых, в тексте многих национальных уголовных законов (в том числе и в ч. 4 ст. 11 УК России) имеется указание на возможность прямой отсылки к норме международного права при решении уголовно-правовых вопросов.

Во-вторых, более универсальным способом является восприятие нормами национальных уголовных законов предписаний международного уголовного права. Такое восприятие может быть проведено по существу тремя путями:

1) путем текстуального включения нормы международного уголовного права в уголовное законодательство во исполнение международного договора;

2) путем включения нормы международного уголовного права в уголовное законодательство, причем предписание международного договора не устанавливает жесткой формы восприятия его предписания во внутригосударственное право;

3) путем изменения уже существующих норм уголовного законодательства во исполнение положений международного уголовного права.

Понимая, что любая терминология условна, возможно использовать следующие термины, характеризующие способ (форму) воздействия международного права на уголовное право:

- "отсылка" - непосредственное (то есть без приведения в тексте Уголовного закона) указание на действие нормы международного права, имеющей уголовно-правовое значение;

- "рецепция" - акт международного уголовного права как источник уголовного права полностью включается в национальный Уголовный закон без каких-либо изменений, при этом может вводиться новая норма или изменяться существующая;

- "имплементация" - уже существующая уголовно-правовая норма или (чаще) вводимая новая норма национального Уголовного закона адаптируется внутренним законодателем во исполнение международного договора.

Нетрудно заметить, что последние два способа по содержанию представляют собой инкорпорацию (включение) предписаний международного уголовного права в уголовное законодательство.



Лекция 11. УК РФ и международный стандарт по правам человека

1. Общая характеристика Международного стандарта по правам человека.

2. Международный стандарт по правам человека и Общая часть УК РФ.

3. Международный стандарт по правам человека и Особенная часть УК РФ.

1. Общая характеристика Международного стандарта по правам человека

Закрепленный в ч. 4 ст. 15 Конституции России приоритет принципов и норм международного права над национальным законодательством России заключается, применительно к уголовному праву, в обязанности законодателя при формулировании своих уголовно-правовых запретов неукоснительно следовать международным нормам, имеющим юридическую силу для Российской Федерации. В случае противоречия внутренних уголовно-правовых запретов международному стандарту в области прав человека, лицо должно быть освобождено от уголовной ответственности и наказания за совершение деяния, не являющегося преступным согласно международно-правовым актам (10, стр. 3).

Фундаментальным принципом современного международного права, провозглашенным еще во Французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., является принцип уважения прав человека и его основных свобод без различия расы, пола, языка и религии. В настоящее время этот принцип нормативно оформлен во многих международно-правовых актах универсального характера. Начало же утверждению принципа всеобщего уважения прав человека и основных свобод для всех, без какой-либо дискриминации, положил Устав ООН (п. 4 ст.1), обязавший все государства-члены уважать права человека.

В дальнейшем перечень основных прав и свобод человека был сформулирован во Всеобщей Декларации прав человека от 10 декабря 1948 г., Декларации ООН и Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Международном Пакте об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 г., Международном Пакте о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.; на европейском уровне - в Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (с последующими изменениями в связи с принятием Протоколов к ней) и других документах.

Совокупность названных универсальных международно-правовых документов получила название Международного стандарта в области защиты прав и свобод человека.

Анализ положений названных актов позволяет прийти к выводу о том, что в международном праве выработалось достаточно четкое понимание необходимости всемерной защиты неотъемлемых прав и свобод человека. Основное внимание эти документы уделяют процессуальным вопросам обеспечения прав и свобод человека. Однако, в ряде случаев они имеют и непосредственное уголовно-правовое значение.

Все Декларации и Конвенции, образующие Международный стандарт ООН и Совета Европы, буквально пропитаны духом понимания того, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Можно утверждать, что все положения Уголовного закона, по крайней мере, должны строиться в соответствии с этим принципом.

2. Международный стандарт по правам человека и Общая часть УК РФ

В контексте международных стандартов гуманизм уголовного наказания, прежде всего, касается защиты права на жизнь и проблемы применения в виде наказания смертной казни.

В соответствии со ст. 20 Конституции РФ, смертная казнь как исключительное и временное уголовное наказание установлена за совершение пяти особо тяжких преступлений против личности. Вопрос об оправданности и необходимости сохранения смертной казни в системе наказаний уже долго дебатируется в отечественной науке.

Как известно, Российская Федерация подписала Протокол №6 от 22 ноября 1984 г. к Европейской Конвенции, согласно которому «Смертная казнь отменяется. Никто не может быть приговорен к смертной казни или казнен». Однако подписание этого протокола произошло параллельным изданием Президентом РФ Указа от 16 мая 1996 г. «О моратории на исполнение смертной казни». Указ главы государства не является федеральным законом, а мораторий на исполнение смертной казни не означает ее отмены как вида наказания.

В силу этих обстоятельств надо признать, что только ратификация Государственной Думой РФ данного Протокола позволит говорить об изменении системы наказаний в российском уголовном праве путем изъятия из нее смертной казни как таковой, то есть отмены ст. 59 УК РФ. В связи с этим нельзя согласиться с позицией, согласно которой при отмене (заметим, вероятной) смертной казни Россия будет обязана «изъять из Уголовного кодекса составы преступлений, караемых смертной казнью» (8, стр. 4).

С точки зрения соответствия международным стандартам охраны прав и свобод человека, принцип гуманизма ярко проявляется в положениях о пределах действия обратной силы Уголовного закона. Так, ч. 1 ст. 10 УК РФ устанавливает, что «уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость». С другой стороны, «уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет». Такой принцип действия обратной силы законов считается общепризнанным и закреплен в п. 1 ст. 15 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.

Новелла отечественного УК, специально оговаривающая пределы действия обратной силы закона при сокращении срока или смягчении наказания (ч. 2 ст. 10 УК РФ) также корреспондирует к данному международно-правовому акту («Если после совершения преступления законом устанавливается более легкое наказание, действие этого закона распространяется на данного преступника»).

Далее, Международный стандарт ООН предписывает учитывать возраст несовершеннолетних при наступлении их уголовной ответственности и «желательность» содействия уголовно-правовых мер их перевоспитанию (ч. 4 ст. 14 Международного Пакта о гражданских и политических правах).

Положения раздела V УК РФ, регулирующего вопросы уголовной ответственности несовершеннолетних, по своей сути являются более специальными по отношению к положениям других статей Общей части, и действуют по правилам конкуренции специальных норм. Особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних обусловлены исключительно возрастом субъекта преступления, и все они направлены на смягчение ответственности и наказания несовершеннолетних (а в силу ст. 61 УК РФ несовершеннолетний возраст обязательно смягчает наказание). Показательно, что и наказание, и иные виды уголовно-правового характера, применяемые к несовершеннолетним, ставят своей целью, в первую очередь, именно перевоспитание последних, а не карательное воздействие со стороны государства.

Особое регламентирование в УК РФ уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних отвечает духу Международного стандарта защиты прав и свобод личности, а также ст. 40 Конвенции о правах ребенка от 20 ноября 1989 г.



3. Международный стандарт по правам человека и Особенная часть УК РФ

Международное право ставит главной целью защиту неотъемлемых прав и свобод человека, к числу которых относятся права на жизнь, здоровье, свободу, личную неприкосновенность, честь и достоинство. Раздел VII УК РФ («Преступления против личности») и его главы практически полностью повторяет приведенный перечень объектов международно-правовой охраны.

Так, ст. 3 Всеобщей Декларации прав человека и ст. 2 Европейской Конвенции провозглашают имманентно присущее право любого на жизнь, свободу и личную неприкосновенность. Жизнь и здоровье человека в УК РФ стали самыми важными объектами уголовно-правовой охраны, причем особенностью уголовно-правовой системы России, по сравнению со многими другими странами Европы, является сохранение исключительной меры наказания за умышленные посягательства на жизнь человека. Такое положение законодательства допустимо в силу ч. 2 ст. 6 Международного пакта о гражданских и политических правах, в которой указано, что «в странах, которые не отменили смертной казни, смертные приговоры могут выноситься только за самые тяжкие преступления». Умышленные посягательства на жизнь как раз и расцениваются таковыми - действующая редакция УК РФ предусматривает такое наказание за подобные преступления в пяти статьях УК РФ (ст.ст. 105, 277, 295, 317, 357).

Международный стандарт указывает на необходимость всемерной защиты такого права лица, как его «свобода» (Ст. 3 Всеобщей Декларации; ст. 5 Европейской Конвенции и пр.) Думается, что под «свободой» лица понимается свобода в широком смысле этого слова, включающая и свободу передвижения, и свободу выбора места жительства, и «телесную» свободу человека (т.е. запрет на нарушение личной неприкосновенности лица). Ограничение либо лишение этого права возможно только на основании вступившего в законную силу приговора суда. В свою очередь, уголовное законодательство разделяет «свободу» в широком понимании этого слова на несколько интересов, составляющих различные непосредственные объекты уголовно-правовой охраны.

Основополагающие международные акты неоднократно говорят о защите, наряду с личной неприкосновенностью человека, его «свободы» в широком понимании этого слова (ст. 3 всеобщей Декларации, ст. 5 Европейской Конвенции, ст. 9 Международного Пакта о гражданских и политических правах). УК РФ предусматривает уголовную ответственность за такие преступления против физической свободы лица, как похищение человека (ст. 126), незаконное лишение свободы (ст. 127) и пр. Усиленная ответственность установлена по специальным нормам за такие преступления против правосудия, которые непосредственно посягают на личную свободу человека: незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей (ст. 301); вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта, связанного с вынесением незаконного приговора суда к лишению свободы (ч. 2 ст. 305).

Наиболее последовательное воплощение в УК РФ нашла защита не только личных, но и гражданских, политических, экономических и культурных прав и свобод. Охране этих интересов посвящена глава 19 УК - «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина».

В соответствии с Международным стандартом, а также Международной Конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 7 марта 1966 г., ст. 136 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за дискриминацию лица (нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина в зависимости от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям).

Более того, Уголовный закон к разряду государственных преступлений относит возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды (ст. 282 УК РФ). Причем под таким «возбуждением», в соответствии с Международным стандартом, должны пониматься любые действия, инициирующие дискриминацию человека по признакам расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, религиозных убеждений, «имеющие целью или следствием уничтожение или умаление на равных началах прав человека или основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни» (ч. 1 ст. 1 Международной Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 7 марта 1966 г.).

Международный Пакт о гражданских и политических правах говорит о необходимости государственной защиты таких благ, как «личная и семейная жизнь», «неприкосновенность жилища», «неприкосновенность личной корреспонденции» (ст. 17). Уголовный кодекс содержит соответствующие составы: «Нарушение неприкосновенности частной жизни» (ст. 137); «Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений» (ст. 138), «Нарушение неприкосновенности жилища» (ст. 139).

При квалификации преступлений против конституционных прав человека и гражданина по УК РФ большую роль играют решения Европейского Суда по правам человека. В последних, например, сформулировано немалое количество материально-правовых оснований уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни, тайны личной корреспонденции, неприкосновенности жилища (Klass & others v. Germany. Судебное решение от 6 сентября 1978 г.; Schenk v. Switzerland. Судебное решение от 12 июля 1988 г.; Powell & Rayner v. United Kingdom. Судебное решение от 21 февраля 1990 г.; Kruslin v. France. Судебное решение от 24 апреля 1990 г.; Murray v. United Kingdom. Судебное решение от 28 октября 1994 г.; Ribitsch v. Austria. Судебное решение от 4 декабря 1995 г.; Goodwin v. United Kingdom. Судебное решение от 27 марта 1996 г. и др.)

Право любого на справедливый суд корреспондирует к новелле УК РФ - ст. 294, предусматривающей уголовную ответственность любого лица за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования в какой бы то ни было форме. Указанная норма защищает право на справедливое судебное разбирательство и соответствует предписаниям международного права в большей мере, нежели существовавшие статьи в УК РСФСР.

Среди комплекса гражданских и политических прав, провозглашенных Международным стандартом, надо особо выделить право на управление государством (активное и пассивное избирательное право), свободу мирных собраний, право на получение и распространение информации (Ст. ст. 20-21 Всеобщей Декларации; ст. ст. 19, 21, 25 Международного Пакта о гражданских и политических правах; ст. ст. 10 Европейской Конвенции). Охрана указанных прав и свобод нашла свое закрепление в следующих статьях УК РФ: 140 («Отказ в предоставлении гражданину информации»), 141 («Воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий»), 142 («Фальсификация избирательных документов, документов референдума или неправильный подсчет голосов», 149 («Воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетированию или участию в них»).

Защите социально-экономических прав личности посвящены многие международно-правовые документы.

Так, ст. 6 Пакта говорит о «свободном выборе труда» для всех и связанной с ним защите от безработицы. С другой стороны, УК РФ считает преступлением необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет (ст. 145). С другой стороны, неясно, почему в уголовном порядке не защищено право на труд мужчины, имеющего детей указанного возраста? Представляется, что право на труд должно быть равно защищено для всех лиц, имеющих малолетних детей, вне зависимости от полового признака.

Неотъемлемо от права на труд право на справедливое и своевременное вознаграждение труда (ст. 7 Пакта, ст. 23 Всеобщей Декларации). В связи с этим представляется обусловленным не только в социальном, но и в формально-юридическом плане введение в УК РФ нормы об ответственности за невыплату заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат (ст. 1451).

Ст. 23 Всеобщей Декларации и ст. 12 Пакта требуют обеспечить право любого на безопасные условия труда. Не подвергая сомнению приоритет трудового законодательства в решении этого вопроса, отметим, что это право защищено и в Уголовном кодексе, ст. 143 которого устанавливает ответственность за нарушение правил охраны труда. Требование соответствия Международному стандарту условий труда, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, содержится также в Постановлении Пленума Верховного Суда России №1 от 23 апреля 1991 г. в редакции Постановления Пленума №10 от 25 октября 1996 г. «О судебной практике по делам о нарушении правил охраны труда и безопасности горных, строительных и иных работ».

Наконец, право на труд связано в международном праве с правом на забастовку как форму социально-экономического протеста трудящихся (ст. 8 Пакта). Как уже говорилось, Уголовный закон запрещает вмешательство должностных лиц в проведение такой акции, если последняя разрешена в соответствии с текущим законодательством (ст. 149 УК РФ).

К ведущим социально-экономическим правам ст. 15 Пакта относит авторские права, по сути, считающиеся интеллектуальной собственностью лица (ст. 27 Всеобщей Декларации). Уголовный закон расширяет круг объектов уголовно-правовой охраны, устанавливая преступность нарушения как авторских и смежных (ст. 146), так изобретательских и патентных прав лица (ст. 147).

Итак, личные и иные права и свободы человека, установленные Международным стандартом, взяты под охрану Особенной частью Уголовного закона России. Как правило, характер и степень уголовно-правовой защиты этих прав в целом соответствует предписаниям международного права. А сами указанные нормы Особенной части УК РФ носят, в основном, универсальный, а не конвенционный характер.



Особенная часть

Лекция 12. Преступления против международного мира в уголовном законодательстве России

1. Международный мир как объект уголовно-правовой охраны

2. Преступление агрессии

3. Незаконный оборот оружия массового поражения

4. Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой

1. Международный мир как объект уголовно-правовой охраны

Общеизвестно, что мир - это состояние, характеризующееся отсутствием войны. При этом неважно, объявлены военные действия де-юре или нет: в соответствии с Определением агрессии, состояние международного мира имеет место при отсутствии военных действий де-факто. Таким образом, состояние мира как охраняемое международным правом благо (интерес) представляет собой такое состояние, которое характеризуется отсутствием фактических военных действий между государствами (группами государств).

К преступлениям против международного мира по УК РФ необходимо отнести планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны (ст. 353); публичные призывы к развязыванию агрессивной войны (ст. 354); незаконный оборот оружия массового поражения (ст. 355); нападение на лиц или учреждения, пользующиеся международной защитой (ст. 360).

2. Преступление агрессии

Российское уголовное законодательство, описывая преступность актов агрессии, употребляет термин «агрессивная война». Однако, нет никаких сомнений в том, что термины «агрессия» и «агрессивная война» тождественны, что прямо следует из норм международного права. В решениях Нюрнбергского и других послевоенных трибуналов определение агрессии охватывает как «агрессивные акции», так и «агрессивную войну». При этом, например, в качестве агрессии Германии были расценены и аншлюс Австрии, и аннексия части Чехословакии, и прямое военное нападение на Польшу, Данию, Норвегию, Нидерланды, Бельгию, Люксембург, Югославию, Грецию, СССР и США.

В 1974 году Генеральная Ассамблея ООН выработала Определение агрессии, в котором агрессией признается применение государством вооруженной силы против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций.

Более того, в ст. 2 Определения агрессии указано, что применение вооруженной силы государством первым в нарушение Устава ООН является prima facie («доказательство, достаточное при отсутствии опровержения») свидетельством акта агрессии, «хотя Совет Безопасности может в соответствии с Уставом сделать вывод, что определение о том, что акт агрессии был совершен, не будет оправданным в свете других соответствующих обстоятельств, включая тот факт, что соответствующие акты или их последствия не носят достаточно серьезного характера».

Самым позитивным моментом явился тот факт, что данное Определение перечислило перечень конкретных деяний, которые образуют преступление агрессии:

а) вторжение или нападение вооруженных сил на территорию другого государства;

б) любую военную оккупацию, какой бы временный характер она ни носила, являющуюся результатом вторжения или нападения вооруженных сил на территорию другого государства;

в) любую аннексию территории другого государства или части ее, совершенную с применением военной силы;

г) бомбардировку вооруженными силами территории другого государства или применение любого оружия против территории другого государства;

д) блокаду портов или берегов другого государства вооруженными силами;

е) нападение вооруженными силами на сухопутные, морские или воздушные силы или морские и воздушные флоты другого государства;

ж) применение вооруженных сил, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращении действия соглашения;

з) предоставление территории для совершения акта агрессии против третьего государства;

и) засылку государством или от имени государства вооруженных банд, групп и регулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства, равносильных перечисленным выше актам.

В международном праве перечень актов агрессии не является исчерпывающим - не должен он быть таковым и в российском уголовном праве. Соответственно, если международно-правовой акт определит иное деяние, являющееся проявлением агрессии, это деяние должно автоматически расцениваться как акт агрессивной войны в национальном праве.

Буквальное понимание уголовного законодательства и общепринятых правил квалификации преступлений позволяет утверждать, что ст. 353 УК РФ содержатся два самостоятельных состава преступления, а именно: планирование, подготовка, развязывание агрессивной войны (ч. 1) и ведение агрессивной войны (ч. 2).

С точки зрения законодательной конструкции составов этих преступлений, все они являются формальными - то есть для наступления уголовной ответственности достаточно установления деяний, описанных в диспозиции данных норм.

При этом состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 353 УК РФ, характеризуется наличием альтернативных признаков (планирование, подготовка или развязывание агрессивной войны) - это означает, что уголовная ответственность должна наступать при совершении виновным любого из указанных деяний.

Отметим, что особенность объективной стороны многих из актов агрессии является то, что деяния в виде планирования, подготовки, ведения агрессивной войны носят длящийся характер.

В отечественной доктрине планирование агрессивной войны обычно понимается как разработка ее идейно-политической и военной концепции, составление планов стратегии и тактики военных действий, мобилизационных планов, разработка предложений по структуре, составу, дислокации и задачам вооруженных сил, организация разведывательной деятельности, информационная деятельность и другие первоначальные этапы развязывания агрессии.

Данная позиция не вызывает принципиальных возражений по своему существу, за исключением признания за планированием агрессивной войны «первоначальных этапов развязывания» последней - ведь в этом случае планирование агрессивной войны как деяние является частным случаем другого деяния (развязывания такой войны), что вряд ли соответствует буквальному пониманию ч. 1 ст. 353 УК РФ.

Следовательно, под планированием агрессивной войны необходимо понимать совершение любого действия интеллектуального характера, ставящего своей целью достижение целей такой войны. А частными проявлениями планирования как раз могут расцениваться разработка стратегии и тактики ведения военных действий, военной концепции в целом, идеологического обоснования агрессии, мобилизационных планов и т.п.

В отличие от планирования, подготовка агрессивной войны подразумевает совершение любых конкретных дейст­вий, направленных на реализацию выработанных планов аг­рессии, реальное осуществление комплекса мер и меро­приятий организационно-военного и материально-техниче­ского характера в целях обеспечения готовности к началу ведения агрессивной войны.

Так, например, итогом подготовки агрессии против Польши стал тот факт, что для нападения на Польшу Германия сосредоточила, кроме войск ландвера, пограничных частей и словацкого корпуса, 57 дивизий и 2 бригады (в том числе - 6 танковых и 8 моторизованных дивизий), насчитывающих более 1,5 млн. человек, более 2500 танков и до 2000 боевых самолетов. В свою очередь, подготовка к агрессивной войне нацистской Германии против СССР начала облекаться в форму конкретных организационных действий сразу после оккупации Польши (по признанию немецких авторов, в июне 1940 г.).

Развязывание агрессивной войны представляет собой начало конкретных действий по ее ведению, как с объявлением начала войны, так и без такового. Обычно в литературе утверждается, что развязывание агрессии является «вероломным» актом, совершаемым вопреки наличию двух- и многосторонних мирных договоров. Так, например, расценивается нападение Германии на СССР 22 июня 1941 г., совершенное в нарушение советско-германского Пакта о ненападении 1939 г. К сказанному можно добавить небольшое уточнение - любой акт развязывания агрессивной войны должен ставить целью ее дальнейшее ведение, а не быть просто актом спорадического агрессивного применения военной силы против другого государства (государств).

Ведение агрессивной войны представляет собой продолжение агрессивной войны после факта ее развязывания. Это преступление может выражаться в полно- и широкомасштабной агрессии против другого государства в виде наступления, нападения, вторжения на его территорию с целью захвата или с иными агрессивными целями.

Полагаем, что ведением агрессивной войны может быть необъявленное ведение военных действий против другого государства de facto - ведь юридически акт агрессии констатируется вне зависимости от объявления состояния войны.

Один из самых спорных моментов в отечественной доктрине уголовного права связан с определением круга субъектов преступлений, предусмотренных в ч.ч. 1, 2 ст. 353 УК РФ.

Если признать субъектами планирования, подготовки и развязывания агрессивной войны только лиц, занимающих высшие государственные должности, то вне уголовно-правовой оценки останутся действия непосредственных исполнителей приказов о совершении данных деяний. Не вызывает сомнений то, что совершение любого из перечисленных действий подразумевает соединение усилий большого количества людей, зачастую (если не всегда) действующих по прямому приказу и при этом не являющихся руководителями государства.

В решениях Нюрнбергского трибунала военными преступниками признавались не только нацистское руководство, но и исполнители актов агрессии, которые не могут получить освобождения от ответственности на том основании, что он действовал в осуществлении власти государства, если это государство, уполномочивая его на совершение определенных действий, выходит за пределы своей компетенции по международному праву.

Конечно, в реальной жизни планирование, подготовку, развязывание агрессивной войны могут совершить (и, как показала история, совершили), в первую очередь, лица, занимающие высшие государственные должности, руководители государства. Однако сей факт не означает, что не могут быть исполнителями данных преступлений и другие люди, не стоящие «у руля власти» - например, обычные исполнители приказов: работники штабов, промышленники, служащие различных уровней и рангов, просто рядовые люди. Еще раз подчеркнем - именно о таком признании субъектного круга преступлений против мира и безопасности человечества (в т.ч. агрессии) говорят документы современного международного права (решение Международного трибунала по Руанде Prosecutor v. Musema. Case №ITCR-96-13-T. 27 January 2000. §264).

Следовательно, субъект планирования, подготовки и развязывания агрессивной войны по отечественному уголовному праву является общим, т.е. ответственности по ч. 1 ст. 353 УК РФ может подлежать любое вменяемое физическое лицо, достигшее на момент совершения деяния возраста 16 лет. Аналогичным образом обстоит дело с признанием круга субъектов ведения агрессивной войны (ч. 2 ст. 353 УК РФ).

На наличие специального субъекта указывает только квалифицированный состав публичных призывов к развязыванию агрессивной войны (ч. 2 ст. 354 УК РФ), где альтернативным отягчающим обстоятельством признается совершение данного преступления лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации либо государственную должность субъекта Российской Федерации.

Субъективная сторона рассматриваемых преступлений выражена только в прямом умысле, который формулируется следующим образом: виновный осознает фактический характер и общественную опасность любого из совершаемых им действий и желает их совершения. Мотивы и цели юридического значения для квалификации не имеют.

В ст. 354 УК РФ речь идет о «публичных призывах» к развязыванию агрессивной войны, не являющихся подстрекательством либо приказом к совершению самого акта агрессивной войны.

Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны можно определить как совершение виновным в любой форме двух и более обращений к неопределенному кругу лиц с целью сформировать у последних убеждение в необходимости развязывания (инициирования) агрессивной войны в отношении другого государства (государств).

Как и при совершении преступлений, предусмотренных в 353 УК РФ, субъективная сторона публичных призывов к развязыванию агрессивной войны состоит в прямом умысле, а мотивы или цели могут быть самыми разными и юридического значения для квалификации не имеют.

В ч. 2 ст. 354 УК РФ содержатся два отягчающих обстоятельства - совершение данного преступления лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации (об этом обстоятельстве речь шла выше), либо совершение данных деяний в средствах массовой информации.