Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«ОРЕНБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Гуманитарный юридический колледж

Понятие, систему и отдельные виды преступлений против собственности невозможно правильно оценить без обращения к предшествующему законодательству. Начиная с древнейших времен нормы об имущественных преступлениях наряду с нормами о посягательстве на жизнь и здоровье составляли основу уголовного законодательства на любом этапе его кодификации. Российское законодательство не было исключением. На протяжении веков шло поступательное развитие этой важной группы норм. Определенным итогом данного процесса явилось издание XV тома Свода законов Российской империи, а затем, на его основе, первого российского уголовного кодекса - Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В нем значительное место занимали нормы об имущественных преступлениях ("о преступлениях против имущества").

Эти нормы с изменениями, внесенными в 1885 г., применялись до начала советского периода. Однако их излишняя казуистичность, архаичность, отставание от социально-экономического развития России ощущались уже в XIX в. Подготовка реформы уголовного законодательства заняла несколько десятилетий и завершилась принятием Уголовного уложения 1903 г. Этот кодекс в целом отличался высоким уровнем юридической техники, более строгой внутренней структурой, относительно небольшим объемом. Борзенков Г.Н. Ответственность за преступления против собственности. //Советская Юстиция.-1992.-№ 7-С.8.

Так и не введенное в действие в большей своей части, Уложение 1903 г. тем не менее повлияло на последующее развитие российского уголовного законодательства вплоть до наших дней. Многие положения Уголовного кодекса 1996 г., касающиеся преступлений против собственности, соединяет с Уложением 1903 г. своеобразный мост, перекинутый через законодательство советского периода.

В развитии системы имущественных преступлений в Уголовном уложении нашли отражение в первую очередь общие тенденции, характерные для кодификации российского уголовного законодательства на рубеже ХХ в. Стремление избавиться от излишней казуистичности норм, максимально упростить их видно из сопоставления соответствующих норм в старом и новом законодательстве. Так, если в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. имелось около 60 статей, устанавливающих ответственность за различные виды краж, грабеж и разбой, то в Уложении 1903 г. таких норм всего девять. Существенно было сокращено число квалифицирующих обстоятельств в статьях об имущественных преступлениях. Уложение о наказаниях изобиловало такими обстоятельствами: в статьях о корыстных имущественных преступлениях их насчитывалось около 70, а с учетом альтернативных признаков - свыше 100. Уложение 1903 г. ограничивалось всего 17 квалифицирующими признаками. Даже чисто количественное сравнение Уложения 1903 г. с действующим ныне Уголовным кодексом РФ показывает, что тенденция к переходу от чрезмерно казуистических норм к более общим оказалась весьма устойчивой в отечественном уголовном законодательстве.

Другой момент, также соответствующий общим особенностям Уложения 1903 г., относится к построению санкций за имущественные преступления. На фоне общего снижения репрессивности норм об имущественных преступлениях выделялись суровые наказания за насильственные виды похищения (разбой, включающий также насильственный грабеж, и вымогательство). Резко повышалась ответственность за многократный специальный рецидив (ст. 586, 587). Последнее положение в дальнейшем исчезло из отечественного законодательства. В настоящее время аналогичное квалифицирующее обстоятельство закреплено в частях третьих ст. 158-163 и 165 УК, поскольку специальный рецидив в имущественных преступлениях криминологами оценивается как признак профессиональной преступности.

Основу системы санкций за имущественные преступления Уложение 1903 г. составляло лишение свободы различных видов и сроков, однако предусматривался и денежный штраф (пеня).

Одним из недостатков Уложения о наказаниях 1845 г., по мнению редакционной комиссии, были чрезмерно жесткие рамки санкций, не оставлявшие простора для учета индивидуальных особенностей конкретного преступления. Например, в зависимости от того, в который раз совершалась кража, она наказывалась заключением в арестном доме на срок от трех с половиной до четырех лет, от четырех лет до четырех с половиной и т.д.

Профессор В.В.Есипов с удовлетворением отмечал, что с новым Уложением прежняя, чисто механическая, такса наказаний прекратила свое существование. "И совершенно основательно: современное истинно "правовое" государство должно было быть не аптекою, где на аптекарских весах взвешивают проступки и соответствующие им наказания, не таможнею, где Борзенков Г.Н. Ответственность за преступления против собственности. //Советская Юстиция.-1992.-№.4.взимают строго определенные штрафы за переход границы дозволенного, - оно должно быть прежде всего источником любви и попечения, в котором нравственно нездоровые, порочные члены общества находили бы исцеление и очищение, а не смерть и уничтожение. Ко всему этому, насколько возможно, стремится и наш новый кодекс 1903 года".

В установлении более широких рамок между максимумом и минимумом санкций прогрессивные российские юристы видели расширение возможностей для индивидуализации наказания, большее доверие к суду в деле выбора вида и меры наказания. И в наше время широкие пределы наказуемости имущественных преступлений (главным образом путем применения альтернативных санкций) следует рассматривать в качестве достоинства Уголовного кодекса РФ, а отнюдь не его недостатка, как полагают некоторые критики.

Составители Уложения 1903 г. исходили из наличия родового понятия "похищения" или "имущественного хищничества", близкого к современному общему понятию хищения. В историческом обзоре русского и зарубежного законодательства, вплоть до Уложения 1845 г., отмечалось, что сложившиеся историческим путем различия между отдельными видами похищения покоятся на малосущественных оттенках такой преступной деятельности, в связи с чем в первоначальном проекте предполагалось объединить все случаи похищения чужого имущества "в одно общее понятие имущественного хищничества". Это поддержали многие юристы, в том числе немецкие ученые. Однако в дальнейшем было признано, что подобное решение, "хотя и правильное теоретически, было бы чересчур резким и потому нежелательным уклонением от действующей системы". На этом частном примере видно бережное отношение составителей Уложения 1903 г. к сохранению правовых традиций, стремление избежать ненужной их ломки.

И все же система имущественных преступлений в проекте Уложения 1903 г. подверглась пересмотру, главным образом в направлении ее укрепления и упрощения. "Не подлежит никакому сомнению и подтверждается всеми полученными Комиссией замечаниями, что усвоенное действующим законодательством деление имущественных хищений представляется чересчур дробным и нуждается в возможном упрощении".

Система корыстных имущественных преступлений в Уложении 1903 г. выглядит следующим образом. Центральное место занимают нормы о похищении, которое предполагает, по мнению комментаторов, нарушение права не только собственности на вещь, но и фактического обладания ею.

Видами похищения, согласно гл. 32 Уложения, являются воровство, разбой и вымогательство. Воровством признается тайное или открытое хищение чужого недвижимого имущества с целью присвоения. Похищение имущества посредством насилия над личностью (включая, в частности, приведение в бессознательное состояние) признается разбоем (ст. 589). Таким образом, из законодательства исключено понятие грабежа. К похищению относилось и вымогательство, признаки которого в основном сохранились неизменными до нашего времени. За пределами похищения остались не объявление о находке, присвоение вверенного имущества и злоупотребление доверием, поскольку, по принятой законодателем концепции, указанные деяния не нарушают фактического обладания вещью. В отдельную главу выделялись нормы о мошенничестве, при этом авторы исходили из того, что обманная деятельность может быть средством не только похищения чужого движимого имущества, но и преступного приобретения вообще всяких имущественных прав. Здесь законодатель оказался не вполне последователен, поскольку и вымогательство может быть средством приобретения таких прав и различных выгод имущественного характера, что не помешало объединить его в одну главу с воровством и разбоем.

Закрепленная в Уложении 1903 г. система видов (форм) хищения (похищения) повлияла на все последующее развитие законодательства об имущественных преступлениях.

Представляет интерес решение вопроса о влиянии стоимости похищенного на ответственность. Русская правовая традиция долгое время игнорировала возможность дифференциации уголовной ответственности в зависимости от стоимости похищенного. К моменту создания Свода Законов 1832 г. только один источник - Воинский устав Петра I - знал такое деление (до 20 руб. и более).

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (и последующие редакции) под влиянием германского права разделило кражу на 6 степеней в зависимости от цены украденного (до 1 руб. 50 коп.; от 1 руб. 50 коп. - до 3 руб.; 3 руб. - 4 руб. 50 коп.; 4 руб. 50 коп. - 6 руб.; 6 руб. - 30 руб., свыше 30 руб.). Подобное жесткое и чересчур дробное деление вызывало возражение против самого принципа, компрометировало его. Поэтому в первоначальном проекте Уложения 1903 г. предполагалось отказаться от такого построения норм об имущественных преступлениях. Но, исходя из практических соображений, решено было этот принцип сохранить, но в усовершенствованном виде. "Если не делать различия в наказуемости присвоения и похищения чужого имущества по стоимости последнего, то в таком случае пришлось бы такие посягательства на всякую сумму считать простыми". Применение же наказания за простую кражу при очень крупной сумме хищения представлялось составителям безусловно недостаточным.

В ст. 581 Уложения 1903 г. предусмотрена дифференцированная ответственность за воровство в зависимости от цены похищенного (до 50 коп.; от 50 коп. до 500 руб.; свыше 500 руб.). К сожалению, данный подход не был воспринят первым Уголовным кодексом советского периода, а постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. вообще признало не имеющим значение размер хищения. В последующем законодательстве указанный принцип применялся только в отношении хищения социалистического имущества. Представляется необходимым в дальнейшем дифференцировать ответственность в зависимости от стоимости похищенного имущества, кому бы оно ни принадлежало, как это и было предусмотрено в проекте Уголовного кодекса РФ 1992 г. Не имея возможности здесь подробно рассмотреть квалифицирующие признаки хищений по Уложению, хотелось бы отметить, что наряду с совершением преступления несколькими лицами (обычно в сочетании с другими отягчающими обстоятельствами) закон особо выделял совершение хищения шайкой, признаками которой являлись, по мнению комментаторов, организованность и устойчивость. Таким образом, понятие "шайка" послужило прототипом организованной группы в современном понимании. Владимиров В.А. Квалификация преступлений против личной собственности. - М.:Политиздат, 1968.-78 с.

Среди особенностей Уложения 1903 г., касающихся имущественных преступлений, обращает на себя внимание введение привилегированного состава воровства: когда "виновный до провозглашения приговора, резолюции или решения о виновности добровольно возвратил похищенное или иным способом удовлетворил потерпевшего" (ст. 581). Придание добровольному возмещению ущерба значения особо смягчающего обстоятельства по делам о хищениях (вплоть до полного освобождения от ответственности) и в действующем российском законодательстве можно было бы использовать для стимулирования виновных к минимизации последствий своего преступления.

Октябрьская революция ознаменовала переход к новому социально-экономическому строю, при котором особое значение придавалось охране и укреплению социалистической собственности. Уже на второй день после переворота Декрет о земле установил: "Какая бы то ни была порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом". Указание на необходимость борьбы с хищениями государственного имущества мы находим и в других декретах, изданных в 1917-1921 гг., т.е. до первой кодификации советского уголовного законодательства. Дела о наиболее опасных имущественных преступлениях обычно изымались из общей подсудности и рассматривались революционными трибуналами и органами ВЧК. Повышенное внимание к охране государственного имущества было обусловлено не только экономическими и идеологическими причинами, но и необходимостью перестройки народного правосознания. В российской народной традиции резко отрицательное отношение к ворам, мошенникам, поджигателям и конокрадам уживалось со взглядом на казенное имущество как на бесхозное, не заслуживающее уважения. Борзенков Г.Н. Ответственность за преступления против собственности. // Советская Юстиция.-1992.-С. 7-8.

До принятия первого советского уголовного кодекса не существовало единой системы норм о преступлениях против собственности с четко очерченными составами преступлений и соответствующими санкциями. Однако в некоторых декретах делались попытки сформулировать конкретные нормы. Так, декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 1 июня 1921 г. "О мерах борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям" содержал подробный перечень уголовно наказуемых деяний. В их числе: незаконный отпуск товаров лицам, работающим в органах снабжения, заготовки и производства; сокрытие в целях хищения от учета предметов производства лицами административного и складского персонала; содействие хищениям и умышленное не воспрепятствование хищениям со стороны лиц, охраняющих складские помещения; получение заведомо незаконным путем товаров из государственных складов, баз, распределителей, заводов, мельниц, ссыпных пунктов в целях спекуляции и т.д. Все виды хищения наказываются лишением свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет, а при отягчающих обстоятельствах (многократность деяний, массовый характер хищений, ответственная должность виновного и др.) - расстрелом.

Аналогичные нормы предусматривались декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 1 сентября 1921 г. "Об установлении усиленной ответственности для лиц, виновных в хищении грузов во время перевозки их". Декретом устанавливалась суровая ответственность вплоть до высшей меры наказания - расстрела для лиц, перевозивших грузы гужевым, водным и другим путем, а также наблюдавших за этими перевозками агентов, уличенных в хищении грузов в пути.

Что касается менее опасных хищений государственного имущества, а также краж, грабежа, мошенничества и других посягательств на личную собственность, то они также наказывались, о чем свидетельствуют статистические данные и отчеты Народного комиссариата юстиции, периодически издававшиеся "Ведомости справок о судимости". Поскольку с конца 1918 г. судам запрещалось ссылаться на дореволюционное законодательство, а новые нормы не охватывали всех имущественных преступлений, суды руководствовались по-прежнему революционным (социалистическим) правосознанием и отчасти традиционными правовыми представлениями об этих преступлениях и их видах. Таким образом, в рассматриваемый период были и имущественные преступления, и наказания за них, не хватало "только" соответствующих законов.

После принятия Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. ответственность за имущественные преступления стала определяться на основании соответствующих его статей.

Преступлениям против собственности в Особенной части Кодекса 1922 г. была посвящена гл. VI "Имущественные преступления". Предусматривалась ответственность за традиционные виды посягательств на отношения собственности, такие как кража, грабеж, разбой, присвоение или растрата, мошенничество, вымогательство, шантаж, умышленное истребление или повреждение имущества. Наряду с этими составами преступлений в главе имелись и такие, которые впоследствии были отнесены к другим разделам, с учетом объекта посягательства (покупка заведомо краденного, подделка документов, фальсификация, ростовщичество, самовольное пользование чужим товарным знаком).

Диспозиции большинства норм были описательными, содержали четкие признаки конкретных преступлений. В примечании к ст. 187 УК, устанавливавшей ответственность за мошенничество, давалось определение понятия "обман": "Обманом считается как сообщение ложных сведений, так и заведомое сокрытие обстоятельств, сообщение о которых было обязательно". Это определение не было воспроизведено в последующем законодательстве, но до настоящего времени играет важную роль в теории уголовного права и судебной практике. Владимиров В.А. Квалификация преступлений против личной собственности. - М.:Политиздат, 1968.-78 с.

Ответственность за ненасильственные формы хищения (кражу и мошенничество) дифференцировалась также в зависимости от формы собственности, хотя и не столь резко, как в дальнейшем. Так, простая кража у частного лица каралась принудительными работами на срок до шести месяцев или лишением свободы на шесть месяцев (п. "а" ст. 180 УК), а такая же кража из государственных или общественных складов и учреждений - лишением свободы на срок до одного года или принудительными работами на тот же срок (п. "г" ст. 180 УК). Наиболее опасным видом кражи признавалось и наказывалось лишением свободы на срок не ниже трех лет или высшей мерой наказания хищение из государственных складов, вагонов, судов и других хранилищ, производившееся систематически, или совершенное ответственными должностными лицами, или в особо крупных размерах похищенного (п. "з" ст. 180 УК). Эта норма несла на себе печать упомянутых декретов от 1 июня и 1 сентября 1921 г.

Однако в скором времени п. "з" ст. 180 был исключен из Уголовного кодекса РСФСР и вместо него появилась ст. 180-а. Отличие ее было в том, что после слов "систематически" были добавлены слова "как путем кражи, так равно и путем учинения подлогов, составления неправильных актов и тому подобных преступных действий".

Это дополнение имело важное значение для российского уголовного права. Здесь впервые термин "хищение" вполне определенно употребляется законодателем как родовое понятие по отношению к различным формам завладения имуществом. Н.В.Крыленко в своем докладе на сессии ВЦИК специально подчеркнул, что ст. 180-а предусматривает более широкий состав преступления, чем кража: "Эта статья преследует теперь уже не только кражу, а и подлог, хищение, разные манипуляции хищников разного рода. Все это выделено из статьи о краже; порвана искусственная связь и сделана особая статья 180-а".

Нормы о насильственных преступлениях против собственности (грабеж, разбой, вымогательство) не предусматривали дифференциации ответственности в зависимости от формы собственности. Ответственность же за присвоение или растрату дифференцировалась в зависимости от того, кто был субъектом преступления: частное лицо (ст. 185) или должностное (ст. 186).

Для отдельных видов имущественных посягательств кодекс 1922 г. предусматривал повышенную ответственность при наличии квалифицирующих признаков (группа, промысел). Особенно много их было в ст. 180 о краже. Характерно, что иногда сочетание двух квалифицирующих признаков образовывало новый, еще более тяжкий признак. Этот прием в настоящее время не используется законодателем.

Важно отметить, что разработанная в первом советском уголовного кодексе система имущественных преступлений, равно как и описание отдельных составов, их квалифицирующих признаков были выполнены на высоком юридическом уровне и послужили основой для дальнейшего развития законодательства по борьбе с этими преступлениями. Многие формулировки этого Кодекса используются российским уголовным правом в настоящее время.

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г., изданный в соответствии с общесоюзными Основными началами 1924 г., сохранил преемственную связь с Уголовным кодексом 1922 г. Ни система имущественных преступлений, ни конструкция отдельных составов не претерпели существенных изменений. Основные отличия состояли в следующем. Было установлено еще более дробное деление кражи на виды. В некоторых пунктах ст. 162 упоминалось альтернативно несколько квалифицированных видов кражи. Например, по п. "в" ст. 162 наказывалось также похищение чужого имущества, "совершенное с применением технических средств, или неоднократно, или по предварительному сговору с другими лицами, а равно, хотя и без указанных условий, совершенное на вокзалах, пристанях, пароходах, в вагонах и гостиницах". Одновременное наличие нескольких квалифицирующих признаков образовывало самостоятельный, более опасный вид кражи, например в п. "г" ст. 162.

В соответствии с общими направлениями уголовной политики того времени Уголовный кодекс 1926 г. снизил санкции за имущественные преступления по сравнению с прежним уголовным кодексом. Так, простая кража (п. "а" ст. 162) наказывалась лишением свободы или принудительными работами на срок до трех месяцев, а совершенная повторно - лишением свободы на срок до шести месяцев. После отказа уголовного законодательства от кратких сроков лишения свободы за указанные преступления могли назначаться только исправительно-трудовые работы. Максимальное же наказание за кражу личного имущества по п. "в" ст. 162 составляло лишение свободы на срок до одного года, а за кражу из государственных и общественных складов при особо отягчающих обстоятельствах - лишение свободы на срок до пяти лет (п. "д" ст. 162). Максимальный срок лишения свободы по Кодексу 1926 г. составлял 10 лет. Нормы, подобной ст. 180-а УК 1922 г., в этом кодексе не сохранилось.

В 30-е годы начался процесс усиления репрессивного характера многих уголовно-правовых норм. В числе первых законодательных новелл этого периода следует назвать постановление ЦИК и СНК СССР "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности" от 7 августа 1932 г.

Это постановление, как акт высшей юридической силы, вошло в историю под кратким названием "закон от 7 августа 1932 г.". В преамбуле подчеркивалось, что "общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа".

Задача укрепления социалистической собственности решалась путем установления самой суровой репрессии за хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте, а также за хищение (воровство) кооперативного и колхозного имущества. В обоих случаях предписывалось применять в качестве меры судебной репрессии высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества. Владимиров В.А. Квалификация преступлений против личной собственности. - М.: Политиздат, 1999.-78 с.

Установленные законом санкции были чрезмерно высокими и почти не оставляли возможности для дифференциации ответственности и индивидуализации наказания.

Выражение "не ниже десяти лет" означало абсолютно определенную санкцию, поскольку согласно ст. 18 Основных начал 1924 г. и ст. 28 УК 1926 г. лишение свободы не могло назначаться на срок свыше десяти лет.

Закон возродил ранее введенное ст. 180-а УК 1922 г. родовое понятие хищения, однако границы его представлялись в то время слишком размытыми. Специальными законодательными актами и директивными указаниями в 1933-1934 гг. применение Закона от 7 августа 1932 г. было распространено на такие действия, которые хищениями не являлись (саботаж сельскохозяйственных работ, преуменьшение норм высева, уничтожение лошадей, умышленная поломка тракторов и машин, незаконное расходование гарнцевого сбора и др.).

Поскольку ни одна статья Уголовного кодекса 1926 г. об имущественных преступлениях не была отменена и изменена, возникла проблема соотношения этих норм с нормами Закона от 7 августа 1932 г. Эта проблема была в 30-е годы решена следующим образом: Закон от 7 августа стал применяться только к наиболее опасным видам хищения государственного, колхозного (кооперативного) или общественного имущества, независимо от способа совершения. Гуров А.И.. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М.: Юридическая литература, 1990.

Наиболее опасными признавались хищения, совершенные организованной группой, или в крупных размерах, или систематически. Менее опасные хищения социалистического имущества, как и преступления против личной собственности граждан, квалифицировались по соответствующим статьям Уголовного кодекса 1926 г.

Создавалось впечатление, что хищение отличается от других имущественных преступлений не способом нарушения отношений собственности, а масштабом деяния, размером причиненного вреда. Не случайно до сих пор в обыденном правовом сознании бытует ошибочное представление, будто особо крупная кража может быть названа хищением, а кража в небольших размерах - просто кражей. Термин "мелкое хищение" вошел в употребление только с 1955 г

В годы Великой Отечественной войны был издан ряд законодательных актов, направленных на усиление ответственности за некоторые преступления против социалистической собственности, не подпадавшие под действие Закона от 7 августа 1932 г.

Например, указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 июня 1942 г. "Об ответственности за хищения горючего в МТС и совхозах" было установлено наказание за это преступление в виде тюремного заключения на срок от трех до пяти лет.

В некоторых случаях судебная практика шла по пути более широкого применения Закона от 7 августа 1932 г. по сравнению с довоенным временем, особенно когда это касалось хищения воинских грузов на транспорте (даже не в крупных размерах), тормозных ремней или щитов для снегозадержания. Одновременно происходило усиление ответственности за преступления против личной собственности.

Однако это делалось не путем внесения изменений в Уголовный кодекс 1926 г., а расширительным толкованием некоторых квалифицирующих признаков имущественных преступлений применительно к условиям военного времени.

Так, Пленум Верховного Суда СССР 8 января 1942 г. дал указание судам все кражи, совершенные с использованием условий военного времени, квалифицировать как наиболее опасный вид кражи личной собственности по п. "г" ст. 162 УК 1926 г.

Практика относила к ним кражи во время воздушных налетов или обворовывание квартир эвакуированных жителей. В особо опасных случаях (групповое хищение, неоднократность, рецидив) такие преступления квалифицировались по аналогии как бандитизм (ст. 16 и 593 УК). Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М.: Юридическая литература, 1990.-С34.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 6 мая 1943 г. "О квалификации кражи личного имущества граждан, совершенной в местах общественного пользования" распространило действие п. "в" ст. 162 УК, где казуистично перечислялись некоторые места совершения краж ("на вокзалах, пристанях, пароходах, в вагонах и гостиницах"), на все места общественного пользования. Практика относила к ним карманные кражи, совершенные в трамвае или в очереди за хлебом.

После окончания войны приведенные указания, рассчитанные на военный период, утратили силу. Вновь обострилась проблема чрезмерно мягких санкций за преступления против личной собственности и большого разрыва между наказуемостью преступлений против разных форм собственности.

Эта проблема была своеобразно решена в указах Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г.

Указы установили суровую ответственность за преступления против собственности, сохранив дифференцированный подход к охране различных форм собственности.

При этом разрыв между наказуемостью хищений социалистического имущества и преступлений против личной собственности граждан был сокращен путем резкого повышения санкций за последние.

По указу "Об уголовной ответственности за хищение государственного имущества" кража, присвоение, растрата или иное хищение государственного имущества наказывались лишением свободы, заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от семи до десяти лет с конфискацией имущества или без конфискации (ст. 1).

Хищение, совершенное "повторно, а равно совершенное организованной группой (шайкой) или в крупных размерах" наказывалось лишением свободы на срок от 10 до 25 лет с конфискацией имущества (ст. 2). Те же действия в отношении колхозного, кооперативного или иного имущества наказывались по ч. 3 и 4 ст. 2 Указа несколько меньшими сроками заключения. Одновременно было впервые введено наказание за недонесение о хищении при отягчающих обстоятельствах (ст. 5).

Суровость указов выражалась не только в огромных сроках лишения свободы (на фоне отмены смертной казни за хищение это не так поражало), но и в сокращении возможности для дифференциации ответственности и индивидуализации наказания.

Хищения социалистического имущества наказывались независимо от их формы. Минимальные размеры санкций по обоим указам были завышены.

Суды были вынуждены чаще прибегать к назначению ниже низшего предела санкции и к условному осуждению, а в последние годы существования указов такая практика стала преобладать. Не способствовало дифференциации ответственности и сокращение квалифицирующих признаков, а также изменение их содержания.

К крупному размеру хищения была приравнена по наказуемости простая повторность. В то же время упоминавшийся в указах квалифицирующий признак совершения хищения организованной группой (шайкой) Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 28 мая 1954 г. истолковал расширительно как совершение преступления "по предварительному сговору организовавшейся для этой цели группой лиц". Попытки толкования этого признака на основе традиционного представления о шайке (организованной группе) были отвергнуты как "вредные и порочные". Клейменов М.П, Дмитриев О.В.. Деятельность органов внутренних дел по борьбе с вымогательством. - Омск: Издательство Омского университета, 1995.- С.112.

Принятие в 1958 г. новых Основ уголовного законодательства и проявившаяся в этот период тенденция к укреплению принципа законности в борьбе с преступностью нашли отражение и в нормах Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. об ответственности за имущественные преступления. Гуров А.И.. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М.: Юридическая литература, 1990.-С.113

Но еще сохраняла силу одна из важнейших идеологических догм социализма - о преимущественной охране уголовным законом всего государственного и общественного и о второстепенном значении защиты личности и ее интересов.

В силу этой концепции аналогичные преступления против социалистической и личной собственности были размещены в различных главах Уголовного кодекса.

Глава вторая "Преступления против социалистической собственности" располагалась сразу же после главы "Государственные преступления", а глава о преступлениях против личной собственности граждан была отнесена на пятое место.

Приоритет защиты социалистической собственности скрупулезно соблюдался и в установлении санкций за одинаковые преступления как простого вида, так и квалифицированные.

Так, максимум наказания за простую кражу государственного или общественного имущества составлял три года лишения свободы, а за такую же кражу личного имущества - два года.

Наиболее тяжкий вид хищения социалистического имущества путем кражи наказывался 15 годами лишения свободы с конфискацией имущества, а после введения 25 июля 1962 г. ст. 93.1 УК за кражу и другие хищения в особо крупных размерах могла быть применена смертная казнь. Максимум же наказания за кражу личного имущества составлял 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М.: Юридическая литература, 1990.- С.114

Среди форм хищения социалистической собственности были предусмотрены присвоение, растрата и хищение путем злоупотребления служебным положением. Аналогичных составов не было в главе о преступлениях против личной собственности.

Переход к рыночной экономике, закрепление в Конституции РФ принципа равной правовой охраны всех форм собственности сделали нетерпимым такое положение.

Поэтому еще до принятия нового кодекса Федеральным законом от 1 июля 1994 г. были внесены изменения в нормы об имущественных преступлениях Кодекса 1960 г.

Главным из них явилось объединение параллельных норм. Этот закон носил промежуточный характер и имел много сходства с подготовленным проектом Кодекса.

1.3 Система преступлений против собственности по действующему законодательству