Вина и мотив преступного поведения

3) ситуационные мотивы, вызываемые, прежде всего, противоправным поведением потерпевшего, носящие вынужденный характер Тарарухин С.А. Преступное поведение. Социальные и психологические черты. М.:Юридическая литература, 1974. С.22.

Приведенная классификация также не безупречна. Во-первых, третья группа мотивов не может быть отграничена от двух первых, поскольку и те, и другие могут оказаться ситуационными. Во-вторых, деление мотивов на личностные и неличностные противоречит научному определению мотива преступления как побуждения, порожденного потребностями человека, т. е. как глубоко личного, психологического явления. В-третьих, данная классификация не имеет уголовно-правового значения, так как не раскрывает юридического значения мотива преступления.

Исходя из различия в уголовно-правовом значении мотивов преступления, П.С. Дагель и Д.П. Котов подразделяют их на три группы: 1) общественно опасные (антигосударственные и личные низменные); 2) общественно нейтральные; 3) общественно полезные.

В литературе уже отмечалось, что с точки зрения уголовного права вряд ли существуют общественно полезные мотивы преступления. Думается, что общественно полезных мотивов преступления действительно быть не может. Если для достижения социально нейтрального или даже социально полезного результата субъект прибегает к способам и средствам, преступным с точки зрения права, и его сознанием отражается социальная вредность этих способов, средств и конечного результата, закономерно связанного с избранными способами достижения результата, то и субъективные побуждения лица приобретают социально порицаемую окраску.

В статье 61 УК РФ в числе обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотрено совершение преступления по мотиву сострадания (п. «д»), в ответ на противоправное или аморальное поведение потерпевшего (п. «з»). Эти мотивы являются извиняющими, причем лишь в некоторой степени, но коль скоро они выступили побудительной причиной совершения преступления, т.е. стали преступными мотивами, они ни в коей мере не могут характеризоваться как социально полезные.

Классификацию мотивов преступления, близкую к классификации П.С. Дагеля, предлагает О.С. Ивченко, которая применительно к убийству выделяет три группы мотивов и целей:

мотивы и цели, с которыми уголовный закон связывает установление уголовной ответственности за конкретное деяние;

мотивы и цели, с которыми уголовный закон связывает ужесточение наказания;

мотивы и цели, с которыми уголовный закон связывает смягчение наказания Ивченко О. С. Проблема мотива и цели убийства в уголовном праве России. Ав-тореф. дис.... канд. юрид. наук. М, 2006. С. 9-10.

Предложенная классификация по принципу ее построения не
вызывает возражений, однако она страдает явной неполнотой,
поскольку за ее рамками остается большая группа мотивов,
которые не являются обязательным условием наказуемости деяния, не обосновывают ни ужесточения, ни смягчения наказания. В частности, вне предложенной классификации О.С. Ивченко оставляет все мотивы убийства, подпадающие под действие ч.1 ст. 105 УК РФ.

Для построения уголовно-правовой классификации мотивов преступлений, основанной на их нравственной и правовой оценке, необходимо исходить из уголовно-правового понятия «низменные побуждения». Правда, Г.М. Миньковский отмечал недостаточную определенность данного понятия, в силу которой оно исчезло из уголовного законодательства и судебной практики. Однако этот мотив входит в число признаков состава двух преступлений (ст. 153 и 155 УК РФ), поэтому его содержание необходимо обозначить, тем более что в юридической литературе это понятие подчас используется без раскрытия смысла, а перечень низменных мотивов носит произвольный и неаргументированный характер. Психология уголовной ответственности / Ситковская О.Д.; Науч. ред.: Миньковский Г.М. - М.: Норма, 1998. С.202

Так, Д.П. Котов к низменным мотивам относит многие побуждения политического (классовая ненависть, месть со стороны эксплуататорских классов), религиозного (суеверия), а также личного характера (месть, трусость, зависть), которые, с точки зрения действующего уголовного законодательства, не могут признаваться отягчающими обстоятельствами и свидетельствовать о повышенной общественной опасности преступления. Котов Д.П. Мотивы преступлений и их доказывание . Изд-во Воронежского ун-та, 1975. С.151 Думается, это непозволительно широкая трактовка понятия «низменные побуждения». Применительно к ст. 153 и 155 УК РФ, например, А.Н. Игнатов полагает, что низменными могут считаться «корысть, месть, зависть и другие побуждения, которые суд признает низменными» Игнатов А.Н. О понятии вины в уголовном праве // Законы России: опыт, анализ, практика. Ежемесячный правовой журнал. - 2007. -№ 3. С. 123. По мнению А. В. Пушкина, «к иным низменным побуждениям судебная практика, в частности, относит зависть к родителям ребенка (подменяемого), месть, хулиганство, т.е. такие побуждения, которые резко противоречат требованиям общественной морали и нравственности» Пушкин А.В. Субъективные признаки соучастия в преступлении // Вестник Московского университета МВД России. - 2007.-№ 2. С. 55. В обоих приведенных высказываниях обращает на себя внимание, прежде всего то, что признание мотива низменным входит, по мнению авторов, в компетенцию суда, а не законодателя, что чревато необоснованно широким судейским усмотрением.

Поскольку понятие низменных побуждений, с одной стороны, является законодательным, а с другой - носит оценочный характер, необходимо сформулировать критерии, по которым мотив может быть признан низменным. Побуждения, которыми лицо руководствовалось при совершении преступления, можно считать низменными при условии, что законодатель рассматривает их как повышающие общественную опасность деяния. Это возможно в трех случаях. Во-первых, когда с помощью мотива, введенного в число признаков состава, конструируется специальный состав преступления, «рассматриваемый по закону как более опасный, чем обладающий теми же объективными свойствами, но лишенный данного мотива. Например, причинение одним осужденным тяжкого вреда здоровью другому осужденному на почве мести за оказание последним содействия администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы (ч. 3 ст. 321 УК РФ) представляет специальный вид преступления, более опасный, чем умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «а» ч. 2 ст. 111 УК РФ). Однако нельзя во всех случаях признавать низменными те мотивы (как и цели), которые входят в состав конкретного преступления в качестве обязательного признака. Так, личную заинтересованность при злоупотреблении должностными полномочиями нельзя признать низменным побуждением, поскольку она не усиливает, а обосновывает (в сочетании с другими необходимыми признаками) уголовную ответственность за данное деяние. Во-вторых, мотив можно считать низменным, если ему придается значение квалифицирующего признака конкретного преступления. Так, корыстные, хулиганские побуждения, мотив национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, мотив кровной мести также являются низменными, поскольку они существенно повышают опасность убийства и усиливают наказание за него (например, п. «з», «и», «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ). В-третьих, мотив следует признать низменным, если он включен законодателем в число обстоятельств, отягчающих наказание (п. «е» и «ж» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Эти мотивы должны учитываться как обстоятельства, отягчающие наказание, при совершении любых преступлений.

К низменным относятся такие мотивы, как корыстные (п. «з» ч. 2 ст. 105, п. «з» ч. 2 ст. 126, п. «з» ч. 2 ст. 206 УК РФ), хулиганские (п. «и» ч. 2 ст. 105, ст. 245 УК РФ), национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести (п. «е» ч. 1 ст. 63, п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ), мести за осуществление потерпевшим своей служебной деятельности или общественного долга(п. «ж» ч. 1 ст. 63, п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ), мести за правомерные действия других лиц (п. «е» ч. 1 ст. 63, ст. 295, 317 УК РФ). Понятие низменных побуждений в действующем законодательстве весьма ограничено, поскольку используется только в ст. 153 и 155 УК РФ. В обоих случаях использование данного термина является весьма неудачным, ибо оно неосновательно сужает рамки применения указанных норм. Представляется, что потребностям практики гораздо больше соответствовало бы определение мотивов подмены ребенка, а также разглашения тайны усыновления (удочерения) из корыстной или иной личной заинтересованности. Ибрагимов С.М. К вопросу о низменном мотиве преступления//Российский следователь.-2007.-№9.С.22

Таким образом, поскольку понятие низменных побуждений является законодательным (ст. 153, 155 УК РФ), его содержание необходимо обозначить, тем более что в юридической литературе оно подчас используется без раскрытия смысла, а перечень низменных мотивов носит произвольный и неаргументированный характер. С другой стороны, понятие низменных побуждений носит оценочный характер, и признание мотива низменным входит, по мнению многих специалистов, в компетенцию суда, а не законодателя, что чревато необоснованно широким судейским усмотрением. Данными обстоятельствами, по нашему мнению, вызвана необходимость определения критериев, по которым мотив преступления может быть признан низменным.

Глава 3. значение вины и мотива преступного для уголовной ответственности

§ 1. Вина и ее влияние на квалификацию преступлений

Важнейшим направлением, по которому вина влияет на квалификацию преступления, является зависимость квалификации преступления от формы вины. Ответственность за некоторые преступления в уголовном законе дифференцируется в зависимости от того, с какой формой вины совершено деяние. Так, за убийство, умышленное причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью, за умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества предусмотрена ответственность специальными нормами с достаточно суровыми санкциями, а за эти же деяния, но совершенные по неосторожности, назначается менее строгое наказание по другим нормам. Следовательно, в этих случаях форма вины определяет квалификацию за деяния, неразличимые по объективным признакам.

Например, рабочие подсобного хозяйства К. и 3. после распития спиртных напитков, в котором принимал участие и начальник подсобного хозяйства С., решили искупать последнего в реке по существующим в деревне обычаям. Они столкнули С., который к этому времени был в состоянии сильного опьянения, с деревянных мостков в воду. Он некоторое время плыл по реке, а потом утонул. В результате неверной оценки субъективной стороны этого преступления Волгоградский областной суд осудил К. и 3 за убийство из хулиганских побуждений. Рассмотрев дело по кассационным жалобам, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала, что вывод об умышленном характере совершенного преступления областной суд сделал «без должного учета конкретных обстоятельств дела, взаимоотношений потерпевшего и виновных, их намерений и всей обстановки происшедшего», поскольку «К. и 3., сталкивая С. в воду, не предвидели его гибели, хотя при сложившейся ситуации должны были и могли предвидеть, что в результате их действий могут наступить указанные последствия». На этом основании Судебная коллегия квалифицировала описанное преступление как причинение смерти по неосторожности. Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. N 16-O08-13

Форма вины оказывает определяющее влияние на квалификацию преступления и в том случае, если деяние совершается без умысла, необходимого для привлечения к уголовной ответственности за причинение фактически наступивших последствий. Так, Чертановским межмуниципальным судом г. Москвы М. был осужден по ст. 115 УК РФ за то, что в ходе ссоры нанес удар по лицу Б., которая, падая, ударилась головой о стену, что повлекло причинение легкого вреда ее здоровью по признаку кратковременного расстройства здоровья.

По протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ
Президиум Московского городского суда переквалифицировал деяние на ст. 116 УК РФ, указав на отсутствие оснований для утверждения, что умыслом М. охватывалось причинение таких повреждений. Данные последствия наступили по неосторожности М, но, поскольку УК РФ не предусматривает уголовной ответственности за причинение легкого вреда здоровью по неосторожности, его деяние над лежит квалифицировать как совершение насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших причинения легкого вреда здоровью. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. № 4. С. 16-17.

Для квалификации умышленных преступлений большое значение имеет не только форма вины, но и направленность умысла, под которым следует понимать обусловленную определенными побуждениями мобилизацию волевых усилий субъекта на причинение определенных общественно опасных последствий конкретными способами.

Квалификация преступлений непосредственно зависит от направленности умысла на определенный объект в случаях, когда совершенные действия могут иметь неодинаковое юридическое значение. Так, сообщение заведомо ложных сведений о якобы совершенном другим лицом тяжком или особо тяжком преступлении может составлять признаки либо клеветы (ч. 3 ст. 129 УК РФ), либо заведомо ложного доноса (ч. 2 ст. 306 УК РФ). Решающим критерием квалификации здесь является направленность умысла, поскольку клевета, соединенная с обвинением в совершении преступления, отличается от заведомо ложного доноса тем, что при последнем умысел виновного направлен на привлечение потерпевшего к уголовной ответственности, а при клевете - на унижение его чести и достоинства.

Неправильное установление направленности умысла на определенный объект на практике иногда влечет необоснованное вменение состава преступления, совершение которого не входило в намерение виновных.

Направленность умысла имеет определяющее значение при квалификации преступлений, связанных с посягательством на личность, и для их отграничения от иных преступлений, сходных по объективным признакам.

Ошибка в определении направленности умысла была допущена по делу Б., осужденного по п. «а», «в», «д» и «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, Судебная коллегия Верховного Суда РФ приговор изменила, переквалифицировав деяние с п. «а» на п. «н» ч. 2 ст. 105 УК РФ, и указала, что после убийства М-ва на почве личных неприязненных отношений Б. совершил убийство М-вой с целью сокрытия первого убийства, т. е. умысел осужденного не был направлен сразу на убийство двух лиц. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. №10. С. 8.

Рассмотренный пример свидетельствует о том, что неправильная оценка направленности умысла на определенный объект влечет ошибочную квалификацию преступления. Но направленность умысла может определять квалификацию преступлений и в том случае, когда уголовная ответственность дифференцируется в законе в зависимости от количественной характеристики причиненного вреда.

Квалификация преступления нередко зависит от направленности умысла на причинение вреда избранному объекту определенным способом. Квалификация преступлений может зависеть и от направленности умысла на совершение деяния конкретным способом, имеющим значение не обязательного, а квалифицирующего признака.

В соответствии с действующим законодательством кража, грабеж и разбой считаются совершенными при отягчающих обстоятельствах, если они совершены с проникновением в жилище, помещение или иное хранилище. Для квалификации преступлений по соответствующим статьям УК РФ необходимо установить, что умысел виновного был направлен на совершение деяния именно этим способом. Направленность умысла на совершение деяния определенным способом нередко влияет на квалификацию преступлений против личности. Так, УК относит к квалифицированным видам убийства, в частности, убийство, совершенное с особой жестокостью (п. «д» ч.2 ст. 105 УК РФ). В соответствии с разъяснением, содержащимся в п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г., «при решении вопроса о направленности умысла следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений (например, ранения жизненно важных органов человека), а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения». О направленности умысла на причинение потерпевшему особых страданий как квалифицирующем признаке убийства в п. 8 названного Постановления указано: «Признак особой жестокости наличествует, в частности, в случаях, когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязания или совершалось глумление над жертвой либо когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, использование мучительно действующего яда, сожжение человека заживо, длительное лишение пищи, воды и т. п.)» .

Обращает на себя внимание вторая часть приведенного разъяснения, в которой подчеркивается субъективная направленность деяния на причинение потерпевшему особых страданий: убийство признается совершенным с особой жестокостью, если виновный намеренно причинил потерпевшему особые страдания, т.е. избранный способ лишения жизни заведомо был связан с такими страданиями. Это правило полностью относится и к убийству, совершенному общеопасным способом, под которым «следует понимать такой способ умышленного причинения смерти, который заведомо для виновного представляет опасность для жизни не только потерпевшего, но хотя бы еще одного лица (например, путем взрыва, поджога, производства выстрелов в местах скопления людей, отравления воды и пищи, которыми, помимо потерпевшего, пользуются другие люди», т.е. убийство, при котором умысел направлен на причинение смерти конкретному человеку именно способом, представляющим реальную опасность для жизни и других лиц. Коробов П. Классификация преступлений по уровню их опасности//Российская юстиция. -2004. -№1. С.44

Некоторыми учеными высказывалась мысль о том, что на квалификацию может оказывать влияние вид умысла.

Так, по мнению Н.И. Загородникова, субъективная сторона преступного нарушения правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, водного или воздушного транспорта, могла характеризоваться только неосторожностью или косвенным умыслом, а если имел место прямой умысел, то деяние следовало квалифицировать как повреждение путей сообщения и транспортных средств либо как умышленное преступление против жизни или здоровья. Сходное мнение высказано П.И. Гришаевым, С.В. Бородиным и некоторыми другими авторами, полагающими, что доведение до самого убийства может характеризоваться только неосторожностью либо с косвенным умыслом, а при наличии прямого умысла деяние должно рассматриваться как своеобразный вид убийства «руками потерпевшего».

В связи с приведенными суждениями следует подчеркнуть: ни в действующем уголовном законодательстве, ни в теории уголовного права не имеется никаких оснований для различной квалификации оконченного преступления в зависимости от того, совершено ли оно с прямым или косвенным умыслом. Умышленное причинение крупного ущерба путем осознанного нарушения правил безопасности движения или эксплуатации железнодорожного, воздушного транспорта, независимо от вида умысла, должно квалифицироваться по ч. 2 ст. 167 УК РФ (по признаку совершения деяния общеопасным способом), а умышленное причинение средней тяжести тяжкого вреда здоровью либо смерти при таких же обстоятельствах - по ст. 111, 112 или 105 УК РФ.

Вид умысла может оказывать влияние на квалификацию только неоконченных преступлений. Отрицая влияние вида умысла (прямого или косвенного) на квалификацию преступления, следует вместе с тем признать, что на квалификацию преступления влияет вид умысла, определяемый степенью определенности представлений субъекта о существенных объективных свойствах деяния. Речь идет об альтернативном и неопределенном (неконкретизированном) умысле. Совершенные с альтернативным умыслом преступления должны квалифицироваться в зависимости от фактически причиненных последствий. Так, лицо, наносящее проникающее ножевое ранение в грудь, действует с альтернативным умыслом, если с равной долей вероятности предвидит любое из двух возможных последствий: смерть или тяжкий вред здоровью. Его действия должны квалифицироваться как умышленное причинение тех последствий, которые фактически наступили. В литературе высказывалась и точка зрения, согласно которой преступления, совершенные с альтернативным умыслом, следует квалифицировать как покушение на причинение наиболее тяжких последствий из числа тех, которые охватывались сознанием виновного. Такая позиция аргументируется доводом, что последствия, вменяемые субъекту, «охватывались его сознанием, и его воля была направлена на достижение этих более тяжких последствий». Селезнев М. Умысел как форма вины // Российская юстиция. -2006. -№ 3.С.12-13 Ошибочность приведенной точки зрения обусловлена тем, что она исходит из необоснованной презумпции, будто воля субъекта направлена на достижение более тяжких последствий из числа охватываемых его умыслом. Но если бы это было так, то умысел был бы не альтернативным, а простым определенным. Преступления, совершенные с неопределенным умыслом, следует квалифицировать как умышленное причинение тех последствий, которые фактически были причинены.

вина мотив преступный уголовный ответсвенность

§ 2. Особенности квалификации преступлений по мотиву преступного поведения

Следует иметь в виду, что «в процессе уголовно-правовой квалификации преступления мотив и цель учитываются лишь в умышленных преступлениях... В неосторожных преступлениях мотив и цель не оказывают влияния на квалификацию преступления». Петин И.А. Мотив и цель как сущностные критерии поведения индивида и вменения преступного вреда//Российский следователь.-2008.-№6. С.32 Законодатель включает названные признаки субъективной стороны только в состав умышленных преступлений, но никогда не указывает на мотив при описании не только неосторожных преступлений, но даже и тех, которые могут совершаться как умышленно, так и по неосторожности. При этом мотиву умышленных преступлений законодатель может придавать различные значения.

Во-первых, их наличие иногда рассматривается как необходимее условие наступления уголовной ответственности за деяние, которое без указанного в законе мотива не является преступлением. Во-вторых, мотив может играть роль признака, по которому один состав преступления отграничивается от другого. И, наконец, в-третьих, мотив может выполнять функцию квалифицирующего признака, т.е. отягчающего обстоятельства, введенного в диспозицию уголовно-правовой нормы и повышающего ответственность.

Первое из перечисленных значений мотива проявляется в тех случаях, когда этот признак введен в диспозицию уголовно-правовой нормы в качестве конститутивного элемента состава преступления. При этом возможны два юридико-технических способа его введения в состав преступления. Первый способ характеризуется тем, что-либо при определении родового понятия, либо при описании преступления законодатель прямо указывает на мотив деяния.

Казалось бы, при таком способе указания на мотив толкование уголовно-правовой нормы не может быть различным. Тем не менее, отдельными учеными оспаривается обязательность признака, прямо указанного в законе. Так, по мнению С.Ф. Милюкова Милюков С. Ф.Корысть. Криминологические и уголовно-правовые проблемы. // Уголовное право. - 2003.-№ 4. С. 33, при хищении чужого имущества корыстный мотив не является обязательным, поэтому его нужно обозначить как мотив распорядиться чужим имуществом как своим собственным.

Способ прямого указания на мотив преступления является более распространенным и более предпочтительным, (поскольку он не оставляет возможности для разночтений в толковании правовой нормы), но, к сожалению, не единственным. В ряде случаев законодатель прямо не формулирует мотив преступления, но подразумевает его. Например, при законодательном описании хулиганства не указан мотив этого преступления, хотя в науке и судебной практике единодушно признается, что это деяние квалифицируется как хулиганство только тогда, когда оно совершается по мотивам неуважения к обществу и общественному порядку.

Мотив преступления всегда конкретен и, как правило, формулируется в диспозициях норм Особенной части УК РФ: мотивы корыстные, садистские, хулиганские, кровной мести и т. п. Но иногда законодатель дает обобщенную характеристику мотивов как личной заинтересованности, а в двух случаях -как низменных (ст. 153 и 155 УК РФ). В подобных случаях деяние может квалифицироваться по соответствующим статьям УК РФ только тогда, когда точно установлено содержание мотива и обоснован вывод о том, что мотив носит характер личной заинтересованности либо является низменным.

Отсутствие мотива, который служит необходимой предпосылкой уголовной ответственности, исключает его в силу отсутствия состава преступления. Так, президиум Горьковского областного суда отменил приговор народного суда и прекратил за отсутствием состава преступления уголовное дело в отношении Ж. на том основании, что, будучи начальником сводной автоколонны, направленной в Омскую область на сельскохозяйственные работы, Ж. обменял запасные части к автомашинам на бензин, чтобы не допустить простоя автомашин и обеспечить их отправку в г. Горький после окончания уборочных работ. Следовательно, его действия были Вызваны необходимостью и Ж. при этом не имел корыстной или Вшой личной заинтересованности, что является обязательным признаком состава должностного злоупотребления. Или, Преображенским межмуниципальным судом Восточного административного округа г. Москвы М осужден по ст. 213 УК РФ за то, что он совершил неправомерные действия в отношении пожилого человека в дневное время в общественном месте (ударил кулаком по лицу К., сидящего за рулем своего автомобиля). Судебная коллегия Верховного Суда РФ переквалифицировала действия М. на ст. 115 УК РФ, поскольку М. ударил потерпевшего не из хулиганских побуждений, а за то, что тот совершил наезд на автомобиль М. и, повредив его, пытался скрыться с места дорожно-транспортного происшествия. Сборник постановлений Пленума и Определений Судебной коллежи по уголовным делам Верховного Суда РФ. 2000-2005 гг. М., 2006. С.213, 404

Надлежащая оценка мотива необходима для правильной квалификации и в тех случаях, когда законодатель с их помощью конструирует специальные составы преступлений, сходные с другими по объективным признакам, приведем пример. С, осужденный Зеленоградским окружным судом г. Москвы по п. «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ, ч. 3 ст. 213 и ч. 4 ст. 222 УК РФ. Находясь в своей квартире в состоянии опьянения, С. в присутствии посторонних из хулиганских побуждений избил В.,причинив легкий вред его здоровью, после чего завладел газовым пистолетом потерпевшего. По протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ президиум Московского городского суда изменил приговор, переквалифицировав действия С. с п. «г» ч. 2 ст. 162 на ч. 1 ст. 161 УК РФ, поскольку насилие, опасное для здоровья, было применено не с целью завладения имуществом потерпевшего и не для его удержания, а из хулиганских побуждений и умысел на за владение имуществом возник у С. после того, как избиение В. было прекращено Бюллетень Верховного суда РФ. 2005. №10. С.20.

Наиболее распространенными в судебной практике ошибками являются неосновательное вменение составов преступления с квалифицирующими признаками либо, наоборот, вменение составов преступления без таких признаков при их фактическом наличии в случаях, когда роль квалифицирующих признаков играют мотив и цель деяния.

Поскольку мотив преступления как квалифицирующий признак имеет достаточно широкое распространение в Особенной части УК РФ, суды должны устанавливать мотив преступления по каждому делу об умышленном преступлении. Например, в ч. 2 ст. 105 УК РФ мотив в пяти случаях определяет квалификацию преступления, поэтому не установление судом мотива убийства является безусловным основанием отмены приговора с возвращением дела на дополнительное расследование. Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила приговор Смоленского областного суда в отношении Т. и К., осужденных по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку судом не был установлен мотив совершенного убийства Бюллетень Верховного суда РФ. 2003. №6. С.12. Но и неверное установление мотива преступления либо вывод о нем, не вытекающий из установленных судом фактических обстоятельств, также влечет отмену или изменение приговора в силу неправильного применения уголовного закона.

Особенно часто суды без достаточных оснований усматривают в преступлениях хулиганские мотивы. Например О. был осужден по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ за то, что, как сказано в приговоре, беспричинно из хулиганских побуждений совершил убийство Н. Однако Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ при рассмотрении дела в порядке кассации установила следующее. Находясь в квартире потерпевшего и распивая вместе с ним и другими лицами спиртные напитки, во время возникшей ссоры и в связи с нанесением оскорбления со стороны Н., назвавшего О., последний ударом ножа в грудь убил хозяина квартиры. При таких обстоятельствах у суда не было оснований признавать убийство «беспричинным» и совершенным из хулиганских побуждений, поскольку фактически преступление было совершено по конкретным мотивам, носящим личный характер и не имеющим значения квалифицирующего признака. Поэтому приговор был изменен, и действия О. были квалифицированы как убийство без отягчающих обстоятельств по ст. 105 УК РФ Сборник постановлений Пленума и Определений Судебной коллежи по уголовным делам Верховного Суда РФ. 2000-2005 гг. М., 2006. С.421.

Одним из самых распространенных мотивов, который в действующем УК РФ выполняет функцию как обязательного, так и квалифицирующего признака, является корыстный мотив. К сожалению, законодатель для его обозначения прибегает к различным терминам: в одних нормах говорится о корыстном мотиве, в других - о корыстных побуждениях, в третьих - о корыстной заинтересованности, а в определении хищения (примечание 1 к ст. 158 УК РФ) корыстный мотив подменен корыстной целью. Вполне обоснованным представляется предложение во всех подобных случаях использовать термин «мотив».

В идеале содержание корыстного мотива, впрочем, как и любого другого оценочного признака, должно раскрываться в самом уголовном законе. Такое определение, например, содержится в п. 10 ст. 4 УК Республики Беларусь: «Под корыстными побуждениями понимаются мотивы, характеризующиеся стремлением извлечь из совершенного преступления для себя или близких выгоду имущественного характера либо намерением избавить себя или близких от материальных затрат». Поскольку в российском УК понятие корыстного мотива не раскрывается, правильное его применение для квалификации преступлений должно опираться на разъяснение, данное Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ) от 27 января 1999 г. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)".// Российская газета от 9 февраля 1999 г. В соответствии с ним корыстный мотив означает стремление получить материальную выгоду для себя или других лиц (в виде денег, имущества или прав на его получение, прав на жилплощадь и т. п.) или избавиться от материальных затрат (возврат имущества, оплата услуг, выполнение имущественных обязательств, уплата алиментов и др.). В отечественной науке уголовного права понятие корыстного мотива толкуется неоднозначно: одни ученые толкуют его в узком, а другие - в широком значении.

Сторонником узкого значения корыстного мотива был известный русский исследователь В.В. Есипов, который писал: «Мотив корысти означает все те побуждения и стимулы, которые имеют своим основанием желание противозаконного обогащения; поэтому нельзя считать похищением взятие чужих съестных припасов для раздачи бедным» Есипов В.В. Уголовное право. Часть Особенная. Преступления против личности имущества. СПб., 1899. С. 140. В современной науке уголовного права этот взгляд на сущность корыстного мотива является наиболее распространенным, хотя и несколько модифицированным.

Например, по мнению Г.А. Кригера, при передаче похищенного имущества третьим лицам «виновный либо намеревался извлечь материальную выгоду путем последующего получения определенной части похищенного имущества от третьих лиц, либо его корыстные устремления удовлетворяются незаконным обогащением таких лиц, в судьбе которых преступник лично заинтересован (родственники, друзья и т. п.)» Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1974. С.204. Такое понимание корыстного мотива в настоящее время преобладает в современной науке и судебной практике.

Наряду со сторонниками узкой трактовки корысти, имеются и сторонники ее широкой трактовки. Так, М.Г. Миненок и Д. М. Миненок полагают, что «корыстными, кроме побуждений к личной наживе или желания избавиться от материальных затрат, можно признать и стремление обеспечить имущественную выгоду другим лицам путем сознательного причинения виновным ущерба чужой собственности» Миненок М.Г., Миненок Д.М. Корысть: Криминологические и уголовно-правовые проблемы. СПб., 2001. С. 113.. Их мнение поддерживает А. Г. Безверхов, который считает, что «в праве определение корысти должно выходить за рамки понятия удовлетворения собственных материальных потребностей, должно получить более широкое понимание» Безверхов А.Г. Имущественные преступления. Самара, 2002. С. 165.. Он определяет корысть как «стремление виновного противоправным путем получить реальную возможность владеть, пользоваться и распоряжаться чужим имуществом как своим собственным, а равно незаконно извлечь иные выгоды имущественного характера для себя или для других лиц». Подобные примеры чрезмерно широкой трактовки корыстных побуждений противоречат их пониманию законодателем и Пленумом Верховного Суда РФ, поэтому вряд ли заслуживают поддержки.

При квалификации преступлений по нормам, включающим корыстный мотив, необходимо установить, что корыстные побуждения возникли у виновного до начала совершения преступления, что они, следовательно, послужили психологической причиной квалифицируемого деяния. Квалификация определяется наличием корыстного мотива в момент убийства и не зависит от того, получил ли виновный фактическую выгоду от совершенного преступления.

Так, в приговоре по делу Ч., Б. и Т. суд указал, что виновные совершили убийство по найму и из корыстных побуждений. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, изменяя приговор, указала, что «убийство по найму... является по существу убийством из корыстных побуждений, в связи с чем квалификация содеянного Б. и Т. как убийства из корыстных побуждений излишняя и подлежит исключению из приговора» Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 9. С. 17. Приведенные теоретические соображения и примеры из судебной практики позволяют утверждать, что преступление может быть квалифицировано как совершенное из корыстных побуждений лишь в тех случаях, когда его психологической причиной послужило стремление к извлечению материальной выгоды лично для себя или для других лиц, благосостояние которых не безразлично для виновного, а также в случаях передачи похищенного лицам, перед которыми у виновного до этого имелись имущественные обязательства или которые в силу получения имущества от виновного становились его должниками.

Определенные сложности при квалификации преступлений представляют нормы УК РФ, в которых фактический мотив преступления не обозначен ни этим термином, ни словом «побуждения», а скрыт за формулировкой, что преступление совершено «в связи» с той или иной правомерной деятельностью потерпевшего.

Например, п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, п. «б» ч. 2 ст. 111 УК РФ, п. «б» ч. 2 ст. 112 УК РФ, п «б» ч. 2 ст. 117 УК РФ предусматривают совершение преступления в отношении лица (или его близких) в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга. В статьях 296 и 298 УК РФ говорится о совершении преступлений в отношении лиц, участвующих в отправлении правосудия, в связи с рассмотрением дел и материалов в суде, с производством предварительного расследования либо исполнением судебных актов. В статье 318 УК РФ предусматривается применение насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих служебных обязанностей. Для уяснения характера связи преступления с правомерными действиями потерпевшего и для раскрытия содержания мотива упомянутых преступлений можно обратиться к нормам уголовного права, в которых мотивы преступлений, связанные с правомерными действиями потерпевшего, обозначены более определенно.

Так, в ст. 277, 295 и 317 УК РФ установлена ответственность за посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, а также сотрудника правоохранительного органа в целях воспрепятствования законной деятельности потерпевших или по мотиву мести за такую деятельность. Именно такое понимание мотива преступления составляет основное содержание мотива преступлений, совершаемых в связи с правомерными действиями потерпевшего. Однако следует иметь в виду, что совершение преступления в связи с правомерными действиями потерпевшего кроме цели воспрепятствовать законным действиям потерпевшего охватывает также цель изменить характер действий потерпевшего в интересах виновного или представляемых им лиц.

Для правильной квалификации преступлений по мотиву и цели, имеющим значение квалифицирующих признаков, важно решить вопрос о так называемой «конкуренции» мотивов и целей.

В судебной практике иногда встречаются приговоры, в которых вместо констатации мотива, установленного фактическими обстоятельствами дела, просто воспроизводится текст соответствующего пункта ч. 2 ст. 105 УК, например: «Убийство было сопряжено с изнасилованием и совершено с целью скрыть другое преступление и облегчить его совершение», хотя одна из двух названных целей исключает наличие второй.

Судебной практике известны дела, в которых убийство квалифицировалось как совершенное из хулиганских побуждений и одновременно по мотивам мести потерпевшему в связи с выполнением им своего служебного или общественного долга. Эта позиция находит поддержку со стороны некоторых ученых. Например, Г.В. Верина считает, что в одном преступлении могут сосуществовать два (или более) равнозначных мотива, среди которых нет доминирующего, поэтому все конкурирующие мотивы должны найти отражение в квалификации преступления. Сходную позицию занимает и Р.Р. Галиакбаров: «Законом предусмотрены случаи конкуренции мотивов. Например, убийство может быть совершено из корыстных побуждений (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ) одновременно с мотивами вражды или кровной мести (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ). При квалификации таких преступлений следует учитывать все мотивы, а не выбирать какой-либо один из них». Галиакбаров Р.Р. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. Крас-нодар, 2005. С. 119. И хотя автор для оценки рассматриваемой ситуации использует термин «конкуренция мотивов», на самом деле он придерживается мнения, что мотивы как раз не конкурируют, а сочетаются. Правомерность такой квалификации оспаривается многими учеными. Так, Б.С. Волков пишет: «Человек не может положить в основу своего поведения сразу несколько разных по содержанию и значению мотивов. Намерение совершить преступление обычно связывается с каким-либо одним мотивом, который и является главным, основным мотивом преступной деятельности. Всегда «перевешивает» тот мотив, в пользу которого избран волевой акт и который положен в основу решения. Другие же побуждения хотя и действуют, так сказать, в унисон, изменяют или усиливают значение общей решимости совершить преступление, но в совершенном деянии играют подчиненную, второстепенную роль» Волков B.C. Мотив и квалификация преступлений. Казань: Издательство Казанского университета, 1968. С 45. Автор приходит к выводу о том, что «одно и то же убийство по мотиву его совершения не может быть квалифицировано одновременно по двум и более пунктам» статьи УК об убийстве при отягчающих обстоятельствах, хотя в принципе такая квалификация не исключается, если наряду с мотивом роль квалифицирующего играет еще какой-нибудь признак, характеризующий объект (например, беременность потерпевшей), объективную сторону (общеопасный способ) либо субъект (неоднократность) данного преступления.

Некоторые ученые, допуская квалификацию убийства как совершенного одновременно и из хулиганских побуждений, и в связи с осуществлением потерпевшим служебной деятельности или выполнением общественного долга, свою позицию по существу не аргументируют. Высказывается и точка зрения, согласно которой квалифицирующие мотивы могут сочетаться, но только в том случае, если это мотивы одного рода. Так, С.А. Тарарухин допускает сочетание хулиганских побуждений с побуждениями, обусловленными выполнением потерпевшим обязанностей по охране общественного порядка. По его мнению, это возможно в двух случаях: во-первых, при перерастании хулиганства в посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране общественного порядка; во-вторых, если хулиганские действия непосредственно направлены против указанных лиц в связи с указанной деятельностью. Тарарухин С.А. Установ-ление мотива и квалификация преступления. Киев, 1977. С.122

Однако ни в одном из приведенных случаев «конкуренция» мотивов по существу не усматривается, так как в первом случае речь явно идет о реальной совокупности двух самостоятельных преступлений с различными мотивами, а во втором - об одном преступлении (посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника), в котором хулиганские побуждения не оказывают никакого влияния на квалификацию.

Более правильной представляется позиция тех ученых, которые полагают, что возможность квалификации преступления одновременно по двум мотивам, каждый из которых выполняет функцию квалифицирующего признака, теоретически не обоснована. Напротив, квалификация определяется тем мотивом, в пользу которого избран волевой акт и принято решение. Именно такое решение данной проблемы нашло свое закрепление в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве ст. 105 УК РФ)». «По смыслу закона квалификация по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ совершенного виновным убийства определенного лица с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение исключает возможность квалификации этого же убийства, помимо указанного пункта, по какому-либо другому пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ, предусматривающему иную цель или мотив убийства. Поэтому, если установлено, что убийство потерпевшего совершено, например, из корыстных или из хулиганских побуждений, оно не может одновременно квалифицироваться по п. «к» ч. 2ст. 105 УК РФ». Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)".// Российская газета от 9 февраля 1999 г.

Из положения о том, что мотивы в одном преступления не могут сочетаться, а находятся в отношении конкуренции, исходит и судебная практика при рассмотрении конкретных уголовных дел.

Так, отменяя приговор Московского областного суда с участием присяжных заседателей, Президиум Верховного Суда РФ указал: «Как видно из материалов дела, Т. совершил убийство О-вых с целью завладения их имуществом, т. е. из корыстных побуждений. Поэтому его осуждение по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ из приговора исключено». На недопустимость квалификации по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ убийств, совершенных из корыстных побуждений, Президиум Верховного Суда РФ указал в своих постановлениях по уголовным делам Валякина (дело № 905п99), Мерзликина (дело № 694п99), Кустикова (дело № 834п99) и других, последовательно придерживаясь мнения, что «по смыслу закона умышленное причинение смерти другому человеку надлежит квалифицировать по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ в случаях, когда квалифицирующий признак убийства - с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение является основным мотивом».

При описании ряда преступлений, в частности специальных видов убийства (ст. 277, 295 и 317 УК РФ), законодатель вводит в качестве альтернативно-обязательных признаков субъективной стороны либо цель воспрепятствования законной деятельности потерпевшего, либо мотив мести за такую деятельность. В подобных случаях для квалификации преступления по указанным и сходным нормам не требуется одновременного наличия и цели, и мотива, указанных в диспозиции, а достаточно любого из этих двух признаков.

заключение

Проведенный анализ исследования понятия и форм вины позволил прийти к следующим выводам.

В Конституции Российской Федерации получил закрепление принцип, в соответствии с которым уголовная ответственность наступает лишь при наличии вины лица, совершившего преступление. Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в установленном федеральным законом порядке (ст. 49 Конституции РФ). Согласно ныне действующему уголовному законодательству, вина - необходимый признак преступлений, его психологическое содержание. В Уголовном кодексе Российской Федерации говорится, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ст. 5 УК РФ).

Исторически сложившееся применение принципа вины исключительно в сфере уголовной юрисдикции и квалификации преступлений в настоящее время находит все новые отражения в нормах, регулирующих иные правоотношения. Однако действующее законодательство не содержит определения понятия «вина», и правоприменителям приходится довольствоваться положениями уголовного права, разработанными еще в прошлом веке. В ст. 5 Уголовного кодекса Российской Федерации указано, что «лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается».

Вина и мотивы преступного поведения являются единым основанием
дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности. Мотивы преступного поведения выступают в качестве основных элементов вины, оказывают непосредственное влияние на ее содержание, форму и степень. Такое влияние проявляется вне зависимости от того, являются ли мотивы обязательным признаком основного состава преступления, квалифицирующим признаком или вообще не указаны в статьях Особенной части УК РФ.

Вина как уголовно-правовое явление представляет собой степень осознания лицом характера и содержания совершаемых им действий (бездействия) и их последствий, определяемую судом на основе собранных, проверенных и оцененных доказательств в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.

Юридическое значение форм вины велико, во-первых, в отношении случаев причинения общественно опасных (вредных) последствий без вины и случаев неосторожного совершения деяний, наказуемых лишь при умышленном их совершении, форма вины является субъективной границей, отделяющей преступное поведение от непреступного (правомерное поведение от противоправного). Во-вторых, форма вины является основанием дифференциации ответственности и наказания за правонарушения, которые могут совершаться как умышленно, так и неосторожно. В-третьих, наличие умышленной формы вины обосновывает, а неосторожной вины исключает постановку вопроса о преступных мотивах и целях. В-четвертых, форма вины зачастую способствует квалификации преступления или правонарушения.

Изучая нормы УК РФ, посвященные вине, мы выяснили, что, ни в ст. 5 УК РФ, ни в гл. 5 УК РФ не приведено определение терминов «вина» и «виновность», что, на наш взгляд, существенно усложняет однозначное понимание и применение важнейшего и обязательного признака преступления. Приведенные в гл. 5 УК РФ формы вины не раскрывают понятия вины и соответственно не раскрывают сути оснований уголовной ответственности.

Вина в уголовном праве выступает в двух плоскостях - с одной стороны, это необходимый признак состава преступления и в этом качестве входит в основание уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ), с другой - также является принципом уголовной ответственности (гл. 5 УК РФ).

Сам принцип вины, закрепленный в ст. 5 УК РФ недостаточно четко сформулирован: «Лицо подлежит ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина...», поскольку противоречит положениям, приведенным в ст. 8 и 14 УК РФ. В соответствии со ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ, а п. 1 ст. 14 указывает, что преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК РФ под угрозой наказания. Таким образом, какими бы общественно опасными ни были действия (бездействие) лица и наступившие общественно опасные последствия таких действий (ст. 5 УК РФ), но если ответственность за них не предусмотрена УК РФ, то такое лицо не может подлежать уголовной ответственности вне зависимости от его осознания, предвидения, желания и расчетов.

На основании вышесказанного, на наш взгляд, п. 1 ст. 5 УК РФ целесообразнее изложить в следующей редакции: «Лицо подлежит ответственности только за виновно совершенные общественно опасные действия (бездействие) и наступившие в результате этих действий общественно опасные последствия, закрепленные Особенной частью УК РФ, содержащие все признаки состава преступления, предусмотренные УК РФ».