Трудовая миграция в России, ее правовое регулирование

Подготовка Договора с федеральным центром, который наряду с решением и других специфических для Ставрополья вопросов установит особый миграционный режим, в том числе и на Кавказских Минеральных Водах, представляется важнейшей задачей краевой власти. Пассивно ожидать федерального вмешательства и не принимать решительных мер представляется необоснованным.

Подводя итог вышесказанному, представляется, что сегодня России требуется взвешенный подход на федеральном уровне к правовому регулированию проблем миграции с общими для всех регионов, четко сформулированными нормативно-правовыми предписаниями.

Глава 2. Проблемы и перспективы правового регулирования трудовой миграции в субъектах Российской Федерации

2.1 Основные аспекты демографического развития и занятости населения Южного федерального округа

Под демографической политикой принято понимать государственную политику, направленную на достижение в долгосрочной перспективе желательного для данной страны режима воспроизводства населения. Воспроизводство населения складывается в результате процессов рождаемости, смертности, брачности и миграции. Обычно выделяют три основных режима воспроизводства населения: расширенное (если высокий прирост - демографический взрыв), простое (нулевой прирост) и суженное (депопуляция).

При этом главным критерием, определяющим оптимальный для каждой конкретной страны режим воспроизводства населения, является соотношение населения и ресурсов развития: достигнутый экономический потенциал и потребности в трудовых ресурсах, наличие природных ресурсов, заселенность и освоенность территорий, а также геополитические интересы.

Важным направлением демографической политики была и остается миграционная политика, обеспечивающая, в отличие от регулирования рождаемости, быстрое изменение численности населения (приток или отток).

Что касается политики снижения смертности, то для большинства развитых стран мира, таких как Япония, ФРГ, США и других, проблема высокой смертности в настоящее время решена и не является предметом особого внимания государств (в России - ситуация противоположная).

Специфика демографической политики заключается в том, что ее меры носят косвенный характер, через создание определенных условий, влияющих на человеческое поведение и принятие решений в сфере брака, семьи, рождения детей, места жительства, здорового или нездорового образа жизни и др.

Направления демографической политики с точки зрения характера воздействия на население подразделяются на «запретительные» (например, - запрет абортов), «ограничительные» (ограничение потребления алкоголя и табака, повышенные налоги на многодетные семьи, квотирование иммиграции) и «стимулирующие» (родительские оплачиваемые отпуска, детские пособия, дополнительные гарантии работающим родителям в связи с рождением и воспитанием детей, налоговые льготы и др.).

Между тем демографическая политика только дополняет социально-экономическую политику, оказывающую определяющее влияние на демографическое поведение населения. Именно от социально-экономической политики зависит качество жизни населения, доходы, характер занятий, образование и состояние здоровья населения, жилищные условия. Немаловажную роль в демографическом поведении населения играют также традиции, социо-культурные и конфессиональные особенности населения.

Теоретически демографическую политику следует отличать от политики народонаселения, которая направлена не только на оптимизацию воспроизводства населения, но и на повышение качества населения и трудовых ресурсов и семейной политики, направленной на укрепление семьи и улучшение условий жизнедеятельности семей (реализации функций семей, в том числе жизнесохранительной и демографической) [105,89].

Российская Федерация - страна большая по территории, однако региональные различия в воспроизводстве населения стали заметными лишь со второй половины XX века. В России 100 - 150 лет назад господствовал традиционный тип воспроизводства, суммарные коэффициенты рождаемости почти не отличались ни по регионам, ни по социальным группам населения. Когда сейчас говорят, что высокая рождаемость - «национальная особенность» народов Северного Кавказа или других районов, это не корректно: у всех народов был период таких «особенностей» - у русских 100 лет назад рождаемость была гораздо выше, чем в современном Дагестане.

Демографический переход (снижение рождаемости и смертности и постепенный переход к простому воспроизводству) в России начался в наиболее индустриализированных и урбанизированных районах - в Центре и на Северо-Западе, т.е. в зонах влияния Москвы и Петербурга. Отсюда «волны» демографического перехода шли на север, на восток и на юг. Быстрее переходили к новому типу воспроизводства населения районы более урбанизированные, такие как Центр и Северо-Запад России, а медленнее - более традиционные аграрные, особенно мусульманские (например - республики Северного Кавказа).

Региональные различия стали максимальными в тот период, когда районы Центра и Северо-Запада уже завершили демографический переход и перешли к одно-двухдетной семье, а в республиках Северного Кавказа и Южной Сибири он еще был в самом разгаре. В конце 1960-х годов суммарный коэффициент рождаемости был минимальным в Москве (1,4 ребенка на одну женщину), Московской и Ленинградской областях (1,5-1,7), а максимальным - в Тыве (4,2) и Дагестане (4,9). Впоследствии разница сокращалась, главным образом из-за падения рождаемости в регионах, ранее отличавшихся ее высоким уровнем: в 2001 г. минимум по-прежнему наблюдался в Центре и на Северо-Западе (около 1 ребенка на женщину), а максимум - в Дагестане и Ингушетии (2,1-2,3) и Тыве (1,9) [112,27].

За 2000-2006 гг. суммарный «коэффициент рождаемости» немного вырос в целом по стране (с 1,2 до 1,3) и во всех субъектах РФ. При этом более заметно увеличились показатели рождаемости у матерей в возрастах 25-29 лет и 30-39 лет. По данным демографа С.В. Захарова, с которым автор согласен, этот рост произошел за счет «отложенных» рождений, реализованных в годы экономического подъема и некоторой социальной стабилизации, а не под влиянием демографической волны. Но cчитать этот рост устойчивым вряд ли возможно.

В 2004 г. к прежним лидерам -- республикам Тыва (2,2) и Алтай (2,1) -- добавились Чечня (2,9) и большинство автономных округов азиатской части России, данные по которым были впервые представлены отдельной строкой в статистических отчетах. В то же время в Ингушетии и Дагестане значение суммарного коэффициента рождаемости неправдоподобно резко уменьшилось - до 1,6 и 1,7, это результат существенного увеличения численности населения по данным переписи 2002 г. по сравнению с текущим учетом. Многие демографы ставят под сомнение точность результатов переписи в этих республиках, а также в Чечне. По мнению автора, достоверность статистики в Чечне и Дагестане невысока, что обуславливается сложностью проведения переписей в районах с нестабильной политической обстановкой и активной внутренней миграцией населения.

Региональные различия общего коэффициента рождаемости в начале 2000-х годов уже не так велики: от 8-9 новорожденных в год (на 1000 населения) в областях Центра, Северо-Запада и городах федерального значения, до 14-16 в Дагестане, Ингушетии и Якутии, и до 17-19 в республиках Алтай и Тыва (данные 2005 г.). По сравнению со второй половиной прошлого века различия в рождаемости постепенно сглаживаются.

Общий «коэффициент смертности» различается в большем диапазоне, но с «обратной» географией - от 20-24 умерших в год (на 1000 населения) в областях Центральной России до 4-7 в Ингушетии и Дагестане, автономных округах азиатской части страны. Однако измерять различия общими коэффициентами не совсем корректно - они зависят от возрастной структуры населения, поэтому максимальные показатели смертности имеют постаревшие области Центра и Северо-Запада, а самые низкие - республики и автономные округа с молодой возрастной структурой; для рождаемости все наоборот.

Соотношение рождаемости и смертности в последние десятилетия менялось в сторону распространения естественной убыли населения на все большее число регионов России. В 1990 г. она охватывала только наиболее постаревший Центр и Северо-Запад страны, а к 2005 г. распространилась на подавляющей части территории - в 75 субъектах федерации. Естественный прирост сохранился только на Северном Кавказе (Чечня, Дагестан, Ингушетия; в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии колеблется около нуля) и в некоторых регионах Сибири, причем по разным причинам. В республиках Тыва и Алтай, Агинском Бурятском и Чукотском округе положительный естественный прирост связан с незавершенностью демографического перехода и более высокой рождаемостью, а в северных автономных округах (Ханты-Мансийском, Ямало-Ненецком и других) - с более молодой возрастной структурой населения. Самая большая естественная убыль - в областях Центра и Северо-Запада, особенно в Псковской, Тверской и Тульской областях (минус 14-16 на 1000 населения).

Как указывает Федеральная служба государственной статистики, временное улучшение демографических показателей наблюдалось в начале 2000-х гг. Разные эксперты связывали его как с влиянием демографической волны, так и с реализацией отложенных рождений. Но с 2005 г. тенденция ухудшения значений общих коэффициентов рождаемости и смертности вновь возобладала.

Миграция населения - объективный социально-экономический процесс, экономической основой которого является развитие и размещение производительных сил и связанное с ним территориальное перераспределение населения и трудовых ресурсов.

В советский период, на протяжении длительного времени, преобладающими формами миграции были различные подвиды внутренней миграции: трудовая, учебная и брачно-семейная миграция между регионами России и другими республиками СССР. Миграция за пределы СССР фактически отсутствовала. Основные направления внутренних миграционных потоков - это массовая миграция из села в город, в районы нового промышленного освоения Сибири, Дальнего Востока и юга СССР, а также освоение Целины (Казахстан).

Направления миграционных потоков населения советского периода определяли, с одной стороны, - индустриализация и урбанизация страны, обеспечивающие притяжение мигрантов из села в город, а с другой - выталкивание населения из села вследствие внедрения промышленных технологий в сельском хозяйстве, снижающих потребности в рабочей силе. А сохранение существенных различий в уровне и образе жизни городского и сельского населения России, делали города более притягательными для молодежи.

Социально-экономическая трансформация российского общества в 90-е годы привела к существенному изменению миграционных процессов в Российской Федерации:

- произошло значительное снижение общей миграционной активности населения России, не в последнюю очередь в связи с подорожанием транспортных услуг и стоимости проживания;

- иммиграция в Россию из стран СНГ и Балтии стала важным фактором поддержания численности населения нашей страны в условиях естественной убыли населения (по экспертным оценкам за 90-е годы в Россию въехало около 5 миллионов человек);

- наблюдается отток населения из Сибири и Дальнего Востока в центральные и южные регионы страны (основные причины: высокие цены на товары и услуги, тяжелый климат, сложности накопления средств);

- появилась вынужденная (как внутренняя так и внешняя) миграция из районов этнических и вооруженных конфликтов (Чечня, Ингушетия), незаконная иммиграция (страны Закавказья, Средняя Азия).

В то же время со второй половины 90-х годов возникли новые тенденции в развитии миграции: на фоне общего снижения миграционной подвижности населения и сокращения объемов внутренней и внешней миграции снижается роль иммиграции как фактора поддержания численности населения России.

Миграционные процессы в России в 90-е годы определялись влиянием двух противоречивых групп факторов.

С одной стороны распад СССР и сопровождающие его взрыв национализма, вооруженные этнические конфликты, политическая нестабильность и системный социально-экономический кризис обусловили резкое падение территориальной мобильности населения, связанное с размещением производительных сил и соответствующим перераспределением трудовых ресурсов, и изменили природу миграций, придав им вынужденный (не экономический) характер, спровоцировав массовые потоки беженцев, репатриантов, процессы этнического размежевания.

В то же время постепенная нормализация политической обстановки на постсоветском пространстве привела к формированию относительно стабильных русских диаспор в ряде новых постсоветских стран и сокращению миграционного оттока в Россию.

С другой стороны, параллельно с этой группой факторов, переход к политике открытых дверей, включение России в международный рынок рабочей силы, формирование рыночной экономики привели к развитию трудовых миграций и стали важнейшим амортизатором падения миграционной подвижности населения. Негативной стороной новых миграционных процессов стало появление незаконной иммиграции, ее криминализация.

Согласно данным текущего учета миграции миграционный прирост населения России за 1989-2002 годы составил 3,8 млн. человек против 1,8 млн. человек за 1978-1988 годы. При этом миграционный прирост из стран СНГ и Балтии был около 5 млн. человек, тогда как в обмене с другими странами Россия потеряла 1,2 млн. населения.

В то же время роль миграционного прироста в поддержании численности населения России стала резко снижаться с середины 90-х годов.

Таблица 1. Роль миграции в замещении естественной убыли населения России в 1992-2004 годах.

Проводя анализ данных Госкомстата России, заметим, что естественная убыль населения, начавшаяся с 1992 года, составила за период до 2003 года 8,1 млн. человек, а миграционный прирост населения за счет положительного сальдо внешней миграции - 3,2 млн. человек, т.е. миграционный прирост компенсировал 40% естественной убыли населения. В то же время обращает на себя внимание резкое сокращений миграционного прироста населения России с 1999 года. В 2002 году миграционный прирост позволил компенсировать только 7,7% естественной убыли населения.

Предположительно, уменьшение потоков в Россию связано с изменениями экономической и социально-политической обстановки как в странах СНГ и Балтии, так и в самой России. К настоящему времени остановлены военные действия во всех регионах крупных конфликтов в странах СНГ, в том числе и в России, что привело к сокращению потоков вынужденной миграции. Кроме того, контингенты, наиболее недовольные местными условиями, и инициативные, успели выехать раньше, а оставшиеся с течением времени постепенно адаптировались к новым условиям.

Россия, со своей стороны, теряет привлекательность из-за периодических военных действий на Северном Кавказе, сложных и запутанных бюрократических процедур, связанных с переселением.

По мнению ряда экспертов потребности в иностранной рабочей силе российского рынка труда не столь значительны и имеется резерв отечественных трудовых ресурсов в виде скрытой и открытой безработицы.

Современный этап миграции на Кавказе начался задолго до распада СССР. Хотя в начале 90-х годов миграция резко увеличилась, автор исходит из предположения, что существует некая общая парадигма миграционных процессов на Кавказе и что основные их направления оставались неизменными примерно с 60-х годов. Примерно в это время (т.е. 60-е годы XX века) начался процесс передвижения населения в СССР. До тех пор основная миграционная тенденция состояла в постепенном расселении славянского, преимущественно русского, населения по периферии империи, в том числе и на Кавказе. Начиная с 60-х годов XX века наметился обратный процесс: отток населения, которое сейчас стало принято называть «русскоязычным», из Грузии и Азербайджана в Россию. Из Армении, наиболее мононациональной из трех закавказских республик, отток русскоязычного населения начался несколько позже, более того, в 60-е годы еще продолжался его приток, но и это обстоятельство прекрасно вписывается в общую тенденцию [119, 163].

По мнению Искандеряна А., 70-е годы стали в этом смысле переломными почти на всей территории СССР: отток русскоязычного населения из неславянских республик СССР (т.е. практически всех, кроме Украины и Белоруссии) становится всеобъемлющим и вливается в более широкий поток - перемещение некоренного населения за пределы национальных республик. К 80-ым годам, для всех республик в составе СССР уже было характерно отрицательное сальдо миграций некоренного населения.

При этом Северный Кавказ в целом был, как и европейская часть России, принимающим регионом, за исключением некоторых территорий. Так, в Чечне и Дагестане некоренное население постоянно уменьшалось, а в руссконаселенном Ставропольском крае - росло.

Краснодарский край был в меньшей степени затронут миграциями 80-х годов, активное переселение в Краснодарский край началось с 90-х годов XX века.

Динамика миграционного прироста в Ставропольском крае 1989-2002 гг.

Необходимо отметить, что в настоящее время некоторые авторы не вполне корректно называют Ставропольский край многонациональным (население составляют представители 118 национальностей). Конечно, с формальной точки зрения, ситуация обстоит именно так, но если учесть процентную составляющую можно сказать, что в настоящее время это пока субъект с подавляющим большинством русского населения.

С конца 80-х, с возникновением и развитием этнополитических конфликтов в бывшем СССР, медленные подспудные изменения демографической ситуации переросли в быстрые и радикальные. В некоторых случаях, этническим группам и новым политическим образованиям удалось развернуть вектор миграции. Наиболее ярко эта тенденция проявилась в Чечне. Можно предположить, что нечеченского населения сейчас в Чечне крайне мало и скоро практически не останется. Хотя это и не означает, что чеченцы проживают только в Чеченской республике. Но и в Дагестане, и в Ингушетии, и даже в Осетии идут подобные процессы, хотя войны как таковой там нет. По мнению А. Искандеряна все описанное выше можно назвать мононационализацией.

По мнению автора данные процессы могут получить свое развитие и в других субъектах России.

На Северном Кавказе, также проявляются тенденции к этнической унификации территорий, особенно в восточной его части. В Северной Осетии отъезд ингушей из Владикавказа и Пригородного района и прибытие беженцев-осетин из Грузии привели к повышению доли осетинского населения и первым признакам изменения культурно-языковой ситуации. Ингушетия в результате прибытия огромного для республики количества беженцев из Пригородного района Северной Осетии и абсолютно не поддающегося учету потока беженцев-ингушей из Чечни, стала практически мононациональной. Отток нечеченского населения резко усилился после 1991 г., достиг пика во время войны в 1994-1996 гг. и на сегодняшний день привел к тому, что, согласно некоторым более или менее надежным источникам, русских в Чечне осталось менее 50 тысяч из примерно трехсот, проживавших там в 1989 г. (Причем по мнению некоторых демографов, около треть этого числа составляют военнослужащие, проходящие службу в Чеченской республике).

Еще один важный аспект миграции, меняющий лицо Кавказа, практически не учитывается статистикой. Речь идет о миллионах мигрантов, движение которых изменяет половозрастную и социальную структуру стран исхода. По некоторым оценкам, в России сейчас живут и работают порядка трех миллионов из семи с половиной жителей Азербайджана, примерно миллион из трех с половиной миллионов жителей Армении и точно неизвестное, но такого же порядка величины число граждан пятимиллионной Грузии, согласно ряду источников - примерно четверть, то есть более миллиона человек. За этими цифрами стоит колоссальная и почти незамечаемая извне трагедия. Конечно, в числе экономических мигрантов много беженцев, поскольку последние, зачастую не имеющие жилья и средств к существованию, культурно не адаптированные в местах переселения, гораздо более социально мобильны. Основной источник данных о численности внешней миграции - пресса, так как в отличие от числа беженцев, численность экономических мигрантов склонны преуменьшать абсолютно все. Признавать истинные масштабы экономической миграции невыгодно властям стран исхода, дабы не расписываться в собственной неспособности обеспечить население работой и средствами к существованию. Не признают размеров трудовой иммиграции и принимающие страны, в первую очередь Россия, так как это обострило бы вопрос о систематическом нарушении прав мигрантов.

При этом для стран исхода такая миграция имеет единственное преимущество: государства Закавказья действительно пока не способны обеспечить работой свое население, и отхожий промысел - один из важных компонентов ВНП.

Территория Северного Кавказа по показателям динамики численности населения общего, миграционного и естественного прироста в настоящее время разделилась на две неравные по числу субъектов зоны.

Первая - «островки» относительного демографического благополучия, для которого характерно в основном увеличение численности населения, а также положительный показатель общего прироста населения. В нее в настоящее время входит четыре субъекта Федерации: Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария и Чеченская Республика. Однако в этих регионах демографическое благополучие носит относительный, а возможно, и временный характер, поскольку, по данным переписей, снижается численность детей в семьях.

Вторая зона - «депрессивные» в демографическом отношении регионы - здесь набирает силу тенденция сокращения численности населения и показатель общего прироста населения отрицательный. Зона постепенно «расползается» и к настоящему времени охватывает девять регионов. Наиболее устойчиво и продолжительно сокращение численности населения в Калмыкии. Сравнительно недавно депопуляция также захватила в свой «водоворот» другие национальные республики Северного Кавказа - Адыгею, Карачаево-Черкесию. Кроме того, периодически или стабильно уменьшается численность населения в регионах с преобладанием русского населения: на Ставрополье, в Ростовской области, Краснодарском крае, Астраханской области, Волгоградской области.

Географическая структура миграционного потока в регионах Северного Кавказа в 2000 г., %.

Делая выводы по приведенным в таблице данным, можно сказать, что, в настоящее время, достаточно ясны основные векторы миграции на Кавказе. Этнизация политики, резкая активизация миграции, причем миграции этнической, являются частью процесса становления этнически однородных государств или протогосударств на Кавказе. Трудовая миграция за пределы региона также является частью этого процесса: вновь образующиеся государства оказываются не в состоянии прокормить все свое население, гастарбайтерство становится одновременно источником дохода и путем оптимизации количества населения. Очевидно, процессы эти глобальные, объективные, при этом комплексные и сложные. Процесс этнической концентрации собственно кавказских народов близок к завершению. Как минимум в Закавказье и в восточной части Северного Кавказа население уже проживает этнически компактно, внутренних кавказских миграций практически не происходит. При этом очевидно, процент представителей некоренных национальностей продолжает снижаться. В первую очередь это касается русских, причем как в государствах Закавказья, Средней Азии, так и в некоторых северо-кавказских субъектах России. Очевидно, сохранятся только те национальные меньшинства, которые хорошо адаптированы и культурно близки основному населению стран. Конечно, много зависит от положения в принимающих странах. Скажем, почти стопроцентная эмиграция с Кавказа греков, евреев и немцев связана в первую очередь с возможностями и желанием Греции, Израиля и Германии принимать репатриантов.

Общие итоги внутренней миграции населения за 2005 год показывают небольшую миграционную убыль населения ЮФО в размере 8 тысяч человек. При этом объем миграции был значительным: 318 тысяч прибывших и 326 тысяч выбывших. Из 13 субъектов Российской Федерации, входящих в состав округа, в пяти наблюдался небольшой миграционный прирост: в Краснодарском крае (12,2 тысячи человек), в Ставропольском крае (4,8 тысяч человек), в Республике Ингушетия (1,6 тысяч человек), Республике Адыгея (0,6 тысяч человек). В остальных территориях - миграционный отток: от -8,6 тысяч человек в Чеченской Республике и -5,2 тысяч человек в Республике Ингушетия до -0,4 тысяч человек в Астраханской области. По интенсивности миграционных процессов ЮФО особо не отличался от регионов Европейской части России, за исключением ЦФО, где ниже интенсивность оттока населения.

Если говорить о внешней миграции в ЮФО в 2005 году (данные по Чеченской Республике отсутствуют), то территории ЮФО увеличили свою численность за счет положительного сальдо миграции со странами СНГ и Балтии в размере 11,8 тысяч человек и потеряли 5 тысяч человек в миграционном обмене с другими странами.

По расчетам сотрудника Центра социальных исследований Владикавказского института управления А.Дзадзиева, в межпереписной период 1989-2002 годов численность населения республик Северного Кавказа увеличилась на 518 тысяч человек и составила 5825 тысяч человек. Весь прирост населения обеспечен за счет естественного прироста населения (751 тысяча человек) при миграционном оттоке в размере 233 тысяч человек.

Особое внимание при этом должно быть обращено на развитие Республики Ингушетия и Ставропольского и Краснодарского краев, Республики Северная Осетия (Алания).

Наиболее благоприятная ситуация складывается в Ставропольском и Краснодарском краях, где падение численности населения по пессимистическим оценкам составит в пределах 5,2-6% на Ставрополье и 4,8-6,3% на Кубани. Значительно хуже ситуация прогнозируется в Ростовской области, где людность субъекта снизится от 6,4 до 7,1%. По самым пессимистическим прогнозам численность населения равнинного Предкавказья уменьшится на 803 тыс. человек. По масштабам это почти сопоставимо с миграционным приростом населения региона в 1990-е годы (0,9 млн. чел.). То есть накопленный трудоресурсный потенциал в 1990-е годы эти территории потеряют.

В этой связи необходима разработка и реализация единой, взвешенной национальной политики в Южном федеральном округе, учитывающей сложность этно-политических, межконфессиональных, демографических, миграционных, экономических и социальных процессов во всем регионе, включая его русские территории. При этом важно сформулировать отношение государства к процессам вытеснения русского населения и других нетитульных народов из республик Северного Кавказа. Поэтому важной составляющей этой политики является разработка концепции миграционной политики, в том числе регулирования как внешней, так и внутренней трудовой миграции.

2.2 Проблемы правового регулирования внешней трудовой миграции в Южном федеральном округе на современном этапе

В 2006 году была установлена для Ставропольского края квота на выдачу иностранным гражданам приглашений на въезд в целях осуществления трудовой деятельности в размере 1000 человек. По состоянию на 01.07.2006 года в пределах установленной квоты на 2006 год трудоустроены 280 иностранных работников, в том числе по видам экономической деятельности: строительство - 150 чел., общественное питание и торговля - 91 чел., сельское хозяйство - 31 чел,. промышленность - 3 чел., другие отрасли - 5 человек. Данные квоты касаются лишь тех иностранных работников, которым для нахождения в Российской Федерации требуется виза. Что касается лиц, которым не требуется виза для въезда на территорию России, то для этой категории иностранных работников квота намного выше - 28541 человек.

Говоря о незаконности нахождения трудовых мигрантов на территории Ставропольского края, следует учитывать мизерность квоты на приглашение иностранной рабочей силы. Так в 2005 году в Ставропольском крае имели официальное разрешение на привлечение иностранной рабочей силы 61 организация и 17 частных предпринимателей, было выдано 748 разрешений на работу, из них 402 - иностранным работникам, прибытие которых на территорию Российской Федерации предполагает получение приглашений на въезд в Российскую Федерацию в целях осуществления трудовой деятельности.

На 2007 год потребность в иностранной рабочей силе заявили 117 организаций края. С учетом иностранных работников, прибывающих в безвизовом порядке, потребность составила 1995 человек [151,450].

Наибольшую потребность в иностранной рабочей силе заявили строительные организации края и торговля, соответственно 36,3 % и 36,7 % от общей потребности. В строительной сфере требуются бетонщики, каменщики, штукатуры-маляры, монтажники, арматурщики, плиточники, подсобные рабочие; в торговле - продавцы и продавцы-реализаторы. В сельском хозяйстве потребность в иностранной рабочей силе составит 5,3 %.

В 2007 году предполагается привлечение иностранной рабочей силы из Турции - 452 чел., Азербайджана - 396 чел., Вьетнама - 261 чел., Китая - 238 чел., Узбекистана - 174 чел., Армении - 130 чел. и других стран.

Интересно, что по мнению представителей министерства труда и социальной защиты населения Ставропольского края легальная трудовая миграция не оказывает существенного влияния на занятость населения. С данной точкой зрения нельзя не согласиться. При этом с 2003 года квота на привлечение легальной иностранной рабочей силы в принципе менялась незначительно и составляла около 1000 приглашений.

Характерно, что представители автохтонных народов южнокавказских стран составили среди опрошенных незаконных мигрантов в Ставропольском крае более 45% (армяне - 22%, грузины - 21%, азербайджанцы - около 3%). Их доля больше, чем граждан соответствующих стран, то есть они приезжают не только из государств Южного Кавказа. Ситуация с центральноазиатскими государствами обратная, доля представителей коренных народов этих стран составляет 4.5%, что более чем в 2 раза ниже, чем доля граждан из этих стран. Из Центральной Азии до Ставрополья чаще доезжает нетитульное население. Русские составляют около 23% незаконных мигрантов, но граждан России среди них нет.

По информации, полученной от экспертов, в некоторых частях Ставрополья сосредоточены определенные этнические группы незаконных мигрантов. Так, в районе Минеральных Вод большое количество греков (из Грузии) и армян, в Невинномысске - вьетнамцев и корейцев.

Как показало исследование, социально-демографические характеристики незаконных мигрантов мало отличаются от легальных гастарбайтеров, отраженных в официальной государственной статистике.

Среди опрошенных незаконных мигрантов в Ставропольском крае оказалось большинство мужчин - 64%. Примерно такой же половой состав зафиксирован в других 11 регионах, охваченных исследованием, в том числе, в Ростовской области, где доля мужчин-«нелегалов» составила около 70%.

По информации экспертов, большинство незаконных мигрантов расселяются в сельских районах края, в самом Ставрополе их довольно мало. В городах среди «нелегалов» больше представлены выходцы из Армении и Грузии, в сельских районах - из Казахстана и Чечни.

До поездки в Россию занятость респондентов в странах выхода оставляла желать лучшего: только 28% опрошенных имели постоянную работу, 16% - временную, 20% - разовую, 6% вели свой бизнес/фермерское хозяйство, 9% были безработными, 8% - студентами, 5% - пенсионерами и 5% вели домашнее хозяйство. Это отражает не только общую экономическую ситуацию в странах выхода, но и особенно высокий уровень безработицы в малых городах и сельских поселениях, откуда приехали 70% опрошенных. По мнению автора, такая ситуация позволяет России жестче устанавливать требования к мигрантам, поскольку поток желающих работать в России пока не снижается.

По профессиональной занятости 18% работавших в своих странах респондентов были заняты в промышленности и строительстве, 17% - в здравоохранении, 14% - в сельском хозяйстве, 11% - в сфере услуг, 9% - в торговле, 8% - в транспорте, 4% в сфере финансов и 1% в науке и образовании.

Наиболее часто опрошенные незаконные мигранты указывали в качестве цели приезда в Ставрополье заработки - 44%, 18% приехали, чтобы остаться на постоянное жительство, 15% - учиться, 10% - к семье и 13% - с другими целями. Можно сделать вывод о том, что лишь менее половины нелегальных мигрантов изначально имели цель трудоустройства, остальные же приезжали по иным причинам и трудоустраивались лишь в дальнейшем.

Устроиться на работу в России удалось 70% опрошенных. Из них 5% учатся наряду с работой, 20% не работают, 9% учатся или стажируются. Наиболее распространенные сферы занятости - торговля (28% работающих респондентов), строительство (22%), бизнес и сфера услуг (по 17%). По 4% респондентов трудятся в промышленности, сельском хозяйстве, науке и образовании, 3% - на транспорте и 1% в здравоохранении. На постоянной основе по найму работают 23% респондентов, на временной - 35% и 12% - от случая к случаю; 31% имеют собственный бизнес/индивидуальную деятельность. Только 29% работающих незаконных мигрантов имеют работу по специальности, 14% - примерно по специальности и 57% - совсем не по специальности [88,203].

Подавляющее большинство незаконных мигрантов совершенно бесправны в отношениях с работодателем. Трудовые договора с работодателем были заключены в письменной форме только у 19% работающих респондентов, с 73% все детали работы оговаривались устно. При устройстве незаконных мигрантов на работу основным пунктом переговоров с работодателями является размер оплаты труда, который оговаривался с 96% работающих респондентов. В какой бы то ни было форме оговаривались продолжительность рабочего дня и рабочей недели и наличие выходных - с 71% респондентов, сроки контракта с 63%, процедура увольнения - с 52%, предоставление отпуска - с 23%, оплата дней отсутствия по болезни - с 17%.

В результате, условия труда работающих в Ставропольском крае незаконных мигрантов весьма тяжелые: 32% из них трудятся 10-14 часов в день и 6% - 15 и более часов; у 35% 6-дневная рабочая неделя, у 49% - 7-дневная; только 13% имеют оплачиваемый отпуск и 12% могут взять оплачиваемый отпуск по болезни; лишь 31% тех, кто должен быть заранее предупрежден работодателем об увольнении. С недоплатами со стороны работодателя сталкивались 45% опрошенных, с регулярными задержками зарплаты - 41%, с принуждением выполнять работу за пределами своих обязанностей - 43%.

Для всех незаконных мигрантов в настоящее время существует возможность получить легальный статус. Данная возможность прямо предусмотрена ст. 13.1, которая предусматривает возможность самостоятельного (либо посредством работодателя) получения иностранными гражданами, прибывшими в Россию в безвизовом порядке, разрешений на работу. Работодателям предоставлено право привлекать таких иностранных работников без получения разрешения на привлечение и использование иностранной рабочей силы. В случае самостоятельного обращения иностранца, прибывшего в Россию из ближнего зарубежья, разрешение на работу будет выдаваться Федеральной миграционной службой на основании его заявления [120,67].

Заработок подавляющего числа респондентов в пересчете на доллары США находится в диапазоне от 30 до 250: у 32% - 30-100 долларов, у 19% - 120-150, у 24% - 160-250. Только 25% опрошенных, имеющих работу, получают свыше 250 долларов: 18% - 275-400;6% - 425-550 и 1% - 1000. Это не сказочные по российским меркам деньги, но с своей стране только 2% респондентов могли получить заработок, эквивалентный 250-300 долларов США, остальные - не более 100, причем 57% из них - 50 до долларов, а 19% - менее 20. Поэтому всего 7% работающих «нелегалов» оценили свой заработок в Ставрополье как низкий и 17% - как ниже среднего, 33% считают его размер средним, 22% - не очень высоким и 16% - высоким. Только 13% опрошенных чувствуют себя ущемленными из-за того, что их заработок ниже, чем у местных работников; 19% считают, что он даже выше, 40% - что он такой же, 5% - что местные жители вообще не работают на такой работе и 24% затруднились ответить, не имея информации о заработках окружающих.

По официальной ведомости получают зарплату лишь 11% респондентов, остальные - «черным налом», не подвергаемым налогообложению.

Эксплуатируют труд бесправных незаконных мигрантов и получают дополнительные прибыли за счет ухода от налогов не только российские работодатели, у которых трудятся 45% респондентов, но и их соотечественники, на которых работают 42% опрошенных, и граждане других стран.

Таким образом, незаконная миграция влечет ряд тяжелых последствий не только для самих мигрантов (ущерб здоровью, разъединенность семей, постепенная дисквалификация, понижение социального статуса, и т.д.), но и для Ставропольского края (сохранение теневой экономики, недопоступление налогов в бюджет, повышение социальной напряженности в результате обострения конкуренции на рынках труда между местным населением и низкооплачиваемыми мигрантами, повышение межэтнической напряженности в результате роста численности «иноэтничного» населения, и т.д.).

С другой стороны, по мнению большинства опрошенных экспертов, мигранты нужны Ставропольскому краю, так как выполняют тяжелые и неквалифицированные работы, на которые не идет местное население.

Автор не может полностью согласиться с данным мнением, поскольку, с нашей точки зрения, значительная часть российских граждан в Южном федеральном округе трудится за вполне сопоставимую зарплату. По нашему мнению, здесь скорее имеет место противоправное соглашение нелегального иммигранта и работодателя - работодателю выгоднее не платить отчисления за нелегалов, а давать взятки контролирующим чиновникам, а нелегальный иммигрант, с одной стороны - вынужден соглашаться с позицией работодателя, а с другой - уклоняется от обязательных платежей (налоги и взносы во внебюджетные фонды).

В качестве мер по решению проблемы незаконной миграции эксперты предлагают усиление контроля внутри региона, ужесточение санкций, но не в отношении мигрантов, а в отношении работодателей. При этом эксперты считают, что необходимо упростить процедуру прописки и предоставления права на трудовую деятельность, чтобы привлечь мигрантов к законной занятости и законному проживанию. Нужно легализовать ранее приехавших мигрантов, дать им возможность зарабатывать легально. Следует подходить к проблеме гибко: интегрировать тех, кто быстрее адаптируется и лоялен к местным условиям. Сейчас, по мнению большинства экспертов, государство само создает условия для существующей ситуации.

Политика, регламентирующая деятельность, поведение и статус различных типов мигрирующего населения должна прежде всего преследовать цель минимизации отрицательных последствий данного процесса, а также стараться извлечь пользу для страны и региона, в частности. При этом необходимо учитывать не только влияние миграции на развитие региона в данный момент, но и на перспективу. Ведь вполне вероятно, что незначительный «минус» сегодня, может оказаться огромным «плюсом» завтра. Так, например, когда поднимается вопрос об иммигрантах, то первая мысль, которая возникает у многих людей - это увеличение безработицы. Но, во-первых, многие из приезжих являются высококвалифицированными специалистами, что является, безусловно, положительным моментом для развития экономики принимающего региона. Во-вторых, увеличивается конкуренция на рынке труда, т.е. происходит стимулирование местного населения к повышению своего профессионального уровня. Таким образом, процент образованных людей увеличивается, а это влечет за собой целый «шлейф» положительных эффектов.

Не менее важно, чтобы при формировании и реализации миграционной политики использовался системный дифференцированный подход по отношению к миграционному процессу. Использование системного подхода предполагает всесторонний анализ процесса: рассмотрения его как с позиции целостности, так и с позиции сепаративного анализа элементов. Это в некоторой степени снизит риск принятия решения, неадекватного сложившейся ситуации. Здесь необходимо помнить о таком свойстве системы, как эмерджентность - это ситуация, когда система обладает одним или несколькими свойствами, которыми не обладает ни один из ее элементов. Дифференцированный подход должен проявляться в следующем: следует учитывать причины, которые побудили людей к данным действиям, а также цели, с которым мигранты прибывают на данную территорию. В нашем регионе состав мигрантов достаточно разнообразен, и зачастую возникают проблемы при определении причин смены места жительства и целей прибытия. Ведь люди иногда сообщают заведомо ложную информацию, стараясь попасть в ту категорию мигрантов, которая обладает наибольшими привилегиями по отношению к другим.

Учитывая отсутствие федеральных нормативных правовых актов, регулирующих миграцию по социально-экономическим мотивам, субъекты Федерации должны пользоваться определенной самостоятельностью в данной сфере, исходя из особенностей ситуации. В то же время остается неизменным требование правового оформления мер по регулированию экономических миграций, не противоречащего федеральному законодательству, особенно в части соблюдения свобод и прав человека и гражданина.

Особенно необходимо обратить внимание на контроль за деятельностью и перемещением иммигрантов в Южном федеральном округе. При смене места жительства у людей возникают две серьезные проблемы: место жительства и получение средств к существованию. Вопрос о контроле за проживанием значительно проще по своей сути, чем за источником финансов.

Существует определенная зависимость между количеством прибывающих иммигрантов и ухудшением криминальной обстановки. Часть мигрантов изначально не настроена на работу в легальном секторе экономики. Основным видом правонарушений, совершаемых мигрантами, является нарушение правил регистрации и пребывания на территории Южного федерального округа. Ежегодно в городах и районах Южного федерального округа регистрируются конфликтные ситуации между жителями края и лицами кавказских национальностей, в ходе которых гибнут люди. До сих пор крайне сложной является оперативная обстановка в некоторых, в основном восточных, прилегающих к Чеченской республике и Дагестану, районах края (Курском, Нефтекумском, Степновском). Актуальна также проблема обеспечения безопасности мигрантов-иностранцев.

Иммигранты сталкиваются с еще одной достаточно актуальной проблемой - отношения с местным населением. Коренные жители, как правило, воспринимают мигрантов достаточно агрессивно, что нередко приводит к конфликтам. Для данного региона это особенно актуально учитывая многонациональный состав его населения. Как следствие возникает необходимость нивелирования потенциальной возможности конфликтов. Миграционная политика должна предусматривать профилактику, предупреждение, разрешение конфликтов.

Миграция (и, разумеется, в первую очередь, нелегальная) существенно усугубляет в крае безработицу, обостряет межнациональные отношения, криминогенную обстановку, провоцирует повышение цен на жилье и даже осложняет санитарно-эпидемиологическую обстановку. Вполне естественно, что в этих условиях требуется четкая миграционная политика на уровне региона с отлаженной системой и структурами по управлению миграцией.

В местной социальной политике главный ориентир - улучшение качества жизни населения, образующего местное сообщество. Это, прежде всего, уровень, образ и продолжительность жизни населения. Главный ориентир местной экономической политики - эффективность ведения местного хозяйства и увеличение на этой основе бюджетных и внебюджетных доходов, необходимых для решения местных задач, связанных с улучшением качества жизни местного сообщества.

Согласно Концепции демографического развития Российской Федерации на период до 2015 года в области миграции и расселения определены следующие приоритеты:

1. привлечение иммигрантов в Российскую Федерацию, в первую очередь из государств - участников Содружества Независимых Государств, а также из Латвии, Литвы, Эстонии;

2. создание экономических условий для сокращения эмиграционного оттока и сохранения научно-технического, интеллектуального и творческого потенциала Российской Федерации;

3. проведение комплекса правовых, организационных и финансовых мер, направленных на легализацию и адаптацию иммигрантов в Российской Федерации;

4. совершенствование законодательства, касающегося защиты прав вынужденных мигрантов и регулирования миграционных процессов.

Реализация данной программы в регионе должна проводиться с учетом ее специфики.

Вопрос о введении миграционных карточек является дискуссионным, несмотря на то, что уже принят закон. Данное нововведение носит двойственный характер. С одной стороны преследуется цель повысить контроль за иммигрантами, легализировать их пребывание на нашей территории. Но эти требования противоречат озвученной в концепции демографического развития РФ необходимости привлечения иммигрантов. В частности, целый ряд гастрбайтеров будут вынуждены покинуть территорию России, что не может не сказаться на экономике страны. В Ставропольском и Краснодарском краях, где крайне необходимо ужесточить контроль, иммиграционные карточки можно считать благом.

Накопившийся в течение суверенного существования России опыт высвечивает преимущества, недостатки и ограниченность миграционной политики страны. Акцент на одной, пусть и очень важной проблеме - вначале вынужденной, теперь незаконной миграции и «прозрачных» границ - при всей ее актуальности низводит миграционную политику к роли пожарника, лишает ее перспективы, заводи в тупик.

Все более ощущается отсутствие адекватного понимания значения миграционных процессов в развитии России и узость миграционной политики.

Конструктивная миграционная политика многофункциональна. Она должна способствовать достижению важнейших общественных целей, таких, как развитие рыночных отношений, обеспечение демографическими ресурсами рынка труда, построение демократического общества, соблюдение прав человека, интеграция в международный рынок труда, укрепление безопасности страны.

В последние годы приняты и введены в действие два основополагающих для миграционной политики закона - Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации» (в редакции от 18.07.2006 г.) и Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» (в редакции от 29.12.2006 г.), которые приближают Россию к международным миграционным нормам, создают основу для упорядочивания положения различных категорий населения страны. Вместе с тем, оба эти закона не свободны от недостатков. К закону о гражданстве уже готовятся поправки, и, будем надеяться, они будут приняты.

Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» (в редакции от 29.12.2006 г.) ввел в нашу жизнь важнейшую норму - «вид на жительство», общепринятую в международной практике. Однако процедура ее оформления столь сложна, что закон стал настоящим шлагбаумом на пути иммиграции в Россию. Это расходится с долговременными потребностями России, которая не может обойтись без иммиграции. Это не отвечает и сегодняшним потребностям, так как многие регионы уже ощущают дефицит рабочей силы.

По нашему мнению, одним из главных недостатков существующей миграционной политики в том, что она абстрагируется от проблем экономического развития страны.

Рыночная экономика предъявляет очень жесткие требования к миграции, еще и потому, что высокая мобильность рабочей силы является неотъемлемым условием ее успешного развития.

Уровень мобильности населения в бывшем СССР был довольно высок - 2-2,5% в год, сейчас в России он упал до 0,5%. Это уровень аграрной дореволюционной России. Поэтому создание условий для повышения мобильности должно находиться в центре внимания миграционной политики.

Главным условием высокой мобильности населения является свобода передвижения. Реализация этой конституционной нормы предполагает комплекс взаимосвязанных мероприятий. Разработка простых механизмов регистрации по месту жительства является первоочередной мерой, но не исчерпывает задачи.

Мобильность рабочей силы очень сильно сдерживается неразвитостью рынка жилья. Необходимо как можно быстрее преодолеть закрепощенность рабочей силы жильем, развивая ипотечные и арендные формы жилищной обеспеченности. Работа в этом направлении идет, но крайне медленно.

Второе стратегически важное направление миграционной политики на юге России - это соответствующая интересам страны иммиграционная политика. Здесь в последние два года произошло заметное продвижение, по крайней мере, необходимость и неизбежность иммиграции в страну постулирована на всех уровнях. В то же время нет ясного представления ни о возможных масштабах иммиграции, ни о конкретных управляющих воздействиях в этом направлении. Пока что иммиграционная политика носит охранительный и ограничительный характер.

Как нам представляется, иммиграционная политика предполагает создание в стране благоприятной обстановки для приема и для жизни мигрантов, включая формирование доброжелательного отношения к ним со стороны населения, разработку разветвленного, гибкого и простого в реализации правового поля в отношении предоставления вида на жительство, трудового найма, частного предпринимательства, аренды земли, обзаведения и владения собственностью. Большое значение имеет и разработка системы отбора иммигрантов.