Представительство в суде

Размещено на http://www.allbest.ru/

77

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Правовая природа процессуального представительства

1.1 Понятие процессуального представительства

1.2 Особенности процессуального представительства

1.3 Содержание процессуального представительства

ГЛАВА 2. Правовой статус представителя в гражданском процессе

2.1 Место представителя в гражданском процессе

2.2 Правосубъектность представителя в гражданском процессе

ГЛАВА 3. Полномочия представителя в гражданском процессе

3.1 Особенности и виды оснований возникновения представительства

3.2 Способы оформления полномочий судебного представительства

3.3 Объём процессуальных полномочий представительства

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ПРИЛОЖЕНИЯ

ВВЕДЕНИЕ

Исследование проблем процессуального представительства не является новой темой в науке гражданского процессуального права. Ей были посвящены многие работы ученых-процессуалистов. Основные положения этих разработок применяются и в теории арбитражного процессуального права и практике арбитражного процесса.

Несмотря на это, гражданское и арбитражное процессуальное представительство с точки зрения его основополагающих понятий, места и роли в гражданском и арбитражном процессе, соотношения с иными правовыми явлениями, присущими правовой науке, остается не до конца исследованным явлением правовой действительности.

Исследование проблем процессуального представительства выходит за рамки гражданского процессуального права, поскольку институт представительства известен не только гражданскому процессу, а обладает значительным количеством сходных черт вне зависимости от отраслевой принадлежности отдельных норм. В этой связи гражданско-процессуальное представительства можно расценивать как сложное явление, являющееся комплексным правовым институтом, соединяющим в себе публично-правовые и частноправовые начала гражданского и арбитражного процесса.

Кроме того, поскольку процессуальный представитель является одновременно субъектом множества правоотношений, регулируемых различными отраслями права (как процессуального, так и материального) и связанных с осуществлением им представительских функций, то проблемы процессуального представительства не могут закрепляться исключительно в процессуальных отраслях права. Поэтому и решение проблем процессуального представительства следует искать на стыке различных отраслей права, уделяя особое внимание соотношению процессуальных и непроцессуальных норм, регулирующих деятельность представителя.

Актуальность темы обусловлена тем, что гарантированные ст. 48 Конституции РФ права каждого на судебную защиту и на получение квалифицированной юридической помощи находят свое отражение в том числе в виде возможности действовать в суде через представителя. Переход гражданского процесса к состязательной модели судопроизводства, формирование арбитражного процесса, увеличение количества и усложнение дел в судах России, резкое сокращение активности суда при собирании доказательств на фоне правовой безграмотности большинства лиц, обращающихся за судебной защитой, влекут за собой необходимость расширения возможностей для всех лиц быть представленными в суде надлежащим образом.

Целью дипломной работы является обоснование института представительства как комплексного межотраслевого института системы права РФ.

Достижение цели работы предполагает решения следующих задач:

Дать оценку понятия и значения института представительства в гражданском процессе.

Охарактеризовать процессуальный статус представителя в гражданском процессе.

Охарактеризовать объем полномочий представителя в зависимости от особенностей его возникновения.

Рассмотреть особенности и виды оснований возникновения судебного представительства.

Дать характеристику способам оформления судебного представительства.

Объектом исследования в работе является институт представительства в гражданском процессе.

Предметом исследования выступает правовые нормы, регулирующие правовой статус представителя в гражданско-процессуальном производстве.

Преемственность гражданско-правовой науки требует ретроспективного подхода к оценке любого явления правовой действительности. В этой связи в качестве информационной основы дипломной работы используется широкий круг литературы дореволюционного периода, в частности, монографии Шершеневича Г.Ф., Гессена И.В., Гольмстена А.Ф. и др., а также советского периода, в частности, труды Мельникова А.Ф., Рясенцева В.А., Шерстюк В.М., Яркова В.В и др.

Основной акцент в работе делается на анализ действующих норм законодательства, регулирующего вопросы процессуального представительства.

ГЛАВА 1. Правовая природа процессуального представительства

1.1 Понятие процессуального представительства

Легального определения процессуального представительства ни ГПК РФ, ни АПК РФ не содержат. Более того, гл. V ГПК и гл. V АПК не определено ни место представителя в процессе, ни отношения представителя с судом, ни значение его процессуальных действий для представляемого и суда.

Единственной нормой, косвенным образом указывающей на правовое значение действий представителя, является норма ст. 54 ГПК РФ, которая указывает, что полномочие на ведение дела в суде дает представителю право на совершение от имени представляемого всех процессуальных действий, и аналогичная ей по содержанию норма ст. 50 АПК РФ.

Необходимость уяснения юридического смысла процессуального представительства, которому действующее законодательство не дает определения, заставляет обратиться к доктрине гражданского процесса.

Вопросы, связанные с правовым значением процессуального представительства, объемом полномочий представителя в процессе, основаниями возникновения и формами процессуального представительства исследованы в литературе достаточно подробно. Однако при этом не всегда обеспечивается однозначность понимания самого понятия «представительство». Нет единства взглядов и собственно в терминологии: представительство определяют и как процессуальные действия, и как процессуальное отношение, и как институт процессуального правах[52].

Следует отметить, что подобное состояние понятийного аппарата по вопросам представительства присуще не только науке гражданского процесса. Аналогичное положение наблюдается и в науке гражданского права. Еще в советский период отмечалось, что «едва ли есть еще институт гражданского права, который породил бы такую путаную терминологию, как институт представительства. Одни и те же термины имеют различное значение, причем, понятия, которым они соответствуют, в науке еще точно не установлены»[30].

К настоящему времени в рамках исследования понятия «процессуальное представительство» сформировалось два основных подхода.

Согласно первому, процессуальное представительство характеризуется как процессуальная деятельность, или как система процессуальных действий.

Согласно другому, процессуальное представительство - эта определенная правовая связь участников, или правоотношение.

Рассмотрим подробнее понимание представительства в рамках этих основных подходов.

В рамках первого подхода можно выделить определение А.Ф. Козлова, характеризующего представительство как «процессуальную деятельность право-дееспособных субъектов от имени и в защиту прав и охраняемых законом интересов сторон, третьих лиц, заявителей и иных заинтересованных по делу лиц»[23].

Сходное понятие предлагает А.А. Добровольский, определяющий представительство в процессе как «ведение дела в суде одним лицом в защиту и в интересах другого лица»[19].

В.М. Шерстюк характеризует судебное представительство как «деятельность представителя в гражданском процессе, осуществляемую от имени представляемого с целью добиться для него наиболее благоприятного решения, а также для оказания ему помощи в осуществлении своих прав, предотвращения их нарушений в процессе и оказания суду содействия в осуществлении правосудия по гражданским делам»[35].

Анализ представленных определений процессуального представительства позволяет свести его содержательную сторону в конечном итоге к деятельности, или к системе процессуальных действий.

По всей видимости, целью ученых при характеристике процессуального представительства как системы действий было сконцентрировать внимание на том, что представитель является активным участником процесса, а его деятельность направлена на получение конкретного правового результата для представляемого. Логическим следствием деятельности представителя является возникновение, изменение и прекращение процессуальных прав и обязанностей представляемого и их реализация.

Однако, здесь необходимо внести терминологическую ясность в определение, проанализировав юридический смысл понятия «действие». Для этого обратимся к общей теории права.

Понятие «действие» рассматривается общеправовой наукой в двух аспектах. Прежде всего, действия являются одним из оснований возникновения, изменения или прекращения прав и обязанностей субъектов, или юридическим фактом. Во-вторых, действия являются активной формой реализации субъектами прав и обязанностей в рамках возникших правоотношений.

Основываясь на том, что теория права наделяет понятие «действие» различным содержанием в зависимости от целей его применения, на мой взгляд, оценка процессуального представительства как системы действий не имеет юридической конкретности. Здесь не ясно, на каком аспекте отношений представительства следует сосредоточить внимание - на оценке его как юридического факта, являющегося основанием возникновения определенных процессуальных отношений, или на его содержательной стороне, на анализе прав и обязанностей, реализуемых в рамках возникшего правоотношения.

В рамках дискуссии по поводу понятия процессуального представительства данное определение подвергается критике и по другим направлениям.

Так, С.А. Халатов отмечает, что такое данное определение «не охватывает общественных отношений, не составляющих собственно деятельность, но урегулированных нормами института судебного представительства, например, отношений, связанных с определением правосубъектности представителя в процессе (лица, имеющие право быть представителями), имущественными отношениями по возмещению расходов на представителях[32].

Однако, указывая на необходимость включения в понятие процессуального представительства тех отношений, которые остаются за рамками данного понятия при характеристики представительства как деятельности, иногда допускается неоправданное включение в понятие процессуального представительства отношений, не являющихся процессуальными по своей природе. В частности, С.А. Халатов обращает внимание на то, что, «описывая внешние явления, происходящие в рамках представительства, характеристика представительства как деятельности не показывает сущность представительства, его место в системе права, оставляет без внимания наличие и содержание правоотношений, складывающихся между представителем и представляемым, представителем и судом»[32].

В данном случае хотелось бы обратить внимание на недопустимость смешения элементов отношений процессуального и материального представительства при разработке понятия «представительство в процессе». Поскольку речь идет о представительстве процессуальном, то, на мой взгляд, нет оснований включать в определение представительства как категории собственно процессуального права ту сторону отношений, которая регулируется нормами права материального. Поскольку сущность представительства как процессуального института не охватывает взаимоотношения между представителем и представляемым, то рассматривать их можно лишь применительно к характеристике представительства как института межотраслевого.

Итак, сведение процессуального представительства к системе действий представителя в процессе, на мой взгляд, является не только юридически неконкретным, но и не достаточно полным, не охватывающим все стороны этого института.

Второй подход к характеристике процессуального представительства берет свое начало в предложенной в XIX в. О. Бюлловым концепции права как системы правоотношений, которая в короткий срок приобрела множество сторонников, в числе которых были известные русские цивилисты и процессуалисты, такие как А.X. Гольмстен[16], Г.Ф. Шершеневич[36]. Здесь судебное представительство понимается как определенная правовая связь участников процесса, или как процессуальное правоотношение.

Применительно к гражданскому процессуальному представительству А.X. Гольмстен отмечал: «В гражданском процессе представитель есть лицо, осуществляющее процессуальные права другого от имени того, кому права эти принадлежат, и исполняющее процессуальные обязанности от имени того, на ком они лежат, и при том с тем, чтобы последствия его действий были отнесены на счет представляемого»[16].

В современной процессуальной литературе аналогичное определение дает, в частности, М.С. Шакарян, характеризующая судебное представительство как «правоотношение, в силу которого одно лицо (судебный представитель) совершает процессуальные действия в пределах данных ему полномочий от имени и в интересах представляемого (стороны или третьего лица), вследствие чего непосредственно у последнего возникают права и обязанности»[53].

Целью сторонников данного подхода, очевидно, является сосредоточить внимание на правах и обязанностях субъектов, возникающих в рамках процессуальных отношений.

Однако, сложная структура отношений представительства требует уточнения, какие именно права и обязанности являются предметом гражданского процесса.

Дело в том, что представительство как юридическая конструкция включает в себя, по общему мнению, две стороны - внутреннюю, характеризующую отношения представителя и представляемого, и регулируемую нормами материального права, и внешнюю, характеризующую отношения представителя с теми лицами, перед которыми он уполномочен представительствовать, и регулируемую соответственно правом процессуальным. Поэтому, возникает вопрос, есть ли необходимость разграничивать сложные отношения представительства, выделяя в нем них материальные и процессуальные отношения?

Рассмотрим основные подходы к решению этой проблемы, существующие в теории гражданского права и процесса.

В процессуальной литературе сложном характере судебного представительства ученые высказывались достаточно давно. Указывалось, в частности, что судебное представительство «включает в себя материально-правовые и процессуально-правовые признаки, совокупность которых определяет содержание данного правового института, регулирующего как отношения между представителем и представляемым, так и отношения между представителем и судом»[22].

Аналогичной позиции придерживались и некоторые ученые цивилисты. Е.Л. Невзгодина писала, что «в связи с тем, что внутренние отношения представительства (между представителем и представляемым) в гражданском процессе регулируются нормами материального, а внешние (между представителем и судом, арбитражем) - нормами процессуального гражданского права, следует признать, что гражданско-процессуальное представительство являет собой институт, содержащий нормы и материального, и процессуального гражданского права»[26].

Утверждалось также, что судебное представительство является сложным правовым явлением, включающее в себя одновременно материально-правовое отношение между представителем и представляемым, процессуальные отношения между представителем и судом и протекающую в рамках указанных правоотношений процессуальную деятельность представителя, осуществляемую от имени и в интересах другого лица (представляемого)[28].

Критика указанных положений строилась на понимании гражданского процессуального представительства как института исключительно гражданского процессуального права, а отношения, составляющие материальную сторону представительства, либо выводились за рамки предмета исследования гражданского процесса, либо за ними признавался процессуальный характер[32].

Единого мнения по вопросу о том, стоит ли включать в понятие процессуального представительства всю группу отношений, возникающих в его рамках, в науке до сих пор не сформировалось.

Попробуем предложить возможное решение данного вопроса, для чего рассмотрим структуру правоотношений представительства подробнее.

Традиционно считается, что в рамках процессуального представительства возникают два вида отношений:

1. Между представителем с одной стороны и представляемым - с другой.

2. Между представителем, представляемым - с одной стороны, и судом - с другой.

По мнению некоторых авторов отношения, возникающие в рамках процессуального представительства целесообразно разделить на три вида[48]:

1. Отношения между представителем и представляемым, в силу реализации которого представитель наделяется полномочием.

2. Правоотношение между представителем и судом в процессе совершения им процессуальных действий.

3. Правоотношение между представляемым и судом, являющееся результатом реализации внутреннего и внешнего правоотношения.

Не отрицая того, что в рамках отношений представительства действительно имеют место сложные правовые связи, включающие отношения между указанными субъектами, применительно к представительству процессуальному хотелось бы отметить следующее.

Во-первых, поскольку суд является обязательным участником любых процессуальных отношений, правоотношения между представителем и представляемым не могут иметь процессуальный характер. Встречающаяся в литературе попытка признать за отношениями представителя и представляемого характер отношений процессуальных[32] является, на мой взгляд, принципиально неверной.

По смыслу ГПК РФ, процессуальные права и обязанности возникают у представителя с момента допуска судом его к участию в процессе, причем возникают они не между представителем и представляемым, а между представителем и судом, который для процессуальных отношений является обязательным участником.

Во-вторых, отношения между представляемым и судом для характеристики сути судебного представительства не имеют какого-либо значения, поскольку наличие участника процесса представителя ни в коей мере не лишает его права осуществлять процессуальные действия самостоятельно наряду с представителем (п.1 ст.48 ГПК РФ).

Таким образом, характеризуя представительство как процессуальное правоотношение необходимо, во-первых, устранить материальный аспект представительства, и рассматривать его именно как правоотношение процессуальное; во-вторых, рассматривать только те отношения, которые имеют значение для характеристики представительства.

Иными словами, рассматривая структуру судебного представительства в том виде, в котором оно является предметом процессуального права, целесообразно выделять лишь те отношения, которые возникают в ходе процесса между представителем и судом.

В то же время совершенно очевидно, что при этом за рамками исследования остается ряд вопросов, возникающих из материальных правоотношений представительства, но имеющих важное значение для процессуального права. Это, в частности, объем полномочий представителя, который определяется нормами гражданского (трудового и др.) права, материально-правовые основания возникновения представительства, особенности оформления полномочий представителя и т.д.

Поэтому, для целей анализа отношений, возникающих в рамках судебного представительства, нельзя избежать обращения к нормам материального права, иначе исследование будет неполным.

Однако, когда для анализа правоотношений представительства используются нормы нескольких правовых отраслей, можно вести речь о наличии определенного правового института. При этом важно не допустить смешения понятий «правоотношения представительства» и «институт представительства».

Современная теория права определяет правовой институт как «обособленную группу юридических норм, регулирующих общественные отношения конкретного вида»[50], как «законодательно обособленный комплекс юридических норм, обеспечивающий цельное регулирование данной разновидности отношений или ее стороны"[12].

При этом институтами гражданского процессуального права являются «обособленные группы норм, регулирующие процессуальные отношения отдельных стадий гражданского процесса (специальные институты), либо некоторые общие стороны, присущие системе процессуальных отношений как целому по каждому подведомственному суду гражданскому делу (общие институты)»[43].

Таким образом, отношения, возникающие на основании группы норм, составляющих правовой институт представительства, имеют комплексный характер, включая и материальный, и процессуальный аспекты.

Если же задачей ставится вычленение из данной группы норм тех, на основании которых осуществляется регулирование положения представителя в процессе, то речь будет идти о процессуальном представительстве, значение для которого будут иметь лишь нормы гражданского (арбитражного) процессуального права.

В этой связи логичным является вывод о том, что процессуальное представительство представляет собой лишь одну из сторон комплексного межотраслевого института представительства.

Итак, в заключении данного раздела работы можно сделать следующие выводы.

В результате исследования дефиниций, предложенных в рамках данных подходов, представляется целесообразным оценивать представительство как правовое отношение, что, во-первых, позволяет избежать неточностей в определении и неполноты анализа. Во-вторых, изучение процессуального представительства как правоотношения позволяет глубже изучить отдельные стороны судебного представительства, исследовать права и обязанности сторон этого правоотношения, помогает установить действительное положение представителя в процессе.

При характеристике представительства как правового отношения основным предметом дискуссий становится вопрос о том, какие именно отношения следует включать в структуру процессуального представительства, поскольку юридическая конструкция представительства предполагает наличие в нем материального и процессуального элементов.

Решение этого вопроса в литературе сводится к двум основным вариантам. Для сторонников одного из них принципиальным является выделение процессуальных отношений представительства в чистом виде. Однако, при этом допускается либо неправомерное устранение из процессуального представительства всяких материальных отношений, которые остаются за рамками исследования, либо за сугубо материальными правами сторон признается характер процессуальных.

В рамках другого подхода институт представительства характеризуется как комплексный, включающий в себя и материально-правовые, и процессуально-правовые признаки, совокупность которых определяет содержание данного правового института. При этом признается, что институт процессуального представительства регулирует как отношения между представителем и представляемым, так и отношения между представителем и судом. В данном случае, на мой взгляд, речь идет не о правоотношениях, а об институте представительства, что не позволяет установить действительное содержание данных правоотношений в гражданском (арбитражном) процессе.

Не отрицая комплексную природу отношений представительства, на мой взгляд, необходимо не допускать смешения понятий «институт представительства» и «правоотношения представительства».

Если речь идет об институте представительства, то мы, безусловно, имеем дело с комплексным правовым институтом, включающим в себя нормы и материального, и процессуального права. В различных отраслях права представительство имеет так много общего, что это нельзя объяснить одним простым совпадением наименований[31]. Уровень общности настолько велик, что некоторые ученые даже указывали, что процессуальное представительство является лишь частным случаем общегражданского представительства[26].

Так, гражданское право содержит нормы, регулирующие порядок выдачи и прекращения доверенности, являющейся основанием для допуска представителя в процесс, а соответствующая отрасль процессуального права указывает на порядок деятельности представителя в суде.

Таким образом, процессуальное представительство и материально-правовое представительство при совершении определенных процедур являются сходными правовыми институтами различных отраслей права, преследующими общую цель расширения юридических возможностей представляемого при помощи представителя.

Если же исследуется процессуальные отношения представительства, то необходимо признать, что содержание данного правоотношения образуют лишь собственно процессуальные права и обязанности сторон, их участниками являются лишь субъекты процессуального права, и эти отношения имеют все особенности, присущие процессуальным отношениям как таковым.

При этом материальные правоотношения не должны оставаться за рамками исследования. В данном случае некоторые их элементы приобретают значение для процессуального представительства, но это, на мой взгляд, не значит, что они приобретают характер процессуальных отношений. Так, отношения между представителем и представляемым по поводу выдачи представителю доверенности на осуществление полномочий в суде не являются процессуальными по своей природе. Порядок выдачи такой доверенности, способы ее оформления, сроки действия и другие вопросы регулируются нормами материального права. И значение для процесса такие отношения будут иметь лишь в той степени, в которой они содействуют надлежащей реализации участниками процессуальных прав и обязанностей.

1.2 Особенности процессуального представительства

В предыдущем разделе работы было проведено разграничение отношений представительства в материальном праве, и отношений представительства процессуального. На мой взгляд, необходимость такого разграничения требует более подробного обоснования.

Поскольку легального определения представительства процессуальный закон не содержит, оценка данного института иногда осуществляется посредством аналогии между судебным представительством и представительством в гражданском праве. Безусловно, это является наиболее простым путем к пониманию сущности процессуального представительства. Однако, на мой взгляд, неправильным.

В обоснование изложенного проведем сравнительный анализ гражданско-правовых отношений представительства, и отношений судебного представительства.

Гражданский кодекс РФ в п.1 ст. 182 устанавливает, что сделка, совершенная одним лицом (представителем) от имени другого лица (представляемого) в силу полномочия, основанного на доверенности, указании закона либо акте уполномоченного на то государственного органа или органа местного самоуправления, непосредственно создает, изменяет или прекращает гражданские права и обязанности представляемого.

Оценивая возможность применения данной дефиниции в процессуальном праве, необходимо отметить следующее.

Как следует из сравнительного анализа п.1 ст.182 Г РФ и ст.54 ГПК РФ единственным общим элементом, свойственным и для материального, и для процессуального представительства, является совершение представителем действий не от собственного имени, а от имени представляемого им лица.

Однако, являясь правоотношением, возникающим в сфере процессуального права, судебное представительство по ряду признаков принципиально отличается от представительства в материальном праве.

Приведем основные критерии, по которым проводятся различия гражданско-правовых и гражданско-процесуальных отношений.

Во-первых, основной предпосылкой возникновения гражданских процессуальных отношений является процессуальный закон, то есть эти отношения возможны только в правовой форме[52].

Во-вторых, обязательным субъектом процессуального отношения является суд - властный орган правосудия, руководящий процессом по конкретному делу, обеспечивающий реализацию прав и обязанностей участников правоотношения и выносящий законные постановления.

Вопрос о возможности возникновения непосредственных правоотношений между участниками процесса в литературе является дискуссионным. В ряде работ высказывается мнение о возможности возникновения процессуальных отношений между участниками процесса непосредственно, помимо суда[23]. Однако, эта позиция не имела поддержки ни в дореволюционной литературе[51], ни в современной теории гражданского процессуального права.[48], [46], [52]

Данной позиции следует и процессуальный Закон, по смыслу которого все права и обязанности участников процесса реализуются не непосредственно в отношении друг друга, а через суд и с его разрешения.

В-третьих, процессуальные права сторон и других участвующих в деле лиц, а также суда по своей юридической природе являются правами на одностороннее волеизъявление.

В свете изложенного проведем сравнительный анализ правоотношений представительства, регулируемых нормами материального права, и правоотношений, возникающих из представительства судебного.

Во-первых, содержанием деятельности процессуального представителя является совершение не сделок, а процессуальных действий (ст.54 ГПК РФ). Стороны в гражданском и арбитражном процессе вообще не совершают сделок в том смысле, в котором сделка в силу ст.153 ГК РФ является категорией гражданского права.

Во-вторых, в силу того, что процессуальное отношение возможно только в правовой форме, фактические действия представителя от имени представляемого не имеют и не могут иметь в будущем юридического значения. Это отличает отношения представительства в гражданском (арбитражном) процессе от материальных отношений представительства, которое, имея только фактический характер, впоследствии может приобрести правовую форму в результате одобрения действий представителя представляемым в последующем (ст.183 ГК РФ).

В-третьих, поскольку обязательным субъектом процессуального отношения является суд, то процессуальные действия представителя не непосредственно создают (изменяют, прекращают) права и обязанности для представляемого, а только после принятия их судом.

В четвертых, в отличие от гражданско-правовых отношений, где реализация субъективного права одним лицом обязывает другое лицо совершить определенные действия или воздержаться от их совершения, реализация субъективного права в процессуальном отношении такой обязанности не влечет, а лишь, по выражению М.А. Гурвича, «связывает» другое лицо. То есть «права и обязанности одного субъекта процессуального отношения в определенной области зависят от действий управомоченного на это лица»[18].

В-пятых, в отличие от представительства в гражданском праве, основанием возникновения которых являются юридические факты, предусмотренные ст.182 ГК РФ, основанием возникновения судебного представительства являются, наряду с этими фактами, процессуальные действия участников процесса и суда. В частности, ч.6 ст.53 ГПК РФ допускает возможность возникновения представительства в процессе в силу устного заявления, занесенного в протокол судебного заседания. Основные различия между материальными и процессуальными отношениями представительства приведены в форме таблицы в приложении 1.

В заключении данного раздела работы можно сделать следующие выводы.

Несмотря на некоторую общность юридической природы отношений процессуального представительства с представительством в материальном праве, безоговорочное применение определения представительства, данного в п.1 ст.182 ГК РФ, в процессуальном праве невозможно.

Отсутствие же какого бы то ни было определения понятия «процессуальное представительство», и указания на правовое значение процессуальных действий представителя представляется пробелом в праве, который может спровоцировать необоснованное применение норм гражданского права к отношениям в гражданском и арбитражном процессе.

В этой связи можно предложить внести в действующий процессуальный закон легальное определение процессуального представительства, которое могло бы выглядеть следующим образом:

Представительством является отношение, возникающее между представителем и судом в силу полномочия, утвержденного судом, в результате которого у представляемого возникают, изменяются или прекращаются права и обязанности.

Тем не менее, отрицать системную связь процессуального представительства с представительством в материальном праве было бы неправомерным. По своему назначению гражданское (арбитражное) процессуальное представительство является формой оказания правовой помощи одного лица (представителя) другому лицу (представляемому) в форме совершения процессуальных действий представителем от имени и в интересах представляемого в рамках полученных полномочий в связи с рассмотрением и разрешением судом гражданского дела.

1.3 Содержание процессуального представительства

Традиционно в содержание судебного представительства включают процессуальную деятельность представителя по ведению гражданских дел и защите прав представляемого с целью содействия суду в вынесении законного и обоснованного решения. При этом, ведение дела и защита прав -- самостоятельные по основаниям, содержанию и последствиям виды деятельности -- объединяются общим понятием судебного представительства.

Такое объединение основано на действующем процессуальном законе. Так, в ст. п.1 48 ГПК РФ судебное представительство определено как ведение дела одного лица другим, что не исключает возможности одновременного участия в деле стороны. А в п. 1 ст. 52 ГПК РФ речь идет о представительстве как деятельности по защите прав представляемых.

Таким образом, содержание судебного представительства составляют: права представителя по ведению дела, то есть правомочия на совершение активных процессуальных действий, и правомочия по защите прав представляемого. Подобная конструкция характерна для любого юридического правоотношения. Однако, в литературе встречаются мнения, что правомочие на защиту является обязательным элементом не для всех правоотношений представительства.

Так, по мнению Я.А. Розенберга[29], в случаях, когда имеет место параллельная процессуальная деятельность представителя и представляемого то единственной функцией представительства является правозаступничество, то есть оказание представляемому правовой и деловой помощи и содействие в защите его прав. Следовательно, применительно к данной ситуации правомочие защиты в содержание представительства не входит, оставаясь собственным правомочием представляемого.

В различном смысле о судебном представительстве говорил и К.С. Юдельсон. Однако если в основу разграничения понятий Я.А. Розенберг положил признак осуществляемой функции, то К.С. Юдельсон использовал признак участия в судебном разбирательстве. Он писал, что представительство в собственном смысле осуществляется тогда, когда сторона в судебном разбирательстве не участвует, а вместо нее действует представитель в пределах полномочий. Тогда же, когда представитель действует совместно с представляемым, налицо правозаступничество. При этом в первом случае представитель не рассматривается в качестве самостоятельного субъекта процессуальных отношений с судом; во втором он определен в качестве такового[37].

Таким образом, в литературе проводится разграничение представительства на виды в зависимости от тех правомочий, которыми наделяется представитель. При этом в случае, если имеет место параллельная процессуальная деятельность представителя и представляемого, то имеет место реализация лишь правомочий на активные действия, в то время как правомочие защиты не входит в содержание правоотношений представительства, оставаясь собственным правомочием представляемого.

Если же речь идет о замене одного лица другим с целью реализации последним прав и исполнения обязанностей представляемого в рамках процессуальных отношений последнего с судом, то в правомочия представительства добавляется также функция защиты интересов представляемого.

Для определения правового положения представителя такого рода Я.А. Розенберг предлагает использовать термин «защитник», так как это лицо, не имеющее самостоятельной функции в процессе (в отличие от судебного представителя, функция которого - ведение дела представляемого): его назначение - реализация защитной функции другого лица (стороны, третьего лица)[29]. Защитник здесь заменяет собой сторону в ее правоотношениях с судом.

Таким образом, содержание прав представителя в различных случаях будут составлять различный объем правомочий. В случае, когда представитель действует как самостоятельный участник процесса он имеет как правомочие на собственные активные действия, так и делегированное ему доверителем правомочие на защиту его интересов.

При этом, в случае участия в деле представителя, реализующего одновременно правомочия на собственные активные действия (по ведению дела) и правомочие защиты интересов представляемого возникает комплексное правоотношение представительства, в рамках которого правомочие на активные действия является процессуальным элементом, а правомочие защиты - материально-правовым элементом правоотношений, поскольку делегировано представителю на основании материально-правовых норм. При этом материально-правовые элементы характеризуют основание и содержание представительства данного вида, а процессуальные связывают его с понятием процессуальной дееспособности стороны (третьего лица).

Если же представитель действует в процессе параллельно с представляемым, то он обладает лишь правомочием на собственные активные действия, регулируемые нормами процессуального права.

В заключении данного раздела можно сделать следующие выводы.

Содержанием правоотношения судебного представительства является правомочие на совершение активных действий по ведению дела от имени представляемого и в его интересах. Совершение тех или иных действий представителем в пределах предоставленных ему процессуальным законом прав не исключает совершения тех же действий самим заинтересованным лицом и не требует его согласия. Сторона (третье лицо) вправе лишь выразить свое мнение по поводу совершения тех или иных действий представителем, как и любым другим лицом, участвующим в деле.

В случае, когда к правомочию на активные действия добавляется правомочие на защиту интересов представляемого, то речь целесообразно вести о комплексном правоотношении представительства, материальным элементом которого выступает содержание прав представителя, определяемого на основании норм материального права.

ГЛАВА 2. Правовой статус представителя в гражданском процессе

2.1 Место представителя в гражданском процессе

Многолетняя дискуссия о месте представителя в гражданском процессе выявила три основных позиции по поводу места представителя в гражданском (арбитражном) процессе.

По мнению одних ученых (А.А. Мельников, Н.А. Чечина, В.Н. Щеглов, Д.Х. Валеев И. М. Ильинская, Л.Ф. Лесницкая, Я.А. Розенберг, В.М. Шерстюк и др), судебный представитель является лицом, участвующим в деле.

Другие (М.С. Шакарян, М.К. Треушников, Е.В. Салогубова, М.А. Викут, Т.Д. Пескова и др.) относят судебного представителя к лицам, содействующим правосудию.

Наконец, третьи (Евстигнеева Т.И.) отказывают судебному представителю в каком-либо процессуальном статусе, полагая, что он не является субъектом гражданского процессуального отношения, потому что допускается в процесс лишь для «восполнения, замены или дополнения дееспособности представляемых лиц»[20]. Иными словами, судебный представитель - это процессуальный «рукоприкладчик» сторон, третьих лиц и не более того. Однако такой подход к определению статуса судебного представителя представляется неприемлемым как с теоретической, так и практической стороны.

Для выяснения места представителя в процессе необходимо определить, по каким критериям оценивается возможность признания представителя самостоятельным участником процесса.

Анализ литературы по данному вопросу позволил выявить следующие критерии:

1. Наличие юридической заинтересованности в деле.

2. Наличие самостоятельных прав и обязанностей.

3. Возможность заявления представителю отвода.

Юридический интерес к делу выступает критерием разграничения субъектов процесса на лиц, участвующих в деле, и лиц, содействующих правосудию. При этом юридический интерес необходимо понимать, по выражению Р.Е. Гукасяна, как «интерес, который удовлетворяется правовыми средствами»[41].

Ряд исследователей отказывают судебному представителю в наличии самостоятельного интереса в исходе дела. Однако, на мой взгляд, данная позиция недостаточно обоснованна, поскольку, представляя материально-правовые интересы сторон или третьих лиц, судебный представитель объективно и субъективно заинтересован в конкретном процессуальном результате, то есть в исходе дела в пользу представляемого им лица. Поскольку такая заинтересованность представителя непосредственно вытекает из закона или договора, она носит юридический характер.

Таким образом, судебный представитель, как и процессуальный истец является носителем процессуального интереса, который в зависимости от вида судебного представительства может носить служебный, профессиональный или общественный характер.

Более того, в отличие от процессуального истца интерес договорного представителя стороны или третьего лица имеет также косвенный (опосредованный) материально-правовой характер, потому что размер вознаграждения, на которое вправе претендовать представитель, как правило, зависит от исхода (результата) дела.

Следующим критерием для оценки представителя как самостоятельного участника процесса в литературе называется невозможность заявления ему отвода.

Нормы ГПК, регулирующие институт отвода, не содержат в перечне лиц, подлежащих отводу, судебного представителя. И это неслучайно, поскольку именно наличие у судебного представителя юридического (процессуального) интереса к делу, обусловленного необходимостью оказания стороне и третьему лицу помощи в защите их прав или интересов, исключает возможность заявления ему отвода.

Поскольку основанием отвода является заинтересованность, то отвод может быть заявлен лишь таким участникам процесса, которые не имеют и не должны иметь юридического интереса к делу. Соответственно, в перечне лиц, подлежащих отводу, фигурируют судья, секретарь судебного заседания, судебный пристав-исполнитель, переводчик, эксперт.

Отсутствие судебных представителей в перечне лиц, подлежащих отводу, расценивается некоторыми авторами как несовершенство ГПК, которое предлагается устранить включением в состав действующего закона нормы об отводе (отзыве) представителя[14]. На мой взгляд, предложение довольно странное, учитывая то, что его реализация способна привести к неоправданному ущемлению права стороны или третьего лица вести свои дела в суде через представителя. Такое ущемление прав может быть выражено, например, в форме незаконной и необоснованной коррекции волеизъявления представляемого, а в случаях законного представительства даже самого законодателя при решении вопроса об избрании (назначении) конкретного физического лица в качестве судебного представителя.

Рассматривая процессуальный статус судебного представителя в содержательном плане, то есть с точки зрения его процессуальных прав и обязанностей, то нетрудно заметить, что при ведении дела от имени и в интересах стороны или третьего лица, судебный представитель обладает правами и несет обязанности именно лица, участвующего в деле.

Судебный представитель имеет:

а) право возбуждать дело или производство и подписывать исковые заявления, ходатайства, жалобы;

б) право выступать с объяснениями, в судебных прениях и с репликой;

в) в пределах предоставленных ему полномочий право заявлять отказ от иска, заключать мировое соглашение и таким образом инициировать прекращение производства по делу;

г) в пределах предоставленных ему полномочий право признавать иск, обжаловать судебные акты и требовать принудительного их исполнения;

д) несет обязанность по оплате государственной пошлины и судебных издержек.

Перечень указанных прав и обязанностей свидетельствует о том, что судебный представитель способен как и всякое иное лицо, участвующее в деле, оказывать влияние на возникновение и дальнейшее развитие судебного процесса по гражданскому делу. Следовательно, выступая процессуальным дублером стороны или третьего лица, судебный представитель не может быть (с точки зрения формальной логики) зачислен в иную, чем сам представляемый, группу участников процесса. Это тем более очевидно, если учесть, что задачей судебного представителя является оказание помощи и содействия не суду (не правосудию в целом), а конкретной стороне, третьему лицу, то есть представляемому.

Анализируя структуру АПК РФ и ГПК РФ, следует отметить схожесть приемов построения норм права по главам. Так, глава 5 ГПК РФ («Представительство в суде») и глава 6 АПК РФ («Представительство в арбитражном процессе») посвящены лицам, участвующим в деле.

Определяя состав лиц, участвующих в деле, ГПК РФ (ст.34) признает таковыми стороны, третьих лиц, прокурора, лиц, обращающихся в суд за защитой прав, свобод и законных интересов других лиц или вступающих в процесс в целях дачи заключения по основаниям, предусмотренным ст.4, 46 и 47 названного Кодекса, заявителей и других заинтересованных лиц по делам особого производства и по делам, возникающим из публичных правоотношений.

Аналогичным образом определяются лица, участвующие в деле, и в АПК РФ (ст.40).

В то же время обращает на себя внимание и то обстоятельство, что АПК РФ непосредственно нормой права придает представителям лиц, участвующих в деле, статус участников арбитражного процесса, относя их к категории «иных участников арбитражного процесса» (ст.54 АПК РФ).

Подобных положений ГПК РФ не содержит, хотя статус представителя как участника гражданского процесса явствует из анализа ст.54 ГПК РФ, в соответствии с которой представитель вправе совершать от имени представляемого все процессуальные действия, тем самым своими действиями в рамках конкретного судебного дела осуществляя, изменяя и прекращая процессуальные права своего доверителя.

Суммируя сказанное, можно прийти к выводу, что представитель в арбитражном и гражданском процессе выступает в роли «процессуального» истца, ответчика или третьего лица, который защищает права и законные интересы, не являясь при этом непосредственным носителем спорного материального права, а также субъектом спорного правоотношения.

Однако, судебная практика на сегодняшний день на сегодняшний день судебного представителю в статусе участника процесса. Так, Конституционный Суд РФ в своем определении от 18 апреля 2000 г. указал на то, что «представитель стороны в арбитражном процессе не является лицом, участвующим в деле, а поэтому он не вправе претендовать на извещение о времени и месте разбирательства дела в суде надзорной инстанции»[6].

Отказ представителю в статусе самостоятельного участника процесса приводит к возникновению определенных проблем в судебной практике, вследствие чего зачастую нарушается конституционное право граждан на получение квалифицированной юридической помощи.

В частности, при отсутствии адвоката в процессе по причинам, не признаваемым судом уважительными, суд рассматривает дело в отсутствие адвоката. В качестве примера приведу дело из практики Арбитражного суда г. Москвы, по которому решение арбитражного суда было обжаловано в связи с необоснованным рассмотрением дела в отсутствие адвоката. В данном случае рассмотрение дела в отсутствие адвоката явилось следствием отказа судом представителю в самостоятельном процессуальном статусе.

Для оценки возможности рассмотрения дела в отсутствие представителя проведем анализ соответствующих норм отечественного законодательства, норм международного права, а также судебную практику в гражданском, арбитражном и уголовном процессе.

В уголовном процессе адвокат - это самостоятельное процессуальное лицо. В силу ч. 2 ст. 48 Конституции РФ каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления, имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента, соответственно, задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения. Таким образом, адвокат в уголовном судопроизводстве является самостоятельным участником процесса, выполняет возложенные на него Конституцией публично-правовые функции по защите прав задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого. В этой связи не вызывает сомнения, что занятость адвоката в нескольких уголовных делах является уважительной причиной для переноса слушания одного из уголовных дел. Судебная практика по уголовным делам также дает положительный ответ.

Адвокат в гражданском и арбитражном судопроизводстве имеет несколько иное процессуальное положение, он является представителем доверителя, действующим в рамках договора поручения.

В теории, как было рассмотрено выше, существует два основных подхода в определении правового положения представителя. В первом случае представителя и представляемого рассматривают как одно процессуальное лицо. Во втором - представителя и представляемого рассматривают как самостоятельных субъектов процесса. По логике, в одном случае занятость адвоката в гражданском или арбитражном процессе будет являться бесспорным основанием для переноса слушания дела, в другом - нет.

Если отождествлять представителя и доверителя как одно процессуальное лицо, то в случае рассмотрения судом дела при объективной невозможности присутствия данного лица на процессе нарушается не только принцип, закрепленный в ст. 48 Конституции РФ о праве каждого на получение квалифицированной юридической помощи, но и другие основополагающие принципы права, такие как принципы справедливости, соразмерности, объективности судебного разбирательства.

В обоснование своей позиции обратимся к нормам международного права. Статьей 6 Европейской конвенции по правам человека установлено, что одним из основных признаков любого демократического общества является право каждого на доступ к правосудию и справедливому разбирательству. В силу ст. 1 Резолюции Комитета министров Совета Европы «О юридической помощи и консультациях» от 2 марта 1978 г. № (78) никто не может быть лишен возможности защитить права в любых судах, правомочных выносить решение по гражданским, торговым, административным, социальным или налоговым делам. Любое лицо при этом должно иметь право на необходимую юридическую помощь в судебном разбирательстве. Юридическая помощь всегда должна осуществляться лицом, имеющим право практиковать в качестве адвоката в соответствии с юридическими нормами государства.

Очень значимыми являются Основные положения о роли адвокатов (принятые восьмым конгрессом ООН по предупреждению преступлений в августе 1990 г. в Нью-Йорке). Так, в разделе, регламентирующем гарантии деятельности адвокатов, закреплено, что адвокаты не должны идентифицироваться с их клиентами и делами в связи с исполнением профессиональных обязанностей. При этом любой человек вправе обратиться за помощью адвоката по своему выбору.

Системный анализ норм гражданского процессуального законодательства позволяет сделать вывод о том, что представитель и доверитель - различные процессуальные субъекты.