Анализ судебной практики по проблеме терроризма

Содержание

Введение

Глава 1. Исторический анализ понятия «терроризм»

1.1. История появления термина «терроризм» и изменение его значения в процессе исторического развития общества

1.2. Определение терроризма по законодательству Российской Федерации

1.3.Классификация терроризма

Глава 2. Уголовно-правовая характеристика терроризма и проблемы квалификации

2.1. Объективные признаки терроризма

2.2. Субъективные признаки терроризма

2.3. Квалифицирующие признаки терроризма

Глава 3. Актуальные проблемы международного сотрудничества в борьбе с терроризмом

Заключение

Библиографический список

ВВЕДЕНИЕ

Терроризм представляет собой одно из самых опасных и сложных явлений современности, приобретающее все более угрожающие масштабы. Его проявления обычно влекут массовые человеческие жертвы, разрушение материальных и духовных ценностей, не поддающихся порой воссозданию; он порождает недоверие и ненависть между социальными, национальными и религиозными (конфессиональными) группами, которые иногда невозможно преодолеть в течение жизни целого поколения.

Только в период с 1996-2001год от последствий террористических акций в России пострадало более 250 тысяч человек, нанесен экономический ущерб в размере 70 миллионов долларов США См.: Назаров А.Ю. Организационно-правовые и тактические основы деятельности ОВД по борьбе с терроризмом. - М.: ГУК МВД России, 2003. - С. 3..

Растущее в мире число террористических акций сделало необходимым создание международной системы борьбы с ними, координацию усилий не только различных органов государственной власти, но и самих государств на самом высшем уровне.

На Западе давно осознали опасность, которую несет терроризм демократическому обществу. Там этой проблемой серьезно занимается целый ряд авторитетных исследователей, разнообразные исследовательские учреждения. В Израиле, например, есть Институт по изучению проблем терроризма. Аналогичные научные центры имеются в Западной Европе и в США. Возникла даже целая научная отрасль -- террорология.

В странах СНГ сегодня люди знакомы с терроризмом тоже не по наслышке. Российский Северный Кавказ, Грузия, Таджикистан, Армения -- вот далеко не все «болевые точки». Однако смело можно утверждать, что феномен современного терроризма на постсоветском пространстве остается неизученным. Конечно, есть соответствующие отделы в ФСБ России, в Службе безопасности Украины, в белорусском КГБ. Но, в силу специфики своей работы, они всячески избегают общественного внимания, крайне неохотно делятся информацией, а их представители в своих комментариях происходящего максимально сдержаны. Поэтому было бы излишним в очередной раз говорить об актуальности данной темы.

Впервые ответственность за терроризм была введена Федеральным законом от 1 июня 1994 г. (ст. 213³ и 213⁴ УК РСФСР). В соответствии со ст. 213³ УК РСФСР терроризм определялся как: «Совершение в целях нарушения общественной безопасности либо воздействия на принятие решений органами власти взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, а равно наступления иных тяжких последствий (терроризм)». Однако данная проблема для России ненова. Она существовала и в Российской империи. Став в 1861 году на путь проведения политико-экономических реформ, Россия столкнулась с антигосударственным террором как регулируемым политико-криминальным явлением См.: Развитие оперативно-розыскной деятельности в борьбе с терроризмом в Российской Империи: Документы. Воспоминания / Сост. Литвинов А.В., Литвинов Н.Д., Мазуренко А.Я. - Воронеж. ВИ МВД России, 2000. - С. 3..

Между тем, в научной литературе как России, так и зарубежья до сих пор не получило развития само понятие террора. Принятие закона Российской Федерации «О борьбе с терроризмом» практически не внесло ясности в понятие «терроризма», равно как и в выработку мер борьбы с ним.

Основным объектом исследования данной работы является законодательная конструкция терроризма, содержащаяся в Уголовном кодексе Российской Федерации. В настоящее время представители самых различных отраслей науки обращаются к проблемам террора. Заслуживают внимания труды таких ученых, как: Т.Александрович, Ю.М.Антонян, Т.С.Бояр-Созонович, Г.Г.Егизарян, В.П.Емильянов, Л.Ермакова, И.В.Замкова, М.З.Ильчиков, М.П.Киреев, М.Комарова, В.С.Комиссаров, Е.П.Коржушко, С.В.Кудрявцев, В.В.Лунеев, Е.Г.Ляхов, В.В.Мальцев, Г.М.Миньковский, Г.И.Морозов, А.Б.Мыльников, М.В.Назаркин, А.В.Наумов, Э.Ф.Побегайло, А.В.Попов, В.П.Ревин, Ю.А.Решшетов, В.П.Тихий, В.В.Устинов и другие.

В последние годы интерес ученых к различным аспектам терроризма остается высоким. Терроризм, будучи сложным, многомерным явлением, посягающим на различные сферы жизнедеятельности людей, с неизбежностью порождает и вопросы о том, каким должен быть состав терроризма, какие сущностные характеристики и элементы этого общественно опасного деяния должны найти отражение в его законодательной конструкции, содержащейся в Уголовном кодексе Российской Федерации.

Правоприменительная практика не всегда адекватно реагирует на разнообразные проявления этого вида преступной деятельности.

Прежде всего, необходимо знать определенно, какие ситуации или нарушения общественных отношений следует считать терроризмом, именно поэтому настоящая работа имеет своей целью получить более углубленное представление о терроризме. Целевая направленность исследования так же обусловлена и необходимостью решения следующих задач: осуществить исторический анализ понятия «терроризм», сравнить нормы современного Российского законодательства и законодательства зарубежных стран в рамках рассматриваемой проблемы; провести анализ судебной практики по исследуемому вопросу; выявить спорные положения, пробелы в действующем законодательстве и наметить пути их решения; сформулировать собственные выводы, которые могут быть использованы в деятельности правоохранительных органов, а так же для дальнейшего усовершенствования законодательства. Это и определяет практическую значимость выбранной темы.

В связи с отсутствием эмпирического материала по Самарской области в исследовании в основном применялся теоретический метод исследования. Были использованы работы ведущих российских и зарубежных ученых правоведов, действующее законодательство и судебная практика.

Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения, в котором формулируются основные выводы.

ГЛАВА 1. ИСТОРИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПОНЯТИЯ «ТЕРРОРИЗМ»

1.1История появления термина «терроризм» и изменение его значения в процессе исторического развития общества

Слово «терроризм» впервые получило распространение в годы Великой французской революции. В отличие от современного его значения, в ту эпоху этот термин имел исключительно положительный оттенок. Система управления, называемая режимом террора, появившаяся в 1793--1794 годах, от которой и произошло английское слово «терроризм», была установлена ради поддержания порядка в анархический переходный период, последовавший за восстаниями 1789 года и отмеченный беспорядками и потрясениями, как это случалось в ходе революций в других странах. Таким образом, в отличие от терроризма в современном понимании, означающем некую революционную или антиправительственную деятельность, проводимую негосударственными или субнациональными организациями, режим террора был инструментом управления нового революционного государства. Его назначением было также укрепление власти нового правительства путем устрашения тех, кто вел контрреволюционную, подрывающую интересы новой власти деятельность, а также диссидентов, рассматриваемых режимом как враги народа. Комитету общественной безопасности и Революционному трибуналу (в современном языке -- Народному суду) соответственно были вверены широкие полномочия для ареста и осуждения, а также публичной казни на гильотине лиц, обвиняемых в предательстве, иначе -- в реакционной деятельности. Таким образом, каждый гражданин хорошо усвоил, чем может грозить ему сопротивление новому революционному порядку или проявление ностальгии по старому режиму.

По иронии судьбы терроризм в своем первоначальном значении был тесно связан с идеями добродетели и демократическими взглядами. Лидер революционного движения Максимилиан Робеспьер твердо верил, что добродетель должна стать основным побуждением для деятельности народного правительства в мирное время, однако в неспокойное время революционных потрясений она должна объединяться с террором ради процветания демократии. Он часто апеллировал к добродетели, без которой террор становится злом, однако и добродетель без поддержки террора становится беспомощной. Робеспьер заявлял: террор есть не что иное, как правосудие, скорое, строгое и непреклонное, и тем не менее он является эманацией добродетели См.: Кожушко Е.П. Современный терроризм: Анализ основных направлений / Под общ. ред. А.Е.Тараса. - Мн.: Харвест, 2000. - С.17. .

Несмотря на подобное отличие от более позднего значения, термин «терроризм» времен Великой французской революции все же имеет, по крайней мере, две важные характеристики, совпадающие с современным его значением. Во-первых, режим террора не носил ни случайный, ни беспорядочный характер, какой приписывают террору современные средства массовой информации, а, наоборот, действовал упорядоченно, продуманно и систематично. Во-вторых, единственной его целью и оправданием служило создание «нового и лучшего общества» взамен старой, неизлечимо коррумпированной и недемократической политической системы, что роднит режим террора с терроризмом в современном понимании.

Судьба Великой французской революции, как и прочих революций, была печальной -- она уничтожила сама себя. Восьмого термидора (одиннадцатый месяц по республиканскому календарю, действовавшему во Франции в 1793 - 1805 годы. Соответствует периоду 19/20 июля - 17/18 августа) второго года по новому календарю, принятому революционным правительством (26 июля 1794 года), Робеспьер объявил Национальному конвенту, что располагает новым списком лиц, предавших идеи революции. Экстремисты, опасаясь, что оказались в этом списке, объединились с приверженцами умеренных взглядов, отрекшись и от Робеспьера, и от его режима террора.

Робеспьер и его ближайшие сторонники встретили ту же судьбу, что и 40 тысяч казненных на гильотине. Таким был конец террора. Впоследствии термин «терроризм» стал обозначать любые злоупотребления официальной власти с открытым криминальным подтекстом. Спустя год после казни Робеспьера английское слово «терроризм» стало известно общественности благодаря работам Эдмунда Верка, автора памфлетов против Великой французской революции, писавшего о «тысячах адских псов, называемых террористами, которых спустили на невинных людей» См.: Кожушко Е.П. Указ. соч. - С.19..

Между тем позднее значительные социально-экономические изменения, вызванные индустриальной революцией, привели к появлению новой «универсалистской» идеологии (пример -- коммунизм/марксизм), порожденной отчуждением и эксплуататорскими условиями капиталисти- ческого мира XIX века. В этой атмосфере зарождалась новая эпоха террора, во время которой понятие «терроризм» приобрело свое основное, знакомое современному миру, значение революционной антиправительственной деятельности. Его основоположником, возможно, является итальянский революционный демократ Карло Пизакане, пожертвовавший титулом герцога Сан Джовани ради того, чтобы встретить смерть во время злополучного мятежа против правления династии Бурбонов в 1857 году. Пизакане стал известен вовсе не тем, что являлся ярым сторонником федерализма и мютюэлизма, а своей теорией о «пропаганде действием», главная идея которой оказала огромное влияние на умы бунтовщиков и террористов последующих эпох. «Пропаганда идеи -- недостижимая цель, -- писал Пизакане. -- Идеи рождаются из деяний, а не наоборот» См.: Там же. - С. 21..

Возможно, первой организацией, применившей теорию Пизакане, стала «Народная воля». Она была основана в 1878 году и представляла собой небольшую группу русских конституционалистов, бросивших вызов царизму. Для «Народной воли» апатия и отчуждение русского народа не оставляло иного пути, как обратиться к смелым и зрелищным актам насилия, призванным привлечь внимание к вышеозначенной группе и ее целям. Для народовольцев пропаганда действием означала, прежде всего, избирательное уничтожение отдельных лиц, которые, по их мнению, являлись воплощением автократического и тиранического режима. Таким образом, главными их жертвами становились: царь, ближайшие его родственники, высокопоставленные государственные чиновники. Первого марта 1881 года активисты этого движения совершили убийство Александра II. К 1883 году первое поколение террористов «Народной воли» прекратило свое существование, однако позже появились различные преемственные организации, продолжившие борьбу народовольцев.

В канун Первой мировой войны терроризм по-прежнему сохранил революционный подтекст. К началу войны растущие беспорядки и брожения в обществе, вызванные идеологией партии ирредентистов, уже будоражили распадающиеся Оттоманскую и Габсбургскую империи. В 80-х и 90-х годах XIX столетия армянское военизированное националистическое движение в Турции использовало террористические методы и приемы в отношении Оттоманского господства, которые позже будут взяты на вооружение многими этнонациональными и сепаратистскими движениями, возникшими после окончания Второй мировой войны. Целью армянского движения было одновременное нанесение удара по деспотическому чуждому режиму путем неоднократных атак на колониальное правительство и службы охраны, с целью получить поддержку местного населения, а также привлечь внимание мировой общественности. Примерно в то же время в районе, охватывающем территорию современных Греции, Болгарии и Сербии, действовала Внутренняя македонская революционная организация.

В 30-х годах XX столетия значение термина «терроризм» снова изменилось. Теперь он в меньшей степени использовался для описания деятельности революционных движений и актов насилия, направленных против государства или его правителей, и все больше для обозначения массовых репрессий, проводимых тоталитарными государствами и правителями-диктаторами и направленных против народа. Таким образом, термин вновь приобрел свое прежнее значение, а именно злоупотребление государственной властью, и стал применяться исключительно по отношению к авторитарным государствам, таким, как фашистская Италия, нацистская Германия и Россия эпохи сталинизма. В Германии и Италии приход к власти Гитлера и Муссолини по большей части зависел от улицы, то есть были задействованы банды фашистов и чернорубашечников для устрашения и преследования политических оппонентов и искоренения прочих «козлов отпущения», их публичного поношения и уничтожения. Тоталитарный характер правления и искажение понятия государственной власти, пожалуй, наиболее ярко отразились в речи Германа Геринга, которую он произнес, будучи назначенным на пост министра внутренних дел Пруссии в 1933 году. «Граждане Германии, -- заявил он, -- меры, принимаемые мной, ни в коей мере не будут изменены под давлением критики. Меры, принимаемые мной, ни в коей мере не будут изменены бюрократией. Я не буду беспокоиться о соблюдении законности. Моя миссия -- это уничтожение и искоренение, и ничего более. Эта борьба будет направлена против хаоса, и эту борьбу я не стану вести силами внутренней полиции. Так поступило бы только буржуазное государство. Безусловно, я буду использовать силы государства и полиции по мере возможностей, друзья коммунисты, так что не делайте поспешных выводов. Это будет борьба насмерть. Мой кулак сожмет ваши шеи, а помогать мне будут чернорубашечники» См.: Кожушко Е.П. Указ. соч. - С. 27..

Великий террор, режим, который вскоре после этого установит в России Сталин. Сталинские чистки, в отличие от тех, что имели место во время Великой французской революции, и даже тех, что происходили в дореволюционной России, были начаты не во времена кризиса, революции или войны, а когда Россия пребывала в относительном спокойствии и даже благополучии. Таким образом, политические репрессии, проводимые Сталиным, стали, по словам одного из его биографов, Роберта Такера, «заговором ради удержания тотальной власти методами террора» См.: Кожушко Е.П. Указ. соч. - С. 27., обернувшимся казнями, ссылками и тюремными заключениями, а также насильственным использованием труда миллионов человек в общественных целях.

Вслед за Второй мировой войной, после очередной смены значения слова «терроризм», это понятие вновь приобрело революционный оттенок. Именно с ним терроризм наиболее часто увязывается сегодня. В то время термин использовался прежде всего в связи с насильственными бунтами, устраиваемыми различными группами националистов и выступающих против колонизации активистов из коренного населения, вспыхивающими в Азии, Африке и на Ближнем Востоке в конце 1940-х и в 1950-х годах с целью противостоять европейскому господству. Такие непохожие одна на другую страны, как, к примеру, Израиль, Кения, Кипр и Алжир, получили независимость отчасти благодаря деятельности националистических движений, активно применявших методы терроризма против колониальных властей. Именно в это время в результате того, что мировое сообщество, чьего сочувствия и поддержки активно добивались многие из этих движений, придало политическую законность борьбе за национальную независимость и самоопределение, в моду входит политически корректное понятие «борец за свободу».

В конце 1960-х и в 1970-е годы терроризм продолжал рассматриваться в революционном контексте. Однако этот термин теперь охватывал националистские и этнические сепаратистские группы, выходившие за рамки колониальных или неоколониальных стран, а также радикальные и идеологически мотивированные организации. Лишенные гражданских прав или высланные из страны представители национальных меньшинств, объединенные в такие движения, как Организация освобождения Палестины, Квебекская группа сепаратистов, носящая название «Фронт освобождения Квебека», баскская ЭТА (Эускади Та Аскатасуна, или «Свобода и Баскония») и даже до сих пор никому не известная группа сепаратистов с Молуккских островов, требующая независимости от Индонезии, избрали терроризм в качестве способа привлечения внимания общественности к себе и своей деятельности, во многих случаях с определенной целью -- вызвать сочувствие и получить поддержку от мирового сообщества, как это делали их предшественники антиколониалисты. К середине 1980-х в результате серии взрывов, устроенных террористами-камикадзе, в большинстве случаев направленных против американских дипломатических миссий и военных объектов на Ближнем Востоке, все больше внимания стало уделяться растущей угрозе государственного терроризма. Следовательно, это явление, в соответствии с которым различные правительства таких стран-изгоев, как Ирак, Иран, Ливия и Сирия, были активно вовлечены в спонсирование и выполнение террористических актов, заменило теорию коммунистического заговора против Запада, как, впрочем, и основной контекст, в котором рассматривался терроризм. Таким образом, он стал ассоциироваться со скрытой или суррогатной войной, посредством которой слабые государства могли бороться с более мощными противниками, не боясь их возмездия.

В 90-х годах терроризм стали все чаще относить к феномену переходной зоны. Таким образом, последний термин стал использоваться для обозначения «угрозы стабильности национальных государств, исходящей от негосударственных исполнителей и не подконтрольных государству движений и организаций», а также для определения насилия, оказывающего влияние на население «огромных территорий или городской зоны, где власть перешла от законного правительства к новым полурадикальным полукриминальным структурам» См.: Кожушко Е.П. Указ. соч. - С. 37.. Наконец, этот термин объединил в одну категорию военные конфликты, которые более не вписывались в рамки традиционных представлений о ведении войны как о сражении вооруженных сил двух или более воюющих стран, но вместо этого осуществлялись иррегулярными силами в лице одного и более человек. Значение слова «терроризм» вновь изменилось и, перестав быть явлением внутринационального насилия, теперь стало обозначать один из элементов либо часть системы негосударственных конфликтов.

1.2Определение терроризма по законодательству Российской Федерации

Первый вопрос, который всегда возникает при рассмотрении особенностей правового регулирования борьбы с терроризмом, -- законодательное решение дефиниции терроризма, поскольку в данном случае эта ключевая для всей рассматриваемой темы проблема переходит из области теоретизирования в практическую плоскость. Именно определение терроризма позволяет выявить круг общественных отношений, затрагиваемых терроризмом и борьбой с ним, и выработать механизмы правового регулирования этих отношений.

Вопрос о том, как именно определять в законодательстве терроризм, насколько конкретно или обобщенно, следует ли его выделять особо или остановиться на практике Европейской конвенции о борьбе с терроризмом, принятой в 1977 году, перечисляющей лишь отдельные виды террористической деятельности, не устанавливая единой общей для них дефиниции, вызывает у исследователей множество споров. Этим разногласиям способствуют и достаточно противоречивые законодательные подходы к определению терроризма непосредственно УК РФ и Федерального закона от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом».

Уголовный кодекс РФ (статья 205) относит терроризм к группе преступлений против общественной безопасности и понимает под ним «совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти действия совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти», а также угрозу «совершения указанных действий в тех же целях» См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.И.Радченко. - М.: МИПП «Вердикт», 1996. - С.352.. В то же время собственно террористический акт, понимаемый в узком смысле как посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность См.: Там же. - С.353., отнесен уже к преступлениям против основ конституционного строя и безопасности государства.

Налицо разрозненность и искусственное разделение преступлений террористической направленности, что существенно затрудняет практическое применение указанных норм и надлежащую квалификацию аналогичных преступных деяний.

Более системным подходом к рассматриваемой проблеме отличается определение терроризма в Федеральном законе «О борьбе с терроризмом». В частности, в качестве терроризма в нем рассматриваются «насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений» См.: Федеральный закон от 25 июля 1998 года № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 31. ст. 3808..

Данное определение еще более детализируется в разъяснении понятия «террористическая деятельность», в качестве которой выступают:

1)организация, планирование, подготовка и реализация террористической акции;

2) подстрекательство к террористической акции, насилию над физическими лицами или организациями, уничтожению материальных объектов в террористических целях;

3) организация незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), организованной группы для совершения террористической акции, а равно участие в такой акции;

4) вербовка, вооружение, обучение и использование террористов;

5)финансирование заведомо террористической организации или террористической группы или иное содействие им.

Как замечают по данному поводу Е.Г. Ляхов и А.В. Попов, закон перечисляет все основные виды террористической активности в обычном смысле. Однако когда дело дойдет до юридического оформления соответствующих деяний, то отделять их от сходных составов преступлений будет весьма сложно См.: Ляхов Е.Г., Терроризм: национальный, региональный и международный контроль: Монография. - Ростов-на-Дону: РЮИ МВД России, 1999. - С. 169-170..

Это основное положение, которое выдвигают противники и сторонники общего определения, - его практическая применимость и значимость.

По мнению М.В. Назаркина, действующая формулировка статьи 205 УК РФ об ответственности за терроризм содержит в себе существенный недостаток, поскольку она является весьма неопределенной, так как к терроризму можно отнести широкий круг преступлений так называемой террористической направленности - криминальные взрывы, поджоги, убийства предпринимателей и т.п. Такое положение создает возможность, с одной стороны, слишком расширительного, недостаточно определенного толкования терроризма. Другая сторона заключается в том, что большая часть преступных деяний, которые принято именовать проявлениями криминального терроризма, деяний, имеющих четко выраженную террористическую направленность, не подпадает под признаки этой статьи и квалифицируется как иные составы преступления. Это во многом делает данную статью «нерабочей», поскольку описываемое в ней преступление «рассредоточивается» по смежным статьям, свидетельством чего являются уголовная статистика и судебная практика См.: Назаркин М.В. Криминологическая характеристика и предупреждение терроризма. Диссертация на соискание ученой степени к.ю.н. - М., 1998. - С. 24..

Еще в 1994 г. в ходе проведения «круглого стола» в Институте государства и права под эгидой редакции журнала «Государство и право» эту мысль применительно к статье 213-3 УК РСФСР 1960 г. (она лежит в основе статьи 205 нынешнего УК РФ) высказал А.В. Наумов. «Вряд ли, - заявил он, - есть нужда в общем уголовно-правовом понятии терроризма, поскольку в действующем УК Российской Федерации нет недостатка в нормах об ответственности за терроризм. Напротив, речь может идти даже об определенном их избытке» См.: Антонян Ю. Терроризм: психологические корни и правовые оценки // Государство и право. - 1995. -

№4. - С. 33..

Профессор Э.Ф. Побегайло придерживается схожей точки зрения: «Терроризм - это социальное явление, родовое понятие по отношению к различным формам проявления террористической деятельности. В качестве таковых и выступают акты индивидуального политического террора, диверсия, захват заложника, захват или угон судна воздушного или водного транспорта либо подвижного состава, вооруженные налеты на населенные пункты и иные объекты и пр. За эти конкретные акты и надо устанавливать уголовную ответственность» См.: Побегайло Э.Ф. Терроризм и уголовная ответственность // Актуальные проблемы Европы. Проблемы терроризма: Проблемно-тематический сборник. - 1997. - №4. - С. 203..

Кроме того, общее определение терроризма таит в себе опасность слишком широкого его толкования. Как подчеркивают Е.Г.Ляхов и А.В. Попов, учитывая, что без указания в законе (уголовном) ни одно деяние не может быть признано преступлением, законодатель обращает внимание на то, что под преступлениями террористического характера он понимает соответствующие преступления, предусмотренные статьями 205-208, 277 и 360 УК РФ. И далее дополняет: «К преступлениям террористического характера могут быть отнесены и другие преступления, предусмотренные Уголовным кодексом Российской Федерации, если они совершены в террористических целях». Таким образом, по мнению исследователей, «теперь и изнасилование (ст. 131 УК РФ), и любые другие преступления могут быть квалифицированы как террористический акт!» См.: Ляхов Е.Г., Попов А.В. Указ. соч. - С. 171..

При таком подходе возникают трудности разграничения актов терроризма с хулиганскими действиями, грубо нарушающими общественный порядок, вандализмом, убийством, совершенным общеопасным способом, иными деяниями. Так приговором Московского городского суда от 21 января 1999 года Соколов был признан виновным в совершении акта терроризма и осужден за взрыв, при помощи самодельного взрывного устройства, мемориальной памятной плиты императорской семьи Романовых на Ваганьковском кладбище в Москве, причинив значительный материальный ущерб. В обоснование своей квалификации суд первой инстанции указал, что взрыв был совершен в целях нарушения общественной безопасности, поскольку кладбище является общественным местом и было выбрано виновным для выражения протеста не случайно, так как посещается множеством людей. Судебная коллегия Верховного суда РФ изменила приговор суда первой инстанции, приняв во внимание показания Соколова на предварительном следствии и в суде о том, что он является по своим убеждениям противником монархизма и был возмущен расположением мраморной плиты в районе историко-революционных событий в Москве в 1905 году, поэтому, взрывая плиту, преследовал цель только осквернить и повредить памятник, для этого выбрал время (раннее утро) для взрыва и небольшое количество взрывчатки, чтобы не создать опасности для случайной гибели людей, в результате была нарушена общественная безопасность, цель устрашения населения была достигнута благодаря активной информационной деятельности российских СМИ. Эти факты и нашли отражение в приговоре суда первой инстанции. Но отсутствие цели оказания воздействия на принятие решения органами власти поставило под сомнение кассационной инстанции правильность квалификации общественно опасных действий Соколова, и они были переквалифицированы со ст. 205 УК РФ на ст. 214 (вандализм) и ч. 2 ст. 167 (умышленное повреждение взрывом чужого имущества) УК РФ См.: Ермаков Л., Комарова М. Цель как признак терроризма // Уголовное право. - 2002. - №2. - С. 23..

Убийство государственного или общественного деятеля из-за мести за его конкретную государственную или иную политическую деятельность тоже с рассматриваемой точки зрения трудно оценить как проявление терроризма. Возможно, что имела место реакция на нарушения закона соответствующим лицом, грубое попрание прав людей, отсутствие реальной возможности прекратить произвол. Лишение жизни такого должностного лица-нарушителя законов - это практически умышленное убийство в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «б» части 2 ст. 105 УК РФ) либо из-за мести за такую деятельность. Другое дело - иная мотивация убийства государственного или политического деятеля: при отсутствии претензий к убитому оказание воздействия на принятие органами власти или международными организациями решений, выгодных террористам.

В совокупности указанные аргументы приводят к выводу, что в рамках уголовного права следует рассматривать в качестве терроризма лишь конкретные составы преступлений террористической направленности. Общее же понятие терроризма «целесообразно осуществить в рамках криминологии и связанных с ней социальных наук, которые, в отличие от формальных и четких рамок уголовного закона, изначально предоставляют большее пространство для выработки научной дефиниции». А в уголовно-правовом смысле под терроризмом следовало бы понимать совокупность преступлений, предусмотренных конкретными статьями Уголовного кодекса (пп. «б», «е», «л» ч. 2 ст. 105, ст.ст. 167, 206, 208,277,278,279,281, 295,317,357) См.: Назаркин М.В. Указ. соч. - С. 25..

С этой позицией не согласны другие юристы.

Прежде всего, из смысла определения следует, что УК РФ не дает исчерпывающий перечень деяний, признаваемых терроризмом. По мнению М.П. Киреева, «таковыми могут быть не только единичные, разовые действия (поджог, взрыв, обвал, разрушение здания, стрельба из оружия, заражение местности и т.п. акты, в том числе технологического или ядерного терроризма), но и продолжаемые деяния, состоящие из ряда взаимосвязанных посягательств на жизнь, здоровье, имущество, объединенные общим умыслом и целью запугать население. Речь идет о сопровождаемых убийствами и насилием погромах среди населения по этническому, религиозному или иным признакам, групповых вооруженных нападениях и массовых убийствах, осуществляемых в таких формах, с применением таких орудий, средств и методов, которые явно предназначены для устрашения жителей и возбуждения паники» См.: Киреев М.П. Уголовно-правовые основы борьбы органов безопасности и органов внутренних дел с террористической деятельностью. Новый Уголовный кодекс Российской Федерации и вопросы совершенствования борьбы с преступностью: Материалы межвузовской научно-практической конференции. - Челябинск: Челябинский юридический институт МВД России, 1997. - С. 58..

B.C. Комиссаров подчеркивает, что все эти преступления, будучи отнесенными к разным разделам УК РФ, тем не менее представляют собой органическое единство, поскольку направлены против общественной безопасности и в первую очередь общественного спокойствия - совершение их неизбежно влечет устрашение населения, вызывая состояние ужаса, сеет панику и дестабилизирует социальную организацию. Все это по смыслу логически вписывается в понятие «терроризм».

Для всех них характерны, во-первых, сложный объект посягательства, который включает в себя различные по характеру блага, во-вторых, особо опасный способ совершения преступления и, в третьих, неразрывная связь способа с объектом посягательства - создание опасности для неопределенного множества лиц См.: Комиссаров В.С. Терроризм, бандитизм, захват заложника и другие тяжкие преступления против безопасности общества: по новому УК РФ. - М.: «Кросна - лекс», 1997. - С. 27. .

Вместе с тем представляется, что вопрос общего определения терроризма в уголовном законе чрезвычайно важен еще и в связи с проблемой систематизации и кодификации норм, относящихся к преступлениям террористической направленности.

Не случайно ученые и практики уже неоднократно высказывали пожелание включить состав терроризма не в главу УК РФ, содержащую составы преступлений против общественной безопасности, а в какую-то другую, поскольку в тех случаях, когда этот состав находится среди статей о преступлениях против государства или против мира и безопасности человечества, за его основу принимаются не типичные случаи актов терроризма, а, напротив, наиболее тяжкие формы его проявления, в результате чего искажается характер и искусственно завышается степень общественной опасности тех актов терроризма, которые в действительности не были направлены ни против основ государственности, ни против международного правопорядка. Расположение состава терроризма в другой главе представляется возможным лишь тогда, когда в нем выражена специальная норма при наличии в УК РФ общей нормы, находящейся в главе «Преступления против общественной безопасности» См.: Емельянов В.П. Проблемы уголовно-правовой борьбы с терроризмом // Государство и право. - 2000. - № 3. - С. 91..

B.C. Комиссаров также предлагает преступления, логически вписывающиеся в понятие «терроризм» (в том числе захват заложника (ст. 206 УК РФ), заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК РФ), а также посягательство на жизнь государственного и общественного деятеля (террористический акт) (ст. 277 УК РФ), определить в одну группу, поскольку даже этимологически их формулировки указывают на устрашение См.: Комиссаров В.С. Указ. соч. - С. 27..

По мнению же В.П. Емельянова, конкретный состав терроризма должен содержать совокупность следующих признаков: совершение или угроза совершения общеопасных действий; направленность этих действий на устрашение населения; наличие цели оказания влияния на принятие решения органами власти, международной организацией, физическим или юридическим лицом или группой лиц. Отсутствие хотя бы одного из указанных признаков должно свидетельствовать об отсутствии состава терроризма, хотя бы деяние по многим показателям и было сходно с терроризмом См.: Емельянов В.П. Указ. соч. - С. 86..

Вместе с тем, принимая во внимание трудность определения общего объекта преступления, решение проблемы видится в возможном формулировании всего перечня преступлений террористической направленности в отдельном законе, как и всей совокупности специальных процессуальных и организационно-правовых вопросов, относящихся к сфере уголовно-правовой борьбы с терроризмом См.: Устинов В.В. Международный опыт борьбы с терроризмом: стандарты и практика. - М.: ООО Издательство «Юрлитинформ», 2002. - С. 385. .

За основу такого определения могла бы быть взята дефиниция терроризма, содержащаяся в УК РФ, при одновременном конкретизировании общественно опасных деяний, которые совершаются указанными в статье 205 УК РФ способом для террористических целей. В пользу подобного решения говорит аналогичная тенденция, прослеживаемая в последнее время в мире. Ее характерным выражением стало Рамочное соглашение Совета Европейского Союза по борьбе с терроризмом от 07.12.01года. Статья 1 соглашения содержит подробный список квалифицируемых как террористические «умышленных действий, которые могут нанести серьезный ущерб стране или международной организации, являясь преступлениями по национальному законодательству и будучи совершенными с целью: устрашения населения, или незаконного склонения правительства или международной организации к исполнению или разрушения основных политических, конституционных, экономических или социальных структур страны или международной организации» См.: Международно-правовые основы борьбы с терроризмом: Сборник документов / Сост. Овчинский В.С. - М.: ИНФРА-М, 2003. - С. 53..

По этому же пути идут и разработчики дополнительного протокола к Европейской конвенции о пресечении терроризма от 27.01.77 года.

Кроме того, такой подход позволил бы снять многие проблемы, возникающие в связи с квалификацией в качестве преступных деяний совершений актов терроризма (не путать с террористическим актом в смысле ст. 277 УК РФ) в составе группы лиц, причастности к вспомогательной для терроризма деятельности (финансирование, обучение и вербовка, а также получение лицом соответствующей подготовки) и принадлежности непосредственно к террористической организации.

С учетом особой общественной опасности создания террористических организаций, финансирования и иного организаторского содействия их деятельности, вербовки лиц для террористической деятельности Уголовный кодекс Российской Федерации с 1февраля 2004года дополнен статьей 205-1, устанавливающей ответственность за эти деяния. Это позволит привлекать к ответственности лиц, которые непосредственно не причастны к совершению конкретных террористических актов, однако доказано их участие в финансировании преступной организации (сообщества) террористической направленности. Последнее вытекает, в частности, из международных обязательств Российской Федерации и позволит наладить конструктивное сотрудничество с компетентными органами зарубежных стран.

Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» вводит понятие «ответственность организации за террористическую деятельность» (ст. 25). Однако создается впечатление, что законодателя главным образом беспокоило то, чтобы имущество организации, признанной террористической, было обращено в доход государства. Не решается вопрос об ответственности руководителей организации и ее членов за создание и деятельность такого рода организации См.: Ляхов Е.Г., Попов А.В. Указ. соч. - С. 176..

В связи свыше изложенным, Устинов В.В. предлагает внести необходимое дополнение в статью 210 Уголовного кодекса Российской Федерации с тем, чтобы отграничить преступное сообщество (преступную организацию) террористической направленности от преступного сообщества (преступной организации) иной направленности. Таким образом, из всех видов преступных сообществ (организаций) террористические выделяются как отличающиеся повышенной степенью общественной опасности, (что влечет более строгое наказание за их организацию и участие в них) См.: Устинов В.В. Указ. соч. - С. 386..

Мы поддерживаем данное предложение, однако, представляется более правильным внести подобные изменения в ст. 205-1 УК РФ (так как данная статья уже предусматривает ответственность за склонение лица к участию в деятельности террористической организации и ее финансировании). То есть данную статью необходимо дополнить частью третьей, которая и предусматривала бы ответственность руководителей террористической организации и ее членов за создание и деятельность такого рода организации.

1.3Классификация терроризма

В Концепции национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 10 января 2000 года, особо подчеркивается, что во внутриполитической сфере России приоритеты состоят в «сохранении стабильности конституционного строя, институтов государственной власти, в обеспечении гражданского мира и национального согласия, территориальной целостности, единства правового пространства, правопорядка и в завершении процесса становления демократического общества, а также в нейтрализации причин и условий, способствующих возникновению политического и религиозного экстремизма, этносепаратизма и их последствий, -- социальных межэтнических и религиозных конфликтов, терроризма» См.: Организация борьбы с терроризмом в современной России: Сборник нормативных актов / Сост. Зубов И.Н., Литвинов Н.Д., Сальников В.П. - Воронеж: Воронежский институт МВД России, 2000. - С. 176.. Но опять же до настоящего времени в российском законодательстве должной правовой оценки терроризм не получил.

В юридической литературе наиболее обширную его классификацию предлагают В. Замковой и М. Ильчиков. По принципу дихотомии они выделяют парные варианты террора: революционный и контрреволюционный, субверсивный и репрессивный, физический и духовный, «селективный» и «слепой», а также «провокационный», «превентивный», военный и криминальный См.: Замкова В.И., Ильчиков М.З. Терроризм -- глобальная проблема современности. - М.: Институт международного права и экономики, 1996. - С. 8--51..

Кроме того, исследователи указывают следующие виды терроризма: политический, уголовный, националистический, военный, воздушный, международный, идеологический, корыстный, этнический, религиозный, индивидуальный, государственный, националистический, криминальный и идеалистический.

Г. Миньковский и В. Ревин, ссылаясь на международно-правовые документы и зарубежные нормативные акты, предлагают классифицировать терроризм на «государственный терроризм (организуемый или поддерживаемый одним государством против другого), международный, системный внутригосударственный, иной внутригосударственный, религиозный, точечный. Можно привести и такие разновидности, как терроризм в форме мятежа (захвата территории), массовых беспорядков, диверсий, захвата заложников» См.: Минь-ковский Г.М., Ревин В.П. Характеристика терро-ризма и некоторые направления повышения эффек-тивности борьбы с ним // Государство и право. - 1997. - № 8. - С. 85. .

Обилие классификаций приводит к тому, что часто в одном ряду оказываются несопоставимые понятия. А в силу многообразия природы терроризма по различным основаниям можно выделить его огромное количество. Однако во многом это обилие отражает не специфические черты терроризма как социально-политического явления или же только ему присущие криминологические особенности, а свойства, общие для многих других явлений общественной жизни. Большинство предлагаемых определений связано с различными характеристиками терроризма по идейному мотиву, т.е. отражает черты единые как для экстремизма, так и для терроризма (в качестве одной из тактик экстремизма). Почти ничего нового в понимание сути терроризма и специфики методов противодействия ему они не привносят.

Другая часто допускаемая классификаторами ошибка -- недостаточное отграничение терроризма как формы насильственного разрешения конфликта, в результате чего ему приписываются основополагающие характеристики других форм насилия, в том числе легитимных. Так, Е. Ляхов и А. Попов кроме терроризма государственного и индивидуального выделяют еще по парному принципу военный и «мирный» (совершаемый в мирное время), революционный и контрреволюционный, освободительный и репрессивный, политический и общеуголовный См.: Ляхов Е.Г., Попов А.В. Указ. соч. - С. 71..

Обращение к социально-политической составляющей терроризма вряд ли эффективно для классификации, тем более что оно отражает причинно-целевой комплекс, который, конечно, очень важно учитывать для ликвидации условий, способствующих возникновению и интенсификации терроризма. Вместе с тем, с одной стороны, как не раз подчеркивалось на международном уровне, ни одна из причин терроризма не может служить оправданием его криминальной сущности. С другой стороны, разделение терроризма по идеологическому признаку позволяет применять разные стандарты к оценке по сути равно преступных деяний, что происходит прежде всего в силу проблем разграничения легитимных и нелегитимных форм.

Зачастую исследователи, отталкиваясь от субъективного признака, прибегают к подмене «террора» «терроризмом», что является неправомерным. Более последовательно (с криминологической точки зрения) к разграничению террористических актов по субъектному признаку подходит Т. Бояр-Созонович, который, считая «целесообразным максимально упростить основную схему», выделяет в терроризме три основных вида: государственный -- террористические акции, осуществляемые государством или при поддержке государства; групповой (или организованный) -- террористические акции, осуществляемые группами или организациями частных лиц, не пользующимися поддержкой государства; стихийный (индивидуальный) -- террористические акции, осуществляемые частными лицами См.: Бояр - Созонович Т.С. Пробле-мы классификации современного терроризма. Универ-ситет дружбы народов им. Патриса Лумумбы. - М., 1989..

Однако в данном случае происходит подмена оснований классификации: если во втором и третьем случае речь идет именно о терроризме как преступлении, то в первом -- о терроризме как форме политической борьбы, и необходимо исходить из того, что современное международное право не рассматривает государство в качестве субъекта преступления См.: Устинов В.В. Экстремизм и терроризм: проблемы разграничения и классификации // Российская юстиция. - 2002. - № 5. - С. 35. .

Многообразие классификаций не только мало дает для понимания сущности терроризма, но и затрудняет как достижение консенсуса по вопросу международного согласованного определения терроризма, так и выработку единых стандартов по противодействию ему. Именно поэтому столь важно определение места терроризма в системе координат насилия вообще.

Ситуация, при которой из терроризма пытаются выделить как самостоятельные формы политическую и криминальную составляющие, в значительной степени вызвана тем, что происходит смешение понятий.

Само насилие может выражаться как в форме политической борьбы, так и сугубо криминальной деятельности, при этом перечисленные формы не являются выведенными из единого основания, поэтому не могут быть сравнимыми и тем более противопоставляемыми понятиями. Однако, в нарушение законов логики, терроризм, как форму политически мотивированного насилия, обычно делят на политический и криминальный. Некоторые даже отличают подвиды криминального терроризма (мафиозный, гангстерский, бандитский, уголовный и пр.).

По мнению же Ю. Антоняна, террористы вообще должны быть отграничены от остальных уголовных преступников: «Конечно, терроризм уголовно наказуем, и в этом смысле террористы -- по терминологии С.А. Эфирова -- уголовники, но все же по существу это очень разные вещи» См.: Антонян Ю. Указ. соч. - С. 22..

Более правильной представляется точка зрения В. Емельянова, считающего «неточными классификации терроризма, когда наряду с «государственным», политическим, религиозным и т.д. терроризмом выделяется еще и уголовный терроризм, поскольку всякий терроризм -- уголовный и никакого неуголовного терроризма не существует, но сам уголовный терроризм может иметь подразделения по мотивации (политическая, религиозная, экономическая и т.п.) и по субъекту преступления (совершенный гражданином своей страны или иностранцем, лицом, не обладающим какими-либо полномочиями, либо представителем каких-то государственных структур)» См.: Емельянов В.П. Терроризм и преступления террористической направленности. - Харьков, 1997. - С. 65..

В проблеме разногласий государств по вопросу дефиниции терроризма определяющим фактором является различие в идеологических подходах -- какие режимы считать прогрессивными (демократическими), а какие -- репрессивными, то есть в отношении каких борьба и насилие будут справедливыми и отчасти легитимными, а в отношении каких -- преступными. Но в том-то и дело, что здесь изначально наблюдается диспропорция возможностей. Государству отказано в праве защищать себя. Права группы или организации, ведущей борьбу, оказываются неоправданно приоритетными, поскольку формы ответа со стороны государства резко ограничены как международным, так и внутренним правом, а в отношении лиц, осуществляющих насилие, таких ограничений не существует. По крайней мере, для террористов. Однако уже сейчас международное право позволяет достаточно эффективно контролировать действия государства, которые прямо или косвенно могли стать причиной всплеска насилия, воздействовать на такие действия или же предпринимать ответные (превентивные или карательные) меры в отношении государств, не соблюдающих общепризнанные международные принципы. Таким образом, международное сообщество выступает арбитром, но только по отношению к государству. Однако насилие, выходящее за установленные международным правом нормы поведения и стандарты разрешения социальных конфликтов, является преступным и потому заслуживает жесткой реакции со стороны государства. Тем более что само государство, в случае избыточного (прежде всего, с точки зрения международного гуманитарного права и прав человека) ответа на действия террористов, может быть подвергнуто международному воздействию и принуждено в своих действиях придерживаться установленных стандартов.