СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ЛИЗИНГОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

1.1 Законодательное регулирование финансовой аренды (лизинга) в Российской Федерации

1.2 Понятие, признаки и особенности правовой конструкции договора финансовой аренды (лизинга)

ГЛАВА 2. ИСПОЛНЕНИЕ И ПРЕКРАЩЕНИЕ ДОГОВОРА ФИНАНСОВОЙ АРЕНДЫ (ЛИЗИНГА)

2.1 Специфика прав и обязанностей сторон договора финансовой аренды (лизинга)

2.2 Особенности ответственности сторон в случае нарушения условий договора финансовой аренды (лизинга)

2.3 Прекращение договора финансовой аренды (лизинга)

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. В конце XX века Российская Федерация вступила в новую фазу своего развития. Началось формирование частной собственности, на смену административно-командного управления, пришла рыночная экономика с ее самостоятельностью и независимостью хозяйствующих субъектов. В связи с этим, изменились не только приоритеты, цели и задачи экономики, но и используемые для руководства экономическими процессами методы. Внимание участников гражданского оборота привлекли не только возможность использовать дополнительные ресурсы для получения прибыли, но и необходимость иметь определенные гарантии защиты своих интересов от действий недобросовестных контрагентов, нестабильности экономики переходного периода. Такие возможности хозяйствующим субъектам предоставляет финансовая аренда (лизинг), появление и развитие, которой в России пришлось на конец XX века - на период формирования в нашем государстве рыночной экономики.

В этой связи главной задачей является создание условий, способствующих расширению притока инвестиционных ресурсов в экономику и обеспечение на этой основе устойчивого экономического роста. Приоритетное значение уделяется организации системы лизинга отечественной техники с обеспечением государственной поддержки в форме государственных гарантий по привлекаемым кредитам, субсидирования части процентной ставки по кредитам банков. Осуществляется так же участие государства в капитале лизинговых компаний с целью финансового оздоровления предприятий, участвующих в лизинговых проектах. Таким образом, лизинг как вид инвестиционной деятельности имеет значительные перспективы, и поэтому изучение правовой модели финансовой аренды (лизинга) и ее реализации является не только своевременным, но и необходимым элементом дальнейшего развития экономики.

Перспективность развития финансовой аренды (лизинга) в нашей стране стала очевидной еще с самого начала экономических преобразований. Необходимым для этого условием является тотальная изношенность оставшихся с советских времен основных фондов и отсутствие у предприятий собственных средств на модернизацию и переоснащение производственных мощностей. Тем не менее, развитие отечественного лизинга в течение почти десятилетия было, по сути, парализовано. И одним из главных барьеров на его пути оказалась недостаточно четкая, структурированная нормативно-правовая база, только препятствующая эффективному применению лизинга. В этой связи, необходимость исследования правового регулирования лизинговых отношений обусловлена следующими причинами.

Во-первых, в связи с тем, что в современной юридической литературе не ослабевает интерес к институту финансовой аренды (лизингу), целесообразным представляется рассмотрение его правовой конструкции, поскольку, как показывает опыт изучения российской цивилистики, представления об этом специфическом институте "грешат" неточностями, искажающими сущность данного правового феномена.

Во-вторых, исследование заявленной проблемы и анализ источников права, регулирующих лизинговые отношения, могут послужить выявлению не только существующих в законодательстве противоречий (например, между Гражданским кодексом Российской Федерации и ФЗ "О финансовой аренде (лизинге)"), но и установлению оснований, объективно способствующих, выделению института лизинга в отдельную главу в Гражданском кодексе Российской Федерации.

Степень научной разработанности. Значительный вклад в разработку проблем возникновения, развития и прекращения лизинговых отношений, в исследование их юридической природы и особенностей функционирования внесли такие авторитетные российские цивилисты, как М.И. Брагинский, В.В. Витрянский, Е.А. Суханов. С начала 90-х гг. XX в. интерес к проблемам механизма реализации лизинговых сделок резко возрос. Различные аспекты данной проблематики обстоятельно исследованы многими российскими цивилистами, среди которых С.С. Алексеев, Л.В. Андреева, В.С.Анохин, Н.А. Волкова, С.П. Гришаев, В.В. Залесский, С.А. Зинченко, Л.А. Иоффе, Т.А. Коннова, С.Н. Медведев, Г.П. Отнкжова, Е.А. Павлодский, В.А. Рясенцев, О.Н. Садиков, Ю.А. Харитона и др.

Рассмотрение теоретико-правовых проблем финансовой аренды (лизинга) в тесной взаимосвязи с экономическими аспектами осуществлялось в настоящей работе на основе изучения трудов отечественных специалистов-практиков -- В.Д. Газман, В. Горемыкина, В.М. Джуха, А. Ивасенко, Е.В. Кабатовой, Л. Прилуцкого, Е. Скрынник, Е. Чекмарёвой. Анализ проблем практической реализации механизма финансовой аренды (лизинга) базировался на изучении трудов В.Б. Гуккаева, Н. Зиновьева, А. Кожевникова, Л. Прилуцкого, Н. Резниковой, И.А. Решетник, Д. Шабалина. При проведении исследования подвергнута анализу арбитражная практика по спорам, вытекающим из договоров финансовой аренды (лизинга).

Актуальность темы, недостаточное количество в нашей юридической литературе научных разработок ее отдельных аспектов предопределили цели исследования, которые заключаются в комплексном анализе лизинговых отношений, в выявлении правовой природы и форм реализации лизинговых отношений, определении места института финансовой аренды (лизинга) в системе гражданского права, а также направления его совершенствования с учетом правоприменительной практики.

Достижению поставленных целей способствовало решение следующих задач исследования:

* изучение ретроспективы возникновения лизинговых отношений, выявление оснований, обусловивших их появление в России и за рубежом;

* установление предпосылок и причин появления института финансовой аренды (лизинга) в системе гражданского права;

* выявление актуальных проблем правового регулирования отношений, возникающих по поводу осуществления сделок финансовой аренды (лизинга).

* изучение правовой конструкции договора финансовой аренды (лизинга) посредством анализа основных подходов и представлений о финансовой аренде (лизинге), существующих в теории гражданского права;

* выявление специфики страхования в сфере лизинговых отношений;

* изучение специфики гражданско-правовой ответственности сторон, возникающей в связи с нарушением условий договора финансовой аренды (лизинга).

Объектом исследования являются урегулированные правовыми нормами лизинговые отношения в российском гражданском праве.

Предметом исследования выступают: гражданское законодательство Российской Федерации, регулирующее динамику лизинговых отношений; особенности нормативно - правового регулирования лизинговых отношений в Российской Федерации, проблемы его применения и совершенствования.

Методы исследования представляют собой совокупность определённых теоретических и практических приёмов и принципов познания, среди которых особое место занимают общенаучные методы: сравнение и сравнительно-исторический метод, обобщение, индукции и дедукция, анализ и синтез, абстрактное и конкретное, аналогия. Кроме того, автором использовались специально-юридические методы исследования, а именно: сравнительно-правовой, историко-правовой, метод комплексного анализа и толкования правовых актов, формально-юридический и конкретно - социологический методы.

Структура работы обусловлена целью и задачами. Работа состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения и списка использованных источников литературы.

ГЛАВА 1. ЛИЗИНГОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

1.1 Законодательное регулирование финансовой аренды (лизинга) в Российской Федерации

Характеристику нормативно-правовой основы лизинга в России следует начинать с Конституции Российской Федерации 1993г., где содержатся фундаментальные нормы, помещенные законодателем в разделе об основах конституционного строя. В ст.8 записано: "В Российской Федерации гарантируется единство экономического пространства, свободное перемещение товаров услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности".

В главе второй Конституции Российской Федерации предпринимательская деятельность раскрывается через призму прав и свобод человека и гражданина (ст.34-37 и др.), ограничение которых допускается в отдельно предусмотренных случаях (п. 3 ст.55). В данном контексте ограничения публично-правового порядка, вытекающие из экономического интереса общества, совпадают с правовыми средствами, направленными на обеспечение единства правового регулирования гражданских отношений. Таким образом, на основании вышеизложенного в Конституции Российской Федерации заложен правовой фундамент регулирования предпринимательской деятельности, в общем, и лизинговых отношений в частности. В Российской Федерации лизинговая деятельность активизировалась сравнительно недавно, после 1994г. Это объясняется тем, что, с одной стороны, в стране были сформированы определенные рыночные структуры, которые предопределяют эффективное использование лизинговых операций, а с другой, стала остро выявляться необходимость в инвестициях для обновления производственно-технического потенциала предприятий, для приобретения конкурентно способной техники. Потребность в инвестициях не могла быть удовлетворена традиционными методами. Использование же лизинга позволяло получить дополнительный источник для реализации инвестиционных процессов.

Началом собственно правового регулирования лизинга в России следует считать 1994 год, когда был принят Указ Президента Российской Федерации от 17 сентября 1994 г. № 1929 "О развитии финансового лизинга в инвестиционной деятельности", далее по тексту -- "Указ Президента Российской Федерации от 17 сентября 1994 г. № 1929". Несмотря на то, что Указ Президента Российской Федерации от 17 сентября 1994 г. № 1929 не включал в себя норм, направленных на непосредственное урегулирование правоотношений, связанных с лизингом имущества, а обязывал Правительство Российской Федерации "разработать и утвердить в месячный срок Временное положение о лизинге", тем не менее, мы должны отдать ему должное, как первому в России правовому акту в этой области. Указ Президента Российской Федерации от 17 сентября 1994 г. № 1929 определял лизинг как вид предпринимательской деятельности, направленный на инвестирование временно свободных или привлеченных финансовых средств в имущество, передаваемое по договору физическим и юридическим лицам на определенный срок. С правовой точки зрения, по мнению многих специалистов, этот акт был "сырым" и содержал недопустимые с позиций регулирования лизинга в настоящее время положения. Так, в круг объектов лизинга Указ Президента Российской Федерации от 17 сентября 1994 г. № 1929 включал "любое движимое и недвижимое имущество, относимое к основным средствам, а также имущественные права" (п.1), которые (т.е. имущественные права) не могут рассматриваться как самостоятельный объект лизинга. Кроме того, этот правовой акт устанавливал, что "лизинговые предприятия создаются в форме акционерных обществ, главным образом открытого типа" (п.2). В настоящее время лизингодателем -- юридическим лицом, как известно, может быть коммерческая организация любой организационно- правовой формы.

В дальнейшем значительным шагом в развитии правового регулирования лизинга явилось постановление Правительства Российской Федерации от 29 июня 1995 г. № 633 "О развитии лизинга в инвестиционной деятельности" и утвержденное этим постановлением Временное положение о лизинге. Во Временном положении о лизинге содержалась скорректированная позиция относительно понятия "лизинг", наметилась тенденция его формулирования в сторону договорной природы лизинговых отношений. Лизинг определялся как "вид предпринимательской деятельности, направленной на инвестирование временно свободных или привлеченных финансовых средств, когда по договору финансовой аренды (лизинга) арендодатель (лизингодатель) обязуется приобрести в собственность обусловленное договором имущество у определенного продавца и предоставить это имущество арендатору (лизингополучателю) за плату во временное пользование для предпринимательских целей (п.1). Как видим, в этом определении понятие "лизинг" уже рассматривалось не только с экономической точки зрения (лизинг как вид предпринимательской деятельности, как одна из форм коммерческого инвестирования), но и с юридической (лизинг как договор финансовой аренды, суть которого - в приобретении лизингодателем в собственность имущества в соответствии с указаниями лизингополучателя для передачи этого имущества последнему в аренду). В целом, анализируя указанный документ, необходимо отметить, что во Временном положении уже не было тех юридических погрешностей, которые содержались в предыдущем правовом акте.

Следующим шагом Правительства Российской Федерации в деле регулирования лизинговых отношений явилось принятие Положения о лицензировании лизинговой деятельности в Российской Федерации, утвержденного постановлением Правительства Российской Федерации от 26 февраля 1996 г. № 167. В юридической литературе уже поднимался вопрос о законности данного положения. Дело в том, что Положение о лицензировании лизинговой деятельности было утверждено Правительством Российской Федерации после введения в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которым (п.1 ст.49) перечень отдельных видов деятельности, которыми юридическое лицо может заниматься только на основании лицензии, определяется федеральным законом. До принятия Федерального закона от 25 сентября 1998 г. "О лицензировании отдельных видов деятельности" некоторые авторы, совершенно обоснованно, делали вывод, что положение Правительства Российской Федерации противоречит Гражданскому Кодексу Российской Федерации.

В условиях действия этого закона, в соответствии с которым лизинговая деятельность относилась к числу лицензируемых видов предпринимательской деятельности, проблема теряла свою актуальность. Однако с принятием нового Федерального Закона от 8 августа 2001 г. № 128-ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности", в котором не содержится указаний, что на осуществление лизинговой деятельности требуется лицензия (в перечне видов деятельности, на осуществление которых требуется лицензия, лизинговой деятельности нет -- см. ст. 17), данная проблема вновь становилась актуальной, поскольку указанное постановление Правительства Российской Федерации не соответствует (по уровню нормативного правового акта) требованиям п.1 ст.49 Гражданского Кодекса Российской Федерации. Вместе с тем, как справедливо отмечает Т.А. Кононова, у нас часто бывает, когда незаконное постановление Правительства де факто всеми признавалось. Однако после опубликования Федерального закона от 29 января 2002. г. № 10-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О лизинге" данная проблема потеряла свою актуальность, поскольку ст.6 Закона о лизинге, где содержались предписания совершать лизинговую деятельность на основании разрешений (лицензий), исключена.

С 1 марта 1996 г. была введена в действие часть вторая Гражданского кодекса Российской Федерации, включающая раздел IV Гражданского Кодекса "Отдельные виды обязательств". Принятие части второй Гражданского кодекса в Российской Федерации открыло новую страницу в регулировании лизинговых отношений. Несмотря на относительно небольшое количество норм, многие из них стали новеллами в отечественном гражданском праве. Договор лизинга впервые в истории российского законодательства непосредственно урегулирован в кодифицированном акте. В составе главы 34 Гражданского кодекса Российской Федерации имеются нормы о договоре финансовой аренды (лизинга), объединенные параграфом 6 (ст.665-670). Несмотря на небольшое число норм, регулирующих непосредственно договор финансовой аренды (лизинга), Гражданский кодекс не предусматривал принятия каких-либо федеральных законов или иных правовых актов о договоре лизинга, как это имело место в отношении некоторых других гражданско-правовых договоров. На наш взгляд, это обстоятельство объясняется тем, что договор финансовой аренды (лизинга) рассматривается Гражданским Кодексом Российской Федерации в качестве отдельного вида договора аренды (имущественного найма), поэтому его регулирование строится по известной схеме: при отсутствии в соответствующем параграфе специальных правил, регламентирующих какой-либо из видов гражданско-правового договора (в данном случае договор лизинга), подлежат применению общие положения о соответствующем типе гражданско-правового договора (в нашем случае договора аренды). Следовательно, гражданско-правовое регулирование договора лизинга за пределами норм, сосредоточенных в параграфе 6 гл.34, регулируется общими положениями об аренде (параграф 1 гл.34 Гражданского Кодекса). Тем самым достигается комплексное регулирование лизинговых отношений по Гражданскому Кодексу Российской Федерации. В связи с этим, необходимо заметить, что аналогичная схема правового регулирования используется в Гражданском Кодексе Российской Федерации и в отношении иных сложных договоров, имеющих свои отдельные виды: купли-продажи, подряда, хранения.

Следующий нормативный акт, который хотелось бы отдельно выделить -- это постановление Правительства Российской Федерации от 3 сентября 1998 г. № 1020 "Об утверждении порядка предоставления государственных гарантий на осуществление финансовой аренды (лизинга)", хотя оно и не касалось правового регулирования договора лизинга, однако сыграло положительную роль в плане поручительства Правительства Российской Федерации при предоставлении государственных гарантий резидентам Российской Федерации -- кредиторам лизингодателя на осуществление лизинговых операций за счет средств бюджета Российской Федерации. Этим постановлением был утвержден Порядок предоставления государственных гарантий на осуществление лизинговых операций. Однако, как было указано выше, законодатель в Гражданском Кодексе Российской Федерации не предусмотрел принятия каких-либо иных федеральных законов и других правовых актов, направленных на урегулирование лизинговых правоотношений, тем не менее, Государственной Думой 11 сентября 1998 г. был принят Федеральный закон "О финансовой аренде (лизинге)" № 164-Ф3 (далее -- Закон № 164-ФЗ). Со стороны многих известных цивилистов этот закон подвергается достаточно жесткой критике, что, на наш взгляд, вполне справедливо. Первое, что сразу бросается в глаза, это то, что закон разграничивает понятия "лизинг", "договор лизинга" и "лизинговая сделка", что с правовой точки зрения некорректно. Давая общую оценку закону, можно без преувеличения сказать, что правовые основы лизинга проработаны законодателем намного слабее, чем экономические основы. Учитывая низкий уровень законодательной техники, а также несоответствие многих положений Закона о лизинге Гражданскому кодексу Российской Федерации, законодатель внес существенные поправки в этот закон, что нашло отражение в новом, как уже отмечалось, Федеральном законе от 29 января 2002 года № 10-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О лизинге" (далее -- Закон № 10-ФЗ) а также в ряде законодательных актах, регулирующих лизинговые отношения в области налогового законодательства, а именно: Федеральном законе от 29 мая 2002 года № 57-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации и в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (далее -- Закон № 57-ФЗ). Указанные выше законодательные акты существенным образом скорректировано законодательство, регулирующее лизинговую деятельность в Российской Федерации.

Далее проанализируем суть изменений, их достоинства и недостатки, в том числе какие проблемы удалось решить, и в связи с этим на какие финансовые и правовые аспекты лизингового бизнеса стоит обратить повышенное внимание специалистам предприятий и организаций, которые занимаются или собираются заняться реализацией инвестиционных лизинговых проектов. Основываясь на анализе произошедших изменений, уместно указать на то, что совершенствование механизма, заложенного в Законе №10-ФЗ, позитивно сказывается на развитии лизинговой деятельности. Расширение отечественного рынка лизинговых услуг и рост лизинга в общем объеме инвестиций являются свидетельством того, что Закон "О финансовой аренде (лизинге)" (Закон №10-ФЗ) является важной составляющей формирующейся системы нормативных актов, направленных на стимулирование привлечения частных инвестиций в экономику.

Положительной оценки, на наш взгляд, заслуживает линия законодателя по упорядочению терминологии, представленной в настоящем Законе, что проявилось и в его новом названии, и в исключении из текста допускавших многозначные толкования понятий, и в новом определении ключевых категорий. В целом было исключено 12 статей, содержавших ошибки, которые многий специалисты квалифицируют как правовую безграмотность; отменены многие пункты статей, изменены многие формулировки норм, введено достаточно большое количество дополнений и поправок в действующие положения Закона.

Считаем необходимым, в целях дальнейшего совершенствования законодательства о финансовой аренде (лизинге) внести следующие изменения в правовые акты, регулирующие лизинговую деятельность:

* Термин "сублизинг", используемый законодателем в ст. 8 профильного закона о финансовой аренде (лизинге) необходимо заменить на соответствующий ему по содержанию регулируемых правоотношений -- "субаренда", предусмотренный Гражданским Кодексом Российской Федерации.

* В связи с недостаточным правовым регулированием существенных условий договора финансовой аренды (лизинга), считаем необходимым, включить в Федеральный закон "О финансовой аренде (лизинге)" в качестве существенных условий договора лизинга условия о цене и сроке.

* С целью совершенствования механизма страхования ответственности участников лизинговых правоотношений, необходимо устранить из законодательных актов, регулирующих лизинговые отношения, норм, противоречащих положениям Гражданского Кодекса Российской Федерации. Правовые нормы профильного закона о финансовой аренде (лизинге), регулирующие вопросы страхования, позволяют сделать вывод о том, что лизингополучатель вправе застраховать риск своей ответственности за нарушение условий договора лизинга в пользу лизингодателя, что противоречит требованиям Гражданского Кодекса Российской Федерации, так как по договору страхования предпринимательского риска может быть застрахован предпринимательский риск только самого страхователя и только в его пользу.

1.2 Понятие, признаки и особенности правовой конструкции договора финансовой аренды (лизинга)

В литературе неоднократно обсуждался вопрос о важности правильного понимания юридической природы договора финансовой аренды (лизинга). Многократно указывалось и на сложности ее определения. В качестве иллюстрации приведем высказывания лишь некоторых авторов. Так профессор М. Джованьоли, автор первого обширного исследования, содержащего глубокий сравнительный анализ лизинга в законодательстве, судебной практике и доктрине государств континентальной Европы (Бельгии, Италии, Франции, ФРГ, Швейцарии) отмечал, что, несмотря на, стремительное развитие кредит-аренды (лизинга) в континентальной Европе этот способ финансирования порождает затруднительные проблемы, касающиеся не только налогообложения и бухгалтерского учета, как в Соединенных Штатах и Великобритании, но и, главным образом, частного права. Лизинг благополучно добился признания в континентальной Европе и, по-видимому, почти во всем мире. Тем не менее, квалификация лизинга в частном праве остается весьма спорной и по данному вопросу высказываются различные мнения. Точное определение юридической природы договора финансовой аренды (лизинга) важно не только для теории, но и для облегчения интеграции этого нового способа финансирования англо-американского происхождения в систему обязательств и вещных прав континентальной Европы. Оно также имеет большую практическую значимость применительно к взаимным правам и обязанностям сторон и, особенно, к правовому положению сторон по отношению к третьим лицам. Е.В. Кабатова, автор первой в отечественной литературе работы, содержащей гражданско-правовой анализ лизинга, указывает, что взаимоотношения изготовителя и пользователя составляют одно из главных отличительных свойств лизинга, его особенность и сложность. Проблема отношений изготовителя и пользователя настолько необычна, что до сих пор порождает различные теории для юридического обоснования, существующего положения. Эти отношения нельзя квалифицировать ни как представительство, ни как отношения с третьими лицами, ни как поручительство, ни как трехстороннюю сделку с участием изготовителя, лица, предоставляющего оборудование в пользование, и пользователя. Каждый из этих институтов может быть применен лишь с известной долей условности. И все же доктрина пытается использовать перечисленные институты для объяснения характера взаимоотношений между изготовителем и пользователем.

Профессор В.В. Витрянский, автор одной из последних отечественных работ, касающихся проблем определения понятия правовой природы договора финансовой аренды (лизинга) считает, что правовая природа лизинга, его место в системе гражданско-правовых обязательств остаются в числе самых дискуссионных вопросов в юридической литературе, посвященной в целом исследованию лизинговых правоотношений. Согласно взглядам одних авторов договор лизинга представляет собой отдельный вид договора аренды, обладающий определенными квалифицирующими признаками, позволяющими как отличать его от иных видов договора аренды, так и выделять в отдельный вид договора аренды. Другие авторы полагают, что в отличие от договора аренды договор лизинга представляет собой не двустороннюю, а трех или многостороннюю сделку. Можно встретить и точку зрения, в соответствии с которой договор лизинга представляет собой самостоятельный тип договорных обязательств, отличный от иных типов гражданско-правовых договоров, в том числе и от договора аренды".

За последние десятилетия юристами разных стран было создано множество теорий правовой природы договора финансовой аренды (лизинга). Неоднократно встречаются работы, авторы которых опровергают ряд существующих мнений (подходов, направлений), пытаются обосновать собственную позицию и одновременно указывают на возможность появления новых теорий. Например, Е.В. Кабатова в этой связи пишет: "Дальнейшее развитие лизинга, особенно в международной сфере, может привести к появлению новых теорий и концепций, поскольку разговор о природе договора финансовой аренды (лизинга) еще далек от завершения".

Итак, начнем с анализа позиций по этому вопросу ведущих российских цивилистов. Например, по выражению М.И. Брагинского " ...заключенный между сторонами конкретный договор обладает присущими соответствующей модели признаками, законодательное регулирование которого сводится к установлению специального правового режима для данной модели договоров". Анализируя специфику лизинговых отношений, большинство исследователей руководствовались традиционными представлениями о договорах, в том числе и законодательством, в то время как, на наш взгляд, следовало бы прежде очертить тот круг отношений между лизингодателем, лизингополучателем и продавцом, представляющие между собой взаимосогласованные конкретное поведение сторон, которое можно будет отнести в единую группу, поскольку такое выделение помогает выявить как главные особенности отдельных договоров, так и пути формирования для договоров новых. Далее наиболее оптимально, с нашей точки зрения, является выработка определенной правовой модели, которая и будет закреплена в нормативных актах как простейшая конструкция данных отношении. Как пишет М.И. Брагинский, договор в качестве эталона закрепленного законодателем, "представляет собой комплекс признаков соответствующей конструкции договора определенного типа (вида)". При этом в определении каждого отдельного договора гражданский кодекс выражает конкретную договорную конструкцию (так называемый договорный тип). И структура Гражданского Кодекса Российской Федерации такова, что дальнейшие статьи соответствующей главы, а там, где глава разбита на параграфы, входящие в одну из них, определенным образом дополняют типовую конструкцию.

По довольно частому в научной литературе мнению наиболее распространенный способ выделения договорного типа (вида) состоит "в указании основополагающей, формирующей его статье возможных особенностей, которыми может быть дополнена данная конструкция". Этому соответствует и позиция Н.Д. Егорова, который утверждает, что "необходимыми, а стало быть и существенными, для конкретного договора считаются те условия, которые выражают его природу и без которых он не может существовать как данный вид договора". Данная позиция кажется нам наиболее обоснованной. Таким образом, учитывая вышеизложенное необходимо, прежде всего, определить признаки или элементы договора финансовой аренды (лизинга), имеющие принципиальное, конструктивное значение для этой модели отношений, что позволит определить его природу и соотношение с иными сходными гражданско-правовыми договорами. Как отмечала Р.О. Халфина, выделение самостоятельного вида договоров, "дифференциация необходима и оправданна тогда, когда она определяется содержанием отношений...".

По мнению М.И. Брагинского, идеальным критерием, по которому может быть произведена в полном объеме классификация гражданско-правовых договоров следует признать содержание договора, т.е. права и обязанности сторон. В связи с этим, считаем необходимым заметить, что и этот критерий остается недосягаемым идеалом, ибо содержание договора нельзя формализовать, что делает невозможным его использование на практике. Тем не менее, этот критерий следует использовать -- при формировании конструкций новых договоров, что вполне осуществимо. Далее заметим, что одним из важнейших моментов, отличающих один тип (вид) договора от всех иных, является цель договора. По мнению О. Аненкина, на самом деле, смысл деятельности лизинговой компании состоит не в выполнении какого-то договора, а в получении максимальной прибыли в результате подбора таких видов оборудования, которые постоянно можно сдавать в аренду. При этом нужно так организовать свою деятельность (в том числе маркетинговую и рекламную), чтобы достичь максимальной оборачиваемости парка. Также были определены и практические цели поведения участников лизинга. Для удовлетворения потребности будущего пользователя лизингодатель инвестирует собственные денежные средства в необходимое пользователю оборудование, производимое определенным поставщиком, с целью получения прибыли, превышающей прибыть от кредитных и арендных сделок. При этом риски лизингодателя сведены к минимуму, а ответственным лицом перед пользователем является поставщик за надлежащую поставку. Анализируя мнения специалистов по этому вопросу, отметить точку зрения Е.В. Кабатовой, которая полагает, что прямой целью лизинга является лишь передача имущества во временное владение и пользование на условиях заключенного договора финансовой аренды (лизинга), а вспомогательной целью или побочной является, как указывает автор, "возможное последующее приобретение оборудования в собственность". В этой связи, на наш взгляд, обоснованной и наиболее верно отражающей правовую природу договора лизинга позиции придерживается Ю.С. Харитонова, утверждая, что основной целью деятельности сторон лизингового договора, их деловой задачей является совместная на основе объединения усилий нескольких самостоятельных сторон юридическая и материальная организация и непосредственно финансирование одной или несколькими, но не всеми, сторонами приобретения и использования имущества, а иногда и его производство. Эта правовая цель -- не предмет договора, это тот конечный коммерческий, экономический результат, к которому стремятся участники лизинговых отношений. Таким образом, цель, которую преследуют стороны лизингового договора, не тождественна целям сторон при договоре аренды или купли-продажи. Исходя из этой правовой цели, и должна, по нашему мнению, проистекать специфика правового регулирования правоотношений. Изучение которой, возможно именно посредством сравнения с уже имеющимися правовыми институтами.

Важным моментом при юридической квалификации тех отношений, в которые вступают стороны заключая договоры, является выяснение намерений сторон и установление истинного смысла их фактического поведения, как цепочки односторонних действий. Речь идет о проблеме толковании договора. В российском законодательстве статья 431 Гражданского Кодекса Российской Федерации исходит из следующих принципов толкования договора судом. Прежде всего, принимается во внимание буквальное значение содержащихся в договоре слов и выражений. Если буквальный смысл какого-либо условия договора неясен, следует сопоставить это условие с другими условиями и смыслом договора в целом. Наконец, если приведенные правила не позволяют определить содержание договора, нужно выявить действительную общую волю сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон. В российском законодательстве акцент сделан на буквальном понимании условий договора: приоритет не за тем, что имелось в виду, а за тем, что было сказано.

Противоположной позиции по этому вопросу придерживается французское право. Например, ст. 1156 Французского Гражданского Кодекса устанавливает, что "при рассмотрении соглашений нужно исследовать в первую очередь, каково было обоюдное намерение договаривающихся сторон, а не останавливаться на буквальном смысле выражений". В связи с этим, на наш взгляд, будет полезно обратить внимание на международный опыт решения подобных вопросов, являющий собой некое компромиссное решение.

Так, в ст. 8 Конвенции ООН "О договорах международной купли-продажи товаров" 1980 г. (далее по тексту - Венской конвенции) установлено:

* Для целей настоящей Конвенции заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение.

* Если предыдущий пункт неприменим, то заявление и иное поведение стороны толкуются в соответствии с тем пониманием, которое имело бы разумное лицо, действующее в том качестве, что и другая сторона при аналогичных обстоятельствах.

* При определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо, необходимо учитывать все соответствующие обстоятельства, включая переговоры, любую практику, которую стороны установили в своих взаимных отношениях, обычаи и любое последующее поведение сторон.

При определении намерения стороны или намерения, которое имело бы разумное лицо, прежде всего, необходимо, как отмечается в комментариях, изучить фактически использованные слова и выражения или фактическое поведение. Однако этого может оказаться недостаточно для выявления действительного намерения сторон. Поэтому п. 3 ст. 8 Венской конвенции содержит правило, обязывающее при определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо, учитывать все соответствующие обстоятельства, примерный перечень которых приведен в тексте Конвенции. То же правило толкования "в соответствии с общим намерением сторон изложено и в Принципах международных коммерческих договоров, разработанных Международным институтом унификации частного права (УНИДРУА) (далее по тексту -- Принципы УНИДРУА).

В соответствии со ст. 4.1. Принципов УНИДРУА, при выяснении значения, которое должно иметь условие договора, преимущество необходимо отдавать намерению, являющемуся общим для сторон. Из чего следует, по справедливому утверждению членов рабочей группы, работавшей над Принципами УНИДРУА и Комментарием, что договорному условию может быть придано значение, которое будет отличаться и от буквального смысла его в языке, в котором оно используется, и от смысла, которое придает ему разумное лицо, при условии, что такое отличающееся понимание является общим для сторон в момент заключения договора. В тех же случаях, когда общее намерение сторон не может быть установлено, договор должен толковаться в соответствии со значением, которое разумные лица, аналогичные сторонам придавали бы ему в аналогичных обстоятельствах (п. 2 ст. 4.1. Принципов УНИДРУА). При этом условия договора подлежат толкованию таким образом, чтобы всем им было придано значение, а не лишались силы какие-то из них (ст. 4.5 Принципов УНИДРУА).

На практике приведенные правила толкования находят свое применение в основном на стадии заключения договора, когда стороны делают определенные заявления и ведут себя определенным образом, точное юридическое значение которых может быть установлено не только для того, чтобы определить, заключен ли в действительности окончательный договор, но и, по нашему мнению, в ряде случаев может служить для того, чтобы квалифицировать соответствующий договор. Имеется в виду, что те элементарные односторонние действия участников договора в совокупности дают не что иное, как индивидуальный лизинговый договор. При истолковании деятельности участников лизинга мы обнаруживаем различные односторонние акты их поведения, которые по отдельности в своем, так сказать, расчлененном состоянии соответствуют поведению сторон при аренде, поставке и т.д. Однако применение "субъективного" подхода в толковании позволяет увидеть, что действия сторон лизинга собственно арендой и/или поставкой (и т.п.) не являются. Т.е. происходит анализ единого правоотношения применительно к традиционным правовым институтам, попытка приведения его к известной модели. Таковой взгляд на них есть всего лишь результат заданного понимания условий договора лизинга. На самом же деле, в этой связи считаем нужным заметить, что стороны, заключая договор, преследовали вполне конкретную цель создать именно такую конструкцию. Можно возразить, что они прибегают к известным уже правовым инструментам, но это лишь подтверждает выдвинутую версию, поскольку толкование, конечно же, прежде всего, опирается на те правовые категории, которые существуют в праве на момент этого толкования. И это на наш взгляд, ведет к тому, что остается неустановленным, на достижение какого результата направлена сделка, т.е. не определены действительная воля сторон и, следовательно, правовая природа договора.

Косвенным подтверждением указанному выше выводу является мнение М.Г. Розенберга, которое основано на том, что при толковании заявления или иного поведения применяется субъективный критерий, "решающее значение придается не тому, что сторона имела в виду, а тому, знала ли или не могла ли не знать другая сторона, каково было это намерение. Таким образом, известность (распознаваемость) для другой стороны заявления или иного поведения первой стороны является критерием, свидетельствующем о совпадении понимания обеих сторон. Любой из участников лизингового соглашения в достаточной мере осведомлен о происходящем и имеет полное представление о своих контрагентах по сделке. Именно эта "распознаваемость" для каждого из участников лизинга поведения других сторон является свидетельством того, какая именно сделка заключается фактически. Юридически же без такого понимания невозможно, например, возложение ответственности перед лизингополучателем за ненадлежащее исполнение обязательства на поставщика. На основании вышеизложенного, необходимо сделать вывод о том, что лизинг невозможно признать набором разнородных элементов и/или договоров. Договор лизинга представляет собой не разрозненные волевые действия двух или более лиц, а "единое волеизъявление, выражающее их общую волю". Эта общая воля сначала формируется в сознании сторон, а затем уже получает свое выражение в их поведении и, наконец, в договоре. Таким образом, на наш взгляд, применение синтетического метода исследования позволяет увидеть единство лизинговых отношений, исходя из разумного целеполагания людей, вступающих в соответствующие правоотношения. Те же явления, которые рассматриваются как самостоятельные моменты лизингового процесса, как, например, аренда и купля-продажа, на самом деле есть различные ипостаси одного и того же явления. В связи с этим, учитывая наличие самостоятельной и неповторимой цели договора лизинга, попытаемся далее определить место договора лизинга в системе гражданского права, исследуя его природу.

Наиболее значимой для классификации гражданско-правовых договоров является дихотомия, опирающаяся на одно из следующих оснований: распределение обязанностей между сторонами; наличие встречного удовлетворения; момент возникновения договора. На этих основаниях выделяют соответственно три пары договоров: односторонние и двусторонние, возмездные и безвозмездные, реальные и консенсуальные. Рассмотрим сначала вопрос, является ли договор лизинга двусторонним. Однако, прежде требуется уяснить один важный момент. Обычно двусторонними признаются договоры, в которых каждая из сторон имеет права и обязанности, а односторонними -- договоры, в которых у одной стороны только права, а у другой -- только обязанности. В литературе также выделяют договоры односторонне обязывающие и взаимные. Традиционное деление договоров на взаимные и не являющиеся таковыми, с одной стороны, также на одно - и двусторонние признавалось равнозначным. Так, О.С. Иоффе указывал, что "взаимными называются обязательства, каждый участник которых является кредитором и должником одновременно. Им могут быть противопоставлены односторонние обязательства, в которых одно лицо выступает только как кредитор, а другое -- только как должник". Впрочем, действующий Гражданский кодекс заменил признак "взаимности" "встречностью", что больше отвечает потребностям гражданского оборота; поскольку в данном случае имеется в виду такое исполнение, которое должно производиться одной из сторон лишь после того, как другая сторона исполнила свое обязательство.

В этой связи заметим, что в лизинговом договоре должны предусматриваться (и обычно присутствуют) целый ряд правомочий, предоставляемый его участникам, а также различные принятые им на себя обязательства. Лизингодатель обязан оплатить поставщику приобретаемое в собственность имущество для передачи его лизингополучателю и одновременно имеет право на получение лизинговых платежей от последнего, пользователь вправе получить имущество от поставщика и обязан вносить за это плату лизингополучателю, поставщик обязан предоставить оборудование и гарантии качества и комплектности пользователю и вправе получить оплату от лизингодателя и т.д.. При этом, как уже отмечалось нами выше, не все права и обязанности сторон корреспондируют правам и обязанностям каждой из оставшихся сторон договора. Однако, в той или иной степени, стороны связаны взаимными обязательствами, вытекающими одно из другого. Так, поставщик обязан поставить оборудование надлежащего качества. При этом корреспондирующее этой обязанности право требования принадлежит как лизингодателю, так и лизингополучателю одновременно. Или, при приемке оборудования, лизингополучатель обязан проверить его соответствие договорным требованиям, в противном случае ответственность за возможное несоответствие будет снята как с поставщика, так и с лизингодателя. Очевидно, что стороны в договоре имеют целый ряд прав и обязанностей по отношению друг к другу, т.е. в связи с этим, лизинговый договор, на наш взгляд, можно признать отвечающим признаку встречности (взаимно обязывающим). С взаимностью обязательств контрагентов во встречном договоре, прежде всего, связана общность судеб соответствующих обязательств. Например, если проданная лизингодателю индивидуально определенная вещь погибла до ее передачи вследствие непреодолимой силы, то обязательство продавца в силу п. 1 ст. 416 Гражданского Кодекса Российской Федерации прекращается. И одновременно прекращается обязательство лизингополучателя (или лизингодателя) принять вещь и обязательство лизингодателя оплатить стоимость соответствующей вещи.

Далее, переходя к анализу деления договоров на одно и многосторонние, хотелось бы сразу отметить утверждение В.М. Кротова, которое основано, прежде всего, на том, что следует различать деление сделок на одно- и многосторонние от одноименного деления договоров. По его мнению, последние классифицируются "в зависимости от того какое количество лиц становится обязанным и приобретает права по заключенному договору". Т.е. речь идет о делении договоров на встречные и односторонне обязывающие. Но поскольку договоры являются разновидностью сделок, на них распространяется и деление сделок на различные виды. Поэтому, по мысли В.М. Кротова, допустимо рассматривать один и тот же договор соответственно и как многостороннюю сделку, и как встречный договор. Такая постановка вопроса заставляет нас обратиться к теории многозначного представления о договоре. Идея заключается в том, что договоры можно рассматривать с трех точек зрения: как основание возникновения правоотношения, как само правоотношение, возникшее из этого основания, и, наконец, как форму, которую соответствующее правоотношение принимает. В этой связи приведем высказывание Н.Д. Егорова, который, на наш взгляд, не без основательно полагает, что под договором понимается и юридический факт, лежащий в основе обязательства, и само договорное обязательство, и документ, в котором закреплен факт установления обязательственного правоотношения. В связи с этим Н.Д. Егоров заключает, что договор как юридический факт и как юридическое отношение, а также как форма документа, выражающего это правоотношение, воспринимаются как самостоятельные аспекты договора, как различные моменты в его развитии. Данная позиция представляется, на наш взгляд, достаточно обоснованной. В связи с чем, определим, что договор как основание правоотношения -- договор-сделка, -- относится к такой разновидности юридических фактов, которые именуются сделками, и тем самым становится "одном ряду с односторонними сделками, деликтами, административными актами, юридическими поступками и пр., а значит, в соответствии с нормой ст. 153 Гражданского Кодекса Российской Федерации, представляют собой действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение и прекращение гражданских прав и обязанностей. В связи с вышеизложенным, договор лизинга является основанием возникновения правоотношения между несколькими лицами. Действия этих последних, очевидно, направлены на установление прав и обязанностей именно между несколькими, а не двумя, участниками сделки. В связи с чем, на наш взгляд, представляется некорректным утверждение, что "собственно договор лизинга -- лишь часть трехсторонней сделки", в которой возникают отношения купли - продажи между поставщиком оборудования и лизингодателем, а также потенциальные отношения купли-продажи между лизингодателем и лизингополучателем", "... а не лизинговая сделка в целом, как трехсторонний комплекс отношений". В этой связи, на наш взгляд, наиболее верной и обоснованной является позиция С.Ю. Харитоновой которая утверждает, что невозможно установить полнокровные правоотношения по лизингу, если сделка заключена лишь между пользователем и лизингодателем или только между лизингодателем и поставщиком. Действительно, заметим, что из подобных сделок могут возникнуть либо арендные правоотношения, либо правоотношения поставки -- соответственно. Именно в силу этого обстоятельства, на наш взгляд, искусственной видится привязка двух различных сделок друг к другу с помощью фикции, предположения, что при лизинге арендатор в определенных рамках является как бы стороной договора поставки. И здесь существенное значение приобретает императивная норма ст. 667 Гражданского Кодекса Российской Федерации об обязанности арендодателя уведомить продавца о том, что приобретаемое имущество предназначено для передачи его в аренду определенному лицу. Однако, использование такой сложной конструкции все же не соответствует реальному положению дел и не приводит к возникновению единой сделки, порождающей правоотношение лизинга.

В этой связи, отметим, что практически во всех странах, располагающих соответствующим законодательством, также установлено, что заключение договора лизинга неизменно связано с уведомление продавца о цели покупки оборудования. Этим самым, с одной стороны, продавец оповещается о необходимости так или иначе взаимодействовать с третьим участником лизинга и нести перед ним определенные обязательства, а, с другой -- таковое уведомление свидетельствует об определенной степени ограничения прав лизингодателя - собственника в отношении распоряжения имуществом. Уведомив только действительность принадлежащих ему прав требования, но и их исполнимость, иначе вся конструкция договора лизинга может потерять смысл. Представляется, что уведомление поставщика о цели приобретения имущества при лизинговой операции следует рассматривать не как элемент договора купли-продажи, а как одностороннее действие лизингодателя в общей цепочке иных односторонних действий, составляющих единый договор лизинга с участием трех самостоятельных сторон. Юридическим фактом, связывающим поставщика, лизингодателя и пользователя, является многосторонний договор лизинга, из которого и вытекают права пользователя в отношении поставщика, и наоборот. В связи с этим, на наш взгляд, следует признать необходимым более четкую законодательную регламентацию момента возникновения прав пользователя требовать исполнения поставщиком обязательств по передаче лизингового оборудования. При этом следует учесть, что если исходить из понимания лизинга как единого трехстороннего договора, уведомление поставщика о целях приобретения товара приобретет еще и организационно - правовое значение. С помощью подобного уведомления лизингодатель осуществляет координацию всего процесса лизинговой операции в рамках реализации своих прав и выполнения прямых организационных обязанностей.