Аналогичной же позиции по данному вопросу придерживается и И. Решетик, обосновывая свою точку зрения тем, что в договоре лизинга имеются такие специфические особенности, которые неправильно было бы квалифицировать лишь как незначительные отступления от общего правила, рассматривая договор лизинга в качестве разновидности аренды. Далее она совершенно обоснованно, на наш взгляд, обращает внимание на следующие характеристики рассматриваемого договора: "в отличие от аренды при лизинге риски, связанные с имуществом, переходят к лизингополучателю, который собственником этого имущества не является; обеспечение технического обслуживания, среднего ремонта, страхования при лизинге является обычно обязанностью лизингополучателя или продавца, и именно лизингополучателю принадлежит право выбора предмета договора лизинга и определения его продавца, что обращает внимание на несвойственную арендным отношениям активную роль лизингополучателя. При этом стороны могут договориться об ином, но это обязательно должно найти отражение в соглашении; ответственность за качество, комплектность, сроки поставки имущества несет продавец, не участвующий в заключение договора лизинга".

Этой же позиции придерживается В.М. Джуха, который указывает на то, что в более широком смысле лизинг является организационной формой предпринимательской деятельности, выражающей особые отношения собственности, особую систему хозяйствования, на них основанную, что также позволяет говорить о многостороннем характере договора лизинга. Считается, что многосторонние сделки, возникая по соглашению нескольких лиц, порождают для каждого из них одинаковые юридические последствия. Между участниками многосторонней сделки, в отличие от двусторонней, нет никакой противоположности интересов. Примером подобной сделки является простое товарищество. Как подчеркивал Г.Ф. Шершеневич, договор товарищества -- не самоцель, он имеет целью заключение сообща других договоров, причем интересы сторон по договору тождественны. При лизинге же интересы участников сделки качественно отличны друг от друга (поставщик продает имущество и получает прибыль, лизингополучатель извлекает полезные свойства вещи в своих целях, лизингодатель приобретает имущество в собственности и получает плату за его использование), но имеют, тем не менее, единую направленность. Как уже отмечалось нами выше, заключение подобного договора, позволяет приобрести существенные финансовые и организационные преимущества на рынке. Каждый из участников лизинговой операции преследует определенный интерес, однако, интерес каждого из них в определенной точке совпадает, тем самым формируется как бы коллективный интерес участников лизинговой сделки, заключенный в сотрудничестве всех ее участников, без которого невозможно достигнуть поставленных каждым из них цели -- получения, в конечном счете, максимальной прибыли. В литературе совершенно справедливо, на наш взгляд, было высказано мнение, что, объединяясь, участники многосторонней сделки преследуют единую цель, в результате совпадения их интересов, их основных прав и обязанностей, противопоставление и четкое разграничение на стороны между участниками фактически отсутствуют. Поэтому в многосторонней сделке нельзя сказать, на чьей стороне выступает конкретный участник договора. При этом отметим, что участники многосторонней сделки, преследуя упомянутый коллективный интерес, могут иметь как одинаковые, так и различные по содержанию права и обязанности, и, соответственно, четко различаться между собой. Преследование общего интереса не всегда с необходимостью влечет возникновение одинаковых по содержанию прав и обязанностей у лиц, эту цель преследующих.

В этой связи, хотелось бы привести мнение Н.В. Козловой, которая полагает, что в многосторонних сделках каждый участник одновременно связан взаимными обязательствами с остальными участниками так, что любой из них может требовать от всех других участников или только от одного из них надлежащего исполнения принятых ими обязательств по договору. При всей неоднозначности приведенного суждения, не следует упускать из виду, что в случае, если ответственность за выбор продавца лежит на арендодателе, арендатор вправе по своему выбору предъявлять требования, вытекающие из договора купли-продажи, как непосредственно продавцу имущества, так и арендодателю, которые несут солидарную ответственность (п. 2 ст. 670 Гражданского Кодекса Российской Федерации).

Включение такого правила в Гражданский Кодекс Российской Федерации, на наш взгляд, прежде всего, вызвано необходимостью адекватно регулировать гражданский оборот, дополняет сложную конструкцию лизинга, все больше приближая ее к созданию единого правоотношения. Представляется также, что для многосторонней сделки характерно наличие организационного центра, координирующего действия всех участников, для достижения общего для всех результата. Это мы видим в лизинге, когда лизинговая компания обеспечивает весь ход лизинговой деятельности. Именно с этой точки зрения лизинг следует рассматривать как многостороннюю сделку, являющуюся основанием для возникновения правоотношения лизинга. Таким образом, уже только один этот признак многосторонности не позволяет рассматривать лизинг как арендные отношения. Более того, признание лизинга договором, заключаемым более, чем двумя сторонами, влечет за собой применение к подобным отношениям нормы п. 4 ст. 420 Гражданского Кодекса Российской Федерации о том, что общие положения о договоре применяются, если это не противоречит многостороннему характеру таких договоров. В подобном случае объединительным, синтетическим моментом для теории выступает практика, выявляющая коллективный интерес участников лизинговой операции. Считаем необходимым, определить Лизинг как сделку многостороннюю. В связи с этим, определяя специфику многосторонности следующим образом: многосторонность -- это согласование воль нескольких участников сделки для достижения единой цели. Эта специфическая цель выделяет многосторонние договоры - сделки из ряда иных смежных договоров в отдельную группу, обусловливая иное качество всего договора в целом. Синтетическое начало самого лизингового договора проявляется и в том, что лизингодатель призван объединить усилия всех арендаторов и поставщиков. Он и организатор, - объединяет и организует фактически всю производственную цепочку. Без исполнения лизинговой компании указанных функций теряется смысл, всей операции. Лизингодателя следует признать объединительным звеном всей операции. Содержание обязательств из договора лизинга составляет уже не только обмен товарами и услугами, но и особая организация отношений, позволяющая участникам обязательства совместно достигать поставленных целей. Управление лизинговым процессом следует рассматривать как механизм и систему взаимодействия участников операции. Таким образом, договор лизинга следует признать договором, имеющим ярко выраженный организационный характер, не совпадающий однако с аналогичным пониманием организационного момента в договоре о совместной деятельности, например, или договоре доверительного управления и других договоров.

Помимо указанного выше, практическое значение для определения правового режима определенного договора имеют и другие виды делений. В гражданском праве принято различать договоры возмездные и безвозмездные. Для классификации по признаку возмездности существуют два критерия: взаимность и встречность действий (предоставлений), имеющих материальное содержание, хотя бы и не равное в стоимостном выражении, а также прямая связь между затраченными средствами и полученными результатами.

Стороны лизингового договора действуют совместно для достижения общей цели организации определенного производственного процесса. Тем самым правовая цель объединения участников лизинговой сделки осуществление предпринимательской деятельности, т.е. деятельности, направленной на извлечение прибыли. В процессе этой деятельности стороны лизингового договора получают определенное встречное удовлетворение в виде внесения лизинговых платежей и уплаты покупной цены за предоставляемое в лизинг оборудование. Таким образом, нами установлено, что лизинговый договор, регулируя имущественные отношения между его сторонами, является возмездным.

По способу совершения договор лизинга является консенсуальным. Сделанный вывод подтверждается нами следующим образом: поскольку договор лизинга вступает в силу с момента достижения сторонами соглашения по всем существенным условиям и придания договору требуемой законом формы (ст. 432 Гражданского Кодекса Российской Федерации). Обязанность передать имущество и вносить лизинговые платежи возникает из достигнутого сторонам соглашения (ст. 665 Гражданского Кодекса Российской Федерации).

Существует деление договоров в пользу контрагентов и в пользу третьих лиц. На наш взгляд, нет оснований признавать договор купли-продажи при лизинге договором в пользу третьего лица, поскольку лизинг представляет собой единый договор с участием нескольких самостоятельных сторон.

Исходя из деления договоров на вещные и обязательственные, нельзя не упомянуть о существовании теории, что договор лизинга по своей правовой природе близок к бесспорно вещному праву -- узуфрукту - устанавливаемому по закону или договору праву пользования чужим имуществом с присвоением пользователем (узуфруктуарием) приносимых вещью плодов, но под условием сохранения существа данной вещи, что совпадает с понятием узуфрукта в римском праве. Сутью лизинга, созвучной сущности узуфрукта, на наш взгляд, можно признать то, что одному лицу - пользователю, - принадлежат отдельные, связанные с потребительской стоимостью вещи, полномочия собственника, тогда как титул и право распоряжения остаются у ее собственника. Право собственности при этом не пребывает в подвешенном состоянии, а субъективная юридическая ситуация не сводится к правомерному ожиданию восстановления нарушенного права, хотя собственник вещи и оказывается лишен фактически значимых полномочий. Отсюда -- распространенные в прошлом концепции узуфрукта как временной собственности, собственности на плоды, а также -- функционально разделенной собственности. С этим же связаны и аналогичные подходы к исследованию правовой природы лизинга, на наш взгляд не лишенные действительно объективных суждений. Однако в этой связи считаем необходимым отметить, что возможности лизингодателя в данном случае ограничены. Из всех правомочий собственника он может реализовать лишь правомочия распоряжения, причем совершенно определенным образом: сдать его во временное пользование по договору лизинга. Это обусловлено тем, что оборудование приобретено именно с соответствующей целью и передается не контрагенту по договору купли-продажи, а пользователю по договору лизинга. Т.е. права собственника, переданные поставщиком лизингодателю, оказываются как бы урезанными в силу того, что в сделке участвует еще одна сторона,- лизингополучатель. Пользователь же наделяется правами владения переданным в лизинг имуществом и пользования, включая право извлекать доходы. Из этого делают вывод, что в данном случае происходит "расщепление права собственности ... между двумя лицами". В этом смысле у исследователей иногда возникает желание сравнить лизинг с уже упомянутом в настоящем параграфе институтом доверительной собственности (траста). В изложении Е.В. Кабатовой, М. Джованьоли в монографии "Лизинг в Европе -- развитие и юридическая природа" подчеркивает сложность перенесения лизинга на европейский континент и сравнивает его с другим англо-американским институтом -- доверительной собственностью (trust). В настоящее время отсутствует точное определение юридического понятия "траст", однако чаще всего встречается определение, данное сэром Артуром Андерхиллом: "Траст -- это основанная на праве справедливости обязанность, возлагаемая на лицо (называемое доверенным лицом), по распоряжению управляемой им собственностью (называемой доверительной собственностью) в интересах других лиц (называемых бенефициарами), одним из которых может быть он сам, если любой из них может возложить на него такую обязанность. Любые действия или бездействие со стороны доверенного лица, не разрешенные или не оправданные условиями трастового договора или законом, называются нарушением траста". Т.е. учредитель траста отчуждает определенное имущество другому лицу -- доверительному собственнику (траста), который использует это имущество только в целях, указанных учредителем, и исключительно в интересах выгодоприобретателей, также указанных учредителем. В этом заключается основной принцип управления трастом. В связи с чем, такое положение позволяет трактовать доверительную собственность (траст) как самостоятельную форму собственности, при которой одно лицо является собственником имущества, отчужденного ему другим лицом для определенных, указанных учредителем, целей. На Европейском же континенте это толкуется как будто "три участника отношений, условно говоря, "делят" между собой право собственности". В связи с этим, Е.В. Кабатова, на наш взгляд, совершенно справедливо замечает, что учредитель траста распоряжается имуществом, отчуждая его доверительному собственнику и давая последнему соответствующие указания. Доверительный собственник владеет имуществом, извлекает доходы и передает их выгодоприобретателю. Выгодоприобретатель же пользуется доходами, полученными от этого имущества. Безусловно, на наш взгляд, лизинг и траст не имеют буквального сходства, хотя бы потому, что трастовое соглашение вообще не будет иметь юридической силы, поскольку слова, используемые для учреждения траста, должны четко указывать, что имеется в виду именно траст.

Однако, главное при лизинге то что, по сложившейся традиции, собственником имущества признается лизингодатель. Существование мнения о том, что лизингодатель является собственником формальным (видимо, имеется в виду юридическим), а лизингополучатель -- собственником экономическим (фактическим) заставляет обратить внимание на то, что именно представляет собой субъективное право лизингодателя на имущество, передаваемое в лизинг. Решение затронутой проблемы, видится нам именно в связи с ограниченной динамикой выработанного позитивным правом закрытого перечня правомочий, входящих в состав понятия права собственности, так называемой триады. В этой связи наиболее обоснованным, на наш взгляд, является отнесение договора лизинга к той группе договоров, которые можно назвать обязательственно-правовыми, учитывая, что в нем доминируют именно обязательственные отношения, которые, однако, обременены вещно-правовыми элементами, имеющими существенное значение для всей конструкции. Своеобразие подобных договоров заключается и в том, что обязательства из них могут защищаться и с помощью вещно-правовых способов защиты.

Важным моментом для классификации договора лизинга как вещного или обязательственного является выяснение, на что направляется урегулированная правом деятельность субъектов данного правоотношения. Как уже было отмечено нами ранее, коллективный интерес всех участников лизинговой операции направлен на создание функционального объединения во главе с профессиональным инвестором и аналитиком - лизинговой компанией. По совершенно справедливому мнению М.И. Лещенко, "лизингополучатель (предприятие) приобретает двойственный социально-экономический статус, выступая и как непосредственный исполнитель, и как самостоятельный предприниматель, заинтересованный не только в улучшении своего производства, но и в осуществлении производственных накоплений, что и обеспечивает предпосылки для ускорения научно-технического прогресса". Обеспечить серьезный уровень управления лизинговыми операциями под силу специализированным компаниям, что позволяет с большей долей профессионализма управлять процессом лизинга. В связи с этим заметим, что договор лизинга носит ярко выраженный организационный характер и заключается его сторонами не с целью передачи вещи как таковой (и не на это направлен в первую очередь), а с целью совершения с этой вещью деятельности по управлению ею совершенно определенным образом.

Трактовка лизинга как института комплексного наводит на мысль о том, что лизинг есть договор смешанного типа. К такому абсолютно обоснованному, с нашей точки зрения, выводу приходит Е.В. Кабатова указывая следующее: "...строго разграничивать рассматриваются ли отношения между всеми участниками лизинга или лишь договор о предоставлении оборудования во временное пользование", то "в первом случае вообще нельзя говорить о каком-либо одном из известных договоров, либо о договоре sui generis (особого рода), поскольку в состав всего комплекса в качестве его элементов входят отношения купли-продажи по временному пользованию оборудованием, в некоторых случаях займа, гарантии и др.". Следовательно, на наш взгляд, лизингу присущи признаки, характерные для нескольких различных договорных групп. В соответствии с нормой, закрепленной в п. 3 ст. 421 Гражданского Кодекса Российской Федерации, к смешанным договорам относятся договоры, в которых содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами. Т.е. в случае рассмотрения лизинга как совокупности элементов различных договоров, предусмотренных законом (поставки, аренды и т.д.), финансовую аренду следует отнести к договорам смешанного типа. Однако, как нам кажется, в таком предположении легко обнаружить противоречие. Думается, пункт 3 ст. 421 Гражданского Кодекса Российской Федерации вкладывает в это понятие иной смысл. Лизинг является самостоятельным видом гражданско-правовых договоров, поскольку предусмотрен Гражданским кодексом Российской Федерации отдельно. Этот новый договорный вид возник не из элементов разных договорных обязательств, а как целостное явление, единый договор со своими элементами и закономерностями. Таким образом, определим, что договор лизинга следует рассматривать, как специфическую правовую конструкцию и споры о его природе весьма обоснованы. Так, например, М.И. Брагинский, подчеркивает, что при наличии специальной главы в Гражданском Кодексе Российской Федерации, а значит, и специального типа договоров, какой бы не была специфика соответствующего вида договоров, он не может считаться договором "sui generis" (особого рода). В свою очередь, В.В. Витрянский делает вывод о том, что "признание договора лизинга самостоятельным гражданско-правовым договором, а не отдельным видом договора аренды было не правильным ни с теоретической, ни с практической точки зрения. Тем более что это, ко всему, противоречило бы Гражданскому Кодексу Российской Федерации, рассматривающему договор финансовой аренды (лизинга) как отдельный вид договора аренды".

Однако, на наш взгляд, проблема состоит именно в том, что специальная глава в Гражданском Кодексе Российской Федерации и появилась в результате соответствующего представления о лизинге, возникла в результате осмысления правоприменительной практики, основанной еще на нормах гражданского кодекса РСФСР 1964 года и Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. Со временем оценка правовой природы лизинга эволюционировала под воздействием разнопорядковых факторов, среди которых, естественно, решающая роль принадлежит происходящим в нашей стране социально-экономическим преобразованиям. В этой связи, считаем необходимым указать, на то, что любой самостоятельный договор следует рассматривать как правовой институт, который представляет собой совокупность правовых норм, регулирующих определенные конкретные отношения. Бесспорным конечно является тот факт, что договор аренды - самостоятельный правовой институт. Далее, если следовать логике законодателя, лизинг является разновидностью договора аренды, соответствующего правового института. Однако, известно, что некоторые договоры в научных классификациях могут быть причислены в одну группу, но считаться единым правовым институтом не могут. Ведь правовой институт отличается такими особенностями, как наличие однородного фактического содержания, юридического единства норм, а также определенной законодательной обособленности. Однако в истории цивилистики нередко возникала ситуация, когда предпринимались попытки растворить в типически сходных подразделениях кодекса также и вновь образуемые самостоятельные договорные типы. В связи с этим, главное препятствие, связанное с отнесением лизинга к аренде, как правовому институту - большие различия в содержании договоров. Различия в названных отношениях весьма существенны, настолько, что вряд ли такие разнохарактерные договоры можно отнести к одному институту. Для того, чтобы более точно определить место договора лизинга среди других договоров гражданского права, следует руководствоваться критерием, который послужил базой для их классификации в действующем Гражданском Кодексе Российской Федерации. Изложенная в кодексе система договоров устанавливает их распределение по категориям в зависимости от важнейших правовых признаков. Преимуществом действующей системы договоров считается то, что, она основана на признаках, наиболее существенных для характеристики договора как правового явления. Признаки, по которым подразделяются договорные отношения, основаны на тех правовых результатах, к достижению которых направлен договор. Правовым результатом заключения договора лизинга является объединение несколькими лицами усилий под руководством профессионала для организации инвестиций и непосредственного финансирования приобретения и использования в дальнейшем в предпринимательских целях определенного имущества. С этой точки зрения, на наш взгляд, договор лизинга подлежит совершенно самостоятельному урегулированию. Договор лизинга нельзя смешивать ни с какими иными гражданскими договорами, элементы которых в нем присутствуют. Договор лизинга -- это отдельный договорный тип, который, относясь к разновидности многосторонних сделок, представляет собой самостоятельный гражданско-правовой договор. Вместе с тем, набор договоров, урегулированных законодательно, в любой правовой системе неизбежно всегда отстает от потребностей оборота, ибо любой законодательный акт соответствует практике лишь на момент его создания. В то время как гражданский оборот, создаваемый в результате взаимодействия автономных субъектов, постоянно видоизменяется и усложняется. Такое отклонение законодательства от практики нередко порождает сложности выявления и последующего урегулирования вновь возникающих типов и видов договоров, что мы и наблюдаем на примере договора лизинга.

Учитывая, что действующий Гражданский кодекс Российской Федерации содержит нормы о финансовой аренде (лизинге), которые, однако, не соответствуют реальному положению дел, необходимо, прежде всего, внести соответствующие изменения именно в Гражданский кодекс Российской Федерации. Как совершенной справедливо отмечал О.С. Иоффе, обычно в момент появления особых договорных форм, применяемых в сфере гражданского оборота, "такие формы стремятся подключить в качестве специфических подразделений к ближайшему по содержанию из числа сложившихся договорных типов. Но как только процесс их нормативного созревания достигает оптимальных масштабов, вдумчивый пересмотр ранее разработанных концепций чаще всего выливается в возведение былых договорных разновидностей в ранг договоров самостоятельной типологической значимости. Таким путем обогащались общие научные представления о системе советского договорного права". Таким образом, в настоящем параграфе исследования обоснована позиция, согласно которой договор лизинга определяется как отдельный, самостоятельный договорный тип, который, относясь к разновидности многосторонних сделок, представляет собой самостоятельный гражданско-правовой договор со специфической целью, выраженным организационным характером и наличием в своей конструкции вещно-правовых элементов.

Так же обосновано положение, согласно которому отношения гражданско-правового характера, вытекающие из договора лизинга, невозможно вписать в рамки главы 34 Гражданского Кодекса Российской Федерации, поскольку арендной в полной мере не может быть охвачен даже такой элемент лизинговых отношений как договор лизинга. Последний предполагает не только обязанность лизингодателя предоставить имущество лизингополучателю во временное владение и пользование, но еще и приобрести его в собственность. Институт аренды, таким образом, объединяет лишь часть лизинговых отношений. В связи с чем, считаем достаточно обоснованным факт появления нового института в системе российского гражданского права -- института финансовой аренды (лизинга). Следовательно, считаем необходимым, упорядочить правовое регулирование новых отношений путем выделения самостоятельного института финансовой аренды лизинга в отдельную главу в Гражданском Кодексе Российской Федерации.

ГЛАВА 2. ИСПОЛНЕНИЕ И ПРЕКРАЩЕНИЕ ДОГОВОРА ФИНАНСОВОЙ АРЕНДЫ (ЛИЗИНГА)

2.1 Специфика прав и обязанностей сторон договора финансовой аренды (лизинга)

Переходя к анализу содержания договора финансовой аренды (лизинга), необходимо подчеркнуть, своеобразие его содержания, которое объясняется, прежде всего, тем, что, возникшие из него обязательства представляют собой неразрывный комплекс отношений, с одной стороны, прав и обязанностей лизингодателя и лизингополучателя, типичных для арендных отношений, а с другой стороны, некоторых особых прав и обязанностей сторон, связанных с необходимостью заключения договора купли-продажи для приобретения лизингодателем имущества с последующей передачей его лизингополучателю. Так, в соответствии со ст. 665 Гражданского Кодекса Российской Федерации, лизингополучатель вправе самостоятельно выбрать объект лизинга и сообщить о нем лизингодателю, либо оставить выбор лизингового имущества на усмотрение лизингодателя. При этом на практике возникает вопрос: каким образом может быть реализовано право выбора, принадлежащее лизингополучателю, поскольку реализация этого права тем или иным субъектом правоотношений влечет различные правовые последствия. Например, при рассмотрении исковых требований о признании договора финансового лизинга недействительным Арбитражный суд Самары принял следующее решение по аналогичному вопросу.

Истец настаивал на том, что при заключении договора на условиях финансового лизинга был лишен возможности реализовать право выбора объекта лизинга и продавца лизингового оборудования. Заявку на технику истец не подавал, т.к. техника уже находилась на базе ответчика. Хотя техника и была принята истцом по актам приема - передачи объектов лизинга была произведена оплата первоначального взноса за передачу техники. По мнению суда, "право на выбор техники истец реализовал путем заключения оспариваемого договора". Представляется, однако, что это не совсем так. Заключая договор финансового лизинга, в котором указан определенный (без участия лизингополучателя) объект или продавец лизинга, пользователь тем самым соглашается на предложенные лизингодателем условия договора. Т.е. фактически выбор продавца и объекта лизинга произвел лизингодатель, лизингополучатель же согласился с ним, заключая договор. В связи с тем, что условие договора о выборе продавца и объекта лизинга не является существенным признаком финансовой аренды, на наш взгляд, суд правильно признал оспариваемый договор финансового лизинга действительным.

Далее, анализируя комплекс прав и обязанностей лизингодателя, отметим, что основная обязанность лизингодателя заключается в приобретении в собственность указанного лизингополучателем имущества (предмета лизинга) у определенного последним продавца и предоставить это имущество лизингополучателю во временное владение и пользование. Наличие элементов финансирования лизингодателем приобретения объекта лизинга является конститутивным признаком договора лизинга. Выполнение данной обязанности состоит в том, что лизингодатель должен заключить договор купли-продажи (поставки) лизингового имущества с продавцом (поставщиком) в соответствии с указаниями лизингополучателя. Указанный договор заключается в порядке, предусмотренном нормами Гражданского Кодекса Российской Федерации о купле-продаже. Вместе с тем, считаем необходимым отметить, что, имеются определенные особенности в выполнении данного договора: вытекающие из него обязанности по передаче товара продавец должен исполнить не перед покупателем по договору (лизингодателем), а перед лизингополучателем, не являющимся стороной в этом договоре. И в данном случае, на наш взгляд, совершенно обоснованной является позиция Витрянского В.В., основанная на том, что указанное нельзя считать исполнением договора купли-продажи в пользу третьего лица (получателя). Таким образом, арендатор (лизингополучатель) имеет права и несет обязанности, предусмотренные законом для покупателя по договору купли-продажи (за арендодателя), кроме обязанности оплатить приобретенное имущество, как если бы он был стороной по договору купли-продажи. В связи с этим, роль арендодателя в обязательстве, возникшем из договора купли-продажи, где он являлся покупателем, помимо обязанности оплатить приобретенное у продавца имущество сводится к тому, что без его согласия арендатор не может расторгнуть договор купли-продажи и, кроме того, ему (наряду с арендатором) предоставляется статус солидарного кредитора по отношению к продавцу. Именно арендатор (лизингополучатель) наделен правом предъявлять непосредственно продавцу имущества, являющегося объектом договора лизинга, требования, вытекающие из договора купли-продажи, заключенного между продавцом (поставщиком) и арендодателем (лизингодателем), в частности в отношении качества и комплектности имущества, сроков его поставки и в других случаях ненадлежащего исполнения договора продавцом (поставщиком). Данное обстоятельство, конечно же, не безразлично для последнего. Поэтому Гражданский Кодекс Российской Федерации предусматривает, что арендодатель (лизингодатель), приобретая имущество для арендатора (лизингополучателя), должен уведомить продавца (поставщика) о том, что имущество предназначено для передачи его в лизинг определенному лицу (ст. 667). Такое указание, на наш взгляд, наряду с другими условиями договора купли-продажи и финансовой аренды, придает ясность отношениям по финансовой аренде, что важно для правильного применения норм Гражданского кодекса. Отсутствие указания о цели приобретения имущества не влияет на действительность договора, но может быть основанием для требования возмещения убытков.

Кроме того, как было указано выше, лизингополучатель состоит в определенных отношениях с продавцом имущества, в этой связи он наделен по отношению к нему рядом прав и обязанностей. Согласно ст. 668 Гражданского кодекса Российской Федерации: "если иное не предусмотрено договором финансовой аренды, имущество, являющееся предметом этого договора, передается продавцом непосредственно арендатору в месте нахождения последнего". Невыполнение продавцом (поставщиком) обязанности по передаче проданного лизингодателю имущества влечет для него негативные последствия, предусмотренные нормами Гражданского Кодекса Российской Федерации о купле-продаже (ст. 463), с той лишь разницей, что соответствующие требования должны предъявляться не покупателем по договору купли-продажи (лизингодателем), а непосредственно арендатором этого имущества (лизингополучателем). Так, требование о расторжении договора купли-продажи с продавцом не может быть предъявлено лизингополучателем без согласия лизингодателя (п. 1 ст. 670 Гражданского Кодекса Российской Федерации). Также все претензии, касающиеся обнаруженных дефектов, должны быть адресованы лизингополучателем непосредственно к продавцу. Как пункт 1 статьи 670 Гражданского Кодекса Российской Федерации, так и пункт 4 статьи 10 Закона о финансовой аренде (лизинге) предусматривают ответственность продавца перед лизингополучателем по требованиям, вытекающим из договора купли-продажи. Далее, считаем необходимым подчеркнуть, что такой договор купли-продажи может регулироваться как общими нормами Гражданского Кодекса Российской Федерации о купле-продаже (параграф 1 главы 30), так и нормами Гражданского Кодекса Российской Федерации о поставке товаров (параграф 3 главы 30), а в случае приобретения предмета лизинга, являющегося недвижимым имуществом, соответственно, нормами Гражданского Кодекса Российской Федерации о продаже недвижимости (параграф 7 главы 30).

В связи с этим, хотелось бы отметить, что аналогичное законодательное регулирование лизинговых отношений осуществляется и по законодательству зарубежных стран. Так, нормы Единообразного торгового кодекса США от 1952 года (в редакции 1990 года) (далее по тексту - ЕТК), трактуют правовое положение арендатора как бенефициара по договору поставки (ст. 2А- 209 ЕТК). Арендатор наделен всеми правами требования и гарантиями из договора поставки в том же объеме, что и арендодатель, в той степени, в которой арендные права арендатора по финансовой аренде связаны с договором поставки, и в, том случае если это не противоречит условиям гарантии, самому договору поставки и всем правам требования и защиты, из них вытекающим (и. 1 ст. 2А-209 ЕТК). Однако такое распространение прав и гарантий на арендатора не должно вести к изменению прав и обязанностей сторон договора поставки, вытекающих из этого договора, а также к перенесению на арендатора каких-либо обязанностей по договору поставки. Так, нормы законодательства о финансовой аренды (лизинге) в США позволяют выявить, что договор поставки между поставщиком и арендодателем не может быть расторгнут или изменен (п. 1 ст. 2А-406 ЕТК), если до такого изменения или расторжения поставщик получил уведомление, что арендатор вступил в договор финансовой аренды в связи с заключенным поставщиком договором поставки.

Далее, определим, что сложность лизингового обязательства, связанная со спецификой субъектного состава договора лизинга, в полной мере проявляется и в круге обязанностей лизингополучателя, которые выражены в следующем: "Лизингополучатель обязан принять лизинговое имущество у продавца, использовать его по назначению, определенному договором лизинга, в том числе обеспечить его "сохранность и надлежащее техническое состояние, своевременно вносить лизинговые платежи, а по окончании срока лизинга возвратить лизинговое имущество лизингодателю либо приобрести его в собственность (если это предусмотрено договором)". В связи с этим, выполнение обязанности по принятию лизингового имущества от лизингодателя предполагает:

во-первых, совершение со стороны лизингополучателя всех действий, которые в соответствии с обычно предъявляемыми требованиями необходимы с его стороны для обеспечения передачи продавцом и получения соответствующего имущества с учетом того, что лизингополучатель несет обязанности, предусмотренные Гражданского Кодекса Российской Федерации, для покупателя по договору купли-продажи;

во-вторых, проверку лизингополучателем качества и комплектности указанного имущества в целях выявления его недостатков (в том числе скрытых) и иных несоответствий условиям договора купли-продажи, а при выявлении таковых - извещение продавца о нарушениях договора;

в-третьих, принятие мер к своевременному оформлению приема-передачи лизингового имущества, если такое оформление требуется в соответствии с законодательством (например, если объектом лизинга являются здание, сооружение, иное недвижимое имущество или предприятие, их передача удостоверяется передаточным актом, который подписывается обеими сторонами).

Также с вопросом передачи предмета лизинга во временное пользование тесно связан вопрос о переходе риска случайной гибели или порчи оборудования. В отличие от общего правила о купле-продаже, согласно которому, если иное не предусмотрено указанным договором, риск случайной гибели или случайного повреждения товара переходит на покупателя с момента, когда в соответствии с законом или договором продавец считается исполнившим свою обязанность по передаче товара покупателю (п. 1 ст. 459 Гражданского Кодекса Российской Федерации), в лизинговых отношениях риск случайной гибели или случайной порчи лизингового имущества переходит непосредственно к лизингополучателю в момент передачи ему этого имущества, если иное не предусмотрено договором лизинга (ст. 669 Гражданского Кодекса Российской Федерации). По сравнению с указанными нормами российского законодательства несколько иной порядок по этому вопросу предусмотрен в законодательстве США. Так, на основании норм Единообразного торгового кодекса США от 1952 года (в редакции 1990 года) (далее по тексту - ЕТК). Существенным является то, что, по общему правилу, риск случайной гибели возлагается на арендодателя или переходит к арендатору. При финансовой аренде риск случайной гибели всегда переходит к арендатору (п. 1 ст. 2А-219 ЕТК). Тем самым подчеркивается финансовая роль арендодателя в этой операции. При финансовой аренде обещания арендатора, данные в договоре аренды, становятся безотзывными и независимыми с момента принятия имущества арендатором (ст. 2А-407 ЕТК). Однако действие этого правила не распространяется на те договоры финансовой аренды, которые в то же время являются арендой потребительской (потребительским лизингом, или потребительской финансовой арендой). К потребительской аренде в праве США относят договоры, заключенные между арендодателем, для которого сдача в аренду или продажа являются обычной.

В этой связи, также необходимо отметить, что некоторыми особенностями отличаются и правила определения места исполнения обязанности продавца по передаче товара. По общему правилу, регулирующему договор купли-продажи, обязанность продавца по передаче товара может считаться исполненной не только в момент вручения товара покупателю (для этого договором должна быть предусмотрена обязанность продавца по доставке товара в место нахождения покупателя). Исполнение данной обязанности возможно путем предоставления товара в распоряжение покупателя в месте нахождения этого товара, либо путем сдачи товара перевозчику или органу связи для доставки покупателю. В последних случаях местом исполнения обязательства признаются соответственно место нахождения товара или место сдачи товара перевозчику или органу связи (ст. 458 Гражданского Кодекса Российской Федерации). В лизинговых отношениях проданное имущество передается продавцом (поставщиком) непосредственно лизингополучателю в месте нахождения последнего. Если же стороны имеют в виду иное место исполнения продавцом (поставщиком) обязательства по передаче имущества, это должно быть специально предусмотрено договором лизинга (ст. 668 Гражданского Кодекса Российской Федерации).

Лизингополучатель обязан пользоваться лизинговым имуществом в соответствии с условиями договора лизинга, а если такие условия в договоре не определены, в соответствии с назначением имущества. В процессе использования имущества лизингополучатель должен поддерживать его в исправном состоянии, производить за свой счет, текущий ремонт и капитальный ремонт предмета лизинга (п.З. ст. 17 Закона о финансовой аренде (лизинге), а также нести расходы на содержание имущества, если иное не установлено законом или договором лизинга (п. 1 ст. 615, п. 2 ст. 616 Гражданского Кодекса Российской Федерации). Как показывает практика, данная норма позволяет не только наиболее оптимальным образом осуществить обслуживание предмета лизинга, но и существенным образом сократить расходы сторон.

В некоторый случаях, договором лизинга отдельные обязанности по обслуживанию лизингового имущества и обеспечению его надлежащей эксплуатации могут быть возложены на лизингодателя. В частности, Законом о финансовой аренде (лизинге) (п. 4 ст. 7) предусмотрено, что лизинговая сделка может включать в себя условия об оказании лизингодателем следующих дополнительных услуг. Прежняя редакция закона о лизинге в качестве таких дополнительных услуг предусматривала следующее: приобретение у третьих лиц прав на интеллектуальную собственность ("ноу-хау", лицензионных прав, прав на товарные знаки, марки, программное обеспечение и других); приобретение у третьих лиц товарно-материальных ценностей, необходимых в период проведения монтажных (шефмонтажных) и пусконаладочных работ; осуществление монтажных (шефмонтажных) и пусконаладочных работ в отношении предмета лизинга, обучение персонала; услуги по проведению работ, связанных с установкой (монтажом) предмета лизинга; другие работы и услуги, без оказания которых невозможно использовать предмет лизинга. Перечень, объем и стоимость дополнительных услуг должны быть указаны в договоре лизинга.

В процессе пользования лизинговым имуществом, в соответствии с общими положениями Гражданского Кодекса Российской Федерации (п. 2 ст. 615), лизингополучатель при условии наличия на то согласия лизингодателя, вправе не только сдавать лизинговое имущество в субаренду и передавать свои права по договору лизинга другому лицу (перенаем), но и предоставлять указанное имущество в безвозмездное пользование, а также отдавать арендные права, вытекающие из договора лизинга, в залог или вносить их в качестве вклада в уставный (складочный) капитал хозяйственных обществ и товариществ или паевого взноса в производственный кооператив. Однако, указанные обстоятельства не в коей мере не исключают обязанность лизингополучателя своевременно вносить лизинговые платежи (ст. 614 Гражданского Кодекса Российской Федерации). Порядок, условия и сроки внесения лизинговых платежей оговариваются сторонами в договоре. Если же договором они не определены, считается, что установлены порядок, условия и сроки, обычно применяемые при лизинге аналогичного имущества при сравнимых обстоятельствах. Думается, что нет необходимости подробно объяснять почему целесообразно это определять в договоре, так как отсутствие соответствующего условия затруднит реализацию договора на практике, и еще неизвестно, выгодны ли будут для сторон порядок, условия и сроки, обычно применяемые при лизинге аналогичного имущества при сравнимых обстоятельствах. Кроме того, на размер лизинговых платежей влияют амортизационные отчисления. И одним из достоинств лизинговой сделки является возможность применения ускоренной амортизации.

Однако ускоренная амортизация может применяться только по соглашению сторон, каковым и будет являться договор лизинга, если в нем предусмотрена такая возможность. Также договором лизинга должен быть определен размер коэффициента ускорения, не превышающий.

В этой связи хотелось бы отметить, что несколько иной порядок расчета и выплаты лизинговых платежей предусмотрен, например, в Бельгийском Королевском постановлении № 55 от 10 ноября 1960 г., "Определяющее юридический статус предприятий, практикующих финансовую аренду" (далее по тексту Бельгийское Королевское постановление № 55). Так при финансовой аренде имущество, приобретенное специально для арендатора в соответствии с его (арендатора) спецификациями, передается на срок, корреспондирующий предполагаемому сроку эксплуатации этого имущества (ст. 1 Бельгийского Королевского постановления № 55), при этом плата за аренду должна устанавливаться таким образом, чтобы в течение срока аренды произошла амортизация арендованного оборудования. В данном случае в договорах обязательным условием будет соответствие срока договора периоду полной амортизации предмета лизинга. Что касается норм российского законодательства, регулирующего отношения финансовой аренды (лизинга), то такое жесткое условие законодателем отменено. Размер лизинговых платежей может изменяться по соглашению сторон в сроки, предусмотренные договором, но не чаще одного раза в год, при этом необязательно по окончании срока договора лизинга имущество будет до конца с амортизировано. Решением этой проблемы может быть привязка лизинговых платежей и общей суммы договора, либо к эквиваленту какой-либо конвертируемой валюты, либо к формуле расчета, которая позволит реагировать на инфляционные изменения, изменения налоговой политики и т.п. В случае существенного нарушения сроков внесения платежей, лизингодатель имеет право потребовать досрочного внесения платежей, но не более чем за два срока подряд. Если же лизингополучатель более двух раз подряд не вносит в срок лизинговые платежи, то, по требованию лизингодателя, банк, в котором открыт счет лизингополучателя, на основании распоряжения лизингодателя вправе в бесспорном порядке списать со счет денежные средства в пределах простроченных сумм (ст. 13 Закона о финансовой аренде (лизинге). Бесспорное списание денежных средств не лишает лизингодателя права на обращение в суд. Правомочия предоставленные законом лизингодателю в отношении бесспорного списания денежных средств в пределах сумм неоплаченных лизинговых платежей, несомненно, выгодны, однако из ходя их практического опыта применения указанного права реализовать его не всегда представляется возможным в силу различного рода объективных причин. Так банк лизингополучателя, в который обратится лизингодатель с требованием списать причитающиеся суммы, может под тем или иным предлогом затягивать исполнение данного требования, а то и вовсе отказать в списании средств. В таком случае лизинговая компания вынуждена будет прибегнуть к длительной и обременительной судебной процедуре. При этом лизингодатель сможет предъявить иск не только к лизингополучателю, но и к банку за невыполнение требований Закона о бесспорном списании денежных средств.

Право лизингодателя на изъятие предмета лизинга в случаях неплатежей и других нарушений со стороны лизингополучателя - важнейшее право лизингодателя, обеспеченное его правом собственности на предмет лизинга. Качественное отличие этого права лизинговой компании от, скажем, прав залогодержателя на предмет залога в том, что лизингодателю принадлежит право собственности на предмет лизинга, и он может требовать возврата индивидуально-определенной вещи, переданной в лизинг. Представляется, что именно в силу этой особенности изъятие предмета лизинга могло бы осуществляться в досудебном порядке, как реализация требования не владеющего собственника к владеющему не собственнику, нарушающему условия договора. В этой связи, нельзя не согласиться с мнением специалистов, полагающих, что такой возможности у лизингодателя нет, даже, несмотря на то, что право бесспорного изъятия предмета лизинга предусмотрено в комментируемой выше статье 13 Закона о финансовой аренде (лизинге). Поскольку изъятие предмета лизинга неизбежно предполагает досрочное расторжение договора, то в силу рассмотренной выше статьи 619 Гражданского Кодекса Российской Федерации, устанавливающей судебный порядок досрочного расторжения договора и изъятия предмета лизинга, при возражении лизингополучателя для изъятия лизингового имущества все равно потребуется судебная процедура. К сожалению, арбитражная практика по этому вопросу немногочисленна. Наиболее показательным примером в данном случае является Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа. Так, при заключении договора лизинга стороны договорились, что лизингодатель должен поставить оборудование, а лизингополучатель - оплатить поставленное оборудование и после пуска его в эксплуатацию осуществить лизинговые платежи. Судом было установлено, что обязательства сторон по приему - передаче лизингового объекта в соответствии с условиями договора исполнены не были, лизинговый объект, исходя из заключенного договора, не считается сданным лизингополучателю и принятым для эксплуатации. Соответственно суд пришел к выводу, что право владения и использования оборудования у лизингополучателя не возникло и, т.к. лизинговый объект является собственностью лизингодателя, он вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения.

Вместе с тем кассационная инстанция отметила, что согласно заключенному договору лизинга лизингодатель приобретает право истребовать поставленное имущество только при наличии производства и экспорта (по-видимому, производимой на оборудовании продукции) и при нерегулярной уплате лизинговых взносов. При этом лизингодатель должен в одностороннем порядке прекратить действие договора через 30 дней после письменного предупреждения. В связи с этим, суд кассационной инстанции пришел к выводу об ограничении условиями договора прав лизингодателя как собственника имущества и об отсутствии у него права истребования обратно имущества из чужого незаконного владения.

Далее, также можно сослаться на неприменимое положение пункта 3 статьи 13 Закона о финансовой аренде (лизинге), гласящей, что право лизингодателя на распоряжение предметом лизинга включает право изъять предмет лизинга у лизингополучателя в случаях и порядке, предусмотренных "настоящим" Законом. Существующий судебный порядок возврата имущества в соответствии с арбитражной процедурой занимает по меньшей мере три месяца. В силу того, что российские арбитражные суды рассматривают иски о возврате лизингового имущества в течение продолжительного времени, отечественные лизинговые компании компенсируют это попытками свести к минимуму риск нарушения условий контракта, сужая, таким образом, круг клиентов путем исключения из их числа малых и средних предприятий, нуждающихся в инвестициях. Отчасти облегчить данную процедуру стороны по сделке могли бы путем включения в договор оговорки о рассмотрении своих споров третейским судом. Однако, на стадии исполнения решения данного суда лизингодателю едва ли приходится рассчитывать на быстрый и эффективный возврат имущества, так как исполнение решений третейских судов осуществляется в общем порядке, установленном исполнительным законодательством. Итак, считаем необходимым отметить, что в силу указанных норм в случае нарушения лизингополучателем условий договора лизинга (надо понимать, любых нарушений, а не только существенных, главное, чтобы эти нарушения были квалифицированы как "бесспорные и очевидные") лизингодатель наделяется двумя дополнительными правомочиями: правом бесспорного взыскания денежных сумм и правом бесспорного изъятия предмета лизинга.

Согласно Гражданскому кодексу и Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге выкуп арендованного имущества не является обязательным признаком лизинга. По общему правилу Гражданского Кодекса Российской Федерации, регулирующему арендные отношения, законом или договором аренды может быть предусмотрено, что арендованное имущество переходит в собственность арендатора по истечении срока аренды или до его истечения при условии внесения арендатором всей выкупной цены (пункт 1 статьи 624 Гражданского Кодекса Российской Федерации). По нашему мнению отсылка Гражданского Кодекса Российской Федерации к закону здесь чрезвычайно важна: именно благодаря ней должен был бы применяться порядок, установленный Законом о финансовой аренде (лизинге). Закон устанавливает, что при условии выплаты лизинговых платежей (в том числе до истечения срока действия договора) имущество переходит в собственность к лизингополучателю, согласно условиям заключенного договора, если иное не предусмотрено договором финансовой аренды (лизинга). Из указанных статей можно было бы сделать вывод о том, что по умолчанию в договоре право собственности на имущество при выполнении указанного выше условия должно автоматически перейти к лизингополучателю. Однако данное утверждение может быть оспорено на основании пункта 4 статьи 17 Закона, из которых следует, что при прекращении договора лизинга лизингополучатель обязан вернуть лизингодателю предмет лизинга в состоянии, в котором он его получил, с учетом нормального износа или износа, обусловленного договором лизинга. Чтобы избежать данной коллизии Закона желательно предусмотреть в договоре условия, касающиеся опциона покупки, так как отсутствие соглашения, содержащего существенные условия, связанные с вопросом перехода права собственности на предмет лизинга является поводом к рассмотрению споров в судебном порядке. Исходя из анализа арбитражной практики, право собственности на лизинговое имущество признается судом, перешедшим к лизингополучателю только после надлежащего исполнение пользователем условий по оплате лизинговых платежей, при этом стороны обязаны оформить такой переход права собственности соответствующим соглашением. Наглядным примером в этом случае является рассматриваемый нами далее арбитражный процесс. Так, АО "Брянск - Совтрансэкспедиция" обратилось в Арбитражный суд Брянской области с иском к Брянской таможне о признании недействительными Постановления от 10 ноября 1998 г. по делу о нарушении таможенных правил № 17200-7773/98 и Постановления от 25 ноября 1998 г. по объединенному делу о НТП № 17200-1847, 2483, 451992)/97, 1839/98 и возврате из федерального бюджета пяти тягачей марки "ОАР РТ.95.360". Решением суда от 27 января 2000г. в иске отказано, поскольку истец не подтвердил право собственности на оспариваемое имущество до его конфискации. В связи с тем, что по истечении предельного срока хранения на таможенном складе, ни по истечении предельного срока хранения на СВХ тягач истцом не был заявлен к помещению под иной таможенный режим, Брянской таможней вынесено Постановление по делу о нарушении таможенных правил № 17200-7773/98 от 10 ноября 1998г. за нарушение таможенных правил, предусмотренных, ч. 1 ст. 278 ТК РФ, и наложено взыскание в виде конфискации товара - тягача, являющегося непосредственным объектом правонарушения. За нарушение таможенных правил, предусмотренных ч. 1 ст. 279 Таможенным Кодексом Российской Федерации, согласно постановлению по делу о нарушении таможенных правил № 17200- 1847, 2483, 4519(2)797, 11839/98 от 25.11.98 г. конфисковано четыре тягача. Истец названные постановления таможни по существу не оспаривает. Решением Арбитражного суда Брянской области от 27 ноября 1998 г. истец признан банкротом и в отношении него открыто конкурсное производство. Однако, доказательств того, что конфискованные тягачи являются имуществом должника, находятся в его собственности, включены в конкурсную массу, суду не представлено.