2

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО РЫБОЛОВСТВУ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОАБРАЗОВАНИЯ

АСТРАХАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

Кафедра «Дисциплин уголовно-правового цикла»

Тема: причинения вреда при задержании преступника

Студент гр. ДЮФ

Аминов Азамат Баходирович «___» __________ 200_ г.

Научный руководитель доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой «Дисциплин уголовно-правового цикла»

«____» __________ 200_ г.

Астрахань 200_ г.

Содержание

Введение

Глава I. Институт причинения вреда при задержании преступника в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния

1.3. Соотношение института причинения вреда при задержании преступника с иными обстоятельствами, исключающими

преступность деяния

Глава 2. Уголовно-правовая характеристика действий по задержанию лица,

совершившего преступление

2.1. Основания и признаки правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление

2.2. Уголовно-правовая оценка превышения мер, необходимых для задержания преступника

Заключение

Список использованной литературы

На ранних этапах развития государственности право самозащиты, причинения вреда преступнику и охраны личных имущественных, семейных интересов неразрывно связывалось с правом неограниченной власти и личной мести. Правовые обычаи того времени предоставляли лицу и его семье широкие возможности наказать того, кто посягнул на «чужое» право. Разрешалось совершить в отношении преступника различные насильственные методы, вплоть до причинения ему смерти.

С развитием общества становится целесообразным ограничить действия отдельных лиц при задержании преступников, исключить случаи саморасправы, произвольного осуществления личной мести. Отдельные правовые указания о допустимом противодействии преступникам, причинении им при этом вреда возникают одновременно с попытками ограничения и регулирования самовластия, личной мести. Следует обратить внимание, что регламентация поведения граждан по задержанию преступников (воров, лихих людей и т.п.) и пресечению их действий неразрывно связывается с признанием правомерности самообороны (необходимой обороны) от преступных посягательств.

В древнейших памятниках русского права - договорах с греками при князе Олеге (911г.) и князе Игоре (945 г.) указывается, что хозяин имел право убить вора в случае, когда он схвачен на месте преступления, если тот оказывал сопротивление. Если же вор не оказывал какого-либо сопротивления, то хозяин мог только связать его¹¹ Правда Русская. Тексты (под ред. Б.Д.Грекова), т.1, М-Л, СССР, 1940г. стр.108. Иными словами, собственник мог лишить жизни только сопротивляющегося вора, простая его поимка на месте кражи права на убийство не предоставляла.

В Русской правде фиксируются сходные положения, не дозволяющие убивать связанного вора, который не мог уже угрожать опасностью и убийство которого в силу этого было излишним. По этому поводу в ст .38 переводного издания Русской правды указывалось, что если убьют вора на своем дворе или у хлева, то так тому и быть, если же додержали (его) до рассвета, то отвести его на княжий двор, а если его убьют и люди видели (его) связанным, то платить за него. Таким образом, согласно ст. 38 убить преступника можно было только ночью, на месте преступления, при условии его сопротивления, воспрепятствования связыванию.

Аналогичные по характеру положения содержались и в других источниках русского права того времени.

Еще на ранних этапах правовой регламентации очерчиваются границы противодействия по отношению к посягающим на жизненно важные интересы лицам, их задержания и доставления в соответствующее место. При этом прослеживается идея необходимой соразмерности мер, направленных против преступника как в момент нападения (преступления), так и после него с точки зрения особенностей противоправного посягательства, поведения участвовавшего в нем лица.

Законодательство рассматриваемого времени, предоставляя широкое право индивидуальной защиты, решения судьбы преступника, в то же время запрещает ненужную жестокость, ограничивает самосуд, фиксирует обязательность препровождения нарушителя в соответствующие государственные органы и т.п. Особенно наглядно эти правила усматриваются в ст.88 гл. ХХ1Уложения, где воспрещается питать связанного преступника и предписывается доставить его в приказ, устанавливается ответственность за незаконную попытку.

В дальнейшем, преимущественно под влиянием немецких правовых воззрений, в российском законодательстве наблюдается сужение рамок произвола, ужесточение требований к «оборонительному сопротивлению», осуждение «ненужной обороны» и т.п. Уголовное законодательство первой половины XVIII в., представленное в виде Артикулов Воинских ( Устава Воинского ) 1715 г. и Морского устава 1720 г. существенно ограничивает возможности причинения вреда преступнику, в том числе при необходимой обороне, требуя «таким же образом обороняться, каким образом кто от кого нападен будет».

Положение о вынужденном причинении вреда застигнутому на месте преступления или скрывающемуся преступнику непосредственно увязаны с оказанием им сопротивления либо его активным нападением. Так, в толковании к арт. 185 Устава Воинского разрешалось «вора, который в ночи в дом ворвется, без страху наказания умертвить, ежели его без своего опасения преодолеть было невозможно»¹¹ Законодательные акты Петра I. Первая четверть XVIII века (под ред. К.А.Сафроненко) М. Госюриздат, 1961г. стр. 502. При этом содержалось следующее объяснение: «Ибо надлежит рассудить, что вор не для единой кражи, но чтоб и умертвить, в дом ночью врывается». Устав прямо запрещал всякие насильственные действия против нападающего, который уже уступил и бежал. Названные правоположения относились, главным образом, к случаям необходимой обороны причинение вреда при задержании преступника, как самостоятельное исключающее уголовную ответственность обстоятельство, в законодательстве эпохи Петра I фактически не упоминается.

Однако, несмотря на глубокие, основательно проведенные законопроектные работы идея вынужденного причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, не получила самостоятельной правовой регламентации. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных были включены лишь нормы о необходимой обороне и крайней необходимости.

В то же время в науке уголовного права на рубеже Х1Х-ХХ в. проблема уголовно-правовой оценки действий, входящих в круг служебной деятельности государственных органов, занимающихся борьбой с правонарушителями, не была обойдена вниманием.

Многие русские ученые - правоведы (Л.С. Белогриц-Котляревский, А.Ф.Кистяковский, С.В. Позныщев, П.П .Пусторослев, Н.Д. Сергиевский, В.Д. Спасович, Н.С. Таганцев, Г.С. Фельдштейн и др.), анализируя обстоятельства, исключающие противоправность деяния, предметно исследует случаи, когда человек, действуя в качестве частного лица, на основании своего субъективного права или правовой обязанности, без предварительного позволения государственных органов, производит отпор уже учиненному правонарушению с целью поддержания правового порядка (ловит и арестует разбойника, грабителя, вора, застигнутого на месте преступления или при удалении оттуда, отбирает у похитителя краденые вещи и т. п.)

Подобные случаи в дореволюционной уголовно-правовой литературе рассматриваются следователями в рамках таких понятий, как: правомерное самоуправство; осуществление права.

При этом отмечалось, что цивилизованное государство должно признать самоуправство (при некоторых ограничительных условиях) правомерным потому, что данное самоуправство в одних случаях необходимо, а в других - полезно для основательной, быстрой и успешной поддержки господства права в народной жизни, в интересах народного благосостояния.

Судебная практика того времени фиксирует определенные границы мер, направленных против правонарушителей, признавая незаконными те действия, которые не вызываются необходимостью и т.п. Так, Уголовный Кассационный департамент Правительствующего Сената в решении № 505 по делу мещанина Мигунова, который забрал одежду у подозреваемых в краже, постановил, что «снятие Мигуновым с Крылйнского и Знаменского кафтана и штанов ... должно быть признано самоуправством и тем более, что в виду присутствовавших свидетелей, действия эти со стороны Мигунова были совершенно излишни»¹¹ Законодательные акты Русского Государства XVII - XVIII веков (под ред. Н.Е.Носова) изд-во Наука 1986г. стр.95.

Таким образом, в рассматриваемый период времени, несмотря на отсутствие специализированных уголовно-правовых норм, регламентирующих общественно полезное «самоуправство», судебной практикой признавались правомерными действия по причинению вреда здоровью, имуществу преступника с целью воспрепятствования его бегства, сокрытия или уничтожения им следов преступления и т.п. Обращая внимание на данное противоречие, ученые-правоведы подчеркивали необходимость введения в уголовное законодательство соответствующих юридических оснований освобождения указанных действий от наказуемости.

В первом Советском Уголовном Кодексе - УК РСФСР 1922 г. были введены две статьи - ст. 145 и ст. 152, которые устанавливали ответственность за убийство и причинение тяжких телесных повреждений преступнику, застигнутому на месте совершения преступления, с превышением необходимых для его задержания мер. Более специализированных положений, касающихся причинения вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании, в уголовном законодательстве первых лет советской власти не содержалось. Указанные нормы применялись, как правило, на основе субъективного понимания превышения необходимых мер при задержании преступника.

Столь явный законодательный пробел в уголовном законодательстве восполнялся судебной практикой. В частности, постановлением Пленума Верховного суда СССР от 23 октября 1956 г. «О недостатках судебной практики по делам, связанным с применением законодательства о необходимой обороне» было указано, что «действия, предпринятые потерпевшим или другими лицами по задержанию преступника с целью доставления его в соответствующие органы власти, как правомерные приравниваются к необходимой обороне. Уголовная ответственность за действия по задержанию преступника, повлекшие для него тяжкие последствия, может наступить лишь при условии, указанном в п.2 настоящего постановления, т.е. за действия, совершенные с превышением пределов необходимой обороны»

Следует отметить, что в ч. 3 ст. 17 проекта УК РСФСР 1960 г. предусматривалась норма о правомерности совершения действий по задержанию преступника, которые приравнивались к необходимой обороне. Однако из окончательной редакции УК РСФСР данное правоположение было исключено и иными нормами не компенсировано. Вопросы правомерности действий по задержанию преступника и доставлению его в соответствующие органы власти в то время получили закрепление лишь в УК УССР (ч.З ст. 15) и УК УзССР ( ч.З ст. 15), где предусматривались правила о том, что действия, совершенные потерпевшим или другими лицами непосредственно после совершения посягательства с целью доставления его соответствующим органам власти, как правомерные, приравниваются к необходимой обороне, если они были необходимы для задержания и соответствовали опасности посягательства и обстановке задержания преступника.

Важным шагом в урегулировании права граждан на задержание преступника и возникающих при этом вопросов стал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.06.1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство» в статье 15, названного указа устанавливалось, что «действия граждан, направленные на пресечение преступных посягательств и задержание преступника, являются в соответствии с законодательством правомерными и не влекут уголовной и иной ответственности, даже если этими действиями вынужденно причинен вред преступнику». Несмотря на то, что в данном правовом акте содержалась отсылка на несуществующие законодательные нормы о задержании преступника, названный Указ все же конкретизировал некоторые условия правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление.

Тем не менее, в правоприменительной практике того времени по-прежнему присутствовали трудности при квалификации превышения пределов причинения вреда преступнику при его содержании. Подобные действия квалифицировались как преступления, совершенные в состоянии необходимой обороны, либо как преступление без квалифицирующих признаков, а при совершении их должностным лицом - как превышение власти или служебных полномочий. В этой связи имели место случаи необоснованного привлечения к уголовной ответственности и несправедливого осуждения.

Не случайно по этому данные вопросы стали предметом рассмотрения на Пленуме Верховного суда СССР, который в п. 5 постановления орт 04 декабря 1969 г. «О практике применения судами законодательства о необходимой обороне» указал, что «действия граждан по задержанию преступника, в целях пресечения его преступного посягательства или предпринятые непосредственно после посягательства для доставления преступника в соответствующие органы власти, должны рассматриваться судами как совершенные в состоянии необходимой обороны. Уголовная ответственность за причинение вреда преступнику в указанных случаях может наступить лишь при условиях, если действия, причинившие вред преступнику, не являлись необходимыми для его задержания, явно не соответствовали характеру и опасности посягательства и обстановке задержания. Строго говоря, указанное постановление не внесло кардинальных изменений в уголовно-правовую действий по задержанию преступника. Данные действия были приравнены к необходимой обороне. Институт задержания преступника так и не стал самостоятельньм обстоятельством, исключающим противоправность деяния.

Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 16.0.884 г. в п.3 достаточно широко сформулировано положение о правомерности задержания преступника: «Действия народных дружинников и других граждан, выполняющих общественный долг по поддержанию правопорядка и причинивших вред лицу в связи с пресечением его общественно опасного посягательства и задержанием или доставлением посягавшего непосредственно после посягательства в соответствующие органы власти должны рассматриваться как совершенные в состоянии необходимой обороны. Уголовная ответственность за причинение вреда задержанному может наступить лишь при условии, если такие действия не являлись необходимыми для задержания, явно не соответствовали характеру и опасности посягательства, в этих случаях содеянное, в зависимости от конкретных обстоятельств, должно квалифицироваться как совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо на общих основаниях». Наряду с этим в пункте 4 названного постановления указывается: «Судам надлежит строго соблюдать требование закона, направленные на защиту представителей власти, работников природоохранительных органов, военизированной охраны и иных лиц, в связи с исполнением ими служебных обязанностей по пресечению общественно опасных посягательств и задержанию правонарушителей. Следует иметь в виду, что вышеуказанные лица не подлежат уголовной ответственности за вред, причиненных посягавшему или задерживаемому, если они действовали в соответствии с требованиями уставов, положений и иных нормативных актов, предусматривающих основания и порядок применения силы и оружия».

Многочисленные предложения научных и практических работников о целесообразности нормативного закрепления уголовно-правового института задержания преступника были в конечном счете учтены при принятии Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик 02 июля 1991 г. в раздел III «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» была введена ст. 25 «Задержание лица, совершившего преступления». Согласно данной статье: «Не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного уголовным законом, но направленное на задержание лица в момент или непосредственно после совершения им преступления в целях передачи задержанного органом власти, если при этом не было допущено явного несоответствия задержания характеру и степени общественной опасности содеянного и обстоятельством задержания».

Принятием указанной нормы устранялась неопределенность в вопросе уголовно-правовой оценки причинения вреда при задержании лица, совершившего преступное деяние, правоприменители освобождались от вынужденного использования аналогии закона. И хотя Основы 1991 г. не вступили в действие, значимость этого законодательного решения была весьма высока. Активизировались теоретические разработки института задержания преступника, поскольку они получили определенную правовую почву, стали базироваться на конкретном законодательном материале. Следует отметить, что после распада СССР соответствующие положения Основ сохранили свою модельную функцию для вновь образованных суверенных государств при формировании их уголовного законодательства.

Исторический экскурс в отечественное законодательство, касающееся вопросов причинения вреда при задержании преступника, позволяет выявить основные тенденции становления и развития соответствующих правовых норм. Законодательная и судебная практика, законопроектные работы, проводившиеся на различных этапах существования российского государства, а также исследования ученых-правоведов разных времен образуют необходимый фундамент, который позволяет перейти к анализу современного состояния изучаемой проблемы.

1.2. Понятие и юридическая природа причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление по-российскому уголовному праву

Современное российское уголовное законодательство содержит ряд норм, определяющих основания и условия причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, а также устанавливающих ответственность за превышение необходимых для задержания преступника мер.

В уголовном законодательстве институт причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, впервые регламентируется ст. 38 УК РФ, где определяется, что не является преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечение возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не представлялось возможным и при этом не было допущено превышения необходимых для этого мер. В части II статьи38 УК РФ раскрываются критерии, по которым оценивается, имелось ли превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, с точки зрения их соответствия характеру и степени общественной опасности, совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельством задержания. Здесь же содержится правило о том, что причинение вреда при задержании преступника может рассматриваться только в случае совершения умышленных действий.

Наряду с этим, в Особенную часть УК РФ включены специальные нормы, устанавливающие уголовную ответственность за преступление против жизни и здоровья человека, совершенные при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступное деяние (ст.ст. 108-4.2, 114ч.2 УК РФ). По отношению к другим деяниям, совершенным при нарушении условий правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступное деяние, данный факт рассматривается действующим уголовным законодательством как смягчающее наказание обстоятельство. Это прямо предусматривается п. «ж» ст. 61 УК РФ.

Помимо уголовного законодательства отдельные вопросы связанные с задержанием преступника, причинением при этом вредных последствий, регулируются иными отраслями права (уголовно-процессуальным, административным и др.).

Прежде всего, отметим, что порядок задержания подозреваемого в совершении преступления, закрепляется в ст. 122 УПК РСФСР (ст. 91 УПК РФ). Данная норма, предназначенная для специально уполномоченных лиц, осуществляющих уголовное преследование, определяет основание, процедуру, сроки и иные моменты кратковременного задержания лица, подозреваемого в совершении преступления. Уголовно-процессуальное законодательство содержит и ряд иных положений, прямо или косвенно касающихся задержания преступника (ст.ст.118,119,122,122(1),128,393 УПК РСФСР).

Следует подчеркнуть, что законом ограничены рамки применения сотрудниками милиции, а также сотрудниками частных охранных предприятий специальных средств и оружия, в том числе в случаях задержания преступников, путем запрещения или дозированного их применения в отношении женщин, несовершеннолетних (малолетних), инвалидов, при значительном скоплении людей и т.п.¹¹ ст. 15 Закона о милиции

Сходные правила применения физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия в отношении задерживаемых правонарушителей установлены и для иных должностных лиц и работников правоохранительных органов, а именно: военнослужащих внутренних войск (ст. ст. 21-28 Федерального закона от 06.02.97 г. «О внутренних войсках МВД РФ»), сотрудников налоговой полиции (п.17 ст. 11 Закона РФ от 24.06.93 г. «О федеральных органов налоговой полиции»), сотрудников органов безопасности (ст. 14 Федерального закона от 03.0.495 г. «Об органах федеральной службы безопасности в РФ») работников органов Федеральной пограничной службы (п.3-5 ст.30, ст. 36 Закона РФ от 01.0.493 г. «О государственной границе РФ»), должностных лиц таможенных органов (ст. ст. 424, 425,427 Таможенного кодекса РФ), судебных приставах (ст. 16-18 Федерального закона от 21.07.97 г. «О судебных приставах»), сотрудников органов государственной охраны (ст.ст.24-27 Федерального закона от 27.05.96 «О государственной охране»), должностных лиц, выполняющих обязанности по охране объектов животного мира.

Следует обратить внимание, что в перечисленных законодательных актах ничего не говориться о правовых последствиях причинения вреда задерживаемому. Ответственность за нанесение чрезмерного вреда задерживаемому лицу относиться к сфере уголовно-правового регулирования. В месте с тем, соответствующие положения указанных законодательных актов создают необходимые правомерные рамки действий работников государственных органов по задержанию правонарушителей.

Далее следует отметить, что уголовно-правовые отношения, обусловленные причинением вреда при задержании лица, совершившего преступления, не могут не затрагивать гражданско-правовых отношений, возникающих в связи с возмещением необоснованно причиненного вреда. Справедливости ради следует отметить, что современное гражданское законодательство не содержит прямых норм, регулирующих вопросы возмещения вреда в случае превышения мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. В ГК РФ закреплены только правила возмещения вреда, причиненного в состоянии необходимой обороны (ст. 1066) или крайней необходимости (ст. 1067). В отношении случаев задержания преступника правовое значение имеют лишь разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, который в п.9 постановления от 28.04.94 г. «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья» указал, что «если причинение вреда имело место в результате правомерных действий гражданина по пресечению хулиганских, а также иных преступных проявлений или при задержании преступника, гражданин подлежит освобождению от возмещения вреда.¹¹ Практика верховного Суда РФ по уголовным делам за 1992-1994г.г. г.Москвы, 1995г. стр.268

Все вышеперечисленные правоположения в совокупности обеспечивают комплексное, системное регулирование и разрешение вопросов, возникающих в случаях вынужденного причинения вреда при задержании преступника. Однако главным системообразующим элементом здесь выступает уголовно-правовой институт задержания преступника. Этот институт включен законодателем в состав обстоятельств, исключающих преступность деяния. Помимо задержания преступника в числе данных обстоятельств в уголовном законе предусматриваются: необходимая оборона, крайняя необходимость, физическое и психическое принуждение, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения. Такое же наименование за указанными институтами закрепилось в теории уголовного права. Полагаем, что уяснение природы обстоятельств, исключающих преступность деяния, установление их общих и отличительных черт, позволит последовательно подойти к определению содержания института задержания преступника.

В ряде справочных, энциклопедических изданий понятие обстоятельств, исключающих преступность деяния, обычно сводиться к определению их видов или конкретизации общих законодательных положений о противоправности Постановления и определения по уголовным делам под ред. Смоленцева. - М: юрид. лит-ра 1989г. стр.300 .

Однако, пожалуй, наиболее часто, в том числе в учебной литературе, обстоятельство, исключающее преступность деяния, трактуются как общественно полезные и целесообразные действия, направленные на устранение угрозы, созданные для существующих общественных отношений, и стимулирование полезной деятельности. Данный подход, в частности, разделяется Ю.В. Баулиным, который весьма подробно анализирует различные стороны обстоятельств, исключающих преступность деяния, и приходит к выводу, что обстоятельство, исключающее общественную опасность и противоправность деяния, -- это предусмотренный различными отраслями законодательства и внешне сходный с преступлениями общественно полезный (социально приемлемый) и правомерный поступок, совершаемый при наличии определенных оснований, исключающий общественную опасность и противоправность деяния, а тем самым и уголовную ответственность за причиненный вред¹¹ Баулин Ю.В. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. - Харьков: изд-во «Основа» 1991г. стр.14..

Обратим внимание на то, что законодатель для обозначения соответствующих оснований, исключающих уголовную ответственность, использует в качестве смыслообразующего термин «обстоятельства». В свою очередь по своему смысловому содержанию термин «обстоятельства» означает явления, факты, сопутствующие чему-либо, влияющие на что-либо; условия, определяющие положения, состояния чего-либо и т.п. И буквальное толкование указанного законодательного термина приводит к именно такому значению.

Следует заметить, что действия (акты бездействия), поступки, поведение человека представляют собой, образно говоря, «поле» уголовного права. Данная отрасль права выступает законодательной базой определения преступности и наказуемости деяний, оснований уголовной ответственности, освобождение от ответственности и наказания. как указано в части 2 статьи 2 УК РФ, уголовный закон устанавливает принципы и основания уголовной ответственности, определяет какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и устанавливают виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений. Вне человеческих поступков, актов их поведения уголовное право существовать не может. Именно через их описание, конкретизацию, определение критериев «преступное - непреступное», установление признаков противоправности и т.п. проводиться борьба с преступностью с помощью уголовно-правовых средств.

Наличие в законе рассматриваемых обстоятельств обусловлено именно необходимостью дополнительных признаков, критериев отграничения правомерного поведения от неправомерного.

Установление с помощью уголовного законодательства запретов на общественно опасные формы поведения предполагает также определение поведения, на которые запрет не распространяется. Механизмом такого регулирования и выступают нормы, которые обеспечивают разграничение преступного-непреступного поведения в разнообразных сложных ситуациях, которые нельзя охватить конкретными составами преступлений, но к которым неприменимы традиционные правила квалификации, где не представляется возможным подведение имевшего место факта под существующую норму . Законодатель отдельно выделяет обстоятельства, исключающие преступность деяния, поскольку данные обстоятельства не относятся ни к характеру посягательства, ни к последствиям преступления, ни к виновному отношению субъекта. Данные обстоятельства выражают социальную оценку определенного события.

Полагаем, что обстоятельства, исключающие преступность деяния - это прежде всего реальные, взаимосвязанные факты, элементы ситуации, деятельности. Это система фактических, юридически значимых и соотносимых с уголовным законом признаков, которые выступают обстоятельством, исключающим противоправность. Данные признаки выражают меру дозволенного поведения, отграничивают морально безупречные, правомерные и социально допустимые действия от противоправных актов.

Таким образом, под обстоятельствами, исключающими преступность деяния, следует понимать систему признаков, придающих определенному действию правомерность, путем отграничения его от противоправного поведения.

Критерием правомерности задержания преступника выступают как морально-этические принципы, так и нормативно закрепленные положения. Правовое демократическое государство, как известно, гарантирует многовариантность выбора лицом формы и меры поведения в тех сферах общественной жизни, которые регламентируются нормами права, обеспечивает самостоятельность дозволенного, незапрещенного поведения, обеспечивает, учитывая интересы общества. Однако реализация свободы и законного интереса личности в ситуациях, закрепленных уголовным законом, в виде обстоятельств, исключающих преступность деяния, не может полностью сводиться только к данной юридической форме.

Иными словами, нельзя право граждан на задержание преступника, необходимую оборону и т.п. определять исключительно (или преимущественно) уголовно-правовыми рамками.

Достаточно сказать, что подобные действия, будучи правомерными с точки зрения уголовного закона, могут быть иначе оценены другими отраслевыми правовыми системами. Так, в соответствии со ст. 1067 ГК РФ вред, причиненный в состоянии крайней необходимости, должен быть возмещен лицом, причинившим вред. Здесь же следует указать на множество правовых предписаний, касающихся должностных лиц по выполнению ими обязанностей охраны правопорядка, борьбы с преступностью. И наоборот: институт, исключающий противоправность деяния, не следует возводить в ранг более общего понятия правомерного поведения, так как особенности данного института в таком понятии не заключаются. Имея ввиду основания уголовной ответственности и его определение в ст. 8 УК РФ все же отметим, что вполне очевидно в уголовно-правовых нормах нельзя закрепить все формы разнообразных высоконравственных, общественно полезных, социально значимых и, наконец допустимых действий. Данный подход расходиться с основным постулатом теории права - презумпции правомерности поведения, незакрепленного правом. Следует между тем, с другой стороны, признать безусловно справедливым требование о том, что определенная часть общественно полезного поведения должна быть предусмотрена правовыми нормами.

Между тем, по общему правилу правомерное поведение, как правило, не является предметом уголовного права. Совершенно справедливо по этому поводу высказался М.И. Блум: «Уголовный закон должен определять только круг преступных деяний и обстоятельств, при которых запрещенные законом действия перестают быть общественно опасными и преступными. Уголовный закон не может и не должен определять общественно полезные действия»¹¹ Новое уголовное право России. уч. пособие. ТЭИС. М. 1995г. Общая часть. стр. 50.

Добавим, что правомерность - это в конечном счете юридическая оценка действий, поступка. При решении вопроса о правомерности действий, ключевое значение имеют признаки по которым квалифицируется тот или иной поступок, основание его правомерности. Правомерным является лишь такое задержание преступника, которое было осуществлено в точном соответствием с условиями, зафиксированньми в законе. Данные условия, признаки изначально базируются на социально нравственных критериях оценки поступка, действия. Такая оценка может меняться в ходе развития общества, по мере трансформации общественных отношений. Следует также подчеркнуть, что в конкретной ситуации задержания нарушитель сам влияет на пределы допустимого причинения ему вреда, поскольку «чем сильнее он сопротивляется, тем больше насилия необходимо применить».

В прежних нормах УК РСФСР, регламентирующих необходимую оборону и крайнюю необходимость указывалось, что данные действия не являются преступлением, хотя и подпадают под признаки деяния, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса. В определенной мере ориентируясь на данное законодательное предписание, многие исследователи в числе обязательных признаков обстоятельств, исключающих преступность деяния, выдвинули признак внешнего сходства (совпадения) соответствующих действий с тем или иным преступным деянием.

Однако как мне представляется более обоснованным ни формально, ни по существу нельзя признавать подпадающими под признаки преступления общественно полезные деяния в качестве обоснования данной позиции укажу на следующее. Новый уголовный закон, существенно расширив число обстоятельств, исключающих преступность деяния, при их определении не использует признака формального совпадения с какими-либо составами преступления.

В соответствии со ст. 38 УК РФ 1996 г. превышение необходимых для задержания мер не является единственным признаком противоправности действий по задержанию лица, совершившего преступление. Наряду с ним, признается противоправным причинение вреда задерживаемому, которое было произведено, например, не в связи с доставлением преступника в органы власти, либо если такое задержание можно было осуществить иными средствами (с меньшими потерями) и т.п. Наличие любого из вышеперечисленных фактов уничтожает правомерность действий по причинению вреда при задержании преступника. Именно эти признаки играют решающую роль при точной уголовно-правовой оценке действий по причинению вреда при задержании преступника. Необходимость соотнесения с тем или иным составом преступления возникает во вторую очередь, в случае несоблюдения закрепленных в законе условий задержания.

Как было отмечено выше, долгое время науке уголовного права институт задержания преступника не рассматривался в качестве полноправного, самостоятельного обстоятельства, исключающего уголовную ответственность. В 70-х годах сама постановка вопроса о самостоятельности института была спорной. Напомним, что сторонники безусловной самостоятельности, анализируемого института, отстаивали данную точку зрения в противовес исследователям, рассматривающим причинение вреда при задержании преступника как разновидность крайней необходимости, как действие, приравнивающееся по своим правовым последствиям к необходимой обороне, как действия которые должны оцениваться по правилам необходимой обороны, если они имели место сразу после совершения преступления, либо по правилам крайней необходимости, если осуществлялись спустя некоторое время после его совершения.

Следует подчеркнуть, что вред, причиненный преступнику при задержании, выступает исключительно как средство устранения опасности, предотвращения негативных последствий. Вопрос о полезности или правомерности такого средства (действий) может быть решен только исходя из соотношения ценности защищаемых и нарушаемых интересов.

В юридической литературе некоторыми авторами высказано мнение, что под задержанием в уголовно-правовом смысле подразумевается совокупность принудительных мер, связанных с причинением необходимого вреда лицу, совершившему преступление, при уклонении его от явки в соответствующие органы власти. «В тех случаях, когда задержание сопряжено с причинением задерживаемому вреда, обусловленного необходимостью преодолеть оказываемое им сопротивление, имеет место уголовно-правовое задержание, предусмотренное ст. 38 УК РФ»- отмечает С.Ф. Шумилин . Похожая точка зрения высказана Ю. Н, Демидовым и Р.А. Базаровым, которые отличительную черту института уголовно-правового задержания связывают с установлением возможности (при соблюдении определенных условий) причинения лицам, нарушившим закон, вреда при их задержании. Представляется, что указанные авторы наиболее близко подошли к установлению сущности рассматриваемого уголовно-правового института, указав его с мерой вреда, его обусловленностью, границами дозволенного.

Однако, наиболее правильную, на наш взгляд, позицию по вопросу определения института причинения вреда при задержании преступника занимают те авторы, которые основывают это понятие на системе специфических признаков правомерности причинения физического вреда или имущественного ущерба лицу, совершившему преступление, которые в свою очередь отграничивают данные действия от неправомерного поведения и отражают качественное своеобразие данного института в системе обстоятельств, устраняющих преступность деяния. Среди характеризующих сущность, особенности задержания преступника признаков следует назвать такие, как: направленность задержания, вынужденность, соразмерность причиняемого вреда и т.п). Справедлив в этом отношении вывод В.П. Барчукова о том, что состав уголовно-правового задержания складывается из совокупности объективных и субъективных признаков правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, которые отличают эти действия от аналогичных институтов необходимой обороны и крайней необходимости, а также от неправомерного поведения в данных ситуациях¹¹ Новое уголовное право России. Уч. пособие. Зерцало. М. 1995г. Общая часть. стр. 220.

Предусмотренное уголовньм законом насилие, принуждение, не является наказанием, а выступает лишь мерой, препятствующей уклонению преступника от задержания. Принудительные меры насилия, предусмотренные при задержании, создают необходимые условия, обеспечивающие реализацию уголовно-правовых отношений, возникших в связи с совершением преступления. Одновременно с этим они направлены на защиту тех отношений, на которые осуществлено преступное посягательство.

Институт задержания преступника в отличие от запрещающих уголовно-правовых норм, предусматривающих составы преступления и меру наказания за них, регламентирует рамки правомерности причинения вреда лицу, совершившему преступление, то есть содержит регулятивные нормы.

В то же время норма о причинении вреда задерживаемому обеспечивает правовую защищенность иных лиц, права и обязанности которых в силу имеющихся у них правомочий, определенной профессии, служебного положения, непосредственно связаны с задержанием правонарушителей, подозреваемых в совершении преступлений лиц. Выполняя задачи по охране общественного порядка, предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений при задержании преступников, работники правоохранительных органов, иные специально уполномоченные лица руководствуются соответствующими правовыми актами, регламентирующими их служебные обязанности. Исполнение требований этих правовых актов обязательно для данных лиц. Между тем этим не исключаются рамки правомерности применяемых при задержании преступника мер, которые закреплены уголовным законом. Превышение мер, допустимых при задержании лица, совершившего преступление, в предусмотренных законом случаях влечет уголовную ответственность, и наоборот: подобная ответственность исключается, если требование уголовно-правового задержания были соблюдены.

Комплекс юридических предписаний, относящийся к институту задержания лица, совершившего преступное деяние, осуществляет и охранительную функцию в отношении лиц, нарушивших закон. Несмотря на то, что лицо, совершившее преступление, должно нести уголовную ответственность и заслуживает соответствующего наказания за содеянное, оно тем не менее не оказывается вне закона и продолжает сохранять свои права, которые могут быть ограничены, но только в том объеме, которые необходим, чтобы не нарушились иные законные права и интересы.

Путем закрепления в правовой форме возможности причинения вреда преступнику в ходе его задержания оказывается позитивное влияние на информированность, правовую культуру и правосознание членов общества.

Следует отметить, что уровень правовых знаний граждан о возможностях, основаниях, условиях и последствиях превышения мер задержания лица, совершившего преступное деяние на сегодняшний день остается низким.

Истоки правомерности причинения вреда преступнику при его задержании лежат в социально-нравственных критериях, исходят из соответствующих морально-этических норм и представлений. Как известно, ориентиром в любом правовом регулировании выступают определенные этические требования, которые выполняют роль ценностного критерия права. Данное положение было отмечено И.И. Карпецом: «Право... как бы выбирает из массы этических требований наиболее значимые и придает им общеобязательный характер. Поэтому правовая природа института задержания преступника вытекает из его нравственного содержания, моральной ценности».

Задержание и доставление в орган власти преступника является положительным, социально-полезным действием. Ценность данного явления обеспечивается его нравственно положительным результатом, заключающимся в реализации принципа справедливости уголовного закона. Вред, причиняемый в ходе задержания, выступает в качестве средства достижения указанной цели (результата).

Нравственное содержание вреда, причиняемого при задержании лица, совершившего преступное деяние, непосредственно связано с такими социальными характеристиками, как необходимость, полезность, выгодность, уничтожение негативных последствий и др. Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступное деяние может иметь право на существование только при следующих, взаимообуславливающих друг друга, условиях: